Отправлено: 17.06.08 09:48. Заголовок: Ai no Kusabi: "Домино, зеркало, негатив." (продолжение 1)

Название произведения: "Домино, Зеркало, Негатив"
Бета: в данный момент нет.
Рейтинг: NC-17.
Пейринг: Катце/Рауль, Ясон/Рики, другие герои.
Жанр : романс.
Размер: макси.
Предупреждение: BDSM, OOC.
Содержание: Катце не может смириться с тем,что произошло.
Предупреждение: фик написан не на основе аниме, а на основе романа, по которому, в свою очередь, создавалось аниме. Смерть персонажа.

Начало http://esergy.borda.ru/?1-20-1240-00001273-000-0-0-1213796901

 Отправлено: 18.06.08 16:52. Заголовок: Десять лет просле вз..

Десять лет просле взрыва Дана Бан. Ясон и Рики. Утро.

Ноющая саднящая боль во всем теле. Такая сладкая и желанная. Нежные пальцы, перебирающие волосы. Рики сладко потянулся, и это движение не замедлило отозваться судорогой в икрах и тянущим чувством в пояснице.

– Прости, малыш. Я, кажется, вчера перестарался, – нежный, смущенный шепот, опаляющий дыханием мочку уха. Голос, от которого мурашки бегут по коже, заставляя вставать ноющий член. И это несмотря на то, что в яичках ощущение полного вакуума. Сильные руки, прижимающие к себе.

«Перестарался?» – воспоминания о минувшей ночи отобразились на губах все еще не до конца покинувшего страну грез темноволосого парня довольной улыбкой. Он потерся щекой о грудь любовника, и если бы был кошкой, то наверняка заурчал бы.

– Ты маньяк, – промурлыкал Рики так, словно хотел сказать «я тебя люблю», и, перевернувшись на спину, снова сладко потянулся, распрямляя руки над головой. Это движение отозвалось тянущей, ноющей и колющей болью во всем теле. – Садист белобрысый, – пробормотал юноша еще более довольным голосом, зевнул и открыл глаза.

«Мелкий коварный мазохист». – Ясон со смесью смущения, стыда, обожания и некоторого самодовольства смотрел на своего любимого.

Следы от веревок на руках и ногах (остатки порванной на лоскутки шелковой простыни валялись на полу, рядом с кроватью), «засосы», синяки и красные полосы от царапавших и впивавшихся в кожу пальцев и ногтей, набухшие алые соски, еще помнящие ощущения от прикосновений зубов, и припухшие искусанные губы любовника. Зрелище возбуждало настолько, что Блонди почувствовал, что у него снова встает.

Сначала он хотел быть нежным с Рики, бережным. Так и было первые два раза. Он взял свое темноволосое чудо осторожно, словно девственницу из Академии. А потом Рики вместо того, чтобы идти в ванну, прогнулся в пояснице, раздвинув согнутые в коленях ноги как можно шире, и, заглянув в глаза из-под полуопущенных ресниц, засунул свой пальчик в растянутую дырочку, из которой сочилась сперма. Его взгляд будто говорил: «Трахни меня».

– Ты похож на девушку со своими распущенными волосами, – фыркнул провокатор, подлив масла в огонь – и все... У Ясона, как это обычно бывало, когда Рики сопротивлялся или дразнил его, что-то помутилось в голове и все, что он помнил, – это бьющееся в его железных объятиях смуглое стройное тело и хриплые стоны, перемешанные с ругательствами, вырывавшиеся из груди любимого.

Рики кричал и пытался отбиваться, и это распаляло еще больше. Ясон, глядя на обрывки простыни, валяющейся на полу рядом с кроватью, вспомнил, как рвал ее на полоски, чтобы было чем связать любовника, и крепкий шелк с треском расходился под его пальцами. Как брал своего любимого снова и снова, словно хотел насладиться им на всю оставшуюся жизнь.

«Я даже не знаю, где мы. Возможно, необходимо отсюда выбираться, и чем быстрее, тем лучше», – тогда, ночью в голове Ясона появилась было спасительная мысль.

– Что, больше не можешь? – Рики, его маленький любимый Рики с вызовом смотрел на него и усмехался. Спасительная мысль появилась и погасла.

«Он стал выносливее, или я начал быстрее уставать?» – Блонди почувствовал, что что-то изменилось.

– Это ты завтра ходить не сможешь, и послезавтра тоже, – прорычал Ясон на ухо своему непокорному монгрелу и поцеловал его в губы так, словно хотел выпить его душу. И снова взял его.

Любующийся на своего потягивающегося, просыпающегося Рики, Блонди подсчитал, что всего за ночь взял любимого восемь раз. А потом стал вновь нежным, ласковым, называл его «любимым», «сладким», «самым желанным», «самым хорошим», и любимый уснул у него на руках, положив голову ему на плечо, когда он нес его из ванной обратно в постель.

– Садюга? А кто говорил мне ночью: «Не останавливайся, я хочу сильнее, я хочу еще, не отпускай меня?» – Ясон спрашивал любовника, имитируя интонации его голоса, опершись руками о кровать по обе стороны от лежащего на подушках Рики, склонился над ним. Длинные волосы закрыли их лица золотистой пеленой.

– Я говорил, – молодой человек смущенно улыбнулся и протянул руки, обняв того, кого, как он понял, любит всем сердцем, за шею, и притянул Ясона к себе. Это движение отозвалось резкой болью в плечах, и лицо Рики скривила гримаса, которая, впрочем, быстро исчезла.

– Я, кажется, перестарался, – Ясон уткнулся лицом в то место, где шея переходит в плечо, и поцеловал нежную кожу, проведя по ней языком.

– Мы перестарались, – тихо произнес Рики в ответ.

– «Мы перестарались. Мы…» – Блонди почувствовал, как внутри, в груди, становится очень тепло.

– «Это, наверно, и есть – счастье?» – он не смог справиться со своими чувствами и сжал любимого в объятиях.

– Ой, – все тело Рики словно пронзило электрическим током, и он невольно вскрикнул.

– Извини, я правда не хотел, – Ясон приподнялся на локте, очерчивая пальцами другой руки обожаемый овал лица.

– Я хотел, – пробормотал «провокатор», покраснел, попытался отвернуться и спрятать лицо в подушку.

– Ну что ты, мой маленький, – Ясон удержал его пальцами за подбородок, но Рики все же немного повернул голову в сторону, и взгляду Блонди открылся огромный, почти синий «засос». – До свадьбы заживет, – прошептал бывший Первый Консул Амои известную федеральную присказку и коснулся губами лиловой отметины, которую оставил в приступе страсти на шее любовника.

– До свадьбы? – усмехнулся тот в ответ.

– Да, а почему бы нет? Мы поженимся. – Такое простое и единственно правильное решение. Ясон принял его мгновенно.

– Но как же? – Рики от удивления широко распахнул глаза и даже было приподнялся на локтях, но из-за появившегося непередаваемого ощущения в пояснице был вынужден откинуться обратно на подушки. – Как же мы поженимся? Ты Блонди, а я монгрел… – он захлопал черными ресницами.

– Я блондин, а ты брюнет, мы два разумных гуманоидных существа мужского пола, и в галактике огромное количество планет, где мы можем сочетаться законным браком, – Ясон говорил серьезно.

– Но в Танагуре нельзя, – Рики все еще не мог поверить в то, что слышит. Первый Консул Амои, Ясон Минк, Блонди, Высшая Элита не просто любит его, а предлагает официально стать его партнером? Это не укладывалось в голове. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Плевать я хотел на Юпитер, Танагуру, Амои и на всех тех, кто думает, что мы не должны быть вместе, – лицо Ясона стало жестким, но он быстро взял себя в руки. – Мир, в котором нет тебя, Рики, слишком пустой и одинокий. Он мне не нужен. Ты веришь мне? Ты хочешь стать моим партнером и жить со мной в богатстве и бедности, горе и радости, здоровье и болезни «пока смерть не разлучит нас»? – последнюю фразу древнего свадебного обряда влюбленный мужчина произносить не стал.

– Ну, я не... – тот, кому был адресован этот вопрос, по привычке начал было дерзить, но тут же осекся.

– Хочу, – Рики почувствовал, как у него задергался кадык и защипало глаза. – «Я плачу?» – оказывается, от счастья можно плакать. Гордый монгрел закусил губу, чтобы не показать своих чувств. – Очень хочу, – предательские слезы все-таки проступили. Рики стыдился этого проявления своей слабости. Он не помнил случая в своей жизни, чтобы он плакал, он нашел в себе силы, чтобы приподняться и, обхватив Ясона за шею, прижался к нему и спрятал лицо в золотистых волосах.

– А ты говорил, что Ясон плохо воспримет новость о нашей с тобой помолвке, – высокий красноволосый мужчина склонился к сидящему перед монитором блондину с длинными струящимися по спине волнистыми волосами, обнял за плечи и поцеловал в белокурую макушку. – Расскажем им про нас с тобой после гонок?

– Мы обязательно расскажем, Катце, – сидящий обернулся. Идеальные черты лица, глаза цвета колумбийских изумрудов. – Мы расскажем им про все, – на красивых алых губах Рауля Ама заиграла нежная, немного загадочная улыбка.

«Однако пора выяснить, где мы все-таки проснулись и что произошло. Как вообще получилось, что мы с Рики до сих пор живы?» – Ясон Минк не хотел сталкиваться с реальностью, настолько замечательно все складывалось, но оставаться в неведении было слишком самонадеянно и опасно. И вообще, пора было отсюда выбираться.

– Как ты себя чувствуешь? Ходить сможешь? – перед Блонди встала неожиданная проблема. Обычно после бурно проведенной ночи он, Первый Консул Амои, непогрешимый господин Минк уезжал на работу, позволяя Кару позаботиться о здоровье своего любимого пета. А сейчас Ясон просто не знал, к кому обратиться в том случае, если он Рики что-то повредил. К обычному врачу? Блонди не хотел выставлять напоказ свою личную жизнь. Он в очередной раз поразился, как сильно изменились его ценности. – «Если ситуация потребует вмешательства, позвоню Раулю, он врач и знает, что делают в таких случаях. Кстати, надо ему в любом случае позвонить и сказать, что я жив, и Катце тоже». – В иерархии ценностей Ясона эти двое занимали вторую ступень, после Рики.

– Кажется, могу, – Рики закусил губу и сел на кровать, опершись на нее ладонями. Перемена позы вызвала боль в измученном теле, поясницу ломило, мышцы сводило, а ощущение между ног было вовсе непередаваемым.

– Осторожнее, – Ясон подоткнул ему подушку под спину, кинув быстрый взгляд на простыни. Следов крови не было, значит, разрывов нет и вмешательство доктора не потребуется.

– Мне надо ванну горячую принять, и все пройдет, – жертва страсти Блонди, в отличие от своего любовника, знал, как бороться с подобным состоянием. Рики вообще был удивлен, что чувствует себя после такой ночи настолько хорошо.

– Доброе утро, – тем временем в номер вошла очень красивая горничная, ничем, по мнению Ясона Минка, не уступающая пету класса «А», и вкатила тележку с завтраком и бутылкой шампанского в ведерке со льдом. – Господин Рита просит передать Вам, что сочтет за честь считать Вас, господин Минк, и вас, господин Дарк, своими гостями, и принять это от него в знак его уважения и дружеского расположения к Вам, господа, – девушка вежливо поклонилась.

– Также господин Рита надеется, что вы окажете ему честь и посетите сегодня Первые Межгалактические Гонки с активными препятствиями в качестве почетных гостей, – Ясон Минк про себя отметил, что, кем бы ни был этот господин Рита, прислуга у него вышколенная.

Горничная с поклоном положила на прикроватный столик два пригласительных билета.

– Как тебя зовут? – Ясон решил выяснить максимум информации и при этом наладить хорошие отношения с обслуживающим персоналом.

– Кто такой этот Рита? – выпалил Рики первый вопрос, который пришел ему в голову.

– Меня зовут Хакучо, господин Минк. Господин Гай Рита – владелец этой гостиницы, а также всего того, что здесь есть, господин Дарк, – девушка ответила на оба вопроса.

«Еб#ть! Гай разбогател?» – «господин Дарк» не верил своим ушам.

«Рауль по приказу Юпитер поместил мои мозги в склянку, и я вижу галлюцинации?» – это было первое, что пришло в голову Ясону. Блонди взял с прикроватного столика приглашение и начал его изучать. Его глаза задержались на каком-то несоответствии. Год. Год был не тот. На приглашениях, сделанных на бумаге такого качества, выработанной из натуральной древесины, опечаток не делают. Блонди почувствовал, как у него участился пульс.

– Гай, он высокий, с длинными каштановыми волосами и такими глазами, не голубыми, не розовыми, а нечто среднее? – От удивления Рики забыл даже про боль в спине и подался вперед.

– Да, – Хакучо профессионально ничему не удивлялась, – его изображение есть в списке участников гонок, он зарегистрирован под девятым номером, хотят ли господа взглянуть? – получив кивок головой, горничная включила голограмму.

«Гай, живой и с двумя руками». – Ясон с ощутимым болезненным чувством в груди наблюдал за тем, как радостно загорелись глаза его любимого, когда тот увидел изображение своего друга. – «Или больше чем друга?» – Блонди приказал себе успокоится. Он хорошо знал, к чему может привести его ревность.

– Хакучо, ты…Вы сказали, – Ясон поправил себя, – что господину Рите здесь все принадлежит? – Ясон понимал, что, задавая этот вопрос, проявляет бестактность. Но ведь чтобы получить ответ, вопрос надо задать.

– Господину Рите принадлежит эта планета, – голос горничной звучал, как ручеек. – Также он просил передать Вам, что гонки посетит господин Президент ОФП и Первый Консул Амои господин Ам. Они будут находиться с Вами в одной ложе. Господин Рита также высказал предположение, что приглашение может стать для Вас неожиданностью и, чтобы не создавать Вам дополнительным трудностей, просит принять в подарок эту одежду – девушка положила на диван два объемных свертка. Теперь она явно передала все, что ей велели. – Будут ли у господ какие-то пожелания?

– Да, принеси сигареты, пожалуйста, – Рики отчаянно захотелось курить.

– Наполните, пожалуйста, ванну, – Ясон высказал свое пожелание.

Слушая, как в глубокую мраморную купель, уходящую ступенями ниже уровня пола и напоминающую скорее маленький бассейн, а не ванну, наливается горячая вода, Ясон систематизировал все, что услышал.

С момента взрыва в Дана Бан прошло десять лет. Они с Рики находятся на планете Бизон в гостях у бывшего партнера Рики – Гая. Его, Ясона друг Рауль Ам – Первый Консул Амои, и еще есть некий человек, который занимает один из самых высоких постов в Галактике, и им всем предстоит сегодня встретиться в президентской ложе стадиона, на котором будут проходить, – Блонди заглянул в приглашение еще раз, – Первые Межгалактические Гонки с активными препятствиями.

«Что же, надо дождаться пяти часов вечера, и тогда все окончательно прояснится. Если это, конечно, не шутки Юпитер». – Спасибо, больше ничего не нужно, – Ясон дождался, когда за горничной закроется дверь, подхватил находившегося в состоянии полного смятения Рики на руки и понес в ванну.

 Отправлено: 18.06.08 16:57. Заголовок: Гонки. (Начало). -..

Гонки. (Начало).

– Мама, мамочка, почему ты плачешь? – стройный красивый темноволосый мальчик лет десяти-одиннадцати с длинными пушистыми ресницами и карими глазами обратился к молодой рыжеволосой женщине, укутанной в тонкое шелковое покрывало и осыпанной драгоценностями подобно принцессе из сказки «Тысяча и одна ночь».

– Ничего Рики, мой родной, соринка в глаз попала, – Мимея, прилетевшая на открытие стадиона из уважения к Катце и по просьбе своего мужа, экс-президента ОФП, который не смог отлучиться из дома из-за неотложных дел, быстро отвела взгляд от президентской ложи. – Посмотри, мой хороший, там ничего нет? – она быстро села в кресло и развернула сына к себе так, чтобы стоящий неподалеку от ограждения ее ложи молодой человек не мог разглядеть его лицо.

– Мамочка, ну как же я посмотрю, не попало ли что-нибудь тебе в глаз, если ты надела покрывало на лицо? – удивился мальчик и попытался убрать прозрачную ткань.

– Не надо, мой милый, – Мимея остановила руку маленького Рикардо. – Ты хотел посмотреть…гоночные машины? Ты можешь спуститься на поле и сделать это, я тебе разрешаю, – женщина под любым предлогом решила удалить своего ребенка из ложи до начала соревнований. Госпожа Татсу хлопнула в ладоши, и к ним тут же подошел огромный молчаливый охранник, который поклонился своей госпоже.

– Отведите господина Татсу в ангар, пусть смотрит там все, что захочет, он может находиться там даже во время гонок, если пожелает, – Мимея проявляла чудеса материнского попустительства.

– Ура! – мальчик, не веря своему счастью, запрыгал на месте на одной ножке, его звонкий голосок привлек к себе внимание тех, от кого женщина стремилась спрятать своего сына.

Юноша в темно-сером френче, обшитом красивым серебряным галуном с высоким воротником, и ослепительно красивый молодой человек лет двадцати пяти с роскошными длинными белокурыми волосами в парадном сьюте Амойской Элиты обернулись на громкий детский возглас.

«Быть не может. Столько лет прошло», – если, увидев Рики, Мимея не смогла сдержать слезы, то Ясон Минк вызвал в ней безотчетный панический страх. – «Тот, кто разлучил меня с Рики, но сына он у меня не отнимет», – облаченная властью, богатая женщина вновь почувствовала себя бесправной девушкой-петом, с которой могут сделать что угодно, и некому будет ее защитить.

– Иди, пока я не передумала. – госпожа Татсу буквально закрыла телом своего ребенка от глаз Блонди и вытолкнула его за дверь.

– Ура! Я иду смотреть байки! Когда я вырасту, я стану гонщиком! – мальчик не стал задумываться, почему мама повела себя так странно. Он бежал к лифтам, и охрана еле поспевала за ним.

– Обожаю байки! – голосок маленького Рики доносился из коридора.

«Как и твой отец»,– Мимея грустно улыбнулась. Сколько лет прошло? Одиннадцать? Двенадцать? Тогда Рауль Ам был так зол на нее, что продал, даже не проведя медицинское освидетельствование, лишь бы побыстрее сбыть с рук. А потом выяснилось, что она беременна. И неизвестно, что случилось бы с ней и ее ребенком, если бы Катце (при мысли о нем лицо женщины просветлело) не познакомил ее с бесплодным господином Татсу, который считал, что его неспособность иметь детей – это кара Господня. Он прилетел на Амои за четвертой женой, девушкой, выращенной в Академии, поскольку ее выпускницы уважительно относятся к своим мужьям, не то что его три жены-истерички, которым то денег мало, то выйдут на публику полуголые и размалеванные. У его друзей, вывезших своих жен с Амои, подобных проблем не возникало, и господин Татсу решил последовать их примеру.

Маленькая Мимея ему понравилась сразу, а узнав ее историю, мужчина проникся к ней сочувствием. Ознакомившись с голографическим изображением биологического отца ребенка, которого ждала бедная молоденькая женщина, еще практически ребенок (ей и шестнадцати лет не было), увидев, как Рики похож на него самого, господин Татсу решил, что Мимею ему послал Аллах. Детей вице-призедент иметь не мог, а вот наследника иметь хотел. Это был идеальный вариант, который устроил все стороны. Мальчик рос, думая, что он родной сын господина Татсу, да и отец относился к нему как родному. И тут такое.

Госпожа Татсу почувствовала, что у нее дрожат руки. Она бросила взгляд на президентскую ложу.

«Слава Юпитер, кажется, они ничего не заметили», – перепуганная мать вздохнула с облегчением. Она жутко боялась всех этих ревущих железяк, к которым так тянулся ее сын, но рядом с ними ему все же было находиться безопаснее, чем с Ясоном Минком в соседней ложе.

«У старых грехов длинные тени». – Блонди хватило доли секунды, чтобы узнать Мимею и понять, чьим сыном был мальчик, которого она так поспешно удалила. Конечно, у ребенка были более изящные руки и тонкие черты лица, но внешнее сходство с Рики было очевидно, и по возрасту все совпадало.

«Вот он – плод их тайных свиданий», – в душе Ясона шевельнулась зависть к этой сейчас, судя по всему, богатой и знатной женщине. – «У нее есть ребенок от Рики, свидетельство его мне измены». Ревность поднялась из глубины души болотной мутной тиной.

– Ты мой, Рики, ты слышишь, ты только мой, – Ясон неожиданно даже для самого себя схватил любимого за плечи и притянул к себе.

– Ты что, перегрелся? – голос жертвы страсти господина Минка прозвучал резко, как в былые времена. – Отпусти меня, мне больно, на нас люди смотрят, – несколько человек действительно обернулось в их сторону. И некоторые из них смотрели на красивую пару с явным восхищением. Стало ясно, гомофобия здесь не в чести.

– Извини, я – идиот, – виновато выдохнул Ясон и, наклонившись, уперся лбом в плечо любимого.

– Ты псих, маньяк злоебучий, – произнес Рики с нехорошим огоньком в глазах и вызывающей улыбкой а-ля «а ну-ка догони, если сможешь». По выражению, которое приняло лицо Блонди, стало ясно, что, будь они сейчас наедине, провокатор мог бы убедиться, что он не так уж далек от истины.

– Что ты можешь сказать о гостях? – Ясона спасла его дипломатическая выправка и, чтобы прийти в себя и не наделать глупостей, он задал первый пришедший ему в голову вопрос. Про себя Первый Консул Амои отметил, что одежда многих «федералов», которые их окружали, стала более разнообразной, менее формальной, и в ней отображались явно выраженные этнические или национальные мотивы. Похоже, эра серых шкафообразных костюмов ушла в прошлое.

– Они похожи на разряженых трансвеститов, – в принципе, слова монгрела совпали с мнением Блонди. – Особенно та женщина в соседней ложе. Чего это она так укуталась? Ей холодно, что ли? –несмотря на искусственное поддержание температуры в ложе, Рики было жарко во френче, а высокий воротник царапал подбородок.

«Это он так про Мимею отозвался», – злорадно и радостно подумал Ясон и с трудом удержался от того, чтобы не рассмеяться, не желая и дальше привлекать внимание Рики к ее персоне.

– На ней столько украшений, Ясон, – молодой человек дернул Блонди за рукав, – сколько, по-твоему, они могут стоить? – Рики посмотрел в глаза своему любовнику.

– «Что-то в жизни меняется, а что-то остается постоянным. Ты мой мелкий воришка. Мой ненаглядный», – Ясон с умилением посмотрел на бывшего карманника, вспоминая их первую встречу.

– Все мечтаешь подзаработать, монгрел? – на плечо Рики тяжело опустилась рука.

– Отъе… – реакция была практически автоматической. – Привет Люк, – у жениха Ясона Минка, фигурально выражаясь, упала челюсть. Да и было от чего, было на что посмотреть.

Люк был как всегда вальяжен, спокоен и немногословен. Белая песцовая шуба, надетая на него, несмотря на жару, спадала до пола, на глаза были надвинуты темные, вставленные в инкрустированную бриллиантами платиновую оправу очки, которые казались уже частью его лица. Кольца, браслеты, цепочки с бриллиантовыми подвесками, даже пряжка на ремне – и та была с бриллиантами. В общем, по сравнению с бывшим обитателем трущоб увитая драгоценностями Мимея могла показаться деревенской нищенкой.

– Рот закрой, муха влетит. Нравится? Дарю! – Люк истолковал взгляд своего бывшего главаря и несостоявшегося любовника по-своему. Он снял с себя самую толстую цепь с крестом невообразимых размеров, усыпанным бриллиантами, как, впрочем, все, что было надето на бывшего Бизона, и повесил на шею Рики.

– Спасибо, – «дают – бери, бьют – беги», – любовник Ясона Минка разглядывал сверкающую безделушку.

– Да не за что, я не жлоб, на пороге держать не буду, – Люк явно намекал Рики на их последнюю встречу.

– Привет, Минк, – Бизон обратился к не знающему, то ли ему смеяться, то ли бить морду наглецу Блонди.

– Добрый день, – Ясон решил обойтись без эксцессов.

– Да не боись, не буду я к нему больше приставать, я теперь не по этой части. Цыпочки, не стесняйтесь, мои кошечки, идите сюда, – обратился Люк к стоящим в отдалении четырем красивым пышногрудым девушкам. Блондинке, рыжеволосой, шатенке и брюнетке соответственно.

– А мы не стесняемся, – кошечко-цыпочки ответили и захихикали практически хором.

Полли, Долли, Молли, Салли – Люк представил своих спутниц.

«Шикарные телки», – подумал Рики.

«Тупые куклы», – констатировал Ясон. – «Мимея, Бизон, который, как выясняется, тоже был неравнодушен к Рики. Интересно, они трахались или нет? Может, кто-то, обладающий своеобразным чувством юмора, решил собрать в одном месте, как бы это выразиться, всех «членов его кружка»? Хотя нет, Мимея под это определение не подходит, она скорее наоборот», – Блонди начал про себя язвить, внешне сохраняя полное спокойствие.

– Какие мальчики, – Полли, Долли, Молли и Салли защебетали одновременно. – Как дела? – У них были тоненькие и манерные голоса.

– Заебись, – Ясон Минк улыбнулся широкой белозубой улыбкой. «В конце концов, всему есть предел, и моему терпению тоже».


– Какой красавчик, – девочки не унимались.

– Но-но, кошечки, смотреть можно, а трогать нельзя, – Люк остудил их пыл.

– Ну что ты, ты же у нас самый любимый, – брюнетка протянула Бизону бутылку стаута, а блондинка сигару, рыженькая чиркнула зажигалкой и держала ее включенной, пока ее «котик» раскуривал листья табака, скрученные мозолистыми руками на террианских Гавайях.

– Я же тебе говорила, что надо выходить заранее, вечно ты опаздываешь, – идиллию разрушил визгливый возмущенный голос желчной худосочной женщины, семенящей походкой вошедшей в ложу.

– Да не опоздали мы, дорогая, смотри, еще нет никого, ни Норриса, ни Катце, ни господина Ама, – пробормотал кажущийся маленьким, вошедший следом человечек, в котором Рики с трудом признал Сида.

– Катце может приехать когда захочет, а твой Норрис – пьянь подколодная, а про господина Ама, – женщина скорчила презрительную физиономию, – я вообще молчу. – Ой, господа, здравствуйте, – спутница Люка наконец-то заметила, что она не одна.

– Здравствуй, Памфуция, – Люк с каким-то садизмом выговорил полное имя, судя по отношениям, жены Сида.

– Я тут как раз говорила, что нехорошо заставлять себя ждать, – Памфуция защебетала, улыбнувшись противной улыбкой.

«Интересно, она его бьет плеткой на ночь или только по утрам?» – Ясону с каждой минутой становилось все веселее и веселее. Как говорила одна девочка из террианской сказки, попавшая в Зазеркалье, «все чудесатее и чудесатее». Похоже, сейчас здесь соберется вся банда.

– Рики, как я рад тебя видеть, позволь мне представить тебе свою жену, Памфуцию, – Сид даже не подбежал к бывшему Бизону, а спрятался за его спиной от своей второй половины.

«Он чего, ничего получше себе найти не мог?» – Добрый день, – да уж, денек был полон сюрпризов.

– Здр-р-р-р-равствуйте, мы задеррржа-а-ались, – в буквальном смысле промяукала, с трудом имитируя человеческую речь, молодая красивая разумная прямоходящая кошка, отличающаяся от своих предков примерно так же, как человек отличается от обезьяны. У нее были острые ушки, длинный искристый рыжий мех, спадающий с головы наподобие волос, и очень грациозная походка. – Мы ведь не хотели опа-а-а-аздывать, правда, Нор-р-р-ри-и-ис, – она потерлась о плечо третьего Бизона, словно настоящая кошка, и провела по его кисти рукой, выпустив когти, оставляя на коже своего партнера едва заметные красные царапины.

– Нет, Ашиль, мы не хотели, – Норрис ответил подружке, подобно зомби, и смотрел на нее как зачарованный, словно сомнамбула. Было очевидно, что у этой парочки все в полном порядке.

– Привет, Рики, – он обратился к бывшему главарю так, будто они расстались за утренним кофе. – Здравствуйте… – Норрис посмотрел на Блонди, не зная, как к нему обратиться.

– Ясон, надеюсь, Вы не будете возражать, если я в свою очередь буду обращаться к Вам по имени? – Блонди явно юродствовал, но это понял только Рики.

– А Гай когда появится? – он не смог сдержать себя и наконец задал свой вопрос.

– После гонок, или в больнице, если разобьется. – Люк вальяжно развалился в кресле, его цыпочки расположились возле него, по две с каждой стороны. Памфуция тихо шипела на Сида, периодически дергая его за рукав, когда тот бросал взгляд на подружек Люка. Ашиль что то мурлыкала на ухо разомлевшему Норрису, касаясь его уха шершавым язычком. В общем, полная идиллия.

– Разобьется? – Рики аж подскочил на месте.

– Не боись, до смерти еще никто не разбивался. Всех восстанавливают.

– Где? – Это был первый заданный Ясоном вопрос.

– В центре трансплантологии и протезирования, – ответил Сид, в конце концов, секретом это не было.

– Молчи, тебя не спрашивали, – одернула его жена. Бывший Бизон, теперь больше похожий на клерка из бухгалтерской конторы, вздохнул и с видом подкаблучника со стажем повесил голову. Трудно было в это поверить, но он любил свою желчную и скандальную жену.

«Гениально, и деньги зарабатывают, и бесценный генетический материал получают, учитывая состав участников». – Ясон восхищался чьей-то находчивостью.


– А чья клиника? – Блонди продолжал задавать бестактные вопросы.
– Считается, что Гая, а на самом деле Катце. Да вы сами там… – начал говорить Норрис, но осекся и замолчал.

«Катце? Это хоть что-то объясняет. Там-то нас с Рики и восстановили», – резюмировал про себя Ясон.

– А господин Ам, Рауль, там работает? – Блонди продолжал прояснять ситуацию.

– Хи, – хмыкнул Сид, как в старые добрые времена, – Рауль там больше отдыхает, – после этих его слов вся компания дружно заржала, а сам шутник быстро вжал голову в плечи, словно опасаясь, что ему дадут затрещину. Впрочем, этот жест выработался у него еще на Амои.

«Час от часу не легче. У Рауля сексуальная связь с кем-то из работников этой клиники», – Ясон хлопнул пушистыми ресницами. – «Вероятно, он это делает, чтобы получать необходимую информацию, а это самый эффективный способ», – другого объяснения Блонди найти не мог, да и это объяснение казалось ему притянутым за уши. Может быть, Рауль там в шахматы играет? А необразованых участников банды это веселит?

– Да ты погоди, они сейчас приедут и сами вам все расскажут, – на лице Люка появилось загадочное выражение.

– А вот и они, – прощебетали «цыпочки».

Пара, появившаяся в ложе, несомненно, была очень красива и привлекла к себе всеобщее внимание. Многие встали со своих мест, чтобы поприветствовать вошедших. Катце был в пурпурном украшенном золотым галуном костюме, своим кроем и аксельбантами напоминающем военный мундир, и высоких черных кожаных блестящих лаковых сапогах. Поверх этого воистину королевского наряда был накинут скрепленный на плече золотым трилистником, символом верховной власти в ОФП, тяжелый алый атласный плащ. Рядом с ним, как часто пишут в газетах, «рука об руку», шел великолепный красавец с дивными золотыми волосами, волнами ниспадающими на белоснежную, скрепленную на поясе золотым ремнем римскую тогу. На ногах у мечты тысяч женщин и мужчин Вселенной были надеты кожаные сандалии, обвивающие икры и щиколотки и крепящиеся ремешками выше колена.

– Похоже на обувь пета, – подумали про себя Ясон и Рики одновременно.

Того же мнения придерживался и Катце.

– Ты странно оделся, Рауль, – обратился он к своему обожаемому Блонди, когда они собирались на стадион.

– Там так жарко, Катце, это же не протокольное мероприятие, – губы Первого Консула Амои капризно изогнулись. – Такую одежду носили древние патриции в Риме, и потом, ее так легко снимать, – Рауль одарил любовника улыбкой, за которую тот был готов продать душу дьяволу. – Может быть, она мне не идет? – Красавец высказал крамольное предположение.
– Ты прекрасен, Мидори, я тебя люблю, – красноволосый мужчина наклонился и нежно поцеловал Блонди в губы, убрав прядь волос с его лица. В общем, Первый Консул Амои явился на открытие Первых Межгалактических Гонок облаченный в одежду древних римлян и кожаные сандалии.

«Главы государств и дипломаты стали одеваться, словно собрались на маскарад», – Ясон в очередной раз констатировал, как все изменилось. Если уж его консервативный друг нарядился подобным образом. И вот интересно, что здесь делает Катце? – Блонди привык воспринимать бывшего фурнитура как своего подчиненного, и ни в какой иной роли представить себе его уже не мог. Колоритная парочка, отвечая на многочисленные приветствия, медленно пробиралась к своим местам.

«Однако, пора уже начинать», – пунктуальный Ясон взглянул на часы. Костюм, который предоставил ему гостеприимный Гай Рита, ничем не отличался от того, к которому Блонди привык, и содержал все необходимое, даже наручные коммутаторы. – «До официального начала мероприятия осталось пять минут, а президента ОФП все нет», – господин Минк смотрел на расположенные по его левую руку два пустующих кресла, находящихся в центре ложи в первом ряду.

Тем временем Катце и Рауль подходили все ближе. Господин Ам задержался, отвечая на чье- то приветствие.

– Здравствуй, Ясон, здравствуй, Рики, – обратился господин Бенийро к тем, чью любовь ему удалось воскресить. В ушах шумело и гулко билось сердце.

«Вот мгновение, о котором я столько мечтал», – Катце сотни раз представлял себе эту встречу. А все произошло как-то очень буднично. Накануне отъезда на стадион его задержали очередным важным звонком, который был очень некстати, и даже времени поговорить и что-то подробно объяснить не осталось. Избиратели ждать не любят.

– Здравствуй, Катце. Ты можешь мне рассказать, что произошло после взрыва? – Ясон наконец-то встретил человека, который знал, что с ним и Рики случилось на самом деле, задавая вопросы которому, он не выглядел бы полным идиотом. Сейчас все должно проясниться.

– Спасибо, что спас Гая, – Рики, разглядывающий сквозь затененное бронированное стекло президентской ложи огромный стадион, на котором собрались тысячи людей со всей вселенной, скучал в блестящем окружении, и даже его бывшая банда была ему не в радость. Золото, драгоценности, – он посмотрел на висящий на своей шее алмазный крест, щедрой рукой подаренный ему Люком. Все это имело значение лишь чтобы продать и купить себе поесть и байк, гонять по набережной возле залива и любоваться двумя лунами на фоне загадочного Эоса. Рики хотелось быть сейчас там, внизу, с толпой обычных расположившихся на трибунах людей, жующих чипсы и запивающих их шипучкой с алкоголем, и делающих ставки на тотализаторе, кричать, радоваться и болеть за участников соревнований, а не сидеть здесь с умным лицом, соблюдая приличия.

– Это было несложно, – Катце почувствовал, что смущен. Странное, щемящее чувство в груди. Ощущение неловкости. Маленький бунтарь, сломавший Блонди, благодарит его не за себя – за друга. Бывший фурнитур Ясона Минка, дилер черного рынка Амои, Серый Кардинал ОФП, недавно победивший со значительным перевесом на выборах и занявший кресло Президента, прозванный в народе Катце-Освободитель, был чуть ли не до слез растроган этим «спасибо».

– Ясон, – Рауль, наконец-то поздоровавшийся со всеми желающими, получил возможность встретится со своим другом, по которому так истосковался. – «Как мне тебя не хватало», –вздох, словно стон. – «Десять долгих лет без тебя, пять из которых превратились в кошмар. Ты ведь сможешь защитить меня от него. Он только тебя и послушает», – Блонди сделал к Ясону незаконченное, едва уловимое движение, но тот понял, где уже видел подобное. В больнице. У маленького мальчика лет четырех брали анализ крови из пальца. Ребенку было страшно, но он крепился и не заплакал. В награду ему дали стеклянную палочку. Мальчиш с гордым видом вышел из кабинета, увидел маму и… две огромные слезы накатились на его глаза. – Мама, – он бросился к своей родительнице и разрыдался у нее на груди.

– «Ясон», – Рауль Ам произнес эти слова с точно такой же интонацией, как тот мальчик в больнице.

– Все хорошо, – Ясон взял ладонями друга за плечи, – я жив, со мной все в порядке. Я тебя должен за это благодарить?

– Нет, не меня. Катце, это он снял твою психонейроматрицу и законсервировал твою сперму, – нейрофизиолог опустил глаза в пол.

– «Как он посмел?! Обнаглевший фурнитур! Без моего разрешения! Не поставив меня в известность! Он шпионил за мной?!» – Блонди почувствовал, как его сознание заволакивает ярость. – «А хотя, я же знал, кто он, какой он, и все равно приблизил его к себе». – Ясон понял, что ему с Катце предстоит непростой разговор.

– Однако пять часов вечера, ровно, а президента все нет, – Ясон осматривался по сторонам. Бизоны со спутницами , теребящий пряжку на своей тоге Рауль. В ложу вошел человек, судя по виду, пресс-секретарь, и обратился к беседующему о чем–то с Рики Катце.
– Господин Президент, можно начинать?

– Да, – ответил Катце и занял президентское кресло. Рауль занял место подле него.

Бронированное стекло стало подниматься, впуская в закрытое до этого помещение зной пустыни и шум многотысячной толпы.

«Вот как?» – Ясон наконец-то осознал, не понял, а именно осознал, что это для него и Рики с момента расставания со всеми этими людьми прошло всего два-три дня. А на самом деле мимо пронеслись десять лет, десять долгих лет, за которые так много изменилось, что даже представить было невозможно. Сын Рики вырос за эти годы. Бывший фурнитур Катце – президент Объединенной Федерации Планет. Блонди положил руку на подлокотник кресла, накрыв ладонью руку своего любимого.

«Чтобы там ни было, мы вместе, мы свободны, и это главное».

Катце и Рауль, между тем, о чем-то тихо переговоривались между собой.

– Мидори, скажем ему? Скажем им всем? – Катце, счастливо улыбаясь, посмотрел на Рауля.

– Да, но можно я это сделаю сам? – на губах Первого Консула Амои появилась нежная ласковая улыбка, а изумрудные глаза просто лучились от переполнявших его чувств. – Ты даже представить себе не можешь, как мне было трудно на это решиться, – истинный смысл слов, которые произнес господин Ам, были известны лишь ему одному.

– Друзья, – при появлении Катце Бенийро на голографическом мониторе толпа собравшаяся на стадионе одобрительно заревела. Ясон отметил, что вновь избранный Президент ОФП очень популярен. – Это мое первое публичное выступление с момента избрания. И тем приятнее для меня, что это происходит на Бизон. Я буду немногословен, – продолжил народный любимец, дождавшись когда гул стихнет. – Бизон – это планета, которая мне, как и многим другим, позволила реализовать мои мечты, измениться и изменить свою жизнь. Бизон стала настоящей родиной для меня. Это произошло во многом благодаря Гаю Рите, для которого нет большей ценности, чем честь и свобода человека. Я счастлив открыть гонки, которые начались как соревнования друзей и спустя десять лет переросли в событие Галактического масштаба. Рядом со мной сейчас находится человек, который так же, как и я, сумел переступить через собственные предрассудки и принести на Амои, планету, на которой я вырос и которую был вынужден покинуть, как и многие другие, искавшие лучшей доли для себя, свободу и демократию. Все эти годы мы работали рука об руку, и сейчас он хочет сделать заявление, – на Рауля Ама были направлены камеры, транслирующее происходящее более чем на три тысячи обитаемых планет Галактики.

–Я, – губы Блонди побелели, ступни и кисти рук стали ледяными, а сердце стучало так, словно хотело выпрыгнуть из груди. Он собирался сделать то, о чем мечтал пять долгих лет. Пять лет унижений, притворства и обмана. Рауль собирался прилюдно уничтожить своего мучителя в момент его наивысшего торжества. – Я, – Блонди сбросил с себя одежду, которая представляла из себя подобие римской тоги и держалась на одном поясе и, одетый в одни ремешки, подобно пету на выступлении, опустился перед Катце на колени и припал губами к сапогам того, кто на протяжении нескольких лет заставлял называть его своим Хозяином. Белые волосы разметались по красному ковру. – Я его пет, Ясон. – Рауль хотел произнести это вслух, но от волнения ему изменил голос, и только губы беззвучно прошептали это.

– Что ты делаешь? Рауль? – тихо, изменившимся голосом спросил Катце.

– А ты действительно думал, что я про все забыл? – Блонди оторвал губы от лаковой кожи сапога того, с кем наконец-то смог поквитаться за все свои унижения, и посмотрел на него полным горечи, торжества и презрения взглядом.

– Тук, тук, – сердце пропустило удар, стало тихо-тихо, как будто уши заложили ватой. – «И эту одежду очень легко снимать».

«Если ты хотел рассчитаться со мной, Мидори, тебе это удалось», – слишком внезапно, слишком больно. Время перед глазами Катце потекло, словно в замедленной съемке.

– Что за?…– привставший со своего места Ясон.

– Пиздец, – сидящий с открытым ртом, хлопающий черными ресницами Рики.

Шокированные Бизоны и их подружки.

– Еба-а-ать! – на лице Норриса появилось выражение глубочайшей задумчивости.

– Какая задница! – присвистнул Сид.

–А-ху-еть... - Люк не верил своим глазам.

– А-а-х, – вдохнул стотысячный стадион и затаил дыхание, все глаза были устремлены на огромный проектор, показывающий, что происходит в президентской ложе.

– Друзья, – Катце пришел в себя и, не теряя ни секунды, сбросил плащ с плеч и накрыл им коленопреклоненного Блонди, одновременно с этим ставя его на ноги. – Сейчас мы были свидетелями беспрецедентного случая гражданского покаяния, которое Первый Консул Амои Рауль Ам совершил публично в знак признания преступлений, которые режим Юпитер совершил против гуманоидов и того, что эти злодеяния никогда не повторятся. Поприветствуем его, друзья, – Президент ОФП железной хваткой взял кисть того, кто хотел его растоптать, и поднял ее над головой, – не каждый способен совершить подобный поступок, и он достоин уважения.

– Уф, – стадион выдохнул. Замелькали вспышки фотокорреспондентов. Президент ОФП рядом с накрытым алым плащом Раулем Амом, бесценные кадры.

«Чего еще ожидать от этих Блонди? А Первый Консул Амои – просто красавец», – толпа приветственно загудела и разразилась бурными аплодисментами, перешедшими в овацию, как на следующий день напишут все газеты.

– Позвольте на этой торжественной ноте Первые Межгалактические Гонки с активными препятствиями считать открытыми, – Катце улыбался, влюбленные в него избиратели ревели от восторга. Никто и не догадывался, что в душе этого красивого, успешного добившегося всего, чего только можно пожелать от жизни, человека сейчас все рвется от боли. Что минуту назад он пережил самое жестокое унижение и самый страшный момент в своей жизни.

«Я еще долго буду привыкать к этому изменившемуся миру», – Ясон, шокированный увиденным, потихонечку начал приходить в себя. И одновременно с этим окончательно поверил, что все, что с ним происходит – это не опыты Юпитер, а существует на самом деле.

«Я всегда знал, что поганка невменяемая, но что до такой степени... Он, наверно, свихнулся, пока в шахматы играл. Но задница у него действительно красивая»,– Рики опасливо покосился на сидящего рядом с Катце закутанного в плащ Блонди.

«Он повел себя, как настоящая Элита. Я и то не смог бы выйти из этой ситуации более достойно, у него огромное самообладание», – Рауль осознал, что Катце не уступает ему ни в чем, а во многом даже превосходит. А еще Блонди понял, что минуту назад совершил самую страшную ошибку в своей жизни. И ничего уже не изменить и не исправить. Улыбки Катце его не обманули. То, что он, Рауль Ам, сжигаемый жаждой мести, сделал только что, его любовник ему никогда не простит. Это конец. «Разве не об этом я мечтал? Разве он это не заслужил?» – Зеленоглазый Блонди тупо смотрел на лежащий перед ним, словно на ладони, стадион, и ничего не видел.

 Отправлено: 18.06.08 17:01. Заголовок: X301-K или 45 процен..

X301-K или 45 процентов генома Рауля Ама.

Белые, обитые мягкой тканью стены, белый потолок со спрятанными в нем светильниками, белый пол со специальным покрытием, смягчающим удары. Ни шороха, ни звука. Царство спокойствия и безопасности, идеальная палата психиатрической клиники. Нет ни малейшей возможности навредить себе или пораниться.

Рауль сидел, опершись спиной о мягкую стену. Его руки были связаны рукавами смирительной рубашки, доходившей до бедер, а нижняя часть тела – обнажена.

Он уже несколько суток ничего не ел и не пил, по крайней мере, в бодрствующем состоянии. Но желудок не сводило от голода, жажда не мучила, и отправлять естественные надобности не хотелось.

«Значит, меня кормят внутривенно». Легкое жжение в мочеиспускательном канале, как обычно бывает после введения катетера, давало понять о том, что во время сна его не только кормили.

Хотя сном то состояние погружения в воспоминания петов, жертв генетических изысканий руководителя Гардиан, назвать было невозможно. Ужас, боль, отчаяние, забытье, и снова ужас и боль, безразличие, апатия, желание, чтобы все закончилось, как угодно, но закончилось, и побыстрее, накатывающееся безумие и сладостное погружение в небытие. Все эти эмоции и чувства Рауль пережил так, словно то, что ему «приснилось», произошло с ним на самом деле, настолько реалистичными были ощущения.

«Я никогда не задумывался над тем, что они испытывают. Интересно, почему? Начни я их жалеть, я не смог бы работать. Я стал бы неэффективен. Я не смог бы создавать новые лекарства и проводить исследования, если бы знал то, что знаю сейчас», – Рауль откинул голову с заплетенными в косу волосами назад. Проводя свои опыты над живыми людьми, Блонди не был жесток, он был подобен ребенку, который со спокойной душой из любопытства отрывает ножки кузнечику или сажает бабочку в банку умирать, потому что не ведает, что творит.

«Да, им было больно, они мучались и в результате умирали», – продолжал анализировать пережитое Рауль Ам, – «Но ведь без этих экспериментов не были бы разработаны сотни лекарств, не были бы проведены тысячи уникальных операций. Погибли сотни, а излечены миллионы. В результате выбраковка составляет менее одного процента. А как иначе двигать науку вперед? Многие области знаний, особенно в той части, что касалась изучения человеческого мозга, оставались «белыми пятнами» именно потому, что нельзя было производить эксперименты на людях. Что правильнее? Убить сотни и излечить миллионы, или оставить в живых несколько никчемных существ и позволить умереть от неизлечимых болезней более достойным?» – Блонди давно ответил себе на этот вопрос, но увиденное поколебало его уверенность в собственной правоте.

«Мои возможности не безграничны, скоро я сойду с ума. Зачем Катце все это нужно?» – Рауль не испытывал ненависти к своему мучителю, просто происходящее было ему непонятно. В чем смысл, какова цель? – «Я же всегда хорошо к нему относился», – мысль о том, что бывший фурнитур может мстить за нанесенное оскорбление, не приходила Блонди в голову. Да, он некорректно обозначил условия эксперимента, был резок и даже несправедливо груб с тем, кто сейчас называет себя господином Бенийро. Но, с другой стороны, тысячи людей на Амои, да что там на Амои, Рауль помнил, как на него смотрели многие представители и представительницы Федерации, мечтали бы оказаться на месте Катце. Возможно, Z107M тоже не мечтал, но там налицо олигофрения в начальной стадии дебильности, отягощенная алкоголизмом (думая о Рики, Рауль не мог быть объективным), а бывший фурнитур Ясона Минка показал себя умным и адекватным. По мнению Рауля Ама, Катце не мог не понимать, какая ему была оказана честь, когда Блонди приблизил его к себе до такой степени, что позволил ему себя поцеловать.

Глаза цвета дорогого коньяка, смотревшие с такой нежностью, сухие мягкие губы, сильные руки, ласкавшие его тело. Рауля неожиданно охватила истома, как это бывало всякий раз, когда он вспоминал об этом «некорректном эксперименте». Умом Блонди понимал, что Катце, целовавший его в Эосе, и Катце, пивший вино, наблюдая за тем, как его, Рауля, насилует пет-мутант, – это одно и тоже лицо. Но на уровне ощущений казалось, что это два разных человека. И эта двойственность восприятия нейрокорректора очень настораживала. Если Катце-садист не вызывал у Рауля никаких положительных эмоций, то к первому Блонди тянуло. Дихотомия – два одинаково сильных и взаимоисключающих желания, верный путь к неврозу.

Рассуждая подобным образом, Рауль не сразу заметил, что он в своей камере, похожей на палату психиатрической клиники для буйного пациента, находится не один.

Генетик сразу идентифицировал приближающееся к нему существо. X301K – по виду огромный паук, высота в «холке», если так можно назвать густую черную шерсть, покрывавшую все тело пета-мутанта, восемьдесят пять сантиметров. Длина каждой из восьми лап в распрямленном состоянии составляла два метра, поэтому «колени» X301K находились над его головой, придавая монстру еще более ужасающий вид. Картину довершал «хвост», на конце которого был членоподобный отросток длиной двадцать и диаметром от трех до шести сантиметров соответственно.

На самом деле, существо было относительно безобидно. Вся пикантность ситуации заключалась в том, что гуманоид – страстный арахнофил и законченный мазохист, заказавший этот экземпляр, – предназначал его для самого себя. Поэтому никаких реальных, серьезных повреждений пет-мутант нанести не мог.

Технология спаривания была следующей: X301K «выплевывал» клейкую массу, превращающуюся впоследствии в нить паутины, и обволакивал ей верхнюю часть тела партнера от шеи до поясницы, обездвиживая его, вводя афродизиак и анестетик одновременно. Вслед за этим «паук» проникал кончиком своего «хвоста» в прямую кишку партнера и совершал в ней возвратно-поступательные движения, увеличивая во времени их скорость и амплитуду до того момента, пока тот не испытает оргазм. После чего пет-мутант получал разрядку сам, выдавая разряд статического электричества в районе простаты партнера. Это также было требованием заказчика, для которого подобное окончание полового акта было почему-то «источником дополнительной сексуальной стимуляции и нескончаемого удовольствия», как было написано в заявке.

Эта странная парочка считалась идеальной, жила душа в душу. Заказчик-мазохист, если и обращался в Гардиан, то только за витаминами и особыми породами мух для своего любимца, прекрасные глаза которого становились «грустными, полными печали и тоски», как писал арахнофил в своих трогательных посланиях.

Глаза у X301K действительно были красивыми, большими, немного удлинненными, ярко-орехового цвета, практически человеческими. Рауль Ам лично следил за их разработкой. И вот теперь на генетика смотрели похожие, только ярко-зеленые и с более длинными и пушистыми ресницами. Где-то такие Блонди уже видел. Поняв, где именно, он больше не смог себя контролировать. У него резко заболела голова, участился пульс, вся гладкая мускулатура тела начала сжиматься, и ученого вырвало прямо на чистый белоснежный пол, на котором он сидел. Пет-мутант повернул голову набок, моргнул длинными пушистыми ресницами, и розовым язычком слизал остатки липкой жижи с губ и подбородка Рауля Ама, а затем выплеснул на его связанное смирительной рубашкой тело первую порцию слизи, заворачивая Блонди в теплый и крепкий кокон.

«Когда материал засохнет, он съежится и начнет стягивать кожу», – Рауль чувствовал, как слюна паука пропитывает его смирительную рубашку. Во всем теле возникло ощущение приятного холодящего покалывания, появились легкие эйфория и возбуждение, но больше всего хотелось спать.

«Катце ведет себя странно. Со мной не общается, требований никаких не выдвигает. Вероятно, он по какой-то причине сошел с ума. Возможно, из-за эксперимента, который я с ним провел. Недаром Юпитер запрещала физические контакты между людьми и Элитой», – продолжал рассуждать Блонди, понимая, что зеленые глаза X301K являются точной копией его собственных, по крайней мере, по форме и цвету.

«Договориться с Катце о чем-либо, скорее всего, невозможно, и поэтому, я должен бежать. Но для того, чтобы это сделать, мне необходимо хотя бы немного поспать. Нормально поспать, без навязанных «сновидений», – Рауль смотрел на обволакивающего его слюной пета-мутанта.

«Это всего лишь кости, хрящи, мышцы, шерсть, слизистые оболочки», – надо закрыть глаза и абстрагироваться от происходящего. – "Он безопасен, неагрессивен, травм никаких не нанесет. Можно поспать, пока он будет со мной совокупляться. Он не прекратит половой акт до тех пор, пока я не испытаю оргазм, а в просоночном состоянии я могу не испытывать его достаточно долго. Так что часа три отдыха без кошмаров и навязанных сновидений у меня есть», – Блонди почувствовал, как скользкий и почему-то теплый «хвост» X301K раздвигает мышцы его сфинктера и проникает внутрь. Совсем не больно, даже приятно.

«Надо лечь поудобнее, чтобы он поменьше меня тормошил и не стимулировал своим языком нервные окончания члена и мошонки, а то буду периодически просыпаться», – Рауль перекатился на живот и лег, положив голову щекой на мягкое покрытие.

«Самая эффективная и энергосберегающая поза: пета-мутанта не видно, а массаж простаты – вещь полезная и достаточно приятная, предотвращает развитие аденомы предстательной железы, хотя у меня она и так развиться не сможет», – с этими мыслями Блонди, между немного раздвинутых ног которого X301K совершал неторопливые возвратно-поступательные движения своим хвостом, зевнул и незаметно для себя провалился в глубокий беспробудный сон, настоящий, сладкий и столь желанный, без кошмаров и ужасных видений.

Правда, кое-что Раулю все же приснилось. Как будто кто-то вошел в его тюрьму, и направив «пауку» в сетчатку глаза красный луч, заставил монстра ретироваться. Как этот кто-то снял с Блонди загрубевшую от слюны X301K смирительную рубашку и обернул плечи шелковым кимоно, как расплел длинную косу и, положив его, Рауля, голову себе на колени, стал нежно гладить по волосам, напевая под нос грустную красивую песню. Блонди пытался открыть глаза, но веки не слушались, были свинцовыми. Раулю снилось, что кто-то его бережно обнимает, проводит, едва касаясь, подушечками пальцев вдоль его лица, ото лба через переносицу к подбородку. Это было так приятно, словно волны уносили куда-то далеко-далеко. Рауль ощутил дыхание в миллиметре от своего рта, человеческое дыхание, и зачем-то приоткрыл губы, словно тогда, в Эос, пять лет назад. И гулко заколотилось сердце.

И тут все закончилось. Он снова лежал один на белом мягком покрытии, заглушившем звук шагов быстро вышедшего из комнаты человека. Щелкнул замок, дверь закрылась. Пета-мутанта не было. Тихо, спокойно. Шелк кимоно ласкал кожу, волосы рассыпались золотыми волнами. Блонди, закинув руки за голову ладонями вверх, словно ребенок, крепко-крепко спал.

 Отправлено: 18.06.08 17:03. Заголовок: Тот, кому можно дове..

Тот, кому можно доверять.

«В бриллиантах и мехах,
На жемчужных островах,
Мы с тобой еще попляшем
На ее похоронах,
Будет ветер нас кружить,
Будут волны песни петь,
Жаль, что в этой страшной сказке
Кто–то должен умереть» – Катце напевал песенку, слова которой не расслышал спящий в апартаментах отеля «Эос» Рауль Ам.

Господин Бенийро подлетал к своему имению на Кочо, которое они продолжали делить на двоих с Гаем. На Бизон Серый Кардинал ОФП участвовал в создании сотен объектов, а дома для себя так и не построил. Почему? Наверно, потому, что особняк старика Кочо был очень хорош. Или по причине того, что все, что делал Катце, совершалось напоказ, для других, не для себя.

Много ли было надо ему для счастья? Маленький домик на холме с видом на океан, на теплых каменных ступенях которого он сидел бы по вечерам, а белокурая голова расположившегося рядом любимого человека лежала бы у него на коленях. Он, Катце, гладил бы его по волосам и заглядывал в прекрасные изумрудные глаза. Так мало и так много.

«Мидори. Я любил бы тебя, я заботился бы о тебе, я бы сделал тебя самым счастливым человеком во Вселенной, я исполнил бы любое твое желание. Если бы ты только позволил мне это, если бы ты только мог ответить мне взаимностью. Разве я многого хочу? Почему между мной и Юпитер оказался именно ты? Зачем ты пять лет назад решил провести свой эксперимент именно на мне?» – Катце откинул голову, опершись затылком о подголовник кресла. Рука привычным жестом потянулась за сигаретой. И осталась пустой. Катце бросил курить два года назад, после того как присутствовал на вскрытии своего старого тела. Изуродованная мошонка, искривленные, смещенные из-за постоянного сидения за компьютером позвонки, черные пузырьки легких. «Подарки» его родины – Амои. С тех пор господин Бенийро ни разу не притронулся к сигарете.

«Это не то, ради чего стоило бы жертвовать карьерой», – слова Рауля Ама стояли у Катце в ушах. Всю свою накопившуюся любовь, всю нерастраченную нежность он был готов бросить к ногам этого Блонди, а тот не пощадил даже его гордость, ничего ему не оставил.

«Хотя какая гордость, какое достоинство может быть у монгрела?» – губы Серого Кардинала ОФП сжались в тонкую линию, а взгляд стал жестким. – «Ты проклянешь тот день, то мгновение, когда пять лет назад решил пригласить меня к себе в Эос. За то, что растоптал то хорошее, что еще тогда оставалось во мне. За то, что все мои лучшие чувства я вылил словно в помойную яму. За то, что «благодаря» тебе я окончательно превратился в чудовище, похуже тех мутантов, чьими неповторимыми возможностями удовлетворять партнера ты наслаждался последние шесть дней», – Катце повел аэромобиль на посадку.

На стартовой площадке его ждал Гай. Верный Гай, благородный Гай. Единственный человек, которого Катце по настоящему уважал. Кем ему он стал за эти годы? Другом? Любовником? Пожалуй, ни тем, ни другим. Хотя они проводили много времени вместе и периодически занимались сексом. Гай был для Катце единственным существом, которому он мог доверять, единственным, перед которым не надо было притворяться. Тем, кто выслушает, и если не поймет, то хотя бы не осудит. С которым можно было сбросить маску и стать слабым, сомневающимся, страдающим человеком, каким Серый Кардинал ОФП и был на самом деле. Они с Гаем действительно уже десять лет «зализывали друг другу раны». Бывший Бизон стал первым и последним человеком в жизни Катце, которому он мог излить душу и быть уверенным, что его не осмеют.

– Гай, я так больше не могу, еще немного – и я сойду с ума, – это были первые слова господина Бенийро после того, как он вышел из аэромобиля.

– Так, значит, пора прекратить все это. Здравствуй, Катце, – владелец Бизон обнял мужчину за плечи. В отличие от бывшего фурнитура, он не стал менять тело и выглядел на свои природные двадцать семь лет. Длинные каштановые волосы, фиалковые глаза, умный, спокойный молодой мужчина. Джинсы, майка, кеды, каким был, таким и остался, деньги не изменили первого партнера Рики.

– Я чуть не сорвался, я чуть не изнасиловал его! – Катце продолжал изливать душу. Приоткрывшиеся губы Рауля, такие красивые, желанные все еще стояли перед его мысленным взором. – Я – такая мразь. Меня тошнит от всего того, что я делаю. Почему я должен был встретить именно его? Почему именно он оказался между мной и Юпитер? – Серый Кардинал задал мучавшие его вопросы и уткнулся лбом в плечо Гая. – Я не маньяк, не извращенец. Я заставил пройти его через все это только потому, что он должен был увидеть плоды своих деяний. Я хотел, чтобы он понял…

– Т-ссс, – Гай приложил палец к губам Катце, – Рауль Ам никогда ничего не поймет. Он не человек, он порождение Юпитер, Элита, Блонди, и люди для него, и ты в том числе, всегда будут не больше, чем животные для нас. Кошки или собаки.

– Но ведь Ясон не такой, – Катце в присутствии Гая всегда чувствовал себя спокойнее. – «Сколько же в нем достоинства и благородства. Почему же я влюбился не в него?» – в глазах Серого Кардинала появилась горечь.

– Ясон точно такой же. Знаешь, я тут читал историю Терры, там была организация «Гринпис». Она занималась защитой прав животных. Так вот, господин Минк – это первый гринписовец Амои, – господин Рита свято верил во все, что говорил.

– Но он рисковал жизнью ради Рики, – Катце всегда защищал своего бывшего хозяина.

– О-о-о! – на лице Гая появилась его фирменная усмешка, – известно огромное количество случаев, когда домохозяйки бросались в пламя пожара, пытаясь спасти из огня своих любимых кошек.

– Вот я и хочу уничтожить мир, где к людям относятся как к собакам и к кошкам. Я хочу, чтобы на Амои перестали выбрасывать тринадцатилетних детей на улицы и кастрировать красивых мальчиков, делая из них идеальную прислугу. Чтобы Ясон и Рики могли спокойно жить там, не дожидаясь выбраковки или нейрокоррекции. Я хочу, чтобы хоть кто-то был счастлив, раз уж я не могу, – голос Катце Бенийро стал хриплым, и у него задергался кадык. – Я знаю, благими намерениями вымощена дорога в ад, – ореховые глаза сузились, – я ненавижу Рауля, я ненавижу его за то, что он никогда не ответит мне взаимностью. Ты ведь знаешь, что такое неразделенная любовь, правда, Гай? Рики хотя бы уважает тебя. А для Рауля я – никто. Монгрел, который ему менее противен, чем другие монгрелы. Мебель, которую можно положить лицом вниз и изнасиловать. Сначала они изуродовали мое тело, потом лицо, затем мою душу. И он за это поплатится, Гай, клянусь тебе, – лицо Катце стало жестким, а кулаки непроизвольно сжались. – Менее противен. Так пусть лучше он меня ненавидит. Пусть его тошнит только от одного моего вида. Чертов Блонди…

– Перестань, это все пустое, – бывший Бизон сжал виски Серого Кардинала ладонями, глядя в ореховые глаза, – ненависть выжигает изнутри. Я уже прошел через это.

– «Как хорошо иметь кого-то, кто тебя понимает», – выговорившись, Катце стал понемногу успокаиваться.

– Я тебе уже говорил, с него хватит. Пора заканчивать. По крайней мере – это, – Гай обнял бывшего контрабандиста за плечи и притянул к себе.

«Хватит. А ты сам бы смог остановится тогда, пять лет назад, когда минировал Дана Бан?» – длинные ресницы, золотые, рассыпавшиеся по персиковому шелку кимоно волосы, лицо Рауля стояло перед мысленным взором Катце словно наваждение. – Я мог его поцеловать, Гай, и не поцеловал. Я такой дурак, – горько произнес красноволосый мужчина.

– Ну, что ты? – бывший Бизон улыбнулся, как-то одновременно снисходительно, по-доброму и немного грустно, – Хочешь, я тебя поцелую?

– Потом, – на душе внезапно стало легко и спокойно, Катце хмыкнул, но тоже по-доброму. С тех пор, как он бросил курить, только Гай мог вывести его из состояния тревоги, апатии или просто дурного настроения.

– Ты ел сегодня что-нибудь? – прекрасно зная ответ на свой вопрос, бывший Бизон, подталкивая Серого Кардинала ОФП, стал уводить его с посадочной площадки по направлению к дому. Особняк старика Кочо стал для Гая именно домом, которого у него до этого никогда не было. – Повар пожарил сегодня прекрасных куропаток. С хрустящими косточками. Таких, которые тебе так нравятся…

Они шли через поле, сплошь покрытое орхидеями. Над ними порхали разноцветные бабочки, красочные колибри пили сладкий цветочный нектар. Стрекотали цикады, ветер шевелил верхушки пальм на берегу, вдалеке шумел прибой. Рай на земле, сказка, ставшая явью. И было странно, что среди этой красоты кто-то может быть несчастен.

 Отправлено: 18.06.08 23:44. Заголовок: с ума сойти! Вот это..

с ума сойти! Вот это Катце, вот это Рауль....
слов нет. великолепно.
закручено лихо.
искренне надеюсь, что переделанной части пидется ждать не очень долго?
потому что я за этих кретинов переживаю....

 Отправлено: 19.06.08 01:41. Заголовок: Эрле Наверно где то..

Эрле
Наверно где то через неделю выложу:-)
Мне надо переписать, переделать много и потом еще ошибки все исправить.

 Отправлено: 19.06.08 10:53. Заголовок: Ariel пишет: Наверн..

Ariel пишет:

цитата:

Наверно где то через неделю выложу:-) Мне надо переписать, переделать много и потом еще ошибки все исправить.

Удачи тебе и твоему бете в этом.)

Много нестыковок, но в шапке отписано, что основа - роман, так что нормально. А вот над сценой с Гаем я смеялся минуты три точно. "Один абзац, который потряс..." Это там, где идет переход собственности.

 Отправлено: 19.06.08 12:15. Заголовок: Ariel я вот что еще..

Ariel
я вот что еще хотела уточнить. в прошлой теме в шапке не стояло предупреждение - смерть персонажа. а тут появилось. кто умрет? скажите, Автор - это ведь не один из четверых главных героев? ну пожалуйста!

 Отправлено: 19.06.08 12:26. Заголовок: Эрле Нет, эти не ум..

Katoru Yuki
Спасибо:-)
А почему смеялся? Я неправильно описала игру в покер?




Эрле
Нет, эти не умрут. Это же романс, правда несколько БДСМ-ный:-) Я стараюсь написать фик в котором положительных героев не будет вообще, хотя Гай мне нравится. Честно. В аниме этого нет, но в романе после возвращения Ясон поселил Рики в гостинице "Апатия". Гай там нашел Рики, пришел туда вместе со Бизонами, тут появился Ясон и в приступе ревности заставил признаться Рики, что он его, Ясона пет и в качестве подтверждения, заставил Рики на глазах своей бывшей банды лизать свои сапоги. Рики оставшись наедине с Гаем после этого сказал Гаю, что нет ничего позорнее, чем быть петом. Поэтому в аниме Гай выглядит ревнивым параноиком, а в романе его действия вполне оправданы.

 Отправлено: 19.06.08 12:28. Заголовок: Katoru Yuki Спасибо..

Побег.

Рауль проснулся, чувствуя себя абсолютно выспавшимся, потянулся, открыл глаза и не поверил увиденному.

Изящная лепнина на потолке, резные панели красного дерева, богато инкрустированная мебель, картины на стенах, антикварные вазы со свежими белыми тюльпанами, бронзовые подсвечники, вышитые вручную шелковые подушки, разбросанные по кровати с пологом, на которой могли спокойно разместится восемь человек. Его окружала изысканная роскошь в стиле английской городской усадьбы конца 19-го века.

Рауль пошевелил пальцами на руках и ногах, чтобы понять, что то, что он видит, не навязанное сновидение, не плод его фантазии, а реальность.

Он не был прикован, привязан или обездвижен. Рауль не был обнажен, ярко– изумрудная с золотым шитьем ночная пижама идеально гармонировала с цветом его глаз и волос.

«Что изменилось? Что произошло?» – он искал объяснение случившемуся.

На столике рядом с кроватью стояла корзина с фруктами. Блонди, не отдавая себе отчета в том, что делает, взял сочный плод и надкусил. Ничего на свете не казалось ему еще таким вкусным. Непослушная волна волос упала на лицо и, чтобы они не испачкались в сладком соке или не попали в рот, Рауль отодвинул прядь и случайно провел ладонью по шее. Задержал руку. Пет-ринг. Все встало на свои места. Ничего не изменилось, только декорации иные. Он все такой же пленник. Как только он попробует выйти из своей роскошной тюрьмы, тонкая серебристая полоска на шее начнет душить, такие устройства использовались для петов на Амои. Просто и эффективно. Можно замаскировать под богатое украшение, суть от этого не меняется. Ошейник. От мысли о том, как его унизили, у Рауля побледнело лицо.

– Добрый день, – вид вошедшей горничной заставил Блонди побелеть еще больше, он широко распахнул глаза. К нему приближалась героиня навязанного ему кошмара, Хакучо. Но сейчас она стояла не перемазанная кровью, брызнувшей на нее, когда она перерезала горло своей хозяйке, с растрепанными волосами, сжимающая стекло в израненных руках. Она не хромала. Девушка была одета в форму горничной, опрятно причесана, приветливо улыбалась и везла перед собой тележку с завтраком.

– Доброе утро. Господин Бенийро про… – договорить она не успела.

«Больше всего на свете она ценит собственную жизнь», – решение Рауль Ам принял мгновенно. Стремительное движение – и пальцы Блонди сомкнулись на белоснежной шее бывшей девушки-пета, придавив ее к кровати. Тележка с едой опрокинулась на ковер, Хакучо судорожно пыталась вздохнуть, хватая ртом воздух, вцепившись двумя руками в запястья Блонди и беспомощно взмахивая ногами в воздухе.

«У нее должен быть универсальный электронный замок, срабатывающий в том числе и на разблокировку пет-ринга. Раз-два-три-четыре…» – Рауль смотрел на задыхающуюся горничную. Когда ее губы стали принимать синеватый оттенок, он ослабил хватку, поднял ее лицо вверх за волосы и отвесил Хакучо увесистую пощечину, от которой ее отшвырнуло на пол. Девушка упала, больно ударившись об опрокинувшуюся тележку с рассыпавшимся завтраком.

Рауль не любил заниматься рукоприкладством, особенно с самками, и применял этот метод наказания лишь в исключительных случаях, например, допрашивая Мимею, но эта особь должна была сразу понять, что ее ожидает в случае неповиновения.

– Ты отвезешь меня в космопорт, к частному звездолету. Будешь сопротивляться – я тебя убью быстрее, чем кто-либо успеет прийти к тебе на помощь, – Рауль решил действовать максимально жестко, выбора у него не было. Он провалил задание, он был готов понести заслуженное наказание. Пойти на нейрокоррекцию или выбраковку, как решит Юпитер. Но только Юпитер, а не этот зарвавшийся монгрел, Катце, называющий себя господином Бенийро.

– Ты поняла меня? Отвечай! – Рауля, проведшего всю последнюю неделю в обездвиженном состоянии, от слабости «повело», закружилась голова, он вцепился пальцами в спинку кровати, прислуга не должна была понять, в каком он состоянии. Голос Блонди звучал жестко и ровно. – Ты выведешь меня из гостиницы и отвезешь к какому-либо отдельно стоящему частному звездолету.

– Да, господин Ам, – ответила Хакучо осипшим голосом, она пыталась откашляться, схватившись руками за шею, на ее щеке начал проступать след от ладони Блонди, – я сделаю все, как Вы хотите. Девушка старалась говорить вежливо, но было видно, что она сильно напугана.

– Действуй, – Рауль продолжал отдавать распоряжения. Он Блонди, а не безмозглый пет-мутант, и этой самке, убившей свою хозяйку, от него не уйти.

– Хорошо, господин Ам, – Хакучо встала с пола, при падении она повредила ногу и теперь прихрамывала, как в тех воспоминаниях. И тут в глубине груди Блонди шевельнулось чувство, похожее на то, что возникло у него, когда он подумал, что напрасно нагрубил Катце, поскольку четко не обозначил для него условия эксперимента. Неприятное тянущее, создающее дискомфорт ощущение.

– Дай сюда электронный ключ, – избавиться от ошейника оказалось делом двух минут. Вскрыв корпус универсального ключа, Рауль воспользовался им, как обыкновенной отмычкой. Этому нехитрому приему научил его в свое время известный своими криминальными познаниями Ясон. Законопослушный Блонди тогда еще недоумевал, зачем его другу все это надо.

«Что же, времена меняются, и чтобы оставаться последовательным, надо меняться вместе с ними», – здесь господин Ам был полностью согласен с террианским премьер-министром времен окончания Второй Мировой Террианской войны Уинстоном Черчиллем.

– Где мы находимся? – Блонди взглянул на себя в зеркало. Салатовая шелковая затканная золотыми павлинами и тюльпанами пижама вряд ли могла сойти за верхнюю одежду, но переодеваться было не во что и некогда.

– В гостинице «Эос», – Хакучо, наконец, отдышалась.

«У людей это называется юмором». – Вызови машину. Когда будешь идти рядом со мной, улыбайся так, словно это первое в твоей жизни пет-шоу, – при этих словах девушка вздрогнула, и Рауль, вспомнив ее дебют, подумал, что сказал глупость.

«Но не церемониться же с ней, она – выбраковка, расходный материал».

Через десять минут ничем не примечательное аэромобиль-такси летело по направлению к космопорту. Пилоту-водителю если парочка и показалась странной, то вида он не подал. Работая при гостинице «Эос», он чего только не понагляделся. А эти оба, вроде, гуманоиды. Красивая девушка в форме горничной и золотоволосый нежно обнимающий свою спутницу молодой человек в пижаме. Они казалась такими счастливыми. Щеки девушки горели от румянца.

«Влюбленные, наверняка летят на побережье. Что с них взять?» – Водитель улыбался, глядя на своих пассажиров в зеркало заднего вида.

«Похожи на молодоженов. Благодаря упрощенному порядку регистрации брака на Бизон их пруд пруди. И такие бывают! Ладно еще, как эти. А то случается, что мужчины женятся на мужчинах, женщины выходят замуж за женщин. Бывают даже браки с разумными негуманоидами», – аэромобиль миновал стартовые площадки крупных транспортных компаний и влетел в зону, частично застроенную отдельно стоящими ангарами. Вообще, как обратил внимание Рауль Ам, стройки на этой планете были повсюду.

«Молодая, богатая и бурно развивающаяся колония Федерации. Катце хорошо ей управляет», – Блонди умел признавать достоинства своих врагов. Как говорится, самое страшное – недооценить соперника. Лучше его переоценить. «Но как сумашедший может так эффективно управлять?» – Первый Консул Амои почувствовал, что что-то не так. Ощущение несоответствия. Будто он совершает ошибку.

– Вот сюда, пожалуйста, – Рауль указал на отдельно стоящий на частной стартовой площадке звездолет. Маленький, быстроходный, то, что надо.

– Счастливого полета, – таксист распрощался с красивой парочкой.

Водитель аэромобиля, эмигрировавший на Бизон год назад, был доволен своей жизнью: туристы богатые и щедрые, девочки красивые, все как на подбор и, что удивительно, сговорчивые, налоги невысокие, работы много. О чем еще может мечтать простой человек?

Поступил новый вызов, и труженик сферы обслуживания тут же позабыл о своих предыдущих пассажирах.

– Наверняка вся команда на отдыхе или совсем небольшая, – Рауль тем временем рассматривал скучающего возле звездолета члена экипажа. Тот снял форменную куртку, сел на нее и, жмурясь, подставил лицо лучам солнца.

– Не могли бы вы подсказать? – удар ребром ладони в шею, и свет померк перед глазами беспечного любителя позагорать.

– Иди вперед, – Хакучо послушно стала подниматься по трапу.

Предположения Блонди оправдались. На борту звездолета никого не было.

«Все, цель достигнута. Через несколько минут я буду на орбите, а потом…» – тут Блонди понял, что впервые в жизни не знает, что будет «потом».

Отчет у Юпитер, нейрокоррекция, выбраковка – все лучше, чем унизительный плен.

«Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, жить…» – взгляд Рауля упал на Хакучо. – «Что с ней делать? Брать с собой – нецелесообразно, убивать – нецелесообразно. Значит, надо отпустить». – Иди отсюда.

– Хакучо, останься, пожалуйста, – этот мягкий бархатный голос, находящийся на границе тенора и баритона, Рауль не перепутал бы ни с чьим. В затылок Блонди уперлось холодное дуло лазерного бластера.

– Хакучо, скажи, пожалуйста, господину Аму то, что должна была ему передать, но не смогла сделать этого по не зависящим от тебя обстоятельствам.

И певучий девичий голос произнес:

– Господин Ам, господин Бенийро просит Вам передать, что приглашает Вас совершить совместный полет с ним на прогулочном звездолете, с целью ознакомления с достопримечательностями планеты Бизон.

 Отправлено: 19.06.08 15:32. Заголовок: Потому что пришел к ..

Потому что пришел к выводу, что это единственный вариант перехода к новому хозяину ТАКОГО имущества, избегая при этом обвинений, судебных тяжб и кровной мести. А само описание (этот самый) абзац - кратко, емко... Все равно вызывает у меня смех. С чувством вы это расписали.)) Браво.
Бедный Катце...

 Отправлено: 19.06.08 21:19. Заголовок: я постаралась найти ..

я постаралась найти первоначальный вариант вашего фика. нашла.
не могу сказать ,что фантаж выглядит неубедительным: пет - или предатель ,а уж альтернатива когда планета гибнет, а он остается жив и свободен - особенно жестока.
так что жду - что там еще может быть хуже?
два момента меня особенно поразили - Юпитер ЗНАЛА, куда и НА ЧТО посылает Рауля?!
и еще - Рауль был специально созданной парой для Ясона - мазохист к садисту?
и если первое допущение имеет право на существование, то второе - для меня болезненно.очень бы хотелось, чтобы Ясои и Рики были идеальной парой. А Рауль - только для Катце (когда все поймет и простит ,и его самого простят)
хорошо что все живы останутся. надеюсь ,они будут еще и счастливы...

 Отправлено: 19.06.08 21:47. Заголовок: Katoru Yuki Я стараю..

Katoru Yuki Я стараюсь писать правдоподобно:-)

Эрле (А где ты его нашла, если не секрет? Я в нете больше чем на том форуме, его не размещала). Да, по моей задумке Рауль был сделан в пару Ясону мазохист для садиста, потому что в романе нигде не упоминалось,что Элита вообще сексом не занималась. Она не занималась сексом с петами. (Потому что в романе есть абзац, где говорится, что о сексуальных возможностях Элиты ходили легенды, а значит все-таки Элита где- то сексом занималась и с кем-то). Ясон у меня получился асоциальным психопатом, каким он и является на самом деле ( тяга к уголовникам и противоправной деятельности), а Рауль аутичным шизоидом, который удовольствие от жизни получает лишь на работе. Поэтому Ясон нашел себе в результате такого же уголовника, как он сам, а Рауль найдет себе ученого, то есть Катце.

 Отправлено: 19.06.08 23:57. Заголовок: там и нашла, в архив..

там и нашла, в архиве форума)) долго искала. сейчас читаю, интересная история.
да, парочки подобрались те ще, только Гай и Рикин сын - нормальные, да?
пусть всем в конце концов будет хорошо...

 Отправлено: 20.06.08 13:24. Заголовок: Аргументы Катце. «..

«Мне необходимо срочно связаться с лабораторией», – глядя на бескрайнюю водную гладь, Рауль помнил, что сегодня День Инкубатора, то есть младенцам, большинство из которых впоследствии станет элитой Танагуры, пришло время сделать свой первый вздох. Создание элиты, начиная от утверждения Юпитер генетической цепочки эмбриона и заканчивая извлечением из искусственной матки жизнеспособного плода, было крайне энергозатратным и трудоемким процессом, а любая ошибка могла стать фатальной. Рождение – крайне ответственный момент. Господин Ам обычно всегда присутствовал на нем лично.

– Мне необходимо связаться с Эос, обязательно, – это была первая фраза, которую господин Ам счел для себя возможным произнести за последние полчаса.

После вежливого приглашения Хакучо Блонди подумал, что его рекция быстрее, чем у Катце, и резко обернулся, чтобы отнять у бывшего фурнитура оружие. Резкий удар, звездочки перед глазами, Рауль как будто выпал из реальности, а когда свет перед его глазами прояснился, оказался прикованным в районе локтей и запястий к подлокотникам пассажирского кресла, в котором сидел. Горло саднило, а левая скула болела и опухла.

«Слишком сильный удар для человека», – это были первые мысли Рауля, когда он пришел в себя.

– Ненавижу, когда бьют женщин, – Катце, потирая ушибленный кулак, отбитый о челюсть Блонди, смотрел прямо перед собой. – Хотя для тебя она, конечно, неполноценная самка с низким IQ, – в голосе говорящего послышался сарказм. – Хакучо мне особо дорога, она единственная, кто сумел выбраться от твоих монстров самостоятельно.

«Остальных освободил ты? Катце-освободитель?» – Рассуждая про себя, Блонди был ироничен. – «Конечно, ты знал, где их искать, ты их продавал», – Рауль не стал озвучивать свой ответ, он пока еще не понял, как ему общаться с похитившим его фурнитуром. Вернее, бывшим фурнитуром. – «Господин Бенийро», – губы Рауля чуть было не скривила презрительная усмешка.

«Тебе бы рекламные слоганы писать. А еще говорят, что у Элиты нет чувства юмора. Катце-освободитель, звучит неплохо», – бывший фурнитур, считывавший мысли Блонди в режиме реального времени, продолжал с невозмутимым видом вести звездолет. – «Есть время разбрасывать камни, есть время собирать», – лицо Первого Консула Бизон было непроницаемо. – «Чтобы закидать ими кого-нибудь», – молчание затянулось. – «Знаешь, Рауль, мотивация человека многослойна, я освобождал петов, потому что меня мучило чувство вины перед ними, а еще я заметал следы, а еще я собирал компромат на учреждение, которое ты возглавлял. Интересно, тебе понравилось то, что ты видел?» – размышлял Катце. Он посмотрел на прикованного к креслу Блонди.

– Представляешь, что будет, если воспоминания петов увидит парламентская комиссия по правам человека? – Эту фразу господин Бенийро произнес вслух.
«Ничего хорошего», – Рауль помнил, как много времени и денег было потрачено на то, чтобы убедить представителей ОФП в том, что в Гардиан занимаются «чистой» наукой, и что все испытуемые – добровольцы. – «Интересно, почему этого еще никто не видел?» – Блонди пытался понять, чего от него хочет добиться Катце на самом деле.

«Никто. И, возможно, никто никогда не увидит. Все будет зависеть только от тебя, Рауль, – рыжеволосый мужчина снова смотрел прямо перед собой. Хотя разглядывать было особо нечего. Они летели над переливающимся всеми оттенками голубого, синего и белого океаном, сверкающим под лучами солнца.

– Сегодняшний случай с моей экономкой, которую ты взял в заложницы, заставил меня окончательно убедиться, что Элита не имеет никакого уважения к свободе человеческой личности. А удар по лицу был явно избыточным.
«Я действовал по обстановке, ты меня тоже похитил», – Рауль старался выглядеть как можно более спокойно. И в этот момент вспомнил про День Инкубатора.

– Катце, мне необходимо связаться с Эос, обязательно, – Блонди волновался. В Гардиан несогласованная инициатива была наказуема, а он так никого и не назначил для того, чтобы произвести извлечение младенцев Элиты из искусственных маток. Процедура могла затянуться, что, в свою очередь, могло привести к непоправимым последствиям.

– Совершенно не важно, что тебе необходимо сделать в данный момент, Рауль. Ты не человек, ты разумная машина, интересами которой можно пренебречь, – Катце повернул голову в сторону Блонди, не позволяя увести разговор в сторону. – По крайней мере, многие в Парламенте высказываются именно в этом ключе. Но есть и такие, которые предлагают признать тебе подобных разумными живыми существами, которые сами являются жертвами генетических экспериментов Юпитер. Сейчас на эту тему идут бурные дебаты, и только от тебя, Рауль, зависит, чем они закончатся.

– Ты не мог бы выразиться яснее? – Блонди чувствовал, как участился его пульс и стало сильнее биться сердце. И дело было даже не в том, что говорил ему Катце, а в самом его присутствии. Чувство беспомощности, мягкий льющийся голос, от которого почему-то мурашки бежали по коже и ныли соски, осознание того, что этот красноволосый человек может сделать с ним сейчас что угодно, ввели господина Ама в некоторое подобие транса, сходное с тем, что он испытал во время «эксперимента» в тот момент, когда лежал на подушках, а Катце хотел его поцеловать так, «как это делают монгрелы». «Что со мной?» – Рауль был зол на самого себя, и это помогало собраться с мыслями.

– Есть два различных сценария развития событий. Первый – полномасштабное вооруженное вторжение на Амои, физическое уничтожение всей Элиты, уничтожение Юпитер, полный хаос вследствие этого, потому что компьютерная программа Лямбда 3000, – от этих слов программиста Блонди вздрогнул, – потому что Лямбда 3000, – продолжал Катце, – чье голографическое воплощение ты имел удовольствие наблюдать в Эос, контролирует на Амои все, начиная от распределения электроэнергии и заканчивая работой канализации и очистных сооружений. На Амои будет введено прямое президентское правление. Поскольку господин Татсу человек очень религиозный, то все эксперименты с человеческим геномом будут прекращены. А в том случае, если я предоставлю для просмотра то, что имел удовольствие лицезреть ты сам, все сотрудники твоих лабораторий будут осуждены за преступления против Человечества, – голос Катце стал просто медовым. – Мог бы ты себе такое представить? Крысы, заполонившие Мидас, полчища кересских мародеров, грабящих ювелирные магазины Танагуры, и гигантская воронка на месте башни Эос, военные, топчущие своими грязными сапогами стерильные полы лабораторий Гардиан. – Катце красочно расписывал Первому Консулу Амои грядущие перспективы. – Что касается тебя, Рауль, то я инсценирую твою гибель. Я предоставлю в твое распоряжение счет в банке, новые документы, землю на планете с развитой инфраструктурой и мягким климатом, ты даже сможешь заняться своей любимой наукой и играть в шахматы. Если ты примешь этот сценарий, я отпущу тебя прямо сейчас, ты будешь абсолютно свободен.

– А какой второй сценарий? – то, что предлагал Катце, было для Рауля абсолютно неприемлемо.

– Второй – гораздо более мягкий. Элита продолжает управлять Танагурой. При этом всем жителям Амои, проживающим на ней в данный момент, независимо от их статуса будет предоставлено гражданство и равные права. Институт петства сохранится как таковой, впрочем, как и Академия. Но с разумными существами, согласными остаться в ней, с тем, чтобы в дальнейшем стать «любимцами», будут заключаться трудовые договора сроком не более чем на три года, где четко будут оговариваться их обязанности, условия содержания, досрочного прерывания контракта, медобслуживания. Также владелец пета должен будет в дальнейшем выплачивать пенсию своему любимцу либо способствовать его переобучению, не прибегая при этом к коррекции мозга последнего. Институт фурнитурства сохранится, это достаточно хорошее учебное заведение, но, понятное дело, его учащихся кастрировать больше никто не станет. Более того, ранее изуродованным людям, называемым «мебелью», Танагура за счет своих средств будет обязана провести восстанавливающие операции. Гардиан будет продолжать функционировать, естественно, под патронажем Комиссии по Правам Человека, чьим председателем я являюсь в настоящий момент. – Катце замолчал. Он рассматривал появившийся впереди Третий Материк. Серый Кардинал ОФП волновался. Он собирался выставить Раулю свои требования. – «Что я буду делать, если он откажется? Разрушение Эос и уничтожение Элиты не входит в мои планы. Я не собираюсь разрушать привычный для Ясона мир, я хочу лишь сделать его более комфортным для него и Рики». –Катце молчал. Как говорится, чем талантливее актер, тем длиннее у него пауза. Третий материк стремительно приближался. На горизонте показались первые ангары военных звездолетов. «Пусть Рауль посмотрит на все это, возможно, тогда ему будет легче принять нужное мне решение».

Катце наконец перестал обманывать сам себя. Никто ему не нужен. Если бы золотоволосый Рауль Ам смог полюбить его, он, бывший фурнитур, контрабандист, Первый Консул планеты Бизон, Председатель Парламентской Комиссии по соблюдению Прав Человека, Серый Кардинал ОФП, как его называли в кулуарах, послал бы все к чертовой матери, лежал бы в обнимку со своим любимым на цветочном поле, покрытом маргаритками, и смотрел бы в голубое небо. Такая несбыточная мечта.

Стартовые площадки, ангары, шахты до горизонта везде, куда падал взгляд. Истребители, тяжелые бомбардировщики, станции-заправщики – Катце глядел на крупнейшую военную базу ОФП.

Сила – то, что заставит этого высокомерного Блонди встать перед ним на колени.

«Прости Гай, я знаю, что ты так бы не поступил. Ты бы просто озвучил ему свои требования в зале Парламента и отпустил. Но я – это не ты, во мне нет твоего альтруизма и твоего благородства», – красноволосый мужчина ждал, когда Рауль ответит ему что-нибудь, чтобы предъявить свои требования.

Катце бросил быстрый взгляд на задумавшегося золотоволосого молодого человека. «Разве это не то, о чем я мечтал все эти годы? Разве это не то, что он заслужил?».

Тем временем пейзаж перед глазами Блонди изменился. Третий, самый засушливый и жаркий континент. Стартовые площадки, ангары, шахты до горизонта везде, куда падал взгляд. Истребители, тяжелые бомбардировщики, станции-заправщики – Катце показывал Раулю Аму главную достопримечательность планеты Бизон, крупнейшую во Вселенной военную базу ОФП.

И вся эта армада нацелена на маленькую Амои. У Блонди сжалось сердце. Он обязан защитить свою Родину, чего бы это ему не стоило.
– Что требуется от меня? – Блонди был готов вести переговоры.

– Для этого есть необходимое и достаточное условия. – Катце перешел к самой сути вопроса.

– Необходимое – на три года ты становишься моим петом, Рауль. – Мужчина озвучил первый пункт их соглашения.

«Что? Как он посмел?» – Глаза Блонди широко распахнулись, первый раз в жизни он не смог совладать со своей мимикой. Военные звездолеты, без конца и без края. Серебристые крыши ангаров, чередующиеся с прямоугольными кусками выжженной солнцем земли, напомнили господину Аму клетки шахматной доски. – «Пилоты этих кораблей – пешки, разменный материал, пушечное мясо, которое ничего не решает. Господин Татсу, Президент ОФП – король, Катце – пешка, прошедшая через все поле и ставшая Ферзем. Очевидно, что, заставляя меня подписать этот договор, Катце хочет, чтобы я играл против своих на его поле. Кем он видит меня? И укладывается ли его сценарий в логику шахматной партии? А может быть, никакой логики в происходящем нет вовсе? Возможно, все, что происходит, не более чем месть?» – Столько вопросов требовало осмысления.

«Что я такое для Катце, если ради того, чтобы заполучить меня в постель, он сделал все это?» – он повернулся к своему похитителю и встретился с немигающим взглядом ореховых глаз, почти точно таким же, как тогда, в бассейне.

«Что происходит? Чего он хочет от меня на самом деле? У него нет члена, что он со мной собирается делать? Пытать? Бить? Что еще мне придется перенести? Чем для меня это все закончится? Почему я так дорого плачу за свои ошибки? Почему именно я?»
Блонди снова посмотрел вперед. Тяжелые бомбардировщики. Один залп с такого корабля способен создать взрыв, эквивалентный десяти взрывам в Дана Бан. Три минуты обстрела – и от Эос даже пыли не останется. Сотни машин, которые понесут смерть и хаос на Амои в том случае, если он откажется.

– Но Катце! Ты сам говорил, что для того, чтобы «человеческие особи» люди «спаривались» занимались сексом, – Рауль тщательно подбирал слова, – они должны как минимум испытывать симпатию друг другу, – он пытался воззвать к логике монгрела.

– «Монгрел», – мужчина почувствовал, как у него в душе закипает ярость. Для Блонди он всегда будет лишь беспородным ублюдком.

– Ты меня пытал, Катце. Ты не испытываешь ко мне симпатии, – Рауль как никогда жалел о том, что Ясон мертв. Если бы он был жив, он нашел бы решение, выход из создавшейся ситуации, он бы никогда ее не допустил.

– Причина, по которой я заставил пройти тебя через все эти… испытания, – Катце решил попытаться что-то объяснить, не особо, впрочем, рассчитывая на понимание Блонди, – заключалась в том, что я наивно полагал, что, ощутив муки людей, которые умирали по прихоти богатых извращенцев, ты почувствуешь раскаяние или что-то похожее на угрызения совести. Ведь ты создал этих монстров. Ты мог вывести породу петов-гуманоидов им в пару с более устойчивой психикой, менее чувствительных к боли, с более эластичными мышечными тканями, но ты не делал этого, потому что это было неэффективно и невыгодно. Выгодно продавать то, что периодически ломается, чтобы покупали снова и снова. Не правда ли Рауль?
Блонди молчал. Объективно Катце был прав.

– Но я надеялся напрасно. – Рауль, – голос у Первого Консула Бизон стал таким, будто он добрая учительница, разговаривающая с учеником-недоумком. – Пять лет назад ты меня изнасиловал, унизил, растоптал мое человеческое достоинство, по крайней мере то, что от него оставалось на тот момент. Особо меня обидела фраза «Это не то, ради чего стоит жертвовать карьерой». Для человека, мужчины, нет ничего более травматичного, чем пренебрежительный отзыв о нем, как о сексуальном партнере. В общем, ты мне нанес существенную морально-психологическую травму, Рауль.

– Теперь мы квиты, я полагаю? – Блонди попытался перевести диалог в конструктивное русло.

– Думаю, что нет, – голос Катце стал задумчивым. – Несомненно, то, что я совершил с тобой, я совершил из чувства мести. Я думал, что, наблюдая за твоими страданиями, я испытаю моральное удовлетворение, но я ошибся. Увиденное не было мне приятно, более того, я стал неприятен сам себе. Я скатился до уровня Элиты, которая наслаждалась публичным унижением слабых и беззащитных, заставляя их совокупляться себе на потеху.

«Скатился до уровня Элиты?» – гнев не мгновение заволок разум Блонди, и Рауль нарушил первое правило переговоров на начальной стадии: «ни в чем не перечить собеседнику». – Но петам все это нравилось! – воскликнул он.

– Человека при определенном подходе можно приучить практически к чему угодно и, возможно, ему это со временем даже понравится. – «В чем ты убедишься вскоре на собственном опыте, Рауль», – на лице у Катце появилась легкая, немного кривая улыбка.

– «Из двух зол ничего не выбирают. Первый вариант неприемлем, а второй очень дорогостоящий. Основные статьи дохода Танагуры – это доходы от публичных домов и торговля генетическими технологиями, а также нелегальная продажа петов через черный рынок. Без этого бизнеса Амои быстро превратится в бедное захолустье». – Рауль еле сдержался от того, чтобы закусить губу.

– Никто не собирается отменять пет-аукционы, – Катце словно читал его мысли. Только будут две оговорки. Пет может в одностороннем порядке отказаться от контракта с хозяином, а покупатель в ходе сделки должен заплатить налог в бюджет Танагуры в размере восьмидесяти процентов от стоимости контракта. Учитывая количество желающих бороться с этим злом, – Председатель Комиссии по соблюдению Прав Человека запрокинул голову вверх и рассмеялся, – вашим инкубаторам придется работать в две смены, и еще монгрелов в Кересе в петы набирать. А что касается генетических исследований, то, как я повторил тебе, тут все будет зависит исключительно от тебя… – Катце снова замолчал.

«Он говорит вполне разумные вещи. Федералам на самом деле безразличны права человека. Их интересуют в первую очередь наши разработки в области генной инженерии и нейрофизиологии. Они ханжи и лицемеры с двойной моралью либо религиозные фанатики, будь воля которых, наука вообще бы не развивалась».

– Что я должен сделать? – Рауля интересовала формальная сторона вопроса.

«Отдаться мне, прямо здесь и сейчас». – Ознакомься, пожалуйста, – Катце положил на колени Раулю несколько плотных скрепленных между собой листов бумаги. И нажатием копки освободил от стальных зажимов левую руку Блонди. – Ты ведь тоже, человек, Рауль Ам, правда, несколько видоизмененный Юпитер. Именно это я докажу в Парламенте ОФП, если ты подпишешь данный документ.

«Я не человек!» – Блонди в жизни еще так никто не оскорблял.

«Трудовой договор», – первым желанием Рауля, когда он понял, что за бумажку подсунул ему Первый Консул планеты Бизон, было послать зарвавшегося монгрела в лучших традициях Ясона Минка и швырнуть ему в лицо этот позорный контракт. Но посланник Юпитер сумел сдержать свой эмоциональный порыв и углубился в изучение документа.

«Настоящим документом подтверждается то, что господин Катце Бенийро, разумное существо – Человек, именуемый в дальнейшем Хозяин, и господин Рауль Ам, разумное существо – Элита Танагуры, Блонди, именуемый в дальнейшем Пет, находясь в здравом уме и твердой памяти, добровольно подписали следующий Договор.

Пет обязуется в течении трех календарных террианских лет со для вступления данного Договора в законную силу предоставлять Хозяину сексуальные услуги включающие в себя» – дальше шел длинный перечень, включающий в себя секс оральный, анальный, фелляцию, фистинг, бондаж, пирсинг и еще какие-то понятия, смысл которых генетик не улавливал до конца.

Если говорить кратко, то список обязанностей Пета мог бы удовлетворить самого требовательного любителя сексуальных изысков.

«Он хочет сделать из меня свою сексуальную игрушку!» – Глаза Рауля широко распахнулись, ноздри раздулись от гнева, внутри Блонди все клокотало. И одновременно с этим что-то неведомое не поддающееся контролю генетической Элиты Танагуры, заставило прилить кровь к его голове и члену, который стал увеличиваться в размерах и явственно выпирать из-под тонкой шелковой пижамы.

«Надо же, кто бы мог подумать?» – Бровь Катце, для которого состояние его пленника не осталось незамеченным, на долю секунды взлетела вверх.

Увидев, что Катце все понял, Рауль испытал чувство стыда и презрения к самому себе.

Чтобы как-то привести свои мысли в порядок и овладеть собой, нейрофизиолог начал рассуждать.

«Мы с Катце впервые находимся наедине в замкнутом помещении с тех пор, как я провел с ним некорректный эксперимент. Его кожа выделяет феромоны, которые возбуждающе действуют на мою нервную систему». – Блонди никак не мог взять себя в руки, успокоиться и справиться с мучительной эрекцией. – «Или мысль о том, что он хочет сделать все это со мной», – он еще раз перечитал пункт договора, – «возбуждает меня так сильно? Неужели во мне заложены мазохистические наклонности? Вообще-то, это не свойственно Элите Танагуры. Впрочем, как и девиантное поведение, которое было присуще Ясону. Что я вообще о себе знаю?» – Чтобы хоть как-то прикрыться, Рауль бросил договор, строчки которого плясали перед его глазами, себе на колени. Уловив эти мысли Рауля, Катце отключил восприятие его мыслей в реальном времени. Мужчина разрывался между желанием изнасиловать Блонди прямо на борту шаттла и желанием свернуть ему шею. А этот разговор требовал спокойного и взвешенного подхода. «Меня подводит моя человеческая составляющая», – иронизировал про себя Серый Кардинал ОФП.

«Пет обязан соблюдать чистоту своего тела в соответствии с учебником для Академии Фурнитурства «Гигиена пета», изданного под редакцией Р. Ама.

В случае невыполнения своих обязательств перед Хозяином или конфликтов с ним и нежелания последнего разрывать Договор, а также нежелания Пета обращаться в суд для расторжения Договора, отношения между ними должны быть урегулированы с помощью издания «Наказания пета», выпущенного в печать под редакцией Р. Ама», – когда Блонди прочитал эти пункты, у него зазвенело в ушах.

Он прекрасно помнил то время, когда руководил составлением этих двух учебных пособий. Второй год проживания Z107M у Ясона. Игра в шахматы с другом становилась для Рауля все более редким удовольствием, и вечерами он редактировал эти книги, вкладывая в свою работу все накопившееся раздражение. Поэтому наказания для непослушных петов получились несколько, как только что выразился Катце, «избыточными»: прикосновение к Хозяину без разрешения – десять ударов электронной розгой, взгляд Хозяину в глаза без разрешения – десять ударов электронной розгой, неповиновение Хозяину – от десяти до двухсот ударов электронной розгой, в зависимости от тяжести проступка. Несоблюдение гигиенических процедур (было написано под воздействием мыслей о вечно прокуренном и полупьяном Z107M) – от 10 до 100 ударов розгой.

Рауль понял, что не может ни на чем сосредоточиться. Мысли путались. Присутствие Катце действовало вполне определенным образом.

Блонди чувствовал, что его щеки пылают, дыхание стало тяжелым, веки словно налились свинцом, а губы приоткрылись. Мошонка ныла, а член сочился.

«Наверняка на пижамных штанах уже есть мокрое пятно», – Рауль был готов кричать от бешенства на самого себя. – «Это и есть моя человеческая составляющая?!..»

«Человеческая составляющая?» – Блонди внезапно успокоился. – «Чтобы достичь успеха в этих переговорах, ты должен задействовать человеческую составляющую своей сущности», – Юпитер, наставляющая его перед отлетом, встала перед мысленным взором Первого Консула Амои.

«Люди готовы жертвовать своими принципами и добровольно идти на уступки либо ради своих детей, близких родственников и друзей, либо ради сексуальных партнеров. А сейчас, если отбросить форму этого предложения, Катце фактически предложил мне стать его любовником, и я смогу проявить свою человеческую составляющую. Значит, Юпитер все просчитала верно. А иначе и быть не могло. Получается, я все делал правильно и не провалил свою миссию. И чего бы от меня ни потребовал Катце, я буду это исполнять, как бы с согласия Юпитер. Но только за что мне все это? Почему она обрекла на это именно меня?» – Рауль искал ответ на этот вопрос и нашел. – «Это наказание мне за то, что я пытался обмануть ее, отговаривая отдавать приказ о нейрокоррекции Ясона и умерщвлении Z107M. Это все моя ложная доброта. Иногда, чтобы проявить гуманизм по отношению к разумному существу, необходимо поступить с ним жестоко. Не отговори я Юпитер тогда, Ясон руководил бы Танагурой, я занимался бы экспериментами в своей любимой Гардиан, Катце торговал бы ее продукцией, а про Рики все бы давно забыли. Прости меня, Ясон, за мою глупость, прости меня, мой друг», – Рауль без интереса пролистывал лежащий на его коленях документ, решение про себя он уже принял. Катце хочет, чтобы он стал его любовником, и он станет им, он, Рауль Ам, Первый Консул Амои выполнит любую прихоть бывшего монгрела, потому что так пожелала Юпитер.

Черные строчки мелькали перед глазами:

«Пет обязан называть Хозяина «Хозяин», если тот не потребует иного обращения…

Пет обязан предоставлять свои услуги Хозяину не реже двух раз в неделю, но не чаще пяти… Протяженность единовременного сеанса общения не должна превышать восьми часов…

Обязанности Хозяина:

Предоставить пету апартаменты класса люкс не менее 200 квадратных метров.

Поддерживать текущий счет Пета в Центральном Банке ОФП, чтобы на нем всегда была в наличии сумма не менее 20 тысяч кредитов, при условии, что Пет тратит не более 100 тысяч кредитов в месяц.

Предоставлять Пету в пользование плавательный бассейн не менее 50 метров длиной, сауну не реже пяти раз в неделю, за неимение перечисленных услуг предоставить Пету эквивалентные…

Не препятствовать Пету заниматься его иной профессиональной деятельностью, если она не связана с предоставлением сексуальных услуг третьим лицам».

«Тот, кто составлял этот договор – сама щедрость и милосердие. Я могу быть его петом, продолжая занимать пост Первого Консула и руководя Гардиан», – Рауль был саркастичен в оценке документа. Золотая клетка – вот что ему предлагали, и еще маленький нюанс: тарелочка с экскрементами каждый день по утрам, вернее, не реже двух раз в неделю, не чаще пяти, если мыслить образно.

«Настоящим Договором устанавливается испытательный срок две недели, в течении которых он может быть расторгнут по желанию любой из сторон. После прохождения испытательного срока Договор вступает в законную силу и может быть расторгнут по инициативе Хозяина, который должен будет выплатить Пету компенсацию за моральный ущерб в размере 500 тысяч кредитов, либо в судебном порядке».

«Этого не потребуется. В конце концов, этот монгрел в физическом плане привлекательнее, чем те мутанты, с которыми он заставлял меня совокупляться в последнее время. Я подпишу этот документ даже не потому, что так пожелала Юпитер, я подпишу его, чтобы защитить свою Родину», – Блонди, приняв такое решение, даже не подозревал, что действует эмоционально, как самый обыкновенный человек.

Следующие пятнадцать минут вновь прошли в тишине.

– Катце, у меня к тебе еще два вопроса, – Рауль наконец решил заговорить.

– Да, слушаю тебя. – «Что же он все-таки решил?» – Серый Кардинал ОФП старался придать своему лицу максимально безразличный вид, надел «маску покера». Все время, пока Рауль изучал договор, бывший фурнитур напряженно следил за своим пленником. В какой-то момент, когда щеки Рауля заалели и через пижаму проступила явственная эрекция, Катце думал, что не сдержится. Золотистые, непричесанные, падающие волнами на обернутые салатовым шелком плечи и частично обнажившуюся под пижамой грудь. Идеальной формы ступни, обутые в махровые гостиничные тапочки. Так хотелось опуститься между его коленей, распустить пояс от куртки, провести ладонью по нежной коже, оттянуть резинку пижамы и припасть губами к головке красивого ровного члена, и будь что будет. В какой-то момент Рауль стал словно воплощенное желание. А потом все резко изменилось. Перед Катце снова сидел Блонди, правда, грустный, задумчивый, какая-то маниакальная решимость была написана на его лице. С таким выражением люди бросаются на амбразуру или прыгают с десятого этажа. Рауль явно принял решение, и надо было узнать, какое.

– Ты сказал, что это необходимое условие, а какое достаточное?
«Вот ты о чем?» – Ты его узнаешь, если подпишешь контракт, после прохождения испытательного срока.

– А как ты меня выследил?

«Ты идиот, Рауль? С IQ 300 можно было бы догадаться, что к тебе без средства слежения я никого не подпущу и что вообще весь персонал гостиницы «Эос», работающий с опасными существами, имеет при себе тревожные кнопки». – Я ждал тебя в холле гостиницы. Когда ты не подошел ко мне, а поехал на такси с Хакучо, я отправился следом.

«Все так просто?» – Рауль почувствовал безмерную усталость. – А где она?

– С бедолагой, которого ты «вырубил», в медицинском отсеке. – «Парню повезло. Хакучо хоть и «выбраковка», но все же пет класса А, со всеми вытекающими последствиями».

– И еще, Катце, почему именно я?

– Вместо двух ты задал четыре вопроса, Рауль. Потому что мне так удобно, потому что я так решил.

Блонди опустил голову. Нечто подобное он сам ответил бывшему фурнитуру Ясона Минка пять лет назад при похожих обстоятельствах. Выбора не было. Вот если бы был бы жив Ясон, он бы обязательно что-нибудь придумал. Господин Ам понимал, что не создан для переговоров. Он не может эффективно представлять интересы Амои и Синдиката. Он – ученый, а не политик.

– Катце, я подпишу договор, – Рауль решил перейти прямо к делу.

«Так просто?» – Возьми ручку, – Катце освободил правую руку Блонди, положив палец на курок бластера.

«Излишняя предосторожность. Я не самоубийца, чтобы устраивать потасовку в летящем звездолете. Моя смерть сейчас вряд ли принесет пользу Амои, а смерть Катце уже ничего не изменит. Вот если бы пару лет назад... А сейчас единственный способ как-то повлиять на господина Бенийро – это согласиться стать его сексуальным партнером и понять, что им движет, и по возможности влиять на него в интересах Амои. Я буду действовать эффективно, я буду ему хорошим любовником. Юпитер расчитывает на меня. Я забуду про свои желания и сделаю вид, что забыл про гордость Блонди. Главное для меня – действовать эффективно. А гордость иногда трудно отделить от глупости. Гордость – это слишком большая роскошь в подобной ситуации. Я не допущу ошибки, как в случае с Ясоном, когда пошел на поводу у своих чувств. Я не пренебрегу сейчас рекомендацией Юпитер, хоть то, что она мне посоветовала, идет полностью вразрез с тем, как должна поступать Элита Танагуры по моему мнению. Способность Юпитер анализировать ситуацию намного выше моих способностей. Она создала меня – и кто я такой, чтобы перечить ей? Мое тело реагирует на то, что собирается с ним сделать Катце? Тем лучше. Тем легче мне будет исполнить мою миссию. Господин Бенийро, пусть даже я в твоем мире всего лишь пешка, которую можно безнаказанно похитить и запугивать, но клянусь, что бы ты ни задумал на самом деле, я тебя переиграю», – господин Ам потер затекшее запястье, взял ручку и красивым почерком вывел внизу листа: Рауль Ам, Блонди.

– Катце, мне необходимо связаться с лабораторией, – Рауль повторил свою просьбу.

– К чему такая срочность? – мужчина видел, что Блонди волнуется, причем волнуется по-настоящему.

– День Инкубатора, – ответ был кратким.

– Кто? – Катце, чтобы окончательно прояснить обстановку, также не стал растекаться мыслью по древу.

– Пять Ониксов, три Грина, одна Платина и два Блонди, – до вскрытия маток оставалось полчаса.

«Два Блонди?» – подобных младенцев создавали очень редко. У Рауля была причина волноваться.

– Звони, Пет, – Катце протянул Первому Консулу Амои и своей сексуальной игрушке трубку.

 Отправлено: 20.06.08 23:24. Заголовок: Природа сексуальност..

Природа сексуальности Рауля Ама.

«Лик женщины, но строже, совершенней, природы изваяло мастерство…» – Катце откинулся на подушки, лежащие на застеленной шелковыми алыми простынями кровати, закинул руку за голову, положив на живот раскрытый томик Шекспира страницами вниз и закрыл глаза.

«Сколько столетий прошло с тех пор, когда были написаны эти строки, а ведь ничего не изменилось», – на губах Катце заиграла мечтательная улыбка.

«Царь и царица сердца моего», – перед мысленным взором Серого Кардинала стоял зеленоглазый, золотоволосый Рауль Ам.

Все дело было в том, что в сознании гения Амои (сейчас можно было смело сказать: «злого гения») существовало два Рауля Ама.

Первый еще с далеких дней фурнитурства у Ясона Минка жил в его мечтах. Ласковый, нежный, уступчивый. Сколько раз, ложась спать на узенькой кровати, юный Катце представлял себе, как золотоволосый принц улыбается, обнимает и целует его. Сказка, несбыточная мечта.

А второй Рауль Ам жил в реальности. Он появлялся каждый день в апартаментах Ясона и не обращал на Катце никакого внимания, впрочем, мальчик-кастрат пару раз ловил на себе его заинтересованный, изучающий, полный досады взгляд, который Блонди тут же отводил в сторону. Настоящий господин Ам был холоден, жесток, высокомерен, и ему не было никакого дела до влюбленного в него фурнитура. Катце ощущал себя, по сравнению с другом своего хозяина, таким жалким, ничтожным, изувеченным. Нет, он не завидовал Блонди, он просто ощущал чудовищную несправедливость происходящего. У высокомерного золотоволосого красавца было все, что может пожелать живое существо, а у него, Катце, ничего не было. А то, что могло бы быть, и то отняли. И этот полубог никогда не снизойдет до такого, как он.

Богатое воображение и врожденная мечтательность сыграли с Катце злую шутку. Он всегда надеялся на встречу с придуманным им Раулем Амом, а, сталкиваясь с реальным, испытывал тоску и разочарование. Постепенно место любви по отношению к куратору Гардиан заняла ненависть, которая с каждым годом разгоралась все сильнее и сильнее.

Катце подвело любопытство – и вот он, мечтательный, талантливый юноша, которого больше всего на свете интересовало программирование и разгадывание секретов, оказался в мире жестокости и насилия.

В мире, где надо было убивать, либо убьют тебя, подставлять, или тебя подставят. Где доброта и отзывчивость, желание прийти на помощь считались признаком слабости и идиотизма.

Бывшему фурнитуру, которому Ясон, чувствовавший себя в этой тлетворной атмосфере, словно рыба в воде, но не способный самостоятельно осуществлять разработанные им операции, стал поручать свои дела, пришлось приспосабливаться к изменившейся действительности, чтобы выжить.

Ум Катце стал холодным и расчетливым, психика – невосприимчивой к чужим страданиям и боли. Юноша повзрослел, он перестал мечтать, он начал планировать.

Лазерный бластер под плащом, кредитки, документы на чужое имя, «Черная Луна» в кармане и камень в груди, вместо сердца. «На черном рынке нет чистых и грязных дел». Потому что так проще, потому что иначе он бы просто сошел с ума и погиб. А Катце, несмотря ни на что, любил жизнь.

Ненависть к Блонди и клятва отомстить за изуродованное тело, за несбывшиеся мечты, за любовь, которую ему никогда не суждено испытать.

Любовь к золотоволосому зеленоглазому юноше-мечте Раулю Аму, тому первому, несуществующему, который все еще жил где-то в самых дальних и тщательно скрываемых даже от самого себя уголках зачерствевшей души Катце.

Вот образ того самого несуществующего Рауля и стоял сейчас перед мысленным взором лежащего на своей роскошной постели господина Бенийро.

«Надо послать ему корзину белых роз и одну алую». – чтобы отдать распоряжение, Катце потянулся к телефонной трубке.

«Кому я хочу ее подарить?» – рука Первого Консула Бизон замерла в воздухе. – «Существу, которое, увидев цветы, задаст себе вопрос, а зачем ему прислали столько половых органов растений?»

«А что представляет собой настоящий Рауль Ам?» – Катце решил сам себе честно ответить на этот вопрос.

Элита, Блонди, к людям относится даже не высокомерно, а как к животным. С добавлением некоего профессионального интереса. Любит выводить новые породы людей и разводить их точно так же, как кинологи любят выводить новые породы собак. Раулю Аму очень интересны эксперименты с человеческим геномом, и его хлебом не корми, дай скрестить гуманоида с негуманоидом. Примерно так же, как Мичурин в свое время фанатично скрещивал грушу с яблоней.

Рауль Ам исполнителен и очень ответственно относится к взятым на себя обязательствам. Будь он человеком, его бы можно было назвать «человеком чести». В общении с равными себе скромен, держится немного скованно, хотя внешне это практически никак не проявляется. Эта внутренняя «зажатость» является не следствием высокомерия или низкой эмоциональности, а скорее застенчивости, врожденной деликатности и некоторого начального аутизма, который в сочетании с высоким показателем по шкале шизоидности дал в результате талантливого ученого.

Честно ответив на поставленный вопрос, Катце должен был наконец, определиться, как ему вести себя с Раулем.

В соответствии с подписанным договором, господин Бенийро мог сделать с господином Амом практически все, что угодно: обездвиживать, наносить побои, насиловать и даже пытать.

Все дело было в том, что ничего этого Катце делать не хотелось.

Получив полную власть над своим врагом, Серому Кардиналу ОФП неожиданно даже для самого себя захотелось быть с Раулем Амом нежным, ласковым, заботливым. Ему хотелось целовать Рауля, расчесывать ему волосы по утрам, а ночью заниматься с ним любовью. Катце хотелось баловать Рауля и дарить ему подарки.

«Я все еще влюблен в него, как мальчишка», – с грустью констатировал бывший фунитур.

И вот, прошло целых три дня с тех пор, как Первый Консул Бизон поселил своего пленника в роскошных апартаментах недавно построенного фешенебельного отеля «Керес», и за это время еще ни разу его не навестил.

«Прийти к нему с розгой в руках и сказать: «снимай штаны»? – Катце еле удержался от того, чтобы рассмеяться. – «Это тупо. Ну, изобью я его. И что дальше?» – Катце брезгливо покосился в сторону издания «Воспитание пета», выпущенного под редакцией все того же Р. Ама. – «Он будет переносить боль подобно Жанне Д’Арк, с гордо поднятой головой, считая себя спасителем Амои. Впрочем, вполне справедливо. Чего я этим добьюсь?» – Бывший фурнитур понимал, что обездвиживание, сечение розгами и тому подобное являются лишь формой унижения, но не его сутью. Катце хотелось доминировать над Раулем, показать ему, насколько тот он него зависим, но сделать это по-умному.

«Что является настоящим, истинным унижением для Блонди?» – он вспомнил побелевшее лицо Ясона, когда тот возвращался в Эос из квартиры Рики, куда ездил, чтобы путем уговоров, ласк и шантажа убедить своего бывшего пета вернуться к нему.

«Прекрати, прекрати это немедленно», – резкий окрик Рауля пятилетней давности все еще стоял в ушах бывшего фурнитура.

«Почему? Я ведь был так нежен с ним. Я хотел, чтобы ему со мной было хорошо», – сколько раз с болью в груди Катце задавал себе этот вопрос.

«А ему и было со мной хорошо», – получив власть над Раулем, господин Бенийро наконец-то смог мыслить объективно, в отрыве от своей обиды. Не злоба прозвучала в голосе Блонди, а паника.

«Получить удовольствие в постели с монгрелом, выполняя пассивную роль – вот истинное унижение для господина Ама, вот что заставит его чувствовать себя ничтожеством». - Катце наконец-то принял решение.

Он будет нежен и ласков со своим пленником, он извлечет из общения с ним столько удовольствия для них обоих, сколько сможет. Он, Катце, будет любить своего придуманного Мидори, унижая тем самым настоящего Рауля.

«Да, надо послать ему корзину белых роз и одну алую. Если он не сможет оценить их красоту, то пусть хоть поразмышляет, глядя на них, о пестиках, тычинках, и перекрестном опылении».

«Половые органы растений так красивы и обладают резким запахом для того, чтобы привлечь к себе насекомых, которые их опыляют», – Рауль Ам вытащил из корзины белую розу и поднес цветок к носу, вдыхая аромат. – «Органы размножения растений несут в отдельно взятом виде определенную эстетическую ценность, в отличие от гениталий людей, которые, будучи отделенными от тела, вряд ли могут быть использованы в качестве подарка. Для них требуется консервация, непонятно, что использовать в качестве стебля…» – Блонди стоял у панорамного окна пентхауса гостиницы «Керес» и наблюдал за тем, как рабочие монтируют огромный рекламный щит «Добро пожаловать на планету Бизон».

Шел уже третий день с тех пор, как Рауль подписал договор, и все эти три дня Блонди, заранее подготовившись, ждал своего «Хозяина». Но от Катце не было никаких новостей.

В апартаментах была собрана неплохая библиотека и, чтобы не скучать, все три дня Рауль читал.

«Может быть, ему ничего от меня не надо? Возможно, ему просто хотелось самоутвердиться подобным образом или заставить меня подписать компрометирующий меня же документ? Хотя вряд ли, зачем тогда ему присылать мне цветы? Неожиданный жест, может быть, он меня ими бить собирается?» – задумавшись, Рауль уколол безымянный палец шипом. На белой коже выступила алая капля.

«У меня есть иммунитет от столбняка, но на всякий случай было бы неплохо продизенфицировать», – Блонди поднес руку к лицу, чтобы получше рассмотреть ранку.

Позволь, я – ладони Катце легли на плечи Рауля, заставив на какое-то мгновение замереть на месте. Сильные, немного жесткие руки, откинувшие волосы с его шеи, теплое дыхание. От того места, где шея переходила в плечо и билась голубая жилка, по спине, вдоль позвоночника, пробежала сладкая дрожь.

Рауль не знал, как ему себя вести. Он стоял не шелохнувшись, немного наклонив голову вперед, чувствуя, как к его шее на границе роста волос прикасаются теплые мягкие губы.

– В следующий раз прикажу срезать шипы, – красноволосый мужчина взял руку того, кого хотел больше всего на свете, поднес к губам, втянул уколотый палец в рот и стал высасывать кровь из ранки. – Вот и все, – от мягко звучащего голоса у Блонди вновь побежали по спине мурашки. – В интернате мы всегда так делали, – Катце все еще продолжал сжимать пальцы Рауля в своей ладони.

– Но это не гигиени… – Рауль, которого Катце мягко притянул к себе за плечи, прижимая спиной к своей груди, повернулся в пол-оборота, чтобы посмотреть на обнявшего его мужчину, и осекся на полуслове. Перед ним стоял незнакомец. В удлинненных ореховых глазах склонившегося к нему человека было столько нежности, доброты и еще чего-то, чего Блонди не мог объяснить словами, что это просто не мог быть фурнитур Ясона, называющий себя «господином Бенийро». Этот человек явно не собирался ни бить его, ни дрессировать.

– Катце? – вопрос вырвался у Рауля помимо его воли.

– Да, – мужчина приподнял пальцами его голову вверх за подбородок. – Твои глаза цвета молодой листвы, Мидори, – на лице Катце появилась улыбка: нежная, ласковая, очень добрая.

Рауль ожидал чего угодно: что его будут бить, мучить, унижать, но такого он не ожидал. В глазах цвета дорогого террианского коньяка можно было утонуть, у Рауля закружилась голова.

«Что со мной?» – глаза Блонди все еще были широко распахнуты, а губы приоткрылись в немом вопросе.

«Молчи, а то все испортишь». – Катце поднес пальцы к мягким губам Рауля и продолжил движение, проведя ими вдоль щеки, вниз, вдоль скулы, шеи, рука скользнула еще ниже, вдоль груди, развязывая узел пояса шелкового халата, гладила живот. Нижнего белья на Рауле не оказалось, ладонь Катце легла на твердый, налившийся кровью член Блонди. «Вот так»…

«Да что же это такое? Что со мной?» – От нахлынувшего возбуждения Рауль потерял способность связно мыслить. Если бы его сейчас спросили, кто он и как его зовут, то вряд ли он смог бы ответить правильно. Кровь ударила в голову, заставив «печь» виски, дыхание сбилось, а сердце стучало быстро-быстро. Он опустил ресницы, непроизвольно откинул голову назад, выгибаясь навстречу ласкающим его пальцам, перед глазами все закружилось. Рауль, наверно, покачнулся бы, если бы его не поддержала обнимающая за спину рука Катце. Ладонь его любовника соскользнула с его члена и легла на ягодицы, несильно сжав упругую половинку, прижимая бедра Рауля к своему паху.

«Что?..» – А! – Kороткий вскрик, словно вдох. Это был второй случай в жизни Блонди, когда он не смог справиться со своей мимикой. Там, где, по его мнению, ничего не было и быть не могло, он ощутил твердую выпуклость, в происхождении которой не оставалось никаких сомнений.

«Не ожидал?» – сам уже с трудом контролирующий себя Катце немного отстранился от того, кем, как он знал, овладеет в ближайшие пять минут, и положил его ладонь на свой возбужденный член.

– Он хочет тебя. Скоро он будет в тебе, – прошептал мужчина, прикусывая мочку уха Рауля. Больше Катце не смог себя сдерживать. Он взял подбородок Блонди в свою ладонь, развернул божественно красивое лицо к себе и,
закрыв глаза от возбуждения, впился в алые, приоткрывшиеся ему навстречу губы.
«Скоро он будет в тебе», – немного хриплый голос Катце вызвал в груди Рауля какое-то мучительное ноющее ощущение, волна дрожи пробежала от основания волос до самых пяток, заставив тело гореть, и отдалась сладкой мучительной судорогой в паху. Ангелочки на разрисованном и украшенном лепниной потолке словно закружились, взмахивая белоснежными крыльями. Лицо Катце было так близко, что Блонди уже не мог сфокусировать на нем свой взгляд, лишь ореховые глаза c золотистыми икорками внутри горели, словно два огонька.

«Это все из-за его феромонов», – это была последняя разумная мысль Рауля, прежде чем губы Катце запечатали приоткрывшийся рот золотоволосого юноши. Катце целовал его так, словно хотел выпить душу своего пленника, словно это было последним, что он делает в своей жизни. Одновременно нежно, страстно, неистово покусывая, терзая шелковистые мягкие губы, проникая языком в горячий рот, сжимая его в объятьях так, словно, выпусти он свою золотоволосую жар-птицу, она вырвется и улетит, иcчезнет.

А Рауль таял, плавился в объятиях своего похитителя, как восковая свечка, словно в его теле не осталось ни одной косточки. Ноги, которые Катце раздвинул своим коленом, ослабели, и Блонди, наверно, упал бы, если бы красноволосый мужчина не подхватил его на руки и, не прекращая поцелуя, не понес через всю спальню на огромную, ждущую любовников постель.

Когда Рауль немного пришел в себя, он лежал на кровати обнаженный, а Катце, сидевший рядом с ним, опершись на одну руку, склонившись, протягивал ему бокал с алой, переливающейся, чуть маслянистой на вид жидкостью.

– Выпей. – «Так будет проще», – бывший фурнитур вложил бокал в руку Блонди.

– Что это? – судя по запаху, это была вытяжка из корней Ptychopetalum Оlacoides, Dioscoria Mexicana, женьшеня и дамианы, четырех самых мощных природных афродизиаков, стимулирующих сексуальное желание путем прямого воздействия на центральную нервную систему, увеличивающих производство гормонов, улучшающих циркуляцию крови и увеличивающих чувствительность нервных окончаний. Все это повышает выносливость и удовольствие, и к тому же прекрасный антидепрессант. Безумно дорогая смесь, в лабораториях Гардиан не использовалось ничего подобного. Там, как правило, для проведения испытаний применяли дешевые химические стимуляторы.

«Это – то, что снимет с тебя ответственность за происходящее», – Катце положил ладонь поверх пальцев Рауля, сжимавшего бокал, и наклонил его к губам своего пленника. – Пей, Мидори.

«Словно чаша с ядом перед казнью. Последняя милость палача», – Рауль сделал первый глоток. – «Вкусно, хотя, немного горчит», – жертва страсти Катце Бенийро осушил бокал до дна.

Результат не заставил себя долго ждать. Чувство вседозволенности и эйфории, желания полюбить весь мир и небывалого сексуального возбуждения нахлынули на Рауля, словно цунами, сметая на своем пути все моральные ограничения и внутренние запреты. Все стало просто и понятно.

«Я его хочу, потому что он в моем вкусе», – словно в замедленной съемке, Блонди наблюдал за тем, как отстранившийся от него Катце снимает пиджак, расстегивает булавку и запонки на белоснежной рубашке, ослабляет узел галстука.

«А он элегантно одет», – мысль прилетела из неоткуда.

«Он так медленно раздевается», – Рауль откинулся на подушки. Все тело легонько покалывало, губы пересохли, а эрекция стала мучительной.
Блонди сам не понял, как получилось так, что его ладонь обхватила его ноющий, налившийся кровью член, и начала двигаться вдоль него.

Удовлетворяющий сам себя Рауль Ам, готовый выполнить любое его желание. Сказка, ставшая явью.

– Продолжай, – бывший фурнитур не узнал звук собственного голоса. Рауль, до которого наконец дошло, что он делает, на мгновение замер, но когда ладонь Катце легла поверх его пальцев, сжав их, снова стал ласкать свой член. – «Я же решил, что буду делать все, что он прикажет».

Безумный, сладкий морок.

«Это все афродизиак и феромоны. У Катце красивое тело, великолепный самец», – лаская себя, Блонди широко развел ноги в стороны, согнув их в коленях, опершись ступнями о кровать, и выгнулся, приподняв ягодицы и вывернув назад плечи.

Алые щеки, золотые волосы, разметавшиеся по синему, словно небо в пустыне, шелку простыней, потерявший всякое осмысленное выражение взгляд изумрудных глаз, подрагивающее, изнывающее от нереализованного желания прекрасное тело, длинные аристократические пальцы, сомкнувшиеся вокруг самого красивого, самого желанного члена с алой набухшей головкой.

От нахлынувшего желания у Катце потемнело в глазах, гулко застучала кровь в висках. Он почувствовал, что еще пара секунд – и он кончит от этого зрелища «без рук», прямо в штаны, и с силой пережал основание своего члена.

Маленькая, плотно сжавшаяся дырочка между двух приподнятых ягодиц. Одной Юпитер было известно, чего стоило Катце, расстегивающему ремень на брюках, не наброситься на своего пленника, словно изголодавшийся хищник, и не изнасиловать его.

«Я не хочу, чтобы он взвыл от боли, я хочу, чтобы он кричал от наслаждения, а сейчас я уже не успею его подготовить», – мужчина, избавившийся к тому моменту от носок и ботинок, скинул с себя брюки, бросив их на пол, туда же полетели наскоро снятые «бикини».

– Поцелуй его, – Катце расположился, встав на колени, по обе стороны от шеи Рауля, напротив лица своего «пета», и поднес лиловую с натянувшейся тонкой кожей головку своего члена к его губам.

«Ясон держал у себя некастрированного фурнитура? Хотя чему удивляться? Он всегда с радостью нарушал закон, и любовника себе выбрал себе под стать, уголовника», – лишенный внутренней цензуры Рауль наконец-то сумел сформулировать мысль, которая крутилась в его голове очень давно. Он приоткрыл рот, пропуская в него широкую головку налитого кровью члена Катце, которая от уголка до уголка растянула небольшие красивые губы Блонди. Размеры мужского достоинства «фурнитура» ничем не уступали размерам тех же частей тела у Элиты.

«Если он мне в рот не помещается, то как же он поместится во мне там?» – Рауль инстинктивно пальцем руки, которой он до этого комкал простыню, проник в свою заранее смазанную обезболивающим и антисептическим средством дырочку.

Это его движение не осталось незамеченным.

«Что же ты со мной делаешь?» – кровь ударила Катце в голову, перед глазами расплылись цветные круги. Несколько движений рукой вдоль члена, и он залил лицо Рауля спермой – губы, переносицу, щеки, длинные ресницы, лоб и волосы.

По помещению распространился резкий специфический запах.

«Какой же ты красивый», – мужчина размазал ладонью мутные белые капли по шее и груди своего пленника.

Рауль был шокирован случившимся, он не знал, как себя вести и что делать. Воздух в комнате, несмотря на работающие кондиционеры, был достаточно сухим, и нанесенная тонким слоем сперма моментально стала превращаться в прозрачную беловатую пленку, стягивая кожу и принося немного неприятные ощущения.

«Чем бы вытереться?» – Взгляд Блонди упал на упаковку влажных гигиенических салфеток, стоящих на столике возле кровати.

Выражение смеси тщательно скрываемого бешенства, стыда, растерянности и сексуального возбуждения, нарисованное сейчас на лице Рауля, вызвало в душе Катце щемящее чувство, которое он не мог описать словами.

«Такой невинный. Скоро ты научишься вылизывать ее языком, но не все сразу», – бывший фурнитур стер загустевшую вязкую жидкость с кожи и выбросил салфетки в утилизатор.

Катце испытал оргазм, но эрекция у него не пропала, а желание не уменьшилось.

«Здесь очень тихо», – он нажал на кнопку на стенной панели, и в апартаментах раздались ритмичные глухие низкочастотные удары террианских африканских барабанов.

«То, что надо». – Это только начало, перевернись на живот. – Катце прилег рядом с Раулем, обнял его и легонечко укусил в шею.

Дрожь по телу и хочется потереться щекой о плечо Катце. – «Я сам себе враг» – Блонди не смог справиться с вновь охватившим его возбуждением. Хотелось кричать от бессилия и ненависти к самому себе, но с губ сорвался только слабый стон, когда пальцы мучителя легли на его ствол и Катце, перевернув Блонди на живот, подмял его под себя.

Опершись одной рукой о кровать, мужчина навис над Раулем и, откинув со спины любовника спутанные золотистые волосы, начал покрывать поцелуями шею, спину между лопаток, покусывая кожу, наслаждаясь тихими тщетно подавляемыми стонами, похожими на всхлипы, вырывающимися из груди уткнувшегося головой в подушку Блонди. Катце целовал спину, поясницу с двумя очаровательными ямочками у основания ягодиц, покусывал зубами и лизал языком упругие половинки, спускаясь все ниже и ниже к тугой, розовой, с плотно сжатыми, подрагивающими краями дырочке. Кожа Рауля была идеально гладкой и чистой, на его теле не было ни одного волоса.

– Сладкий мой, – Катце проник языком туда, где уже когда-то побывали его пальцы. Внутри Рауль оказался скользким и чистым, смазанным среством на основе розового масла.

«А он подготовился ко встрече со мной, как самый настоящий пет», – от этой мысли бывшему фурнитуру захотелось смеяться. – «Конечно, он же – Блонди, а Блонди всегда ответственно подходят к своим обязанностям», – в душе Катце родились злость и горечь, и он дал им выход, прекратив ласкать Рауля и прикусив кожу возле его ануса.

– А-а-а! –Рауль, разомлевший под умелыми ласками Катце, вскрикнул от неожиданности.

Такие сладкие стоны. Красноволосый мужчина увидел, как сжалась узенькая дырочка его пленника, и прикусил кожу Рауля еще раз, а затем проник в него снова, обводя кончиком языка вокруг пульсирующих мышц сфинктера, одновременно с этим лаская член Блонди.

–М-м-м-м, – Рауль закусил руку, чтобы не застонать во весь голос, и постарался отвлечься. – «Давление крови на простату вызывает чувство сладостра…» – А-а-а! – золотоволосый красавец не смог подавить возглас, и умные мысли улетели из его головы, растворились в воздухе, словно голубоватый сигаретный дым. Афродизиак вступил во вторую фазу действия, менее явную, но более продолжительную, и Рауль полностью отдался во власть охвативших его ощущений. Язык Катце сменили пальцы, массирующие, растягивающие его изнутри, смазывающие какой-то скользкой, немного холодящей жидкостью. Соски ныли, а в паху нарастало чувство, мучительное и сладострастное одновременно.

«Теперь можно», – Катце без всякого усилия вводил в растянувшуюся, расслабившуюся дырочку Рауля уже четыре пальца.

«Вот он – момент, о котором я так долго мечтал», – растягивая кожу вокруг ануса Блонди пальцами так, чтобы она не мешала проникновению, бывший фунитур поднес к образовавшемуся отверстию головку своего двадцатитрехсантиметрового члена (стандартный размер Рэда) и протолкнул ее впeред, преодолев мышцы сфинктера, не встретив никакого сопротивления. Немного продвинулся и остановился, давая Раулю возможность расслабиться и привыкнуть к незнакомым для него ощущениям.

«Нет!» – поняв, что произошло, Блонди сделал инстинктивную попытку вырваться. Его мышцы начали сокращаться, пытаясь вытолкнуть из себя чужеродное тело, из-за чего ноги и поясницу тут же свело судорогой.

– Тихо, тихо, расслабься, – Катце продолжил движение вперед. Навалившись сверху на Рауля, сжимая одной рукой его яички, а другой обхватив своего пленника под грудь, он продолжал проникать в его горячую узкую глубину.

«Как же он молча вытерпел это?» – чтобы не заорать от боли, Блонди впился зубами в свою руку. Огромный твердый член продвигался внутри него, раздирая судорожно сжимающиеся мышцы. Рауль попытался расслабиться, но его тело отказалось его слушаться. От напряжения сердце Блонди билось быстро-быстро, а вся кожа от шеи до пяток покрылась мелкими бисеринками холодного пота. И в то же время эрекция не только не уменьшилась, не исчезла, а, напротив, стала еще сильнее. Сладкая судорога пробежала от паха к пупку, отдавшись жаром в темени и висках. Катце, прижавший его своей тяжестью к кровати, не давал ни малейшего шанса вырваться или избежать проникновения. Казалось, что эта пытка никогда не закончится, что огромный член Катце разорвет его пополам, и тут его мучитель остановился. Блонди почувствовал, как его ягодиц коснулись аккуратные, плотно поджатые яички «фурнитура». Катце вошел в него полностью.

– Тише, тише, мой маленький, самое трудное позади, – мужчина высвободил руку, которой обнимал Рауля под грудь, и погладил по волосам, – сейчас все пройдет, – он снова стал покрывать поцелуями шею Рауля, обжигая кожу горячим дыханием, чувствуя, как расслабляются мышцы, до этого судорожно пытавшиеся вытолкнуть его ствол.

Это был первый случай в жизни Рауля, когда он оказался в подчиненном состоянии в полном смысле этого слова. И Блонди с нарастающей паникой в груди понял, что ему нравится чувствовать себя придавленным тяжелым телом Катце, беспомощным, пришпиленным пронзившим его членом к кровати, словно пронзенная гигантской, толстой шпилькой бабочка. Блонди испытал ранее неведомые ему чувства расслабленности, безответственности и полного покоя. Боль действительно стала утихать, а на ее место пришло ощущение горячего жжения, чем-то похожего на щекотку, которое очень хотелось погасить.

– М-м-м, – не отдавая себе отчета в том, что делает, одурманенный желанием и афродизиаками, Рауль по-кошачьи вытянул руки над головой, сцепив пальцы в замок, и, выгнув поясницу, подался бедрами навстречу пронзившему его члену.

«И это холодный и асексуальный Рауль Ам?» – Ты моя сладкая дырочка, – Катце не пришлось приглашать дважды. Опершись ладонями о кровать, он чуть приподнялся и начал двигаться внутри того, кем только что овладел. Сначала очень медленно и аккуратно, но по мере того, как расслаблялись мышцы внутри тела Блонди, начал увеличивать скорость и амплитуду, зная, что его партнеру больно уже не будет.

– А-а-а, – Рауль подавался бедрами ему навстречу, повторяя каждое движение Катце. Боль исчезла, напряжение тоже. Осталось лишь чувство заполненности и всепоглощающего удовольствия, когда член любовника проникал в него, с силой надавливая на простату. Рауль вел себя не как девственник, а как опытная, жадная до плотских удовольствий женщина.

«Почему я решил, что я у него первый? Только потому, что он мне про это сказал?» – Ревность заволокла разум Катце подобно черному облаку, поднимая мутный осадок в его душе.

– Встань на колени, разведи ноги, шире, еще шире, – обхватив одной рукой Рауля за шею, а другой в такт своим движениям лаская его член, мужчина стал вколачиваться в совершенное, возбуждающее его тело, вытаскивая и загоняя обратно свой ствол практически на всю длину. Он больше не думал о том, как доставить Раулю удовольствие, теперь он хотел изнасиловать его, заставить кричать, выбить из Блонди даже воспоминание о том, кто владел им раньше.

«Я хочу видеть его глаза, когда он будет кончать». – Катце вышел из жертвы своей ревности и, перевернув его на спину, подхватив под колени длинные стройные ноги любовника, закинул их себе на плечи и вошел в Рауля одним резким движением, с силой натянув его на себя.

– А-а-а, – проникновение было болезненным, но Блонди был настолько возбужден, что это уже не имело никакого значения. Мошонка ныла, ее словно «скручивало», каждое движение Катце вызывало сладкий судорожный спазм внизу живота, где с каждой секундой напряжение все нарастало и нарастало. Рауль стонал, не переставая, его голова моталась по подушке из стороны в сторону, волосы спутались, с виска стекала капелька пота, губы приоткрылись. Перед глазами расплывались цветные круги, он уже не отдавал себе отчета в происходящем. – «Смотри мне в глаза», – приказ прозвучал, словно издалека.

– Смотри мне в глаза, – утративший от нахлынувшей ревности и страсти последние остатки разума Катце отвесил Раулю увесистую оплеуху. – «Вот тебе еще, для симметрии, шлюха», – мужчина отвесил с другой стороны еще одну тыльной стороной ладони, разбив Раулю нос перстнем с рубином. Словно зверь вселился в бывшего фурнитура. Навалившись на Блонди всем телом, так, что широко разведенные ноги Рауля оказались высоко в воздухе, Катце подложил руку под его затылок и жестко схватил пленника у основания волос, с силой запрокидывая его голову назад, пальцы другой его руки сжались на выгнувшейся белоснежной шее.

«Ты только мой и ничей больше». – вбиваясь в Блонди под лившийся из динамиков ритмичный звук барабанов, потерявший голову от страсти и ревности мужчина впился в залитые текшей из носа Рауля кровью губы жестоким, болезненным поцелуем.

«Что он делает?» – Рауль смотрел в потемневшие глаза того, кто стал вести себя, как Хозяин, как тот приказал, но пощечины продолжали сыпаться градом. Однако возбуждение не пропало, оно стало еще ярче, еще сильнее. Тело, которое при каждом новом ударе словно обдавало горячей водой, требовало разрядки. Это приятное болезненное тянущее чувство у корней волос, пальцы Катце пережали горло, а губы зло впились в алый, приоткрывшийся, чтобы сделать глоток воздуха, рот Рауля. Член терся о живот насильника, но этого было мало. Блонди обхватил свой ствол рукой и, сильно сжав пальцы, начал ласкать себя в такт движениям Катце. Толчок, еще толчoк…

– А-а-а-а, – лицо Рауля скривила болезненная гримаса, еще одно движение рукой – и его сотряс оргазм, который отличался от того, что он испытал пять лет назад, как клятва отличается от обыкновенного «да». Мир разлетелся перед глазами, и Блонди почти потерял сознание.

– Юпитер! – чувствуя, как мышцы ритмично сжимаются вокруг его члена, видя содрогающегося в конвульсиях любовника, Катце не смог больше сдерживаться. Пот лился по спине градом, виски пекло, в ушах звенело. Несколько сильных движений – и Катце, резко выдернув член из Рауля, бурно кончил ему на грудь и живот, а потом упал сверху, все еще сжимая пальцы на шее Блонди. – Скажи, я ведь у тебя первый? У тебя же до меня никого не было?

– Ты у меня первый, у меня до тебя никого не было. – Катце посмотрел в растерянные глаза возвращающегося в реальный мир любовника и понял, что тот говорит чистую правду.

Они оба пришли в себя. Все изменилось. Это были другой Катце и другой Рауль. Они глядели друг на друга так, словно, напившись, сделали что-то очень дурное или непристойное и не знают, как с этим жить дальше.

«Я безумен, мне нужен врач. Я сам напоил его афродизиаком, а потом избил и чуть не задушил непонятно за что», – на шее Блонди явственно алели отпечатки его пальцев, пунцовые щеки пересекала царапина, из носа текла кровь, тонкой струйкой спускаясь к разбитым губам. – Извини, – Катце уткнулся лбом в плечо любовника.

«Так вот что имела в виду Юпитер, говоря, что мы с Ясоном в буквальном смысле слова были созданы друг для друга. И что, отговаривая ее провести господину Минку щадящую нейрокоррекцию, которая понизила бы его показатель по шкале социальной психопатии, я не знаю, от чего отказываюсь», – Рауль невидящим взглядом уставился в потолок, автоматически положив ладонь на голову Катце, погладив его по волосам.

Это была первая ласка, которую господин Бенийро получил в жизни от другого человека, такая неожиданная, что у бывшего контрабандиста защемило сердце. Гай тоже был с ним ласков, но как-то иначе, по-дружески, и это было совсем не то. Или человек был не тот.

«Я ревнивый маньяк». – Еще, повтори, пожалуйста, – Катце лег щекой на грудь того, кого несколько минут назад избил.

«Вот так?» – Рауль еще раз провел ладонью по волосам любовника. – «Они у него шелковистые», – Блонди запрокинул голову назад, чувствуя, как из разбитого носа в его гортань стекает соленая кровь. – «Ничего скоро это пройдет», – Рауль сглотнул.

«Я бракованный Блонди, мазохист, не пригодившаяся ответная часть Ясона Минка».

– Я постараюсь, чтобы подобное больше не повторилось, – иначе Катце сказать не мог. Как он мог отвечать за свои слова, если он сам за себя, общаясь с Раулем, не отвечал?

«Да ничего. Все идет по плану. Я проявил свою человеческую составляющую в полной мере. Как планировала Юпитер. Она знала, кого к тебе подослать, Катце. Знаешь, oна никогда не ошибается. Только Ясон мог ее обмануть. Тебя, например, держал в качестве фурнитура. Кто ты, Катце? Ред из выбраковки, которого по какой-либо причине не усыпили? Это многое бы объяснило: твой ум, гонор, способность аналитически мыслить, амбиции, ненависть к Юпитер, наконец». – Раулю было так горько. Он чувствовал себя использованной марионеткой, но не Катце, а Юпитер. Игрушкой, которая думала, что она самостоятельная, а на самом деле ее дергают за ниточки. – «Ты полагаешь, что играешь по своим правилам, Катце? А ты всего лишь муха, запутавшаяся в паутине».

 Отправлено: 20.06.08 23:34. Заголовок: Если бы кто-нибудь м..

Если бы кто-нибудь мог заглянуть в окна пентхауса гостиницы «Керес», то он бы увидел мирно спящего на огромной застеленной синими простынями молодого человека, красивого настолько, что, глядя на него, в голову невольно могли бы прийти мысли об Олимпийских Богах. Юный Адонис лежал на спине, откинув одеяло, его волосы цвета червонного золота рассыпались по синеве простыней, подобно солнечным лучам. Юноша открыл глаза, полные неги и безмятежности, и сладко потянулся. Но по мере того, как его сознание покидало страну грез, выражение лица красавца менялось. Менялся и цвет его лица. Сначала кровь отхлынула от него, придавая атласной коже еще большее сходство с белоснежным мрамором, а затем щеки, шея и даже уши молодого человека стали пунцовыми.

Реальность навалилась на Рауля Ама, подобно оползню. При воспоминании о том, что он говорил, делал и позволял делать с собой минувшей ночью, ему стало так стыдно, что Блонди не выдержал и закрыл лицо руками…

– Не двигайся, Мидори, я сейчас принесу лед, – Катце подложил валик под голову жертвы своей страсти, высыпал из ведерка с шампанским лед в большую льняную салфетку и положил ее на переносицу Блонди. Тот лежал, положив руки вдоль тела и запрокинув голову назад.

– Не шевелись, – немного утоливший свою страсть мужчина наконец-то смог рассмотреть того, кем только что овладел. Широкие , но не угловатые плечи, выделяющиеся грудные мышцы с ярко-красными сосками, рельефный живот, узкие бедра, длинные стройные ноги. Рауль Ам был воплощением совершенства. Сочетанием мужественности и изящества.

Катце провел пальцами от пупка вниз к опавшему, но еще не до конца уменьшившемуся в размерах члену и взял в ладонь покрытые золотистым мягким пушком яички Рауля. Больше нигде на теле Блонди волос не было, хотя бывший фурнитур прекрасно помнил, что раньше от пупка к паху у Рауля пробегала золотистая дорожка, а сам пах был покрыт светлыми вьющимися волосами. Сейчас кожа Блонди была идеально гладкой. И это вызвало у Катце некоторое раздражение. Может быть, потому что он теперь не мог запустить пальцы в золотистые завитки и, сжав их у корней, потянуть, причиняя Раулю легкую боль?

– Я не хочу, чтобы ты удалял волосы со своего тела, Мидори, ты понял меня? – Не дождавшись ответа, красноволосый мужчина развел ноги Рауля в стороны, устроился между них, подложил ладони под его упругие ягодицы и припал губами к немного обмякшему члену Блонди, который тут же стал твердеть и наливаться кровью под умелым языком бывшего фурнитура.

«Сладкий страстный мальчик». – Катце втянул по очереди себе в рот аккуратные яички любовника и стал их посасывать.

– М-м-м-м, – Рауль прикусил губу от этой невыносимой ласки. Его глаза и переносица были закрыты белой, наполненной начинающим таять колотым льдом салфеткой, и молодой человек не мог видеть своего насильника. Он лишь только чувствовал его прикосновения.

«Что же это со мной?» – Блонди хотелось, чтобы Катце был везде, внутри него, снаружи, чтобы он ласкал его, накрыл своей тяжестью и целовал в губы.

–А! – Рауль не смог подавить короткий вскрик, когда любовник втянул его яичко себе в рот и легонечко прикусил зубами, одновременно с этим проникнув пальцами в ставшую широкой и податливой дырочку, и начал массировать его простату. Желая доставить себе удовольствие, Блонди накрыл ладонью свой сочащийся член, но Катце, сжав его запястье, отвел руку любовника в сторону, прижав ее к кровати.

– Не прикасайся к себе, я тебе не разрешаю, – от этих слов, произнесенных мягким нежным голосом, у Рауля заныли, напряглись и затвердели соски.

– Такой нетерпеливый, – дыхание бывшего фурнитура опалило ствол Блонди от основания к головке, однако губы так и не прикоснулись к изнывающей плоти.

– «Ну что же это?» – Блонди выгнулся навстречу своему мучителю, но тот отстранился, продолжая дразнить своего пленника. Катце подул на алую головку своего Мидори, проведя воздушную дорожку от паха вверх к пупку, в который забрался напряженным кончиком языка, вылизывая его изнутри. Продолжая свою сладкую пытку, не прекращая массировать простату Рауля, Катце провел губами вдоль его подрагивающего живота, не прикасаясь, однако, к покрывшейся мурашками коже, стал покрывать короткими легкими поцелуями часто вздымающуюся грудь и легонечко покусывать затвердевшие алые соски любовника.

Потеряв над собой контроль, тяжело дыша, Блонди вновь потянулся к своему занемевшему члену, от нереализованного желания стало темно в глазах.

– Я тебе запретил делать это, за непослушание тебе полагается десять ударов, но я думаю, тебе хватит и пяти, – прошептал Катце в шею Рауля и отстранился от него, вызвав стон разочарования.

«Пусть делает, что хочет, лишь бы это закончилось, лишь бы он взял у меня в рот», – Блонди был словно в вязком тумане, будто его засасывало болото, все потеряло значение, время исчезло. Осталось лишь мучительное сладкое ноющее чувство в паху и желание разрядки. Словно со стороны Рауль наблюдал за тем, как Катце поднял с пола свои брюки, вытащил из них ремень, сложил вдвое, положил на кровать. Как извлек из кармана наручники, соединенные тонкой прочной цепочкой с кольцом посередине, к которому была присоединена длинная веревка с большим карабином на конце. Словно зачарованный, Блонди позволил сковать себе руки.

«Что он делает?» – Рауль было дернулся, но веревка, пристегнутая карабином к решетчатой спинке кровати, крепко удерживала его руки над головой, позволяя, однако, переворачиваться на бок или живот.

– Так лучше, ты очень красивый, Мидори, ты знаешь это? – Катце сидел возле своего пленника, облокотившись локтем о кровать и подперев подбородок ладонью. – Очень-очень красивый, – мужчина провел указательным пальцем вдоль незримой линии, разделяющей лицо Рауля на две равные части, от границы роста волос, через лоб, вдоль переносицы, кончика носа, задержался на губах.

– Втяни его в рот, – Рауль послушался. – И соси, вот так, ты так хорошо сосешь, – Катце залюбовался своим «петом», который втягивал в рот его палец, сложив губы в трубочку. –Хороший мальчик, – рука мужчины соскользнула на грудь Блонди и больно сжала сосок, – но ты все равно должен быть наказан, перевернись на живот, – голос бывшего фурнитура звучал ласково и нежно.

«Нет»,– сохранивший еще остатки разума Рауль замотал в знак отказа головой из стороны в сторону, при этом его скованные над головой руки напряглись из-за того что веревка была натянута и сковывала движения. Накануне прихода своего «Хозяина» он твердо решил исполнять все его даже самые странные желания, но сейчас почему-то стал сопротивляться.

– Не заставляй меня повторять тебе дважды, Мидори, пожалуйста. Это лишь удвоит наказание, – Катце склонился к пленнику, шепча ему на ухо, и нежно поцеловал приоткрывшиеся губы, проникая между ними языком.

Шум в ушах, крутящее чувство в паху, ноющие соски, жаждущий прикосновений сочащийся член, Рауль был возбужден так же, как тогда, на звездолете.

«Я хочу, чтобы он меня выпорол?» – Нет! – Последнее слово сорвалось с губ Рауля помимо его воли. На лице у Блонди было нарисовано такое растерянное, можно даже сказать, потерянное выражение, что бывший фунитур невольно испытал чувство умиления.

«Нежный мой». – Десять ударов, мой сладкий, – Катце провел от шеи до паха Блонди сложенным вдвое ремнем. Затем встал с кровати, подошел к бару и налил в бокал ярко-зеленую жидкость, перемешав ее с афродизиаком, поджег и затушил, накрыв сверху стеклянной крышкой. А потом повторил процедуру, приготовив себе точно такой же напиток.

Когда мужчина ходил, его стоящий член немного покачивался и, окруженный светлыми завитками, напоминал Раулю какой-то диковинный цветок.

– За все, что между нами будет, Мидори, – мужчина осушил свой бокал до дна, а затем, приподняв голову Блонди, положив ему ладонь под затылок, влил перемешанный с афродизиаком террианский французский абсент ему в рот.

– Глотай, быстро, – все внутренности Рауля будто опалило огнем, он хватал ртом воздух, в то время как семидесятиградусный настой спорыньи обжигал его горло и пищевод. А потом стало очень хорошо. Тепло и возбуждение стали разливаться по телу, словно горячая лава, проникая во все клеточки, дотекая до пальцев на руках, ногах и корней волос. Снова возникло ощущение легкости, эйфории, хотелось любить весь мир, и все стало позволено.

«Какая разница?» – Рауль перекатился на живот, веревка перекрутилась, стала немного короче, и наручники впились в его запястья, причиняя легкую боль, руки вытянулись и напряглись, а в районе внутренней части локтей появилось тянущее чувство.

– Стоит ли сопротивляться? Мидори, ты сводишь меня с ума, – Катце тоже слегка опьянел. Положив ремень на кровать, мужчина стал целовать пальцы Рауля, его скованные наручниками запястья, покусывая нежную кожу, спускаясь ниже, к вывернутым над головой локтям, обводя языком рельефные мышцы, еще более обозначившиеся от того, что были растянуты. Катце провел губами вдоль подмышечной впадины Блонди, покусывая ее и вдыхая запах его кожи.

Прочертил ногтями обеих рук две дорожки вдоль боков любовника, от подмышек к бедрам, и, наконец, встав, потянулся к брючному ремню.

Взмах рукой. Темная полоска прочертила дугу в воздухе и опустилась на ягодицы, оставляя на белоснежной коже ярко-красные следы. Удар, словно ожог. Рауль вздрогнул и закусил губу, чтобы не закричать.

«Один, два, три…» – Катце бил нарочито медленно, стараясь попадать ребром ремня по сжимающимся в ожидании очередной порции боли небольшим выпуклым половинкам. С каждым ударом он словно входил во вкус, создавая на ягодицах, пояснице и нижней части спины Блонди замысловатый узор из пересекающихся линий.

«...Четыре, пять, шесть…» – Рауль кусал себе губы, чтобы не застонать. Дело было не в боли, она была как раз вполне терпима, а в том чувстве сладострастия, которая она рождала во всем теле. Ощущения были похожи на те, что и тогда, когда Катце бил его по лицу, но гораздо более яркие. Член терся о простыню, и Блонди боялся, что еще один удар – и он кончит от этой извращенной ласки.

«Семь, восемь девять, десять», – порка закончилась. Бывший фурнитур понял, что что-то не так. Рауль не пытался увернуться во время наказания, не кричал, молодой человек вжался в простыню и замер.

– Вот и все. Совсем не страшно, – Катце погладил пленника по волосам. – Мой хороший, послушный мальчик. Что случилось? – он повернул Рауля набок, и прижавшись пахом к его исхлестанным бедрам, поцеловал мочку уха любовника, зарываясь лицом в золотые завитки на его шее.

– Я сейчас кончу, – пробормотал Блонди сдавленным шепотом, отворачиваясь от мучителя.

– Позже, не сейчас, – Катце пережал основание члена Рауля, а пальцами другой руки проник в его дырочку. – Приподними ногу, – все еще лежа на боку, мужчина прислонил головку своего члена к растянутому входу любовника. На этот раз проникновение было медленным, нежным и таким желанным для опьяневшего и перевозбужденного Рауля, что тот не ощутил никакого дискомфорта. Теплота и чувство растянутости, твердый и толстый член Катце раздвигал мышцы внутри тела, вызывая приятное чувство заполненности.

Придерживая одной рукой Блонди за ягодицы, закинув ногу на его согнутые колени и продолжая пережимать семенной канал, красноволосый мужчина начал двигаться в любовнике, медленно, неторопливо, растягивая свое удовольствие и наслаждаясь происходящим. Рауль, как и в первый раз, подавался ягодицами ему навстречу и, судя по тому, как он это делал, было видно, что Блонди хочется, чтобы член внутри него двигался быстрее.

– Какой нетерпеливый, – руки Рауля все еще были привязаны над его головой, и это создавало некоторые неудобства. Катце вышел из него почти полностью, а потом резким движением бедер вогнал свой ствол обратно.

– А-а-а, – из груди Блонди вырвался стон. Наручники впивались в запястья, напряжение в паху было невыносимым, тело требовало разрядки, а он не мог даже до себя дотронуться.

«Страстный мальчик», – бывший фурнитур повторил резкое движение, потом еще раз, потом еще, с наслаждением наблюдая за тем, как Рауль в нетерпении выгибает поясницу, подаваясь исполосованными ремнем бедрами навстречу входящему в него члену, слушая, как из груди любовника вырываются хриплые стоны.

– Все, сейчас, – чувствуя, что сам уже на грани, приподняв согнутую в колене ногу Рауля, поддерживая ее за внутреннюю поверхность бедра, сжимая пальцами нежную кожу, Катце начал быстро двигаться, вгоняя член в своего «пета» и лаская его в такт своим толчкам.

Жар внутри, напряжение в паху стали непереносимы. Кровь стучала в висках, перед глазами начали расплываться разноцветные круги. – А! – Рауль дернулся, инстинктивно распрямил ноги, замер на мгновение и со стоном излился в руку своего мучителя.

«Сладкий мой», – чувствуя, как пульсируют мышцы любовника вокруг его члена, Катце оперся перемазанной спермой Рауля ладонью о кровать и, еще выше приподняв его ногу, впиваясь ногтями в тонкую чувствительную кожу внутренней поверхности бедра, сделав несколько резких движений, в последний момент вытащил из Блонди свой член, залил спермой исполосованные ремнем подрагивающие бедра и опустился на кровать, прижавшись грудью к спине любовника.

«Мой красивый, страстный Рауль. Кто бы мог подумать, что ты такой?» – Постепенно приходя в себя, Катце увидел лежащий на полу ремень. – «Кто бы мог подумать, что я такой?» – Сейчас мужчина и не думал извиняться за то, что сделал. Теперь он точно знал, что подобное повторится, и не раз, возможно, даже через несколько минут. Потому что это нравится им обоим. Потому что это возбуждает и доставляет удовольствие.

Мужчина освободил руки все еще лежащего неподвижно на боку Рауля. Тот, получив свободу, попытался отвернуться и спрятать лицо в подушку, но Катце не позволил ему этого сделать. Подложив руку ему под спину, бывший фурнитур усадил Блонди на кровать и, взяв за подбородок, повернул его лицо к себе. Глаза Рауля были не то чтобы закрыты, они были зажмурены, а господин нейрокорректор напоминал ощетиневшогося ежа. Все его тело было напряжено, а в позе читалось какое-то отчаяние.

«Видимо, алкоголь и наркотики действуют на него непродолжительный период времени». – Рауль, расслабься и посмотри мне в глаза, не заставляй меня быть жестоким с тобой, – Катце начал входить во вкус. Он притянул Блонди к себе и, запустив руку в его волосы со стороны затылка, сжал их возле корней, оттягивая немного голову назад. – Открой глаза, мой сладкий, – мужчина поцеловал пленника в веки и подрагивающие ресницы. – Или ты хочешь, чтобы я повторил еще раз? – Ласковый свистящий шепот возле уха.

Рауль Ам был стыдлив по натуре. Он прекрасно осознавал, что очень красив и многих привлекает, но этот факт его скорее удручал, чем радовал. Это отвлекало его сотрудников от работы, рассеивало их внимание и создавало массу неудобств. Одеваясь красиво и элегантно, он всегда старался, чтобы его тело и лицо были максимально закрыты от глаз окружающих. Рауль всегда считал себя очень сдержанным и даже асексуальным. И что?

Он сидит обнаженный, пьяный, перепачканный спермой, дважды, как выражался Z107M, «оттраханный», избитый, в объятиях бывшего фурнитура и млеет от удовольствия.

«Неужели на меня так действуют стимуляторы и алкоголь?» – Блонди было так стыдно перед самим собой, что возникло иррациональное желание сжаться в комок, спрятаться и ничего не видеть.

«Или ты хочешь, чтобы я повторил еще раз?» – Рауль прекрасно понимал, что за этим последует. Нет, он не боялся боли и унижений. Но как физиолог он прекрасно понимал, что последует за тем, как только рецепторы отреагируют на удар. И вот этого он хотел избежать, хотя бы сейчас. «Раз, два три». – Рауль поднял ресницы и встретился со взглядом удлиненных ореховых глаз, смотрящих на него с нежностью, добротой и как-то изучающе.

Пунцовые щеки, алые искусанные губы, широко открытые глаза цвета молодой листвы, подрагивающие ресницы, тени от которых плясали на скулах, словно крылья бабочки. Падший ангел. Никто бы не узнал сейчас в этом прелестном, растерянном и смущенном молодом человеке, которой старался выглядеть невозмутимым, бесстрастного нейрокорректора Рауля Ама. Катце залюбовался своим Блонди. «Гляжу я на тебя и наглядеться не могу», – вспомнилась ария из оперы «Снегурочка», которую репетировали в недавно построенном театре.

«Почему он так смотрит на меня?» – Рауль не нашел ничего лучшего, чем спрятать лицо на плече у своего похитителя.

«Юпитер! Да он стесняется». – брови Катце поползли вверх от удивления, а лицо исказила немного кривая, добрая, с оттенком превосходства усмешка. – «Такой бесстыдный и такой невинный», – в груди бывшего контрабандиста появилось какое-то непонятное, незнакомое ему чувство. Более разбирающийся в себе человек назвал бы это умилением.

– Мидори, нам необходимо немного освежиться, – Катце подхватил все еще уткнувшегося носом в его плечо Рауля на руки и понес в сторону ванной комнаты.

Мраморная широкая купель ванной была наполнена наполовину, и Рауль полулежал в ней, откинувшись на бортик. Его длинные, намокшие, распрямившиеся под собственной тяжестью волосы спадали до пола. Глаза были закрыты, а ноги немного согнуты в коленях.

Раулю казалось, что он подает, падает куда-то вниз, быстро-быстро. Он не знал, с чем сравнить это чувство.

– Выпей еще, Мидори, – Катце устроился на бортике рядом с Блонди.

«Выпить?» – Рауль приподнял ресницы, думая, что увидит бокал, но его похититель протягивал ему бутылку.

– Пей из горлышка, я хочу видеть, как ты сосешь, – мужчина был уже изрядно пьян, – хороший мой, – он, окунув пальцы в волосы Рауля и сжав их у основания, запрокинул голову Рауля назад, вливая в полуоткрытый рот Блонди стаут. Часть жидкости пролилась мимо и потекла по груди молодого человека, смешиваясь с водой в купели.

Непривычный, резкий по вкусу напиток обжег Раулю горло, заставив поперхнуться и закашляться.

– Пей сам, а то захлебнешься, – Катце вложил бутылку в руку Блонди, глядя на своего пленника мутным взглядом. – Вот так, молодец, – он любовался тем, как губы его светловолосого любовника сомкнулись на горлышке бутылки. Катце залез в ванну и встал перед полулежащим Блонди на колени.

– А теперь приласкай его, – бывший фурнитур, забрав у Рауля наполовину пустую бутылку, поднес головку члена к его губам.

Большая, розовая, теплая – сознание Блонди было мутным и расплывчатым, словно отражения в запотевших зеркалах на потолке и стенах ванной. Рауль сквозь клубы пара видел свой силуэт и силуэт Катце.

«А почему бы и нет?» – Чувство головокружения усилилось, он втянул в рот головку члена своего «хозяина» и стал сосать. Это оказалось не так просто. Член был таким широким, что полностью растянул ему губы, стало трудно дышать, скулы заболели, а мышцы щек начало сводить судорогой.

– Достаточно для первого раза, котенок, – красноволосый мужчина убрал с лица молодого человека упавшие на лоб намокшие волосы. Несмотря на все, Рауль выглядел таким юным и невинным.

«Да, Юпитер постаралась, создавая их», – Катце залюбовался своим «петом», наклонился и поцеловал его в губы. Мягкие, чувственные, пахнущие алкоголем и афродизиаком. – «А до таких, как я, ей дела не было. Я сгодился лишь для того, чтобы отрезать мне член», – из глубины души Катце стала подниматься горечь, словно мутная болотная тина.

– Сладкий мой, – он впился ногтями в плечи Рауля, царапая нежную кожу, и больно прикусил губу любовника.

– Вставай на колени, – в голосе мужчины появились металлические нотки. – Вставай же, быстрее, – он перевернул на живот разомлевшего, все больше теряющего связь с действительностью Блонди. Да, не стоило понижать градус. Пить Рауль, судя по всему, не умел совсем.

«Что, еще?» – молодой человек, чтобы не удариться лицом об край ванной, ухватился за него и встал на колени, в то время, как Катце разводил его ноги в стороны.

Тело Рауля еще не отдохнуло от предыдущего вторжения, и розовая немного опухшая по краям дырочка не закрылась.

При виде аккуратных округлых ягодиц, стройных разведенных в стороны ног, прогнувшейся поясницы желание мужчины усилилось настолько, что эрекция стала почти болезненной и скрутило пах.

– Я тебя сейчас вы#бу, – пьяный Катце перестал выбирать выражения. Он растянул кожу вокруг дырочки Блонди в разные стороны, поднес головку члена ко входу и, не встречая никакого сопротивления, проник в своего пленника. Упоительное, ни с чем не сравнимое ощущение обладания тем, о ком давно мечтал. Серый Кардинал ОФП намотал длинные намокшие волосы Рауля на свой кулак и, оттягивая голову любовника, стал совершать в нем сильные, резкие движения.

Блонди, когда член Катце проник в него, не испытал никаких болезненных ощущений, разве что саднящее чувство, но это было ничто по сравнению с той болью, что он пережил в первый раз. Сказывалась усталость и опьянение. Резко и глубоко проникающий член Катце рождал в глубине тела Рауля сладострастные ощущения, и член Блонди стал таким же твердым, как и член его насильника. Соски ныли, сердце стало биться быстро-быстро, колени болели от соприкосновения с твердым мрамором. Рауль не понял, как он в первый раз застонал.

«Юпитер, как же хорошо!» – Катце двигался, чувствуя приближающуюся разрядку. Еще движение, еще…

«Блядь! Я же не одел презерватив, идиот», – мужчина хотел не прерывать акт, как прежде, а кончить в Блонди. Но тот был врагом, а врагу, даже плененному и униженному, нельзя оставлять свою сперму. Матерясь про себя, Катце вышел из Рауля и пошел к шкафчику, висевшему над умывальником, чтобы взять оттуда презерватив.

«Вот так-то лучше», – мужчина раскатал «резинку» по члену и вернулся к обмякшему и осевшему в ванну Раулю. Приподнял Блонди под живот и снова вошел в него.

На этот раз проникновение из-за трения латекса было саднящим и более болезненным. И это возбуждало еще больше. Рауль уже плохо понимал, что происходит. Реальность стала вязкой, звуки – приглушенными, время потеряло смысл. Вся Вселенная сосредоточилась в точке, которую задевал член Катце, и руке, ласкавшей член Блонди.

– М-м-м-а, – мужчина услышал крик Рауля, мышцы которого стали ритмично сжиматься вокруг его ствола, и Катце отпустил себя, потеряв всякий контроль над самим собой.

Оргазм накрыл его, словно горячая волна, и длился бесконечно долго. Примерно секунд десять, во время которых мужчина беспрерывно стонал.

Рауль никогда не видел, чтобы так кончали. Он не мог понять, отчего кричит Катце: от удовольствия или от боли.

– Что с тобой? У тебя с сердцем плохо? – повернув голову, глядя через плечо на закрывшего глаза и закусившего губу мужчину, спросил Блонди.

– У меня? – вопрос нейрокорректора был настолько неожиданным и нелепым в подобной ситуации. Он отрезвил и испортил все удовольствие.

« Все же прав был Гай, когда говорил, что все человеческое Элите чуждо. Наверно, Ясон был исключением, и за это поплатился», – Никогда так больше не делай, Рауль, никогда так не говори. Ты понял меня? – несмотря на досаду, Катце был готов расхохотаться. Ну, обломал – так обломал.

– Почему? – Рауль искренне не понимал. – Ой, извини, меня тошнит, – лицо молодого человека приобрело зеленоватый оттенок и он, издав характерный звук и скорчившись, перегнулся через край ванны. Рвотная масса, смешиваясь со струями переливавшейся на пол из купели воды, потекла в водосток.

«Да, уж, романтичное завершение вечера. Ничего не скажешь». – Поддерживая содрогающегося в конвульсиях Рауля, Катце убрал на спину волосы любовника, чтобы тот их не запачкал.

Мне холодно, – Блонди дрожал, все тело покрылось «гусиной кожей», а лицо стало бледным, как мел.

«Ну вот, самое время вспомнить фурнитурские обязанности», – свидание, начинавшееся, можно сказать, романтично окончилось самым вульгарным образом.

Катце вытащил трясущегося Рауля из ванной и начал вытирать большим махровым полотенцем. – Вот так, – он взял засыпающего на ходу Блонди на руки, отнес на кровать и накрыл теплым пледом, отчаянно борясь с вдруг навалившейся слабостью и желанием уснуть, обняв любовника и прижавшись к нему всем телом.

Рауль выглядел таким мирным, таким беззащитным.

«Это враг, нельзя терять контроль над ситуацией в его присутствии», – произнес внутренний голос. Огромным усилием воли Катце заставил себя подняться с постели и на ватных не слушающихся ногах, с трудом открывая глаза, пошел к лифту, на котором спустился в подземную парковку.

«К Гаю», – только и смог он сказать ожидавшей его в машине Хакучо перед тем, как провалиться в черное небытие.

 Отправлено: 20.06.08 23:38. Заголовок: «Я пал, я вел себя к..

«Я пал, я вел себя как человеческий самец. Я хуже человеческого самца», – Рауль отнял руки от лица, его щеки пылали. Кончать под монгрелом, стонать от удовольствия. Блонди был противен сам себе. Так, наверное, чувствовал бы себя профессор Павлов, проснись он утром и пойми, что некая рыжая дворняга не только принудила его к сексу, но и заставила получить от этого удовольствие.

«Это все афродизиак, алкоголь и стимуляторы», – ученый пытался объяснить все с научной точки зрения, но это стало слабым утешением. Рауль чувствовал себя грязным. Ему захотелось очиститься, отмыться, соскрести с себя воспоминание о похоти, которая овладевала накануне каждой клеточкой его тела. Глаза Катце, его губы, руки. Блонди понял, что у него снова встает. Блонди сжал кулаки так, что ногти вонзились в кожу ладоней. Мало того, что он, Элита, Первый Консул Амои, переспал с человеческим самцом, он еще, пожалуй, не прочь повторить. Его собственное тело предавало его. Рауль ощутил себя как человек, переспавший со своей собакой, захотевший повторить и осознавший, что он – зоофил.

«Надо положить конец всему этому». – Рауль направился в ванну и встал под струи ледяной воды и, намылив мочалку, начал в прямом смысле слова стирать с себя воспоминания о минувшей ночи. – «Я хуже Ясона. Насколько мне известно, Z107M занимал лишь реципиентную позицию». – Жжение между ног в глубине тела, кожа, покрытая мурашками, ноющие набухшие соски и непрекращающаяся эрекция. Блонди увидел себя в зеркало. В нем отражался его обнаженный торс, облепленный намокшими распрямившимися волосами цвета червонного золота, стоящий параллельно полу подрагивающий член с набухшими венами, длинные стройные ноги, которые онемели от холода.

«Будь проклята моя красота!» – Рауль понял, что предпочел бы быть обладателем обычной невзрачной внешности, таким, какими были ученые, прилетавшие на Амои из ОФП.

«Я хотел бы быть выбраковкой?» – Блонди ужаснулся собственным мыслям. Ледяной душ не помог, и молодой человек включил теплую воду. Запотевшее зеркало, силуэты двух кричащих от страсти людей, слившихся воедино. Воспоминания о минувшей оргии нахлынули с новой силой. Член болел, а яички стали словно каменные.

«Будь я проклят, ненавижу себя», – рука молодого человека легла на его переполненный кровью ствол. Движение, еще движение. Блонди закрыл глаза и откинул голову назад, облокотившись затылком и спиной о мраморную плитку душевой кабины.

Пробуждение Катце было мучительным. Боль от пульсирующей жилки у виска распространялась по всей голове так, что невозможно было открыть глаза, в горле пересохло, и к нему подкатывало чувство дурноты.

«Юпитер, зачем же я так вчера напился?» – в мозгу всплывали воспоминания о «свидании» с Раулем, начавшемся так романтично, а закончившемся столь вульгарно и оставившем неприятный осадок на душе. Мужчина хотел не этого, он хотел чего-то совсем другого. Своего мальчика-мечту, а получил перевозбужденного пьяного Блонди.

«Кажется я перегнул палку, мне надо быть сдержаннее». – Катце с трудом разлепил веки и посмотрел на молодого мужчину, спавшего рядом с ним. Длинные каштановые рассыпавшиеся по спине волосы, сильные руки, обнимающие подушку, какое-то детское выражение на миловидном лице.

«Гай. Как же ты терпишь все мои выходки? Хорош же я был вчера, когда вернулся… Домой?» – При взгляде на любовника у Катце стало, как всегда, тепло и спокойно на душе. С Гаем было легко, спокойно, не надо было притворятся, что-то из себя изображать или что-то объяснять. Рядом с ним можно было расслабиться и просто быть самим собой. – «Но почему же я люблю не тебя? Зачем ты такой добрый? Зачем все прощаешь мне?» – мужчина вспомнил время после того, как он заменил свое старое изуродованное тело на новое, полностью соответствующее характеристикам Элиты Танагуры.

Катце «добирал» за время вынужденного воздержания. Мужчины, женщины, девушки, юноши всех возрастов и цветов кожи, без разбора. Пьяные оргии в закрытом клубе «Темный Рики», где он, вчерашний фурнитур, испробовал все виды сексуальных утех, какие только возможны для мужчины, занимающего активную позицию. Гай не ревновал, он лишь улыбался, качал головой и пожимал плечами. Иногда Катце казалось, что бывший Бизон старше его на много-много лет.

«Наверно, что-то перегорело в нем тогда, в Дана Бан», – мужчина еще раз посмотрел на спящего Гая. Так или иначе, бывший партнер Рики был единственным, кому Серый Кардинал ОФП позволял быть сверху, в каком-то плане Гай оставался для него единственным.

«Однако надо приводить себя в порядок», – Катце заставил себя встать с кровати, испытывая легкое головокружение, взял средство от похмелья и, сделав глубокий вдох, впрыснул его себе в нос. – «Раз, два, три, четыре, пять…» – голова перестала болеть, в глазах прояснилось, исчезло чувство тошноты. В такие моменты мужчина как никогда понимал, до какой степени он когда-то являлся рабом собственного тела, нервная система которого проходила по организму, подобно электропроводке по дому. Набор синоптических связей, рецепторов и медиаторов. Слава Юпитер, для него, Катце, это уже в прошлом. Если будет надо, он выбросит свое тело, подобно сношенной одежде, и обретет новое. Мужчина вспомнил, как ему было страшно, когда он наконец-то решился сменить свое старое, изуродованное на Амои, тело на новое. Самым щекотливый вопросом в этом процессе было то, что на момент его пробуждения в новом теле существовало как бы два Катце. Один – новый, молодой и красивый, а другой – изуродованный, кастрированный, неполноценный, с изувеченным шрамом лицом, находящийся в анабиозе. Как сложно было подать яд, заставивший навсегда остановиться больное сердце и перестать дышать почерневшие от сигаретного дыма легкие. Как с ощущением нереальности происходящего он, монгрел, воссоздавший самого себя, сравнявший себя с Юпитер, наблюдал за тем, как Джаде Кьюга производит вскрытие того, кто еще час назад был Катце Бенийро. И все время рядом с ним, человеком, бросившим вызов Господу Богу, был Гай, добрый Гай, верный Гай, который дарил ощущение спокойствия, правильности происходящего и уверенности в себе.

«Какой же я дурак. Ну зачем я влюбился в этого Рауля?» – Горько усмехнулся красноволосый мужчина. «Эх. Сердцу не прикажешь. Интересно, что он сейчас делает?» – Первый Консул Бизон включил монитор.

Увиденное заставило забыть все сомнения и переживания. Его желанный красавец, его Рауль стоял под струями воды, вырывающимися из душа, и, откинув голову назад, удовлетворял сам себя. Кровь бросилась мужчине в голову, от нестерпимого желания потемнело в глазах. Опущенные ресницы, прикушенная нижняя губа, стон, сорвавшийся с губ светловолосого красавца. Если бы Катце мог, он бы вломился к своему пленнику и, повалив спиной на пол, схватив его ноги под колени и «натянув» на себя, овладел бы прямо на мокрой мраморной плитке. Но до Блонди было два часа лета. Какой-то звук привлек внимание мужчины. Гай проснулся и, зевая, раскинув руки за голову, сладко потянулся на кровати.

– Доброе утро, – он улыбнулся Катце.

– Доброе утро, – автоматически, не отрываясь от монитора, ответил мужчина. Движения руки Рауля становились все быстрее, грудь тяжело вздымалась, молодой человек приподнял ресницы. Похоть, неприкрытая животная похоть, вот что прочитал мужчина в глазах Блонди, и это чувство передалось ему, захватив целиком.

– Гай, я... – больше он ничего сказать не смог. Катце словно превратился в животное. Подмяв под себя темноволосого молодого мужчину, он перевернул его на живот, и, сломив его сопротивление, раздвинул ему ноги. Гай дернулся, рванулся, но куда было ему, не согласившемуся поменять свое тело на более совершенное, лишь пережившему трасплантацию руки, справится с тем, кто обладал силой Элиты. Просунув одну руку под грудь того, кто оказался на месте Рауля Ама, удерживая и чуть ли не душа, прижимая к кровати всей тяжестью своего тела, Катце направил свой член к анусу Гая и вошел в него практически одним рывком, без подготовки, делая больно и себе и тому, кого он сейчас насиловал.

– Катце, прекра… – мужчина зажал любовнику рот ладонью, не обращая внимания на боль от укуса, когда зубы его друга вонзились в его ладонь. Холеные пальцы вцепились в каштановые волосы.

– Вот так, сейчас все будет хорошо, – Катце уже не понимал, кому он это говорил, вбиваясь в принимающее его тело и одновременно с этим смотря на изображение в мониторе, отражающееся в зеркале, висевшем на стене рядом с кроватью.

Губы Рауля, яркие, алые, приоткрывшиеся. Просунуть между ними головку члена, растянуть их, глубоко протолкнуть ствол внутрь, насилуя желанный рот, так, чтобы Блонди начал задыхаться, чтобы слезы брызнули из зеленых бесстыдных глаз, залить спермой это красивое порочное лицо... Красноволосый мужчина уже ничего не соображал.

Движение рукой, еще движение, лицо Рауля скривила болезненная гримаса, и в тот момент, когда из-под ладони Блонди брызнула белая мутная жидкость, Катце потряс сокрушительной силы оргазм. На какое-то время мужчина потерял связь с реальностью. А потом пришло осознание случившегося.

Он только что изнасиловал Гая. И этим все сказано. Человека, которому он, бывший фурнитур, обязан всем. Который принял его, униженного беглеца с Амои, обогрел, дал кров над головой, который всегда был на его стороне, который всегда прислушивался к его советам. Он, Серый Кардинал ОФП, изнасиловал единственного человека на свете, которого действительно уважал и к которому, сам того не желая, привязался всей душой.

«Нельзя убить Дракона. В кого же я превратился, о Юпитер! Я повел себя хуже, чем Ясон Минк по отношению к Рики, хуже, чем Рауль по отношению ко мне. Они-то не знали, каково это, когда тебя унижают. Но я-то знаю! Как я мог! Как я до этого докатился?» – Катце казнил себя, но заниматься самобичеванием не было времени. Надо было что-то предпринять, причем срочно. Пока еще что-то можно изменить. Пока не стало слишком поздно.

– Гай, – тихо произнес мужчина, уткнувшись лбом в плечо неподвижно лежащего на животе любовника. – Прости меня, я идиот. Я не знаю, что на меня нашло. Этого больше не повториться, клянусь. Никогда, – осторожно, чтобы не причинить боль и не демонстрировать собственное физическое превосходство, Катце обнял друга за плечи и притянул к себе.

– Я никогда не буду достаточно хорошей заменой Блонди, – Гай повернул к изнасиловавшему его мужчине голову и посмотрел на монитор, изображение на котором показывало, как Рауль, сняв физическое напряжение, тщательно намыливал себя мочалкой.

Катце заглянул в глаза тому, у кого собирался вымолить прощение. Сколько же в них было горечи и невысказанной боли. – Прости меня. Я – дерьмо, но если ты уйдешь, я окончательно превращусь в чудовище.

Бывшему Бизону было плохо. И дело было даже не в том, что его только что изнасиловал человек, которому он привык доверять, и не в физической боли. Боль Гай терпеть привык, его били в детстве, и в полиции били часто. И несколько раз насиловали, когда он жил в интернате и был маленьким. Просто сейчас все эмоции, которые словно умерли в нем тогда, пять лет назад, во время взрыва в Дана Бан, снова ожили с прежней силой. Гай все пять лет жил прошлым, воспоминаниями о Рики, и будущим, в надежде на его воскрешение. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что Катце, занимаясь сексом с ним, Гаем, представляет на его месте Рауля Ама. Бывший Бизон думал, что ему все равно, относясь к связи с Катце, как к чему-то приятному, но ни к чему не обязывающему ни его, ни его… друга? Партнера? Любовника? Новоявленный господин Рита никогда не задумывался над этим. Ему нравился Катце, его ум, эрудиция, деловая хватка, организаторские способности. Гай полностью поддерживал планы бывшего Серого Кардинала черного рынка Амои по преобразованию их родной планеты. Хотя Родиной ее называть язык не поворачивался. А методы, которые избирал Катце... Ему ли, Гаю кого-то судить?

Когда Катце выкрал с помощью Мимеи надменного Рауля Ама, Гай не испытывал никаких негативных чувств. Он лишь переживал за друга. Он видел, как тот страдает и мучается, общаясь со своим пленником.

Когда Катце поехал накануне вечером к Блонди с намерениями, которые он и не пытался скрыть от Гая, тот почувствовал странную тоску. И был очень рад, что Катце, хоть и пьяный, но вернулся к нему, Гаю, а не уснул рядом с Раулем. Это все было очень странно, ведь и раньше у Катце были любовники, причем много.

«Но ни один из них для него ничего не значил». – молодой мужчина, глядя в монитор, наблюдал за тем, как Блонди завязывает пояс махрового халата. Гай прекрасно понял, почему Катце набросился на него, словно изголодавшийся зверь. Это было и похоже и не похоже на то, что произошло между ним и Рики. Ощущение де-жа-вю. Гай не хотел больше быть заменой. А еще он понял, что, создав себе идола, икону, с которой смотрел на него навсегда потерянный Рики, он, Гай, не заметил другого человека, который все пять лет был рядом с ним, и понял, что тот значит для него, когда стало слишком поздно.

– Я никогда больше не буду заменой Блонди, – глухо повторил Гай.

– Ты не замена! – поспешил заверить его Катце.

«Ну и кто же я?» – Словно спрашивал грустный насмешливый взгляд.

– Ты…ты …– красноволосый мужчина не знал, как сформулировать, как сказать, ведь заменой Раулю и пустым местом Гай для него точно не был, сейчас Катце понял это со всей определенностью. Какие чувства он испытывал к первому любовнику Рики. Нежность?

«Я не могу его потерять». – Ты… Ты самый близкий мне человек, ты единственный, кто у меня есть. Ты веришь мне? – Серый Кардинал ОФП говорил это так убедительно, с такой страстью.

Человек верит в то, что хочет. Гай поверил Катце.

В результате чего на персональный коммутатор господина Ама пришло сообщение:
«Рауль, я от твоего имени отправил Юпитер сообщение, что ты находишься на планете Бизон на неофициальных переговорах. Можешь располагать сегодняшним днем по своему усмотрению. Катце."

 Отправлено: 21.06.08 10:27. Заголовок: Ariel пишет: Ты не..

Ariel пишет:

цитата:

Ты не замена! – поспешил заверить его Катце. «Ну и кто же я?» -словно спрашивал грустный насмешливый взгляд. -Ты…ты …- красноволосый мужчина не знал, как сформулировать, как сказать, ведь заменой Раулю и пустым местом Гай для него точно не был, сейчас Катце понял это со всей определенностью. Какие чувства он испытывал к первому любовнику Рики. Нежность? – «Я не могу его потерять» -Ты… Ты самый близкий мне человек, ты единственный, кто у меня есть. Ты веришь мне? – Серый Кардинал ОФП говорил это так убедительно, с такой страстью. Человек верит в то, что хочет. Гай Катце поверил.

Да, тут Гай молодец!
Рауль такое ничтожество- фу….
Прямо руки помыть, после того, как дотронулся..
Да, я тут вот недавно увидела, вот это:
Австриец Йозеф Фрицль, 24 года продержавший дочь в сексуальном рабстве, не испытывает недостатка в поклонницах после своего разоблачения. Маньяку в тюрьму приходят сотни писем с признаниями в любви.
Страшное преступление пенсионера из Амштеттена потрясло Австрию и весь остальной мир, однако не все испытывают к Фрицлю презрение. Ежедневно в тюрьму доставляются мешки с письмами для маньяка, в которых в его адрес сыпятся не только проклятия, сообщает The Daily Star со ссылкой на администрацию тюрьмы города Сент-Пёльтен, где содержат узника.
Уже более месяца пресса буквально пестрит жуткими подробностями преступлений Фрицля. Тем не менее, нашлись более 300 женщин, испытывающих извращенное влечение к маньяку.
Во многих письмах маньяку высказывается сочувствие, а его поступки даже расхваливаются. Многие поклонницы отца-насильника утверждают, что он просто был неправильно понят, а в глубине души является добрым малым, пишет The Sun.

Так вот, Рауль у меня вызывает полное совпадение по отношению, как эти женщины, та же мерзость, та же психология(если, она, конечно, у такого сапоголизателя есть)))

Недаром, ох недаром, хоть и мог быть с Ясоном, тот в Рики влюбился- не захотел с таким связываться- Рики- борющейся, гордый, а этот всю жизнь хотел, чтоб об него ноги вытирали)))
Как говорится, есть гомосексуалисты, а есть пидоры и это- суть, а не ориентация))
Сам же удовольствие ловит, когда унижают, сам ничтожество по всем статьям, а куда там, еще гадить любит..
Пусть Катце с Гаем, а?
Тут Гай в тысячу раз лучше!

 Отправлено: 21.06.08 11:11. Заголовок: Lady_Rona Спасибо ..

Lady_Rona
Спасибо за отыв:-)
Австриец Йозеф Фрицль -однозначно садист, он, насколько я помню, насиловал, бил и запугивал свою дочь с одинадцати лет.
А теперь ему нескучно в тюрьме. Пока все письма прочитает, ответит и день прошел.
Мне из Рауля уж полное ничтожество делать не хочется. Он по-своему привлекателен, только у него другая система ценностей. Он настолько зациклен на науке, на своих представлениях о чести, что не замечает, что люди вокруг него живые.

 Отправлено: 21.06.08 12:29. Заголовок: Мне Рауль нравится. ..

Мне Рауль нравится. Но он - человек зацикленный. Несчастен именно в своей наивности и убежденности. Его-то Юпитер вышколила похлестче Ясона. Тому мать всю жизнь поблажки делала как любимому чаду, а Рауль сам всего добивался и свободы у него всегда было меньше.
Но он пытается понять, честно пытается.) Только боится и смущается собственных же желаний и порывов... Но когда-нибудь дойдет, я думаю, и до него.

 Отправлено: 21.06.08 18:18. Заголовок: Katoru Yuki Я, чтоб..

Katoru Yuki
Я, чтобы понять расстановку сил переложила ситуацию на современный манер.

Итак (если кто-то что-то напишет такое вообще буду рада, так как сама не осилю).

Есть некий курортный городок, основные доходы - занятие проституцией, продажа накротиков, ресторанный- отельный бизнес.

Юпитер- дама, которая в свое время кого-то нагнула, кого-то купила, подавила все демократические движения в городке, полностью его корумпировала. В данный момент строит огромный развлекательный центр, а сама живет в Европе.

Ясон- единственный и неповторимый сын данной дамы, следит за всеми мамиными делами, заодно торгует наркотиками, проститутками и так далее, но мама его если и догадывается о чем-то , то не догадывается о маштабах.

Рауль - друг Ясона, юноша лет 21, зациклен на учебе, учится на химика и нейрофизиолога на двух факультетах, искренне не понимает зачем заниматься сексом. В свободное от учебы время производит наркотики ( из научных побуждений), а так же еще каками-то научными изысканиями. Работает на маму Ясона, являясь например еще и начальником службы персонала в бизнесе. В общем трудоголик.

Катце- хакер, а так же доверенное лицо Ясона на Черном рынке, а когда надо -шофер. В свое время обкушался препаратов производства Рауля в результате чего стал полным импотентом. Был замечен Ясоном тогда, когда взломал базу данных в компьютере, где говорилось о завозе рабочей силы, банковских счетах и так далее.

Федералы -ну они и в Африке Федералы:-)))

Рики - 16 летний гастробайтер со стройки развлекательного центра, выходец из Узбекистана. В свободное от работы время грабит туристов в и их машины. Иногда магазины и палатки.

Гай - украинский более квалифицированный рабочий со стройки, в армии работал подрывником.

Мимея - девочка из тусовки, так получилось, что живет за счет Рауля, чтобы от него отстали, что он не занимается сексом.

Петы - девочки и мальчики из тусовки, которые любят "сесть на хвоста", вышвыриваются по мере поступления более симпатичных и молоденьких мальчиков и девочек. Мечтают найти себе такого как Рауль или Ясон, всячески к таким подлизываются.

И вот представьте ситуацию: Ясон -сын самой богатой женщины в городе связался с 16 летним безграмотным гастробайтером? Как на это бы отреагировал Рауль? Как Рауль должен относиться к Катце? И чтобы сказала Юпитер? Вот в романе все так и есть, только с фантастической подкладкой.

 Отправлено: 21.06.08 20:33. Заголовок: Ariel Ariel пишет: ..

Ariel
Ariel пишет:

цитата:

Он по-своему привлекателен, только у него другая система ценностей. Он настолько зациклен на науке, на своих представлениях о чести, что не замечает, что люди вокруг него живые.

Если бы было бы так, то это было бы подло- заставлять себя любить через унижения.он зациклен- так это было бы его проблемы. Допустим, есть девушка, в соседнем доме, зацикленная на своей диссертации. А вот ведь не задача, сосед в нее влюбился! А он..нет, не дилер черного рынка, но там тоже браток. Взял, украл ее, завез начал "учить жизни". БДСМ и прочая..И знаете что? Есть такие рассказы- гадко читать. Причем, автор равно может стремится как к порнографии, так и к тому, что мол, девица в конце начала получать кайф, значит, все в выигрыше. А то, что заинтересовать собой можно постепенно, ухаживая, находясь рядом.. Ууу, это долго....А если ей вину придумать можно..(Ничего, что на свете еще тысячи людей, делающих то же самое- ведь надо эту проучить- ей за все отвечать!)К тому, же, вдруг не выгорит? А тут сучка- и главное, признала, что она сучка! о, кайф. Могла быть Муза или Богиня, а так.. она рада, вылизывая мне пяты и все на свете..( особенно если она еще красивая; впрочем унизить красавца(красавицу) увы, иной раз людям и приятнее..)
Вообщем, одно к одному:
Плохой парень(Режиссер: Ким Ки-Дук)
Молодой главарь Хан Ги банды из района "красных фонарей" влюбляется в очаровательную студентку Сун Хва, относящуюся к принципиально иному социальному классу. Неожиданно встретив отпор, он тем не менее покоряет ее, делает одной из своих уличных рабынь, заставляя пройти все круги ада. Он по-прежнему неравнодушен к этой девушке, хотя и просто наблюдает за ее муками и ее падением. В конце концов он открывает ей сердце, и она отвечает ему взаимностью. В его представлении об этом...

Да, это тебе не Тристан и Изольда, и Укрощение строптивой Шекспира- это же , по сравнению с этим, просто Рождественская сказка!

Но!
У Вас все не так. Ваш Рауль- это просто ужас что.
Я обычно, люблю Рауля, и не особо-Катце.
А тут...Посмотрев на такого Рауля, просто тошно.
Такое впечатление, что под красивой оболочкой- желе из грязи и отходов. Только Катце поскреб немного оболочку- и оттуда такое…

Он не пытается бороться с блядством в середине себя, он знает, что жалок- а как он с этим борется? Борется с обой? Становится сильнее? нет? унижаясь перед Ясоном?
Он хуже любого пета. Те могут поднятся, этому-падать в радость..Ему нравится, когда Катце вытер об него ноги, ему нравится когда его делают петом..
Он был элитой, ученым, но настоящее удовольствие- быть униженным, это диагноз.
Да он и хуже большинства из них. У них-то выбора не было, а вот же..мечатли о чем-то более прекрасном..
(к примеру Мэримэ ШАГИ ПО НЕБУ- сколько там трогательной чистоты, при всей их жизни! Рауль же тут- полный этому антипод, элита, которая ловит кайф от вытирания себя по земле)

Недром Рики достоин что Ясон идет ради него на все, а Рауль- на то, во что его превратили- каждому по сути, Ваше произведение это так четко высветило.
В нем нет силы, воли, красоты, гордости, крыльев.
Бесноватые счастливы на своем гноевище.
Ты его ногой в морды, а у такого только возбуждение…Юпитер недаром, надо думать, его отпустила- не дай бог любой матери такого сына.. Недаром наши мужчины любят сильных женщин(в чем бы эта сила не выражалась- доброта, мудрость, терпение, умение защитить свою честь).
А что их ждет дальше?
Вечное воспоминание, как они начали? Как Рауль возбуждался от унижений и пинков Катце?
Что Рауль знает, что стоит запихать ему в зад посильнее и побить и он будит кончать?
Шлюхи бывшими не бывают…
Послушаете, да если Вам хоть каплю нравится Катце- ну, представьте себе его своим братом- Вы бы хотели иметь такую невестку, а?
Или как Гай- боец, да, он ошибается, но он пойдет на многое, нем есть огонь, в его мизинце больше доблести, чем в сотне таких вот раульков..

 Отправлено: 21.06.08 20:55. Заголовок: Lady_Rona Так у ме..

Lady_Rona
Так у меня в основу идеи заложено именно то,что Рауль -мазохист, из-за своей зациклинности в науке не осознавший природу своей секусальности. Ни одного положительного героя. Увы:-(

Котята.

«Z107M?» – Рауль побледнел, как всегда бывало, когда он приходил в ярость, что, впрочем, случалось с ним не чаще, чем раза два-три в жизни, и все по вине того же вышеупомянутого Z107M. Казалось бы, код кредитной карты, которая одновременно с этим являлась идентификационным документом на Бизон, был просто булавочным уколом по сравнению с теми пытками и унижениями, которым Катце подверг своего пленника. Но именно эта «мелочь» вывела Блонди из себя.

«Как он посмел?» – Рауль был ученым, и важную часть в его работе составляла систематизация данных. Сильные, холеные пальцы сжали кусочек пластика. – «Задействуй свою человеческую составляющую». – Блонди представил себе, чем может закончиться его неповиновение. – «Ну и пусть», – кредитная карта треснула и разломилась на две части.

– Я не Z107M, – Рауль включил монитор видеокоммутатора и вызвал Катце по номеру, который тот ему оставил. Как ни удивительно, бывший фурнитур Ясона Минка ответил сразу. Он сидел в мягком кожаном кресле, с подлокотника которого встал и вышел из кадра человек, чьего лица Рауль не смог разглядеть.

– Я не буду пользоваться этим, – повторил Блонди, бросая обломки карты на столик.

Рауль ожидал чего угодно: очередной расправы, унизительной реплики, ледяного молчания. Но произошло нечто странное. Катце словно впал в замешательство, потом бросил взгляд на кого-то, кто был с ним в одном помещении, и спокойно спросил:

– Как звали любовника Ясона Минка? Помнишь?

«Зачем он задает этот вопрос? Он хочет меня переименовать?» – Блонди понял, что скорее даст разбомбить любимую планету, чем отзовется на ненавистное имя или введет своей рукой унизительный код. Конечно, это было неразумно, очень неразумно. Но человеческая составляющая Рауля Ама разумно вести себя не хотела.

«Я не назову этого имени, я его не произнесу».

– Я не помню, – вежливо, но сквозь зубы произнес Блонди, опустив глаза к полу и вжав пальцы в столешницу так, что побелели костяшки. Со стороны он был похож на заупрямившегося ребенка.

– Рауль?

«Не строй из себя идиота. Я тебя умоляю», – прищуренные глаза, наклоненная чуть в сторону голова, полуулыбка на лице и недоумевающий тон. Блонди показалось, что еще чуть-чуть, и его «хозяин» рассмеется. Потом Катце снова взглянул на того, кто был с ним рядом, и стал серьезным.

«Какого черта?» – так сказал бы Ясон Минк. Но Рауль Ясоном не был.

– Его звали Рики, Темный Рики.

Услышав ответ, Катце словно хотел что-то ответить, но передумал, посмотрев на того, кто был рядом с ним. Лицо красноволосого мужчины приобрело серьезное выражение.

– Дубликат в ящике письменного стола. Если не хочешь набирать код, можешь вводить свое имя латинскими буквами.

«Так просто?» – объяснением подобному поведению Катце могло быть лишь присутствие при разговоре человека, который не одобрял издевательств над ним, Раулем, и чье мнение было очень важно для Серого Кардинала ОФП. – «Хотелось бы мне взглянуть на него. Кто он такой?» – Блонди понял, что, воздействуя на этого невидимку, можно многого добиться от своего похитителя.

Кто бы это ни был, этот человек входил в «ближний круг» Катце. Вряд ли глава Комитета по защите Прав Человека стал бы принимать какое-то официальное лицо, развалившись в кресле и одетый в домашний халат, который даже не был завязан, обнажая красивую грудь мужчины.

«Катце с кем-то, кто ему близок», – эта мысль была почему-то неприятна для Рауля.

– Ты можешь связываться с Амои и выполнять свои обязанности, как ее Первый Консул. И не сиди все время в номере. Приятного дня, – Катце отключил связь, показав, что разговор окончен.

Иллюзия свободы. Он все еще был Первым Консулом Амои, мог свободно передвигаться в пределах планеты, на которой вел «неофициальные переговоры», у него были деньги и все возможности развлекаться, он жил в великолепных апартаментах, его никто ни в чем не ограничивал, и при этом он стал рабом, вещью, «петом» Катце Бенийро, который мог в любой момент прийти и заставить его, Рауля Ама, выполнить любую свою прихоть. Малейшее неповиновение – и на месте башни Эос окажется уродливая глубокая воронка.

Рауль без малейшего аппетита ковырял принесенный ему горничной омлет с беконом. Есть не хотелось совершенно, как, впрочем, и всегда, когда Рауль волновался. Следовало связаться с Амои, отдать распоряжения, связанные с работой Гардиан. Сейчас Блонди сожалел и раскаивался, что уничтожил черный рынок вместе с его контрабандой. Не сделай он этого, сейчас, возможно, удалось бы вывезти в безопасное место некоторые образцы и оборудование. Задумавшись, Рауль понял, что выпил весь апельсиновый сок и втягивает через трубочку воздух.

На глаза попалась рекламная брошюра с яркой надписью «Добро пожаловать на Бизон!» Блонди открыл страницу наугад и прочитал: «Питомник Зимменгана. Приди и выбери себе друга!»

«Питомник на Бизон?» – Рауль понял, что сидит с открытым от удивления ртом, и поспешно сомкнул губы. Хотя... ничего удивительного, Катце вроде и на Амои не собирался уничтожать институт петства, только предоставить любимцам права, равные с правами граждан и Элиты. От последней мысли Блонди чуть не передернуло.

«Интересно взглянуть на этот питомник, наверняка там плохо выдерживают стандарт качества», – Рауль определился с планами на день.

Питомником, если адрес в брошюре был указан верно, оказался небольшой двухэтажный домик, какие строили на окраинах Мидаса состоятельные Граждане Амои, окруженный садом.

«Наверное, питомник совсем маленький, нельзя содержать больше трех-четырех особей в таком небольшом помещении». – Рауль уже жалел, что поехал, вряд ли его ожидало что-то интересное. Но раз время потрачено… Блонди нажал на звонок.

На пороге появился хозяин дома – невысокого роста румяный толстячок, который у любого человека вызвал бы ассоциацию с владельцем булочной, а Рауля навел на мысли о повышенном артериальном давлении, уровне холестерина и сахара к крови.

«Как ему можно человеческих особей доверять, если он о себе позаботиться не может?» – В душе Блонди возникло справедливое негодование.

– Здравствуйте, я приехал по объявлению, хотел посмотреть, не подойдет ли мне кто-нибудь, – Рауль заставил себя быть вежливым.

– Да-да, конечно, – обрадовано произнес человечек, – проходите.

Блонди вошел, ему в нос тут же ударил запах, который часто бывал в помещениях для петов негуманоидных рас, чей IQ был ниже двадцати. Другими словами, для тех, кто не мог пользоваться ватерклозетом и индивидуальными средствами гигиены. Похоже, экскурсия могла оказаться интереснее, чем Рауль предполагал изначально.

– Они двухнедельные… – объяснил гостеприимный хозяин.

«Орущих младенцев мне еще не хватало», – нейрокорректор не любил грудничков. Выбраковывать человеческих особей было лучше всего на этом этапе, когда еще не развивались скрытые патологии, пока детеныши еще ничего не понимали и их умерщвление было максимально облегчено. Самки, родившие дефектных младенцев, обычно сильно плакали, выводя Рауля из себя. Ужасный период в селекции.

– У них глазки только два дня назад раскрылись, – продолжал свой рассказ владелец питомника.

«Ну, слава Юпитер, хоть детского плача не будет», – исходя из того, что говорил господин Зимменган, речь шла явно не о человеческих детенышах.

– Вот, разве они не прекрасны? – человеческий самец с повышенным уровнем сахара в крови подошел к большей корзине. В ней лежало животное, которое Блонди идентифицировал как Felis silvestris catus. В переводе с латыни, которой продолжали пользоваться ученые мужи, – «кошка домашняя». Рядом с ней находились котята, присосавшиеся к соскам матери. Один рыженький, другой черненький, а третий с нежным золотистым окрасом, невольно напомнившим Раулю цвет волос Ясона. А вообще вся сцена напоминала кормление детенышей человеческими самками. Наверно, это что-то общее, присущее млекопитающим – любовь к детям. Совершенно ненужная функция, атавизм, учитывая уровень медицинского обслуживания младенцев и возможность искусственного вскармливания. Правда, Рауль заметил, что у детей на искусственном вскармливании часто в дальнейшем проявляются различные аллергии и понижен иммунитет. Поэтому главный нейрокорректор Амои не отменял в своем питомнике грудного кормления, хотя самки привязывались к детенышам, и это в дальнейшем создавало определенные проблемы. Блонди не выносил женских слез.

– Да, они очень хороши, – Рауль не очень разбирался в особенностях Felis. Он один раз делал заказ по скрещиванию кошки домашней с человеческой особью. В результате петы получились высокомерные, агрессивные, неуправляемые и, несмотря на высокий интеллект, совершенно не поддающиеся дрессировке. По характеру они очень напомнили Раулю Z107M. Несмотря на это, заказчик остался доволен, и персонал Гардиан намучился, пока петов не отправили их хозяину.

– Они не с одного помета, – объяснял владелец питомника своему потенциальному покупателю причину того, почему у котят разный окрас, – черненький и рыжий – с одного, а беленького мать кормить отказалась, вот и пришлось подложить. С таким Рауль тоже сталкивался.

В его гареме была самка-производительница, которая совершенно не интересовалась своим потомством: рожала и забывала. Ни слез, ни истерик, ни депрессий, была на хорошем счету, носила пет-ринг в виде серьги в ухе. Как-то раз она задушила своего ребенка, зарезала охранника, отрезала мочку уха и навсегда исчезла в Кересе. Ее так и не нашли. После этого случая Рауль провел исследование. Оказалось, что самки, сами в раннем детстве отлученные от своих родителей, по отношению к собственному потомству проявляют безразличие и агрессию. Избыточная агрессия у самки – это дефект. Поэтому господин Ам пересмотрел приоритеты и, если до этого он оставлял в своем Гареме, фактически превратившимся в Питомник, только самых породистых детенышей, то после случая с удушением младенца стал оставлять на воспитание всех отобранных. Дефектных отправлял на умерщвление, но, учитывая, что у его самок было по нескольку детей, многие из них не слишком переживали по этому поводу. Более того, они могли воспитывать своих детей до двенадцати лет и в дальнейшем имели возможность с ними общаться. Самки прекрасно понимали, как им повезло, и были преданы и послушны. Все, кроме Мимеи…

– К сожалению, сейчас мне нечего Вам предложить, – сокрушался селекционер, – две самочки беременные, а белого я хочу оставить себе. Понимаете, голубоглазые кошки белого окраса обычно бывают глухими. Нет, не всегда белые кошки глухи, но, к сожалению, значительное их число подвержено этому дефекту. Ген, обуславливающий белый окрас шерсти, очень часто связан с геном, отвечающим за неправильную структуру той части среднего уха, которая чувствительна к звуковым волнам. Неправильное строение передается по наследству, следовательно, исправить его впоследствии невозможно, – рассказ господина Зимменгана Рауль слушал с огромным вниманием, он не жалел уже о своей поездке, так как всегда рад был узнать что-то новое.

– За исключением кошек, в которых есть сиамские и бирманские крови, – продолжил свои объяснения господин Зимменган, – голубоглазые кошки обычно глухие. Белая кошка с одним голубым глазом обычно глуха на одно ухо, причем дефектное ухо не обязательно находится с той же стороны, что и голубой глаз, – продолжал увлеченное рассказывать заводчик. – А отец и мать этого котенка голубоглазы, имеют белый окрас и при этом прекрасно слышат. Я занимался селекцией целых шесть лет, – теперь маленький человечек стал вызывать у Рауля симпатию, в нем он начал узнавать самого себя. – Если все пройдет успешно, то через год я смогу представить на выставке породу слышащих белых голубоглазых кошек. «Белая Зименнгама», красиво звучит? – создатель новой породы сиял от гордости.

– А вот эти? Рыженький и черненький? – продолжал расспрашивать Рауль. Словно поняв, что разговор о нем, рыженький котенок оторвался от соска матери и сладко потянулся, выпуская когти и показывая округлившееся от еды пузико, покрытое мягкой шерстью, и розовые подушечки маленьких лапок.

– Эх, вряд ли они вас устроят, – лицо заводчика Felis стало грустным. – Это моя личная неудача. Роза – рыжая сибирская кошка, мать этих котят – подавала большие надежды. Но. Отказалась скрещиваться с породистым производителем. Более того, убежала на улицу и спарилась с черным беспородным котом, грязным, блохастым, лазившим по помойкам, – розовощекий человечек тяжело вздохнул. – Котята получились хорошенькие, но вряд ли они удовлетворят такого знатока, как Вы, – господин Зимменган уже успел отнести Рауля к категории элитных клиентов, и второсортный товар предлагать ему не собирался.

Породистая самка, которая предпочла монгрела породистому производителю. Это было Раулю так знакомо.

«Такое разочарование», – он искренне посочувствовал своему коллеге.

– А почему вы не умертвили бракованное потомство? – поинтересовался Блонди. Неожиданно ему захотелось дотронуться до маленького рыжего комочка. Иррациональное чувство, но Юпитер сказала ему, что он может задействовать свою человеческую составляющую…

Руки Блонди, поскольку он был одет в обычный классический костюм, не были затянуты в перчатки. Рауль прикоснулся пальцем к котенку-монгрелу и погладил его по пузику. Нежная, мягкая шерстка была приятна на ощупь. Непривычный тактильный контакт с живым существом – то, что так не одобряла Юпитер. Мужчина вдруг подумал, что до этого момента существовало два человека, к которым он прикасался, не надев перчатки: он сам и Катце. А теперь вот этот беспородный рыженький зверек. Рыжий. Котенок открыл глазенки, снова сладко потянулся, а затем и вовсе сделал удивительную вещь: повернул голову и лизнул нежным шершавым язычком палец гладящего его существа.

«Ах!» – от неожиданности Рауль чуть не отдернул руку, но вовремя остановился, не желая производить впечатление неврастеника. Какое-то незнакомое, щемящее чувство возникло у него в груди, и Блонди не мог точно определить, нравится оно ему или нет.

– У Розы это первый помет, я еще не теряю надежды, что второй опыт с ней будет более успешным. Я выбраковал неудачный первый помет у Шигане – и вот результат, она не хочет кормить своих детей. С Розой я решил не рисковать, – любитель кошек почесал любительницу приключений за ухом, и та заурчала.

– А какие правила выставления Ваших питомцев на шоу? – Рауль продолжал задавать свои вопросы.

– В клетках. Это же не собаки, кошки. Иногда они неуправляемы, могут подраться или поранить посетителя, вы же понимаете, – развел руками заводчик Felis, – конечно, это жестоко по отношению к животным, целый день в клетке, но это ради их же блага.

Рауль понимал. Прекрасно понимал. Он помнил служителя Гардиан, которого пришлось госпитализировать после того, как на него напали разъяренные гибриды гомо сапиенс и Felis silvestris catus.

«Но как же происходит процесс совокупления на публике?» – Рауль, представлявший себе пет-шоу исключительно в таком аспекте, решил не задавать этот вопрос напрямую, не желая демонстрировать некомпетентность. Конечно, человеческие самцы и самки, как и кошки, были млекопитающими, и теоретически их совокупление было возможным, но практически, учитывая разницу в размерах, процесс спаривания Блонди представлял себе с трудом. Бывали, правда, у его лаборатории заказчики, для которая физическая сохранность петов была не важна. Рауль не понимал их мотивацию, а с судьбой петов познакомился на собственном опыте и стал, хотя не хотел признаваться в этом даже самому себе, испытывать к их хозяевам чувство брезгливой неприязни. Но здесь, раз шло требование к слуху питомца, речь об одноразовом использовании на шоу не шла. Хотя, возможно, наличие слуха делало шоу более зрелищным. Необходимо было разобраться.

– А как долго живут представители этой породы? – спросил Блонди, указывая на рыженького котенка, который к тому моменту уже переместился на его ладонь.

– При хорошем уходе кошка может дожить до восемнадцати лет, бывали случаи, когда некоторые особи доживали до тридцати, – продолжал просвещать заводчик Felis своего гостя. Такие вопросы для него были не в новинку, некоторые жители Бизон до посещения питомника вообще никогда не видели кошек.

– А каких максимальных размеров они достигают? – Рауль почесал у малютки за ухом, котенок с каждой минутой нравился ему все больше.

– Некоторые особо крупные особи достигают в холке до тридцати сантиметров и около полуметра в длину, обычно такими бывают голубые британские кошки, – господин Зимменган был знатоком своего дела.

«Значит, шоу, учитывая размеры половых органов, со взрослыми человеческими особями невозможны. По крайней мере, анальное и вагинальное проникновение. Хотя можно допустить, что эти петы выращиваются для лилипутов или для совокупления с самцами младше двенадцати лет, ведь механизм эрекции у человеческих детенышей функционирует с рождения. Для взрослых особей остается лишь оральная стимуляция», – котенок опять лизнул руку Блонди, и тот на этот раз ее хоть не резко, но поспешно убрал, думая, что, возможно, он чуть было не стал участником импровизированного пет-шоу.

– Самцы обычно крупнее самок, а если самца кастрировать, то он может вырасти размером со средней величины собаку. Вы видели собак? – Спросил на всякий случай любитель кошек.

– Сanis? Да, конечно, – маленький рыженький комочек, разочарованный тем, что его перестали гладить, вытянул лапку и, выпустив острые, словно иголки, когти, оцарапал руку Рауля. На белоснежной коже выступила алая капля крови. Ощущение де-жа-вю...

– Извините, я сейчас продезинфицирую ранку, – засуетился господин Зимменган, – этот рыжий такой злопамятный. Мне иногда кажется, что рыжие кошки более злопамятны и мстительны, чем остальные. Но они такие красивые…

– Я сам, – Рауль взял спонж, пропитанный дезинфицирующим раствором, из рук хозяина питомника, не желая, чтобы тот к нему прикасался.

– Да, да, конечно, как Вам удобнее. Вот я и говорю. Рыжие злопамятные и мстительные, я думаю, раз уж он беспородный, надо будет его кастрировать. Это помогает при борьбе с агрессией у самцов.

– Не всегда, – вырвалось у Рауля, – этот метод не всегда помогает, – более спокойно произнес он.

– Да, конечно, но зато хоть не будет гадить по углам и плодить других беспородных.

«Вот-вот, если бы решал я, всех монгрелов, не годных к размножению, кастрировал бы», – эту свою мысль Блонди озвучивать не стал. Вообще-то, объективно господин Зимменган был типичным набором генетических дефектов и попал бы под стерилизацию в первую очередь: короткие ноги, сросшиеся брови, явное ожирение – на Амои любой монгрел был красивее и здоровее его. Но взгляды на селекцию у заводчика были такие же, как и у Рауля, и это Блонди импонировало. По крайней мере, этот человеческий самец не говорил нелогичных вещей.

– Так что, если вас заинтересовали Белые Зимменгана, – хозяин питомника позволил себе пошутить, – то приходите недели через две. У меня окотится хорошая производительница.

Рауль рассматривал лежащую перед ним кошку и ее трех котят: двоих родных и одного приемного. Черненький и беленький наелись и лежали рядом. Рыжий отполз к краю корзины. Ясон, Z107M и Катце, вот кого напомнили Блонди эти зверушки. Белый с Черным вместе, Рыжий – один и прячется.

– Я возьму рыжего, – решение возникло спонтанно, оно было иррационально, но, тем не менее, Блонди его принял.

– Его стерилизовать?

– Нет, – ответил Рауль поспешнее, чем хотелось бы. Если бы его спросили сейчас, зачем ему понадобился этот котенок, он бы не смог ответить. Он ему понравился.

«Я так хочу», – вот и объяснение.

– Когда я смогу его забрать?

– Как только получите лицензию на содержание. Я понимаю, это пустая формальность, но таковы правила, – человечек явно всем своим видом выражал сожаление.

«Лицензия на содержание?..»

Блонди решил сделать вид, что понял, о чем идет речь.

– Конечно, я думаю, что заберу Рыжего в самое ближайшее время.

«В конце концов, не такое уж бесполезное приобретение, можно будет использовать в лаборатории». Рауль попрощался с радушным хозяином, вышел на улицу и сел в ожидавшее его такси-аэромобиль. Гостиница "Керес" находилась примерно в получасе лета от питомника, за окном был однообразный пустынный пейзаж. Рауль сам не заметил, как уснул.
Он открыл глаза, и в них ударил свет круглых неоновых ламп, расположенных полукругом под потолком, окрашивающих круглое, застеленное шкурой снежного барса ложе, к которому он был привязан за руки и за ноги, в голубовато-фиолетовый цвет. Рауль был обнажен, прохладный поток воздуха обдувал его кожу, создавая контраст с мягким, теплым прикосновением меха к спине, ягодицам, бедрам и щиколоткам. Широкие кожаные ремни с крупными, хромированными заклепками обхватывали лодыжки Блонди, разводя его ноги широко в стороны, а руки были выпрямлены и скованы над головой стальными блестящими наручниками. Золотистые длинные волосы – символ принадлежности к Высшей Касте – были откинуты назад и свисали до белоснежного мраморного пола, ложась на него драгоценными волнами. Заиграла музыка, красивая, неспешная, но ритмичная. Странное сочетание флейты и африканских тимбалис.

– Где я? – Рауль смог повернуть голову в сторону и увидел, что кровать, к которой он был прикован, находится на овальном возвышении, отгороженном прозрачным полимерным материалом от зала для пет-шоу, посередине которого он и находился. В глубине виднелись зрители: Катце, развалившийся в кресле и закинувший ногу на ногу, Хакучо подле него, с перевязанным широким белым шарфом горлом, Мимея в тюркском национальном наряде, но без паранджи. Тяжелые, золотые, украшенные изумрудами подвески, спадающие с ее замысловато убранных волос, покачивались и тихонечко звенели в такт глухим ударам африканских барабанов. И был еще кто-то, чьего лица Блонди никак не мог разглядеть в темноте.

Два пушистых существа – два котенка, молочно-белый и иссиня-черный, грациозно впрыгнули на ложе, и Рауль почувствовал, как два теплых, нежных, шершавых язычка стали вылизывать в такт музыке с внешней стороны стопы фаланги больших пальцев на его ногах, задевая ногтевые пластинки. Большой палец, указательный, средний – это было почти щекотно и удивительно приятно. Мизинец…

Рауль понимал, что он находится на пет-шоу. Но раз он ничего не может изменить, зачем вырываться? Зачем сопротивляться? Он будет смешон. Если терять нечего, то надо сохранить хотя бы чувство собственного достоинства. Ему стало спокойно, хорошо и безразлично все, кроме того, что он ощущал.

«Наверное, меня снова накачали наркотиками».

В воздухе витал еле уловимый запах. «Котовник лимонный» – крылья носа Первого Консула Амои чуть заметно дрогнули. ¬– «Его аромат делает Felis покладистыми, ласковыми».
Котята, мягко ступая лапами по шкуре своего дикого собрата, поднялись выше и, немного потершись пушистыми щечками о нежную, гладкую, полностью лишенную волос кожу ноги Блонди, стали вылизывать свод стопы и щиколотки. Мягкий толчок – и пушистые петы, перепрыгнув через разведенные в стороны и немного вывернутые наружу ноги пленника, уютно расположились между ними и стали вылизывать кожу на внутренних сгибах его коленей.

– М-м-м, – волна дрожи пробежала по всему телу, снизу вверх, заставив кровь прилить к члену и соскам Рауля, молодой человек почувствовал, как возле виска, в такт гулко забившемуся сердцу, пульсирует вена и «горят» мочки ушей. Котята, переступая лапками по мягкому ложу, синхронно, словно танцуя под доносившуюся из динамиков негромкую музыку, вылизывали на внутренней поверхности бедер Блонди замысловатые узоры. Соски и яички ныли, а член стоял, словно каменный. Шершавые, ласковые язычки подбирались к стволу Рауля все ближе и ближе, мягкий мех котят задевал поросшие золотистым пушком яички, еще чуть-чуть… Пленник закрыл глаза.

Золотистые глаза, прищуренные, немного раскосые, немигающие. Желтые глаза, смотрящие на него с нежностью, они все ближе, ближе – Рауль поднял ресницы. Нет. Лучше, кончая, видеть этот синий, мягкий свет, чем склонившееся к нему лицо Катце.

«Мидори», – мягкий баритон стоял в ушах Блонди.

Котята, оставившие без внимания изнывающий, смотрящий в потолок член Рауля, вспрыгнули на его живот и, топчась лапками, немного выпуская коготки и легонько царапая кожу, стали вылизывать Блонди пупочную впадинку.

– А-а-а, – стройное, мускулистое тело выгнулось от этой невыносимой ласки так, что стальные браслеты с неострыми шипами внутри впились в запястья, причиняя легкую боль, которая возбуждала еще больше. Капелька пота выступила на лбу и скатилась по виску, теряясь в золотистых волосах. Алые, красиво изогнутые губы приоткрылись, обнажая белоснежные, ровные зубы.

– М-м-м, – мягко топчась о чувствительную кожу живота, один из котят стал вылизывать неглубокую пупочную впадинку Рауля, а другой, поднявшись выше и удобно устроившись на груди Блонди, занялся его соском.

Прикосновение шершавым язычком, еще прикосновение, укус, и снова ласка, – молодой человек закусил нижнюю губу, чтобы не застонать в полный голос. Живот скручивало, яички болели. Все, что хотел сейчас Рауль – это прикоснуться к своему изнывающему от нереализованного желания члену. Пытка наслаждением, вот что сейчас чувствовал Рауль.

«Моя человеческая составляющая, низкая животная сущность», – тело Блонди жило отдельно от его разума, и он презирал себя за это.

Невесомые, пушистые лапки, то нежные, то царапающие, все выше и выше. Теплое, едва уловимое дыхание маленького существа, вылизывающего его ключицы, шею, мочку уха, в то время, как его сородич ласкал кожу вокруг паха, не прикасаясь, однако, к члену и поджавшимся яичкам.

«За мне все это?» – Рауль, вызывая боль в натянутых цепью, вывернутых в локтях руках, повернул голову в сторону и встретился глазами со взглядом продолговатых, желтых и таких знакомых кошачьих глаз. Рыжий сидел на полу и словно спрашивал у Блонди: «Чего ты хочешь?»

«Пусть это закончится побыстрее», – зубы Белого впились в мочку уха, Черный прикусил набухший сосок, и Первый Консул Амои не смог сдержать стона.

Словно поняв, о чем его просят, Рыжий вспрыгнул на живот к Раулю и, царапая лапками поросший золотистыми, вьющимися волосами лобок, стал вылизывать яички и основание члена Блонди. Черный и Белый тут же присоединились к своему собрату, и вот уже три теплых шершавых язычка ласкали дырочку, яички и член пленника по всей длине.

Острые зубки прихватывали кожу мошонки, коготки царапали кожу и тянули за волосы в паху, но это лишь усиливало удовольствие. Смесь наслаждения и боли. Рыжий поднимался все выше, выше, к уздечке, к чувствительной головке.

Оказавшийся необычно длинным, проворный язык Белого проник в анус Рауля. Черный вылизывал затвердевшие яички, а Рыжий ласкал тонкую, полупрозрачную, натянувшуюся кожу алой головки и уздечку шершавым, ставшим жестким, языком.

Музыка, удары барабанов, кровь, стучавшая в висках, зубы и когти, терзавшие его плоть, – все слилось воедино. Возбуждение было так сильно, что потемнело в глазах. Необходимость разрядки, ее неизбежность. Рауль, кусая губы, выгнувшись, с громким стоном кончил, залив спермой свой живот. Котята, словно этого и ждали, быстро работая язычками, стали жадно слизывать белую вязкую жидкость. Когда кожа стала чистой, Рыжий поднялся к лицу Рауля и, громко урча, лизнул его в губы, словно поцеловал. Ореховые глаза с узкими зрачками превратились в человеческие, и уже Катце нависал над своей жертвой. Какие знакомые золотистые глаза. Рауль вздрогнул. И встретился взглядом с Катце. Монгрел улыбнулся и, склонившись к самому лицу Блонди, мягко прикоснулся к его губам. Легкий поцелуй. Почти неощутимый.

«Ты мой, ты только мой, ты мой пет, навсегда, навечно, мой…» – Шептали ненавистные губы, а из глубины зрительного зала, из темноты на Первого Консула Амои смотрели два ярко-серых или голубых – из-за освещения было непонятно – глаза, у неизвестного были длинные волосы ниже талии…

– Нет! – Рауль проснулся в холодном поту.

«Это был только сон, только сон», – он сидел в салоне аэромобиля, плавно подъезжающего к гостинице «Керес». Здесь все напоминало об Амои, но все было наоборот. Рауль из-за влаги между ног понял, что кончил во сне.

«Поллюции. Секс стал составной частью моей жизни», – это был неоспоримый факт, и Блонди смирился с ним. Его слабость, его уязвимое место. Ахиллесова пята. Рыжеволосый монгрел Катце.

«Я справлюсь. Я не такой, как Ясон». – Рауль был намерен бороться. Уже за себя, за себя самого, чтобы не потерять себя как личность. И для этого ему необходимо было узнать, кто вышел из кадра в доме у Катце, кто скрывался в тени зала… Кто?



Продолжение-2 http://esergy.borda.ru/?1-20-1280-00001299-000-0-0-1214753607