Отправлено: 20.08.07 22:59. Заголовок: WK: Противоположность Брэд/Шульдих R 8 рассказов

Название: Противоположность
Автор: MRtini
Бета: Sever
E-mail беты: sever7628@yandex.ru
Жанр: Romance
Рейтинг: R
Пэйринг: Брэд/Шульдих
Предупреждения: AU, ООС
Содержание: Никто не говорил, что Брэд всегда был правильным, так же как и Шульдих настоящей сволочью. Многие считают, что они влюблены друг в друга, но никто не упоминает, что любовь может сильно менять.
Отказ от прав: По доброте душевной заграбастала только вроде как обоснованный, хотя местами и сомнительный научный бред. Если кому-то не жаль все остальное – высылайте почтой.
От автора: Ну, пару разъяснений для тех, кто еще не привык ^__^
1) Курсивом – мысли, которые читает Шульдих (в некоторых рассказах - Генри)
2) Шульдих читает одновременно нескольких людей, поэтому, если курсивом набор предложений, не мучайтесь - так и должно быть
3) Жирный курсив – Шульдих читает книгу; просто жирный текст в кавычках – внушение
4) И да, выкладываю все рассказики, поскольку они исправлены ^__^
5) Текст в процессе

P. S. Пролог к основной истории не относится и для прочтения не обязателен.

 Отправлено: 20.08.07 23:00. Заголовок: Re:

Пролог

Характер – неотъемлемая часть человека. И хотя говорят, что одинаковых людей не бывает, характеры повторяются, как история. Но если история непостоянна, то и человек может меняться. Принципы и моральные устои недолговечны, а влияние окружающего мира беспрерывно. И если так, то любовь тоже способна менять. Менять в разные стороны и открывать новые формы в человеческом характере. Таким образом, не бывает абсолютно добрых и злых.
Получается достаточно странно, но это факт. Наверное, потому люди и не похожи сами на себя. И хотя причины бывают разные, я склоняюсь к мнению, что большую часть берет на себя именно любовь. Мой лучший друг изменился полностью, когда влюбился, изначально мой брат не был таким, как сейчас. Говорят же, что ради любимых пойдешь на все. А если ради любимых можно исправиться, то вполне возможно и испортиться.
И, тем не менее, я склоняюсь к мысли, что одинаковые люди не могут быть вместе, поэтому существует и правило магнита.

 Отправлено: 20.08.07 23:03. Заголовок: Re:

Стадион

На стадионе собрались, наверное, все ученики и преподаватели. Соревнования всегда вызывали ажиотаж, а уж если речь идет о финале... С одной стороны, это неплохое развлечение, с другой - метод выяснения отношений. А некоторые зарабатывают, делая ставки на ту или иную команду. Но никто не остается не у дел.
Последняя игра учебного года выпала на долю баскетбольных команд. На этот раз борьба получилась действительно жесткая. Вышедшие в финал команды – отделения телекинетиков и оракулов – сильнейшие в Розенкройц. И именно это повлияло на ставки учеников. Возможность определить победителя равнялась соотношению 45:98. А гордости Розенкройц на отделении оракулов не могли быть уверены в этих цифрах и на сотые доли процентов. Вряд ли когда-нибудь в стенах школы делали настолько рискованные ставки.
Игра близилась к своему завершению. Счет сменялся практически ежеминутно, склоняясь то в одну, то в другую сторону, и разрыв в одно, от силы в два очка, не менялся в течение всей игры. Пока лидировали телекинетики, но в ближайшие минуты это могло с легкостью измениться.
– Ну же, давай!.. А черт, опять промазали. Да сделайте же их!!!
– Зря стараешься, все равно пророки выиграют.
Джонатан, лохматый, светловолосый мальчишка из телепатов, недовольно покосился на стройную китаянку, самодовольно наслаждающуюся зрелищем.
– Это еще с какой радости?
– Ты что, новенький? – как-то ехидно поинтересовалась она. – Пророки были бы не пророками, если бы не подготовились к этой игре. Все оракулы любят просчитывать свои ходы, и именно поэтому у них есть секретное оружие.
– Оружие?
В понимании Джонатана «секретное оружие» было чем-то вроде неожиданной атаки с использованием пси-способностей. Вот будь он на их месте, то непременно воспользовался бы ментальным ударом. Не сильным, похожим на солнечный удар. Жара как раз этому бы поспособствовала, и подозревать телепатов никто бы и не стал. Но он не участвует в соревнованиях, да и вряд ли оракулы могут применить что-то наподобие этого.
Сильвия только покачала головой.
– Он, – сказала она, указывая на парня.
Бросок…
– Да! Так держать, Брэд!!!!
– Брэд? – Джонатан все внимание перевел на игрока. – То есть Кроуфорд? Тот самый? А разве он играет в баскетбол?
– Ну, один раз можно сделать исключение.
«Он великолепный игрок, просто всем остальным до него далеко, и ему не интересно… Настолько ли великолепный? Хмм, опять она все преувеличивает».
Голубым глазам Шульдиха не обязательно было смотреть на площадку, чтобы полюбоваться Брэдом Кроуфордом. Они не нуждались в этом, поскольку знали оракула наизусть. И глаза шоколадного цвета, и редкая темная челка. Спортивное тело, спрятанное под футболкой, сильные руки, красивые ноги. А еще ухмылка. Не улыбка, а именно ухмылка, где-то коварная, где-то говорящая: «Я же предупреждал» и, наверное, еще самолюбивая. Такая же, как и сам Брэд.
Каждое новое движение уже давно не тайна. То, как он поймал мяч или увернулся от соперника, передал пас, забросил многострадальный «апельсин» в корзину – в каждом из его действий больше нет тайны. И их можно легко предсказать, даже не будучи пророком. Но на это способен не каждый, только один-единственный мальчишка с голубыми глазами.
– А черт, дохляки! Это ж надо было так продуть! Нет, ну на последней секунде! Да такого не бывает!!! – Джонатан во всю выражал свое недовольство, радуясь, что пересечься с игроками ему вряд ли выпадет шанс. – Могли бы уже воспользоваться телекинезом. Чему их только учат?
«Да!.. Интересно, что он потребовал взамен за эту победу?.. Кроуфорд, ты же просто так играть бы не согласился, что же тебя заставило?.. Девчонка, наверняка это девчонка. Всегда это девчонка. Он не меняет своих вкусов и привычек. И почему он такой… невыносимый? Вот и все, стоило только ерундой на площадке помаяться. Теперь посмотрим, как он откажется от своей ненаглядной Китти. Сам виноват, придурок…»
– ШУЛЬДИХ!!!!!!!
Мальчик с недоумением посмотрел на друга.
– Что? Чего так орешь?
– Чего так орешь? – передразнил его Джонатан. – Я тебя пять минут зову, а ты ноль внимания. Опять в головах лазишь? Тебе не надоело? Лично у меня после десяти минут уже начинают мысли путаться. Так и свихнуться можно, между прочим.
Назидательный голос одного из слабых телепатов Розенкройц звучал несколько забавно. Но немец не очень-то обращал на это внимание. Ему нравилось читать чужие мысли, особенно когда очень хотелось узнать человека получше.
– Если не сможешь отличить свои мысли от чужих, скажи мне – я помогу, – спокойно, даже, можно сказать, тихо произнес немец, следуя за другом.
На фоне разгильдяя Джонатана Шульдих напоминал учителя. Аккуратно поглаженная школьная форма сидела на нем в точности как деловой костюм. Галстук послушно был на своем законном месте, а воротник пиджака не стоял торчком, как любили многие делать. Хотя занятий сегодня не было, Шульдих нес в руках книги. Его страсть к чтению иногда пугала.
Несомненно, Шульдих был единственным учеником, настолько точно соблюдающим школьные правила. Ходил ровно и спокойно. Никогда не открывал рот раньше времени. Он исправно следил за своим внешним видом и завязывал рыжие пряди в «конский хвост», что выглядело достаточно элегантно. Посещал все лекции, приходя за десять минут, как и требовали преподаватели. Без пиджака показывался только в общежитии, но упорно не соглашался снимать галстук. Ложился за пятнадцать минут до отбоя, который игнорировался даже малышами, только-только попавшими в Розенкройц.
Откровенно говоря, Шульдиха не очень любили. С ним с неохотой общались, на него обращали внимание только из-за уважения, причем уважения к самим себе, поскольку заговорить с ним было некой честью. Девчонки шутили, что если глубокие, как океан, глаза рыжего телепата смотрели на тебя, можно было считать, что жизнь прожита не зря. За пределами родного отделения о нем говорили – «тот самый». Интереса он ни у кого не вызывал. Только зависть. А еще ненависть, поскольку поставить на место послушненького и прилежненького Шульдиха было невозможно. Проклятая бестия знала все и обо всех. Чертовый талантливый мальчишка.
– Господи, как можно быть таким дотошным? Шульдих, вопреки всем правилам, тебя даже могила не исправит!..
«Это ж надо, проиграть этому… Китти…Прости, пожалуйста, но… Сам виноват. Я знала, что этот идиот поставит на меня, не мог не поставить… Теперь будут знать, как связываться с нами… …Кроуфорд, выпендрежник… Завидуй-завидуй, мне не жалко… По глазам вижу. …по глазам вижу, что сейчас просто позеленеешь… Хм. Мы еще посмотрим, кто кого. Он с этой девкой только поразвлекается, и привет, как будто я его не знаю… Все равно не знаешь! Сильвия такая самонадеянная, почему я не могу быть такой же?.. Ну хоть бы кто поставил этого урода на его законное место… …опять куда-то провалился, до этого немца никогда не докричаться… Ладно, мне до этого нет никакого дела. Тоже мне, сегодня одна, завтра – другая, имею право жить, как нравится… Болван».
– Только не нужно снова орать, – предупредил Шульдих за мгновение до того, как тот открыл рот. – Я прекрасно тебя слышу. И вовсе я никуда не пропадал.
Аквамариновые глаза вытаращились на него.
– Но я же щит поставил. Самый надежный из всех, что могу!
Шульдих только усмехнулся. Нежно так, по-детски, очень симпатично.
– Дерьмо! Не смей больше так делать, слышишь, не смей!!!
– Я понял. Не буду. Но твои мысли сами лезут в мою голову.
– Ах ты!..
«Шумный, даже очень. Но все-таки милый», – подумал Шульдих, смотря на то, как Джонатан с ума сходит от желания врезать ему по рыжей голове. И зря он надеется, что Шульдих не будет читать его. Будет. Еще как.
– А все-таки жаль, что телекинетики проиграли. Я на этих идиотов десятку поставил. Теперь плакали мои денежки.
– Ну, учитывая, что играл Кроуфорд…
– Не честно! – беспардонно перебил Джонатан. – Он не должен был вообще играть. Он же не любит баскетбол.
– Любит, просто ему не интересно. Он слишком хорошо играет.
– Ты что, всю его голову уже облазил?
– Вовсе нет, – чуть резче, чем следовало, ответил Шульдих.
Какая-то нехорошая улыбка посетила лицо блондина:
– Давай колись, ты всегда в головах сидишь. Ты читал его, когда он был с девчонкой?
Шульдих покраснел, и его щеки стали напоминать спелые яблоки.
– Нет.
– Шульдих, будь человеком! На что это похоже? Ты чувствовал то же, что и он, или просто читал мысли? О чем он думал? Ну, хотя бы скажи, как выглядит такая форма удовольствия?
– Говорю же, я не читал. Когда он с девушками, я просто переключаюсь на что-нибудь другое.
Выражение лица Джонатана стало кислым.
– Значит, не читал?
– Дошло, наконец.
– Ну-у, так совсем неинтересно. Я-то думал, ты хочешь узнать его от и до.
– Я и хочу…
Шульдих прервал сам себя. Не стоит болтать слишком много. И так у старших уже странные подозрения насчет него. А этого ему не нужно, вполне достаточно выделяться прилежным отношением к учебе. Все остальное должно оставаться при нем.
Мальчик остановился, не понимая ехидства телепата, стоящего перед ним. Джонатан просто светился. В последний раз Шульдих видел его таким, когда тому удалось сдать экзамен. После третьей попытки.
– Что?
– Шульдих, я тебя расколол.
«Вот блин, я-то думал, он просто хочет обо всех все знать. А он, оказывается, гей. Нет, ну надо же, я себе друга нашел… Ой, щиты-щиты. Так, отлично, трещин нет, защита идеальная. Ага, значит, все отдаленно в порядке… Нет, ну какой рыжий на самом деле! Спасибо хоть ко мне не приставал. Вот наши девчонки с ума сойдут, когда узнают. Да это произведет фурор!!! Хи-хи-хи-хи...»
Шульдих продолжал смотреть на него с непониманием в глазах, ожидая продолжения. Все-таки он очень хороший телепат. И неплохо справляется с тонкостями своего Дара. В конце концов, телепаты водят людей за нос, вертят ими, как вздумается. Это сложно, чертовски сложно. Необходимы годы практики, чтобы делать это незаметно, с точностью до мельчайших деталей. Шульдиху же эти годы уже ни к чему.
Он как будто владеет двумя разумами. Один контролирует его самого, другой – телепатию. В одиночку они бесполезны, но, распоряжаясь и тем и другим, Шульдих получил великолепный дуэт, которым обладает только он. Обладает во всех понимания этого слова.
Шульдих сейчас невинно смотрит на Джонатана, а сам хозяйничает в его голове. Он распоряжается всем, что принадлежит его другу. А другу ли? Нет, теперь он в этом не уверен. Ладно, тот забудет об этом разговоре. А для верности каждый день Джонатан будет убеждать себя, что Шульдих просто любопытный. Исключительно для профилактики. Да и немцу меньше возни с ним, так, изредка только проверять надежность своей работы.
– Эй, чего встали столбом?..
Шульдих от неожиданности вздрогнул, как от холода.
– Вот мелюзга обнаглела. Уже друг другу мозги прочищают прямо посреди улицы…
«Где-то я уже видел этот рыжий хвост…»
Шульдих неуверенно обернулся.
– А? Так ты тот самый?
«То-то, я смотрю, при полном параде… он еще и с книжками! Совсем парень от своей учебы тронулся. Мог хотя бы из уважения оставить их в комнате… Неужели он действительно такой сильный телепат? На вид обычный пацан. Мелкий какой-то к тому же…»
– Я еще расту, – пробормотал Шульдих, отводя взгляд. Это было лишним. Брэд, которому он смотрел в грудь, не утруждал себя так сильно наклонять голову.
– И в головах чужих лазаешь. Хм, я-то думал, ты какой-то там невиданный гений. Все-таки как люди любят преувеличивать слухи.
– Верно. Только вот половина твоих похождений, наоборот, никому не известна. Может, мне помочь исправить эту ошибку?
Растрепанный Кроуфорд смотрел на телепата со своим обыденным величием. Все-таки он не чувствовал между ними весомой разницы: Брэд сам далеко не просто так учится в Розенкройц. Хотя слово «учится» совсем не относится к этому американцу. Брэд Кроуфорд типичный портрет богатенького сыночка. У него есть все, чего душа желает и чего ей и даром не нужно. Выдающиеся физические качества, великолепные бойцовские задатки, которые он развил и продолжает развивать до их предела. Он красавчик и ловелас. Одна его улыбка стоит ночь, и то, по мнению самого Брэда, это жутко заниженная цена, хотя и во всем его устраивающая. Сигарета в зубах, серьга в ухе – как Шульдих мог на все это купиться!?!?
Заядлый двоечник, проваливающий каждый тест и пересдающий экзамен за экзаменом. Лентяй и тупица. Очевидный. Что настолько умный Шульдих мог в нем разглядеть? Неужели все из-за внешности оракула? Да нет, он знает девчонок намного красивее. Это парень. Идиот – если надо описать его одним словом. К тому же бабник. Играет с девчонками как только вздумается. Из старшекурсниц он переспал уже со всеми, и не думается, что единожды. Он отбивает девушек у приятелей, бросает их на следующий же день. Спорит на девушек, ставит ночи с ними, как будто это ничего не значит, так, игра.
Он невыносим! Самый худший из всех! Почему, почему он так ему нравится?
– А давай. Давненько не происходило чего-то интересного, хоть какое-то разнообразие будет.
– Тебе не хватает разнообразия? А как же сегодняшняя ставка? – Шульдих посмотрел на него взглядом шантажиста, который просто развлекается. – Ты же играл только для того, чтобы переспать с девушкой Мейкписа. Это тебя уже не привлекает?
«Вот нахал. Он что, всю мою голову облазил?..»
– Мне интересен сам процесс. Я выиграл, а дальше идет награда. Это что-то вроде грамоты за победу в олимпиаде по орфографии. Ты же занял первое место в этом году, в принципе, как и в остальные два года.
«Странный парень. Как такой как он может быть гением телепатии?.. Хотя я тоже на гения не похож. Хм, и с чего это вдруг он в глаза не смотрит? Чего я, такой страшный?.. Ой, нехорошие мысли в голову лезут… Парень, ты, случайно, не того?..»
– Это подло!
Идеальная бровь нарисовала дугу.
– Что именно?
– Поступать так! Ты играешь с девушками, не задумываясь о них. Ты даже не соизволил поинтересоваться, как они к тебе относятся. Если девушка тебя действительно любит, ты даже не пытаешься принять это во внимание, хотя знаешь о ее чувствах. Это подло.
– А ты что, играешь роль совести? – Брэд скрестил руки на груди, насмешливо смотря на мальчишку. – Или все дело во мне?
Шульдих старался себя не выдать. Это было не слишком сложно.
«Господи, я шесть лет торчу в этой чертовой школе, неужели ты думаешь, я не научился общаться с паранормами? Да проще простого! Так что я знаю, что ты меня читаешь, как бы хорошо ты это ни делал. Ну что, нравится тебе в моей голове? Тогда, пожалуйста, оставайся. Здесь есть много чего любопытного…»
Вызванное оракулом воспоминание ударило по сознанию Шульдиха. Это не доставило ему хлопот, несмотря на то, что Кроуфорд постарался сделать это мгновенно. Но какое именно воспоминание он вызвал – вот это действительно могло стать проблемой. Шульдих просто окунулся в ощущения оракула. Легкость и непринужденность были никчемными деталями. В первую очередь во внимание принималось желание, которое уже было невыносимо сдерживать. Затем шла страсть. Головокружительная, подбивающая на еще большие действия. Судя по терпким ощущениям, отражающимся на языке, это был поцелуй. Глубокий и дерзкий.
Будь на его месте Джонатан, он бы даже поверил в то, что целуют его. Но Шульдих, к счастью, умеет четко отделять свои мысли и ощущения от чужих, которым просто позволительно присутствовать в его сознании. Это-то его и спасло, поскольку желание поддаться иллюзии было невыносимым.
«Нравится? Это далеко не все, что тебя может здесь ожидать. Как ни странно, у меня мно-о-ого подобных отрывков, и не только подобных. Хочешь попробовать их на себе?..»
– Можешь не стараться, на меня это не действует. Я смотрю на твои воспоминания как на отрывок дешевого фильма. Даже не интересно.
– Хм, правда? Что-то соблазнительные искорки в твоих глазах с этим не очень-то и согласны.
Шульдих знал, что это простая провокация. Он достаточное количество времени провел в сознании этого бабника, чтобы изучить все его привычки. Это была одна из них. И если она не сработает, а она уже не сработала, то Кроуфорд просто скажет ему в лоб… И Шульдиху не хотелось бы это не только слышать, но и читать. Очень не хотелось, точно так же, как и хозяйничать в сознании оракула. Он не совершенен, а после такого вмешательства есть вероятность изменения личности. Брэд ему и такой нравится.
– Мои искорки тебя не касаются, – огрызнулся телепат.
– Да неужели? – Брэд наклонился к лицу мальчишки. – Влюбленные девушки, которых ты упомянул, смотрели на меня с теми же искрами.
– Дурак.
Это прозвучало просто. Спокойно и отчетливо. И только Шульдих знает, чего ему это стоило, какой выдержки и усилий, поскольку покраснеть было так же просто, как и прочитать мысли оракула. Первого он не мог допустить, а второе уже его не прельщало – он и так доигрался.
– Да неужели? – повторил оракул.
Теплое дыхание играло с персиковыми щеками. Это было и приятно, и невыносимо одновременно. Шульдих не знал, как ему поступить: отстраниться от оракула значит признать его правоту, а позволить ему продолжать – совершить еще большую глупость. Он отличается способностями к телепатии и страстью учиться, а не выдержкой партизана на допросе.
Кроуфорда же это все откровенно забавляло. Ему нравилось жить от одного спора до второго, а в промежутке между этим – ожиданием, кто же еще захочет проверить, на что он способен. А еще оракул обожал развлечения. Развлекался он по-разному. Где-то наркотики, где-то секс, иногда и сигаретка вполне сгодится. Сейчас… Что бы сейчас ни происходило – это тоже развлечение. Довольно необычное, даже экзотическое. И почему Брэд раньше не сообразил мучить вместе с девчонками и парней? Его однокурсники на эту роль не подходят, а вот такие малыши – вполне.
«Готов спорить, ты не ожидал ничего подобного. Думал, что всегда сможешь оставаться на расстоянии. Все вы, тихие, такие… Черт, я ему действительно нравлюсь? Хоть бы намекнул, что ли… Эй, парень, ты меня читаешь? Не хочешь помочь мне с этой игрой? Если и ты примешь участие, будет вдвойне интересней. Хотя бы сможешь удовольствие получить… Эй!.. Ну, нет, так мне больше достанется… Хмм, он все еще удерживает под контролем этого блондина. Черт, и вправду сильный телепат. Может, его сбить? Что тогда станется с этим вторым?..»
Отлично понимая, что может статься с «этим вторым», Шульдих отгородил ту небольшую часть сознания, что продолжала оставаться в Джонатане, от остальных раздражителей в его голове. Полная изоляция лишь временное явление, но он сможет продержаться достаточно, пока Кроуфорд не оставит его в покое. Одновременно с этим он нащупал присутствие остальных игроков баскетбольной команды. Судя по нетерпению, которое Шульдих прочел в их мыслях, они настолько жаждут получить свой кубок и поощрение в виде денег и «помощи» на выпускных экзаменах, что обязательно окликнут оракула в течение трех минут.
«Хорошо. Это даже не вызовет затруднений», – подумал Шульдих, сосредотачивая внимание на Брэде. Тот все еще смотрел ему в глаза.
– Забавный ты, – улыбнулся он и совершил еще один экспромт, одновременно с тем, как тот отразился в его сознании.
Теплый язык скользнул по нежным губам, словно пробовал взбитые сливки. Быстро, игриво, с удовольствием, оставляя желание повторить попытку, поскольку вкус так и остался нераспробованным.
Шульдих шарахнулся от Кроуфорда, как от огня, хотя в действительности пламени он никогда не опасался. Рука тянулась к губам, но катастрофически не хватало сил, чтобы ее поднять. Он мог только слышать свое сердцебиение, которое, казалось, слышали также и на всей территории Розенкройц. А еще продолжать ощущать влажность на губах. Последнее его беспокоило больше.
Брэд же рассмеялся, довольный своей работай, отметив, что такая игра ему определенно нравится.
– Эй, Кроуфорд, что ты там застрял? Пошли, почетное первое место не каждый день занимаем! – послышался голос одного из игроков.
– Иду-иду, уже и подождать не можете, – он наигранно тряхнул головой. – Увидимся, малыш, – бросил Брэд, уже удаляясь и посылая Шульдиху воздушный поцелуй.
«Определенно смешной парень…»
Шульдих остался стоять каменной статуей. Мысли перепутались окончательно и бесповоротно. В голове, кроме странной каши из негодования и небольшого страха, был только изолированный кусочек, требовавший закончить начатое. Шульдих бы закончил, вот только из головы совсем вылетело, что именно он пытался внушить Джонатану. Кажется, что-то относительно любви…


«Природа магнитного поля постоянного магнита такая же, как у проводника с током, но только у постоянного магнита магнитное поле создается… Невероятно, да как он посмел!.. Кретин, сколько можно на мозги давить?.. Электричество является неотъемлемым источником энергии для телекинеза при условии… erst wenn die Wolken schlafengehn, kann man uns am Himmel sehn... Вот черт, если я завалю эту долбанную работу… Кончай выпендриваться, дура, как будто никогда не трахалась до этого, тупая стерва!.. wir haben Angst und sind allein, Gott weiß ich will kein Engel sein…Я просто хотела, чтобы мы были вместе… Ах, падла, опять мухлюет… Это немыслимо, сколько можно?.. Поток бесконечности, что рождается внутри пси-способностей, называется внутренним Даром… Gott weiß ich will kein Engel sein…»
Мысль – это действие ума, разума, рассудка; продукт мышления; умственный расчет, предположение, соображение, рассуждение.
Бертран Рассел говорил: «То, что мы называем мыслями… зависит от организации путей в мозге, примерно таким же образом, каким путешествия зависят от дорог и железнодорожных путей».
В логике Фреге мысль является прямым синонимом суждения.
По мнению Шульдиха, мысль – это замкнутый круг Преисподней.
Он не против того, чтобы читать людей, ему это нравится, за недолгие годы проявления его телепатических способностей он привык к этому и, лишившись, не смог бы уже оставаться собой. Знать наперед, что тебе скажут, чувствовать ощущения других, вместе с другими и за других. В этом есть свои прелести. Это по праву можно назвать удовольствием. Но по такому же праву это называется кошмаром.
Шульдиху повезло, что он не путается во всех тех потоках, что проходят через него, стараясь поглотить или одурачить. Он рад, что может контролировать свои способности и влиять на размах телепатии. Но как же сложно объяснить другим, что тот уровень, которого он достиг, требует от него невозможной выдержки, ведь чужие мысли всегда находятся в нем и зачастую против его воли. Они просто есть. От них не избавишься. А когда он пытается, то начинает раскалываться голова.
Извечное напоминание, что он телепат, что он гений. Да, действительно гений, но почему-то эта чертова гениальность требует от него слишком многого. В конце концов, ему только четырнадцать – слишком большая ответственность.
«Это никогда не кончится».
Шульдих пытался заснуть. Он лег, наверное, полчаса назад. Отбой уже был, но никто не спал, он это слышал. И от этого было тяжело. Шульдих еще два года назад просил разрешить ему принимать снотворное. Просто для того, чтобы спокойно заснуть, не обращая внимания на окружающий мир, который не оставляет его в покое. К сожалению, ему отказали. Поэтому приходится засыпать под музыку чужих мыслей. Но засыпать мучительно долго.
«– Шульдих, ты не спишь?»
«– Нет.»
«– Слушай, что я узнал! Оказывается, наш великий Брэд Кроуфорд согласился играть сегодня только потому, что Мейкпис, ну этот телекинетик, ты должен его знать, шатен, с акцентом вечно говорит, так вот, он чего-то сказал нашему оракулу, и тот предложил ему поспорить. Не знаю, что обещал ему Кроуфорд, но факт в том, что сейчас он полупьяный потащил в свою комнату его девчонку! Представляешь, вот американец дает.»
«– Ну, это же Кроуфорд, чего удивляться?»
«– Слушай, Шульдих, у меня к тебе дело...»
«– Я не собираюсь его читать. Ни его, ни эту девчонку. Даже и не проси.»
«– Ну, пожалуйста! Ты же знаешь, что я не могу. А так ты бы потом поделился со мной впечатлениями… Ну что тебе стоит-то для друга чуточку постараться?»
«– Нет, Джонатан. Это низко. Чужая жизнь меня не касается, к тому же у меня нет никакого желания чувствовать то же, что и этот Казанова. Наверняка ничего хорошего из этого не выйдет.»
«– Слушай, в кого ты такой вредный? Будь у меня возможность ощутить, что значит спать с девчонкой… Или ты мазохист и тебе рука больше нравится?»
«– Извращенец».
Как будто Шульдих не знает, чем собирается заниматься Кроуфорд. Как будто он не знает, что тот будет чувствовать. Знает. И от этого еще тяжелей.
Он пытался об этом не думать. Делал замечания самому себе, приказывал, отгораживался от оракула. Внушал сам себе, что это смешно, глупо, неправильно, и все из этого вытекающее. Ну не может он не думать о нем! Брэд стал навязчивой мыслью, а тот факт, что этот бабник ему никогда не достанется, только все усугублял.
«Я не должен… Черт, я и вправду пьян… А ладно, так даже интересно… ну я же знаю, что это неправильно… Кончай отпираться, я заплатил, чтобы привести тебя сюда, так что не рыпайся, дура, все равно отымею, ты моя награда… Они все для тебя вещи, мог бы не повторяться. Боже, как же он предсказуем, и эти пьяные поцелуи, ведь ничего толком не чувствует, а все равно продолжает… Боже… Мягкая… И уже возбуждена. Мило… Сам уже начинаешь возбуждаться. Физиология…»
Шульдих практически был на его месте. Он старался не закрывать глаза, чтобы не представлять себе происходящее сейчас в общежитии оракулов, но это не было помехой для его чувств. Возбужденные соски, проскальзывающие между пальцев. Мягкая, упругая грудь. Нежная кожа живота. Брэду нравится исследовать тела, растягивая свое удовольствие. Он никогда не начнет, не насладившись этим вдоволь. И каждое тело требует своего времени, бывает, что он тратит считанные минуты, а бывает, что ожидание растягивается до получаса. Ему это нравится. И Шульдиху тоже.
Он не уверен, но, кажется, вкус кожи Китти сравним с вишней. Шульдих больше любит персики. Они моментально сдаются и наполняют рот соком. Кроуфорд любит яблоки – их надо покорять.
Целуется она так себе. Они оба ждали чего-то большего. Ее язык неуклюже танцевал в своем собственном ритме, больше раздражая. Когда же язык оракула поймал его, то ответные выходки были глупыми. Если она думала, что так забавней, Брэд думал, что игра не стоила такого приза. Это ему настолько надоело, что он укусил ее, не обращая внимания на возмущенный крик.
Брэд возбуждался неохотно, без привычной горечи, без огня, что так нравился телепату. Это даже было скучным. И все-таки.
– А-а-а…
Шульдих тянулся к возбужденной плоти, чувствуя, как оракул рывком входит в девчонку. Она закричала. Это мальчик понял по некоему подобию отвращения. Почему-то Брэд терпеть не может лишние крики, сам-то он практически никогда не кричит. Его завораживают только легкие стоны. А вот Шульдих не уверен, что больше ему нравится: то, как Брэд ритмично двигается в чьем-то теле, или же отражающийся в его сознании голос пророка.
Когда Шульдих чувствует их предел, уже ставший одним на двоих, пусть даже благодаря телепатической связи, в его голове не остается ни одной мысли. Все те голоса, что плавно скользили через него, наконец-то оставили его в покое. Они не исчезли, просто на короткое мгновение дали ему шанс побыть одному. Или почти одному. Он даже не слышал Кроуфорда. Наверное, потому что тот ни о чем уже не мог думать, только хотел кончить. И Шульдих тоже.
«Черт, это определенно не стоило мороки с игрой. И чего этот баран так убивался… Дерьмо, это самая тупая моя ночь, в сто раз лучше было бы просто поспать…»
Пальцы были липкими, над губой собрались маленькие капельки пота. Частое дыхание постепенно успокаивалось. Шульдих бы с удовольствием наслаждался даже этим приятным расслабленным состоянием, но раз Кроуфорд начал думать, то еще немного, и он услышит остальных. Этого не изменить. К сожалению.
«Он грубый, но все-таки было приятно… Надо только привыкнуть, его темп не такой, как у Дина, вот и все… И все-таки здорово. Везет Сильвии, ей достаточно только пальцем поманить, и он сразу же прыгает в ее объятия. Никакой справедливости… Как бы еще раз его спровоцировать?.. Действительно дура. Больше ты его не получишь. Никогда».
Полежав еще немного, Шульдих встал и пошел в ванную. Вода приятно била по телу. Хорошо. Только одиноко. Он проверил оракула. Тот тоже был в душе. Хм, у него уже выработалась привычка копировать его. Что ж, это вполне естественно. Кроуфорд спит с новой девицей практически каждую ночь. Шульдих спит с его мыслями.
Вернулся в постель он уже разморенный. Сейчас никакие мысли не станут для него преградой. Мягкая подушка и теплое одеяло. Немного одиноко, но это так привычно, что практически незаметно.
«Черт, завтра тест по теоретической психологии… Зачем паранормам психология? Что я с ней делать буду? Бред полный… Телепатам проще, они в этой психологии собаку съели… Хм, попросить, что ли, малыша о помощи?.. Ум-м-м... Спокойной ночи».
У Шульдиха завтра работа по философии. Он не готов. Он прочтет учителя.

 Отправлено: 20.08.07 23:06. Заголовок: Re:

Частная школа Розенкройц

Брэд Кроуфорд. Восемнадцать лет. Американец. Сын предпринимателя. Оракул. Гений.
Свою гениальность он весьма ценит и обожает, как собственную жизнь. Это далеко не последнее, чем он может гордиться и что выделяет его из огромнейшей толпы, но, определенно, именно без нее он не может быть самим собой. Только, к сожалению, гениальность не распространяется на учебу. Настолько заядлых двоечников Розенкройц навряд ли помнит, так как их не было. Для ученых специального института, относящегося к частной школе, не представляло труда провести операцию и удалить аномалию мозга, ставшую причиной видений Брэда. И это бы сделали на первом же году обучения оракула, поскольку он безнадежен, разбалован и просто невыносим. Но это было невозможно. Как невозможно и сейчас.
Уровень, который Кроуфорд показывал, был уникален. Его способность к предвидению равняется 98,398 – подобный результат за три века существования Розенкройц зарегистрирован впервые. Однако считается, что уже к двадцати годам Кроуфорд сможет развить свой Дар до 100.
Но быть оракулом не так уж и весело. За недолгие годы обучения Брэд убеждался в этом не раз. Видеть заранее свою отметку или сломанную ногу ненавистного преподавателя где-то и заманчиво, но слишком тошно и скучно. Оценку он исправить не сможет, а преподаватель все равно поправится. К тому же не всегда есть смысл видеть будущее. Ну, где он может это применить? Телекинетики во всю пользуются своим Даром, берсерки развлекаются, занимаясь самыми необычными видами спорта. Он уже не говорит о телепатах, которые лучшие по успеваемости. Конечно. Только учителя называют их бездарностями, а свои щиты профессиональными.
Оракулом быть полезно, когда работаешь на жирного бизнесмена, у которого тысячи врагов. И то не каждый сможет предугадать нападение на эту тушку. Брэд сможет. Он сможет за каких-то полчаса увидеть всю его жизнь. Для него это даже не будет тренировкой.
– Господи, Кроуфорд… ты самый никчемный из всех никчемных моих учеников!
Как будто он говорит это впервые.
– Скажи мне, как можно было за шесть лет, ШЕСТЬ ЛЕТ! не научиться ставить хотя бы отдаленно напоминающие щиты барьеры? Тебя никто не заставляет осваивать все тонкости ментальной защиты, но хотя бы щит ты должен ставить!
Брэд устало теребил сережку. Как ему это уже надоело. Ну да, он не умеет закрываться, но это же все равно ничего не меняет. Его видения никакой телепат прочитать не сможет, он слишком находчив для этого. А в остальном. Что ему скрывать-то?
– Кроуфорд, пойми ты, одним талантом прожить невозможно. Такие как ты нарасхват, но необходимо обладать хотя бы начальными знаниями в остальных сферах. Я доходчиво объясняю?
– Вполне, – подтвердил оракул, не отводя глаз от весны за окном.
Осталось два месяца до выпуска. Но прежде чем он наконец вырвется отсюда, предстоит сдать экзамен. С этим просто так справиться не удастся. Черт, не везет, так не везет.
– Мы не требуем, чтобы ты заучивал каждый предмет наизусть, но ты можешь хотя бы просто стараться. Где-то подучить, где-то даже понять. Это вполне элементарно. Начальные знания – твой лимит.
– Да-да, я знаю, вы говорите это перед каждым экзаменом.
– Так, черт возьми, сделай хоть что-нибудь, чтобы получить тройку!
Брэд молчал. А что он мог ответить? Да, вот такой он. Его это вполне устраивает.
– Ладно, – смягчился Лангвейлен.
– Ладно? – Брэд решил, что ослышался. Он даже оторвался от зеленой листвы. – То есть, ладно? Ладно, вы вобьете в меня знания, или ладно, из тебя уже все равно ничего не получится?
– Ладно, это значит, что я обо всем уже позаботился. Я попросил одного из своих учеников обучить тебя азам. Этого вполне достаточно, чтобы сдать экзамен.
– Ученика? Ну и какой идиот согласился на это? – фыркнул Кроуфорд, подсчитывая, скольким телепатам он уже набил морду, поскольку девчонка все равно заниматься с ним не будет. Ну, во всяком случае, не уроками.
– На самом деле, – продолжал Лангвейлен, – я также ему разрешил в случае чего просто внушить тебе эти знания.
Пауза.
– Что!?!? – Брэд подскочил на месте, гораздо энергичнее, чем если бы его ошпарили. – Вы хотите, чтобы я скатился до 10? Черта с два я позволю какому-то уроду копаться в моей голове! Можете меня хоть пытать, а лучше сразу пристрелите!!
– Вот именно поэтому я надеюсь, что у него получится тебе внушить, насколько полезно и важно учиться, – усмехнулся тот, смотря в шоколадные глаза Кроуфорда.
Ну и что на это ответишь? Как сказал бы его отец, ему подложили свинью, причем дохлую.
– О, это как раз он…
С отвращением Брэд уставился на дверь. Хотя нет, гораздо больше он хотел испепелить того, кто собирается войти в аудиторию. Каким бы хорошим телепатом он ни был, Брэд найдет способ ему это припомнить. Во всяком случае, просто отыщет в его будущем необходимую для этого брешь и как бы невзначай подтолкнет к ней мальчишку. Он даже готов проследить все мельчайшие детали. Ничего, потраченное время будет того стоить.
– Добрый день, герр Лангвейлен.
«Ты?.. Привет, малыш…»
– Проходи, Шульдих. Вот, это тот ученик, о котором я тебе говорил.
– Я думал, это будет первокурсник… Но он – выпускник.
– И тем не менее…
«Ох, до чего же мальчишка дотошный. Умный, но чертовски дотошный. Ничего, сейчас избавлюсь от этих двоих, и можно будет зайти к девочкам из телекинетиков…»
–… ты можешь делать то, о чем мы говорили, если в этом будет необходимость.
Шульдих покорно кивнул, даже не пытаясь спорить.
Получив законный повод покинуть рабочее место, Лангвейлен что-то добавил немцу уже мысленно и, посмотрев соответствующим взглядом на Кроуфорда, покинул аудиторию.
– Наконец-то, этот идиот целый час мозги мне пудрил!
Шульдих подошел ближе и осторожно положил на ближайшую парту книги. Он был, как обычно, в форме и с «конским хвостом». Смотрел он так же официально. Брэд готов был поклясться, что один учитель сменился другим, а нотации, чувствуется, остались прежними.
– Ты знаешь, что он разрешил мне внушить тебе основы ментальной защиты в случае неудачи? – просто спросил телепат, как будто это было банально и ничего не значило.
– И?
– Нет, я просто спросил.
– Ладно, – Брэд недовольно смотрел на рыжего. – Теперь моя очередь: ты в курсе, какой у меня уровень?
«И не читай ответ в моей голове, это будет нечестно!..»
– Да. Девятый уровень. Кажется, последние тесты показали результат в 98, 398.
– Превосходно, малыш. Надеюсь, ты так же хорошо знаешь, что со мной будет, если ты сунешься со своей телепатией в мои мозги.
Шульдих пожал плечами:
– Твой уровень может упасть до пятого. Но я думаю, до этого не дойдет. Я постараюсь обойтись и так.
– Пятый? Ты что, издеваешься надо мной? Да если сам Лангвейлен этим займется, я никогда не преодолею третий! Лучше сразу лиши меня предвидения!!!!
Шульдих спокойно на него смотрел. В его глазах на удивление не отражалось никаких эмоций. Так же, как и на лице. Шульдих напоминал элегантную фарфоровую статую.
«Какой-то все же странный… Мог хотя бы посочувствовать… Блин, я уже без пяти минут свободный паранорм, а меня будет учить какой-то мальчишка. К тому же мелкий. Господи, как можно быть таким низкорослым? Не понимаю я этого…»
– Герр Лангвейлен мог бы сам этим заниматься, но у него много работы, – спокойно садясь перед Брэдом, говорил он. – Если ты беспокоишься о качестве моих возможностей, то не стоит. Мой показатель – 99, 7834.
«... Тишина… Почему он не думает? Неужели настолько удивлен? Да, я знаю уровень своей телепатии до миллионной доли, но это же не значит, что я на голову лучше него. Он же не может так считать… Хотя поставить его на место было отличной идеей».
– Думаю, стоит больше внимания уделить щитам. Ты знаешь, что такое ментальная защита?
Кроуфорд смотрел на него взглядом человека, которому предлагают попробовать что-то непонятное и странно пахнущее.
– Ну, если говорить проще, то ментальная защита в целом представляет собой стену, отделяющую сознание от внешнего мира. Она используется в основном телепатами, так как проходящие через сознание мысли влияют на них. Это помогает сохранять стабильность. Для остальных ментальная защита – способ спастись от телепатов. Довольно забавно, не правда ли?
– Да уж.
– Элементарный вид ментальной защиты – блок. Его и учат ставить всех не-телепатов. Вы должны были его проходить года четыре назад. Ты что-нибудь помнишь?
– Ну-у… – Кроуфорд лениво посмотрел в окно, а затем снова вернул внимание своих карих глаза на Шульдиха. – А ты часто читаешь мои мысли?
– Что это за вопрос?
– Обычный. Ну так как?
Шульдих молчал. А что, интересно, он мог ему ответить? Правда была бы несколько… шокирующей, что ли. Интересно, что бы ответил Брэд, узнай, что только в его сознании он и бывает? Хотя нет, что бы смог ответить непоколебимый Брэд Кроуфорд, если бы Шульдих сказал, что дрочит, опираясь на его ощущения во время секса? Вот это точно будет шоком.
– Чего молчишь?
– На вашем выпускном экзамене будет присутствовать комиссия из Эсцет, именно поэтому требуются хотя бы минимальные знания. Я должен научить тебя ставить щиты, любым из способов.
Прозвучавший ответ был не совсем тот, какого ожидал Брэд. Трудностей в общении с погрязшими в книгах отличниками он никогда не испытывал. Но этот мальчишка был не такой, как остальные. Над ним нельзя было посмеяться, одурачить его или ввести в заблуждение, используя наглость и ехидство. Он какой-то неправильный, этот телепат. Готов слушать все, отвечать ровным голосом и с умным видом. Это скучно. И раздражает.
– Это угроза, между прочим.
– Я только делаю то, что мне сказали, – ответил Шульдих, бесстрастно смотря на него.
– А если тебе скажут убить меня, ты это тоже сделаешь?
Шульдих сразу как-то весь сжался. Его желание убежать от самого себя было видно и невооруженным взглядом. И самое интересное, что особых причин для этого не было. По крайней мере, Кроуфорд был в этом уверен.
– Если скажут убить…
«Нет, он определенно странный. Когда он так смотрит, то начинаешь чувствовать себя главным блюдом, за которое сейчас возьмутся. И чего ему надо?.. А может, он действительно того?.. Тс-с… вот что бывает с теми, кто слишком много времени уделяет сексу, скоро будет казаться, что все от меня без ума. Хотя рыжий симпатичный…»
–… не сделаю.
Брэд улыбнулся. Непринужденно, так, как улыбаются, пытаясь заинтриговать. Ему это очень идет. Он тогда кажется невинней, хотя это и звучит ужасно. И все равно Шульдиху нравится.
– Давай…
– Ты настолько талантлив, – перебил его оракул, – и ко всему прочему прилежный ученик, как думаешь, что Розенкройц сделают с тобой, когда ты закончишь школу?
– Ничего. Если они что-то и планируют, то все равно не смогут претворить это в реальность. По моим подсчетам, к восемнадцати годам я смогу создать ментальный удар, с помощью которого можно будет уничтожить 80 процентов населения планеты.
Брэд закатил глаза:
– Ради всего святого, прекрати уже разговаривать вот так!
– Что значит «вот так»? Я вполне нормально говорю, ты же меня понимаешь.
– В том-то и дело, что практически не понимаю! Ты разговариваешь как последний зубрила, свихнувшийся на учебе! У меня уши вянут.
– Извини, что тебе не нравится, как я разговариваю. Учитывая, что мне тоже не все в тебе устраивает, думаю, это вполне логично. Итак, приступим к занятию?
«Если меня отсюда не выпустят, я выпрыгну из окна…»
Шульдих смутился. Не нравится, как он разговаривает. А как он разговаривает? Вполне приемлемая речь, что его не устраивает? Может, Брэд имел в виду отсутствие нахальства? Раз так, то Шульдих не собирается ничего менять. Он еще не настолько деградировал, чтобы опускаться до подобной вульгарности.
– Самый элементарный щит – иллюзорный, – как ни в чем не бывало продолжил телепат. – Ты просто должен представить стену, окружающую твой разум. Это даже дети могут.
– И все?
Шульдих кивнул.
Судя по виду оракула, все это ему совсем не нравилось. Возможно, он просто знал, что мало что получится, только время попусту пройдет. И все-таки Кроуфорд исправно постарался представить стену. Сделал ее кирпичной и практически всю разрисовал глупыми эмблемами и не более умными фразами.
– Готово, – осведомил он Шульдиха, хотя мог бы и не утруждать себя.
– Читаю.
– Меня?
Кивок.
– Ха, этого и следовало ожидать. Не умею я ставить никакие блоки. Мне это и не нужно.
– Еще раз. С первой попытки даже у меня не получилось. Давай.
«Вот блин, учитель хренов… Что, интересно, мне мешает встать и вырубить его? Никто ничего мне не сделает в ответ, разве что потом он сам припомнит… хотя нет, у него не такой характер. А ладно, кому интересен этот малыш… очень милый, рыжий малыш, хоть и зануда…»
– Читаю.
– Я еще ничего не поставил!
– Ты должен делать это быстрее, – слегка повысив голос, отозвался Шульдих.
– Тс-с…
«Стена, стена… Ну вот, милая стенка. Что ему не нравится? Может, мне только о ней и думать? Ладно, стена, стена, стена, стена, стена, стена…»
Шульдих покачал головой, понимая, как это выглядит:
– Это, конечно, глупо, но позволь поздравить, ты нашел способ заставать телепатов врасплох.
Вопросительный взгляд.
– Просто если ты будешь все время мысленно повторять слово «стена», кто угодно потеряет контроль и свалится в приступе дикого хохота.
– Слушай, самый умный, ты должен меня учить, а не критиковать!
– Я как раз и пытаюсь тебя учить, но ты же не слушаешь, а самое главное, не хочешь слушать. Представляя стену, не нужно разрисовывать ее неизвестно чем, загружая ненужными образами сознание. Твоя стена – мысль. А барьер – ментальный. Стена не должна существовать в твоих мыслях, только в твоей голове.
– А какая к черту разница?
– Телепаты читают мысли, а не голову. Ты понимаешь разницу? Голова – кость, а мысль физической не бывает. До нее не дотронуться.
– Давай просто признаем, что из тебя херовый учитель, – вставая, предложил Кроуфорд.
– Ладно, я пошел
– Куда? Мы еще не закончили!
– Ты все равно ничему не сможешь меня научить. Посмотри правде в глаза, малыш, здесь ты провалился.
– Ты делаешь это специально.
Усмешка.
«Извини, но у меня принцип: если мне не интересно, то я этим не занимаюсь. Сидеть здесь с тобой, изучая какую-то чушь, в то время как столько красивых девчонок загорает там с таким брошенным видом, – не интересно. Так что я пошел, а ты можешь почитать в спокойной обстановке, тебе это как раз подходит».
– Это глупый принцип.
– Зато весьма удобный, – отозвался Кроуфорд, уже практически скрывшийся за дверью.
Шульдих не мог с ним спорить. Как ни странно, он понимал Брэда. Ему это не кажется нужным, не кажется дельным, для него это не интересно… Но как же этот идиот не понимает, что его все равно заставят? Хотя бы сам Шульдих. Просто возьмет и внушит ему это желание. А вместе с этим отнимет большую часть его Дара. И тогда у оракула ничего уже точно не будет. Никакого интереса, чтобы продолжать оставаться оракулом.
«Эх, столько времени угробил, можно было...»
«– А если тебе будет интересно?»
Брэд остановился. Посмотрел перед собой. Обернулся. Посмотрел на телепата. Задумался.
– А ты можешь чем-то меня заинтересовать?
– Я попробую.
Брэд усмехнулся. Забавно, с детьми он еще не играл. Что бы такое придумать? Хотя в этом-то вся и сложность, ну что можно такого придумать с ребенком? Не насиловать же его, в самом деле. Хотя идея забавная, попугать ею этого правильного малыша было бы очень даже интересно.
– Скажи, Шульдих, ты знаешь игру «Вопрос-ответ»?
«Ладно, мы еще посмотрим, кто кого. Может, в телепатии он и гений, но вот с реальной жизнью дела совсем не имеет. Ничего, я с удовольствием поделюсь опытом, хоть умнее будет в следующий раз…»
Шульдиху это откровенно не понравилось. Он столько читал его, что прекрасно понимает, на что способна извращенная фантазия оракула.
– Когда у меня получится с этим дурацким щитом, – продолжил Кроуфорд, – я что-нибудь у тебя спрошу, а ты дашь честный ответ. Идет?
«И куда ты спрятал подвох? Спросить. Не сделать, не потребовать, а только спросить. Что? Что ты можешь спросить такого, на что я либо не смогу ответить, либо не захочу? Это же не может быть мелочью, скажи, Брэд Кроуфорд, это же не мелочь? Нет, не мелочь, ты бы не стал тогда мне предлагать все это… Так, с этим справились, теперь осталось только поставить щиты… Господи, ну почему в жизни все до тошнотворности сложно! Тоже мне, думать и не думать одновременно, да как так можно-то?!.. Фон. А если попробовать посмотреть за ним? Провоцировать… Просто его спровоцировать, больше ничего не нужно. Жаль тебя, но ты сам напросился, не стоит со мной играть, дурачок… Провоцируй. Не позволю».
– Я согласен.
– Отлично! – энтузиазм, которым он зажегся, был заразительным, но Шульдих принципиально его игнорировал. Он просто должен научить его, вот и все. – Ну, теперь ты можешь человеческим языком объяснить, как мне мысль сделать не-мыслью?
«Это будет сложнее, чем я думал».
За два часа Шульдих наконец-таки понял, почему Розенкройц закрыл глаза на этого оракула. Он никогда бы не поверил в это, если бы не понял сам. Ну, двоечники разные бывают, но это еще ни о чем не говорит. В конце концов, Шульдих тоже может не учиться (бредовая мысль), но об уровне его знаний это никак бы не говорило. Что ж, в случае с американцем получилось исключение.
После трех часов у Шульдиха разболелась голова. Он нечасто жаловался на головные боли, поскольку внимательно следил как за происходящим вокруг, так и за стабильностью своих щитов. Лишние проблемы ему были ни к чему. К тому же паранормы не совсем нормально переносят болезни. Телепатам в этом случае хуже всего. Головные боли превращаются в ад, а насморк притупляет действие защиты. Но сейчас было плохо по-настоящему. Мысли путались, щиты трещали не только по швам, а поток чужих рассуждений, идей и недовольства набросился на него с новой силой.
Через четыре часа Шульдих начал серьезно задумываться, а не проще ли внушить ему все необходимое за десять минут и не мучаться? Он бы с удовольствием это сделал, но никак не мог решиться. Жалел оракула, что ли? Хотя нет, ему был не так уж важен его Дар. Ему был важен он сам.
Уходя, Лангвейлен сказал, что у Шульдиха есть сутки, чтобы добиться результата. Сказал, что сам процесс его нисколько не волнует, главное – результат. А последний должен быть положительным, к тому же надежным. А еще он ехидно хмыкнул:
– На твоем месте я бы не тратил время зря. Заставь его, и все. Я так говорю, потому что тебе самому это время пригодится, я беспокоюсь о тебе, Шульдих, в первую очередь о тебе.
«Хм, а кто побеспокоится о нем? Если все будут думать обо мне, как же он? Это несправедливо. Так не должно быть. Каким бы бездарным он ни был, нельзя смотреть на него как на материал. Да, он не может делать элементарных вещей, но он такой же паранорм, как и я. Я не обязан лишать его того единственного, что у него есть. В конце концов, где человеку шестого уровня понять такого, как Брэд? Гения поймет только гений… Такой как я».
– Это безнадежно…– устало вздохнул Кроуфорд.
– Отсутствие результата – это, несомненно, тоже результат, – заметил Шульдих. – Хотя все-таки кое-чего мы добились.
– Ага. Я наконец-таки понял, что значит учиться. Мне тебя жаль, малыш.
– Знаешь, почему я так рвусь учиться?
Шоколадные глаза смотрели на него и до этого, только сейчас вместо усталости в них появилось любопытство.
– У меня изначально был высокий уровень, поэтому справляться с потоком мыслей было сложнее, чем другим. Щиты меня учили ставить раньше остальных, иначе я мог просто сойти с ума. Когда у меня получилось, то я почувствовал невероятное облегчение. Но все равно оставалось много чего непривычного, и я не мог с этим справиться. Изучая что-то новое, я учусь управлять телепатией, тогда меньше боли, меньше путаешься в собственной голове. Вот почему я хочу оставаться как можно больше самим собой, а не оболочкой, через которую проходят жизни других людей.
– Но ведь ваши щиты полностью ограждают вас от окружающих. Вы читаете мысли только по собственному желанию.
– Нет, – тихий голос, в котором слышится и сожаление, и удовольствие, – только не я. Я читаю мысли всегда. Как минимум у десятка. Иначе не получается – не тот уровень.
Голубые глаза. Раньше Брэд не замечал, но они не настолько серьезны, насколько осторожны. Они смотрят нехотя и со страхом. И эта чопорность… Это не больше чем иллюзия, чтобы было спокойно самому себе. Просто так он может доказывать, что мысли его не одолеют. Он боится сорваться. Наверняка боится. А кто бы на его месте не боялся? Интересно, на сколько его хватит? Десятый уровень не станет гарантией, что он сможет совладать со своей телепатией. Скорее уж все будет наоборот.
С другой стороны, Брэд его прекрасно понимает.
– Это мое личное мнение, но ты неправильно на все это смотришь, – откинувшись на спинку стула, отозвался он. – Тебе кажется, что весь мир вертится вокруг твоего Дара, а это полный бред. Расслабься, и пусть все идет, как должно.
– Ты так говоришь, потому что мы разные.
– Нет, мы, наоборот, очень похожи. У оракулов не так все сложно, как у телепатов, но со своими особенностями. Ну знаешь, когда видение приходит, сознание очищается, просто ничего не остается: ни мыслей, ни воспоминаний, ни чувств. Тело замирает, поскольку не поступают сигналы от мозга, мы становимся живыми мишенями. А затем в этой пустоте возникает видение, оно отчетливое, только давит. Происходящее мы ощущаем, как если бы это было на самом деле. Если в тебя стреляют, то потечет кровь, и ты будешь чувствовать боль, и так далее. А потом все исчезает, и в пустоту возвращается твоя настоящая жизнь.
– Насколько я знаю, сознание возвращается в нетронутом состоянии.
– Верно, – согласился Брэд, – с обычными видениями, разум сам возвращает все, что потерял. Причем все это длится не больше пяти-семи секунд. Но, по большей части, я сам вызываю свои видения. Сам рассчитываю время, когда они должны пройти. Я определяю, что именно они должны мне показать. А также сам очищаю сознание до пустоты. И возвращать все на свое место приходится мне тоже самостоятельно.
Шульдих впал в ступор.
– То есть?.. Но это же невозможно! Ты не способен вспомнить все до мельчайшей детали… – Шульдих оборвал сам себя. – Так вот почему…
– Никто в институте не знает об этом. Наверное, определить при помощи тестов подобное невозможно. Сам же я ничего не говорил, слишком опасно было. Кто знает, каким я очнусь в следующий раз.
– Но ты должен им сказать! Или хотя бы прекратить вызывать видения… Ты обязан!..
– Я никому ничего не обязан. Это мой Дар, и касается он только меня.
– Если ты сам не согласен, тогда я…
– Что? – сухо спросил он. – Сам расскажешь?
Это было бы правильно. Так и должно быть. Шульдих всегда выполняет правила и поступает так, как и следует каждому ученику Розенкройц. А утаивать что-то о своем Даре запрещено правилами. Как говорят преподаватели – это для вашего же блага. И что теперь, он пойдет и расскажет правду? Да, он должен так поступить. А если с Кроуфордом что-то случится в очередной раз? Что если он не сможет восстановить свой разум? И речь идет не только о мыслях – о его личности. Страшно даже представить.
«Глупый мальчишка… Не понимает, что может натворить. Эгоист, вот кто он такой! Самый настоящий эгоист. Я сотни раз говорил, что мой Дар – это все, что у меня есть, так нет же… Розенкройцкая крыса!.. Черт, еще эти дурацкие щиты… Чтоб они провалились!..»
Шульдих постарался сосредоточиться. Брэд был зол, очень зол. И он не понимал, какого черта проболтался. Какая для этого была причина. За это он был готов себя ненавидеть. Но он пока просто злился. Очень сильно. Шульдих это чувствовал. Кроуфорд начал думать очень громко, даже больше того, он принялся кричать. Это телепату не нравилось. Да и приступ эмпатии его тоже не мог порадовать. Дурацкий Дар, дурацкие силы, на кой черт они ему такого уровня?!?!
– Я никому не расскажу. Если захочешь, сам это сделаешь, – произнес Шульдих, достаточно тихо, но услышать его все равно можно было.
«Кому нужны его обещания, я сам могу прекрасно со всем разобраться, и никакой Розенкройц не сможет мне помочь, это уж точно…»
Мысли становятся приглушенней, отдаленно напоминая шепот.
«...Пусть делает что хочет. Мне уже все равно. Хватит с меня ереси и этого мелкого. Достал!..»
– Что-то не так…
– Что еще? – недовольно фыркнул Кроуфорд.
«Я это вслух сказал?»
– Твои мысли, что-то с ними не так, – пояснил Шульдих, сам не понимая, о чем говорит. Не то? С мыслями не бывает что-то не то. С ними всегда просто, они либо есть, либо их нет. Еще они могут быть не самого приемлемого характера, но и только.
– Ты опять меня читаешь? Черт, я с самого начала сказал, что никакие щиты мне не помогут!
– Точно! – лицо немца сияло, словно ему открылась истина мироздания. – Щиты, они стоят.
Тишина. Почти мертвая.
Кроуфорд постарался не быть слишком требовательным и старался сдерживать себя до последнего, чем бы это последнее ни было.
– Так, давай разберемся. Мои щиты стоят, но ты меня читаешь. Так?
Шульдих усмехнулся.
– Не забывай, я гений телепатии. Я могу читать учителей, ставящих идеальные щиты. А твой щит элементарен, но он стоит. У тебя получилось!
Брэд как-то интересовался, что он будет чувствовать, когда у него получится хоть что-то относительно занятий. Не имеет значения, как и когда. Ему было просто интересно, что он в этот момент может почувствовать. Он перебирал разные варианты, но сейчас ни один из них не подходил. Если честно, то Брэд не думал, что будет все так.
Он смотрел на улыбку Шульдиха. Он впервые ее видит, впервые смотрит, как этот суровый малыш улыбается. И ему это нравится. Нравится сияние голубых глаз, кажущихся такими близкими. Они нежные, эти бесконечные небеса. И Брэд улыбается телепату в ответ. Кажется, они о чем-то спорили… А, кого это сейчас волнует. Это их победа, и они ей рады. Каждый по-своему, но все же рады.
– А ты говорил, что не сможешь. Сам себе внушаешь глупости.
Брэд лишь ухмыльнулся.
– Что?
– Как насчет нашего договора?
«Вот теперь он от меня не отвертится, ни в коем случае!.. Непривычно. Так…»
Мысли становятся отчетливее.
«…И что бы такое спросить?.. Отлично».
Рыжий посмотрел в темноту за окном. Да уж, на такой пустяк времени ушло, как на изучение курса телепатии за два года. Ну и ладно. Результат того стоил. Теперь главное проверять, чтобы Кроуфорд тренировался их ставить. Хотя мозг должен был запомнить эту процедуру на уровне рефлекса. Но на всякий случай. Ничего плохого в этом нет.
Они устали. Оба. У Шульдиха раскалывалась голова. Завтра он будет сонным. А насколько он знает оракула, тот вообще не соизволит появиться на занятиях. Что ж, это уже ни для кого не будет сюрпризом.
– У меня получилось. Не сразу, но все-таки получилось, поэтому ты обязан ответить на мой вопрос.
– Получилось. Не сразу, всего-то через двенадцать часов, – наконец позволив себе расслабиться, произнес Шульдих. – Пять часов до начала занятий. Три с половиной часа до подъема. Может, перенесем это на завтра?
Как-то нехорошо улыбаясь, Кроуфорд качнул головой.
– Ну, хорошо. Давай, только поскорей.
– Ты меня читаешь?
– Нет. Это был вопрос?
– Конечно, нет!
Шульдих вздохнул. Сейчас он шумный, во всех пониманиях. И мысли его слишком сильно кричат. Как можно их не читать? Для удобства телепат даже вернулся из-за его щитов, но шум не стих, ни на сколько. Хотелось спать.
– Тогда, на стадионе, ты сказал, что я ужасно поступаю даже по отношению к девушкам, которые меня любят. И что я не пытаюсь понять их чувств. Сказал, что это чертовски подло.
– Да. И могу повторить это сейчас, – отозвался Шульдих.
– Так вот, я тогда думал об этом.
– Неужели? – откровенно рассмеялась он.
– Угу. И была у меня одна мысль. Очень интересная. Просто никто, ни одна из всех этих влюбленных девушек мне никогда ничего не говорила… – Брэд смотрел свысока, как ему и положено смотреть. А еще он был веселым, слишком веселым. – Шульдих, скажи, я тебе настолько нравлюсь?
Шульдих замер. Он старался не думать об услышанном, но не получалось. Мысли часто бунтуют против него, и сейчас как раз тот случай. О том, что происходит с ним, мальчик тоже старался не думать. Просто держать над собой привычный контроль. Дышать спокойно, стараться не сорваться, не покраснеть. И не смотреть в глаза. Это, конечно, с какой стороны взглянуть – лучше было бы сохранить прежний спокойный взгляд, но это было невозможно. Если он сейчас поднимет на него глаза, то обязательно выдаст себя не только искорками, но и ответом, и желанием одновременно.
– Надо же, так я оказался прав. Получается, ты у нас юный Ромео, малыш, кто бы мог подумать!
Просто слушать это невозможно. Нельзя все это просто слушать. Нельзя. Шульдих это понимает, но ничего не может с собой поделать. Это происходит против его воли, он надеялся, что Кроуфорд до этого не дойдет. Черт! Но нельзя же позволять ему насмехаться над собой. Невозможно. Надо ответить. Не важно, что, он подумает об этом уже потом, главное, что надо ответить. Сказать. Что угодно сказать. Любую глупость или даже слово. Да что угодно, черт возьми!
Шульдих поднял голову, готовый произнести банальность, которая бьет по сознанию. Но это тоже будет ответом.
Тепло. И еще щекочущее дыхание.
Кроуфорд вновь поступает вопреки всей логике. Как тогда он лизнул его, так и сейчас целует из сплошного любопытства. Это нормально или вполне нормально для него, но только не для телепата. Шульдих замер статуей, задержал дыхание и боялся пошевелиться. Его голубые глаза были широко распахнуты и смотрели мимо оракула.
Мягкие губы Кроуфорда осторожно касались его собственных. Они не были настойчивы, напротив, достаточно внимательны. Это и помогло Шульдиху осознать, что происходит. А когда он понял, то уже просто физически не мог сопротивляться.
Кончик языка с чем-то столкнулся и отпрянул вглубь. От неожиданности Шульдих закрыл глаза. Но язык пророка все равно получил желаемое. Было странно, но приятно. Чуть наросла настойчивость. Шульдих по-прежнему не мог дышать, но зато он начал отвечать на поцелуй. Начал отвечать так, как представлял это, находясь в голове Кроуфорда практически каждую ночь.
Брэд же ни на что не обращал внимания. Он не думал. Хотя читать его никто не собирался, потому что единственный поблизости не спавший телепат вообще забыл, что может делать что-то подобное. В целом, этот поцелуй был таким же, как сотни предыдущих, разве что малыш отвечал неумело, неуверенно. Боялся ошибиться? Как мило с его стороны. Но Брэду нравилось. Было что-то, чем не могли похвастаться девчонки, которых он целовал раньше.
– Ну и как, понравилось? – поинтересовался Кроуфорд, все еще согревая его теплым дыханием.
Шульдих отпрянул. Больше он не мог сдерживаться. Не было сил. Совсем.
– А ты не только симпатичный, – добавил Брэд, облизывая губы, сохранившие вкус мальчишки.
«Ну же, покажи мне, что ты чувствуешь. Как ты себя поведешь? Давай, мне же интересно, каково это – впервые понимать, что ты проиграл? Хотя, ты же читал мои мысли, должен был знать, что я тебя в покое не оставлю. Да и ко всему прочему, это за то, что мне пришлось торчать с тобой здесь допоздна, хотя я мог неплохо повеселиться…»
Игра. Очередная игра. Это просто и интересно. Для Брэда всегда только это и имело значение. А он еще о чем-то думал.
Шульдих хотел ему это сказать, сказать, что на самом деле он собой представляет. Но не мог. Очень хотел, но не мог. Почему-то не получалось. Слова не хотели покидать голову, а мысли не могли вырваться в чужое сознание. Он не слышал потока чужих снов, ощущение посторонних чувств притупилось настолько, что практически перестало существовать. В другой момент Шульдих мог легко подумать, что он больше не телепат.
К глазам подступили слезы и скатились по щекам. Необыкновенно мягкие губы Шульдиха вздрагивали с новыми потоками ручейков. Он не мог остановиться, просто позволял себе поддаваться слезам. Ему было все равно. В его сознании была та пустота, которая несет одиночество. А еще он чувствовал боль.
Почему он плачет? Он никогда не был настолько слаб. Он плакал только ребенком, когда страх от тысячи мыслей был уже невыносим, как и сами мысли. Почему он плачет сейчас? Он же не должен, у него нет повода…
Уж что-что, а повод у него был уже давно.
– Так это правда… Я тебе действительно нравлюсь настолько?
Если Брэд и думал, что ему ответят, то после очередного всхлипывания он понял, что этого не произойдет. Слова – не то, в чем нуждался сейчас Шульдих.
Брэд не раз видел слезы. А сколько он вытерпел от всех этих дур, что вешались ему на шею! Каждая из них рыдала, и не единожды. Но не так. Это прозвучит лирически, но у этого рыжего мальчика слезы чище.
– Это неправильно, – произнес он, прислоняясь к парте рядом с ним. – Я не тот, ради кого стоит плакать. В конце концов, в меня не стоит влюбляться, понимаешь? Мне это не нужно. И не нужно тебе. Посмотри по сторонам, вокруг тысячи других, кого можно любить.
– Ты… послушай сам себя… По-твоему, можно взять и выбрать, в кого влюбиться? Сегодня в одного, завтра в другого. Ты думаешь, это так происходит? Дурак! – заплаканные глаза смотрели на него, уже ничего не замечая. – Нельзя просто выбирать любимых, так же как нельзя играть с любимыми! А я тебя люблю. Не хочу, но люблю. Тебя!
Сколько раз он это слышал? Ни разу. Были признания, были и крики, и слезы, и отчаяние в голосе. Но так ни разу.
Что бы Брэд сейчас ни ответил, это не имело бы значения. Потому он просто притянул мальчика к себе и слегка обнял. Пусть плачет. Пусть продолжает, пока слез не останется. Похоже, ему это необходимо. Ничего, всем полезно иногда поплакать, а порой это необходимо как воздух. Шульдиху это необходимо.
Успокоился он полчаса спустя. Слез не осталось, сил также не было. Шульдих чувствовал себя потерянным. А еще чертовски уставшим. Брэд поглаживал его по голове. Телепат уже не плакал, но он не отстранялся. От Кроуфорда приятно пахло и, прижимаясь к его груди, телепат ощущал покой и защиту. И головную боль, удвоенную рыданием.
– Успокоился?
Кивок. Еле заметный. Но Брэд его почувствовал.
– Пойдем, я провожу тебя. До вашего общежития через весь Розенкройц тащиться нужно. Хорошо?
Очередной кивок. Шульдиху не хотелось говорить.
Шли они молча. Телепат крепко сжимал в руках книги, прижимая их к себе, точно надеясь на защиту. Не думается, что они могли ему ее дать, во всяком случае, не ту, в которой немец нуждался. А оракул курил. Ему не о чем было разговаривать. То, что он был готов сейчас сказать, ничего хорошего бы не принесло.
Каждый думал о своем. И каждый старался не смотреть на другого, боясь встретиться взглядами. Это казалось по-детски глупым, но результат был бы по-взрослому жесток. Брэд и так доставил слишком много боли этому рыжему мальчику. А Шульдиху было достаточно на сегодня и тех слез, что впитались в рубашку оракула.
– Дальше я не пойду, – несколько не доходя до общежития, нарушил молчание Кроуфорд. – Опять решат, что я пьяный к кому-то потащился.
Шульдих кивнул. Он помнил эту историю.
Ничего не отвечая, он пошел дальше. Ему хотелось подняться в свою комнату и лечь в кровать. Ему нужна подушка, отдых.
– Шульдих.
Телепат остановился. Он не знал, стоит ли ему оборачиваться. Вероятно, лучше было пойти дальше. Но весь сегодняшний день Шульдих игнорирует свой разум, поступая так, как ему больше хочется. Телепат неуверенно обернулся.
Брэд курил очередную сигарету. Уже восьмую, наверное. И он смотрел в его голубые глаза.
– Я не верю в любовь, – сказал Кроуфорд, бросая окурок. – Но я не верил и в то, что у меня получится поставить этот чертов щит. Как знать, может, тебе удастся меня переубедить. Пока, – бросил он напоследок и пошел обратно.
Шульдих смотрел ему вслед. Смотрел до тех пор, пока силуэт оракула не съела ночь. Красные от слез глаза. Детское лицо. Рыжик казался невинным, хотя не был таковым.
«Я… Я попробую. Непременно попробую, так же, как сегодня. Я попробую тебя переубедить… Спокойной ночи, Брэд».
Этой ночью заснуть Брэду так и не удалось. И только поэтому он пошел на занятия, как и остальные его однокурсники. Шульдих же заснул мгновенно, впервые не пожалев о том, что ему не разрешили пользоваться снотворным. Начало занятий он проспал. Впервые.

 Отправлено: 20.08.07 23:16. Заголовок: Re:

Причины и основы ясновидения

Посвящается моей дорогой, милой, обожаемой
и чертовски терпеливой Saviri

Зеленая листва всегда соблазнительна. Шульдих не понимал тех людей, которые восхищались ею лишь в жаркие дни, видя в идеально изумрудных листочках защиту и прохладу. Сам телепат любил ее в любую погоду. Когда солнце, зеленые кроны деревьев переливаются солнечными лучами, так же, как это бывает и с водой. Они начинают блестеть, отдавая заманчивыми искорками. Такие искорки напоминают ему молнию в ночном небе. В дождливую погоду всегда зеленая листва приобретает более насыщенный, даже глубокий оттенок. Тогда окунаешься в эту игру красок, омываемую каплями.
Видеть в листве простую защиту Шульдих не привык. Ему нравится ее красота и беззаботность. И даже не понятно, что больше. Но он не хочет вдаваться в подробности, он знает, что это уже ничего все равно не изменит.
– Кошмар! Такой жарищи уже давно не было… В этом году жарит, как никогда.
Шульдих промолчал.
– Слушай, я тут мимо пробегаю уже раз в сотый, а ты все еще никак не оторвешься. Что ты читаешь?
– Мишеля Гоклена, – спокойно ответил Шульдих, так же спокойно воспринимая тот факт, что это ни о чем не говорит его собеседнику, хотя по всем канонам должно.
– И кто этот тип?
– Ученый. Ты обязан был о нем слышать. Один из его известнейших трудов называется «Причины и основы ясновидения».
– А-а-а... – протянул Брэд, разваливаясь на скамейке. – Ну и что интересного он там пишет?
– …Из этого можно сделать вывод, что любой из нервов α-67, α-73, α-76 и β-23 может стать решающей деталью для проявления ясновидения. Как показывают работы, они отвечают не только за ранее признанные качества, но также способствуют составлению цепочек происходящего, что складывается в своеобразное будущее. Официально это не было доказано, но тот факт, что у 76 процентов пророков аномалия головного мозга построена именно на данных нервных соединения, позволяет сделать вывод, что…
– Стоп, стоп, стоп!!!! Малыш, ты с ума сошел, на кой хрен ты мне все это читаешь?
– Разве ты не спрашивал, о чем он пишет? – оторвавшись от книги, спросил телепат. Его голос был как всегда спокоен и бесстрастен, однако по выражению лица было видно, что ему не нравится, когда его отвлекают от настолько интересного чтения.
– Да если бы ты сказал, что о всякой научной лабуде, этого бы вполне хватило.
Немец вздохнул и вернулся к книге.
Брэда это раздражало.
Мальчишка псих, это было понятно с первого взгляда, но чтобы до такой степени... Как хотите, но оракулу его понять никогда не удастся. Телепат слишком правильный. И совсем не умеет выражать своих эмоций. Молчаливый. Только по головам шибко резво лазит. И вообще, у него, кроме рыжих волос, ничего нет. Ну и еще симпатичной мордашки. Но первое он все время завязывает в какой-то страшный хвост, а второе не разглядеть ни под каким микроскопом, если малыш строит из себя самого-умного-правильного-послушного-и-т-д-и-т-п. Это Брэду тоже не нравилось.
– А с чего это тебя потянуло оракулов изучать? – исключительно для того, чтобы не молчать, бросил тот.
– Хочу понять причину твоих способностей.
– Дохлый номер. Эти типы из института сами ничего не смогли откопать, мол, есть и ладно. Даже какие-то шишки из Эсцет приезжали. Только все одно.
– Да, знаю. Меня тоже осматривали… – он задумчиво посмотрел перед собой, точно прикидывая, насколько это может пригодиться, и перевернул страницу. – Но в твоем случае проблематичней, поскольку у вас, пророков, строение головного мозга сложнее. Но когда ты умрешь, они вскроют твой череп и все разложат по полочкам.
– Вот спасибо.
Шульдих невинно посмотрел в шоколадные глаза оракула. По взгляду мальчишки и впрямь можно было сказать, что он не понимает возмущения американца. Но Брэд знал, что эта маленькая рыжая невинность так злорадствует. Просто он еще не умеет по-другому, но что-то Кроуфорду подсказывает, что шанс научиться ему выпадет, и Шульдих его не упустит.
Сколько он уже вот так тратит свое время на этого рыжего? Кажется, со счета Брэд сбился на той неделе. Ну и черт с ним. Этот немец хоть и молчалив и зануден, а еще банально невыносим, но зато с ним можно играть. Почему-то с ним веселее, чем со всем остальным миром. Может, он просто реагирует не так, как другие? А как тогда?
Брэд оценивающее посмотрел на телепата. Эта талантливая сволочь наверняка опять его читает, и хоть Брэд теперь ходит со щитами, и довольно качественными (отдельное спасибо Шульдиху за то, что терпел головную боль трое суток), для немца он такая же раскрытая книга, как та, что у него на коленях. И вот это злит больше всего. Ну, хоть бы раз, читая его, он отреагировал как нормальный человек. Хотя бы просто сказал, что он все слышит. Так нет, не дождетесь. Мистер Самый Правильный просто будет заниматься своим делом, не обращая никакого внимания на думающего.
В такие моменты Брэд хочет его убить.
– Шульдих.
– Да?
– Раз уж ты изучаешь ясновидение, то, может, расскажешь что-нибудь о телепатах? Например, почему некоторые из них бывают такими непробиваемыми ослами?
– Я козерог по гороскопу.
– Хорошо, тогда козлами?
– Не знаю, наверное, из-за того, что самолюбивые рыбы не хотят их понимать, впрочем, как и остальной мир.
«Господи, если он сейчас не выйдет из себя или, хотя быть, не поддастся на провокацию, я не знаю, что я с ним сделаю».
«…я с ним сделаю… Ему всегда необходимо показывать свое первенство или превосходство. Не понимаю, что в этом такого особенного? Почему нельзя быть первым в чем-то другом, быть просто лучшим? Так нет же, сплошной выпендреж. …прямо сейчас, он тоже будет отнекиваться?..»
Шульдих непонимающе поднял бровь…
Не давая мальчишке возможности хоть что-то понять, Брэд просто свалился на него. Или навалился? Нет, первое больше подходит по смыслу и по ощущениям.
– Кроуфорд, что ты делаешь, нас же могут увидеть!
Иногда тупость и бесшабашность оракула его пугают. И бесят, как бы это удивительно ни звучало. Но Брэд-то тут при чем? Он поставил цели – это результат.
– Да ладно, нечего бояться! – отозвался он, продолжая свой напор.
Это тоже игра, но, надо отметить, игра приятная. Все-таки малыш такой милый, когда сопротивляется. Хотя особо посопротивляться Брэд ему не позволял, крепко держа в своих объятиях и пытаясь поймать губы Шульдиха. И чего он вообще сопротивляется? После того случая он не так уж и часто его целовал, но каждый раз Шульдих пытался отвертеться. А в конце все равно сдавался. Это, определенно, тоже было частью игры. И Брэду это нравилось.
– Шульдих, елы-палы, кончай выпендриваться!
– Нас могут увидеть!
– Ты это уже говорил, – любезно напомнил Кроуфорд. – Ну тебе же хочется, я это по глазам вижу. Шульдих.
Телепат настаивал на своем, хотя от подобного сложно отказаться. Но Брэд всегда так соблазнительно улыбается, когда хочет его поцеловать. Это самая банальная причина, но мальчик ей рад. Значит, оракулу нравится. И даже несмотря на то, что телепат не девочка. Эта мысль греет. И смущает, именно поэтому Шульдих покраснел, и всегда краснеет, когда об этом думает.
– Чего это ты такой красный?
«Этот малыш определенно слишком далек от нормальной жизни. Ну ничего, я из него быстро человека сделаю. Вот прямо сейчас и начнем…»
Шульдих зажмурился. Обычно, когда оракул произносил или думал о слове «учеба», то это никогда ничего хорошего не значило. Абсолютно.
– Шульдих…
Руки телепата сильнее впились в плечи Кроуфорда, стараясь сохранить его на достаточном расстоянии, но где этим двоим в силе тягаться, вот если б в интеллекте… Хотя Шульдих готов поспорить, что такие мысли, как у этого американца, у простого бабника водиться не могут. Этот оракул еще не так и прост, как все думают.
Решив, что забава затянулась, а поцелуя все равно хочется, Брэд перешел к тяжелой артиллерии. Мгновенно, чтобы мальчик не прочел, что он задумал, Кроуфорд с чувством лизнул его покрасневшую щеку. Конечно, это пустяк, но Шульдих от подобного с ума сходит…
В одночасье отталкиваемые телепатом плечи оракула почувствовали на себе вес навалившихся на них рук, старающихся прижаться как можно сильнее. Губы подались навстречу так же мгновенно. И Брэд его поцеловал.
«И чего он резину вечно тянет… Нет, я понимаю, продление удовольствия, и все в этом духе, но лишить меня такого… М-м-м-м… Какой же он сладкий, как вообще можно таким быть? Черт, этого все время недостаточно… Шульдих, ну будь чуть уверенней, ты все хорошо делаешь… Вот гад, ты что, меня даже сейчас читаешь? И тебе не совестно?.. Ум-м…»
Брэд сам решает, когда его отпускать. Обычно это связано с тем, что телепат просто не может дышать. Как ни крути, а опыта у Кроуфорда больше, так что и в этом плане ему проще. Но как же ему не нравится обрывать поцелуй на самом интересном моменте!
– Ты что, всегда меня читаешь?
– Нет, – продолжая обнимать его, отозвался Шульдих.
– Я имею в виду, в такие моменты?
– Я же сказал, нет.
Улыбка.
– А сейчас, что, было исключение?
– Любопытство.
Ну вот, он солгал. И сделал это с той же легкостью, с какой отвечает на уроке. И все из-за Кроуфорда. Неужели он думает, что Шульдих смирится с этим из-за одних только поцелуев? Надо будет объяснить ему, что он ошибается, хотя это бесполезно, учитывая характер Брэда.
– Шульдих.
– Что?
– Торча в моей голове, ты знаешь, что я чувствую?
– Если я этого захочу.
Брэд закатил глаза: этот мальчишка определенно нуждается в хорошей встряске, а то он похож на человекоподобную ходячую энциклопедию. Этикет прилагается как бонус.
– А что я чувствую, когда целую тебя?
Шульдих оторвался от его плеча:
– Ты не знаешь, что чувствуешь?
– Вообще-то, мне интересно, что ты знаешь, – признался оракул.
– Идиотизм.
– Ладно, – согласился тот. – А что ты чувствуешь, когда я тебя целую?
– Кроуфорд, что за извращенные вопросы? То, что я чувствую, касается только меня!
«Оп-па, из себя вышел. Так просто? Поразительно…»
– Да ладно, малыш, мне интересно. Ты же сам говорил, что любишь меня…
Шульдих затаил дыхание.
– …Я хочу знать, что чувствует человек, который меня любит, целуясь со мной.
Любит. Брэд все время делает на это упор, как будто хочет потыкать этой любовью. Это игра. Шульдих не забывает повторять себе, что для Брэда это только игра… Но так хочется, чтобы игры закончились! Чтобы он тоже мог спросить, что чувствует человек, который его любит… Хотя Шульдих бы не спрашивал. Он бы это знал. Знал, даже не читая мысли. И Брэд бы знал ответ на свой вопрос. Даже не спрашивая.
– Ну, малыш, тебе же ничего не стоит показать мне.
Шульдих отвел взгляд.
– Ну ладно тебе… А я, так и быть, поцелую тебя еще раз. И даже не один!
Нет, он на это не согласится. Его не купить поцелуями. Пусть это приятно… ладно, пусть это чертовски приятно, но Шульдих не вещь. Он не собирается выворачиваться наизнанку только для того, чтобы любимый человек его поцеловал. Нет, это не любовь. Это отвратительная, похотливая физиология.
– Шульдих!
А он его любит. Когда он смотрит на него, когда играет с ним, когда дразнит его, когда смеется над ним, когда критикует его. Шульдих любит этого американца с его шоколадками вместо глаз. Когда тот не смотрит в его сторону, когда флиртует с другой девушкой, когда целует ее, когда пьет с ней, а потом швыряет на кровать и трахает. Шульдих все равно его любит. И он понимает его желания. Это называется умным словом «физиология», хотя, вопреки всем правилам, телепат так и хочет назвать все это грязью.
– Ну, Шульдих…
Нет, он не будет ему говорить. Хотя, если подумать… Если не ему, то кому же? Брэд сказал, что верит в его чувства и попробует принять их, что, возможно, влюбится сам. Но никто же не говорил, что Брэд не может полюбить самого Шульдиха. Если честно, то именно эта мысль и толкает его дальше. Каждый день все дальше и дальше. И где весь тот хваленный здравый смысл телепата?
– Ты действительно хочешь знать?
Шоколадные. Его глаза не карие, а шоколадные. Горький шоколад, когда он недоволен, воздушный, когда безразличен, и молочный. Молочный - только когда смотрит на него. И больше никогда. Шульдих чувствует, что убьет каждого, кто скажет, что у Брэда карие глаза. Карие – это грубо. Шоколадные. Глаза-шоколадки. Так красивее, нежнее. Как молочный шоколад.
Шульдих молча приблизился к его лицу и неуверенно прикоснулся к губам. Его глаза были полузакрыты, а на лице застыла умиротворенность, из-за чего мальчишка казался статуей известного античного скульптора.
Брэд хотел ответить… и отшатнулся.
Шульдих смотрел спокойно. Он точно ожидал чего-то подобного. Вероятно, опять читал мысли.
– Ты… это все… чувствуешь? Это?
Кивок.
– Я просто передал тебе свои ощущения. Разве ты не этого хотел?
– Этого, – чуть помедлив, отозвался оракул.
И что теперь? Что ему делать теперь? Это… Брэд не знает, что это.
И что теперь? Что ему делать теперь? Это… Шульдих боится этого.
«Я начинаю злиться. Все время только и слышу: «Я, я, я...». Это невыносимо… Да сколько можно времени проводить с каким-то рыжим уродом?! Он стал абсолютно невыносим, думает, что со мной позволительно играть? Черта с два! Я ему не одна из тех дур… Поиграть и выбросить… Со мной этого не выйдет… И опять он с этим уродом!!!!..»
– Брэд!
Веселый, сильный и красивый голос. Удивительно, как голоса не похожи на мысли. И так со всеми. Все скрывают свои истинные лица за голосами. Они делают их притягательными, обиженными и радостными, а в действительности всего лишь прячут свои настоящие чувства ради выгоды. Просто врут с улыбкой на лице. Все люди такие, именно поэтому телепатов настолько мало. Шульдих в этом уверен. А еще он нисколько не сомневается в том, что не каждый телепат достоин того, чтобы быть им, поскольку они сами поступают так же.
Раньше Шульдих никогда не врал, если его спрашивали. Он говорил прямо и в лицо. Он считал, что это черта истинного телепата.
Поддаваясь игре Брэда, телепат начинает лукавить из-за своих чувств.
– Кроуфорд, ты меня не слышишь?
Шоколадки оторвали взгляд от Шульдиха и перевели его на китаянку.
– Прекрасно слышу. Чего?
Сильвия скорчила недовольную гримасу. Ее темненькие глазки то и дело перебегали от оракула к телепату, пытаясь определить, как именно сформулировать свое «Чего?».
На самом деле она просто хотела поднять рыжего повыше и всей своей силой ударить о землю. И чтобы Брэд это видел. Чтобы непременно смотрел, как она все это сделает. Ей понадобится только секунда, а зрелище может получиться интересным. И веселым. Сильвия рассчитывает от души посмеяться после этого. А затем добавить пафосное, но не лишенное своего очарования: «Ну и кто из нас тебя достоин?». Но она не решится. Остановит взгляд на Кроуфорде и улыбнется. Будет выдавать себя за невинную девушку, ласковую и милую. И только Шульдих будет знать ее настоящую.
И если так пойдет и дальше, он с большим удовольствием расскажет о ней Брэду.
– И все? Простое «Чего?» должно меня устроить? – Сильвия лукаво улыбнулась, наклоняясь чуть ближе к Кроуфорду. – Как насчет настоящего приветствия? Ну, как ты любишь?
«И почему я вечно считаю, что этот тупой телепат может мешаться под ногами? Ну Брэд-то, в конце концов, натурал, чего я зря волнуюсь?.. Хотя, может, и правильно, что переживаю. Ладно, мы сейчас это проверим…»
Ответа дожидаться она не стала, а просто впилась в оракула. И не думается, что лучшее описание могло бы существовать. Сильвия целовала с жадностью голодной змеи, покусывая губы пророка. В ней не было ни капли снисхождения, когда ее язык безжалостно вел в танце. Она смотрела на американца, не отводя глаз. Ей казалось, что это страсть. А Шульдих спокойно наблюдал за происходящим, точно они просто разговаривают.
«Господи, ну хоть раз можно обойтись без всей этой девчачьей ахинеи?..»
«– Она думает, тебе это нравится».
«– Ты опять меня читаешь! Шульдих, я же сотни раз просил тебя не копаться в моей голове!»
«– Я больше не буду».
«– Ты всегда это говоришь…»
Шульдих слегка улыбнулся. Так, чтобы было заметно только Кроуфорду. Что ж, они знают, что из головы оракула рыжий никогда не вылезет. Обоих это вполне устраивает.
– Ну вот, теперь мы поздоровались, – оторвавшись от Брэда, ласково проговорила она.
– Ты права, перед этим я устоять не могу. Так что ты хотела?
– Да, в общем-то, ничего, – растягивала она слова, покачиваясь на каблучках. – Может, мы сегодня встретимся? Мне как раз нечем заняться вечером.
– Не знаю… Я еще не определился.
«Сколько можно мне сопротивляться, ты же должен знать, что я, Я твоя судьба. Что же это за оракул, который не видит элементарных вещей?.. Ой, ну все, теперь не отвяжется ни за что… Вот после этого и предлагай девушкам повеселиться… Да они же понятия не имеют, что это такое! Шульдих, помоги мне, что ли… Ты слышишь? Малыш?.. Вот гаденыш мелкий!.. И что я тут делаю? Ей нужна была декорация к фону или вольный слушатель, чтобы все подтверждать? Господи, Лин невыносима!. Невыносима. Мы все хороши».
– Брэд, ты же меня не избегаешь? – не очень тепло поинтересовалась Сильвия, стараясь смотреть на него свысока, словно могла его превзойти.
– С чего ты взяла?
– Ты перестал уделять мне время.
– Просто у меня есть дела. Как это ни странно, но они у меня тоже имеются.
«Например, Шульдиха совращать. Только мне известно, какие это адские муки и сколько сил они у меня отнимают!..»
– Брэд…
– Ты что, собираешься мне сцену устроить? – приподняв бровь, спросил Кроуфорд. Хотя это не было похоже на вопрос. Он практически утверждал.
Шульдиху это нравилось. В такие моменты он понимал, где именно сокрыта сущность оракула. Нет, не в его любовных многоугольниках. Она мирно таится меж его интуицией и желаниями. Шульдих определенно так не может. У него все на своем месте. Так правильнее. Или проще.
– Вовсе нет. А только хочу сказать, что я не твоя игрушка. Вот и все.
– Ну, я тебя услышал. Теперь все?
Бездонные глаза Сильвии сузились практически до невозможного. Контролировать свои эмоции она никогда не умела и поступала всегда, опираясь только на собственные чувства, не стараясь понять других. Это немыслимо глупо. Но если ей так нравится...
– Сильвия, мы об этом потом поговорим.
– Буду ждать, – бросила она и гордо направилась в сторону школы.
«Маленькая сволочь!.. Дура безмозглая!.. Идиотка, достала уже… Она эффектна, это играет ей на руку, но и достаточно самолюбива, чтобы превращать плюсы в минусы. Очень самолюбива… Хм, тебе же такие не нравятся, Брэд, да?»
После каждого их разговора у Кроуфорда пропадает настроение. Брэд не знает, почему, но справиться с этим не может. Вероятно, это предчувствие. Он тысячу раз собирался посмотреть в будущее, но думал, что так будет неинтересно.
– Ладно, я пойду, – вставая, произнес Кроуфорд.
– Почему?
– Ну, у меня есть кое-какие дела. У меня ведь могут быть дела, верно?
Он обернулся к телепату и улыбнулся. Слегка, только кончиками губ, но это тоже улыбка. Причем только его.
– Это же не из-за нее? Или ты снова собираешься делать ставку?
– Ну-у…
– Брэд.
– Вообще, знаешь, я не обязан перед тобой отчитываться, а учитывая, что ты всегда читаешь меня, в этом нет никакого смысла.
– У меня сейчас спортивная подготовка. Можем пойти вместе.
Шоколадки на него не смотрели. Брэд в этом не нуждался. Должно быть, нет настроения или на сегодня он перенасытился рыжим мальчишкой. В конце концов, все должно быть в меру: и игры, и мнимые влюбленности. Когда их чрезмерно много, появляется неприятный привкус, а после – отвращение.
– Увидимся, – бросил Кроуфорд и направился в сторону спортивной площадки. Обычная игра между отделениями. Нет призов и поощрений. Нет и объективных судей: все может решиться при помощи Дара или кулаков. Но зато сохраняются ставки и те, кто на них зарабатывает. Это интересно. Азарт. А Брэд любит азартные игры, потому что всегда выигрывает.
Шульдих не стал спорить, он просто смотрел на листву. Это намного приятнее глупых сцен. Интересно, а что если он тоже устроит ему сцену? Как Кроуфорд на это отреагирует? И как себя поведет, если об этом узнают остальные? Хмм… Сцены устраивают, если была дана надежда. Шульдих так понимает значение того, что называют «устроить сцену». Именно так понимает это Сильвия. Ведь оракул когда-то показал ей, что она отличается от остальных. И он все время к ней возвращается. И из них троих только Шульдих знает, что американец дал эту надежду, будучи безнадежно пьяным. И возвращается от скуки. А так, ему все равно, кто окажется под ним.
Странно. То, что он сказал тогда насчет любви, можно считать надеждой? Наверное, можно. Но на это ответить должен сам Брэд. Во всяком случае, трудно понять, что имеют в виду другие люди. Мы же всегда хотим слышать то, что нас устроит. И, как правило, мы это и слышим... И почему он тогда его не читал?
Слишком сильно болела голова. И мысли не могли собраться воедино.
И что, интересно, происходит? Шульдих готов спорить, что не узнает себя. Чего-то не хватает. А может, что-то, наоборот, лишнее? Безусловно, как-то все изменилось. Стало непривычно. И чертовски сложно. Этого не отнять. Может ли быть, что для него это слишком сложно? Обидно останавливаться сейчас. Все равно что бросить книгу на середине, так и не узнав, что будет в конце. А сюжеты порой ой как непредсказуемы.
– Брэд, тебя что-то беспокоит?
Листва деревьев вздрагивала от ветра. Солнечный свет играл с ними и изредка падал на Шульдиха. Но никто из них ему не отвечал. И книга на коленях еще не раскрывала всех тайн пророков. Наверное, она не любит говорить обо всем на первых страницах, как и все книги.

 Отправлено: 20.08.07 23:16. Заголовок: Re:

– Пас мне, давай!..
Удар!
Штанга.
– М-да, хреново они что-то играют.
– Угу, – согласился Стен. – Эх, думается, 5:10 не пройдет. Хотя цифра с самого начала была идиотской.
– Не знаю, я еще ставку не делал.
Парни обернулись. Кроуфорд самодовольно смотрел, как футбольный мяч летает из одного конца поля в другой.
Для Брэда систему ставок никто менять не собирался, точно так же, как и запрещать ему играть. Пользоваться силой можно в любой ситуации, как на территории Розенкройц, так и за его пределами. Единственное условие – не попасться. Так что ученики в этом отношении не просто натренированы – они профессионалы. А старшие курсы тем более.
– Привет, Кроуфорд. Ты опоздал, игра уже началась.
– Ну и что, я хочу заработать, а не смотреть, как делаются мои деньги.
Стен фыркнул. Он завидовал этому халявщику, его таланту и ловкости. Кто-то же должен это делать. Тем более что завидовать Кроуфорду даже простительно.
«Черт. Даже не так, ЧЕРТ!!!! Кроуфорд, мать твою, вечно ты все ломаешь, припираешься и ломаешь, мне, может, тоже деньги нужны! А тебя это не интересует, эгоист проклятый… Интересно, какой на этот раз будет результат? У телекинетиков есть все шансы выиграть. Но если он опять скажет, что пирокинетики одержат верх, в следующий раз обязательно поставлю на них!.. Мм? Он не думает. Опять он не думает. Вызывает видение? Боже, Брэд, ты неисправим».
– Ну и какой счет? – устало спросил парень, понимая, что все уже бесполезно.
Вызывать видение все равно сложно, сколько бы Брэд ни пользовался своим Даром. Если задуматься, то он не воспринимает это как нечто реальное. Просто в одночасье мыслей не становится. Они пропадают, а понятие о них становится каким-то расплывчатым. Глаза смотрят, но перед ними нет картинки. Только что-то мелькает. Непонятное и неинтересное. Брэд от этого отрешается и закрывает глаза. Во всяком случае, ему так кажется. В действительности он продолжает смотреть перед собой, только видеть не видит.
Брэд еще не осознает, но окружающие вещи перестают существовать. Постепенно они исчезают из его сознания. Для мира не существует юноши по имени Брэд Кроуфорд. Просто его не стало, к тому же не стало насильственно. Мир не был готов к его исчезновению, но сознание оракула само себя уничтожило.
Пустота. Ничего нет. Никаких чувств, мыслей и эмоций. Перед глазами серые полосы, а в ушах мертвенная тишина. Это непривычно. Но от того, что приятно, отказаться сложно. Кто бы мог подумать, что Брэду нравится безмолвие. С его бурной жизнью и вечными желаниями повеселиться. Какой сюрприз.
Он не может понять, когда именно приходит видение. До сих пор это не получается. Должно быть, из-за того, что он просто забывает, что хочет угадать этот момент. Каждый раз все происходит одинаково, меняются только объекты и места. А так – одно и то же.
На этот раз его целью был мяч. Все, что ему нужно, это удержать видение до окончания игры и посмотреть, сколько раз мяч заглянет в ворота. Это просто. Брэду нужно только смотреть и считать. А затем вовремя остановиться.
Мяч. Неодушевленный предмет. Кто бы мог подумать, что у него тоже есть будущее. Или что у него есть жизнь. Раньше Брэд никогда об этом не задумывался. Ему казалось это глупым. Вещь – это вещь, что в ней может быть особенного? У нее нет души и нет воли, она не обладает сознанием, а значит, у нее нет и жизни. Существование, которое она ведет, дано ей по воле человека. И именно он решает, как с ней поступать и когда ее уничтожить.
Но сейчас Брэд так не думает. Он знает, что у всего есть своя судьба, даже у предмета. Он не раз в этом убеждался. И никто, кроме него, об этом не подозревает. Конечно, были предположения, но никто их не доказал. Когда же на тестах его попросили предсказать будущее ручки, оракул просто сказал, что не может этого сделать. Это лукавство, но зато он единственный знает свою особенность. Он гений, а гениям позволительно все.
Когда видение достигает пика, а дальнейшее не имеет никакого значения, начинается самое сложное. Брэду всегда было трудно обрывать видение, и он долго этому учился. Помнится, он просматривал целые жизни, прежде чем сумел овладеть этим навыком. Хотя и сейчас у него плохо получается.
Пустота. Он пытается представить ее себе. Это сложно, ведь простая темнота под понятие «пусто» не подходит. Если темно, значит, уже что-то есть. Добиться абсолютной пустоты никогда не удается с первого раза, поэтому Брэд никогда не останавливается на первой попытке. Добившись желаемого, оракул отрешается от своего видения. Это проще. И только после того, как в голове образовывается новая своеобразная отрешенность, он может вернуть свое собственное сознание.
Брэд пытается восстановить свои воспоминания. Самые яркие и последние. Так намного проще. Сначала стадион и ставка. Затем разговор с Сильвией. Его очередная игра с рыжим. Затем он начинает восстанавливать свои ощущения и чувства. Он рисует себе картины, когда он с девчонками. Его не интересуют люди, он пытается запомнить чувства. Он пробует описать свои поцелуи. Он начинает возвращаться к детству. К своему отцу и вечно пропадающей в магазинах матери. Он пытается понять свои же поступки, самые необъяснимые и авантюрные, и тем самым воссоздать свой характер. А еще, кроме всего этого, Брэд старается убедить самого себя, что с ним это происходило на самом деле. Он не знает, но хочет верить.
И последнее, что он делает, это восстанавливает понятие о ясновидении. Этому оракул уделяет намного больше времени и проделывает все в сотни раз тщательней. Он отчетливо понимает, что Дар для него все, и просто так лишаться его он не собирается. Это сложно. Но он старается. Брэд еще не понимает этого, но Дар для него очень важен. Даже он не знает, на что способен. И чем каждый раз жертвует, какими воспоминаниями.
Убедившись, что линии его жизни, ощущений и восприятий, его привычки и характер сформированы верно или удовлетворительно, еще раз проверив Дар, он позволяет себе все это принять за собственное сознание. И только после этого понимает, что он Брэд Кроуфорд, восемнадцатилетний оракул. Появляются мысли. Сначала простые, наподобие вопроса: «Что это было?». А затем уже более осознанные и свойственные его поведению. Он понимает, где находится, и видит происходящее. Слышит крики и разговоры, он чувствует запахи и признает, а затем и вспоминает, что это было видение.
– 7:8, – тут же ответил Брэд. – В пользу пирокинетиков.
Стен недовольно покосился на американца, в то время как Людвиг просто дал себе обещание в следующий раз обязательно ставить на них же. Угадать бы еще счет…
– Черт, как ты можешь быть настолько уверенным? Как у тебя это получается?
Брэд довольно улыбнулся:
– Необходимо знать методы…
– Ладно, Кроуфорд, я тебя записал, потом получишь свои деньги. Кроуфорд, ты меня слышишь?.. Брэд?
Тяжелое дыхание…
– Брэд, ты чего? – Стен приподнялся и взял оракула за плечи. – Эй!
Тяжелое дыхание. Это… Какое-то чувство… Боль? Наверное, так бывает из-за боли. Почему-то Брэд не уверен, видимо, забыл, как она ощущается. Ну ничего, зато теперь вспомнил. Только от этого совсем не легче. Голова… раскалывается. И тяжело как-то. Очень тяжело. Такого не было. Он знает, что не было. Он уверен. Но он же не мог ошибиться.
– Кроуфорд! Кроуфорд!
Легкий стон.
Глаза… колет. Жутко так, без жалости. И тяжесть во всем теле. Сложно держать равновесие. Хочется лечь, а лучше всего упасть. Трудно думать. Мысли режут, а еще невыносимо смотреть. И глаза закрыть тоже невыносимо. И терпеть нет сил. Какой-то замкнутый круг.
Хочется кричать. Хочется плакать, но это невозможно из-за боли. Брэду кажется, что любое его движение причиняет боль. И дышать тяжело. Он хочет, но получается с трудом. Сознание. Это его игра. Оно с ним играет. Почему? Наверное, из-за того, что где-то ошибся. Но он не мог. Брэд знал, что не мог.
Сосредоточиться. Надо сосредоточиться. Во всем этом нет ничего страшного. Просто он переутомился… Черт, как же глупо это звучит!
Чувство тошноты, еще далекой, но уже желанной. Брэд знает, что раз оно появилось, то вытерпеть он не сможет. Тяжело. Не важно, что, просто тяжело. Падать. Не стоять, падать. Это легко. Не нужно думать, не нужно держать контроль над телом, не нужно заботиться о себе. И тогда сознание не будет о себе заявлять. Не будет передавать эту боль, не будет требовать от него неизвестно чего. Станет легко.
И Брэд поддался.

– Шульдих, – позвал хрипловатый голос преподавателя, – можно тебя на минуту?
«…»
Телепат покорно подошел. Он не собирался с ним спорить, хотя уже заранее знал, что тот от него потребует. Он не согласится и никак не объяснит причину отказа. Просто он не считает спорт достойным его занятием. Шульдих предпочитает работать головой. Да и это его прямое предназначение. А пинать мяч или бросать его друг другу может кто угодно.
– У тебя великолепные показатели. Просто удивительно, что твоя подготовка настолько высока, обычно такие как ты пренебрегают спортом. Я имею в виду людей интеллектуальных. Но ты совсем другое дело.
«…»
– Я считаю, что физическая подготовка не менее важна. Особенно если учесть, что это повышает уровень реакции, а для телепата это весьма важно. К тому же я хочу попытаться развить свою скорость.
– Но ты и так достаточно быстр, – усмехнулся учитель, утопая в привкусе официальности, который всегда сопровождал мальчишку. Его это раздражало.
– Я так не считаю. Я вполне способен на большее.
«…»
– Это похвально. Я ценю твои старания. Шульдих, видишь ли, у меня к тебе есть предложение, и, прежде чем ты дашь ответ, прошу, выслушай…
«... Почему? Почему он все еще не пришел в себя? Видение не может длиться так долго. Он давно должен был начать думать… Почему тогда?»
– …и это много будет значить как для тебя, так и для всего…
«– Брэд, ты меня слышишь? Брэд?»
«М-м-м…»
«– Брэд?..»
Шульдих обернулся. Он всматривался в сторону стадиона, где сейчас шла игра, и ему было все равно, что преподавателю такое хамство не нравится.
– Шульдих, ты меня слушаешь?..
Телепат ринулся вперед. Сейчас ему не казалось, что он преуспел в развитии своей скорости. Движения получались чертовски медленными, дыхание непростительно быстро сбилось. Шульдих начал чувствовать усталость и головокружение практически мгновенно. И где, скажите, его превосходная спортивная подготовка? Да он просто жалок!
«– Фрау Хелен, на стадионе нужна ваша помощь!»
«– Хорошо…»
– Брэд!
Оракул был без сознания. Его лицо было измученным, растрепавшаяся челка придавала юноше вид бездомной дворняжки, которой на удивление сильно досталось. На висках выступили капельки пота. Он дышал ртом, но казалось, что сейчас он просто забудет, как это делать. А сознание оракула было пустым и бесцветным. Шульдих, как ни старался, не мог найти ни мысли, ни чувства, ни воспоминания, ни желания. Ничего этого не было, как если бы не было и человека.
– Что произошло?
– Откуда я знаю? – огрызнулся Стен. – Он просто взял и свалился, мать его.
– Брэд!.. Брэд!
Шульдих выглядел не менее растрепанным, чем сам оракул. Он практически так же хватал ртом воздух, капельки пота скопились над верхней губой. И так же, как и у оракула, в сознании Шульдиха ничего не было. Это практически соответствовало пустоте, за тем исключением, что он продолжал даже мысленно повторять это имя. Брэд.

«Не имеет значения, насколько сильный он паранорм, когда речь заходит об особенностях Дара, нет никаких гарантий… Интересно, что это все может значить? Может, он не такой и талантливый, как все считали? Обмануть возможно кого угодно, это давно не секрет, а Кроуфорд достаточно порядочная сволочь, чтобы пойти на подобное… Как все-таки этот мальчишка смотрел на него… Неужели это правда?.. Главное делать вид, что все в порядке. В конце концов, жизнь на этом не заканчивается! Мало ли из-за чего человеку может стать плохо, обычное дело…»
«– Эй, Шульдих, а что все-таки произошло между тобой и Кроуфордом? Говорят, ты как ошпаренный бросился к нему».
«– Ничего не произошло. Я просто увидел, что ему нужна помощь. Это ничего не значит».
«– Я и не говорю, что это что-то значит. Просто несколько странно. Знаешь, выпускники не очень-то нормальные вещи в твой адрес говорят, я уже не упоминаю про их мысли. Ты сам загляни – столько о себе нового узнаешь!..»
Мог бы и не говорить. Шульдих и так знает, что они думают. А ему все равно. Он способен думать только об этом американце. Больше ни на что сознание не реагирует. Только на него. Кто бы знал, с каким удовольствием он бы ушел с уроков, лишь бы сейчас быть в медпункте. Помощи от этого никакой, но он мог бы быть рядом с ним.
«– Я знаю, что они думают. Я всегда знаю, о чем думает весь Розенкройц, включая преподавателей и ученых института. Я знаю, что в их головах каждый день, знаю, что они любят и что ненавидят, знаю все их чувства, знаю и понимаю их. И среди тех, кто находится на территории школы, нет исключений. И если ты думаешь, что мне это нравится, что подобные знания меня устраивают, ты глубоко ошибаешься, Джонатан. Несмотря на всю мою любовь к своему Дару, я готов отдать что угодно, лишь бы все их мысли убрались из моей головы! И твои тоже!!!!»
Надоело. Все это. И учителя, считающие его талантливой бездарностью, и одноклассники, думающие, что смогут обвести его вокруг пальца. И все эти чертовы сплетники, не способные найти другое занятие. Почему? Неужели они считают, что можно жить в безопасности рядом с таким как он? Они действительно думают, что Шульдих ничего из себя не представляет?
Сборище тупых, самолюбивых идиотов! Вот что такое Розенкройц. И все, кто находятся в нем, учатся и работают, подходят под данное описание, несмотря на то, что оно достаточно расплывчатое.
Самое смешное, что сам Шульдих подходит под него. Он такой же глупый и самолюбивый. И, разумеется, он тоже идиот. Самый настоящий. И от того, что он это понимает, только хуже. А все это из-за них. Из-за их проклятых мыслей. Телепатия. Лучше бы он был телекинетиком. Тем все равно, психология от них бесконечно далека.
Окончание занятий Шульдих ждал впервые с таким нетерпением. Раньше он никогда бы не поверил, что способен так ненавидеть уроки. А сегодня он ненавидит все, что связано со школой, думая только о звонке. По коридору он вряд ли шел, скорее бежал. Это понимал даже он, что уж говорить об окружающих. В руках Шульдих продолжал сжимать «Причины и основы ясновидения». Книга ему вряд ли могла сейчас чем-то помочь, но телепат в нее верил. Он вообще верит во все книги.
Дверь медпункта была наглухо закрыта. А Шульдих был на грани истерики. Самообладания было недостаточно, чтобы справиться с этим. А, говоря откровенно, Шульдих никогда не был сильным, и сейчас в этом можно убедиться. Но он держался. Потому что еще ничего не знал. Когда он узнает, то подумает, срываться или продолжать держаться неизвестно для чего.
Больше всего его пугала пустота, которую телепат продолжал читать в сознании Кроуфорда. Он согласился бы на боль, на ненависть, на желание выпить или на мысли о сексе. Что угодно, только не эта пустота. Хотя и пустоты не было. Ничего не было. Вообще ничего. Шульдих точно знал, что находится в сознании Кроуфорда, но по сути самого сознания как бы не существовало.
«– Фрау Хелен…»
«– Шульдих? Что-то случилось?»
«– Брэд!.. Я… Я бы хотел его видеть. Вы сейчас…»
«– Шульдих, он в институте, сейчас ему лучше оставаться здесь. Ничего страшного не произошло, увидишь его потом.»
Точка. Шульдих отчетливо ее услышал. Она поставила точку в своих мыслях, которые не закончились. Обычно это редкость. Значит, она не собирается с ним нянчиться. Значит, сейчас она слишком занята. И чертовски спокойна.
В институт Шульдих идти не мог. При всех своих способностях он не осмеливался противостоять им. Ну, чтобы не спорить с самим собой, он готов был признать, что это просто против правил. На самом же деле Шульдих знал, что если он попробует проникнуть в институт, его накажут. Как именно, он не может ответить. Но на подсознательном уровне телепатия рисует ему не самые приятные картины. Стать их частью он не хочет.

«Ряд проведенных экспериментов позволяет сделать вывод о том, что разум ясновидцев необычайно хрупок. Эти люди ранимы и воспринимают происходящее более эмоционально, чем иные паранормы.»
«М-м-м… Я бы не сказал, что Кроуфорд ранимый и воспринимает все слишком эмоционально. Наоборот, он достаточно равнодушно относится к происходящему. Для него не имеет большого значения, что случилось, главное, что ему весело».
«Основную роль в этом играет эмпатия, развивающаяся совместно с Даром. Точный ее уровень при помощи теста определить не удалось, но эмоциональные изменения, достигавшие высоких отметок, не раз заканчивались срывами. На этом основании был сформулирован закон Роулинз-Лурии.»
«Эмпатия. Вполне возможно, что она идет как дополнение к Дару и по своему уровню ничем от него не отличается. Иначе странно, что я не чувствовал ее. Эмпатия остальных паранормов четко прорисовывается в их сознании, хотя я никогда не заострял на этом внимания. Эмпатия дана не всем».
«Эмоциональное состояние сознания напрямую связано с эмпатией, нервные соединения которой проходят близь нерва α-34. Каждая новая волна эмпатии влияет на сосуды головного мозга, провоцируя развитие нестабильности. С каждым новым срывом шанс следующего возрастает приблизительно на 12,08 процента…»
«Эмоциональная нестабильность?»
– Шульдих?
Телепат оторвал взгляд от книги и спокойно посмотрел на женщину. Тот факт, что он сидит на полу перед дверью медпункта, его нисколько не смущал.
– Что ты здесь делаешь, Шульдих? Я же сказала тебе, что ты потом сможешь его увидеть.
– А Брэда все еще обследуют?
– Нет. Мы уже закончили, – доставая ключи и открывая дверь, ответила она, – сейчас его переведут сюда.
– А он…
– С ним все будет в порядке, если ты об этом.
Шульдих не смотрел на нее. К учителям он относился одинаково, так же, как и к ученым института. Для него не было большой разницы в них. Да и мысли у всех схожие. Но, наверное, он их все-таки уважал. То, чем они занимаются, похвально, особенно учитывая, как непросто работать с настолько «сложными» людьми. А ведь никто, даже сами паранормы не знают, каково их строение. Шульдих, прочитавший столько книг и изучивший столько сознаний, и то не уверен, что понимает всю эту сложность.
– Шульдих.
– Да.
– Ты же не…
– Фрау Хелен!..
«Опять этот чертов мальчишка. Такими темпами у меня будет аллергия на рыжих!..»
«– Мы потом с тобой договорим…»
– Сильвия. Что-нибудь произошло?
– Я по поводу Кроуфорда. Говорят, с ним что-то случилось во время игры. Я его могу увидеть?
– Смотри.
К тому моменту, как Лин обернулась, Шульдих уже встал и перевел внимание на приближающихся санитаров. Их безразличный вид его не интересовал, а вот измученное лицо Брэда… Он был бледен. И тяжело дышал. Но сейчас это происходило спокойней. Не было той дикости, как на стадионе. А вот боль осталась. И пустота вместо сознания.
«Такой больной… Совсем несимпатичный. И почему люди говорят, что в больных проще влюбиться? В кого тут влюбляться? Обычный Кроуфорд мне нравится больше, это уж точно!..»
– Посмотрела? А теперь не мешай нам, – отозвалась фрау Хелен и обратилась к санитарам, проходя в глубь медпункта: – Положите его сюда.
Шульдих и Сильвия остались в коридоре.
– Ты действительно хочешь оставить его?
– Что?
– Ты действительно хочешь оставить его?
– О чем ты? – грубо и без проблесков женственности в голосе бросила она.
– Ты же видела. Ему плохо. Он постоянно чувствует боль. Я уверен, что в подобные моменты хочется, чтобы рядом был близкий человек. Хотя бы друг или знакомый.
– Хм, мне что, делать больше нечего? За ним и так присмотрят. Фрау Хелен лучше нас разбирается в том, что ему необходимо. Этот болван просто перенапрягся, вот и все. Такое было с каждым из нас. Нужно знать меру, а он ее не знал!
– Ты так думаешь?
Его тихий голос ее раздражал. Но такой голос Шульдиха всех раздражает, в этом нет ничего особенного.
– Тебе-то что?
– Нет, ты в действительности так думаешь? Просто я слышу совсем другие мысли в твоей голове, поэтому и спрашиваю.
– Ты читаешь меня!?
Шульдих ухмыльнулся. Эта ухмылка ему очень шла. Она придавала ему очарование. А в глазах мальчика мелькало нахальство. Как бы то ни было, это выглядело изящно.
– Чертов урод! Ты, должно быть, вычитал, как ты меня достал!! Почему ты вечно шатаешься возле Брэда? Что тебе от него нужно? Ты же у нас самый умный, ты же знаешь, что он мой. Сколько бы он ни играл со всеми этими дурами, он всегда возвращается ко мне. Он меня любит, и я тоже. Тебе этого недостаточно? Чего ты хочешь?!
Шульдих смотрел на нее. А еще читал.
Но читал он не только ее. Шульдих больше внимания уделял тому, что происходит в соседней комнате. Это было важнее. Мысли санитаров были бесполезны, а фрау Хелен думала только об одном и том же…
– И ты тоже? – переспросил Шульдих, уставший от этой девицы. – Что «тоже»? Тоже любишь веселиться? Или тоже любишь?
– Тоже люблю.
– И что же ты любишь?
– Что?.. Ты издеваешься надо мной!?
Смех. Шульдих улыбается ей и смеется. Он красиво улыбается. Нежно и угрожающе одновременно. И ему нравится улыбаться. А смех наполнен неуловимым дыханием. Это дыхание олицетворяет его Дар, такой же загадочный и непостижимый для других. А уровень позволяет быть уверенным в этом.
– И ты мне говоришь о любви. Ты – МНЕ. О ЛЮБВИ.
Смех.
– Ах ты мразь!
Потока Шульдих не видит. И он его не почувствует, пока он не окажется рядом с ним. Но никто не говорит, что в сознании телекинетика не отражается его желание использовать силу. Толчок, приводящий Дар в действие. А Шульдиху большего и не нужно.
В коридоре мало места и неудобно, но увернуться возможно. А на реакцию и скорость Шульдих жаловался только один раз – сегодня.
– Ты мне не соперник! Я лучше тебя!
– Да неужели!?
Неудобно сражаться с телекинетиком. Обычно телепаты просто блокируют их Дар, но это слишком сложно, да и Шульдиху сейчас не до этого… Как-нибудь он обязательно попробует, но сейчас будет только уклоняться от ударов.
– Прекрати.
– С чего это вдруг? – недовольно спросила она. – Я тебе не собираюсь уступать!
«Не хочет уступать… А ведь нечего уступать. У тебя нет ничего, что могло бы мне понадобиться. Твои глупость и самомнение мне не нужны… Все, что у тебя есть, – это телекинез – больше тебе нечем хвастаться. А телепатия мне нравится больше».
– Мне не нужно уступать. Мне ничего от тебя не надо. Я просто беспокоюсь, хотя это следует делать тебе.
– Да как…
– Что вы здесь за галдеж устроили?
– Фрау Хелен…
– Ничего не хочу знать. Оракулу нужен покой, поэтому прошу вас покинуть медпункт.
Очень холодная и расчетливая женщина. Но она достойна уважения. С ней считаются как с видным ученым, как с прекрасным специалистом в своей области, и ее выделяют как талантливого паранорма. И спорить с ней не решаются даже ученые института.
– Могу я прийти завтра? – покорность в голосе.
– Завтра я тебе и отвечу.
– До свидания, фрау Хелен.
Сильвия умела быть гордой вовремя. И поэтому она элегантно удалилась. Походка легкая, движения уверенные. Все-таки Лин в чем-то великолепна.
– Тебя это не касается?
– Вы хотели со мной о чем-то поговорить, – подбирая книгу, заметил телепат.
– Верно. Проходи.
Запах лекарств. Как только Шульдих вошел, то сразу почувствовал его. Никто из телепатов не любит этот запах, поскольку он слишком глубокий для них. С лекарствами ассоциируются больницы, а те – со смертью. И поэтому с этим сложно справиться.
Шульдих подошел к кровати, на которой лежал Брэд. Он выглядел так же. И боль была. Телепат ее чувствовал, даже не окунаясь в его сознание, просто смотрел и понимал, что она есть. И мальчишке тоже было больно.
– Шульдих.
– Да.
Она села за стол, не отводя от телепата своих темных глаз.
–Ты так беспокоишься об этом оракуле. Почему?
– Это имеет какое-то значение?
– Имеет. Я хочу знать.
– А я не буду отвечать на этот вопрос.
Недовольство.
«– Пошел вон.»
Спокойствие.
Шульдих смотрел бесстрастно. Он не думал. В его глазах ничего не отражалось.
«Ничего нет. Вопросы не нужны. Ты здесь одна. Только забота. Только забота и ответы. Ничего нет. Вопросы не нужны. Ты здесь одна. Ничего нет. Только забота и ответы. Ничего нет. Ты здесь одна. Ничего нет. Вопросы не нужны. Ты меня слышишь и отвечаешь. Кивок!»
Кивок.
«Хорошо.»
Шульдих сел рядом с кроватью.
– Фрау Хелен. Что с Брэдом?
«Отвечайте. Отвечайте как фрау Хелен. Отвечайте. Отвечайте!»
– Ты знаешь, что он особенный.
– Да.
– Он самостоятельно вызывает будущее. Будущее от данного момента до самой смерти. Будущее как живых существ, так и неживых. Сейчас его сознание не смогло правильно восстановиться.
– Почему?
– Предположительно, эмоциональная нестабильность.
«Брэд… Но ты же всегда был достаточно спокойным… Эмоциональная нестабильность… Не может быть!»
Постепенно дыхание восстанавливалось. Но бледность била по глазам. Шульдиху было невыносимо смотреть на это, а теперь он просто чувствовал всю его боль. И дыхание начинало предательски сбиваться, и опять глаза были против него.
Оракулы по своей сути не самые полезные из паранормов. Их не так уж и много, и особенность, которая не поддается желанию паранорма, не может всегда быть полезной. Удивительно, что бывают исключения. Брэд подходит под это определение. Можно также сказать, что ему повезло. Но, несмотря на это, его сознание ничем не отличается от сознания остальных оракулов. Те же тонкости, те же особенности, уязвимость и нестабильность. Все это присутствует у каждого из них. И так же, как у всех оракулов, сознание Брэда способно регенерировать.
Эта способность не изучена. О ее существовании мало кому известно. Брэд тоже не уверен, есть ли она. И тем не менее. Должно быть, природа данного явления заключена в самом сознании, как эмпатия в самом Даре. Оракулам приходится исчезать и появляться, они пересматривают одну и ту же информацию миллионы раз. Для сознания это сложно, поэтому оно и перестраховывается.
Но сознание вспоминает не так, как при обычных видениях. Оно руководствуется не новой информацией, а уже прошедшей. Это опора, из которой произрастает прошлое.
Умиротворенность. Она приятна и неповторима. Это успокаивает. Создается чувство защищенности. Не нужно опасаться, потому что опасности нет. Это спокойствие, неподдельное и привычное для каждого человека. Для тех, кто вынес множество исследований, это особенно дорогое чувство, и потому настолько притягательное.
А затем приятное чувство сменяется будоражащим океаном эмоций. И нет шанса разобраться в этих потоках. Из всего этого можно выделить и счастье, и радость, и гармонию, и удовольствие, и желание, и страсть. Они перемешаны, их настолько много, что покой разрывается, превращаясь в ничто. И понять это невозможно, лишь желать этого добиться. Только желать.
Волна этого океана появилась мгновенно. Власть над сознанием она держала также мгновение. Но за этот малый срок произошло то, что не сможешь забыть и за столетия. Как же сохранить привычное спокойствие после этого? Как это сделать и остаться самим собой? Ну, разумеется, это невозможно.
– Брэд…
Шульдих думает, что у него никогда не получится показать ему, что можно любить по-настоящему.
– Прости меня, Брэд…
Шульдих думает, что он все только портит, потому что не умеет общаться с людьми.
– Я не хотел. Я действительно не думал…
Шульдих чувствует себя виноватым.
– Брэд.
И только поэтому он плачет. Он знает, что поэтому, но почему-то совсем не уверен. Совсем.


– Брэд, неужели это настолько сложно для тебя!? Ты обязан мне жизнью, так помоги!
– Брэдли, почему ты не можешь сделать так, как он хочет?
– Да потому что мой Дар касается только меня!
Верно, он только мой. Нет ничего, что могло бы заставить меня им поделиться. И пользоваться я им буду только ради своей собственной выгоды. Потому что это мой Дар.
«У-у-у… Голова трещит, как после бурного запоя…»
Брэд хотел открыть глаза, но было лень. И темнота стала настолько привычной, что он уже не знал, спорить с ней или оставить все как есть. С одной стороны, его это полностью устраивало, а вот с другой, ему интересно, сколько он уже вот так валялся… судя по запаху, в медпункте. И когда все это началось? Кажется, на стадионе… Кроуфорд не уверен.
Первое, что он увидел, когда умудрился-таки открыть глаза, было расплывчатое пятно с рыжим отливом. Насчет пятна он ничего не имел против, а вот отлив что-то сильно ему напоминал.
– Малыш?
Шульдих заснул не так давно. И неизвестно, что утомило его больше, – усталость или легкая головная боль после слез. У него был такой умиротворенный вид, что будить его было просто жалко.
– С ума сойти, просыпаясь, я вижу глупого мальчишку вместо хорошенькой девушки. А-а-а… Может, я старею?
Оракул внимательно посмотрел на спящего мальчишку. Все вокруг по-прежнему плыло, но телепата отличить от белых стен было достаточно просто. И почему-то это было приятно. Если подумать, Брэд не видел его, но ошибиться он не мог. К тому же рядом лежит что-то, что оракулу напоминает книгу. Из всех его знакомых только этот мальчишка мог притащиться сюда с книгой и, наверное, сидеть всю ночь. Бестолочь.
– Знаешь, я попробую тебе поверить, Шульдих, – он взъерошил ему волосы.

 Отправлено: 20.08.07 23:17. Заголовок: Re:

Дождь

Дарю Verlis, просто за то, что он есть

Шульдих стоял у входа в институт. Несмотря на то, что он находился на территории школы, или школа находилась на территории института, ученикам запрещалось без всякой цели болтаться у его стен. Институт считался закрытым для всех без исключения, и тем, кого поймают у его стен или, что еще хуже, внутри института, грозило самое серьезное наказание.
Ученики посещали институт, как правило, дважды за все пребывание в Розенкройц. Первый раз при поступлении в школу, а второй уже при выпуске. Второе посещение всего лишь формальность, но, как правило, именно оно определяет, конечный статус паранорма.
Брэд не раз скрывался в этих стенах, проходил тесты и обследования. И он знал, что это не закончится до самого выпуска. За его состоянием, а если говорить точнее, то за состоянием его Дара следят со всей тщательностью. Их интересуют любые изменения, даже самые незначительные. То же самое относится к Шульдиху. Именно поэтому ему позволительно здесь сейчас находиться – вряд ли существует место в институте, где бы он не побывал.
Сейчас необходимости находиться здесь не было. Он пришел с Брэдом. После того случая за оракулом установили чуть ли не круглосуточное наблюдение. Он просыпался ни свет ни заря, чтобы успеть показаться ученым до начала занятий, и ложился далеко за полночь, потому что в институте никак не могли закончить обследования. Вот и сейчас тоже. Уже поздно, но Шульдих продолжает его ждать. Ему все равно делать особенно нечего. К тому же телепату нравится институт – здесь все прячут свое настоящее отношение к происходящему за толстыми стенами, так что ни одна мысль не может вырваться из подобного плена. Шульдиху это нравится. Для него это аналог рая.
Но пришел он не из-за тишины. Пришел он сюда именно из-за Кроуфорда. Шульдих чувствует себя виноватым. И каламбур вовсе не смешной. Он действительно виноват. А Брэд не хочет его слушать. Он понимает, но не соглашается. Упертый баран, а не оракул. Но мальчишке от этого нисколько не легче, Брэд должен это понимать.
Шульдих смотрел на звезды. Небо переполнено светящимися точками, переливающимися и мерцающими, и это несмотря на блуждающие тучи. Они красивы. Все без исключений. Шульдих их так любит, что готов рассматривать без остановки всю ночь, а когда наступит следующая, продолжить ими любоваться. Ведь звезды такие чистые.
Для Шульдиха они загадки, потому что звезды не имеют мыслей, а если все-таки они у них есть, то телепату до них не добраться. И от этого он не знает их настоящие сущности. Он не понимает их, но изо всех сил стремится понять. И потому они загадка. А загадки притягательны, к тому же такие красивые и яркие.
Наверное, звезды похожи на него самого. А Шульдих на самом деле очень ярок. Но знает это только он. Или нет?
– Вот блин, достали уже! Я так и минуты не могу спокойно прожить…
Шульдих отстранился от стенки и посмотрел на оракула. Брэд выглядел уставшим и был все еще бледен. Надо будет проследить, чтобы завтра он больше времени провел на солнце, а не бегал по своим дружкам. Хотя какие у него дружки, так, знакомые-приятели.
– Малыш, ты еще не ушел? Я думал, ты давно спишь.
– Это из-за меня.
Брэд непонимающе склонил голову. Иногда Шульдих его просто поражал.
– Что из-за тебя?
– Прости…
Эта вина просто так не исчезнет. И это не грех, который можно искупить. Смириться будет сложно. Шульдих знает это. Он просто не может!
Ну вот, он опять плачет. В последние дни слезы его совсем не слушаются, они точно решили восстать и жить своей жизнью. В этом нет справедливости. Телепат этого не хочет, но остановить все равно не может. И уже ничего не имеет значения, и Шульдих просто готов сдаться.
– Шульдих, – осторожные руки на хрупких плечах, – ну что ты такое говоришь? Я тебя ни в чем не обвиняю, потому что ты ничего не сделал.
– Но я…
Брэд покачал головой:
– Нет, это моя вина. Нас всегда учили держать себя в руках, а я никогда об этом не задумывался. Мне казалось, что меня это не коснется, поскольку обладаю высоким уровнем. Но, как оказалось, я сильнее подвержен подобной ерунде. Да и видения я вызывал сам, ты же меня не заставлял, верно? Так что в этом нет твоей вины.
– Но, Брэд, 76… 76!
– Опять ты в моей голове шлялся! Ты просто невыносим! – без какой-либо наигранности проворчал оракул. – И кончай уже реветь! 76 тоже число. И вообще, сегодня тест показал 77,987. Еще немного, и будет 78. Видишь, мой показатель повысился на целых 2 процента. Так что я не так безнадежен, как ты думаешь.
– Брэд…
– Ну все уже, перестань плакать.
Иногда Шульдих не узнает его. Это совсем не тот развратный оболтус, которого он принялся изучать. Но между тем, это не очень беспокоит телепата. Ему кажется, что нежность всегда присутствовала в мыслях оракула. Ну, как еще объяснить то, что она знакома Шульдиху? И что Шульдих ждет от Брэда этого тепла и нежности? Наверное, только так, хотя, какие же это мелочи.
Телепату просто нравится, когда он ему улыбается. Когда нежно касается его лица. В такие моменты он готов утонуть в этих чувствах, поддаться той волне, что его окутывает. Ему это нравится, и он согласен быть с ним. Всегда-всегда. Быть в этом океане.
– Ну, успокоился? Больше не будешь?
Вместо ответа Шульдих прижимается к нему. Он очень любит его тепло и запах. Как ни странно, Брэд пахнет звездами.
А Кроуфорд думает, что рыжий слишком чувствительный. И ранимый. Каким бы сильным паранормом он ни был, его переживания выдают его. Это, вообще-то, ошибка. Телепаты не должны показывать свои слабости, они считаются полноправными хозяевами сознаний людей и играют с их эмоциями по своему собственному усмотрению. Быть слабыми им так же непозволительно, как непозволительно пророкам бояться. Но на этот страх Брэду наплевать. Он не видит в нем ошибки. Напротив, он ему нравится.
Если уж говорить об этом, то человеческие чувства Брэд не воспринимает. Для него это красивая сказка, точно так же, как привязанность и любовь. Просто привычка или потребность, не больше. Такова природа, и раз уж он не может ничего изменить, то и сопротивляется глупо. Да и зачем? Брэда это вполне устраивает.
Но с телепатом так не получается. Почему-то именно с ним это невозможно. Он как будто противоречие всем правилам. С Шульдихом хочется быть заботливым, хочется, чтобы он только улыбался. А слезы мальчика вызывают у оракула неприятное ощущение вины. И именно эта вина его гложет. Такого раньше никогда не было, он думал о себе самом, и это его устраивало во всех отношениях. Но теперь так не получается.
– Шульдих.
– Мм? – отозвался он, прижимаясь к оракулу еще сильнее.
– Спасибо.
Телепат озадаченно посмотрел на него. Услышать «спасибо» от Кроуфорда действительно было чем-то необычным, даже более того. Насколько Шульдих знает, он никого никогда не благодарил. Брэд для этого слишком самолюбив и силен. Он слышит благодарность в свой адрес и никогда на нее не отвечает. А тут он поблагодарил сам. И кого! Глупого мальчишку, который чуть не испортил все. Ведь Шульдих лучше самого Брэда знает, что для него ясновидение. Это не просто Дар, выделяющий его среди остальных людей. Без своих видений, а главное, без тех особенностей, которыми он обладает, Брэду не обязательно продолжать жить, ведь тогда он не сможет быть хозяином этой самой жизни.
Примерно то же самое чувствует и сам Шульдих. Если он лишится телепатии, то вернется весь былой кошмар. Смерть будет намного приятнее, чем все это. И так для любого паранорма. Мало кто из них был доволен своей жизнью до попадания в Розенкройц. Сама мысль, что ты уникален, уже дает многое, а если ты особенный, уникальный даже среди паранормов…
И не имеет значения, какой ты. Быть особенным вполне достаточно. Это своеобразное разрешение быть самим собой. Легкомысленным или серьезным. Это уже не так важно. Но главное, что ты имеешь право, а потерять его все равно, что прыгнуть под поезд.
«Я не смогу сказать это вслух, но зато ты можешь меня прочесть. Что бы ты ни говорил, я тебе благодарен. Потому что ты единственный, кто рядом со мной. Я слишком хорошо знаю, что безразличен остальным. Меня ценят как оракула, а не как Брэда Кроуфорда. А ты не такой. Спасибо тебе за это…»
Шульдиху хочется назвать его дураком. Но он этого не сделает. Телепат просто обнимет его и постарается прижаться как можно сильнее. А еще мальчишка обязательно улыбнется. И если Шульдиху хватит смелости, он его даже поцелует. Но если и нет, ему достаточно будет просто повторять то, что прочел. Так хорошо от этих слов, тепло и приятно. И он опять готов расплакаться, но сдержит слезы только потому, что улыбаться ему хочется больше. И Брэду не нравится, когда он плачет.
– Шульдих.
– Тебе не за что меня благодарить. Я уже говорил, что ты мне дорог, и не имеет значения, какой ты. И теперь ты меня тоже выделяешь из общей толпы.
Действительно. Хм, а произошло это незаметно. Брэд не уверен, что именно этого хотел, просто говорил, не задумываясь о словах. Единственное, чего он желал, – это передать свои чувства.
«Шульдих… »
– Малыш, ты собираешься всю ночь меня тут тискать?
Шульдих покачал головой и отпустил оракула. Судя по тому, как он повел плечом, мальчишке это вовсе не понравилось.
– Что? Хочешь сказать, я неправ?
– Я уже говорил тебе, что ты невыносим и глуп?
– Сегодня еще нет.
– Считай, что говорил, – бросил Шульдих и слегка улыбнулся. Как ни крути, а он еще чувствует себя виноватым. И никуда эта вина не денется.
– Еще неизвестно, кто из нас глупый, – отозвался Брэд и чмокнул телепата в щечку.
– Как будто это не очевидно.
«Какой же он милый, когда ведет себя так».
Брэду нравится, что телепат перестает умничать, разговаривая с ним. Еще не так давно Шульдих говорил бы с ним, как с профессором одной из кафедр Розенкройц, а теперь он относится к оракулу как к обычному ученику. И голос у него такой нежный, что Кроуфорд готов влюбиться только из-за этого. Многим не хватает близкого человека, а у Брэда он, кажется, есть.
– Ладно, пошли отсюда, а то еще немного, и придется жить в этом дурацком институте.
– Это для твой же пользы, – напомнил Шульдих.
– Да уж, только из-за этой пользы я совсем не высыпаюсь, и сил ни на что не остается. Я даже забыл, когда в последний раз развлекался!
Это было настоящей трагедией.
– Тебе не об этом думать нужно.
– Как скажешь, мамочка. Я очень постараюсь об этом забыть, можешь даже проследить за этим.
– Кроуфорд!
Брэд усмехнулся и потрепал его по волосам. Он всегда смеется над ним. Не было и дня, чтобы Шульдих не слышал подколку или насмешку. И почему телепат это не прекратит? Вполне бы мог. Это даже было бы правильно. Но он этого не делает. Ему все и так нравится.
До общежитий идти примерно час, и это при быстрой ходьбе. Если тащиться, как Брэд, еле-еле, то можно гулять меж деревьев и всю ночь. Но Шульдих его не торопил. Ему наоборот это нравилось. Последние дни Брэд на тестах и различных проверках. И побыть с ним хотя бы сейчас настоящее счастье. Интересно, на что Шульдих способен ради того, чтобы быть рядом с оракулом? Думается, он бы тоже хотел это знать.
– Шульдих, тебе нравится смотреть на звезды?
– Почему ты спрашиваешь?
– Наверное, потому что ты вечно идешь, поглядывая на небо, – пожал Брэд плечами, смотря вперед.
Шульдих слегка покраснел.
– Ну, немного. Они красивы, да к тому же загадочны. Разве тебе не хотелось бы понять их?
– Глупости какие-то. Звезды – бездушные скопления газа, что в них может быть интересного? – Брэд выдохнул сигаретный дым, посмотрел на кучу бездушных газовых масс и добавил. – И свет у них фальшивый.
– Ты совсем неромантичный.
Брэд только фыркнул.
Видимо, ему действительно было непонятно, какой именно красотой обладают звезды. Наверное, он не задумывается о красоте вокруг него. И простой камень для него не может быть чем-то особенным и притягательным. Единственное, что он воспринимает, это стройные ноги, шикарную грудь и смазливую мордашку. Вот это его может заинтересовать. Сомневаться даже глупо.
А Шульдих не такой. Когда он спрятан от окружающего мира, когда его чопорность никого не раздражает, он смотрит нежно и с улыбкой. Смотрит на различные предметы. Вероятно, это странно, но нежность ощущается, когда тот уделяет внимание книгам. Не читает, а просто проводит по ним рукой. Шульдих видит жизнь в любом неживом предмете и отдает ему частицу себя.
Вот так же и со звездами. Ведь они удивительны и уникальны. Почему нельзя представить, что и звезды способны дышать, жить и чувствовать?
«Считать звезды живыми… Нет, этот мальчишка определенно ненормальный… Хотя чему я удивляюсь? Сам хорош. И все-таки он не такой, как все. Он добрый. Просто невинный и добрый. Его правильность, конечно, убивает, но тут уже ничего не поделаешь. Он похож на ребенка. Шульдих…»
Каждый раз, когда Брэд остается наедине с мальчиком, ему кажется, что он делает что-то не то. Не раз оракул склонялся к мысли, что Шульдих прав, и он слишком самолюбив и эгоистичен. А рядом с телепатом хочется быть другим. Наверное, это Кроуфорда и смущает.
И что ему делать?
Себя не исправишь, да и его все устраивает. Но Шульдих… Стоп! С каких это пор мнение телепата стало для него важным? Думать горазд каждый, даже самый тупой из людей, и не факт, что среди всего этого мысленного дурдома ко всему можно будет прислушаться. В конце концов, мысли и мнения те же самые слухи – услышать можно самые необычные вещи, но верить во все значит оскорблять самого себя.
Но Шульдих же не такой, верно?
Нет. Шульдих особенный. И его улыбка, и его глаза, и мысли, и требования, даже слова телепата особенные. Ему можно доверять, к нему можно прислушиваться и знать, что он не скажет глупого или лишнего. Пусть он осуждает и критикует, Брэд согласен, лишь бы его голос звучал для него. Когда рыжий говорит, оракул тонет в его голосе. Он еще сам этого не понимает и думает, что ничего особенного в этом нет, но на самом деле он уже зависит от Шульдиха, как от сильнодействующего наркотика. И как истинному наркоману ему это нравится, и он хочет еще, потому что думает, что в любой момент сможет отказаться.
– Вот не везет. Сейчас как польет… Брэд, ты меня слышишь?
– Чего? – рассеянно отозвался американец.
– Я говорю, сейчас дождь пойдет. Не повезло. Пока дойдем, трижды промокнуть успеем.
Кроуфорд посмотрел на небо. И вправду, сейчас дождь пойдет. Как он умудрился не заметить этого? Видимо, ему думать вредно, совсем в реальности тогда теряется.
Дождь не заставил себя ждать и оказался таким сильным, что они промокли за пару секунд. Молния в сочетании с громом, да еще лесная глушь – ну только и мечтать о такой прогулке.
– Бля, – пробурчал Брэд, выплевывая промокшую, не говоря уже о том, что потухшую и навсегда потерянную сигарету.
– Ну что, побежали?
– Угу, только малость не туда.
Шульдих посмотрел на него с недоверием. Куда этот болван может направиться в такую погодку, уж не обратно ли в институт?
Брэд схватил его за руку и потянул в глубь леса. Сначала они бежали по тропинке – это еще куда ни шло, но как только они свернули… Несмотря на определенные успехи в физической подготовке, бежать по лесу во время ливня, натыкаясь на камни, торчащие из земли корни, мальчишке удавалось с трудом. Вот тут можно было позавидовать Кроуфорду. Он двигался так, будто только этим и занимался. Видимо, темнота не была для него помехой, равно как и мелкие преграды. Хорошо, он не выпускал руку телепата, - хоть какая-то опора.
– Кроуфорд… куда ты меня тащишь?
«– Увидишь…»
«– Что значит – увидишь? А просто сказать ты не можешь?... Кроуфорд!..»
Он упертый. Он до невозможности упертый. А еще самолюбивый, вредный, глупый, нахальный и самый безответственный паранорм в мире! Шульдих его терпеть не может. Достаточно было единожды прочесть его, чтобы понять, какой он безнадежный лоботряс и бесстыдник. Но как же с ним спорить? Как ему противостоять? Этот проклятый оракул настолько обаятелен, красив. Шульдих просто притянулся к нему. А что, интересно, он может? Сопротивляться? Ну и как же? Давать советы всегда легко, а вот попробуйте сами им следовать.
Нет, Брэд для него самый близкий человек на свете. Каким бы отрицательным оракул ни был, он единственный, кого телепат любит, кого хочет защищать и кто ему по-настоящему дорог. Почему он? Почему именно этот американец? Потому что он непосредственный, смелый и единственный разгильдяй, который способен выходить победителем из любого положения. Пусть у него тысячи недостатков. Пусть он мразь и подонок. Но Шульдих, наверное, его любит.
И именно поэтому он не обижается, когда Брэд игнорирует его. Шульдих даже готов смириться, если он перестанет его замечать. Это все мелочи, если Кроуфорд будет рядом. Пусть делает что хочет. Если нравится, пусть развлекается, пусть остается развратным, озабоченным двоечником с толстым кошельком и гениальностью. Пусть. Единственное условие, которое Шульдих ему ставит, – это оставаться рядом с ним.
– Ну вот, вполне сносно.
– Это что, шалаш? Хотя скорее, какой-то навес.
Плотная ткань была натянута под огромным дубом, но даже этого хватало, чтобы спрятаться от дождя.
– Называй как хочешь, главное, что здесь можно переждать этот кошмар, – отозвался Кроуфорд, стягивая с себя мокрую футболку.
В этом плане телепату было проще. Промок только пиджак, поэтому телепат оставался в рубашке, не опасаясь, что может замерзнуть.
– Откуда ты знаешь про это место? – всматриваясь в дождевую стену, спросил Шульдих.
– Скажем так, я принимал участие в его «строительстве», – отозвался он, выжимая свою одежду.
«Откуда-откуда, все ему знать надо. Какая разница, сидел бы и радовался… Черт, и надо было этому дождю полить… Ну и зачем так злиться? Не понимаю».
– Если не хочешь, я не буду тебя больше ни о чем спрашивать.
«А? Ну вообще замечательно, теперь еще и бочку на меня катит. Этого мелкого сам черт не поймет! И было бы из-за чего злиться, обиженный такой. Черт!..»
Шульдих обхватил себя руками, чтобы хоть как-то избавиться от мелкой дрожи. Но при этом он знал, что холода практически не ощущает, а причина дрожи несколько иная. И что грубить было тоже необязательно, он понимал. Но что теперь-то об этом думать, когда он нагрубил? В последнее время такое происходит сплошь и рядом. Он говорит быстрее, чем думает. Это так на него непохоже.
– Я придумал эту ерунду специально для Сильвии, – просто произнес Брэд, точно обращался ни к кому-то другому, а к самому себе. – Как ты говоришь, романтика и все такое. Но это было полжизни назад, я почти забыл, что он тут есть. Надо же, пригодился еще раз.
«Лин. Никогда еще я не слышал, чтобы он говорил о девушке так. Или чтобы делал для нее что-то… Брэд, как ты не поймешь, что ты ей не нужен? Это настолько очевидно, а ты закрываешь глаза. Идиот».
Шульдих поежился. Следующая мысль, которая его посетила, была самой отвратительной и нежеланной из всех тех, что жили в его голове. Он даже решил проверить, может, это думает кто-то из института, но нет. К сожалению Шульдиха, думал он сам. А думает он всегда то, что очевидно. Больно.
– Наверное, не стоило меня сюда приводить.
– Почему это?
– Ну, – Шульдих постарался не смотреть на него, – тебе же неприятно думать, что здесь нет ее.
«Внимательный идиот…»
Плюнув, наконец, на футболку, Кроуфорд лениво сел на землю, достав пачку сигарет, промокшую от и до. Опять бедный дождь вспоминают не самым приятным образом.
– Дело не в том, что здесь кого-то нет. Просто ты ворошишь то, что тебя не касается, – оставив попытки прикурить, сказал Брэд.
– Я всего лишь спросил.
– Ну так не спрашивай!
С Брэдом что-то происходит. Кроуфорд знает, что не такой как всегда: злится, психует, нервничает. Для оракула это настолько не свойственно, что он сам не понимает причины таких изменений.
– Извини, я больше не буду.
Такой тихий голос… И все равно он остается притягательным. Это одна из особенностей телепата – он просто малыш, много знающий и так же много понимающий, но все же малыш. Рыжик, несомненно, ребенок.
И вот сейчас тоже. Малыш, которому обидно. Когда смотришь на такого Шульдиха, хочется извиняться до бесконечности. Хочется прижать его к себе и успокоить. Забрать все слова, что когда-либо говорил, и заверить, что любишь его, что все будет так, как он пожелает. Но Брэд этого не может сделать. Обманывать Шульдиха он не может.
Непонятно. И продолжаешь запутывается все больше.
Дождь бьет по навесу, как по крыше. Успокаивающий ритм барабанной дроби. Наверное, это самый лучший инструмент, во всяком случае, никакой другой не может так же успокоить телепата. Одинаковый ритм в одной тональности, повторяющиеся ноты и мелодия, утопающая в себе. Это намного приятнее, чем гул в голове. Клонит в сон.
Брэд дождь ненавидит. Тогда он тоже шел.
– Ты вряд ли об этом знаешь, ты еще не учился. У Сильвии был День рождения, и мне захотелось подарить ей что-нибудь необычное… Ну и вот, – Брэд смотрел в темноту, надеясь, что так можно в ней затеряться. – Мне тогда показалось это красивым. Я привел ее сюда.
– Если тебе трудно говорить…
– Не перебивай.
«– Я знаю, что прочитать меня проще, но не делай этого. Просто послушай, хорошо?»
«– Хорошо».
На самом деле он соврал. Прочитать его было бы так же трудно, как и выслушать. Почему? Почему ему так сложно? Ну что он такое хочет сказать, что не получается? Брэд не раз говорил об этом, не раз вспоминал и каждый раз смеялся над этим. Почему же сейчас он не может? Черт!
– Если подумать, я же еще был мальчишкой, мне только пятнадцать стукнуло. Наверное, я даже не был такой сволочью, как сейчас, – неуверенно говорил он, делая паузу перед каждым предложением. – Хотя сам-то я так не думаю. Я потом много раз пытался понять – зачем. Видимо, просто хотелось сделать ей приятно.
Он усмехнулся. Брэд Кроуфорд не в состоянии связать и пары предложений. Кошмар! Хочется только рассмеяться, а потом затянуться и вырубиться. Он бы еще с удовольствием напился, но это удовольствие придется отложить на другой раз по причине отсутствия хотя бы намека на спиртное.
– В целом, это все неважно. На самом деле, все глупости. И романтика, и желание удивить. Подарка-то никакого не было. Тряпка над деревьями и бутылка вина – вот и вся моя фантазия… Черт,¬ – практически шепотом, Шульдих чудом услышал, да и то лишь потому, что подошел ближе. – Мы тогда быстро опьянели. Дети, что с нас взять. Ну и… В общем, так вышло, что я подарил ей себя. Полный бред. Мы когда после вспоминали, то смеялись до слез.
Усталый вздох. Слишком усталый и тяжелый для подростка. Практически измученный.
– Но почему-то вновь оказаться здесь совсем не смешно. Даже не пойму, почему. Вроде бы, все давно прошло и забыто, а все равно сложно. Глупо, верно?
За то время, что они здесь, Брэд впервые посмотрел на мальчишку. Искал ответа, не иначе. И почему-то полагал, что ответ будет в его глазах. Просто пришло в голову, что в глазах и никак иначе. А глаза красивые. Даже в темноте Брэд видит их чистый блеск. Настоящие небеса, а для кого-то они могут заменить рай.
И все-таки ответа в них не было. Просто телепат не дал и секунды, чтобы его там найти, а просто приблизился к нему вплотную и поцеловал. Впервые сам.
– И вовсе не глупо.
Смешной малыш. Определенно.
Брэд улыбнулся, потрепав его по волосам. Рыжие пряди промокли и стали тяжелее, а выбившаяся челка закрывала глаза. И галстук больше не был идеально завязан, да и о рубашке нельзя сказать, что она была в порядке. Шульдих такой красивый, когда растрепан. Вся эта аккуратность ему не идет, он тогда как кукла. А гораздо приятнее смотреть на живого мальчишку, пусть даже с кучей недостатков.
– Ты говорил, что любишь меня. За что?
Шульдих сел рядом. Он посмотрел в темноту, в которой пропадал до этого взгляд оракула, а после прильнул к его плечу. Оно было холодным, но мальчишка чувствовал жар. У Брэда очень нежная кожа. Так хорошо быть рядом с ним, просто рядом. Ему не нужны ни ласки, ни поцелуи, ни внимание оракула, Шульдиху достаточно просто быть рядом с ним. Как раньше. Брэд этого не замечал, но рыжий хвостик телепата всегда мелькал неподалеку. Глаза смотрели на него, а мысли тянулись в его сознание. И все равно было хорошо.
– Дурак.
Хм, да, он такой. Ну что теперь поделаешь, вряд ли Брэд захочет меняться. Если дурак, пусть будет так. Зато нежный и внимательный, на самом деле добрый, только нужно быть достойным, чтобы он себя показал с этой стороны. А так трудно найти достойных.
Гул ветра, недовольство листвы. Дождь стучит как ненормальный, точно поднимает все живое по боевой тревоге. И ночь выдалась ужасной. В этих местах это большая редкость. Хотя в природе не бывает случайностей: как истинная леди, она демонстрирует лишь женские истерики.
А как хорошо под этим навесом. Так спокойно. Все, что под ним, – существует в другой реальности. Нет грозы, и гром здесь равен тишине. А капли дождя – что-то далекое и непонятное. Так приятно. Похоже на сон, в котором можно самому придумать продолжение. И кому интересно, что дальше, ведь так хорошо сейчас.
– Ты считаешь меня странным.
– Нет.
– Считаешь. Неужели любить кого-то – это странно? Или дело в том, что я мальчик?
– Да никем я тебя не считаю.
– Тогда думаешь, что я странный.
– Нет.
– Да.
– Ничего я не думаю.
– Какой же ты упрямый.
– Сам болван.
– Поговорили.
Брэд усмехнулся. Чего с ним только не происходило, но подобного уж точно не было. Влюбившийся мальчишка. Возможно, он не первый, но первый, кто сказал это. И он не требует ответа. Не устраивает истерик, не рвет рубашку на груди с криками о том, что Брэд должен принадлежать только ему. Он просто рядом. Шульдих. Хуже имени и не придумать, особенно для отличника и гения. Видать, подвела кого-то фантазия. И не только она. Все же, насколько Шульдих гениален, ровно настолько же он и зануден. Вот ни больше ни меньше. А еще слишком правилен. Интересно, каким образом в него вбивали эту чертову правильность? Ну не может же он по природе своей таким быть. Верно?
Брэд не видит в рыжем хоть каких-то положительных на его взгляд качеств. Для кого-то Шульдих идеален, но не для оракула, об этом и речи быть не может. Тогда почему Брэд с ним возится? Давно бы уже послал на все четыре стороны. Интересно, а Брэд с ним возится? Дразнит, подшучивает, смеется, целует, обнимает, и все из-за того, что тот навязывается? И кто в эту бредятину поверит?
– Шульдих.
– М?
– Ты когда меня целовал, чувствовал тот же океан?
Пауза.
– Да.
– Хм. И как тебе удается из него выбираться? Я бы уже давно утонул.
– Я тебе не позволю. Если ты будешь тонуть, я тебя спасу.
Брэд его целует очень нежно. Как бы постепенно и без напора. Так едят мороженое, смакуя каждый божественный кусочек. Вот только Шульдих намного слаще простого мороженного, и его губы необходимо покорять. Для Брэда это даже как будто больше, чем просто поцелуй. Так он может дарить телепату необычное удовольствие. Странно превращать поцелуй в нечто святое, но если бы вы попробовали вкус этих розовых губ, то, несомненно, поступили бы так же.
Да и Шульдих больше не протестует. Еще недавнее сопротивление кануло в Лету. Он с готовностью отвечает, пусть где-то и неумело. Отдается на милость оракула и следует его желаниям. И не хочет отпускать. Шульдих отчетливо это показывает. А чего таить-то? А Брэд… Он помнит тот океан, из-за которого чуть было не потерялся, и хочет понять, как долго сможет в нем тонуть телепат.
«Дурачок, я быстрее тебя утоплю. Ты совсем не знаешь, кого выбрал. Думаешь с такой наивностью, что даже жаль тебя… Шульдих, попробуй полюбить кого-нибудь другого…»
– Мы уже говорили на эту тему, – отрезал мальчишка, дождавшись, пока оракул оторвется от него, хотя этого так не хотелось. – И ты сам выбрал продолжение.
– Опять ты меня читаешь. И не надоело тебе?
Вопросительный взгляд. Конечно же, не надоело. Такой глупый вопрос мог задать только Брэд. Хотя ему позволительно. Сегодня у него на редкость лирическое настроение, так что не стоит строго судить. Завтра будет новый день, и Брэд Кроуфорд будет таким же невыносимым разгильдяем, как и всегда.
Шоколадки смотрят, изучая. Блестят так подозрительно и заманчиво. Если бы они поманили, Шульдих и секунды не тратил бы на раздумья. И почему он так на него смотрит? Страстный взгляд телепата и то менее настораживающий.
– Ты очень красивый, малыш.
Удивление.
Комплимент, вроде бы, это так называют. В данный момент Шульдих не уверен. Что-то в голове все путается. Симпатичный и красивый – эти понятия отличаются друг от друга, да? Шульдих вот не уверен. И кто бы сомневался.
– Иди сюда.
Недоумение.
Сегодня явно какой-то странный день. Во всяком случае, Шульдих чувствует себя все более и более странно. Мысли путаются. Должно быть, устал. Да, скорее всего.
Брэд ласково обхватил его и притянул к себе. Это было первое желание после сказанного. Обнять его и не отпускать, пока в этом не будет необходимости. Вот Брэд и обнимает. Чувствует его дыхание на груди, тепло, исходящее от телепата. И неуверенные объятия в ответ. Приятно.
Чувствуешь спокойствие и привязанность. И это можно отнести к ним обоим. А для Шульдиха это не просто приятно, он воспринимает это как… ответ. Это лучше молчания. О многом узнать из простого объятия невозможно, но любое мгновение может доставить радость.
Хорошо. Вот так вдвоем сидеть, прильнув друг к другу. Спокойно. Капли дождя и ночной мрак. Это и называется романтикой. Мыслей нет, осторожные потоки снов незаметны, Кроуфорд думает тихо, притягательно. Ровное, успокаивающее биение его сердца, теплые руки, скользящие по голове, красивое тело, которое можно обнять и притянуть чуть ближе к себе. Усыпляющее удовольствие. Хочется, чтобы оно никогда не кончалось. Так было бы хорошо, вдвоем.
Но Шульдиху хватает ума отличать желаемое от действительного. И вечность это длиться уже не может, но тайком, в глубинах сознания, он все равно об этом мечтает. И он улыбается. Детской, счастливой улыбкой.
– Какой же ты все-таки ребенок.
– Мм?.. Ты что-то сказал?..
– Ничего, – теплый голос. – Спи.
В его объятиях очень приятно. Раньше Шульдих мог только догадываться, как это будет, да читать мысли девчонок, которых Кроуфорд обнимал. Но это все было не то. В действительности он чувствует совсем другое, даже отдаленно не похожее на то, что читал. Наверное, таким Брэд был с ним и только для него. Хм, приятно об этом думать.
«Просто ребенок, что с него взять. У всех детей странные желания…»
Но на самом деле все сложнее. Поэтому Кроуфорд и кусает губы, сохраняющие вкус их поцелуя. Все совсем не так. Абсолютно. И это его пугает. По-настоящему.
«Мальчишка. Всего лишь мальчишка. Подумаешь, сказал что-то, и я уже поддался… Бред! Быть такого не может. Правильно, не может, и нет. Просто я устал. Еще бы, какой идиот не устанет после всех этих кошмарных тестов. Совсем озверели, набрасываются на меня, как на дичь. Уроды», – подумал Брэд.
Кроуфорд нежно обнимал телепата и гладил его по голове. Приятно перебирать рыжие пряди, пусть и влажные от дождя. Зато они теперь не перепутаются.
«Должно быть, ему идут распущенные волосы. Почему он вечно завязывает свой дурацкий хвост? В следующий раз обязательно сдеру с него резинку».
Он так заботливо обнимает его. Бережно, словно Брэд может разбиться или исчезнуть. Скорее уж последнее. Шульдиху было бы больно проснуться одному, вот он и старается не выпускать его. Но Брэд не против. Его самого уже клонит в сон, а тепло телепата только способствует этому.
«Кто знает, может, ты лучше нее…»
Брэд точно не помнит, но, кажется, перед тем как заснуть, он все-таки еще раз украл поцелуй мальчика.

 Отправлено: 20.08.07 23:18. Заголовок: Re:

Перед сном

«В 1905 году Эйнштейном была предложена новая теория пространства и времени, которая позволила не только объяснить отрицательный результат опытов Морли, но и положила начало новой эпохе развития ясновидения. Причиной несостоятельности классических представлений о пространстве и времени является неправильное предположение о возможности мгновенной передачи образа из одной точки времени в другую в соответствии с пространством. Существование предельной конечной скорости передачи взаимодействий пространств вызывает необходимость глубокого изменения обычных течений пространства и времени, основанных на повседневном уровне».
Шульдих устало вздохнул и отложил книгу. Все получалось слишком сложно, но, в целом, сопоставить тогдашние исследования можно было с происходящим сейчас. Кто бы мог подумать, что Эйнштейн, не какой-то там паранорм, посвятивший себя изучению того или иного Дара, а самый обычный ученый, настолько увлекался паранормальными явлениями. Его работа впечатляет. Особенно удачно у него выходят теоретические разделы. И пророки не единственные, кто удостоился его внимания. Как же красочно он описал телепатию!
Ясновидение. Поразительно, что такое непрактичное явление может быть настолько трудным. Взаимосвязи между биологией и физикой, тонкие линии психологии и отдельных паранормальных наук. А Шульдиху раньше казалось, что пирокинез сложен.
Но это все смешно и интересно, когда не касается тебя лично. Шульдиху бы, мягко говоря, не хотелось повторения той истории. Хорошо, что с Кроуфордом все в порядке. Его уровень почти восстановился, а первое видение после того случая было несколько дней назад. Практически все вернулось на круги своя.
Но беспокоиться от этого Шульдих не перестанет. Зная то, что он знает теперь, и еще узнает, только дайте дочитать труд до конца, он не понимает, как пророки могут спокойно жить и радоваться этой самой жизни. На их месте он бы давно либо волком завыл, либо просто с ума сошел. Хотя, будь они на его месте, поступили бы точно так же.
«Любые события одновременны, если они происходят при одинаковых показаниях синхронизированных пространственных часов. Поправка на запоздание сигнала повседневной жизни не играет заметной роли. Но при огромных временных расстояниях она может оказаться существенной. Расстояние также не является абсолютной величиной, а зависит от скорости движения времени относительно данной системы отсчета».
«Сложно. Даже очень сложно, но если учесть, что Брэд предпочитает пользоваться своим Даром, не обращая внимания на законы и исследования, это вполне объясняет его непостоянность сознания. Если рассчитать возможности его восстановительных качеств, вырывающихся из временной реальности желаемого будущего, то тогда есть шанс довести это до автоматизма, и уменьшится риск, что он потеряется и не сможет выстроить цепи сознания», – быстренько проанализировал телепат, желая вернуться к чтению. Как бы теоретика ни была полезна, к практике не стоит переходить, пока не узнаешь несколько мнений, а книг по ясновидению в библиотеке Розенкройц достаточное количество.
«Одновременность пространственно разделенных событий относительна, и причиной этого является конечность распространения сигналов. В рамках специальной теории время теряет свою абсолютность и, как обычная пространственная координата, зависит от системы отсчета и преобразовывается определенным образом при переходе от одной системы к другой. Пусть интервал времени между двумя событиями…»
– Шульдих, ты не занят? – в комнату просунулась голова. – Я не помешаю?
– Ммм… Нет. Ты за работой? – заглядывая в ящик стола, спросил телепат. Хотя ответ он уже и так знал, поэтому и полез ее доставать.
– Ага.
Девушка была несколько неуверенна, но достаточно спокойна. Хотя качество работы ее беспокоило. Шульдих писал на должном ему уровне, приводя тысячи примеров и упоминая сотни ученых.
– Вот, как ты и просила – «Отражение и преломление мысли». Думаю, получишь «отлично», но если они придерутся к примеру 5 и найдут несоответствия в теории, то тогда получишь свой законный средний уровень. Но, вероятно, они просто не дойдут до этого.
– А эта ошибка…
Шульдих улыбнулся.
– Эта часть достаточно трудна, и кто бы ни писал работу по данной теме, всегда путался в ней. Я постарался сделать ошибку незаметной, но ее отсутствие вызовет большее негодование, чем наличие.
– Большое спасибо! Девчонки правду сказали, ты не откажешь в помощи.
– Ерунда. Я уже писал такой проект, так что все в порядке.
«Боже, он просто восхитителен. Умный, добрый, отзывчивый и помогает исключительно ради знаний. Наверное, тот слух, что он изучил тему пятого года обучения ради того, чтобы написать девушке зачетную работу, – не ложь. Поразительно, какой он милый! К тому же красивый, не то что все эти зубрилы, к которым и подойти нельзя. Глаза сияют, улыбка такая теплая…Вот бы он меня заметил, тогда девчонки обзавидуются!! Посмотрела бы я тогда, кто тут дура…»
– А чем ты сейчас занимаешься? – пряча работу за спиной, кокетливо поинтересовалась она.
– Провожу кое-какие исследования. Хочу изучить группу паранормов.
– И какую?
– Пророков, – ответил он каким-то загадочно-задумчивым голосом.
– Пророков? Ух ты, это, наверное, здорово. А почему именно пророков?
– Видишь ли, в последнее время часто происходят странные вещи…
– С тобой?
Шульдих кивнул:
– Да. То и дело меня посещает ощущение, что происходящее уже со мной было. Поначалу я как-то не обратил внимания, но в последние дни это повторяется практически на каждом углу.
– Как дежа вю?
– Очень похоже, но не совсем…
«Не может быть. Он же телепат, просто гениальный телепат… А может, все дело в том, что он лучший? Ему только четырнадцать, а он уже подошел к десятому уровню. Если так и дальше пойдет, то он будет сильнейшим в мире!.. Вот это да!..»
– … Это больше напоминает проявление ясновидения. Я вчера ходил к фрау Хелен и все ей рассказал. Она назначила тест, и, представляешь, у меня действительно обнаружили способности к предвидению! – лучезарная улыбка искреннего счастья. – Вполне возможно, что у меня получится развить и этот дар. В институте сказали, что раз я такой сильный телепат, то вполне возможно, что буду таким же сильным оракулом. Представляешь! Вот я и изучаю эту сферу, так будет намного легче добиться результата. И если мне повезет, я буду первым в истории паранормом с двойным Даром.
«Невероятно! Неужели он настолько сильный телепат, что может развивать в себе другие способности?.. Невозможно, не бывает такого… А если бывает? Что если в институте правы, и он может развить второй Дар?..»
– Но это же потрясающе! Если у тебя получится, ты войдешь в историю!
Энергичные кивки.
«– Надо об этом рассказать.»
«Надо об этом всем рассказать! Девчонку с ума сойдут, когда узнают… А главное, я была первая, кому он сказал об этом. Я! Несомненно, это значит, что я ему нравлюсь. Конечно, нравлюсь, я весьма хороша собой, умна и талантлива. Нет сомнений, что я ему понравилась. Тот самый Шульдих просто взял и втюрился в меня! Блеск, теперь я могу ни в чем не сомневаться…»
– Ладно, не буду тебе мешать, ты и так много для меня сделал.
– Да ничего. Если будут проблемы, ты обязательно приходи, я с большим удовольствием тебе помогу, – добавил он, снова улыбаясь.
Девушка только кивнула и вышла из комнаты.
Хлопнула дверь – раздался хохот.
Настолько смешно Шульдиху давно не было. Это ж надо, двойной Дар! Нет, ну во что только эти девчонки не готовы поверить! У него прямо слезы выступили, настолько искренним был смех.
И с чего это ему вдруг захотелось ее разыграть? Слащавые девушки ему уже приелись, это верно, но обычно все проходило в более официальной форме: пришла-отдал-поблагодарила-ушла. Все. Обе стороны были довольны, и не приходилось слушать всякий бред, не говоря уже про мысли. Насколько они сладкие, прилипучие и вязкие, как мед. Сладкое Шульдих любит, но не в таком же количестве, а главное, не в такой форме. Это ж просто издевательство какое-то!
С другой стороны, что плохого он сделал? Ну подумаешь, пошутил. Сама виновата, не была бы дурой, поняла, что это просто невозможно. А так Шульдих хотя бы доставил себе маленькую радость. Так сказать, плата за его труд. Правда, он потратил всего пару часов на ее работу, но все равно. Раз он денег не берет, пусть хотя бы смехом платят, все приятней.
«Нет, это надо же, я и она. Ну совсем крыша у девчонок поехала, весна, что ли, так влияет?»
Красивый. Она сказала, что он красивый.
Шульдих посмотрел в зеркало на дверце шкафа. Ничего особенного: рыжий хвост, рубашка из школьной формы, слегка приспущенный галстук. Обычная бледность и уставшие от чтения глаза. Неужели Шульдих действительно красивый? У него, конечно, приятная внешность, но чтобы он был красавцем… Хотя Брэд сказал ему то же самое. Он назвал его красивым.
Шульдих встал и подошел к зеркалу. Отражение свое он видел сотни, уже даже тысячи раз, но никогда не задумывался о своей красоте. Зачем ему красота? Шульдих ценит в себе в первую очередь телепатию и ум. Остальное можно отнести на задний план. И все же, он действительно красив?
Вспоминая недавние намерения Брэда, Шульдих снял резинку. Обычно он распускал волосы только чтобы расчесать. И даже спал с хвостом. Так удобнее, да и практичней. Но сейчас ему хотелось посмотреть, каким он будет без этой привычки. Правильной, но все же привычки.
Отражение, смотрящее на него каждое утро из этого зеркала, было сейчас несколько другим. Челка потянулась к глазам. Некоторые пряди упали на плечи, подчеркивая почти сформировавшуюся их форму. Рыжие пряди придавали утонченность бледному лицу, а глаза казались еще выразительней. Может, действительно так лучше?
«Как будто не я…»
Непроизвольно рука потянулась к галстуку. В считанные секунды он избавился от этого неизменного составляющего его стиля. И теперь отражение стало еще более неузнаваемым. Рубашка потеряла свое официальное предназначение и стала простой деталью одежды, какой является для основной массы учеников Розенкройц.
Конечный результат был достигнут, когда Шульдих расстегнул верхние пуговицы практически до середины. Вот тут-то прежнее отражение исчезло окончательно. Из зеркала на телепата смотрел совсем неизвестный мальчишка, и если бы Шульдиху сказали, что это он, то телепат ни в жизнь не поверил бы. Еще бы, этого просто быть не может! Отражение слишком нахальное, слишком манящее. Если оно сейчас улыбнется, пытаясь заинтриговать, то тогда оно станет соблазнительным. Но Шульдих же не такой.
«Если бы Брэд меня увидел, то мгновенно влюбился бы», – подумал телепат, невольно краснея.
Шульдих покачал головой. Быть такого не может. И вообще, он не собирается в таком виде разгуливать на территории школы. Еще чего не хватало! Да лучше он всю жизнь просидит взаперти без единой книги, чем покажется кому-то вот таким.
Назвав себя болваном, телепат вернулся к чтению. Нужно всегда отличать шутки от серьезных вещей, Шульдих так считает и всегда следует этому правилу. В первую очередь необходимо заниматься тем, что может ему пригодиться. А живой Кроуфорд ему нужнее мертвого, уж поверьте.
«…двумя событиями, происходящими в различных точках пространственно временной системы…»
«Может, мне действительно стоит показаться перед ним в таком виде? Если подумать, он знает, что мне это безразлично, но ради него я мог бы… Нет, правильно, не стоит заниматься глупостями! Он же ради меня ничего такого не делает, остается идиотом, каким был всегда, и все. Почему тогда я должен отступать от принципов ради него? С чего это вдруг?»
Шульдих бегал глазами по строчкам, но ничего из написанного не улавливал. И самое удивительное, что сам этого не замечал. Подобного халатного отношения к занятиям он никогда еще не проявлял. Наверное, Шульдих просто уступает Брэду, следуя его желаниям.
«И на что я, скажите, надеюсь? Я для него очередная игрушка, и, поиграв со мной, он вернется к этой девице. Как всегда, только цель иная, вот и все. Уж я-то должен знать его намерения…»
– Шульдих, ты понимаешь, что не веришь сам себе?
В том-то и дело, что понимает.
Вот уже сколько времени понимает… Интересно, когда ему повезло полюбить? Это знает только Шульдих, и не думается, что позволит узнать кому-то другому. Понятно, что влюбился он без возврата, а большего и не нужно. Все остальное принадлежит только ему, и судить себя будет он тоже сам.
– …временной системы… Да где это?.. Системы, где интервал между этими событиями в системе отсчета, движущейся относительно пространства со скоростью…
– Шульдих!!!!
«Так, – подумал телепат, – сегодня я уже не смогу спокойно позаниматься».
– Привет, красотка, ты не знаешь, где Шу… льдих?
Устало закрыв книгу, телепат поставил ее на полку к остальным трудам известных ученых и внимательно посмотрел на растрепанного Джонатана. К тому же он таращился на него так, что это раздражало. Хотя бы рот мог закрыть, что ли.
«Так, все, у меня глюки, я уже вижу девчонок, похожих на Шульдиха… Ну хорошо, очень похожих на Шульдиха, но все равно это не может быть Шульдих… Нет!!!! Это помрачение рассудка, правильно Стефан говорил, что чрезмерная учеба только вредна. А-а-а!!! Зачем я готовился к этому чертовому тесту? Вот чем это аукнулось!.. Идиотизм. Все, с этой минуты вообще не буду учиться! Точка, жирнющая такая точка! И как только Шульдих может заниматься сутками? Кошмар, а если и его галлюцинации посещают? То-то я смотрю, он иногда такой осторожный, смотрит по сторонам, точно боится что-то не так сделать… Бедняга!!!!.. Полный».
– Джонатан, если ты что-то хотел, то для начала перестань думать всякую чушь, – стараясь изо всех сил говорить сдержанно, попросил телепат.
– Шульдих, это точно ты?
– Ты же видишь.
– В том-то и дело, что ни фига не вижу! Ты посмотри… Ты же на себя не похож! С каких пор у тебя такие волосы и где галстук?.. Что вообще с тобой случилось?!?!
У Шульдиха начинала болеть голова. Вот вечно так! Мальчик поспешно начал тереть виски, но пока этот писклявый телепат не перестанет орать, это все равно что просто стоять и слушать гомон целого стадиона.
– Джонатан, я тебя прошу, заткнись, пожалуйста.
Он заткнулся. Но сделал это с таким видом, что Шульдиху стало еще хуже.
Ну вот, теперь Дар начнет бунтовать, и телепат опять будет читать всех подряд, не в состоянии поставить достаточно надежный блок. Ладно, он справится. Успокоится и тогда займется уже этим. Если бы ему еще дали успокоиться. Как же, размечтался.
– Извини, просто ты действительно...
– Что?
– Ну-у…– протянул тот, пытаясь найти подходящие слова. Получалось плохо.
«Я и не думал, что он такой… Похож на заядлого соблазнителя. У него, оказывается, и волосы длинные… Черт!!!! Я любуюсь парнем, совсем крыша поехала! Если кто узнает, мне хана. Черт возьми, но он действительно красивый…»
– Просто ты не похож на себя. Я привык, что ты в форме, со своим хвостиком, ну и все такое. А сейчас от этого и следа не осталось. Тут уж любой удивится, можешь мне на слово поверить.
– И что, это повод врываться ко мне и орать как резанный? – недовольно отозвался немец, проверяя щиты.
Джонатан мгновение думал. От увиденного у него совсем крыша поехала. Ворвался. А и правда, чего он посреди ночи ворвался к нему?
– А, так я чего пришел-то…
– Вот я и спрашиваю, чего ты приперся? – отозвался Шульдих, продолжая проверять уровень своей защиты.
– Мария подняла на уши всю общагу. Мол, у тебя второй Дар появился, в общем, бред какой-то. Но она довольная, жуть. Говорит, что это большущий секрет и что ты готов сделать ей предложение.
Будь у Шульдиха настроение, он, может, рассмеялся бы. Но теперь все не выглядело так уж забавно.
– Так может, объяснишь, что все это значит? Откуда она взяла это?
– Я ей сказал, – просто ответил немец, оторвавшись, наконец, от своего Дара.
Молчание.
«Он ей сказал. Логично. С чего бы еще она заявила, что он доверился только ей?.. А-а-а!!! Я так больше не могу, с ним явно что-то не так, может, Шульдих болен, с гениями это вполне нормально…»
– Так, – осторожно начал Джонатан, – давай разберемся. Ты сказал, что у тебя развивается ясновидение, да?
Кивок.
– И сказал, что это секрет, верно?
– Точно.
– Ладно. – Джонатан постарался собрать мысли в одно предложение, которое отражало бы сложившуюся ситуацию. – Шульдих, это что, была шутка?
Рыжий улыбнулся. Ну да, он пошутил. А кто виноват, что эта девчонка поверила настолько откровенному бреду? Паранорм с двумя Дарами одновременно? Нет, это же звучит как нечто из мира фантастики!
– На самом деле я ничего такого не делал. Просто подтолкнул ее слегка, а дальше она сама домыслила, что должна сделать. Так что под моей ответственностью только слова, – отозвался Шульдих.
В том, как он смотрел на друга, явно было что-то ему не свойственное, не говоря о том, что он сам был какой-то себе не свойственный. И глаза блестят. Таким нехорошим блеском, который дан не каждому. Когда видишь человека с такими глазами, то сразу хочется бросить все и сказать, что тебе срочно надо убегать. Вот и Джонатан подумал, что совсем не помешает сделать ноги, пока что-нибудь другое не сделалось ему.
«Это бред полнейший! Это же Шульдих, пусть у него волосы распущены и галстука нет, но это все тот же вредный, надоедливый, чопорный Шульдих, который в учебе слона сожрал, не то что какую-то дохлую собачонку!..»
И, тем не менее, легче не стало.
– Шульдих, а ты уверен, что все нормально? Я могу позвать фрау Хелен, и она…
– Не преувеличивай. Я просто пошутил, что в этом особенного?
– Что в этом особенного?!?! Да ничего, не считая того, что это была твоя идея. Улавливаешь суть? ТВОЯ!!!! Могу даже по буквам повторить, если все еще не дошло!
«Это явно безнадежно, может, я все-таки что-то напортачил тогда на стадионе?.. Нет, глупая мысль, как это я – и напортачил? Джонатану и без меня уже ничего не поможет», – подумал телепат, надеясь, что этот дурдом закончится как можно скорее.
– Я прекрасно понимаю, что это сделал я! – заверил его телепат, повышая голос. – Но ты просто не слышал ее мыслей, это ж кошмар какой-то. Просто решил немного поиграть с ней. Сама виновата, я лишь наговорил ей ерунды и подтолкнул, чтобы она рассказала об этом. Все остальное – не моя заслуга.
– Да что ты? Знаешь, Шульдих, пошутить-посмеяться, конечно, неплохо, но от тебя подобного никто не ожидал. Даже я, хотя надо заметить, что мы с тобой лучшие друзья.
Лучшие друзья. Да. Кто бы говорил. Шульдих не уверен, что может назвать его лучшим другом после того, что произошло на стадионе. Да и до этого он не считал его таковым. Просто друг. Смешной парень, с которым приятно поговорить. Единственный плюс в их отношениях – это разговоры ни о чем, когда говорит в основном только Джонатан. Вот и все. На этом их дружба таинственным образом замирала и просто переставала существовать.
И вот теперь он чего-то хочет. Более того, ему что-то не нравится. Шутка неудачная. Да кто вообще его спрашивает? Мнение Джонатана учитывается так же, как мнения учителей. Шульдих их игнорирует! Он лучше них, знает больше, чем они могут ему дать. Будь у него желание, он бы поправлял их на каждом полуслове, поскольку слышит ошибки. Он лучший. Так зачем ему чьи-то мнения, когда он хочет просто пошутить? Это безобидно, просто развлечение.
– И что? Джонатан, я не в настроении сейчас говорить об этом. Было – прошло. Я уже поставил точку!
«Я точно рехнулся…»
– Я никогда не думал, что ты такой, – произнес он, стараясь не выглядеть запутанным. Но это тщетная попытка, он и так у немца как на ладони. – Таким ты мне не нравишься.
Шульдих высокомерно приподнял бровь:
– Ну и что?
«Ну и что». Это сказал он. Шульдих. Это его слова. Он просто произнес их. Учитывая, какой он, трудно представить, что он не понимает, что именно говорит. Понимает. Великолепно.
«Вот уж не думал, что доживу до этого дня… Если ты меня читаешь, то знай, что это подло!.. Подло? Что подло? Шутка? Интересно, значит, когда они шутят, это нормально, а если я – то это подло. Замечательно».
– Решай как знаешь, – сказал телепат, возвращаясь к столу. Ему нечего было делать. Он вообще не собирался больше заниматься, читать или просматривать какие-то работы. Он просто попытался спрятаться. От Джонатана. Ему все это не нравится. Ему не нравится, когда его осуждают. Шульдих обосновывает свои поступки, он делает так, как должно быть… И как же он обосновал свою шутку? Отсутствие должного настроения?
– Я лучше пойду, – бросил парень и закрыл дверь.
Шульдих не обернулся. Он знает, что Джонатан постоит немного у двери, посмотрит, как будто пытаясь увидеть сквозь нее. Знает, что в данный момент Джонатан пытается проникнуть в его сознание, но натыкается на идеальные, наивысшего уровня щиты без какого-либо изъяна. Конечно, ведь телепат только что их подлатал. И вот он уходит. Наверное, возвращается в свою комнату. Он не отвечает на расспросы девчонок, встречающихся по дороге. Он кричит на них и громко хлопает дверью в свою комнату.
И во всем виноват Шульдих.
«Какой-то он расстроенный, может, завидует, что Шульдих намного лучше него?.. Они определенно поссорились, иначе и быть не может, с чего бы тогда Джонатан был таким подавленным… Шульдих лапочка, он никого никогда не обидит, да он самый беззащитный паранорм из всех!.. Странные вещи творятся, все с ума, что ли, посходили?.. Нет, здесь определенно не все чисто, но что могло произойти, ведь Шульдих сама ответственность…»
Да уж, вот вам и сама ответственность.
«Шульдих, что с тобой происходит? Сегодня я весь вечер сам не свой. Бредовые идеи в голову лезут… И почему я это сделал? И шутка, и Джонатан? Нагрубил ему, как будто он мне никто. А ведь только он может делать обыденность не такой серой… Он единственный, кто считал меня своим другом. Дурак».
Шульдих, он… Сложно сказать, как он себя чувствовал. Это были смешанные эмоции, но объединяло их то, что все они не были приятными. Шульдих себя упрекал. Упрекал и попутно ненавидел. За что – не важно, достаточно просто ненавидеть. Он не мог понять себя, что же тогда говорить об остальных? Телепат должен быть прекрасным психологом, он всегда разбирался в людях лучше, чем те разбирались в себе. Но сейчас он не может понять себя самого.
Хочется себя пристрелить.
«Наверное, я просто устал…»
Шульдих выключил свет. Несмотря на то, что он превосходно ориентировался в темноте, оставаться наедине с ней лишний раз ему не хотелось. Но видеть себя ему сейчас не хотелось гораздо больше. Так что лучше темнота, иначе он просто разобьет зеркало.
До отбоя оставалось полчаса, но он не собирался мучаться столько времени. Простые заботы перед сном, дурацкие привычки, от которых уже не избавиться. Шульдиху это кажется таким же официальным, как и школьная форма. Но он не против правил, он привык с ними соглашаться, поэтому выполняет беспрекословно. Но сейчас ему это кажется еще более отвратительным, чем иногда.
В голове все плыло. Сложно. Одиноко… Точно! Одиноко. Вот что это за чувство. Ему одиноко, именно сейчас. Сколько бы раз Шульдих ни чувствовал это, всегда рядом был Джонатан, а теперь что? Он оттолкнул единственного человека, который мог быть ему близок… Брэд.
Как же он хочет быть сейчас рядом с Кроуфордом. Боже, он с ума сойдет от тоски. Это похоже на пытку. Абсолютно все. Разве так должно быть? Нет…
Ну что тут сделаешь, просто ему тяжело, просто хочется тепла и заботы. Хочется быть рядом с тем, кто его любит и кого любит он. Но Шульдих не может об этом думать, все равно это только мысли, зачем же зазря разжигать надежду, позволять мечтать и надеяться? Это глупо, а глупостями Шульдих не занимается… Господи, что за бред.
Мальчишка лег в кровать и накрылся с головой одеялом. Хотелось быть где-нибудь далеко отсюда, но желания, к сожалению, просто так не исполняются.
Голова болит.
– Брэд, пожалуйста, будь рядом со мной.
Оракул сейчас спит, Шульдих это отлично знает. Последние дни выдались для него сущим кошмаром, так что когда его, наконец, оставили в покое, он принялся отсыпаться. Вот и сегодня он отправился в комнату еще до заката. Удивительно, что он настолько вымотался. Любые намеки на развлечение его пугали, как смертная казнь былых воров. Шульдиху не хотелось бы ему мешать. В конце концов, думать о Кроуфорде уже его почти прямое предназначение, но как хочется быть рядом с ним.
– Брэд…

– Брэ-э-эд…
Они оба слышали его имя, разве что Шульдих не осознавал, что произносит его. Горячие руки. Нежная кожа. Тяжелое дыхание. Мальчик путается в них, как в паутине, но ни за что не хочет находить выход. Его лицо несколько измученно, но наслаждения гораздо больше, и телепат с готовностью в нем утопает.
– А-а-а… – голова мальчишки откидывается назад, и рыжий шелк бьет по спине.
Он выгибается, как кошка. В нем ее гибкость и грация, настолько искусно переплетенные, что могут заворожить. Но вместо этого они вызывают желание. Как же хочется держать его в руках, наслаждаться его движениями. Брэд полностью контролирует его, но этот контроль так же ничтожен, как и восхитителен.
Он его. Этот малыш его. Только его. Пусть он неуверен в движениях, пусть боится боли и боится угождать желаниям оракула, это такие мелочи.
Шульдих с жаром хватает воздух. Он дышит так часто, как стучит сердце Кроуфорда. В такт. И так же телепат двигается. И с каждым движением его дыхание превращается в стон. Страстный. И вырывается он с тем же рвением, что и его движения. Все закономерно, все взаимосвязано. И им плевать на все это.
На коленях Брэда хорошо. Его руки сами толкают мальчишку, все, что он должен делать, это следовать их требованиям. А так, он просто его обнимает, касается щекой плеча. Брэд достаточно нежен. И как бы больно ни было, Шульдих знает, что удовольствия все равно больше. И он хочет еще. Практически до бесконечности.
Брэд чувствует свой предел, но отказаться от малыша не может. Да он просто не хочет! А вы бы отказались от такого, как Шульдих? Ага, конечно, нет, так почему должен отказывать он?
– А-а-а…– нежный стон Шульдиха кажется шепотом. – Брэд… – а поцелуи оракула в ответ сладким вареньем. Малиновым.
Шульдиху странно, непривычно и хорошо. И чертовски приятно. Он отрешился от всего и заблудился в их сознаниях. Что он чувствует: свое удовольствие или страсть Кроуфорда? Да какая разница, он это чувствует – все, больше ничего не нужно.
– А-а-а-а!!!!
Это предел. Их обоих. Брэду хочется еще, он тянет мальчишку ближе, просит, даже требует продолжения. Но Шульдих больше не может. Слишком быстро, он еще не освоился… А, плевать!
И они начинают снова. Ласки, поцелуи и нежность. Брэд меняет позу, но Шульдих не против, он только «за», главное, они продолжают.

– Кроуфорд!!!! – Шульдих вскакивает как ошпаренный, хватая ртом воздух. Одеяло летит ко всем чертям, все переживания забываются в одно мгновение. Шульдих практически горит, во всяком случае, щеки краснее клубники.
– Сволочь…
«Кроуфорд! Извращенец!! Проснись!!! ЖИВО!!!!»
В этот момент Брэд, мирно нежившийся в своей кроватке, недовольно перевернулся на другой бок и что-то промычал с тем же настроением. Увы! Сон исчез. Брэд недовольно приоткрыл глаза и попытался сообразить, где он находится. В голове были только остатки сна, причем самые аппетитные моменты. После Кроуфорду пришлось принять тот факт, что он просто валяется в своей постели. Обидно.
«У-у-у…Черт, такой сон снился… Ну, Шульдих, я тебе это еще припомню, вредитель мелкий…»
Брэд собирался продолжить свое незатейливое занятие, но разве после таких снов можно просто взять и опять заснуть? Пришлось оракулу тащиться в ванную. Отлично, по мнению Шульдиха, душ ему необходим, хотя бы не будет сниться… подобное.
– Извращенец, – повторил Шульдих и лег.
Вот спрашивается, чего потянулся к его сознанию? Ну неужели была какая-то необходимость?.. Хм, Шульдих никак не может выкинуть из головы этот сон… Неужели Брэд действительно его хочет… Нет! Не думать об этом, он не должен об этом думать… Но просто так сон присниться же не может?..
Шульдиху стало плохо. Очень плохо. Следующая мысль, невзначай пробежавшая в его сознании, могла добить телепата сегодня окончательно. Но он пока держался. А мысль была банальной, даже весьма логичной, не то что второй Дар. Просто Шульдих подумал, а вдруг это было видение…
«Все это из-за Кроуфорда… Маньяк какой-то, а не парень…»
Но все-таки, чтобы он ни говорил, как бы ни отнекивался от себя самого, Шульдиху было приятно. Даже в этом он видел тепло, особое отношение Брэда. Приятно. И хотя мальчишка не признается в этом, ему нравится об этом думать. Конечно, глупо, но хочется же подобное спрятать где-то глубоко, чтобы никто не смог найти. И Шульдих не исключение. Для него это важно, и он постарается эти чувства сохранить.
Брэд снова лег. Заснул оракул на удивление быстро. Снов пока не было, во всяком случае, Брэд их не осознавал. И телепат увидеть их не мог. Ну и ладно. Он может просто быть с ним ментально.
– Отлично, – пробормотал Шульдих, накрываясь с головой одеялом. – Ну и как мне теперь заснуть?

 Отправлено: 20.08.07 23:19. Заголовок: Re:

Игра

«Он стал наглее», – отметил Брэд, играя с языком мальчишки.
Шульдих впивался в него с яростью кобры. Не было прежнего опасения или стеснения, казалось, мальчишка забыл, что совсем недавно не позволял оракулу целовать себя. Но теперь телепат сам был готов наброситься на него. И Брэд не возражал. С каждым новым поцелуем Шульдих становился все более неподражаем. К тому же малыш стал напористей, это приятно. Он не боялся экспериментировать, и ему это нравилось. Он получал удовольствие и дарил его Брэду.
Шульдих сидел на коленях американца и нежно обнимал его за шею. Прерывать поцелуй телепату не хотелось, да и Кроуфорду тоже.
– У меня сегодня презентация научной работы, придешь посмотреть?
Брэд сделал глубокий вдох. Малыш действительно быстро учится.
– Не знаю… Мне там делать нечего.
– Но я же буду там, – возразил Шульдих, внимательно смотря в шоколадки американца, точно это могло ему помочь.
– М-да?..
«Наверное, я ему много позволяю. Привык, что я вечно рядом, вот и требует все подряд… Может, пора сделать передышку?..»
– Нет, если ты не хочешь, то я тебя не могу заставить, – продолжил Шульдих. – Просто мне показалось, что было бы неплохо, если бы ты пришел.
– Послушай, я ничего не должен, верно?
Шульдих кивнул.
Странные у них отношения получаются. Никто ничего не должен, но каждый что-то требует. Они смотрят друг на друга как на собственность. Для Брэда он игрушка, а Шульдих видит в нем любимого. Но если подумать, хочется обладать и тем, и другим. Ну, разве не так?
Все это Брэду кажется несколько странным. На обычные отношения между людьми это непохоже, но быть чем-то большим тоже не может. Надо разобраться. Брэду нравится, что мальчишка рядом. Его присутствие никак не сказывается на нем. Странно, особенно учитывая все их поцелуи. И Шульдих все еще скучноватый, его официальность не может испариться, как ни крути. Тогда стоит спросить: почему Брэд снова и снова проводит с ним время? Потому что Брэд чувствует себя спокойно рядом с ним. Так он ощущает себя нужным. Обычно он один, а вот когда рядом Шульдих… Он лучше любой сигареты.
«Возможно ли, что я привязался к нему?» – подумал Брэд.
Он опять поторопился. Вот так всегда. Шульдих просто забывает, что ничего нет. Но так приятно иногда помечтать, так что ничего удивительного, что реальность путается с его желаниями. Это даже простительно.
И все-таки он поторопился. Это может ничего не значить, но может и отразиться даже на тех отношениях, что у них сложились. А что это за отношения? Смешно даже их так называть… Но иногда Шульдих уверен, что оракул на него смотрит любя. В этом не может быть сомнения!
А ведь Шульдих сам не идеален. Он не обращал внимания, но его отношение к Кроуфорду изменилось. Даже трудно сказать, каким оно стало. Где-то более нежным. А может, мальчишка просто смирился с тем, какой Брэд. Его глупости и наглость уже не кажутся такой трагедией, как раньше. Телепат даже принимает нахальство оракула как само собой разумеющееся. Да, вот такой он, что ж, не убивать же оракула теперь за это.
Исчезла игривость. Но, тем не менее, если раньше Шульдих повторял каждый раз, видя Кроуфорда, флиртующего с какой-то длинноногой девицей, что тот достоин жить, потому что Шульдих его любит, то сейчас телепат просто поймает в голове мысль о ревности. Наверное, это говорит о его взрослении.
«Стоит меньше от него требовать… Наверное».
Молчание.
Странно, но в последние дни они совсем не разговаривают. Странно, наверное, но им просто не о чем говорить. Они видятся редко. Поцелуй, пара слов – разошлись. Это начинает напоминать дурацкую детскую игру. Но они-то не дети, ну, Брэд, во всяком случае… Хотя он больший ребенок, чем Шульдих.
Но это все не то. Им обоим кажется, что что-то не так, но дело вовсе не в часах, что они проводят вместе. Все несколько проще. Банальней. И Брэд, и Шульдих боятся того, что происходит.
– Знаешь, я тут кое-что читаю…
– Да что ты говоришь.
Шульдих недовольно посмотрел на него, но ничего не ответил по данному, во всем соответствующему американцу заявлению.
– Это о пророках. Знаешь, что ты можешь потерять контроль над телом, если будешь вызывать видения самостоятельно?
Брэд задумался. Хотя он больше думал о том, что сигареты закончились, а курить хотелось ужасно.
– И? – наконец спросил он.
– Что значит «и»? Ты можешь притупить действие своих органов или вообще остаться парализованным. Ты этого хочешь?
– Сейчас я хочу курить, – честно признался Брэд.
Шульдих тяжело вздохнул. И как с таким вообще можно о чем-то разговаривать? Это же фантастика какая-то!
«И чего он ко мне прицепился? Какая разница, что я буду с собой делать? Даже если захочу разрезать себя на кусочки – его это никак не касается. Нет, этот мелкий определенно меня начинает доставать. Уже даже достал… Черт! Курить охота. Сам же довел меня до этого, а будет говорить, что это привычка. Сам он одна большая привычка!.. Шульдих, вылазь из моей головы, я и так знаю, что ты меня читаешь, уставился в дерево, точно оно живое, это что, нормально?!?!..»
Немец покраснел. Точно, смотрит перед собой, как загипнотизированный, а перед ним только это глупое дерево… Как он мог так оплошать?
– Все, слезай, у меня ноги затекли.
Брэд практически его сбросил. Не будь мальчишка ловким, наверняка бы познакомился с асфальтом поближе. Это было очевидно, но никто ничего не сказал. Даже Шульдих промолчал, словно так все и должно быть.
– Ты сегодня что-нибудь планируешь?
– Не знаю.
– Могли бы после презентации погулять, – предложил телепат.
Он сам на себя не походил, что уж говорить о Кроуфорде. Но оба молчали. Воспринимали происходящее как должное и ни слова не говорили. Это странная политика, но вполне возможно, что слова просто не склеивались в предложения.
– Шульдих, я же сказал, что не знаю!
Не бывает ничего вечного. Вот и глаза телепата больше не кажутся Брэду притягательными, как таинственные крупицы рая. Они просто голубые, к тому же пустые. Но и Брэд не обладает шоколадками. Нет той сладости и той притягательной молочности, горькости или воздушности. Шульдиху не интересны карие глаза – они встречаются у каждого второго.
– Я пойду, мне нужно подготовить проект.
И Брэд не окликнет мальчишку. Не будет требовать поцелуя, не будет ворчать в спину, что он слишком помешан на своей учебе. Зачем? Брэду тоже это не нужно.
И Шульдих уходит. Он идет уверенно, как всегда. Смотрит строго перед собой, а голову держит высоко. Это его походка, ведь бояться ему глупо – он всегда сможет определить, где опасность и как с ней поступить. Да, мальчишка горд неимоверно. Он знает свои силы и нагло пользуется этим. Еще немного, и он непременно будет тыкать этим в лицо каждому, кто решит возмутиться.
Брэд остался сидеть на скамейке. Хотелось курить. Больше он ни о чем не думал. Вот просто хотелось, и хоть убей. Самое забавное, что встать и сходить за сигаретами ему было лень. То ли он увлекался странной формой мазохизма, то ли просто сидеть и хотеть курить его вполне устраивало.
Брэд очень красивый юноша. Он высок, спортивен, элегантен. А еще Брэд богат. Он воспитывался должным образом, получая все, что душа захочет, даже если ему это и даром не нужно было. Он привык, что его уважают, он знает, что лучший среди многих, а еще что безнаказанно может делать что захочет. Если он захочет, он будет развратничать, пить, гулять и ложиться в постель с первой встречной. И ему не имеют права запрещать.
Но ведь Брэд не всегда осознавал свое положение и власть. Когда он был ребенком, то опирался не на желания, а на чувства, и следовал им.
Ну как же Шульдих, с его знанием психологии, с его уровнем телепатии, не может этого понять? Неужели он не видит, что Брэд просто мучает себя? Он раньше видел оракула в подавленном состоянии? Он мог раньше представить, что оракул не будет думать ни о каких посиделках с обнаженными девицами? Да разве Шульдих вообще мог раньше подумать, что это нормально? Почему же сейчас, читая его, он не видит самого главного?
Но Шульдих здесь, конечно, ни при чем. Все дело в самом Кроуфорде. И ведь это уже не игра. Для оракула слишком важно, чтобы он продолжал относиться к действительности, как к игре.
– Держи.
Смотрящий до этого на облака оракул лениво перевел взгляд на девушку.
Генриетта смотрела равнодушно, но еле заметная усмешка выдавала ее с головой. Брэд эту усмешку заметил. И, тем не менее, повода, чтобы отказаться от любезно предложенной сигареты, он не увидел.
– Спасибо.
– Вообще-то, не за что. Любой нормальный телепат не вынес бы того, что творится в твоей башке, так что я просто помогаю себе.
Кроуфорд усмехнулся.
Генриетта была одной из подружек Сильвии, но его это мало заботило. Как показывает практика, телепаты вместе с Даром получают еще и ум, так что Брэд не думал, что она изучает его, а потом доносит китаянке. Хотя, все может быть. Ну и плевать.
И все-таки Брэд верно подметил: Генриетта слишком умна для этого. В ее светловолосой головке для глупостей места нет, а темные глаза явственно дают это понять. И потом, она весьма самолюбива, чтобы ходить на поводу у других, поэтому общается с Лин, исходя из собственных причин. Каких – ее личное дело.
– Слушай, Генри…
–…етта, – любезно подсказала девушка. – Не забывайся, Кроуфорд. Мы не настолько хорошо знакомы, чтобы фамильярничать.
– Мне казалось, мы достаточно знакомы, чтобы уже не стесняться друг друга, – улыбаясь (надо заметить, как-то лукаво), произнес он.
Изящная бровь нарисовала дугу.
– Ты со мной заигрываешь? Мило, я очень польщена, что мистер Кроуфорд обратил на меня внимание. Но я должна его разочаровать: во всякого рода дешевые игры сексуального характера я не играю, по той просто причине, что мне нет еще восемнадцати, и ты рискуешь угодить под уголовную ответственность. А уж если попадешь, то наши глубокоуважаемые преподаватели пошлют твои деньги и заставят заплатить по всем статьям.
«Шульдих в юбке», – мелькнуло в голове Брэда так отчетливо, что в округе все телепаты это уловили. А вслух он поинтересовался:
– Ты, случайно, не крашенная блондинка? Рыжей никогда не была, ну, хотя бы в душе?
Генриетта безразлично смотрела на него. Она была одной из тех девушек, перед которыми любые Брэды Кроуфорды отступают в сторону. Волевой ум, хладнокровность, здравомыслие. Генриетта чем-то похожа на Шульдиха, разве что, в отличие от немца, она старается быть беспристрастна по отношению к окружающим.
– Ты хоть в курсе, что сам на себя не похож? На тебя без слез не взглянешь.
– А тебе-то что? Может, у меня кризис?
– Что, среднего возраста? Уже? А мне говорили, что на второй год никого никогда не оставляли. Неплохо сохранился.
– Давай без иронии. Тебя Сильвия послала? – в лоб спросил он, хотя то же самое девушка могла и прочесть. Уже прочла. Ну, для разнообразия и услышала.
– Если бы она меня куда-то послала, побежала бы туда сама.
– Чувство юмора? Неплохо, ему бы оно тоже не помешало.
Генриетта знает его далеко не первый год. Она почти всегда с Сильвией, поэтому возможностей понаблюдать за оракулом у нее было предостаточно. Брэд ее толком не изучал. Есть – и ладно. Флиртовать с ней тоже в голову раньше не приходило, да и сейчас он этого не хочет. А вот она много за ним наблюдала. А для хорошего психолога этого достаточно, к тому же она слышит его мысли, даже сейчас. И вот так Брэд Кроуфорд собирается по кусочкам в сознании Генриетты Вечеллио. Как мозаика.
– Где сейчас Лин? – после недолгой паузы спросил оракул.
– Понятия не имею. Сегодня презентация научных работ, так что я все утро готовилась. Отсюда следует, что сегодня мы не виделись. Она, видите ли, считает это идиотическим сборищем тупиц, личная жизнь которых их совершенно не удовлетворяет, – произнеся это, она села рядом с Кроуфордом. – Заметь, это цитата.
– И слова же такие знает. Чего только не бывает в жизни.
– Да уж. А ты не пойдешь?
Брэд непонимающе посмотрел на нее.
– С чего это вдруг? Научные бредни интересны только зубрилам. К тому же я все равно ничего не пойму, только имя победителя. Хотя я его и так знаю.
– Как и весь Розенкройц, – согласилась Генриетта. – Шульдих. Никто не сомневается, что он победит и в этот раз. Многие даже отказались от участия.
– Ты – нет.
– Это только потому, что я согласна и на второе место. Хотя посоревноваться с ним еще раз будет интересно. Не знаешь, какой проект он выбрал в этом году?
– С чего это я должен знать? Намекаешь на Дар? Делать мне больше нечего, как прослеживать всякую бредятину.
Итальянка скрестила руки в замок и вытянула их в неком соблазнительном жесте.
– Ну, я подумала, что вы о многом болтаете.
– Да с чего вдруг?!
– Нет, конечно, во время поцелуя много не поговоришь, но мало ли. В конце концов, он телепат.
Брэд бросил на нее недовольный взгляд.
– И вправду.
– Брось, ты как открытая книга. Твои щиты стоят, но они практически ничтожны. Любой подающий надежды телепат с легкостью преодолеет их.
Равнодушное хмыканье.
– Ненавижу таких людей как ты, хотя ты еще не такой уж и плохой вариант.
– Это бессмысленно. Я ничего не должен, и вообще, игры вечными не бывают. Позабавились, и хватит, это и так уже далеко зашло… Черт, и чего он ко мне пристал с этой презентацией? Ведет себя так, словно ничего не происходит, вечная маска спокойствия… Маленький ублюдок… – уравновешенный, не передающий ни одной эмоции, вложенной в слова, голос Генриетты пронзал слух острием топора.
– И что это было?
– Говорят, со стороны на себя проще смотреть. Вот, можешь полюбоваться, – она не улыбалась, но смех в словах присутствовал. Странная и интересная девушка. – Ты злишься, Кроуфорд, может, и не задумываешься, но злишься. И даже твое желание курить поглощается этой злостью. К тому же ты нервничаешь.
– Это еще с какой стати? – попытался возразить Брэд, но тут же получил отпор:
– Ну, хотя бы потому, что то, что ты держишь в руках, еще пять минут назад было сигаретой, любезно предложенной мной. Теперь же это просто мусор.
Брэд перевел взгляд на… Да, сигаретой это уже точно не назовешь. Вот и покурил. Придется просить новую.
– Идиотизм. Чего ты от меня вообще хочешь?
– Ничего. На самом деле я вышла покурить. Нервничаю малость, боюсь, что могу что-нибудь упустить. Что-нибудь важное, – честно призналась Генриетта, хотя никогда тайны из этого делать и не собиралась.
– Вы совсем рехнулись со своими научными работами. Какой прок от них?
– Не знаю. Может, они призваны развивать нас? Но, конечно, это не всем нужно. Зачем тебе развитие? Ты же думаешь совсем другим местом.
– Слушай, попридержи язычок, пока не схлопотала! Я добрый только в мифах, ты меня не знаешь!
– А кто тебя знает? Может, Сильвия? – четкое ударение на имя. – Она приручила тебя, забрала, как собственность. Ну да, я забыла, ты же ей сам себя подарил. Очень романтично, – еще одно подчеркнутое слово, произнесенное изящно, с язвительным привкусом змеиного яда: очень. – Она рассказала об этом всем девчонкам, так что теперь ни одна из них на тебя глаз не положит. Что ты, иначе Сильвия их на тот свет отправит.
– Хватит!! – Брэд резко встал, чтобы часом не забыться и не вспомнить уроки борьбы. – Тебя это не касается! То, что я дарю, – исключительно мое дело! Катись к чертям на свою презентацию!
Ноль эмоций.
– Ой, Брэд Кроуфорд начинает выходить из себя. Я, наверное, первая, кто присутствует при этом. Скорее всего, это даже премьера, и у меня билет в первый ряд. Я молодец.
– Блядь, да пошла ты!..
– Вот именно. Ты просто избавляешься от переживаний. Выкидываешь, как мусор, а они появляются снова. Возвращаются и давят. Если ты не знал, то все переживания чертовски злопамятны.
Генриетта продолжала мирно сидеть на скамейке, женственно закинув ногу на ногу. Она смотрела спокойно. Кто знает, что у нее на уме, но отступать она не будет. Она не та девушка, которая развернется и пойдет в обратном направлении только потому, что ей не рады. Она сделает наоборот. Так ей кажется интересней.
– Знаешь, Брэд, твои отношения с девушками строятся по одной и той же схеме: соблазнение – поцелуи – секс. Не больше и ни в коем случае не меньше. Но тебе не кажется, что в этот раз ты как-то припозднился? Во всяком случае, третий пункт так и не достигнут.
– Это тебя не касается.
– Да, верно, но я это делаю не ради тебя. Упаси боже. Я это делаю ради себя.
Ожидание. Брэд готов слушать. По правде говоря, он готов выслушать любого, лишь бы больше не мучить самого себя. А муки достаточно болезненны, теперь-то он это понимает. Да и Генриетта – человек, которому можно довериться, она слишком честна с собой, чтобы опускаться до предательства.
– Я знаю, что лезу не в свое дело, но что означает твоя игра с этим мальчиком? Заметь, я не делаю упор на его пол, хотя следовало бы, неправда ли?
– Он меня любит, – прямо ответил Брэд. Не опасаясь.
– Любит? Шульдих? Это тот самый рыжий мальчишка, который гений? Мы точно говорим об одном и том же мальчике?
– Он признался мне в любви. Пытался помочь на стадионе. Он заботился обо мне, пока я восстанавливался после того случая. Ему нравится меня целовать. Он хочет быть со мной. И он звал меня на вашу гребаную презентацию.
Темные глаза итальянки впивались в него с негодованием. В них была озадаченность и растерянность. Совсем немного, но и этого вполне хватало.
– Я думала, тебе необходима экзотика. В конце концов, игры с мальчиками вполне нормальны для твоего типа людей.
– Это еще что значит? Не записывай меня в маньяки!
– Кроуфорд, а ты, часом, сам не влюбился в него?
Пауза. Долгая.
– Надо же… Первый ловелас Розенкройц – гей. И что с девчонками станет, особенно с теми, которые уже побывали под тобой? Сильвия, наверное, руки на себя наложит.
Смысл сказанного до оракула дошел не сразу. Со скоростью черепахи, у которой лапки вывихнуты, все четыре. А то, что Генриетта сказала про Сильвию, так и осталось в тумане, где-то на уровне рефлексов.
– Что за чушь?.. Ни в кого я не влюбился. Тебе лечиться надо, Генри. Хотя, по-моему, все телепаты с приветом.
– Фу, как грубо. Мы не психи – мы умные. Как показывает практика – этого не отнять, уровень интеллекта закладывается в нас вместе с Даром. Надо же, получается, что Шульдих – самый умный мальчик в мире. И что он нашел в тебе?..
Брэд не отвечал. Он полностью был поглощен происходящим. Хотя не так - он пытался понять свои чувства. Внутренний мир Брэда начал разваливаться по кусочкам, не оставляя тому возможности залатать дыры. Он думал о словах девушки, думал о том, что происходило. Он натыкался на свои собственные мысли, и ему становилось страшно.
Брэд не мог сказать прямо сейчас, влюбился ли он. Но зато он мог точно ответить, что больше не вынесет этого. Если не прекратить, то границы вновь не выдержат, а это означает новые тесты, исследования, теории и желания ученых покопаться в его голове.
– Сейчас начнется презентация, – вставая, произнесла Генриетта. – На твоем месте я бы послушалась мальчика и пришла на него посмотреть. Я в этом году хорошо подготовилась, так что должна дать достойный отпор его гениальности. И все же, если хочешь разобраться, посмотри на него сейчас. Может, тебе и понравится.
Больше она ничего не добавила. И если бы Брэд спросил – не ответила бы. В этом вся Генриетта. Она что-то делает только ради себя, ей интересна ее судьба, а не какого-то оракула, пусть миллионера и гения. Она хочет добиться своего собственного процветания, и непременно сама. А кто поймет таких девушек?
Говорить, что Брэд запутался еще сильнее, не обязательно. Он смотрел ей вслед и думал, что ничего более сложного в его жизни больше не будет. Во всяком случае, он на это надеялся.
На самом деле Брэд никогда не заглядывал в свое будущее. Имеется в виду так, чтобы знать, каким он будет через пять лет или что произойдет с ним, когда он закончит школу. Нет, он не смотрел и не хочет смотреть. Пусть его видения рассказывают о завтрашнем дне, и Брэд будет жить, опираясь на них. Но не больше. Больше – не интересно. А раз не интересно, зачем заниматься ерундой?
Но как бы сейчас хотелось уйти от собственных правил…
Хм, неужели он действительно влюбился в этого мальчишку?.. Не может этого быть. Просто невозможно.
Брэд не бессердечный, но он знает, что не способен любить кого-то другого. Это даже в голове не укладывается… Тогда что для него малыш? Просто игрушка? Если так, почему он с ним так нянчится? Почему просто не получит что хочет, как делал сотни раз до этого? Почему он проводит с ним время, слушает его болтовню? Почему ухмыляется на его недовольства? Почему задирает и так нежно мучает? Почему? Он превращает их поцелуи в нечто особенное. Брэд готов даже признаться, что малыш вносит приятное разнообразие в его жизнь… И он ему снится.
Брэду никогда, никто не снился. Он считал это нормальным. Он не был ни к кому привязан. Это его устраивало. Во всех отношениях. А теперь… Он привязался к нему? К этому телепату, глотающему книги вместо еды? Невозможно.
Но отрицать факты – это так глупо.
Снова садясь на скамейку, Брэд заметил оставленную на ней сигарету. Мило. Все-таки в Генриетте есть что-то. Какая-то забота уж точно, и спасибо ей за это.
Помня участь предыдущего подарка, Брэд решил сразу закурить – хоть успокоится немного, и то польза какая-то будет. Но хотя сигаретный дым и дурманил, мысли оставались чистыми и все такими же запутанными.
Сегодня как-то тихо. Большая часть учеников на презентации, и от этого весна чувствует себя хозяйкой в создавшемся спокойствии. Она нежно смотрит вокруг и дарит свою ласку даже этой пустоте, заполняя ее теплом. Приятный ветерок, солнечные лучи играют с листьями, как маленькие дети. Деревья тихо перешептываются, смотря на суету человеческой жизни, и в тайне от нее смеются над глупыми людьми. Глупыми, но интересными. И Брэд - часть этого смеха. Он слышит его и наслаждается им.
Влюбился. Эта мысль не давала покоя. Он влюбился. Он… Дыхание учащается, и голова начинает кружиться. Хочется кричать, и непонятно, то ли от страха, то ли от… Чего? Да какая теперь уже разница.
Рука повторяет обычные движения. Тело впитывает дымчатое удовольствие. Сигарета исчезает на глазах, но Брэд об этом не задумывается. Кажется, будто он забыл, что дым нужно выдыхать, а пепел стряхивать, что нужно просто наслаждаться этим. Черта с два! Он тонет в своих мыслях. Он опять возвращается к тому океану. Он смотрит в свое прошлое и не понимает. Он не видит того момента, той переломной линии, когда мог влюбиться, когда сдался и позволил мальчишке победить.
Значит, Брэд проиграл эту игру?
Игра.
Иг-ра.
Просто слово, а как много от него бед, или счастья, или разочарования, или боли, или отчаяния, или надежды, или рвения, желания, возможности, веры, старания… И так до бесконечности. Все это заключено в одном слове, и Брэд постоянно использует его. Живет, опираясь на него, делает выводы, исходя из него. Он чувствует и совершает поступки только благодаря этому слову. Так что же, игра – это сам Брэд?
Игра – это идеализированный мир, в котором существуют определенные правила, более конкретизированные для каждого вида игр.
И это Брэд? Не верится.
Кроуфорд никогда не задумывался о своих поступках. Он привык, что никто не обращает на это внимания, он привык, что он имеет право так поступать. А раз может – делает. И Брэд никогда не углублялся в свои чувства. Если это обида, если она явная и отчетливая, то Кроуфорд будет обижаться. А на кого? На того, из-за кого чувство себя проявило. Он не будет разбираться, искать правильные варианты или пытаться понять свою обиду. Ему это не нужно, он этого не понимает. И если подумать, любви он тоже не понимает.
Бегать от проблем, от того, что беспокоит, очень удобно. Не надо задумываться, не надо понимать суть всего. Это неплохо, ведь порой все бывает слишком сложно. И погружаясь в это, можно потеряться в своих неприятностях, можно забыться и исчезнуть. Потом, конечно, вернуться, но разве это будет уже тот человек?
Ответственность. Люди ответственные всегда живут такими рывками. То они есть, то их нет. О них вспоминают, когда есть сложности, и они никому не нужны, когда все просто. Это законы реальности, и их не перепишешь. Поэтому всегда дается право выбирать. Хочешь ты жить рывками или нет.
Те, кто хотят, – великие.
А чего хочет сам Брэд, не знает даже он сам. В первую очередь, наверное, спокойствия. И между тем, он падок до власти. Ему это необходимо, потому что он просто так воспитан. А делать выбор между спокойствием и властью ой как непросто.
Сложно. Никогда не устанешь повторять, что жизнь сложна. И почему мы продолжаем жить? Видимо, этим непониманием мы и интересны.
«Понравится, говоришь?» – подумал Брэд, вставая и направляясь в сторону актового зала. Может, и вправду, понравится.


– …В результате чего молекулы начинают двигаться быстрее, и в пространстве определенного радиуса создается магнитное поле, действующее на помещенный внутри него объект. Сложно сказать, какая именно сила прорывает пространство, могу только отметить, что это напоминает видение пророков. Та же система, действующая не на подсознательном, а на физическом уровне.
Дебаты подходили к концу. Из всех участников на победу претендовали только двое. И вот осталось лишь запутать одного из них, и победа в кармане. Народу было… Всем хотелось посмотреть, с каким успехом Шульдих сможет заполучить свою победу, но списывать со счетов Генриетту тоже не стоило. Битва двух телепатов. На это просто следовало посмотреть.
Генриетта держалась, как Клеопатра на престоле. Царственная осанка и руки на талии. Она смотрела гордо и жаждала победы. Это было видно по ней, но больше она ожидала хорошей борьбы. Признавать поражение, если оно достойное, никогда не было обидно, но легкая победа ей была просто ненавистна. Поэтому она ждала сегодняшний день с нетерпением, предвкушая новую борьбу. С огромным нетерпением.
– То есть, ты не знаешь, почему открывается портал, так? – поинтересовалась Генриетта.
– Нет, почему же, – поведя плечами, отозвался Шульдих. – Индукция магнитного поля, создаваемая телекинетиками, одинакова во всех точках пространства. Значит, точка отсчета и конечная точка идентичны для их Дара. И он воспринимает эти точки как нечто целое, поделенное на две половины, и проводит так называемую «линию соединения».
«Ничего не понял», – подумал Брэд, прислонившись к дверному косяку.
Проходить в зал сейчас равносильно убийству. Все эти зеваки хотят наслаждаться шоу, а не созерцать его. Да и если Брэда здесь заметят, то глупой болтовни не оберешься. Лучше он сделает вид, что случайно здесь оказался. Хотя, по большей части так оно и есть. Он тут абсолютно случайно, просто потому, что думать больше невыносимо. Просто надо развеяться.
Светлая челка Генриетты как-то недоверчиво скользнула на глаза.
– Но этому же нет доказательства. Как ты можешь утверждать, что «линия соединения» существует, если практически это не доказано? Даже сейчас ученые не могут точно ответить на данный вопрос. Или ты доказал ее существование?
– Нет. Ты права, этому нет доказательства. И не может быть.
Тишина.
Идеальная бровь девушки выгнулась в недоумении. Затем Генриетта попыталась осмыслить, что мальчишка сказал. Кажется, что-то относительно отсутствия доказательства. Другими словами, он не знает. Не знает и утверждает. Так, вроде бы, все верно…
– Постой, ты говоришь, что построил всю свою работу на теории, которая официально не утверждена?
«– Ты что, с ума сошел? Я тебя не узнаю! Как человек твоего уровня может делать проект по простым предположениям? Твоя работа потрясающая, я уже сдаваться собиралась, а ты такое заявляешь!!!! Шульдих!..»
«– Мне понравилась идея, поэтому я выбрал себе такой проект. Я же не виноват, что теория – это всего лишь теория. Я не могу ее доказать».
«– Но ты же мог выбрать что угодно. Что угодно! Разве это мало?.. Это мне совсем не нравится, так и знай! Идиот маленький, поломать такую игру!..»
Игра…
Шульдиху кажется, что он сейчас заплачет.
По залу пронесся шепот. В частности, это все меняло. Сам проект получается недействительным, тогда какой смысл в дальнейшей борьбе? Судьи начинают спорить. Тут уже вопрос стоит о приоритетах Генриетты и Шульдиха. Оба телепаты, оба неплохи, но все знают, что у мальчишки уровневое преимущество, однако…
«Вот черт! – темные глаза перевели внимание на судей. – Ну конечно, сейчас все решат, умненькие наши. И надо же было такому случиться. Глупый мальчишка! Верить в мифы с его-то интеллектом… Проклятье».
Теперь ее победа станет достоянием общественности на ближайшую неделю. А уж как Лин запрыгает от счастья, когда узнает… Да уж, Генриетта представляет себе эти картины. Даже слишком отчетливо для простого телепата.
Вот, все уже и так говорят лишь об этом. Как же она это ненавидит. Генриетта с отвращением смотрит на зал… Она очень умная девочка и всегда может увидеть выгоду для себя.
«Надо же, Кроуфорд… Никогда бы не подумала, что он покажется на подобном мероприятии…»
Вот теперь Шульдих точно был готов потерять контроль. Не обращая внимания на довольную ухмылку Генриетты, он просто впился взглядом в зал, пытаясь найти оракула. Он здесь. Он пришел, как Шульдих и просил. И почему мальчишка его не почувствовал?.. Хотя, он максимально оградил себя от мыслей окружающих, хотел всецело сконцентрироваться на происходящем, так что все даже объяснимо.
Голубым глазам потребовались считанные секунды, чтобы увидеть слегка задумчивого Брэда. Он смотрел в их сторону, точно думая, будет мальчишка выкручиваться или оставит все как есть. Если честно, то ему даже было интересно. О том, что Шульдих умный мальчик, он знал. А вот проверить, насколько тот умный, Брэду не доводилось – интересно сделать это сейчас. К тому же место – лучше не придумаешь.
– Телекинетический магнетизм, – продолжая смотреть на Кроуфорда, неожиданно произнес мальчишка.
– Что, прости? – специально наигранно переспросила Генриетта, привлекая к себе внимание.
– Телекинетический магнетизм, – повторил Шульдих, вспоминая, что разговаривает с Генриеттой, а не с оракулом на другом конце зала. – Явление, возникающее в замкнутом контуре. Разность на их концах при изменении магнитного потока пронизывает этот контур.
– И?
– Это явление называют побочным, я же считаю, что именно благодаря ему происходит телепортация. Возникает магнитное поле, оно меняется, и образуется портал, поглощающий телекинетика. И Дар переносит своего обладателя, находя по его желанию необходимую точку, имеющую те же показатели.
– Значит, телекинетический магнетизм?
– Именно. Он не объясним. Его применение не установлено, но если бы можно было расшифровать код самого Дара, то я уверен, что его предназначение совпало бы с моей теорией.
– Магнитное поле телекинетика зависит от уровня его силы, – сладко улыбаясь, но вовсе не издевательски, а радостно говорила Генриетта. – Но на данный момент ни один из них не способен применять телепортацию.
– А их уровень достигает лишь восьмерки. 88,9354, если быть точным. Я считаю, для телепортации необходимо быть гением.
– А восьмой уровень ты не считаешь доказательством гениальности?
– Нет. Быть хороших паранормом не значит быть гением. Извини.
Он говорил своим обычным голосом. Он выглядел все так же, в галстуке и со своим извечным хвостиком. Но это уже не был тот Шульдих, которого Брэд знал. В голубых глазах больше не было рая, в них блистал хищный оскал. Он явно хотел доказать свое превосходство. Вот она, его гениальность. Гении алчны до своей власти. И Шульдих не исключение – он наилучший пример. Слова были страстны, взгляд резок, и мальчишка уже не выглядел маленьким мальчиком. Он был элегантным охотником, знающим, в какой момент лучше выстрелить.
Это смешанный образ, он еще не завершен, Шульдих только создает его в своей сущности, но время, когда он станет его частью, неотъемлемой, непременно придет. И тогда будет интересно посмотреть на мальчика-гения, стоящего сейчас на сцене.
Что можно чувствовать, когда видишь Шульдиха таким? Только страсть.
«– Неплохо, Шульдих, совсем неплохо. Твоя теория великолепна, но все равно она не проработана – ее невозможно доказать…»
«– Я знаю, но мне достаточно того, что я прав».
«– Хм, тогда прими мои поздравления. Мне приятно соревноваться с тобой, хоть это практически глупо. Ты неподражаем…»
«– Нет, это я тебя поздравляю. Выиграла же ты».
«– М? Да кого интересует мнение этих старых идиотов? Мы оба выше их по уровню, а они пытаются что-то нам доказать…»
«– Генриетта».
«– Что?»
«– Зачем ты встречалась с Брэдом? Я не хочу тебя читать, поэтому ответь, пожалуйста».
«– Этот балда совсем не умеет прятать мысли… Как такой как ты мог полюбить такого как он? Я этого никак не могу понять. Вот сколько думала – не могу. Это просто не укладывается в голове…»
«– …»
«– Ничего я не хотела. Я не имею отношения к этой истории. Меня это не касается…»
«– Ты не понимаешь. Брэд… Ты не знаешь его».
«– ..? Где-то я это уже слышала… Ты прав, мы его не знаем… И я не знаю, как, но ты должен своего добиться, раз уж так хочешь. Хоть это звучит и глупо, но я желаю тебе удачи…»
Шульдих только кивнул.
Генриетта милая девушка. Она странная, как и многие из телепатов. Но милая. С ней интересно, и она справедлива. Ей нравится мериться в силе и доказывать свое превосходство. И хоть она еще не преодолела уровень, считающийся границей гениальности, Генриетта к этому стремится. Даже зная, что мальчишку догнать не сможет.
Оглашение результатов длилось целую вечность. Шульдих отсчитывал каждую секунду, поэтому он был в этом уверен. И дело вовсе не в его поражении, дело в человеке, с которым телепат хотел встретиться. Мальчишка хотел как можно быстрее поговорить с ним, да даже просто оказаться рядом. Но уйти он не мог.
Когда же презентация официально была окончена, Шульдих сорвался с места вихрем. Презентация… Да кому вообще нужны эти занудные научные работы?! Телепат и так знает, что неподражаем, а в жизни есть вещи, которые он ценит намного больше.
Уже темнело. На территории школы зажигались фонари, и весна принимала более заманчивый вид, сплетаясь с ночной загадочностью. Это уже новая весна. Она – воплощение умиротворенности и легкости. Что-то неуловимое, но притягательное, способное соперничать с теплыми лучами солнца. В ней своя тонкость, своя романтика. Упоительная пора, разнообразная и ласковая. Очень нежная.
Брэд курил в дальнем конце аллеи. Здесь редко кто бывает, в основном, сюда просто не доходят, на полпути распланировав грядущий вечер. В этом и прелесть этого места. Оно неплохо подходит для уединения, и Шульдих его любит потому, что здесь можно насладиться практически подлинным одиночеством. И именно Шульдих привел Брэда сюда.
– По-моему, ты стареешь, всего-то второе место, – услышав тяжелое дыхание, усмехнулся Кроуфорд.
– Я постараюсь это пережить…
И все. Он не знает, что сказать. Столько всего вертелось в голове, но сейчас ничего не приходит на ум. Он просто смотрит, как оракул курит. Сотни раз видел это и все равно не отводит взгляд. Это ничего не значит, просто вредная привычка, но Шульдих смотрит. Это же Брэд. И этим все сказано.
– Спасибо… Спасибо, что пришел.
– Я не собирался, Генриетта окончательно запутала, так что…
– Да…
Шульдих не смотрит ему в глаза. Он просто стоит рядом. Неуверенный, как ребенок. В конце концов, он же Шульдих… А все равно не может собраться…
– Не мог выбрать нормальную тему… Как, кстати, она называлась?
– Воздействие телекинетической особенности Дара на проявление магнетизма с целью пространственного перемещения на физической основе.
– …И зачем спросил?
Вот так всегда. Они просто не понимают друг друга, и Шульдиху кажется, что так во всем. Но он хочет, чтобы этого не было. Он хочет избавиться от расстояния. И тогда понимание придет, и все будет по-другому. И Шульдих согласен на все. Ему не важна цена, главное, что она позволит получить желаемое, а все остальное – такие глупости. Такие глупости.
– Брэд…
Кроуфорд перевел на него взгляд.
– Я… Я думал о том, что происходит.
– И что происходит?
– А то, что мы отдаляемся друг от друга. Хотя мы и так не были достаточно близки, но сейчас… Я думаю о твоем сне. Если… Если так я смогу сохранить то, что есть, я согласен. Я не хочу терять!..
Теплые. Его глаза теплые. Всегда были просто шоколадками, а тепе

 Отправлено: 20.08.07 23:19. Заголовок: Re:

Повязка

Шульдих бежал по коридору, как ошпаренный. Он не мог поверить, что это происходит с ним. Он опаздывал… Боже, даже сама мысль была какой-то ненастоящей. И все же он действительно опаздывал.
С тех пор, как все началось, это уже второй раз, когда он проспал начало занятий. Кроуфорду хорошо, он нежится в кроватке, наплевав на все занятия. «Все равно я ничего не запомню», – безразлично бросил он, когда Шульдих собирался. Не запомнит. Придумал себе подходящую отмазку и доволен, а мальчишка так не может. Вот поэтому Брэд продолжает спать, а телепат сломя голову бежит в класс.
И где, спрашивается, справедливость?
Затормозив у самого кабинета, Шульдих чуть отдышался и, сделав глубокий вздох, постучал. Недовольный голос отозвался сразу. Видимо, герр Уенхэм не в настроении. Да уж, у него вечно какие-то проблемы, причем он сам же их себе создает. Шульдих не понимает таких людей. Они говорят, что относятся к жизни со всей серьезностью, но в действительности они просто притворяются. Им не хватает действия, и они сами его создают. И почему-то настолько бездарно, что получают сплошные проблемы. Телепат этого не понимает.
Стараясь выглядеть непринужденно, Шульдих вошел в класс. Он держался как обычно, в своей незыблемой строгой манере. Смотрел прямо и бесстрастно. В его движениях не было ни одного лишнего жеста, и голос оставался ровным. И это несмотря на то, что он проснулся только десять минут назад, еле заставил себя не сорваться на Кроуфорда, мирно издевающегося над ним, пока он собирался, не успел позавтракать и пробежал такой кросс. И ко всему прочему Шульдих не выспался. Он уже забыл, когда нормально спал. Голова начинала гудеть, и вообще мальчишка был готов плюнуть на все и вернуться в комнату оракула. И откуда такие желания?
– Прошу прощения. Разрешите занять свое место в классе.
Причина недоумения, возникшего у преподавателя, дошла до мальчишки сразу же. А потом до Шульдиха дошло и все остальное…
– А-а-э-э-э… Да! – наконец членораздельно произнес герр Уенхэм. – Садись… Ш-шульдих.
Это шипение, как камень, ударило мальчишку. И была бы причина заикаться. Подумаешь, что он, сильно изменился, что ли?.. Стараясь оставаться спокойным, насколько он мог себе это позволить, Шульдих занял свое место. Впервые в жизни он пожалел, что сидит за первой партой.
«Ни черта себе!!!! И это Шульдих????.. Невероятно, он такой красивый, такой… такой… Быть не может, не бывает таких изменений… Это либо чья-то шутка, либо массовый гипноз. Шульдих на это способен, вдруг так и есть?.. Да нет, он бы не стал… Ну, я так думаю… Черт, к нему не пробиться, щиты, чтоб их черт побрал… Значит, действительно он… Какой он красивый!!!! Это просто принц из сказки!.. Наверное, он… Что? Скажи еще, что добрая фея постаралась… Невозможно, чтобы Шульдих, да такой… А я говорю – это не он!.. Но он же рыжий!.. Мало ли на свете рыжих… Этот мальчишка действительно преобразился… Кто бы мог подумать, что он такой аппетитный, жаль, что маленький, а вот годика через два… Кошмар».
Теперь весь этот гомон будет звучать у него в голове целый день. Следовательно, ужасно разболится голова, и тогда хоть кричи. И хорошо, если хуже не станет…
Нет, в жизни точно нет справедливости! А все Кроуфорд, заговорил зубы, и пожалуйста… Сейчас Шульдиху вспомнилось то его отражение: соблазнительный юноша, чертовски красивый и чертовски нахальный. И вот, оно получило жизнь. Влилось в реальность, как тогда в сознание телепата. И ведь знал же он, что не стоило тогда этого делать…
Шульдих постарался успокоиться. В конце концов, он же здравомыслящий телепат, с чего бы ему впадать в панику? Ну нет, надо просто успокоиться. Подумать. Хотя чего тут еще думать? Все, что он мог сделать, уже сделал, оставалось только заниматься щитами, чтобы увеличить уровень своей защиты до максимума и постараться не сойти с ума до конца дня.
И как Шульдих вообще мог не заметить, в каком он виде? Не до конца застегнутая рубашка, криво сидящий пиджак, то и дело норовящий с него свалиться. Нет ни галстука, ни жилета. И он забыл завязать хвост! Нет, он забыл!!!! Шульдих никогда ничего не забывал, и вот, пожалуйста.
Сегодня явно сложный день.
Интересно получается. Он практически не изменился. Ну, подумаешь, без галстука, и пиджак не застегнут. Ну да, волосы распущены. В целом – это мелочи. Но как же он преобразился! Как тогда перед зеркалом. Он и он, и не он, и еще бог знает что. Это просто какая-то головоломка. Всего лишь несколько деталей, Шульдих от этого ни на йоту не изменился, а отношение к нему другое. Восприятие уже не то. В глазах его однокурсников, в глазах учителя Шульдих больше не тот мальчишка, который знает ответ на любой вопрос. Нет. В их глазах Шульдих – красивый мальчик, который отличается от них своей гениальностью.
Это так странно. И хуже всего, что телепат слышит это в их мыслях. Все это. И сам путается. То ли это он, то ли уже нет. Ему кажется, что он может стать отражением из зеркала. Быть сексуальным и смотреть с хитрой усмешкой, будто бы завлекая поиграть. Это так заманчиво. Но хочет ли Шульдих быть таким?
«Надо было все-таки разбить зеркало», – подумал телепат, стараясь спрятаться от бесконечного потока мыслей.
Момента, когда прозвенит звонок, Шульдих ждал и одновременно с этим надеялся, что он никогда не наступит. Пыткой были оба варианта. И все-таки звонок прозвенел. Как обычно, минута в минуту, не смея продлять урок дольше положенного. И вот как только он прозвенел, как только учитель сказал, что все могут быть свободны… Вот тут-то Шульдих понял, что сейчас ни одна из прочитанных им книг, как по телепатии, так и по психологии, философии, ясновидению, телекинезу и всему остальному, включая обычные физику и математику, ему не помогут. Ну уж нет, никакая лекция не способна его спасти. И мысль, пришедшая Шульдиху в голову, напугала его безумно. В другой бы ситуации он никогда не смог решиться на такое, даже предположить бы не посмел. Но он, к сожалению, в том кошмаре, в каком есть.
Суматоха поднялась, как только герр Уенхэм покинул кабинет. Улучив момент, Шульдих небрежно встал, безразлично снял пиджак, бросил его на спинку стула, что вообще было невероятно, и, устало зевая, потер лоб.
– Вот уже где извращенец. Мало того, что раздевал глазами, так еще и думал всякую пошлятину.
То, что Шульдих произнес, имело, конечно же, большое значение, но то, как он это сказал, затмевало весь смысл. Голос у телепата остался прежним, но появился отголосок соблазна, какой-то привкус элегантности… Этого никогда не было. Странно представить Шульдиха, отвечающего теорию элементарного построения потока мыслей вот таким же голосом. Он был соблазнительным. И даже где-то сексуальным.
– Шульдих…
На большее никого не хватило.
Телепат повернулся к толпе и вопросительно посмотрел на нее.
– Ты… Как дела? – наконец выдавила из себя одна из девчонок.
«Черт!!!! Как дела – что это вообще за вопрос? Как дела? Дура, не могла ляпнуть что-нибудь более подходящее… Черт, черт, черт!!! Теперь он будет думать, что я какая-нибудь идиотка… С таким Шульдихом даже разговаривать странно… А вот интересно, он в таком виде специально завалился?.. Если бы… Конечно нет, наверное, случайно забыл, что он так не ходит!! Естественно, специально!.. Кошмар. Моя же репутация теперь играет против меня. Решил выпендриться, вот и все! Надоело просто быть отличничком, вот и давай экспериментировать… Красавчик чертов!..»
Шульдиху было все равно. Все их мнения ему были безразличны. Он просто хотел, чтобы этот кошмар побыстрее закончился. Это не он. Он не может быть таким. И как же непривычно, когда столько людей завидует ему и восхищаются им. Он не привык к подобному. Это для него не реальность. И он не хочет всего этого!
Шульдих предпочитает оставаться собой.
– Ты у нас сегодня такой весь из себя, – с вызовом произнес Фрэд. – Даже непривычно. А в честь чего расфуфырился?
Вот этого Шульдих не любил. Он не любил вызовы. Не любил отвечать на них. Он считал это ниже своего достоинства. Спорить по пустякам, соперничать или соревноваться. Шульдих придерживался мысли, что тот, кто пытается соревноваться с гением, уже недостоин внимания.
Это как раз касается Фрэда. Фрэд Колфер. Шульдих видит его насквозь. Он ему не интересен ни как телепат, ни как человек. В нем нет ничего, за что можно было бы зацепиться. Сплошные амбиции и зависть. Но Шульдих его понимает. Фрэд – телепат пятого поколения, это, надо сказать, солидное звание. Но вот особого таланта у него нет, и Шульдих, беспризорный, выросший в Берлинском приюте, выше него. Это само по себе уже оскорбление.
До сегодняшнего дня Шульдих не позволял к себе приставать. Он просто не давал повода. Придираться из-за школьной формы и книг? Не смешите меня. Когда человек превосходит учителей – над ним уже невозможно смеяться.
Но сейчас Шульдих снизошел до простых смертных. И вот сейчас его можно проверять на прочность во всех отношениях.
И пусть. Он умный мальчик. Именно поэтому и играет выбранную сейчас роль.
– Я подумал, что мне мало быть просто лучшим, – мило улыбаясь, практически усмехаясь, произнес он. – Я хочу быть лучшим во всем. И судя по твоим яростным глазам, мне это превосходно удается.
Зеленые глаза и впрямь налились яростью.
– Смотрите-ка, приютский крысеныш набрался смелости. Вспомнил мамочку-шлюху?
«Ублюдок, ты у меня запомнишь, что значит оскорбление… Опозорю на весь Розенкройц!..»
– Ну-у, – задумчиво протянул Шульдих, – вообще-то, утверждать, что я сын шлюхи, несколько необъективно. Насколько я помню, меня нашли у ворот приюта.
– Короче, тебя подбросили. И кто это мог сделать? Санта Клаус, перепутавший подарки?
Смех…
Хотя больше походит на истерический припадок.
И смех возрастает. Почему? Потому что они ниже Шульдиха, вот и все. Они смеются, а он просто смотрит на них. В его райских глазах нет адского огня, он абсолютно спокоен. И самое главное – он улыбается. Просто улыбается, как если бы он был фотографией.
Это было неожиданно. А еще пугало.
– Знаешь, наверное, меня действительно подбросила шлюха, – спокойный голос. – И я сын какого-нибудь жирного и богатенького извращенца, каждую ночь гуляющего до утра, а потом в пьяном бреду повторяющего имя очередного развлечения, – издевательские нотки. – Но знаешь, Фрэд, разве твой отец не богат? – усмешка. – Он, случайно, ночами не задерживается?
Над этим смеяться не будут. Это будут просто переваривать. Ну и пусть. Шульдиху все равно, главное, что никто больше не посмеет назвать его сыном шлюхи…
Шульдих не знает, почему его бросили. И он жалеет, что нет ни одного паранорма, который мог бы заглядывать в прошлое, потому что он очень хочет знать, почему же от него отказались. Кем были его родители, что с ними произошло. Шульдих о многом думал, но быть сыном проститутки… Он не хочет этого. И он знает, что этого не может быть. Это не объяснить. Он просто чувствует. Ему кажется, что его мама его любила и поэтому оставила…
Сентиментально. Шульдих на это согласен.
Телепатия. Способность читать мысли. Это сложный и полезный дар одновременно. Но он кажется привлекательным только когда у нас его нет. Поток мыслей смешивается с мыслями телепата. Чужие желания поглощают его собственные, они давят и требуют своего выполнения, как если бы он сам всего этого хотел. Загляните в глаза телепатов, когда они вас читают. Если телепат лишь учится управлять собой – он будет испуган.
Чужие мысли или свои собственные – в сущности, нет никакой разницы. И для телепата они практически одно и то же. Практически.
Сказанное Шульдихом было оскорблением. И еще каким. Простить его или закрыть на это глаза Фрэд просто не мог. Он никогда не допустит смеха в свой адрес.
Размахнувшись, он попытался его ударить. Надо отметить, что Фрэд достаточно неплохой спортсмен. И удар у него профессиональный. Кажется, он как-то консультировался с Кроуфордом по поводу замаха… Что-то такое было, Шульдих, правда, не помнит, как давно. Но определенно было. Поэтому сомневаться в том, что это больно, он не мог. И хотя мальчишка уступает ему в силе, он ни за что не позволит ударить себя. Вот Фрэд и промахнулся.
«– Что такое? Я думал, ты меткий…» – послышался смех в сознании Фрэда.
Застывший кулак слегка касался щеки немца. Совсем чуть-чуть.
«– Ублюдок!!!!..»
Второй удар.
«– Знаешь, а мне начинает нравиться…» – усмехнулся Шульдих, подтверждая это ухмылкой.
– Черт!
Конечно, Шульдиха это забавляло. Но не стоит забывать, что это Шульдих, как бы он ни выглядел и как бы себя ни вел. Он любит и ищет выгоду во всем. Так ему кажется правильней. И сейчас то же самое. Сейчас самый подходящий момент проверить скорость Шульдиха. Неплохой навык, правда?
Фрэд не понимает, что он просто стал частью эксперимента. И надо отметить, эксперимента, который удался.
– Что? Уже выдохся? Но ты ни разу меня не ударил!
Молчание. А что на это можно ответить? Признать правоту Шульдиха? Но это и так каждый видит.
Рыжеволосый мальчишка, усмехающийся так соблазнительно и пронзительно. Его ухмылка, усмешка, не важно, как назвать данный вид улыбки, она настоящая. В ней нет наигранности и нет фальши. Он улыбается, потому что хочет сам. И его голубые глаза, впивающиеся в жертву, поражают своей чистотой. Они голубые, но в них есть и огонь. Такой горячий. Юноша неподражаем. Он полон уверенности, что лучше него никого нет. Он чувствует себя идеалом. Идеалом хотя бы для себя самого.
Его таким сделали.

Брэду было скучно. Он бы с большим удовольствием чем-нибудь занялся, но заняться было нечем. Абсолютно. Впервые в жизни он был готов согласиться даже сходить на уроки, но сейчас там появляться было бы самоубийством, так что он просто сидел и скучал.
Настроения не было. Для Кроуфорда это большая редкость: обычно он счастлив и доволен жизнью. Может, стареет?
И, тем не менее, это настораживало. Удивительно, но даже такой человек как Брэд способен забывать о глупостях. Именно так он сейчас и поступал. Его не покидало предчувствие, что может произойти что-то… Он не знал, что, но был уверен – ему это может не понравиться.
И, как назло, нет ни одного видения. Кроуфорд согласен даже на самое маленькое и непонятное! Он бы уж разобрался, что к чему, лишь бы оно было. Но его не было. Сколько бы он ни думал об этом, все так и оставалось на уровне предположений. Это злило. Еще бы! Оракул, который беспокоится о будущем… Да что это за оракул такой?
У Брэда никогда не было таких предчувствий. Он уверен, что вместо них приходили видения. А сейчас все наоборот. Как будто Дар решил устроить забастовку, проверить его на прочность. Как будто он его игрушка.
Нет. Брэд не игрушка. И Дар не кукловод. Но они близки к этому. Все паранормы близки к этому. Это как лестница и ступеньки. Одно и то же, а слова и понятия разные. Ступеньки являются неизменным составляющим лестницы, и больше они ни на что не способны. Разве ступеньки могут существовать без лестницы, а человек без Дара телепатии может прочитать мысли? Не смешите, пожалуйста.
Да, они дополнения. Брэд – основа его ясновидения. Но без Дара он не был бы собой. Выходит, они оба играют роль кукловода и марионетки. Одновременно.
Интересно, а быть просто дополнениями друг друга они могут?
Нет.
Брэд до бесконечности играется со своим Даром, он берет от него больше, чем следует, а Дар в свою очередь просто приручает Кроуфорда, делает зависимым исключительно от себя. И так каждый, кто отличается от простого человека. Каждый, в ком живет его Дар. Они терзают друг друга, и это невозможно как-то изменить. Попробуйте разъединить лестницу и ступеньки. Это невозможно, и они просто перестают существовать. А попробуйте разделить Дар и человека. И будет то же самое. Дар исчезнет, а человек сойдет с ума, поскольку он полностью зависит от своей силы.
Именно поэтому Дар и человек не могут бескорыстно дополнять друг друга. Ну нет, любой хватается за свою особенность, боясь потерять. Каждый лелеет и оберегает свой Дар, зная, что, лишившись его, практически лишится жизни. А Дар приручает человека, чтобы никогда уже не лишиться его.
И вот сейчас Брэд теряется без своего Дара. Он есть, но он молчит. Это непривычно и сложно, глупо и злит. Трудно придумать себе оправдания и поэтому Кроуфорд просто мучает себя.
Ему скучно, и его что-то беспокоит.
Брэд посмотрел на школу. Вот она, элитная школа Розенкройц. Во всем мире думают, что здесь учатся гениальные дети. Только вот мир понятия не имеет, в чем заключена их гениальность. И как же глупо, когда свои запросы о принятии отправляют умненькие мальчики и девочки, желающие получить самое лучшее образование. Не удивительно, что им отказывают.
И Брэд один из учеников этой школы. Его привезли в двенадцать лет, и за все годы, проведенные в школе, он покидал территорию Розенкройц только трижды. И он провел здесь самый важный период своей жизни. Точно так же, как и сотни других.
Месяц.
Еще немного, и он покинет школу навсегда. И кем он будет? Скорее всего, станет очередным наемником Эсцет. Уж они-то не упустят такого как Брэд. Гениями вообще не принято разбрасываться. И что тогда? Что с ним будет? Вряд ли ему простят халатное отношение к работе. Хотя было бы неплохо.
Смешно подумать, но ведь Брэд ничего не умеет. Он может только видеть будущее. И что, его посадят за стол, и перед ним в длинную очередь выстроятся желающие узнать свою судьбу? Тупость какая.
– Уж лучше бы оставили на второй год.
Мечтатель.
– Кроуфорд!!!!
О-о-о… По одному только возмущенному возгласу можно было понять, что вся его скука сейчас развеется.
– Привет, малыш. Ой, какой ты сегодня красивый, это все ради меня?
Шульдих был зол. Мало того, что ему пришлось выносить все эти извращенные мысли преподавателей и терпеть жуткий гомон однокурсников, так он еще искал этого Казанову минут пять. Расселся и ничего не делает, просто тупо пялится на школу. Вот как с таким вообще разговаривать?
– Это все из-за тебя.
– Что именно?
– Это! – Шульдих указал на то, что на нем осталось из школьной формы.
Брэд облизнулся.
– Знаешь, я могу себя понять.
– Извращенец!
Брэд фыркнул.
– Ты так часто это повторяешь, что мне уже все равно, – признался Кроуфорд, лениво откидываясь на спинку скамейки. – И потом, почему я виноват? Ты ушел еще до того, как я поднялся, так что не знаю, кто тебя раздевал по дороге на занятия, но уж точно не я. Хотя большое ему спасибо.
Шульдиху захотелось его стукнуть. В последнее время он то и дело чувствовал подобное желание по отношению к этому американцу. И с каждым разом становился все более уверен в том, что скоро его исполнит, как следует зарядив тому по его безмозглой башке.
– Из-за тебя я проспал. И кто утром мешал мне собираться?
Кроуфорд внимательно на него смотрел, точно ожидая еще чего-то. Видимо, приведенные аргументы ему ни о чем не говорили.
– Что ты уставился? По-твоему, нормально, когда я вот такой?
Брэд опять облизнулся.
Шульдих тяжело вздохнул.
Ну вот и кому он это все говорит? Да Кроуфорду все равно, во что он одет, он вечно думает о другом. А Шульдиху важна каждая деталь в нем. В конце концов, как еще можно показать свое великолепие? Он гений телепатии, а не гений моды.
– Да ладно тебе, подумаешь, пришел без галстука… Я сотни раз приходил, и что? Тебя за это не убьют.
– Думаешь, мне легче стало? К твоему сведению, за последние четыре часа меня изнасиловали раз двадцать. Правда, мысленно, но эффект был один и тот же.
– А чего ты хотел? – искренне удивился Брэд. – Ты себя хоть раз видел вот в таком виде? Посмотри – сам себя изнасилуешь. А если найти тебе нормальную одежду, то тогда вообще…
«Я же говорил, думает только об одном».
И все же Шульдих был готов с ним согласиться. Да, вот такой он… Привлекает к себе людей, имея самую заурядную внешность. Какая-то деталь делает его таким неотразимым. Может, обаяние? И откуда оно у него? Наверное, все дело в волосах мальчика. Рыжий – истинный цвет соблазнителя. К тому же у него глаза привлекательные…
«Хватит об этом думать!»
– Я понимаю, что так лучше, но это не я. Мне так не нравится, – успокоившись, произнес Шульдих. – И волосы в глаза лезут.
– Точно!
– Что волосы в глаза лезут?
«Где же это?.. Черт, взял и забыл, надо было еще вчера отдать… Вот блин, куда эта фигня делась?.. Ну не дай бог я ее где-то посеял, потребую у Шульдиха деньги вернуть!..»
Брэд рылся в карманах. Зрелище забавное, особенно если учесть, что суеты больше, чем самих карманов. Вот Шульдих бы никогда не начал искать сразу везде и нигде одновременно. Это же страшно глупо. Лучше медленно, без лишних движений – быстрее и удобнее.
– Ага! – торжествующе воскликнул Брэд.
– Ну и что там?
– Это тебе, – достав что-то из кармана, Кроуфорд протянул это мальчишке.
– Повязка для волос? – рассматривая кусок ткани, переспросил Шульдих просто потому, что не понимал, на кой черт ему нужна повязка для волос. А что, резинки уже не в моде?
– Угу, – довольно подтвердил Кроуфорд. – Специально для тебя купил. Надень, и волосы не будут мешаться.
«Я знал, что ему понравится!.. Хм, я молодец… С другой стороны, он мне никогда ничего не дарил…»
– А почему желтая? – пытаясь совладать с этой штуковиной, поинтересовался телепат.
– На самом деле она там единственная была. Так что довольствуйся этим.
«Ну… Это же тоже забота».
– Ну как? – наконец, надев повязку, поинтересовался Шульдих.
«… Обалдеть…»
Шульдих только улыбнулся. Такой ответ его вполне устраивал.
– Ты у меня чертовски красивый.
Шульдих покраснел.
– Ты что меня, смутить пытаешься? Учти, добрее я все равно не стану.
Какие же они смешные. Оба. Думают о своем, поступают так, как им кажется правильным. Хотят чего-то. Но не спрашивают, чего хотят другие. Они живут ради себя, а не ради кого-то. Даже Шульдих. Он умный мальчик, он талантливый. Телепат многое понимает, в том числе и человеческие чувства. Но не стоит забывать, что Шульдих в первую очередь паранорм, поэтому он со временем научится игнорировать их в себе, опираясь исключительно на желания. Вот поэтому простые чувства для любого обладателя Дара – чужды.
Жить ради себя – вот к чему стремятся паранормы. И просто любить они не умеют. Шульдиху пока об этом никто не сказал, и он любит просто так, иначе что бы привлекло его в этом оракуле? А вот Брэд… Он знает, что любви нет места в его реальности. Он уже убедился в этом. Но как же приятно поиграть в любовь.
Интересно то, что они оба воспринимают свои отношения по-разному, а в итоге получается одно и то же.
Хотя…
«Все равно будет по-моему! А то взяли моду сами решать, что и как. И вообще, Шульдих слишком много на себя берет, у него прав таких нет… Но, с другой стороны, в мальчишке есть свои плюсы… И все равно он много на себя берет!.. О боже, Кроуфорд неисправим. И думает все так же небрежно. Как Шульдих может находиться с ним рядом?»
– Кроуфорд, ты опять громко думаешь!..
Американец перевел внимание на девушку.
– …Тебя необходимо изолировать от общества. После наших встреч у меня голова болит.
– Привет, Генри, – не обращая внимания на слова, улыбнулся он. Ну а она что хотела, это же Брэд!
– Привет…
Шульдих обернулся к девушке.
– … Шу-у-у…
Генриетта зажестикулировала руками, точно пытаясь помочь себе закончить начатое предложение. Для нее это было в новинку.
– …льдих, – помог мальчишка.
– …льдих, – согласилась девушка. – И как это я могла забыть?..
Генриетта внимательно осмотрела мальчишку. Казалось, она не упустила ничего, даже самых маленьких деталей. Признаться, Шульдих почувствовал себя манекеном, на которого надето интересующее ее платье.
– А… где твой пиджак?
– В классе оставил.
Недоверие.
– А… галстук?
– Дома забыл.
Недоумение.
– …И резинку?
– У меня повязка.
Шок.
– Мило, – наконец умудрилась выговорить девушка, но все равно продолжала смотреть на Шульдиха, как на привидение.
– Ты что-то хотела или делать нечего?
– Спасибо, Кроуфорд, у меня тоже все прекрасно. Вот, понемногу готовлюсь к экзаменам. Они, правда, не выпускные, поэтому мне приходится готовиться, а тебе это не обязательно. Шульдих, на твоем месте, я бы этим серьезно занялась, хотя, конечно, истязать подобными пытками жалко не только тебя, но даже и самого последнего идиота.
– Я уже думал об этом, – усмехнулся телепат, – но ты права – это слишком страшная пытка.
«Подумаешь!.. У меня свои причины есть, и вообще, кому нужны эти экзамены, зубрилы несчастные! И мой Шульдих такой же. Нет, ну где в этой жизни справедливость-то?..»
«– О, ты уже его. И как, нравится?»
«– Терпимо. Хотя только я могу понять, какое это счастье».
«– Вот тут вынуждена согласиться… Шульдих…»
«– Что?»
«– По поводу твоего вида… Уж извини, но это настолько непривычно… Создается впечатление, что это вовсе не ты…»
«– Ты не видела, что было в классе. Но это я, к сожалению».
«– Не подумай чего, но ты красивый…»
«– Спасибо».
«– Тебе идет быть таким. Как если бы ты всегда таким был. Я говорю откровенно…»
– Ладно, Генри, так чего ты здесь околачиваешься?
– Я уже сказала – ты слишком громко думаешь.
Кроуфорд фыркнул. Ему до сих пор это чуждо. Брэд может понять, если он громко разговаривает, но чтобы громко думать… Нет, для него это еще что-то из ряда фантастики.
– Делаешь фотографии? – не обращая внимания на Брэда, точно его и нет, спросил Шульдих.
– На самом деле экспериментирую. Хочу знать, есть ли у меня талант фотографа.
– Несколько не свойственное тебе хобби.
– Ну почему. Во всем можно найти свою тонкость.
– Генри, а сфоткай нас!
Молчание.
«– Это чудо само молится о лоботомии…»
«– Лучше не надо, он мне такой больше нравится».
Генриетта только головой покачала. И хотя порой Кроуфорд просто невыносим, она восхищается этим разгильдяем. Удивительно, как Брэд умудряется принимать самые неожиданные решения в самые неподходящие моменты. Но любой бы парень на месте Кроуфорда давно бы сказал мальчишке «нет», а вот оракул сказал «да». Генриетта считает, что только это уже дает повод его уважать.
Все-таки мужчин Генриетта никогда не научится понимать.
– Ну так что там с фото?
Вопросительный взгляд в сторону Шульдиха.
– Я… – он посмотрел на оракула.
– Ну давай, Шульдих. Всего-то одна фотка!
«– Значит, фотографируемся… Все равно ты ему не сможешь отказать…»
«– Не издевайся, пожалуйста».
– Ну, – доставая фотоаппарат из чехла, бросила девушка, – как будем щелкаться?
– Сейчас все устроим! – заверил Брэд и потянул мальчишку себе на колени.
– Что ты делаешь?..
– Но это же совместное фото.
– И для этого надо садиться на колени?
– А ты хочешь стоять, как придурок? Шульдих, не позорь меня, ладно?
Недовольное фырканье.
«Все-таки, им можно позавидовать…»
Шульдих улыбнулся, показывая, что прочел ее, пусть она и не хотела этого. Но Генриетта была не против. В конце концов, Шульдих тот, кому можно доверить свои мысли. Даже если не как паранорму, то как телепату. И для них это абсолютно разные понятия.
– Ладно, Ромео, держи свое рыжее сокровище крепче, – усмехнулась Генриетта, фотографируя.

Брэд лежал и курил. Вот скажи ему, что курить в кровати – это опасно, он только посмеется и опять затянется. Шоколадки смотрели в потолок, ища там черт знает что. И смотря на сигаретный дым, Брэд пытался поверить, что происходящее с ним не сон. Просто он не привык к подобному и сейчас боялся, что на самом деле обманывает сам себя.
А по правде говоря, Брэд чертовски счастлив. Впервые в жизни он может себе позволить это сказать. И ведь многого для этого не нужно было, только признать, что ему хорошо с этим мальчишкой. Просто надо было довериться ему.
Поразительно, как Шульдих все изменил. Их знакомство было странным. Их отношения были невразумительны. Все произошедшее с ними вызывало только недоумение. И хотелось отречься от этого, а они просто приняли: тот факт, что мальчишка его любит; тот факт, что Брэд к нему привязан; тот факт, что они не могут быть порознь.
В это трудно поверить. В жизни подобного не бывает. Значит, им просто повезло.
Шульдих самодовольно восседал на Кроуфорде, кутаясь в одеяло. В последние дни он просто переехал в его комнату. И, разумеется, успел сделать оракулу миллион замечаний. Стандартную комнату Брэд умудрился превратить в нечто неповторимое. Переставил мебель на свой вкус… Нет, ну скажите, у кого еще для того, чтобы попасть в ванную, нужно заходить за шкаф? Как вообще можно было додуматься поставить его перед дверным проемом, деля комнату на две неравные части? Письменный стол играет роль баррикады, и, чтобы попасть в саму комнату, необходимо либо перелезть через него, либо проползти под ним. Вот интересно, когда Брэд пьян, как он в комнату попадает? А книжные полки Кроуфорд со стен снял и поставил на пол к окну. Используя их как скамейку, он не прочь посидеть и что-нибудь пожевать, превращая подоконник в стол.
Единственное, что Брэд оставил в покое, – это кровать. Видимо, этот предмет для него святой. Поэтому Брэд раздобыл где-то мягкий матрас (просто чертовски мягкий), пушистые подушки, приятное на ощупь постельное белье и теплое одеяло. Недаром Шульдих не может от него оторваться. Это просто маленький рай посреди ада.
Про бардак, царящий в комнате, можно и не заикаться. Везде валяются кучи одежды, журналов, тетрадей и книг. Просто кошмар!
Но Шульдиху все равно здесь нравится.
Голубые глаза мальчишки смотрят на Брэда. Они его обнимают взглядом. Они дарят ему тепло, пусть неощутимое, но нежное. Какой же Брэд красивый. Даже сейчас, когда его губы не рисуют улыбку, а просто ловят сигарету. И он не старается понравиться, он настоящий. Вот он, Брэд Кроуфорд со всеми своими недостатками. Он не старается очаровать, он знает, что и без этого любим.
Интересно наблюдать за таким Кроуфордом. Он кажется совершенно новым человеком, неизученным, таинственным. А еще Шульдиху кажется, что это только его Кроуфорд. Что никто больше не получит его. И если люди будут видеть хорошо прорисованную маску, то он сам будет рядом только с истинным Брэдом.
Это детская мысль, но она нежная.
– О чем ты думаешь?
Выдыхающий сигаретный дым оракул чуть было им же и не подавился. Брэд тут же отбросил посторонние мысли на задний план и присмотрелся к мальчишке.
– Странно слышать это от телепата, – наконец выдохнув остатки дыма, отметил он.
– Ну все же.
– Ни о чем я не думаю.
– Ну, Брэд! Все-таки о чем ты думаешь?
– Говорю же, ни о чем! – настаивал на своем Кроуфорд.
Шульдих обиженно посмотрел на него, сильнее закутываясь в одеяло, точно оно могло его спрятать.
«Вот и умеет же этот мелкий быть вредным… Тс-с!»
– Думаю, что этого не может быть, – признался Брэд, туша сигарету в пепельнице под кроватью.
– Чего?
Брэд снова перевел на него взгляд.
Какой же он красивый. Милая мордашка, глаза цвета рая. Детское личико и совсем недетские глаза. Это настолько удивительное сочетание, что Брэд неуверен, действительно ли он его видит. И рыжие волосы… Они ложатся на светлые плечи, привлекают внимание, они очаровывают и дурманят. Дикие огненные волосы. И они принадлежат Брэду.
Если бы между ними не было отношений, Кроуфорд ни за что не поверил, что Шульдих далек от невинного ребенка. Ему бы и в голову не пришло, что он может быть страстным и соблазнительным, горячим и властным. Удивительный мальчик. И удивительны чувства, которые он питает и которые дарит.
Брэд не может описать Шульдиха. Его внешность – да, но выразить словами, какой он, у оракула не получится. Шульдиха нужно видеть. Его необходимо подержать в руках, как статую, и только тогда проявится его истинный облик.
Брэд смотрит на него и видит… Смешно, откуда он взял это сравнение? Брэд видит в Шульдихе жасмин. Красивый, теплый цветок. Он вызывает улыбки и смех. Когда смотришь на жасмин, хочется верить, что счастье рядом и что все получится, достаточно только сильно захотеть. Жасмин похож на солнце, он привлекает, завораживает, ласково грет. Это восхитительный цветок.
А вы знаете, что яд жасмина убивает?
И тогда цветок не кажется восхитительным. Он сам смеется и наслаждается слезами других. Создается впечатление, что жасмину это нравится, точно он испытывает радость от чужих бед. И теплое солнце скрывает туча. Такая огромная и черная, она вырастает из ниоткуда и поглощает абсолютно все. Каждому больно, кто смотрит на этот цветок. Жестокость и рай, построенный из вечных мук. Интересный цветок, не правда ли?
Почему Брэд видит его в этом рыжем мальчишке? Ну, наверное, потому, что он пророк.
– Всего этого. – Брэд поправил одеяло, пряча бледную грудь мальчика. Все-таки насколько этот мальчишка соблазнительный и насколько он аппетитный, знает только Брэд. – Всего этого.
– Но это есть. Ты можешь поверить мне. Все это есть.
Он такой смешной. И как этот мальчик может быть гением? А как он может быть влюблен в него? Брэд не верит, что это происходит с ним. Что это не сон, и Шульдих будет рядом, когда он проснется. И даже утром, чувствуя теплое дыхание мальчишки, он не сможет поверить в это до конца. Просто не получится.
– Ты опять меня читаешь.
Отрицательное качание головой и улыбка, еле уловимая, но нежная и где-то игривая.
Шульдих ухмыльнулся и, приподнявшись, не спеша, по-хозяйски, напоминая взрослого, делового рыжего кота, улегся на Брэда.
Мальчишка очень ласковый. Даже сейчас его руки скользят по телу оракула с легкостью и грацией, нежно обнимая его. И Кроуфорду нравится, как телепат это делает. Невольно начинаешь чувствовать себя значимым. К тому же Шульдих сам по себе мягкий и соблазнительный.
– А ты похож на эдельвейс, – сладко мурлыкая в шею Брэда, произнес телепат.
– А говорил, не читаешь!
– Потому что эдельвейс прекрасен, – не слушая его, продолжал Шульдих, – он непостижим и горд. Так и ты – смотришь сверху вниз, всегда. И ты так же непостижим, горд и одинок. И за вашей с эдельвейсом теплой внешностью кроется хитрый холод души.
Вот и понимай его как хочешь.
– Но я все равно буду рядом с тобой, – добавил Шульдих уже улыбаясь.
– Ну спасибо.
Рыжий. Рыжик. Рыженький. Как же Брэду его обозвать? Но все-таки рыжая грива его очень украшает. Осталось только доказать это самому Шульдиху, и тогда он будет неотразим даже в своем пиджаке, чтоб его. И все же Брэд точно сделает из мальчишки человека. Вот еще одна такая ночь, и он не выпустит телепата из комнаты, пока тот не согласится привести себя в порядок.
М-да, приземленные желания, от них Кроуфорду никогда не избавиться… Или нет?
– Брэд, можно тебя попросить?
– Дай мне отдохнуть. Ты и так чертовски меня вымотал.
– Извращенец, я не об этом попросить хотел.
– Ну? – прежним тоном поинтересовался тот.
– Не думай так громко, а то я спать хочу.
– А ты меня не читай!
– Тогда ты вообще не думай!
Брэд пробурчал что-то невразумительное по поводу обнаглевших мальчиков.
– Лучше бы ты меня об этом попросил, – фыркая, признался Кроуфорд.
– Ты же устал, – немного подумав, отозвался Шульдих, успевший практически спрятаться под одеялом.
– А я передумал, – нежно гладя его по спинке, прошептал оракул.
– А я спать хочу!
Тишина.
– Черт.
Шульдих усмехнулся. Брэд слишком от него зависит. Это даже немного пугает, но мальчишке все равно нравится.
– Ну, совсем чуть-чуть, малыш. А после спи хоть всю ночь.
– Уже три, а завтра на занятия. Я не высплюсь, опять опоздаю и буду плохо соображать.
– Ну и что, зато останутся приятные воспоминания о прошедшей ночи, – настаивал Кроуфорд, продолжая гладить его по спине и лишь изредка переходя на бедра мальчишки.
– Нет.
– Шульдих, не будь ты занудой… Я буду очень нежен, как ты любишь.
Телепат покраснел. Как любит… Ну-ну…
Самое обидное, что настоять на своем Шульдих все равно не сможет. Он слишком быстро для этого возбуждается и тогда уже соглашается на все. Легкое поглаживание, шепот и щекочущее дыхание. Казалось бы, пустяки, но так чертовски приятно.
– Ну малыш… Совсем чуть-чуть… Обещаю долго не мучить тебя…
Шульдих поднял голову и неуверенно посмотрел на него. Брэд улыбался. Так нежно, что никакие возражения просто в голову не приходили.
– Терпеть не могу, когда ты так делаешь, – прямо сказал телепат.
А в следующую секунду он уже позволял оракулу себя целовать. И страстно, и жестко, и приторно, и упоительно. У Шульдиха потом будут болеть губы, но он все равно отвечает. Он хочет продолжать. И он не боится эксп

 Отправлено: 21.08.07 05:36. Заголовок: Re:

Перечитала все заново.
С удовольствием. Каваище.
Можно идти работать.

 Отправлено: 21.08.07 08:43. Заголовок: Re:

MRtini

Чертенок, я от радости подвисла. Прочитаю - выскажусь.

 Отправлено: 21.08.07 13:51. Заголовок: Re:

North
Рада, что вдохновляю кого-то на работу своими текстами

цитата:

С удовольствием. Каваище.

 Отправлено: 21.08.07 13:53. Заголовок: Re:

Black neko
Подвисла????
Буду надеяться, что это не смертельно

 Отправлено: 21.08.07 16:08. Заголовок: Re:

MRtini неужели прода?! Как долго я сюда не заглядывала...
MRtini

 Отправлено: 21.08.07 20:10. Заголовок: Re:

MRtini

Наконец-то - удачное слово! НАКОНЕЦ-ТО!!!!!!
Умничка моя, как же я рада видеть твое произведение целиком, да еще сразу с продолжением! Прочитала последнюю главу и поняла, что надо перечитать с начала. Вот, дочитываю.
Как мне все-таки нравится эта вещь!..
Все происходящее воспринимается не через призму событий, а через призму чувств и эмоций.
Дочитаю полностью - напишу еще.

 Отправлено: 21.08.07 22:30. Заголовок: Re:

Аки

 Отправлено: 21.08.07 22:52. Заголовок: Re:

Verlis
Призма эмоций - мне нравится это сочетание Да, вот такой я, у меня все ни как у людей, тем и живем
Я смотрю, все начали перечитывать с самого начала, это что, они так связаны или вы уже забыли???? А в общем, я все равно рада. Приятно же, блин!


...пиши, буду ждать...

 Отправлено: 24.08.07 00:26. Заголовок: Re:

MRtini
кавай!!!!!!!!!!
мур! какая прелесть!!!!!! просто замечательные карниты!
и ведь понимаешь, что иначе быть не могло!!!
СПАСИБО!!!!

 Отправлено: 24.08.07 18:38. Заголовок: Re:

ZlCosh
Ха, спасибо большое!!!!
Стараюсь, как могу, хотя ради комплемента это одно большое наслаждение

 Отправлено: 24.08.07 19:14. Заголовок: Re:

MRtini
пожавуста!
пиши есчо!!! и побооольше, побооооольше!!! ))))

 Отправлено: 24.08.07 23:12. Заголовок: Re:

ZlCosh
Пишу-пишу.
Не сказала бы, что "побольше", но я все равно стараюсь

 Отправлено: 03.09.07 19:02. Заголовок: Re:

Слезы

Дарю Sever со всей любовью
и признательностью

Шульдих смотрел в окно. Сегодня шел дождь, и капли барабанили по карнизу. Смотреть на пустую аллею и слушать монотонность ударов было приятно. Спокойно и тихо. И все же телепат не мог собраться. Просто не получалось сосредоточиться на учебе. И самое смешное, что ни о чем особенном Шульдих не думал. Просто смотрел на дождь и пустую серую аллею.
Мальчишка сидел в читальном зале библиотеки. Как всегда он сел за самый дальний стол. Телепат предпочитал это место из-за царящей здесь тишины, и хотя сегодня практически никого нет, Шульдих последовал привычке.
Несколько энциклопедий, пара раскрытых книг по телепатии, тетрадь и ручка. Завтра Шульдиху сдавать доклад – это единственное, что должно его интересовать, но мальчишка об этом забывает. Он просто сидит и смотрит в окно.
В библиотеке всегда хорошо. Здесь нет тех бурных потоков мыслей, которые могут встретиться на улице. Это единственное место, где Шульдих может хоть немного послушать сам себя. Пробовать понять, о чем думает он сам. Поэтому он сюда часто приходит, даже просто так, чтобы посидеть. Но сейчас ему необходимо работать, и у него не получается. Это так непривычно, что даже страшно.
С недавних пор Шульдих начал носить свою желтую повязку. Ходил без галстука и часто оставлял пиджак в общежитии. Он закрывался от всех мыслей, терпел фантазии преподавателей, да и не только преподавателей, и продолжал ходить в таком виде. Он надеялся, что скоро они привыкнут. Если нет – Шульдих просто заставит их.
Но с подобным внешним видом сложно оставаться таким же замкнутым и непринужденным. От Шульдиха требуется подчинение его внешнему виду. И он просто подстраивается под свою внешность. И это его мучает. Шульдих точно теряется в себе самом. Ему уже сложно быть в чем-то уверенным, отвечать без колебаний и верить, что лучше него не найти. Он потерял свою защиту от окружающих. Он стал, фактически, как все остальные ученики.
Принять изменения и решиться на что-то всегда сложно, а что же тогда сказать об этом рыжем мальчишке? Шульдих просто перестал быть собой. И ему кажется, что он может исчезнуть, а вместо него появится то отражение, которое мальчик видел в своем зеркале. И это отражение поглотит его. И он перестанет существовать, останется только его образ, но не он сам.
Дождь идет весь день. Из-за этого все кажется серым. Покинутым и одиноким. Вот и мальчишка тоже ощущает себя каким-то брошенным. С каким бы удовольствием он сейчас поговорил с кем-нибудь. С кем-нибудь, кто смог бы его понять. Или хотя бы попытаться.
Джонатан с ним все еще не разговаривает. Но здесь Шульдих сам виноват: он считает неправильным подходить первым. Глупый гордец. И вот теперь, когда Джонатан ему необходим, телепат осознает свою ошибку.
Брэд сейчас на подготовительных занятиях. Ходят слухи, что на выпускные экзамены приедут представители Эсцет, так что за подготовку выпускников взялись сами учителя. Еще бы, никто не хочет опозориться. И Кроуфорд тоже ходит на дополнительные занятия, как и все остальные. Для него это важно.
И больше Шульдиху не к кому обратиться. У него нет друзей или приятелей. У него никого нет. Никогда не было. Потому что люди слишком лживы, потому что находиться рядом с ними – это подобие пытки. Шульдих старается оградиться от общения с людьми, ему достаточно и тех мыслей, что проходят через его сознание. И вот сейчас это выходит ему боком.
У Шульдиха такое настроение, что хочется плакать. И у него есть причины.
– Настроения нет?
– Наверное.
– Ты знал, что я подхожу, и даже не обернулся. И где же ваша вежливость, герр Шульдих?
– Я щитами закрыт от и до, просто увидел тебя в окне. Не издевайся надо мной.
Телепат продолжал смотреть в окно. Его голос был тихим. Казалось, мальчишка витает в своих мечтах. Видеть его таким было грустно.
– Шульдих, ты ни о чем не хочешь поговорить? Я думаю, мне ты можешь довериться, у нас получается находить общий язык, разве нет?
Молчание.
Дожидаться ответа от мальчишки Генриетта не собиралась, поэтому просто села напротив него.
– А вот эта книга мне тоже бы не помешала… Ты просто занимаешься или работу пишешь?
В библиотеке почти никого нет. Только несколько учащихся, стремящихся к совершенству. Поэтому в царящей тишине отчетливо слышится мелодия дождя. Так хорошо. Хочется посидеть с чашкой горячего чая и просто послушать эту мелодию.
– Шульдих.
Дождь не очень сильный, поэтому и музыка получается ненавязчивой. Очень романтично. Хочется быть рядом с тем, кто дорог. Все-таки дождь удивителен.
– Мальчик, мне кажется, ты забываешься. Играть в подобного рода игры я не намерена, а тебе и так обратиться не к кому. Ты же сам это понимаешь. Ты просто загнал себя в тупик и теперь жалеешь себя. Еще бы, ты же такой правильный, такой умный, как же могло получиться так… Противно.
– Ты старше меня, – произнес Шульдих, – и уровень высокий. Скажи, ты слышишь мысли против воли? Они на тебя давят? А ты никогда не подстраивалась под них? Не делала так, как велят тебе эти мысли? Я спрашиваю, потому что иногда никак не могу отличить свои мысли от чужих. Я стараюсь изо всех сил. Но у меня не получается.
– Нет. Извини, но подобного со мной не происходит. Я читаю только то, что хочу читать.
Шульдих улыбнулся.
– Я так и думал.
– Ты какой-то странный. Извини, но я никогда не видела тебя в подобном настроении. Вчера ты был счастлив, а сегодня что?
– Генриетта, – он, наконец, оторвался от окна и посмотрел на девушку, – то, что я влюблен, – это правильно?
Темные глаза озадаченно смотрели перед собой.
– Почему… Почему ты спрашиваешь об этом? Что значит «правильно»?
– Когда дух колеблется, можно любой малостью склонить его в ту или иную сторону.
– Вот только цитировать тут ничего не надо. С чего такие мысли? Когда человек влюблен, он одухотворен, он счастлив. Разве тебя это не прельщает?
– Просто… Посмотри на меня: я меняюсь, как того хочет Брэд. Все эти мысли... я путаюсь в них и в итоге поддаюсь чьим-то фантазиям. Я уже не я. Посмотри, разве хоть что-то моего осталось?
– Твои рыжие волосы.
– Генриетта, – обреченно. Он сейчас наверняка заплачет. Можно и не сомневаться, мальчишка в таком состоянии…
– Мне кажется, ты слишком долго держишь щиты. Ослабь их, иначе морально не выдержишь. Вот и мысли дурацкие в голову лезут. Шульдих!
Щиты? Какие щиты? Нет, щиты опускать нельзя. Если он их даже слегка ослабит, то тогда опять все эти мысли начнут требовать, начнут давить… Ну нет, Шульдих не может этого допустить. Это окончательно лишит его воли. Он не согласен. Он не хочет так. Не хочет!
– Шульдих!
– Ты не понимаешь! Я… Я исчезну. Меня просто не станет. Я не хочу!
Не понимает. Конечно, она не понимает, но зато Генриетта может себе отчетливо это представить. А вы можете?
В той обыденной пустоте вашего сознания, где существуют мгновенные ваши мысли, появляется новый поток. Он полон эмоций, переживаний и идей. И ему тесно. Вашего сознания ему просто недостаточно, и тогда мысли решают все самостоятельно. Они сражаются за каждый свободный кусочек сознания, они борются практически за выживание. И ваше мнение здесь ничего не стоит, ваши желания не имеют значения. И вот бесконечный поток выбирает в качестве своего противника ваши собственные мысли, эти одинокие и маленькие проблески идей, что вам так дороги. И от них не остается ничего. В считанные секунды. И тогда поток мыслей, перемешанный, чужой, отвратительный вам с самого начала, диктует вам свою волю.
Вот приблизительно так это и выглядит.
И единственный способ избежать этого – оградить себя от чужих мыслей. Оградить. Телепата. От чужих. Мыслей.
Телепата, который читает людей на подсознательном уровне. Это то же самое, что заставить его не дышать.
Но Шульдих все равно пытается. Ему кажется, что он защищает себя, но это далеко не так. Он просто не выдерживает. Насильственное поддержание щитов требует невероятной выдержки и усилий. И мальчишка терпит. Сколько он ходит со своими щитами?
Генриетта попыталась пробиться в сознание телепата. Без толку. Даже она не может похвастаться идеальной защитой, как у мальчишки. Видимо, Шульдих месяцами совершенствовал ее.
– Шульдих, – она обошла стол и, взяв телепата за плечи, развернула его к себе. – Тебе необходимо ослабить защиту. Ты просто мучаешь себя. Без результата. Ты понимаешь?
Усталость в глазах. Потеря, от которой хочется плакать. И безразличие.
Если он не ослабит щиты – они упадут разом.
Очень сложно кого-то слушать. А еще сложнее пытаться понять, когда не можешь запомнить слова собеседника. И хочет он вовсе не этого. А чего хочет Шульдих? Еще вчера он бы сказал, что хочет быть с Брэдом. Сегодня он отвечает, что хочет быть собой.
– Чертов мальчишка! Да послушай же ты, наконец, одна чужая мысль тебя не изменит, другое дело, если ты сам перестанешь думать! Шульдих, ты должен кого-то читать, хотя бы одного, понимаешь? Шульдих!!
Она пытается его заставить, пытается ему объяснить, от чего он отказывается. Генриетта трясет его и сжимает плечи до боли. Но ему все равно. Человек, который не думает, – уже не человек. А телепат, пытающийся отгородиться от мира, – уже не жилец.
– Идиот!
Пощечина.
– Что бы сказал Кроуфорд, если бы увидел тебя в таком состоянии?
– …Брэд?..
– Ты с ним другой, верно? Тогда не меняйся! Ты слышишь? Шульдих, твою мать, ослабь щиты!
Невозможно понять, о чем думает телепат, когда окунается в поток чужих мыслей. Невозможно понять, что чувствует телепат, когда окунается в поток чужих эмоций. Каждый ощущает что-то свое, каждый думает по-своему. Но Шульдих всегда чувствует только безумный карнавал. Все смешивается, кричит, требует, давит, и так хочется от всего этого отказаться. И иногда Шульдих отказывается. Вот сейчас это «иногда» и настало. Но раньше он закрывался только на несколько часов, чтобы позволить себе отдохнуть. А теперь…
Теперь Шульдих делает это, чтобы оставаться собой. Это сложно объяснить тому, кто не знает того, что знает мальчишка. И представить это сложно. Но Шульдиху все равно. Он просто старается остаться прежним. Ему не нужен отдых, ему нужен он настоящий.
А какой он? Он не знает.
И стоит ли бороться за несуществующее я?
Это слишком сложно для ребенка, пусть он трижды гений.
– Шульдих. Посмотри на меня.
Потерянный и отрешенный от всего взгляд Непривычно видеть мальчишку, недавно святившегося от счастья, в подобном состоянии.
– Ты знаешь, как ослабляются щиты? Ты помнишь?
Еле заметный кивок, практически несуществующий. Почти незаметный.
– Отлично. А теперь сделай то, что ты помнишь. Ослабь их постепенно, когда почувствуешь, что мыслей слишком много, – остановись. Ты понимаешь, как это?
Шульдих понимает. Он теряется, но он понимает… где-то там, внутри бешеного потока. И мальчишка следует ее голосу. Почему? Потому что воли у него уже нет. И нет сил, чтобы эту волю создавать. А если нет воли и нет сил, не проще ли следовать тому, что от тебя чего-то требует, будь то голос или мысли. Какая разница? Главное, им будет кто-то управлять, и тело будет продолжать жить. Тело.
«Придурочный мальчишка!!!! Губить самого себя из-за силы… Черт, убила бы на месте, не будь таким хорошим… Кроуфорд, тоже сволочь, нашел, как давить на него. Вечно внушает, что тот должен измениться… При следующей же встрече объясню, как именно нужно обращаться с телепатами... Эта парочка уже достала, сколько можно шуметь, это же не улица, в конце концов… Так, а если вот здесь… Блин, да куда запропастилась эта книга… Шульдих так изменился, поразительно…Интересно, его отношение к жизни тоже поменялось? Генриетта чего-то требует от бедняги… Видимо, гениальность – это тоже бремя. Бедный мальчик… Она, что, избегать меня решила… ...дих!!!! Черт, если мыслей слишком много, – остановись!!!! Шульдих!!!!.. Брэд…»
– Шульдих!.. Да скажи хоть что-нибудь!!!!
– Спасибо.
Тяжелый вздох.
– Ты меня напугал, мальчик. Ни за что больше подобного не делай. Пытаться оградить себя от мыслей – это одно. Но насильственно закрываться от мира – совсем другое. Не забывай об этом, пожалуйста.
– Я знаю. Правда. Но мне так тяжело. Я путаюсь. Боюсь, что завтра это буду уже не я. Брэд постоянно твердит одно и то же. Весь Розенкройц думает только о том, как я преобразился и что бы мне еще такого с собой сделать. Я просто не могу больше.
– Это пройдет, – твердо сказала Генриетта. – Просто не поддавайся. Пусть мысли приходят и пропадают. Не вдумывайся в то, что читаешь.
– Не получается. Я создаю фон, но и это не помогает. Я… Я больше так не могу. Мне кажется, что весь мир у меня в голове… Генриетта…
Шульдих никого не замечал. Он крепко обнимал ее за шею и надеялся, что в ее руках он сможет найти защиту. И он плакал. Мальчик искренне верил, что это его освободит. Хотя бы немного.
«– Глупый мальчишка. Ты не должен спорить с собой. Если ты читаешь каждого, значит, так и должно быть. Не спорь со своим Даром. Если ты теряешься в потоках, если они слишком сильны для твоего сознания, то научись обманывать их. Возможно, ограничивать их власть, и тогда ты не будешь слышать их «крики». Но ни за что не смей больше повторять подобного. Слышишь? Никогда. Игры с Даром равносильны играм со смертью. Подумай, стоит ли тишина и свои собственные мысли потери Дара. Я думаю, что нет. А ты?..»
– Нет.
Конечно, нет. Шульдих бросится под машину или вскроет себе вены в тот день, когда лишится телепатии. Поэтому – нет. Но опять же, приходится приносить в жертву то, что уже есть, ради чего-то другого. Закон равновесия…
Черт бы побрал эти законы!!!!
– Пойдем, тебе необходимо отдохнуть. Крепкий сон, и только это. Хорошо, что завтра выходной, сможешь выспаться. Уверена, Кроуфорд тебе этого не позволял.
Шульдих улыбнулся. Тепло так улыбнулся. «Брэд».
Генриетте казалось, что она нянчится со своим младшим братом. Он не был рыжим и не обладал никаким Даром. И Генриетта не видела его уже несколько лет, но ей все равно было приятно верить, что точно так же она могла помогать и ему. За то время, что они шли по общежитию, девушка держала Шульдиха за руку. Он казался безобидным и таким маленьким. Было жаль его.
«И о чем я только думаю?»
Так сложно быть особенным. Ты не можешь найти того, кто бы тебя понимал, кто бы смог подсказать тебе или помочь. А быть одному в реальности невозможно. Все паранормы особенные. Несмотря ни на что, доверять друг другу они все равно не могут. Обычная мораль для них не подходит. Каноны им не нравятся. Для паранормов нужна своя собственная реальность, в которой они могли бы диктовать свои правила и устанавливать свои собственные каноны. Но где взять этот мир?
Если чего-то нет в нашей жизни, то это легко можно создать. Разве нет? Так почему бы паранормам не создать свою собственную реальность?
Шульдих сотни раз думал об этом. Он считал, насколько это возможно, насколько безумно и насколько справедливо. И каждый раз, в зависимости от его настроения, он приходил к разным вариантам. Совершенно не похожим друг на друга. И вот сейчас, понимая, что просто постепенно сходит с ума из-за собственного Дара, Шульдих думает, что Эсцет правы. Что создание нового мира – гениальная идея и что каждый паранорм должен следовать ей и жаждать того дня, когда власть Эсцет станет безграничной. В этот день родится мир для паранормов.
А ведь это действительно было бы неплохо. Представляете, мир паранормов…
– Шульдих.
Неуверенный взгляд.
– Дай мне ключи от комнаты.
«– В кармане…»
– А самому дать лень? – фыркнула Генриетта, точь-в-точь, как ворчливая старшая сестра. – Ладно уж, в правом?
«– Да…»
Генриетта взяла ключ и открыла дверь. Откровенно говоря, ей все это не очень-то и нравилось. Подобное поведение для нее было несвойственным, но Генри закрывала на это глаза. Наверное, Шульдих был похож на того человека, ради которого стоит попробовать измениться.
– Раздевайся и ложись отдыхать. Может, хочешь чего-нибудь?
Мальчишка отрицательно покачал головой.
Шульдих был медлителен. Он расстегивал рубашку, и каждая пуговица поддавалась с большим трудом. Глаза мальчика были пусты. Усталость. Сняв рубашку, он просто упал на кровать.
– Я скажу фрау Хелен, чтобы зашла к тебе.
Усталый полустон.
– Будем полагать, что это было «да», – произнесла Генриетта и, накрыв мальчика одеялом, вышла в коридор.
«Какой бы ни была причина, я это делаю… Черт бы побрал мою доброту и младших братьев.»


Сильвия недовольно накручивала прядь своих черных жестких волос на палец. В каждом ее движении было недовольство. Сильвия Лин, выросшая в трущобах Гонконга, гордая и надменная. Она весьма неплохой телекинетик, у нее не такой уж высокий уровень, но ее Дар преподносит сюрпризы. И все же обращать внимание на Сильвию не собираются. И это злит девушку.
Она не любит быть второй. Ее прельщает мысль, что она способна контролировать мир или быть рядом с теми, кто им так неплохо играет. Ей кажется, что Кроуфорд способен на это. Поэтому она держится рядом, чтобы в ответственный момент управлять им. И раньше ей это вполне удавалось.
Влюбить в себя богатенького, безрассудного и невероятно одаренного мальчишку было просто. А заставить его дать обещание и подарить самого себя – еще проще. И Сильвии это нравилось.
Игры с мужчинами – идеальные игры для женщин. Но ни одна женщина не сможет простить, если ее попытаются победить в ее собственной игре. Сильвия не простит. Ну нет, она не того типа. С проигрышем Лин никогда не смирится и не признает его. Лучше ударить самой – вот та философия, по которой она живет.
– Ты уверена?
– Это не твое дело, – огрызнулась Сильвия, оборачиваясь. – Главное, чтобы он понял урок. Последствия меня не касаются, но чем хуже – тем лучше.
Фрэд недовольно поморщился.
– Учти, я согласился помочь только потому, что он мне должен.
– Колфер, не считай меня дурой. Все, что от тебя требуется, – это обеспечить мне безопасность, – твердо, даже где-то с вызовом, заявила Сильвия. – Меня не должны заметить – вот и все. Ты-то сам телепат, кто на тебя подумает?
– Я знаю! – недовольно отозвался он. Упоминать, что Фрэд телепат, было необязательно. Все-таки идти против своих данный класс паранормов не может. Во всяком случае, так считается. И вот, этот юноша готов доказать обратное. Наверняка он чувствует себя отвратительно.
– Ты всего лишь мальчишка, так что слушайся!
Фрэд схватил себя за горло, и руки с безразличием начали сжиматься.
– Я долго ждала, чтобы наконец прищучить этого малолетку, так что не смей все портить! Упускать подобный шанс было бы глупо. И если что-то пойдет не так, тебя в этом тоже обвинят, не забывай.
– Мм…
Хватка ослабла.
– Кгхм… кгхм… Я же не сказал, что отказываюсь… Черт, что такого особенного в этом Кроуфорде? Он бы поиграл с этим ублюдком и выкинул. Как и всегда, разве нет?
«В том-то и дело, что нет…»
– Пошли!
Сильвия идет за Фрэдом. Она скрывается в его тени. У телепата в любом случае есть преимущество, поэтому быть за его спиной означает быть неуязвимым. И Сильвия явно добивалась именно этого.
Они поднимаются на последний этаж и идут по коридору. Мимо проходят и пробегают подростки. Кто-то здоровается с Фрэдом, и тот отвечает, но Сильвию никто не видит. Для телепата это настоящее испытания, но ради своей гордыни он его выдержит.
«– Судя по всему, он спит», – говорит Фрэд, некоторое время смотря на дверь комнаты Шульдиха.
Не считая себя обязанной ответить, Сильвия входит.
– Смотри-ка, спит, как младенец, – язвительно произнесла Лин.
– Не понимаю, как Кроуфорд мог заинтересоваться кем-то подобным?
– Ему вечно хочется попробовать что-то новое. Так, ладно…
Сильвия достает из сумки шприц. Она умная девочка, еще бы, ведь речь идет сейчас о реальности, а не о жизни, построенной в книгах. Можно сказать, что это ее игра. Шприц небольшой, но зато прозрачная жидкость наполняет его до краев. Ну что тут скажешь – стерва.
– Странно.
– Что еще?
– Он спит.
– И что? – Сильвия начинала злиться. Она не любила быть от кого-то зависимой, а уж тем более от глупого телепата.
– Я, конечно, не ручаюсь за его чуткий сон, но он должен был понять, что мы здесь. Хотя бы по мыслям.
– Не отвлекай меня с вашим телепатическим идиотизмом! С меня уже хватит телепатов. Ненавижу!
И в подтверждение своих слов она берет руку Шульдиха и вкалывает ему все, до последней капли.
Укол был сделан бездарно, поэтому сопровождался чертовской болью. От этой боли Шульдих и проснулся. Он все еще был сонным, плохо понимал, что происходит, но сознание требовало сосредоточиться. И невольно взгляд становился осмысленным. Шульдиху это стоило немереных усилий, но он подчинялся. Почему-то мальчишка был уверен, что это его собственное желание.
– Лин?
Сильвия улыбнулась. Издевательски и с откровенной жаждой растоптать.
– Спокойной ночи, дрянь.
Шульдих ее не понимал. И читая девушку, мальчишке было сложно разделять не то что отдельные фразы и предложения, но и просто слова. В этой суматохе без смысла он слышал только жуткую барабанную дробь, выделяющуюся и…
– А-а-а!!!!
Руки Шульдиха схватились за голову. Они сжимали ее, словно это помогло бы ему избавиться от… ничего. Это была боль, состоящая из пустоты. Просто неожиданно все исчезло, перестало существовать: мысли, желания, чувства, способность восприятия, окружающий мир, другие люди, сам Шульдих. Ничего не стало. И это ничего обрушилось на телепата, как молот обрушивается на сталь. И подобно стали, мальчишка не ломался, но с каждым ударом его сознание становилось все более пустым.
– Нет… Нет!.. Нет!!.. Нет!!!.. Нет!!!!
Он отчаянно мотал головой, стараясь помочь своему голосу. Рыжие пряди прыгали из стороны в сторону, перепутывались, били мальчика по лицу. И ничего. Ничто не могло ему помочь. Ни крик, ни желание… Потому что он этого не слышал, он не знал, что кричит, что мотает головой. Для него ничего этого не было и не могло быть.
– Что ты сделала!?
Молчание. Сильвия только смотрела на это. Смотрела и улыбалась. Это была месть, достойная ее. Так и должно быть. Каждый, кто посмеет перейти ей дорогу, обязан поплатиться. Вот Шульдих и поплатился, потому что посмел забрать у нее то, что уже ей принадлежит по праву.
И как же восхитительно удовольствие в ее глазах. Как же ее радость дополняет отчаяние мальчика. Комната наполнялась этими чувствами: боль и удовольствие, страх и радость. Переплетение, смешение, слияние – бесценное блаженство для любого эмпата. Если тот мазохист.
И дыхание учащается: у Сильвии – потому что это ее восхищает, у Шульдиха – потому что это его убивает.
Какая сладкая закономерность…
Сильвии жалко, что Брэд не может этого видеть. Она думает, что ему обязательно бы понравилось. А Шульдих не думает. Он никого не хочет видеть. Потому что не знает, что это – думать, и не знает, как это – хотеть.
– А-а-а!!!!
Отчаянный крик. Вырывающийся на подсознательном уровне. Но не воспринимаемый разумом. Разум? Что такое разум?
– А-а-а…
Тишина.
Руки больше не сжимают голову. Голос больше не рвется наружу. Мальчик падает на подушку.
Глаза широко распахнуты, они пусты и кажутся безжизненными. Рот приоткрыт. Мальчик не смотрит. Тело расслаблено. Волосы растрепались, и одна из прядей упала на лицо, словно перечеркивая его наискось. Спокойствие. Мальчик как восковая куколка. Красивая, передающая отчаяние пустоты. Кукла, дышащая жизнью, – это очень красивая кукла. Человек, дышащий смертью, – это никому не нужный человек. Шульдих – второе.

– Нет!!!!..
– Тебе было видение, Кроуфорд? – неопределенным тоном спросила преподавательница.
Видение? Это было видение?
Брэд стоял, вцепившись в свою парту. Он смотрел перед собой, хватая воздух ртом. Его била дрожь. Дышать было тяжело и хотелось кричать.
Однокурсники смотрели на него с неким недоверием. Брэд Кроуфорд испугался видения? А разве этот Казанова может увидеть то, что способно его напугать до такой степени?
Кажется, в классе начали перешептываться, звучали насмешки и ребяческие предположения. Но Брэд не мог сказать наверняка по той простой причине, что он не слушал, не слышал – это не имело никакого значения. Брэд просто сорвался с места и выбежал в коридор. По чертовым широким лестницам, совершенно не приспособленным для ходьбы, вниз – на улицу – в сторону общежития. К Шульдиху.
Дурацкое видение. Ничего же не ясно. Ни одной зацепки. И пришло так быстро и закончилось мгновенно... Кроуфорд действительно сразу не осознал, что это всего лишь видение. Ничего не было, ничего нет, и он не позволит, чтобы что-то было. Этого не произойдет. Он не допустит. Не может допустить.
Брэд бежал так быстро, как только мог. Капли дождя били его по лицу, мешали смотреть вперед, лужи расплескивались брызгами. В любой другой ситуации ему бы это показалось забавным, но сейчас Кроуфорд не мог радоваться дождю, как в детстве. Для оракула он был только препятствием.
Юноша не радуется. Юноша бежит и думает, что все из-за его ребячества. Юноша думает, что не будь он таким наивным с самого начала, то подобных картин не увидел бы. Юноша думает, что именно это и есть та причина, по которой он перестал верить в любовь.
От любви у него только слезы.
В общежитие он вбежал, не думая останавливаться. На недовольный окрик консьержа Брэд не только не обернулся, но даже не услышал, что ему крикнули. Он поднялся наверх. Ему просто необходимо было как можно скорее попасть в комнату Шульдиха и убедиться, что с ним все в порядке. Просто знать, что еще не поздно все изменить.
Брэд несся, не обращая внимания на учеников. Ему было не важно, что кого-то он сбил или просто толкнул. Он глазами искал ту комнату, в которую в видении незамеченной вошла Сильвия.
– Какого!.. Кроуфорд? – Генриетта непонимающе посмотрела на удаляющуюся фигуру. – Кроуфорд!.. Бред какой-то.
– Что за крики? – высунулся в коридор Джонатан.
– Психа выпустили на свободу, – думая, что теперь останется синяк, бросила девушка. – И куда, спрашивается, он так понесся?
Раздался крик.
Приглушенный.
И отчаянный.
Оживление, созданное оракулом, стихло в считанные секунды.
– Это еще что такое?
– Это наверху, – посмотрев на потолок, ни для кого отозвался Джонатан.
Генриетта подняла глаза…
– Быть не может! – договаривала она уже на лестнице.
Предчувствия были нехорошие, и хотя Генриетта привыкла доверять только фактам или обоснованным предположениям на крайней случай, она не могла себя успокоить. Собранность и практичность не могут быть советчиками, в особенности когда речь идет о важных для человека вещах. С недавних пор Генриетта это понимает.
Ученики уже успели образовать толпу, перешептываясь и строя гипотезы. Но оживление было каким-то подавленным.
– Черт, отойдите! Кроуфорд!..
Брэд стоял в дверном проеме.
– Кроуфорд, что прои… А-а-а…
Темные глаза девушки смотрели в ту же сторону, что и глаза оракула. И Генриетте стало страшно. Она смотрела на это, как на сон… Очень страшный и ненавистный сон. Генри перевела взгляд обратно на оракула.
Брэд был испуган. Сильнее, чем до этого. В отличие от девушки, Брэд испугался вторично, при этом понимая, насколько подло обошлось с ним его хваленое ясновидение. От этого стало еще больнее.
– Какого черта!.. А ну рассосались! Блин, мелочь сплошная собралась, что здесь вообще… Генри, что за ор тут… – Реми осекся. – Епт…
«– Генри… что…»
«– Не знаю».
«– …Я такого никогда не видел… Что вообще происходит?..»
«– Не знаю».
«– …Бля, да сделать надо что-то… Фрау Хелен!..»
«– Точно!»
«– Фрау Хелен! Здесь…»
«– Нужна ваша помощь…»
«– Шульдих!..»
«– Он… Как бы это сказать…»
«– С ним что-то случилось».
«– Точно!»
«– По одному!» – недовольно прикрикнул на них голос.
– Да как же по одному… Вдвоем объяснить не получается, – пробормотал Реми, то и дело зачесывая волосы назад, прихватывая и светлую челку.
– Показать! – одновременно произнесли они и так же одновременно передали увиденное.
«– Сейчас.»
Генриетта вздохнула. Но обреченно, точно это ничего уже не могло изменить.
Брэду же до споров телепатов не было дела. Впрочем, как и до всего остального мира. Его просто не существовало. Зачем ему мир? Все, чего Брэд хотел, это чтобы кошмар закончился. Но он не заканчивался.
Хотите знать, что он чувствовал? А ничего. Потому что единственное, что может чувствовать человек, оказавшийся на месте Брэда, – это пустоту. Именно пустота исчезла с появлением Шульдиха, и именно она вернулась, когда он…
Кроуфорд неуверенно подошел ближе. Он не знал, как себя вести, что ему делать. Американец сам был бледен, и его била дикая дрожь. И еще немного, и спокойное, практически незаметное дыхание исчезнет, уступив место судорожным вдохам.
Шульдих казался таким маленьким. Ну вот как такому можно причинить боль? Как вообще можно думать об этом? Смотришь на этого мальчика, и хочется, наоборот, его защищать. Подарить ему себя всего, без остатка, отдать и тело, и душу, и жизнь и забрать все несчастья, а лучше просто оградить. Лишить печаль любой возможности оказаться в его глазах. Ведь он такой красивый, когда улыбается.
Но он не справился. Он не смог его защитить.
Брэд неуверенно сел на кровать. Кроуфорд не думал о своих движениях, только смотрел на этого мальчика. Бережно взял его и так же бережно прижал к себе.
– Шульдих.
Шепот. Осторожный, словно мальчик спит.
Реми с недоверием косился на эту картину. Видеть Кроуфорда здесь само по себе было странно, а уж в таком виде…
«– Генри, скажи, что я ошибаюсь, и ничего этого у них не было…»
«– Тебе-то что?»
«– Так ты знала?.. А Лин?..»
«– …»
«– Понятно. Что ж, это даже логично…»
Даже слишком логично. Генриетта знала, что Сильвия собственница. Но Генриетта не знала, что Сильвия мразь.
Царила тишина. Только изредка дождь недовольно стучал в окно, точно привлекая к себе внимание. И так же изредка слышался испуганный шепот. И Брэд тоже был напуган. Он нежно целовал мальчика в щеку, заботливо гладил по голове, перебирая немного растрепанные рыжие пряди.
«– Ты действительно думаешь, что это Лин?»
«– …»
«– Кроуфорд о чем-то таком думал, но у него в голове сейчас сплошная каша. Хорошо, что я идиот в эмпатии, иначе бы не выдержал…»
«– Меня сейчас интересует Шульдих».
«– А меня – что с ним сделали…»
Трудно сказать, что она чувствовала. С одной стороны, они все хороши. Зная Сильвию, другого ожидать было просто глупо. И Генриетта это понимала. Но она просто не думала, что Лин дойдет до подобного. Раньше ничего такого не было.
И Генриетта чувствовала себя виноватой.
«– Он такой бледный, кажется больным и беззащитным. Его легко ранить и совсем несложно подарить заботу. Шульдих напоминает мне брата. Он тоже маленький и беспомощный».
«– Шульдих не беспомощный, не заблуждайся. Он просто ребенок, даже со всей его гениальностью…»
Генриетта смотрела в пол. Она старалась ни о чем не думать, ничего не слышать. Она просто стояла и ждала. Больше она ничего не могла, а смириться с действительностью – самое простое, что можно было сделать сейчас.
«– Шульдих… Ты же меня опять читаешь, да? Ты всегда меня читаешь и сейчас тоже. Шульдих…»
Так странно. В пустоте не могут отпечатываться мысли, и оракул не думал. Наверное, когда-то он говорил то же самое, и теперь слова просто вспомнились. Наверное, Брэду приятно думать, что его читает этот рыжий мальчишка.
«– А… Ге…Генри…»
«– Что?»
Реми смотрел с таким недоверием, словно глаза могли его обманывать.
Усталый взгляд.
– Брэд?..
Он не произносил ни звука. И ничего не замечал. Все, что сейчас было отчетливо отпечатано в его сознании, это что Шульдиха нужно держать бережней, иначе он проснется. Каждый телепат слышал это в его мыслях. Кроме одного.
Брэд обнимал мальчика. Он нежно гладил его. И плакал. Молча. Судорожно хватая воздух. Но он плакал. И солоноватые капельки падали на щеку мальчика и скатывались к приоткрытому рту.
– Кроуфорд?.. Ты… ты что, из-за меня? Брэд? Брэд не надо, не плачь. Брэд, со мной же все в порядке! Брэд… – улыбнулся бы и сказал Шульдих. Сказал и прижал бы его к себе, обнял бы и постарался успокоить, убедить, что это все его глупые видения.
Но почему-то мальчик молчал. И его глаза были пусты. Губы не рисовали улыбку, которую оракул так любил. Вот и волосы растрепались. Шульдиху все равно, что Брэд плачет. Мальчик не обращает внимания на его страх и на его боль. Шульдих…
И слезы падают градом. Они словно подражают дождю за окном. Должно быть, им кажется, что так будет интересней. Им кажется, а Брэд знает, что так только больнее.
Дождь затихал.
Плач усиливался, потому что Брэд понимал, что произошло.

 Отправлено: 04.09.07 18:07. Заголовок: Re:

Просто молча рыдаю. До ужаса их обоих жалко.
Даже слов нормальных нет, одни эмоции прут

 Отправлено: 05.09.07 11:55. Заголовок: Re:

MRtini

А Я НЕ ПОНИМАЮ, ЧТО ПРОИЗОШЛО!!! И жутко мучаюсь, потому что эмоциональный фон, как всегда, зашкаливает, а утешиться нечем! Что с Шульдихом?!! Зачем нам такая восьмая глава без девятой?!!
И еще, сообщи, хотя бы мне в личку, когда Сильвию убивать будешь? Очень хочется поучаствовать!
Знаешь, а самое сильное впечатление у меня вообще от... дождя, затянувшего серой пеленой все последние события. Он настолько сделал все происходящее реалистичным, пронзительным и живым, у меня аж мурашки. Нет, все-таки твоя стихия - потрясающие эмоции.

Matild

Молодец. И спасибо. За работу. Сразу видна качественная дружеская поддержка обычно увлекающейся в первую очередь полетом мысли MRtini.
И еще, не могу удержаться от комплимента - ну и объемы у вас! Искренне завидую, потому что качество при этом не страдает.

 Отправлено: 05.09.07 17:58. Заголовок: Re:

Verlis
Да в общем, не за что. Моя роль мала - вовремя по голове стукнуть )))
А объемы... она жалуется, что и так сокращает текст до минимума. Ты бы видела, как она работает, я до сих пор не понимаю, как мысль может приходить одновременно с такой скоростью, с какой она печатает ?__?
Солнце на самом деле молодец, вот уж где талант, только обстоятельства не на ее стороне. Я иногда думаю, что кто-то наверху над ней просто посмеялся - возможностей писать у нее почти нет :(
А что касается Слез... Ну, на 9 рассказ я бы сильно не рассчитывал.

 Отправлено: 05.09.07 19:48. Заголовок: Re:

Matild

Спасибо не скажу - расстроил.
Но мы все равно будем ждать и поддерживать ее. Пусть она это знает!

 Отправлено: 06.09.07 16:04. Заголовок: Re:

Состояние - "я просто плакал весь".
Хочу дальше.