Форум сайта "Мир Эсси Эрганы"

Рицка жёсток, но на самом деле готов разрыдаться. И Нисэю никогда этого не понять, потому что он слишком далеко сейчас от этого молодого человека, от этой комнаты, от этой вытягивающей душу музыки.
- На колени. Открой рот.
Нисэй опускается перед юношей, открывает рот, сдерживая себя от того, чтобы не усмехнуться: его действия, пусть даже и точное исполнение приказов, худшее оскорбление для Рицки. Они оба понимают это.
Рицка большими пальцами отводит нижнюю челюсть Бойца как можно ниже, толкается в его рот. После перемещает одну руку под подбородок молодого человека, так чтобы чувствовать, как его член движется внутри горла. Нисэй давится, но даже и не пытается отстраниться, лишь обхватывая бедра парня руками, скользит по ягодицам, отмечая легкую дрожь Рицки, когда пальцы касаются основания его кошачьего хвоста. Юноша задирает хвостик повыше, и Боец гладит, массирует его основание, чуть влажную мягкую шерстку, опускается на туго сжатое колечко мышц, ощущая, как дыхание Жертвы сбивается на рваные вздохи.
Рицка вцепляется руками в длинные волосы Нисэя, тянет его на себя. Боец задыхается, ему уже не до нежностей и обыкновенный акт орального секса превращается в борьбу за выживание. Ресницы намокают от невольных слез, по подбородку уже давно стекает струйка слюны, вымарывая руку Жертвы, которую та все еще держит на горле Бойца, и которую время от времени вытирает о Нисэя.
Горло Нисэя начинает неимоверно саднить к тому моменту, когда юноша ускоряет движения, с рычанием вталкиваясь внутрь, входя почти до основания. Когда он кончает, то Боец дергается, но руки парня держат его слишком крепко, не позволяя отстраниться, чтобы хотя бы сделать вдох. Нисэй давится, издает слабый стон, и сперма Рицки течет через нос, рот, смешиваясь со слюной – о том, чтобы послушно глотать, речь уже не идет.
Налаживание Связи для Нисэя – привычное наказание: Рицка не может простить ему Соби. Во всех смыслах, даже то, что Соби отдали обратно брату.
Тяжело дыша, Рицка отталкивает Нисэя. Тот садится на пятки, сжимая чуть подрагивающие влажные ладони в кулаки, и хищно облизывается.
Рицка внимательно смотрит на Бойца и через пару вздохов говорит, не трудясь перекричать музыку, зная, что его все равно услышат:
- Если скажешь, что тебе понравилось, я… я не знаю, что с тобой сделаю.
Нисэй улыбается, становится на четвереньки и по-звериному подползает к Рицке. Обхватывает его колени, забирает в рот полунапряженный член, ласкает его языком, облизывает, так, что у Рицки начинает темнеть в глазах. Все еще умудряясь скалиться, Нисэй заставляет юношу снова возбудиться, а потом, сжимая основание его члена рукой, проводит верхним резцом зубов по узкой щелочке уретры, и, отстраняясь, одними губами, жарко выдыхает, так, чтобы это дыхание коснулось пылающей кожи юноши,:
- Мне понравилось.
Удар опрокидывает его на спину. Смех смешивается с фортепианными проигрышами, захлебывается после нескольких ударов ногой в живот.
Рицка обессилено опускается рядом со сжавшимся на полу Нисэем. Тот тяжело дышит, нижняя губа закушена почти до крови и улыбки больше нет. Юноша проводит рукой по черным спутанным волосам Бойца:
- Нет ничего… - он замолкает.
- Чего бы я не сделал… - касается сознания Рицки хриплый голос Нисэя.
- Ради тебя, - завершает юноша и сжимает пальцы в волосах Бойца, - Я люблю тебя так, что ненавижу, Нисэй.
Слышится традиционный смешок и ответ, который Рицка ненавидит даже больше, чем того, кто его сейчас произносит:
- Ну, разумеется, хозяин.

***

Сэймэй стоял напротив Ритцу, раскачивался на носках туфлей и смотрел куда-то за окно кабинета. Ритцу это неимоверно злило: с Бойцами никогда не было проблем, а вот с их Жертвами…
- Я вынужден сделать вам замечание, Аояги-сан: ваше поведение оставляет желать лучшего. Вы очень сильная Жертва, один из первых учеников, но совершенно…
Сэймэй громко фыркнул, все так же смотря в окно.
- Что? – сбиваясь на раздражительный тон, спросил Ритцу.
Сэймэй медленно повернул голову к директору, своему учителю и наставнику:
- Я не «один из», не уравнивайте меня с остальными, Минами-сан.
- С какой это стати, Аояги?
Молодой человек отметил исчезновение вежливо-официальной приставки «сан» и криво улыбнулся, наклонив голову на бок:
- Вы прекрасно знаете, что я – лучший. Я и больше никто.
- Есть еще твой брат.
- Рицка? – брови Сэймэя изогнулись будто бы в удивлении, но Ритцу не увидел в этом жесте ничего кроме насмешки, - Не смешите меня: он не может договориться даже с самим собой, не то, что бы со своим Бойцом. Пока это так – сильнейший я. Да даже и после: я не верю, что Нелюбящие превзойдут Возлюбленных.
- Тебе не кажется, что ты слишком самоуверен, Сэймэй? – Ритцу назвал Аояги по имени и перешел на «ты», тот внимательно посмотрел директору прямо в глаза.
Юноша прочел там слишком много и еще раз улыбнулся. На этот раз улыбка получилась не ироничной, а хищной.
- Вы так считаете, сенсэй?
- Да, - Ритцу поправил тугой узел своего галстука.
Сэймэй не отрывая взгляда от его глаз, облизнулся и тихо произнес, делая еще пару покачиваний на носках:
- Если вам так это не нравится, вы можете… наказать меня, - ресницы на секунду опустились, скрывая выражение глаз молодого человека, а потом он коснулся пальцами своего горла, провел пальцами до ключичной ямочки и, нащупывая край рубашки, расстегнул верхнюю пуговицу.
Ритцу сглотнул, наблюдая за плавными, дразнящими движениями рук Сэймэя. Галстук начал вдруг мешаться, стягивая шею, как удавка. Пальцы юноши замерли, теребя третью сверху пуговицу, словно не могли справиться с нею и Ритцу произнес ровным (слишком ровным, чтобы казаться правдоподобным) голосом:
- Обязательно.
- Как скажете, - слова Сэймэя кажутся бархатными, осязаемыми.
- Я тебя накажу, - Ритцу стало жарко, и он почувствовал, как по спине скатилась капелька пота.
- Накажите меня, сенсэй, - пальцы молодого человека, наконец, справились с третьей пуговицей и переместились на следующую.
Минами отступил к своему рабочему столу, наклоняясь к нему, на ощупь, выдвигая один из ящиков и доставая оттуда кнут.
- Ты плохой мальчик, Сэймэй.
- Я очень плохой мальчик, Минами-сан, - рубашка с легким шелестом упала к ногам Сэймэя.

Кнут со свистом рассек воздух и опустился на спину Сэймэя. Возлюбленный прогнулся, с наслаждением закрывая глаза: с этого момента мир для него поменял направление своего вращения.
Как же он завидовал когда-то Соби. Боец приходил к нему, садился на предложенный стул, снимал свою рубашку, являя глазам Сэймэя удивительный, прекрасный узор из шрамов. Агацума знал о врожденной брезгливости Аояги и всегда искренне недоумевал, почему тот, раз за разом, просит его раздеться и развернуться спиной, чтобы потом часами, молча и сосредоточенно, водить ладонями по давно изученным контурам старых шрамов. Что ж, он узнал об этом уже после того, как стал встречаться с Акаме. Кто бы мог подумать, нэ?
Очередной удар кнута, отбросил Сэймэя к стене, заставляя опереться на нее, прижаться, подаваясь чуть вперед бедрами. Ладони прошлись по стене, лаская ее, словно это была не бездушная поверхность, а человек, которого Возлюбленный даже не любил – боготворил.
Сзади раздался едва различимый вздох: тот, для кого предназначался этот жест, все прекрасно понял. И огненные полосы, обжигающие своей болью, стали появляться на спине Сэймэя словно бы их наносили не кнутом, а кистью художника.
А потом Возлюбленного потянули назад крепкие, сильные руки, заставляя откинуться израненной плотью прямо на грубую ткань одежды.
- Испачкаешься, - тихое замечание тонет в стоне: зубы Ритцу впиваются в изгиб шеи Сэймэя.
Кнут упирается рукояткой в грудную клетку Аояги, с нажимом начинает вычерчивать на ней вертикальные полосы. По укушенному месту проходит влажный язык, и тихий шепот обжигает ушную раковину Сэймэя:
- Я уже испачкался, Аояги, - сенсэй выделяет слово «уже» и юноша криво улыбается, - испачкался, как только увидел тебя. Ты знал, что даже взгляд способен вымарывать?
Сэймэй повернулся в руках Ритцу так, чтобы не разорвать его объятий. Кнут с глухим стуком упал на пол и на истерзанную, влажную от крови спину юноши легли отнюдь не чуткие ладони.
- Я все знаю, Минами-сан. Именно поэтому вы меня сейчас наказываете.
- Да.
Сэймэй приподнимает бровь и тянется к губам Ритцу, но застывает в миллиметре от них:
- Вы соглашаетесь со мной? – он целует Ритцу мучительно-нежным, так не вяжущимся с самим Сэймэем, поцелуем, заставляя Минами стонать и впиваться пальцами в плечи Возлюбленного.
- Да.
Сэймэй немного отстраняется:
- Мне нравится это слово.
- Да.
Сэймэй тихо смеется:
- Тогда, может, и на следующий вопрос вы ответите столь же утверждающе? – юноша отстранился от Ритцу, поднял кнут, повертел его несколько секунд в руках, а потом накинул плеть сенсэю на шею, - Трахни меня.
Минами поднял руку и медленно потянул за узел галстука, ослабляя его:
- Как грубо, Аояги-сан.
- Это значит да?
- Это значит да.
Ритцу улыбается той редкой улыбкой, которую не всякий удостоен видеть. Сэймэй включен в этот немногочисленный список «счастливцев». Хотя и не знает, что Минами Ритцу в последний раз улыбался так, когда Агацума Соби изъявил свое «самое сокровенное» желание стать его Бойцом. Желание быстро прошло. В принудительном порядке разумеется.
Желание Аояги совсем другого свойства: ему не нужна любовь - во всяком случае, так думает Ритцу - ему нужна власть и, в кои-то веки, не своя собственная, а чужая, власть над его телом. Какое совпадение, что Минами Ритцу сегодня хочется именно обладать. Впрочем, этого ему хочется всегда.
Сэймэй жадно ловит прикосновения, в которых нет ни капли ласки и искренне радуется, как хорошо ему удается скрывать свои чувства: любовь – это слабость, отвратительная, лишающая воли, слабость. Но… если ее умело скрывать, то… ничего страшного? Хищник, спрятавший свои клыки, не перестанет быть хищником. Что бы не думала его жертва.

Сэймэй закрыл за собой входную дверь и блаженно улыбнулся, прислоняясь к ней спиной: безумно хотелось дотронуться до своих губ, на которых он все еще чувствовал вкус поцелуев сенсэя.
Юноша провел рукой по чуточку влажным от дождя волосам, и… его улыбка сошла на нет - из кухни донесся визгливый голос матери:
- Ты не мой Рицка! Где мой Рицка?! Верни мне моего Рицку!
Звон разбившейся посуды расставил все точки над «и»: мама опять была не в себе. Сэймэй вздохнул, сдернул с плеч куртку и аккуратно повесил ее на крючок вешалки. Идти на кухню не слишком хотелось, но чувство голода пересиливало это нежелание.
Мисаки стояла около плиты, прижимая к груди руку, на которой виднелись красные следы, идущие обручем вокруг запястья. На полу валялись осколки разбитой тарелки.
- Ты не мой Рицка! Не мой!
Сэймэй устало вздохнул: «не ее» Рицка спокойно сидел за столом и пытался есть что-то не очень аппетитное на вид. Настроение Возлюбленного окончательно упало: то же самое придется есть и ему – мама отвратительно готовила, а Соби… Соби был сегодня занят (впрочем, как и всегда после налаживания Рицкой Связи со своим Бойцом), так что никаких кулинарных изысков ждать не приходилось. Вязкий и слипшийся рис совсем не являл собой мечту голодного Сэймэя.
- Привет, - сказал Рицка, поднимая глаза на брата.
- Привет, - Сэймэй отодвинул стул и сел, - Мама не в себе?
- А то ты не видишь, - Рицка вяло поддел комок риса на палочки, - Я не смогу это съесть.
Последние слова прозвучали жалобно.
- И что мне сделать? – Возлюбленный иронично изогнул бровь.
Мисаки молча взирала на своих сыновей, которые упорно старались не замечать ее присутствия.
Рицка посмотрел на брата долгим и внимательным взглядом. Немного помолчав, он уронил комок риса обратно в тарелку и отодвинул ее как можно дальше от себя:
- Позвони Соби.
- С какой стати? – Сэймэй притянул к себе тарелку брата и подумал, что так голоден, что, наверное, съест и ЭТО.
- Пусть приготовит поесть.
- Рицка…
- Это не мой Рицка!!!
- Мама! – хором воскликнули Рицка и Сэймэй.
Женщина замолчала и опустила руки.
- Ты опять был груб с нею? – голос Сэймэя звучал отстраненно и холодно.
- Нет, - Рицка отвернулся от брата.
- Я вижу… - Сэймэй красноречиво посмотрел на руки матери.
- Ничего ты не видишь! Позвони Соби.
- Нет.
- Почему? – черные кошачьи ушки парня встали торчком.
- Потому что он не твоя личная домохозяйка.
- А чья? – Рицка с вызовом посмотрел на Сэймэя.
- Не путай Соби и Нисэя, Рицка. Во-первых, у нас с ним не такие «высокие» отношения, как у тебя с Бойцом, - тут Возлюбленный замолчал и опасливо отправил в рот маленький кусочек тушеного мяса, ловко подцепленного из слипшегося риса.
- А во-вторых?
- Во-вторых, он сейчас занят.
Рицка встал из-за стола:
- Чем? Или, может быть, стоит спросить кем?
Мисаки тут же подскочила к юноше:
- Рицка…
Сэймэй покачал головой, уже смелее разделываясь с едой, лежащей на тарелке: мама была на редкость непоследовательна – Рицка становился «ее» или «не ее» с пугающей цикличностью. Иногда его статус менялся несколько раз за час. Впрочем, теперь это имело мало значения: брат вырос и научился давать отпор. В первый раз такое случилось, когда вернулся Сэймэй и Соби перешел обратно к нему.
Тогда же, в еще мальчике, и проснулась истинная Жертва… Нисэя. О, как был счастлив Ритцу, сплавив проблемного Бойца с глаз своих!
Сэймэй невольно потянулся к своей шее, на которой, спрятанный под свитером, висел на цепочке подарок сенсэя в тот день: кулон в виде бабочки нанизанной на булавку. Сэймэй тогда здорово разозлился: не хватало, чтобы его считали вещью. Потом, правда, успокоился, поняв, что истинный смысл подарка совсем не в этом.
- Рицка…
- Спасибо, мама. Ужин был просто потрясающим, - зло смотря на Сэймэя проговорил юноша.
- Правда? – женщина улыбнулась.
- Правда, мама, - Рицка чмокнул мать в щеку, - Извини, что был груб с тобой.
- Ну, что ты, Рицка, все в порядке, - Мисаки совершенно счастливая, взяла со стола тарелку, из которой ел Сэймэй.
- Мам! – возмутился Возлюбленный, - Я не доел!
Но Мисаки, не обращая внимания на старшего сына, аккуратно счистила остатки еды палочками в мусорное ведро.
- Черт! – Сэймэй встал из-за стола, - Спасибо, мама, за ужин!
- Не за что, Сэймэй, - мать ласково потрепала сына по щеке и вышла из кухни, со звоном уронив в коридоре тарелку.
Рицка усмехнулся:
- Все еще не хочешь вызвать СВОЕГО Бойца?
- Нет.
- Тогда ходи голодный.
- Не я один, - язвительно отозвался Сэймэй, выходя из кухни и начиная подниматься по лестнице на второй этаж.
- Ты просто не умеешь приказывать, Сэймэй! – прокричал ему вслед Рицка.
Сэймэй замер, стоя на верхней ступеньке лестницы:
- Зато я умею понимать, Нелюбящий.
Из кухни донесся грохот падающего стула.

***
Соби ходил из угла в угол своей небольшой квартирки, смотрел в сгущающиеся сумерки за окном, поправлял и так идеально сложенную стопку бумаг на столе, пытался рисовать, встав к мольберту, а потом доставал очередную сигарету и… и вот уже сизый дым наполнял пространство комнаты, словно туман, делая очертания предметов размытыми и чуть подрагивающими.
Когда сигаретная пачка опустела, Соби решительно подошел к балконной двери и распахнул ее настежь: как бы он не волновался, но Нисэй ненавидел сигаретный дым.
Из прихожей донесся звук открывающейся двери и звон ключей, брошенных, по всей видимости, на столик трюмо.
Соби сделал пару взмахов рукой, пытаясь разогнать дым, и в этот момент в комнату вошел Нисэй.
Боец остановился на пороге, одной рукой разматывая шарф, а вторую пряча за спиной.
- Опять, Соби?.. – снятый шарф упал на кровать.
- Извини. Я волновался.
Нисэй неопределенно передернул плечами, и устало потер шею, подходя к Соби:
- Было бы из-за чего, - зеленые глаза внимательно смотрели из-под черной челки, как будто Нисэй ждал реакции на свои слова.
- Ты считаешь, что не из-за чего? – Соби слегка наклонил голову, и это полностью выдало то, что молодой человек думал на самом деле.
Соби сердился. Нисэй знал тысячи оттенков его настроения и множество жестов, которые соответствовали каждому из них. Именно этот жест значил, что Соби сердит и на кого именно не составляло труда догадаться: на Нисэя, на Рицку и на самого себя, конечно же.
- Да, я так считаю.
Это упрямство Нисэя часто заставляло Соби опускать руки: в конце концов, не маленький мальчик и сам может позаботиться о себе. Но сейчас лиловый синяк за отворотом свитера не позволял сделать Соби этого.
Молодой человек помолчал, а потом тихо произнес:
- Я могу поговорить с Ритцу или с Сэймэем…
- О чем? – вопрос прозвучал несколько жестче, чем бы того хотел Нисэй.
Соби поднял руку и осторожно коснулся синяка, проведя прохладными пальцами по горячей коже. Губы Нисэя сжались в тонкую бледную линию: теперь сердился и он. Молча отстранив руку молодого человека, Нисэй, пятясь назад, отступил от Соби на пару шагов и опустился на кровать. Его вторая рука была все так же за спиной, и это начинало беспокоить Соби все сильнее.
- Разве я на что-то пожаловался, Соби? – голос Бойца был обманчиво спокоен, но в глазах сверкали злые искорки, - Разве сказал, что чем-то недоволен?
Соби нахмурился:
- Нисэй, он, конечно, твоя Жертва, но так обращаться с тобой, запрещать абсолютно все, он не в праве.
Нисэй вскинул голову:
- Ты очень точно сказал: он МОЯ Жертва. И я не понимаю: каким образом наши отношения касаются тебя? Закрой, пожалуйста, дверь: холодно.
Соби, отступив к балконной двери, аккуратно ее прикрыл. Возможно, даже слишком аккуратно, если учесть то, что хотелось ею хлопнуть изо всех сил. Останавливало понимание, что это бы ничего не изменило. И пальцы с силой сжались на дверной ручке.
- Он же тебя… он… - Соби не мог это произнести не наговоря следом чего-нибудь резкого и обидного.
Молодой человек знал, что больше всего Нисэй ненавидит именно эти разговоры, так граничащие с жалостью. Он каждый раз обещал себе не заводить эту тему, и каждый раз нарушал данное себе слово. И реакцию Бойца было не трудно предугадать.
- Да, он - меня! – воскликнул Нисэй, резко поднимаясь с кровати, - Можно подумать, что Сэймэй с тобой так не поступает!
Соби только покачал головой:
- Не поступает, - он проследил глазами за Нисэем, который пересек комнату и остановился около мольберта, делая вид, что сосредоточенно рассматривает абрис рисунка на холсте, - Нисэй, что у тебя с рукой?
- А? Ты о чем?
- Я о твоей руке, которую ты прячешь за спиной. Или это меня тоже не касается?
Нисэй перевел свой взгляд на Соби и… улыбнулся:
- Обиженный вид тебе не идет, Возлюбленный.
Соби фыркнул, передергивая плечами, но ничего не ответил.
- И, кроме того, - продолжил Нисэй, приближаясь к молодому человеку, тяня его за рукав к себе, - ЭТО тебя касается точно.
- Да? Я польщен, Нелюбящий, - произнес Соби в тон Нисэю, - И что же там такого, что касается меня?
Нисэй достал из-за спины руку и протянул Соби… небольшой цветок.
Соби осторожно взял за стебель необычный подарок:
- Не знал, что ты романтик, Нисэй, - молодой человек наклонился к соцветию малиново-красного цвета, вдохнул его запах, провел лепестками по губам, легко касаясь, словно обозначая на их краях невесомые поцелуи, - Почему именно азалия*? Я у тебя вызываю такие ассоциации? Или…
Соби с тревогой посмотрел на Нисэя:
- Или ты хочешь сказать, что… - во рту внезапно пересохло и каждое слово давалось ему с трудом, царапая горло, - нам надо расстаться?
- Ты неплохо знаешь язык цветов, Возлюбленный, - Нисэй опустил голову и длинные пряди скрыли его лицо от Соби.
- Перестань меня так называть! – пальцы молодого человека непроизвольно сжались в кулак, рискуя раздавить ни в чем не повинный цветок, - Я сейчас не Возлюбленный, а...
Соби запнулся, не зная, как продолжить то, что он хотел сказать: ведь и правда – кто он Нисэю, если тот... с Рицкой и так спокойно об этом говорит в его присутствии…
- Если ты ее сломаешь, больше дарить не буду, - с этими словами Нисэй разжал судорожно сведенные пальцы Соби, освобождая из них азалию.
Потом, немного подумав, он вставил цветок в волосы Агацумы.
- Тебе идет…
- Издеваешься?
- Нет.
Соби тяжело вздохнул и шагнул к Нисэю, тот обнял его, прижимаясь щекой к груди.
- Ну, почему ты все это терпишь от него? Почему, Нисэй? – почти простонал Соби, гладя Нисэя по спине.
- Потому что это нежность, Соби.
- А что тогда это? – Соби приподнял руку и коснулся азалии в своих волосах.
- А это – любовь.

*Азалия - - символ женственности, хрупкости, кротости, сдержанности, преданности; но в то же время - страсти и печали. Азалию принято дарить перед нежеланной разлукой. Преподнося азалию, Вы говорите "Я надеюсь, Ты дождешься меня", "Береги себя для меня", "Я верю Тебе!" Когда мужчина дарит этот цветок - он признается, что Вы для него - единственный.

Иероглифы заклинаний мелькали, ослепляя, разбиваясь о невидимый купол выставленной защиты. Рицка жмурился от яркого света и тихо ругал Нисэя сквозь зубы.
Черноволосый отбивал все атаки Соби, но наносил в ответ такие откровенно слабые удары, что Нелюбящий шипел в бессильной ярости.
«Он специально это делает, специально, чтобы вывести меня из себя! Почему он не хочет сражаться ради меня?! Нисэй же не Соби поддается, он… он меня предает!» - Рицка сжал кулаки: они сегодня опять проиграют Возлюбленным!
Подумать, что это будет проигрыш брату и – другу? – Рицка был уже не в состоянии. Все, что хотелось молодому человеку, так это закончить этот фарс и… и что: побить Бойца? Разве это даст что-либо? Рицка сильно сомневался, но собственная неудовлетворенность, гордость и злость требовали выхода. Хотя бы так.
- Поражение!
- Отвергаю!
- Сила торнадо!
- Шквал!
- Усиливаю!
- Щит!
Соби внимательно смотрел в глаза Нисэя и не мог понять, почему он так себя ведет: с ослиным упрямством Боец Нелюбящего проигрывал. И делал это даже не настолько изящно, чтобы можно было подумать, что это случайность.
Нисэй ничем не уступал по Силе Соби, но почему-то совсем ее не хотел использовать. Не хотел или не считал нужным?
«- Мне нечего тебе доказывать, Соби.
- Это учебный бой: мы должны совершенствоваться.
- Совершенствуйся, - Нисэй пожал плечами.
- А ты? Разве ради своей Жертвы…
- Мне это не нужно, - и зеленые глаза раздраженно сверкнули, - Тебе поговорить больше не о чем?
- Нисэй.
- Мне нечего тебе доказывать!
- Это неправильно.
- Ты мне надоел, Соби, с твоей правильностью и принципами!
- Что ты хочешь сказать?
- Мне нечего тебе доказывать!!! – Нисэй сделал взмах рукой и по полу покатился сброшенный с прикроватной тумбочки стакан.
Боец вышел громко хлопнув дверью, а Соби еще долго смотрел на лежащую на полу в луже воды азалию».
- Соби, не отвлекайся, - голос Сэймэя вырвал Бойца из невеселых мыслей.
- Хай.
- Я думаю, что пора заканчивать.
- Да, хозяин.
На кончиках пальцев засверкали заклинания. Соби взмахом отправил сияющий свет своей атаки в Нелюбящих.
Нисэй усмехнулся. Глаза Соби расширились, и он рванулся к паре своих противников:
- Нисэй!!!
- Стоять, Соби! – холод голоса Сэймэя обжег и заставил остановиться.
Молодой человек в отчаянии повернулся:
- Сэймэй, но он же!..
- Стоять! – повторил Возлюбленный, не глядя на своего Бойца.
Нить Связи неприятно натянулась, давая понять, что сейчас Сэймэй не допустит своеволия.
Соби со стоном отвернулся.
Заклинание, как и положено, набрало силу и ускорение, став похожим на извивающегося огненного дракона. И этот дракон, не встретив сопротивления, врезался в хрупкую фигуру Бойца Нелюбящих. Громко вскрикнул Рицка, и совсем не от цепей ограничения, которые обручами сомкнулись на его запястьях.
Нисэй медленно осел вниз, прижимая к своему лицу руку. Сквозь тонкие пальцы закапала кровь.
- Выход из Системы, - голос Ритцу не оставлял сомнений, что именно думал по поводу случившегося директор Школы Семи Лун.
Система рассеялась, распалась на множество черных точек, хороводом исчезающих в ярко-голубом небе, оставив две боевые Пары и Ритцу посередине двора Школы.
Нисэй сидел на земле, склонив голову и закрывая глаза руками. На его брюки смачно падали красные капли. Рицка, освобожденный от цепей ограничения, стоял около молодого человека на коленях и пытался отвести его руки в сторону, чтобы посмотреть насколько сильно ранило Бойца. Тот или был в шоке, или не хотел, чтобы парень видел его лицо: так или иначе, но Нисэй отворачивался от Рицки, опускаясь к своим коленям, загораживаясь, не позволяя дотронуться до себя.
- Нисэй! Нисэй, черт тебя возьми! – Рицка тянул молодого человека за руки, - Дай я посмотрю! Ублюдок хренов! Ненавижу тебя!
Парень, поняв, что не сможет переупрямить своего Бойца, ударил его в плечо.
- Рицка! – Ритцу встал рядом с Нисэем, - Оставь это на потом. Сейчас важнее…
Рицка поднял голову:
- На потом, сенсэй? Да, он ведь нарочно это сделал! Нарочно! Он весь бой вел себя, как слабак! – юноша вцепился пальцами в плечо Бойца и тряхнул его.
- Рицка, не надо, - подошедший Сэймэй, взъерошил брату волосы на макушке.
- Отвянь! Хватит с меня! - видимо, этот проигрыш был последней каплей для Нелюбящего: Рицка с отчаянием повернулся к Нисэю, - Как ты мог?! Как ты мог, Нисэй?!
Он тряс его за плечи, от чего черные пряди дождем скользили по рукам юноши. Из-под прижатых к лицу ладоней вырывались то ли всхлипы, то ли смешки и от этого Рицка впадал еще большее отчаяние: как его собственный Боец мог так с ним поступить?! Соби бы никогда…
- Рицка… - Соби, словно бы услышав мысли Нелюбящего, шагнул к парню.
Но Сэймэй снова остановил его:
- Стой, где стоишь!
- Сэймэй!
- Соби, я ясно выразился? – Сэймэй хмуро взглянул на своего Бойца.
Ритцу перехватил этот взгляд и удовлетворенно кивнул, отчего Сэймэй нервно дернул своим хвостом.
- Но…
- Соби.
- Да, хозяин, - Соби со страданием посмотрел на Нисэя.
Рицка продолжал трясти Нисэя и бить его сжатыми в кулаки руками по плечами. Все медленно, но верно начинало походить на обыкновенную истерику.
Ритцу больше не вмешивался, молча наблюдая за Нелюбящим. Сэймэй вынул сигарету из подрагивающих пальцев, вынужденного стоять в бездействии, Агацумы и закурил.
Повисшая тишина нарушалась только звуками ударов и неразборчивыми, постоянно сбивающимися на рваный шепот словами Рицки.
Нисэй медленно отнял от разбитого лица окровавленные руки и поднял голову, всматриваясь в свою Жертву. Юноша даже не заметил этого, продолжая машинально бить Бойца.
Некоторое время Нисэй был неподвижен, а потом его рука легла на плечо Рицки, слабо сжимая его пальцами. Парень замер и тяжело дыша уставился на молодого человека. И Нисэй – холодный, язвительный, циничный Нисэй – притянул Рицку к себе и поцеловал в лоб. При этом взгляд его был устремлен на отступившего на несколько шагов назад Соби.
Вид у Агацумы был такой, что, казалось, Боец больше всего на свете хотел бы сейчас развернуться и убежать. Или провалиться под землю. Но Соби лишь вздохнул и отвернулся.
Сэймэй присвистнул и отбросил сигарету в сторону.
Рицка, прижатый к груди Нисэя, смотрел вникуда широко раскрытыми глазами, хватая ртом воздух. А потом его рука поднялась и… и Рицка ласково провел пальцами по щеке Бойца, отстранился, совсем на немножко и, коротко всхлипнув, с жаром приник губами ко рту Нисэя. Юноша гладил своего Бойца по лицу, вымазывая свои пальцы в крови, хватался за длинные волосы, притягивал за плечи к себе, не желая прерывать свой поцелуй.
Нисэй, не ожидавший такой бурной реакции, попытался отстраниться, но Рицка лишь крепче сжал в своих руках. Нисэй с силой дернулся, от чего его голова неприятно закружилась, но в, то же мгновение, почувствовал как на плечи опустились еще чьи-то ладони, отрезая все пути к бегству и не позволяя отодвинуться от Рицки.
- Давай, Рицка, ты все делаешь верно, - раздался над ухом голос Ритцу сенсэя и Нисэй отказывался в это верить.
Руки Рицки скользнули с плечей Бойца на грудь, а потом еще ниже, ложась на пояс брюк. Нисэю стало страшно: не то, чтобы Рицка с ним никогда не поступал жестоко, но… вот так: на глазах у всех… у Соби с Сэймэем… с Ритцу за спиной… это было слишком! Нисэй забился, стараясь скинуть Рицку с себя, но Ритцу ловко перехватил его руки, заводя их за спину и выворачивая так, что молодой человек был вынужден податься вперед, к своей Жертве.
Соби неверяще смотрел на происходящее, потом медленно перевел свой взгляд на Сэймэя:
- Сэймэй… Сэймэй!
Возлюбленный хмуро смотрел на Ритцу, который держа Бойца Рицки за руки вдруг нагнулся к шее Нисэя, и поцеловал его прямо в узкую полоску кожи над краем свитера.
- Соби! – голос Нисэя заставил Агацуму дернуться, словно от удара.
И Соби вдруг ощутил, как внутри него поднимается гнев: приказы, Пары, хозяева и… слуги – до чего это все отвратительно! Нисэй был прав, во всем прав, когда говорил про то, что Соби правильный, слишком правильный. И что он сделает сейчас, когда на его глазах они с его любимым человеком делают такое? И что он сделает, ВПЕРВЫЕ услышав от Нисэя просьбу о помощи? От Нисэя!
- Сэймэй, я прошу тебя, - тихо проговорил Боец, - прекрати… это.
Аояги сжал руки в кулаки:
- Это налаживание Связи. Ты же знаешь, что это значит… Я не имею права вмешиваться.
- Это не налаживание Связи! И если ты ничего не сделаешь, то…
- То что? – Сэймэй, наконец, перевел свой взгляд на Бойца, - То что, Соби?
- То я это сделаю сам.
Молодой человек наклонил голову, но Сэймэй успел разглядеть, как сильно потемнели его глаза.
- Ты готов ослушаться прямого приказа?
- Да.
- Он так дорог тебе, Соби?
- Я могу спросить то же самое, Сэймэй!
- О Нисэе?
- Ты прекрасно понял меня, Возлюбленный.
- Ты забываешься, Соби.
- Я люблю его, - получилось стоном, и Сэймэй вопросительно приподнял одну бровь, - Пожалуйста…
- Хорошо, - Сэймэй повернулся в сторону Ритцу и остальных, - Загружай Систему.
И Соби, наверное, впервые с облегчением и радостью произнес:
- Да, хозяин!

The end.