Форум сайта "Мир Эсси Эрганы"

Когда началась моя одержимость Шеймусом? Странно, но я никогда не задумывался об этом. Порой мне даже кажется, что я научился сосуществовать с ней в мире, она затихает, когда это необходимо мне, чтобы отыграться ночью и взять вверх надо мной, довести до слез и заставить заглушать истерические крики в подушке. Но я привык, я научился скрывать свои истинные чувства за маской безразличия. Мне, как младшему сыну в многодетном семействе Уизли, с детства приходилось отказываться от того, что хотелось получить, получить здесь и сейчас. Сначала от игрушек, зачем мне покупать новые, если можно играть в старые, оставшиеся от моих старших братьев? Одежды, которую я бы мог назвать эгоистичным словом «моя» - ведь мы, братья Уизли , все высокие и худые. А то, что я немного выше остальных, сразу ведь в глаза не бросается?
Я научился отказываться от всего, делая вид, что не очень-то и хотел это получить.
Прошло достаточно много времени с того первого момента, когда я увидел его впервые.
Возможно ли, что моя одержимость зародилась в моей душе именно в тот миг, а потом просто разгоралась все сильнее и стремительнее, ломая и подчиняя меня своей воле?

@->-- @ --<@

Этот мальчишка заинтересовал меня с самого начала. С первого момента нашего знакомства было в нем что-то такое, чего я не мог понять и постичь. А ведь я всегда был очень любопытен, что нередко становилось причиной моих неприятностей. И было в нем что-то, что хотелось осознать, разгадав причину его невероятной притягательности. Но Рон всю жизнь оставался для меня загадкой, требующей проникновения в самую суть. А это всегда страшно, хотя и безумно интересно.
Возможно, этим и объяснялся мой не ослабевающий в течение стольких лет интерес к нему.
Со временем заинтересованность превратилась в какую-то необъяснимую нежность, возможно, даже похоть, но ... Рон всегда был слишком наивен, что бы понимать истинный смысл вещей, принимая за любовь то, что было вожделением и ничем более.

Все, что было и не сбылось,
Развивает морозная вьюга.
Раним душу, пронзая насквозь,
Каждым робким касаньем друг друга.

*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~

Ты был маленьким мальчиком с огромными глазами и русыми волосами, старательно пытавшимся скрыть овладевшее тобой волнение, желая показать сдержанность, свойственную и присущую лишь истинным магам, к числу которых, несомненно, причислял и себя самого. Но все же твои и без того большие глаза
широко распахиваются, когда мы видим из лодки, как сияют светом окна Хогвартса.
- Финниган. Шеймус! – вызывает профессор МакГоннаглл, и ты, скрывая волнение, подходишь к шляпе.
- Гриффиндор! – решает шляпа, и я улыбаюсь, теперь у меня будет новый друг!
- Меня зовут Шеймус!– представляешься ты позже, когда мы сидим за ставшим уже нашим Гриффиндорским столом.
- Мой отец – маглл, а вот мама - колдунья! – рассказываешь ты, и я слушаю тебя с улыбкой. Почему-то все, что он делал, вызывало у меня улыбку; я не знаю почему, да и не хочу этого знать…
Спальня мальчиков на самом острие «Гриффиндорской» башни, окна выходящие в сторону черного озера, и осенний ветер, бьющий в окна желтую листву. Первая ночь вне стен дома, далеко от семьи и привычной жизни.
Мне не страшно, мне даже не холодно.
Почему?
Сам не знаю…
@->-- @ --<-@

С детства я был предметом всеобщего обожания. Да и имеет ли смысл удивляться этому: единственный ребенок в семье, да еще и маг… Может ли быть большей радости для матери-колдуньи? Моим неожиданно проявившимся способностям радовался даже отец. Хотя уже потом я понял, насколько ущербным он себя чувствовал, будучи маглом, с женой и сыном магами. Но это осознание пришло не сразу. С детства я привык получать все, чего желал. Моя семья не была богата, но ради единственного ребенка, они были готовы пойти на многое. И весь мир, казалось, лежал передо мной. Возможно, я - эгоист, но меня вполне устраивало такое положение вещей. Никогда в моем детстве не было слова «нет».
Если я этого желаю, значит, это определенно будет моим. Так было всегда…или почти всегда.
И, пожалуй, самым ярким моим впечатлением стал первый курс. А вернее, первое сентября и все, что было связано с ним и с тобой, несуразным и диковатым мальчишкой, неопределенным образом завладевшим моими мыслями и чувствами. Разумеется, мать рассказывала мне про Хогвартс, но никакие рассказы не могли подготовить меня к тому, что я увидел. Замок был поистине огромен, и, скорее всего, должен был подавлять, но этого не было. Не было из-за сотни горящих окон и резных шпилей башен, делавших его почти воздушным, будто парящим над землей и, именно, в этот волшебный момент твое горячее дыхание опалило мне шею. Я обернулся и увидел высокого рыжего мальчишку, с восхищением взирающего на громаду замка огромными васильково-голубыми глазами. Ты посмотрел на меня, чуть смущенно улыбнулся и отодвинулся. Отвернувшись, в этот самый момент я заметил высокую тонкую резную башню сбоку замка и сразу понял, что хочу жить именно в ней.
Когда МакГоннагал произнесла: «Уизли. Рональд.», ты подошел к нашему будущему декану, И чуть позже мы уже весело болтали за нашим общим гриффиндорским столом. Мое желание сбылось, нас поселили именно в ту башню. Сбылось, как и все мои желания. А потом в спальне мы с тобой заняли соседние кровати, и, засыпая, я вслушивался в твое ровное сонное дыхание.

*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~

Второй год. Возвращение в стены Хогвартса. Наше «триумфальное» возвращение! Об этом поступке будут говорить еще многие годы! Все провожают меня и Гарри восхищенными взглядами, поздравляют, и мы улыбаемся, все вышло как нельзя лучше! И позже - гневный взгляд профессора и упреки декана. А впереди лишь страх. Как же стыдно опозорится, нет, не перед злейшими врагами, жестокие шутки Слизеринцев перенести намного проще, чем сочувствие друзей.
Как же нам повезло тогда, что нас не отчислили! Вбежав в спальню мальчиков, мы устало опустились на кровать, но не успел я даже закрыть глаз, как дверь распахнулась, и в комнату ворвались Невилл, Дин и ты…
- Невероятно! – восхитился ты, и я помимо воли улыбнулся, прекрасно понимая и осознавая, что наш с Гарри поступок не достоин такой оценки.
Я прослушал, что говорили Дин с Невилл, и что им ответил Гарри. В эту ночь я заснул абсолютно счастливым.
Второй год был менее радостным из всех . Но ни один из уже пройденных нами курсов не был гладким и спокойным. А как иначе, если ты лучший друг Гарри Поттера?
Но лишь второй курс был насквозь пропитан страхом, подозрением, настороженностью.
«Таинственный наследник Слизерина, кто он?» - единственный вопрос, звучавший в коридорах Хогвартса.
«Дуэльный Клуб» - одно из ярких воспоминаний второго курса.
- Уизли сражается с Финниганом! - распоряжается профессор.
- Готов, Уизли? – ослепительно улыбаешься ты, и я киваю тебе в ответ.
Жаль, что закончилось все не так весело, как начиналось. Моя сломанная палочка переворачивала все мои даже вполне безобидные заклинания в самые неожиданные. Я долго просил у тебя прощения, а ты, бледный, как утопленник, висел вверх ногами. Из моих глаз чуть не текли слезы. А через пару минут еще и Гарри, со своим парселтангом….
Единственный яркий момент второго курса навсегда в моей памяти стал покрыт серой дымкой, жгучей и пресной…
@->-- @ --<-@
После первого курса ты, рыжий мальчишка, стал для меня настоящим героем. Твоя великолепная шахматная партия, о которой, несмотря на строжайшую секретность, было известно всей школе, привела меня в настоящий восторг, и я увидел тебя совершенно другими глазами.
Порой мне кажется, что «до», да и «после» этого, все кроме меня смотрели на тебя как на бесплатное приложение к знаменитому Гарри Поттеру. А для меня, ты всегда был чем-то отдельным, я никогда не рассматривал вас как единое целое.
Ты - Рон Уизли, мальчишка с огромными небесно-голубыми глазами, мой первый друг в этом огромном и почти чужом замке. Человек, с которым было почти невозможно скучать, очень легко и удобно молчать.
Не смотря на то, что я в своей жизни всегда получал все, что хотел, меня берегли словно хрустальную вазу. И никогда у меня не было того, что можно было бы назвать приключением…
Вполне понятно, что ваш «шедевральный» прилет на фордике вызвал у меня бурный восторг. Восторг, с небольшой долей горечи и зависти, но в этом я боялся признаться даже самому себе.
Именно на втором курсе появилось какое-то странное волнение и дрожь при случайных соприкосновениях рук, да еще эти странные черно-белые сны, от которых я просыпался в холодном поту, судорожно сжимая подушку затекшими пальцами.
Я боялся даже подумать о том, что может со мной твориться.

*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~
И все, что было у нас, и что есть,
Ничего для тебя не значит.
Так скажи мне, зачем ты здесь?
Ответ прост: мы не можем иначе.

Третий курс, пропитанный внутренний дрожью, открытием истинного смысла вещей, и постоянного заточения всего не нужного и пугающего в глубь сознания.
К третьему году обучения изменились мы все, стали старше, в чем-то, возможно, даже и умнее. Мне больше не составляло особого труда язвить слизеринцам или выставлять на показ свой истинно Гриффиндорский характер.
В тот год выдалась невероятно теплая, солнечная осень. Вся земля на территории школы была покрыта яркими опавшими листьями, а ветер по ночам бился в окна спальни, убаюкивая нас этим необыкновенным пением.
Первый урок УЗМС в семестре: невероятные кусающиеся книги, скинутые мантии и смех слизеринцев.
- Школа совсем деградировала, отец еще не знает, что у Дамболдора занятия ведет идиот! – ухмыляется Драко Малфой, окруженный своей верной свитой.
- Заткнись, Малфой! – срывается Гарри, и, скинув сумку, подходит к нему.
Неожиданно я вздрагиваю, ощутив мягкое прикосновение к своему плечу. Посмотрев на человека, стоящего рядом, мое сердце замирает, пропустив пару ударов, а по спине бежит дрожь.
Ты напряженно, с нескрываемым любопытством наблюдаешь за происходящим. Несомненно, тебе занятно, чем же закончится очередная стычка факультетов.
Мне же в этот раз все было безразлично. Я прекрасно знал, что это не первая и далеко не последняя перепалка Гарри с Малфоем. Но все же именно она, оставила во мне столько эмоций. Наверное, сердце Гарри также стучало и выскакивало из груди во время полете на Клювокрыле. Иногда я думаю, а как бы я себя чувствовал, если бы решился тогда полететь на гипогриффе?
Нет, я не смог бы пережить столько ярких эмоций за один день: твое дыхание почти у меня на щеке, и ладонь, неосознанно для тебя самого оказавшаяся на моем плече.
Я боюсь совершить лишнее движение, лишь бы ни нарушить тот момент близости, продлив его как можно дольше, прочувствовав его как можно тоньше и острее.
Клювокрыл взмывает в небо, оставив после себя столб пыли. Все ученики провожают его восхищенными взглядами, лишь мне безразлично все происходящее. Отойдя в сторону, ты садишься на небольшой камень, Дин и Невилл встают рядом, и мне ничего не остается, как присоединиться к вам. Ты лениво осматриваешь двор, Невилл и Дин треплятся, а я просто стою рядом, украдкой посматривая на тебя. Я не знаю, что такого произошло пару минут назад, и отчего мне настолько неловко смотреть на тебя. Не зная, как описать те чувства, что мне пришлось пережить, когда ты стоял почти вплотную ко мне, осматривая гипогриффа, я не могу подобрать нужных слов.
Да я и не хочу знать.
Почему?
Просто боюсь…

@->-- @ --<-@

Третий курс стал переломным моментом в наших отношениях и моментом, когда пробудилась ранее не осознаваемая чувственность. Именно тогда я понял, что эти полурассчитанные - полуслучайные прикосновения стали для меня практически необходимы. И я боялся даже подумать – почему и для чего…
Но я уже почти нуждался в них. Иногда, сгорая от мучительного стыда, даже подглядывал за тобой, плохо понимая, причину и мотив своих действий. Но не смотреть, так же как и не прикасаться, уже не мог.
Был ясный теплый осенний день, когда мы, двумя враждующими факультетами, пробирались на опушку Запретного леса на урок УЗМС. Почему-то именно этот урок запомнился мне на всю жизнь: кусачие книги, и перепалка Гарри с Малфоем, диковинное животное, стараясь рассмотреть получше которое, я прижался к твоей спине, «героический» полет Поттера на гипогриффе, и неожиданный укол боли, когда Грейнджер сжала твою руку в своей узкой загорелой ладони.
Ничем непримечательный вечер в общей гостиной, я, обложившись учебниками, выполнял домашенне задание по зельям на завтра, когда стук закрывающегося портрета привлек мое внимание. Подняв глаза, я увидел тебя с необыкновенно напряженным выражением лица. Гарри с Гермионой тихо шептались о чем-то у камина, не обратив на твое появление никакого внимания. На мой вопрос о причине такого состояния, ты, поморщившись, пожаловался, что никак не можешь сделать зельеварение. Небрежно, и с плохо скрываемой гордостью я ответил: «Давай, я почти все сделал!». И, взяв рукопись, принялся делать пометки в твоем тексте.
«Посмотри, перепишешь вот это, следующий абзац полностью, а страницу 14 до середины. Понял?» - я испытывающе взглянул на тебя.
Ты наклонился надо мной, заглядывая через мое плечо в книгу.
«Ага…понял…» - и твое горячее дыхание опалило мою щеку, по телу прошла необъяснимая дрожь. Ты резко отстранился, густо покраснел и выдернув книгу из моих рук, пробормотал: «Спасибо, Шеймус..» - поспешив скрыться в спальне.
Иногда вечерами я уходил на Астрономическую башню, порой засыпая там же и возвращаясь в спальню лишь под утро. И каждый раз слушая твое неровное дыхание я понимал, что ты не спишь, но стоило мне придти как ты засыпал почти сразу. И однажды пришла странная, ошеломляющая, но самая правдоподобная догадка: ты ждал меня.
Впрочем, в ту ночь все было иначе. Я был не один. Приоткрыв дверь, она поддалась с громким натужным скрипом, тебя, стоящего у окна, я узнал почти сразу тебя.
Тихонько пробормотал что-то вроде: «Не буду мешать.», но ты обернулся и негромко сказал: «Ты не мешаешь.». Я подошел к тебе, встал рядом, а ты положил руку мне на плечо.
Над Запретным лесом истлевшим стягом вился дым. В бездонном шелке небес звезды застыли бут-то стальное кружево. В воздухе отчетливо витало ожидание чуда.

*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*

Будто связаны тонкими нитями,
Не разрывными и… пьянящими.
И нас тянет друг к другу магнитами.
И мы как никогда настоящие.

Ожидание - величайшее зло во Вселенной. Изнывая от беспокойства, усталости и едва сдерживаемой злобы невозможно сомкнуть глаз, невозможно уснуть пока тихие шаги не замрут у соседний кровати и не прошелестит тяжелый балдахин.
Начало четвертого курса выдалось самым нервным и бессонным за все годы обучения. Все навалилось как-то сразу: огромное количество домашнего задания, приезд заграничных гостей, и в завершении всего имя «Гарри Поттер», вылетевшее из кубка как жгучее осознание предательства, обмана лучшего друга. Он всегда говорил, что ему не нужна вечная слава, ему не нужно величие, но если это так, то почему же?…
И в довершение всего твои постоянные ночные отлучки. А по утрам ты с Дином хвалился Невиллу, какие удачные у вас накануне получились свидания. Слушать вас было по-настоящему невыносимо, и я, наверное, уже знал почему, но все еще боялся себе в этом признаться.
С приходом ноября мое и без того шаткое спокойствие рухнуло подобно карточному домику. Вторую неделю подрят ты почти не ночевал в своей постели. Возвращался под утро и не раздеваясь падал на кровать; только тогда я позволял себе уснуть. На утро у меня под глазами залегали глубокие тени, от постоянного недосыпания я был очень бледен, и выглядел явно нездоровым.
Но именно в тот небольшой промежуток времени мы неожиданно для всех сблизились. Можно сказать: ты стал для меня единственным другом в тот момент, конечно не заменив мне Гарри, потому, что само мое отношение к тебе был очень и очень неоднозначным, что и не позволяло мне расставить все на свои места четко и определенно.
Наконец-то настало время первого тура. Я все еще был зол на Гарри, но к моей злости прибавилось толика беспокойства. Все говорили, что турнир опасен. Но я и не представлял насколько…
Сидя на своей надежной высокой трибуне, я мучительно остро ощущал беспокойство, тревогу и страх. И еще стыд: неужели я был настолько глуп, что решил, будто Гарри осознанно пошел на это?
В этот момент Гермиона до боли обхватила мои плечи, практически впиваясь в меня ногтями. И каким-то чужим, злым голосом закричала: « Ты видишь?! Видишь это?! Ты все еще считаешь, что он мог бы этого хотеть?» - она кричала, и слезы градом стекали по ее щекам. Неожиданно для всех, и в первую очередь для себя, я обнял ее, тихонько прошептав: « Нет, Гермиона, конечно нет…», а она судорожно рыдала у меня на плече.
И немного позже когда мы мирились с Гарри, Гермиона с улыбкой смотрела на нас, будто бы забыв свою недавнюю истерику. Спустя несколько часов мы втроем, сидя на диване в общей гостиной, обсуждали события последних дней, а ты с почти осязаемой злостью смотрел на меня.
Неожиданно мы встретились взглядом, и именно в этот момент мои чувства обрели форму и названия: вожделение, похоть, а может быть даже…любовь?
@->-- @ --<-@
Все ученики Хогвартса и гости собрались в большом зале. Удивленные взгляды присутствующих, когда неожиданно кубок загорается в четвертый раз. Маленький обугленный клочок пергамента медленно опускается на ладонь директора. Он разворачивает листок, и его глаза распахиваются в немом изумление, а голос звенит от злости: «Гарри Поттер!». От неожиданности я крепко сжимаю твою руку, она холодна как лед, а на твоем лице тени самых разных эмоций от обжигающей ненависти и боли до злости и обиды.
Хоть я и сохранял жесткий нейтралитет, но все же был уверен – Поттер положил свое имя в кубок сам, неизвестно, как ему это удалось, но все же он это сделал.
Мне было больно видеть твою обиду, твое разочарование в лучшем друге, и я хотел, сам не осознавая этого, заменить тебе Поттера. Было приятно осознавать, что мне это почти удалось…почти…
А чуть-чуть, как известно, не считается. Но важнее всего то, что я не хотел быть тебе просто другом, что скрывать, я хотел большего, наконец-то сумев признаться себе, чего именно.
Иногда днем я уходил на опушку Запретного леса, падал лицом в ворох опавших листьев, вдыхая их тонкий едва уловимый горьковатый и терпкий аромат. А перед глазами было лишь рыжее марево, и порой я представлял себе, что это твои волосы.
Потом первый тур, на который я, к сожалению, не попал, его результат был для меня плачевен и как не больно это признавать, вполне ожидаем – ты, вновь отирающейся возле Поттера, и делающей вид, что абсолютно ничего не произошло.
Вечер, почти пустая гостиная. Сейчас уж и не вспомнить, куда разбрелись гриффиндорцы. Я сидел, с ногами забравшись на диван, листая убийственно скучный учебник по истории магии, когда ко мне подошел ты.
- Шеймус, ты…сделал зельеварение?… – нерешительно спросил ты, старательно пряча взгляд.
Я молча протянул тебе свиток пергамента, и вновь уткнулся в книгу, старательно делая вид, что нашел там что-то крайне интересное и куда как более важное.
- Шеймус, что случилось? - Наконец-то ты решился задать вопрос, который похоже мучил тебя не первую неделю. Браво Уизли! Молодец!
- Ничего, - сдержанно ответил я, не поднимая на тебя глаз.
- Шеймус, нам надо поговорить…» - сказал ты, словно констатируя какой-то общепризнанный, но неизвестный лишь мне одному факт.
Я молча встал и вышел из гостиной, а ты просто пошел за мной следом. Скрестив руки на груди, я прислонился к каменной стене, не сводя с тебя выжидательного взгляда.
- Что ты хочешь? - хотелось говорить как можно более равнодушным и спокойным тоном, и у меня это получилось.
- Шеймус что случилось? Я чем-то обидел тебя? -
Руки не дрожали, а то, что сердце стало биться чаще, так об этом знал только я, во всяком случае мне так тогда казалось.
- Уизли, а ты до сих пор не понял? Стоило Поттеру поманить тебя пальцем, как ты тут же бежишь к нему как послушная собачонка!– и голос даже не дрогнул.
Ты дернулся, как от пощечины, и неожиданно громко и надрывно выкрикнул:
«Да это потому, что ты меня не зовоё…»
Именно в этот момент я, собравшись с духом, дернулся, и, не давая тебе договорить, прижал к себе; я уже понял, что ты хочешь сказать.
«Шей…» - тихо выдыхаешь ты, проводя пальцами по моей щеке.
Уже в следующий момент ты хватаешь меня за руку и мы, спотыкаясь, несемся в пустующий кабинет.
Я, прижимая тебя к стене класса, покрываю твою шею поцелуями, еще не умелыми, по-мальчишески дикими, но от этого еще более сладкими.

~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~

После тех памятных поцелуев в пустом кабинете мы с Шеймусом, словно сговорившись, делали вид, что ничего не случилось. Между нами повисло напряженное отчуждение, приносящее мне одну только боль. Да что скрывать, он всегда был для меня словно икона, приносил мне лишь боль, и только иногда редкие и тем особенно радостные минуты счастья, но тем тяжелее было потом переносить все более разрастающееся отчуждение.
В то время я был убийственно наивен и почему-то искренне верил, что после случившегося мы с Шеймусом наконец-то будем вместе.
Не учитывая только одного, после такого решительного шага он может быть смущен не меньше, чем я.
Я снова ждал. Как до этого несколько лет, у меня уже выработалось хорошая привычка – ждать.
Надеялся, что ты никогда не узнаешь, сколько сил и выдержки мне необходимо для того, что бы ни выдать себя неосторожной фразой или прикосновением, но все же твои случайные взгляды говорили мне больше тысячи ненужных слов. И эта сумасшедшая, безумная недовлюбленность длилась почти два года. Так что пятый и шестой курс прошли для меня на остром кончике обнаженной боли.
Иногда мне казалось, что вся его жизнь представляла собой лишь вереницу случайных романов. И даже одна мысль о том, что все то, что связывало нас, могло бы быть для него всего лишь очередной легкой победой, доставляла мне почти физическое страдание.

@->-- @ --<-@

В течение последующих двух лет обучения в моей памяти часто всплывали те сладкие и тягучие моменты, когда его сердце пойманной птицей билось под моими ладоням, и я не переставал корить себя за то, что не смог добиться чего-то большего, чем просто поцелуи. Во мне все так же вели неравную борьбу вожделение и предрассудки. И я не вижу смысла уточнять, что же в результате победило. Потому что быть с ним - преступление против всех моих идеалов, но жить без него – адские муки.
Неравный бой с самим собой – изначальное самоуничтожение. Но, возможно, мне это было необходимо, что бы разобраться в собственных чувствах и привести мысли в порядок. А еще я хотел, что бы Рон решил, что и кто ему дороже…
В ту пору мы были одинаково глупы и наивны, и не признавались даже себе, что причина нашего отчуждения просто до банальности: мы абсолютно не понимаем друг друга.
Жаль, что наши отношения изменилось только к седьмому курсу.

~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~

Я привел тебя в один из немногочисленных и полузабытых коридоров Хогвартса с твердым намерением: наконец-то серьезно поговорить и окончательно выяснить наши отношения. Ты ошеломленно хлопал длинными ресницами, облокотившись спиной о стену, стараясь сохранить равнодушный вид, хотя я видел, с каким трудом тебе это удается. От внутреннего, затаенного волнения твое лицо было каким-то детским и безумно милым. Всматриваясь в эти мягкие черты лица, все те слова, которые я так старательно готовил и подбирал для разговора, вылетели из моей головы. А ты все так же не сводил с меня своего изумленного взгляда, взгляда который всегда лишал меня последних сил воли, и просто ждал…
- Шеймус, скажи, ответь мне, в конце концов, для чего все это? – с мольбой в голосе попросил я, наконец-то нарушив наше напряженное молчание.
- Что это? – уточнил ты, старательно делая вид, что искренне не понимаешь, о чем это я.
- Чего ты добиваешься? Зачем мучаешь меня на протяжении вот уже трех лет? Просто скажи, я должен знать это, просто, для того, что бы жить дальше! – я медленно приблизился к тебе и облокотился одной рукой о стену, так близко…
- Рон, что ты хочешь? – посмотрел ты мне прямо в глаза, и я тонул в необычайной глубине твоих глаз, впрочем как всегда.
- Правду… - выдохнул я из последних сил.
- А чего ты ждал? – оттолкнув меня, ты вырвался из моих полуобъятий. У нас всегда все было наполовину… - Ты ждал предложения руки и сердца? Или…
- А знаешь, Шей, я бы не отказался… - согласился я с твоим вариантом, - может тогда бы я перестал бояться, что ты ускользнешь от меня…
Ты с не скрываемым потрясением смотрел на меня, а затем, быстро встряхнув головой, словно отгоняя какую-то навязчивую мысль, сделал пару шагов ко мне.
- Это серьезно, Рон? - ты остановился в паре шагов от меня, и впервые я заметил в твоих глазах такую бездну отчаянья, боли и страха…
- Конечно, я же люблю тебя, Шей… - выпалил я, не отпуская твоего взгляда.
Впервые я понял, как это - иметь что-то свое, именно то близкое и родное, что не хочется делить с кем-то посторонним. Именно то - драгоценное, что хочется спрятать подальше от посторонних глаз, окружать теплом и лелеять как самое ценное в своей жизни, осознавая - это твое.
И вглядываясь в твое лицо, я понял, самое важное в моей жизни, уже давно - … моя любовь…моя любовь к тебе…
- А знаешь…я тоже…тебя люблю… - ты обнял меня, и я почувствов, что тебя слегка трясет, и подняв лицо к сводчатому потолку коридора, старался, что бы мои слезы остались для тебя незамеченными…
Я целовал тебя, дико, бешено, так, что ты даже задыхался, и мне тоже временами не хватало воздуха. Ты прижал меня к стене, неожиданно перехватив инициативу, резко вытянул мою рубашку из форменных брюк, покрывая шею поцелуями, опаляя кожу своим горячим дыханием.
- Шей, пойдем, я больше не могу…терпеть… - предложил я, поймав твой затуманенный взгляд, надеясь, что ты правильно поймешь мою просьбу.
В ответ ты нерешительно кивнул головой, а я, сжав твою ладонь в своей, повел тебя за собой по темному коридору, мысленно благодаря занятия АД, именно они открыли для нас такое замечательное место как «выручай – комната».
Сейчас эта комната предстала великолепной спальней, каких я и не видел раньше, а честно даже и мечтать не мог. В моих мальчишеских фантазиях все происходило намного проще: в пустом классе или квидиччной раздевалке.
Наяву же все сложилось просто идеально: огромная кровать с темно-красным бархатным балдахином, приглушенное освещение, жар горящего камина…
И ты…
- Знал бы ты, как часто мне снился, Шей… - признался я, медленно опуская тебя на кровать, и стараясь расстегнуть не поддающиеся пуговицы твоей рубашки.
- Правда? - усмехнулся ты, поймав мой горящий взгляд.
- Добро пожаловать в мои сны, Финниган…
И я неустанно стал целовать тебя, впиваясь губами в твое тело так, будто бы прощаюсь на вечно. Я видел твои глаза- они горели, горели не то от желания, не то…, я боюсь даже предположить, что это было за чувство. Я старался не смотреть в твои глаза, что бы не поймать там иронию или усмешку. Усмешку от того, что ты знал, на сколько я хочу этого. Возможно, даже намного сильнее, чем ты. Я навсегда запомнил эту ночь, именно эту, потому что потом их было не мало. Но именно эта была полна счастья, и совсем не много страха. И твои испуганные глаза, скользящие по моему телу. И сбившиеся белые простыни, упавшие на пол. Глубокие глотки воздуха, словно не хватает кислорода, и скольжение твоих горячих губ по моей спине…
@->-- @ --<-@

Утром я долго боялся открыть глаза. И, лишь прислушавшись к своим ощущениям, прочувствовал твое теплое дыхание на своем плече. Ты не исчез, не испарился, как это было раньше.
- Рон…- тихо выдохнул я тебе в ухо, боясь разбудить.
Но ты все же проснулся, медленно перевернулся на спину, твои золотисто рыжие волосы рассыпались по подушке, ресницы затрепетали, а я боялся произнести даже слово, или вздохнуть лишний раз. Я все еще боялся тебя спугнуть. Так глупо, так наивно.

- А знаешь, шляпа хотела сначала меня отправить в Слизерин, - признался я тебе утром после очередной ночи в «выручай – комнате».
- Слизерин? Значит ты - моя ручная слизеринская змейка… - улыбнулся ты и поцеловал меня в шею. У тебя всегда была удивительная тяга к поцелуям в шею…хотя могу сказать, что мне это было приятно. Мне нравилось в тебе все: и твои объятия, и нежные прикосновения, и твои поцелуи - сладкие и болезненные, как кровь - одновременно горькая и соленая.

@->-- @ --<-@

Седьмой курс - самый яркий, теплый; он был полон неожиданных откровений. Интересных, а порой и шокирующих.
Джинни вернулась к Майклу Корнеру, которого сама же как помнилось бросила на четвертом курсе, Гермиона возобновила переписку с Виктором Крамом. Только мы с тобой старательно скрывали наши отношения…
Даже Гарри, казалось, был абсолютно счастлив с Ромильдой Вейн.
«Казалось» - в этом то и заключалась вся проблема. Гарри тоже оказался полон сюрпризов, которых я, его лучший друг, и не мог от него ожидать.
Мы с тобой торопливо пробирались к туалету Плаксы Миртл, стараясь не попадаться кому-либо на глаза.
Я толкнул дверь, и открывшаяся картина заставила меня застыть на месте, от чего ты за моей спиной удивленно замер.
Драко Малфой, прижав Гарри к раковине, покрывал его лицо и шею поцелуями, а Гарри с нескрываемым наслаждением медленно поглаживал спину парня. Светлые волосы Малфоя падали ему на глаза, отчего он недовольно морщился. Рубашка Гарри наполовину была вытянута из брюк, а дорогая мантия Драко валялась на кафельном полу.
Я встряхнул головой, все еще надеясь, что этот бред изчезнет, впервые я не веря своим собственным глазам. Но в то же мгновение наши с Гарри глаза встретились, его взгляд был полон ужаса и нескрываемой мольбы…
Мне оставалось лишь, утвердительно кивнув ему, медленно попятиться назад, оставляя моего друга наедине с нашим врагом…
- Что-то случилось, Рон? – ты был удивлен: что же помешало нам уединиться в туалете Миртл?
- Нет, там просто уже занято. Может в « выручай – комнату»?– предложил я.
- Ну, раз ты настаиваешь…- ты лукаво улыбнулся, и я понял, что сегодня мы, наверняка, уже не вернемся на ночь в башню.
Тяжелее всего было решиться на откровенный разговор с Гарри. Столько лет искренней дружбы и полного доверия, а начать откровенный разговор было все так же сложно, как и в первый раз.
- Надеюсь, ты никому не скажешь… - Гарри старательно избегал моего взгляда, - пожалуйста, Рон!
- Я никому не скажу, Гарри. Можешь не переживать. Но и ты молчи, ладно?
- Ты тоже? О, Рон! Кто? – Гарри опустился рядом со мной на кровать, несомненно, ему было любопытно узнать, с кем же встречается его лучший друг. И он имел на это полное право.
- Кто? - я усмехнулся, стараясь скрыть свое волнение, от Гарри его не скроешь, но может получится хотя бы от себя. - Думаю, ты имеешь право знать. Шеймус. Я с Шеймусом.
Гарри молча обнял меня за плечи, и мы молча просидели в общей гостиной почти до рассвета.

@->-- @ --<-@

Подготовка к ЖАБА занимала большую часть свободного времени всего седьмого курса. Мы с тобой стали меньше времени проводить вместе. Конечно, сначала мы пытались готовиться к экзаменам вместе, но после пары неудачных попыток, оставили эту затею, как совершенно бесполезную. Когда мы были наедине, нам становилось не до учебников. Я уже давно смирился со своей зависимостью от тебя. И даже научился получать от нее удовольствие. Но временами она начинала душить меня, потому что с каждым поцелуем, с каждым твоим прикосновением, мне казалось, что привычный мир рушился, оставляя после себя лишь руины ненужных идеалов и предрассудков. И в эти мгновения мне хотелось освободиться…

« Мистер Финниган, прошу,» - мадам Пинс протянула мне огромный фолиант по трансфигурации, и я занял стол в конце библиотеки, чтобы повторить основные заклинания.
Пролистывая страницы, содержащие уже изученный мной материал, из книги выпал сложенный вдвое листок бумаги. Развернув его, я увидел на нем стихотворение, написанное смутно знакомым почерком.
Отложив листок в сторону, я глубоко вздохнул, сил на изучение заклинаний больше не осталось. Та же боль, та же нежность, и даже отчаянье – мое…
Словно автор этого стихотворения – мой друг, который знает обо мне все, мои переживания, мою любовь, мой страх...
Я почувствовал острую, разрывающюю необходимость отдать его тебе. И поспешно вернув книгу мадам Пинс, бросился в башню.
Ты сидел в общей гостиной практически один, не считая пары второкурсников, играющих в шахматы. Учебник по зельям лежал у тебя на коленях, а на твоем лице читалась удивительная сосредоточенность, словно ты пытался сконцентрироваться на читаемом, но у тебя, как и у меня, сегодня ничего не получалось.
- Привет, ну как? – я опустился на диван рядом с тобой.
- Никак. Я больше не могу, Шей. Давай закончим на сегодня? - ты поднял на меня свои васильковые глаза, и мне до боли в сердце захотелось сдаться и, схватив тебя, убежать в «выручай-комнату».
- Рон, нельзя. Я зашел лишь, что бы отдать тебе это. - Протянул я найденный мною листок, - Там стихотворение, нашел в старой энциклопедии по трансфигурации. - ответил я на твой вопросительный взгляд, - Мне пора в библиотеку, а потом еще пару писем домой черкнуть надо. До вечера! - я легонько коснувшись твоей щеки губами, и выбежал из гостиной.

@->-- @ --<-@

Я читал стихотворение, принесенное мне тобой, когда дверной проем отодвинулся, и в гостиную вошел Гарри. Бросив стопку книг на стол рядом с моими учебниками, он сел в кресло напротив.
- Что ты читаешь? - поинтересовался он, заметив листок у меня в руках.
- Стих. Шеймус нашел, - ответил я, протягивая это творение Гарри, мне казалось, что ему оно скажет намного больше, нежели мне.
Наша дружба с тобой была бы ошибкой,
И не зря тебе отказал я когда-то
Ведь ты похож на тонкую скрипку,
Что играет так нежно в руках музыканта.
А играть я умею, я выучил ноты,
Но музыка снова приносит лишь боль.
Все-таки, мы с тобой идиоты,
И выводит смычок изящную «соль».
Как Амур и Психея, друг друга губя,
Мы не выдерживаем разлуки,
Скрипка играет надрывное «ля».
Я хватаю тебя за холодные руки…
И сразу как-то становится легче,
И часто сердце бьется в груди,
Содрогаются стоном изящные плечи.
Ты рыдаешь под тонкую, нежную «си».
Наша дружба с тобой была бы ошибкой,
Ведь не остались бы мы вдвоем.
Но сорваны струны на тонкой скрипке.
И брошены под проливным дождем.

Гарри с интересом и какой-то необъяснимой жадностью впитывал каждую строчку, каждую букву, написанную на бумаге. Он поднялся с кресла и, не отрывая взгляда от листа, подойдя к окну, уткнулся лбом в холодное стекло, сделав пару глубоких вдохов.
- Где Шеймус его нашел? - он наконец-то оторвался от окна и посмотрел на меня.
- В энциклопедии по… - начал объяснять я.
- По трансфигурации, - уточнил Гарри, и меня стали посещать смутные догадки.
- Неужели… - я просто не мог в это поверить.
- Рон, это мое стихотворение. Я написал его на четвертом курсе и вложил в библиотечную книгу. А Гермиона сдала ее за меня. Проведя тогда полдня в библиотеке, ту самую книгу я так не нашел. А ведь я уже почти забыл про него… - признался Гарри.
- Для кого оно? Неужели для него? - я не мог, просто не хотел признать это, хотя в душе прекрасно все понимал.
- Да. Конечно для Драко, - согласился он, вновь опускаясь в кресло и бережно складывая его пополам. - Оставишь его мне?
- Конечно, оно ведь твое. Подари его Малфою. Ему будет приятно, - предложил я, сожалея о том, что никогда не смогу сделать такой подарок тебе. У меня просто нет хотя бы малой крупицы таланта, что бы написать и посвятить тебе стихи. Да и они тебе просто не нужны. Тебе нужно что-то большее, вот только что именно, я до сих пор не знаю.
- Да, я так и сделаю! - Гарри понравилось мое предложение, и он тут же бросился претворять его в жизнь, оставив меня в гостиной одного.

~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~
Ощущение спокойствия, тепла, быть может, даже комфорта всегда было одним из самых жгучих моих стремлений в этой жизни, за исключением тебя, конечно. Мне с лихвой хватило тех
опасностей и приключений во время учебы в Хогвартсе. И после его окончания я хотел начать новую жизнь, жизнь