Форум сайта "Мир Эсси Эрганы"

***

Дождь. Дождь. Бесконечный дождь. Все время дождь. Весь день – дождь. Серый дождливый бесконечный день. Потом сумерки - которые кажутся еще темнее от дождевых туч – низких, тяжелых, сплошных, угнетающих. Сумерки, которые наступают в два раза быстрее из-за этого проклятого дождя. Я промок до нитки. Все промокли. Все. Ехали молча. И даже никаких разговоров. Ничего. Ни слова. Шум мотора. Шум дождя. Гоку задремал и привалился ко мне, а я не отталкивал его, хотя мне было тяжело и неудобно, и он был мокрый, скользкий, и его мокрые волосы противно щекотали мне лицо. Его сопение одновременно и раздражало и успокаивало - мерное, однообразное, ритмичное, и я сам едва не заснул. А, может быть, даже заснул - ненадолго.
Бесконечная дорога. Пустая бесконечная дорога. Лужи. Прибитая трава. Грязь - вязкая, черная. Мы очень долго ехали до желтого света в окнах гостиницы.
- Эй, - сказал Хаккай. - Просыпайтесь.
В просторной центральной комнате почти темно. И совсем пусто.
- Вы совсем промокли, - это хозяин. Он выходит навстречу. Дежурное приветствие.
Совсем, да. И еще чертовски голодны. И чертовски устали. Я еле стою на ногах. Остальные не лучше.
Жалкое зрелище.
- Сюда, пожалуйста - говорит хозяин
Я почти не вижу его лица в темноте. Он ниже меня, коренастый – вот и все. Засовываю руку в карман, и размокшая пачка с парой сигарет противно прилипает к пальцам. А ведь я не курил уже несколько часов. Вы пробовали курить под дождем? А зачем?
- У вас есть сигареты? - спрашиваю я.
- Ну, конечно, - говорит он. - Конечно.
И я бреду к стойке – за ним следом - не знаю, зачем, ведь он же сказал, что принесет.

- У вас тихо, - я наконец-то могу закурить - я выцарапываю пальцами сигарету, с нетерпением подношу ее к услужливо зажженной спичке. Огонек выхватывает из полумрака чужие пальцы с круглыми желтоватыми ногтями – лица я так и не вижу.
- Да, - хозяин пожимает плечами. - Такое время.
И место – думаю я. Такая глухомань.
Я киваю и ухожу за свой столик. Гоку еле жив от усталости, и я съедаю несколько роллов с его тарелки - безнаказанно.
- В гостинице живет еще кто-нибудь? - я интересуюсь у хозяина, когда подхожу к нему еще раз - за ключами от своей комнаты.
- Еще один постоялец, - отвечает он. И повторяет – Такое время. Вот ваши ключи.
- Спасибо, - говорю я.

Я поднимаюсь по лестнице. Моя комната на втором этаже. На лестнице тоже полумрак - я начинаю думать, что владелец экономит на электричестве - что же, это разумно. Зажигать все лампы – к чему такая иллюминация ради четырех неопределенного вида парней, один из которых к тому же носит женское платье? Хахаха - Санзо, я о тебе.
Едва слышные шаги где-то рядом. Кто-то идет передо мной.
Черт! О тебе даже вспомнить нельзя спокойно! – ты сразу здесь. Зануда - я смягчаю выражение.
Длинный коридор - он мне кажется слишком длинным - неужели этот дом такой большой? - полумрак – я уже привык, что так и будет - горят только две лампы в самом конце - слабо-слабо, желтый свет -и куски абсолютного мрака по углам - и посередине - извольте радоваться! - Санзо-хоши сама в своем дурацком одеянии - и как они могут это носить? Разве твоя комнате рядом с моей, а? Вот невезенье.
- Эй, Санзо, - окликаю я, - какого черта... но за секунду до того, как я заговорил, я понял, что это не Санзо. Что никакой это не Санзо. Длинное белое одеяние - эта почти женская монашеская одежда сбила меня с толку. Это не Санзо. Соврешенно точно не он.
- Эй, - почти бормочу я. Мне кажется, я хочу надеяться, что это все-таки наш условный лидер.
Человек не оборачивается, подходит к двери, касается ручки, входит - дверь закрывается в паре шагов от меня.
Человек похожий на Санзо. Черт! Черт! Мне это совсем не нравится. Нет, как- то раз нам уже попадался такой – похожий. Я не люблю об этом вспоминать, я не хочу об этом вспоминать - и мои сломанные кости не хотят об этом вспоминать, и неколько шрамов - могу дать полюбоваться, они меня так украшают! только сниму майку, дорогая леди - они так трудно зарастали - большие, рваные раны, большие глубокие раны, все время течет кровь, все время. Отрывать засохшие повязки, чтобы смазать раны какой-то дрянью - нестерпимо больно! Черт, как больно! - но не истязать же Хаккая из-за каждой царапины. Такого же избитого окровавленного Хаккая, который еще и пытается улыбаться - за каким-то дьяволом.
Не это главное. Не эти шрамы. Чепуха. Не первые и не последние. Неужели я буду их считать, а? Болят те, которые не видно - так обычно говорят. Кинкаку. Гинкаку. Ками-сама. Безымянный ублюдок. Он-то и носил длинное белое одеяние. А еще - красные бусы. Длинные-длинные красные бусы. Наверное, из капель крови - мне так казалось. И там были бусины из моей - я уверен. Несколько штук. Самых крупных.
В коридоре тишина. Луна зашла за тучу - я только сейчас понял, что еще был свет из окна - позади меня. А на освещении экономят. Но я это уже говорил.
Что же делать?
Вас ведь не так много на белом свете, а, долгополые санзо?
Что-то меня... насторожило? – нет, другое слово, другое, другое - какое? - запах опасности? нееет - тоже не то. Я за полсекунды преодолеваю эту пару шагов и уже сам стою перед дверью и сам тянусь к ручке - и что-то меня сдерживает - странное ощущение, такое знакомое, такое болезненное, такое томительное, - я как будто когда-то уже испытывал такое - и ни за что не хочу испытать снова, я касаюсь ручки, берусь за нее - холодный пластик, он постепенно нагревается от моей ладони - я слишком долго держусь за ручку - именно поэтому он нагревается. Всего-то - повернуть, толкнуть дверь - но я отступаю на шаг. Не знаю, почему я это делаю.
Нет, я не боюсь.
Сжимаю кулаки - ногти впиваются в ладони. Проклятье! И стучу, едва касаясь двери костяшками пальцев - глухой негромкий стук. А потом толкаю дверь, и она открывается - на удивление мягко и тихо.
Как ни темно в коридоре - за дверью, в комнате - аболютная темнота. Так мне кажется.
Но я захожу.

***

Когда глаза привыкают, я вижу…
Окно. Открытое окно. Темно синее небо. Звезды. Очень много звезд. Звезды??
А еще чувствую…
Запах цветов. Сильный и очень сладкий - так пахнут мелкие белые цветочки. Я, конечно же, не знаю как они называются - хоть и знаю как они выглядят. Мелкие белые цветочки.
А еще я вижу - силуэт. Узкие плечи. Тонкая талия. Чуть-чуть сутулая спина – напряженная. И слышу голос.
- Здравствуй, Годжо-сан.
И я узнаю этот голос. А еще говорят, что нельзя войти в одну реку дважды. Можно. Особенно если ты - Ша Годжо. Можно, можно. Потому что у тебя такой талант - влипать.
И я чувствую какое-то оцепенение

Он приближается - словно скользит над поверхностью, над полом - ну да, ты и раньше умел эти штучки. Теперь он совсем близко – я и так не сомневался, а теперь я абсолютно уверен - светлые волосы. Тонкие губы. Странная метка на лице – родимое пятно, ожог, что?
Ками-сама.
Так тебя, кажется, зовут?

Он останавливается в паре коротких шагов и смотрит на меня - немного снизу вверх - пристально и серьезно.
Он что-то прячет в ладони, совершенно точно - а потом разжимает пальцы, и я вижу - что? - алые бусины. Разрозненные алые бусины. Они падают, падают, падают, ударяются об пол с глухим стуком, и мне кажется, что у меня закружится голова.

- Но как же так? - говорю я - Ведь этого не может быть?
Молчание.

- Я и сам не знаю, Годжо-сан - и я снова слышу этот голос. Я был уверен, что никогда в жизни больше не услышу этот голос. Не хотел – и не хочу его слышать! - и слышу.- Не знаю. Но зато ты можешь разговаривать со мной сколько угодно и не бояться. Да, наверное, не бояться.
Голос как шелест.
- Думаешь, я хоть когда-нибудь боялся тебя, ублюдок? - говорю я.
А теперь я вижу его губы – по другому - они алые, как рассыпавшиеся по полу бусины.
- Никогда, - говорю я. - Никогда я тебя не боялся.
- Да конечно, - снова после короткой паузы. - Конечно. Как кажешь, Годжо сан.
А сразу - уже без паузы:
- Я скучал по тебе, Годжо-кун.
Уже "кун"? Ах ты!..
- Что, не во что играть? Игрушек больше нет? - хмыкаю я.
- Игрушек? - он хмурится, словно пытается что-то вспомнить. - Игрушек? Знаешь, Годжо-сан - теперь снова «сан»! - Иногда мне кажется, что это был не я. Тогда - это был не я. Ну, вот знаешь, знаешь – неопределенное движение рукой - когда ты видишь себя во сне - тот, кого ты видишь, это ты или не ты? Иногда мне кажется, что я все это видел во сне - безумный дом, сумасшедие игрушки. Твоих друзей - он как будто мрачнеет.
- Это ты сумасшедший, - говорю я. - Или я. Потому что мне тоже приснился тот же самый сон. Если я ничего не путаю.
И я вижу, как вспыхивают его глаза - самое их дно - каким-то серебряным отблеском.
- Но ведь это же здорово, Годжо сан, - говорит он. Он как будто бы рад, он перестает хмуриться, почти улыбается. - Когда ты видишь с другим человеком один и тот же сон. Ведь, правда? Это же здорово?!
Чего он от меня хочет, чертов ублюдок?
- Не знаю, не знаю, - говорю я. - Это было очень больно.

- Больно... Мне тоже было больно. - Он снова хмурится и сжимает губы.
- Ну, знаешь ли, - говорю я. - В общем то... в общем-то - но я не могу договорить фразу "ты сам виноват".
Ты странный, Годжо-кун – каким образом он решает когда и как меня называть, а? Интересно было бы узнать!
- И что же во мне такого странного? – я усмехаюсь.
- А почему ты разговариваешь со мной, Годжо-сан? Ты же знаешь, кто я - глаза тебя не обманывают - это я - смотри! – он приближается на шаг, и я едва сдерживаюсь, чтобы не отступить. Да какого черта мне смотреть? Я вижу, что это ты! Я, дьявол, вижу, что это ты! Я... - Кто из твоих друзей поступил бы также? - да что ты к ним привязался? К моим… друзьям? - Кто-нибудь поступил бы так же? Не... - он не договаривает. - Почему, Годжо-сан?
Почему? Почему? Что, пришло все-таки время ответить, а? Увильнуть не удалось? Потому что... Потому что я видел тебя на полу - все твои белые тряпки в крови, изо рта струйка крови, волосы бурые от крови, везде кровь - твоя. Слишком много ее вытекло. Мне это снилось много раз. Мне снился этот кошмар много раз – туманная лестница, этот дом, бесконечные этажи, ожившие игрушки, постоянная опасность, постоянный страх смерти - я просыпался и думал, что то тоже был сон, тоже сон. И знал, что вру сам себе. Мы никогда не говорили о тебе больше. Никогда. Никто. Никто даже не упоминал. Думали много раз - я уверен. И никто не говорил.
Я вспоминаю про сигареты - вот что мне нужно сейчас! вот мое спасение! - и тянусь к ним - почти целая, почти новая пачка - без одной сигареты - в заднем кармане, зажигалка в маленьком – я спасен! Он с интересом наблюдает за моими движениями, а потом словно догадывается, что я собираюсь делать, протягивает руку – узкое запястье, полупрозрачные пальцы, и кладет ее на мою.
- Не надо. Цветы так хорошо пахнут.
Его пальцы прохладные, но не ледяные. Прикосновение легкое и невесомое.
- Ну ладно, - говорю я. - Как скажешь.
Он все еще не убирает руку, и я по-прежнему чувствую его прикосновение. Нежное. Еще и так это можно описать.
- Эй, - я кладу сверху свои пальцы - что-то не так? - и помимо воли сжимаю его руку.

- Годжо-сан - он снова внимательно смотрит на меня снизу вверх.
- Ну что тебе? - я отнимаю руку.

- Давай поболтаем, Годжо-сан. Ночь длинная. - он отступает на шаг и садится на невысокую кровать.
Наверное, никакой системы нет - я это понимаю сейчас - он говорит каждый раз как ему захочется, как ему взбредет в голову - сан, кун, как угодно - для него нет никакой разницы. Просто - ему так хочется.
- Нууу, - тяну я. - В общем-то, если честно, я не вижу в этом смысла. Болтать с тобой.
- Но ты можешь спать здесь, - он показывает рукой на постель, рядом с собой - на подушку, слегка проводит по ней ладонью. - Совсем не обязательно уходить.
- Ну, я еще не совсем рехнулся, - говорю я.
- Ты мне не доверяешь, да? - на секунду знакомое выражение – искорки жестокого ребенка, да, дьявол, придурка, который который сейчас начнет играть со своими игрушками – по своим правилам - в свои дурацкие игры.
Я все-таки достаю сигарету, но не закуриваю, а просто верчу ее в пальцах - может быть, это меня успокаивает. Просто уйти - глупо и безрассудно. Уйти, сказать остальным - я почему-то не хочу этого делать. Я говорю - "почему-то". Сам себе говорю - "почему-то" Но я знаю - почему. А еще я знаю, что это неправильно. И опасно. И...
Давно ты стал бояться, опасностей, Годжо... кун - это я самому себе. Ха!
- Я изменился, Годжо-сан, - говорит он.
Расскажи это кому-нибудь другому, ладно?

Он забирается на постель с ногами. Садится, обхватывает колени, подбородком на сложенные руки и смотрит сначала на меня, а потом куда-то в сторону.
Я сажусь на стул - почти напротив него - вижу его маленькую фигурку, разглядываю его - насколько позволяет слабый свет луны из окна. Луны??
- Можешь курить, - говорит он, поворачивает голову и снова смотрит на меня.
- Нет, спасибо - не буду, - говорю я. - Цветы так хорошо пахнут.

Запах. Да, сильный запах. Цветы, действительно, хорошо пахли. Не только белые мелкие цветочки, которые я почувствовал сразу - что-то еще. Много что еще. Переплетение запахов – дурманящее и бесконечно – сладкое. Цветы разговаривали запахами - я мог бы так сказать, но никогда не скажу, потому что меня засмеют. Все .Абсолютно все. Или ты заморочил мне голову, проклятый Ками-сама. Или как там тебя. Или кто ты там такой. И какое мне дело, кто ты такой?
Он сидит на кровати неподвижно - и снова смотрит в сторону - я думаю, что в окно. Он не спит - свет косым лучом скользит по его щеке - и я вижу взмах ресницами - раз-два - с определенной переодичностью. Раз-два.
Какое-то сонное оцепенение, и я придумываю, что бы сказать. Чтобы не уснуть.
- Эй, - говорю я. - Эй. Ну, давай поболтаем.

Продолжение следует.