Отправлено: 17.06.08 09:48. Заголовок: Ai no Kusabi: "Домино, зеркало, негатив." (Начало)

Название произведения: "Домино, Зеркало, Негатив"
Бета: в данный момент нет.
Рейтинг: NC-17.
Пейринг: Катце/Рауль, Ясон/Рики, другие герои.
Жанр : романс.
Размер: макси.
Предупреждение: BDSM, OOC.
Содержание: Катце не может смириться с тем,что произошло.
Предупреждение: фик написан не на основе аниме, а на основе романа, по которому, в свою очередь, создавалось аниме.

Odero si potero; si non, invitus amabo* – Буду ненавидеть, если смогу; а не смогу – буду любить против воли.

 Отправлено: 17.06.08 09:51. Заголовок: Дана Бан. Пробуждени..

Дана Бан. Пробуждение. Ясон.
Блонди, Ясон Минк, Первый Консул Танагуры, любимец Юпитер, самый могущественный человек на Амои смотрел вслед тому, кого любил всем сердцем. «Он предпочел стать кастратом, лишь бы не быть со мной», – от одной этой мысли боль в душе становилась невыносимее, чем в искалеченных ногах. «Все напрасно. Пусть он вытащит безумного Гая из этого ада и будет счастлив с ним или без него, если сможет», – вокруг все взрывалось, металл плавился. Ясон понимал, что в своем падении теперь достиг самого дна. Опустился до личной встречи с бывшим партнером своего пета, монгрелом и уголовником, пререкался с ним, язвил. Опустился до того, что, потеряв контроль над собой, собственноручно избил того, кого всю свою жизнь считал не больше, чем грязью под ногами, тем самым признав его равным себе. Падать ниже было уже некуда, все – это самое дно пропасти, в которую он летел с тех пор, как четыре года назад Рики в борделе «Минос» разделся перед ним. Ясон Минк спокойно ждал окончания своей жизни. От взрыва или потери крови, так или иначе, сейчас он умрет. Рики больше ничем с ним не связан, он сделал свой выбор и выбрал не его. Собрав остаток сил, его любимый предпочел вынести из Дана Бан своего бывшего партнера. «А ведь этот Гай достоин уважения», – Первый Консул не был шокирован тем, что подобные мысли приходят ему в голову. «Наверное, не стоило заставлять Рики в присутствии банды, которую он когда-то возглавлял, лизать мои сапоги. Это было по-детски. Напрасно я так открыто похвастался своей властью», – запоздалое раскаяние. Поздно, слишком поздно. «Он меня никогда не любил. Он предпочел мне монгрела. Его тело принадлежало мне, а душа принадлежала Гаю. Это было больно и унизительно. А мне хотелось, чтобы Рики почувствовал хотя бы сотую долю того, что испытывал я. Поэтому я и мучил его», – свет перед глазами начал тускнеть, звуки доносились будто издалека. Наверно, так и приходит смерть, нестрашно и совсем незаметно.
– Я подумал, что тебе скучно здесь в одиночестве. – Ясон сначала подумал, что это бред, галлюцинация, игра разума, когда мечту невозможно отделить от реальности. – Я не слишком хороший собеседник, ты мне только скажи, и я заткнусь, буду сидеть молча у твоих ног, – это было слишком хорошо, слишком невероятно, чтобы быть правдой. «Он вернулся. Он выбрал меня?» – неверие, а затем огромное, безмерное счастье, похожее на восходящее в ясную погоду над заливом солнце. «Он ненавидел не меня, он ненавидел поводок, на который я его посадил. Каким же я был идиотом! Вся моя правда – это ложь».
– Закурить не хочешь?
– «Черная Луна»? Катце всегда был предусмотрительным. Рики пришел сюда умереть вместе со мной?!» – любовник-бунтарь у его ног. «Разве не об этом я мечтал все эти четыре года? Чтобы он сам пришел ко мне?» – эгоистично, но Ясон не смог прогнать Рики от себя. «Я с удовольствием покурю с тобой. Наш последний страстный поцелуй», – глубокий вздох, ядовитый дым проникает в легкие. Голова любимого на груди. «А ноги совсем не болят. Рауль сказал бы, что это выброс амфетаминов», – мысль о друге появилась и улетела. «Умереть счастливым – это дано не каждому», – Ясон обнял Рики и прижал к себе. Глаза любимого были закрыты. «Ничего удивительного. Он генетически не модифицированный, смерть забрала его раньше, чем меня». Вспышка, взрыв…
Ясон в холодном поту проснулся и резко поднялся на постели. Ночь, темно. «Приснится же такое», – вздох облегчения. Рики, лежащий на животе, обнявший подушку, спит рядом. И тут же ощущение чудовищной потери. Раз все это было сном, значит, Рики – не его. Его любимый не возвращался к нему с последним подарком Катце. Не оставался умирать с ним вместе. «Завтра же сниму с него кольцо, отменю регистрацию – и будь, что будет. Это все ненастоящее», – Ясон скользнул рукой под узкие бедра Рики, чтобы убедиться, что все в порядке. Это было и так и не так. Теплый, обмякший, но моментально начавший увеличиваться от его прикосновения член был на месте, а вот кольцо пета… Его не было.
«Что это? Где я?» – это не был номер «Апатии». Огромная кровать, но другая, не та, на которой он доводил Рики накануне до полного изнеможения, шелковые простыни, качество, фактура ткани другие. Не за них цеплялся его любимый, выкрикивая его имя, умоляя прекратить и позволить ему кончить. «Неужели Юпитер велела поместить меня с Рики в Гардиан для того, чтобы изучить подобную аномалию?» – Ясон решил, что скорее своими руками задушит любимого, чем позволит сделать из него подопытную зверушку. «А чем я, собственно говоря, занимался все это время?» – Первому Консулу стало стыдно. «Вряд ли Юпитер поступила бы подобным образом в разгар переговоров с Федерацией», – мысль о заточении была отвергнута. Да и утонувший в темноте номер был слишком огромным и роскошным для тюрьмы. Ясон вышел из спальни и оказался в совмещенном с плавательным бассейном зимнем саду, освещаемом сквозь прозрачный купол крыши лишь светом трех лун.
«Три луны? Мы не на Амои», – это было столь же очевидно, как и то, что он жив. «Неужели Катце? Накачал нас с Рики наркотиками и отправил в свадебное путешествие?» – каждое слово в этом предположении было абсурдным, но лишь это могло стать единственным объяснением. Первый Консул, вдыхая аромат роз и ночных фиалок, подошел к окну. Апартаменты, в которых он очнулся рядом с Рики, оказались пентхаусом огромного, возвышающегося над окружающей местностью здания. «Ну и на том спасибо, хоть это не изменилось», – Ясон посмотрел вдаль. Черное, усеянное мириадами звезд небо, современные, явно недавно построенные, а где-то еще строящиеся дома – планета только заселялась. Каждую секунду взлетающие и садящиеся корабли – это как-то не вязалось с первым выводом. Или это была бурно развивающаяся колония Федерации? Огромный космопорт вдали и надпись над ним: «Добро пожаловать на планету Бизон».

 Отправлено: 17.06.08 09:55. Заголовок: Слезы Катце. Украден..

Слезы Катце. Украденные воспоминания
За десять лет до пробуждения Ясона на планете «Бизон».
Катце – компьютерный гений, Серый Кардинал черного рынка, контрабандист, правая рука Ясона Минка рыдал в своем убежище. Он вспоминал.
Он в Гардиан, у него день рождения, тринадцать лет. Ему сообщают, что он выбран «мебелью» для Ясона Минка. Ему говорили, что это удача, большая честь для него – служить такому высшему существу, как Первый Консул. «Ты станешь гражданином, ты получишь специальность». Мальчик видел, как шевелились их губы. «Я согласен», – Катце сам не понял, как произнес эти слова. Потом врачи, маска, боль, пробуждение. «Меня кастрировали», – мир вокруг стал вязким и тихим.
Запоздалое понимание того, что наделал, раскаяние, отчаяние, бессилие, бесплодные сожаления и невозможность ничего изменить. Ненависть, клятва отомстить и ощущение собственной ущербности, которое никогда не пройдет. «Мебель» для Первого Консула? Что же, тем хуже для них», – Катце всю силу своего ума направил на то, чтобы искать компромат на изуродовавших его ублюдков-высших. Так он называл про себя Элиту Танагуры. Он ненавидел их, ненавидел своего хозяина – генетически модифицированного выродка- вуайериста, который не мог воспользоваться тем, что имел. Вот кого надо было кастрировать.
Все скрывать, быть лояльным, вежливым. Когда человеку нечего терять, он способен на очень многое. На взлом компьютера Блонди ушло несколько месяцев. И уже тогда, когда, казалось, секретная информация была у него в руках, Ясон, игравший с ним все это время, как кошка с мышью, поймал его с поличным и изуродовал лицо. А потом взял в Дело. «Он не умнее меня, у него больше опыта. Я не должен больше никогда торопиться и недооценивать Хозяина», – Катце сделал совсем не те выводы, что предполагал Ясон. «У меня нет сердца, у меня не должно быть сердца», – петы, петы-инвалиды, генетически модифицированные петы, от одного взгляда на которых волосы на теле становились дыбом, секс-куклы для богатых извращенцев. Что может быть отвратительнее работорговли? Катце забыл, что у него есть чувства. Он вспомнит о них потом, но еще не время. К тому же Ясон начал вызывать у бывшей «мебели» уважение. Господин Минк был не хуже других, пожалуй, он был лучше. По крайней мере, надоевших ему петов он не продавал в бордели и не выгонял на улицу, как это делали другие, а возвращал в Академию на размножение или селил в своем поместье. Постепенно чувство ненависти стало сменяться чувством привязанности – необъяснимая метаморфоза.
А потом у Ясона появился этот мальчишка, оказавшийся в ненужное время в ненужном месте. Темный Рики. Черноволосый и темноглазый, низший из низших, наглый, дерзкий, необразованный, свободолюбивый, дитя улицы. Все думали, что это очередная прихоть пресыщенного Блонди, простой каприз, который не продлится долго. Катце не сразу понял, что происходит. Сначала господин Минк перестал покупать для себя новых петов на аукционах, потом прекратил посещать вечеринки с их участием. Рики появился на подобном мероприятии только раз и, как и следовало ожидать, устроил драку.
– Так веселее, мы же за этим сюда пришли, – Блонди даже не попытался сделать вид, что возмущен. Через три месяца Ясон, ни от кого не скрываясь, стал заниматься сексом со своим петом. Рики дебоширил – Первый Консул терпел. Рики напивался – Великий Минк терпел. Рики за спиной у своего Хозяина ввязался в интрижку с Мимеей, девушкой-петом господина Рауля Ама, Второго консула Амои, и переспал с ней. Ясон проглотил и это. Рики гулял в запретной зоне, куда допуск петам был запрещен – господин Первый Консул закрывал на все глаза. Черноволосый, почти двадцатилетний пет-монгрел и его хозяин стали притчей во языцех. Ясон плевать на все это хотел. Катце понимал, что перед ним происходит что-то необычное, что-то настоящее. Когда Рики сбежал, а господин Минк вернул его себе, а через день отпустил на все четыре стороны, не отменив регистрацию, Серый Кардинал начал догадываться, что именно. Высший из высших, похоже, влюбился в низшего из низших. Это было настолько невероятно, настолько интересно, что любопытный Катце, которому Ясон, отдалившийся в результате этой истории от своего лучшего друга Рауля, полностью доверял, захотел почувствовать, именно почувствовать, что ощущает Хозяин.
Что такое человеческие чувства, мысли, воспоминания, ощущения? Всего лишь набор электрических импульсов, передаваемых по синоптическим цепочкам нервной системы под воздействием нейромедиаторов. А значит, их можно измерить в режиме реального времени, оцифровать и записать. Катце был гениальным программистом. Тупые жители Эоса умеют только уничтожать избыточное в мозге, стирая ненужные воспоминания или всю личность как таковую. Он же создал компьютерную программу, способную все это воссоздавать. После нескольких лет экспериментов, благо материала для проведения опытов было предостаточно, Катце добился совершенства. Результаты ошеломляли. Генетические выродки из Эоса могли лишь наблюдать, Серый Кардинал мог чувствовать. Благодаря воспоминаниям петов Катце наконец узнал, что такое оргазм. Когда тайному гению Амои удалось перенести сознание одного пета в мозг другого, так что тот стал воспринимать себя другим существом, когда Катце удалось сначала превратить испытуемого в секс-куклу, а затем полностью воссоздать утраченную личность, ученый понял, что он выше Блонди. Да кто они такие? Кучка зажравшихся высокоинтеллектуальных вуайеристов. «Я даже выше Юпитер. Она всего лишь компьютерная программа с голографическим отображением, созданная таким же человеком, как и я», – осознав свое превосходство, Катце больше не ненавидел элиту, он ее тихо презирал. Но Ясон все меньше и меньше стал походить на Блонди и все больше и больше превращался… в человека?
– Спасибо, что пришел, Кару, – перед Катце стоял новый фурнитур Ясона. Совсем еще мальчишка. «Точно такой же, как и я когда-то». – Присаживайся, – Серый Кардинал был очень вежлив, почти любезен. – Ты думал о занятии сексом, Кару, до того, как тебя выбрали «мебелью»? – Катце внимательно наблюдал за мальчишкой. «Вздрогнул, кадык задергался, знакомые чувства». – Быть фурнитуром Первого Консула – это большая честь, не правда ли? – в голосе гения Амои раздались едва различимые издевательские нотки. «Ты, наверно, очень счастлив, Кару, что теперь можешь служить ему, и никакие жертвы ради этого не могут казаться слишком большими?» – Так о ком ты мечтал? О мальчиках? О девочках? О мужчинах?
– О девочках, – казалось, еще секунда и мальчишка разревется.
– О темненьких, светленьких? Высоких, низких? Как они выглядели? – Катце запустил программу поиска на компьютере.
– У нее были короткие зеленые волосы и глаза цвета фиалки, она была невысокая, стройная, я видел ее однажды, из окна, – мальчишка будто разговаривал сам с собой.
«Как все просто». – Вот эта? – на мониторе появилось изображение девушки-пета из элитной серии. Возможно, это была не та, что поразила воображение юного фурнитура Первого Консула, но очень похожа.
– Да, это она, – иного ответа Катце не ожидал. Все складывалось замечательно. Сознание любовника этой надоевшей своему хозяину девушки-пета Серый Кардинал расшифровал накануне. Вирус «Рики» проник глубже, чем можно было ожидать. Ее и того, с кем она завела интрижку за спиной у своего Господина, нужно было переделать в секс-кукол и продать в бордель, но ведь существует такое понятие, как «производственный брак». «В такой потере горя мало, теряют больше иногда».
– Я хочу, чтобы ты кое-что увидел, – Катце надел на голову Кару нейрошлем и запустил программу. Новому фурнитуру Первого Консула Серый Кардинал дал посмотреть воспоминания пета о его последнем тайном свидании с зеленоволосой подружкой.
Заалевшие щеки, полностью расслабленное в кресле тело, капелька пота, стекающая по виску. Выражение блаженства и счастья на лице. Мальчишка был в полной прострации.
– Выпей, – Катце протянул юному фурнитуру стакан с соком. Тот с жадностью его осушил.
– Ты знаешь, что я только что сделал? – голос у Серого Кардинала был почти ласковым.
– Что? – Кару не знал, что еще ему ожидать от сегодняшнего дня.
– Я тебя только что отравил. Если ты не примешь противоядие в течении суток, ты умрешь.
– Но почему? – теперь мальчишка окончательно ничего не понимал.
– Я хочу, чтобы ты сделал кое-что для меня. Если ты согласишься – останешься жить, получишь квартиру в Мидасе и эту девчонку, а также воспоминания ее любовника впридачу. Если нет – ты умрешь. Хотя... Кару, тебе нравится быть кастратом? Зачем тебе такая жизнь? То, что я тебе предлагаю, лучше, чем ничего.
Мальчишка согласился. Тут же, не раздумывая. Катце знал, как ломать людей. Микроскопический передатчик, в десятую долю микрона величиной, совмещенный с миниатюрной флеш-картой, стоимостью триста тысяч кредитов, был вмонтирован в серьгу, неотличимую от той, которую так любил носить Ясон. Кару подменил ее, когда тот спал. В левую височную долю любого представителя элиты изначально был вживлен чип-передатчик, считывающий электромагнитые колебания головного мозга. Это был способ контроля Юпитер за ее детьми. Но полурелигиозное отношение к этой компьютерной программе сыграло с ней злую шутку. Ее технические возможности обработки информации начали отставать от того, что предлагали последние достижения современных технологий. Этим и воспользовался Катце, с помощью лже-серьги разместивший в левой мочке Первого Консула передатчик, сбрасывающий информацию на компьютер гения Амои через случайно выбранные промежутки времени. Юпитер же воспринимала его работу как фоновый шум, не выходящий за рамки допустимой нормы.
Кару выполнил свое обещание, Серый Кардинал выполнил свое. За одним исключением. Он подкорректировал мальчишке память так, что тот забыл об их разговоре и о том, что сделал.
Все и так было очень рискованно, узнай кто-нибудь… – сигареты «Черная Луна» всегда были под рукой. А с другой стороны, назначь Юпитер Ясону нейрокоррекцию… Катце давно вычислил, откуда идет энергетическая подпитка «железа», на котором была размещена эта несовершенная с его точки зрения компьютерная программа. Он ее отключит, он безжалостно сломает эту систему, точно так же, как она в свое время изуродовала его. Бывший фурнитур положил руку на то место, где мог бы быть его член. Надел нейрошлем и погрузился в сознание своего Хозяина.
Чувства Ясона оглушили Катце. Ярость, ревность, тоска и безысходность, совмещенные с непреодолимым сексуальным влечением – этого от невозмутимого Блонди программист не ожидал. Год без Рики превратился для господина Минка в кошмар. Катце даже начал сочувствовать своему Хозяину, к Рики же ловец человеческих душ испытывал искреннюю симпатию. «Если хочешь быть свободным, улетай с Амои». Он предупредил его, мальчишка не внял. «Тем хуже для них, тем лучше для меня», – Катце нравилось властвовать, он был амбициозен. Ему уже было мало черного рынка, он хотел управлять Танагурой. А для этого нужен был всем ему обязанный и полностью подконтрольный Первый Консул, Ясон Минк. «Хозяин» – если бы кто-нибудь увидел бы в этот момент лицо Катце, то ему стало бы страшно. «Вернуть Рики, довести Ясона до такого состояния, что Юпитер будет вынуждена отправить своего любимца на нейрокорекцию, затем восстановить его личность, объяснив свое вмешательство заботой и преданностью, и заполучить Ясона Минка в качестве тайного союзника», – ни больше, ни меньше, таков был план бывшего фурнитура.
Однако было слабое звено. Вряд ли это грозило Блонди, но ведь дело могло дойти до физического устранения Рики, а еще Катце рано или поздно хотел сменить собственное тело на свое же, только генетически улучшенное и не изуродованное скальпелем врача. Надо было узнать, есть ли подобные возможности в Гардиан. Но не у генетика-изверга же, милого заботливого друга Ясона, Рауля Ама, получать подобную информацию? Насчет этого зеленоглазого красавца, ставящего свои бесчеловечные эксперименты на живых людях, у Катце были особые, далеко идущие планы. Но всему свое время. Всему свое время, господин Ам. Главное – не поторопиться, главное – не выдать себя. Ученый остановил свой выбор на начальнике Гардиан Джаде Кьюга. Выходец из низов, полукровка. Всего добился сам, имеет жену и ребенка. Жаль, сын у него – идиот. Зачем напоминать человеку про его увечье? Несмотря на извинения отца, Манон Соул был обречен. Система его уничтожит, Джаде Кьюга возненавидит Систему и ответит на все необходимые вопросы. Все оказалось очень просто. И снова каким-то мистическим образом связано с Рики. Ясон попросил – Катце, к своему изумлению, понял, что это была именно просьба – придумать, как заманить в Эос Гая, партнера Рики, чтобы затем путем шантажа – а Первый Консул даже в мыслях не допускал, что его любимый придет к нему добровольно – вынудить Рики вернуться.
«Я люблю его, Рауль. Раньше я думал, что люди – просто придаток к элите, теперь я считаю иначе», – просматривая в очередной раз оцифрованное сознание Хозяина, Катце был в шоке. Он больше не ненавидел Ясона, Блонди стал для программиста чем-то особенным. «Я был бы для него лучшим другом, чем этот высокомерный господин Ам», – бывший фурнитур поразился своим мыслям.
Несложная двухходовая комбинация была разыграна, как по нотам. Предатель из ближайшего окружения Рики нашелся очень быстро.
Направить мысли самого молодого члена банды, Кири, в нужное русло не составило труда. Парнишка очень любил деньги, и у него было столько «тараканов» в голове, что было бы не грех ее почистить.
Все сложилось идеально. Прельщенный легкими деньгами, Кири привел друга Рики Гая в ловушку к Ясону, в Эос. А также смазливый монгрел с разноцветными глазами легко соблазнил Манона Соула и убедил недалекого маменькиного сынка проникнуть в Гардиан, чтобы узнать ее тайны и продать информацию Федерации. В результате увиденного сын Джаге Кьюга сошел с ума. Кири был арестован, и из него сделали секс-куклу. Рики, поддавшись шантажу Ясона, пообещавшего сделать из Гая пета и продать на аукционе, вернулся к Ясону.
Радость при виде Рики, огромное желание улыбнуться ему, говорить ласковые слова, обнять его, целовать – все эти чувства бывшего Хозяина Катце испытывал в полной мере, как будто он сам был Ясоном Минком.
Надежда увидеть любовь в темных, кажущихся такими красивыми глазах. – «Что тебе здесь надо?» – боль от грубости Рики, физическая, как будто что-то острое проворачивают в груди. Желание растоптать, унизить за это, получить любой ценой, просто желание. Бессилие и тоска от того, что не можешь получить пусть не любовь, хотя бы секс добровольно. Гнев к себе за свою слабохарактерность. «Ты мой пет», – прикосновение к теплой плоти. «Ты же отпустил меня!» – ответ звучит, как пощечина. «Надо надеть кольцо, это единственный выход, только так я смогу удержать его при себе», – ощущение того, что делаешь какую-то мерзость. «Я тебя когда-нибудь убью! Мне уже двадцать лет! Долго это будет еще продолжаться?» – ярость в черных глазах. Что же, ненависть лучше, чем равнодушие, ненависть – это хоть что-то. Огромная потребность все изменить, объяснить. И слова, сорвавшиеся с языка, прорвавшие внешнюю сдержанность, словно вода плотину в половодье. «Ты мой сладкий мальчик, мне все равно, сколько тебе лет. Мой любимый, красивый, единственный, ненаглядный мой. Как же я по тебе соскучился», – шок, неверие отразились на лице, которое все ближе и ближе. Теплые, мягкие, приоткрывшиеся губы, ответившие на его поцелуй. Нежная кожа на шее. Подрагивающие под кончиком языка напряженные розовые соски. Такие уязвимые под острыми зубами. Стон, заставляющий окончательно терять голову и контроль над собой. Восхитительный плоский живот с очаровательным неглубоким пупочком. «Плачущая» головка красивого, самого желанного, самого замечательного на свете члена. Слизать с нее прозрачную каплю, обхватить губами… «Как долго я мечтал об этом. Как же я прожил без тебя целый год, Рики?!» – Катце стащил нейрошлем с головы. Хватило бы и обыкновенных очков для просмотра, но шлем давал ощущение полного погружения. Хватит уже. Он просматривал воспоминания Ясона Минка о первой встрече с Рики после годичного перерыва уже шестой раз подряд. «Это безумие какое-то. Как он живет со всем этим?» – чувства бывшего Хозяина стали для Катце источником невиданного доселе наслаждения. А еще Серый Кардинал начал любить Ясона, вернее, не его самого, а любовь Первого Консула к Темному Рики. Высшая точка развития, вуайеризм в абсолюте.
«Интересно, а что чувствует Рики?» – чип был внедрен в левую височную долю мозга пета господина Минка при первом же медосмотре. У врача, проводившего обследование, были свои скелеты в шкафу, а Катце, если хотел, умел быть очень убедительным. Судьба сделавшего это врача была незавидна. Нарушившего клятву Гиппократа эскулапа распотрошили на органы и продали в госпиталь Федерации. «Награда для предателя», – Катце приготовился почувствовать себя любовником Первого Консула. «Ясон –дурак. У него комплекс неполноценности», – этот вывод программист сделал после первого же просмотра. То, что Рики влюблен в Ясона по уши или, по крайней мере, хочет его столь же сильно, сколь его желает господин Минк, было очевидно. Не заметить этого мог только круглый идиот или по уши влюбленный, патологически не уверенный в себе…человек? «Какие они разные и какие одинаковые одновременно», – Катце понял, что уязвленная гордость каждого из любовников не дает им найти взаимопонимание.
«Ты хоть когда-нибудь задумывался над тем, как тебе повезло? Как Ясон рискует ради тебя?»
«Ты так любишь его, Ясон?» – поведение Хозяина стало напоминать потерявший управление шаттл, летящий в атмосферу планеты с ускорением метеорита. События развивались таким образом, что Первому Консулу скоро пришлось бы выбирать между своим любовником и нейрокоррекцией. А из двух зол, как известно, ничего не выбирают. Катце усмехнулся. Еще совсем недолго, и он покажет своему «Хозяину», какую линию надо обесточить, чтобы нейтрализовать Юпитер. А дальше? Воображение бывшего фурнитура рисовало одетого в костюм пета Рауля Ама, вылизывающего хозяйские сапоги. «Этот день наступит, господин Второй Консул».
Однако мечты – мечтами, а перестраховаться не мешало бы. Во время покупки очередной партии петов между убитым горем из-за того, что случилось с его сыном, Джаде Кьюга и Серым Кардиналом состоялся очень интересный разговор:
– Директор, – Катце был официален, – существует ли возможность восстановления утраченной части человеческого тела, если в ней задействовано много нервных окончаний?
– Это возможно для элиты, для людей же запрещено Юпитер.
– А возможно ли создание тела, полностью генетически идентичного уже существующему? – после этого вопроса руководитель Гардиан посмотрел на правую руку Ясона Минка пристальнее и чуть дольше, чем обычно.
– Такая возможность имеется, но запрещена к использованию Юпитер.
– А что для этого требуется, Директор?
– Сперма, волосы, лимфа – ответ ученого был краток.
– «Сперма?» – Катце с трудом сдержал себя, чтобы не усмехнуться, – «Этого добра хоть залейся», – он вспомнил, в каком был шоке, когда узнал, что Ясон берет афродозиак не только для Рики, но и для себя. «А с «мебелью» господину Первому Консулу теперь не повезет никогда. Я уж об этом лично позабочусь».
– Амои – не единственная планета, – бывший фурнитур посмотрел Джаде Кьюга прямо в глаза. – Поэтому было принято решение о переделке потерявшего разум Манона Саула в секс-куклу, – Катце намеренно назвал считавшегося "сошедшим с ума" (еще одна услуга Катце, позволившая наглому мальчишке избежать расправы) сына директора по имени, – и дальнейшей его продаже в элитный бордель, расположенный на границе с Федерацией. Мне бы очень хотелось, я даже настаиваю на этом, – гений Амои немного помолчал, – чтобы в доказательство своей лояльности Юпитер Вы собственноручно провели нейрокоррекцию вышеупомянутого Манона Саула и ввели его в состояние анабиоза. Надеюсь, мы друг друга поняли? – вопрос повис в воздухе.
«Он фактически предлагает мне вывезти сына с Амои в обмен на дальнейшее сотрудничество?» – Я согласен, – директор Гардиан все понял правильно.
И вот теперь Катце сидел и рыдал в своем убежище. Все снова сорвалось. Из-за того, что он побоялся купить еще один мощный компьютер, чтобы не привлекать к себе внимание, и имел возможность считывать оцифрованное сознание Ясона и Рики только спустя 12 часов после снятия результатов. Тому компьютеру, который он использовал, просто не хватило быстродействия. Он снова ошибся! Не учел факт присутствия Гая, этого полностью иррационального существа, истинного потомка руководителей восстания в Кересе, чья ревность привела к гибели любимых – да, любимых, теперь Катце мог признаться себе в этом – людей. Потому что, вытащив раненого Гая и Рики из ада Дана Бан, Ясон наконец-то стал для бывшего фурнитура человеком. Две колбы со спермой и волосами и два жестких диска, хранящиеся в пуленепробиваемом несгораемом контейнере, вот что осталось от любовников, своим поведением потрясших все устои Танагуры. «Но это лучше, чем ничего», – Катце вытер слезы с лица, увидев, что у него на линии появился Рауль Ам. «Моя месть только отложена. Все еще впереди. Поиграем? Господин Второй, ой, извините, Первый Консул?»

 Отправлено: 17.06.08 10:00. Заголовок: Ошибка Рауля Ама. ..

Ошибка Рауля Ама.

«Все напрасно», – еще утром Рауль убеждал Юпитер, что Ясон не проигнорировал ее приглашение на разговор, а был занят подготовкой переговоров. Стараясь задействовать всю свою логику и хладнокровие, Второй Консул аргументированно доказывал своей создательнице, что господин Минк не нуждается в нейрокоррекции, а связь с монгрелом, и физическая в том числе, дает Ясону лучшее понимание людей как таковых, в результате чего переговоры с Федерацией проходят более эффективно. «Эффективность», – друг Ясона нашел нужное слово. Господин Ам умел быть убедительным. «Хорошо, пусть все остается как есть, если это полезно для Амои», – таков был вердикт Юпитер. Придя к себе в апартаменты, Рауль вздохнул с облегчением. Ему удалось защитить своего друга, Ясона, единственное близкое и дорогое существо, к которому генетик и нейрофизиолог испытывал добрые чувства. И вот, все впустую.
«Как такое могло случиться?» – господин Ам не понимал, как Блонди мог влюбиться в Z107M, этот номер Рауль мог бы безошибочно произнести, даже будучи разбуженным после приема представителей Федерации в четыре часа утра. Но ничто не могло бы заставить господина Ама назвать про себя это генетически ущербное, невежественное, грубое, неотесанное существо, это животное, не пригодное даже для экспериментов в Гардиан, по имени. «Что он нашел в этом вульгарном монгреле?» – Рауль видел, какими глазами Ясон смотрел на своего беспородного пета, так его друг не глядел ни на кого и никогда, даже на него, Рауля. Что это было? Ревность?
«Вот и все», – взрыв Дана Бан потряс Танагуру. «Все кончено. А иначе и быть не могло. Юпитер свидетель! Я пытался его защитить! Я пытался его вразумить. Но что я мог? Что я мог сделать?!» – глядя на гигантский столб пламени вдалеке, Второй Консул Амои оперся локтями о подоконник и закрыл лицо руками. Теперь он должен оказать последнюю услугу Ясону, сохранить его доброе имя. «Надо позвонить Катце. Он наверняка в курсе того, что произошло», – Раулю было неприятно думать о том, что какой-то фурнитур знает о его покойном, – при этой мысли господин Ам непроизвольно сжал кулаки, – друге больше, чем он сам. «Если бы я поменьше читал Ясону нотации, если бы я больше его слушал, если бы был сдержаннее и не оскорблял бы при нем этого…» – запоздалые сожаления. Ничего не изменить. Катце на линии. «Незаменимый Катце», – к Раулю пришло понимание, что для того, чтобы принять дела, ему придется общаться с бывшем фурнитуром погибшего Первого Консула достаточно много. «Этот хотя бы знает свое место» – Катце, – лицо Серого Кардинала черного рынка появилось в мониторе, – я жду тебя у себя.
– Главное – сохранить имя Первого Консула Ясона Минка чистым, – Рауль смотрел на стоящего перед ним рыжеволосого человека, выслушав его доклад. «Вежливое, ничего не выражающее лицо. Как «мебели» и положено. Похоже, общение с ним будет не столь противным, как я себе это представлял».
«Я знаю, как звали Первого Консула. Тебе так дорого понятие «доброе имя»? И твое, в том числе? Не стоит так явно показывать свои слабые стороны, белокурая сука». – Я полностью согласен с Вами, господин Ам.
– Как я понял, выживших после этого… инцидента, – Рауль не сразу подобрал слово, – нет.
– Совершенно верно, господин Ам. «Конечно же нет, идиот. Вы же сами отменили регистрацию жителей Кереса и не знаете, кто там живет и чем занимается. У Гая даже фамилии нет, он Никто и имя его Никакое, значит, его нет».
– Я уверен, это покушение было спланировано представителями Федерации.
– Я уверен в том же, господин Первый Консул, – Рауль вздрогнул, его впервые назвали так.
– Нужны доказательства.
– Они будут, господин Ам, – Катце был немногословен.
«Приятно иметь дело с тем, кто все понимает с первого раза». – Я полагаюсь на твой опыт, – Рауль понял, что доверенное лицо Ясона его не раздражает. – А теперь, насколько мне известно,, ты тесно сотрудничал с господином Минком, введи меня в курс его дел. Я бы не обратился к тебе с подобным… поручением, но все произошло так неожиданно…
«С подобной просьбой, Рауль», – Серый Кардинал про себя ухмыльнулся. Про то, что с согласия Ясона в течение последних двух лет деньги от операций на черном рынке переводились на счета, открытые на его, Катце, имя, бывший фурнитур никому рассказывать не собирался. – У господина Минка были разные дела, – Серый Кардинал ответил уклончиво.
– Так расскажи мне про них.
Через полчаса Катце с удовольствием заметил, что лицо Рауля перекосило от скуки. «Это тебе не рыбьи хвосты у людей выращивать, урод».
Бывший фурнитур оказался абсолютно прав. По большому счету, Рауля ничего не интересовало, кроме его экспериментов. Это было его призвание, в генетике ученый был не менее гениален, чем Катце в программировании. Мысль о том, что теперь ему придется отлучаться из Гардиан, заниматься всякой рутиной, административной деятельностью приводила господина Ама к физическому ощущению тошноты. Улыбаться всяким генетически неполноценным представителям Федерации с IQ 120, иметь дела с черным рынком и контрабандой, поскольку работорговля официально запрещена, но составляет примерно 45 процентов годового оборота Танагуры. «Какая мерзость!» – Рауль понял, что последние фразы Катце пропустил мимо ушей. Но господин Ам не мог показать Юпитер и элите свою скуку, свою некомпетентность, если хотите. «Я Блонди. Я должен быть непогрешимым. Ясон, зачем ты меня оставил? Что я буду делать без тебя?» – Я думаю, что на Черном рынке ты должен делать все тоже, что и при господине Минке, – хоть одной проблемой меньше. – Иногда я буду обращаться к тебе за разъяснениями и по другим делам, Катце.
«Так просто? Снизошел до помощи бывшей «мебели»? А что тебе еще остается? Что же, ты сам подписал себе приговор», – Серый Кардинал точно знал, что завтра при задержании будет полностью уничтожена за связь с Федералами и подрывную деятельность банда «Бизон» из Кереса. Они окажут сопротивление, от них ничего не останется. Разве что фрагменты волос, ногтей, левая рука некоего Гая. А через неделю группа вполне добропорядочных граждан покинет Амои с целью совершения туристической поездки. – Ваше доверие – огромная честь для меня, господин Первый Консул, – Серый Кардинал согнулся в почтительном поклоне.
«Хорошо же Ясон его выдрессировал». – Можешь идти, Катце, – Рауль отвернулся. Аудиенция окончена. Ему предстояла непростая встреча с Юпитер. С матерью, утратившей лучшего из своих сыновей.
До свидания, господин Ам, – Катце вышел, чуть ли не пятясь, спиной к двери – в лучших традициях фурнитура. «Ты высокомерный дебил, Рауль. Не стоит быть столь беспечным и принимать форму за содержание». Серый Кардинал доехал до Мидаса, убедился, что за ним никто не следит, пересел в другую машину и поехал навестить Гая. Человека, сорвавшего его планы, единственного человека, которому сейчас Катце мог доверять.

 Отправлено: 17.06.08 10:02. Заголовок: Любовь, честь и удач..

Любовь, честь и удача Гая Риты.

«Я тебя не прошу вернуться к Бизонам, я тебя не прошу вернуться ко мне. Я лишь умоляю тебя не быть с ним...» – Ты ведь альтруист, Гай, не правда ли? – Катце, изготавливая документы для того, из-за кого взлетела на воздух Дана Бан, помогал парню придумывать себе фамилию. – В японском языке есть два слова, обозначающих «альтруизм». Первое – muga, в дословном переводе «ничего для себя», второе – rita – «другая выгода». Как ты думаешь? Какое из них тебе подходит больше, скажи мне, Гай?
«Я жив?» – удивление, боль в несуществующей левой руке, красноволосый человек, сидящий рядом с кроватью.
– Как видишь, – Катце был краток. Впервые за долгое время он не знал, как начать разговор.
– А Рики?
– Он просил изменить тебе лицо и память, чтобы ты мог начать новую жизнь. Перед тем, как вернулся умереть вместе с Ясоном. Ты понимаешь, что ты наделал, Гай?
– Я вернул ему честь и свободу, – парень попытался присесть на кровати, но безвольно упал на подушку.
– Правильно, но распорядился он ими не так, как ты ожидал.
– Проклятый Блонди, – Гай грязно выругался.
– Ясон спас тебе жизнь, вынес тебя из Дана Бан, ему отрезало ноги, твой бывший любовник дотащил тебя в безопасное место, а затем вернулся к Ясону. Он предпочел смерть рядом с ним жизни с тобой. Рики сделал свой выбор, – вспоминая, как он очнулся в больнице на Амои, бывший Бизон посмотрел на комбинацию доставшихся ему карт так, как будто на руках у него одна пара, не больше. Играли в покер, по крупному, без ограничения ставок. Если честно, то Гай в этот момент был безобразно пьян, если честно, ему было все равно. С момента взрыва Дана Бан прошло две недели.
– Лишить тебя памяти – это слишком просто. Ты должен сделать кое-что в память о Рики, значит, ты должен помнить о нем. А я буду помнить о Ясоне. Пока они живы в наших сердцах, они живы, – Катце выражался иносказательно. Он ни с кем не собирался делиться своими планами. – У меня есть работа для тебя и «Бизонов», тебя же здесь больше ничто не держит?

Через неделю Гай Рита, – он решил, что второе понимание слова «альтруизм» подходит ему все же больше, чем первое, – а также Люк, Сид и Норрис с нормальными документами, одетые как добропорядочные граждане, покинули планету Амои на обыкновенном шаттле. Задание Катце выполнили на удивление легко, разместить в хранилище Центрального Банка Федерации на планете Лагуна небольшой контейнер оказалось делом двух минут, причем все было абсолютно законно. Оплата же за услугу была несоизмерима с затраченными усилиями. Условие, поставленное Катце перед «Бизонами», – никогда не возвращаться на Амои – никто нарушать не собирался. Бывшие обитатели Кереса стали обеспеченными людьми и могли жить, как хотели. Люк, Сид и Норрис тут же нашли себе симпатичных подружек. «Если у вас закончатся деньги – звоните, не стесняйтесь, но только в этом случае», – Катце был сама щедрость, но сразу четко обозначил границы дозволенного. «А сколько стоит разбитое сердце? Как оценить искалеченную душу?», – Гай заказал себе еще бутылку стаута. Напиток не слишком уважаемый, но, как говорится, у богатых свои причуды. Из игры уже почти все выбыли. За столом остался только Гай и какой-то юнец, сын уранового короля, не так давно унаследовавший за своим отцом всю его империю. Перед бывшим Бизоном лежала большая стопка банкнот, ему сегодня явно везло. Не привыкший никому уступать наследничек назвал новую ставку, после чего в казино стало тихо. Мысли Гая путались, он лишь кивнул головой в знак того, что готов продолжить игру. Сдали карты, юный господин Кочо довольно улыбнулся.
– Стрит флэш, – упрямый наследник развалился в кресле с видом победителя.
– 5 тузов, – Гай равнодушно бросил карты на стол.
Побелевшее лицо противника, шок окружающих, неуемная бесконтрольная радость на лицах «Бизонов». Гай Рита все еще не понимал, что произошло.

«Неужели деньги у них закончились так быстро?», – недовольно поморщившись, Катце взял телефонную трубку. После непродолжительного разговора Серый Кардинал подошел к шкафу, достал из него бутылку стаута, выпил ее содержимое из горлышка, до дна, до последней капли, но остался трезв, как стекло.
Небольшая планета А4736 в созвездии Вега, океан, пресная вода, три материка, родовое гнездо семьи Кочо, имеющая выгоднейшее стратегическое положение, на пересечении торговых путей в десяти часах лета до Амои, то есть на расстоянии беспосадочного полета боевого истребителя. Старик Кочо никого на нее не пускал и разводил на ней бабочек. Гай только что выиграл ее в карты.

 Отправлено: 17.06.08 10:05. Заголовок: Некорректный экспери..

Некорректный эксперимент Рауля Ама.

«Я выиграл планету? Но что я буду делать с ней? Зачем она мне, когда Рики не будет рядом со мной? Когда я не смогу дотронуться до него, обнять. Не как любовник, хотя бы как друг. Я бы удовлетворился и этим», – у Гая болело сердце. Вчерашний нищий монгрел, а теперь владелец прекрасной перспективной планеты чувствовал себя самым несчастным человеком на свете. Он сидел за игровым столом казино, безвольно опустив руку на колени, и совершенно пустыми глазами смотрел на принесшую ему неслыханную удачу комбинацию карт. «Если бы Рики был жив, если бы он только был жив. Проклятый Ясон! Почему Рики выбрал его? Чем он его околдовал? Что он с ним сделал?»
– Гай! Ты слышишь нас Гай?! – друзья трясли его за плечи. – У нас есть планета! – Сид, Люк и Норрис ликовали.
«У нас? Верно, у нас. Раньше мы делили последнюю бутылку стаута и еду. А теперь будем владеть целой планетой», – новоявленный господин Рита постарался отогнать от себя грустные мысли. Не хотелось портить Бизонам их радость.
– Мы построим на ней автодром для проведения гонок на байках! И казино! И привезем туда самых красивых девочек и мальчиков… – фантазия у Сида, Люка и Норриса разыгралась не на шутку. – Надо посоветоваться с Катце, как ты думаешь, Гай?
«Мне все равно». – Я думаю, это хорошая идея. – Гай набрал номер.

Две недели спустя.
«Три материка. Один имеет великолепные климатические условия, среднегодовая температура воды и воздуха плюс 28 градусов по Цельсию с очень небольшими сезонными колебаниями. Огромное разнообразие растительности и животного мира, озера, водопады, песчаные пляжи. Там получится великолепный курорт, а также разместится клиника протезирования и трансплантологии. Второй материк более засушливый, фактически абсолютно плоская полупустыня. На нем можно устроить гигантский автодром для проведения гонок, казино, мир удовольствий и развлечений, этакий Лас-Вегас, как на древней Терре. А третий континент – хуже всего приспособлен для жизни, вот его-то Федерация и обустроит за свой счет…» – Катце, неожиданно вызванный к Раулю Аму поздним вечером, уже десять минут подряд взирал на молчащего неподвижно сидящего на диване патрона и строил планы на будущее.
– Катце.
– Да, господин Ам, – Серый Кардинал очнулся от задумчивости.
– Я хочу дать тебе задание. Могу я надеяться, что это… поручение останется между нами? – Первый Консул Амои явно нервничал.
– Вы можете целиком и полностью рассчитывать на мою скромность. «Чего это ты так дергаешься?»
– Ты ведь хорошо знал господина Минка?
«Ясона, кретин». – Мы много работали вместе.
– А этого… Z107M, ты был с ним знаком?
«Знал ли я Рики?!» – Мы пересекались с ним несколько раз по просьбе господина Минка.
– Как ты думаешь, Катце, что между ними было? – от этого вопроса бывший фурнитур чуть не вздрогнул. То же самое спросил его Гай после своего пробуждения в госпитале.
«Они любили друг друга, Рауль. Неужели это так сложно понять?» – Им очень нравилось заниматься друг с другом сексом, господин Ам. Я полагаю.
– Я постоянно думаю о том, что произошло, – Блонди смотрел, будто сквозь стену, – я стал ошибаться на работе, я не могу сосредоточиться. Я должен понять, я должен ощутить… – Рауль замолчал.
«Ты пытаешься что-то объяснить бывшей «мебели»? А может быть, ты оправдываешься?» – Катце уже понял, какое именно поручение даст ему господин Ам.
– Я обсудил это с Юпитер. Она решила, что мне целесообразно будет сделать это…
«Мамочка разрешила тебе потрахаться?» – Катце спокойно смотрел на уставившегося в пол Рауля.
…не с петом, а с монгрелом. – Блонди продолжал рассматривать узоры на мраморной плитке. – А поскольку, кроме опытных образцов, – после этих слов Катце испытал непреодолимое желание выбить Первому Консулу Амои передние зубы, – и тебя у меня нет знакомых монгрелов, то я решил получить подобный опыт с тобой, Катце, – Рауль поднял голову и посмотрел Серому Кардиналу прямо в глаза.
Сердце пропустило удар, появившийся комок в груди упал куда-то в область живота. – Я не думаю, что результаты этого эксперимента будут валидны, господин Ам. – бывший фурнитур сумел внешне сохранить спокойствие.
– Почему ты так считаешь? – Рауль оценивающе смотрел на стоящего перед ним человека.
– Потому что я не обладаю антропометрическими характеристиками, необходимыми для получения Вами запланированного опыта. Я могу привести Вам, господин Ам, более подходящего партнера. – Катце попробовал прибегнуть к доводам логики. – И потом, для получения достоверных результатов надо испытывать к партнеру симпатию, как минимум .
– Ты мне менее противен, чем любой другой монгрел. Я хочу понять Ясона, поэтому я должен сделать это. – последняя фраза Рауля была почти человеческой.
«Ты мне менее противен, чем любой другой монгрел», – у Катце возникло такое чувство, как будто ему плюнули в лицо.
– Господин Ам, со мной Вы не сможете получить необходимый для восстановления Вашей работоспособности опыт в полном объеме. «Что за странная прихоть, Рауль?», – бывший фурнитур все еще старался переубедить Блонди.
– И, тем не менее, это будешь именно ты. Мне так удобно, я так решил. – в зеленых глазах читалось плохо скрываемое раздражение. «Он меня не хочет?»
– Тогда для чистоты эксперимента я должен буду вести себя с Вами, как монгрел, господин Первый Консул. «Так, как все было бы, если бы все было по настоящему», – грудь Катце сжала щемящая боль. Когда он чувствовал такое? Это была боль Ясона, увидевшего Рики на аукционе петов после годичной разлуки.
– И как же они себя ведут, Катце? – задумчивый, оценивающий взгляд, чуть склоненная набок голова. Первый Консул сказал все самое сложное для себя и теперь полуразвалился на диване в расслабленной позе.
– Они не освещают место своей встречи, как на пет-шоу, – Катце выключил свет, теперь только свет двух лун Амои лился из огромных окон апартаментов, окрашивая волосы Блонди в серебристый цвет. – Они любят слушать в это время красивую музыку, – зазвучала нежная мелодия. – Они называют друг друга по имени, Рауль, – котрабандист сел на диван и склонился над замершим в ожидании чего-то Блонди.
«Рауль? Может быть, все остановить? Возможно, я напрасно затеял все это? Ведь Ясон тоже говорил, что хочет просто развлечься. Что, если Z107M не поддастся дрессировке, он сделает из него секс-куклу и продаст в бордель», – сердце золотоволосого представителя элиты застучало быстро-быстро. «Я же ученый! А все лучшие ученые Старой Терры ставили эксперименты в первую очередь на себе! Я должен разобраться во всем этом. Хотя бы в память о Ясоне. Тогда я, возможно, смогу принять то, что с ним произошло. Я не могу ни о чем думать, я не могу работать, не могу ни на чем сосредоточиться. Я становлюсь неэффективен», – Рауль подавил в себе страх, источником которого была его человеческая составляющая.
«Мой первый в жизни настоящий поцелуй. С Блонди Раулем Амом. В качестве подопытной крысы. Только вот неизвестно, кто чья крыса в данном случае», – Катце сел на диван рядом с откинувшимся на подушки, неподвижно лежащим существом, запустил пальцы в золотистые, оказавшимися шелковистыми на ощупь волосы. «Как давно я мечтал об этом», – так, по-моему, сказал после годичной разлуки с Рики Ясон? «Как просто спрятать свои чувства за чужими», – Катце закрыл глаза, вспоминая ощущения того, кого бы рад был назвать своим другом, когда тот целовал своего любимого в «Апатии». Нежность, грусть и непреодолимое желание. Очертить, едва касаясь, подушечками пальцев контур лица от скулы к подбородку. Положить ладонь на шею в районе затылка, опереться на локоть свободной руки, нависнуть сверху. Красивое, желанное лицо все ближе и ближе. Целовать веки, подрагивающие ресницы, переносицу, губы, теплые, мягкие, сперва сухие и закрытые, а затем податливые и влажные, пропускающие между собой настырный и вездесущий язык. Терзать и покусывать этот отдавшийся на милость победителя жадный до ласк рот. Прочертить языком линию в ложбинке на шее, переходящей в плечо. Едва касаясь, опаляя жаром дыхания, целовать нежную кожу на груди, легонько прикусывая соски, а затем спускаться все ниже и ниже, нежно проводя пальцами по ребрам, вдыхая запах идеальной, словно лепесток розы на ощупь, кожи. Исследовать каждый миллиметр этого мускулистого, вздрагивающего от каждого прикосновения стройного тела, от пупка, вдоль дорожки волос, все ниже и ниже, нежно провести подушечками пальцев по аккуратным «поджавшимся» яичкам, поместить их в ладони, чуть-чуть сжать, услышать вырвавшийся из груди стон. Провести кончиком языка вдоль ствола красивого идеально ровного члена, от основания к головке. Отодвинуть крайнюю плоть, обхватить губами, лизнуть уздечку. Втянуть головку в рот, выпустить, обвести языком, снова втянуть, но уже сильнее и глубже. Расслабить глотку, широко раскрыть рот, напрячь губы и впустить этот прекрасный желанный член в себя до самого основания, почувствовать вцепившиеся в волосы пальцы на своем затылке, подталкивающие твою голову в такт твоим собственным движениям. Продолжая ласкать член рукой, выпустить его изо рта, расположиться между раскинутых в стороны ног, проникнуть языком в расслабленную, готовую к вторжению дырочку, смазывая ее слюной изнутри и снаружи. А когда колечко сфинктера абсолютно расслабится, погрузить в нее сначала один палец, а потом два, нащупав чувствительную точку, массировать ее в такт движению своих губ, которые вновь ласкают твердый, набухший до предела от прилившей крови член, слушать твои стоны в предвкушении развязки…
«Что я делаю?! Все должно быть наоборот! Меня сейчас отымеет монгрел, кастрат! Мебель!» – Рауль в секунду просветления понял, что в своих исследованиях зашел дальше, чем хотел бы, и сумел взять себя в руки. – Прекрати это! Прекрати это, немедленно! – он резко рванул Катце за волосы вверх и сел на диване.

«Прекрати это, прекрати это, немедленно!» – жесткие пальцы сжали волосы на затылке, рванув их наверх, заставив выпустить член изо рта и прекратить ласки. Сказка кончилась. Гений Амои вернулся к реальности, вспомнив, кто он, с кем он, где и зачем. «Прощай, моя золотоволосая зеленоглазая мечта, мой несуществующий человек». – Катце окончательно очнулся от грез. Переход был слишком резким, слишком жестоким, это было так больно, почти невыносимо. «Что же, господин Рауль Ам, за это ты тоже ответишь, и гораздо быстрее, чем предполагаешь. Ты будешь валяться на полу, корчиться от боли и вылизывать мне пальцы на ногах». – Извините, господин Первый Консул, я забылся, хотел выполнить Ваше поручение как можно лучше, – голос бывшего фурнитура звучал ровно, спокойно. Слишком спокойно. Когда контрабандисты слышали такой голос Катце, им становилось по-настоящему страшно, потому что за этим не могло последовать ничего, кроме расправы. Но Рауль Ам не разбирался в подобных нюансах.
– Сними одежду и ложись на живот, – Блонди к своему ужасу обнаружил, что раздет пока только он один. Рауль был возбужден до крайности, ему требовалась разрядка. «Не онанировать же перед этой мебелью», – Первый Консул был в ярости, что позволил себе потерять контроль над ситуацией.
«Решил таки довести дело до конца?» – Катце сделал то, что ему приказали. Это было больно, но терпимо, скучно и быстро закончилось. Рауль молчал, Катце тоже.
– Это не стоит того, чтобы рисковать своей карьерой, – Блонди словно хотел что-то объяснить сам себе.
«Как благородно. Получить удовольствие и тут же оскорбить. Согласен, не стоит. Это вообще ничего не стоит, Рауль. И за это ты тоже ответишь». – Серый Кардинал все еще лежал на диване.
– Мне следовало четче обозначить условия эксперимента, – Раулю стало неловко, что он вспылил. Ведь Катце действительно действовал в рамках достигнутой договоренности. – Как это было? – задал он неожиданный для себя вопрос.
«Примитивно, грубо и бездарно». – Не знаю, господин Ам, мне не с чем сравнить.
Рауль понял, что его почему-то раздражает это равнодушие. «А чего я хотел?» – Блонди понимал, что в чем-то ошибся, но не мог определить, в чем именно.
– У господина Первого Консула больше не будет ко мне поручений на сегодня? – фраза прозвучала двусмысленно.
– Нет, спасибо, можешь идти, – Рауля не оставляло ощущение, что произошло что-то, чего он никогда не сможет ни исправить, ни изменить.
– Катце, – он почему-то отвернулся, когда тот, с кем он получил такой «человеческий» сексуальный опыт, одевался, – а что монгрелы говорят друг другу после такого?
«После такого бьют морду, Рауль». – До свидания, господин Ам. Они говорят «до свидания».
– И все?
– Возможно, еще что-то, но у меня нет опыта подобных отношений. «Сделать всего один шаг и поцеловать эти алые, красиво изогнутые губы» – Катце решил, что в следующий раз, когда прикоснется к этому манящему рту, они будут разбиты в кровь.
– Ты хочешь сказать, что сегодня у тебя это было первый раз? – Рауль почему-то почувствовал себя растерянно. «Он сделал мне приятно, а я повел себя грубо. Это невежливо и нелогично», – высокомерие Блонди не позволило ему извиниться.
«Не стоило тебе кончать в меня, Рауль. Не стоило оставлять во мне свою сперму». – В обязанности фурнитура не входят занятия сексом, господин Ам. Ответ был уклончивым, ни да, ни нет.
– До свидания, Катце.
– До свидания, господин Первый Консул.
Серый Кардинал знал, свидеться с Раулем ему придется теперь очень не скоро. В порту его ждал шаттл, держащий курс на планету Лагуна, где все еще находился потихонечку осознающий, что произошло с ним и его друзьями, Гай. С собой Серый Кардинал черного рынка Амои взял лишь бывшего фурнитура Ясона и его зеленоволосую подружку, а еще несколько дисков с записанным на них сознанием первоклассных специалистов Гардиан. У Катце уже были договоренности с Федералами о продаже ему нескольких приговоренных к смертной казни за различные тяжкие преступления уголовников. Из них-то гений Амои и собирался сделать высококвалифицированных генетиков и нейрофизиологов. Тело – это лишь контейнер. Примерно так он к этому и относился. Катце хотел создать планету с лучшим обществом, чем то, что превратило его в то, во что превратило. Хотел создать себе новое тело. Хотел воскресить Ясона и Рики, чтобы иметь возможность наслаждаться их великой любовью, такой, которая случается раз в тысячу лет. Хотел уничтожить Юпитер и растоптать достоинство Рауля Ама, довести его до состояния пета. Теперь Катце знал, что все это у него получится. В небе Амои ярко сияли две луны, освещая Эос, Мидас и Керес. Серый Кардинал нажал на кнопку старта. Он знал, что не вернется сюда больше, никогда.

Два дня спустя.
«Катце не отвечает уже второй день подряд. Странно это. Ему стыдно из-за того, что произошло? Надо все же перед ним извиниться и в следующий раз более точно оговаривать условия эксперимента» – Первый Консул Амои знал, что для получения достоверных результатов опыт в идентичных условиях надо ставить как минимум трижды. После этого уже можно делать какие-то выводы. И вот, Катце исчез. Он велел своему помощнику разыскать его.
«…звездолет взорвался в системе Веги, выживших не осталось…» – Рауль не слышал, что ему докладывали дальше. «Погиб, Катце погиб? Но почему?» – странное чувство шевельнулось в груди, не сожаление, не раскаяние, другое… «Все, кто знал Ясона близко, все погибли. Может быть, так решила Юпитер?!» – в голову закралась крамольная мысль. «Почему так грустно?» – господин Ам не понимал, что с ним происходит, всего-то какой-то контрабандист и бывший фурнитур погиб. Рауль невольно прикоснулся подушечками пальцев к губам. «Он был умным человеком, он хорошо играл в шахматы... Иногда, чтобы сделать выводы, достаточно одного раза. Главное – не сделать их слишком поздно» – Блонди, Первый Консул Амои смотрел на звездное небо и знал, что никогда больше не сможет обрести покой и душевную гармонию. Никогда.

Неделю спустя.
– Господин Президент, к Вам министр обороны со срочным докладом, – разговор происходил на Наре, планете-мегаполисе, являющейся столицей Объединенной Федерации Планет.
– Господин Президент, – министр был немногословен. – Вам известно что стратегически важная планета А4736 в созвездии Вега сменила владельца? Неделю назад было зарегистрировано ее новое название «Бизон».
– Да, последние две недели все про это только и говорят. Хотя никто никогда не видел ее нового хозяина.
– Его зовут Гай Рита. Он связался с представителями Федерации, Господин Президент. Он не хочет, как предыдущий владелец, чтобы она была в изоляции. Изъявил желание создать на ней колонию поселенцев, но, правда, с весьма жесткими ограничениями по составу прибывающих, будет развивать медицину и туризм, и еще – Министр обороны приготовился сказать главную новость – за весьма разумную плату он предложил разместить на «Бизон» военную базу Федерации. Он отдает для этой цели целый материк.

 Отправлено: 17.06.08 10:15. Заголовок: Прозрение Гая или Ка..

Прозрение Гая, или Катце открывает карты.

– Гай, как ты познакомился с Рики? – Катце знал ответ на этот вопрос, но ему хотелось выслушать и другую сторону. Федерация щедро оплатила долгосрочную аренду стратегически важного военного плацдарма. Он и новоявленный миллиардер Гай Рита сидели возле бассейна в бывшем доме старика Кочо. Отсюда открывался прекрасный вид на океанский залив. Вечерело, солнце садилось, окрашивая перламутровый песок и абсолютно неподвижную воду во все оттенки рыжего, алого, розового и фиолетового цветов. На более темной стороне неба уже загорались первые звезды и появились две из трех серебристо-желтых лун. Ни ветерка, ни звука, лишь было слышно шуршание накатывающегося на пустынный берег прибоя. Аромат дикорастущих хризантем и орхидей, наверно, слишком резкий, но от этого не менее прекрасный, разливался в неподвижном теплом ласкающем кожу воздухе. Настоящий рай, сказочный уголок в космосе, доставшийся волей случая тому, кого на его родной планете не называли иначе, как беспородным ублюдком.
– Мы росли вместе в интернате. Он был младше меня на два года. Ты ведь знаешь, какие там нравы, Катце?
«Да, имею некоторое представление» – Первый Консул планеты Бизон кивнул головой. И он и Гай, несмотря на великолепную погоду, были одеты в махровые халаты с длинным рукавом, каждый из них прятал свое увечье.
– Рики – он был маленьким, хрупким, ниже всех нас ростом, даже ниже своих ровесников и таким симпатичным, – на губах Гая появилась улыбка, – а мы – я, Люк, Сид и Норрис – всегда держались друг друга. Были чем-то вроде банды с самого начала. Вот я и взял Рики под свою защиту. Чтобы его никто не трогал, – лицо угрюмого в последнее время «бизона» начало светлеть.
«И ты «тронул» его сам», – Катце молча слушал собеседника, однако он наклонился немного вперед, своей позой и сосредоточенным выражением лица давая понять, что ему интересно и он хочет слышать продолжение.
- Знаешь, как это ни удивительно, но он практически сразу начал нами верховодить, Рики вечно что-то придумывал. Как-то раз он спросил меня, смог бы я, будучи голодным, доесть за кем-нибудь бутерброд. Я ответил, что, наверно, да. А он мне ответил, что никогда бы так не сделал, что он бы пошел бы кого-нибудь ограбил и купил бы себе то, чем еще никто не пользовался. Он был гордым, мой Рики. Знаешь, Катце, когда нас с ребятами вышвырнули в Керес, а он все еще оставался в интернате, я безумно скучал по нему. А когда его выпустили, я ему так обрадовался, в общем, тогда все и случилось.
«Значит, вот как все произошло? А до этого ты его и пальцем не тронул? Благородный Гай», – Катце посмотрел на того, чьи интересы с недавнего времени представлял перед Федерацией, с искреннем уважением.
– Мы с ним были вместе четыре года. Четыре прекрасных, замечательных года, знаешь, мне иногда кажется, что я готов отдать все это, – парень показал на окружающий их прекрасный пейзаж, – чтобы вернуть то время. – Он любил меня, мы были так счастливы, пока этот Блонди не «запал» на него и не отнял его у меня.
– Этого Блонди зовут Ясоном, Гай. И если уж на то пошло, то это Рики запал на него первый, – Серый Кардинал решил, что Гай готов к тому, чтобы узнать правду. – Мне неприятно тебе это говорить, но это была любовь с первого взгляда.
– Зачем ты так? Ты хочешь очернить его память? Слишком больно слушать такое… – лицо шатена стало жестким.
– Потому что ты не достоин того, чтобы я тебе врал. Ясон схватил Рики за руку, когда тот хотел украсть у туриста в Мидасе кошелек, и твой друг, вместо того, чтобы убежать, предложил себя Блонди, причем весьма навязчиво.
– Это неправда, – Гай приподнялся в кресле, сделав движение, будто хотел опереться о его подлокотник несуществующей рукой.
– Рики принял решение расстаться с тобой примерно через неделю после того, как впервые занялся сексом с Ясоном, он сам нашел Ясона в толпе и, последовав за ним, попал в секретную лабораторию Гардиан, где увидел предназначенного для продажи пета-мутанта. Блонди, которого ты так ненавидишь, фактически спас Рики, спрятав его в своей квартире. За то же самое Кири промыли мозги, сделав из него секс-куклу, а его любовника Манона Саула спасло только то, что я помог признать его сумашедшим, – Катце, естественно, не стал рассказывать о своей полной роли в этой истории. – Ясон говорил, что он его дрессирует. А что он мог еще сказать? Что решил перевоспитать монгрела, отучить его ругаться матом и есть руками? Да его бы в тот же день отправили на нейрокоррекцию! Он был вынужден надеть на него кольцо пета, только так он мог держать его в Эосе. Ты знаешь, что, занимаясь любовью с Рики, Ясон нарушил все писаные и неписаные плавила Танагуры и рисковал каждый день, что его лучший друг Рауль промоет ему мозги? – Катце выгораживал своего бывшего патрона, как только мог. – Знаешь, Гай, что я тебе буду рассказывать? Я хочу, чтобы ты сам все посмотрел! Запись воспоминаний Рики и Ясона об их последней совместно проведенной ночи, пойдем в мой кабинет, – Катце и Гай делили на двоих дом почившего в бозе уранового миллиардера. Жилище же его сына, столь бездумно продувшего в карты семейное гнездо, облюбовали Люк, Сид и Норрис, притащившие на Бизон своих подружек. Секс с женщинами – удовольствие, не доступное в Кересе, им очень понравился, и ребята искренне радовались жизни.
– Запись чего? – Гай непонимающе уставился на Катце.
– Я боялся, что Ясона пошлют на нейрокоррекцию, и записывал его сознание, и опасался, что Рики захотят убить, и поэтому тоже записывал его сознание. Я тебе потом все объясню, – Первый Консул планеты Бизон надел на голову Гая нейрошлем, – это компиляция их воспоминаний, после просмотра ты будешь знать, что чувствовали они оба по отношению друг к другу за несколько часов до того, как ты похитил Рики, – компьютерный гений дал последние объяснения и запустил программу.

«С*ка е*аная!» – Рики трясло, у него было темно в глазах, кулаки непроизвольно сжались так, что ногти впились в кожу на ладонях. Так или иначе, Гай, Люк, Сид и Норрис были единственными близкими ему людьми. Он знал их с девяти лет, они уважали его, бл*дь. Теперь они все про него знают, что он домашняя ручная зверушка, Гай его теперь презирает. Как бы то ни было, Гай – это единственный человек, мнение которого для него что-то значит. Молодой человек с ненавистью посмотрел на появившегося в дверях Ясона. «Доволен, с*ка патлатая. Унизил меня перед друзьями, заставил языком на их глазах вылизывать свои сапоги. А я-то – идиот – думал, что между нами хоть что-то изменилось»,– в это мгновение Рики ненавидел своего любовника всем сердцем.
«Интересно, откуда этот Гай узнал, где живет Рики? Они, что общались втайне от меня все это время?!» – ревность заволокла разум Ясона, словно черное облако. Он встретился глазами с полным ненависти взглядом своего любовника и опустил ресницы вниз, глядя на кончики своих сапог. На блестящей коже все еще виднелся влажный след от языка Рики. «Он лизал сапоги по моему приказу. Почему? Боялся расправы? Или испугался того, что я могу нанести вред его любимому Гаю?!» – мысль о счастливом сопернике вызвала в глубине груди Ясона явно ощутимое болезненное чувство. Однако рассуждения, как обычно, заставили его успокоиться. Перед мысленным взором Первого Консула пробежали сцены недавней встречи. Растерянное лицо Рики, его дружки, стоящие на пороге… На пороге… Ясон вспомнил, как по дороге домой – «Странно, я так уже называю «Апатию», – он позвонил Рики и предупредил, что появится с минуты на минуту. «Он их не ждал. Он ждал меня, а их он даже зайти не пригласил. Гай понятия не имел, с кем он живет. Какая же я мразь! Как я мог быть так жесток с моим маленьким Рики?» – Блонди понял, что незаслуженно подозревал любовника, а потом в голову с IQ 300 пришла мысль, что он Рики оскорбил и ничем хорошим для их отношений это закончиться не может. Ясон посмотрел на одновременно съежившуюся и ощетинившуюся фигурку, стоящую в центре комнаты. «Объяснить сейчас ничего невозможно. Он не захочет меня слушать. Надо просто что-то сделать, прямо сейчас», – с грацией бросающейся на добычу пантеры Ясон преодолел расстояние, разделяющее его с Рики, и подхватил любовника на руки. «Маленький мой, мой любимый», – ревнивец сел на краешек кровати, развернув лицо Рики к себе, склонился над ним и, не выпуская из объятий, стал целовать его щеки. Они оказались солеными на вкус.
«Какой смысл сопротивляться? Все равно он сделает со мной все, что захочет», – пытаясь скрыть текущие по его щекам слезы, Рики было отклонил лицо в сторону, но стальные пальцы, доставившие ему уже столько мучений и наслаждения, жестко взяли его за подбородок. Рики слишком хорошо представлял, что будет дальше. Ясон начнет ласкать его, и он, бывший, теперь уж точно бывший главарь банды, потеряет остатки гордости и самообладания, позволяя делать с собой что угодно. Его собственное тело предаст его, он будет стонать и извиваться, утратив контроль над собой, а Ясон будит мучить его, причиняя боль своими прикосновениями, но это заведет его, Рики, еще больше. А когда его хозяин, возбудив его до крайности, сожмет кольцо на его члене, он начнет умолять Ясона взять себя, он будет унижаться, лишь бы почувствовать губы на своем члене, лишь бы ощутить член в своей заднице, лишь бы эти длинные и жестокие пальцы сжимали и крутили его соски, лишь бы ему позволили кончить. Это будет повторяться снова и снова, всю ночь напролет, до тех пор, пока он не отключится в объятиях своего любовника, впадая от усталости в черное спасительное забытье, и, возможно, даже во сне будет ощущать толчки внутри своего тела. А утром очнется в пустой кровати и будет, словно зомби, бродить весь день, создавая какую-то видимость деятельности, в ожидании Ясона, мечтая, чтобы тот пришел пораньше и делал это с ним опять, снова и снова. Это было как наркотик, какая-то нездоровая привязанность, от которой избавиться не было никакой возможности. «Сегодня я лизал его сапоги при своих друзьях, интересно, что я смогу сделать завтра, если он от меня этого потребует?» Рики понимал, что в своем падении, начавшемся четыре года назад, когда Ясон впервые прикоснулся к нему, теперь достиг самого дна. Он, пусть бывший, но все же главарь банды, человек, для которого не было большей ценности, чем свобода и честь, докатился до того, что превратился в самого настоящего пета, самым страшным наказанием для которого является утрата к нему интереса Хозяина. «Сейчас мне двадцать лет, почти двадцать один. А что будет, когда мне исполнится двадцать пять, а тридцать? Когда я ему надоем? Перепоручит заботам Катце или, прочистив мозги, продаст в бордель?» – Рики вдруг понял, что им овладело какое-то странное оцепенение, равнодушие. Ясон целовал его, гладил по волосам, что-то нежно шептал, а ему было все равно, как будто он наблюдал за происходящим со стороны. Неожиданно молодой человек почувствовал себя необыкновенно свободным. «Пусть делает с моим телом все, что хочет, раз оно мне больше не принадлежит, но мою душу он не получит», – Рики мыслями оказался где-то очень далеко, ему шестнадцать лет, он юн, весел, полон амбиций и надежд, а рядом с ним Гай, его лучший друг, самый близкий человек. Пусть ему не так уж нравилось заниматься с ним сексом, но ведь партнерство – не только это. Это общие интересы, взаимопонимание, уважение, да много еще что… Рики с удивлением понял, что апатия, овладевшая его сознанием, перекинулась на его тело. Ласки Ясона больше не возбуждали. Пропало ощущение дрожи, не хотелось прильнуть к сильной груди и растаять от удовольствия в теплых и нежных объятиях. Рики понял, что хочет оттолкнуть от себя своего любовника.
«Что-то не так», – у Ясона возникло ощущение несоответствия. Такое чувство, как будто вместо Рики в его руках находилась пустая оболочка, кукла. «Не так» было не что-то, не так было все. Первый Консул понял, что его любовник не реагирует ни на его слова, ни на ласки, ускользает от него, утекает, словно песок между пальцами. Рики был где угодно, только не в шикарном номере «Апатии». Ясон, чувствуя, как у него холодеют руки, увидел пустой,
ничего не выражающий взгляд любимого, направленный в потолок. Это было все равно, что заниматься сексом с трупом. Рики уходил все дальше и дальше, еще немного – и процесс стал бы необратимым. «Чувство, противоположное любви – это не ненависть, это лишь ее обратная сторона. Чувство, противоположное любви или ненависти – это равнодушие», – Ясон понял, что этого он точно не вынесет.
«Я его поломал, но разве я этого хотел?! Видит Юпитер, я хотел совсем не этого! Я просто добивался, чтобы этот Гай оставил его в покое! Я просто хотел показать им, что Рики мой!» – Первый Консул понял, что сейчас потеряет самое дорогое ему существо, потеряет навсегда. Надо было что-то сделать, что-то безумное, по эффективности своего воздействия сходное с электрошоком, которым заставляют биться остановившееся сердце. Ясон понял, что именно. «Гордость Блонди, карьера, одобрение Юпитер, власть, деньги. Зачем мне все это, когда у меня не будет его?» – все, что когда-то составляло смысл его жизни, Первый Консул Амои в буквальном смысле слова бросил к ногам своего любимого. Рики лежал на краю огромной кровати так, что ноги касались пола. «Интересно, какие были бы глаза у Рауля, если бы он увидел меня сейчас?» – Ясон опустился на пушистый ковер у подножья кровати, взял в руки изящную стопу Рики, все еще обутую в сандалии, и прижался губами к овивающему щиколотку кожаному ремешку.
«Что он делает?! Этого не может быть! Он свихнулся?!» – Рики был подобен человеку, который пришел в себя в реанимации после автомобильной аварии и, несмотря на боль, ощутил себя живым. Появилось состояние «здесь и сейчас», душа влетела обратно в тело вместе с чувством обиды, оскорбленного достоинства и, одновременно с этим, шока от того что сейчас делал его любовник.
– Прекрати это немедленно! – молодой человек резко сел на краю кровати.
– Почему, тебе это неприятно? – Ясон даже не подумал выпустить ступню из своих пальцев, он откинул волосы, упавшие на лоб, поднял голову и посмотрел на Рики снизу вверх кажущимися огромными из-за такого положения голубыми глазами с длинными пушистыми ресницами.
– Нет, мне нравится, – вместе с чувствами вернулась и чувствительность к ласке, от того места, к которому все еще были прижаты губы Ясона, по ноге снизу вверх пробежала сладкая дрожь. – Но ты не должен это делать! Ты же… – молодой человек не знал, как выразить свою мысль, – ты же Блонди!
– Нет ничего плохого в том, чтобы вылизать туфли того, кого любишь, – Ясон перекатился на живот и лег на ковер, между все еще касавшихся пола ног Рики. – Хотя мне больше нравится целовать не кожу твоих сандалий, – Первый Консул стащил с любовника обувь, сначала с правой, а потом с левой ноги, – а ласкать твою кожу, – опершись на локти, Ясон снова взял ступню в свои ладони и начал массировать любовнику внутренний свод стопы, разминая «подушечки» у основания пальцев. «Ну как, доволен, мой маленький Рики? Взамен своих Бизонов ты получил пустячок, такого скромного ручного Блонди», – Ясон прижался щекой к высокому подъему ступни любимого. Каким-то малюсеньким, еще не погасшим кусочком рассудка Первый Консул понимал, что то, что он сейчас делает, просто чудовищно, неслыханно, недостойно. Но самое жуткое было в том, что ему, Ясону это нравилось. Блонди, валяющийся в ногах у монгрела, целующий его пятки. Узнай про это хоть кто–нибудь, нейрокоррекции не избежать. «Но я ведь никому не собираюсь про это рассказывать», – Первый Консул, взглянув на млеющего от удовольствия Рики, втянул средний палец его левой ноги себе в рот и несильно прикусил ногтевую пластинку. Услышав тихий стон любовника, он сжал зубы немного больше. «Тебя ведь возбуждает, когда я причиняю тебе боль, Рики? Это ведь твой секрет?»
Это было прекрасно, божественно, непередаваемо, просто волшебно, – Рики, прикрыв глаза, откинулся на кровати, отдаваясь во власть охватывающего его наслаждения. Ясон любил ласкать его разными способами, но никогда молодой человек не испытывал ничего подобного. Волны удовольствия вместе со струящейся по жилам кровью, которая бежала все быстрее и быстрее, поднимались от ступней ног вверх, заставляя мурашки выступать на коже, а тело дрожать. – М-м-м, – Рики не смог подавить стон, когда Ясон прикусил палец на его ноге. – М-м-м-а-а, – стон вырвался еще раз, когда любовник сжал зубы сильнее. «Я чертов извращенец, мне же нравится, когда он меня мучает», – молодому человеку стало стыдно, от смущения и возбуждения у него заалели щеки. Ясон сосал его пальцы, словно конфеты, как будто сладкие леденцы, затем начал целовать высокий красивый свод стопы, щиколотки. Поднявшись, сев между ног любимого, он ласкал его ноги, причиняя то наслаждение, то неожиданную боль, целуя и кусая попеременно, щекоча рассыпавшимися шелковистыми волосами нежную кожу на внутреннем сгибе коленей и выше, между бедер, постепенно приближаясь к окаменевшему, налившемуся кровью члену. – Ты безумец, Ясон, – задыхающийся от невыносимого удовольствия Рики не понял, что прошептал это вслух.
– Я сошел с ума от любви к тебе, малыш, – Ясон встал на колени и, раздвинув ноги любовника как можно шире, прижал их к краю кровати, лишая Рики возможности отстраниться, а затем, дрожа от возбуждения так, что скулы свело судорогой, опустил голову вниз и втянул столь обожаемый им член себе в рот.
Влажные, плотно облегающие губы, скользящие по члену, неминуемо приближали Рики к оргазму, еще пара движений – и…кольцо сжало его член, пережимая семенной канал и не давая кончить.
– Не сейчас мой маленький Рики, не сейчас, еще рано, – такой знакомый, одновременно ненавистный и любимый шепот. Молодой человек сжал пальцы рук, вцепившись в волосы мучающего его любовника, и закусил нижнюю губу, стараясь подавить стон. – Я привяжу твои руки к кровати? – это не вопрос, это утверждение. «Делай со мной, что хочешь. Я весь твой, со всеми потрохами, если есть желание, можешь меня убить, только не останавливайся» – приподняв ягодицы, Рики выгнулся дугой навстречу своему любовнику –…Я тебя хочу… Сделай это со мной …Трахни меня! – Он сделал движение навстречу влажным, проникающим в его дырочку пальцам.
«Какой же ты красивый, Рики», – припухшие искусанные алые губы приоткрыты, тени от подрагивающих опущенных ресниц порхают на пылающих, горящих румянцем скулах и щеках, словно крылья бабочки, расфокусированный взгляд карих глаз, выгнувшаяся назад шея, голова, мечущаяся из стороны в сторону по шелковой простыне, прилипшая ко лбу челка, капелька пота, стекающая по виску. Ясон любовался потерявшим над собой контроль любовником. Лицо, искаженное от боли, наслаждения и нестерпимого желания. Блонди надел на запястья Рики стальные браслеты и закрепил его руки над головой с помощью шнура, прикрепленного к изголовью кровати. Достаточно длинного и гибкого, чтобы иметь возможность перевернуть любовника на живот, но недостаточно длинного для того, чтобы Рики мог дотронуться до себя. «Пусть ты любишь своего Гая, но сейчас ты мой, только мой, и я сделаю с тобой все, что захочу», – Ясон надавил подушечкой пальца, делая им круговое движение, на простату своего любовника и одновременно с этим сжал кольцо на члене еще сильнее. А потом, наслаждаясь смесью непереносимой муки и столь же непереносимого наслаждения, исказивших лицо Рики, слушая стоны, вырывающиеся из вздымающейся груди любовника, начал повторять эту сладкую пытку снова и снова.
– А-а-а! Нет, не надо, прекрати, пожалуйста… Перестань! Я больше не могу! Ясо-о-он! Не-е-ет, – Рики, метавшийся по кровати настолько, насколько позволяли его путы, не обдирая кожу на запястьях только потому, что края пазов, в которые были вставлены его руки, были закруглены и изнутри обиты нежным бордовым бархатом, стонал не переставая. Сердце билось так, словно хотело вырваться из груди, перед глазами расплывались красные круги. В тот момент, когда молодому человеку показалось, что еще секунда – и он упадет в обморок, давление у основания его члена исчезло, а внутрь, не встречая никакого сопротивления, преодолев полностью расслабленный сфинктер, раздвигая уже готовые к вторжению мышцы, не причиняя боли, а даря одно лишь наслаждение, стал входить большой, ровный и столь желанный член.
«Какой же ты горячий, узкий и эластичный, малыш. С тобой всегда словно в первый раз», – медленно и аккуратно, давая Рики возможность привыкнуть к чему-то постороннему в теле, Ясон, подложив под бедра любовника подушку и закинув его ноги себе на плечи, поддерживая их в районе коленей, погрузил в него член до самого основания. «Как же хорошо», – светловолосый мужчина на секунду замер, а потом начал двигаться, сначала медленно и осторожно, а потом все быстрее и быстрее, увеличивая скорость и амплитуду, не заботясь о том, чтобы его партнеру не было больно, потому что знал – больно уже не будет. А Рики, его драчливый, грубоватый Рики вел себя в постели словно страстная, темпераментная, жадная до чувственных наслаждений женщина. Выгибаясь навстречу, приподнимая бедра, насаживаясь на член, когда тот и так входил в него до самого основания. «Маленький мой», – Ясон высвободил одну свою руку и начал в такт своим движениям ласкать столь любимый им член. Рики стонал, но теперь он уже умолял не прекратить, а продолжать, не останавливаться, эти крики сводили с ума. Долго такое продолжаться не могло. – Я… Я сейчас кончу! – прошептал Рики, словно выдохнул, и через секунду, с неподражаемым выражением на лице, содрогаясь всем телом, излился в руку своего любовника. – Мой мальчик, я люблю тебя! – сделав еще пару мощных толчков, чувствуя, как сжимаются вокруг члена тугие мышцы, Ясон с протяжным стоном кончил и упал на грудь своего темноволосого любовника, уткнувшись носом в его шею.
– «Ясон, я люблю тебя…» – Я сейчас кончу! – находящийся на грани Рики успел вовремя прикусить себе язык. А через мгновение мир разлетелся на миллиарды цветных осколков. – Маленький мой, мой любимый, – любовник Первого Консула потихоньку приходил в себя. Его руки были свободны, а Ясон растирал и целовал его запястья, прикасаясь губами к тому месту, где под прозрачной кожей билась синеватая жилка. «Он мне ноги целовал», – впервые за долгое время Рики подумал, что вся та чепуха, которую обычно Ясон шептал ему в постели, может быть правдой. На молодого человека сошло какое-то умиротворение, он был абсолютно расслаблен, не было ни сил, ни желания шевельнуть ни ногой, ни рукой.
– Ясон?
– Да, солнышко.
– А когда ты сказал, чтобы я учился, а то навсегда останусь просто любимчиком на особом положении, ты что имел в виду? – Рики положил голову на грудь своему любовнику, наслаждаясь ощущением того, как нежные пальцы перебирают его волосы.
– Когда-нибудь ты станешь гражданином, мне хотелось бы, чтобы ты умел делать что-то полезное, достойное тебя, – Ясон приподнялся на локте, ласково глядя на своего «пета».
– А то, что мы сейчас делаем, это недостойно? – в голосе Рики появились язвительные нотки.
– Извини, я неправильно выразился, – Ясон понял, что сказал глупость.
– Значит, ты снимешь с меня это жуткое кольцо? – в голосе молодого человека появилась надежда.
«Все еще мечтаешь избавиться от меня и побежать к своему любимому Гаю? Не выйдет», – Первый Консул уже жалел, что так быстро позволил своему любовнику кончить. «По крайней мере, сминая простыни, ты не думаешь о своем бывшем партнере». – Нет такого закона, который запрещал бы гражданину быть петом. Чем оно тебе так мешает? – Взгляд Ясона стал тяжелым. Появилось сильное желание напоить Рики афродизиаком и снова начать сжимать пет-ринг, которое Первый Консул, вспомнив, как началось их сегодняшнее занятие сексом, в себе подавил.
– Оно меня бесит! Это же унизительно, неужели ты этого не понимаешь?!
«Я боюсь, что ты уйдешь от меня, поэтому-то я его с тебя и не снимаю». – Малыш, понимаешь в чем дело, – Ясон начал свои объяснения, – Я Первый Консул Амои, от моих решений зависят жизни и благополучие миллионов людей. И я имел неосторожность показать всем, насколько ты мне дорог. И тем самым подставил тебя под удар. Если мне захотят причинить вред, то целиться будут в первую очередь в тебя. Пока ты формально являешься моим петом, тебя, скорее всего, никто не тронет, поскольку на Амои и в Федерации вряд ли кто-то захочет посягнуть на собственность Первого Консула. Это вопрос твоей безопасности, Рики. Благодаря датчику я могу знать, где ты находишься. Это не потому, что я тебе не доверяю, а потому, что если тебя похитят, к примеру, чтобы меня шантажировать и заставить принять решение, которое противоречило бы интересам Танагуры, я мог бы определить, где ты находишься, – то, что говорил Ясон Рики, не было неправдой, но полной правдой тоже не было, основную причину Блонди так и не назвал. – А если я сниму с тебя кольцо, пока ты не гражданин, тебя смогут убить, похитить, да совершить с тобой что угодно, только ради того, чтобы во время важных переговоров у меня испортилось настроение. Тогда я никак не смогу тебя защитить! – Блонди понял, что то, что он говорит, не такая уж фантазия и отговорка, и разволновался.
– Ну, раз дело обстоит таким образом... – Рики недоверчиво смотрел на Ясона.
– Знаешь, малыш, я не должен тебе это говорить. – «Но почему я должен один нести ответственность? Пусть узнает, как все обстоит на самом деле». – Тебе же известно, что элита, особенно высшая, никогда не занимается сексом так, как это делают люди? – Ясон оперся на руки и навис над лежащим на спине любовником, глядя ему прямо в глаза. –Юпитер возражает против этого, считая, что тогда мы работаем недостаточно эффективно. То, что я делаю с тобой, в глазах общества еще хуже того, что я сегодня заставил делать тебя при твоей банде, – увидев, как Рики отвел глаза в сторону, а на шее дернулся кадык, Блонди поспешно добавил, – это больше не повториться, никогда, клянусь тебе.
– А больше и не надо, одного раза было вполне достаточно, – на бывшего Бизона нахлынули воспоминания о недавнем унижении. – Ты всех у меня отнял, Ясон, – с горечью в голосе произнес молодой человек, – так или иначе, с девяти лет они были моей единственной семьей, а теперь у меня никого не осталось.
«А у меня никого не осталось, кроме тебя. Все мое окружение и мой друг Рауль, все знают, какие отношения нас связывают. А от своих друзей ты все скрывал. Я наплевал на весь мир ради тебя, а ты стыдился того, что между нами происходит. И сегодня я это исправил. Может быть, слишком жестко, но по другому я не мог.» – У тебя есть я, – Блонди убрал волосы с лица Рики и поцеловал его в лоб.
«Надолго ли? Люди стареют гораздо быстрее элиты. Пройдет лет десять и, в лучшем случае, мы будет пересекаться у Катце, и ты не будешь понимать, что когда-то во мне находил, а в худшем – ты просто избавишься от меня», – ответом Ясону был грустный взгляд. – Значит, из-за того, что ты связался со мной, ты теряешь авторитет в глазах элиты, точно так же, как я потерял авторитет в глазах своей банды?
– Дело даже не в этом. Знаешь, если я сниму с тебя кольцо и отменю твою регистрацию, но буду продолжаться встречаться с тобой, то меня отправят на нейрокоррекцию и так промоют мозги, что я забуду о твоем существовании, а тебя скорее всего убьют, чтобы исключить вероятность того, что я когда-нибудь встречу тебя вновь. – «Что ты на это скажешь, Рики?»
– Ты никакой не первый, ты просто шестерка, – вывод предмета обожания Ясона оказался неожиданным. – В моей банде, когда я там был главным, никто не смел мне перечить и говорить, что делать, а что нет. Конечно, мы обсуждали разные вопросы, но последнее слово было всегда за мной. Слушай! А может быть, эта Юпитер сама хочет с тобой переспать, не может, ревнует и бесится?
«Странный вечер раскладывания все по полочкам», – Ясон подумал, что в отношении его создательницы к своим детям, и особенно к нему, есть что-то инцестуальное. «По Фрейду у гиперопекающих матерей, находящихся со своими детьми в психологическом инцесте, вырастают сыновья-гомосексуалисты. Ну просто прямо как я»,– предположение Рики не казалось таким уж нелепым. А еще Ясон подумал, что никогда не рассматривал свой статус с такой точки зрения. «Шестерка», – он посмотрел на своего любовника, который наблюдал за реакцией Блонди, опасаясь, что сболтнул лишнее. Но, казалось, Ясон не разозлился.
– Юпитер всего лишь компьютерная программа, она не может никого хотеть.
– Не может и другим не разрешает? А если она программа, то почему ее нельзя отключить? Катце, когда ему надоедают его программы, просто выключает их – и все, или меняет на новые.
Теперь ответом Рики была тишина.
– А почему ты надел кольцо мне на член? – Рики вернулся к волнующей его теме. – «Раз не хочет говорить про эту долбаную Юпитер, может, он хоть это мне объяснит?»
– А потому, что меня это возбуждает. И тебя, кстати, тоже, Рики. Ты же мазохист, я это еще при нашей первой встрече понял, – ответ Ясона был честным и прямолинейным.
– Кто? – молодой человек почувствовал, как его щеки заливает краска.
– Мазохист – это человек, который возбуждается когда ему делают больно, малыш. Ты именно такой, ведь тебя заводят такие вещи, не правда ли? – Ясон неожиданно резко и сильно сжал сосок юноши пальцами. – «Зачем отрицать очевидное?»
«Он с самого начала все знал?!» – Рики стало так стыдно от того, что его секрет раскрыт, он повернулся на живот и вжал пылающее от смущения лицо в подушку.
– Ну что ты, прямо как маленький, – он услышал у уха ласковый голос. – Ребенок, в самом деле.
– Мне нужно помыться, – чувствуя, как у него из попы вытекает сперма, боясь испачкать простыни, Рики выскользнул из-под руки Ясона и бросился в ванну. Находясь там, он ждал, что его любовник, как обычно, войдет и, заставив опереться о край бассейна, возьмет его стоя, сзади. Но ничего подобного не произошло. Когда молодой человек вернулся в комнату, Ясон лежал в той же позе, что он его оставил.
– Малыш, иди сюда. Ты знаешь, когда ты спишь, ты всегда кладешь мне голову на грудь и обнимаешь меня за шею руками.
– Ничего от тебя не утаишь, – пробормотал юноша, залезая по одеяло и стараясь из-за вновь охватившего его смущения не смотреть Ясону в глаза. Он положил голову ему на грудь, уткнувшись носом в рассыпавшиеся длинные волосы, и доверчиво обхватил любовника за шею. Приход Бизонов, Ясон, заставивший его в их присутствии лизать свои сапоги, Ясон, валяющийся у него в ногах и просящий прощения, пет-ринг, необходимый для того, чтобы его не убили, Юпитер, запрещающая элите заниматься сексом, грозящая нейрокоррекцией, – за один вечер навалилось столько информации, что голова шла кругом. «Надо будет завтра посоветоваться с Катце, конечно, все подробности я ему рассказывать не буду…» – в объятиях Ясона было тепло, уютно и на удивление спокойно. Рики не заметил, как заснул.
– «Ты шестерка… В моей банде последнее слово всегда было за мной…Катце, когда ему надоедают его программы, просто выключает их – и все, или меняет на новые», – слова Рики все еще стояли у Первого Консула в ушах, он нежно перебирал волосы уснувшего у него на груди любимого человека. – «Хорошо бы было поехать с тобой на какой-нибудь курорт Федерации. Туда, где слово «монгрел» применяется исключительно к незаконнорожденным детям, и то шепотом, а «пет» – к кошкам или собакам. Лежать на пляже, пить коктейли. Появляться везде открыто, мы ведь красивая пара. Где в нас будут видеть только двух любящих друг друга людей. Любящих? Я назвал его «любящим меня», а себя «человеком?» – Ясон с пугающей отчетливостью понял, что уничтожит любое существо, которое посмеет помешать развитию его отношений с Рики, будь это его лучший друг Рауль или создавшая его Юпитер. «Я ее об этом не просил, я ничего ей не должен». Первый Консул опустил глаза и с непередаваемой нежностью посмотрел на мирно спящего любовника. «Интересно, а Рауль когда-нибудь задумывался о судьбе «самок», вывозимых представителями Федерации из его Академии? Вот бы он удивился. А если Рики так бесит кольцо на его члене, что же, можно заменить его на серьгу, или нет, лучше на перстень на среднем пальце правой руки, малыши так любят его всем демонстрировать», – Ясон усмехнулся, подумав, что с дорогим кольцом на руке этот вульгарный жест в исполнении молодого парня будет выглядеть нелепо, словно хвастовство, и Рики придется избавиться от этой привычки. «Надо будет подобрать красивый камень, карата на четыре, рубин или бриллиант, а может быть, аквамарин или изумруд?» – Первому Консулу предстояло сделать нелегкий выбор. – «Можно будет спросить у Рики... Нет не пойдет, это должно стать сюрпризом для него. Будет интересно посмотреть на его физиономию. Или посоветоваться с Раулем... Тоже не годится, а то еще взбесится, когда узнает, кому предназначается этот подарок. А кольцо на член можно в любом секс-шопе купить…» – рассуждая подобным образом, строя планы на будущее, слушая размеренное дыхание Рики, Ясон не заметил, как сам уснул.

Запись закончилась. Катце снял нейрошлем с головы Гая. У парня дрожали руки, он смотрел остекленевшим взглядом будто сквозь стену.
– Катце, я хотел бы сейчас немного побыть один…
«Хочешь побыть один?» – Я уверен, это не то, что тебе сейчас нужно на самом деле, – ладони Катце легли Гаю на плечи. – «Не для того я устроил тебе этот сеанс шоковой терапии, чтобы потом оставить в одиночестве упиваться своим горем».
– Если бы я знал. Если бы Рики только сказал: «Я люблю его, Гай. Я хочу его. Он мне нужен». Я оставил бы их в покое.
Катце молчал, давая своему новому работодателю, чьей поддержкой ему было необходимо заручиться, выговорится.
– Все не так, как казалось со стороны. Рики нравилось, когда Блонди мучил его. А мне он мне говорил, что нет ничего унизительнее, чем быть петом. Что это низводит человека до уровня животного. Я просто хотел помочь Рики, я хотел его освободить, – в голосе Гая звучало отчаяние, он наклонил голову и закрыл лицо рукой. – Я смешон Катце, я просто жалок. Я был лишним, я… Мне правда необходимо остаться одному. «Мне нужен ледяной душ, и срочно»,– парню, который испытывал массу противоречивых чувств – понимание собственной неправоты, боль, удивление, разочарование, угрызения совести, ревность, возбуждение после того, что увидел, – было стыдно из-за возникшей у него в результате просмотра эрекции. Она была сильной, почти болезненной. «Мне нужен холодный душ, я не буду ничего воровать у тебя, Рики. Если я сейчас кончу, это будет то же самое, как если бы я тебя изнасиловал. Я не стану брать то, что мне не принадлежало, я не хочу надругаться над памятью о тебе».
«Однако». – Я не могу и не хочу оставлять тебя одного в таком состоянии, – Катце обошел вокруг сидящего в кресле Гая, сел перед ним на одно колено и развел полы его махрового халата в разные стороны. В свете этих действий слова, которые произносил бывший фурнитур, прозвучали двусмысленно. Катце знал, что самая сильная эмоциональная привязка субъекта происходит в результате сексуальных ощущений, испытанных на фоне сильнейшего эмоционального стресса или нервного потрясения.
– Не надо, – Гай понял, что сейчас произойдет.
– Я же говорил тебе еще в больнице, что нет ничего плохого в том, что мы будем зализывать друг другу раны. Никто не поймет тебя лучше, чем я, – мужчина отвел в сторону пытавшуюся помешать ему руку.
– Но…
– Четыре года – это лучше, чем ничего, – Катце закрыл глаза. Зеленые глаза, золотые волосы… Он взял член сидящего перед ним человека в руку и коснулся губами головки. Это был странный секс, каждый из участников которого представлял себе не того, кто был рядом с ним.
– Тебе лучше? – Катце поднял глаза на расслабившегося в кресле Гая.
– Да, спасибо тебе. Но это неправильно, мы же…
– Не любим друг друга? – закончил фразу тот, к кому он обращался. – Зато мы друг друга понимаем, как никто. Это тоже немало.
– Ты говорил, что только мы двое имеем право говорить о Рики и Ясоне? – второе имя Гай произнес с видимым усилием.
– Да…
– Знаешь, у меня нет руки, а я все еще ее чувствую, она все еще болит…
«Когда отрезают член, происходит то же самое».
– Рики нет, он умер, а я все еще люблю его. Ты не представляешь, Катце, что такое любить человека, который не отвечает тебе взаимностью.
«Представляю, ты удивился бы, насколько хорошо я себе это представляю. Рики хотя бы уважал и ценил тебя», – воспоминания о пережитом унижении нахлынули на компьютерного гения с новой силой.
– Рики не

 Отправлено: 17.06.08 10:19. Заголовок: Дана Бан. Пробужден..

Дана Бан. Пробуждение. Рики.

– Я решил вернуться к нему, Катце…
– Ты серьезно?
– Да… – перед глазами стоял образ сидящего с обрубленными ногами у выхода из Дана Бан Ясона. С отчаянием и безысходностью Рики понял значение слова «никогда». Никогда больше его любимый, да, именно любимый, не войдет в номер «Апатии», усталый, после бесконечных переговоров, не обнимет, не прижмет к себе. Никогда не прошепчет срывающимся от желания голосом, обжигая горячим дыханием, почти касаясь губами мочки уха : «Иди сюда, мой Рики, мой любимчик, только мой». Никогда не подхватит на руки, не положит на шелковые простыни, никогда… – молодому человеку хотелось завыть. Острая боль в паху, ощущение чего-то теплого и липкого, кажется, снова пошла кровь, но это уже неважно.
– Ты не сможешь вынести его, ты просто не успеешь, – казалось, Катце все понял и зачем-то полез в карман куртки.
– Я знаю, и все же, я пойду... Он рисковал жизнью ради меня. В этом столько любви, что это искупило все, – Рики увидел понимание в янтарных глазах. Он не думал о том, что умрет, и страшно не было. Он просто хотел быть рядом с тем, кого любил всем сердцем, до самого конца.
– Вот, – Катце протянул две сигареты, – это поможет вам обоим. Всегда ношу с собой, работа такая.
– Спасибо, – Рики слабо улыбнулся.
– Я пошел, – контрабандист смотрел как-то по-особому, не так, как раньше, с какой-то смесью одобрения, нежности и грусти. Кто бы мог подумать, что Серый Кардинал может так смотреть? Катце подхватил бесчувственного Гая на руки, Рики отвернулся. «Прощай друг, и прости меня, если сможешь».

«Только бы дойти. Не упасть. Только бы он был еще жив. Чтобы он узнал, что я вернулся, что я выбрал его», – каждый шаг давался мучительной болью. «Тебя ведь заводит боль, Рики, не правда ли?» – перед глазами стоял образ улыбающегося, дразнящего его Ясона. – «Да, заводит. Наверно, я такой же извращенец, как и ты», – мост под ногами вздрогнул от очередного взрыва, жаркое кровавое марево, вдалеке показалась одинокая фигурка. Шаг, еще шаг, течет кровь, ноги не слушаются. Рики закусил губу. «Мне бы дойти, мне бы только дойти. Надеюсь, еще не слишком поздно».
«Успел», – вздох облегчения, – прозревший любовник опустился возле того, что осталось от ног Ясона. «Мы и правда красивая пара, особенно сейчас». – Рики почему-то стало смешно и совсем не страшно. А затем перехватило дыхание и жутко захотелось разреветься. – «Но я не заплачу, когда в нем столько достоинства. Другой бы кричал на его месте, а он... Чертов Блонди. Как же я тебя люблю».
– Я подумал, что тебе будет скучно здесь в одиночестве, – Рики старался подавить дрожь в голосе. Длинные пушистые ресницы дрогнули. Ясон открыл глаза. Удивление, испуг, а затем… в этих глазах можно было утонуть. Стоило оказаться у последней черты, чтобы увидеть ТАКОЙ взгляд.
– Я не слишком хороший собеседник, ты мне только скажи, и я заткнусь, буду сидеть молча у твоих ног. – «Это ведь так просто на самом деле. Знаешь, почему я не делал это? Я боялся, что надоем тебе, как все те, кто был у тебя до меня. Я хотел быть особенным. Но теперь я не успею тебе наскучить. Так что теперь можно».
– Закурить не хочешь? – вспыхнул огонек зажигалки. Такой маленький среди бушующего вокруг пламени, вздох. Дым, приятный, сладковатый проник в легкие. Рики откинул голову Ясону на грудь. Боль ушла. Мягкие белые волосы щекочут шею, легко, спокойно, состояние эйфории. Объятия любимого такие нежные, сильные, успокаивающие. – «Он рядом, как же хорошо. Ничего плохого больше не случится. Хочется спать, глаза слипаются». – Тишина, темнота…

Он очнулся. «Катце подсунул мне снотворное? Нас спасли? Я в больнице? Нас спасли обоих, или только меня?» – от этой мысли молодого человека прошиб холодный пот. «Блонди живучие, если сумели вытащить с того света меня, то его и подавно», – Рики схватился за эту мысль, словно утопающий за соломинку. – «Кажется, сильно я не пострадал, руки-ноги на месте. Да и все остальное вроде тоже… Все остальное», – Рики понял, что у него снова есть член, правда, без кольца. – «Что за?..» – глаза молодого человека постепенно привыкли к темноте, тем более она не была абсолютной, через приоткрытую дверь в спальню пробивался белый лунный свет. – «Это явно не больничная койка» – размеры кровати впечатляли. Да и шелковые простыни в лечебном учреждении вряд ли предусмотрены. И это была не больничная палата и не номер в «Апатии». Он опустил ноги на пол. Мягкий ласкающий ступни пушистый ковер или шкура животного. «Бред какой-то. Ясон со своим мозгоправом накачали меня наркотиками и устроили мне проверку на лояльность?» – Рики почувствовал, как в глубине его души рождается бешенство. – «Или Ясон получил от меня все, что хотел, и продал меня?» – молодой человек явственно ощутил, как к нему прикоснулись холодные липкие лапки страха. – «Он не спас Гая, не рисковал жизнью ради меня», – ощущение горечи во рту. Рики прислонился к дверному косяку, откинув голову назад, и закрыл глаза.

Нежные пальцы, которые Рики никогда в жизни не смог бы перепутать ни с чьими другими, прикоснулись к его вискам и стали очерчивать контур лица. Но не властно, как это бывало обычно, а нежно, трепетно, словно скулы и подбородок были чем-то хрупким, что легко повредить или разбить. «Мой маленький, мой единственный, мой любимый, живой», – такой знакомый, такой желанный шепот.
«Живой? Значит, все было на самом деле?» – молодой человек поднял ресницы. В голубых смотрящих на него глазах было столько любви, нежности, беспредельного обожания и безмерной нечеловеческой вселенской грусти. – Я твой, – Рики хотелось плакать и смеяться одновременно, ноги стали ватными. Чувствуя, что у него начинается истерика, он начал сползать вниз, вдоль дверного косяка. – Я твой, твой, Ясон. Я кто угодно, если хочешь, и только твой. У тебя снова ноги есть, – молодой человек, опустившись на пол, обхватил колени любимого руками и прижался к ним щекой.
– Не надо, не делай этого, – сильные руки подхватили его подмышки, ставя на ноги.
– Ты снял кольцо, я думал, ты хочешь прогнать меня от себя. – «Что я плету?» – Я проснулся один и решил, что ты с поганкой устроил надо мной эксперимент. Или что ты от меня избавился, что я тебе надоел, и ты накачал меня наркотиками и продал. – Рики чувствовал, как слезы льются по его щекам. Он был бы рад остановиться, но не мог.
– Что ты такое говоришь, маленький? – Ясон взял юношу на руки и опустился вместе с ним кресло, стоящее у края бассейна. – Ты – моя любовь, Рики, моя жизнь, моя душа. Разве можно продать собственную душу?

«Блонди заговорил о душе? Значит, я не ошибся. Значит, Ясон стал человеком и достоин того, что бы жить» – Катце, наблюдавший через монитор эту сцену, сам готов был заплакать, он закурил. Наверно, нехорошо было подглядывать. Но он считал, что имеет на это право. Если бы не он, ничего этого вообще бы не было. Он столько сделал ради того, чтобы эта любовь воскресла, стольким пожертвовал…

 Отправлено: 17.06.08 10:20. Заголовок: Зигзаги судьбы. Похи..

Зигзаги судьбы. Похищение (Пять лет спустя после взрыва в Дана Бан).

«Чтобы переговоры прошли эффективно, ты должен максимально задействовать человеческую составляющую своей сущности», – Рауль Ам, Первый Консул Амои, вспоминая последние наставления Юпитер перед его отлетом на переговоры, задумчиво смотрел в иллюминатор. Звездолет находился на геостационарной орбите планеты Нара в ожидании разрешения на посадку. «Ради кого люди готовы на не свойственные им поступки? Кому помогают в жизни? Ближайшим родственникам, друзьям, тем, кому за что-то очень сильно благодарны или кому обязаны, и любимым, то есть сексуальным партнерам. Родственников среди руководителей Объединенной Федерации Планет у меня нет, друзей тоже. Никто лично мне ничем не обязан, значит, придется задействовать…свое обаяние», – Рауль не сразу подобрал слово и с трудом подавил вздох, внутренне содрогаясь от одной мысли о том, что ему, возможно, предстоит сделать, чтобы защитить интересы Амои. Опыта подобного рода «взаимодействия» у Рауля не было, разве что пять лет назад, с Катце… «Катце…» – господин Ам почему-то подавил вздох, странная физиологическая реакция на полузабытое имя. Ладно, к чему врать самому себе? Не забытое. Поцелуй, руки, ласкающие кожу на груди, губы, ласкающие… «Почему ты мне снишься, Катце?» – Первый Консул Амои решил, что если придется с кем-то заниматься сексом, то он будет действовать, как бывший фурнитур Ясона Минка. – «Мне же было приятно? Но вдруг потом кто-то поступит со мной, как я с ним?» – Рауль понял, что это было бы обидно, оскорбительно в конце концов… «Я его унизил. Какие глупости. Я Блонди, Рауль Ам, а он нечистокровный. Он должен был быть счастлив, что я позволил ему прикоснуться к себе», – высокомерие взяло вверх над чувствами. – «А если бы он был бы мне ровней? Пусть не элитой, но хотя бы представителем ОФП? Отпихнул бы я его от себя тогда?» – в груди появилось странное щемящее чувство. Так или иначе, Катце погиб. Рауль вспомнил его прощальный взгляд. «Они говорят «до свидания» – так он, по-моему, сказал? Он смотрел на меня, словно знал, что больше не вернется. Что за бред? Я становлюсь сентиментальным?»

– Потушите, пожалуйста, сигарету, пристегните, пожалуйста, ремни безопасности. Звездолет заходит на посадку, – раздался механический голос.
«Надо будет переделать систему оповещения. Я не курю», – Рауль подумал, что из-за того, что он редко путешествует в Космосе, его личный звездолет снабжен набором абсолютно ненужных функций. Это не эффективно. Лучше бы вместо предупреждения об опасности курения во время посадки, хотя курить вообще опасно для здоровья, система оповещения сообщала прогноз погоды или еще что-нибудь полезное. Величину планеты, гравитационной постоянной, количество континентов, государств, формы правления в них. Хотя про Нару это можно было не рассказывать. Этакий террианский Вашингтон, планета-столица Объединенной Федерации Планет. Раулю Аму предстояло разрешить ряд возникших у Танагуры проблем.
После назначения на пост у Рауля все складывалось хорошо. Система функционировала устойчиво, ему даже удалось убедить Юпитер снизить численное количество популяции монгрелов в Кересе. На что, правда, программа-мать заметила, что таким образом он обедняет биологический материал для дальнейших исследований, и что неконтролируемое скрещивание иногда дает весьма интересные результаты. Но господин Ам имел счастье наблюдать за подобным интересным результатом в течение последних четырех лет жизни своего лучшего друга Ясона, и поэтому не понимал, как Великая Юпитер может быть так беспечна. Правда, рассуждая таким образом, он сильно ругал сам себя за крамольные мысли.
Танагура за счет импорта генетических технологий и лекарств, туризма, а также продажи петов процветала. Хотя сложилась парадоксальная ситуация: продать петов на аукционе можно было вполне легально, а вот вывезти с Амои официальным путем не было никакой возможности, поскольку эта деятельность попадала под статью о запрете работорговли.
Однако отдавать такой лакомый кусочек, как транспортировка петов, контрабандистам, как это было при Ясоне, не хотелось. В результате процесс был поставлен под личный неофициальный контроль начальника полиции, а все зарабатываемые деньги попадали в казну, а не в карман ловких дельцов. Юпитер была довольна.
Но потом начались проблемы. В федеративном парламенте все чаще стали говорить о недопустимости генетических экспериментов над людьми, о нарушениях прав человека, о тоталитаризме Танагуры. Элиту называли «новыми фашистами». Дело дошло до того, что зашел разговор о вооруженном вторжении на Амои и введении там прямого президентского правления, если Юпитер не изменит свою политику «по отношению ко всем представителям гуманоидной и негуманоидной рас, обладающих интеллектом, проживающих на Танагуре, независимо от способа происхождения живого организма». Это была точная цитата из постановления заседания парламента ОФП.
Рауль Ам знал, откуда дует ветер. За всем этим стоял некий господин Бенийро. Который, как поговаривали, был на короткой ноге с четвертой, самой любимой женой Президента ОФП госпожой Татсу, славившейся своим пристрастием к традиционной, но давно необязательной для мусульманки закрытой одежде, а также тем, что имела неограниченное влияние на своего обладающего огромной властью мужа. Именно с ней у Первого Консула была запланирована встреча, и он очень надеялся понять, чем так не угодил этой молодой особе, и найти разумный компромисс. Размышляя подобным образом, Рауль не заметил, как звездолет приземлился. Чуть ощутимый толчок, легкая вибрация, двигатели отключились.

– Посадка совершена успешно. Вы можете отстегнуть ремни безопасности и пройти к трапу.
Официальные встречающие, солнце, бетон, индустриальный пейзаж. Первый Консул почувствовал себя почти как дома.
Белоснежный мрамор, красное, черное, сандаловое дерево, натуральная кожа, шерстяные персидские ковры ручной выделки, расшитые шелком подушки, бронза, серебро, позолота, горный хрусталь – Рауль Ам оглядывал внутренние покои госпожи Татсу, куда его препроводили два молчаливых телохранителя. Нигде он еще не встречал подобной роскоши. Открытая терасса выходила в сад. Кипарисы, цветущие магнолии и гранаты, рододендроны, розы всех возможных оттенков и цветов, журчащие фонтаны, тишина и прохлада – это было так непривычно для покрытой стеклом и бетоном Нары.
«Да, действительно, господину президенту для любимой жены не жалко ничего», – Рауль подумал, каким могуществом должна обладать женщина, которую он ожидал.
Неожиданно, ощутив движение и почувствовав запах табака, Блонди понял, что он не один.
Спиной к нему, опершись на мраморные перила, стоял одетый в подходящие для такого жаркого дня белую льняную рубашку и брюки мужчина. Высокий, худощавый, с асимметрично остриженными красно-рыжими волосами.

«Не может быть! Я обознался», – Рауль не верил своим глазам. – «Он же умер. Его нет. Катце», – человек повернул голову, шрам на щеке, «рваная» челка. – «Он живой» – иррациональная радость, Первый Консул поймал себя на том, что стоит с идиотским выражением лица.
«Он смотрит так, словно рад меня видеть», – Первый Консул планеты Бизон, уже некоторое время наблюдавший за своим «коллегой» (при этой мысли Катце грустно усмехнулся), почувствовал, что у него защемило в груди. Пять лет прошло, он изменился, можно сказать, переродился, а Рауль все прежний. И чувства к нему прежние. – «Если бы я был другим, если бы ты был другим. Если бы не моя ненависть к Амои, если бы не твое высокомерие, Рауль. Ведь тебе было очень хорошо со мной, я чувствовал это. Если бы мы могли забыть, кто мы такие», – Серый Кардинал был готов к чему угодно, только не к этой по-детски искренней радости в зеленых глазах, не к этим уже готовым произнести его имя губам.
«Здравствуй Рауль», – еще секунда, и невидимая стена между ними растаяла бы, как мороженое на солнце.

– Приветствую Вас, господин Ам, – мелодичный женский голос разрезал тишину, словно нож, – к Блонди бесшумно приблизилась закутанная в атласное покрывало фигурка. Глянцевая ткань персикового цвета была заткана золотыми нитями. Жена Президента не доходила Раулю даже до плеча.
– Госпожа Татсу, позвольте выразить Вам свое искреннее почтение, – Рауль склонился в поклоне.
– Здесь многих женщин раздражает моя манера одеваться. – Супруга Президента заговорила на отвлеченную тему. – Как будто это ущемляет их свободу. Право, им нужно было бы проходить первые семнадцать лет полуголыми на публике, чтобы оценить все достоинства закрытой одежды. – Из-под длинного, доходящего до фаланг пальцев рукава появилась холеная, унизанная драгоценными перстнями ручка. Госпожа Татсу убрала платок, закрывающий лицо. – Ваше почтение? Не слишком ли много для такой, как я? – Спокойный, ровный голос.
«Я не животное! Лучше быть шлюхой в борделе, чем рожать ребенка от этого самовлюбленного идиота! – Шлюхой в борделе? Ты сама сказала это», – Рауль вспомнил, как закончился их последний разговор. Она довела его тогда до состояния бешенства. «Сколько сил! И все впустую. Мало того, что Ясон сошел с ума от этого монгрела, так и моя пет с ним связалась и забыла всякое уважение к своему Хозяину!» – ничего, кроме чувства брезгливости по отношению к ней, он тогда не испытывал. И вот, такой зигзаг судьбы. «За что? Что я делал не так?! Я не делал ничего такого, чего не делали бы другие», – по виску Блонди сползла капелька пота. Вот это было уже истинным унижением.
– Господин Бенийро был так любезен. Он представил меня прилетевшему на Амои господину Татсу. Вы никогда не задумывались о судьбах петов, которых покупают граждане Федерации? О судьбе молоденьких, красивых, генетически совершенных мальчиков и девочек, единственной задачей которых является доставить удовольствие своему партнеру. Неревнивых, ласковых и великолепных в постели? – Голос лился, лился, но каждое слово звучало, как удар колокола. – На них женятся, Рауль, – фиалковые глаза госпожи Татсу были холодны, как лед, а губы сложились в любезной улыбке. Перед Раулем Амом стояла его бывшая девушка-пет, посмевшая влюбиться в любовника Ясона Минка – Мимея.
«Господин Бенийро?» – Блонди перевел взгляд на задумчиво глядевшего на него Катце.

«Ясон, я никогда не избавлялся от петов подобным образом. Устроишь это для меня?» – решив преподать всем другим обитателям своего гарема хороший урок, Рауль в самом кошмарном сне представить себе не мог, чем все это может для него закончиться.

Теперь все стало на свои места. Продажей Мимеи занимался Катце. Теперь Катце – Первый Консул планеты Бизон, на которой Объединенная Федерация Планет расположила свою крупнейшую военную базу. «Бизоны» – так называлась банда, которую возглавлял Z107M. Планетой-плацдармом военной машины ОФП владеет некий Гай Рита, а партнера Z107M звали Гаем.
«Юпитер! Как давно он задумал все это?!» – Рауль бросил взгляд на спокойно наливавшего себе коньяк Катце. Госпожа Татсу не возражала. «Еще бы ей возражать». – Рауль внутренне презрительно скривился и тут же об этом пожалел, вспомнив, что Мимея всегда считывала выражение его глаз, словно раскрытую книгу.

«Банда «Бизоны» погибла в полном составе при оказании вооруженного сопротивления полиции, тел не осталось, звездолет Катце взорвался в открытом космосе, тела не осталось, аэромобиль директора Гардиан Джаде Кьюга, в котором кроме него находилась его жена, потерял управление и врезался в опору моста, тел не осталось. За полгода до этого его сын Манон Саул был вывезен с Амои, транспортировкой опять же занимался Катце, а через полгода после этого на Бизон начал строиться современный медицинский центр, занимающийся генетическими исследованиями и трансплантологией», – разрозненные кусочки мозаики сложились в единое целое.

– Рауль, присаживайтесь. Сок? Щербет? – опустившись на подушки возле невысокого столика, Мимея с видом радушной хозяйки указала рукой на восточные сладости.
«Она меня ненавидит. Я ее враг. В доме мусульман не кормят врагов. И Катце она ничего не предлагает», – Рауль понял, что он в ловушке. Появилось желание воспользоваться эффектом внезапности и, раскидав охрану, которая теперь скорее напоминала конвоиров, задействовав все физические ресурсы Блонди, сбежать. Но это не соответствовало интересам Танагуры.
«Она хочет меня отравить?» – Спасибо госпожа Татсу, очень вкусно, – Первый Консул Амои положил в рот кусочек щербета. Не воспользоваться предложением поесть – это все равно, что оскорбить хозяина дома. То есть Президента Объединенной Федерации Планет.
– Рауль, я хочу Вам кое-что показать, – Мимея поднялась с подушек и подошла к лестнице, ведущей в сад.
– Видите этих прекрасных птиц? Это мои домашние любимцы, – она указала на плавающих в пруду белых лебедей. – Они не очень умные, по крайней мере, по сравнению с Вами, Рауль. Но они очень гордые и умеют любить. Посмотрите на меня, Рауль, – обратилась она к спустившемуся ниже нее на одну ступеньку Блонди. Рауль обернулся.
– Даже у животных есть гордость, даже звери способны любить, господин Ам, – прекрасное личико вдруг стало жестким, подведенные фиалковые глаза сузились, в них читалась прорвавшаяся на поверхность долго скрывавшаяся ярость. Госпожа Татсу взмахнула маленькой ручкой и со всей силы влепила Раулю Аму пощечину. Крупные тяжелые перстни на ее пальцах рассекли щеку и губы Консула, на молочно-белой коже проступила кровь.
– А ваша кровь, оказывается, такая же алая, как у обычных людей, – Мимея стерла капельку с лица Блонди указательным пальцем и посмотрела на нее, словно на экзотическую бабочку. – И такая же сладкая, как моя месть, – женщина слизала ее кончиком языка. Лицо госпожи Татсу вновь стало безмятежным.
Потерявший ощущение реальности происходящего Рауль понял, что у него слабеют ноги и темнеет в глазах. Но не от гнева или волнения, а от подмешанного в щербет наркотика.
– Господин Бенийро, – обратилась Мимея к оказавшемуся рядом с ней Катце, – Я передам своему мужу, что господин Ам решил воспользоваться Вашим любезным предложением провести несколько дней на курорте планеты Бизон. И спасибо Вам за все, – маска слетела с лица госпожи Татсу. Теперь оно стало добрым, каким-то детским и искренне благодарным. Мимея скинула тяжелое атласное покрывало, которое с шорохом осело на мраморные ступени, и, оставшись в одном длинном шелковом платье с короткими рукавами, стала спускаться в сад. Ее распущенные длинные рыжие перевитые золотыми нитями волосы блестели на солнце.

– Я создал тебя такой, Мимея, – прошептал Рауль, глядя вслед уходящей женщине. Он понял, что его сейчас похитят, знал, кто это сделает, и догадывался, зачем.
«Используй человеческую составляющую своей сущности», – Блонди вспомнил последние наставления Юпитер. – «Она что, заранее все знала?! Не могла меня предупредить?» – сознание меркло. Рауль упал бы, если бы Катце не подхватил его на руки.
– Моя кровь такая же, как твое имя, Катце Бенийро, – прошептал Блонди одними губами. А еще, прежде чем погрузиться в темноту, Первый Консул понял, как на него посмотрел быший фурнитур Ясона Минка перед тем, как улететь с Амои. Так смотрел его собственный ассистент на очень красивого, но умственно отсталого детеныша пета перед тем, как его усыпить...

Катце сел на ступеньки, положив себе на колени голову потерявшего сознание Рауля. – «Ты ничего не чувствуешь, поэтому сейчас я могу позволить себе маленькую слабость. Сейчас я могу быть нежным», – огненноволосый мужчина подложил руку под спину своего пленника, приподнял, взял пальцами за подбородок, отодвинул с лица золотистые волосы и поцеловал разбитые губы. – «Твоя кровь такая же соленая, как мои слезы, Рауль».

 Отправлено: 17.06.08 19:41. Заголовок: господи, глазам не в..

господи, глазам не верю! сто лет назад выкладывалось на форуме AnK Universe... оччень любопытная весчь... не бросайте, пжлста...

 Отправлено: 17.06.08 21:11. Заголовок: ясь Да:-) Я его вык..

ясь
Да:-)
Я его выкладывала, потом забросила:-(
Стала дописывать "Мы рождены, чтобы сказку сделать былью". Дописала и надеюсь дописать и этот фик:-)

 Отправлено: 17.06.08 22:18. Заголовок: Шахматы. Рауль очн..

Шахматы.

Рауль очнулся. Открыл глаза и ничего не увидел. Абсолютная темнота и отсутствие ощущения тяжести собственного тела. Он понял, что находится в теплой воде, температура которой совпадала с температурой окружающего воздуха. Блонди полулежал в неглубоком бассейне. Мягкие ремни, которыми были обвиты его грудь, запястья, щиколотки и шея, не давали ему ни пошевелиться, ни утонуть. Полная темнота, неподвижность, абсолютная тишина и невесомость. Проходили минуты, часы, ничего не происходило. Ничего не менялось от того, закрывал ли Рауль глаза или держал их открытыми. Он выпадал из реальности и возвращался обратно, ощущение времени было потеряно. Блонди уже не понимал, спит он, бодрствует или грезит наяву.

– Позвольте представить, Ясон Минк, – на одном из приемов его познакомили с тем, кто стал самым дорогим для него существом, самым значимым. Золотистые прямые волосы, красивые голубые глаза. Любимый сын Юпитер. Рауль всегда восхищался им, Ясон был эталоном, образцом, совершенством, тем, к чему надо было стремиться.

– Кий – это продолжение руки. Не напрягай ее. Не надо бить слишком резко, – Ясон учил его играть в бильярд.
– Меня отобрали для работы в Гардиан, – Ясон был первым, с кем Рауль поделился своей радостью.
Долгие совместные вечера за игрой в шахматы. Ощущение доверия и интеллектуального равенства. И того, что все происходит правильно.

– Рауль, пойдем сходим на пет-шоу. Мы уже совершеннолетние, – друг тащил его развлекаться.
«Пет-шоу? Что в них интересного?» – на подобных мероприятиях Рауль, по работе занимающийся выращиванием и скрещиванием петов, ловил себя на том, что вместо того, чтобы наслаждаться шоу, оценивал антропометрические характеристики его участников. Длину ног, цвет волос, глаз, кожи, их сочетание, выносливость при выступлениях, частотный диапазон голоса, примерную рыночную стоимость, способ скрещивания и выведения, класс, в общем, все то, что никак не способствовало романтичному настроению. Складывалось ощущение, что попал на испытания образцов.
– Рауль, гарем – это так весело. Ты должен завести хотя бы одного самца. Не хочешь самца, заведи самку, а то тебя сочтут странным, – после этих слов Ясона Рауль прибрел пета-самочку. Рыжеволосую. Ему нравились существа такого окраса. Она была забавная. Ластилась. Рауль решил не выставлять ее на шоу, а оставить для скрещивания. Результат мог получиться очень интересным.
– Рауль, ты должен выставить ее на шоу, хотя бы один раз. А то поползут слухи, – увещевания друга возымели действия. Но для этого мероприятия тогда уже быстро поднимавшийся по карьерной лестнице руководитель научной группы в Гардиан приобрел менее породистый экземпляр.
– Рауль, это для тебя, – Ясон показал рукой на стол для игры в шахматы, который он приобрел в свои апартаменты, чтобы сделать приятное другу. В тот день Рауля первый раз назвали господином Амом. В тот день он был назначен научным руководителем Гардиан. День триумфа и торжества. Самый счастливый день в его жизни.

Шли годы. Два друга были рядом. Идеальный Первый Консул Ясон Минк и его идеальный друг, куратор Гардиан Рауль Ам. Правда ходили слухи, что Ясон проворачивает кое-какие дела на черном рынке совместно со своим бывшим фурнитуром Катце, но ведь это все было в интересах Танагуры, с ведома Юпитер.

– Катце, принеси чай, – Рауль помнил, что, когда увидел фурнитура Ясона впервые, был раздосадован тем, что кому-то пришла в голову мысль кастрировать такой великолепный экземпляр. Рыжие волосы, ореховые глаза, тонкие и одновременно мужественные черты лица – можно было бы вывести новую породу. – Эх, такого производителя загубили, – господин Ам недовольно поджал губы.
Спустя год щеку любопытного фурнитура украсил шрам, и он навсегда, как тогда думал Рауль, исчез из апартаментов Ясона и, соответственно, из его, Рауля жизни.
И снова прошли несколько тихих спокойных лет, а потом…

– Рауль, посмотри, кого я купил, – Ясон показал голограмму.
Темные глаза, темные волосы, рост где-то 165, худощавый, но при этом слишком мускулистый, правда, ноги стройные и ягодицы красивой формы. Но так, ничего особенного. Средней длины пальцы на руках, никакого изящества. – Ты приобрел себе беспородного? Зачем?
– Он словно дикое животное. Дитя трущоб. Главарь банды. В нем нет ничего лишнего. Будет интересно приручить его. Не получится – продам в бордель или сделаю из него секс-куклу. Рауль, в шахматы сыграем, или партию в бильярд? – Рауль тогда еще не знал, что это начало конца.

Через месяц.
– Бум, – пет, выставленный в пару с впервые появившимся на пет-шоу Z107M, слетел с подиума и схватился за разбитое лицо. Пет дрессировке не поддавался, это было очевидно.
– Чем веселее, тем лучше. Не правда ли, Рауль? – в обычно спокойных ледяных голубых глазах плясали веселые огоньки. Раулю даже показалось, что Ясон подавил усмешку. Не такой реакции на подобную выходку он ждал от своего друга. – Рики, надеюсь, ты не повредил себе руку? – в этот момент Второй Консул Амои отметил, что происходит что-то странное.
В следующий раз, когда он пришел в гости к другу насладиться игрой в бильярд и шахматы, в гостиной Ясона находилось чужеродное тело. Монгрел смотрелся на ковре столь же уместно, сколь большой черный таракан выглядел бы на белоснежной скатерти стола в роскошном ресторане.
– Ты не возражаешь, если Рики посидит здесь? – Ясон перебирал пальцами черные волосы развалившегося, опершегося спиной о ноги Хозяина монгрела. Никакой скромности, никакого воспитания.
– Рики, поздоровайся с господином Амом.
– Здравствуйте… господин Ам, – Раулю показалось, что губа Z107M дернулась, словно в оскале, как будто монгрел хотел не поздороваться, а произнести ругательство.
– Я пойду? – он даже не прибавил слово Хозяин.
– Сиди здесь, пет, – длинные пальцы сжали черные волосы, но тут же начали их вновь перебирать. В тот день Ясон был крайне рассеян и даже проиграл две партии подряд. Но и тогда Рауль еще не понял, что именно происходит.

Спустя три месяца.
– Я пойду, Ясон? – монгрел посмел назвать Хозяина по имени.
– Да, Рики иди. – Ему скучно здесь, – эти слова были уже обращены к Раулю. Но и тогда господин нейрокорректор еще не понимал, насколько все безнадежно.

Спустя еще три месяца.
– Я пошел, – скорее не вопрос, а утверждение. На шее Z107M красовался почти синий засос.
– Да, иди, конечно.
Раулю показалось, что Ясон хотел притянуть Рики для поцелуя.

Еще спустя три месяца.
– Я пойду? – взгляд такой наглый, провоцирующий. На Хозяина так не смотрят.
– Да, иди. – Ясон встал. – Извини меня, я сейчас вернусь, – скозь неплотно прикрытую дверь Рауль увидел, как Первый Консул притянул пета к себе за плечи и поцеловал в губы. Что он делает? – Рауль был в шоке. Оказывается, все, о чем болтают между собой петы, о чем шушукаются фурнитуры, – правда.
– Ясон, про тебя ходят слухи. Ты должен их пресечь. Ты уже год не выставляешь Z107M на шоу. Не хочешь выставлять его с самкой, выставь с самцом. Всего один раз, – Раулю показалось, что при этих его словах пальцы Ясона сжали фигурку так, что их костяшки побелели.
– В мои планы не входит выставлять его с кем бы то ни было на публичное обозрение, и давай больше не будем возвращаться к этой теме. И моего пета зовут Рики. Извини, я сегодня не в настроении играть, – Ясон поставил фигурку обратно на стол. Бум, – тихий стук от соприкосновения обитой снизу мягкой тканью фигурки с деревянной доской. Он прозвучал в ушах Рауля, словно удар гонга. Только теперь генетик понял: привычный и правильный ход вещей непоправимо нарушен.
– Рики, ты не поранился? Лицо цело? – через шесть месяцев Ясон вскочил с кресла, выбежав, словно фурнитур, в холл, подхватывая на руки своего избитого любовника. Рауль обреченно разглядывал криво стоящую на столе игральную доску, которую его друг случайно сдвинул, сделав резкое движение рукой.

Еще через полгода.
– Господин Ам, Господин Минк извиняется за свое опоздание и просит Вас его немного подождать, – Рауль воспользовался приглашением, сел в кресло и уставился на одиноко стоящую на столе шахматную доску с расставленными на ней фигурками. Через минуту вошел Ясон, поправляя на себе сьют, с довольной улыбкой на лице и блуждающим взглядом. Он был похож на удовлетворенного пета после случки. Раулю было невыносимо видеть его таким падшим.

А потом появился реальный шанс отделаться от Z107M раз и навсегда. Рауль заметил, что его девушка-пет Мимея, его любимого ярко-рыжего окраса, неравнодушна к беспородному любимцу Ясона Минка. Она смогла бы жить в Академии, но ее выбор перечеркнул все ее достоинства. Потерявший счет времени, лежащий в тишине и забвении господин Ам вспомнил, в какой ярости он был, когда понял, кому отдала предпочтение та, которая имела все шансы стать родоначальницей породы. Рауль вздрогнул. И вернулся к реальности. Он пленник, Мимея – любимая жена Президента Объединенной Федерации Планет, а Катце... Был Серым Кардиналом черного рынка Танагуры, стал Серым Кардиналом ОФП.

Тихо, темно. Рауль вновь выпал из реальности.

После истории с Мимеей Z107M сбежал.
– Ясон, мы обнаружили Рики. Он в полицейском участке, – тогда Рауль увидел наполовину скрытое красно-рыжими волосами лицо в мониторе впервые после долгого перерыва. Катце сильно изменился за то время, что он его не видел. Возмужал, черты стали более резко очерченными и благородными. И показался генетику гораздо более привлекательным, чем любой пет подобного окраса. Рауль вспомнил, как тогда устыдился таких своих мыслей. У бывшего фурнитура господина Минка было умное лицо. «Из них с Мимеей вышли бы прекрасные родоначальники породы, но он кастрат, а она безвозвратно испорчена Z107M», – в тот момент Рауль уже отдал Мимею для продажи.

«Даже у животных есть гордость, даже звери умеют любить», – связанный кожаными ремнями, обездвиженный Рауль Ам подумал, что, отпусти он Мимею, у господина Татсу была бы другая жена, а в Кересе стало бы на одну проститутку больше. Но было не принято отпускать бывших петов на свободу, это негуманно. Нельзя домашнее животное выгонять в лес. Оно там погибнет.
Ясон же свое дикое животное отправил обратно, в естественную среду обитания. Не продал в бордель, не сослал в свое имение, не прочистил мозги, сделав секс-куклой, а просто взял и отпустил. И хотя тем самым Первый Консул нарушил все неписаные правила, сославшись на отсутствие закона как такового, это было неважно. Рауль вспомнил ощущение безмерного счастья, когда понял, что беспородное наглое существо больше никогда не навредит его другу и не отнимет у него, Рауля, внимание Ясона Минка.
Но того Ясона, которого он знал до этого, уже не было. Вернее, он появлялся, но ненадолго, только тогда, когда видел в мониторе Катце. Рауль помнил, как пытался пробиться сквозь невидимую стену, которую Ясон возвел вокруг себя, стену безупречной вежливости, доброжелательности. Это была маска. До истории с монгрелом Ясон снимал ее лишь рядом с ним, с Раулем, становясь доброжелательным, мягким и обаятельным, а сейчас он снимал ее только разговаривая с Катце. Нет, он не снизошел до уровня бывшего фурнитура, не общался с ним как с равным, но с ним он не притворялся. И тогда Рауль видел тоску в голубых глазах. Он видел, что его другу плохо, хотел помочь, но не знал, как это сделать.
– Ясон... Хочешь, я выведу темноволосую линию с карими глазами? Специально для тебя? – Рауль предполагал, что, возможно, все дело в генетической предрасположенности Ясона к брюнетам.
– Спасибо, ты так добр. Не надо. Тот, кто попробовал что-то настоящее, никогда не удовлетворится подделкой.
Увидев Кири, пришедшего к Ясону, так похожего на Рики, Рауль чуть ли не вздохнул с облегчением. Возможно, это не более чем странные вкусовые пристрастия, возможно, его другу просто нравятся монгрелы.
– Хочешь повторения истории?
– Нет, что ты, копия никогда не сравнится с оригиналом. Я видел сегодня Рики на аукционе. Я решил его вернуть.
Кири Ясон «подделкой» не назвал.
– Двадцатилетний пет? Это же смешно! – Рауль понял, что говорит на повышенных тонах.
– А если я скажу тебе, что я люблю его, Рауль? Будешь ли ты смеяться тогда? – тот, к кому обратился Первый Консул, впервые в жизни не смог совладать с мимикой своего лица.

Z107M вернулся.
Первый раз Рауль после годичного перерыва увидел Рики во время медицинского осмотра. И теперь понял, что всю оставшуюся жизнь будет презирать себя за выходку, которую разрешил себе тогда. – «Катце и то оказался благородней. Бывший фурнитур не допустил торжествующей улыбки, когда Мимея ударила меня по лицу, а я, показывая монгрелу, что с ним будет в случае непослушания на примере превращенного в секс-куклу Кири, это себе позволил»,– потерявший ощущение пространства и собственного тела Рауль почувствовал, как к его щекам от вновь переживаемого стыда прилила кровь. Тем более, что это плебейское торжество длилось недолго.

 Отправлено: 17.06.08 22:21. Заголовок: Лежащий в теплой вод..

Лежащий в теплой воде, обездвиженный Блонди почувствовал, как у него пересохло во рту и застучало сердце. Прямо как тогда, когда он пришел к Ясону, как всегда, играть в шахматы.

Возле стола стояли три кресла. В одном из них сидел любовник его друга, одетый в домашний халат, в другом Ясон собственной персоной, и он объяснял пету основы игры в шахматы. Рауль вспомнил свое удивление, возмущение, негодование, словно было осквернено что-то святое. На столе рядом с шахматной доской стояла пепельница. Наглый монгрел курил! В присутствии… и тут Рауль понял, что Ясон больше никакой Рики не хозяин. Наоборот, это черноволосое беспородное существо, по классификации превосходящее лишь мутантов, полностью завладело душой и разумом того, кто когда-то был идеалом Рауля Ама.
– Добрый вечер Рауль, – Ясон радостно поднялся навстречу.
– Добрый вечер, Ясон. Я как раз зашел к тебе сказать, что сегодня занят и не смогу сыграть с тобой в шахматы, – господин Ам не смог заставить себя сесть рядом с монгрелом, это было унизительно.
– Как хочешь, не смею тебя задерживать, – глаза Ясона Минка стали ледяными.
– Я, возможно, зайду позже, – Рауль уже понял, что совершил ужасную ошибку, окончательно оттолкнув от себя друга. Но было поздно. Ясон вежливо, но сухо попрощался и повернулся к нему спиной, показывая, что аудиенция окончена.

– Хорошо, возможно ты прав. Если Ясон вследствие этого общения лучше разбирается в людях и более эффективно ведет переговоры, то пусть продолжает отношения с монгрелом, – услышав этот вердикт Юпитер, Рауль отправился в гости к Ясону с твердым намерением примириться с существованием Z107M и даже разговаривать с петом настолько вежливо, насколько сможет. И тут выяснилось, что монгрел исчез. Ясон не верил, что его любовник снова от него сбежал. Первый Консул сидел и ждал известий, он ждал звонка от Рики так, как пет ждет своего хозяина. Видеть деградацию друга было невыносимо. В тот роковой день Рауль совершил второй поступок, за который знал, что никогда не сможет себя простить. Он не рассказал Ясону, что вытребовал для него у Юпитер право на общение с Z107M.

В полной темноте и тишине пленник слышал, как кровь прилила к его лицу и отдается стуком в висках. Тогда он надеялся, что с монгрелом случится что-то непоправимое, он желал беспородному смерти. Он мог рассказать, что теперь все официально, что Юпитер разрешила своему любимому сыну общаться с Z107M. А вместо этого:

– Мне не хотелось бы играть с твоим разумом, Ясон, – Рауль все еще пытался отговорить его от общения с тем, кто, по мнению генетика, постоянно унижал его друга. Монгрел, унизивший Блонди! Что может быть противоестественнее?!
– Давай сыграем в шахматы? – в тот момент Раулю показалось, что перед ним прежний Ясон. Первый Консул играл очень сосредоточенно, как раньше, обдумывая каждый шаг. Играл черными фигурами.
– Шах и мат, – черная пешка, пройдя через всю доску, превратилась в ферзя. Ясон встал. Партия была закончена. Рауль наконец понял, что хотел сказать ему друг последние два месяца.
«А если я скажу тебе, что я люблю его, Рауль? Будешь ли ты смеяться тогда?» – Любовь – это было слишком непонятно для научного руководителя Гардиан, слишком абстрактно. Пешка, превратившаяся в ферзя, – наглядно и очевидно.
– Я поеду, – Ясон попрощался. Если бы Рауль только мог предположить, что видит того, кого продолжал считать своим другом, в последний раз! Он догнал бы его и рассказал бы про свой разговор с Юпитер. Тогда Ясон задействовал бы службу безопасности и остался бы жив, а он, Рауль, работал бы сейчас в своей лаборатории. Но он предоставил своему другу возможность действовать на свой страх и риск. Ясон погиб. Рики тоже – пленник понял, что назвал про себя монгрела по имени, Мимея – супруга самого влиятельного разумного существа среди гуманоидов, а он, Рауль Ам, – пленник Первого Консула планеты Бизон, бандита и контрабандиста, привыкшего нарушать закон Катце Бенийро. А ведь все могло быть совсем иначе. И с Катце тоже. Тишина, темнота и неподвижность обволакивали, словно паучий кокон. Воспоминания Рауля стали почти осязаемыми и цветными, он уже не мог отделить их от реальности.

Ореховые глаза, красно-рыжие волосы. Он стоял перед ним, словно равный. Не как бывший фурнитур, даже не как гражданин, а именно как равный, как будто он был не кастрированным монгрелом из трущоб, а Редом, элитой. И его мнимая покорность и вежливость не могли обмануть.
«О чем он думает, хотел бы я знать? Катце...» – Рауль вспоминал тот вечер, когда после встречи с Юпитер решил приобрести опыт, который так изменил Ясона. Чтобы понять, что случилось с его другом. Ради чего он пожертвовал своим окружением, карьерой и жизнью.

– Да, господин Ам, – Серый Кардинал соизволил его заметить.
– «Как бы мне начать этот разговор?» – Рауль понял, что все происходит слишком быстро. Что он не готов к этому разговору и тому, что произойдет вслед за ним. Что он волнуется и ему страшно. – Я хочу дать тебе задание. Могу я надеяться, что это… поручение останется между нами? – Первый Консул Амои явно нервничал. Хотя прекрасно понимал, что Катце вряд ли кому-то что-то расскажет.
– Вы можете целиком и полностью положиться на мою скромность, – сама почтительность. Маска, такая же, как у Ясона. Вежливость – непробиваемая, невидимая стена.
– Ты ведь хорошо знал господина Минка? – «Что за бред я несу? В последние недели жизни Ясона, когда тот жил в Апатии со своим беспородным, мне приходилось разыскивать его через тебя», – Рауль просто не знал, с чего начать, как обосновать цель, с которой он позвал Катце, чтобы не показаться странным и смешным. Чтобы сохранить достоинство в этой ситуации.
Красноволосый монгрел промолчал. Вероятно, полагая, что ответ очевиден.
Чувствуя себя полным кретином с IQ 40, Рауль продолжил свои «объяснения».
– А этого… Z107M, ты был с ним знаком? – «Конечно же, он его знал. Что я говорю?» – у Блонди, думающего о том, что через несколько минут он будет вынужден по собственной инициативе заняться сексом с монгрелом, колотилось сердце, а руки и ноги стали холодными.
– Мы пересекались с ним несколько раз по просьбе господина Минка. – Нейтральный, спокойный, вежливый ответ. Достойный элиты или дипломата Федерации. И вновь Рауль с раздражением подумал, что Катце забыл свое место, что он не ровня элите из Танагуры. Чувствуя, что его решимость тает по мере произнесения решающих слов, Рауль неожиданно взял и задал давно мучавший его вопрос. Кто еще мог ответить на него лучше, чем Катце? Кому он, господин Ам, Первый Консул, мог его еще задать?
– Как ты думаешь, Катце, что между ними было? – Рауль спросил, и у него перехватило дыхание. Говорить о погибшем Ясоне с мебелью. Z107M даже из могилы продолжал унижать Блонди.
– Им очень нравилось заниматься друг с другом сексом, господин Ам. Я полагаю. – И снова стена, маска. Которую захотелось сорвать, разбить, посмотреть на то, что же скрывается за ней.
«Ясон не животное! Он не стал бы рисковать всем только ради того, чтобы, словно пет, заниматься сексом с хамом и невежей!» – захотелось кричать. И надо было рассказать Катце, зачем он его к себе пригласил.
Рауль набрал воздуха в легкие.
– Я постоянно думаю о том, что произошло, я стал ошибаться на работе, я не могу сосредоточиться. Я должен понять, я должен ощутить… – он тогда почувствовал, что от волнения у него садится голос, и замолчал.
Он не мог заставить себя посмотреть на Катце. Узоры на мраморной плитке на полу не повторялись, так же, как цепочки ДНК, создавая ощущение подлинности материала.
– Я обсудил это с Юпитер. Она решила, что мне целесообразно будет сделать это… не с петом, а с монгрелом. А, поскольку, кроме опытных образцов, ты – единственный монгрел, которого я знаю, то я решил получить подобный опыт с тобой, Катце, – Рауль, сказав все, что хотел, поднял голову и посмотрел прямо в ореховые глаза.
– Я не думаю, что результаты этого эксперимента будут валидны, господин Ам, - на какую-то долю секунды маска дрогнула, но бывший фурнитур сумел сохранить внешнее спокойствие.
«Просто дипломат на переговорах. Не каждый Рэд сумел бы так владеть собой». – Почему ты так считаешь? – Рауль оценивающе смотрел на стоящего перед ним человека.
– Потому что я не обладаю антропометрическими характеристиками, необходимыми для получения Вами запланированного опыта. Я могу привести Вам, господин Ам, более подходящего партнера, – Катце и говорил, словно элита.
«Наверное, общение с Ясоном так на него повлияло».– Рауль не мог отделаться от ощущения, что человек, стоящий перед ним, ни в чем не уступает ему самому. И это было унизительно. Кто он, Рауль Ам, и кто этот выбравшийся из грязи контрабандист?
– И потом, для получения достоверных результатов надо испытывать к партнеру симпатию, как минимум, – все, что говорил Катце, было очень логично и почему-то злило.
«Симпатия к монгрелу – это когда общаться не противно». – Ты мне менее противен, чем любой другой монгрел. Я хочу понять Ясона, поэтому я должен сделать это, – Рауль позволил себе слабость, позволил себе быть откровенным.
– Господин Ам, со мной Вы не сможете получить необходимый для восстановления Вашей работоспособности опыт в полном объеме. – Монгрел не сумел оценить его искренность.
«Он меня не хочет? Объективно я – самый красивый гуманоидоподобный субъект на Амои, я Блонди, я снизошел до общения с ним, о чем другие не смеют даже мечтать. А он смеет меня отвергать?» – В глубине души Рауля рождалось невиданное прежде чувство. Странное и неприятное.
– И, тем не менее, это будешь именно ты. Мне так удобно, я так решил, – Рауль понял, что Катце, остававшийся все это время невозмутимым, вывел его из себя своим упрямством и равнодушием. – «А что, если он сейчас откажет мне?» – в душе Рауля зарождалась паника.
– Тогда для чистоты эксперимента я должен буду вести себя с Вами, как монгрел, господин Первый Консул, – голос Катце изменился, он стал мягче, и утверждение прозвучало как вопрос. Рауль понял, что выиграл, что общающийся с ним, словно Ред, человек согласился на его предложение. А иначе и быть не могло. Рауль успокоился. Через десять минут все закончится. Вряд ли это продлится больше десяти минут. Возможно, хватит и пяти.
– И как же они себя ведут, Катце? – Первый Консул сказал все самое трудное и теперь полуразвалился на диване в расслабленной позе и рассматривал монгрела, словно на шоу. Действительно, очень красивый экземпляр.
– Они не освещают место своей встречи, как на пет-шоу, – Катце выключил свет, теперь только свет двух лун Амои лился из огромных окон апартаментов, окрашивая волосы контрабандиста в серебристый цвет. – Они любят слушать во время этого красивую музыку – зазвучала нежная мелодия. Рауль почувствовал, что у него почему-то быстрее забилось сердце. Он словно замер в ожидании чего-то. – Они называют друг друга по имени, Рауль, – от мягко звучавшего голоса Катце перехватило дыхание, а когда котрабандист присел рядом и склонился над ним, по спине Блонди побежали мурашки.
Катце сбросил маску, и под ней оказалось совсем не то, что ожидал увидеть Рауль. В глазах цвета драгоценного террианского конька было столько нежности, ласки и почему-то, грусти. Никто и никогда не смотрел на Рауля так. Похожим взглядом Ясон провожал Рики, когда думал, что тот его не видит. Губы, резко очерченные алые губы все ближе, уже в каком-то миллиметре. Блонди ощутил панику.
«Может быть, все остановить? Возможно, я напрасно затеял все это? Ведь Ясон тоже говорил, что хочет просто развлечься. Что, если Z107M не поддастся дрессировке, он сделает из него секс-куклу и продаст в бордель», – сердце золотоволосого представителя элиты застучало быстро-быстро. – «Я же ученый! А все лучшие ученые Старой Терры ставили эксперименты в первую очередь на себе! Я должен разобраться во всем этом. Хотя бы в память о Ясоне. Тогда я, возможно, смогу принять то, что с ним произошло. Я не могу ни о чем думать, я не могу работать, не могу ни на чем сосредоточиться. Я становлюсь неэффективен», – Рауль подавил в себе страх, источником которого была его человеческая составляющая. И почему-то закрыл глаза.
Нежные, ласкающие пальцы, глядящие его волосы, откидывающие их с лица. Рауль вспомнил чувства, испытанные тогда, и дрожь пробежала от его шеи куда-то вниз, по позвоночнику. Он чувствовал дыхание Катце. «Подопытный» очертил подушечками пальцев контур щеки и скулы, спускаясь к подбородку. Теплая ладонь в районе затылка. Когда мягкие губы накрыли его губы, Рауль уже не понимал, где он, кто он, что он делает и зачем. Было просто непередаваемо хорошо. Запах одеколона Катце, немного горьковатый. Ни одной мысли в голове.
Удивительно хорошо и столь же удивительно спокойно. Катце, целующий его веки, переносицу, от чего расслабились все мышцы на лице, губы. Сначала нежно, едва касаясь, потом сильно и властно, раздвигая их и проникая вглубь языком.

Откинув голову на что-то мягкое, пленник вспоминал, как отдался на милость контрабандиста. Как откинул голову на подушку, позволяя Катце целовать свою шею. Как ловкие пальцы фурнитура расстегнули ремень на его сьюте, пуговицы, как язык и нежные, теплые, немного влажные губы ласкали шею в том месте, где она переходила в плечо. Горячие дыхание обжигало кожу. Он закусил губу, когда зубы Катце прикусили его сосок. Руки, гладящие его тело, исследующие его живот, от чего тот подрагивал и покрывался «гусиной кожей».
Потерявший связь с реальностью Рауль ощущал все так, будто это происходило с ним вновь и наяву. Прикосновения, запахи, звуки.

Пальцы, скользящие по коже, вдоль ребер, язык, проникший во впадинку пупка. По телу пробежала сладкая дрожь, находя свое прибежище где-то в районе паха.
Рауль почувствовал, как твердеет, наливается кровью его член.
Настойчивые вездесущие губы и язык все ниже и ниже. Юпитер, как же хорошо! Рауль выгнулся навстречу ласкающему его человеку. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. Теплое дыхание возле самого члена, нежные ладони, вместившие в себя мошонку, губы, задевающие шелковистые волосы в паху.
«Что он делает?» – голова Рауля заметалась по подушке из стороны в сторону, когда кончик языка прочертил влажную дорожку от основания члена к головке и коснулся ее.
Когда осторожные и нежные пальцы Катце отодвинули крайнюю плоть и острый напряженный кончик языка прикоснулся к уздечке, впервые занимавшийся любовью Блонди полностью потерял контроль над собой. Губы, обхватившие член, вбирающие его в себя целиком. Рауль и не знал, что от жизни можно получать столько удовольствия. Инстинктивно он запустил пальцы в волосы доставлявшего ему наслаждения человека и сжал их, прижимая голову Катце к своему паху. Желая, чтобы то, что происходит между ними, никогда не заканчивалось. И в то же время тело требовало разрядки. Это было словно непреодолимое желание чихнуть, только в сотни раз сильнее.
Продолжая ласкать член рукой, Катце выпустил его изо рта. Рауль застонал от разочарования. А потом вездесущий язык проник у него между ног. Что-то твердое проникло в тугую, но расслабленную дырочку. Каким-то не потухшим уголком сознания Рауль понял, что это пальцы, но в тот момент ему было уже все равно. Пусть делает с ним что угодно, лишь бы эти губы, вновь обхватившие его член, продолжали его ласкать, лишь бы эти руки, эти тонкие пальцы продолжали массировать его тело изнутри, давя на какую-то волшебную точку. Рауль стонал в голос не переставая. Еще несколько секунд и…

«Что я делаю?! Все должно быть наоборот! Меня сейчас отымеет монгрел, кастрат! Мебель!» – Рауль в секунду просветления понял, что в своих исследованиях зашел дальше, чем хотел бы, и сумел взять себя в руки. – Прекрати это! Прекрати это, немедленно!.. – в глаза Рауля ударил резкий свет.

Некоторое время Блонди ничего не видел. Резь в глазах и белесое пятно. Рауль прикрыл веки, возвращаясь к реальности. Постепенно глаза привыкли к освещению, зрение вернулось.
Он лежал на мелководье роскошного бассейна, обнаженный, связанный широкими черными кожаными ремнями. На стене висел огромный экран. У самого бортика с бокалом красного вина в руке, одетый в мягкий пурпурный махровый халат и шлепанцы, в удобном кресле, развалившись, вытянув красивые длинные стройные ноги, сидел Катце.

 Отправлено: 17.06.08 22:23. Заголовок: Месть. «Прекрати, ..

Месть.

«Прекрати, прекрати это немедленно!» – Катце не был малодушным. Но не для того же он затеял все это, чтобы повторно пережить худшее унижение в своей жизни. Его цель была иной, и хоть изначально она была рождена, в том числе, и его чувствами к Раулю Аму, в данный момент это уже не имело никакого значения. Тот Рауль, которого любил контрабандист, существовал только в его мечтах, а к реальному бывший фурнитур не испытывал ничего, кроме ненависти и желания поквитаться. Сейчас Катце хотел воскресить Ясона и Рики, их прекрасную любовь. Пусть хоть кто-то будет счастлив. Технически это было осуществимо. Восстановленные на клеточном уровне тела монгрела и Блонди находились в Центре Трасплантологии в капсулах в состоянии анабиоза, их психоинтеллектуальные матрицы были готовы к пересадке. Надо было лишь принять решение, и они воскреснут. Но смогут ли они выжить в том мире, в который вернутся? Смогут ли они в нем быть счастливы? Захочет ли Ясон, привыкший много работать и управлять, жить на Бизон и быть пусть желанным, но все же гостем своего бывшего фурнитура? На Амои они вернуться не смогут, система уничтожит их. Система, созданная Юпитер. Значит, он, Катце должен уничтожить Юпитер, чтобы у Ясона и Рики был дом, куда бы они могли вернуться, чтобы жить. Жить, не прячась, не оглядываясь, не стыдясь собственных чувств. Появляться вместе в общественных местах и на мероприятиях так, чтобы все воспринимали это как должное, а не как странную прихоть Хозяина и наглость пета.

Катце много сделал за прошедшие пять лет для осуществления своего плана. Мимея, славная, умная девочка, волей случая и провидения попавшая в гарем господина Татсу, слушалась новоявленного господина Бенийро, как Блонди Юпитер. И за два года из бесправной наложницы превратилась в любимую жену. Это оказалось несложно, надо лишь было продемонстрировать любовь к традиционной одежде, принять новую веру, а остальному ее научили с детства. Сердце госпожи Татсу, когда-то любящее и пылкое, после всего того, что с ней произошло на Амои, словно окаменело, как застывшая, когда-то горячая лава. Мимею радовали лишь драгоценности и ее все возрастающее влияние на мужа. То, что вице-президент Объединенной Федерации Планет прислушивается к каждому ее слову, льстило самолюбию бывшей девушки-пета. Госпожа Татсу не делала ничего, не посоветовавшись с Катце. С тех пор, как он появился в ее жизни, ее судьба волшебно изменилась, поэтому она доверяла господину Бенийро целиком и полностью.

– Мимея, ты хочешь отомстить? – когда пришло время, Серый Кардинал, имевший свободный вход, как бывший фурнитур, в ее апартаменты и бывший в прекрасных отношениях с ее мужем, задал своей ставленнице долгожданный вопрос. Сколько же ненависти увидел Катце в потемневших фиалковых глазах!

– Рики не мог тебе ответить взаимностью, ты же понимаешь, – бывший контрабандист погладил молодую женщину по щеке, – но Рауль Ам... Люди с собаками поступают добрее.

Вскоре мысль о том, как бесчеловечна система Танагуры, поселилась в мозгу господина Татсу, подобно занозе. Но в парламенте ОФП было много тех, для кого порядок, царивший на Амои, был выгоден. Президент Объединенной Федерации Планет также благоволил к Юпитер.

Однажды, когда почти все руководство Федерации во главе с Президентом летели на Планету Хеби, на подписание давно планировавшегося договора о сотрудничестве с представителями негуманоидных рас, правительственный шаттл взорвался на расстоянии трех часов полета до созвездия Змеи. Не выжил никто. Было расследование, черный ящик не нашли, причины трагедии так и не были установлены. А названные населению причины катастрофы не имели ничего общего с тем, что произошло в глубоком космосе на самом деле.

В то мгновение, когда замаскированная под ядерный двигатель нейтронная бомба расщепила политическую элиту ОФП на элементарные частицы, господин Татсу держал за руку свою бредящую в лихорадке любимую жену Мимею. Она была отравлена и находилась на грани жизни и смерти. Следы яда нашли в комнате первой жены господина Татсу, высокомерной дочери человека, возглавлявшего крупнейшую парламентскую фракцию. Чтобы избежать скандала, женщину отправили в дом к отцу. Политический деятель был благодарен зятю за то, что тот поступил так гуманно. Тем более, что совместных детей у господина Татсу ни с кем, кроме как с его четвертой женой, не было. Мальчик родился через девять месяцев после прибытия Мимеи в гарем. Он появился на свет темноволосым и кареглазым, очень похожим на отца. Госпожа Татсу, с согласия мужа, назвала его Рикардо.

В тот момент, когда любящему супругу, который вместе с маленьким сыном сидел у постели впавшей в беспамятство Мимеи, сообщили о гибели правительственного звездолета, тот прошептал что-то про промысел божий и ушел молиться.

Если госпожа Татсу и молилась тогда кому-то, то совсем другим богам. Катце оказался прав, как всегда. Риск того стоил. Ее муж лишился политического противника и, как вице-президент, занял оказавшийся вакантным пост президента ОФП. Господин Бенийро приобрел неограниченное влияние в парламенте, а она избавилась от соперницы.

После этих событий для Танагуры наступили тяжелые времена. Она подвергалась ежедневной критике. И вскоре должна была оказаться в кольце экономической блокады. Катце все вычислил правильно. Желая навести порядок, Рауль отдал контрабанду петов под контроль полиции. Но то, что легко может контролировать один, с той же легкостью при правильном подходе сможет контролировать и другой. Нейроматрицы начальника полиции Танагуры и нескольких высокопоставленных чиновников были успешно заменены, так что полное прекращение транспортировки петов было вопросом одного приказа.

В средствах массовой информации Федерации каждый день рассказывали том, какие ужасы творятся на Амои, так что поток туристов, желающих посетить эту планету, сильно обмелел. Развлекательные заведения Мидаса простаивали полупустыми и терпели убытки. Граждане были недовольны.

Но самый свой жестокий удар Катце еще не нанес. Сидя в кресле, наблюдая в инфракрасном свете за связанным, обездвиженным Раулем Амом, он знал, что через пару дней состоится голосование по вопросу требования отключения Юпитер. А если Элита откажется, то будет поставлен вопрос о вооруженном вторжении на Амои и введении прямого президентского правления. Серому Кардиналу с погрешностью плюс-минус десять-пятнадцать голосов действительно честных депутатов было известно, какие у этого голосования будут результаты. Люди слабы, трусливы, их так легко убедить. Парламент ОФП – тот же черный рынок, только вселенского масштаба. Катце еще в юности решил, что для него нет ни добра, ни зла, нет ни грязных дел, ни чистых. Сейчас для него главное – воскресить Ясона и Рики. Гай хочет воскресить Рики, и на воскрешение Ясона согласился. А для достижения этой цели все средства хороши. И Катце решил, что ему не важно, что он чувствует. Зачем любить то, что не любится? Раулю никогда не будет дела до его любви. А это значит, он, Катце Бенийро, человек, сам себя сделавший совершеннее любого Блонди, убьет в себе это чувство и растопчет честь и достоинство того, кто ему его внушил.

Если бы Раулю было физически противно с ним целоваться, если бы Блонди тошнило от его прикосновений, Катце принял бы это и смирился. Но нет, Рауль Ам отверг его из чувства презрения, превосходства и высокомерия. Счел ниже своего достоинства принять нежность и ласку монгрела. «Любовью оскорбить нельзя». – Катце перечитывал свою любимую книгу террианского писателя. А он Рауля своими чувствами оскорбил. И вот за это Блонди придется поплатиться.

«Любовь предпочитает равных». – Что ж, теперь я тебе не уступаю ни в чем, – бывший фурнитур через микропроцессор, вживленный в его мозг, воспринимал воспоминания Рауля Ама, словно свои собственные. Дело не интеллекте, Катце понял это давно, дело в том, что элита может обрабатывать информацию быстрее, чем люди. А теперь он, бывший кастрат и делец черного рынка, обладатель мощного интеллекта, может обрабатывать информацию со скоростью, не уступающей Юпитер. Он создал сам себя, создал заново. Сменил тело и усовершенствовал разум. Катце с удовольствием вытянул длинные стройные ноги, развалившись в кресле. Через мягкую ткань халата, в ходе просмотра воспоминаний Рауля, проступила эрекция. Господин Бенийро сделал глоток вина.

Рауль ему был нужен для полного торжества. Он сломает этого Блонди, сделает из него послушное существо, которое послужит осуществлению плана преобразования политической системы Амои. «У всех есть слабости, страхи. И у тебя они есть. Каким бы совершенным ты ни казался, ты уязвим. У тебя, как и у любого, есть то, ради чего ты будешь готов пожертвовать собой и утратить себя как личность. Кто ты, Рауль? Конь, слон, ладья? Но точно не ферзь», – Катце сделал еще глоток.

«Что я делаю?! Все должно быть наоборот! Меня сейчас отымеет монгрел, кастрат! Мебель!» – воспринимая воспоминания Рауля, Катце улыбнулся жестокой улыбкой. – «Что же, не захотел испытать оргазм от моих прикосновений – ты испытаешь его от прикосновений иных существ, выведенных, к слову, тобой. Причем неоднократно».

«Прекрати это! Прекрати это, немедленно!» – как скажете, господин Ам. Катце жестко усмехнулся и включил свет. А затем отключил свой мозг от восприятия мыслей и чувств Рауля. – «Сыграем вслепую, господин Ам. Так будет гораздо интереснее».

 Отправлено: 17.06.08 22:25. Заголовок: W206R или 75 проце..

W206R, или 75 процентов генома Рауля Ама.

Рауль привык к яркому свету и осмотрелся, насколько ему позволял прикреплявший его голову к обитому мягким полимерным материалом бортику бассейна ошейник.

Роскошный бассейн, белый мрамор, цветная мозаика в сине-голубых тонах, позолота, струи воды, которые внезапно стали бить из мраморных львиных морд. Неожиданно зрачки Рауля расширились от ужаса, из львиных морд в голубую подсвеченную снизу воду лились струи, вокруг которых клубился пар. Похоже, что это был кипяток.

«Он хочет сварить меня заживо?» – Ты хочешь убить меня? – это были первые слова, которые произнес господин Ам за несколько дней. Блонди попытался придать своему голосу максимально нейтральное выражение.

– Нет. – «А тебе ведь стало страшно, Рауль? Вот уж не ожидал. Мне надо лишь поднять температуру воды до 40 градусов, это температура, при которой W206R не будет слишком агрессивен», – Катце поставил бокал на столик, его ответ был краток. Он собирался «ломать» Рауля, но не собирался его уродовать. Катце хотел насладится зрелищем, одним из участников которого сейчас должен был стать Блонди, а вид крови в прозрачной воде, льющейся из разорванного ануса, – это не тоже самое, что алая капля на разбитой губе. Господин Бенийро стал эстетом, все должно было быть красиво.

Катце молчал, глядя суженными глазами на Рауля, тот смотрел на стену перед собой. На ней висел огромный экран.

И снова тишина, сквозь которую лился клубящийся кипяток.

Вода постепенно нагревалась, но еще не обжигала.

«Что тебе надо от меня, Катце?» – этот вопрос чуть не сорвался с языка Рауля, но он в последний момент заставил себя замолчать. – «Унижаться перед монгрелом? Хотя он уже не монгрел. Первый Консул Бизон. Чего Вы хотите, господин Бенийро?» – Первого Консула Амои чуть не передернуло. Он не мог думать о бывшей «мебели» и контрабандисте как о высокопоставленном представителе Федерации. Как о ровне.

«Он меня похитил, привез сюда, пусть он и говорит», – Рауль постарался сделать как можно более спокойное лицо. В нем заговорило высокомерие Блонди. – «Но если я не заговорю с ним, то не получу информацию. Я веду себя неэффективно», – это был тот редкий случай, когда разум Первого Консула вступил в конфликт с его эмоциями.

«Ты должен проявить человеческую составляющую своей сущности»,– вспомнились слова Юпитер.

«Но как? Я один раз попробовал, и вот что получилось. Каждый раз, когда я иду на поводу у своих эмоций, ничем хорошим это не заканчивается», – Рауль не знал, какую линию поведения ему выбрать.

Рассуждая подобным образом, господин Ам отвлекся от окружающей его действительности. Тем временем львиные морды перестали изрыгать кипящую воду, поднялась решетка, отделяющая бассейн, в котором находился пленник, от другого водоема, и к Раулю поплыло нечто, что в лаборатории Гардиан именовалось петом серии W206R. Личная разработка господина Ама, прошедшая испытания на десятках выбракованных петов и вовремя сданная заказчице с планеты Змея.

Существо, вплывшее в бассейн, на мелководье которого лежал привязанный Рауль, напоминало медузу Горгону и морского ската, если бы он был круглой формы и по всему диаметру у него росли бы толстые змеевидные постоянно движущиеся в воде черные блестящие щупальца.

На плоском блинообразном тельце снизу располагались присоски, как у осьминога, и небольшие шипы, которые впрыскивали в «партнера» необходимые вещества, а сверху располагалось подобие лица, глаза с веками, но без ресниц, нос и нечто, напоминающее рот. «Лицо» данного W206R могло бы показаться красивым, если бы не было на гуманоидный вкус отвратительным и отталкивающим, и в нем явственно угадывались черты Рауля Ама.

«Медуза Горгона – чудовище с медным туловищем и золотыми крыльями, одним взглядом превращавшая в камень все живое», – Катце наблюдал за Раулем. Геном W206R отличался от генома Блонди господина Ама всего на 25 процентов, а какая разница. Хотя не такая уж и большая.

«Ты чудовище, Рауль, красивое чудовище»,– Катце вспомнил всех петов-мутантов, петов-уродцев, петов класса А, поставлявшихся одному заказчику ровно два каждые два месяца. Считалось, что у него большой гарем. Но Катце знал, что у маньяка, покупавшего произведения Гардиан, гарема не было вовсе.

«И всех их создавал ты, Рауль Ам. Вот и познакомься со своими творениями. Горгона с золотыми крыльями на сьюте, превратившая взглядом своих зеленых глаз мое сердце в камень», – Катце, вытянув ноги, наблюдал, как существо, шевеля восемью щупальцами, подплывает к его пленнику. Бывший контрабандист не знал, доставит ли ему предстоящее зрелище хоть какое-то удовлетворение, кроме морального. Если доставит его вообще. У Катце была цель, и ему надо было сломать Рауля Ама. И ничьи чувства в расчет им не принимались, в первую очередь, его собственные.

«Неужели я веду себя, как мстительная Афина?» – Катце глядел на двух существ, расстояние между которыми сокращалось с каждой секундой. Такие похожие и такие разные. Афина превратила прекрасную морскую нимфу, внучку Геи, в отвратительное чудовище за то, что та посмела заняться сексом в неподобающем месте неподобающим образом и тем самым оскорбила ее, богиню войны. И я фактически сделал то же самое, модифицировал ген красавца Рауля и создал чудовище. Правда, по его же разработкам», – последнее соображение в какой то мере снимало ответственность за происходящее, но Катце не требовались оправдания. Он делал что хотел, и совесть его не мучала.

Черное щупальце, на конце похожее на постепенно утолщающийся член, коснулось живота Рауля. Тот вздрогнул. И бывший фурнитур, который только казался невозмутимым, но на самом деле его нервы были напряжены до предела, вздрогнул вместе со своим пленником, задев бокал вина, стоящий на столе. Красное вино на белой скатерти. Оно растекалось, расплывалось, пока не впиталось полностью в открахмаленную ткань и не превратилось в большую алую кляксу.

Прикосновение чего-то твердого и скользкого к животу отвлекло Рауля от его мыслей. Что-то по ощущениям похожее на… Он вздрогнул, поняв, на что именно. Скользкое от воды щупальце с острыми шипообразными зубками, спрятанными внутри округлой головки, похожей на головку полового члена, исследовало своим шершавым язычком впадинку его пупка. Рауль попытался отстраниться, вырваться, но крепкие ремни не позволили ему этого сделать. На Блонди напал животный ужас, когда существо прилепилось к его груди своим плоским брюшком с помощью присосок, как у осьминога. Одно из щупалец обвило член пленника у основания и полностью всосало его в свой «рот», втянув шипообразные зубы, и ласкало твердеющий к стыду и ужасу Рауля орган язычком. Другое вылизывало его яички. Третье щупальце стало проникать, ввинчиваться в плотно сжатую дырочку. Когда пленник попытался воспрепятствовать этому, несколько острых шипов на мгновение вонзились в его соски, Блонди вскрикнул от неожиданности и в то же мгновение почувствовал, как что-то твердое и скользкое, раздвинув кожу вокруг ануса и мышцы сфинктера, проникло в его прямую кишку. Раулю было страшно, противно и жутко стыдно от того, что манипуляции W206R (что за создание напустил на него Катце, нейрофизиолог уже определил) воздействуют на него так же, как на подопытного пета. Блонди ничего не мог поделать с возникающим в нем помимо его воли чувством сильнейшего сексуального возбуждения.

«Когда гуманоид испытывает сексуальное возбуждение, его головной мозг посылает сигналы нервным окончаниям в тканях пещеристых тел полового члена. В пещеристых телах выделяется особое химическое вещество – оксид азота. Оксид азота способствует расширению сосудов и резкому увеличению притока крови в пещеристые тела полового члена, в результате чего начинается эрекция. Одновременно сужаются сосуды (вены), через которые обычно происходит отток крови от полового члена.

Это сочетание увеличения притока крови в половой член и уменьшения ее оттока приводит к полной эрекции. Когда сексуальная стимуляция прекращается, прекращается выделение оксида азота, происходит отток крови от полового члена, что возвращает его в расслабленное состояние», – чтобы привести свои мысли в порядок и побороть чувство страха, Рауль стал вспоминать научное обоснование возникновения эрекции. Он не будет визжать и извиваться, как животное, он достойно пройдет через это испытание. Нейрофизиолог попытался взять себя в руки.

«В пещеристых телах полового члена также есть фермент, который называется фосфодиэстераза типа 5 – этот фермент уменьшает эффект, вызываемый оксидом азота», –как можно более абстрагировавшись от того, что с ним происходит, Рауль продолжал освежать в памяти свои знания. Хотя с каждым мгновением делать это было сложнее и сложнее.

–А-а-а-а, – Блонди прикусил губу, чтобы подавить невольно вырвавшийся из своей груди стон наслаждения, в то время как пет-мутант одновременно втянул в «рты» своих щупалец его яички, отвердевший член и, делая вращательные движения в его растянутом анусе, надавил на простату. В тот же момент присоски на брюшке W206R впились в соски, заставив их сладко ныть и болеть.

«Пет W206R, разработан по спецзаказу. Имеет плоскую блинообразную голову диаметром сорок пять сантиметров с присосками на внутренней стороне и подобием гуманоидного лица на внешней. Может дышать как воздухом, так и растворенным в воде кислородом. Имеет восемь щупалец длинной 2 метра каждое, в сечении круглой формы. В самом узком месте их размер составляет 3 см в диаметре, постепенно утолщаясь до восьми сантиметров на расстоянии тридцати сантиметров от «головки», – Рауль почувствовал, что одна из конечностей проникла в него не меньше чем на двадцать сантиметров. Проворный шершавый язык вылизывал его изнутри, лишая гордости и самообладания. Ученый знал, что не сможет сопротивляться долго, ведь этого монстра создал он сам.

«Но ведь технологию производства знал только Джаде Кьюга! Значит, Джаде Кьюга тоже жив?»

У Блонди от понимания того, как долго и много навредил Амои Катце, на какое-то время прошли даже страх и возбуждение. И в ту же секунду в его грудь впились острые шипы, впрыснув в кровь жертвы собственных научных изысканий какую-то жидкость.

«Я допустил ошибку», – Рауль понял, что через несколько секунд уже не сможет контролировать себя и превратится в изнывающее от желания бесконечно кончающее животное, без чести и стыда.

«Если терять нечего, то надо сохранить хотя бы чувство собственного достоинства», – так рассуждал всегда господин Ам. Сейчас его лишили и этого. – «Точно так же, как я лишал этого других», – эта странная мысль залетела в голову пытающегося сохранить часть сознания ясным Рауля непонятно откуда. Она была для него так же неестественна, как бабочка-«павлиний глаз», порхающая в мороз над сугробами. – «Я создал этого монстра», – пленник понял, что подался бедрами вперед, навстречу ласкающему его щупальцу, и услышал свой собственный стон. Стон наслаждения.

«Я хочу, чтобы насилуемый был все время возбужден», – это было дословное требование заказчика. Поэтому, если пет от страха или отвращения не испытывал эрекции от стимуляции W206R, тот впрыскивал ему под кожу мощный афродизиак, а также вещество, блокирующее выработку фосфодиэстеразы типа 5, после чего пет мог иметь непрекращающуюся эрекцию и оргазмы на протяжении пяти часов подряд.

Маленькие шершавые язычки, расположенные на присосках на внутренней стороне плоского «лица» пета-мутанта, стали лизать соски пленника, а маленькие зубки – покусывать. Одновременно с этим такие же язычки стали вылизывать его втянутые вовнутрь «ртов» щупалец яички и член. Монстр все глубже и глубже проникал в Рауля, растягивая его анус, давя на простату, в такт сосущим движениям и движениям язычков.

Боль от шипов, впившихся в соски, уступила место ощущению легкого жжения, словно они начали гореть. Пленник почувствовал, как нервная дрожь прошла через все его тело, бросая то в жар, то в холод. Черные щупальца обвивали его ноги, руки, грудь, вылизывали его кожу, царапали, покусывали. Мошонка стала словно деревянная, ее сводило, и сладкая судорога пробегала от паха к пупку. Кровь прилила к голове, шершавый язычок вылизывал изнутри, задевая самые чувствительные точки, а толстое растянувшее дырочку щупальце то входило, то выходило из полностью расслабившегося тела. Рауль больше не думал и не сопротивлялся. Ему было хорошо, так хорошо, как никогда в жизни. Он насаживался ягодицами так, как позволяли держащие его ремни, на насилующий его «член», подавался бедрами вперед, выгибал шею. Его голова с мокрыми волосами моталась из стороны в сторону, а пальцы рук ногтями вжались в охватившие его щупальца. Рауль хотел, чтобы то, что с ним происходит, не прекращалось никогда, чтобы монстр проник в него насквозь, как можно глубже, и заполнил собой каждую пустую частичку его тела. Блонди потерял все свое самообладание, он выгибался и стонал, боль, причиняемая шипами и зубками чудовища, больше не пугала его, она его возбуждала. Виски пекло, перед глазами стояли красные круги, в них потемнело, когда в момент почти наступившей разрядки W206R пережал его семенной канал, не давая кончить, одновременно с этим лизнув соски, втянув в себя яички и надавив на простату.

– Я хочу! А-а-а-а-а! – Рауль кричал от наслаждения и нереализованного желания. Ремни впивались в его кожу, он пытался вырваться, но не чтобы убежать, а чтобы быть ближе.

Все, чего он сейчас хотел – это освободится от растущего и невыносимого чувства сладкого напряжения, охватившего все его тело.

Монстр, перетягивая член Блонди у основания, проник в него еще глубже, увеличивая скорость и амплитуду движений.

– А-а-а-а-а! – Рауль кричал уже не переставая, у него было темно в глазах. – Не-е-е-е-ет, – маленькие шипчики впились в натянутую кожу головки его окаменевшего члена. Боль и нестерпимое наслаждение слились воедино. Еще одно нажатие на простату. Монстр прекратил пережимать семенной канал и сделал сильное сосательное движение.

– М-м-м-а-а-а-а! – Рауль выгнулся еще раз, крик вырвался из его искусанных в кровь губ, когда тонкие, как иглы, шипы впились в его соски и яички, и одновременно с этим сперма наконец-то смогла вырваться наружу. Блонди кончал и кричал одновременно от сильной боли и непередаваемого удовольствия, а монстр высасывал из него все, до последней капли, создавая ощущение вакуума и «высосанности» в измученном члене и мошонке.

Блонди содрогался в сильнейшем оргазме, его трясло, лицо, давно утратившее осмысленное выражение, исказила болезненная гримаса, мышцы ануса сжимались вокруг растянувшего его щупальца. Рауль кончил и на мгновение пришел в себя. Чувство жуткого стыда и презрения к себе охватило его. Он открыл глаза и встретился с немигающим взглядом ореховых глаз. Такого выражения на лице гуманоида Рауль не видел еще никогда в жизни. Впервые Блонди стало по настощему страшно. Он понял до конца, через что ему предстоит пройти. Рауль испытал оргазм, но возбуждение не прошло, его член стоял как каменный.

«Я хочу, чтобы соитие могло происходить как над поверхностью воды, так и под водой», – это было еще одно требование заказчика. Одно из щупалец раздвинуло губы пленника и стало проникать ему в рот. Рауль помнил, что, чтобы дышать, он должен будет совершать сосательные движения губами, заказчик счел эту идею забавной. Блонди с досадой вспомнил эксперименты с выбракованными петами. Глубину проникновения удалось отрегулировать не сразу.

Раулю было противно, до тошноты, шупальце раздвинуло его губы так, словно хотело порвать их, и уткнулось в его глотку, вызывая рвотный рефлекс. Но ученый стал делать то, что надо, чтобы не задохнуться. С непривычки сводило скулы, но кислород стал поступать ему в рот, Блонди сделал вдох. И только после этого ремни отстегнулись, и W206R утащил его на глубину бассейна.

Катце, не отрываясь, смотрел на разыгрывавшееся перед ним шоу. Все происходящее высвечивалось на огромном голографическом мониторе, висящем на стене напротив бассейна, так что Первому Консулу Бизон были видны мельчайшие подробности, скрытые под водой от глаза наблюдателя.

Рауль не визжал, не пытался вывернуться, не совершал бессмысленных и смешных телодвижений.

Он всасывал губами проникшее в его глотку щупальце, ровно настолько, чтобы сделать вдох, задерживал дыхание, давая мышцам лица отдохнуть, и снова начинал работать губами и щеками. В общем, действовал в высшей степени эффективно.

Катце глядел на алый, обычно четко очерченный рот своего пленника, сейчас опухший и растянутый. Как бы господину Бенийро хотелось, чтобы между этих желанных губ проникал его язык, а не этот жуткого вида черный скользкий отросток. Ласкать нежную кожу внутренней части бедер, провести языком по стволу красивого большого ровного члена, который сейчас то появлялся, то исчезал из жадного отвратительного «рта».

W206R переместился, присосавшись к спине пленника, и теперь головки щупалец лизали и кусали красные набухшие соски.

¬¬– А-а-а-а-а, – Рауль закричал от боли, когда тонюсенькие шипчики, острые как иглы, а иглами они и были, одновременно впились в его грудь, яички, соски, член, запястья скрученных за спиной рук и щиколотки максимально разведенных в сторону ног, впрыскивая жертве очередную порцию афродизиака. Пленник бы наверняка захлебнулся, если бы его рот не был растянут и заполнен толстым черным «членом», через который он дышал. Тело Блонди выгнулось дугой, он потерял контроль над собой, натянулся, как струна, забился в судороге, его лицо исказила мука. Но в следующий же момент Рауль расслабился в удерживающих его живых путах, на лице появилось выражение блаженства. Химический препарат начал действовать практически мгновенно, унося его в страну наслаждений.

И все повторилось. Дрожь, возбуждение, мурашки, бегущие по телу, вездесущие язычки, лижущие кожу в самых интимных и труднодоступных местах. Иногда Рауль забывался настолько, что переставал совершать сосательные движения, и тогда он начинал задыхаться. С каждым мгновением добывать кислород становилось все сложнее и сложнее, губы опухли, щеки онемели, скулы сводило. И одновременно с этим нарастало чувство непереносимого сладострастия. Оно увеличивалось, заставляя жертву собственного создания насаживаться на растянувший его анус «член» и подаваться бедрами вперед, навстречу ласкающим его ствол и яички языкам. Еще несколько сильных, «рвущих» движений щупалец внутри него, и Рауль забился в оргазме, одновременно с этим задыхаясь, так как кислород перестал поступать. Блонди в отчаянии сделал несколько сосательных движений своими измученными одеревеневшими губами, растянутыми так, что, казалось, еще немного, и они порвутся, но безрезультатно.

«Я хочу, чтобы на момент, когда пет кончит, гуманоид-пет находился в состоянии асфикции, но не так долго, чтобы его нельзя было «откачать», – это было предпоследнее дословное требование заказчицы.

Щупальце выскользнуло изо рта Рауля, продолжая удерживать свою жертву на глубине. Создатель этого чудовища понял, что скоро захлебнется. Он вспомнил, в каком состоянии из аквариумов вытаскивали «петов-гуманоидов» на начальных стадиях испытаний «опытных образцов». Синих, с закатившимися глазами, опухшими порванными ртами и развороченными внутренностями.

Возбуждение прошло, а вместо него пришло странное и очень неприятное чувство, направленное на себя. Что это было, запоздалое раскаяние? Или Блонди, который мечтал о глотке воздуха, как о самом прекрасном, что существует во Вселенной, впервые в жизни задумался о том, что те петы из «выбраковки» были живыми существами, и им было больно и страшно? Что, помимо температуры тела, давления, пульса и других характеристик, у них могли быть чувства и эмоции? О чем думал насилуемый раздирающими его щупальцами Рауль Ам, когда у него начало темнеть в глазах и он, желая сделать вздох, начал глотать ртом воду?

Катце этого не знал. Он глядел на захлебывающегося, задыхающегося врага и думал о том, как ему лучше поступить. «Откачивать» Рауля самому или позвать на помощь врачей, которые ждали в соседних апартаментах условного сигнала. Господин Ам был зарегистрирован на Бизон как турист, совершающий поездку с целью удовлетворения своих мазохистических наклонностей. Великолепный 24-этажный бордель, в котором любое существо из Вселенной могло реализовать свои тайные желания, Катце под радостное хихиканье и смачные комментарии Сида, Люка и Норриса, с молчаливого злорадного одобрения Гая назвал «Эос».

«Так что Вы практически дома, господин Ам. Только вот по другую сторону, если так можно выразиться», – Катце наблюдал за тем, как затих Рауль и как судорожно стали врываться в его тело, тереться об белоснежную кожу, обвивая пленника кольцами, черные скользкие щупальца. Они двигались гораздо быстрее, чем были должны при подобной температуре.

«Что случилось?» – Первый Консул Бизон привстал в кресле, опершись ладонями на подлокотники. Ему не хотелось, чтобы W206R причинил Раулю хоть сколько-нибудь значительный ущерб. Если во время первой части «представления» у Катце была почти болезненная эрекция, и он с трудом сдержал себя, чтобы не принести облегчение рукой своему стоящему, словно камень члену, считая, что сделать это при подобных обстоятельствах – это унизить себя, то сейчас эрекция у бывшего фурнитура исчезла вовсе.

«Все-таки я не садист, по крайней мере, не до такой степени», – эта мысль могла бы успокоить Катце, если бы не охватившее его волнение. Что-то пошло не по плану, и господин Бенийро не понимал, в чем дело, разве что… Невольное чувство уважения к врагу возникло в душе Серого Кардинала ОФП помимо его желания. Рауль не впал в панику, не захлебнулся, он, создавший W206R и прекрасно знавший, как им управлять, стал воздействовать на пета- мутанта в меру своих возможностей.

«Интересно, о чем он думает?» – Катце не выдержал и включил считывание электромагнитных импульсов головного мозга своего врага.

«Не паниковать, Я Блонди, а не пет-истеричка из Академии. Я могу находиться без кислорода под водой в сознании больше четырех минут», – Рауль перестал пытаться сделать вдох и максимально расслабился.

«Я не хочу, чтобы, испытывая оргазм, пет пачкал воду своими выделениями, поэтому я желаю, чтобы конечный этап происходил на суше», – это было последнее пожелание заказчицы. Это создало небольшую проблему перед разработчиками. Как водоплавающее существо могло испытать оргазм на суше? Но в конце концов задача была решена.

«Надо сделать так, чтобы оно быстрее испытало оргазм», – Рауль вспомнил, что мощным афродизиаком для W206R был адреналин, который вырабатывался у жертвы естественным путем. Это оказалось идеальным решением. Чем быстрее двигался пет-мутант, тем больнее и страшнее становилось его «партнерам», соответственно, тем больше они выделяли адреналина и, следовательно, тем агрессивнее становился W206R. В каком-то плане это был замкнутый круг. Заказчица со Змеи была идеальным покупателем. Ей поставляли петов класса «А», но со временем поняли, что можно продавать ей петов из выбраковки, умственно отсталых. Потому что те экземпляры, что попадали к ней, достаточно быстро сходили с ума, а поскольку в ее аквариумах вода была практически ледяной, петы быстро умирали от переохлаждения или от полученных травм. Тогда леди Змея покупала новых. Она никогда не пыталась общаться со своими петами или лечить их, и поэтому понять, что ей подсовывают второсортный товар, не имела никакой возможности.

«Я должен выделить как можно большее количество адреналина», – Рауль понимал, что еще две минуты, и он потеряет сознание. Но все дело было в том, что страшно ему не было. Противно было, больно было, бесило чувство беспомощности, но страшно не было. – «Необходимо вспомнить что-то, надо вспомнить момент, когда я очень сильно волновался или мне стало по настоящему страшно».

Вот он идет к Юпитер, переживая, что не удастся отговорить свою создательницу от проведения нейрокоррекции Ясона. Убеждает ее, стараясь казаться как можно более спокойным и хладнокровным, что общение с Z107M делает Первого Консула более эффективным при переговорах с ОФП, и это идет на благо Танагуре. Рауль, как это было тогда, почувствовал, что его сердце бьется быстрее, а пульс участился. Адреналин начал выделяться, W206R стал агрессивнее и подвижней.

Вот он, Рауль узнает, что Ясон уехал за своим петом без охраны. Блонди вспомнил, как у него перехватило дыхание от страха за друга, то, что сделал Ясон, было полным безумием. Минуты ожидания длились бесконечно. Как не находил себе места, ходя из угла в угол своих апартаментов, словно загнанное в клетку животное. Не выдержал, хотел послать вслед за Первым Консулом специалистов из Службы Безопасности, почти уже отдал приказ об этом, а через секунду раздался взрыв, потрясший Танагуру.

«Мне не хватило тогда каких-то двух минут, похоже, не хватит и сейчас», – щупальца, врывавшиеся в его анус, причиняли боль, но эта боль была ничем по сравнению с тем унижением, которое он переживет, если предстанет перед этим зарвавшимся монгрелом бездыханный, с посиневшим лицом.

«Зарвавшийся монгрел?» – Катце, который уже хотел прекратить пытку, чтобы W206R оставил свою жертву в покое (для этого было достаточно обычного свистка, имитирующего полицейский), передумал. Он отошел от бортика бассейна и сел обратно в кресло. Губы контрабандиста сжались в тонкую, жесткую линию, которую искривила злая и грустная ухмылка.

«Как там говорили на террианском Диком Западе? Господь Бог создал людей разными, а «Кольт» их уровнял? У меня не «Кольт», господин Ам, у меня целая армия, размещенная на огромном континенте. И она превратит Эос в пыль, если только Вы не сделаете то, что мне надо. Хотя, судя по Вашей привязанности к Ясону, наши цели в конечном итоге совпадают», – Катце закинул ногу на ногу и стал наслаждаться кульминацией зрелища.

Рауль видел, как у него темнеет в глазах. Как будто медленно в театре гасят огромную хрустальную люстру, подвешенную к потолку, и светильники в ложах.

Он говорит по телефону с Катце, он еще на что-то надеется. – «Они остались там вдвоем, в момент взрыва…» – это конец, бешено колотящееся сердце, звон в ушах, Рауль уже не разбирал, что ему говорил Серый Кардинал черного рынка, отнявший у него вместе с Z107M его друга. Чувство безысходности, отчаяние и безумное желание закричать от разрывавшей его сердце боли, которое он сумел подавить тогда только огромным усилием воли.

Свет в глазах почти померк, голова раскалывалась, W206R царапал, кусал, сжимал, раздирал его изнутри своими щупальцами.

«Пройдет секунда, и я захлебнусь» – Рауль боролся до конца.

Еще несколько порывистых резких движений, и чудовище, отлепившись от своей «жертвы», вышвырнуло Рауля на бортик бассейна, заливая его лицо, волосы, шею, истерзанную грудь, ноги и руки, его растянутый, не закрывающийся анус, его опухшую мошонку и член потоками вязкой, белой, похожей на сперму жидкости.

Вздох, большой, огромный, такой сладостный вздох. Рауль и не догадывался, что обычный глоток воздуха может принести столько наслаждения. И еще один. Блонди было так хорошо, что он на мгновение перестал ощущать терзавшую его тело боль и унижение, которое пережил по прихоти монгрела, посмевшего его похитить.

«Я смог, я не валяюсь перед ним, как дохлая рыба», – Рауль открыл глаза и посмотрел на сидящего перед ним с непроницаемым лицом человека. Маленькая, но победа над врагом. Которая тут же была перечеркнута словами Катце, произнесшим свою финальную фразу медовым, но в тоже время сочившимся ядом голосом.

«Великолепно, Рауль. Теперь, когда мне потребуется провести приемно-сдаточные испытания подобных существ, я буду знать, к кому обратиться».

Белый потолок с лепниной. Медленно гаснущая перед глазами люстра с хрустальными подвесками. Шелест шелка вечерних туалетов дам, шорох «программок», хлопанье кресел опоздавших, кто-то кашляет. Темно. Раздвигается занавес. Дирижер занимает свое место. Взмах палочкой. Первые звуки увертюры. Представление началось.

 Отправлено: 17.06.08 23:06. Заголовок: Ой как жалко Рауля ..

Ой как жалко Рауля

Спасибо автор с нетерпением жду продолжения

 Отправлено: 17.06.08 23:32. Заголовок: magnoliuya Спасибо:..

magnoliuya
Спасибо:-)

 Отправлено: 18.06.08 15:45. Заголовок: очень интересно. обр..

очень интересно. образно написано. эмоционально. читаю с удовольствием)))

и Рауля жаль конечно.. но может это окончательно пробудит в нем человека? и они будут счастливы?
я так люблю эту пару)))

 Отправлено: 18.06.08 16:28. Заголовок: Эрли У них будет вс..

Эрли
У них будет все хорошо, мне нравится эта пара тоже. Хотя один у меня будет аутичный шизоид ( это Рауль), а другой параноик - это Катце и "прикурить" они друг другу дадут по полной программе:-)

 Отправлено: 18.06.08 16:48. Заголовок: Десять лет просле вз..

Судьба хромоножки.

Рауль впал в тяжелое мутное забытье, которое засосало его, словно трясина. Но даже там кошмары не отпустили его.

Ему снился сон, настолько яркий и красочный, словно все, что он видел, происходило с ним наяву, а не было плодом его воображения.

Он был девушкой, молоденькой красивой девушкой-петом с длинными платиновыми волосами и ярко-синими глазами. Она сидела в своей комнате на кровати и плакала.

Все складывалось так хорошо. Ее выбрал в свой гарем симпатичный Оникс, и подружки рассказали, что ее будущий Хозяин любит, когда девушка-пет хорошо танцует.

Хакучо, так звали ту, кем сейчас ощущал себя Рауль, решила взять несколько уроков, и на одном из них подвернула лодыжку. Девушка никому ничего не рассказала, не придав значения случившемуся. Но нога продолжала болеть, а на следующий день и вовсе посинела и опухла.

Так случилось, что хирург Академии был в отпуске, а тот, что его заменял, сделал что-то не так. Оказались повреждены нервы и сухожилие. Хакучо осталась хромой.

С того момента жизнь девушки сильно переменилась. Ее будущий хозяин отказался от покупки, а для Хакучо наступили тревожные дни ожидания.
Что ее ждет? Выбраковка? Повторная операция или, учитывая ее хорошую родословную, ее отправят на размножение?
А потом появилась информация, что на нее нашелся покупатель, вернее, покупательница. С далекой планеты Змея, на которую ее транспортируют первым же летящим в этом направлении звездолетом.

Сначала Хакучо обрадовалась. Ее не отправят в бордель и не заставят безостановочно рожать детей. Новая планета, новая жизнь. Может быть, ее Хозяйка будет хорошей и доброй? В любом случае, это лучше, чем неизвестность.

Но потом девушка почувствовала, что что-то не так. Поняла она это из-за изменения отношения к ней фурнитуров. В то время, когда она была перспективным петом класса А, они относились к ней очень почтительно и вежливо, но как-то отстраненно. После того, как захромала – так, словно «мебелью» были не они, а она сама.

А теперь... это сложно было объяснить. В ее комнате появились красивые цветы и новая подушка с одеялом, за едой ей подсовывали самые вкусные кусочки. Словно все хотели скрасить ее последние дни пребывания в Академии.

Но это не было подобострастием. В лицах обслуживающих ее людей Хакучо читала сочувствие и тщательно скрываемую жалость. Девушка поняла – на нее смотрели, как на обреченную.

«Куда же меня продали?» – сердце замирало от страха, а спросить она не решалась.

Прошла полная противоречивых предчувствий неделя. Как-то утром в комнату к Хакучо вошел врач. Измерил пульс, давление, снял кардиограмму и взял анализ крови. Стандартная процедура перед тем, как ввести в анабиоз. Врач оказался удовлетворен результатами. Быстро взглянув на пациентку, почему-то не глядя ей в глаза, он надел на лицо проданной «самки» маску. Все произошло как-то очень быстро, Хакучо с тоской успела подумать о том, что даже не смогла попрощаться с теми, рядом с кем выросла, и мир погас перед ее глазами.

Рауль, ощущавший себя в своем сне Хакучо, чувствовал, как та очнулась в небольшой комнате, не больше шести метров. Потолок также был не слишком высоким. Немного подташнивало, очень хотелось пить, как часто бывает после выхода из анабиоза. Она огляделась. Помещение показалось странным. Белая плитка на полу и стенах и даже на потолке. Кровать, вернее, даже не кровать, а какой-то матрас, сделанный из непромокаемого материала. Ни окон, ни дверей, ни умывальника, ни туалета. Лампы под потолком. Хакучо, разглядывая обстановку, поняла, что такие она уже где-то видела. Точно. Под водой в плавательном бассейне – подобные светильники, похожие на прожектора, подсвечивали воду изнутри в вечернее время. Это было очень красиво, завораживающе – плыть сквозь луч света, глядя на светящиеся в чернеющем небе луны Амои, которые были видны сквозь прозрачный купол плавательного бассейна. Хакучо охватили воспоминания о минувшей, более счастливой жизни.

«Это и есть часть бассейна», – Рауль попытался «проснуться», отделаться от охватившего наваждения, но не смог. Галлюцинации, словно вязкая трясина, засасывали его, заставляя пережить все то, что выпало долю рабыни, проданной жестокой заказчице-садистке с планеты Змея.

«Катце что, решил свести меня с ума?» – нейрофизиолог понял, что то, что с ним происходит, – это не простой «сон», он явственно ощущал отчаяние и ужас девушки, чувствующей себя зверем, пойманным в ловушку.

«Где же я? Может это карантинный отсек?» – Хакучо все еще надеялась на лучшее, на то, что ее участь будет не столь ужасна, как она предполагала. Замкнутое пространство, слишком яркий свет, неизвестность и полная тишина, все пугало ее. Хотелось вырваться и убежать, но она не могла.

Рауль попытался овладеть своим разумом. С помощью огромного усилия воли он приоткрыл веки и увидел, что вся его голова окутана проводами, подсоединенными к нейрошлему. Он поробовал было стащить его, но обнаружил, что не может пошевелиться, так как спеленут смирительной рубашкой. Хотелось вырваться и убежать, но он не мог.

«На Амои мы можем считывать мысли, проникать в сны и фантазии, отображать их, воссоздавать зрительные образы, но технологиями, которые ко мне применил Катце, мы не обладаем», – у Рауля от сопротивления невыносимо заболела голова, зазвенело в ушах, и он упал в обморок.

Теперь ничто не мешало воспоминаниям девушки проникать в мозг руководителя Гардиан.

Текли минуты, часы, Хакучо потеряла счет времени, но ничего не происходило. Она исследовала каждый миллиметр свой «комнаты» и обнаружила, что одна из стен тоньше остальных и отделана не плиткой, а пластиком. Это, судя по звуку от удара, была даже не стена, а тонкая перегородка.

«Может быть, это дверь?» – Я проснулась! – Девушка стала колотить кулачками в преграду, отделяющую ее от внешнего мира. – «Может быть, я пришла в себя раньше времени?»

В ответ – тишина. Костяшки на руках от ударов начали болеть, Хакучо уселась обратно на матрас. Ее мучила жажда и очень сильно хотелось в туалет.

«Что за странное место?» – девушка еще раз обследовала свою тюрьму. Четыре стены, потолок, лампы – все, больше ничего.

Неожиданно раздался какой-то звук. «Стена» из пластика стала подниматься вверх.

«Наверно, я действительно была на карантине», – радости Хакучо не было предела. Она встала, чтобы вежливо поздороваться с теми, кто за ней придет, чтобы проводить к Хозяйке. Но никто не появился.

Девушка немного подождала и вышла за «дверь». Она оказалась на краю огромного бассейна, отделенного от достаточно роскошной трехуровневой квартиры прозрачной перегородкой. Причем как над водой, так и под ней.

Такая же странная тюрьма, только попросторнее и – «слава Юпитер» – в углу стояли умывальник, душ и унитаз, правда, ничем не скрытые от посторонних глаз. Хотя, какая разница? Вокруг никого не было.

«В любом случае, это лучше, чем ничего, это хоть что-то» – девушка во время «тренировок» в Академии была отучена от природной стыдливости.

– У ваших хозяев могут быть самые разные желания, и ваш долг – исполнять их, – подобные наставления во время учебы она слышала по несколько раз в день.

«Я как рыбка в аквариуме». – Хакучо подошла к стене, отделяющей ее от нормального человеческого жилья. Традиционная, можно сказать, консервативная комната. Антикварная мебель из натурального дерева, кожаные диваны, много книг. За массивным старинным письменным столом кто-то сидел, спрятанный высокой спинкой современного, похожего на больничное кресла.

Словно почувствовав на себе взгляд девушки, тот, кто был за стеклом, резко повернулся, и Хакучо от неожиданности и ужаса от того, что она увидела, отпрянула назад, воскликнув что-то вроде «ой!», и широко распахнув глаза.

В кресле сидело существо, левая сторона туловища которого была полностью парализована. Иссушенная, согнутая в локте рука, ввалившиеся, обтянутые тонкой и желтой, словно пергамент, кожей щеки, лиловые тени под выпученными водянистыми глазами без ресниц, мышиного цвета редкие волосы, свисающие, будто пакля, с полулысой головы. Хакучо было от чего испугаться. На Амои она жила в окружении очень красивых людей и не подозревала, что на свете существует подобное уродство.

«Интересно, почему ее не отправили на выбраковку, такую?» – что еще могла подумать выпускница Академии, выращенная и воспитанная в Танагуре, где не было места старости и болезням?
Отвращение – вот чувство, которое испытала Хакучо, и оно явственно отразилось на ее прекрасном личике, прежде чем девушка смогла взять себя в руки и, как положено, поклониться новой Хозяйке.

В ответ на что та саркастично улыбнулась правым уголком рта, если можно было назвать улыбкой ту страшную злую гримасу, которая отразилась на лице больной. Хозяйка с интересом глядела куда-то назад, за спину своей новой пленницы. Девушка оглянулась и замерла от ужаса, а потом истошно завизжала.

Она с детства боялась пауков, червяков, комаров, сороконожек. Даже на картинках. Как-то раз, когда она была девочкой, к ней в комнату залетел большой болотный комар и, хотя фурнитур очень быстро его убил, перепуганная Хакучо не могла уснуть до самого утра, вспоминая монстра с длинными противными лапками, который отбрасывал свою огромную пугающую тень на стены ее спальни.

Существо, плывущее по направлению к ней с противоположного края бассейна, было воплощением всех ее худших кошмаров.

Прикрытые прозрачной оболочкой выпученные «глаза», вдавленный, как у обезьяны «нос», «рот» с мерзко изогнутыми «губами» на блинообразной черной блестящей «голове», а вокруг нее… Хакучо, не переставая визжать, попятилась к стене, обернулась и закричала снова, перед ней было лицо ее Хозяйки.

«Меня отдали на потеху двум монстрам!» – девушка поняла, почему к ней так все относились в последние дни ее пребывания в Академии.

«Они жалели меня, они знали, что меня ждет!» – несчастная увидела, что уровень воды в бассейне начал подниматься. Монстр, шевеля омерзительными толстыми длинными змееобразными щупальцами, обрамлявшими его «голову» наподобие волос, неумолимо приближался.

– И-и-и-и-и, – девушка визжала, не переставая. Холодная вода уже заливала ее щиколотки, а расстояние между ней и приближающимся к ней чудовищем неумолимо сокращалось. С отчаянием обреченной она стала метаться по бортику бассейна в поисках места, где могла бы укрыться. Схватив в руки матрас, на котором проснулась, она залезла на самое высокое, что было вокруг нее – бачок от унитаза, стоящего у бортика, и приготовилась отбиваться от тошнотворного омерзительного монстра, который уже тянул к ней свои извивающиеся склизкие щупальца. Разглядев, какие они на конце, Хакучо окончательно поняла, что за судьба ее ожидает, страх и отчаяние придали ей сил. Она со всех сил стала бить монстра матрасом по отвратительной морде, стараясь попасть по глазам. Черное склизкое щупальце обвило ее лодыжку и с силой дернуло вниз. Падая, Хакучо попыталась уцепиться за первое, что ей попалось под руки, и это оказалась керамическая крышка бачка, которую она сорвала, больно ударившись подбородком и расцарапав руки в кровь. Чудовище обхватило руку своей новой жертвы и обвилось вокруг шеи, душа и уволакивая на глубину.

Хакучо сорвала голос, кричать она больше не могла, она извернулась и, задыхаясь, со всей силы ударила отвратительного монстра крышкой по «голове», ребром. Тот немного ослабил хватку, девушка била еще и еще, закрыв глаза от ужаса. Склизкие плети на какое то время оставили ее в покое. Приподняв ресницы, она увидела, что один из «глаз» монстра заплыл, а вода окрасилась в такой цвет, будто в нее пролили фиолетовые чернила. И тут Хакучо сделала то, за что ее ругали в Академии, то, что она делала, когда ей было очень страшно, и что составляло тайную причину ее гордости, потому что так кроме нее ни у кого не получалось. Она засунула два пальца между зубов и засвистела. Это была полноценная трель, очень похожая на свист полицейского.

Монстр как-то сдвинулся, сжался и стал отступать, оплывать в сторону, долбясь в закрывающую ему выход из бассейна решетку.

«Да он боится меня!» – Кровь застучала у Хакучо в висках, она засвистела еще громче. Палач и жертва поменялись местами. Пребывая в паническом страхе, ища выход, W206R разбил щупальцами стекло, и вода под напором хлынула в помещение, где находилась изумленная, не верящая в правдоподобность происходящего Хозяйка, жмущая здоровой рукой на своем кресле на какие то кнопки.

«Я должна ее убить, или она убьет меня», – у Хакучо бешено колотилось сердце, кровь стучала в висках, из-за удара болела челюсть и дрожали руки, но у девушки не было выбора.

«Хуже чем здесь, мне не будет нигде. Даже в тюрьме. Этот Монстр – такая же жертва, как и я, и, возможно, он у нее не один», – девушка поняла, что второй подобный шанс ей вряд ли будет предоставлен судьбой. Она устремилась вслед за водой и чудовищем в образовавшийся проем, схватила кусок стекла, которым был усеян залитый водой пол, подбежала к судорожно глотающей ртом воздух Хозяйке и перерезала ей горло.

Пьянящее чувство победы и одновременно с этим ужас от осознания того, что совершила.

– Я жива, а ты нет, гадина, – девушка отвернулась от хрипящей в предсмертных судорогах садистки. Хакучо затрясло. Она хихикнула помимо своей воли, потом еще раз, из груди вырвался смешок, еще один, через минуту она уже хохотала, она была бы рада остановиться, но не могла. Из глаз брызнули слезы, Хакучо накрыла истерика. Она начала сползать на пол. Где-то рядом был монстр, но девушке уже было все равно. Дальнейшее она помнила смутно. Какие то люди, говорящие на незнакомом языке. Ей делают укол. Тишина и темнота. Больничная палата. Красивый огненноволосый мужчина со шрамом на щеке, гладящий ее по руке и говорящий, что она ни в чем не виновата, что она действовала в состоянии аффекта в целях самозащиты, что она все сделала правильно, и ей не в чем себя винить. Что она больше не пет, а свободная гражданка Федерации, и если хочет, она может полететь жить на планету Бизон и получить там работу.

– Но я ничего не умею делать, – пробормотала Хакучо.

– Ничего, девочка, мы что-нибудь придумаем, – ласково произнес господин Бенийро, как он представился, и тихо добавил что-то про какие-то камни, время их разбрасывать и время собирать.

– У тебя красивое имя, Лебедь, ты вообще очень красивая и смелая, – в ореховых глазах этого человека было столько боли и доброты. Хакучо прижалась к его груди и поверила, что больше в ее жизни ничего плохого не случится.

«Нет! Это же Катце!» – немного овладевший своим сознанием Рауль дернулся, попытался отстраниться примерно с теми же чувствами, что и Хакучо, когда увидела свою хозяйку через стекло.

«До чего же он меня презирает и ненавидит», – эта мысль отозвалась у виновника отторжения Рауля явственной, ощутимой, ноющей болью в груди, словно в нее что-то вонзили и повернули. «А иначе и быть не могло».

«Так даже лучше, так проще», – у Катце дернулся кадык, он сглотнул, стянул с головы своего пленника нейрошлем, отсоединил датчики. Мужчина хотел погладить Блонди по волосам, но сумел в последнее мгновение сдержать свой порыв, и его рука повисла в воздухе. Ссутулившись, Первый Консул Бизон резко встал и, не оборачиваясь, вышел из роскошной тюрьмы Рауля Ама. Он не стал дожидаться, пока тот очнется.



Продолжение ( продолжение 1) - http://esergy.borda.ru/?1-20-1240-00001267-000-0-0-1214070929