Отправлено: 10.11.06 09:09. Заголовок: Пари. WK. NC -18 Окончание от 14.07.

Название: Пари
Автор: monpansie
Фэндом: WK
Пэйринг: Разнообразный. Кен/Шульдих, Айя/Шульдих.
Рейтинг: NC-18
Жанр:Всего понемногу - general, романс, angst, adventure, хардкор, а в общем - жизненная правда и ничего кроме нее.
Состояние: В процессе.
Предупреждение: Малое количество нецензурщины.
Дисклаймер: Права у правообладателей.

 Отправлено: 12.12.06 03:34. Заголовок: Re:

monpansie
замечательное продолжение...я люблю такой обрывочный стиль, он словно создаёт мозайку, пробелы в которой просто не восполнить словами, что заставляет включать воображение на полную катушку и образы мелькать перед глазами...
А вы обычно придерживаетесь в своих фанфиках определённых пейрингов или у вас нет любимых?

 Отправлено: 12.12.06 08:18. Заголовок: Re:

Sasha
Ой, мне так приятно!!! Безумно приятно! Спасибо огромное! У меня, на самом деле, не так много фиков – я долго пишу - несколько рассказов и один длинный высокорейтинговый фик Vice Versa Они в моем сообществе weissfic_k в ЖЖ ( я просто не знаю – тут можно давать ссылки? http://community.livejournal.com/weissfic_k), но там надо отматывать в самое начало. А вообще, я собираюсь выложить Vice Versa здесь, потому что с тех пор он подвергся некоторым косметическим изменениям. Если никто не против, конечно.

Helgikicune
В конце концов это же только начало :) На самом деле, когда встречаются два человека, которые до этого имели друг о друге только отрывочные и то неверные впечатление, то все кажется немного разрозненным. Новые встречи активизируют воспоминания – ты что-то прожил и этот опыт так или иначе влияет на тебя. Что-то необратимо меняется в процессе общения – иногда начинает нравиться человек, которого, казалось бы, не переносил и наоборот – прежний фаворит вызывает отвращение. Тем более в жизни никогда нельзя сказать, что будет иметь продолжение, а что прекратится сейчас в эту секунду – например, увидел на улице или в кафе человека, и он чем-то показался тебе приятным, и у тебя - вдруг!- прекрасное настроение, но больше ты этого человека никогда не увидишь, а увидишь – не узнаешь, а узнаешь – возможно, это уже будешь другой ты, другой он. Просто - другой день. Лично для меня, жизнь это некоего рода полотно, узор на котором видишь только оглядываясь назад, а в настоящий момент ты можешь видеть только спутанные или обрывающиеся нити, которые потом каким-то странным образом все-таки переплетаются..
Спасибо.
Inaya

Спасибо! Вы уловили самую суть – именно этого мне и хотелось! - не все в жизни можно выразить словами, слова очень часто вторичны – есть чувства, мысли, настроения - они не зависят от нас. И недоговоренность иной раз – самая сладкая конфета.
Строго определенных пристрастий у меня нет. Возможно, есть повторяющиеся пэйринги –а, если в шутку, персонажи настолько хороши, что жалко оставлять их без пары.:) Каждый по своему притягателен, по-своему сексуален, у каждого свои тараканы в голове.:), а в разных сочетаниях это по-разному акцентируется.
Спасибо огромное за такие хорошие слова!

 Отправлено: 13.12.06 18:33. Заголовок: Re:

Огромное спасибо за ссылку:), пока ещё не читала, дожидаюсь выходных.

 Отправлено: 17.12.06 11:20. Заголовок: Re:

monpansie косметические изменения - это только пара пропущенных ранее запятых или как?

 Отправлено: 18.12.06 15:03. Заголовок: Re:

neuodzeku
Ну, какие запятые? Пара десятков тире - это да. :)
На самом деле, не только это. Просто возникло желание кое-что изменить.

 Отправлено: 19.12.06 20:02. Заголовок: Re:

monpansie хм, я понимаю, что ты как истинный художник, все никак не можешь поставить точку в своем же произведении. Вот только пугаться грядущим переменам в тексте стоит или нет?
Надеюсь, на "Пари" это никак не отразится?

 Отправлено: 30.12.06 19:55. Заголовок: Re:

ох, что-то опять тишина.... :(((

 Отправлено: 29.01.07 07:41. Заголовок: Re:

От автора: Спасибо огромное всем!!!


***
Поехали, - легко говорит Шульдих - Я за рулем.
Айя хочет возразить – скорее по привычке, особых причин сопротивляться нет - но потом передумывает.
- Хорошо.
- Место тоже выбираю я. Как всегда.
- Как хочешь, – пожимает плечами. – Мне все равно.
Шульдих кивает, отбрасывает волосы с лица, улыбается – Айя с неудовольствием и раздражением отмечает, что Шульдих сейчас иной – какой-то беззаботный - красивый? - и… спокойный? – да, наверное, так. Такой Шульдих кажется неопасным и может нравиться. Айя этого не хочет. Он чувствует, что его вовлекают в какую-то игру и ему не нравится собственная непривычная готовность участвовать в этой игре.
Шульдих подходит ближе, наклоняется над сидящим Айей и смотрит в глаза.
- Знаешь что? – близко-близко чужой взгляд – ресницы, радужка, расширенные зрачки. - Поцелуй меня.
- Зачем?- попытка отстроить привычный мир заново.
- Не будет считаться – положение вне игры - а меня вдохновит – Давай, – Шульдих чуть выпячивает губы.
Ведь это действительно ничего не значит? – Ну, конечно – вопрос-ответ самому себе - он обнимает-таки Шульдиха, рыжие волосы касаются лица абиссинца, секундное прикосновение кожи к коже – щека к щеке - и потом Шульдих уворачивается.
- Я пошутил, – говорит он.
- Я тоже, – говорит Айя и разжимает руки.
Шульдих отступает на шаг и снова пристально смотрит – но взгляд кажется отсутствующим.
А потом они оба уходят.

***

Это не то место, которое могло бы привлечь Айю – не потому что шумно, не потому что дымно, скучно, тесно – искусственно созданный дискомфорт из запахов, звуков, вкусов – ему бы просто никогда не захотелось провести здесь время.
Хотя вкус все тот же – виски со льдом. Запах тоже – запах спиртного. Дребезжащий о стенки бокалов лед, когда бармен выставляет их на стойку. Айя берет один бокал и делает глоток. Шульдих пьет свой виски, оглядываясь по сторонам, но он никого не ищет, ничего не ждет - он делает это чтобы почувствовать толпу и затеряться в ней. Ритмы, ощущения, настроения, придуманные и надуманные удовольствия – а чаще просто мнимые - каждый составляет свой коктейль сам – соотношения частей меняются, а значит и вкус - предположительно – тоже. Хотя бы чуть-чуть. Хотя бы иногда.
Музыка. Шум. Ненужные прикосновения чужих тел – кто-то проходит мимо.
Снова виски, лед, потом Шульдих покупает пачку сигарет.

- Ты же не куришь, - говорит Айя и отставляет свой бокал с виски и подтаявшим льдом.
- Пей, – говорит Шульдих, – сначала выпей. До дна. Ненавижу разговаривать с трезвыми – слишком много усилий – я все равно узнаю правду, но слишком много усилий – не хочу напрягаться.
- Может, тогда просто спросишь?
- А ты просто расскажешь, правда? И даже подберешь нужные слова, да? Вот прямо здесь? Иногда в нужный момент нельзя связать двух слов, а вот тут, перекрикивая всех пьяных и озабоченных идиотов, ты поговоришь со мной о сокровенном? Да? Да? Так? Оставим это девочкам в старших классах, ладно? – святую веру в силу разговоров по душам.
Он улыбается-усмехается, достает сигарету из пачки, жестом просит у бармена зажигалку.
- Я не собираюсь курить, – говорит Шульдих – запоздало отвечает на вопрос. - Я собираюсь поразвлечься. Это разные вещи.
Сигарета между указательным и средним, бокал с виски между большим и безымянным. Сигарета тлеет - Шульдих не так часто подносит ее к губам, чтобы это называлось – «курить» - пепел на самом кончике и алая каемка огонька.
- А пепельница? – Шульдих оборачивается – бармен далеко. - Здесь нет пепельницы!
- Стряхни на пол, на стойку, куда угодно – здесь не операционная. Не думаю, что это кто-то даже заметит. - Что это - приступ законопослушности? Даже в мелочах? Замаскированный снобизм?
Шульдих улыбается, и Айя понимает - вопрос про пепельницу Шульдих придумал уже давно – сценарий написан, роли распределены.
И у вас, господин Фудзимия, роль…
Шульдих прищуривается:
– Дай ладонь, – и тут же протягивает свою, выжидающе.
…роль Пепельницы.
- Нет, – Айя словно не замечает его руки. - Я знаю что ты задумал.
- Струсил? – школьник мог бы задать такой вопрос. Но Шульдих?
- Нет. Не ладонь, – Айя вытягивает руку и показывает на запястье, – сюда. Туши. Тут больнее.
И он мог бы поклясться, что Шульдих потрясен. Хотя – слово «восторг» здесь более уместно. Неужели эти дешевые эффекты так важны для того, кого он считал – ну, ладно – таким умным?
Шульдих вдавливает сигарету в кожу и смотрит в глаза Айи.
- Больно? – вдавливает еще раз, потом быстро убирает сигарету и бросает окурок на пол – его больше не волнует наличие пепельницы.
Неопределенное движение.
- Только не говори, что нет – это скучно – странное напряжение в голосе.
- Больно, – Айя пожимает плечами.
- А! – глаза Шульдиха радостно блестят. – Боишься показаться скучным со мной?
- Что бы я не сказал – все будет истолковано против меня – а главное – в твою пользу. - Айе смешно, что Шульдих играет в такие наивные игры.
- Ну, конечно. Я рад, что ты догадался.
- Было не очень сложно. Давай договоримся, Шульдих…
- Давай. – Шульдих кивает с большей готовностью, чем необходимо. – Конечно. Чего ты хочешь? Ты хочешь, чтобы пари было максимально продуманным? Это логично – он смеется. - И законно. Права и обязанности сторон. Все оговорено. Издержки, компенсации. Моральный ущерб, – он практически хохочет - он - пьян? ему немного надо.Оказывается - Я угадал? Ты не хочешь взять меня просто так, тебе нужен – не знаю, азарт? Боль, кровь - так? Победа? Враг в крови и грязи у твоих ног?
И прежде, чем Айя что-либо отвечает, Шульдих наклоняется к его лицу- от него пахнет виски, а от волос сигаретным дымом - и смотрит прямо в глаза – почти как пару часов назад – пристально.
- Скажи, что так – это подсказка. – Шульдих перестает смеяться. – Мне она далась с трудом, – он касается руки Айи. – Не дай мне пожалеть об этой слабости.
Уступка ради будущих побед?
Назовем это – гамбит. Гамбит Шульдиха. Отлично звучит, да?
Хотя – между нами – звучит дерьмово.
Со слабыми играть неинтересно, с сильными – опасно. С равными – нет смысла. К тому же деяние приобретает смысл, если звучит волшебное слово «интересно». А лучше – «хочу». Тогда годится и слабый. И сильный.
И равный.

14

Что касается Кена... Что касается Кена... Почему он вспомнил о нем? Нет - понятно почему. Шульдих почти не чувствует вкус того, что он пьет. Так вот, что касается Кена...
Заминка перед выступлением. Першение в горле. Говорите правду и только правду.
С какого-то момента возникло ощущением усталости и отстраненности. Хотя сначала была надежда – все можно исправить, потом раздражение, потом обида, а сейчас – просто усталость и абсолютное нежелание разбираться – почему, отчего. Не имеет значения. Наплевать. Наплевать.
Жаль. Жаль.
Жаль.
Ведь начиналось все так хорошо.
Слишком хорошо. Спросите таких – вы знаете каких - и они, захлебываясь, расскажут про крылья за спиной, про туман в глазах, про глупые улыбки, бессонные ночи, дрожь в ногах, руках и вечное возбуждение - и самое смешное – они скажут чистую правду.
Шульдиха никто не спрашивал, иначе он пополнил бы бесчисленную армию этих придурков.
На что ты надеялся, когда ввязался в это – ввязался? Кто? Ты? Или он? Да ни на что – просто видел восхищение в глазах этого мальчика. Мальчика, хахаха.
Восхищение в глазах – и одержимость тобой. Его восхищало в тебе все – ты не пробовал грызть ногти, Шульдих, чтобы проверить? - и это было приятно. Состояние эйфории. Тщеславная скотина. Только тщеславие? Но оно как щепотка перца подходит почти ко всему и всему добавляет остроты.
Безрассудство. Кен никогда не думал об опасности – просто подставлял голую шею неведомому – что может быть глупее, чем спать с врагом – так это называется? - и это тебя восхищало. Плюс ощущение власти. Не то, чтобы ты собирался сделать ему плохо – не собирался - но сознание того, что ты всесилен – завораживало. Ты сам придумал опасные игры и сам в них играл с полной самоотдачей, думал, что выдумываешь правила, а на самом деле следовал чужим. Как оказалось. Потому что. Потому что.
Потому что.
Нет. Только не это слово. Только не… Да-да, Шульдих, именно оно.
И ты это понял.
Ты попал. Попался. Тебя, который – как ты думал – правит миром – и держит тело в огне, а ум в холоде - привлекало это – крепкие руки, прозрачные мысли и страсть – молчаливая. Настойчивая. Постоянная. И было так сладко и восхитительно – быстрый секс где придется или дешевые гостиничные номера. Их особенный запах, цветочное мыло и безвестный шампунь в ванной, и отвратительные завтраки по утрам. Однажды ты решил внести разнообразие – снял номер в крутой гостинице и мог наблюдать адские муки Кена – в полном объеме. Он не знал, как себя вести. Кому и какие чаевые давать. Он абсолютно не мог расслабиться - не мог оценить ни шелковые простыни, ни огромную ванну, на которую ты так рассчитывал. Он измучился, издергался, ничего толкового так и не получилось, кофе в постель тоже накрылся, твоя игра не прошла, прощайте, мечты! Вино какого-то редкого года и запредельной цены он пил залпом, не разбирая вкуса, ел все подряд и - мучился, мучился. И еще - злился. А потом оттрахал тебя в мотельчике по дороге домой, вымещая и страсть и эту злобу, и у тебя в голове звенело и ноги подгибались и на вопрос Кроуфорда – «Что на этот раз? Кокаин? Групповой секс?» – ты ответил только дурацким смехом – поднялся к себе, упал на кровать и спал чуть не полдня.
Или твои последующие попытки вытащить Кена, например, в ночной клуб – безуспешные - последовало твердое «нет» – тебя возбуждали эти отказы и это упорство – тупое баранье упорство - ты смеялся, расписывал прелести такого времяпрепровождения, невзначай вставляя какие-то крутые имена, которые сам же и придумывал на ходу, намекал на запретные удовольствия – сам не знал какие. Чего ты хотел? Повторения той ночи в мотеле? Да? Да. Собственничества. Демонстрации прав. Захвата территорий – давайте побудем стратегами. Но Кен не понимал таких намеков – он закрылся – поджатые губы и молчание в ответ – и ты начал сам приставать, лезть с поцелуями, ласками и неприличными словами – что-то про чей-то стоящий член и что-то подробно про чей-то ласковый рот – и вот уже ты доказываешь насколько этот рот ласковый и Кен не может отказаться и сдержаться – это просто невозможно. Совершенно невозможно. Твое предложение – давай сделаем это так и прямо сейчас и сомнение в глазах у Кена - будет ли тебе удобно? – чудак Кен - каждая новая поза для него высшее откровение, а для тебя дополнительная радость просветителя.
Сказать правду? В общем…ну, в общем…это было…
Счастье.

Все было настолько великолепно и ярко, что ты был зависим от этого, как наркоман от дозы – нет, я не боюсь быть банальным. Плохо только то, что дозу нужно постоянно увеличивать – да, как всегда - чтобы получить эффект равный предыдущему по силе ощущений.
И тебе захотелось – истерик. Как всегда. Разыгранных.
Провокаций. Просчитанных.
Кен не понимал. Почему все изменилось в один момент? Не понимал причин. Не принимал следствий. Все было прекрасно и вдруг стало ужасно? Почему?
Это было за пределами вас двоих – вовлечение в игру посторонних – нет, не секс на стороне - нееет, пока еще нет - а провокации с участием посторонних. И чем больше ты настаивал на этом, тем меньше ты получал то, что тебе было так необходимо. То, что доставляло тебе радость, причиняло ему боль, вызывало ревность, тяжелую, неуступчивую, агрессивную, а попытки Кена все исправить тебя только раздражали – момент удовольствия неосязаем, а объяснять его – подвесить гирю к крылу бабочки...
Вокруг постепенно росла стена. Шульдих ее видел, но верил – хотел верить - что всегда останется лазейка, куда он сможет выскользнуть или куда проскользнет – к нему - радость. Потому, что он тоже помнил, как было. И не мог, не хотел, ни за что не хотел отказаться от этого. Но ты не учел охрану на входе, дорогой друг.Ты мог пытаться бесконечно долго и раз за разом терпеть фиаско в своих попытках. Кен не понимал. Кен не хотел этих игр. Он хотел как прежде. Но он тоже был зависим от тебя. А ты не мог по-другому. Тупик. Стерилизованное удовольствие. Эрзац провокации. Воздуха становилось все меньше и меньше.
Мысли об этом мучили Шульдиха – где-то в сердце точка, он даже может указать точно – пальцем, если хотите, ха-ха - и ноет. Ноет. Ноет

Неисполнение твоих сексуальных фантазий стал навязчивой идеей, ты все время ждал того, что сейчас опять не получится, будет скучно, однообразно – а проще говоря, НЕ ТАК – и все шло наперекосяк.
Раздражение. Недовольство.
Нельзя сказать, что он не пытался объяснить.
Нельзя сказать, что Кен не пытался понять.
Попытки. Ссоры. Примирения. Сорок восемь раз. Сто сорок восемь раз. Порочный круг. Бесконечный путь.
В какую-то минуту ты понял, что больше так не можешь. Что ты – теряешь. Что ты – не ты, а кто-то другой. Что кто-то написал именно для тебя пьесу, в которой ты ни за что не хочешь играть.
Порвать сценарий? Сказать «фи» постановщику? Уйти в другой театр?
Что вы делаете в таких случаях?

Шульдих всегда считал, что чужие чувства то, с чем играть приятнее всего. Свои – священная корова, их нужно охранять, холить и лелеять. Пуленепробиваемое стекло и бархатные подушки тоже подойдут - красиво выглядит.
Попытаться ворваться в чужую жизнь – вот это почти всегда срабатывало. Что-то изменить в другом измерении. Там - не страшно. Сломать? – пусть даже и так. Главное – найти. То, что снова вернет вкус к жизни и собственное отражение в зеркале.
Это называется – развеяться. Пока ты занят чужим, не так сильно мучает свое собственное.
И, пожалуйста – получите влюбленного в Кудо Фудзимию. Отличный экземпляр - сбейте ему настройки, разбейте ему сердце – развлекитесь.
Я еще не говорил, что Фудзимия влюблен в Кудо?
Вот – говорю.
По крайней мере, был влюблен. Все меняется. И так приятно – как приятно! - участвовать в переменах. И даже - быть основной причиной. Максимально безболезненно для себя. Кажется так.
Скорее всего, так.
Кудо и Фудзимия - это было понятно с самого начала – немножко пристального внимания, и какие роскошные тайны открываются вашему взору! Ходят друг вокруг друга. Круги – уже, шире – именно круги - и никогда по прямой навстречу друг другу. Смешно – любое предложение с любой стороны, такое ожидаемое, то самое, о котором грезят бессонными ночами – ха-ха и ах-ах– в любом случае будет воспринято как насмешка – а никто из них не позволит, чтобы…Хахаха. Конечно, не позволит. Нет, конечно, нет – гордость.
Нет, честно, это слишком смешно. Гордость. Это смешно. Это не гордость – это глупость. Предрассудки. Комплексы. Так пишут в журналах по психологии дипломированные психологи - хотите, можете им верить.
Но самое смешное – это то, что Айя допускал возможность правды от Шульдиха.
И тем интереснее было разбить ему сердце дважды. Заменить правду неправдой незаметно для оппонента. Подменить понятия. Указать неверный путь.
Почему? Зачем? Просто так?
Я не способен на добрые поступки, когда у меня болит сердце.
Желание отомстить всему свету – у кого его не бывает? – и только потому, что кто-то разбил сердце вам. По крайней мере, вы так думаете. Или вернее оправдываете себя этим.
Разрешение на вседозволенность – звучит?


15

- Ты не уснул?
Шульдих смотрит на Фудзимию, потом растягивает губы в улыбке:
- Это моя фраза. Странно, что ты ее сказал.
- Мне стало скучно, – говорит Шульдих потом. – Давай свалим отсюда.
Айя не отвечает – ни да, ни нет.
Они выходят из клуба. На улице холодно. Темно и холодно. Темное небо, холодный ветер.
- Знаешь, - говорит Шульдих, – вообще-то я планировал соблазнить тебя именно сегодня. Ты бы никуда не делся. Могу поклясться.
Он стоит, засунув руки в карманы, и ежится – ветер забирается под одежду, и он мерзнет.
Айя молчит и Шульдих даже не хочет знать, о чем он думает.
Он поднимает лицо и смотрит в небо, но ничего там не видит.
Тоска.
Айя кладет Шульдиху руку на плечо, скользит пальцами под волосы, чуть-чуть забирает волосы в кулак - Шульдих замирает - и по коже пробегает дрожь.
Потом они целуются.
Потом они ловят такси и едут.
Потом они что-то говорят портье. Потом бегут по лестнице, потому что не хотят ждать лифт.
Темно и жарко.

***

Айя прижимает Шульдиха к стене – пожалуй, слишком резко. Пожалуй, даже грубо. Они ничего не говорят – физически не могут - задыхаются от страсти – всхлипы и хрипы и сдавленные стоны.. Он целуются, и Шульдих кусает Айю за губы – сильно, больно, и Айя знает - он делает это нарочно, ему нравится причинять боль – а еще он знает, что это ерунда, чепуха, не имеет значения - Шульдих сейчас принадлежит ему – и он может делать, что хочет – кусайся, сколько хочешь. Потому что сейчас Айя сильнее.
Он срывает куртку с плеч Шульдиха. Шульдих помогает ему и сразу же стягивает с себя футболку – а потом с Айи. Айя берет его за плечи, вдавливая подушечки пальцев в кожу, впиваясь ногтями – ему хочется оставить синяки, царапины – метки своего присутствия на этом теле. Потом касается торчащих сосков Шульдиха – и это сводит с ума. Шульдих извивается в его руках – то прижимается, то пытается отстраниться. Руки Айи как стальные, и последнее не удается - и Шульдих просто льнет к его голому телу.
Шульдих ищет его губы. И вот уже Айя кусает Шульдиха, и тот вскрикивает – не то от боли, не то от наслаждения – и это доставляет удовольствие - Айя успевает поймать себя на этом, удивительно – помучить Шульдиха.
- Давай, – единственное, что он говорит, единственное, что может сказать - с трудом, задыхаясь. - В постель! Давай! Скорее!
Не расцепляясь, они падают на кровать.
Глаза Шульдиха полузакрыты, а губы полуоткрыты.
- Брюки, – извиваясь шепчет Шульдих – сними брюки, идиот! Как ты собираешься меня трахать?
Айя хватает Шульдиха за горло и тот выгибается. Абиссинец чувствует биение крови под своими пальцами - слыбые, торопливые удары.
- Никогда, никогда не смей называть меня идиотом! Учти это! Никогда! – И этот хриплый голос ему самому кажется незнакомым.
По телу Шульдиха проходит дрожь, и он как-то всхлипывает – от удовольствия? Без сомнения.
Руки Шульдиха находят пуговицу на брюках Рана – и эта помощь очень кстати. Очень. Молния расстегивается с трудом – или Шульдих нарочно тянет время?
- Повернись ко мне спиной!
- Черта с два, - горячий шепот
- Давай. Давай. – Айя чувствует как мир кружится – Давай!!!

Было так, как сказал Айя. Одна рука на бедре немца, другая на плече. Вот так. Вот так. И еще раз. И еще. И еще.
Фейерверк в ночном небе.

***

- Воды, – говорит Шульдих. – Я сейчас умру.
Он встает с кровати – каждое движение равно немыслимому усилию - и подходит к столу. Нетвердые шаги, неловкие движения. Айя смотрит на него – на голую задницу, на худую спину, на растрепанные рыжие волосы.
Шульдих наливает воды в стакан и пьет, потом замечает, что Айя на него смотрит, улыбается, ставит стакан обратно, возвращается.
- Мне так хорошо, – немец падает на кровать.- Черт, мне так хорошо! Плохо только то, что я всегда думаю, что это закончится – вот это хорошо - и будет…
Он замолкает.
- Продолжим? Хочешь, я сделаю для тебя нечто особенное? – Он переворачивается на живот и смотрит на Айю, продолжая улыбаться.
- Что, например?
- Нууу. Могу поклясться, что у тебя никогда не отсасывали, Фудзимия – Шульдих смеется.
- Мы, что, будем обсуждать подробности моей интимной жизни?- Айя тоже улыбается.
- Ну конечно. – Шульдих подползает поближе. – Убери одеяло.
Айя усмехается и убирает одеяло.
Шульдих кивает, берет его член в руку, приоткрывает рот и облизывает член языком.
- Вот так, – говорит он. – Это было по часовой стрелке, – и снова смеется. – А сейчас – наоборот – против часовой, – и он еще раз обводит языком головку члена. Чувствуешь разницу?
Айя закрывает глаза и откидывается на подушку.
- Нет, – говорит Шульдих. – Смотри. Я хочу видеть твои глаза, когда ты кончишь. На этот раз.
Это непривычно и безумно возбуждающе – видеть, как Шульдих сосет его член. Грубо? В этом своя прелесть. Унижать. Унижаться. Игра? Максимальная открытость? Это важно? Это постель. Все важно и все неважно. Это - твой стоящий член. Это - чужая тощая задница. Это - чужой развратный рот.
Рукой – вверх-вниз и еще большим пальцем по кругу, там где только что был рот, палец легко скользит по слюне – когда ненадолго выпускает член изо рта - а потом опять губами – губами? – глоткой. И языком. Слишком. Это слишком. Ощущения смешиваются, но именно сейчас пропорции неважны - и невозможно понять что происходит. Это выглядит… гадко? Грязно? Восхитительно!

***

- Увидел? И как? – Айя притягивает Шульдиха к себе и касается губами его губ.
Пара минут после разрядки.
- Хочешь попробовать? _ Шульдих усмехается. – Еще осталось.
- Думаешь, я испугаюсь? Своей спермы?
- Докажи сам себе – скажи - я смогу это слизать!
Айя, улыбаясь, долго целует Шульдиха - пробует языком его язык, небо – ничего.
- Тебе почти не досталось, – фальшиво сожалеет Шульдих. – Я зря пообещал.
- Ничего. До следующего раза. – Айя это сказал?!!!
Они обнимаются – крепко и сильно. Шульдих облизывает мочку уха Айи, потом оставляет мокрую дорожку на его шее, чуть-чуть захватывает кожу зубами.
Айя целует его в волосы, раздувает их, зарывается в них. Шульдих подставляет свою шею – конечно, конечно - Айя целует и шею, и ключицу, и плечи - потом укладывает Шульдиха на спину - и соски – может быть они всегда торчат? или Шульдих всегда возбужден? – и живот - языком в ямку пупка – это же так естественно – Шульдих выгибается – ему щекотно, и Айя задерживается на пупке немного дольше – чтобы это еще раз это увидеть - прогиб спины.
И спускается немного ниже.
- О, ты готов на такие подвиги? – Шульдих приподнимается на локте.
- Заткнись.
- Ха-ха-ха-ха, – Шульдих опять начинает смеяться – почти как сумасшедший. - Я сойду с ума от восторга! Боже мой! Ха-ха-ха! Нет. Нет. Не сегодня. Нееет. Но я обещаю тебе это. Хахахаха! Ты хочешь мне это сделать. Ты! Я достоин памятника! Триумфальной арки! Ха-ха-ха-ха!
Он смеется как ненормальный, целует Айю, Фудзимия ловит его, снова опрокидывает на кровать, сам наваливается сверху и тоже целует, целует - и оставляет безвкусные собственнические метки на плечах, шее и чуть ниже ключицы.

А потом они засыпают.

Продолжение следует.

 Отправлено: 29.01.07 21:01. Заголовок: Re:

monpansie
Потрясающе интересно и.... немного грустно. Захватывает всё сильнее с каждым новым кусочком.

 Отправлено: 30.01.07 08:57. Заголовок: Re:

Котёнок
Спасибо большое!
Знаете, в жизни часто смешиваются ощущения, чувства - радость, боль, восторг и часто радость не в радость без капельки боли. Но у всех по-разному, конечно.
Постараюсь, чтобы и дальше вам было интересно.:)

 Отправлено: 30.01.07 16:19. Заголовок: Re:

урррррааааааааааааааааааааааааааааааа!!!

я так боялась, что фик заброшен - словами не передать как я рада, что ошиблась
*убежала читать*

 Отправлено: 31.01.07 13:35. Заголовок: Re:

deepka
Простите, что заставила долго ждать. :))

 Отправлено: 04.03.07 20:52. Заголовок: Re:

***
...а днем он затащил тебя в этот магазин - ну, он-то наверняка задумал это еще пятьсот лет назад, просчитал и рассчитал как обычно...а может и нет - ты просто отвлекся, и вот пара шагов по лестнице, дверь открывается, и ты оказываешься в тесном помещении в окружении странных предметов.
Секс-шоп - вот что было на вывеске. Хотя нет, на вывеске было другое - что-то слащаво-пафосное, но смысл - тот же.

- Выглядит устрашающе.
- Тебе не придется на это смотреть. - Подавленный смешок. - Если что.
- Не думаю, что это хорошая идея.
Шульдих радостно улыбается и берет с полки огромный фаллос.
- Нет? Нет? Ты сомневаешься?
- А ты выдержишь? – усмехается Айя.
Шульдих на секунду замирает, потом ставит орудие - пыток? - обратно.
- Черт, а я и забыл – кто будет иметь с этим дело.
Раздражение, смешанное с любопытством – дурацкая, дурацкая ситуация! А еще - стеснение. Айя внешне спокойно осматривает полки, но он бы с удовольствием отсюда удрал. Ушел, да. Ушел. Спокойно и с достоинством. Постараемся не доставить радости тому, кто так ее ждет.
Особенность таких магазинов – все выглядит дешево, независимо от того, сколько это стоит – это всего лишь своеобразная игра в бордель, ведь так? - игра по своим правилам, но ведь в любом случае все покупается для сексуального удовольствия - или удовлетворения - почувствуйте разницу! - с каким бы пафосом вам все это не представили. Нелепое белье. Плетки, корсеты, фаллосы, смазка. Резиновые женщины. У них даже есть имена. У резиновых женщин есть имена. И даже у отдельных... хм... их частей есть имена. Все не так просто. Оказывается. Хм. Ну, ты просто никогда об этом не думал - назвать гелевый член (или резиновую вагину - вариант для женщин) своим именем. Возможно, у тебя отсутствует вображение. Даже скорее всего. Ты - скучный персонаж. А кому-то повезло больше. Кто-то фонтанирует идеями. Кому-то - возможно - радость. Оттрахать иллюзию порнозвезды - или быть оттраханным точной (точной ли?- сомнительно) копией чьего-то достоинства.
Некоторые вещи выглядят устрашающе, но если присмотреться – совершенно безопасны. Но это - если присмотреться. У Айи же нет ни малейшего желания присматриваться.
А названия - Господи! О, Господи. Он даже боится читать, как называется вон та леденцово-розовая подушка с торчащим посередине членом.
- Не стой как истукан - это смешно и глупо, посмотри что нибудь, возьми что-нибудь в руки, сделай вид, что ты разбираешься во все этом, что ты вообще здесь не просто так. Ну! - горячий шепот над самым ухом.
И, в первый момент не сообразив, что это провокация, Айя берет с полки какой-то фиолетовый флакончик.
- Ооо, ты хочешь вечную эрекцию, – шепчет Шульдих.- Отличный выбор!
Как ошпаренный Фудзимия мгновенно ставит флакон на место. Наверное, даже отступает на шаг. Лицо Шульдиха выражает притворное разочарование.
Продавцы, кажется, не обращают на них внимания. Или? Или? Ему не показалось? Айя испытывает что-то похожее на панику - искусственный, как и все вокруг, блондин -длинная челка на пол-дица, красивый изгиб рта, накрашенные черным ногти - не слишком ли внимательно он смотрит на тебя и не слишком ли сладко улыбается?
- Умоляю, пойдем отсюда, - не выдерживает Айя. - Это чересчур для меня. Пойдем!
- Еще минуточку, - шепчет Шульдих и виснет у тебя на руке и скалит зубы в сторону поскучневшего блондина.

***

Потом они сидят в кафе, а рядом стоит пакет с покупками.
- Жаль, что в таких магазинах почти всегда такие скучные пакеты, – говорит Шульдих, – серые и невзрачные. Никто не знает, как разумно, и с каким знанием дела, - сдавленный смех, - мы все выбрали.
- А может и хорошо – говорит Айя.
Кофе невкусный, какой-то кислый, допивать не хочется, но и уходить отсюда не хочется – какое-то странное ощущение. Ощущение расслабленности. Непривычного покоя. Голоса людей вокруг – жжжжжжж - ровный негромкий гул, ни слова непонятно - и неяркий солнечный свет в окно.
- Нет, – говорит Шульдих, – нехорошо.
Это постоянное желание держать Айю в напряжении - тот боится, что Шульдих сейчас принародно начнет распаковывать и рассматривать покупки - с подробными и ненужно громкими комментариямии - Шульдих это знает, он знает про этот страх, и в темных глазах танцуют огоньки, но он ничего такого не делает, просто пьет кофе.
- Невкусно – говорит он, отставляя чашку.
- Да, – говорит Айя.
Они встают и уходят - встают одновременно - они делают что-то одновременно уже не в первый раз - это, наверное, самое смешное - а еще невыразимо странно и абсолютно естественно – идти рядом с Шульдихом, болтать с Шульдихом, что-то обсуждать с Шульдихом, даже смеяться - с Шульдихом. Испытывать постоянное желание обнять узкие плечи. Ощутить запах волос и запах кожи - просто его запах, совершенно неважно - приятный, неприятный, не пытаться подобрать вычурные соответствия, не делить на составляющие - солнце, холодный воздух, туалетная вода - все чепуха, чепуха - просто его запах.

***
Знаешь - говорит Айя - я бы хотел что-нибудь сделать для тебя.

16

Когда Айя проснулся после той ночи – Шульдиха рядом не было. Он не почувствовал горечи - горечи в полном объеме - не успел - только ее тень- царапнуло по сердцу неприятно, остро, больно - но в этот же момент услышал шум воды из ванной. Поднялся и пошел на этот шум.
Шульдих лежал в ванне с закрытыми глазами.
Айя повернул кран и выключил воду.
Шульдих открыл глаза и сел. Мокрые волосы кажутся темнее, а лицо совсем бледным
- Залезай! – кивнул он.
Айя наклонился, молча взял лицо Шульдиха в ладони и поцеловал, теряясь в собственных - новых- незнакомых - волшебных! - ощущениях.
Шульдих обнял его за шею мокрыми руками, пальцами касался его кожи - на ключицах, шее, гладил его спину, чуть-чуть приподнялся - языком скользнул по мочке уха - и прижался щекой к щеке.
- Не хочешь?
- Я потом.
Шульдих кивает, отстраняется, встает и стоит голый в ванне.
- У меня все болит. Дай мне полотенце.
Айя протягивает ему полотенце, Шульдих небрежно вытирается и обматывает полотенце вокруг бедер.
Идет по холодному полу , оставляя мокрые следы. Айя смотрит вслед - не может не смотреть.
Шульдих падает на постель
- Попросим завтрак в номер? – говорит он и тянется к телефону...
Айя успевает принять душ - впрочем, он сильно торопится - разрывает пакетик с гелем, поспешно, криво - крупная капля перламутровой жидкости падает на пол и уносится в дренаж - он провожает ее взглядом - его голова пуста, ему просто нужно на что-то отвлечься.
Он выходит из ванной и видит горничную - она привезла завтрак - и Шульдиха - уже в кресле, но по прежнему в полотенце вокруг бедер - ну, конечно, штаны надеть он не удосужился. Айя успевает пожалеть девушку - отличная закалка, и глазом не моргнула - забыв, что сам сейчас выглядит не лучше. И сомнений у девушки - если вдруг оставались - больше нет. Совсем.
- И еще нам нужна пара полотенец, Это же возможно? Помимо положенных - Шульдих усмехается.
- Конечно.
Шульдих всем своим видом показывал, что да, у них была прекрасная ночь - да что там!- просто волшебная ночь - вот вам, дорогие мои, пища для обсуждения. Айя даже не хотел прерывать этот вполне предсказуемый перфоманс - Шульдих не может , чтобы о нем не шептались вслед - неважно о чем , совершенно неважно, это все равно неправда - все что придумают будет абсолютная неправда - но именно это и приятно - такое чувство, такое ...не пойман не вор - может быть, так. Нельзя обидеть, ранить, выследить того, кого нет.
А так - лишь бы шептались.
- Почему ты все делаешь напоказ? – спросил Айя, когда горничная ушла.
- Не знаю – Шульдих пожимает плечами. – Просто, когда я это делаю, я чувствую что живу, словно что-то колышется вокруг меня. Странное, тревожное и очень приятное ощущение. И не волнуйся, кстати - ты же больше ее не увидишь - гостиниц в городе полно - можем съехать хоть сейчас.
- Я не волнуюсь, - говорит Айя, – мне просто интересно, почему ты так делаешь.

17

- Позвони ему, – говорит Кен.
- Телефон отключен. Да и не хочу я ему звонить!
Странное сочетание -"отключен" и "не хочу", но никто этого не замечает.

Дурацкая, отвратительная манера молчать пару секунд, прежде чем ответить - Еджи невыразимо бесила эта манера - сначала внимательно посмотреть - но это внимане всего лишь иллюзия - взгляд скользит мимо, не касаясь тебя, Еджи Кудо, ты слишком незначительная персона, чтобы господин Фудзимия тратил на вас свое драгоценное внимание - а потом ответить - ровно, спокойно, без интонации - ответ в никуда, никому конкретно - тебе или Кену или чайной чашке на столе - никакой разницы.Эти мгновения ожидания заставляли Еджи жалеть, что он вообще обратился к Фкдзимии с вопросом - и безудержно злиться на самого себя - что опять совершает ту же самую ошибку. В миллионный раз. С упорством идиота.
Зачем раненый бык бежит на красную тряпку? Какой смысл в красной тряпке? Какой смысл что-то доказывать Фудзимии? Что тебя так злит - равнодушие, высокомерие, как тебе кажется... невозможность доказать, что ты чего-то стоишь? Зачем это тебе? Тебе так важно подтверждение своей ценности именно из этих - красивых, поджатых, упрямых, недоступных, проклятых - губ?
А еще - закрывать глаза по вечерам и представлять..
Некий вымышленный мир - он возникает сам по себе - каким бы охренительным реалистом ты себя не считал. Кем тебе нравится себя считать, Еджи Кудо - бестолковым романтиком или пресловутым охренительным реалистом? Очень смешно. Вариантов не слишком много, честно говоря. И все какие-то...Мы любим себе льстить, вот в чем беда. Зануда думает, что он поэт, а тряпка мнит себя крутым и правит миром в собственных мечтах. Все зависит от точки зрения. Хорошо быть умным - вот это непреложная истина, я вам скажу. Если знать, что вкладываешь в понятие - "умный". Да вот незадача - умным ты себя не считаешь, Еджи Кудо! Досадно. Разочарованный во всем распиздяй с затаенной на дне души болью - вот так сложно и многословно называется твоя роль в программке.

Так что ты представляешь себе по вечерам, а? Да ничего! Отстаньте!
Еджи зол на самого себя.
Ну, как это получается? - вполне банально, ведь так? Человека не выносишь, он слишком отличается от тебя самого - ты так думаешь. И он так думает - ты абсолютно уверен. Ты изучаешь его, присматриваешься, ходишь вокруг да около, проигрываешь по очкам в битвах эго, иногда – как кажется - выигрываешь – но проигрыши помнишь острее, хотя выигрыши помнишь ярче – иногда вы не ссоритесь – вот странность! - и ты невольно открываешься перед ним. Замечаешь слишком поздно - это происходит само собой. Иногда вы просто разговариваете - без полуминутных пауз между вопросом и ответом, и тут-то самое забавное – ты замечаешь, что он тебе нравится. Очень нравится. Или это было сразу? Он сразу тебе понравился, разве нет? Может и так. Просто твое обычное покровительственное дружелюбие в его случае не сработало - бестолковое упрямство в ответ, а результат - твое собственное раздражение, твоя собственная настороженность вытесняют симпатию. Пытаются вытеснить. Ничего не получается - все просто смешивается, а странное притяжение никуда не уходит.
Твой тип, так? Внешне - твой тип? Говорят, это многое значит. Ну да. Конечно. Но не в этом дело. Сортировать ощущения – это сюда, это туда - бессмысленно. Абсолютно бессмысленно. Ты не хочешь упрощать. Ведь на самом деле все не так. Это вторично - тип внешности, сексуальные предпочтения и длинные статьи на эту тему. Выдумки, чтобы объяснить необъяснимое – нельзя же что-то оставить без причинно-следственных связей. Они держат мир, черт побери! Наплевать, в общем-то, на это. Из окна второго этажа. Да.
Еджи опять узнает, что телефон отключен – ему вежливо-равнодушно сообщают – Да-да, ехидно отвечает он неизвестному голосу – конечно, конечно, но это уже не новость, вы повторяетесь и вообще – идите подальше.
- Кому звонишь, Айе?
- Девочки по вызову, Кен. Не желаешь?

18

Нестерпимое ощущение под названием "неужели больше никогда"?
Шел, так долго шел и очутился – нигде? Весь твой путь - просто бессмысленный сон?
Пробуждение - всего одна секунда?
Нельзя увидеть тот же сон дважды?
Пусть не тот же. Нет. Не надо тот же. Просто продолжение сна.
Кен больше не набирает номер Шульдиха миллион раз за сутки. И даже не хватает трубку первым, если кто-то звонит. Он действительно хочет проснуться, отчаянно хочет - даже пытается слушать то, что ему говорят - кто бы ни говорил. И что бы ни говорил. Ничего не получается, но он хотя бы пытается. Изо всех сил.
Он даже больше не шепчет – ну, пожалуйста, пожалуйста – в никуда. Что, пожалуйста? Вернись? Останься? Просто скажи что-нибудь? Скажи мне - "Привет!" И положи трубку, если хочешь.
Он просто чувствует, что его разорвали на две части – и одна часть там – с Шульдихом, навсегда – там, с Шульдихом. Там он может говорить с Шульдихом. Целовать Шульдиха. Видеть эти странные улыбки, слышать слова - необидные издевки и ласковые прозвища.
Рыжие волосы. Рыжие волосы. Чертовы рыжие волосы.
Что хуже - потерять или никогда не иметь?

19

Ты целовал его в лифте, закрыв ладонью одной руки глазок камеры, а второй рукой притянув его поближе.
Ты целовал его в коридоре, прижав к стене. В темном коридоре. Ни слова - только тяжелое дыхание и сдавленные стоны в твой рот. Пальцы за пояс джинсов, большой палец касается пуговицы, расстегивает ее - Шульдих выгибается, его руки упираются в твою грудь.
- Мммм... нет. Не сейчас.
- Лучше молчи. - Ты заводишь его руки за спину, пальцами охватывая оба запястья - Шульдих выгибается еще сильнее - просто вынужен это сделать, и ты чувствуешь его дрожь, его желание и его член - своим членом.
- Иди к черту, - говорит он вдруг, задыхаясь и неожиданно злобно. - Иди к черту!!!
Ты включаешь свет. Шульдих застегивает брюки. Его лицо - в одну секунду - становится злым и раздраженным.
Он идет в комнату и спотыкается о пакет с покупками из секс-шопа - пакет падает на пол.
- Там ничего особенно ценного? - Айя усмехается.
- Тебя это не касается. - Причина плохого настроения Шульдиха неизвестна. Да и знать ее ты не хочешь.
Он молчит секунд пять, но ты почти физически чувствуешь речевой импульс. И не ошибаешься.
- А может быть, ты решил, что это имеет отношение к тебе - все, что я купил, а Фудзимия? - Шульдих пинает пакет - Что я от того, что у нас что-то было... Что я покупал все это, чтобы потом развлечь тебя? Хахаха, - противный резкий ехидный смех.
Шульдих пинает пакет еще сильнее - яростно и неконтролируемо - и из него выкатывается маленькая фиолетовая бутылочка - та самая - для вечной эрекции. Ты нагибаешься и поднимаешь ее.
Совершенно неожиданно Шульдих оказывается рядом и обнимает тебя - сзади, руки под футболку, его губы касаются твоей шеи.
-Я пошутил, – шепчет он тебе на ухо. – Это всего лишь массажное масло - видишь? Ты же от страха не мог даже этикетку прочитать! – Шульдих смеется. - Хахаха – его раздражение куда-то исчезает -так же неожиданно, как появилось - и смех звучит совсем по-другому.
Массажное масло. Действительно. Ты ставишь бутылку на стол.
Шульдих отпускает тебя и хочет идти, но ты хватаешь его за руку, притягиваешь к себе и целуешь - и он отвечает - языком в твой рот.
- Закажем вина? – говорит Шульдих потом и кивает на телефон - он снова улыбается. Невозможно понять, что с ним произошо.
- А нужно ли?
- Да-да, я много пью, сопьюсь и умру молодым. Не скучно, нет? Фудзимия, эй? Неужели ты такой косный? Сколько тебе лет? Перестань мыслить стереотипами. Хидака мог бы сказать так, но ты!
- Хидака? – Айя пожимает плечами – Вряд ли Хидака стал бы с тобой вообще разговаривать.
- М? – Шульдих замирает на секунду, а потом улыбается во весь рот. - А что? Что бы он сделал?
- Задушил бы тебя на месте, я думаю.
- Нет, нет. Задушить – это не его профиль. У вас же четкое разделение – и не дай Бог! Даже страшно подумать, что случится! Все правила нарушены - что может быть ужасней?!
- Что же ты не допускаешь для Хидаки даже малейшей вероятности пообщаться со мной? -Этот разговор почему-то очень интересует Шульдиха.
- И для тебя не допускаю. Для тебя, прежде всего.
- То есть – Хидака это не мой уровень? Ты это хочешь сказать? Да?
Айя неопределенно кивает головой – но это согласие, без всякого сомнения.
- То есть, ты считаешь Хидаку идиотом? Просто глупым? Ах, нет - ограниченным - так точнее, да? Или, вернее - ты сейчас признаешь мой ум … - снова начинает Шульдих.
- То есть, я сейчас признаю твой ум, – Айя берет Шульдиха за плечи - Да, Шульдих, да, я сейчас признаю твой ум, твои несомненные таланты, твою хитрость, изворотливость, чем ты там гордишься , и мне наплевать на все это совершенно – представляешь? Можешь представить? На-пле-вать. Я тебя хочу.
Шульдих отстраняется, но все это нарочно, все это неправда, он уворачивается, но это не по-настоящему, он поджимает губы, уклоняется от поцелуя – но кого ты обманываешь, кого, себя? - Айя чувствует – это просто игра, его дразнят, его провоцируют - обычное дело для Шульдиха, но еще он чувствует – неизвестно почему, что Шульдих ведет какую-то свою игру, включает в эту игру кого-то третьего, и это подспудно неприятно – неприятно пару секунд - а потом становится все равно.
Фудзимия подталкивает Шульдиха к постели - тот не сопротивляется, но и не помогает - не расцепляясь вы падаете на кровать и так же не расцепляясь, долго целуетесь, переплетаетесь ногами, руками, языками, пока это не становится совсем невыносимым.

***
- Как ты меня хочешь? – спрашивает Шульдих
- С ума схожу. Так.
- Нет, – говорит Шульдих. - Я не об этом. Как ты меня хочешь? Черт! Как… как мне встать? Лечь?

***
- Встать.
Рука берет рыжие волосы – Ран разворачивает Шульдиха лицом к стене.
- Вот так, – говорит он ему на ухо, – вот так. Ты знаешь, что делать. Отставь задницу.
Какое-то странное, не совсем объяснимое, не совсем выразимое желание – унизить Шульдиха? – нееет. Подчинить? – немного. Завладеть им?
Да.

***
Шульдих тяжело дышит.
-Черт! Мммм...Подожди! Чееерт! Подожди!
Почему тебе это нравится? - спущенные ниже колен джинсы, задранная на спине майка , капли пота на коже...Длинные волосы в кулаке.
Запрокинутая голова, полуоткрытые губы, задыхающийся голос.
- Не так сильно. Черт! Подожди! Ххха...
Так сильно, Шульдих.Потому что я хочу тебя - так.

Продолжение следует

 Отправлено: 04.03.07 23:17. Заголовок: Re:

monpansie Ура! наконец-то продолжение!
Очень нравится, очень интересно, только, вот, грустно как-то...

 Отправлено: 05.03.07 00:03. Заголовок: Re:

роскооооооошнооооооооо )))))

 Отправлено: 05.03.07 10:41. Заголовок: Re:

monpansie я просто в восторге от Ая/Шульдих в вашем фике. Особенно интимные сцены, точнее предвкушение интимной сцены, даже не знаю как выразить... В общем - вау

 Отправлено: 05.03.07 14:34. Заголовок: Re:

katenka
Спасибо! Не грустите!;) А почему вам грустно? Такое ощущение неопределенное или кого-нибудь жаль?
deepka
Спасибо огромное! :))))))))))))))))))))))))))))))Приятно!!!!!!!!:))
Umbridge
Спасибо!!!! Я очень рада, что вам нравятся эти сцены - для меня это важно и мне очень приятно!

 Отправлено: 05.03.07 17:50. Заголовок: Re:

monpansie да, сцены просто потрясающие! фик весь в целом нравится, но просто чтобы так писать страсть нужен особый талант... и спасибо отдельное за Шульдиха ака Шарлота

 Отправлено: 05.03.07 19:31. Заголовок: Re:

monpansie никого не жалко, и одновременно всех... думается, а что будет дальше? такое ощущение, что вот-вот что-то случится

 Отправлено: 06.03.07 00:51. Заголовок: Re:

Прелесть! Я просто обожаю шураны! и в меру своей наивности надеюсь на дельнейшее развитие без всяких там Хидак и иже с ним гоп-компании, только эти двое, их игры и жесткий секс.

 Отправлено: 07.03.07 06:52. Заголовок: Re:

Umbridge О, так вам Шарлотта понравилась?;) Мне оооочень приятно, потому что я ооочень хотела сделать эту сцену!:)
Adallirian Спасибо большое! Не любите Хидаку и Кудо?;)
katenka Знаете, то что вы испытываете чувства - для меня самый большой комплимент. Ну, что-нибудь обязательно случится...

 Отправлено: 07.03.07 09:53. Заголовок: Re:

monpansie Шарлотта - это блеск!

 Отправлено: 07.03.07 20:30. Заголовок: Re:

monpansie буду с нетерпением ждать

 Отправлено: 08.03.07 03:12. Заголовок: Re:

Очень хочется продолжения...закончилось как в триллере на самом интересном

 Отправлено: 09.03.07 06:58. Заголовок: Re:

katenka, nati2501 Постараюсь долго не тянуть с продолжением! :)

 Отправлено: 17.04.07 19:25. Заголовок: Re:

***
Это немного болезненно и именно поэтому так восхитительно. Это странная смесь из собственной – случайно (?) узурпированной - власти и чужой власти над тобой. Наверное, это должно быть нежнее. Наверное, это должно быть аккуратнее. Возможно - более технично. Но почему же тебя заводит именно это - хрипы за твоей спиной, сбивчивое дыхание, жесткие пальцы – которые слишком сильно впиваются в твою кожу - остаются синяки, ты точно знаешь. И ты даже, наверное, мог бы поручиться, что синяки оставляют нарочно. Ты упираешься руками в стену и от каждого толчка подаешься вперед. Выгибаешь спину. Подставляешься. Демонстрируешь себя. Кусаешь губы, чтобы не закричать - нет, не сейчас, не сейчас, потерпи еще немного - чтобы не растратить,не растерять, поймать этот момент, впитать его весь - боль, наслаждение, ускользающее ощущение новизны, странное ощущение... привязанности, зависимости - на одно мгновение, только на одно мгновение! – и сознание скоротечности этой зависимости - слабая горечь, еще до конца не понятая где-то в сердце - делает ощущения еще острее. Больнее. Это - как запретный плод. Как нарушение табу. Как преступление.
Ты же никогда не позволял себе этого – зависеть. Да?

***
Айя прижимается к Шульдиху - все кончилось пару секунд назад – смесь запахов, липкая кожа, растрепанные волосы - Шульдих чувствует спиной чужую голую грудь, чужие соски, чувствует прикосновения чужих ног, рук, бедер, члена, наконец. Ощущает тяжелое дыхание на своей шее.
- Я не могу стоять, - шепчет он. - Я действительно не могу стоять. Отпусти меня. Мне нужно лечь. Пусти. Черт! Ты скотина.
Айя обнимает его сзади, целует куда-то за ухом, чуть ниже, потом чуть выше, потом затылок – едва касается волос губами.
- Ты великолепный, - шепчет он. - Это так. Ты – лучший. Ты – мой.

***
В комнату вползает холодный воздух – окно открыто. Холодный – это приятно, но воздух пахнет бензином, выхлопами, чем-то еще – резким, раздражающим обоняние - обычные городские запахи, и тебе это не нравится. Вы лежите в постели - Шульдих головой на спине Айи - изгиб поясницы - такое удобное место.
- Если бы кто-то из нас курил - сейчас было бы самое время. Расслабленно подносить сигарету к губам, выпускать дым, бессмысленно смотреть в потолок - как ты это находишь? - говорит Шульдих. – Это такой распространенный штамп – курить после секса. Не желаешь попробовать?
- Зачем тебе это надо? - голос Айи звучит немного глухо. - Отметить – "это я тоже делал"?
Шульдих молчит, потом усмехается:
- Кстати, а ты уже придумал safe-word? Помнишь, я говорил тебе? Или предпочел забыть? Подумал, что это шутка?
Айя лежит, обняв подушку, его глаза полузакрыты.
- Эй - Шульдих приподнимается, переворачивается на живот и подползает поближе. - Ты меня слышишь?
- Еще нет. Не придумал. - Айя открывает глаза.
- Так придумывай. - Шульдих снова усмехается и ложится напротив - глаза на одном уровне, губы на одном уровне. - Потом тоже где-нибудь отметишь, м? Айя? Давай! Рискни! – Обычный насмешливый тон, Шульдих быстро перестраивается, да-да, ты это усвоил. Ну, конечно же, это невыносимо - одно и то же настроение целых пять минут! - Вложи в это часть себя, стань еще серьезнее и в то же время откройся неведомому - для вас это важно, да?
- Для нас?
- Ну да. Для зануд.
Айя не отвечает.
- Что молчишь? – спрашивает Шульдих. – Не хочешь поддаваться на мои дешевые провокации?
Ни слова. Как ответ - только внимательный взгляд. Айя касается рукой волос Шульдиха, его щеки - костяшками пальцев, потом берет за плечо и притягивает к себе.
- Иди сюда. Поближе, – говорит он. – И заткнись наконец.
Они долго целуются, переплетая руки, ноги, прижимаясь друг к другу, кожа по-прежнему липкая, но так даже лучше - ближе, ближе, еще ближе. Отвести волосы со лба, пропустить рыжие пряди сквозь пальцы.
- Мне мало тебя, – шепчет Айя. – Мало. Все время мало.

***
Потом они просто сидят в постели - прислонившись к спинке кровати.
- Ты все-таки решил со мной попробовать все это? - жест в сторону серого пакета. – И это слово - оно обязательно?
- Конечно. Строго обязательно. – Невозможно понять, насмешка это или все-таки всерьез - Сам подумай - ну, вдруг я не смогу остановиться, когда буду терзать тебя, - Шульдих смеется. - Соблазн велик, согласись.
- А если я?
- …если ты не сможешь остановиться? То есть, ты уже согласен? Ну, черт! Ха. Ну, я тоже придумаю слово – подстрахуюсь.
- И оно тоже будет выражать тебя? Любопытно.
- Ну, для меня это необязательно – самовыражаться в этом. Знаешь, слово может быть любым, правда, но все-таки не очень нелепым – кричать «задница» все-таки… хотя, хотя… - Шульдиху явно нравится идея - Так что ты все-таки вложи в это часть себя. Своего мироощущения. Если хочешь быть пафосным - будь, не снижай настрой дурацкими словечками. Если, конечно, не задумал это с самого начала. Понятно?
- Я постараюсь, - голос Айи звучит неопределенно.
- Постарайся, - Шульдих пожимает плечами.

***
- Знаешь, я не буду объяснять тебе свод законов БДСМ. Я его сам не знаю. Досконально не знаю. Законы меня пугают – я все-таки вне закона. Как и ты. Я привык. – Смех - Поэтому попробуем все-таки без них, хорошо? Главное, помни, что цель у нас – не избить до полусмерти, и, конечно, не убить друг друга - а получить удовольствие. От процесса. Наказать – при желании - можно и шлепком по заднице – главное, чтобы это было в нужный момент. Момент определяет все. Я могу быть жестоким. Могу быть сладким. Гадким. Грязным. Невинным.
- Не можешь. Невинным не можешь.
- Дело не в этом – могу или нет. Могу. Ты не хочешь, чтобы я был невинным. Разве не так... Айя?
- Невинность – в отношении тебя обман и притворство в любом случае.
- Пусть, пусть, – Шульдих улыбается. – Я не против.

***
- Наручники... наручники это скучно... В смысле – только наручники, это скучно. В них даже неудобно трахаться - по моему мнению. В конце концов – зависит от игры. А вообще - это первое, что приходит в голову тому, кто впервые сталкивается с подобного рода развлечениями – плети и наручники. Хочешь – пойдем спросим кого-нибудь - кого угодно, хочешь? - и ты поймешь, что я прав. Для извращенцев со стажем - хахаха - удовольствие от них слишком очевидно и предсказуемо, поэтому кажется скучным...Ну, не всем, ладно. Знаешь, есть такое понятие - пресыщение? С каждым разом оно наступает все быстрее и быстрее... Когда ты хочешь сладкого – первый кусок торта кажется тебе раем. Второй, третий – ну, ты знаешь последовательность – не хочу повторяться. Десятый не полезет тебе в горло. Знаешь, почему все помнят свою первую любовь?... скажу банальность – потому что она первая, Айя... Потому что ты голоден... а когда ты голоден, тебе все равно, что на столе – воображение превратит подгорелый пирожок в изысканный десерт. А вообще - это все чепуха. Все это - твои впечатления. В сущности, в воспоминаниях о первой любви ты консервируешь себя самого - даже не себя, а свои представления о себе. Достаточно эгоистично, не находишь?
- Ты сам-то в это веришь? В то, что так отчаянно проповедуешь?
- Я не проповедую... я похож на проповедника? Но вопрос правильный. Неа. Не верю. Мне просто нравится промывать мозги.

***
Например... вот, – в руках Шульдиха переплетение кожаных ремешков. – Догадываешься, для чего это?
Айя несколько секунд смотрит и говорит:
- Да. Могу догадаться.
- М? Значит, ты можешь оценить, какую забавную позу я приму... тебе понравится, я думаю – задницей вверх, - Шульдих широко улыбается. – Хотя, если честно, я тебе не доверяю - твой опыт в этих делах меньше, чем у трехлетнего, а агрессии и предрассудков – больше, чем у религиозных фанатиков.

***
Конечно, это выглядит как маскарад. Со стороны. Но ты знаешь, костюм водолаза со стороны тоже забавный, разве нет? Но у водолазов свои задачи, хахаха, что я говорю?! И эти задачи решаются именно с помощью «дурацкого» снаряжения. Это кажется забавным, только если ты не понимаешь для чего это. И - особенно забавным - для тех, кто не испытывает к этому влечения. Ты ведь явно не испытываешь?
Айя не отвечает.
- Это не уронит тебя в моих глазах, если ты честно признаешься. Поверь. В конце концов, когда игра срежессированна от и до, все включено и учтено и разложено по местам - это может доставить полноценное удовольствие только стороннему наблюдателю. Знаешь, для чего снимают порнофильмы? Ты видел порнофильмы?
- А ты как думаешь? - кривая усмешка.
- Думаю, видел. Кстати, знаешь, я ни один не смог досмотреть до конца, - Шульдих усмехается, - потому что слишком понятно, что и как будет... Куча аксессуаров – «давай перепробуем все, мммм – конечно, прямо сейчас - ааа, давай, еще,глубже, сильнее», - Шульдих делает неприличный жест. - Бесконечная эрекция, сперма гекалитрами – это все - обычно говорят - для подростков, но это условность. Конечно же, не только подростки смотрят порно. Ты же не подросток. Так вот, на самом деле нужно, чтобы игрушка просто была под рукой в нужный момент.

***
Знаешь, что мне нравится? - Айя проводит пальцем по животу Шульдиха. - Вот когда ты лежишь голый на спине, а твоя кожа такая белая, такая тонкая, и ты такой беззащитный – не усмехайся!! – Но Шульдих не усмехается, просто Айя этого боится - непонятно почему, - и вот этот твой впалый живот, и кости эти, и ребра - когда ты потягиваешься и…
- Заткнись, Фудзимия, - голос Шульдиха слишком серьезный. - Заткнись. Пожалуйста.
Айя приподнимается, нависает над Шульдихом, гладит его по щеке, целует в шею, за ухом, в ключицу- где всегда, где ему нравится целовать, прикусывает зубами кожу, но не сильно и снова целует.
- Тупица, - шепчет он, и видит как поднимаются волоски на руках Шульдиха. – Тупица, тупица, тупица…

***
- Тебя били твои любовники? В смысле – плетки, стеки, – Айя смущается против своей воли, но очень надеется, что это незаметно.
- Мои любовники? - Шульдих смеется. - Как же пафосно это звучит - мои любовники! Мне нравится, хахаха. Можешь даже спросить, бил ли я их. Бил – снова радостный смех -. Но это приятно, только когда есть вероятность, что стек вырвут у тебя из рук и дадут сдачи. Знаешь почему? Открыть тебе секрет? Хотя - нет. Не скажу. Я даже себе не люблю в этом признаваться.

***
- Послушай, – Шульдих сидит на полу, Айя в кресле. – А как ты обычно снимаешь напряжение? С сексом у тебя явные проблемы. Мастурбируешь?
- Заткнись!
- Ты же не можешь стесняться в этом признаться, а? Скажи. И где? У себя в комнате, тайком, под одеялом, – Шульдиха явно развлекает разговор - Пытаясь не стонать, закушенная губа, перекошенное лицо... Или в душе? У тебя нет зависимости от шума воды?
- Отстань, - проще всего сказать "отстань" и попытаться не показать виду, что от этих слов у Айи банально встает.
- А ты можешь сделать это сейчас передо мной? Мне кажется, что… – немец кладет руку на брюки Айи. - Нет, мне не кажется!
- Нет.
- Нет? Нет? Но почему? – Шульдих как будто бы искренне удивлен. - Даваай. Давай! Я тебе помогу. Что тут особенного? Я хочу посмотреть, как ты мастурбируешь.
Кровь приливает к лицу – нет, это не смущение, совсем нет - это нестерпимое возбуждение. Сердце колотится как ненормальное и помимо воли приходится чаще дышать.
- Давай, - говорит Шульдих. - Давай - расстегни брюки. Брось, ерунда. – он засовывает ладони под футболку Фудзимии, обнимает его, наклоняется, целует куда-то рядом с пупком, – давай. Тебе же хочется. И мне – очень хочется.

***
Айя расстегивает пуговицу. Потом молнию.
- Достань его, - говорит Шульдих. – Тебе помочь?
- Нет, – голос Айя звучит глухо. – Не надо. Я умею, – усмешка.
Прикосновение к своей плоти – она кажется незнакомой сейчас – потому что то, что ты делаешь обычно - да, у себя, нет, не под одеялом – под одеялом было раньше, злясь и наслаждаясь одновременно - потом - к черту одеяло - закрыть глаза, откинуться на спинку кровати -а сейчас это происходит на глазах другого. И эти глаза внимательные и жадные. Слишком внимательные. Слишком жадные.
- Подожди, – вкрадчивый шепот. – Еще кое-что.
Бутылочка - ты не успеваешь прочитать, что на ней написано – и капли прозрачного геля на ладонь. Шульдих берет член Айи в руку, и Айя непроизвольно закрывает глаза.
- Перестань, - слишком хорошо, – черт! Ммм…
Шульдих несколько раз проводит сомкнутой ладонью по члену Айи.
- Ты так это делаешь? Или так? - еще пара движений, Айя подается вперед - тоже непроизвольно.
- Нет, – говорит Шульдих. – Теперь сам. У меня сегодня другое… задание.
Айя снова берет свой член в руку, на секунду соприкоснувшись с пальцами Шульдиха и снова делает привычные действия – вы знаете какие - еще он замечает – мимиходом - что его собственная ладонь более грубая. Более шершавая. Более жесткая.
Шульдих садится напротив и расстегивает свои джинсы – просто расстегивает, ничего не делает, потом задирает майку, трогает себя за соски, облизывает указательные палец и им снова трогает соски, потом перестает это делать, майка по-прежнему задрана, достает свой член и тоже мастурбирует - рот Шульдиха приоткрываются, губы кажутся пересохшими - Айя не может не смотреть и невольно попадает в тот же – не свой - ритм – и это приятно. И непривычно.
- Скотина, – говорит Айя и движения его руки становятся быстрей. - Может, просто взять тебя?
- Не переставай, – говорит Шульдих, – я хочу это видеть. Давай, кончи.
Еще несколько движений – и Айя вытирает ладонь о брюки.
- Я еще не все, - говорит Шульдих. – И за тобой должок. Помнишь?
- Да, черт.
Айя становится на колени.
- Просто делай мне приятно, – говорит Шульдих. – Не пытайся поразить меня техникой.

20

- Ну, хорошо. Раз ты решился. К тому же, – Шульдих думает о чем-то своем. - В конце концов, у нас слишком мало времени. Я не против.
Повисает странное молчание - странное потому что слова сказаны словно мимоходом, словно о чем-то другом, то, что их никак не касается - Шульдиха явно что-то беспокоит. Мучит, может быть.
- И вот что еще, - говорит Шульдих через пару секунд. - Веди себя так, как если бы ты снял меня за деньги. Это снимет ограничения. С нас обоих. Тебе можно все, как ты понимаешь. Мне тоже можно все – я же должен понравиться клиенту, ха. И кстати, если ты не придумал safe-word до сих пор, то я сделаю это за тебя. Слово будет – «тварь». Немного грубо, но в рамках этой игры – вполне. Так что начнем. С этой банальщины – с наручников и плеток. Играть тоже будем в самую банальную в мире игру – почему нет? - тем более, ты все равно в это никогда не играл... Подожди.
Он уходит, но быстро возвращается.
- Давай.
Айя протягивает руки и Шульдих ловко застегивает наручники на его запястьях.
- Итак, ты - преступник, - на губах шварца снова появляется улыбка, - а я - испорченный полицейский, любитель приключений и парней с большим твердым членом.


***
" Он был очень симпатичным – нет, неправильное слово... не знаю, как сказать. Вертлявый и узкозадый с нехорошим взглядом и нехорошей улыбочкой. Что произошло? – я попался, пытался отбиться - неудачно - меня избили и затолкнули в машину. Все.
Я сижу на заднем сиденье и вижу его нехороший взгляд в зеркало, мысленно дорисовывая нехорошую улыбочку. Он замечает мое внимание, и это его развлекает.
- Отдашь его мне? – говорит он второму полицейскому – за рулем.
- Тебе? Заскучал? - насмешка в голосе - Этот подходит под твои параметры?
Вертлявый оборачивается, внимательно смотрит – я не ошибся, нет - улыбочка на губах как приклеенная - его взгляд скользит по мне - оценивающе, нахально, бесстыдно - чуть дольше задерживается только на молнии брюк. Скажем так.
- Вполне, – говорит он.
И снова отворачивается.
- Это он тебе так заехал? – снова обращается он к водителю.
- Да, – тот потирает скулу. – Сука.
- По правде говоря, – вертлявый хихикает, – так тебе и надо. Так ты отдашь его мне?
- Да подавись ты, – говорит тот. – Береги задницу.

***
Теперь я сижу на стуле, руки в наручниках за спиной - слегка выворочены, мне неудобно – вдобавок ноет под ребрами - я хорошо помню мощный пинок. В глаза мне светит лампа – невыносимый желтый свет. Вертлявый полицейский стоит передо мной, в его правой руке хлыстик или что-то похожее – не могу разглядеть – в глазах пятна от безумного света - и я пытаюсь прикрыть их .
- Не зажмуривайся, – вкрадчиво говорит он. – Давай побеседуем. Смотри прямо на меня.
Я с трудом разлепляю веки, но почти ничего не вижу.
Конец рукоятки хлыста приподнимает мой подбородок
– Смотри в глаза. Как твое имя?
Я молчу. Не собираюсь ничего говорить.
- Я же спросил, – вертлявый садится напротив. – Отвечай. Отчетливо. Или мне представиться первому? Хочешь знать, как меня зовут?
- Не особенно, - говорю я.
Рукоятка скользит по моей груди вниз, к животу, задирает на мне футболку. Потом касается молнии на моих брюках.
- У тебя большой член, – говорит он как бы сторону.
- Ты что, извращенец? – говорю я
- А ты еще не понял? – говорит он - Ты такой глупый?

***
Он меня раздражает, отвращает и притягивает. Своими улыбочками, изгибом рта, манерой двигаться, вызывающим диссонансным запахом туалетной воды.
- И что ты сделаешь со мной? – говорю я.
- Да все что захочу, – он усмехается. – Так прияяятно. Ты абсолютно в моей власти. Что бы я не сделал – это совершенно ненаказуемо
- По моему, это ты предпочитаешь чтобы что-то делали с тобой, – кривлю я губы.
- Правда. – Он наклоняется. – Как это ты догадался? Такой тупой и догадался.
И прежде, чем я успеваю ответить, он со всего размаху бьет меня по лицу. Этого я не ожидал, черт, сволочь, моя голова резко дергается, а еще через секунду я чувствую, что трудно дышать, и соленый вкус на губах.
- Какая прелесть, – говорит он. – Тебе идет. Кровь из носа – так эротично.
Это уже слишком - а так не хочешь?! - я пытаюсь пнуть его, но он уворачивается, бьет меня в солнечное сплетение – очень сильно - точным выверенным ударом, я ловлю ртом воздух, падаю на пол, и в ноющие ребра снова - чужой ботинок.
Потом он сидит на мне и носовым платком промакивает кровь у меня на лице.
- Ты слишком тупой, - говорит он. – Тебе со мной не справиться. Ты куришь?
Я не отвечаю.
- Скорее всего, нет, – говорит он, – иначе у тебя в карманах были бы сигареты. Или зажигалка. А у тебя в карманах всякая дрянь.
Он смотрит на меня, опершись локтем о свое колено – если забыть про кровь из носа, пинки и пощечины - такой нежный, изящный и почти невинный.
- Ну, что мы будем делать? - Скучающий голос, - Хотя... кстати - слегка ерзая, он сползает чуть ниже и устраивается у меня на бедрах. - Можно посмотреть? - и задирает мою майку.
Я невольно втягиваю живот.
Он наклоняется и внимательно смотрит - я ощущаю его взгляды как прикосновения - опасные прикосновения.
- У тебя столько шрамов . Тут – он проводит пальцем по самому длинному, – И тут, и тут. Тебя часто бьют? Влипаешь в дурные истории? Ты такой плохой парень? Тебя никто не любит?
Усмехается.
- А я люблю плохих парней с большим членом.

***
- Тут очень жарко, правда? – он расстегивает рубашку. Я слежу за его движениями... можно сказать, против воли.
- Не думай, что ты можешь меня этим поймать, - я все-таки отвожу глаза.
- Ты знаешь, иногда я забываю, что ты не немой, – говорит он задумчиво, как будто в сторону – Спасибо за комментарий. Какого черта ты думаешь, что я собираюсь тебя ловить или что там еще? Соблазнять, может быть? - Скалит зубы - это тоже улыбка. - Ты ненормальный? У тебя нет чувства опасности? Ты должен меня слушаться – это самое разумное. В твоем положении. Поиграем в «сэр, есть, сэр»? А? Отвечай! Ну!!! – он мгновенно звереет и его пальцы впиваются в мой подбородок,сжимают его так, что мои губы по-дураки выпячиваются, я пытаюсь освободиться, мотаю головой...
- У тебя глууупый вид, хахаха, – неприятный смех, потом он резко наклоняется и проводит языком по моему рту.
- Мне нравится чужой вкус. А твой почему-то особенно. Как ты думаешь - почему?
- Ты просто…
- У тебя противный голос, - говорит он, – а когда я держу тебя за лицо, он еще противнее. Гнусавый и нелепый. Может заткнуть тебе глотку чем-нибудь, а? – он медленно разжимает пальцы.
- А может тебе? – говорю я.
- Хочешь, чтобы я у тебя отсосал? Хахаха. Мило.

***
- Знаешь, просто бить тебя – это скучно. - Он встает с меня, и я даже испытаваю какое-то разочарование - мне нравилось ощущать его вес. - И отсосать у тебя сразу - это тоже скучно. У тебя такой унылый вид, что всем понятно, что с сексом у тебя проблемы, а мне наплевать на чужие проблемы, понимаешь? И ничего не бывает бесплатно. К тому же.
- Делаешь это за деньги?
- Хахаха, как унизительно – меня унизили! - я сейчас заплАчу от горя. Как мне жить с этим? Как мне жить с этим дальше? - притворная истерика. - Не говори ерунды, - абсолютно спокойный голос. - Особенно такой предсказуемой. К тому же, как ты видишь или, вернее, увидишь, я могу бороться со скукой – мне очень хочется тебя избить.
- И еще, - он говорит это задумчиво, даже не мне - куда-то в сторону, - моральные нормы мною или неправильно поняты, или не усвоены - так пишут в тестах. У меня нет внутренних запретов – не бить лежачего, не бить беспомощного и прочее. Не бить преступника в наручниках. Ничего такого. У тебя красивое лицо, но когда из носа идет кровь, оно становится еще красивей, а если разбить губы – а? какое эстетическое удовольствие! У тебя все тело в шрамах – мне это нравится, а если добавить парочку кровоточащих царапин – согласись, это восхитительно. Согласись.
- Пошел ты! – говорю я и получаю хлыстом по лицу - вскользь, но боль просто обжигает, и я вскрикиваю.
- Ах ты! – голос со свистом. - Ты...
- Неужели больно? – он улыбается. - Тебе больно?
Больно. Да.
Только не это главное.

***
Я знаю, что не должен сбиваться - его это расстроит. Мне так кажется. Странно - он думает, что делает это для меня. Хотя я делаю это для него. Трудно понять. И не хочется объяснять. Есть игра. Есть правила игры. Моя роль. Его роль. Наверное, я плохой актер. Даже скорее всего - какая разница. Просто... Я не могу забыть, что это Шульдих - развратный, жестокий, потерянный, переодетый в полицейского - любой. Мой. Чужой. Неизвестно чей. Ничей. И я его хочу. У меня стоит на него, да. Каким бы он ни был.

И это не остается незамеченным.
- Вот это да! – говорит он, – Завидная эрекция. Тебе помочь?
- Давай. Сделай милость, – говорю я. – Не терпится тебе вставить.
Слова просто вырвались у меня, и вертлявый оторопел – могу поклясться. А ведь я сказал, то, что думал.
- Сними наручники, - говорю я. - Я все понял. Сними.
- Я сниму наручники, если ты будешь хорошим мальчиком, - капризный голос.- И пообещаешь вести себя прилично.
- Снимай. Обещаю. Я даже могу поклястья, если ты попросишь.
Но он не просит - достает ключик, почему-то долго возится – и – наконец-то! – я свободен.


Окончание (надеюсь:)) следует

 Отправлено: 17.04.07 20:18. Заголовок: Re:

Я тоже очень надеюсь...что продолжение следует..
Шульдих просто восхитителен...такой весь потерянный филосов и циник одновременно..
Очень здорово ..спасибо..