Форум сайта "Мир Эсси Эрганы"

Forever waiting for disaster…
[Вечно предчувствуя катастрофу...]

Билл прикрывает глаза, мысленно считая до ста. Когда он понимает, что больше не слышит голоса матери, то убирает руку с динамика.

-Да, хорошо, я все понял. Спасибо за заботу, мам. Слушай, ну, мне уже пора идти. Сегодня много дел.
-Конечно, сынок. Не буду отвлекать, только не забудь обязательно написать смс и рассказать, как все прошло. Тому привет передай, ага?
-Конечно. Ну пока, целую.

Он нажимает на отбой, не слушая ответа. Нет, Билл, любит маму, скучает по ней порой, только сейчас ему правда некогда слушать, что она там хочет сказать. А еще он прекрасно осознает, что когда-нибудь мамы не станет, и будет стыдно и больно до слез от воспоминаний о том, как когда-то не было времени с ней пообщаться. Более того, он даже знает, что мама все это тоже понимает.

Кофе уже остыл, сигарета погасла. День не задался. На самом деле Билл сегодня не занят совсем – это просто отмазка. Потому что не хочется ни с кем общаться. Все его силы и терпение уходят на Тома. Потому что с братом нужно быть счастливым и спокойным. Биллу нельзя нервничать и психовать. Нельзя плакать или даже просто грустить. Он ведь знает, что тут же начнутся расспросы, после которых Билл точно сорвется. Просто прошло всего два месяца. Ему этого мало.

Весь день сегодня хочется валяться на кровати, курить, пить газировку и смотреть американские мелодрамы и молодежные комедии. Так он и поступает: берет сигареты, пепельницу, бутылку колы и падает на огромную кровать. В DVD-проигрывателе уже стоит диск с несколькими глупыми девчачьими фильмами. Плохие фильмы всегда заканчиваются хэппи эндом, это поможет отвлечься. Билл пялится в экран до вечера.

В 11 часов приходит Том, веселый и совсем не уставший, хотя, по его словам, весь день мотался по городу, встречался с друзьями. А Билл наоборот еле находит в себе силы, чтобы дойти до кухни. Он ставит в микроволновку пиццу, готовит какао, боковым зрением наблюдая за тем, как брат подкуривает себе и ему сигарету.

«Точь в точь как тогда, но все же совсем по-другому...»

-Блин, каааак же я рад был увидеть Лену! Мы уже неделю, наверное, не виделись.
-И как она? Небось сразу накинулась с грязными приставаниями?
-Не, ты че? Я ее опередил,- смеется Том.

Билл тоже смеется, потому что правда смешно. Только вот какой-то липкий, гадкий осадок внутри остается после такого смеха. Просто подсознание нашептывает совсем другое, не смешное... Просто Билл дико ревнует и понимает, что на ревность Том прав не оставил. Даже такая мелочь у них непозволительна.

Билл будет спокоен весь вечер, хотя чувствует, каждую секунду чувствует что-то плохое. Просто это ощущение стало привычным, что смысла волноваться нет.

Уже съев пиццу и в полудреме глядя в экран, ощущая, как рука Тома касается его бока, Билл думает о том, что кожа у брата всегда горячая, сухая. А еще он думает, что остаться жить с Томом было глупо, но тут же понимает, что обстоятельства все равно не позволяли найти отдельное жилье. Ему нужно переехать и как можно скорее. Билл обещает себе подумать об этом завтра и закрывает глаза. Телевизор выключится автоматически через сорок минут, Том скорее всего уже спит, потому что его дыхание стало глубоким, спокойным. Билл любит засыпать, прислушиваясь к Тому. Это ведь так безобидно, и никто не узнает, какие грязные мысли у него на уме.

***
Today the small favor I’m asking
Hold me!
You may
Drop me
Tomorrow…
[Сегодня я прошу о небольшой услуге:
Держи меня!
Ты можешь
Уронить меня
Завтра...]

В этом месяце Биллу даже удалось уговорить себя выбраться из дома в клуб. Он приходит домой обдолбанный, пошатываясь, бредет к двери. Как хорошо, что Том уехал на ночь и не увидит его таким. На кухне душно. Билл открывает окно, присаживается на стул и нашаривает в кармане пачку сигарет. Зажигалка срабатывает только с шестой попытки. Сигарета не приносит привычного удовольствия, а только дерет горло горьким сизым дымом.

«Это все как-то связано с тем, что Том проведет ночь с Леной...»

Билл еще долго рассуждает про себя, почему ему так хреново и совсем не хочется спать после восьмичасовой гулянки, а потом его приводит в чувство боль. Сигарета истлела до самого фильтра, а на среднем и указательном пальцах теперь красные следы ожогов.

Том приходит домой только к 10 утра. Билл в это время лежит на кровати с закрытыми глазами. Он слышит тихие аккуратные шаги, щелчок зажигалки, чувствует запах никотина. Звук расстегивающейся ширинки, так не вовремя отдающийся ноющим возбуждением. Обидно, что организму абсолютно плевать на недоступность желаемого, особенно когда в крови еще весело бегает-заводит экстази. Когда брат зовет его по имени, Билл не откликается. Наверное, он притворяется.

Билл благодарен брату. Он бы не смог совсем без него. Хотя бы так. И пусть это больно, зато иногда Том все же дарит ему нежность. Билл готов терпеть все ради этих секунд. Пусть в следующий момент Том сделает очень больно, но сейчас, вот прямо сейчас – он дарит что-то важное, что не купишь за деньги и не заработаешь усердным трудом. То, что не опишешь словами. Сейчас брат явно сам дико пьян или оболбан, потому что он тихонько садится на кровать и гладит пальцами живот Билла. И от этой простой, такой частой раньше ласки внутри все сводит, покалывает и время ускоряет бег. Такое ощущение, что это ускорившиеся секунды вмазывают тело в кровать, что пространство вместе с предметами и людьми закручивается в воронку, а в ее центре, побежденный центробежной силой, прирученный нежностью и силой притяжения, остается Билл. Затем Том наклоняется и едва ощутимо целует. В губы. Время резко с размаху останавливается, размазанное вокруг пространство застывает, предметы, успевшие деформироваться, покрываются коркой льда. Три секунды! Целых три! Это уже не просто так... Не просто так... За что ему это проклятье? Наверное, Билл спит...

***
For a change I’ll refrain…

Этой ночью Биллу плохо спалось, потому что Том во сне обнял его. Даже не обнял, а просто случайно положил руку на его живот. Кожа к коже. И Билл почти не дышал, наслаждаясь этим обжигающим теплом. Слезы против воли текли по щекам, и он надеялся, что не слишком громко дышит.

Но сейчас он уже улыбается на очередную шутку брата. Том спрашивает о его планах на день, а Билл, словно параноик, ищет подвох в вопросе. Может, Том специально себя так ведет? Может, на самом деле ему уже давно не интересно, чем брат занимается? По первости после переезда в их старую квартиру Билл кожей чувствовал, что все их общение вплоть до последнего взгляда просто пропитано ложью и притворством. Потом ощущение сошло на нет, и он решил, что все налаживается, что совсем скоро его, как и Тома, все будет устраивать. Только вот время идет, а Биллу все еще плохо.

Стало легче, это правда. Но ему постоянно кажется, что он просто поверил в собственную ложь. Билл до сих пор постоянно думает о том, о чем стоит забыть. И видит слишком много знаков, намеков, зацепок. Но ведь ему больше не за что цепляться в жизни. Как ни прискорбно, но оказалось, что старший брат был единственным близким человеком, единственным, с кем можно поделиться. Билл отрезал себя от мира своим чувством, он забыл о друзьях ради неправильной правильности в поцелуях того, кто смог предать. Возможно, все гораздо проще. Но факт остается фактом: есть Билл со своими проблемами, а понимающий Том с теплыми объятиями и мягкими губами исчез. И все самые важные и болезненные откровения приходится прятать.

Когда Том просит сделать ему массаж, Билл внутренне сжимается. Не потому что это все дико возбуждает его, а потому что он знает каждую родинку на теле брата, потому что руки потом хранят аромат запретного.

Когда Том готовит завтрак утром, Билл все так же пристально наблюдает за процессом, подперев рукой подбородок. Иногда Том замечает это и странно смотрит, но ничего не говорит, тут же находя постороннюю тему для разговора. Наверное, он тоже боится тишины, когда трезв. Но вполне возможно, что Биллу только кажется.

***
Иногда они не видятся по несколько дней подряд. Это когда один из них уезжает к друзьям с ночевкой. Биллу не особо хочется ночевать вне их квартиры, потому что, как бы ни было больно, все-таки ему здесь уютно, тепло, спокойно. И потому что Том научил его спокойно относиться к одиночеству. Теперь, правда, Том уже гораздо меньше времени проводит один, все чаще ездит по клубам, к друзьям или к своей девушке. И Биллу обидно, что старший брат в очередной раз его перерос, пережил новый этап взросления раньше. И Билл точно знает, что пройдет еще совсем немного времени, и они оба опять изменятся. Совсем чуть-чуть, но достаточно для того, чтобы Биллу снова пришлось привыкать, а Том оказался вновь на несколько шагов впереди.

***
Билл тогда говорил быстро, стараясь передать всю нежность, которая так резко возникла внутри. Он говорил и думал: «Слушай, наслаждайся, больше никто тебе этого не сможет так сказать». Он рассказывал Тому, какой он красивый, какие у него необычные глаза, какой исключительностью одарила его природа. Том улыбался и говорил, что ему приятно. Сейчас Билл не скажет такого ни за что, а если его и прорывает на маленький комплимент, то в ответ слышится неизменное «Знаю».

Раньше они всегда целовались на прощание или хотя бы обнимались. Том никогда не был особенно нежным, но в те времена Билл сам мог безбоязненно разбудить брата нежным поцелуем в щеку. Теперь физические контакты между ними сократились до минимума. Это не было инициативой Билла.

Билл любит держать руку Тома в своей, гладить его кожу пальцами, ощущая ее гладкое тепло. Ему нравится это незамысловатое движение, и, хотя для Тома оно вряд ли что-то значит, Билл чувствует в такие моменты что-то особенное, интимное, что-то только между ними, что-то вроде полного понимания, подчиненной власти, правящего подчинения. Но чем больше времени проходит, тем реже он решается делать это. Ему страшно, что Том оттолкнет. Страшно, потому что их хрупкое равновесие этого последнего удара не переживет.

Все, что Билл делает, связано с тем, о чем нельзя думать. Когда он дышит, то осознает, что дышит уже совсем не для того, чтобы выжить – он дышит для кого-то другого. А еще Билл знает, что делает это зря, но по-другому не может. Автоматически вспоминаются все те моменты, когда он вообще не мог дышать, тоже из-за кого-то... Этот кто-то слишком много места занимает места в жизни Билла, в его мыслях, в его организме.

***
Когда Том приносит траву, Билл с удовольствием курит с ним. Сам он, смешно сказать, не умеет делать косяки, хотя уже много лет подряд смотрит, как это делает брат. Просто никак не может запомнить, как правильно и быстро сделать это – постоянно отвлекается, разглядывает тонкие пальцы и сосредоточенное лицо. Получается так, что Билл только примерно знает, как это все делается.

Билла обычно быстро пробирает, и он смеется над любым пустяком, заражая брата. На самом деле ему совсем не весело. Внутри, на подсознательном уровне, в такие моменты может твориться что-то совершенно противоположное, сродни пустоте. Это пустой смех, вызванный наркотиком, и Билл постоянно гадает, чувствует ли Том то же самое.

***
Билл складывает чистые и отглаженные вещи в чемодан, при этом тайком прихватывает несколько футболок Тома. Вряд ли брат обратит внимание на пропажу. Билл слишком быстро и слишком прочно привык носить вещи брата. Ему доставляет какое-то извращенное удовольствие постоянно чувствовать особенный запах Тома рядом с собой. Это необъяснимо, да он и не ищет причин – он просто складывает футболки на дно чемодана.

Билл собирает вещи медленно, растягивая время. С одной стороны, он испытывает облегчение, так как скоро перестанет круглосуточно находиться рядом с Томом. С другой стороны, ему здесь уютно, привычно, а впереди, в новой квартире, его ждет неизвестность. Будет ли ему так же одиноко или будет какое-то другое одиночество? Станет ли ему проще переносить тоску по брату, когда их будет разделять нечто большее, чем томово «меня устраивает и так»?

Забавно, что их кровное родство одновременно дает нерушимую связь и служит барьером. Биллу кажется, что ему было бы гораздо проще, если бы Тома останавливал этот барьер. Тогда можно было бы понять. Тогда он был бы вынужден понять. То, что Том просто наигрался, понять никак не получается...

***
Lose your name
And watch all your dreams fall through…
[Потеряй свое имя
И смотри, как рушатся все твои мечты...]

После его переезда они почти перестанут видеться. Том, конечно, будет порой писать смс или звонить, но только когда будет совсем нечего делать. Больше они никогда не будут спать на одной постели. Их разговоры в будущем будут состоять из простого обмена новостями и фразами типа: «Надо как-нибудь встретиться, ну, может, на следующей неделе пересечемся». А потом будут выясняться оправдания: дела, встречи, работа, семья, что-угодно-просто-сделай-вид-что-поверил. Причем это будет обоюдной неозвученной договоренностью. А потом, через 10 лет, Том будет, наконец, готов поговорить об Этом. И их разговор объяснит Биллу многое, но пока что Тома «все устраивает».

Билл долгие годы будет одинок. У него появится жена, ребенок, но любить их он не будет, хотя никто, кроме Тома, об этом не узнает. Биллу через какое-то время станет совсем скучно, и единственное, что будет скрашивать тоскливые минуты – книги. Дети запомнят своего отца не экстравагантным глэм-рокером, а задумчивым мужчиной без возраста, постоянно читающим что-то в своей комнате.

Билл пока всего этого не знает, да и не хочет знать. Он не загадывает на будущее. Билл только знает, что будет любить Тома всю оставшуюся жизнь.