Отправлено: 09.06.07 21:10. Заголовок: Tokio Hotel. "Divide et impera" Билл/Том, NC-17, закончен

Название: Divide et impera* (с лат. Разделяй и властвуй)
Автор: Suhimi
Жанр: drama, action
Рейтинг: NC – 17
Пейринг: Билл/Том
Я хотела создать историю не о любви, а о красивых и сильных людях.

 Отправлено: 09.06.07 21:12. Заголовок: Re:

Глава 1.
- Хм, жалкие фанатики! – лениво протянул Стив, коротко взглянув на экран компьютера, куда его подозвала Дженифер. – Они сами-то себе верят? Я и сам подобной чуши за 5 минут накатаю, а если захочу, то еще и красивое фото приплету – доказательства, так сказать. – Он заулыбался от своей задумки и от насмешливого выражения лица подруги. – А что?
- Да нет, ничего. Я вот подумала, насчет фото. Тут А1 конкурс объявил. «Гонки со звездами» называется. И знаешь в чем смысл? – Она рассредоточено взглянула на парня.
- Я так думаю, это не про астрономию? – Он критически глянул на свой и без того идеальный маникюр и недовольно скривил губы.
- Да, ты прав. Опять про наших немцев. Они решили в Лондон в следующем месяце заглянуть, вот и придумывают всякую дребедень. – Фыркнула кареглазая Джен.
- Это их талант. Ну, и что делать-то надо? – Устало спросил брюнет, откидываясь на мягкую спинку дивана.
- Все просто. – Девушка вскочила из-за стола и быстро направилась к стеллажу, где лежала полупустая пачка «Sovereign». Ловкие пальцы вытянули сигарету. Дженифер нервно прикурила, сладко затянулась, и лишь потом ответила на молчаливый вопрос Стива. – Нужно лишь оригинальное фото участника группы Tokio Hotel. Только я не знаю, какие у НИХ представления об оригинальности. – Ее пухлые губки расплылись в ехидной улыбке. – А ты как думаешь?
- Неординарные поступки.
- Это и мне доступно. – Огрызнулась брюнетка. – Как и где?
- Обычная пьянка на after-party. Они еще юны, не думаю, что знают меру в алкоголе. Плюс к напитку – расслабляющие средства и опытная соблазнительница… Или соблазнитель. – Стив хитро оскалился.
- Что? – Тут же вскинулась Дженифер. По ее лицу можно было различить любопытство, тревогу, насмешливость и… некую радость. – Ты хочешь сказать, что…
- Да. – Нетерпеливо оборвал ее парень. – Я думаю это неплохая идея. – Он сразу оживился и подскочил к креслу, где восседала хитрая журналистка. – Смотри. У нас с тобой двойная выгода. Тебе – очередная грязная статейка про подчиненных твоего папаши, мне – эмоции и адреналин. Ну и секс возможно. – Сверкнул белыми зубками метросексуал.
- Грязный ненасытный псих! И вовсе мои статьи не грязные – смотря, как дело будет обстоять. – Она попыталась обидеться, но в ее глазах Стивен видел жгучие искорки, предвещающие фейерверк радости. – Ты уверен? – С плохо скрытой надеждой спросила Джен.
- О, да, моя дорогая интриганка. В себе я точно уверен. – Щурясь от блаженства (по небольшой комнатке ходил приятный дурман сигарет) прошептал «соблазнитель». – Когда они приезжают? – Стив обогнул кресло, захватил пачку, оставленную Джен на столе, и двинулся к окну.
- Конец августа. – Охотно ответила журналистка, придвинувшись снова к компьютеру, чтобы подключиться к сети. – Отец что-то говорил о том, что они хотят закончить Лондоном турне до дня рождения близнецов. – Она вышла на нужную страницу, что-то прочла и снова повернулась к Стиву. – Остался месяц. Сейчас они в Германии, и до Лондона у них нет концертов на выезде из страны. В гастрольном листе Мюнхен и Берлин: концерт и пара вечеринок в закрытых клубах. – Куда двинемся, солнце? – Дженифер бесшумно подошла сзади к Стиву и обняла за плечи, разворачивая его к себе лицом. – Стивен?
- Я думаю Берлин, дорогая. – Стив затянулся и наклонился к лицу Дженифер, которая тут же, смекнув, приоткрыла губы, и выдохнул ядовитый дым в этот сладкий ротик. Джен закончила их маленькое развлеченье и согласно кивнула. – Там конечно не такое хорошее пиво, но я давно не был в твоей шикарной квартирке. Она пустует? Какое недоразумение! – Он щелкнул Джен по носу. – И не надейся, я не работаю бесплатно. Придется твоему папочке оплатить рабочую командировку в Германию. Для блага своей же дочери. К тому же, у тебя появится шанс наладить ваши отношения. – Он плавно двинулся к телефону, прикрепленному к стене. Взял трубку и повернулся к брюнетке. – Ты не против? – Он взглянул на нее исподлобья и сделал невинные глазки.
- А почему я должна быть против? – она подбежала к Стиву и приняла из его рук трубку. – Но я не хочу остаться в проигрыше, если что-то пойдет не так. Я конечно верю в твою очаровательность и притягательность, но они натуралы, а времени мало. Мне нужна уверенность, поэтому я ставлю несколько условий, зая… - Она почувствовала, как внутренне напрягся оппонент, но на его красивым лице ничего не изменилось.
- Да, а ты не глупа, малышка.
- Ну, знаешь ли, я журналистка. Бдительность и осторожность в крови. – Джен нахально смотрела в голубые глаза Стивена. – Что скажешь?
- Я знаю, чего ты хочешь, я сделаю. Но с нами едет Астис. – Дверь тихо скрипнула и в уютную комнатку вбежала красивая брюнетка, от которой так и веяло самоуверенностью в собственном превосходстве. – Вот и она. – Тихо добавил Стив. – Тисси, как все прошло? – ласково улыбнулся парень.
- Платье от Кристиана оказалось мне велико. Мы перенесли съемки на послезавтра. – Устало отозвалась модель. – Стив, не зови меня больше именем куклы Барби, а то скоро будешь Кеном – ты помнишь какое у него пластмассовое достоинство? – Когда она шутила, она всегда придавала голосу, как можно больше серьезных интонаций. – Где Клер? Я хочу кофе. Эта блондинка еще хочет остаться моим ассистентом? – настроение явно было плохим. Еще пара фраз – и эта зараза пессимизма передалась бы каждому. Брюнет решил перенести все в мирное русло:
- Астис, ты говоришь съемки послезавтра?
- Да. Но если за эти дни случится еще одно происшествие, Майк точно психанет и отложит все недели на две-три.
- Думаю, Джен займется этим. Ты ведь не против отдохнуть сама? Ты как заведенная носишься последний месяц – Майк видимо все-таки решил выжать за эту фотосессию из вас все соки. – Стивен усадил Астис в кресло, обошел его сзади, положил руки на плечи модели, и стал нежно разминать окаменевшие мышцы шеи и плеч. В ответ он услышал удовлетворенный стон – отказа точно не будет. – Хочешь устроим отпуск? Наша маленькая фройляйн Йост приглашает нас в немецкую столицу на пару недель. Ты же знаешь, как сейчас хорошо в Берлине. Ни камер, ни репортеров, ни фанатов… - последние слова Стив просто шептал на ухо Астис. Она видимо хотела что-то возразить, но настойчивые губы парня, не дали ей проронить ни слова – теперь он покусывал розовую мочку уха. Затем брюнет стал осыпать легкими поцелуями шею девушки, спускаясь к ключице. Затем провел языком от основания шеи до подбородка, оставив на нем влажную дорожку, коротко глянул на блаженное выражение лица Астис, и мягко прикоснулся губами к блестящим от нанесенного блеска губам девушки. Прикосновение длилось секунд десять – но этого хватило – Стив знал, что Астис больше любит поцелуи без языков, называя их целомудренными и передающими истинные чувства, а не страсть. Она могла отдаваться страсти только в постели, кто как не Стивен мог это знать наверняка?
Может в этом отношении она и была холодна, но еще никто не отказывался от мороженого, как бы холодно оно ни было…
Во второй раз скрипнула дверь, и в гримерку Мисс Астис Вэливс влетела Клэр. В руках она держала экспрессо в пластмассовом стаканчике. Она тихонько поставила напиток на трюмо и быстро скрылась за дверью.
Если бы кому-нибудь сейчас пришло в голову открыть крышку с кофе, то этот кто-то непременно почувствовал бы терпкий дурманящий аромат бодрящего напитка; пространство вокруг стакана окутывалось бы нежным, но горячим паром, который соприкасаясь с комнатным воздухов, медленно растворялся. Но никто не подошел к красивому трюмо, не прикоснулся губами к краю стаканчика, не глотнул экспрессо. Но кое-что появилось в комнате и без вмешательства кофеина: гримерка постепенно становилось невыносимо горячей и душной, а жар тел, сплетающихся в прекрасном танце любви, был не хуже пылающего пламени.

Глава 2.
- … но если есть в кармане пачка сигарет, - кто-то быстрым шагом прохаживался по помещению взад и вперед, и периодически закидывал какие-то вещи в неприметную дорожную сумку. Очередной вещью оказалась пачка сигарет «Styles», - то не все и так уж плохо на сегодняшний день! – мило улыбаясь человек «Н» подошел к зеркалу, удостовериться, как он выглядит. Со стекла отражался симпатичный брюнет с синими глазами, которому можно было дать не больше 18 лет – что вполне оказалось бы правдой. Молодой человек выглядел свежим, счастливым и жизнерадостным. Никто бы не посмел сказать, что этот человек пришел вчера ночью настолько пьяный, что даже не смог добраться до собственной кровати, предпочтя ей коврик у камина. Никто бы не сказал, что этого человека иногда сотрясает нервная дрожь от предчувствия чего-то плохого. Никто бы ничего не сказал, потому что в комнате не было никого кроме Стивена.
Вчера вечером, удачно уговорив Астис поехать с ними в Берлин на пару недель, они решили отпраздновать это дело на открытии нового Гей-клуба «Бермудский треугольник». Стив любил такие заведения, а девчонки относились безразлично: не важно где, главное с кем – со Стивом. Они прикатили к двухэтажному зданию на черном пикапе тойота. Из машины вышел одетый с иголочки высокий молодой человек, за ним с заднего сидения выпрыгнула милая девчонка лет 17-ти, а вместе с ней с водительского места соскочила девушка с каштановыми волосами и дорогими солнечными очками в треть лица – видимо так было модно. Эта приметная процессия вошла в клуб и вернулась оттуда далеко за полночь.
А сейчас слегка потрепанный Стивен мерил шагами комнату, ожидая звонка Дженифер. Еще вчера она забронировала им места на самолет до Берлина на вечерний рейс и пообещала заскочить за другом по пути в аэропорт – Астис должна была добираться сама.
Сквозь пластиковое окно было отчетливо слышно, как подкатил автомобиль и остановился. Хлопнула дверца, и через пару секунд Стив услышал звонок в дверь. Он глянул на настенные часы – они показывали пять вечера.
- Как по расписанию… – задумчиво протянул брюнет. Он взял в одну руку сумку, а другой подхватил бежевый плащ и быстрым шагом направился к выходу. Щелкнул замок с другой стороны, затем жалкие звуки приветствия, звуки закрываемой двери, приглушенный рев машины, и Рейдженси стрит снова погрузилась в тишину. Гармония.

- Ты звонила отцу?
- А как по-другому? – Вопрос на вопрос.
- Он рад? Или… может, противился?
- Не знаю. Думаю за те полгода, что мы сознательно знакомы, я еще не научилась разбираться в интонациях его голоса. Но… он предложил встретить.
- Можно. Да зачем? Он же не готовит там праздничный ужин? – насмешливый взгляд, но никакой заинтересованности.
- Отстань, а? Иногда ты просто невыносим. Я-не-хочу-сейчас-разговаривать. Ни-о-чем. Довольно. Или ты пытаешься заговорить мне зубы? – Усталый и измученный взгляд. – Какого черта ты ввязал в это дело Астис? – Водитель желтого такси обернулся на крик девушки. – Я видела, как вы мило перешептывались вчера за барной стойкой. Решил устроить турнир? Я что, сама не справлюсь?!
- Ты же не хочешь разговаривать? - В ответ затравленный взгляд карих глаз. – Во всяком случае, я не собираюсь оправдываться. Посмотрим, кто лучше напишет статью. Это же конкурс, пусть участвуют все! – Стив примирительно улыбнулся.
- У Астис сейчас статья об этом модельном бизнесе. Она ее уже два месяца готовит – зачем бы ей такие мытарства: сначала школа моделей – ускоренный курс, бесконечные макияжи, прически, фотосессии – еще и немцами решил загрузить?! – девушка кричала так, что ее зрачки увеличились настолько, что уже не видно было коричневой радужки.
- Зай, ты ведь не о ней беспокоишься – хочешь сама в редакторское кресло? – Снисходительный и игривый взгляд. – Послушай, Астис сейчас сильно мучается. Она серьезная журналистка, а ей приходиться писать всякую чушь для женщин в «гламурных» журналах. И у нее нет выхода – она еще не окончила университет, а раньше 21 ей не доверят писать на научные и политические темы. К тому же, она работает в «Precious» совсем недавно, вот и приходиться вертеться, как может. – Стив парировал, что очень сильно раздражало Дженифер. – Хотя знаешь, с ее-то способностями, я ей посоветовал бы поступать в театральное – как она умудряется так высокомерно и «по-модельному» вести себя? Таскать все эти фирменные шмотки, когда она предпочитает джинсы и майки? Ходить на шпильках целыми днями? Как она за месяц втерлась в их доверие?! – Встревоженный и слегка восхищенный возглас снова заставил водителя оторваться от дороги.
- Что ж ладно. Пусть будет по-твоему – как раз выясним, кто из нас более компетентен. Мы обе пишем статью и отправляем в два разных журнала: пусть это будет Браво и Старс. Чью статью напечатают первой и чья наделает больше шумихи – выигрывает пари. В случае проигрыша, я отказываюсь от кресла редактора и оставляю прессовую журналистику. В случае выигрыша… - она прикусила нижнюю губу. – Ох, я еще не придумала, sorry. – Просто ангельская улыбка осветила лицо Дженифер, что очень порадовало иногда слишком доверчивого Стивена. Он одобрительно кивнул, и отвернулся к окну, потому что впереди уже вырастало серое здание аэропорта Хитроу. Дженифер тоже отвернулось к своему окну: ангельская улыбка сменилась плотоядным торжеством и она прошептала себе под нос. – Но и тебе, любимый, тоже придется посоревноваться. Ох, не завидую я тебе. – Машина плавно установилось прямо напротив входа в здание. Молодой человек и девушка вышли из машины, таксист помог вытащить им багаж и сложить на тележку. Пока Стив расплачивался с водителем, Дженифер попробовала поискать Астис глазами – безрезультатно. Когда Стив вернулся, закрапал мелкий дождик. Джен вскинула голову вверх, глядя на серое небо, и улыбнулась своим мыслям. Дождь в дорогу – хорошая примета. Для Лондона эта примета была неактуальна – там дожди были всегда.

Глава 2. (II часть Лирическое отступление)
Солнце уже давно перекатилось за горизонт, но с высоты птичьего полета оно еще и не собиралось покидать голубое небо и сейчас багровым светом обволакивало огромный серебристый лайнер.
Девушка с изумрудными глазами нехотя оторвала взгляд от кусочка заката в иллюминаторе, и обернулась направо, где сидела ее не менее задумчивая подруга и без эмоций смотрела на небольшой экранчик персонального DVD проигрывателя. Астис улыбнулась своим мыслям – Дженифер не признавала ничего, кроме бизнес-класса. С тех пор, как эта девушка узнала полгода назад, что ее отец – известный и богатый немецкий продюсер, она стала использовать состояние новоиспеченного папочки по прямому назначению на полную катушку. А сам Дэвид Йост – отец Дженифер – никогда не противился этому, как говорится «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало». Все-таки он чувствовал себя жутко виноватым, за те 16 лет, которые он не видел и не знал свою дочь. Около 17 лет назад, связавшись с матерью Джен, Дэвид был не очень-то рад иметь возможность стать папочкой, т. к. был молодым и жадным, сам к тому времени являясь сыном богатого и успешного бизнесмена. Конечно по прошествии некоторого времени Дэвид сильно изменился, потому что судьбы сыграла с ним злую шутку: его отца убили конкуренты, и все имущество было быстро арестовано, т. к. после смерти Дэвида Йоста-старшего стало известно о том, что его бизнес был не очень-то законным. Юный 18-летний Дэвид оказался буквально на улице…
Но все-таки кто-то там на небесах оказался милостив к Дэвиду, т. к. он очень скоро встал на ноги. Он просто-напросто занялся любимым делом, которому он, слава богу, был выучен еще в детстве – музыкой. Уже к 30-ти годам Йост «дорос» до продюсера одной всем известной немецкой группы. Сейчас же Дэвид старался всеми силами достучаться до сердца дочери. Но она не собиралась так быстро сдаваться, хотя относилась к отцу вполне благосклонно.
Дженифер пошевелилась в своем кресле под взглядом Астис, словно почувствовала его. Она обернулась к ней и как-то совсем по-детски-наивно улыбнулась подруге.
Они все трое были знакомы, как говорится «с пеленок». И Стив, и Джен, и Астис учились в одной школе, но в разных классах, причем Стивен на класс старше девчонок. Сдружившись в школьном журналистском кружке, они с тех пор всегда были рядом, и отношения часто менялись по периодам; они очень много пережили вместе, потому что легко впутывались в разные авантюры. В один момент, а именно около года назад жизнь для них перевернулась с ног на голову, а казалось судьба и ее обстоятельства подстраивались под них троих – все было для НИХ. А сейчас трое неразлучных приятелей летели на самолете в Берлин, в еще одну неизведанную главу их жизни.
***
По истечении 3-хчасового утомительного полета, самолет стал медленно снижаться. Берлин встретил лондонцев пасмурным спокойствием.

Глава 3. Ультиматум.
-… да-да. Я все поняла. Да, пап, может после 12. Ага. Поняла. Шофер? Ну, да, в принципе, я ведь Берлин еще плохо знаю… Да. Да. Нет. Папа! Ну, сколько можно?! Мне 17!! Да не потеряюсь я! – Дженифер капризно хныкала в трубку мобильника, нервно меряя комнату шагами. – Все, в 12 часов, договорились. Пока, папа. – Джен устало закинула телефон в кресло, стоящее неподалеку, опустила голову и потерла глаза пальцами – Боже! Как она устала! Она нашла в маленькой сумочке какие-то немецкие сигареты и нервно закурила. Какой раз за этот час?
- Ей, красотка, здесь что-то дымом пахнет. Ты случаем не курила? – Стивен только что вышел из ванной. На его узких бедрах бессмысленно болталось белоснежное полотенце, доходящее до колен.
Дженифер только что разговаривала с отцом, уточняя их встречу на сегодня и она, конечно же, вспылила в очередной (наверно уже 10 за 5 месяцев) раз на отца из-за того, что ей не нравилось каким заботливо-наивным, с примесью снисхождения голосом разговаривал с ней Дэвид, как будто он разговаривал не с взрослой 17-летней девушкой, а с 3-хлетним малышом, которому объясняют что хорошо, а что плохо. А примесь сарказма в голосе друга ей нужна была сейчас меньше всего и поэтому она, ничего не сказав, двинулась к Стиву, по пути выбрасывая окурок в переполненную пепельницу. Промахнулась и угодила в вазочку с пересохшими розами. Она подошла к парню вплотную, сверкнула карими глазками в синие и, с силой схватив Стива за подбородок, грубо раздвинула его губы языком, подчиняла и разрушала, прокусывала губу до крови и глотала алую кровь из ранки.
- Ты что творишь, психопатка?! – Стив оттолкнул бешеную подругу в сторону, и та, не удержавшись на ногах, рухнула на пол, задев при этом затылком дверцу шкафа. Удар слегка отрезвил девчонку и она, тихонько встав, пошла с пачкой сигарет на балкон. Когда она спустя пару минут вернулась в комнату, Стивен все еще крутился у зеркала и пытался устранить, залечить или хотя бы скрыть ущерб, нанесенный острыми зубками Джен.
- Ну, и за что мне это? – Стив всегда спрашивал, за что ему причиняют боль или обижают, потому что ни один знакомый ему человек не причинил бы ему страданий, не будь у того веской причины.
Джен остолбенела:
- Прости, солнышко. Я была не в себе, ничего не помню. Что-то вроде затмения. – Джен смущенно улыбнулась другу. – Представляю, как много значит для тебя твоя внешность. – Она еще секунд 30 хлопала для Стива пушистыми ресницами, дожидаясь неуверенного кивка, в знак прощения. Затем Стивен снова обернулся к зеркалу, а Дженифер продолжила. – Это все он, отец. Вечно нянчится со мной. Наверно хочет заново испытать все этапы моей грешной жизни. Где он раньше был, ИДИОТ! – удивленно и озарено закричала Джен в распахнутое настежь окно. Ей, видимо, было все равно ЧТО кричать. – Берлин! Я здесь! Храни меня! – поток бессмысленных криков заставил 2 десятка голубей взлететь со скамейки в парке, находящегося недалеко от квартиры Йост.
- Привет, ребята. Кто кричал? Я в парке гуляла – там очень здорово. Атмосфера безудержного вдохновения. Фантастика! – Астис плавно влетела в комнату для гостей, отведенную Стиву и продолжила что-то щебетать.
- Тисс, я люблю тебя! – Дженифер влетела в объятия подруги. Они закружились быстро-быстро, споткнулись, упали на коврик, устилавший пол, и заливисто засмеялись. Иногда они любили просто так подурачиться, ни о чем не задумываясь, ведь детство семимильными шагами ускользало прочь, и как бы они того не желали, его нельзя было удержать.
Стив не смог сдержать идиотской улыбки.
Резкий звонок в дверь отрезвил всех окончательно. Джен согласно кивнула своим мыслям и подошла к домофону:
- Алло! Шофер Дэвида? Да. Я спущусь через пару минут. – Дженифер нажала отбой и начала бегать в сборах по комнате, то и дело, подбегая к зеркалу. Про друзей она успела забыть.
- Э-э-э… Дженифер? Куда собираешься? – Неуверенно спросила Астис.
- А? Что? – Нет, она начисто о них забыла. – Ах, да. Ребят, я сейчас поеду к отцу в студию, это очень важно. – Она тихонько глянула на удивленные лица Астис и Стивена. – Э-э-э… ну, в общем, он хочет познакомить меня с ребятами из группы. Он уже договорился с ними, хотя, по-моему, они не очень-то довольны тем, что их так рано выцепляют. По-моему все четверо зависали вчера на какой-то вечеринке. – Этой пустой болтовней она пыталась немного успокоить друзей. Астис все еще удивленно, но уже менее растерянно хлопала длиннющими ресницами. – Ну, что вы на самом-то деле? – Взгляд Джен уже не был смущенным, а стал чуть посерьезневшим. – Вы же сами понимаете, что вам сейчас нельзя светиться? Успокойтесь, у вас еще будет возможность. – После последней фразы Стив заметно посветлел, а Астис лишь безразлично пожала узкими плечиками:
- Как скажешь, ведь мы тебе не навязывались. – Теплая улыбка и добрый взгляд изумрудных глаз.
- Ну, тогда хорошо. Ешьте, пейте, гуляйте, отдыхайте. – Дженифер подхватила золотистую сумочку на локте, еще раз очаровательно улыбнулась милому отражению в зеркале. – Если что – звоните, ага? – Она подмигнула друзьям и вышла на улицу, где тут же умчалась на белом Peugeot 307 далеко отсюда.
- Ладно, будем. Пойдем в парк? – Астис еще не растеряла оптимизма после утренней прогулки и продолжала скакать по комнате. Стивен тем временем скинул полотенце с бедер на пол, отшвырнул его в угол и смотрел на Астис, пока она не обратит на него внимание. Она только что обернулась в его сторону и застыла при виде абсолютно обнаженного Стива. Он продолжал нахально демонстрировать себя:
- Я предлагаю заняться чем-нибудь поинтересней. – Его левая бровь насмешливо поползла вверх. – Не думаешь?
С полминуты длился ее ступор, а через секунду она уже хитро скалясь скидывала с себя одежду и виляя бедрами приближалась к Стиву:
- Дай подумать… Шахматы? – Оны пыталась изобразить недоумение и противно надула губки. Но Стив не позволил играть ей в эти игры. Он подхватил ее хрупкое тело и бросил ее на кровать с красными шелковыми простынями.
- Нет. Но ты можешь быть королевой, а я твоей пешкой…


- Эй, Томми, глянь!
- Опять?! – Том даже как-то напугано глянул на монитор. – Так-так… вечеринка после концерта в Мюнхене… Стоп! Когда это мы выступали в Мюнхене? – Удивленно спросил Том?
- А я про что? Если уж пытаются писать что-то про встречу с нами, то могли хотя бы постараться соотнести Факты и События. – Билл как-то и спокойно и рассудительно смотрел на брата. Том, в свою очередь, просто пожал плечами:
- Да какая разница? По-моему только ты один, Билли, читаешь всякую чушь на сайте о себе. Ни одна звезда не читает прессы и комментариев о себе. Или ты хочешь быть поближе к народу? – Том насмешливо в последний раз глянул на Билла и, покачиваясь, направился к кровати, где начал расправлять ее, скидывая все лишнее на пол.
- Да нееет. – Отвлеченно протянул Билл, шарясь, тем временем в сети. – Знаешь, они же пишут о нас какие-то рассказики и истории, называя это fanfiction, слышал? – В ответ кивок. – Ну, дак вот, – Билл продолжал, - они там пишут про персонажа Мэри Сью – это что-то вроде нашей идеальной девушки, - причем сами ее не терпят, но ведь всем так хочется романтичной истории о том, что какая-то необыкновенная фанатка при необычных обстоятельствах встречается с кем-то из нас, мы безумно влюбляемся в нее, женимся, рожаем детей и т.п. Мне бы тоже было это неинтересно читать. – Билл продолжал болтать, а Том лишь бродил по комнате, прибираясь. – Но знаешь, они так обожают писать романтичные истории о нас с тобой. – Билл отодвинулся от стола и подошел сзади к Тому, приподнял безразмерную футболку, пробежался пальчиками по торсу и крепко, но в тоже время нежно обнял брата за талию. Том застыл на месте, наслаждаясь теплотой Билла. – Они пишут о том, что при внезапных обстоятельствах… - Билл проделал влажную дорожку губами по шее Тома, остановился на мгновение, облизнулся, и впился в кожу брата безумным поцелуем – уже завтра на этом месте появится красочный засос, но Билла это не волновало, - … мы ощущаем с тобой непривычную тягу друг к другу… - Руки Билла продолжали бродить по торсу Тома, а губы уже ласкали ключицы и основание шеи. Том невразумительно постанывал, прижимая Билла к себе поближе, - … что-то вроде безудержной страсти… - Билл медленно подбирался по шее губами к губам брата, - … и похоти! – Выдохнул Билл в ротик Тому и тут же впился сладким поцелуем в его губы. Том тут же впустил прыткий язык Билла, на секунду захватил между зубов серебряный шарик пирсинга; его язык прошелся по небу Билла, по внутренней стороне зубов и бешено закружил с языком Билла в каком-то безудержном танце-водовороте. От одного только поцелуя (между прочим длившегося минуты четыре) оба возбудились настолько, что штаны готовы были порваться. Билл, наконец, отстранился от губ братика, давая тому, возможность насытить легкие кислородом, который отсутствовал там минуты три. Том как-то изучающее глянул на Билла, что-то обдумал, и, что-то для себя решив, тихонько толкнул Билла к кровати. Билл не удержался и упал на холодную шелковистую поверхность, от чего тут же по телу побежали мурашки. Том улегся на Билла, сильнее прижимая того к кровати, и заглянул в эти шоколадные долины. В них он мог видеть все, что сейчас хотел: радость, страсть, доверие… Билл ощущал приятную тяжесть Тома, которая приносила ему ни с чем несравнимое умиротворение. Но на этом останавливаться никто не собирался, и поэтому Билл, сверкнув глазами и ехидно улыбнувшись, быстренько стянул с Тома футболку, и кинул ее куда подальше, чтоб не мешалась. Потом он провел ладонью по торсу Тома от груди до основания живота, не разрывая зрительного контакта. Там он тут же нащупал ремень, и, продолжая тупо пялиться в насмешливые глаза Тома, который ничего не делал, быстренько его расстегнул. Он уже начал расстегивать молнию на рэперских штанах Тома, но тот остановил его, и, сам, перевернувшись на спину, усадил на себе Билла верхом. Страстно зыркнув он порвал на братце футболку и куски швырнул в разные стороны. Билл наклонился чуть вперед к груди Тома, и начал усыпать ее многочисленными и слегка болезненными поцелуями, потому что все время покусывал нежную кожу на груди и животе братца. Когда он наконец-то добрался до заветной цели, он даже не стал снимать штаны с Тома, а просто высунул уже напрягшийся большой член брата из ширинки; развратно облизнувшись, начал по сантиметру, начиная с головки, медленно заглатывать его. Том, выведенный из себя таким медленным темпом, который приносил ему только мучения, нетерпеливо схватил Билла за волосы и резко потянул вверх, чем вызвал у Билла протяжный гортанный стон, который окутал невыносимо приятной вибрацией член Тома. Дальше Билл стал заглатывать более-менее быстро, иногда выпуская достоинство брата изо рта, и просто облизывал его спиралями по кругу, как большой и сладкий леденец. Том больше не смог терпеть, и, сладко застонав, излился Биллу глубоко в рот. Билл проглотил белую горячую жидкость и подполз к Тому, который уже успел прийти в себя после оргазма и уже намазывал пальцы правой руки каким-то кремом. Затем повернулся к Биллу, тихонечко провел указательным пальцем по скуле Билла, коротко чмокнул его в губы и слегка надавил ему на грудь, заставляя того принять горизонтальное положение. Сам Том опустился на него сверху так близко, что дреды рассыпались по груди Билла и приятно щекотали. Том медленно развел длинные ноги Билла и очень-очень медленно ввел один палец в анус Билла, причем сразу же умудрился задеть простату, отчего Билл гортанно застонал. Том добавил еще два пальца и задвигал ими в удивительно размеренном темпе. Билл под ним извивался и самозабвенно стонал, отзываясь на все действия Тома, а Том тем временем водил языком от мочки уха Билла, до основания шеи. Когда Том довел одними только пальцами Билла почти до оргазма, Том быстро вошел в прекрасное тело своего брата близнеца и быстро задвигался, продолжая посасывать мочку уха Билла, и нашептывать всякие нежности и непристойности. В последний раз ворвавшись во влажное тело Билла, Том кончил одновременно с Биллом – у них всегда так получалось. Том уткнулся лбом Биллу в районе шеи и продолжал прерывисто дышать, а через пару секунд они уже страстно целовались и вновь заводили друг друга…
По прошествии еще двух часов, полностью насытившись друг другом, они счастливые и полностью удовлетворенные уснули блаженным сном младенца. Жаль, что утром придется прервать эту идиллию, чтобы встать и ехать на срочный сбор к этому чертову Дэвиду Йосту.

***
С привычным щелчком открылась сейфовая дверь небольшой уютной залы-комнаты - комнаты отдыха и маленьких собраний. Ее обитатели мгновенно обернулись на резкий звук. На лице одного не изменилось ничего, ни один мускул не дрогнул. Ни радости, не печали, ничего. Он и так был очень напряжен. Коротко глянув на циферблат наручных часов и тихонько поцокав, Дэвид достал мобильный и набрал какой-то номер. Через пару гудков и будничного приветствия завязался разговор. Значит все в норме, все по плану. Дженифер вальяжно развалилась на огромном красном кресле с углублением посередине (кто принес сюда это чудо?) и лениво обводила комнату взглядом. Она была оформлена в стиле «Я-натыкал-сюда-все-цвета-и-получилась-какая-то-чушь». Потолок и пол черного цвета, стены – смешение оранжевого и все того же черного. А мебель была просто кожаная, за исключением стойки бара в дальнем углу комнаты и одного дивана - он был ярко-красного цвета, и тут же привлекал внимание вновь вошедшего сюда. Но, как ни странно, Джен ощущала себя здесь «как дома», и уже почти заснула на диване, как вдруг повернулась ручка двери и в комнату ввалилась группка из 4 парней. Спутать эту странную процессию с кем-то было бы очень трудно, и поэтому Дженифер тут же подскочила с дивана и подбежала к креслу, где сидел ее отец, и во все свои карие глаза уставилась на легендарную четверку. Нет, не Beatles. Tokio Hotel. Том, Билл, Густав, Георг.
Несколько ассистенток, находящихся у стойки бара, тут же смазливо заулыбались Биллу (или Тому) и энергично замахали узкими ручками. Билл по привычке выдавил из себя улыбку - ну и зачем, спрашивается, нужно было напиться вчера настолько, что он переспал с одной из них прямо в душной кладовке? - и с разбегу упал спиной на свой красный диван - все-таки это он углядел его у какого-то дизайнера и притащил его сюда. Том, все еще истерично хохочущий над очередной шуткой Густава - Густ явно сегодня был в ударе, хотя после вчерашней пьянки-вечеринки у него по-страшному раскалывалась голова, тоже направился в сторону дивана Билла, а Георг и Густав (великие мученики) побежали наперегонки к бару, чем вызвали щенячий восторг у одной из помощниц. Том тоже упал на диван поперек Билла и удобно устроился головой на животе брата, повернув голову набок, лицом к лицу Билла, и прикрыл глазки. Все как всегда.
У Джен возникло ощущение, что эти парни пришли сюда по своим делам, и никого не замечали вокруг, и в особенности ее, а ведь она все утро проторчала у зеркала и перерыла весь шкаф в поисках подходящего наряда. Несправедливо. Ну, уж нет, так она этого не оставит. Еще раз, мельком глянув на близнецов, уже потихоньку проваливающихся в царство Морфея, она выпрямилась на спинке кресла, поправила кофточку, выставив при этом на обозрение свою грудь, и тихонько потрепала отца за рукав. Он оторвался от трубки, раздраженно взглянул на дочь, потом мутным взглядом обвел комнату и, что-то бросив на прощанье по-немецки, отключился от разговора. Вот так уже лучше.
- Алле, парни, собрались все сюда! – Скомандовал Гер Йост. Том как-то лениво приоткрыл один глаз, посмотрел на продюсера, потом на брата, слегка вздрогнувшего после крика, и снова ошалело уставился на Дэвида, уже открыв оба глаза. Крики и смех, доносящиеся со стороны бара, поутихли и через минуту, уже слегка посвежевшие к диванам подошли Густав и Георг. Они выбрали широкий коричневый диван и плюхнулись в него.
- Всем, доброе утро. – Невнятное бормотание, которое можно было назвать приветствием. – Сегодня я позвал вас сюда, чтобы сообщить вам… - Дэвид не успел договорить, как его тут же перебил Густав.
… - пренеприятное известие. – Том, тут же проснувшийся, снова звонко захохотал над глупостью Густава. Черт, барабанщика точно чем-то накачали – ну не мог, не мог он так шутить сегодня!
- Н-да. Тьфу. То есть, нет. Черт, Густав! Можно не перебивать?! – Йост возмутился.
- Да, конечно. – Густ смазливо улыбнулся. Том подумал, что он это Дэвиду, но, проследив за взглядом друга, Том отыскал объект такой активной неприязни Густава – обычно Густ был застенчивым и молчаливым. Странно даже. Это была девушка, сидящая рядом с Йостом, которую, честно говоря, Том только что заметил. На вид, лет 17-18, шатенка, с карими глазами, одета в неплохие шмотки, сидела и во все глаза таращилась на группу. «Очередная фанатка, наверно, - про себя прикинул Том, - а она даже ничего, может лучше ее подарить Биллу?» И Том стал вспоминать их вчерашний разговор с братом. Они обсуждали их приближающееся 17-летие. Ну, и подарки естественно.
(Предыдущая ночь, 03:49)
- На что в этот раз будем спорить? – Билл вытащил изо рта Тома сигарету и затянулся. Он умел курить, хотя ему никто не верил и только Том, который знал про него абсолютно все, мог запросто подтвердить, насколько Билли зависим от никотина. И все еще удивляются, почему у Билла так сильно голос поменялся? Наивные, думают, что из-за ломки.
- Может, просто поднесем друг другу стоящие подарки? – Том ощупал карманы штанов, которые уже успел натянуть на себя, вытащил пачку сигарет, и закурил снова, даже не надеясь вернуть себе сигарету, которую отобрал Билл.
- И все? Подаришь мне косметику и успокоишься, брателло? Думаешь, меня можно купить? – обиженный возглас на всю звуконепроницаемую комнату.
- Глупый, подарками не покупают, их да-рят. Тем более, на день рождения. У тебя что, по ночам мозг атрофируется? – щелбан по носику.
- Ок. Будем обговаривать? – Билл пропустил едкое замечание мимо ушей.
- Ну конечно! Подари мне то, что ни у кого не будет в этот день. То, чем я буду рад пользоваться или наблюдать. То, что будет нести частичку тебя… - он снова что-то шептал Биллу на ухо. Приятное горячее дыхание обжигало кожу шеи. - …что-нибудь сладенькое, но не конфеты… - Том не касался кожи Билла, просто он щекотал ее дыханием. - …давай, думай! – Том отстранился от млеющего Билла, и докурил сигарету. Билл, нисколечко не обидевшись, приподнялся на локтях и слегка нахмурил лобик.
- Хм. Сладенькое говоришь? Такое же, как я? – Билл взглянул на брата из-под длинной челки.
- Ну, да. – Бездумно ответил Том. И тут же поперхнулся. Он даже как-то дико посмотрел на брата, глаза которого тоже блестели от возбуждения и они одновременно затеребили друг друга, пытаясь что-то сказать.
- Стой! – Наконец Том притормозил словесный поток Билла. – Отлично! Давай так. Жизнь в любом случае нужно разнообразить, да и тем более, хочется на самом деле стоящего подарка… - Он многозначительно взглянул на Билла. – Я предлагаю пари.
И они поспорили вчера, насчет того, чтобы дарить не что-то, а кого-то. Ну, естественно не фанатку, а стоящую девчонку, так, чтоб «аж обалдели все» - выразился Билл. Ну, и естественно, за нее нужно сражаться. Вот как раз они и проверят, кто из них самый классный Каулитц, кого девчонки больше признают и уважают.
«… нет, не пойдет. Фанатка» - подвел своим размышлениям итог Том.
- Парни, я хотел бы вам представить… Черт, даже как-то странно говорить это, да и я чувствую как это для вас удивительно… - Густав и Билл закатили глаза – Дэвид уже замучил их ожиданием. - Ну, хорошо. Я хочу представить вам мою дочь, Дженифер… Йост.
Георг громко присвистнул, Билл смешно поднял обе брови вверх, Том переводил взгляд с Дэвида на его «дочь», а Густав лишь ехидно улыбался этой

 Отправлено: 09.06.07 21:13. Заголовок: Re:

Глава 4. День сюрпризов.
- Билл Каулитц? – Вопросительно подняла бровь совсем еще юная девчонка, заглянувшая к солисту Tokio Hotel, дабы убедиться в его, собственно, наличии и готовности к выступлению.
- Н-да… - Протянул Билл девушке, выпрямившись у зеркала – он только что рассматривал шею на наличие засосов, перегнувшись через трюмо – и очаровательно улыбнулся. – А что, так – не видно? – вечная грубость и капризность с подчиненными. Девчонка ничего не замечала – она была в полнейшем ступоре оттого, что всего в трех метрах от нее наводит красоту сам Билл Каулитц!!!
- Эм… м… - Она хорошенько тряхнула головой, чтобы прогнать видение о том, как она выходит за Билла замуж в кремовом платье и с пышным букетиком белых роз в руках, а ее «жених» стоит напротив нее и произносит клятву любви, одетый в черный фрак… Фрак?! Ну, уж это точно не про рокера Билла…
Она продолжила:
- Билл, концерт начнется через 40 минут, поторопись, пожалуйста. Остальные ребята пока в студии, ты тоже можешь пойти и прорепетировать, ок? – И она быстро скрылась за дверью.
- О, да, как же, тебя еще не спросил… - прошептал невнятно Билл, снова прислонившись лицом к зеркалу – вроде бы следов нет, но шея очень сильно болела! – просто у Тома была странная и совсем неуместная привычка оставлять памятные засосы на шее брата. – Ладно, не страшно! – Он гордо выпрямился напротив зеркала, сморщил чуть-чуть лобик, тут же улыбнулся, повертел попкой перед стеклом и, послав своему отражению воздушный поцелуй, выбежал в коридор. Никого знакомого, только шныряют туда-сюда ассистенты и помощники организаторов концерта. Билл сам всегда хотел быть уверенным в том, например, насколько велика сцена, чтобы знать, куда бегать к фанатам, есть ли там выступы сцены вглубь зала и с какой стороны спуск со сцены; все ли пять микрофонов (2 основных и три запасных) работают, не фонит ли гитара Тома (хотя старший Каулитц обычно сам об этом заботился) или Георга; сколько подарков для фанатов нужно кинуть в зал каждому участнику группы; когда прекращать петь и предоставить подпевать залу; когда вызывать на сцену фанатов (такой «ПРАЗДНИК» для поклонниц случался очень и очень редко, в основном в самых крупных и значимых для турне городах, таких как Нью-Йорк, Амстердам или Берлин), чтобы засветиться рядом со знаменитыми близнецами… Вот и сейчас по дороге в студию, Билл решил еще раз заглянуть в зал - осмотреться, подготовиться, побыть одному в громадном помещении. Но стоило ему поближе подойти к кулисам, он услышал до боли знакомый смех и стук родных барабанных палочек…
- БИЛЛ! БИЛЛ! Сфоткайся с нами! Мы тебя любим, Бииииииил! Возьми меня!! Роди мне ребенка!!! – Кричали наперебой Густав с Томом, а Георг глухо хохотал над глупым выражением лица Билла.
- Обкурились что ли? – Лениво бросил парням Билл и прошелся по сцене до ее левого края.
- Нет, мой Билли! Я, просто, самая преданная твоя фанатка! – Том не унимался, продолжая доводить Билла – тот сам не раз жаловался на то, как милые девушки, являющиеся для него идеалом фанатки, оказываются охотницами до его плоти.
- О, да? – Билл шагнул навстречу Тому, который тоже подошел к левому краю. – Тогда… может ты, тогда, зайдешь ко мне вечерком в номер? Переспим с тобой, а? – Том тут же опешил и заткнул Биллу рот рукой, покосившись на Густава с Георгом. Билл брезгливо одернул руку брата. – Что, не нравится?
- Ты просто не умеешь расслабляться и веселиться, братишка.
- Да неужели?! Зато ты у нас, просто комик! Вдоволь вчера поизощерялся? У меня шея болит!!! – Зашипел на брата Билл и уже в голос добавил, - Больно мне… - Получилось жалобно. Том улыбнулся и по-братски обнял Билла за плечи – какой же он еще все-таки маленький и глупенький…
Разорвав объятия, братья разошлись по сцене: Билл ближе к краю и центру, а Том вглубь и вправо. Слева встал Георг, а прямо за Биллом в глубине за своими барабанными установками улыбался Густав. Операторы подключили колонки, установили свет. Густав кивнул остальным и начал отбивать начальный ритм для Тома. Пара аккордов и Билл запел Der letzte Tag – она всегда настраивала их на шоу… К концу песни слова кричали уже все парни: бегая и прыгая - Том и Георг, и отрываясь на тарелках – Густав.
Затем пошли Schrei и Frei im freien fall. Они бы спели все, но вскоре пришли ассистенты и послали их на грим – через пять минут уже запускали зрителей.
Среди многотысячной толпы в первые VIP-ряды с разных концов зала пробивались кукольного вида девушка, симпатичный парень и серьезная девчонка. Они не подводили черным глаза и не покрывали гелем волосы. Они пришли не по адресу…

***
«Мило» распрощавшись с Биллом, Джен без раздумий направилась в ближайший клуб – искать достойную конкуренцию Стивену. Она захватила с собой Астис, а Стива отправила прогуляться по магазинам, предупредив, что «уже сегодня начинаем действовать» и вечером они идут в клуб. Ближайшим к студии Дэвида и к центру Берлина как раз и оказался клуб «Genau», в который Том позвал Дженифер на after-party. Ну, надо же!
Время было около 8 pm и в клубе было довольно много народу. Как только девушки зашли в клуб, Джен тут же убежала в сторону барной стойки и вскоре разговорилась с барменом о посетителях и о сегодняшнем визите Tokio Hotel. Астис, наглым образом брошенная Джен, решила осмотреться и направилась к танцплощадке. Там болтала группка девчонок и два парня, одетые в одежду, специально для групповых танцев, то есть с одним важным и присутствующим у всех элементом, в данном случае это были черные футболки. Значит, эти ребята были не просто посетителями, а, скорее всего, нанятыми в клуб танцорами. Астис не видела себя со стороны, но на самом деле она стояла очень близко к этой группке и рассматривала их, и со стороны это выглядело так, как будто она подслушивает их разговоры. Одна из девушек заметила Астис, улыбнулась ей и позвала к ним. Астис от такого жеста немного опомнилась и сначала не поняла, кого они зовут, но, не обнаружив никого за своей спиной, решила, что все-таки ее. Она смущенно подошла к ним и поздоровалась:
- Привет, извините, я говорю только по-английски.
- Ничего страшного, - проговорила рыжая девушка без акцента на английском, - мы тоже. Мы в Германии недавно, а сами – из Ноттингема.
- Правда? А я из Лондона. Как вы попали сюда, ребята?
- Ну… это очень сложно, – отмахнулась блондинка рядом с Астис, - а ты? Турист?
- Ну, можно и так сказать. – Астис улыбнулась. Ей определенно нравилась эта кампания. – А вы, какие танцы танцуете?
- Под популярную музыку! Знаешь, такие секси-танцы, - попыталась продемонстрировать Астис суть танца одна из девчонок, - из клипов, например Pussycat Dolls, нам нравится их хореография. Мы сами ставим и репетируем танцы. – Похвасталась она.
- Здорово! Может, покажете?
- Может, присоединишься?
- Да без проблем! – Астис скинула с себя курточку и осталась в футболке и в джинсах. – Движения все из клипа, да? – она встала по центру, а остальные разбрелись по местам за ее спиной.
- Да, ничего нового. Ты – за Николь? – уточнила одна из танцовщиц. Астис утвердительно кивнула, и к ней подошел высокий парень. Девчонки сгруппировались подальше от пары. Теперь вместе с Астис девчонок на площадке оставалось ровно пять.
Началась партия Snoop Dogg’а и Астис начала повторять все движения из клипа. У нее получалось довольно славно, несмотря на то, что она все делала впервые. Она нисколько не волновалась, ее тело подчинялось ритмам музыки и легко улавливало темп. Астис не смотрела по сторонам и потому не заметила, как в середине песни в клуб зашел невысокий парень и уж собирался пройти по своим делам дальше, но увидел, как танцуют девушки, и остановился, словно под гипнозом наблюдая за каждым движением танцовщиц, которые очень заводили, в прямом смысле этого слова. Простояв так секунд 30, он все-таки опомнился и пошел к диванам, куда и собирался изначально пойти. Астис танцевала партию Николь, и сейчас она должна было долго и быстро прокружиться на месте. Но ее слегка унесло, и она бы рухнула на пол, но в последний момент она столкнулась с тем парнем (который уже продвигался к выходу), что слегка притормозило ее головокружение, но не спасло от падения. Парень чертыхнулся на свою плохую реакцию, потому что не смог поймать эту девушку. Она же, чувствовала себя виновато и, поднявшись, начала оправдываться и извиняться перед парнем, что-то лепеча по-английски:
- I am so sorry! So sorry! Excuse me! – Только сейчас Астис впервые хорошо разглядела парня и он показался ей смутно знакомым, но это не меняло суть дела – она его ударила.
- Nothing, no problem! – Он, по видимости, тоже хорошо говорил по-английски, но все же, с еле заметным немецким акцентом. – Это моя вина, не волнуйся. – Он улыбнулся ей и предложил присесть.
- Нет, мне не больно. Спасибо. – Она еще пару раз взглянула на этого парня и, наконец, узнала его, благодаря тому, что видела вырезки из журналов Дженифер. – Кажется, я узнала тебя, ты…
***
Наконец справившись с похмельем в компании друзей и симпатичных ассистенток, Густав вспомнил, что забыл накануне вечером в одном клубе, где они отрывались с близнецами Каулитц, свою любимую куртку, потому что по-пьяни, полез на тумбу на танцполе, и начал показывать фанаткам стриптиз. Останавливать его никто не собирался и потому, направляясь из студии в клуб, он не хотел там задерживаться и не собирался вечером ехать туда на вечеринку. Нет, ему не было стыдно. Просто… ему не хотелось портить свой образ скромняги, так хорошо приевшийся к нему, благодаря журналистам. Знали бы они на самом деле, кто есть кто в их группе…
Войдя в клуб, он собирался пройти к закрытой VIP-зоне, где они вчера отдыхали, но его внимание привлекла толпа, собравшаяся вокруг танцплощадки, и вскоре он и сам увидел пять девчонок, так искусно извивающихся в такт музыке – это возбуждало. Прервав сам себя на этой мысли, он побежал за курткой – больше ему здесь делать было нечего. По дороге назад, у него зазвонил мобильник, и пока он доставал его, он не смотрел куда идет, и видимо его занесло ближе к танцующим. Через секунду он сбил с ног красивую девушку-солистку. Она на самом деле очень походила на Николь из Pussycat Dolls. Она шептала извинения по-английски и краснела. Густаву было неудобно за то, что извиняется девушка, хотя сбил с ног ее он сам. Густав ответил ей тоже по-английски и стал рассматривать девушку – красивая. Внезапно лицо девушки сосредоточилось, ухмыльнулось и прояснилось:
- Кажется, я узнала тебя, ты барабанщик Tokio Hotel, am I right? – Она боялась спугнуть его, если он подумает, что она фанатка, и поэтому пыталась держаться на равных ему.
- Вообще-то, мое имя Густав. – Если эта милашка – очередная фанатка, он перестанет верить в любовь!!! Но нет. Нет визга, вспышек фотоаппарата и просьб автографа. Слава богу, он ошибся. Он даже улыбнулся своим мыслям.
- Очень приятно, я Astis Valley. Прости еще раз… и извини! – Вот так всегда, не в подходящий момент стоишь и краснеешь, не зная, что сказать. Астис! Где твоя открытость? Где, в конце концов, твои актерские таланты?! Вот сейчас он уйдет, а ты так и будешь жалеть, что так и не смогла поговорить с ним…
- Все хорошо, не беспокойся. Ты не виновата, ты ведь не видела меня, ты же танцевала! – Он улыбался ей. – Кстати, ты очень классно танцуешь! Ты здесь работаешь? – Остальные девчонки, которые танцевали с Астис стали собираться поближе к ним, но не очень близко. Они тоже узнали Густава - после вчерашней вечеринки он выглядел намного свежее.
- Нет, я просто присоединилась к ребятам… и попробовала станцевать. По-моему неплохо.
- Неплохо?! Это здорово! – Самая смелая девушка из танцовщиц выразилась по поводу танца. – Если посудить, что ты новичок – это просто… великолепно! Кстати, Густав, вы ведь сегодня приедете? – Густав пытался сказать, что нет, но девушка не дала и слова вставить ему. – Приходи обязательно, наша «Николь» будет с нами выступать. – Она уже видела, как соглашается Густав и как удивленно вытягивается лицо Астис.
- Ну… у нас во всяком случае сегодня after-party. Кстати, я уже опаздываю на репетицию. Скоро концерт начнется. Кто-нибудь идет?
- Эм, я, кажется, пойду. – Смущенно проговорила Астис, все еще не веря тому, что будет танцевать в клубе перед посетителями.
- Я рад. Ну, ладно. Извини еще раз, - ему не нравилось разговаривать с этой девушкой в присутствии других танцовщиц, потому что, во-первых – лишние люди, во-вторых – они могли скомпрометировать его перед ней вчерашним поведением. А этого допустить никак нельзя. – И, может, еще увидимся с тобой. – Уж он-то точно постарается.
- О, да, наверно. – Астис краем глаза увидела, как Дженифер, сидящая на низких диванах за столиком, утвердительно кивает какому-то симпатичному мальчику, улыбается и за что-то рассчитывается и, договорившись, прощается. Через пару секунд она уже направлялась к выходу. Астис поняла, что им уже пора уходить. Она последний раз улыбнулась Густаву, и повернулась к девчонкам, чтобы договориться о сегодняшнем выступлении. Она не видела, как Густав, который тоже уходил из клуба, столкнулся взглядом с Дженифер, которая явно не ожидала такой встречи, и ухмыльнулся так быстро ставшей ненавистной ему дочери Дэвида Йоста. Дженифер, которая видела Густава со своей подругой, ответила ему тем же. Пусть спит спокойно, пока не знает, что Астис тоже с ней.

Глава 5.
- Черт! Я охрип! – Просипел Билл. Он, Том и Георг стояли у барабанных установок Густава и жадно глотали минералку. Густав улыбнулся и подмигнул Тому, открыл очередную бутылку и, не дожидаясь пока выйдут газы, обильно облил Билла и Георга водой. – Мать твою, Густаааав! – Кто научил Билла ругаться? – Как я сейчас, по-твоему, на сцену пойду?! – Проорал Билл и дал Густаву по шее. Тот, в ответ, скрутил парню руки за спиной, согнул пополам тело и стал нагибать его к полу. – Тварь, пусти меня! – Все, включая самого Билла, хохотали.
- Ну, нет, встань на колени! – Густав улыбнулся.
Билл еле-еле вывернулся из крепкой хватки Густава и поднялся на ноги. Чертыхнулся и пошел переодеваться. Ну вот, концерт теперь задержится, значит до полвторого в клуб им не добраться, а, следовательно, до утра они дома не появятся. «Замечательно просто, убью Густава! - Прошептал Билл и пинком открыл дверь гримерки. - Теперь надо снимать любимую футболку и одевать белую. – Он через голову стянул с себя влажную ткань. – Кстати, где она…» - Билл не успел додумать фразу, как холодные, мозолистые от струн гитары руки обхватили его сзади. Торс тут же покрылся волной мурашек. Том резко крутанул Билла лицом к себе и толкнул к стене. Билл припечатался к шероховатой поверхности и чуть-чуть сполз по стене вниз. Том прижался к брату, положив свои руки на стену, по обе стороны от тела Билла. Ловушка.
- Нет, - Решительным тоном сказал Билл.
- Ты о чем? – Невинно пропел Том, с каждой секундой сокращая расстояние между их лицами.
- У нас концерт, ты помнишь?
- Они каждый день, уже семь месяцев.
- Потерпи, осталось две недели, и мы – свободны.
- У меня терпение кончилось. Каждый день – тысячи новых лиц – пустых и похожих. Все что-то просят, чего-то ждут, надеются, получают,… а мы? – Том сам отстранился от брата и направился к выходу. Не обернулся и хлопнул на прощанье дверью. Злость Билла в мгновенье улетучилась, а на ее место пришла грусть и жалость. Том…
Они спели для фанатов уже 11 песен и Билл выдохся. Нужен был перерыв, но взамен ему придется устроить маленькое шоу для немецких девочек. Как же они достали его! Кто вбил им в голову, что он будет встречаться с девушкой из зала? Она же слепа, она видит только его успех и напыщенность. Ей все равно не стать ближе…
Прошло всего секунд 30 с тех пор, как Том оставил Билла. Пора это исправить.
- Том, стой! – Билл бежал по коридору. Том остановился и вопросительно приподнял бровь.
- Да.
- Хочешь… хочешь мы не будем? Оставим все это? – Билл не вкладывал смысла в слова, он надеялся, что Том сам все поймет.
- Ты бредишь, это концерт, мы должны выступить…
- Кому? Кто нам указ? – Билл все еще глубоко дышал.
- Стой, «музыка важнее, чем личная жизнь», помнишь? Ты ведь сам выбрал этот путь? – Зал уже возмущался – где Каулитц?
- Я… я не знаю Том. Когда я говорил это, я думал о нас с тобой. Ведь мы… допустим, мы братья, мы в любом случае никогда не станем врагами, я надеюсь. – Добавил он тихо. Том хмыкнул. – Ведь и личная жизнь, и музыка у нас с тобой все равно одна на двоих, Том! – Брат поднимался на сцену по небольшой лесенке.
- Это обсуждалось, забудь. Пожалуйста… - Холод в глазах. Жестоко. Ведь это игра? Черт подери, игра?

- А теперь… - Ведущий надрывал голос, пытаясь перекричать зрителей. - … Tokio Hotel споет вам свою заключительную, но не менее очаровательную, песню… - Он издевается что ли? - … Unendlichkeit!!! – Визг, плач, крики. Билл уже не улыбался залу, настроение было нулевым, а в таком случае он даже не пытался выдавить из себя улыбки, радость, смех. Сняв микрофон с подставки, он прошел к центру сцены, сел и свесил с нее ноги. «Так лучше, еще бы свет выключили… - Свет заметно убавился в зале, и пространство у сцены окуталось в серебристое свечение. – …У, блин, не могут наши без выкрутасов. – Усмехнулся про себя Билл и тихо запел первые строчки. Так приятно в конце трехчасового концерта просто так сидеть и петь. Для себя, для каждого и для никого…
Интересно, а Том вообще догадывается, что Билл написал эту «Бесконечность» про их жизнь, место в этом мире? Вот они – вместе пришли в эту жизнь и только вдвоем в этом лунном свете… прямо как сейчас – прожектора освещали только Каулитц – но не вместе, не рядом, далеки и холодны и только «навсегда» - все, что у них осталось. Билл не хотел делать лишние подозрительные движения в сторону развития их отношений… или краха… Господи! О чем он думает?! Ведь то, что они «были» не значит, что их жизнь связана по рукам и ногам ими двумя, ведь, в конце концов, у них есть как минимум 50 девчонок в разных частях света, с которыми они неспроста вместе, которым также искренне отдают ласку и нежность… но не так знающе, как друг другу. Билл действительно запутался, наверно так же, как и Том. Они не выносят откровенной близости, но их невидимыми путами, а может банальным желанием, тянет друг к другу. А может просто никто из них не может поставить либо точку, либо запятую? Может пора уже на что-то решиться и предоставить Тому право выбора? Но не спрашивать же его напрямую? Надо показать ему, что он может получить, а чего – лишиться… На последние строчки легкомысленная улыбка все-таки взлетела на уста Билла и он, сверкнув очаровывающей улыбкой, поблагодарил всех пришедших на концерт. Не зря они оставили Unendlichkeit напоследок – после нее никто даже не посмел вызвать ребят на бис.

- Вау, у меня даже слов нет! Хотя нет, есть: потрясающе!!! – Астис все также заворожено, как и минут пять назад, когда Билл пел последнюю песню, смотрела на свет серебристых прожекторов, который забыли, а может и не хотели, отключить операторы. Концерт действительно потряс, а может даже, и что-то перевернул внутри, в сознании, в душе. В смиренном спокойствии и некотором оцепенении девушки - фанатки покидали душный зал. Дженифер надоело пялиться на загипнотизированную подругу, и она потянула ее за рукав тонкой белой кофточки, поверх черного платья и джинс.
- Кому-то еще, по-моему, выступать надо, как я помню? Или думаешь, 2 тысячи человек будут терпеливо дожидаться твоего прихода? – Стивен уже ушел подогнать к концертному залу машину – они на самом деле опаздывали.
- Точно! – Астис осуждающе посмотрела на подругу, как будто та была виновата в ее проблемах. – Чего встала?! Побежали! Опоздаем – ты виновата, и тогда – пеняй на себя. – Она дернулась с места и быстро побежала вон из здания, только частый стук ее каблучков эхом отдавался в огромном помещении. Джен оставалось только спокойно закрывать глаза на такие бесцеремонные и грубые выходки Астис, и потому, она тоже поспешила убраться из пустого зала – у нее была фобия по большим пространствам.

***
- Георг! – Натянуто протянул Билл и подергал басиста за кончики волос. Георг попытался вмазать Биллу по его ухоженному личику, но тот увернулся и улыбнулся брату. Он уже десять минут пытался привлечь внимание близнеца, но тот упорно игнорировал его. – Георг? – Уже спокойно спросил Билл и потрепал друга за плечо. Тот что-то вопросительно промычал. – У тебя… есть? – Георг прям просиял от какой-то на первый взгляд бессмысленной фразы. Он обернулся, улыбнулся и кивнул. – Сегодня дашь мне. – Билл утвердительно, будто уговаривая сам себя, кивнул. Том тоже понял, о чем речь, и уже хотел было отхлестать Билла по щекам и провести лекцию о плохом поведении и вреде здоровью, но, вовремя вспомнив об их ссоре, просто жалко взглянул на брата и отвернулся. Через секунду Тойота остановилась, и Том первым поспешил убраться подальше от Билла и скрылся в приметном здании вчерашнего клуба. Слава богу, там найдется полсотни девочек, способных отогнать вредные мысли и проблемы из его подернутого черной дымкой разума.

Глава 6.
Господи! Господи! Не думал, что когда-нибудь в жизни смогу произнести эти слова, ведь я далеко не верующий, я грешник, но это ни в коем случае не лишает меня возможности созерцать, видеть красоту, хотя бы надеяться, что вижу. Да это красиво, мне это нравится, я этим наслаждаюсь, это доставляет мне удовольствие… Черт, ты можешь думать хоть о чем-нибудь кроме своего разыгравшегося эго? Постарайся засунуть свои желания хотя бы на десять минут подальше, чтобы никто не заметил, как тебе сейчас хорошо сидеть в этих просторных джинсах, скрывающих все твои тайны, секреты и желания… еще не время. Блестящие тела искусно двигаются прямо перед тобой, распаляя и доводя тебя до предоргазменного состояния... Наверно не ты один поддался такому искушению и еле сдерживаешь себя от пагубных движений. Нет, только не так… еще не время.

Руки, так приятно касаются твоей кожи, просто гладят, вызывая трения и электрические разряды. Кто-то явно старается создать для тебя приятную обстановку, доставлять тебе приятные ощущения всех органов чувств, но твои глаза закрыты, в ушах шум, пальцы не ощущают привычного тепла, и ты не можешь вдохнуть родного аромата, так опытно и безнадежно сводящего тебя с ума каждый… раз. Но, ирония жизни в том, что не все могут получать и использовать то, чего хотят. Люди не куклы, и ты вполне реально воспринимал эту истину, до этого дня. А как же то, что тебе подарили при рождении? Это же твое, твоя жизнь, ты можешь ей распоряжаться, творить судьбу и менять историю. И ты особенный, тебе предложили больше. Разве каждому на день рождения дарят две жизни?! Спасибо, Господи…
Билл тяжело поднялся с мягкого кожаного дивана и пошатывающейся, но все такой же изящной походкой направился сквозь толпу в клубе. «Где-то есть выход, есть способ, есть возможность. Если Жизнь сжигает тебя душным пламенем, ты не смеешь сбегать и искать пристанища в мире людей, в мире реальности… значит есть смысл искать ее в иллюзиях». Билл грубо схватил Георга за запястье и буквально выдернул его из-за столика, где их басист забавлялся с двумя милашками. Без пояснений и ненужных ответов Билл затащил – странно - несопротивляющегося Георга в туалет и плотно закрыл за собой дверь.

- Том, Господи, посмотри! Черт, это правда… красиво! – Густав сияющими в темноте глазами смотрел на шестерых девочек с танцплощадки, так умело двигающими своими круглыми попками, стройными ножками и плоскими животиками.
- Густав, ты меня пугаешь, - Безучастно проговорил в ответ Том, внимательным и в некоторой степени заинтересованным взглядом провожая Билла, который уже два часа, которые они провели в клубе, вел себя на удивление всем тихо я вяло, что не могло не вызвать пристального, но безучастного по отношению непосредственно напрямую к Биллу, внимания и слежки Тома.
- Нет, Том, ты, правда, посмотри, это так заводит! – Улыбнулся Густав и шутливо пихнул Тома в бок.
- Да на что?! – Том раздражался с каждым вдохом и выдохом. Он сам не понимал, зачем поссорился и оттолкнул брата, разве у них и так нет проблем? Ведь становясь старше, они все больше отдаляются друг от друга, сами того не осознавая. Что если до сих пор их удерживала лишь особая братская связь? Что если за исключением родственной связи их ничто не сближает и не объединяет? Что если бы они не были близнецами, то никогда бы не встретились и не улыбнулись улыбкой случайных прохожих, а если бы даже встретились, то никогда не заинтересовали друг друга и остались холодны? Они совершенно чужие, зачем Господь отяготил их таким бременем – навсегда вдвоем, навсегда… «Черт!» - Хрупкий стакан без коктейля летит и разбивается о зеркальный пол. Почему?... Они люди с разными взглядами на жизнь, ценностями и приоритетами, за что это наказание?... или все-таки чудо? Терзают ли такие грустные мысли Билла, это беспечное существо? Нет, нет, конечно, его братцу ни к чему анализировать свои мысли, действия, чувства. Билл – ветер, стихия, свобода. Он не подвластен этому миру и его правилам. И сейчас наверняка брат Тома получает от жизни настоящие удовольствие… без него. «Что ж, чем я хуже, я тоже имею право все строить и крушить, вне желания Билла». Стоит только слегка прикусить пирсинг на пухлой нижней губе, и статная, но не менее омраченная девушка с тяжелым и глубоким взглядом, размеренным шагом идет к столику Тома, откуда уже успел сбежать Густав к своей танцовщице.
- Привет, - хрипло шепнул Том девушке и, притянув ее за узкую белую ручку, уложил девушку на диван.

Серая пелена перед карими глазами. Жгучая боль и садистское наслаждение. Твоя иллюзия – непродолжительная шкала, по миллиграмму, по переливающейся капле отмеряющая чужое забвение.
- Билл, открой, - вялый стук Георга где-то внизу двери кабинки туалета, - эй, друг, ты как?
Билл молчал и стиснул зубы, претерпевая боль, неистовость. Осторожно приоткрыл глаза и в отчаянье схватился ослабевшей после перетяжки рукой за гладкую стенку чувствуя, как земля, а точнее белый кафельный пол, уходит из-под ног. Резко выбил ногой дверь, сшибив Георга, и не удержавшись на ватных ногах, оперся о края раковины слабыми и скользкими пальцами. Медленно поднял голову и неузнавающе посмотрел на себя. И это он в отражении? Это дикое, болезненное, неживое существо – он? «Нет!» - Удар синей руки, обвешанной кольцами и браслетами – зеркало вдребезги. На полу очнулся и зашевелился Георг. Злобно рыкнув, он сшиб Билла с места и припечатал его к стене, сжимая трясущейся рукой бледное лицо с правильными чертами.
- Ты что делаешь?! – Допытывался Георг, который уже забыл о том, что всего каких-то семь минут назад вколол в вену наркотик, который обычно доставлял ему райское наслаждение, и пытался привести в чувство, или хотя бы понять, что черт побери творится с Биллом, который впервые попробовал героин. Может у него неприятие организма? «Черт, да его спасать надо, он же сдохнет!...»
- Сгинь! – Просипел Билл и, собрав остатки сил, кинул огромного Георга на смежную с той, к которой сам был прижат, стену – от удара Георг ненадолго отключился, но этого хватило, чтобы Билл успел убежать из туалета. Омерзительно улыбнувшись своему расплывчатому отражению в миллионах осколков зеркала, Билл поспешил в темный зал клуба, чтобы решить свою самую больную проблему. Имя ей – Том…

«…But I ain't seen nothing!» - Последнее движение грудью и девушки стремительным шагом идут на зрителей и незаметно растворяются в толпе в разных направлениях. Густав, сам от себя не ожидавший такого, простоял у самой сцены всю песню и пожирал глазами это действо. Шика-а-арно! Астис уходила прямо по центру, и Густав успел перехватить ее, спустив со сцены за талию.
- Спасибо… - Улыбнулась девушка и глубоко вздохнула.
- И тебе здравствуй! – Он потянулся к ее щечке, чтобы «поздороваться», но Астис легко увернулась.
- Ты что это? – Она насмешливо смотрела в затуманенные – интересно чем? – глаза Густава. – Мы, кажется, так не договаривались… - Опять нагло прищурилась девушка. Она уже года два пыталась подушить в себе привычку дразнить поклонников. Густав не уступал ей в мастерстве исполнения роли «Я тут главный – ты моя маленькая жертва, я тебе откажу – ты за мной побегаешь».
- Хм, да ты вообще представляешь, с кем сейчас ТАК разговариваешь? – Наигранно возмущался Густав.
- Нет… - Захлопала ресничками Астис. – С кем?
- Я… я… Я – Великий Густав, твой господин.
- Да что ты говоришь? – Удивилась Астис, и, хлопнув Густа по плечу, тепло улыбнулась. – Хорошо, мой хозяин, прости меня такую ничтожную… - Астис приподнялась на цыпочках, опершись миниатюрными ручками о широкое плечо Густава, и по-сестрински прижавшись щекой к щеке парня, тихо сказала, - Ты не сделаешь снисхождение до меня, не закажешь мне глотка воды? – Густав, ошарашенный таким развитием событий, коротко кивнул и убежал к бару. Астис снова глубоко вздохнула и улыбнулась танцующим рядом с ней парням, но отказалась присоединиться, сославшись на усталость, и, не ощущая земли под ногами, рухнула на ближайший диван. Видимо она кого-то задела, так как незамедлительно последовал тихий вскрик сзади. Астис обернулась и увидела, что кроме нее это сплошное диванно-кроватное, 5 метровое в диаметре, ложе облюбовала какая-то страстная парочка. Они так откровенно и нежно ласкали друг друга, что Астис, залюбовавшись, не могла оторвать от них глаз, и вместе с ней еще около десяти парней и девушек заворожено наблюдали за этой эротикой. Густав, который уже вернулся с банкой какого-то освежающего немецкого чая – Боже, Густаву не быть романтиком! Мог, хотя б принести все это дело в бокале, но нет же, практичный Густав, практичный! – застыл на месте – какого хера Том устроил тут эксгибиционистское шоу? Астис не заметила, как пришел друг, и продолжала, открыв рот, бессовестно глазеть на парня и уже постанывающую девушку… Через минуты три, как в замедленной съемке – к дивану подлетает растрепанный и на вид сумасшедший парень, тихо, доступно только слуху парня на диване зашипел что-то на-немецком. Тот в свою очередь…

Не ощущая никакой опоры и сил, Билл повадками пантеры выбрался из уборной и затравленным взглядом обвел клуб. Черт! Как же раскалывается голова! Кому он что пытался доказать, попробовав наркоту, которую уже более месяца так ненавязчиво предлагал Георг? Вообще он, конечно, не ожидал, что их басист, такой тихий и веселый парень станет пропагандировать порошок еще несовершеннолетнему другу, но как уверял сам Георг – он всего лишь балуется, наркотик несильный, «Так, как травка или экстази, или вообще сигареты…» - отмахивался Георг. Последнее сравнение с сигаретами, которые ядовитым дымом уже год сжигают бесценное горло Билла, заставляло солиста каждый раз отказываться от шприца. Но… Том так его сегодня отшил и до сих пор игнорирует, что не сделать какую-нибудь пакость во вред брату, Билл просто не мог. И кажется переборщил… Почему он просто не напился, ведь этого основательного повода было бы вполне достаточно, для ответственного за Билла перед матерью, Тома, который скажем так не в восторге от пьяных, иногда сильно вульгарных выходок Билла. Да… он перестарался, перегнул эту хрупкую палку их несостоятельных доверительных отношений, еще мгновенье, а он его обязательно использует, и она с противным кратковременным треском сломается навсегда. Несосредоточенный, и даже можно сказать отсутствующий взгляд Билла, наконец, отыскал свою цель… Сууука! Да как он смеет? У всех на глазах… у меня на глазах… Стоп! Том, неужели ты специально выступаешь на публике, чтобы показать свою независимость от меня?! Ты… ты все-таки решил поставить свой знак, предложил свою версию «развития» отношений, так? На какую-то долю секунды, Билл тихо смерился с решением брата, хоть и безмолвным, но еще с детства мама учила Билла понимать, оценивать и проверять друзей не по словам, а по поступкам. Нет. Так нельзя. Где твоя гордость, Билл? Где, наконец, твое хорошо вытренированное самолюбие? Борись. Борись, чем бы это не обернулось. Борись.

Забавно помешивая соломинкой в высоком стаканчике, Дженифер тихо улыбалась. Мыслям и всему происходящему. Она, оставив Стива клеить весьма миленького мальчика за барной стойкой, стояла у обитой черным мехом стены клуба и наблюдала за происходящим. У нее просто ощущение, или она на самом деле в этом клубе самая трезвая? Забавно…
Стоять одной и шпионить за жертвами своей неблагодарной профессиональной журналистской карьеры дело конечно полезное, но безумно скучное… «О! – Ее взгляд, бесцельно блуждающий по клубу, наткнулся на откровенную порнуху на больших диванах. – А кое-кто времени зря не теряет!» Дверь рядом с ней тихо скрипнула и распахнулась. В глаза ударил ослепляющий белый свет, который не позволил разглядеть того паршивца, из-за которого у Джен в момент заслезилисьглаза.
- Ах, ты тва… - Дженифер уже могла примерно различать что-то или кого-то перед глазами, а потому хотела побыстрее убить этого гаденыша. Она приготовилась к долгой матерной речи, которая наверняка бы остановила бегущего вглубь VIP-зала парня, но, вовремя присмотревшись к облику молодого человека, по высокому росту и растрепанным волосам неожиданно для себя узнала в нем Билла Каулитц. «Что это с ним? - Прикинула Дженифер. – Странный он какой-то… Так! Где Майки? – у малыша сейчас срочно должен состояться ответственный выход, от которого зависит… не все, но многое…» - И, бросив на ближайший столик стакан, Дженифер убежала искать своего маленького друга.

Шаг. Еще шаг. Цель.
Как много народу-то собралось, прям сеанс персональной трахотерапии какой-то! Если бы не важное дело, с которым Билл пришел в центр зала, он бы обязательно усмехнулся, гордый за брата, который никогда не мог, в принципе, как и он сам, не привлечь, до еще так умело, внимания окружающих. Нет, не за этим он сюда шел.
Сцена, которая разворачивалась на диване, дополнилось тем, что Том уже ласкал грудь девушки, запустив горячие руки под ее тонкую кофточку. Не сказав не слова, Билл выдернул Тома за руку из-под девушки, оседлавшей бедра его брата, и презрительно посмотрел на обсосанные и покрасневшие губы Тома. Мразь.
- Ты что тут устроил?! Чего ты хочешь добиться?
- Абсолютно ничего.
- Да?! Еще скажи, что эта девушка – та, которую ты любишь – твоя девушка!
- У нее нет причин не быть ею. – Без усмешки проговорил Том. Он спокойно смотрел в глаза брату и, честно говоря, не узнавал его, что-то не так. – Билл, почему ты кричишь? Что с тобой?
- Абсолютно ничего. – Повторил слова брата Билл.
- Ты… - Страшная догадка блеснула в голове Тома. – Билл! Ты… - Том поймал близнеца за руку и притянул к себе, что бы проверить вены. Билл не позволил Тому задрать рукава его черной рубашки и выдернул руку. – Ты что, кололся?! Ты совсем ума лишился?! – Заорал Том на ухмыляющегося Билла.
- Еще как кололся. И знаешь, мне понравилось! – Выкрикнул напоследок Билл и, развернувшись, стал протискиваться сквозь толпу к выходу, не обращая внимания на уничтожающие взгляды Тома. Да, он выиграл, не смотря на то, что дико зол, он должен радоваться. Брату не все равно, он еще понянчиться с Биллом, удосужит его вниманием.
Билл расталкивал танцующих, не извиняясь за свою грубость. Неожиданно навстречу вынырнул маленький, ослепительно улыбающийся мальчишка:
- Привет. – Он загородил Биллу проход. Билл лишь коротко взглянул на эту собачонку и двинулся дальше, обходя справа парнишку.
- Привет. – Снова выскочил Мальчик. – Я Майки. – Мило захлопал пушистыми ресничками Майки. Билл взглянул на него повнимательней: темные волосы, синие бездонные, но такие детские глаза, ямочки на щеках и красные пухлые губки. Неплохо. Билл остановился, обернулся назад, откуда пришел, и убедился-таки в том, что брат все еще внимательно смотрит на него. На него и на этого мальчика. Билл отвернулся и снова, уже более доброжелательно посмотрел на Парня и улыбнулся во все 32 ровных белоснежных зуба:
- Привет, я Билл. – Собственное сознание было неподвластно из-за смешения кристаллической жидкости и бордовой крови в суженых венах, что было на руку и Биллу, и этому мальчику. Чтобы не произошло этой ночью – Билл не станет себя ругать. – Не хочешь уйти отсюда? – Билл поднял перепачканную застывшими от холода собственного ледяного сердца каплями крови руку и невесомо, словно дыхание, провел кончиками пальцев вверх-вниз по лицу мальчика – подбородок - розовые скулы - прикрытые глаза - узкий лоб. Майки заворожено наблюдал за движениями тонких изящных пальцев Билла, затаив дыхание. Когда Бил

 Отправлено: 09.06.07 21:14. Заголовок: Re:

Глава 7.
Сизый дым заволакивал улицы и переулки – мертвый туман непроглядной августовской ночью. Комната дремала погруженная в долгожданную тишину, которой она не переживала уже очень давно. Нет, не сегодня. Впустив тонкую полоску коридорного света, в комнату прошли два парня.
- Что ты будешь пить? – Спросил Билл, направляясь к бару, по пути забрасывая ключи от квартиры на стеллаж.
- А что ты будешь? – Майки осторожно осматривался в этой на первый взгляд холодной и неуютной комнате. Билл подошел к ночнику и включил его. Пространство тут же слегка осветилось мягким домашним светом. Майки улыбнулся.
- Малыш, то, что пью я – опасно и вредно таким невинным мальчикам, как ты. – Нравоучительно проговорил Билл и насмешливо глянул на парня.
- С чего ты взял, что я мальчик? – Невинно пропел Майк, и повернулся к Биллу лицом. Тот отпрянул, увидев выражение лица мальчугана. Тот явно уже освоился и теперь самодовольно ухмылялся. Выжидает. Билл, держащий в руке бутылку красного вина и внимательно разглядывающий Майка, сделал небольшой глоток прямо из горла и неуверенно покачал головой:
- Сколько тебе? – Билл прошелся по комнате и присел на край своей двуспальной кровати.
- Через месяц семнадцать. – Майк тоже подошел к кровати и, поразмышляв секунд тридцать, позволил себе сесть Биллу на колени и провести тонким пальчиком по его груди – вверх-вниз.
- Я чувствую себя педофилом… - Невнятно прошептал Билл и, закрыв глаза, откинулся на спину. Майк поудобнее устроился на его бедрах и наклонился вперед к шее Билла. Медленно вдыхая и выдыхая полной грудью, он громко дышал, давая Биллу возможность привыкнуть к его голосу, одновременно заводил его своим теплым и чувственным дыханием. - … Но мне это нравится. – Билл, не открывая глаз, скинул с себя мальчика и подмял его под себя. Сегодня первый раз, когда ОН будет контролировать ситуацию…

- Спасибо. – Безучастно проговорила Астис и приняла из рук Густава холодную запотевшую бутылку. Густав тяжело вздохнул и опустился рядом с ней на кровати. – Не каждый день у вас все вечеринки так заканчиваются, да? – Невесело улыбнулась Астис.
- Бывает. – Махнул рукой Густ. – Раз на раз не приходится. Ты этих … двух только первый вечер видела, а я с ними уже 6 лет. – Густав, наконец, улыбнулся. Астис ответила тем же и откинулась на кровати, упираясь локтем о скользкую поверхность.
Вот уже полчаса как Астис и Густав пришли в комнату Густава на студии. В этом огромном пустом помещении, слава богу, кроме них не было никого. Став случайными свидетелями громкой ссоры близнецов, им больше не захотелось оставаться в том клубе – Каулитц-таки смогли всем испортить настроение, хотя ни один из двух не остался там ни на секунду больше. Билл, явно пьяный, уехал в неизвестном направлении с каким-то ребенком, а Том со своей новой пассией в свою квартиру.
- Расскажи мне о них… - Тихо попросила Астис.
- А что рассказывать? – Густав тоже лег на кровати, удобно устроившись на животе.
- Не знаю, думаю многим бы, вот теперь включая и меня, стало бы интересно узнать побольше подробностей из их жизни. Ты же их лучший друг, вы вместе выросли…
- Да уж! Тяжелое было детство! – Наигранно расстроился Густав.
- Ну, давай, не ломайся, рассказывай! – Астис легонько затормошила парня.
Густав поднялся и, облокотившись спиной о стенку кровати, поудобнее устроился головой на подушке:
- Даже не знаю с чего начать… - Усмехнулся Густав. Астис приготовилась слушать. – Природа правильно поступила с Биллом и Томом, сделав их братьями, да еще и близнецами. Со стороны не понять, насколько они ценят друг друга, но только самые близкие люди знают, что они – лучшие и наверно единственные настоящие друзья друг друга. Но это не значит, что я и Георг – им чужие. Нет, напротив, Том очень много времени проводит в компании Георга, они все время подшучивают друг над другом в интервью, не со злобы конечно. Вместе запираются где-нибудь и играют дуэтом всю ночь. Билл… знаешь, - Густав тепло улыбнулся своим мыслям, - не скажу, что он скрытный, но… такое чувство, что он живет в своем маленьком мирке, на своей собственной планете с самыми светлыми чувствами. Неспроста журналисты зовут его Ангелом – это на него очень похоже. Несмотря на все эгоистические начала в нем, Билл спокойный и улыбчивый, а это самое главное. Том… - Густ задумался, - он отвязный парень, с ним хорошо, что бы ни было. Такой человек – магнит, даже если будешь общаться с ним круглые сутки – тебе будет этого мало. Он весь такой… как бы тебе лучше сказать, что бы ты ничего дурного не подумала, - Астис засмеялась, - ну, он просто классный. Правильный, рассудительный, взрослый.
- Понятно… - Протянула Астис. – А… как они общаются друг с другом, ну например когда вас нет рядом? Просто как не посмотришь ваше видео, вы везде либо вчетвером, либо они окружены журналистами. Они часто разговаривают, ну в смысле не просто разговаривают… - Смущаясь под насмешливым взглядом пояснила Асти. – а, там, о чем они могут разговаривать, ведь близнецы же всю жизнь вместе, знают абсолютно все друг о друге, неужели у них находятся темы, которые они не обсуждали?
- О, что-то ты меня загрузила совсем. – Закатил глаза Густав. – У меня такое чувство, что тебя больше интересует само явление – близнецы, а не именно эти близнецы. – Астис неуверенно кивнула:
- Ну, в принципе, так наверно и получается.
- Это похвально! Ты рас-тешь в моих глазах! – Густав дотянулся до ее лица и легонько похлопал по щеке.
- Эй, полегче, - наигранно-серьезно попросила Астис. Она тоже перевернулась на спину, так же, как и Густав, легла на подушку. Они разговаривали и смотрели в потолок, на лимонные стены, на окно, в свете луны казавшемся дверью в потусторонний мир.
- Ну, я же не могу знать, как они общаются, когда меня совсем нет рядом. Так, иногда можно видеть, как они вместе сидят в самолете, но даже тогда они не болтают. Том обычно долго слушает музыку в плеере, а потом засыпает. А Билл долго не выдерживает в сознательном состоянии и сразу же после взлета то ли в обморок проваливается до конца полета, то ли просто устает и спит, вцепившись в руку Тома. Когда мы в начале осени после наших дней рождений остаемся ненадолго жить в загородном домике на берегу заросшего озера, то живем самой замечательной жизнью. До вечера естественно, - Ухмыльнувшись, поправил себя Густав, - потому что к ночи приезжают многочисленные друзья и начинается бесконечное веселье, от которого никто не отказывается. Вот тогда к закату, пока еще никого кроме нас четверых в доме нет, можно увидеть из окна комнаты, как Том с Биллом бродят по парковым дорожкам, разгребая золотистые опавшие листья, а потом доходят до берега озера. Том садится на корточки и кидает по водной глади плоские камешки, Билл стоит рядом, засунув руки в карманы, и тихо смеется и улыбается своим мыслям и брату. Потом Том спускается по склону чуть ниже, садится на их камень, - Густав перевел дыхание, - да, кстати, у них есть свой камень. Еще когда они были маленькими, эта усадьба, как мы ее называем из-за необыкновенной красоты, принадлежала их прародителям и летом они любили проводить долгожданные каникулы именно в этом хранимом Богом месте. А потом Симона – это их мать – перевезла родителей в современный и цивилизованный Берлин, потому что ее мать все равно была научным работником в берлинской химической лаборатории, а отец помогал отчиму Билла и Тома по бизнесу. Около года дом сдавали, а потом и арендаторы оставили это место, загруженные своими городскими проблемами, и пока не появилась группа Tokio Hotel в усадьбе никто не жил, и лет за пять она так красиво запустилась, что стала больше походить на средневековый замок. Когда мы стали уставать от фанатов и журналистов, то долго искали спокойное, уединенное место. Том быстро вспомнил про бабушкину усадьбу и как-то тоже осенью привез нас сюда. Мы разбрелись каждый в разные стороны и наслаждались тишиной, природой, озером и закатом. С тех пор мы всегда здесь отдыхаем. Журналисты знают про этот дом, но никогда там не появляются, потому что он находится в 500-ах километрах от ближайшего города, и им, охотникам до свежих слухов, просто лень сюда ездить. – Астис засмеялась вместе с другом. – Дак про что я там хотел тебе сказать? Ах, да. Про камень. Мы с Георгом как-то его нашли и прочитали их надписи. Там сохранились их самые заветные детские желания. И уже тогда можно было различить их мечты: Билл больше мечтал о волшебстве, а Том о крутом скейте. – По щеке Астис скатилась счастливая слеза. Она быстро ее смахнула, звонко рассмеявшись. – Мы не сказали им про нашу находку, все-таки какими бы лучшими и старыми друзьями мы ни были, мы чувствовали, что затрагиваем что-то личное, их маленький мир. Вот… - Размышляя, протянул Густав. – Том садится на шершавый край камня и подает руку, осторожно спускающемуся по откосу вслед за ним Биллу. Садятся рядом, Том прикладывает руки к шее и греет их, а Билл посильнее закутывается в романтично треплющийся на его белой шее длинный клетчатый шарф и греет обветренные руки в карманах тонкой куртки. Смотрят вдаль и иногда перекидываются шутками и воспоминаниями из детской беззаботной жизни и тепло улыбаются друг другу. Думаю, им не нужны слова, они видят отражение души, мечтаний и неизведанности будущего в блеске глаз друг друга, в ветре и шелесте листьев столетнего дуба, в легком и ласковом бризе озера, в тепле сидящего рядом человека. Том долго не может смотреть на замерзшего брата и берет его левую руку в свою, не менее окоченевшую правую, и крепко сжимая, старается вернуть ей привычное тепло. Билл благодарно улыбается, смотрит вдаль на пылающий закат и постепенно засыпает на плече у брата. Знаешь, в такие моменты хочется только смотреть на них и верить в то, что счастье есть и оно всегда рядом. Никто, кто не видел их такими, не поверит, что они неземные, они выше всех людей, законов жизни и шоу-бизнеса. Они никогда не отступят назад от своего счастья, не подчиняться славе и не забудут своей главной цели в жизни. И что бы не говорили журналисты, они не стали мелочными, не разменяли душу за славу, за бесчисленные концерты и толпы фанаток. И когда по стемневшему саду Том несет на руках спящего, похожего на маленького и беззащитного котенка, Билла, когда оберегая его покой гости уходят и идут веселиться в беседку, когда мы укладываем Билла спать в гостиной с мягко потрескивающим камином, когда Том продолжает сидеть в кресле-качалке, глядя в огонь, у дивана, с укрытым пледом братом, когда… - Густав остановился и обернулся на право – там, взявшись тонкими пальчиками за сильную руку Густа, мерно дышала Астис и видела свой второй счастливый сон. Густав погладил девушку по голове, поцеловал в макушку и укрыв их обоих толстым пуховым одеялом, лег набок рядом с подругой. – …тогда сбывается детская мечта Билла… волшебство.

Хаотично пошатываясь, спотыкаясь, что-то недовольно бормоча и еле справившись с замком, Том с подругой ввалились в дом. Все манипуляции по взламыванию двери сопровождались поцелуями-укусами, брожением трясущихся рук по крепкому мужскому торсу и ласковым шепотом на эрогенное ушко Тома. Не почувствовав под собой опоры, пара упала на пол в коридоре. Девушка, естественно сверху. Все еще пьяно хохоча, она слезла с Тома и почему-то не пошла, а поползла вправо, где, как ей казалось, должна находиться гостиная. Том перевернулся на живот и поймал девушку за щиколотку. Та, не ожидав такого внезапного нападения, дернулась и вырвалась из некрепкой хватки парня. Хитро оскалившись, девушка соскочила на ноги и побежала – она все-таки угадала направление – в гостиную. Том – тоже не промах – рванулся вслед за ней и, догнав почти у самого дивана, сшиб подругу с ног и они удачно приземлились на уже расправленный диван. Если учесть то, что вся их потасовка происходила в абсолютной темноте, то надо признать, что им еще просто крупно повезло, они с тем же успехом могли упасть на ковер, или того хуже, на хрупкий стеклянный столик, и тогда бы без травм и синяков не обошлось.
- Том, мне больно, ты, знаешь ли, не пушинка, - хихикнула девушка и выползла из-под парня.
- Габи… - Тихо проговорил Том и, устроившись на боку, посмотрел в явно светящиеся голубые глаза девушки, лежащей рядом на спине, подогнув колени.
- Меня зовут Габриель… - Лунный свет падал прямо на Тома, и его фигура была отчетлива видна.
- Это слишком сложно для моего уставшего языка. – Прищурился Том.
- Предлагаешь сделать ему массаж? – Насмешливо приподняла бровь Габриель.
- О, да. – Нараспев протянул Том и навалился на девушку. Перебирая пальцами шелк ее волос, он вылизывал ее губы.
- Том Каулитц, ты что, не умеешь целоваться? – Умиляясь этой простоте, протянула Габриель.
- У блин, ты что такая проблематичная, не можешь просто помолчать, пока я обдумываю план, как доставить СЕБЕ удовольствие? – Пробормотал Том, изучая лицо девушки.
- Я чувствую себя музейным экспонатом куклы Барби. – Глядя в потолок, пролепетала девушка и вскрикнула. – Ты что, с ума сошел, Том?! – Парень только что укусил ее в шею. Не лизнул, не поцеловал, а буквально укусил, как кусают…
- Тссс. – Том приложил указательный палец к губам девушки. – Чем займешься первого сентября?
- Том?! Мы вроде сексом собирались заниматься?! Ты меня еще спроси, что я думаю о ливанской войне!!! – Габриель резко приподнялась на локтях, от чего Том упал на спину.
- Да ладно, что ты! Что трудно ответить что ли? – Невинно захлопал ресницами Каулитц и пополз обратно к девушке, снова укладывая ее на спину.
- Да не знаю я! – Не перестала возмущаться Габриель, но все-таки под мягким напором губ Тома успокоилась и легла на спину. – Есть предложения? – Тяжело переводя дыхание, проговорила Габриель и облизнула опухшие губы. Том нависал над ней сверху и водил указательным пальцем по ее губам и щекам. Видимо его манипуляции не очень-то нравились Габриель и поэтому, не раздумываясь, она легонько укусила его за палец. Том, наконец, убрал руки от ее лица, и они перебрались чуть ниже – на грудь и бедра.
- Ну… у меня день рождения…
- Оу! Я не была у тебя на Дне Рождении… Со скольки лет не была у тебя на Дне Рождении? – Габриель прогнулась в спине от ласковых прикосновений грубых рук Тома.
- Не помню, с двенадцати наверно… - Такой на первый взгляд светский разговор, но сопровождается такими, скажем, откровенными действиями и движениями. Если выключить звук – неплохая эротика получается.
- Может и с двенадцати, во всяком случае, очень давно. Стареешь, друг. – Наигранно серьезно сказала Габриель и внимательно посмотрела на Тома, как врач смотрит на душевнобольного пациента.
- Достала! – Не выдержал Том и, не обращая внимания на фейерверк оторвавшихся пуговиц, сдернул с девушки кофточку. – Неужели в Германии еще носят такую безвкусицу? – Возмутился Том, рассматривая кружевное белье Габриель. Так бессовестно общаться могли только старые приятели, но никак не любовники.
- А что я, по-твоему, шапочки для плавания должна носить? – Съехидничала Габриель и уселась на диване, аккуратно расстегивая «молнию» на кофте парня. Со стороны это выглядело так, как будто заботливая мамочка раздевает с прогулки своего трехлетнего сына. – Ну вот, кажется все. – Она стянула с него футболку, и, сложив вчетверо, стопочкой положила на спинку дивана.
- Слушай, а как Френк поживает? Он все еще дает частные уроки музыки? – Поинтересовался Том, целуя грудь девушки.
- Нет, они с братом сейчас трудятся на какую-то английскую музыкальную компанию – то ли студию они совместную создают, то ли магазин открывают, я так и не поняла. – Вспоминая, пробормотала Габриель и порывисто застонала от быстрого темпа Тома в ней.
- Здорово, я рад за него. – Улыбнулся Том, продолжая быстро двигаться, доводя себя и свою девушку до состояния неземного оргазма. Спустя пару секунд, он замедлил темп, зажмурил глаза и, забвенно улыбаясь, упал на хрупкое тело Габриель.
- Да. Ты все так же хорош. – Довольно оскалилась девушка и выбралась из-под Тома. – Я в душ, а потом… может горячего шоколада? Чувствую, давно мы с тобой не болтали по душам. – Как-то совершенно по-родному улыбнулась Габриель парню и погладила его по руке.
- Ну… я на самом деле очень устал и больше пяти минут не выдержу, я хочу спать, а зная тебя, я уверен, что ты проторчишь в ванной полтора часа! – Подвел итог Том, доставая тонкие легкие одеяла для чудесной августовской ночи. Габриель еле сдержала себя, что бы не показать Тому язык:
- Ой, да ладно тебе, подумаешь теплая вода с вишневой пеной для ванн. – Протанцевала по комнате в сторону лестницы Габриель.
- Между прочим, вишневая пена – это пена Билла. – Вмиг помрачнел Том и медленно опустился на кресло. Габриель, увидев, нет, почувствовав, что другу стало хуже, бросила все вещи на пол и рванулась к креслу.
- Что-то не так?
- Все не так! – Бросил Том и, убрав от себя руки девушки, пошел к окну. Габриель, немного помедлив, бесшумно пошла следом. На напряженные плечи Тома уверенно легли слабые руки девушки.
- Том… Я знаю, что-то случилось. Ты можешь рассказать мне. – Том не реагировал. – Том… Не выводи меня, расскажи мне в чем дело? – Молчание. – Ты, маленький упрямый засранец, ты просто обязан мне все рассказать!!! – От резкого крика девушки Том немного опешил и обернулся.
- Габриель, мы близнецы, только мы двое можем понять друг друга. – Устало выдохнул Том.
- Дак, что-то случилось с тобой и Биллом? – Непонимающе пролепетала Габриель. В пустом доме ее шепот казался оглушительным. – Том, я конечно не знакома с твоим братом, но я представляю, что он – полная твоя противоположность. – Девушка прикусила губу. – Надеюсь хоть он единственный не упрямый человек в твоей семье. – Попыталась она пошутить. Том все-таки усмехнулся:
- Да… Билли у нас само совершенство! – Истерика рвалась наружу. – А Том – ошибка природы… мать вашу… - Процедил сквозь зубы Том. Габриель набросилась на него сзади, прижимая руки к торсу, пока парень не успел схватить что-нибудь со стола и не кинул в стену.
- Успокойся Том, с тобой явно что-то произошло, ты выпил, тебе было хорошо, а сейчас ты отрезвел и не ведаешь, что творишь. – Том скинул подругу и впрямь двинулся к стеллажу с венскими вазами. – Том! – Ваза на пол вдребезги. – Том!!! – Следующая в стену, в миллиметре от головы девушки. – Ты убьешь меня, псих! И тебе даже не припишут состояние аффекта! – На минуту прозрачная пелена спокойствия окутала комнату. Том шумно вдохнул и упал на пол, закрывая лицо руками. Габриель истерично всхлипывала в углу около холодного погасшего камина.
- Прости меня… Я не хотел. – Нервно улыбнулся Том.
- Я прощу, главное, чтобы ты себя простил. – Габриель поднялась и пошла в ванну. Спустя 20 минут, когда она вернулась обратно, Том продолжал лежать на полу, но, кажется, уснул. Даже не попытавшись поднять друга, Габриель стащила с дивана одеяло и укрыла Тома. Пока она сушила и укладывала волосы средствами Билла наверху, прошел еще час, и постепенно рассветало. Решив, что смысла ложиться спать сейчас нет, Габриель пошла на кухню, сварила крепкий кофе и, поплотнее закутавшись в просторный красный махровый халат, села в широкое кресло. Пока во входной двери не стал поворачиваться ключ, она немного подремала.

- Детка, что-то ты не важно выглядишь… – Сетовал Дэвид.
- Дэвид, она пять с половиной часов провела в клубе с нами, как, по-твоему, она должна выглядеть? – Закатил глаза Георг и внимательно посмотрел на еле-еле отходившую от вечеринки Дженифер. Он представлял, как на самом деле ей сейчас должно быть плохо, ведь она девушка, у нее хрупкий и шаткий организм, нельзя смешивать столько разноградусных напитков, да еще и в таком количестве. – Джен?
- Воды… – Выдохнула девушка и, почувствовав накатившую волну головной боли, застонала и отвернулась от отца и Георга. – Дайте мне что-нибудь… Ай! Голова… раскалывается… Черт!!!
- Что, называется, отпустил тебя в клуб… - Заботливо погладил по голове дочь Дэвид.
- Отпустил? Я разве отпрашивалась у тебя? – Зашипела Дженифер. Георг захихикал.
- Тихо-тихо, деточка, слушайся папу, а то он больше не отпустит тебя в песочницу играть с плохим Георгом. – Наигранно поучал Георг девушку и тут же получил диванной подушкой по затылку. – Эй?
- Георг, не смешно, ей плохо.
- Я что ли виноват в этом? Меньше надо пить, раз меры не знает, я ее не заставлял.
- Ну, ей же 17, рано ей еще алкоголь, мог бы, и последить, ты же взрослый – 20 лет, как никак!!! – Дэвид помог Дженифер подняться с дивана.
- Да что сразу я-то? Я так же, как и она отдыхал, получал удовольствие. Что, я как заботливая мамочка должен был у нее стакан отбирать и напоминать о вреде алкоголя здоровью? – Возмущался Георг.
- Иди, доктор. – Усмехнулся Дэвид и убрал руки от сопротивляющейся дочери. – Принеси ей анальгин. – Георг скорчил рожу, но все-таки исполнил просьбу. Дженифер, как путник в пустыне, схватилась за спасительный источник и опустошила стакан до дна. – Ну, как, тебе легче? – Сощурился Дэвид.
- Не знаю. – Прошептала сокрушенно Дженифер и, пошатываясь, побрела в ванную.
- Эй, а она там не утонет? – Недоверчиво посмотрел Дэвид вслед дочери.
- Да ничего с ней не случится, перестань! – Отмахнулся Георг и развалился на диване. – А ты чем вчера занимался?
- Ну, после концерта сначала мы с Полом грабили кассу центрального банка, потом закапывали пять тел на окраине города, затем угнали машину и поехали в Амстердам. – Отчитался Йост.
- В натуре что ли? – Распахнул покрасневшие глаза Георг. – Блин, и это еще мне говорят, что я живу пресной жизнью. Дэвид, в следующий раз берешь меня. – Серьезно отрезал Георг.
- О, да конечно. – Вымученно улыбнулся Дэвид. - Нет, мы с Кристин ужинали во французском ресторане – она любит подобные места.
- Можно узнать, что за повод, что ты после полуночи поехал ужинать?
- Ну… у нас вчера было полгода и… Можно сказать тебе по секрету? – Засмущался Йост.
- Уже полгода? – Порадовался Георг. – Да, конечно, говори. – Подбодрил он продюсера.
- Я… сделал вчера Кристин предложение. – Он опустил глаза.
- Это правда? Здорово, я рад за тебя! А что она ответила? Согласна?
- Да! – Улыбнулся Йост. – У нас был замечательный вечер, и вы меня, между прочим, выдернули буквально из постели… - Обиделся Дэвид.
- Прости, друг, но я просто не знал, что с ней делать, она была совершенно невменяема и вешалась на всех парней. – Оправдался Георг.
- Да ладно, не страшно. Дочь все-таки. Только, - он прикусил губу, - я не знаю, как сказать Дженифер… Она и так терпит от меня сплошное разочарование.
- Да о чем ты? Кристин взрослая тетенька, она в матери Дженифер годится. Понимаю, если бы тебя охмурила какая-нибудь девочка лет двадцати и видела бы в тебе только деньги, Дженифер бы естественно тебя убила, а тут? Вы так давно дружите с Кристин, хорошо знаете друг друга, и она совершенно не гонится за твоей славой – лучшая жена для тебя. – Разошелся Георг.
- Спасибо. – Кивнул Дэвид и обернулся к двери. – Джен?
- О, все в порядке, не беспокойтесь. – Она и в правду уже не качалась и выглядела заметно посвежевшей. – Какие планы на сегодня?
- Ну, - Призадумался Йост. – Кстати, Георг, сегодня репетиция и собрание со спонсорами, возможно маленькое интервью для телевидения по поводу окончания тура. – Серьезно посмотрел Дэвид на вмиг погрустневшего подчиненного.
- Йост, ну только ты так умеешь настроение портить, - Заныл басист. – Можно без меня?
- Нет, поедут все, и ты, и Густав, и эти болваны. – Ласково закончил продюсер. – Свяжись с Густавом, а я подниму остальных. – Распорядился он. – Дженифер, ты чем будешь занята?
- Я с тобой хотела, или мешаться буду?
- На собрание ты, конечно, не пойдешь, а пока можешь с нами пойти. Георг, - Позвал он болтающего по телефону парня. – Пусть в студию приезжают.
- А Густав уже в студии, он ночевал сегодня там. – Пожал плечами Георг.
- Что, больше спать негде? – Насмешливо приподнял бровь Дэвид. – Ладно, дочь, ты готова? – Девушка кивнула и посмотрелась в маленькое зеркальце – сегодня день без макияжа. – Тогда, поехали.
Подождав, пока из комнаты выйдут Георг и Дженифер, Дэвид плотно закрыл сейфовую дверь. Через минуту они унеслись на Глентвагене в северный район Берлина.

Глава 8.
Майк сегодня проснулся счастливым. Никогда раньше такого еще не случалось с ним. Сегодняшней ночью он впервые почувствовал себя не дорогой шлюхой, а… желанным любовником. Билл делал все, как надо, Майк не хитрил с ним, не игрался, не изображал из себя опытного партнера, а просто отдался чувствительным ухоженным рукам и этой сказке. О такой ночи мечтает каждая маленькая девственница, влюбленная в прекрасного и недостижимого принца. Майк знал, просто чувствовал сердцем, что Билл делает все САМ впервые, но он ничем не выдал себя, действовал уверенно, размеренно и наверняка остался безумно довольным. Больше он не захочет быть пассивным, он больше не ляжет ни под кого, даже под собственного брата… но этого Майк не знал.
Мальчик не проспал и двух часов сегодняшней ночью. После волшебства, подаренного Биллом, так просто и безвозмездно, сердце не унималось, на губах все еще продолжали пылать глубокие и отчаянные поцелуи, кожа надолго впитала аромат Билла, его запах ромашки – такой невинный, но многозначительный. Хотелось сохранить все-все, чтобы потом воспоминания повторились и стали явью, такой желанной и необходимой.
Майк сидел на кресле и наблюдал за спящим Биллом, купающимся в лучах розоватого рассвета – момента возрождения природы и жизни, когда выступает прохладная роса на отдохнувших травах и цветах, когда начинают петь птицы, когда молочник развозит парное молоко, когда по улицам ездят поливальные машины, так хочется бегать под освежающим фонтаном, любоваться этим миром и благодарить высшие силы за возможность видеть эту красоту и гармонию. Билл заворочался и перевернулся на другой бок, Майки оторвался от созерцания рассвета и мягко рассмеялся. Таким… ребенком сейчас выглядит Билл, так и хочется заботится о нем, носить на руках, дарить цветы, сидеть у его кровати, когда он заболеет, кормить с руки и никуда не отпускать.
- Мечты-мечты. – Признавая свое поражение прошептал Майк, и присел на край кровати Билла. Тот продолжал тихо посапывать, белая грудная клетка поднималась и опускалась.
Майку надоело им любоваться – уже утро, пора просыпаться. Он дотянулся до пятки Билла, выглядывающей из-под белой простыни, и погладил ее. Никакой реакции. Пощекотал. Продолжает спать. Майки вздохнул – хотел разбудить нежно, но видимо с соней Биллом этот трюк не прокатит. Мальчик слабо затормошил Каулитц.
- М-м… мама, я не пойду сегодня в школу… - Сквозь сон жалобно пробурчал Билл. Майк, ожидавший чего угодно, но только не подобного заявления, отпустил Билла, схватился за живот, и, истерично хохоча на всю комнату, упал на пол. Билл подскочил, услышав шум, и стал озираться в поисках его источника.
- Черт, Билл, ну ты даешь… - Просипел на полу Майк, утирая слезы. Билл приподнялся на корточки и подполз к краю кровати, заглядывая вниз.
- Что ты ржешь? – Беззлобно проговорил Билл, протирая кулачками глаза. – У нас есть что-нибудь попить?
- Да… - Продолжал хохотать Майки. – Конечно. – Он с горем пополам поднялся и принес графин с чистой водой. – Нас? – Только сейчас проанализировал Майк высказывание Билла.
- М-м-м. – Билл тоже задумался и кивнул. – Да у нас. – Зачем врать и отговариваться, он все равно ничего не даст этому мальчишке. Хотя…
Майк пожал плечами и открыл окно – слабый ветер трепал листья цветущих деревьев, вдалеке заливался соловей, и эти звуки в момент заполнили комнату. Так хорошо…
- Alles gut…- Словно прочитав мысли Майка, пропел Билл и улыбнулся. – Утро чудесное.
- Да. – Майк подошел к Биллу и погладил его по голове, расчесывая пальцами спутанные длинные волосы. – Чем ты сегодня займешься? – Спросил Майк, боясь, что Билл может в любую секунду прогнать его – ведь его привели не более, как проститутку. На одну ночь.
- Не знаю пока, - Билл наклонил голову набок, уклоняясь от пальцев Майка, щекочущих его шею и посмотрел на улицу, в глаза солнцу, абсолютно не моргая и не щурясь. Майк отпрянул, испугавшись, и обеспокоено посмотрел на Билла. Через минуту он взглянул на Майка. – У меня такая особенность с детства – я могу смотреть на яркие и светящиеся предметы также, как и на любые другие, глаза легко привыкают к темноте и слепящему свету, даже если обстановка меняется в считанные секунды – у меня радужная оболочка очень плотная. – Пояснил Билл и, опустив голову, добавил. – Том зове… звал меня вампиром. – Каулитц горько усмехнулся. Сердце Майка ухнуло вниз, откуда дороги нет назад, туда, в темноту, откуда он пришел. Он не вернется туда, он не оставит Билла одного, он изменится, он будет лучшим. Он не уйдет… Он влюбился?!
- Билл, я хочу, чтобы ты кое-что знал… - Громкая мелодия Nokia заиграла в джинсах Билла, валяющихся где-то на полу. Билл лениво потянулся за трубкой.
- Алло? – Билл посмотрел на вмиг увядшего Майка. – Георг, в чем дело? Со спонсорами? Сейчас? – Быстрый взгляд на настенные часы. – Георг, в 12 – это значит через полчаса. – Рассмеялся Билл – Георг ответил тем же, видимо все-таки простил младшего друга. – Ну, хорошо, я буду. Привет Дэвиду! – Он отключился и внимательно посмотрел на своего мальчика, приготовившись слушать. – Что ты говорил?
- Понимаешь, еще вчера я… - Снова эта проклятая мелодия. Почему именно сейчас? Так и подмывало наорать на звонившего. Билл взглянул на экран телефона. «Том» - гласила мигающая надпись. Он неверящим взглядом смотрел на до этого момента никогда неподводивший его телефон, но все-таки нажал на клавишу «CALL».
- Да. Да, это он. – Искренне удивился Билл. Майк грустно наблюдал за парнем у окна. Он тоже рассмотрел надпись вызова. – Я слушаю, говорите. – Нотки раздражения и беспокойства. В течение следующих пяти секунд Билл выронил стакан с водой и наверняка поседел от нахлынувшего ужаса. – ЧТО?! – Заорал он так громко, что сорвал голос и осип. Птицы на деревьях в парке напротив поднялись в воздух, громко чирикая. – Это шутка?! – Взгляд молниеносно бегал по комнате, одной рукой Билл уже натягивал на себя футболку и джинсы, часто-часто дыша, и уже не слышал, что ему кричат в трубке – он глох от безумно колотящегося собственного сердца. А другое сердце, кажется, уже остановилось… - Я еду!!! – Бросил Билл и, застегнув «молнию» на штанах, сорвался с места, убегая на улицу, бросив Майка в комнате, одновременно набирая номер агентства Такси и еще один номер – всего две злосчастные цифры: 0 и 3.

Очнувшись от непонятного шума в прихожей, Габриель осторожно приподнялась и, тихо переступая, пошла в коридор: грабители? Стоп. В семь утра?
За дверью кто-то пытался вставить ключ в скважину, но видимо не мог попасть в кривую щель. Габриель, ничего не опасаясь, так как по улице уже ходили соседи и прохожие, спешащие на работу, которые наверняка бы услышали ее крики о помощи, открыла дверь и улыбнулась. На пороге стоял пожилой почтальон Big Daddy, как любили звать его Габриель и Том еще в детстве. Он всегда угощал их конфетами и трепал юных гитаристов по голове за шалости, которые они всегда в подробностях ему рассказывали. Ностальгия… так приятно снова видеть его.
- Доброе утро. – Рассеянно проговорил почтальон, щурясь от солнца, он разглядывал хозяйку дома.
- Доброе утро, Герр Фицджеральд, - Улыбнулась гостю Габриель. – Вы меня не помните? Это я, Габриель, подруга Тома Каулитц, мы дружили в детстве и ходили в одну музыкальную школу, а вы давали нам конфеты, помните?
Секунд 10 Фицджеральд вспоминал и, наконец, узнал повзрослевшую девочку в малиновом платье и кудрявой светлой шевелюрой.
- Малютка Габриель, это ты? – Улыбнулся почтальон и паутина мелких «мудрых», как всегда уверял детей Big Daddy, морщинок появилась на загоревшем лице. Габриель обняла его, как отца, и ненадолго уткнулась носом ему в шею. Потом мягко отстранилась – они оба утирали сентиментальные слезы и смеялись над собственным мягкосердечием. – Какими судьбами? Ты же у нас в Сорбонну уезжала учиться?
- Oui, Ma prononciatoin, est-elle correcte?* – Грассировала Габриель.
- Votre proponciation n’est pas mauvaise*. – Пробасил он в ответ и усмехнулся, припоминая французский.
- Я до сих пор там учусь, но до начала нового семестра я приехала погостить у мамы. – Объяснила она. – А вчера вот Тома встретила – мы тоже уже лет пять не виделись… - Улыбнулась она своему старшему другу. А у вас тоже хорошее произношение! – Похвалила она его и распахнула дверь дома. – Проходите, я поставлю чай.
- Нет, что ты, деточка, я только на работу вышел, мне еще письма разнести нужно – люди же ждут! Кому от пожилой мамы придет письмо, а кому, наоборот, от любящего сына из армии, кому оценки из института, а кому вообще из налоговой! – Заговорщически проговорил почтальон, вызвав искреннюю детскую улыбку у Габриель. – А вот другу твоему я тоже письмо принес. – Он полез в сумку за цветными конвертами – их было штук 30, не меньше. – Эти же балбесы дома редко появляются. – Ласково проговорил Фицджеральд. – Все у них разъезды, концерты, вот Симона и дала мне ключ, чтобы я письма дома оставлял. Они тут вагонами каждый день приходят – поклонники у них. – Забавно пародируя какого-нибудь важного политика проговорил он. – Я думал, что сегодня тоже никого не застану, ну и по привычке стал ключом открывать, а смотрю – не входит. Уж подумал – не взломали ли их квартиру? Нет, вон, оказывается вы все здесь. – Пожал плечами Big Daddy.
- Герр Фицджеральд… Джеймс… можно к вам так обращаться? – Захлопала ресницами Габриель и смутилась.
- Конечно, Габи, вам же уже не пять, какой я вам дядя? Скоро сам к вам на Фрау обращаться, аль ты не замужем? – Джеймс наклонил голову набок.
- Нет, что вы. – Замахала руками Габриель. – Куда мне? Мне мама сказала, пока образование не получишь – ни-ни!
- Ох, мне обязательно нужно поговорить с твоей матерью, Габриель. Что это Филлис вздумала? Сама она за твоего отца еще первокурсницей выскочила. – Покачал головой Джеймс.
- Правда? – Распахнула синие глаза Габи. – Ну, ей не поздоровиться. – Прошептала она и сложила руки на груди. Джеймс, рассмеявшись, примирительно похлопал ее по руке.
- Да ладно, что ты, Габи, твоя мама должна сама помнить, что нынче молодежь – сильно влюбчива, зачем такой девице-красавице, умнице нашей вето на личной жизни ставить? Больно уж ваши родители пекутся о ваших судьбах, подыскивают вам идеальных супругов, не взирая на вашу любовь к какому-нибудь бармену или простому абитуриенту. – Заворчал Джеймс. – Вон, тоже, Симона тут была недели три назад, приезжала прибираться в доме, мы тоже с ней разговорились на эту тему. У нее же двое сыновей и она все время за них волнуется. Сама же знаешь, что у нас на девять парней десять девушек полагается, да еще и таких как Том и Билл – Симона вообще там с ума сходит, боится, что ее маленькие мальчики выросли и переженятся скоро. – Просюсюкал Джеймс, подражая Симоне – Габриель сама знала, как мама близнецов любит болтать о своих сыновьях без устали, сетовать на из плохое поведение, и что они никогда не делают домашние задания, а «что-то вопят и перекладывают это все на бряканье гитары, а если еще не дай Бог Густав с Георгом придут, дак вообще, хоть вешайся» - постоянно жаловалась она Габриель по телефону, перекрикивая визги и музыку, доносящиеся со второго этажа.
- Да, Джеймс, у меня мама такая же. Когда у меня брат женился на Лилиан, мама тоже не очень-то была довольна. Тогда ему было только 22, такой блондин с голубыми глазами, такой примерный сыночек, со своими грехами конечно, не ангел же. – Добавила шутливо Габриель. – Против Лили она ничего не имела против, просто сам факт – что так рано женится – ее убивал наповал. А сейчас у него сыну уже 3 года, мама очень любит их всех, обожает нянчится с Найджелом и чувствовать себя такой молодой бабушкой. – Покачала головой девушка, улыбаясь. – По-моему сейчас Филлис считает, что все-таки тогда была не права, переча желанию сына, женится в столь юном возрасте.
- Ну, вот видишь! Консервативные у вас какие-то мамочки. За парней пекутся сильнее, чем за дочерей! – Засетовал Джеймс. – Не понимают они, что у вас романтика, цветочки, чувство, Любовь… - Рассмеялся он. – Ты, что ли, не любишь никого и в своей Франции ни с кем не встречаешься, в кино не ходишь?
- Да почему? – Улыбнулась девушка. – В кино всегда хожу. Просто сейчас наверно и дети сами изменились – им уже не надо ни цветов, ни романтики, ни свадеб. Раньше ж как делал

 Отправлено: 09.06.07 21:15. Заголовок: Re:

Глава 9.
- Хм, Густав, телефон уже минуты три трезвонит, может, ты все-таки ответишь? – Ехидно заметила Астис и повернулась на кровати к другу. Густав недовольно поморщился, но все-таки потянулся за трубкой. – Так-то лучше. – Кивнула Астис и снова отвернулась к окну – она не выспалась.
- Кхм, - Прочистил горло Густав. – Алло? Да, привет, Георг. Сплю, ты не подумал об этом? Знаешь, в девять утра люди обычно этим и занимаются. – Недовольно пробурчал он. – Нет, не один. А вот! – Улыбнулся парень. Астис тоже услышала и пихнула друга в бок. – Ой! Полегче! Нет, Георг, мы не занимаемся ЭТИМ сейчас, и ты нас нисколько не отвлекаешь, правда, детка? – Невинно спросил Густав у Астис. Она уже соскочила с постели и заколотила парня подушкой везде, куда могла дотянуться. Но даже одной свободной рукой Густав умудрялся отбивать все ее атаки. – Ох, да. Сегодня работать? Нет, не хочу. Плевать, на то, что Дэвид сказал, я хоть раз его слушал? Я еще сделал ему одолжение, что в группе остался. Ах, да, и еще, потому что вы – мои друзья детства. – Улыбнулся Густав и послал свирепой Астис воздушный поцелуй. Они уже купались в хлопьях пуха из порванной подушки и походили на птенцов. – Ну, ладно. Что там у вас? Собрание и интервью? И фотосессия, небось? Нет? А то я сегодня не в форме. – Астис на секунду остановилась и, услышав последнюю фразу Густава, расхохоталась.
- Не в форме он… - Съехидничала, смеясь, девушка и, наконец, встала и направилась в ванную.
- … Да, я слушаю тебя. А где собираемся? – Густав глотнул из коробки с апельсиновым соком, стоящей на прикроватной тумбочке. – В студии? – Он захлебнулся. – А… я уже в студии. – Глупо пояснил Густав. – Ну, ночевали тут, лень было в гостиницу ехать, сюда ближе. – Он вытирал заляпанную соком футболку и куксился – его любимая футболка с надписью «Rock on!». – А через сколько вы приедете? Через двадцать минут? – Удивился Густ. – Эй, Астис, вылезай оттуда, сейчас сюда много народу соберется! – Позвал он девушку, перекрикивая шум воды в душе. – Ну, хорошо, давайте, приезжайте. – Он нажал на «END» и засунул телефон в карман серой толстовки. Через минуту вернулась Астис с мокрыми волосами и одеждой – видимо одевалась на влажное тело. Густав хитро прищурился и стал рассматривать фигуру девушки, сквозь влажную ткань. Астис все замечала, но не запрещала.
- Знаешь, а ты вчера красиво танцевала… - Задумчиво бросил Густав и двинулся к девушке.
- Я помню, ты уже говорил мне это. – Ухмыляясь, кивнула Астис. Густав подошел к ней вплотную и беспрепятственно положил сильные руки на ее тонкую талию. Ее руки обвили шею Густава, поглаживая волосы на затылке длинными белыми пальчиками. Покачиваясь, они подошли к стене, и Густав всем телом прижал подругу к гладкой поверхности. Рука мягко заскользила по ее животу, забираясь то нежно выше, то опасно ниже. Не разрывая зрительного контакта, они продолжали нахально насиловать друг друга руками. – Но знаешь, я не буду с тобой сейчас заниматься сексом… - Серьезно остановила его Астис и, вывернувшись, направилась собирать свои вещи с пола и кресла. Густав, нисколько не расстроившись, пошел в ванную, чистить зубы. – Эй, парень, я там полотенце не оставила… - Подмигнула Астис Густаву и продолжила закидывать в сумку телефон и косметику. Густав смерил ее оценивающим взглядом и проронил:
- Ну, что ж, буду использовать масло Jones&Baby – «оно сохраняет влагу в десять раз лучше, и чья кожа нежнее»? – Процитировал Густав рекламу нараспев. Астис не выдержала этой глумливой пытки и улыбнулась уголками губ, не больше, что означало, что она вполне оценила юмор. Густав что-то станцевал, зачем-то повертел попой и скрылся в ванной. Астис покачала головой, бормоча что-то о том, что «Какой ребенок, детство так и разыгралось в одном месте!...»

Плотно закрыв входную дверь, Габриель направилась в гостиную, чтобы отнести письма поклонников Tokio Hotel для Тома и Билла Каулитц. Габриель познакомилась с одним из близнецов очень давно. Это случилось около 5 лет назад. Тогда она маленькая тринадцатилетняя девочка стояла перед важным выбором – куда податься и чем заняться в ближайшие пять-шесть лет. Ее мать, Филлис, мечтала, чтобы дочь стала великой художницей или поэтессой и хотела отдать девочку в художественную школу развития и одаренности. А Габриель нисколько туда не тянуло. Она каждый раз с трепетом в душе проходила мимо музыкального училища и сходила с ума от звуков гитары. Выбор был сделан – мама уступила, и Габриель стала брать уроки профессиональной игры на акустике, а затем на электрической гитаре. С самого первого занятия Габриель так легко вжилась в новое для нее увлечение, что могла часами, днями и ночами не выпускать любимый инструмент из рук, даже ночью возбужденному мозгу снилась игра гитары. Мать умилялась, отец хмурился, а Габриель была просто счастлива – она нашла свое призвание, свое настоящее «Я». Через полгода после того, как Габриель поступила в училище, учителя решили организовать благотворительный концерт на День Благодарения. Преподаватель Габриель, молодой парень Френк, предложил способной и талантливой ученице попробовать себя:
- Габи, через неделю в училище состоится концерт для местных жителей и администрации нашего города. Я знаю, что ты уже многому научилась, и играешь не хуже гитариста Роулинг Стоунз. – Хитро улыбнулся он, подбивая подругу выступить. – Я буду очень признателен тебе, если ты выступишь. Пожалуйста, для меня, как доказательство тому, какому мастерству я тебя научил, сколько знаний вложил.
- Э-э-э, Френк, ты уверен? Я имею ввиду, что… мне всего 12, а на вашем концерте наверняка будут выступать студенты, восемнадцатилетние ребята, которые уже закончили музыкальные школы, и… я же тут самая маленькая!...
- Нет… - Задумчиво заметил Френк.
- … и это будет большим позором, если я перепутаю аккорды или собьюсь на переборах, - Нервно затараторила Габи. – И вообще это плохая идея – я не смогу выступить – у меня паника перед сценой и публикой… что ты сказал? – Опомнилась Габриель.
- Ничего. – Просто махнул рукой учитель и залюбовался девочкой. – Ты сможешь, я это точно знаю, иначе бы не предложил именно тебе, а не другим своим пятидесяти двум студентам. – Френк серьезно посмотрел на Габриель, и она не выдержала взгляда, отвернулась. Не надо было так капризничать, Френк не привык нянчиться и уговаривать, ей оказали большую честь, оставив место в концертной программе. Да, она только начала впитывать мастерство учителя, но ведь не такая уж она и маленькая. К чему хитрить и отнекиваться – она сама чувствовала, что добилась многого и уже написала песню. Без стихов…
- Я согласна, учитель. – Уверенно кивнула она и исподлобья взглянула на парня.
- Отлично. – Ответил он ей тем же. Завтра будешь репетировать, а пока беги домой, ты и так сегодня заигралась – время уже десять, тебе завтра рано в школу, и уже стемнело. Может тебя проводить? – Френк ходил по залу и собирал ноты, сборники и медиаторы, раскиданные по полу нерадивыми музыкантами – парнями и девушками.
- Нет, не надо. – Рассредоточено ответила Габриель, задумавшись о возможности попросить Френка сыграть на концерте свою песню. А он тем временем оделся и, попрощавшись, вышел из репетиционного зала училища, расположенного на втором этаже здания. Нет, она не пойдет домой. Она опять прогуляет завтра школу, чтобы никогда не расставаться со своей гитарой. Вот сейчас запрется до утра здесь, и до ломки в суставах будет разыгрывать песни, улетая далеко отсюда, поддавшись волшебному наслаждению от трепетных звуков – игра уже стала просто навязчивой идеей, наркотиком. Плевать. Плевать на то, что она не станет отличницей в этом семестре и на то, что мама опять не уснет сегодняшней ночью, разыскивая дочь у всех знакомых, а брат снова успокоит ее. Он знает, где пропадает его безголовая, но такая самоуверенная сестрица, но ни за что не выдаст ее тайну матери – они с детства были ближе всех на свете, несмотря на то, что она девушка, а он парень, и на пятилетнюю разницу в возрасте, нет. Так повелось – они лучшие друзья. Заигравшись, Габриель не заметила, как время стремительно приблизилось к полуночи. Она, вздохнув, нехотя сняла гитару с плеча, и стала собираться домой. Тихо, чтобы не услышал сторож, Габриель закрыла дверь и пошла по коридору вниз. Когда она подошла ближе к посту и осторожно выглянула из-за косяка, то увидела, что сторож разговаривает с кем-то по телефону, и даже если очень быстро бежать, прошмыгнуть мимо ей не удастся. Черт. «Думай, Габриель, думай» - истерично шептала она. Осознав безвыходность своего положения, Габи решила, что останется ночевать здесь, где-нибудь на чердаке, и побрела наверх. Ступив на четвертый этаж, она, испугавшись, вздрогнула. Из какого-то кабинета играла громкая музыка - она расслабилась - музыка гитары. Не устояв перед соблазном, она бесшумно добралась до аудитории. Дверь была открыта нараспашку, а в зале…
Закрыв глаза от нескрываемого наслаждения, прыгая, бегая, заскакивая на столы, падая на колени и выгибаясь всем телом, молодой парень играл на электрической гитаре. Он так искренне отдавался музыке, он был этой музыкой, он ни разу не взглянул на инструмент, перебирая весьма сложные аккорды. Габи поняла, что увидела отражение себя: вот так она любила музыку, вот так она жила ею. Но в тоже время, находя абсурдность своего подглядывающего положения, она понимала, что нарушает что-то личное, чью-то уединенность. Она резко шагнула назад и, ударившись об стул, стоявший прямо за ней, упала на пол. Естественно, она наделала много шума, от которого парень перестал играть и удивленно смотрел на постанывающую, на полу девочку. Он нахмурился и подошел к ней:
- Что ты здесь делаешь? – Тихо спросил он.
- Лежу. – Пожала она плечами – не оправдываться же?
- Я заметил…
- Вот и отлично, а я наверно пойд… - В начале коридора на этом этаже послышался кашель и звук приближающихся шагов.
- Я знаю, что там кто-то есть, здание полностью заблокировано, не пытайтесь сбежать. – Угрожал сторож, подходя к огромному концертному залу, где находились дети.
- Иди сюда! – Парень подал Габриель руку, быстро выключил свет, толкнул девушку в самый темный угол за сценой и, прыгнув сверху, придавил ее к полу своим телом. Старый охранник открыл двери аудитории и стал водить фонариком по помещению, внятно проговаривая:
- Мне не послышалось и не привиделось – я видел свет и слышал музыку. Выходите, немедленно, иначе я вызываю полицию. – Он прошел вглубь комнаты и, кряхтя, стал забираться на сцену, затем на подмостки. Габриель судорожно выдохнула, парень зажал ей рот рукой, чтобы их не услышали. Девушка думала, что с ума сойдет, она хотела встать и признаться в том, что засиделась и всего лишь хочет уйти домой, к маме... но, устраняя все ее попытки, мальчик сверху сжал ее под собой сильнее, крепко стискивая предплечья Габи. Она пискнула, буквально в каком-то метре послышался стук каблуков, и хрип старца… Последний раз мигнул фонарик, и Габриель уже облегченно вздохнула, как…
- Томми! – Повсюду вспыхнули лампы, а сторож, наклонившись над странной парой, улыбнулся пацаненку. – Ты что тут делаешь, разбойник? – Строго спросил сторож.
- А, это вы, я думал, что сегодня дежурит кто-то другой… - Том отдышался и поднялся с пола. Габриель не шевельнулась. Сторож потрепал мальчика по голове и ласково спросил.
- Ты опять на гитаре играл, да? – Том кивнул, и силой поднял запуганную Габриель на ноги. – А это кто с тобой? Ох, и напугали же вы меня, вас бы отшлепать хорошенько!
- Что-о?! – Истерично взвыла Габи, свирепо поглядывая на сторожа, уже вполне придя в себя. Том цыкнул на нее и пояснил.
- Она видимо тоже решила позаниматься сверх плана… - Лениво пожал он плечами и уселся на край сцены, свесив ноги.
- Что вам днем некогда играть? – Удивился Сторож.
- Есть когда, но этого мало. Если мы хотим стать рок звездами, то мы будем заниматься круглосуточно. – Серьезно проговорил Том, и вновь потянулся за своей черной гитарой. – Вон, Билл каждый день надрывается, чтобы голос натренировать, Георг еще больше чем я мучает инструмент – у него уже живого места от мозолей на подушечках пальцев не осталось – настолько огрубели, хотя у меня наверно уже тоже. – Том критично взглянул на руки. Вроде нормальные. – Густаву одному только не везет – он занимается меньше всех – только по два часа в день, но, по-моему, он и так отлично справляется. – Чему-то своему улыбнулся Том и стал набивать какой-то ритм на корпусе гитары. – У нас все получится! – Уверенно заявил он и стал играть какой-то безумно красивый мотив.
- Густав, Георг и… кажется, Билл – это твои друзья, Том? Вы хотите создать группу? – Наивно поинтересовался охранник.
- Почти, Билл – мой брат. Близнец, кстати. – Улыбнулся уголками губ Том. – Мы уже создали группу – мы четверо. И у нас уже есть название, только оно пока не зарегистрировано. – Равнодушно проговорил парень в дредах. – Но отчим уже занимается этим, это дело времени и денег. Нам нужны спонсоры. А спонсоры и продюсеры обращают внимание только на талантливых и способных музыкантов. Я не для себя изнемождаю себя круглосуточной игрой, хотя я, конечно, влюблен в свою гитару и никогда не смогу без нее жить, но это все для Билла, Густава и Георга. Мы поклялись, что усовершенствуем себя до звезд и любыми способами донесем свою музыку до слушателей, даже если их будет 15 человек – мы готовы петь и для них, лишь бы они вниклись в наше творчество. Билл каждый день пишет стихи. И не дает мне читать – говорит, что это его чувства, а я итак должен их знать. – Том, казалось, говорил это все не для них, а для себя. Понятно было, что человек слишком долго закрывался в себе и хочет выговориться. Габриель опять почувствовала, что она вмешиваться в личные переживания парня. – Говорит, что исправит прозу и напишет текст песни, закрывая отдельные искренние моменты, которые можно доверить миллионам слушателей. Он верит, сильнее всех нас верит в то, что мы добьемся всего. Каждый раз, когда 31 декабря бьют куранты, когда наступает ночь перед нашим днем рождения, когда он находит четырехлистник, когда он угадывает, на какой щеке я нашел у него опавшую накрашенную ресничку, когда прыгает от счастья, держа меня за руку, завидев на ночном небе падающую звезду, когда по его руке ползает божья коровка, он просит только одного, за всех нас: Господи, пусть все будет хорошо, пожалуйста, помоги нам добиться своей мечты, пожалуйста!... И тогда, с болью в сердце выслушивая молитвы брата, я снова иду сюда. И играю. Не для себя. Для него. – Том легко спрыгнул с невысокой сцены. Подхватил вещи, перебросил чехол с инструментом через плечо и направился к выходу. – Извините. – Бросил он и скрылся за дверью. Габриель сорвалась с места и побежала следом.
- Том, постой! – Он остановился, и устало взглянул на нее.
- Эм, прости меня, пожалуйста, за то, что подглядывала за тобой, и за то, что тебя услышали из-за меня, и… - Она чувствовала, что обязана оправдаться за все свои страшные грехи, и почему-то именно ему. Он что – Господь?
- Остановись. – Том положил ей руку на плечо и посмотрел в глаза. Захотелось отвернуться. – Не извиняйся, я сам виноват, что так поздно задержался, просто у меня не было выхода – у меня не было времени заниматься днем. – Он отошел от Габриель и присел на скамейку у стены. – Билл утром не пришел на занятия, и я сразу почувствовал, что он не просто так прогуливает школу. Почувствовал, потому что позавчера он опустил – я до сих пор не могу поверить как он смог это сделать – при всех школьного громилу, рассказав публике, что девушка этого барана не испытывает удовлетворения с ним в постели, а вот с Биллом она не прочь закрыться в какой-нибудь кладовке на 10 минут… - Том сглотнул. Габи не могла понять, почему этот Том говорит ей все это. Она не просила. Может просто не боится довериться. Потом махнет рукой и попросит, чтобы она все забыла и никому не говорила. – Первые два урока я просидел нормально, даже пытался слушать учителя, хотя в жизни этого не делал. – Без улыбки продолжил парнишка. – Но на большой перемене я увидел, с каким ухмыляющимся лицом слоняется по школе тот самый «шкаф». И водит свою девушку за талию, что-то нежно нашептывая на чувствительное девичье ушко. Я понял, что бесполезно предполагать, что брат сидит дома и, притворившись для мамы больным, поедает мороженое, лениво просматривая какой-нибудь боевик, хоть даже и без меня. Я бросил последний взгляд на того одиннадцатиклассника и, коротко просмотрев стенд с расписанием, побежал к классу Георга – у него должна была начаться физкультура. Быстро добежав до мужской раздевалки, я быстро нашел, спросив у его одноклассников, где Георг. Коротко выложив свои предположения насчет исчезновения Билла, я договорился с другом о том, как отомстить Клиффорду – тому импотенту. До конца перемены я успел добежать до кабинета химии, где как предполагал я, должен был быть урок у Густава. Оттащив его в угол, я рассказал ему и его лучшему другу Стену, что если я не ошибаюсь, то мой хрупкий, но такой наглый братик, которого я, а также наши друзья, будем всегда защищать, должен находиться где-то без сознания в луже крови. Через минуту Густав и Стен без уговоров убежали из школы. Утвердительно кивнув, я пошел в курилку – туда, где так любил ошиваться Клиффорд в компании своих шкафоподобных выделывающихся одиннадцатиклассников-головорезов. Хорошо хоть я ничем не вредил этому ублюдку, мы вообще с ним ни разу не пересекались и не были знакомы. Для Клиффорда школа была смыслом жизни. Нет, он не любил учиться. На самом деле он приходил сюда с трепыханием в сердце и счастливой улыбкой на губах, предвкушая то, как он будет строить всех в школе и избивать неподчиняющихся. Я, Билл, Георг, Густав и их друзья никогда не сталкивались с той компанией. Мы не боялись их, хотя и были самой сильной, но осторожной сворой нашей школой. Даже Билл. Мы почти никогда не дрались честно – мы хитрили и поступали подло. Но только в форме самозащиты. Мы не ввязывались драки, чтобы что-нибудь выяснить или доказать. У нас просто нет на это времени. Мы уже давно переросли всех их. Мы оставили за спиной наше детство. Хоть и были младше. Я вышел во двор и напрямик пошел к ним. Мне не было страшно, и я сдерживал свою злость – я всегда отличался чрезвычайным спокойствием в нашей семье. Как будто ожидая шоу, в курилке стояло человек тридцать парней и девчонок, во главе – Клиффорд, собственной персоной. Откуда-то справа вывернул Георг с двумя одноклассниками. Я кивнул – этого достаточно – и мы вместе подошли к назначенному месту. Остановившись в метрах трех от главаря банды, я тяжело посмотрел на всю эту шайку. Неужели они все тронули моего брата? Или я ошибаюсь, и Билл все-таки дома или где-нибудь гуляет? Тогда я напрасно собрал друзей и просто ни за что изобью этих громил. Я не стану бить авансом, если я допустил ошибку. Я просто их изобью, думал я. Соизволив снизойти до меня, Клиффорд обернулся и бросил:
- Чего тебе? – Все свидетели и зрители в момент притихли.
- Надо поговорить. – Тихо и спокойно, чтобы было доступно только ему.
- Запишись в очередь. – Разошелся Клиффорд. Его подпевалы разгоготались. Друг Георга – Альберт – смерил их убийственным взглядом. Георг слегка повернул ко мне голову, мысленно спрашивая сигнала начинать. Я кивнул. За считанные секунды мы уверенным и быстрым шагом дошли до Клиффорда и пяти его друзей. Они, видимо, думали, что мы не осмелимся против них выступить, а потому, ни о чем не заботясь, продолжали смеяться, признавая совершенство своего главаря-дебила. Мой резкий и тяжелый удар где-то в районе скулы и правого виска, быстро отрезвил Клиффорда от смеха. Последующие десять или пятнадцать - надолго лишили его сознания. Я ненароком подумал, что ему легко может святить кома. Георг и другие сильно, спокойно и верно отключали по очереди остальных. Успокоившись от переполняющей меня с утра обиды и злости, я упал на одно колено перед бессознательным Клиффом, упираясь одной рукой о мокрую траву. Воздух медленно выходил из меня толчками. Зрители, испугавшись, не осмелились убежать, и остались стоять у стены. И даже девушка Клиффорда, не решилась подойти к своему парню – после каждого порыва сделать хоть шаг в сторону его грузной туши, она встречалась с моим не очень приветливым взглядом, и оставалась стоять на месте. Георг, Альберт и Норманн стояли рядом, ничего, так же как и я, не делая. Все 35 человек, находящихся тогда во дворе нашей школы, пребывали в абсолютной тишине, только шелест уже зеленевших ранней весной листьев деревьев нарушал эту гармонию. Через пять минут, почувствовав какую-то неясную тревогу, я резко обернулся назад и тут же пожалел об этом. С северного входа на территорию огромной школы на 5 тысяч человек, в нашу сторону шли Густав и Стен. Они несли на руках, чуть ли ни мертвого Билла. Моего Билла. Рядом со мной зашевелилась моя жертва, я снова взглянул на это жалкое, безмозглое, бесчувственное существо, которое сделало ЭТО с частью меня. Он просто убил его. – Габриель, не отрываясь, смотрела на судорожно дышащего Тома, который, кажется, еле сдерживал себя, чтобы не разреветься. Истерика подкатывала. Он сам возвращал и прокрутывал свои не самые лучшие воспоминания. Пока он играл на гитаре, он наверняка отвлекался, но сейчас… Зря она вообще осталась в этом гребаном здании после окончания занятий еще три с половиной часа назад! – Я схватил его за ворот окровавленной, почти белоснежной, по сравнению с одеждой моего близнеца, рубашки и вздернул Клиффа на ноги. Густав и Стен положили бесчувственное тело того, что я видел вместо моего, всегда лучезарно улыбающегося мне и смеющегося Билли.
- Смотри, мразь, как ты посмел сделать это? – Говорил я кашляющему кровью, но почти здоровому одиннадцатикласснику. – Что он сделал тебе, говори. – Тихо, но холодно проговаривал я. Я чувствовал, как от моего голоса у Клиффорда мурашки по спине побежали.
- Он… он… Он изнасиловал Кэти. – Просипел он.
- Вранье. – Билл рассказал мне всю правду, про ту перебранку – мой брат не спал с той куклой, он просто использовал ее наивность, чтобы поставить на место зарвавшегося дебила. Или же, получив отказ от моего братца, та стерва наплела своему защитнику такую замечательную байку? И не пожалела? Тогда почему же, увидев безжизненное тело моего Билла, он опустилась на колени и истерично заревела, тихо нашептывая «Билли, мальчик мой, прости меня, прости, Билли…». Поздно. Тебя еще не простил. Но девушку я ни за что не тронул бы, в чем бы она ни была повинна. Она сама раскается и сама накажет себя. Я ей не судья.
- Иди сюда. – Обратился я к Кэти. Она замотала головой и попыталась убежать. Почему-то даже подруги не позволили ей сделать это. – Подойди. – Также спокойно и тихо. Мне было просто морально тяжело сохранять это деланное и отрепетированное спокойствие, когда в двух метрах от меня, в мгновении от смерти, умирал мой брат. Кэти решилась на два шага и, сделав над собой усилие, вытерла слезы. На лице сильно размазалась косметика. – Ты спала с Биллом? - Она почти сразу завертела головой. Уже сдвиг с мертвой точки. – Ты хотела переспать с ним? – Вымученный, неуверенный, отчаянный кивок. – Почему этого не случилось? – Мне было неприятно раскапывать личную жизнь брата при всех этих людях. – Говори.
- Он… Билл… он… отказал мне. – Она отвернулась. Легкий апрельский ветер растрепал ее светлые волосы. Абсолютная тишина в курилке подавляла.
- А что ты сказала ему? – Кивнул я на Клиффорда, которого я все еще крепко удерживал. Рядом стоял Густав, чтобы жертва даже не рискнула сбежать.
- Что Билл изнасиловал меня… - Сдавленно шепнула Кэти. Из глаз вновь брызнули горячие слезы. Она нервно вздохнула и затараторила. – Том, прости меня, я правда не думала, что так получится…
- Вранье. Ты знала. Ты жаждала мести. – Наконец все разрешилось. Сегодня будет тяжело спать всем. Абсолютно всем. Только Билл будет долго лежать в коме.
- Но… - С мольбой взглянула она на меня. Я больше не мог продолжать это шоу. За меня ответил Георг:
- Убирайся. И если я тебя еще раз увижу рядом с Биллом, с тобой случиться тоже самое. – Он брезгливо показал ей пять изувеченных тел. Кэти послушно кивнула и тут же убежала, спотыкаясь и падая. Георг посмотрел на остальных школьников. – Проваливайте, - Сквозь зубы проговорил он. – Убирайтесь отсюда, и если я узнаю, что кто-то из вас обсуждает то, что здесь произошло… в общем, вы теперь знаете, на что мы способны. Ясно? - Он оглядел парней и девчонок у стены. Все осмелились только на еле заметный кивок и тут же разбежались. – Что будем с этими делать? – Подошел ко мне Георг. Я отстраненно смотрел на заляпанную кровью траву.
- Ничего. Очнутся – сами уйдут. Найдут силы. – Без холода, но так же тяжело вымолвил я. – Густав, скорую! – Попросил и медленно опустился на колени рядом с моим чудом. – Билли, я… я рядом. С тобой все будет хорошо. - Я кивнул, в момент понявшим мои переживания друзьям, и ушел оттуда. И пришел сюда. – Закончил Том. Габриель села на корточки, рядом с теперь уже за час обретенным другом, и осторожно обняла его.
- Все будет хорошо, Том. – Все, что смогла сказать Габи. – Это не просто слова… Поверь мне.

Габриель тряхнула головой, отгоняя не очень приятные воспоминания, и направилась в гостиную. Еще на пороге почудилось что-то до боли неприятное, какой-то кисловато-пряный запах. Его невозможно было не узнать. Габриель осмотрела гостиную и увидела на полу, все еще спящего Тома, завернутого в одеяло в той же позе, что и вчера вечером. Подозрительно… На секунду тяжело опустились ее веки и резко открылись. Она пересекла комнату, упала на колени рядом с Томом, приподняла одеяло и громко вскрикнула. Паркет вокруг Тома был залит тонким слоем алой крови. Только подоткнутое под тело одеяло не позволяло растечься ей дальше. Том был без сознания, руки в глубоких ранах и порезах, голова запрокинута назад. Только благодаря врачебной практике на первом курсе медицинского факультета в Сорбонне, Габриель смогла сохранить спокойствие. Она осторожно порвала на Томе футболку и стала осматривать раны. Причину всех бед Габриель выявила почти сразу: в открытых ранах на левой руке она нашла мелкие осколки от тех ваз, которые бил накануне Том. Вот так и оставляй его одного. А что если бы она на самом деле вчера уехала домой?! В причину эмоционального потрясения, Габи не догадалась вызвать врачей, а набрала другой номер. Единственный на мобильнике Тома:
- Алло, это Билл? Я должна сообщить тебе плохую новость. С твоим братом произошел несчастный случай – за ночь он потерял около полутора литров крови. – Габриель чуть уронила телефон, услышав крик Билла – какой еще реакции она ожидала?! – Нет. Не шутка.

Глава 10.
Коротко чмокнув Густава в щечку на прощанье, Астис незаметно прошла через черный ход и очутилась на мягко освещаемой утренним, еще рассветным солнцем улице. Невыспавшиеся прохожие спешили на работу, на учебу, незаинтересованно обходя неприметное серо-бордовое здание, так удачно замаскированную студию Питера Хоффмана, прямо в самом оживленном, северном, районе не только Берлина, но и всей Германии. Астис вздохнула и, вспомнив недавнее намерение, стала набирать сотовый номер Стивена с новой немецкой sim-карты – что-то давно они не общались. Стивен откликнулся только на седьмой гудок – оно и понятно, ночь перед понедельником всегда очень бурная…
- Стив.
- Угадала.
- Ты где, любимый?
- Пр-р-р. - Не нашелся, что ответить парень. - Я не знаю, подожди. – Стивен отложил трубку, и Астис еле-еле смогла различить, как друг обратился с тем же вопросом к кому-то. – Я, оказывается, недалеко от Торгового бульвара, в общем, рядом с «Genau». – Нетерпеливо закончил он. – Сообрази сама, какой это район.
- М-да, я знаю какая это станция метро. Ты с кем там? – Она ходила туда-сюда по тротуару.
- Зовут… Генрих, не думаю, что тебе это о многом говорит. Что ты хочешь?
- Тебя, конечно! – Раздраженно повысила голос Астис. – Нам надо пообщаться, у меня много интересного. Надеюсь, ты еще не передумал выиграть конкурс? Или тебе ночных развлечений хватило? – Ехидно. Много ехидства.
- Не переживай, не передумал. Генрих, конечно, милашка, но… Это не то. Хочу испортить мальчиков-зайчиков Каулитц. Это, знаешь, как маньяки сексуальные, любят девственниц и школьниц…
- Фу, как мерзко, Стивен! – Сморщилась Астис. – А что – сразу двоих?
- Может да, может, нет. Я и с бОльшим количеством справлюсь.
- Ни за что не буду участвовать в групповухе и тебе не советую.
- Поздно, я давно испортился. Но не об этом сейчас. Взгляни, тот пацаненок Дженифер – будь она проклята, ненасытная и безнравственная извращенка, - уже Биллом занялся. Может, все-таки не стоит мучить одно Билла? Его фотографии с парнями все равно много шумихи не наделают – многие догадываются о его «пристрастиях», а вот Том… чистый парень. Плюс ко всему еще и ловелас. Вот шлюшки-то его удивятся! – Рассмеялся Стивен.
- Возможно, ты прав, я должна подумать об этом. – Задумчиво произнесла Астис. – Только знаешь… - Она остановилась, не смея продолжить. Мимо нее секунду назад на немыслимой скорости пронесся белый Глентваген, ТАК быстро, что испортил прическу Астис, какой бы помятой после ночи она ни была. Еще через пару секунд, автомобиль остановился у того самого здания, из которого только что вышла Астис. Из него вывалилась полуживая Дженифер вместе с двумя мужчинами, которые раздраженно шептались по-немецки, что не приводило в восторг Джен. Засунув руки в карманы толстовки, она оглядывалась по сторонам, будто ища взгляд, переполненный отвращения, прикованный к ее персоне. Она нашла. И ответила Астис тем же. Вот они и вступили в свою обычную среду общения – журналистки-соперники, плюс поссорившиеся подруги. Астис еще около минуты, не отрываясь, разочарованно смотрела на мисс Йост, прижимая сотовый к груди, пока до нее, подхватываемые ветром, не стали доноситься раздраженные крики Стивена в трубке.
- … Астис это не смешно, ответь. – Повторял парень.
- Ам, да, Стивен. Я слушаю – Встряхнула растрепанной головой Астис и, развернувшись на месте, зашагала в противоположном от здания направлении. Быстро. – Я перезвоню. – Коротко бросила она. Ужасно, когда прекрасное настроение в миг может испортить какая-нибудь мелочь. А люди – это мелочевка. Астис не раз в этом убеждалась. Сомнения насчет святости братьев Каулитц не отпали. Они упрочнились. Они тут не при чем – пусть будут просто пешками. У шахматных фигурок нет чувств. Она сама пешка. Но в чьих руках?

Биллу казалось, что с ним играется время. То ускоряется, то замедляется.
Вылетев из дешевой гостиницы, Билл заметался по улице, ища помощи. Белые и синие такси безостановочно циркулировали по проезжей части, останавливаясь для пассажиров по взмаху руки или свиста парковщика. Бессовестно оттолкнув бойкую старушку от машины, Билл сел на пассажирское место рядом с водителем, и, с трудом вспомнив адрес, попросил ехать с максимальной скоростью и самым коротким путем. Водитель, оценив истерическое состояние парня, кивнул и резко тронулся с места, с первых секунд развивая скорость до 110 миль в час.
Слушая свое, пропускающее удары, сердце, Билл прикрыл глаза и откинулся на спинку низкого сиденья. Сердце резко и почти обжигающе полоснуло – захотелось задохнуться и умереть – он не заслужил ТАКОЙ боли – или все-таки заслужил? Как он смог почувствовать, что Тому плохо только сейчас? Неужели братская связь, на которую он всегда так легкомысленно полагался, предала его? Нет. Он сам себя предал. Себя, значит брата. Бог наказал Билла, став нечаянным свидетелем его жизни за последние сутки. Но… этот звонок… Что если бы та девушка не позвонила? Он бы продолжал преспокойненько нежиться в теплой, согретой двумя молодыми телами, кроватке? Пошел бы гулять с Майком и вспомнил бы о брате только через неделю?
Билл дернулся от новой волны дрожи, исходящей изнутри… Какое же он ничтожество! Плевать на то, что та девушка, возможно, провела ночь с Томом – она спасает его! Билл решил, что кинется ей в ноги, если Том продержится до его приезда, и тогда уж точно все будет хорошо.
Билл вздрогнул от резкого свиста тормозов и раздражительно гудящей мелодии телефона в кармане. Билл напрягся. Что если он взглянет на экран, там снова высветятся три красные буквы, складывающиеся в простое имя – смысл жизни, самый близкий, самый добрый, милый, понимающий – ТОМ! «Он один! Он нужен! Я прощу ему все, хотя он, конечно, ни в чем не виноват, а я – не достоин его…»
- Алло? – Молчание в трубке – ему показалось, что от микрофона веет холодом, будто дьявол из преисподней предупреждает, что он – следующий. Билл встряхнул головой и тут же услышал крики в телефоне.
- Билл? Ты где? Что с тобой?!
- Черт, Дэвид, это ты? Чего тебе надо?!
- Что с тобой? Что-то случилось? – Повторил продюсер.
- Да, мать твою, случилось! – Нажав на пульте рядом с сиденьем на кнопку опускания стекла, Билл, не раздумывая, выбросил телефон на проезжую часть – он сейчас ни к чему ему. Ему не с кем разговаривать. Единственный, с кем бы он хотел общаться – это Том, но с ним не надо слов и этой дешевой техники… У них есть связь, если, конечно, еще есть…
Через пять минут такси резко тормознуло у дома его родителей, которые давно уже здесь не жили. Не ощущая земли под ногами, Билл стал шагать к двери. Водитель не отъехал, обеспокоено глядя на ссутулившегося парня, который, видимо, не отражал реальности и уже медленно, но верно проваливался в небытие.
Ручка двери легко поддалась слабому напору бесчувственных рук Билла. В коридоре было удивительно светло и спокойно. Измученное сознание Билла подводило его, и ему казалось, что в солнечных столбах, обильно заполняющих широкий холл, летали ангелы. Билл протянул руку вверх и погладил одного из них за пушистое белое крылышко. Ангел, больше походящий на голенького Амурчика, вытянул из-за спины тонкую золотистую стрелу, и уверенно натянув тетиву изящного лука, метко выстрелил в сердце Билла. Билл пошатнулся и стукнулся затылком о стену. Мираж в очередной раз испарился и, сквозь давящую, чужую тишину, он услышал громкий девичий крик.
- Это ты Билл?! Немедленно иди сюда, если тебе еще дорог твой брат!
Кем бы ни была эта тварь, она пожалеет, что так строго оценила их отношения с братом – он всегда был, есть и будет ему дорог, даже если проклянет его…
Билл рванулся с места и подлетел к проему, ведущему в гостиную. Чуть, наконец, окончательно не потеряв сознание, он схватился за косяк и прикрыл глаза, сползая по стене на колени.
- Том… - Пелена слез накатила на глаза, и захотелось умереть. Бледная, но державшаяся вполне уверенно девушка, перематывала Тома чистыми стерильными бинтами, превращая его одеяние в белую бесконечность.
- Билл Каулитц, немедленно приди в себя и иди сюда! Господи, как же ты жалок, ты же парень! – Пыталась словами привести в чувство девушка. Не выходило. Он продолжал отрывисто, почти неощутимо вдыхать кислород и стоять на коленях. – Билл! Я умоляю тебя, помоги мне! Мне не спасти его в одиночку! Он тебе нужен, только ты можешь дать ему возможность жить, а потом - хоть сам погибни! – Пошла на отчаянные угрозы Габриель, проклиная себя за приговоры. Она еще не осознавала, что говорит…
Билл резко распахнул глаза, и абсолютно трезво глядя на девушку, подполз к брату.

 Отправлено: 09.06.07 21:16. Заголовок: Re:

Глава 11.
- Ну, долго они еще там? – Устало поинтересовался Густав у Дэвида, отбивая мобильником по стеклянной столешнице сумасшедший ритм. Он, Дэвид, Георг и эта… дочка Йоста – Дженифер сидели в студийной комнате, где они обычно зависали, когда вымучивали из себя текст недостающей до завершения альбома композиции. Через пять минут должны были явиться представители компании «Universal» и спонсоры, с которыми устроил встречу Питер Хоффман, который, кстати, тоже пока не явился. Дэвид собирался набрать номер кого-нибудь из братьев, чтобы наорать на них из-за запаздывания, и первым по алфавиту из Каулитц, был Билл. Едва ли Йост успел выговорить лишь слово, как все в пустой комнате дружно вздрогнули от крика, доносящегося из трубки – разговор был недолгим, на повышенных тонах Билла. Дэвид убрал трубку от уха и удивленно, даже слегка шокировано, уставился на погасший после вызова дисплей. – Что случилось? – Выдавил из себя недовольно Густав.
- Я вот тоже хотел это узнать… - Тихо пролепетал продюсер, но уже через пару секунд злобно зашипел. – Что эта сволочь себе позволяет?! Какого черта он трубку бросил?! – Закричал Дэвид, заново набирая номер Билла. Потусторонний лицемерный женский голос сообщил, что «абонент находится вне зоны действия сети…». – Засранец еще и телефон отключил? Он нарывается… Ладно, я еще разберусь с ним… - Заверил сам себя Йост и резко поднялся с дивана. – Пойдемте. Дженифер – катись отсюда. – Беспристрастно отрезал Дэвид, подгоняя ленивых Георга и Густава к двери.
- Я не давала тебе повода разговаривать со мной в таком то… - Начала была возмущаться Джен.
- Я отец. Я имею право разговаривать с тобой в том тоне, в котором сам пожелаю. Ясно тебе?! – Командирским тоном объяснил Дэвид. – Город в твоем распоряжении – нечего тебе болтаться под ногами. Моя работа живет отдельно от моей личной жизни. Для тебя я только отец, а они тебе, - Он указал пальцем на плакат Tokio Hotel, висящий на противоположной стене, - никто. – Пусть грубо, но Дженифер терпела… и улыбалась! Она-то уж думала, что ее папаша мягкосердечный и подвластный, оказалось – настоящий мужик. Вот такого железного воспитания и твердой руки ей не хватало в детстве. Умевшая сговариваться с матерью с 10 лет, она всегда добивалась, чего хотела. Хочешь на вечеринку к парню на весь уикенд? – пожалуйста! Компьютер, телевизор и пустой треп по телефону с подругой до двух часов ночи? – запросто! Н-да, Дэвид, ты смог поднять свой авторитет в глазах дочери – пять баллов!
- Отлично! До встречи! Созвонимся! – Дженифер быстрее отца выбежала в коридор и едва ли не столкнулась там с высоким блондином, одетым в темный деловой костюм и выглядевшим лет на двадцать, в сопровождении еще пяти или шести мужчин, которым на вид можно было запросто дать лет сорок. Неловко улыбнувшись, она пропустила делегацию в конференц-зал и направилась к выходу из здания. Отец, Георг и Густав, которые тоже вышли из комнаты в коридор, поздоровались по очереди с мужчинами и они все вместе закрылись в зале. Питер Хоффман, который прибыл вместе с директорами, встал во главе овального стола, ожидая, когда все усядутся. Густав и Георг – истинные джентльмены – развалились на своих креслах, не желая даже изображать на лицах подобие интереса, внимания и уважения к окружавшим. Дэвид на все это великодушно закрывал глаза. Ладно, черт с ними – они хоть не такие кипишные, как близнецы, тише воды, ниже травы.
- Кхм-кхм, - прокашлялся Хоффман, обращая все внимание на себя. – Сегодня мы собрались с группой Tokio Hotel не для того, чтобы обсуждать их альбом или гастрольные графики. Энтони Стоун хотел обсудить некоторые личные вопросы и PR группы. Только у меня один вопрос, Дэвид, - обратился он к Йосту. – Где Каулитц? Кажется, мы договаривались заранее, чтобы всем было удобно встретиться в это время. Они опаздывают?
- Возможно, Питер. – Их до бесприличия приличный разговор вызывал лишь презрение. Не будь этих представительных дяденек, от которых они все полностью зависимы до расторжения текущего контракта, Хоффман и Йост давно бы уже разобрались крикливыми фразочками, содержащими немецкий однословный мат. – Я звонил Биллу – он не берт трубку. Том тоже. Дома никого нет. Их мать тоже не видела детей неделю, а то и больше. Другой информацией я не располагаю. – Услужливо отчитался Дэвид и сложил руки перед собой на стол. Густав покачал головой и тихо захихикал. Георг продолжал спать, не заботясь о том, что своими действиями он посылает всех и вся куда подальше.
- Ну, хорошо, - Натянуто разъяснил Питер. – Тогда слово Энтони. Прошу. – Пригласил самого молодого представителя делегации – блондина с серыми глазами и застенчивой улыбкой на пухлых обветренных губах. Он, услышав свое имя, еле заметно кивнул и встал на место Хоффмана. Тот в свою очередь незаметным жестом показал Дэвиду, что «убью этих сорванцов – им же хуже будет». На что Йост ответил «я сам об этом мечтаю, будем скидываться им на киллера».
- Всем добрый день, меня зовут Энтони Стоун, если кто не в курсе. Сразу к делу. Совместная компания меня и моего отца «LSF-duction», которая в течение двух лет являлась бессменным спонсором и партнером группы и ее продюсеров, в последнее время стала недовольной… то есть я и мой отец недовольны слухами – если это, конечно же, слухи – и статьями, которые появились в СМИ. По последним данным… - Парень выудил из небольшой папочки лист с интервью и пометками к ним. – … Которые, между прочим, появились всего два часа после случившегося… - Выразительно уточнил Стоун. – Так, цитирую: «В воскресенье вечером Берлин вновь посетила мега-популярная немецкая группа Tokio Hotel и дала один из своих самых горячих концертов – все-таки ребята не изменяют Родине и любят своих немецких фанатов. Из-за небольшой задержки в конце выступления, шоу ребят закончилось за полночь, после чего Билл, его брат-близнец Том, Георг и Густав отправились на свою традиционную after-party в один из самых заводных клубов столицы – «Genau». Участники TH недолго пробыли на своей вечеринке, от которой так и не успели получить удовольствие. Свидетели говорили, что парни успели перессориться, кажется, это были Билл и Том. Одна из работниц клуба – «facer» Стелла – высказала свое предположение, что близнецы не поделили какую-то девушку, но выяснили отношения без драк». – Энтони остановился и окинул выжидательным взглядом присутствующих. Густав стал прислушиваться к речи Стоуна. – И другое сообщение, которое еще не попало ни в одно печатное издание или новостную ленту. Это только пока, - с акцентом на последнее слово проговорил Стоун. – «Немного потрепанным стал берлинский ночной клуб «Genau», после сегодняшней ночи. Потрепалось и здание, и ее посетители. Ночью на воскресную вечеринку подъехали V. I. P. гости – группа Tokio Hotel, солист которой настолько измотался после 3-х часового концерта, что не смог залезть на сцену и спеть какой-нибудь своей любимой зажигательной песни, хотя ни разу не отказывался от такой возможности – он пел везде и всегда. Фанаты в углу клуба слегка приутихли, услышав грохот, доносящийся из мужской комнаты. Через секунду от туда выскочил весьма беспокойный Билл Каулитц, после чего он подошел к брату, с которым он через некоторое время поругался и уехал в одиночестве. Один из посетителей клуба, который слышал шум в туалете, пока там был солист TH, зашел в туалет и обнаружил там осколки разбитого зеркала, которые полностью засыпали пол, и… использованный шприц! Никто из знакомых не стал комментировать этой находки и информационные агентства пока не стали акцентировать свои предположения. Уже третий год группа Tokio Hotel является одной из самых успешных и известных групп в Европе и за океаном. Долгое время основной массой поклонников юных, но способных парней, были девушки, от 13 до 25(!). За последний год, после выпуска группой второго альбома и признания диска платиновым уже через месяц после его релиза, Мужские поклонники стали размешивать однородную массу истеричных девушек на концертах. «Билл, Том, Густав и Георг – выросли, музыка и тексты тоже», - замечали агрессивные парни-фанаты, признающие талант токийцев. Любовь и подсознательное подражание в стиле, манерах, образе жизни солистам группы, пока не вызывало беспокойства масс. Сейчас же возникает сомнение – чему нас учат мальчики? Слухи о наркотиках не подтверждены, а значит, не имеют своего юридического значения. Но само предположение об испорченности мальчика-зайчика, «Ангела» Билла Каулитц приводит в неописуемый шок…» - Выплюнул последнюю фразу Энтони и, не ожидая комментариев у вмиг замолкшей аудитории, прошел на свое место. – Эта «находка», - повертел в руках набросок скандальной статьи Стоун, - выкуплена. Копии не существует. – Стоун обвел раздражительным взглядом всех присутствующих.
- Билл – наркоман? – Воскликнул пораженно Густав – он единственный беспринципно высказал свое мнение к услышанному. – Не могу поверить! Дак вроде же только… Ау! – Вскрикнул Густ и наткнулся на свирепый взгляд Георга, который похолодел внутренне от такой новости и пнул иногда чересчур болтливого Густава ногой. – То есть… Откуда это все известно? Дэвид? – Обернулся Густав к продюсеру.
- Что это такое, Стоун? Что за журналистская утка? Где ты это выискал? – Удивленно поинтересовался Йост. Георг думал, что их Дэвид испугается и потупит взгляд, но нет. Видимо он был на 100% уверен в своем подопечном солисте, и потому тут же начал защищать благородство его имени.
- Источники, которые вам, иногда, недоступны, и потому, часто, губительны. Вы можете пропустить в журналы и на телевидение столько подробностей, которые вмиг погубят вашу наработанную в течение пяти лет карьеру, к чертям!!! – Выкрикнул на выпад Энтони и сложил руки на груди, показывая свое презрение ко всем.
Йост, кажется, что-то пронюхал и, повернувшись к Питеру, что-то шепнул ему на ухо. Тот в ответ кивнул, поднялся, извинился и вышел. Через минуту он вернулся. Не один. Он нес что-то в руках.
- Стоун, я знаком с тобой, причем очень давно. Не играйся с моими ребятами. ТЫ пожалеешь об этом. – Опасливо прищурился Дэвид. – Давай-ка теперь почитаем другие забавные «статейки»…

- Стой! Не дави на грудную клетку. – Предупредила Габриель Билла, который в отчаянии прижимал окровавленного брата к себе. – У него все повреждено, не только руки!
- А что вообще произошло? Почему он… в крови?! – Только сейчас догадался задать вопрос Билл, с которого, в принципе, и нужно было начать.
- Вчера вечером у него была истерика… из-за тебя… - Тихо проговорила Габриель и осторожно прощупала грудную клетку Тома через ткань толстовки.
- Из-за меня? Он тебе что-то говорил? – Потребовал Билл.
- Почти нет. Только то, что «ты у них ангел, а он – Том – ошибка природы». Кажется так.
Билл нахмурился, не веря тому, что так мог сказать его брат.
- Допустим. Что дальше? – Он заворожено следил за манипуляциями девушки, не доверяя ей тело, тем более поврежденное, своего Тома.
- Он психанул и со злости стал кидать посуду и вазы, по-моему даже пульт, телефон – все, что попадалось под руку. Я думала, что он и меня загубит… - Пожала плечами Габи и взглянула на Билла. Он не сводил с нее пристального взгляда. Это означало, что плевать он хотел на то, что Том ее чуть не убил прошлой ночью. Хотя… - Ну вот. – Продолжила девушка, встав и подойдя к дивану, на котором она нашла телефон. – Он кидал предметы в стену, а при его-то ударе сила импульса настолько велика, что осколки, от вдребезги бьющихся ваз, отлетали от стены как мячик. Я тогда не придала его истерике особого значения и ушла из комнаты, оставив его вздрагивающего на полу. Видимо ему еще тогда все расколошматило. Сначала руки крупным стеклом, а затем… Поранив глубоко кожу, осколки проникали глубже, к ткани и сосудам. Представляешь себе – тонкая сеточка миллиметровых голубых вен, по которым с огромной скоростью циркулируется кровь, и сантиметровое стекло – одно движение, и у тебя уже десять порезов вместо одного большого. На запястьях и еще на локтях – самые опасные месте для порезов – много вен, подступающих слишком близко к коже – почему, думаешь, уколы ставят в локоть, а идиоты режут вены на запястьях? Чтоб не стараться отыскать эти вены.
- Почему ж ты мне еще вчера не позвонила? – Со свистом проговорил Билл, готовый задушить эту «медсестру» прямо сейчас!
- А я знала? Я вернулась из ванной – он спит. Я укрыла его одеялом и ушла спать. А когда утром проснулась – почувствовала запах крови и сразу к нему. Через минуту тебе набрала.
- Что теперь делать?
- Звони в скорую! – Она кинула телефон Биллу, а сама стала аккуратно расстегивать кофту Тома. Как и она предполагала, грудь была в мелких гематомах. Значит, бронхи тоже задело. Билл договорился с врачами и повернулся к Тому. Голова в третий раз закружилась за утро…
Билл отвернулся и еще минуты две не мог обернуться обратно. Теперь, наконец, он понял брата, который не посещал его полтора месяца в больнице, когда его несколько лет назад избили до полусмерти в школе старшеклассники. Том не приходил, ни когда Билл лежал две недели в реанимации, не желая возвращаться к жизни, не навещал его, когда он бледный, со стеклянным взглядом смотрел в окно, заливаемое нескончаемыми весенними дождями и не предпринимал ни единой попытки начать жит заново, ни когда его наконец выписали… Том испугался, так же как и он – Билл – сейчас… Это невыносимо…
Билл пересилил себя и наклонился над братом, и, забыв обо всем, стал осыпать бледную, невздымающуюся от дыхания, которого нет, грудь Тома прикосновениями. Не ощутимыми поцелуями он прикасался к каждому синяку и ранке, желая и стараясь исцелить самого близкого, нет, единственного человека на всей Земле, отдавая ему свои жизненные силы и любовь…

- Билл, - Тихо позвала Габриель и подергала Билла за рукав куртки, вырывая его из мучений Морфея, который смог-таки затащить его в свои объятья после семи часов томительного ожидания, когда Тома вывезут из операционной, затем из реанимации… - Билл, очнись!
- Я проснулся. – Пробормотал Билл и протер руками покрасневшие глаза. – В чем дело? Он пришел в себя? Где он? Почему ты в халате? – Последний вопрос прозвучал в половину возмущенно, в половину обиженно.
Габи улыбнулась уголками губ.
- Нет, он снова в операционной, за эти часы он немного ожил, чтобы мог жить, но пока не дышать, ничего другого он не сможет без аппарата жизнеобеспечения. Я в халате, потому что… Билл, твоему брату делали операции 6 врачей и 11 медсестер, в том числе и я. Ты понимаешь, что он… в рубашке родился? Люди, после его травм, не выживают!!
- А что именно? Что случилось?
- Как я и думала – те злосчастные осколки размождили его полностью – почти все жизненно важные органы. Они были очень большими в диаметре – не девяти миллиметровая пуля конечно, но действовали также – буквально разрекошетили его тело. Легкие, трахеи, артерии, мышцы и даже кости! Одно стеклышко мы выудили из-под сердца – он вдавился в сердце, но на повредил его… Слава Богу! – Полу воскликнула, полу прошептала Габриель и присела перед Биллом на корточки.
- Ты серьезно? – Севшим от очередного шока голосом проговорил Билл.
- Нет, к сожалению. Сейчас вся клиника заботится о его спасении. Ты тоже должен быть рядом с ним. Ты ведь брат. Ты, кстати, сам как?
- Больно, как будто самого избили…и жить не хочется. Как будто за Тома все пережил. – Он резко соскочил. – Я хочу к нему, если я должен быть с ним. – Заявил он.
Габриель посадила его обратно.
- Сейчас тебя никто в изолятор не пустит – там все стерильно. У меня к тебе другой важный вопрос – я задаю его тебе перед тем, как тебя спросит врач. Какая у Тома группа крови?
- Четвертая, отрицательная.
- А у тебя?
- Такая же. В чем дело?
- Билл, Том действительно потерял ОЧЕНЬ много крови, для его возраста и хрупкого организма. У вас очень редкая кровь, поистине – голубая… - Невесело усмехнулась она. – Во всем городе от доноров нашли только 1080 миллилитров. Не хватает еще 500 мл.
- У меня! Я все ему отдам, даже не думай сомневаться. Хоть сердце, лишь бы жил.
- Тише. Сердце у него есть. Ему нужна кровь. Мы возьмем у тебя 300мл… но этого будет мало. Нужно будет найти еще 250 мл где-то.
- Возьми у меня всю! – Билл, истерично трясясь, закатал рукава и оголил вену.
- Нет. Ты сам будешь в таком же состоянии, если у тебя взять столько много.
- Мне плевать. Я без него не буду жить.
- Нет! – Отрезала Габриель. – Твоя задача – найти донора Тому, ты меня понял? – Грубо спросила Габи, готовая уйти.
- Да. – Прошептал Билл. – Понял…
Теперь его задача была – всего ничего! – отыскать за день донора с «голубой» кровью, готового добровольно ее отдать… Билл ощупал куртку и облегченно вздохнул, обнаружив там свой телефон – тот, который был предназначен для всех. Тот, на который могли поступать звонки только от группы, родителей и Дэвида он выкинул утром, по дороге домой.

Майк успел увидеть лишь край куртки Билла, убегающего после этого проклятого звонка. Черт бы их всех побрал! На душе стало так погано, что солнечный свет прожигал душу, а щебетание птиц резало слух. Простояв, как в прострации, еще минут пятнадцать, Майк пересилил себя и вышел из номера Билла, оставив на прощанье записку:

«Билл… Спасибо тебе за все! Я знаю, что шлюхи не благодарят клиентов, но я себя не считаю таковым. Ты… Ты… Ты перевернул что-то в моей душе, я не смогу тебя забыть, несмотря на то, что я тебе безразличен. Но сейчас, зачем-то, я пишу эту записку, с наивной надеждой, что ты придешь сюда снова, и вспомнишь обо мне… Я прощу тебя и приму, когда бы ты не пришел…
Что за лепет?! Билл, я настолько не узнаю себя! Я же скоро начну стихи тебе писать! Я погиб… погиб этой ночью, когда заглянул в твои горящие глаза и увидел в них отражение своей души – ты великолепен! Никто никогда не был со мной ТАКИМ – таким нежным, страстным, сильным… Я… В голове бьется и изо рта рвется только одна фраза – я люблю тебя… Но ты о ней никогда не узнаешь!!!»
Майк….

Целый день он бродил по городу, по пустынным и шумным улицам, по заброшенным и цветущим паркам. Сколько ему заплатила та девчонка – 500 евро? – и он согласился стать шлюхой на ночь для кого-то – тогда он еще не знал для кого. Имя – всего лишь имя! – Билл Каулитц – не говорило ему не о чем. Как же он жалеет о том, что взял деньги. Ведь когда-нибудь, когда Билл узнает – а он обязательно узнает – что он, Майк, лег под него за плату, он никогда не поверит, что его 2чуства» искренни… Несправедливо. Но, он сам пошел на это. На эту подлость, предательство… и эту ночь. Откажись – он бы не встретил Билла и не продал бы душу дьяволу, растворившись в его нежных ладонях…
Из водоворота мыслей, его вырвал веселый мотивчик мелодии мобильника. На улице было уже темно – около полуночи, а он даже не заметил.
- Алло? – Хрипло спросил он, не желая разговаривать ни с кем.
- Майк? – Послышался в трубке взволнованный голос. Не узнать его было бы… Ах, не важно! Это же…
Сердце Майка взорвалось красным фейерверком, и он еле слышно прошептал.
- Да, это я.
- Слава Богу! Майк, умоляю тебя, прости меня, что сбежал так скоро утром – я не хотел. Просто произошло что-то очень плохое, от чего я ничего не соображал, а думал только об одном.
- Ничего. – Также хрипло ответил Майк. – Забудь.
- Майк, мне надо задать тебе один вопрос – тебе он покажется странным.
Мальчик остановился посреди улицы и поудобней перехватил телефон правой рукой.
- Я слушаю. – Серьезно и громко заверил Билла Майк.
- Скажи мне, пожалуйста – какая у тебя кровь?
- Королевская! – Расстроившись, бросил Майк.
- Ну, это понятно. Только мне сейчас не до шуток.
- Мне тоже.
- Тогда ответь – какая у тебя группа крови?
- Четвертая. – Сдался Майк.
- А резус? – Билл замер.
- Хм… Разве это так важно?- Устало поинтересовался Майки. Он уже не радовался этому разговору. Весь романтизм, который пропитал его душу с утра, быстро испарился.
- Да! – Не выдержал Билл, но тут же, извинившись, добавил. – Да, очень.
- Отрицательная. – Вздохнул Майк, и чуть ли не оглох от визга на другом конце провода.
- Майк, милый мой… Спасибо тебе, Ангел мой!
- Не за что, а за что? – Не понял Майк.
- Я тебе позже объясню. Если ты свободен – подъезжай к госпиталю Святого Бенджамина. Это очень важно.
- Хорошо. – Легко поддался соблазнительным, но таким искренним ноткам счастья Билла Майк. Ему не хотелось слышать равнодушия и вновь оказаться в одиночестве.
- Спасибо… - Нежно прошептал Билл. – Но знай – я для тебя все сделаю… Теперь.
- Договорились. – Согласился Майк и быстро зашагал в сторону стоянки такси.

Глава 12.
- Привет, солнышко… - Мягко проговорила Астис и, приподнявшись на цыпочках, обняла Стивена. Так долго, так тепло.
- Привет. Давай прогуляемся? – Предложил он и указал на аллею в парке. – Не против?
- Нет, давай. – Тихо шепнула Астис и глубоко вздохнула – свежий воздух постепенно заполнил легкие. Они зашли на зеленую аллею, где почти не было пешеходов.
По бокам от тропинки, по которой они шли, раскинулась зеленым покрывалом широкая, еще цветущая в августе полянка, где под деревьями устроили пикник студенты. Их беззаботная болтовня и искренний смех переплетались с пением птиц на столетних и более молодых деревьях этого заповедника.
- О чем ты хотела поговорить? – Начал Стивен и еще сильней взлохматил черные, как уголь, волосы.
- Мы разговаривали ночью с Густавом. Я попросила рассказать что-нибудь о близнецах, о детстве, о дружбе.
- Рассказал?
- Да. И теперь… После всего услышанного… - Астис вздохнула и покачала головой, как бы не соглашаясь с внутренним голосом. – Я прониклась им!
- Правда?
- Ну, да. – Кивнула девушка. – Вроде как роднее стали. Густав так красиво все рассказывал, так ярко и живо, будто я сама это все видела и переживала.
- А что именно он говорил?
- Про домик у озера.
- Какой еще домик? – Не понял Стив.
- Ну… - Астис кратко пересказала другу основное содержание ее ночных разговоров с Густавом и, закончив, посмотрела внимательно на Стивена. – Что скажешь? Может это, конечно, только детские впечатления, но…
- Характер как раз-таки с детства формируется. Не думаю, что сейчас они сильно изменились. – Заметил Стив.
- Возможно! – Возразила Астис. – Я ничего не отрицаю. Просто…
- Ты сомневаешься, да? – Понимающе улыбнулся парень и потянул Астис к скамейке.
- Да. – Подтвердила девушка и поникла.
- А ты понимаешь – почему?
- Наверно, да.
Если серьезно задуматься – ей уже не за чем было продолжать глупое соревнование с Дженифер, в котором она изначально не была заинтересована. Узнать кто лучше? – пустое. Если уверен и знаешь себе цену, то никакая грязная статья, наделавшая много шума, ни за что не вознесет тебя на вершину олимпа признания таланта и журналистского одарения. Это Дженифер хотела испортить жизнь и карьеру Дэвиду Йосту, не Астис. А изданий, в которые она может пойти работать, предостаточно, главное чтобы там ценили умение затронуть актуальную тему и проблему, а ни какие-нибудь там «розовые» статейки для слюнявых журналов для девушек. Это не СМИ, это не журналистика. Ничего не случиться, если она будет отправлять свои статьи в серьезные издания под каким-нибудь псевдонимом, или работать внештатником. Слава – это чушь, она наверняка портит людей, хотя… Если даже взглянуть на бедных Тома и Билла – что в них изменилось? – внешне – ничего, доступного зоркому глазу окружающих. Если только какие-то свои личные переживания, но о них никто и никогда не узнает. Узнав о их закулисной жизни пусть и маленькую, но подробность – уже не хочется обнародовать этого. Уже загрызет совесть… А еще Густав. Они поладили, и хотелось бы продолжать развивать с ним отношения – он отличный и сильный парень. И этот сильный и надежный парень наверняка не простил бы ей трепа об их жизни, которую он ей доверил. Это будет настоящим предательством – рассказать всему миру что-то личное, да плюс еще и приукрашенное грязными ненастоящими подробностями любовных похождений братьев. Даже одна только мысль о возмездии холодила душу. Слава Богу, что она пока еще совершила непростительной ошибки. Слава Богу…
- … Тогда слушай свое сердце, Тисс. – Посоветовал Стивен растерявшейся девушке.
- Спасибо. – Благодарно кивнула она и поежилась от вечернего холода. Неужели они проболтали до ночи? Они сидели в самом дальнем уголке парка, где не было фонарей. Не было и прохожих. Не было никого и ничего – лишь где-то вдалеке за забором проносились автомобили, да пруд серебрился в лунном свете. Внезапно, словно приведения, мимо Астис и Стива пронеслась худенькая фигурка. Астис, как подорванная, подскочила и, не понимая, как она смогла узнать этого человека, выкрикнула:
- Стой! – Вырвалось у нее. – Стив, ты не помнишь, как его зовут? – Тихо спросила она у друга. Стивен тоже поднялся и присмотрелся внимательней. Да, он тоже узнал парнишку.
- Майкл. – Подсказал Стив.
- Майкл! – Тут же позвала Астис. Мальчик остановился и резко обернулся. Он был настолько бледен, что и в самом деле походил на призрака. Он весь содрогался, то ли от холода, то ли еще от чего. Зрачки синих глаз расширилась настолько, что выделялись на симпатичном личике.
- Мы знакомы? – Попытался сохранить спокойствие мальчик и снова вздрогнул.
- Нет, но это проблема. – Тряхнула головой Астис и подошла к Майку. – Астис, Стивен. – Кивнула она на своего спутника.
- Майк! – выпалил мальчик.
- Вот и познакомились. – Улыбнулась Астис ребенку.
- Я спешу!!!
- Куда? – Нахмурил лоб Стивен.
- А вам зачем? – Сжался Майк, испугавшись этой странной пары.
- Послушай, не бойся. Мы знаем тебя, то есть… - Астис обернулась на Стива, ища поддержки.
- Дженифер. Тебе ведь знакомо это имя? – Попытался все разъяснить парень.
- Да… - Выдохнул Майк, сморщившись, как от удара.
- Успокойся. Мы не ее друзья. Просто знакомые. Тебе нужна помощь?
- Нет.
- Но все же? – Недоверчиво переспросила Астис.
- Нет, он же ждет меня! В больнице! Я нужен ему!!! – В шоке зашептал Майк.
- Кто – он, Майкл? – Как к ребенку обратился Стивен.
- Билл! – От отчаянья вырвалось у него, и он… рухнул на колени, содрогаясь от рыданий.
- Что с тобой? – Присела рядом с ним на асфальт девушка, прижимая несопротивляющегося парня к груди. – Что с Биллом?
- Он… он попросил помощи, и сказал, что я «Ангел»… - Всхлипнул он.
- О какой помощи, Майки…? – Осторожно спросила Астис.
- Он спросил у меня о группе крови. – Вздохнул мальчик, и тут же его поразила безумная догадка. – Может он умирает и ему нужна кровь?! Да! Я нужен ему! Пустите меня… - Закричал он, опомнившись.
- Подожди. Скажи куда ехать – мы отвезем тебя. Тебя одного в таком состоянии отпускать нельзя. – Самой себе сказала Тисс.
- Госпиталь Святого Бенджамина…

Дженифер сидела в кафе и размышляла. В студии она столкнулась с Энтони. Она кое-как его узнала – это Энтони вчера спаивал ее в клубе, что-то расспрашивая. Наверняка она сболтнула лишнего, но уже ничего не исправишь. Что-то совсем не интересно складывались в последнее время ее дела. Ссора с друзьями – единственными людьми, кто когда-либо ценил ее в жизни, остальные же видели в ней только корысть, злость, подлость. Возможно, так и было, но Джен никогда не старалась исправить свой характер, признавая свой эгоизм и излишнюю самоуверенность, которая так бесила окружающих. Наверняка таких людей и называют одинокими – кто есть у нее? – мама. Любимое дело? – она в нем не профи. Любящий отец? – это наигранность. Надежные друзья? – она их предала. Так и до самоубийства додуматься недолго… Ну, хорошо. У нее отличная внешность, на которую в основном всегда клевали парни, и даже мужчины. Но разве она сможет ее задорого «продать»? Да нет, в ней не уродилось особых одарений или талантливости. Хотя нет. Есть. Талант врать и портить другим счастье, за отсутствием собственного. Что ж… Не все еще потеряно. Есть цель и средства – пора позвонить Майку. Интересно – как он справился этой ночью?
Улыбаясь своим мыслям, Дженифер набрала номер мальчика и, поднося телефон к уху, посмотрела сквозь прозрачную витрину на улицу – уже вечер. Она прослушала уже 9 гудков, но трубку так никто и не соизволил взять.
…10 – это не смешно – почему он не берет трубку?
…11 – может, продолжает развлекать Билла?
…12 – он пожалеет, что так пренебрегает ею!
…13
- Алло! – Крикнула Дженифер – на другом конце провода кто-то взял трубку. – Майк?
- Дженифер, ты чудовище! – Джен похолодела – она узнала голос подруги! – Астис взяла трубку… Майка?! Какого…
- Астис?! Что… Где… Ты где? – Не нашла что спросить Джен.
- Там, где ты не достанешь никого. Ты глупая, Джен. Зачем ты портишь жизнь людям, что они тебе сделали? Из-за тебя погибают три человека. Том, Билл и Майк. Они на гране жизни и смерти и это не шутка.
- Ты о чем? – Захлопала ресницами Йост.
- Я обо всем. Пришло время мне самой открыть глаза на твои происки. Я раскаялась за свои былые намерения, чего и тебе желаю. Постарайся пересмотреть свои цели и, пообщавшись со своей совестью – если она у тебя есть – попытайся простить себя. А сейчас – удачи, прощай! – И короткие гудки.
Дженифер покраснела до корней волос. Сердце колотилось в груди так бешено, что разрывало грудную клетку своим пульсом. Неужели… Как Астис могла сказать ей такое? Что она такого ужасного сделала? Ведь не сделала же? Ну, да, подумаешь, попросила мальчишку-шлюшку соблазнить Билла. Но ведь он мог не послушать, да и Каулитц не глупый – мог отказаться. Это обстоятельства!!! Она лишь направляла. Что ж, если Астис захотела играть в такие жестокие игры, то она сделает все, чтобы абсолютно всем стало плохо. Она натерпелась – хватило одного единственного звонка. Сейчас она уже ничего не соображает и способна на любую глупость.
« Дженифер Йост, ты никогда не отличалась спокойствием – тогда пусть, как по латыни: Feriatur leo – Да погибнет Лев! »


Глава 13.
- Друзья, для начала я хотел бы представить вам нашего помощника, отзывчивого человека и всего-навсего юриста, Брайана Вирта. – Дэвид приподнялся с жесткого деревянного стула, чтобы поприветствовать вошедшего вместе с Питером в комнату мужчину невысокого роста, в овальных очках и строгом костюме черного цвета. Он недобро посмотрел на Стоуна, будто почувствовав, где находится его противник, и кашлянул, прикрывшись широкой ладонью. Взгляд его бледно-зеленых метающихся по комнате глаз внезапно остановился на Густаве. Секунд пять они смотрели строго, но тут же потеплели, гипнотизируя Густава и заставляя расслабиться на своем стуле, унося в какую-то даль, где тепло и тихо, туда, далеко отсюда, в одиночестве.
Густав помотал головой, отгоняя приятное видение о далеких шоколадных полях и молочных реках, возвращаясь в реальный мир, где у него были проблемы и с десяток ругающихся мужчин. Видимо эта самая ругань вырвала его из царства снов, куда он так удачно перенесся, убаюкиваемый чарующим взглядом.
- … Черта с два, Дэвид! Вы не имели никакого права нанимать, как вы выразились, «надежных адвокатов», без ведома Universal и спонсоров, которые были первыми заинтересованными лицами, в успехе и продвижении еще на то время начинающей группы Tokio Hotel пять лет назад. Все условия были обговорены так давно и закреплены нашими адвокатами…
- Мы знаем, Стоун, поэтому и решились, наконец, взяться за голову и позаботиться об успехе НАШЕЙ группы и ее участников, которыми вы, как марионетками, игрались эти годы. Мы тоже читали условия контракта, и нашли там ма-а-ленький, но такой многозначительный для НАС, - Дэвид выразительно сделал акцент на последнем слове. - …Пунктик, который юридически и физически мог хоть ненамного развязать нам руки в управлении делами группы, и этот самый пунктик никто из вас, - Йост выплюнул и свирепо и жалко глянул на представителей Universal, - не удосужился нам огласить, когда мы уже подписали контракт. Вы просто упрятали его за бронированную дверь вашего сейфа, доступ к которому был так строго закрыт для нас. Но знаете, везде, в любой даже самой засекреченной кампании есть свои крысы. – Ухмыльнулся Дэвид и обошел стол, направляясь ближе к двери. – Видите ли, около месяца назад, сверток копии пожелтевших бумаг с засохшей подписью, случайненько переплыл к нам в руки. Всего за пять тысяч долларов. Думаю, мы не будем оглашать имена, и вы сами догадаетесь, кому в вашей кампании так невыгодно и противно работать. Плюс за такую мизерную заработную плату, что какие-то жалкие пять тысяч показались ему «манной небесной». Стоун, я вижу, ты догадался, так? Скольким людям ты вставлял палки в колеса в последнее время? Ведь не только мы оказались на твоем остром крючке, не так ли…
- Не смей. Не смей клеветать на меня Йост! – Свистящим шепотом остановил его Энтони. Его крепкие руки сотрясала мелкая, исходящая из глубины души, дрожь. Несовместимое сочетание его угрожающих вполне серьезно фраз и страха, поражало. Ощутимая атмосфера давящего напряжения заменяла собой воздух. Духота наполняла большое пространство, дышать стало намного труднее. Георг не выдержал и подошел к пластиковому окну.
- А что, собственно, я сказал, что ты оскорбился? – Нахмурился Дэвид, прикуривая сигару, – извините, я не могу не позволить себе эстетического удовольствия не ублажить себя одной вишневой сигаркой в сутки. – Наигранно извинился Йост и выпустил клубчатый дым изо рта, небольшими порциями. Такое пренебрежение в конец взбесило Стоуна.
- Так, уважаемые господа. Пришло время поставить точку. Это уже уму непостижимо, меня не устраивает эта пустота, куда уплывают мои деньги… - Серьезно и холодно начал Энтони.
Дэвид Йост замахал рукой, останавливая Стоуна.
- Нет-нет, Энтони. – Ласково улыбнулся продюсер. – Я не хочу ничего выслушивать. Я просто возьму вот это, - Йост вытащил документы из коробки, которую принес Питер Хоффман, так до сих пор не выпустив ее из рук, слегка ошарашенный действом в комнате, - и сделаю вот так. – Дэвид поморщился и, глядя Стоуну прямо в серые глаза, покромсал руками на несколько частей копию своего контракта, а маленькие клочки бросил в воздух. Словно снег, они медленно опустились на пол, на одежду, на стол.
- Глупо, Дэвид. Теперь у тебя и у группы нет поддержки. Без меня и моих денег ты – ничтожен, как и твои малявки. – Снисходительно протянул Энтони, смахивая с себя бумагу. Густав и Георг сжали кулаки.
Дэвид слегка приподнял бровь, словно говоря «Вот как…».
- Ох, Тони…
- Это фамильярство… - процедил Стоун.
- … Поверь мне, мы не погибнем без тебя.
- Universal не могут работать с вами без материальной поддержки третьей стороны...
- Ничего подобного, но это – мы обсудим позже. – Дэвид вдруг посерьезнел и нахмурился. – Тем более, что…
Еле слышный стук в дверь и в проеме появилась молодая, невинно смутившаяся женщина. Ее приход не нарушил гнетущей напряженности.
- Милый, я не вовремя? – Пролепетала тоненьким, но таким нежным голоском гостья и легко подбежала к Йосту.
- Что ты, солнышко, вовремя! – Довольно проговорил Дэвид. – Энтони, у нас есть спонсоры. Я хотел бы представить вам самого главного человека в моей жизни – моя невеста, Кристин… - Дэвид поцеловал Кристин в висок. – Ее семья располагает постоянными миллионными доходами. Ее отец – нефтяной магнат Али Хасс, решил вкладывать свои инвестиции в наше дело. Это устроит всех.
Стоун побледнел, но, взяв себя в руки и сохранив остатки былого хладнокровия и гордости, поднялся, собираясь выйти из кабинета.
- Что ж, ладно. Желаю вам удачи. Всем. Господа, - кивнул он мужчинам из Universal и, резко развернувшись на каблуках, вылетел вон в коридор. Дэвид проводил Кристин во главу стола и усадил в большое кожаное кресло.
- Итак, теперь – слово мистеру Брайану Вирту. – Попросил Йост и отошел в сторону, туда, где стоял Питер Хоффман. Сложив руки на груди, они тихо перешептывались между собой.
- Кхм, спасибо, - Поблагодарил Брайан, даже не шевельнувшись и не выразив ни одной эмоции. – Итак, уважаемые господа, теперь, когда у нашего «предприятия» новая поддержка, - незаметно усмехнулся юрист, - нужно обговорить кое-какие новые пункты.
- Ну, уж нет, произвола творить мы вам не позволим. – Соскочил полный мужчина из Universal с места, размахивая рукой и грозя пальцем. – Вы уже нарушаете некоторые «пункты». Мало того, что мы «проглотили» вас, - оскорбил юриста мужчина. – Но это вовсе не значит, что вы получили какую-то свободу, нет! Universal единственный владелец

 Отправлено: 09.06.07 21:17. Заголовок: Re:

Глава 14.
- Черт, ублюдок, можешь смотреть куда идешь?! – Взвыла Дженифер – какой-то идиот сбил ее с ног, выбежав из-за угла – она упала на асфальт и разодрала ногу.
- Иди на… Йост? – Неверяще воскликнул парень. Дженифер подняла голову и посмотрела на своего обидчика. О, Mein Gott! Это же Стоун… Сбежал от ее папочки? Весьма злой, значит, есть проблемки… Что ж, можно поиграться.
Дженифер усмехнулась.
- Приветики, Энтони, как поживаешь? – Ядовито прошипела она на ухо парню, пока он помогал ей подняться с земли.
- Ничего хорошего, надеюсь, у тебя лучше? - Мрачно проговорил Стоун.
- Нет, та же фигня. Мы с тобой везунчики. – Без улыбки заметила девушка. – Что у тебя-то произошло?
- Твой отец испортил мне кучу дел.
- Да, он умеет портить людям жизнь…
- И тебе тоже?
- Да. Думаешь, он мне «настоящий» отец? Да черта с два. Биологический – да. Но мы знакомы с ним всего-то полгода. Я выросла никем без отца…
- То есть… - Стоун сдавленно глотнул. – Он для тебя ничего не стоит?
- Нет. – Кивнула Дженифер и отвернулась.
Стоун взял ее лицо в руки и повернул обратно. Она отчаянно продолжала смотреть вниз.
- Слушай, ты ведь журналистка, не так ли? – Осторожно, но хитро начал Энтони.
- Да, хотя я уже решила завязать с этим…
-Можешь написать последнюю статью для меня?
- Какую? Рекламную о твоей кампании? – Тяжело вздохнула Джен и поднялась на ноги.
- Нет. О твоем папочке. Вернее… о его ребятках. Что-то очень… подлое.
- Но зачем? Разве тебе это выгодно?
- Я же говорю – папочка кое-что подпортил мне. Пришло время поставить его на место.
Дженифер улыбнулась.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну… понимаешь… вчера мы были в клубе… и… В общем, есть кое-какие подробности. Тебе останется это только приукрасить интересными фразами и кое-какими данными.
- Я согласна… - Медленно протянула девушка, расплываясь в озорной улыбке.

- Билл, Билл, очнись… - Не переставала повторять Астис, тормоша бесчувственное тело парня. – Стивен, может стоить поселить их в одну палату, чтобы они пришли в себя? – Устало проговорила девушка и отошла от кровати Билла.
- Ты веришь в мистику? – Пробубнил парень и потянулся в широком кресле. Они провели в больнице уже около 10 часов в ожидании. Как только Майка привезли в больницу, он сразу же убежал сдавать кровь. И Билл, и Майк, в силу своего хрупкого телосложения, немедленно упали в обморок, после забора крови, который медленно перетекал в фазу комы, так как ни один до сих пор не пришел в себя. А что уж говорить о Томе? Всю ночь он провел в реанимации, как только ему сделали необходимое переливание. Его состояние нисколько не улучшалось, а только лишь усугублялось. Через тридцать минут после звонка Астис Густаву, парень примчался сюда, но под утро не выдержал и уехал домой, чтобы немного поспать, а потом везти сестру в аэропорт. Георг, Йост и Хоффман тоже были здесь, но им не позволили так долго находится в стерильной палате Билла, и потому они, бледные и уставшие, напившись успокоительного, поехали домой. А Астис и Стиву позволили остаться, как предполагаемым родственникам Майка. Но позже, уже ночью, они перебрались к Биллу.
- Я уже не знаю, на что полагаться! – От бессилия простонала Астис и схватилась руками за голову. – Стив, это ненормально, он не может так долго быть без сознания.
- Кто-то идет… - Быстро сказал Стивен, увидев в окошке женский силуэт в белом халате. Она несла в руках поднос с множеством скляночек.
- Вы все еще здесь? – Удивилась она. – Вам нужно выспаться, езжайте домой. Зрительным гипнозом вы Биллу не поможете.
- Ну, вы хоть помогите! – Нахмурилась Астис. – Неужели его никак нельзя в чувство привести?
- Можно. – Девушка открыла один бутылек и подошла к постели Каулитц.
- Это что? – Вскинулся Стивен.
- О, так как ему нельзя нашатырь, то мы нашли ему такую же сильно действующую замену: эвкалиптовое масло. Неразведенное. – Загадочно улыбнулась медсестра и поднесла баночку к носу Билла. Он тут же широко распахнул глаза, в приступе сипло вдохнул и закашлялся. Из его глаз брызнули слезы.
- Добро пожаловать в наш мир обратно! – поприветствовала девушка ожившего пациента.
Билл прерывисто задышал, не переставая кашлять, и злобно посмотрел на девушку.
- Габриель… Что эта за гадость?!
- Эвкалипт. Как ты себя чувствуешь? – Поинтересовалась медсестра, ощупывая зачем-то лоб парня.
- О, блестяще! – Съязвил Билл и сел на кровати. К левому запястью тянулась капельница. – Это еще зачем? – Поморщился он и потер шею, которую, по всей видимости, отлежал.
- Сейчас уберу, не беспокойся. – Габриель отодрала пластырь и убрала иголку. – Иди, умывайся.
Билл, кое-как поднявшись, быстро убежал в ванную.
- Исцелился. – Покачала Габриель головой. – Только с братом его такой номер не прокатит…
- А что с ним? – Громко спросил Стив. – Нам ничего не говорят, а мы не можем сообщить остальным.
- Вы вообще ничего не знаете? – Габриель недоверчиво обвела друзей и, отставив поднос в сторону, подошла к креслу и села напротив Астис и Стивена. Стив отрицательно покачал головой. – Ну, сейчас ему лучше. С кровью – лучше. Его, наконец, перевезли в палату, но туда вход строго воспрещен. Я не знаю, когда он сможет прийти в себя и бороться с болезненными атаками. Организм слишком слаб.
- А Билл?
- А этот здоров! – Улыбнулась Габриель. – У него ведь ни капли не взяли…
- Как это? – Не выдержала Астис. – Почему же он тут всю ночь лежал?
- Он спал. Просто вымотался за эти сутки. А кровь мы не взяли потому… - Габи оглянулась на дверь ванной, за которой громко шумела вода. – Вы же знаете, что перед тем как брать кровь у донора, проводят ряд необходимых анализов? – Габриель снова повернулась к Астис. – А в крови Билла мы обнаружили заражение…
- Какое еще заражение? – Не понял Стив.
- Там была тысячная доля героина. – Поджала губы девушка и нервно затеребила браслет на запястье. – Но об этом знают только я и лаборант, который делал анализ.
- А как же врач? – Ахнула Астис и поднесла руку ко рту. – Разве не он решал все вопросы, связанные с лечением Тома?
- Он. Я его просто отговорила. Не знаю, как он так легко поддался, но мы… мы взяли пол литра 4 отрицательной крови у Майка Дингла. – Габриель резко поднялась, услышав звук открываемой двери – в комнату вернулся Билл. Он нервно вытер рукой стекающие по лицу капли теплой проточной воды. Яростный взгляд карих глаз не предвещал ничего хорошего.
- Что ты сказала? – тихо спросил он и пьяной походкой двинулся на девушку. Габриель собрала медикаменты на поднос и побежала в сторону двери, игнорируя Билла.
Билл, сощурился, и резко шагнул влево, преграждая путь девушке. Одной рукой он схватил ее за локоть, а другой выбил поднос так, что стекла от бутыльков разлетелись по всей комнате.
- Пусти… - Сдавленно проговорила Габриель.
- Только после того, как ты отведешь меня к брату…
- К нему нельзя… - Габриель выдернула руку и убрала за ухо выбившуюся прядь светлых волос.
- Мне плевать… - Улыбнулся Билл и толкнул девушку в коридор. Габи решила не спорить с разбушевавшимся Биллом и повела его по больнице. Через минуту они остановились у огромной стеклянной стены, за которой, разделенные 10-ти сантиметровой перегородкой, были выставлены на всеобщее обозрение две палаты. Билл, прикрыв на мгновение глаза, прикоснулся кончиками пальцев к стеклу. Там лежали Том и Майк.


- Дорогой, поешь, прошу тебя… - Умоляюще прошептала Кристин. Она уже не знала, как отвлечь жениха. Кристин, Питер и Дэвид сидели за столом в темной кухне и молчали. В комнате явно чувствовалась атмосфера подавляющего горя. – Питер, ну хотя бы ты, может кофе…
Хоффман отрицательно качнул головой и ради приличия улыбнулся на секунду.
- Нет, спасибо… Я ничего не хочу. – Питер опустил голову на сложенные руки, плечи била мелкая дрожь. Звонок в дверь вывел на мгновение Йоста из оцепенения и он, обернувшись на Кристин, отчетливо произнес:
- Это должно быть почта – открой, пожалуйста… - Последнее слово утонуло в каком-то всхлипе, и Дэвид закрыл лицо руками, пытаясь хоть как-то пробудиться.
Кристин отставила большую кружку с остывшим кофе в сторону и пошла открывать.
Дэвид чувствовал себя просто ужасно. После вчерашней новости у него внутри будто оборвалась жизнь, стало так холодно и пусто на душе, он забыл вдохнуть воздух. Он, Питер и Георг тут же сели в машину и примчались в госпиталь. Он даже не смог остаться с полуобморочной Кристин, но девушка сама понимала, как важно сейчас ее жениху быть со своими мальчиками. Она лишь понимающе кивнула и уверила, что сама сможет вызвать врача себе, если понадобиться. А под утро она уже ждала их дома, как всегда готовая помочь всем, что от нее потребуется.
- Да, это почта. – Вернулась Кристин с газетой в руках. Она села на свой стул и взяла кружку в руки. От нечего делать, девушка развернула новостную ленту газеты. И закашлялась кофе, взглянув на заголовок статьи с первой страницы.
- Дэвид, что это такое?! – Вскрикнула она, позвав жениха. – Что за чушь здесь написана?!
Йост нехотя потянулся за газетой.
- Сука, Энтони! Этот ублюдок еще пожалеет, что на свет родился! Наши «хозяева» были правы – он еще та подлая мстительная тварь. Питер, ты только послушай, что он… - Язвительно начал Дэвид, но запнулся, прочитав имя автора статьи, посвященной событиям в клубе «Genau» сутки назад. Она была выпадом и обвинением Билла Каулитца в пропаганде наркотиков и хранении героина. К статье приложено фото шприца. Журналист наплел еще и про какую-то несуществующую драку в туалете, разбитое зеркало и «много-много крови». – Нет, поверить не могу, нет, это неправда… - Зашептал Йост, схватившись за сердце.
Кристин побледнела и подскочила к жениху.
- Милый, что случилось, тебе плохо? – Она за мгновение сбегала до кувшина, налила Дэвиду полный стакан воды и бросила туда маленькую растворимую таблетку валерьянки.
Хоффман тоже быстро пробежал статью глазами и, презрительно бросив ее на стол, повернулся к Йосту.
- Ты ведь сам вчера говорил, что такого в принципе быть не может, так? – Дэвид кивнул и, отдышавшись, попросил:
- Взгляни, кто написал…
Питер непонимающе открыл еще раз вторую страницу.
- Дженифер Йост… - Глупо процитировал Хоффман. – Но… это же твоя дочь!
- Она мне больше не дочь… - Холодно проговорил Дэвид и, мягко оттолкнув от себя Кристин, поднялся из-за стола. Он отыскал пульт и включил Первый Берлинский канал на маленьком настенном телевизоре. – На телевидении, интересно, уже знают? – Наивно поинтересовался Йост и закурил, нервно стряхивая пепел в стеклянную пепельницу на подоконнике. – Черт… - Прошептал он и добавил звука.
- «… Около часа назад стало известно, что филиал всемирно известной звукозаписывающей кампании Universal в Германии, разрывает заключенный в 2003 году контракт с не менее известной немецкой поп-рок группой Tokio Hotel, солиста которой – Билла - примерно в это же время обвинили в употреблении наркотиков и разбое в клубе, накануне ночью, представители спонсорской кампании «LSF-duction». Владельцы более 50% акций группы, Universal настроены более чем решительно. Еще ничего не известно о продюсерском вмешательстве в дело о разбирательстве и суде над группой Tokio Hotel. Обвинения предъявлены, пусть еще и без юридического вмешательства. В статье, направленной против Билла Каулитц, указано, что оба близнеца – солисты группы Tokio Hotel – находятся в больнице. Следствие ли это того, что Билл принимал героин, тоже еще пока не подтверждено. Но наши корреспонденты отправились выяснить это…»
- Черт!!! – Уже вскочил на ноги Питер. – Что за бред, Дэвид?
Йост загадочно улыбнулся и спокойно ответил:
- Жизнь опять настолько полосата, как удачно заметил вчера Густав. Не успели вчера порвать контракт со Стоуном, сегодня порвем с идиотами Юниверсал… - Довольно протянул Йост.
- Ты псих? Что ты несешь? Они сами, САМИ, понимаешь? – только что порвали с Tokio Hotel контракт, что мы теперь будем делать? Парни в коме, группа горит… - Глаза Питера подозрительно заблестели.
- Успокойся. Ты видимо тоже вчера так ничего и не понял. Ничего с нами не случилось. Брайан все продумал. Чуть позже мы тоже… – Йост усмехнулся настолько искренне, что Кристин нахмурилась, - … выступим. Ох, как мы «выступим». – Он снова посерьезнел и бросил Питеру. – Набери Билла, я думаю, он уже очнулся.
Хоффман непонимающе моргнул, но все же, позвонил Биллу. Когда в трубке послышалось раздраженное «Да!», Питер протянул трубку Дэвиду.
- Привет, у нас проблема… - Начал было Йост.
- Уже одной проблемой для ТЕБЯ меньше… - Недовольно пробурчал Билл. – Том очнулся. А вот для меня они только-только начинаются… - Зашипел он. – Какого хера, Дэвид, я не могу выйти из здания! Повсюду толпы фанатов и папарацци! Что случилось! Как они узнали?
- Раз Том очнулся, твое дело сейчас уговорить его дать через пару часов интервью… - Попросил Дэвид.
- Что?! Ты рехнулся? Он же даже дышать не может самостоятельно, какое к черту интервью?! – Закричал Билл на другом конце провода так, что даже Кристин стала вздрагивать после каждого возгласа. Она в очередной раз схватилась за низ живота и страдальчески сморщилась от боли.
- А ты проверь, может может? – Игриво спросил Дэвид и бросил трубку, решив не слушать мат Билла в свою сторону.

Глава 15. Цветные слезы.
Обессилевшая рука скользнула дальше по стеклу. Через секунду Билл, закатив глаза, опустился на корточки у стены. Губы подрагивали, мир потерял краски. Габриель, понурив голову, опустилась рядом.
- Зачем… - беззвучно шепнул Билл. – Зачем ты…
- Билл, у нас не было выхода. Если бы мы не сделали переливание Тому, он бы погиб! И тогда…
- Ты понимаешь, что сейчас, из-за твоего решения, умирает и Том, и Майк? – Билл повернул голову к Габриель.
- Ты что, готов был лишиться брата? – Неверяще прокричала Габи и, вдохнув побольше воздуха, в ужасе уставилась на Билла.
- Нет! Ты не поняла… Зачем ты их обоих подвела к черте?
- Но Билл! – Возразила девушка. – Как же Том?
- А Майк? – Вторил ей Билл. Стоп. Он только что понял… - Что?! Габриель, ты в своем уме была? Как ты могла решить, что уж лучше Тому жить, чем Майку?! Как же клятва Гиппократа?! – Билл поднялся на ноги и отошел от девушки на три метра.
- Билл, нет! Не говори ерунды! – Девушка вытянула вперед руку, протестуя. Она отвернулась на пару секунд, дабы успокоиться. – Билл, все не так. Я не хотела выкачать кровь из Майка, чтобы убить его! Просто… Я тебя спасала. Билл. Мы героин у тебя в крови обнаружили. – Грустно улыбнулась Габриель.
- Что? – Выдохнул Билл. Он и забыл, что кололся из-за Тома недавно. Черт бы побрал Георга! – То есть… Какое сейчас состояние у Тома и Майка?
- У Майка стабильное – кома. У Тома тоже самое. Но… это непродолжительная «спячка», я думаю – каждый может прийти в себя в любой момент. Главное, чтобы за ними было постоянное наблюдение.
- Именно поэтому на них может поглазеть вся больница? – Взвился Билл. Он стал ходить по коридору туда-сюда, психуя. – Пусти меня к брату! – Билл шагнул к двери.
- Нет. – Габриель преградила ему дорогу. – Все изолировано. Можешь убить меня, но…
- Я уже недалек от этого… - Процедил Билл и, оттолкнувшись рукой от стены, зашагал по коридору. Куда? – неважно. Габриель покачала головой и побежала за Биллом:
- Господи, Билл, ничего не случится! – Отчаянно оправдывалась девушка. – Я не думаю, что..
- Доктор Рит! – Донесся до девушки голос пожилого темнокожего врача. На его шее висел стетоскоп, на переносице болталось пенсне, он листал амбулаторную карту больного.
- Да? – запыхавшись, оглянулась Габриель. Билл тоже на мгновение остановился и, выдернув рукав кофты из рук девушки, быстрым шагом направился к выходу из здания. Невозможно здесь находится, это пытка! С одной стороны – Том, родной брат, близнец, он был с ним всю жизнь, ни мгновения в разлуке, лучший друг, защитник, опора, всегда примет и простит, обнимет, когда плохо, обругает, когда виноват, позаботится…
Билл зажмурился. Нет, это не так. Том предал его однажды. Два месяца Билл пролежал в больнице после школьной драки. Том не отвез его полуживого на скорой. Том не просидел у его постели в самую ужасную ночь, когда прозрачное окно заливал непрекращающийся ливень, такой сырой и холодный, он проливал слезы, он дарил грусть, он замораживал душу и все чувства. Тогда было страшно… Расширившимися от ужаса зрачками Билл смотрел на окно и тонкие струйки, сбегающие по нему, хотелось нащупать трясущимися руками теплую крепкую руку, в которой хранилось его сердце и его душа. Хотелось, чтобы его губы коснулись холодного лба и подарили покой. Том не пришел утром следующего дня. Не принес каких-нибудь полевых цветов, с бутонов которых еще не испарилась роса, такая чистая и живительная, как слезы младенца, который только-только сделал первый глоток воздуха и почувствовал запах матери, прижимающей дитя к груди, в которой заново бьется измучившееся сердце; как слезы счастья, пролитые не зря, за которыми придет покой и новая радость, несравнимая с прежней; как слезы вечной тишины и скорби по тем, кого будут помнить и любить… так горячо и несравнимо ни с чем, даже с пламенем, пылающим в сердцах, пока рядом живет надежда. И пока текут слезы по серому стеклу уставших глаз… Том не пришел и не улыбнулся, не рассказал тяжелой правды об избиении ублюдков, которых Билл сам же и оскорбил. Том не подошел к постели и не обнял брата за плечи, серьезно заглядывая в глаза и шепча: «Я прощаю тебя…». Том не позвонил в больницу на следующую ночь, когда у Билла был жар, и его увезли в реанимацию на шесть часов, за которые Билл, где-то глубоко в подсознании, молился о брате. Он не пришел и на третий, и на четвертый день. Ни через неделю, ни через две… Если бы Билл, без желания жить лежавший в постели, услышал тихие шаги в коридоре, он бы решил, что безумен, предположить, что это может быть Том. Нет… Ни тогда, ни сейчас, ни потом. Он не пришел и не спас… Через два месяца мучительного заточения в четырех стенах больницы, Билл вернулся домой худым, уставшим и слабо улыбающимся. В комнате стоял Том… Билл сделал два неуверенных шага к брату и Том обнял его. А потом была их первая ночь. Он думал, что сохранил все в памяти, как мечту, как сказку, как реальность. А возможно Том таким образом извинился за то, что не навещал? Что ж, символично, но не хотелось даже предположить, что для Тома это все значило лишь «прощение», а не то, что тут же родилось в уголке под сердцем Билла. Неловкие прикосновения, извиняющийся за боль шепот – ведь тело еще не зажило после избиения – Том думал, что все усугубляет… Вздохи, которые сбивали с толку, но заглушались боязнью быть услышанными.
Все в спешке, все в момент. «Любили ли мы тогда друг друга? Ласкали? Просто решили попробовать что-то новое, неизведанное в очередной главе близнецов? А что нам, в принципе, терять? Ведь это знаем только я и ты. И стены, которые защищали наш «союз» от вмешательства. Я пробовал твои поцелуи – они соленые – я знаю, это твоя боль, они влажные – я знаю, это твои слезы, они мягкие – я знаю, это ты, они не родные – я знаю, тогда ты меня забыл, они отчаянные – я знаю, это шанс. Не было ни улыбки на моих губах, ни огня в глазах, ни тепла в груди… Когда мы, наконец, насладились, стекла в комнате покрылись испариной, мне так хотелось доползти до окна и провести по нему горячей рукой, как в эпизоде из Титаника, чтобы проснувшись следующим утром знать, что я ничего не выдумал, и вот он тот след, который я оставил в знак реальности. Но я, почти ничего не осознавая, оторвал взгляд от окна и посмотрел на тебя. Ты лежал на мне, тесно прижавшись, обхватывая руками мое тонкое тело и целуя мои плечи. Тогда ты поднял глаза и мы, все еще часто-часто дыша и дергаясь от чего-то еще, гипнотизировали друг друга. Пытаясь прочесть тайну. Что же мы решили? Что мы снова братья? Что мы снова друзья? Что мы что-то большее? Зачем мы так врали?
Том не выпустил меня, но и я был рад. Вцепившись друг в друга, отчаянно переплетая пальцы, мы ждали прихода ночи. Но она не пришла. Снова был рассвет, снова запели птицы и я, очнувшись, снова вдохнул воздух. Впервые за эти долгие два месяца. Мама что-то крикнула снизу, я вздрогнул. Через мгновение я уже слышал ее шаги по нашему коридору. Черт! Быстро разбудив Тома, я не придумал ничего лучше, как залезть под одеяло – я тонкий, меня не заметит. Но нет же, заметила! Что выражал ее взгляд, когда увидела нас, абсолютно обнаженных в одной постели? По-моему… или же мне только показалось?... но… она не удивилась. Не знаю почему. Но как только она, покачав головой и напомнив, что завтрак готов, вышла из комнаты, мы рассмеялись. Так искренне, как мы этого не делали уже давно. Стало так легко и уютно. Я и забыл о том, что не видел брата. Как будто только вчера днем мы вместе прогуливали школу и играли в моей комнате новые песни. Я любил тебя, Том. Сильно. Ты тоже любил, и я знал это. Просто видел твою улыбку и твою поддержку. Ты самый лучший, Том. Ты на все времена нужнее всех. Без тебя я… я сам себе не нужен.
Я не знаю, чтобы было с Томом, те два месяца, в которые я встречал весну в одиночестве. Я не спросил – Том не рассказал. Мы впервые оторвались друг от друга. Возможно, это стало роковой ошибкой. Она помешает нам в будущем быть теснее и ближе. А может… подарит нам шанс?»
Билл замотал головой, отгоняя неприятное наваждение. Рядом с Томом еще лежал Майк. Милый мальчик, который оказался игрушкой в чужих неумелых руках. Он ни в чем не виноват. За что ж он мучается? Он должен выздороветь, во что бы то ни стало. Билл обещал ему что-то… Что-то большое и важное. Себя?
Билл толкнул тяжелые железные двери. С той стороны на него повалилась толпа – папарацци… папарацци… папарацци! Как же их много! Откуда они вообще взялись? Тут же и куча молодых девчонок, кричащих его имя и имя Тома. Поклонники… Откуда они все узнали?
Сзади подбежала очухавшаяся охрана больницы и с трудом захлопнула двери, оттолкнув злобных журналистов. Билл, шокированный внезапным нападением, не мог двинуться с места. Повсюду был шум, какие-то звуки, но до него эти сигналы доходили сквозь плотную стенку, будто через водную завесу, отделившую его от окружающих.
- Билл? – Крикнул кто-то так близко, будто в самое ухо, точно в стенку барабанной перепонки. Слух вдруг прорезался и будто даже время пошло в нормальном режиме. Что это было? Затмение? Билл заставил себя отыскать источник звука, но не смог уловить его снова. – Билл, бегом!
В метрах пятнадцати у палаты стояла взлохмаченная и беспокойная Габриель. Уголки ее губ подрагивали. Кажется, она мечтала раскричаться.
- Что случилось? – Билл бегом бросился к девушке, сердцем ощущая, что что-то произошло. То, что очень волновало. – Том? – Наугад спросил он, уже поравнявшись с Габи.
Та, не сдержавшись, быстро кивнула и прыгнула на Билла, обхватив его талию ногами. Она ревела, смеялась, обнимала парня. Биллу оставалось только удерживать ее на весу – хоть Габриель и легкая, но все же… Спустя еще минуты три девушка соскочила и потащила Билла за руку в палату.
- Боже… - Выдавил Билл. Горячие струи слез хлынули из улыбающихся глаз. Хотелось разрыдаться в голос и пасть на колени. Подползти к высокой кровати и положить голову на подушку, рядом с что-то слабо отвечающим врачу Томом. Он очнулся, очнулся, очнулся.
Противный сотовый – он звонит снова! Боже, как не вовремя. Зуб даю, это Дэвид – только ему постоянно удается набирать его в экстремальных случаях, когда думаешь о звонках в самую последнюю очередь.
- Да! – Раздраженно, злобно – а как угодно?!
- Привет, у нас проблема… - Начал было Йост.
- Уже одной проблемой для ТЕБЯ меньше… - Билл бросил быстрый взгляд на слабого и болезненного Тома – важно сказать Дэвиду, чтобы больше не переживал. – Том очнулся. А вот для меня они только-только начинаются… - Словно самому себе. – Какого хера, Дэвид, я не могу выйти из здания! Повсюду толпы фанатов и папарацци! Что случилось! Как они узнали? – Вопросы мощным потоком заполонили мозг, который стал переваривать информацию в несколько раз быстрее.
- Раз Том очнулся, твое дело сейчас уговорить его дать через пару часов интервью… - Попросил Дэвид.
- Что?! Ты рехнулся? Он же даже дышать не может самостоятельно, какое к черту интервью?! – Закричал Билл. Нет, Дэвид ничего не понимает. Какое интервью? Том же… выглядит еще хуже, чем когда был без сознания: выступили синяки, он стонет при каждом вздохе от аппарата искусственного оснащения жизнедеятельности, глаза красные, будто он не спал недели три.
- А ты проверь, может может? – Эти игривые интонации… ДА ПОШЕЛ ОН! Черт, трубку бросил.
В палате было очень много шума и беспокойства. Много врачей и медсестер бегали вокруг Тома, подключая к нему какие-то аппараты и проверяя его состояние. «Кажется, своими перекриками они поднимут мертвого… - ненароком закатил глаза Билл, с улыбкой глядя на морщащегося Тома, которого воротило от одного вида людей в голубых и белых халатах».
Через минут десять из-за перегородки, разделяющей палаты Тома и Майкла, донесся слабый, вымученный стон…
«Тебе нравится играться, но игра когда-нибудь кончается и тебе придется выбирать, а времени для выбора не будет, Каулитц. И поэтому я ненавижу тебя» - Слышался в голове чей-то противный, но правдивый голос. Кажется после того, как Билл вышел из больницы, он еще раз поболтал с той девчонкой Кэти…
Билл начал отсчет своим пыткам.

(Эпилог. Начало)
Длинный предлинный коридор. Он немного затемнен сейчас, но при свете видно, что обои светло-голубые, а ковролин ярко-синий. Коридор круглый, по всему зданию, а это – всего лишь один из этажей, наверно четвертый, мой любимый.
Из-за поворота вывернул парень в кепке, футболке и штанах по фигуре. Правую руку он держал в кармане джинс, а левой добавлял звук на маленьком ipod. Из-за другого поворота, ему навстречу, вышел неприметный мужчина, несший в руках стопку полотенец. Парень проигнорировал его и, дождавшись пока останется один, присел на корточки у стены. Ему пришлось несколько раз оглянуться и удостовериться, что сюда никто не идет. Потом, на мгновение приподнявшись, он достал из левого кармана джинс абсолютно ровный конверт, формата 10х15 и положил его у стены справа. Разгладив сверток по ковролину, он приподнял глаза вверх и заметил идущего в его сторону парня в черной толстовке, не по его фигуре, и в черных джинсах. Он шел, слегка виляя бедрами и чуть прикрыв глаза, наслаждаясь музыкой, которая была слышна на весь этаж и доносилась из огромных наушников, висящих на его шее.
Парень в кепке приподнялся с корточек и, выпрямившись, пошел навстречу парню, так похожему на него, ухмыляясь уголками губ, в одной из которых болталось изящное золотисто-серебристое полосатое колечко в виде ядовитой змейки, кусающей себя за острый хвостик. Поравнявшись с отражением себя, он шутливо пихнул чистым кроссовком стройного парня чуть ниже поясницы, увернулся от крепкого кулака, тут же нацелившегося на него, и пошел прямо, если это слово можно отнести к к р у г л о м у коридору. Его брат, не обернувшись ему вслед, дошел до конверта и, изящно наклонившись, чуть согнув колено, поднял его с пола. Проигнорировав имя адресата, он аккуратно, поддев ногтем, вскрыл конверт и пробежал глазами первые пять страниц текста, написанного на разноцветных листах офисной стиккерной бумаги, продолжая быстрым шагом идти по коридору в форме знака бесконечности, как ему казалось, а на самом деле…
Через минуту он увидел впереди первую, на этом этаже, дверь. Он не остановился у моей комнаты, а лишь удосужился на ходу забросить под дверь все еще абсолютно ровный белый конверт без марки, приветливо улыбаясь молодой даме, которая, видимо, оказалась здесь совершенно случайно и по какой-то нелепой ошибке и искала по указателям нужную ей дверь: выход. А их тут немного – всего тринадцать…
А я сижу в восемьдесят второй комнате и докуриваю первую за утро сигарету, замечая внезапно появившийся на ковре конверт. А вот и мой гонорар… Да, все правильно, в конверте деньги новыми купюрами и несколько цветных, всех цветов радуги по одному, листочков с пожеланиями.
Кто я?
Может, вы меня уже и не помните, но я тот, с кого все началось. Я автор. Я строю этот мир и эту неправдоподобную реальность. Кто-то может попасться на мой гибкий крючок и повестись моими словами, словами моих героев, поверить в их историю, в их грусть, в их проблемы, в их счастье и в их существование. Кто-то может перечеркнуть мои старания и выбросить мой мир Я не добрый, я не злой. Мне всего лишь хочется обрести свой покой все в тех же реальностях и получить моральное удовольствие от чужих переживаний. А сейчас, я закрываю книгу и подписываю обложку.
Коридор в ширину около двух метров, такой тесный, там люди сталкиваются плечами и бросают нечаянные взгляды в спину друг другу. Сейчас он пуст, а где-то за поворотом шумит компьютер, и разговаривают люди. Тихим саундтреком играет какая-то классика, разливая по моим венам умиротворение. Я подхожу к окну и, поджигая стопку чуть пожелтевших в начале и белоснежных в конце страниц живого и яркого текста, исписанного черными, почти мертвенными чернилами, в зеленом переплете. Отпускаю горящий кусок чьих-то жизней туда – в реку, застывшую, словно ледяное озеро, у этого высотного здания…

Глава 16.
«Том стоял посередине дороги с пятью путями. Вокруг неслись во всех направлениях автомобили и люди. Это распутье после смерти, он это точно знал. Все ищут светлого пути, который поведет их в верном направлении, но Господь не давал им не единого шанса на просвящение. А Том просто стоял, не двигаясь…»
- Господи! Что ж ты меня так пугаешь! – рассмеялась девушка, сидящая у кровати Тома и разговаривающая с каким-то парнем. Она отложила в сторону карту с последними анализами и кардиограммами больного и подошла к подскочившему с постели Тому. – Что с тобой? Страшный сон? – заботливо, но, сохраняя строгость в голосе, спросила Габриель.
- Да. – Кивнул Том и потянулся к графину с водой, задевая трясущейся рукой рамку с фотографией всей его семьи. – Что вы тут делаете? – только сейчас заметил Том, не ожидавший увидеть у себя в комнате в … - он быстро глянул на часы, висящие на противоположной стене – 11 часов утра Габриель и Стивена. И, тут же шумно вздохнув, замахал рукой, останавливая нудный монолог Габриель о здоровье. – Только не говори, что тебя приставили ко мне до конца дней… - Он быстро соскочил с кровати и натянул джинсы. – Мне хватило семи недель в заключении твоих чересчур заботливых и удушливых объятиях. – Улыбнулся Том и увернулся от летевшей в его сторону его же футболки.
- Ты… - раздосадовано протянула Габи, и Тому так и захотелось ее обнять. Всего на мгновенье захотелось. – Если бы не я, ты бы так и умер в семнадцать – я тебе жизнь спасла, а ты…
Том немного напрягся, вспомнив о событиях двухмесячной давности, но тут же отмел все грустные и даже иногда страшные мысли, так часто посещающие его сейчас в кошмарах. Все-таки не каждому хочет вспоминать свое «воскрешение». Если такое случалось.
- Спасибо. – Лишь смог выдавить Том и, коротко кивнув Стивену, до сих пор пребывавшему в молчании, за что бы Том с радостью сказал спасибо, вышел из комнаты, направляясь в гостиную. Неожиданный телефонный звонок застал его на самом пороге…

Дни… Недели… Целых два месяца в тумане и дымке. Один в серости будней, выходных и праздников, которые все равно превратились в скучную череду дней и ночей. Неоригинально? Ну, и пусть.
С утра осмотр, вечером снотворное, без которого не приходило желанное освобождение от терзающих мыслей.
Когда он пришел в себя, вокруг были только врачи, медсестры. Приходили Георг и Густав, но и они потом исчезли… Еще пару раз появлялись продюсеры, говорили, что все будет хорошо. А верить в это не хотелось. Не было хорошо. Счастье было лишь по ночам. Билл… он приходил после полуночи и оставался до первых лучиков солнца, до рассвета. Сидел в большом неудобном кресле в углу комнаты и смотрел. Смотрел иногда в темное окно, иногда в потолок, иногда на экран мобильника, но чаще всего смотрел на него, на Тома. И невозможно было понять, как он смотрит и что чувствует. Том никогда не открывал глаза при Билле, только лишь мерно дышал и ждал чего-то. Те несколько часов рядом с братом Билл любовался спокойным лицом, правильными чертами, даже белоснежным бельем на загорелом за лето теле; руками – сейчас без мозолей и без ссадин после падений со скейта, который он безумно любил. На пятую ночь посещений Билл сильно нервничал. Долго раздумывая и терзаясь, он поднялся с кресла т подошел к кровати Тома. Он смотрел очень сердито и серьезно на умиротворенного брата, пытаясь зрительным гипнозом передать мучавшие его мысли. Бросив бесполезное занятие, Билл вздохнул и придвинул низкий стул к постели брата. И, уже ни о чем не думая, уверенно взял в свои почти холодные ладони правую руку Тома, переплетая пальцы как можно крепче, желая восстановить братскую связь… Неожиданно, когда сердце Тома пропустило удар, он почувствовал влажные губы на внутренней стороне ладони. Он понял, что Билл плачет.
- Том. Как ты мог…? – удивленно шепнул Билл. И Том не знал, что ответить – слишком много скрывал вопрос. А Билл не выдержал.
- Как ты мог?! Как ты мог так поступить со мной? Ты ведь даже представить не можешь, как я чуть не умер из-за тебя! Зачем ты так испугал меня? Хотя… - Билл провел рукой по лицу Тома, - ты ведь сейчас спишь, а там все безмятежно и прекрасно. Пусть хотя бы одному из нас будет хорошо… Том. Как ты… так долго мог жить без меня тогда? - проговорил Билл через некоторое время, посмотрев на заиндевевшее по краям окно. За стеклом шел холодный сильный ливень, после которого утром будет ощутимый и плотный, как материальный, туман. – Наверно, ты слишком сильный… и гордый. До сих пор понять не могу, почему я был один, что на тебя повлияло и что удерживало вдали от меня, - пожав плечами, продолжил Билл, растирая еще холодными пальцами руку Тома. – Знаешь, я тогда не заслужил, хоть ты и извинился – безмолвно, но чувственно, так, чтобы я запомнил – в твоем стиле, хотя ты никогда и не был эстетиком. Мне было хорошо, и я забыл все, чтобы не мучить тебя и себя. За-был… А теперь – ты не поверишь, Том, - с усмешкой быстро проговорил Билл, - я решил отомстить тебе. Также! – помогая себе мимикой и жестикулированием, взмахнул рукой он. – Но и у каждого есть сердце – я скучаю. – Билл приподнялся со стула и подрагивающим голосом горько и холодно бросил. – Но этого уже мало… - И, на прощанье горячо, разбавляя слезами любовь, поцеловав руку Тома, вышел из палаты.
«Зачем ты так делаешь? Ты решил поиграть? Но Билл, люди не игрушки, и я в том числе. Прошло так много времени, знаю, я тогда был виноват, но неужели детские обиды так сильно повлияли на тебя?...
Ты изменился, Билл, я этого пока не вижу, но чувствую, поверь. Чего ты теперь ищешь? О чем мечтаешь? Раньше я знал, ведь ты весь буквально был переполнен жизнью и энергией – тебя можно было прочесть, даже не вникая в суть, как краткое содержание какого-нибудь остросюжетного автобиографического романа. Я знал, потому что все твои мечты и искания целиком и полностью занимал я. Ни песни, ни свобода, ни популярность никогда не занимали первого места в твоем сердце. Был я и часть меня. Ты. Сейчас же… ты убегаешь, оставаясь правым, бросая слова любви и раня душу. А я слишком гордый, чтобы тебя окликнуть…»
Утром, с трудом разлепив глаза после снотворного, Том снова услышал голос Билла. Но не рядом с собой. Брат был где-то в той комнате, но за перегородкой, за которой… Том не знал, что там и кто там.
- Билл, не надо… - шепнул кто-то. Очень-очень слабо, но с искренней любовью.
- Майк, нет! – громко крикнул Билл. – Нет. Нет. Нет. Ты мне очень нужен…
- Зачем? – Как-то даже удивленно. И уже совсем отчужденно. – здесь так плохо…
- Нет. Ты должен быть… со мной, Майки. Ты мне очень-очень нужен. Я…
- Что… - сипло, пересохшими губами проговорил Майк.
- Я… я…
- Что? – не вытерпел Майк, приподнимаясь с подушки.
- Я… - Билл, расслабившись, улыбнулся, - люблю тебя. – Он наклонился к лицу Майка.
- Не надо, Билли. Не хочу… чтобы ты тоже почувствовал это. – Майк собрал пальцем кровь с губы и вытер о платок. Но Том не видел. Он все и так понял. У него немного поплыло в глазах и он будто бы выпал из этого мира на какое-то время. Из прострации Тома вывел нечеловеческий вопль.
- Нет!!!
- Пустите, Мистер Каулитц… - Том повернул голову в сторону двери, но его кровать была почему-то огорожена п

 Отправлено: 09.06.07 21:18. Заголовок: Re:

Глава 17. «Верность».
Трель… Такая ясная, что кажется это звон небесный, это знак свыше…
Ангелы… В этот момент захотелось их увидеть, поднять их глубокие золотистые капюшоны и погладить пушистые крылья, которые вросли сзади… В кожу, становясь частью тела, оболочки, такой идеальной, созданной Богом для воплощения в «людях» части себя.
«У ангелов большие мохнатые крылья… Но ты увидишь, что он – ангел, только тогда, когда он повернется к тебе спиной… Но тогда будет уже поздно…»
Свет… Он не белый, не золотой, а просто яркий, как радуга, такая идеальная и цветная. Она высоко, она не терпит прикосновений и человеческих вмешательств… Она лишь дарит этот яркий свет, а появляется, когда проходит…
Дождь… Такой влажный, такой нежный, такой скользкий и теплый. Он не дарит грусти, потому что в этот счастливый момент он смешался с…
Солнце… Оно воздушное и согревающее, иногда до дрожи. До закипания, до темного калейдоскопа в глазах, который похож на…
Вечер… Самый долгожданный и короткий. Он удивителен, когда ты не один. А даже если один, то он быстро переходит в…
Ночь…
Утро…
И эта трель.
Сердце ухнуло всеми четырьмя камерами, испугавшись, и уже готовое остановиться. Внезапный телефонный звонок перевернул что-то в душе Тома, которая дотлевала в глубинах его тела, прощаясь с ним навсегда. Габриель, погнавшаяся за парнем следом, остановилась рядом и нетерпеливо посмотрела на Тома. Такой раздражительный взгляд и частое дыхание у самого уха. Она мешает, почему она не уйдет и не оставит в покое? Боже, какой к черту покой?! Это слово из толкового словаря он обошел стороной, приступив сразу же к слову «прощение», хотя и ему, видимо, не уделил должного внимания…
Собравшись с беспорядочным движением мыслей в голове, одна из которых была хуже другой, Том, смерив Габи тяжелым взглядом, подошел к старинному телефонному аппарату – подарку прабабушки.
- Алло? – почему-то устало и отстраненно, будто он не волновался, а мысленно уже подготовился к предстоящему разговору; даже если это обычный будничный звонок, не стоит теребить себя и волноваться по пустякам.
- Здравствуй… - будто улыбаясь
- Здравствуйте… - настороженно.
- Мальчик, это звонит тебе твоя… Как, Томми, ты не узнал меня? – кто-то подло хихикал на том конце провода, заглушая голос собеседника. Казалось, голос женский, взрослый голос, даже, я бы сказал, очень взрослый. Тому на мгновение стало стыдно – он не узнал собственную бабушку…
- Простите, плохо слышно. Да, конечно, я узнал Вас. – Том прочистил горло и уперся рукой о стену, у которой стоял журнальный столик с телефоном.
- Тогда, мальчик, - «там» захихикали сильнее и уже почти на грани истерики, - я думаю, мне стоит на тебя обидеться, - голос, переходя с вдумчивых и низких интонаций, становился более высоким и… естественным. Том мысленно обругал себя. Звонит явно не его бабушка. Очередной телефонный розыгрыш. Ха, покажите мне в какую сторону помахать? Где спрятана камера?
- Простите… - Как можно вежливее заметил Том, накручивая тяжелый черный провод на указательный палец правой руки. – Я совсем не понимаю, что… - Он замер на полуслове. На том конце провода хихиканье превратилось в хохот, а вместо разговора разразился жаркий спор за право взять трубку. – Что за…?
- Нет, дай мне! – парнишеский голос, немного нетерпеливый, но все же веселый.
- Нет, дай я закончу, - девичий голос, такой елейный и мягкий, что хотелось намазать этот «мед» на тост и съесть на завтрак, вместе арахисового масла. – Ну… дай, мне, это приказ! – Вспыхнула девушка, топая ножкой. Кто-то третий продолжал хохотать.
- Ах, приказ? – восторженно, - ну это мы еще посмотрим, дорогуша.
- А-л-л-о? – отчетливо крикнул Том, нарушая дискуссию.
- Да! – Рассмеялась в голос девушка и уступила парню.
- Да, я слушаю, - Том присел на высокий стул у стены, никак не вписывающийся в изысканный интерьер гостиной, уставленной мебелью в классическом викторианском стиле, со смешением разнообразных культур и предметов искусства, а то были всевозможные тяжелые – так казалось уставшему взгляду – скульптуры индийских богов, какие-то статуэтки в японском стиле, картины испанских и итальянских художников, и шикарный персидский ковер, кажется тоже «древний», но прекрасно смотревшийся на полу поверх светлого паркета.
- Алло, здорова, Том, вот уж не знал, что тебя так легко развести… - Габриель оторвалась от созерцания стычек дощечек на паркете и взглянула на Тома. О, выражение его лица было просто прекрасно, наверняка его обуревала сейчас куча исчерпывающих эмоций, но произнести что-то вслух ему явно не удавалось.
- Здорова… - Том расплылся в блаженной улыбке, будто проголодавшемуся, но чрезвычайно ленивому коту, показали миску свежей рыбки. – Густав, что за хрень? – Каулитц только сейчас отрезвился от радости и уже приготовился к тяжелой тирании, сопровождающейся полусотней вопросов, требующих немедленных ответов.
- А, вот откроешь дверь, тогда и узнаешь… - Густав почмокал губами, раздумывая, - что за хрень! – Том нахмурился, но так как он стоял у окна, удосужился отодвинуть бордовые с золотистым и розовым рисунком портьеры. Так и есть, на лужайке стояли и смеялись Густав, Георг и Астис. Хотя последнюю он видел всего во второй раз в жизни. Черт, глупая звукоизоляция – и зачем Билл так упорно требовал ее? – уже давно бы обо всем догадался и его бы не развели, как последнего…
Том вздохнул и быстрым шагом направился в коридор. Первым, чего бы ему хотелось, так это хорошенько набить морду Густаву. Просто так.
- Ладно, уж, заходите, коль хотите, - Том дружелюбно улыбнулся кампании друзей и пошире распахнул входную дверь, выкрашенную в светло-желтый цвет – очередная безумная дизайнерская находка Билла.
- Здорова, чу-ва-а-а-ак! – Прорэповал Густав, хлопая Тома по плечу и пропуская вперед Астис, а следом и Георга. – Томми, хочу заранее познакомить тебя вот с этим ангелочком, - Он положил руки на узкие плечи девушки и улыбнулся ей, когда она обернулась назад. Ее светлые волосы с частым милированием были забраны в высокий конский хвост, обнажая белоснежную шею. – Астис. Уэллей. Но это ненадолго, - он подмигнул девушке, а она в ответ нахмурилась.
- Очень приятно, - Том исполнил что-то с натягом похожее на поклон, - Том, но не стойте здесь, проходите… Сразу на кухню, я думаю, я только встал, так что будем пить чай. – Том пожал плечами и кивнул Габриель, выглянувшей из любопытства в коридор. Рядом, а точнее уже на пол тупи к Астис, стоял Стивен. Он крепко по-дружески обнял подругу, и Густ заметил одинокую слезу, скатившуюся по щеке парня.
- Давно ты у нас чай пьешь? Там даже с кофеином с натягом наберется пара-тройка процентиков, - не удержался и подколол друга Густав, вышагивая вслед за Томом в залитую утренним – сегодня очень уж ярким – солнцем кухню.
- Густав, мне с моим диагнозом… - Том покрутил у виска пальцем, закатывая глаза. – А вы что так рано-то? – Через плечо бросил Том Георгу, которому пожал руку при входе.
- Ну, как только прилетели – сразу к тебе! – Георг сел за барную стойку и, прикрыв рот рукой, не выдержав, зевнул.
- Откуда? – Грубо, не подумав, спросил Том.
- Из Англии… - Удивленно и медленно протянул Густав, усаживаясь рядом с другом и, не увидев рядом подруги, крикнул погромче. – Эй, жена, ты где там застряла? Стив? – он усмехнулся собственным мыслям и придвинул к себе маленькую чашечку с кофе. И уже снова удивленно посмотрел на Тома. – А ты что ничего, не знаешь что ли?
- Нет. – Коротко бросил Каулитц, разогревая булочки к завтраку. – А что я дожжен был знать?
- Ну… То что мы отдувались за тебя и за братца твоего… Некоторое время, - Георг отхлебнул из чашечки и откусил край булочки с шоколадом. Приторная.
- Не понял? – Том нахмурился, сдержанно глядя на друзей, уперевшись руками о стол.
- Ну, ты слег в больницу когда? – в начале августа, а у нас концерты были запланированы до 1 сентября, если ты помнишь. После твоего интервью проблем с группой не было, но Дэвид нам сказал, что сейчас – то есть тогда – лучше не светится, несмотря на то, что концерты были восстановлены. А через пару недель его долгих размышлений, мы все вместе решили, что раз вы с Биллом «не восстановлены», то мы-то с Джорджи пылью зря покрываемся! – Густав ухмыльнулся и обнял за шею Астис, вошедшую с друзьями на кухню и любопытно поглядывающую на Тома. Или на его тело. - … Вот последние пять концертов мы превратили в пляжные – правда пляжный сезон уже закрывался – вечеринки: я, Джорджи, Астис и еще там… друзья. – Густ взглянул на Георга и снова на Тома, - ну ты знаешь их. – Махнул парень рукой.
- Вы… пели? – Том удивленно вскинул брови, обнаруживая для себя то, что совершенно не сердится на лучших друзей.
- Ха-ха-ха, - медленно и оценив юмор, проговорил Георг. – Безумно смешно. Нет, мы просто напивались и зажигали на дискотеках, нанимая аниматоров, а иногда и сами справлялись. Не волнуйся, толпы были не меньше, чем на наших обычных концертах во время тура. Что-то типа платных вечеринок, на которые ездит Пэрис Хилтон. – Георг заинтересованно посмотрел на Габриель. – Ну, и вот позавчера была последняя пати в Лондоне, как и запланировано было. Мы погуляли вчера по городу, посмотрели достопримечательности, прикупили подарков и сразу домой. В ГЕРМАНИЮ! – Громко крикнул Георг, вскинув кулаки вверх. Густав поднял вверх большой палец, весьма довольный жизнью. – Жаль, что и здесь мы тоже ненадолго остановимся…
- Куда вы? – Тома терзали сомнения: с одной стороны, он был готов бежать отсюда подальше, хоть на край света, если он есть, но с другой стороны – что-то держало Тома здесь, что-то бессмысленное и пустое, но нужное каждому человеку или жалкой твари, сильной личности или блюстителю, творителю или созерцателю. Он сам не знал, как это назвать…
Воспоминания, вся прожитая жизнь, она ведь все равно записана, как на лазерный диск, втерта в сознание и иногда прокручивается по ленте, раскатанной длиною в жизнь. От звуков, запахов, взглядов все равно не убежать, и даже там – на краю света – он будет прощаться с жизнью под спокойное звучание отголосков «жизни» внутри себя.
Том отошел от стола к окну и провел ладонью по гладкой поверхности оконной рамы.
Родной дом. Он так тих и всегда открыт. Открыт для твоего возвращения и закрыт от чужих глаз и бед. Всего лишь построение, простоявшее на этой серой сухой земле десяток лет, а может он значит что-то больше? Приют, убежище, пристанище – обычная цепь ассоциаций – одиночество, покой, уют, огонь, тепло, руки, нежность, прикосновение… Билл… прикосновение, нежность, руки, тепло, огонь, уют, покой, одиночество… Нет, бежать, бежать вперед, хотя бы один шаг вперед.
- Что значит – мы? – Вскинулась до того молчавшая Астис. – Мы едем все вместе и ТЫ тоже. – Она выразительно указала на парня тонким пальцем и прижалась плечом к Густаву. – А что насчет направления… - Девушка насмешливо и взволнованно посмотрела на своего парня.
- Том, ты помнишь, куда мы ездим осенью? – серьезно начал Густав, потянувшись за зубочисткой. Том неуверенно кивнул – ему вообще не хотелось ничего помнить. Тем более самого и теплого места во всем свете, где он всегда чувствовал себя защищенным и любимым… Даже неясно кем. – У нас достаточно поводов поехать туда снова. Во-первых, День Рождения. – Том захотел перебить его, но Густав с нажимом продолжил, - пусть даже и МОЙ, ты не возражаешь? – Том, смирившись, покачал головой и вернулся к столу. – Во-вторых, у нас уже традиция, а нарушать я ее не стану, несмотря ни на что. А в-третьих… Ох, Том, неужели ты не согласишься?
- Кто там будет? – тяжело проговорил Том, еще неразобравшись в себе и в своих желаниях, которые менялись со скоростью, приближенной к скорости света.
- Друзья, родные и… близкие? – Густав поднял голову вверх и почему-то вопросительно посмотрел на Тома. – Ну, ты согласен? – Том не ответил. – Знаешь, я думаю тебе нужно подумать, так что даю тебе время до завтрашнего утра, а если решишь ехать, мы отправляемся в восемь утра от студии. Мы сегодня ночуем там.
- Ладно, хорошо, договорились, только… я уже все решил. Я еду с вами. – И виновато посмотрел на Георга. – Можно ее мы тоже возьмем, - он кивнул на Габриель, которая тут же вспыхнула и попыталась запустить в Тома чем-нибудь тяжелым, как минимум. – А то она меня съест тут, а в озере я попытаюсь ее утопить, да детка? – Том хихикнул и убежал в гостиную, преследуемый разъяренной Габи. Астис взглянула на Густава:
- Как думаешь, он сможет дожить до вечера? У меня ощущение, что «сюрприз» его убьет.
Вопрос был риторическим, и никто не ответил, лишь осенний ветер заиграл с занавеской на окне…
***
- Боже мой, давай быстрее, давай быстрее! – Лихорадочно шептал Том, подавая руку брату, чтобы помочь забраться на холм. – Господи, Билл, посмотри как тут красиво! Я не видел ничего прекраснее! – Билл улыбнулся, увидев, как Том раскинул руки в стороны, расслабился, закрыл глаза и упал в снег. – Боже мой, Билли, я увидел чудо!
- Да? – Билл вскинул брови вверх и, поддавшись влиянию заряда радости Тома, упал на брата сверху, зарываясь в снег, который не холодил. – А я думал я твое главное чудо… - Никто никогда не узнает, как это здорово валяться в снегу, одетые в толстые пуховики на три размера больше, и просто смотреть на улыбку, на глаза, в которых отражается звездное небо, на губы, которые подрагивают от мороза. Обнимать сквозь слои ткани чувствительное теплое тело, жить одним лишь мгновением, которое не ускользает и не предает. Быть лишь с тем, кто тебе нужен. Дышать одним воздухом на двоих и быть счастливым. Никто никогда не узнает, каково это быть – любимым… - Том… - Билл вытащил руку из перчатки и провел теплым пальцем по щеке брата. – А чего ты больше всего сейчас хочешь?
- Я хочу быть с тобой. – Просто ответил Том, даже не раздумывая. – Билл, разве я могу желать еще чего-то?
- Может, чего-то большего?
- Чего?
- Не знаю, такого теплого и большого?
- Любви? – Вопрос повис в воздухе, треща, как январские морозы.
- Моей любви? – Глаза Билл заблестели.
- А ты меня любишь? – Том вдруг подхватил тело брата, и перекатился на него сверху.
- Я еще маленький, я не знаю ничего о любви… - Билл скинул с себя Тома и, вытянувшись во весь рост, стал размахивать руками и ногами, делая снежных ангелов.
- Да нет, ты еще раньше меня понял, что это такое, - Том подал руку Биллу, помогая подняться на ноги.
- Знаешь, может потом когда-нибудь, ты тоже поймешь, что э т о такое…
***

- Том, Том, не спи… - Том тяжело разлепил глаза. Рядом с ним, наклонившись и пошатываясь, стоял Густав, укачиваемый ездой микроавтобуса.
- Я не сплю… - Том отодвинул занавеску на окне и зажмурился от солнца.
- Да ладно тебе, Густав, пусть спит, мы все сегодня встали в семь утра… - Проговорил рядом кто-то из друзей.
- Ну и что? Георг тоже встал в семь, а все равно машину ведет уже четвертый час.
- Все Густав, отвали, - Том толкнул от себя друга и рассмеялся, - я обещаю, что не буду спать.
- Ну-ну. – Обиженно промычал Густ, усаживаясь рядом.
Через минут двадцать Том повернулся к Густаву и снял с уха друга наушники, подключенные к переносному телевизору.
- Густав, а ты… Ты не знаешь где Билл? – Том сам не понял, почему решился задать этот вопрос, и почему задал его именно ему – Густаву? Интуиция подсказывала, что лучший друг знает ответы на многие вопросы. Густав отвлекся от просмотра боевика и безэмоционально посмотрел на Тома. Он не знал, что должен сейчас сказать, и что Том хочет от него услышать.
- Я знаю, где Билл, Том. – Ответил немного погодя Густав, отвернувшись. Он не смог выдержать взгляда Тома, переполненного надеждой, отчаянием и усталостью. – Но я не думаю, что я тот человек, который должен отвечать на твои вопросы, - быстро проговорил Густав, подняв руку вверх, увидев, как Том приготовился к допросу. – Я, правда, ничем не могу помочь тебе, Том, правда. Главное… - Густав опустил голову, вдруг его голос надломился, - не думай о плохом. Как говорил однажды Дэвид – все будет хорошо и, если ты помнишь, мы тогда поверили ему. – Густав улыбнулся и, похлопав Тома по плечу, поднялся.
Том понимающе улыбнулся, и остаток поездки провел в молчании. Думать сейчас о чем-то хотелось меньше всего. Он провел в размышлениях весь сознательный период болезни, когда ему нечем было заняться. Больше всего тогда хотелось выключить все мысли и забросить их в самый дальний уголок черепной коробки. А еще хотелось спать без снов. Так, чтобы каждую непроглядную ночь не являлся в мечтах Билл, не улыбался слепящему солнцу, не шептал что-то небу…
Том во снах всегда видел Билла, и всегда маленького. Маленького невинного ребенка, светлого ангела в темной оболочке. Такого, какого он любил. Такого, какого запомнил. Такого, по которому скучал. И эти сны пугали… Они мешали. Они мучили, терзали сердце, доводили до истерик и слез в подушку. Просыпался с одной мыслью – найти, увидеть на горизонте, подбежать и сжать в объятиях. Просто поверить, что он есть, ведь мысленно Том уже потерял брата. Похоронил в своем сердце. И даже сейчас возможность увидеть Билли, шокировала бы его больше, чем заявление о том, что он умер.
Нет. Как он может так думать?! Нет. Вранье. Счастье - единственное чувство, ассоциирующееся с Биллом. И океан тепла…
Они приехали в Усадьбу около пяти часов вечера. По пути они ни разу не делали остановок на обед и потому по приезду, девчонки тут же оккупировали кухню, занятые готовкой позднего обеда или раннего ужина. Парни же затопили камин, наполнили бассейн на заднем дворе водой и нагрели сауну – все эти новшества, не считая камина, стоявшего здесь издревле, устроили они с Георгом и Густавом, при внимательном контроле Билла, который проектировал постройку. Количество выпивки, закупленное друзьями, годилось бы на то, что заполнить половину бассейна.
- Эй, Том, ты чего такой вялый? – К Тому подошел Альберт, бывший одноклассник Георга, предлагая выпить. Том отказался.
- Нет, ничего, - Том повертел головой, отрывая взгляд от игры огня с поленьями в камине. – Альберт, пойдем со мной в парк?
- Да, конечно, пошли.
Том заговорил первым, когда они разгребали опавшие багряные листья на восточных дорожках парка, вблизи озера.
- Альберт, помнишь школьную драку из-за Билла лет пять назад? – Друг кивнул. – Что тогда случилось, когда я ушел? – Горький комок в горле.
- Ну… Густав вызвал скорую помощь, они примчались через пару минут, расспросили, что случилось, и уложили Билла на носилки.
- И все?
- Нет. Они предупредили нас шепотом, что Билла везут в реанимацию. Хотя так и не объяснили нам почему. А Билл очнулся и все услышал. Он как-то понимающе улыбнулся и позвал Густава к себе. Мы все слышали, что он ему передал.
- Что же?
- Э-э-э-э, - замялся Альберт, потирая правой рукой предплечье левой, - слушай, Том, я не думаю, что должен гово…
- Скажи мне, Альберт, это очень важно.
- В общем, - Альберт поморщился. – Нет, Том, ты прости меня, но я ничего не скажу. Это подло.
- Но вы же должны были передать! – Воскликнул Том, разворачивая идущего рядом друга к себе лицом.
- Вовсе нет! – Неподдельно удивился Альберт.
- Ну, Альберт… - Потеряв всякую гордость, жалобно протянул Том, чуть ли не падая на колени. И тут же, заметив на лице Альберта выражение непреступного молчания, заистерировал: - К черту! - Сквозь забы прошипел он. – К черту всех! И тебя тоже к черту, Альберт!
Том, до последнего момента тяжело глядя другу прямо в глаза снизу вверх, резко развернулся на пятках и все еще под влиянием двухмесячного психоза, ворча под нос ругательства, побрел к озеру. Альберт, чувствуя себя безумно виноватым, смотрел на удаляющегося Тома. Через пару минут он развернулся и ушел в дом, в пустоту бросив:
- Ты ни черта не понимаешь, Том. Будь я на чьем-то месте, я бы тоже не простил тебя…

«Господи, это пустота подавляет, или это закатное солнце сжигает все изнутри?
Почему в водной глади отражается ни самое романтичное солнце из всех, а какое-то адское пекло, поглощающее в себя?»
Вот так здесь год назад – плюс минус неделя – он последний раз наблюдал закат вместе с Биллом, которого он крепко держал за руку и чувствовал приятную тяжесть уставшей головы брата на своем плече. Билл почти засыпал, но каждый раз широко распахивал глаза, когда чувствовал, как обветренные губы Тома целуют его в макушку, потом в висок, затем в шею…
Яркий свет отражался в миг посветлевших глазах Тома. Это было волшебно – просто сидеть рядом, в теплых ветровках на холодном камне…
Том поднял мелкий камешек и со всей силы кинул его в водную гладь.
… Ни холодных рук, ни теплого тела, ни горячих поцелуев – уже ничего нет. Почему он так легко потерял свое счастье? Что мешало ему прошептать прямо в сердце Билла, что он значит для него? Просто произнести самые святые и чистые в своей жизни слова, вышитые острой иглой по сердцу, слова, от которых мурашки по телу и не верится… Совсем не верится, что говоришь то, ради чего Ромео и Джульетта пожертвовали жизнями. Ради чего просыпаются миллионы людей в мире. Что – самая великая сила. Без чего не выжил бы не один человек…
Любовь.
…Люблю… Или ненавижу?
…Не могу жить… Если это жизнь.
…Живу тобой… Но нет тебя рядом.
…Вижу тебя повсюду… Ты виденье.
…Мечтаю о тебе… Ты – самые лучшие грезы!
…Плачу по тебе… И нет ничего искренней моих слез и любви к тебе…

Поздно вечером – хотя, по предположению Тома время уже было ближе к полуночи – Том очнулся от своего забытья. Почувствовав, что замерз до костей, он побрел обратно в дом, в котором почти не было света – видимо ребята, уставшие в поездке, решили лечь раньше. Не поднимая головы, он медленно брел по нестриженному газону, все еще погруженный в свои мысли. Но вдруг… Всего лишь блеснуло при свете луны маленькое колечко. Том присел на корточки и поднял с земли украшение. Это кольцо было сделано из белого золота или серебра, на первый взгляд. Повертев колечко в руках, Том заметил, что к тонкому ободочку привязана тонкая ленточка, серебристого цвета, в тон кольцу. Том провел вдоль ленты первым и указательным пальцами, ища конец, но его не казалось, ему вдруг стало интересно – к чему она привязана? Поглощенный энтузиазмом, он поднялся на ноги, и быстрым шагом стал петлять между деревьями и кустами, ведомый этой тонкой ленточкой. Он не смотрел куда идет, и вскоре он споткнулся о порог двери, ведущей в зимнюю беседку в подвале дома. Смешение чувств страха и любопытства, не смогла остановить Тома и потому он уверенно шагнул по каменной винтовой лестнице вниз. Когда он мягко спрыгнул с последней ступеньки на пол, случилось нечто…
Нечто шокирующее. Непонятно откуда взявшиеся здесь, вспыхнули сотни ярких фейерверков и бенгальских огней; внезапный шум и тысячи голосов оглушили Тома; смех друзей, крики знакомых, яркий свет резал привыкшие к темноте глаза. Том опустил голову и, покачав головой, улыбнулся. Все друзья, которые приехали сюда вместе с ним и те знакомые, которых он видел впервые, держали в руках бокалы – предположительно – с шампанским. Все что-то говорили ему, хлопали по плечам, куда-то показывали, но для Тома, все происходящее превратилось в какую-то яркую смазанную полосу и микс из голосов. Единственное, что его сейчас волновало, это горячее от крепкого захвата Тома кольцо. И нить, привязанная к нему.
Том опустил взгляд на кольцо, и заметил, как ленточка на нем подрагивает. Он резко вздернул голову вверх, и все окружающее вдруг приобрело острую четкость. Вслед за ленточкой, его самого потянуло вперед. Проделав пять быстрых шагов, Том замер. Перед ним в центре зала, на небольшом возвышении стоял, раскинув руки в стороны и безумно улыбаясь… Билл. Просто стоял, улыбался, его глаза горели не хуже этих фейерверков вокруг. Взгляд говорил сам за себя. Том сам не заметил, как его губы расплываются в абсолютно безумной улыбке. Ленточка привела его к Биллу… в руках которого был ее второй конец и точно такое же колечко…
Том медленно развел руки в стороны и Билл, тихо взвизгнув, соскочил с тумбы и бросился в объятия к Тому. Он обнял его так, как давно об этом мечтал, вдыхая аромат ветра и солнца, пекла и моря, дождя и слез… Его аромат – аромат родного человека. Билл, он казался еще более тонким, после их последней встречи. Хрупкой куклой, обретшей своего хозяина вновь. Он поклялся не обидеть и не сломать ее. Он обещал…
- Привет… - шепнул Том, обнимая Билла за талию, а руки Билла в свою очередь обхватили шею Тома.
- Да, привет… - Билл наклонил голову чуть в бок и хитро улыбнулся брату. Вокруг стояла почти ощутимая тишина, плотная как водная завеса. – Кажется, по законам жанра нам следует поцеловаться?
Том не ответил. Он поцеловал брата, под восхищенные аханья девушек и свист парней. Но никто не отворачивался и не обвинял их в инцесте. Они все знали и были счастливы за своих друзей. За то, что помогли им найти друг друга. Но никто не знает… что это не их заслуга. А проблема выбора.
Когда по происшествии двух минут Том нехотя оторвался от сладких губ брата, которых ему так недоставало, Билл взял его за руку и повел вверх по лестнице. Через некоторое время друзья и знакомые высыпали на улицу и продолжили вечеринку там. А Каулитц исчезли.

- Билл, Боже, не тяни меня так, куда ты торопишься? – В шутку запротестовал Том, ведомый за руку Биллом.
- А ты сам подумай? – Билл притянул к себе брата и жарко шепнул на ухо, опалив его, и укусил за мочку. Том закатил глаза и, нетерпеливо рыкнув, прижал Билл к стене коридора – сил и возможностей добраться до комнаты и нормальной постели не было, и потому они предпочли продолжить все здесь.
- Не играй со мной, киска… - Том крепко припечатал Билла к стене, почти слившись с ним и перекрыв доступ кислорода. Поцелуем. И даже если бы для Билла сейчас настала смерть, он бы согласился на такой изощренный способ убийства. Билл закинул одну ногу на бедро Тома, а второй стал тереться о возбужденную плоть брата. Уже возбужденную. Казалось только от таких прикосновений и объятий оба могли кончить. Но нет…
Том склонился к шее Билла и укусил нежную кожу брата, медленно превращая укус в страстный поцелуй, который обещал остаться на шее красочным засосом. Но Билл лишь громко застонал, не открывая рта. Словно стонал не он сам, а его нутро.
- Да… Детка…
Да, давай, стони, мой любимый, я сделаю все, чтобы ты почувствовал, КАК мне тебя не хватало. Я отдам тебе всего себя…
Том вдруг резко оттолкнулся от стены и встал на место Билла, притягивая брата ближе. В глазах Билла тут же прочиталось осознание чего-то и неподдельный страх.
- Боже, Том, ты хочешь, чтобы я…
- Да, - Том взял руку Билла и провел ею по своему животу, - именно этого я и хочу…

Спустя полчаса Билл подал руку расслабившемуся на кровати Тому и повел его на улицу. Даже не раздумывая и не договариваясь, оба – каждый своей дорогой – двинулись к черной глади спящего озера. «Дом у озера» – название какой-нибудь мелодрамы или психологического триллера… А для двух юношей, быстрым шагом двигающихся к берегу, этот дом был символом детского счастья и беспечности. Дом, в окружении сада и тысячи деревьев, оставался чуть холодным, но праздничным, как солнце в конце сентября…
Но сейчас не солнце зависло на безоблачном небе, а бледная круглая луна. И никто не обвинит ее в том, что она не дает этим парням спать глубокой ночью.
Когда Том спустился к ИХ камню, Билл уже сидел на сером валуне и терпеливо дожидался брата. Том невольно залюбовался красивым профилем Билла, спокойным выражением его лица и какой-то невинной улыбкой на опухших губах. Как художник, ценящий истинную натуру своих «картин», равнодушно смотрит на обнаженные тела позирующих женщин, ищет в них скрытый внутренний шарм и загадку, Том Каулитц неравнодушно пожирал глазами своего брата близнеца Билла.
Том сел рядом с братом, и в абсолютной тишине некоторое время они наслаждались холодной ночью. Том заговорил первым, сжимая в руке найденное накануне колечко:
- Билл, что это? – Том продолжал разглядывать изделие на своей ладони, а когда поднял голову вверх, наткнулся на внимательный, слегка хитрый и бешенный взгляд глаз Билла. Билл взял кольцо с ладони Тома и присел перед братом на колени, с щемящей нежностью глядя тому прямо в глаза.
- Это знак верности, Томми, - Билл осторожно, продолжая смотреть брату прямо в глаза, одел на безымянный палец левой руки Тома кольцо. – Знаешь, мы пережили очень много. Думаю сейчас, между нами ничего не должно стоять. Ты и я – мы прошли это испытание… - Билл хихикнул. Получилось грустно, - …испытание любовью, так? – с надеждой.
- Так. – Том кивнул, почти ничего не понимая, а, продолжая выслушивать исповедь брата.
- Совсем не обязательно, чтобы это стало какой-то клятвой или посмертным обещанием, нет, - тут же предупредил Билл, - Все свободно и не навеки и…
- Билли, - Том перебил его, - а я хочу навеки.
- Ты это серьезно? - Том поднял брата с колен и усадил себе на колени.
- Абсолютно.
- Хорошо, - Билл неверяще и с подозрением изучал лицо Тома.
- А где твое кольцо? – Том насмешливо улыбнулся.
- Хей! – Наигранно обидевшись. – Я думал ты сам позаботишься об этом! Ну, да ладно, всегда знал, что память у тебя дырявая, Каулитц…
- От Каулитц слышу… - Выразительно кивнул Том.
- … И в силу того, что я безумно люблю тебя, я купил его сам, - Билл вытащил из кармана джинс тонкое колечко, под собственное бормотание «та-да-да-да».
- Значит, любишь? – Том одел на палец брату кольцо.
- Люблю. – Не задумываясь, выпалил Билл.
- А я знал. – Улыбаясь, словно чеширскиий кот. Билл закатил глаза, но все же поцеловал Тома. Потом еще раз. И еще раз. И еще…

 Отправлено: 09.06.07 22:11. Заголовок: Re:

Автор, я постараюсь быть корректной.
Вам нужна очень строгая вычитка. Бета, в общем, нужна. Пока что это здорово напоминает несколько сбивчивый пересказ мексиканского сериала (если не учитывать слэш-направленность, конечно). Я не буду ничего говорить про персонажей, их поведение и сам сюжет, но хотя бы банально надо, чтобы одинаковые эпитеты не повторялись в одних и тех же предложениях по нескольку раз.
Между тем это не бездарный тескт, не безнадежный. Нужно немножко опыта, но прежде всего - повторюсь - бета, причем не грамматическая, а стилистическая. Почти соавтор.
Надеюсь, я вас не задела. Фиков по близнецам мало, и они на вес золота, особенно макси, так что дерзайте. Удачи!

 Отправлено: 09.06.07 22:32. Заголовок: Re:

Данке.
На самом деле фик был написан в марте-апреле, выкладывался по главам с перерывом в неделе две, изначально текст менялся и смысл также. С бетами работать - долго, уж извините, был опыт. Я пишу сейчас мини и по-другому.