Отправлено: 20.01.08 15:49. Заголовок: ГП: Лучше поздно, ГП/СС, NC-17, angst, drama, romance (окончание)

Автор: Mummi
Бета: нет
Рейтинг: NC-17
Пейринг: ГП/СС
Жанр: Angst, Drama, Romance
Отказ: Все принадлежит Роулинг
Аннотация: Война окончена. Поттеру, проходящему стажировку в аврорате, поручают надзор за выжившим Пожирателем номер один. Но в первый же вечер Гарри узнает о ненавистном ему человеке кое-что неожиданное…
Комментарии: AU по отношению к седьмой книге, хотя встречаются упоминания отдельных сюжетных моментов. Просто еще один вариант развития событий. За некоторые идеи спасибо Juxian Tang и Serpensortia.
Слэш, попытка самоубийства, но вообще-то все довольно наивно, прямолинейно и предсказуемо, включая happy end, с которого, собственно, все и начинается :)
Статус: Закончен
Начало темы здесь: click here

 Отправлено: 20.01.08 15:51. Заголовок: Уф-ф… Или я сегодня ..

Уф-ф… Или я сегодня и впрямь порядком вымотался, или просто забыл, какой он длинный – путь в гриффиндорскую башню. Особенно из подземелий. И ничего не поделаешь, придется подняться на самый верх, потому что мне нужен не только этот мелкий поганец, но и староста курса. Хотя… еще нет одиннадцати, а на моей памяти старшекурсники редко когда ложились до полуночи, так что, может, он еще в гостиной.

Так и есть – улыбнувшись Полной даме, восторженно впустившей меня без пароля, - что ж, иногда и надоевшая слава оказывается кстати, - я сразу замечаю Макнота. Между прочим, в моем любимом кресле у камина. Подавив собственнический инстинкт, я дружески, насколько хватает сил, улыбаюсь в ответ на удивленные возгласы немногочисленных старшекурсников, засидевшихся с домашними заданиями:

- Привет, Гарри, здорово, что зашел!..

- Да ты проходи, будь как дома!..

- Только что так поздно – малыши бы тоже пообщались с великим гриффиндорцем столетия, - Деннис Криви под общий хохот получает от меня подзатыльник. Не смеется только Макнот – похоже, он не очень-то рад меня видеть. Он неохотно поднимает голову от пергамента и без улыбки здоровается.

- Джеффри, надо поговорить, - негромко говорю я, глядя в хмурое осунувшееся лицо. Что это с ним? Во вторник он выглядел на порядок бодрее.

- Говори здесь, - бормочет он, - я староста факультета, и у меня нет секретов от ребят.

- Прекрасно, - произношу я ровным тоном, внезапно напомнив самому себе Снейпа – и, по-видимому, не только себе, - кое-кто удивленно косится на меня, а Макнот вдруг дергает щекой, точно я наступил ему на больную мозоль.

Ага, то-то вид у него нездоровый. Муки совести? Ну-ну. Это полезно. Сейчас ты у меня еще не так помучаешься.

- Тогда, - продолжаю я так же бесстрастно, - и у ребят, должно быть, нет от тебя секретов?

- Нет… нет секретов, - глухо выговаривает он, отводя взгляд – и до меня вдруг доходит. Так он знал. Все знал – и не предотвратил…

С меня мгновенно слетает вся бесстрастность. Мать твою, и это гриффиндорцы!..

- Какого черта, ты!.. – я ору на Макнота так же, как недавно орал на Снейпа, кто-то испуганно ойкает, из спален выскакивают встрепанные полуодетые младшекурсники, и я немного сбавляю тон, свирепо глядя на старосту. Снейповской выдержкой тут, увы, и не пахнет – парень испуганно подается назад и сбивчиво бормочет:

- Ты о пергаменте, да? Я знал, честное слово, хотел сказать, но…

- О каком это пергаменте?- недоуменно спрашивает кто-то, и Макнот с несчастным видом сжимается в комок.

- Ах, говоришь, нет секретов, - цежу я. – Тогда может, просветишь остальных – или предпочтешь, чтобы это сделал я?

Макнот ничего не отвечает, глядя в одну точку – и я встаю, оглядывая гостиную – пять минут назад почти пустая, сейчас она заполнена недоумевающими школьниками.

Так, Гарри, успокойся. Ты ведь не только из-за Снейпа сюда пришел. Ты здесь еще и – нет, даже в первую очередь – из за них. Из-за этих ребят, гордящихся тем, что они гриффиндорцы.

- Ребята, - выдохнув, я продолжаю размеренно и спокойно. – Все знают, что произошло в среду на зельеварении?

Дружные кивки. Некоторые, как Макнот, опускают головы.

А в четверг с Льюисами – кто помог им выжить?

Снова кивают почти все – и я вижу, что у тех, кто не в курсе, удивленно округляются глаза, пока им рассказывают, в чем дело.

- Так вот, - тихо продолжаю я, дождавшись, пока шепот утихнет. – Снейп – предатель и убийца. И вы все это знаете, - утвердительное жужжание. – И вообще последняя сволочь и слизеринский гад, что давно стало в школе общим местом – еще ваши родители так считали, правда?

Снова утвердительные кивки. Кто-то хихикает – но умолкает под моим серьезным взглядом.

- Но во вторник этот гад спас с десяток, если не больше, школьников. Которые его, между прочим, ненавидят. И получил за это в аврорате по полной – те, кто у кого в среду было зельеварение, наверное, помнят, как он выглядел.

Никто уже не кивает – притихшая гостиная напряженно ждет продолжения.

- В четверг он сварил для ребят Феникс Лакрима, - продолжаю я. – Кто знает, как варится это зелье? Колин? Прекрасно, расскажи остальным.

- Главный ингредиент там кровь зельевара, - тихо говорит Колин Криви, и все потрясенно ахают – видимо, Макгонагалл решила не шокировать детей подробностями. Ничего, пусть знают.

- Ой, - выдыхает кто-то в углу, - меня ведь в прошлом году поили этим… Фениксом. Крэбб с Гойлом заперли меня в туалете Плаксы Миртл и… запытали почти до смерти… только Слизнорта тогда в замке не было – это случилось на пасхальных каникулах, он тогда болел и лежал в Сент-Мунго… Так что, получается это был Снейп… и он отдал мне свою кровь?..

Я молча киваю. Никто не произносит ни звука. Наконец кто-то спрашивает:

- А сегодня – сегодня тоже что-то случилось?

- Случилось, - негромко говорю я. – Так, ничего особенного, просто Сэмюэль Брэдшоу решил позабавиться – только, может, он сам об этом расскажет?

В углу происходит какое-то шевеление, и толпа, расступившись, выталкивает ко мне пухлого мальчишку с бегающими глазками, почему-то напомнившего мне Петтигрю.

- А чего я, - испуганно тянет он, - просто прикольно… я еще дома это заклятие знал… просто прикольно…

- Рад, что тебя это развлекло, - негромко говорю я, и Брэдшоу испуганно сглатывает. – Думаю, будет еще прикольнее, когда в понедельник – или когда у вас там следующий урок – ты извинишься перед профессором… да, извинишься, ты не ослышался, или вылетишь из школы в два счета, это я тебе твердо обещаю.

Брэдшоу в ужасе смотрит на меня и, поняв, что я не шучу, как-то судорожно кивает, и я, презрительно махнув рукой, позволяю ему юркнуть обратно в свой угол.

- Да что он сделал-то? – не выдерживает кто-то.

- Обработал свое домашнее задание заклятием Фламель, - спокойно сообщаю я, и большинство дружно ахает – теперь уже от ужаса. – Снейп пергамент, естественно, развернул, ну и… сами понимаете. Те, кому захочется представить, что он чувствовал, могут минуты две подержать руку вон в тех углях, - я киваю на камин, - а потом пусть расскажут об ощущениях. Если смогут.

В повисшем напряженном молчании я снова подхожу к Макноту, который угрюмо смотрит в огонь.

- Ты знал и никому не рассказал – ни мне, ни Макгонагалл, - тихо говорю я. – Правильно, поделом мерзавцу. Плевать, что в ближайшее время он никому помочь не сможет, так? И не жалко его нисколько, правда?

Я оглядываю молчащих школьников – и внезапно принимаю решение. Да. Надо им рассказать – а дальше пусть сами как знают. Пусть определяются. В конце концов, человек – это его выбор.

- Ребята, вы, наверное, удивлены, зачем я вам все это рассказываю, - тихо говорю я. – Просто я хочу… хочу, чтобы вы еще кое-что знали о Снейпе. Он ведь до того, как… убить, - я сглатываю, - принес очень много пользы. Не только зелья для нас варил. Он еще шпионил для Ордена Феникса. Да и потом, после… предательства, он многим помог, когда был директором – те, кто что-то мне о нем рассказывал, просто вспомните все еще раз и хорошенько подумайте, а потом уже делайте выводы, ладно? Так вот, - я откашливаюсь, и кто-то торопливо подает мне стакан воды, - он ничего этого не помнит.

- То есть как не помнит? Вообще? – недоуменно бормочет кто-то, и я киваю:

- Да. Вообще не помнит о себе ничего, что могло бы хоть как-то его оправдать. Я случайно это выяснил – и мне это таким странным показалось… а потом Жидкий огонь, Феникс Лакрима… и вот я подумал…

- Как он может быть таким мерзавцем и при этом помогать детям – и почему он не помнит о себе ничего хорошего? – прерывает меня Джейкоб Свирс, и я благодарно киваю:

- В точку, Джейкоб. Отличная формулировка. В общем…

- Так ты его защищаешь что ли, Гарри? – кажется, Макнот впервые сам подал голос.

- Да, защищаю, когда он в этом нуждается - тихо отвечаю я, и тишина в гостиной становится звенящей. – Потому что уже не отношусь к нему как к слизеринскому гаду, если ты это хотел узнать. В его деле слишком много неясностей, следствие не закончено и… и может оказаться, что его страшные поступки можно как-то объяснить.

- Как?.. Как можно объяснить убийство? – тоненьким голоском спрашивает кто-то.

- Не знаю, - хмуро говорю я, – а как вы объясните то, что он сделал вчера и позавчера?.. Так что… давайте немного подождем с окончательными выводами и не будем подсовывать человеку воспламеняющиеся пергаменты только потому, что у него дурная репутация и отвратительный характер, ладно?

- Человеку? – взвивается Макнот, и я выдерживаю его яростный взгляд:

- Человеку – пока обратное не доказано. Если вы, конечно, сами хотите остаться людьми, а не превратиться в ублюдков, издевающихся над тем, кто не может ответить. Гриффиндор – это благородство. А то, что сделал Брэдшоу, – подлость. Выбирайте.

Я оглядываю молчащих, опустивших головы гриффиндорцев и пробираюсь к выходу.

- Гарри, а ты ему сегодня… помог? – спрашивает меня Деннис Криви, когда я уже ступаю в проем.

- Да, - киваю я. – Но мне запрещено это делать. И угадайте с трех раз, кого накажут за это в аврорате – уж конечно, не героя войны Гарри Поттера. А как накажут… лучше вам этого не знать.

Проем уже почти закрылся, когда из щели вдруг выглядывает нахмуренное лицо Макнота.

- Гарри, ты сам расскажешь Макгонагалл, или… это сделать мне? – выговаривает он хрипло.

- Я не собираюсь ей ничего говорить без необходимости, - сухо отвечаю я, - если помнишь, я здесь только за Снейпом присматриваю, а не за собственным факультетом. Так что придется тебе самому ей сообщить. И, думаю, это в твоих интересах, если больше ни о чем подобном рассказывать директору не придется… так что ты уж пригляди там за любителями приколов, ладно?

Дождавшись угрюмого кивка, я иду к Макгонагалл – мне не хочется в темноте шагать к воротам замка, чтобы аппарировать оттуда, и я решаю отправиться к Малфою через директорский камин. Называя горгулье пароль, я с удивлением слышу сверху ее негромкий голос – наверное, разговаривает с кем-то из портретов – и чувствую неловкость: видимо, у нее неотложные дела, раз работает так поздно, а я мало того что помешаю, еще и настроение на ночь глядя испорчу историей о несостоявшемся снейповском самоубийстве. Но через пять минут понимаю, что рассказывать ей придется не только о малфоевском подарке. Когда, поздоровавшись, я присаживаюсь на жесткий стул, – стоявшие здесь раньше удобные кресла, к сожалению, куда-то рассосались, – оказывается, что я пришел очень кстати.

- Я собиралась даже послать к тебе Добби с запиской, - Макгонагалл с усталым вздохом откидывается на спинку стула, который на вид кажется даже более жестким и неудобным, чем мой. – Ты ведь завтра не отправляешь Снейпа в аврорат, я не ошибаюсь? Тогда я хотела бы попросить тебя, чтобы ты заставил… дал ему задание… в общем, чтобы он сварил несколько зелий. Не могу сказать, что я ему доверяю, но… раз он уже сделал это однажды… а у Помфри совсем закончился Костерост, снотворное зелье и… Что-то не так? – встревоженно спрашивает она, глядя на мое помрачневшее лицо.

- Даже не знаю, что вам ответить, профессор, - хмуро говорю я. – Я его, конечно, зас… в общем, скажу ему, только сомневаюсь, чтобы завтра он был в состоянии это сделать.

Я стараюсь избавить свой рассказ от шокирующих подробностей, но даже простое изложение фактов приводит Макгонагалл в ярость.

- Какой стыд, какая мерзость! Так опозорить Гриффиндор! – восклицает она, стремительно поднимаясь, и строгое лицо заливает гневный темный румянец. - Сейчас же вызову Макнота и этого поганца Брэдшоу и…

- Я уже был в гриффиндорской башне, - поспешно говорю я, - и разговаривал с обоими. Брэдшоу обещал, что извинится перед Снейпом…

- И правильно, ты молодец, впредь будет ему наука…

- … а насчет зелий… что-нибудь придумаем. Может, я попробую что-нибудь сварить… под его присмотром, - я невольно усмехаюсь тому, как это прозвучало. Макгонагалл тоже слегка фыркает, но тут же устремляет на меня серьезный взгляд:

- Да, так зачем ты, собственно, пришел? Что-то еще случилось?

- Случилось, - неохотно говорю я. – Понимаете, мне нужно попасть сейчас к Малфою… дело в том, что сегодня он прислал Снейпу подарок…

Разумеется, я опускаю все личное, но без некоторых подробностей, к сожалению, не обойтись, и я вижу, что в какой-то момент Макгонагалл непроизвольно сжимает высокий ворот собственной мантии, словно ей становится жарко - в точности так же, как недавно это сделал Снейп.

- Так ты сказал ему о том, что портрет восстановят? – наконец выговаривает она, и я слышу, что ее голос дрожит, хотя она старается выглядеть равнодушной. – Может быть, не стоило этого делать – ведь ты понимаешь, шансов для него почти нет…

- Я и сам не хотел, - с горечью говорю я, - но если бы вы слышали, как он говорил о ненависти… а так для него есть хоть какая-то надежда.

- И ты хочешь поговорить с Малфоем, - тихо произносит она, - чтобы до тех пор…

- Он не стал бы предпринимать новых попыток помочь любимому профессору отправиться на тот свет, - киваю я. – Так что, если позволите…

- Гарри, будь осторожнее там, у Малфоев, - слышу я встревоженный голос Макгонагалл, уже шагнув в камин, и невесело усмехаюсь – то же самое слово в слово совсем недавно сказал мне Снейп. Хотя нет… не то же самое. Поттер, сказал он.

Он никогда не называл меня по имени.

И никогда не назовет?..

- По-оттер? – через секунду слышу я высокий голос, как всегда с презрительной растяжкой произносящий мою фамилию. Так значит я попал куда собирался, хотя, честно говоря, боялся, что Малфой заблокирует камин от нежелательных посетителей. Но ему, видимо, запретили это делать, думаю я, перешагивая через вычурную каминную решетку и глядя на сидящего в кресле напротив хозяина дома… да уж, этот вековой оплот темной магии не ожидал, что так быстро сменит хозяина.

Вот кто уж точно никогда не назовет меня по имени... но в данном случае мне, естественно, плевать.

- Поттер, я, конечно, безумно рад, что ты решил почтить меня своим драгоценным вниманием, но не соблаговолишь ли объяснить, чему обязан столь долгожданным визитом? – цедит Малфой, скрестив на груди руки, и мне становится смешно – жалкие попытки копировать Снейпа. Снейповскому лаконичному ледяному сарказму ему еще учиться и учиться. А сейчас подражание выходит тем более жалким, потому что голос испуганно дрожит, как он ни пытается это скрыть, и в серых глазах плещется самый настоящий ужас.

Прекрасно. Он отлично понял, зачем я к нему явился… тем быстрее все закончится.

- Заглянул вот передать тебе привет от профессора Снейпа, - сообщаю я ему, устроившись в соседнем кресле – Малфой мне сесть, разумеется, не предложил. – Сам он по понятным причинам сделать этого не сможет, но просил передать, что ему очень понравился твой подарок.

- Подарок, который я прислал… значит, он смог им воспользоваться? – спрашивает Малфой, тщетно пытаясь придать тону небрежность, но побледнев при этом до синевы и стиснув подлокотники аристократическими пальцами.

- Да, - спокойно киваю я, - и, повторяю, ему очень понравилось. Он заявил, что это очень своевременный в его положении подарок. Только я, знаешь ли, его переубедил, - пока я говорю это, ужас в глазах Малфоя стремительно разрастается. – Сказал, что это может подождать, и он, как ни странно, со мной согласился – во всяком случае, когда я отправил его спать, он не возражал.

Да уж, сдержанности у Снейпа этому типу действительно стоило бы поучиться. Больше не пытаясь говорить намеками, Малфой вспыхивает как порох и, перегнувшись через ручку кресла, яростно шипит мне в лицо, так что я невольно отстраняюсь:

- Тебе мало издеваться над ним ежедневно – думаешь, я не знаю что вы с ним делаете! – и ты подождал, пока он выпьет вино, выбил из него признание, что это яд, а затем насильно влил в него противоядие, да, гриффиндорский подонок? Не желаешь расставаться с игрушкой, да? Ежедневно ловишь кайф от его унижения? Ты… ты…

А он действительно привязан к Снейпу, думаю я, наблюдая, как Малфой в бешенстве хватает ртом воздух. Очень… очень привязан – намного больше, чем можно ожидать от ученика по отношению к учителю. Неужели?.. В глазах внезапно темнеет от страшной догадки. Всегда пытался подражать его походке… так же заламывал бровь… и манера речи… Твою мать…

Спокойно, Гарри. Пока он в таком состоянии, это легко выяснить.

- А что это ты так разошелся? – говорю я ровным тоном, - он что, твой любовник?

- Да как ты смеешь… даже подумать такое… грязные гриффиндорские намеки… - бешено сипит Малфой, и я на секунду прикрываю глаза от внезапного облегчения. – Он… он мой учитель и он спас мне жизнь, и не один раз! Так неужели я не способен…

- Почему же, способен, - невозмутимо замечаю я. – Травить людей у тебя неплохо получается. Значит, он спас тебе жизнь… а ты решил подарить ему смерть как избавление от мучений. Только ты бы сначала поинтересовался, хочет ли он этого.

- А ты, значит, поинтересовался, - цедит Малфой, кривя рот. – Представляю, как он доказывал тебе, что просто счастлив, развлекая тебя и твоих дружков в ожидании суда и Азкабана.

Теперь он снова пытается говорить ледяным аристократическим тоном, но вид у него такой встрепанный и несчастный, что мне внезапно становится жаль его, как в ночь убийства Дамблдора. Черт возьми, помочь Снейпу умереть - это ведь тоже своего рода героизм, хоть и на уродливый слизеринский манер. Малфой ведь не мог не понимать, что ему грозит, если – точнее, когда – все раскроется. И уж от меня-то он меньше всего мог ожидать снисходительности. И не дождался бы. Но… он заслужил услышать то, что я сейчас скажу.

- Да нет, все было гораздо проще, - спокойно говорю я. – Я просто объяснил профессору, что для него, возможно, еще есть надежда. И он согласился немного подождать – до воскресенья. Может, ты не в курсе, но в воскресенье восстановят портрет Дамблдора, а у меня есть кое-какие основания думать, что у директора, возможно, найдутся оправдания некоторым поступкам твоего любимого учителя.

Какое-то время Малфой ошеломленно таращится на меня, пытаясь переварить услышанное, но я сознательно убрал из голоса даже намек на иронию, и до него наконец доходит, что я не издеваюсь.

- Ты… ты это серьезно? – хрипло выдавливает он. – Надежда… какая надежда? Что хорошего может сказать Дамблдор о своем… А ты – тебе-то, Поттер, это зачем?!

- Затем, - негромко говорю я. – Видишь ли, я тоже, хочу я этого или нет, обязан профессору жизнью. Причем неоднократно. И поэтому был бы не против, чтобы для него все закончилось… лучше, чем должно закончиться. А надежда… не знаю, на что именно тут можно рассчитывать, но… директор доверял ему, - поколебавшись, я коротко рассказываю Малфою услышанное от Снейпа под Веритасерумом, - и надеюсь, что Дамблдор ответит хотя бы на некоторые вопросы так, что это будет… в его пользу.

Выслушав меня почти не дыша, Малфой обессиленно обмякает в кресле, прикрыв лицо узкими, как у Снейпа, ладонями, и я ловлю себя на том, что мне хочется протянуть руку и успокаивающе потрепать его по плечу. Да уж, Поттер, хобби у тебя теперь такое – утешать слизеринцев. Хорошо хоть, к этому я не испытываю ничего, кроме презрительной жалости и… да, пожалуй, некоторого уважения. Смог ведь решиться на такое, благодарный придурок. Мать бы с кем оставил?..

Малфой наконец поднимает голову, и в измученном взгляде я с удивлением вижу тоже что-то вроде уважения.

- Так ты его… не поил насильно? Не бил? – тихо спрашивает он.

- Нет, - хмуро отвечаю я. – Ты, конечно, ужасно удивишься, но я ничего такого с ним не делаю.

Какого «такого», Малфой предпочитает не уточнять – вместо этого он вдруг выговаривает, не глядя на меня:

- А… как он там вообще?

- Если ты имеешь в виду его здоровье, - сердито говорю я, - то, разумеется, лучше он себя никогда не чувствовал. Не говоря уже о том, что по какой-то идиотской причине он почти ничего не ест.

- Значит, совсем паршиво, - расстроенно бормочет Малфой. – А лечить его…

- Мне запрещено, - быстро говорю я. – Но я даю ему молоко. Горячее. С медом.

- Га-адость, - вырывается у Малфоя, и я невольно фыркаю:

- Какие у вас, слизеринцев, схожие вкусы… Он говорит то же самое. И еще называет это новым видом пытки.

Малфой, тоже фыркнув, смотрит на меня с таким удивлением, будто я предложил ему работу в аврорате. Интересно, чего еще он ожидал от Снейпа? Хотя причина его удивления, наверное, все же в другом – вряд ли он надеялся, что я позволяю профессору такие вольности.

- А… а что он еще говорит? – спрашивает он, помедлив.

Мерлин, мне это все, часом, не снится? Я сижу в полуметре от заклятого школьного врага, и он расспрашивает меня о Снейпе?! С другой стороны… кого еще он может расспросить? А я – кому еще я могу рассказать то, о чем сейчас рассказываю Малфою? Разумеется, многое я обхожу молчанием, впрочем, Малфой благоразумно не задает лишних вопросов. Он вообще больше не задает вопросов, просто жадно слушает – и я пересказываю ему все снейповские колкости, какие помню, а он восхищенно улыбается, смакуя каждое слово; рассказываю о Жидком огне и Феникс Лакрима, и в серых глазах вспыхивает гордость – и я ловлю себя на том, что разделяю эту гордость и восхищение. Словно мы просто перемываем косточки любимому учителю… да что там, так оно и есть – для Малфоя – любимый учитель, для меня… Я отбрасываю воспоминание о том, что увидел сегодня в других слизеринских глазах. Все, пора сворачивать пресс-конференцию. Я и так оставил его слишком надолго, запертого, конечно, но все-таки… Вдруг обезболивающее закончилось.

- А ты сам часом не слышал или не видел ничего такого, что говорило бы в его пользу? – спрашиваю я напоследок - мало ли, вдруг и правда что слышал. Малфой добросовестно хмурится и выдает несколько малозначащих фактов вроде слишком мягких наказаний. Это не опровергает мои выводы, но и не прибавляет к ним ничего нового, и я уже готов подняться, когда он неуверенно говорит:

- Вот еще такое… однажды я стоял у кабинета директора и услышал, как профессор разговаривал с портретом Дамблдора.

- Дамблдора?! Ты ничего не путаешь? – потрясенно выговариваю я, уставившись на него. – И о чем же они разговаривали?

- Ну, было не очень хорошо слышно, но я разобрал, что директор… то есть Дамблдор… говорил что-то о том, что беспокоится… о чем, я не понял, а профессор отвечал, что, мол, сварил какое-то зелье, которое… дальше я не расслышал.

- Очень содержательная беседа, - ядовито замечаю я. Малфой виновато опускает глаза, и мне становится стыдно. Во-первых, сам факт, что подобный разговор вообще был, уже заслуживает внимания, а во-вторых… не заложил ведь любимого учителя Волдеморту, хотя мог бы, - но не донес, удержался.

- Ладно, и это неплохо, - говорю я, поднимаясь. – Чем черт не шутит, вдруг поможет. Попытайся вспомнить еще что-нибудь в этом роде… и давай договоримся - если опять захочешь передать профессору какой-нибудь подарок, постарайся пока обойтись без яда или других смертоносных штучек, ладно?

Не глядя на меня, Малфой кивает и вдруг срывается с места – и через две минуты возвращается со свертком – точной копией сегодняшнего.

- Вот, - быстро говорит он. – Сначала я приготовил этот. Про яд… потом подумал. А здесь все чисто, это просто хорошее вино. Передашь? – заканчивает он совсем тихо.

- Передам, - киваю я, и уже занося ногу через решетку, слышу сдавленное «Спасибо». Удивленно оборачиваюсь – я не ослышался?! – но передо мной уже стены директорского кабинета.

Ну просто день всеобщей вежливости. Первое «спасибо», которое я услышал от Малфоя. Ведь он не поблагодарил меня даже после суда, просто отвернулся, но я успел прочесть в презрительном взгляде все, что он думает о паршивом гриффиндорском выскочке, волею случая оказавшемся у судьбы в фаворе.

А сегодня, получается, он впервые увидел во мне человека. Не Избранного, не аврора, не гриффиндорца – просто человека. Как и я в нем. Наверное, мне должно быть все равно – но я… нет, не счастлив, конечно, - просто я тоже, как и Снейп, устал от ненависти. Слишком много ее было вокруг в последнее время. Так что плохого в том, если с бывшим школьным врагом можно не перебрасываться оскорблениями, а просто разговаривать?..

- Поттер?..

Черт!.. Он что, еще не спит?! Уверенный, что он давно уснул, я со всеми предосторожностями выбрался из камина и приоткрыл дверь в спальню просто чтобы убедиться в этом, а тут… Так и заикой стать недолго! Сердито щурясь, я вглядываюсь в полумрак – так и есть, приподнялся в кровати, опираясь на локоть, и вглядывается в меня с не меньшей обеспокоенностью. И этот встревоженный тон… Черт, он и правда беспокоился. Хорошо, что я сдержался и не выдал что-нибудь в том духе, что это, мол, призрак Поттера, замученного в малфоевских подвалах, - вряд ли он сейчас оценил бы эту шутку.

- Вы… поговорили? – спрашивает он уже более спокойным тоном.

- Поговорили, - вздыхаю я, подойдя ближе и осторожно присаживаясь в изножье. – Любимый ученик обещал пока вас не травить и… не умерщвлять как-нибудь еще. Вот… передал еще подарок. Сказал, что это просто хорошее вино. А… вы почему до сих пор не спите?

Не отвечая, он откидывается на подушку и, кажется, прикрывает глаза – в полутьме толком не разглядишь. Ну, зато и он не увидит, как я улыбаюсь. Еще бы он признался, что переживал за меня. Черт… а может, это боль не давала ему уснуть? Я тянусь к прикроватному столику, взвешиваю в руке флакон – вроде на один раз еще осталось.

- Принести еще лекарства?

- Нет, думаю, этого хватит… спасибо.

- А еще он обмолвился, - помедлив, говорю я, - что в прошлом году слышал, как вы разговаривали с портретом Дамблдора о каком-то зелье. Вы не помните этот разговор?

- Драко действительно так сказал? – удивленно переспрашивает Снейп. – Но я совершенно…

- Ясно, вы ничего такого не помните. Дайте посмотрю руки, - вздохнув, говорю я, взмахом палочки зажигая ближайший факел и придвигаясь поближе.

Да уж, зрелище неутешительное. Руки я ему, конечно, спас, хоть это радует, но обожженная кожа наверняка слезет, оставив отвратительные багровые пятна. Вдобавок его опять лихорадит, и чтобы это понять, даже прикасаться к нему не надо – блестящие от жара глаза и запекшиеся губы говорят сами за себя. Ему бы жаропонижающее… Ага, и общеукрепляющее было бы кстати, и…

Мерлин, я в самом деле идиот. Первосортный. Раз уж начал... зельем больше, зельем меньше – какая теперь, к дементорам, разница?!

Серия «акцио» - и на прикроватный столик со стуком опускается дюжина склянок и флакончиков. Эффект, что называется, превосходит ожидания – Снейп даже садится в кровати и, не в состоянии выговорить ни слова, растерянно смотрит на лекарства и медленно переводит взгляд на мое невозмутимое лицо.

- Вы… вы с ума сошли? – наконец выговаривает он.

- Снотворное. Жаропонижающее. Обезболивающее. Противовоспалительное. Общеукрепляющее. Кроветворное. Пейте и ложитесь, - деловым тоном говорю я, откровенно наслаждаясь моментом – и восхищением, вспыхнувшим в черных глазах.

Черт побери, стоило рискнуть даже просто ради такого взгляда. Впрочем, Снейп тут же маскирует его ядовитым высказыванием, что, мол, всегда подозревал во мне склонность к дешевым театральным эффектам, и ехидно интересуется, не угостился ли я у Малфоя чем-нибудь, лишившим меня способности трезво оценивать происходящее. Но с некоторых пор меня почему-то совсем не задевают его колкости – видимо, с тех самых пор, как из них исчезли раздражение и злость. И ни одно его ядовитое высказывание не способно перечеркнуть сегодняшний безмолвный ответ на мой неуклюжий вопрос: «А… вы?».

Он тоже. Как бы он ни язвил, как бы горячо ни вздумал отрицать это вслух – но я видел это в его глазах так же ясно, как вижу сейчас его обожженные руки, один за другим отставляющие пустые флаконы. Он тоже.

Северус Снейп. Сводящий с ума сарказм и необъяснимая жертвенность. Отточенные ядовитые фразы и мягко выговаривающий их бархатный голос. Черная мантия и молочно-белая кожа. Физическая слабость и несгибаемая сила духа. Надменное достоинство и хрупкая уязвимость. Ледяной самоконтроль и обжигающие эмоции, когда им бывает позволено выплеснуться наружу. И эта черно-белая гамма щедро разбавлена красным – рубцы и потеки на бедрах, алая полусфера Жидкого огня, струйка крови, стекающая в котел. А сегодня - обожженные руки и малфоевское вино.

Многое неделю назад я истово ненавидел. О многом даже не подозревал. А теперь я принял бы все это - и все остальное - как подарок, если только... Если только Малфой не ошибся и он действительно разговаривал с портретом… Тогда у меня, пожалуй, есть шанс. Нет, не так. Тогда у нас есть шанс. Потому что ему тоже это нужно, и не меньше, чем мне. Он устал от ненависти. Он тоже.

Если Дамблдор разговаривал со Снейпом, тогда, возможно, директор смог простить его, думаю я, ворочаясь без сна на своей кушетке. А если смог простить – значит, тому, что сделал Снейп, точно есть объяснение. Или даже оправдание. Да, я говорил себе, что никакое оправдание не отменит того, что он сделал, и я не должен… Да, говорил. Но в черно-белой гамме с тех пор появилось слишком много красного.

Я не знаю, получится ли у меня простить Снейпа, даже если Дамблдор сумел это сделать. Пока не знаю. Но я уже готов признаться себе, что хочу этого не меньше, чем когда-то хотел уничтожить ненавистного предателя.

Я пойму это послезавтра.

 Отправлено: 20.01.08 15:52. Заголовок: Суббота, 29 ноября. ..

Суббота, 29 ноября. Часть 1

- Профессор, нам выходить через две остановки.

- Знаю, - раздраженно ворчит Снейп, скользнув взглядом по выцветшей схеме подземки. - Вопреки усилиям ваших коллег читать я еще не разучился.

Хмыкнув, я скашиваю глаза на сердитый резкий профиль. Если бы я не знал истинной причины его раздражения, подумал бы, что он попросту не выспался… хотя и не выспался тоже. У меня и самого сводит скулы от попыток сдержать зевоту, которую я тоже не стал бы списывать исключительно на сонливость.

Час назад я сквозь сон почувствовал, как меня осторожно трясут за плечо, и, разлепив глаза, увидел прямо над собой физиономию Добби, лучащуюся сознанием исполненного долга.

- Добби передали письмо и посылку для Гарри Поттера, - пропищал эльф и исчез прежде, чем я успел его о чем-то расспросить, - впрочем, тут же появился с тяжелым подносом, на котором исходил паром обильный завтрак.

- Добби, в чем дело, в Хогвартсе пожар? – недовольно пробурчал я, поднимая с пола запечатанный конверт. Письмо было из аврората, и, дочитав его до конца, я подумал, что все происходящее мне попросту снится.

«Гарри, - было написано там округлым уверенным почерком Блэкстона. – Поручаю тебе важное и ответственное задание. Сегодня утром в Лондоне на одной из станций метрополитена должен произойти теракт, подготовленный Пожирателями. По нашим сведениям, его осуществят маглы, подвергнутые Империусу, встретиться они должны в одном из магловских баров (дальше следовал адрес). Возможно, с ними будет кто-то из Пожирателей.
Твоя задача – заставить Снейпа распознать находящихся под заклятием (он умеет делать такие штуки), а еще лучше – опознать своих коллег. Скорее всего, они используют Оборотное зелье, но, возможно, увидев Снейпа, кто-нибудь из них себя выдаст. Как только это произойдет, незаметно передай информацию нашим людям (они будут в баре и сами на тебя выйдут) и немедленно аппарируй со Снейпом в Министерство, его необходимо будет допросить. Думаю, не стоит тебе напоминать, чтобы держал его под постоянным контролем, и, разумеется, не давай ему палочку. До бара доберешься подземкой. Вы должны быть там в 10.00».

Моргая, я дважды перечитал письмо, для верности ущипнул себя за ухо, но пергамент никуда не исчез, и странный сон начал превращаться в невероятную реальность.

Итак, что мы имеем? Девять утра. Через час я со Снейпом должен быть в Лондоне, чтобы опознать Пожирателей смерти или их подручных и тем самым предотвратить теракт. А затем аппарировать в Министерство. Короче, с добрым утром и хорошего дня тебе, Поттер, и вам, профессор, также. Кто там вчера мечтал о безоблачных выходных?..

Конечно, он еще спал, и, склоняясь над ним, чтобы разбудить, я подавил вздох – я-то собирался разрешить ему провести в постели все утро, а затем вместе с ним, не торопясь, заняться зельями… Не судьба. Черт, а будить жалко… Любой спящий выглядит уязвимо, а Снейп в особенности, - тем более когда он, как сейчас, свернулся калачиком и укрылся с головой так, что из-под одеяла виден только выдающийся во всех отношениях нос и выбившиеся пряди – мне показалось, или со вчерашнего дня седины в них стало больше?

- Вставайте, профессор, - я наконец решился дотронуться до худого плеча. – Срочное задание из аврората. Через десять минут жду вас в гостиной – завтрак уже на столе.

Он не шевельнулся, но ритм дыхания едва заметно изменился. Кажется, проснулся… знал бы, не поил бы его вчера снотворным. Злясь на себя и обстоятельства, я поплелся в ванную, и, когда вышел оттуда, вытирая влажные взлохмаченные волосы, он уже сел в кровати и недовольно сощурился:

- Что за необыкновенная срочность, Поттер, может, просветите? Я надеялся хоть сегодня, - он с трудом подавил зевок, - отдохнуть от вашего славного ведомства.

- Просвещу, почему нет, - я пересказал содержание блэкстоновского письма, наблюдая, как его невыспавшееся лицо постепенно мрачнеет.

- Понятно, - тихо произнес он, поднимаясь. – Значит, ловля на живца. Только живцом в данном случае будете скорее вы – мне-то Пожиратели мстить не будут. Так что вашим людям придется очень постараться, обеспечивая вашу безопасность, - мне палочку, разумеется, не дадут.

- Естественно, - хмуро сказал я. А безопасность… я ее сам обеспечу, если вы справитесь с вашей частью задания.

- Я-то справлюсь, - пожал он плечами, отправляясь в ванную. – Вы ведь, кажется, сами пили Оборотное зелье и знаете, как трудно, будучи в чужом обличье, избавиться от собственных привычек и изменить манеру поведения. Так что мне не составит особого труда узнать своих бывших… коллег, а дальше все будет зависеть от ваших актерских талантов, которыми в школе вы отнюдь не блистали, и быстроты реакции, тоже оставляющей желать лучшего – смехотворный титул первого хогвартского ловца я, разумеется, в расчет не беру.

Да он в настоящей ярости… нет, просто в бешенстве, с удивлением понял я, вслушиваясь в то, как он прохаживается насчет моих квиддичных талантов. Вот только злится он теперь не на меня, а на того, кто меня, по его мнению, подставил – и от этого настроение вдруг стремительно улучшилось.

Что я, в самом деле, распереживался. Снейп выполнит свою часть задания, я отработаю свою, и, может, ему еще и зачтется столь плодотворное сотрудничество. Да и допрос вряд ли затянется надолго – в конце концов, есть Макгонагалл, и она вполне может попросить Блэкстона отпустить профессора пораньше, чтобы успел сварить зелья. Вот только руки… Черт, хорошо, что вспомнил.

- Вот, смажьте сначала, - я протянул ему баночку с мазью, едва он вышел в гостиную, и мрачное лицо немного смягчилось.

- На кой черт, мне, спрашивается, руки, если я не вправе пользоваться палочкой, - проворчал он, втирая в багровые пятна ожогов резко пахнущую мазь. - Кстати, вы подумали, что скажете в аврорате об их состоянии и о зельях, которыми меня вчера поили?

- Там видно будет, - махнул я рукой – почему-то меня это и впрямь совсем не обеспокоило. – Если операция пройдет успешно, Блэкстон, может, вообще внимания не обратит.

Хотя, конечно, обратит… еще как обратит – и даже не на руки, а на то, как выглядит и ведет себя Снейп сегодня. Конечно, за одну ночь чуда не произошло и волшебного исцеления не случилось, но контраст между вчерашним и сегодняшним Снейпом разителен – словно замедленную киносъемку пустили с нормальной скоростью и черно-белому изображению добавили красок. Общее впечатление изможденности и бессилия, которое он производил, почти исчезло, и сейчас он выглядит просто крайне утомленным и не совсем здоровым. Но стройное тело вернуло себе гибкость, движения – плавность и изящество, а походка – почти прежнюю летящую стремительность – я понял это, глядя, как он прохаживается перед камином, ожидая, пока я покончу с завтраком. По обыкновению, он почти ничего не съел – но я его не уговаривал, мне и самому, что называется, кусок в горло не лез.

Никогда бы не подумал, что он способен так за меня волноваться – и это было заметно тем явственнее, чем больше он пытался это скрыть. Подавив улыбку, я прекратил эти нервные расхаживания, протянув ему объемистый сверток, который Добби принес вместе с письмом.

- Вот, переоденьтесь. Размеры вроде ваши. И поторопитесь – нам еще идти к воротам, аппарируем оттуда к какой-нибудь многолюдной станции.

Фыркнув, Снейп отправился в спальню и когда вышел оттуда, я еле удержался от восхищенного «Вау!». Удивительно, как способна изменить человека обычная магловская одежда. Правда, Блэкстон не поскупился, все отменного качества и подходящего размера – очевидно, бар, куда мы направляемся, не из дешевых забегаловок. Разумеется, Снейп сделал вид, что, так сказать, внешняя сторона дела нисколько его не волнует, но, судя по мелькнувшей усмешке, тоже остался доволен.

Да уж, полюбоваться есть на что. Покачиваясь на жестком сиденье, я то и дело ловлю устремленные на нас взгляды, но смотрят, разумеется, не на меня – это в магическом мире я персона номер один, а здесь – обычный в меру привлекательный паренек с взлохмаченными волосами. А вот человек рядом… не каждый день увидишь в лондонской толпе столь колоритную личность. «Суперские шмотки», как, наверное, назвал бы мой кузен стильные черные джинсы и дорогую куртку из мягкой кожи – разумеется, тоже черную – идут Снейпу просто необыкновенно, подчеркивая стройность поджарого узкобедрого тела, а если добавить к этому гордую осанку и надменное властное лицо… черт, этот Принц–полукровка, пожалуй, даст фору любому королевскому отпрыску, тем более что ни один из магловских правителей не способен и на тысячную долю того, что знает и умеет этот человек. Волосы, которые он, поморщившись в ответ на мое предложение, не стал собирать в хвост и которые спадают теперь на прямые плечи тяжелой шелковой волной, только добавляют ему обаяния, и я хмыкаю, увидев в углу вагона стайку оживленно перешептывающихся девушек, бросающих на Снейпа откровенно восхищенные взгляды, - бедняжки даже не подозревают, что здесь им при любом раскладе ничего не светит.

Но Снейп словно не замечает интереса окружающих, глядя перед собой с отсутствующим видом. Пожалуй, это не рисовка, слишком он напряжен – и я невольно нащупываю палочку в кармане джинсов. Черт… а ведь сейчас, когда к нему отчасти вернулись силы, он по-настоящему опасен, и вздумай он применить беспалочковую магию, чтобы сбежать с Пожирателями, ни я, ни десяток авроров его не остановят.

Мерлин, что за паранойя. Ты еще скажи, что Снейп сам все это подстроил. Я сердито встряхиваю головой, отгоняя дурацкие опасения. Никогда он этого не сделает – и не потому, что все равно рано или поздно поймают, и мне плевать, что сказал бы Блэкстон, сообщи я ему о своей уверенности.

Блэкстон не провел с ним эти пять дней в подземельях. Не варил с ним Феникс Лакрима. Не видел, как он терпит сводящую с ума боль ради того, чтобы не подставить меня, своего тюремщика. Не видел, наконец, в его глазах безмолвного обещания выжить – и еще кое-чего, предназначенного только мне. А я видел – и будь я проклят, если…

- Поттер, что вы ерзаете? Проблемы с пищеварением? – вдруг произносит он, почти не разжимая губ. – Успокойтесь, я не собираюсь никуда сбегать… и поднимайтесь, нам выходить через две минуты.

Вот ведь… Легилиментор чертов. Сердито хмыкнув, я пробираюсь за ним через утреннюю толпу, и только стоя на эскалаторе, соображаю, что в глаза мне он не смотрел. Неужели он почувствовал мое состояние и угадал причину, так же, как я, даже не дотрагиваясь, всей кожей ощутил его напряжение? А ведь я, пожалуй, еще ни с кем не был так созвучен – Рон с Гермионой не в счет. Интересно, что бы они сказали, если бы мы сейчас случайно встретились? И что бы я ответил? И… черт, придется набраться смелости и сообщить им о наших… отношениях, когда - точнее, если - будет о чем сообщать…

- Это здесь? - Снейп останавливается так внезапно, что я еле удерживаюсь на ногах, чуть не уткнувшись в его спину. Да уж, размечтался не ко времени… Злясь на себя, я вскидываю глаза – и на мгновение теряю дар речи.

Узкая зеркальная дверь. Вот так сбываются кошмары. Может, я все-таки сплю? Уж слишком все происходящее смахивает на повторяющийся дурной сон – мое расплывающееся отражение в зеркальном стекле, дурацкая вывеска «Крэйзи чиз» - и, толкнув дверь, я уже знаю, кого увижу у стойки. Точно, это он – высокий, худощавый, светлые вьющиеся волосы, улыбчивое лицо, с которого еще не сошел летний загар – сидит, облокотившись на полированное дерево и лениво перебрасываясь фразами со скучающим барменом – кроме них двоих в зале никого нет.

Что он вообще здесь делает в десять утра – неужели до такой степени нечем заняться? Мерлин, может, не вспомнит?.. Но моим желаниям сегодня суждено сбываться с точностью до наоборот – серые глаза мгновенно загораются радостью узнавания, а когда его взгляд скользит по Снейпу, радость сменяется откровенным восхищением.

Черт, только бы не вздумал возобновлять знакомство или, упаси боже, липнуть к Снейпу. Стиснув зубы, я быстро пробираюсь к столику в углу, подальше от стойки, отчаянно надеясь, что Снейп не придал значения этим бесцеремонным взглядам - но надеюсь, разумеется, напрасно.

- Вы его знаете? – спокойно интересуется Снейп, удобно устроившись на стуле и привычным жестом скрещивая на груди руки в черных кожаных перчатках – пришлось трансфигурировать шелковые, чтобы его ожоги не привлекали внимания. Тон подчеркнуто равнодушен, но короткий быстрый взгляд, который я успеваю поймать, яснее всяких слов говорит о том, что мой ответ ему далеко не безразличен.

- Да так, случайный знакомый, - так же равнодушно отвечаю я, сосредоточенно разглядывая скатерть. Собственно, в этом я не покривил душой… а вот продолжать не обязательно. Незачем Снейпу знать о том коротком разговоре, маленькой комнатке наверху и раздирающем одиночестве.

Он не отвечает, но пристальный взгляд, который я чувствую кожей, кажется, вот-вот прожжет во мне дыру. Мерлин, только бы не начал язвить, я этого просто не вынесу – мне, конечно, не привыкать к его бессердечию, но, может, хоть сейчас…

- Поттер, отвечать было совсем не обязательно, - вдруг произносит он очень тихо. - Вы не обязаны передо мной отчитываться, тем более если при этом вам приходится лукавить… и если это причиняет вам боль.

Вспыхнув, я поднимаю глаза – и встречаю его внимательный взгляд… в котором что угодно, только не насмешка. Нет, мне точно все это снится – Снейп, которого я знаю, просто не может так смотреть - в глубоком взгляде нет ни издевки, ни сарказма. В нем беспокойство, и сочувствие, и желание помочь. Желание разделить боль. А мне больно?..

Мерлин, но ведь действительно уже не больно – я вдруг отчетливо понимаю это, и с плеч словно сваливается многотонный груз. Может, пару дней назад, а может, сию секунду – но тогдашнее одиночество стало просто воспоминанием… да и та встреча сейчас - просто воспоминание, а парень у стойки – действительно всего лишь случайный знакомый. А Снейп… Я опасался ядовитых намеков, саркастичных сентенций и бог знает чего еще – а встретил понимание и поддержку. Да чтоб я еще хоть раз ему соврал…

- Мы познакомились здесь этим летом, - быстро говорю я, не отводя глаз. – Я подумал, что он… что у нас может… получиться. Но я ошибся. Больше мы не встречались.

И снова он ничего не отвечает, просто смотрит – и теперь в пристальном взгляде… да, пожалуй, благодарность, сродни той, которую я сейчас чувствую. Кажется, я тоже преподнес ему сюрприз – я не ожидал от него сочувствия, а он от меня – подобной искренности. Черт, если он не перестанет так на меня смотреть… Но он вновь, как вчера, первым отводит взгляд, и губы складываются в знакомую усмешку, которой я ужасно рад – наверное, впервые в жизни.

- Поттер, кажется, мы посвятили вашим проблемам больше времени, чем они того заслуживают, - насмешливо щурясь, он откидывается на жесткую спинку. – Может, займемся чем-нибудь общественно полезным, - например, тем, ради чего вы меня сюда притащили?

- Ну и кого вы собираетесь опознавать? – фыркаю я, горячо надеясь, что благодарность, с которой я принял предложенный тон, не прозвучала слишком явственно. - Надеюсь, бармен не под Империо?

- Да нет, и он, и ваш знакомый вполне адекватны, насколько я в этом разбираюсь… только остальных потенциальных жертв Империо что-то не видно. Может, вы перепутали адрес?

- Вы ведь тоже читали записку, - сердито говорю я. – Где-то наши террористы застряли… может, сами перепутали адрес или стоят в пробке. А я, между прочим, почти не завтракал.

- Так закажите что-нибудь, если вас не забыли снабдить магловскими деньгами, – предлагает он, махнув рукой в сторону стойки, и парень, увидев этот жест, расплывается в улыбке. Нет, все-таки Снейп есть Снейп, и на его милосердие особо рассчитывать не приходится. Я рассерженно гляжу на него – неужели он не понимает, что меня совсем не обрадует неизбежное возобновление знакомства?! - но он спокойно встречает мой взгляд и произносит уже без насмешки:

- Знаете, для героя войны вы удивительно нерешительны – если учесть, с какими проблемами вам приходилось справляться. А к этой ситуации, которую и проблемой-то не назовешь, вы пытаетесь повернуться спиной, хотя, на мой взгляд, гораздо проще было бы объясниться с этим маглом раз и навсегда.

Конечно, он прав, а я попросту трушу – а еще когда-то обвинял в трусости Снейпа… Вздохнув, я поднимаюсь, иду к стойке и первым киваю улыбающемуся парню.

- Привет, привет, красавчик, – с готовностью отвечает он, но коснуться меня, слава богу, не пытается. – Я уж думал, не подойдешь… хотя, чего уж там, прекрасно тебя понимаю.

- В каком смысле? – хмуро спрашиваю я, хотя, в свою очередь, прекрасно понимаю, что – точнее, кого – он имеет в виду.

- Да ладно притворяться, - парень вновь устремляет восхищенный взгляд на Снейпа. – Слушай, как ты подцепил такого потрясающего типа? То есть, - поспешно добавляет он, - ты, конечно, рядом с ним тоже неплохо смотришься, ты клевый и все такое, но он… он просто сокровище.

- Серьезно? – глупо выдавливаю я, испытывая совершенно взаимоисключающие чувства – мне хочется как следует треснуть этого наглеца, чтоб заткнулся… и я умираю от желания послушать, что он еще скажет о Снейпе. Впрочем, парня торопить и тем более уговаривать не приходится.

- Ты что, смеешься? Или в чем-то еще сомневаешься? Может, считаешь, что он для тебя стар? Брось, при такой внешности возраст только добавляет шарма… посмотри, какая фигура… осанка… а руки – будто с картин Гейнсборо… а лицо, взгляд – о господи, он словно ангел Апокалипсиса или Люцифер, сошедший на землю, - жадно шепчет парень. Не ожидал от этого типа столь поэтических сравнений... только пусть даже не рассчитывает подкатиться со своими эпитетами к Снейпу.

- Ангел он там или демон, - угрюмо говорю я, - только тебе здесь рассчитывать не на что.

- Да ты что, я и не собирался, - в серых глазах мелькает что-то вроде обиды, и я удивленно понимаю, что его восхищение и правда… бескорыстно. – Извини, если задело… просто не удержался. Мы ведь с тобой… друзья, правда? – а другу такую свинью я никогда бы не подложил. Я ведь сразу понял, насколько у вас все серьезно.

- Правда? – потрясенно выдыхаю я, совершенно забыв о том, что не собирался с ним откровенничать. Мерлин, но как он догадался, если я сам себе еще толком ни в чем не признался? Неужели это так заметно - и со стороны Снейпа тоже?!

- Я что, по-твоему, слепой? Видел, как вы друг на друга смотрите. И, знаешь, - парень торжественно и немного печально кивает, - теперь я тебя, кажется, понял – я про то, что ты тогда говорил. Что хочешь быть кому-то нужен и чтобы он был нужен тебе больше всего на свете.

- Так ты думаешь, что я ему нужен? – шепчу я, чувствуя, как горят щеки и надеясь, что Снейп с такого расстояния этого не разглядит.

- Нужен, - уверенно кивает парень. – И дорог, уж можешь мне поверить. Вот не знаю, как объяснить, но чувствую, - а в таких делах я редко ошибаюсь – что ты, может, единственное, что у него осталось. А ему в жизни ох как несладко пришлось. Хотя он сильный… очень сильный, все выдержал – но сейчас, похоже, на пределе. И ты смотри, - парень глядит на Снейпа с какой-то странной тоской, - если он тебе действительно нужен, береги его, или потеряешь… Эй, ты что, все нормально?

Все в порядке, - бормочу я, с трудом переводя дыхание. Все-таки не зря я не хотел к нему подходить. Пол плывет под ногами, и, чтобы не упасть, мне приходится ухватиться за стойку.

Все в порядке, все в порядке… это просто красивые слова, да-да, вот именно… парень решил поиграть в знатока человеческих душ и наплел тут мне… наплел тут… Что я дорог Снейпу. Что я единственное, что у него осталось. И что если я не уберегу его…

Да я его уже потерял – при любом раскладе ему светит если не пожизненное заключение в Азкабане, то лет двадцать точно, а при его здоровье это все равно что пожизненное. И ведь я знал об этом с самого начала, только сперва мне было все равно, а потом… Знал – и пытался убедить его и себя, что есть надежда… Знал – и маялся дилеммой «простить – не простить»… Да я могу хоть сто раз его простить, но для Блэкстона это ничегошеньки не изменит! Для авроров, которым важны лишь поступки, а не их мотивы, Снейп давным-давно все равно что мертв, и ни один из ответов на вопрос «почему» не перечеркнет того, что он сделал! Недавно я говорил себе то же самое, но для меня вопрос прощения и оправдания лежал скорее в нравственной плоскости… а вот потеряю я его в самой что ни на есть обыденной реальности. И при этом буду знать, что я единственное, что у него осталось.

- Эй, эй, ты чего? – парень встревоженно заглядывает мне в лицо, и боковым зрением я вижу, что Снейп поднялся на ноги и, кажется, собирается подойти. Ну уж нет, нечего ему делать рядом с этим типом. Усилием воли я отлепляю пальцы от гладкого дерева, плетусь к своему стулу, но пол вдруг куда-то уплывает и глаза стремительно застилает чернота.

Стыд-то какой. Обморока мне только не хватало. Я бы точно упал, если бы Снейп не поддержал меня и не помог сесть. Наверное, я должен чувствовать неловкость – но все тонет в глухом отчаянии, через которое постепенно начинает пробиваться… удивление.

Его руки - какими они, оказывается, могут быть сильными и надежными. И то, что он впервые так прикоснулся ко мне – поддерживая – вышло так естественно и так… правильно, словно он всю жизнь тем и занимался, что в трудные минуты поддерживал Гарри Поттера. Ну да… поддерживал, но впервые я ощутил это настолько буквально. И то, что он делает сейчас, тоже впервые – сквозь ресницы я вижу, как он стягивает перчатки и плавными движениями принимается растирать мне виски, чуть надавливая жесткими подушечками пальцев.

Господи, как хорошо… Откинув голову, я впитываю в себя это новое ощущение, растворяюсь в нем, чувствуя, как проходит обморочная слабость и исчезает черная пелена перед глазами – но не спешу поднять веки.

Еще немного. Пожалуйста. Чтобы я смог об этом помнить, когда его уже не будет рядом. Помнить легкие скользящие прикосновения холодных пальцев – наверное они всегда такие, когда он не болен. Помнить сдержанную нежность, сквозящую в каждом прикосновении. Помнить, как ладонь невзначай касается щеки и слегка вздрагивает… почему?

Почему-почему… Поттер, ты даже не идиот, ты просто придурок. Потому что у него еще ожоги не прошли, и он помогает тебе, наплевав на боль, а ты тут всячески растягиваешь удовольствие.

- Мне уже лучше, - тихо говорю я, пытаясь справиться с предательской хрипотцой. – А вам, наверное, больно… поэтому не нужно больше… хватит.

- Мне тоже, как ни странно, уже лучше, - так же тихо отвечает он, - а вот ваш внезапный обморок очень некстати, поэтому придется потерпеть.

Он что – думает, что мне противно?.. Я быстро поднимаю руки, мягко, но решительно перехватываю его запястья и вот теперь открываю глаза.

- Я не садист, - сердито говорю я, глядя в обеспокоенное лицо – похоже, он так же безуспешно пытался скрыть это беспокойство, как я только что – справиться с голосом. – Ваши руки еще лечить и лечить… а мне и правда лучше.

- Ну, раз вы уже пытаетесь применить силу… - помедлив, он опускает руки и я тут же разжимаю захват, сглатывая внезапное острое чувство потери. Впрочем, тут же оказывается, что руки он убрал для того, чтобы левой приподнять мою голову, а правой поднести к губам чашку с горячим крепким кофе.

- Что вы ему наговорили? – бросает он, поворачивая к кому-то голову – ну да, к этому чересчур разговорчивому типу, который смущенно мнется рядом – он, видимо, и кофе принес.

- Он тут вообще ни при чем, - быстро говорю я, делая глубокий вдох и наконец выпрямляясь на стуле.

Ставя на стол опустевшую чашку, Снейп недоверчиво фыркает, но я просто не представляю, как рассказал бы сейчас правду, даже учитывая, что десять минут назад решил никогда ему не врать. Помедлив, все же открываю рот, сам толком не зная, что скажу – но тут дверь распахивается и вслед за облачком холодного воздуха в бар вваливается небольшая оживленная толпа. Впрочем, через минуту становится ясно, что посетителей всего пятеро, но в уютном пространстве сразу становится тесно от их шумной разговорчивости. Двое тут же подходят к стойке и по-свойски здороваются с барменом, остальные шумно рассаживаются за два стола от нас, оживленно продолжая какой-то спор:

- Вот я и говорю, что никогда…

- Конечно, если бы мы не вернулись…

- Ребята, это все равно ничего не изменит…

Черт, говорят вроде громко, но до нас долетают лишь незначащие отрывки. Стараясь не пялиться слишком откровенно, я оглядываю каждого – маглы как маглы. Довольно молодые, в добротной, не слишком дорогой одежде, с раскрасневшимися от холода дружелюбными лицами. Они кажутся мне довольно симпатичными, особенно тот, что постарше – высокий и плотный, чем-то напоминающий солидный викторианский шкаф. Посмеиваясь, он обнимает своих спутников за плечи и добродушно рокочет:

- Да хватит вам кровь себе портить… Все обошлось, и ладно. Сейчас выпьем по паре кружек и двинем дальше, лады? А вот и опоздавшие! Очень вовремя, ребята! – он машет рукой еще двоим только что вошедшим.

Неужели вот эти?! Конечно, я помню лже-Моуди, знаю, что зло в магическом мире умеет выбирать обличья, но чтобы кто-то из этих симпатяг и в самом деле был Пожирателем?.. Я поворачиваю голову к Снейпу, но он смотрит почему-то не на сидящих и не на вновь вошедших, а на тех, кто у стойки - и строгое собранное лицо на долю секунды перекашивает гримаса брезгливого отвращения.

- Что?.. – возбужденно шепчу я, стараясь выговаривать слова как он – почти не разжимая губ. – Вот эти? Под заклятием – или?..

- Ни то и ни другое, - отвечает он, брезгливо усмехнувшись. – Это ваши коллеги, не мои.

Так это те авроры, которые должны меня подстраховывать?.. Щурясь, я вглядываюсь в улыбающиеся лица, которые действительно кажутся знакомыми – и вдруг замечаю, как один из них, скользнув по Снейпу взглядом, что-то негромко говорит второму, и улыбки у обоих становятся шире. Вот оно что… Видимо, они тоже поучаствовали в «дружеских беседах», и Снейп их, конечно, узнал.

Мои коллеги?.. Подонки, издевающиеся над тем, кто не может себя защитить?.. Да, Поттер, это твои коллеги, сослуживцы, называй как хочешь – сути это не изменит. Ты принял их правила игры, и сколько бы ни говорил себе, что чем-то от них отличаешься – но ты такой же жалкий винтик в этой бездушной машине, и все, на что хватило твоего протеста – тайком нарушить пару инструкций. А если завтра Блэкстон заставит тебя изнасиловать Снейпа - подчинишься?

Вы выиграли, профессор, по всем статьям. Никогда я еще не был так себе противен. А ведь я должен буду еще и подойти к ним сегодня, когда Снейп опознает кого-то из террористов… Спросить бы его об остальной публике – но как поднять на него глаза?..

- Перестаньте заниматься самоуничижением, - вдруг слышу я его насмешливый шепот, – и успокойтесь – вы другой. Ничего, если я сейчас не буду подробно это обосновывать? Лучше вспомните, зачем мы здесь, и выслушайте меня, по возможности, без мимики и жестов.

Мерлин, да что же это такое – он меня еще и успокаивает?!

По-прежнему не поднимая глаз – если я сейчас на него посмотрю, без мимики вряд ли обойдется - я нашариваю под столом его удивленно дрогнувшую руку. Конечно, пожатие получается слишком крепким – он охает и рассерженно шипит:

- Вы не могли бы выразить свою горячую благодарность как-нибудь по-другому – и чуть позже? На месте Блэкстона я бы давно назначил вам взыскание за излишнюю чувствительность, мешающую работе. Успокоились? Я могу говорить?

- Угу, - киваю я, сглатывая комок в горле.

- Ваши коллеги – не единственные, кто заслуживает здесь внимания. Рассмотрели остальных? Тот, что смахивает на русского медведя, - Пожиратель. Естественно, под действием Оборотного зелья. Удачно выбран типаж, не правда ли? Барлоу всегда питал слабость к обличью добродушных увальней. Остальные, видимо, под Империо.

- Что, все четверо? Вы уверены? – ошеломленно бормочу я, и Снейп раздраженно дергает уголком рта:

- Разве я это утверждал? Хотя… погодите… - он поочередно бросает короткие острые взгляды на каждого из развеселой компании. – Да… пожалуй, уверен. Все четверо. Барлоу довольно искусно это делает, но когда держишь под контролем столько человек одновременно, не избежать ляпов. Поглядите, как они улыбаются – почти синхронно, как разом отхлебывают пиво… видите? Да, работа даже более топорная, чем мне сначала показалось, - он пренебрежительно морщится, и я еле сдерживаю усмешку, наблюдая, как трое почти одновременно подносят Барлоу зажигалку.

Вот уж правда, никогда бы на такого не подумал. Развалился на стуле как ни в чем не бывало, отпускает шуточки – и ни намека на то, что узнал кого-то из нас. Пару раз скользнул по Снейпу равнодушным взглядом – и, отвернувшись, заказал еще пива. Актер он, конечно, первоклассный – не думаю, что он рассчитывал увидеть здесь меня в компании со Снейпом, но ни в поведении, ни в голосе нет ни тени нервозности или волнения. Интересно, он надеется, что Снейп его не опознает - или рассчитывает, что самый преданный слуга Волдеморта промолчит и не выдаст своего… коллегу? А если уже понял, что попался? Черт… как бы мне не промедлить, такой если примет решение, действовать будет молниеносно.

- Оставайтесь здесь, - тихо и быстро говорю я, не поворачивая головы, - а я подойду к стойке и сообщу аврорам о ваших выводах. Затем повернусь к вам и спрошу, что будете пить. Вы ответите, что выберете сами, подниметесь и подойдете ко мне, и мы тут же аппарируем.

- Что ж, неплохо… так ему будет сложнее наблюдать за всеми сразу, - почти беззвучно отвечает он, тоже не глядя в мою сторону. – Действуйте, только побыстрее – Барлоу всегда схватывал на лету.

Неторопливо поднявшись, я иду к стойке, чувствуя, как напряжена каждая мышца. Спокойно, Поттер, это же очень просто – шаг, еще один, и ты уже рядом с… коллегами, на сообщение хватит двух минут – и можно звать Снейпа. Пожалуй, даже минуты хватит – пока я приближаюсь, авроры понимающе переглядываются и тот, что помоложе, нащупывает что-то в кармане джинсов – наверное, палочку.

Ох, зря он так поторопился.

- Ну что, ребята, попили-поели, теперь можно и поработать! – уверенный зычный голос бьет по ушам как удар гонга. – Помните, о чем я сегодня толковал? Пришло время этим заняться. Еще немного – и опоздаете, понятно?

Последнее слово Барлоу произносит с таким властным напором, что я не удивился бы, услышав в ответ стройное «Будет сделано, хозяин». В другое время я с удовольствием похихикал бы над комизмом ситуации, но сейчас плечи сводит жутким ознобом. Успеть бы… Мерлин, только не оборачиваться… Но тут лицо одного из авроров вытягивается, движения второго, пытающегося вытащить палочку, становятся судорожными, и я понимаю, что, если не обернусь, произойдет что-то…

…непоправимое. Пусть это все-таки будет сон, пожалуйста – отчаянная мольба вспыхивает в мозгу и тут же гаснет, когда, рывком обернувшись, я вижу, как Пожиратель вдруг оказывается рядом со Снейпом – кажется, ему хватило одного шага – и перехватывает его взметнувшуюся руку.

- Сейчас не время ввязываться в драку! – басит он. – Магловское отродье справится без меня, а с мальчишкой потом рассчитаешься! Аппарируем, быстро!..

Что? Снейп метил в меня – и собирается аппарировать? Что за бред – или?!.. Оцепенев, забыв о том, что надо бы как-то защищаться, я гляжу на него ошеломленно и беспомощно – и он отвечает мне взглядом, полным раздражения и откровенной досады. Кажется, даже руку Барлоу со своего запястья он стряхивает только для того, чтобы покрутить пальцем у виска – если бы на это нашлось время.

Мерлин, такого подарка мне еще никто…

В следующий миг в баре внезапно становится очень шумно.

- Гарри, пригнись! – орет аврор позади меня – наверное, ему наконец удалось вытащить палочку.

- Дверь не открывается, мы не можем выйти! – вопит кто-то из магловской четверки.

- Так выбейте стекло, - рычит Барлоу. – Выполняйте! – А ты, - он вновь рывком притягивает Снейпа к себе, - продался значит, паскуда… ничего, аппарируем, и там ты свое получишь…

- Поттер, не приближайтесь! – кричит Снейп, пытаясь вывернуться из захвата.

Не приближаться?.. Прыжком, равного которому я не совершал за все шесть квиддичных лет, я перелетаю расстояние, отделяющее меня от Пожирателя, - и врезаюсь в него, мертвой хваткой вцепившись в одежду. Я не дам тебе аппарировать со Снейпом, не позволю!.. Но в следующий миг я понимаю, что планы Пожирателя слегка изменились – отшвырнув Снейпа, который каким-то чудом удерживается на ногах, он сгребает меня в охапку и притискивает к себе в медвежьем захвате:

- Ну, раз уж ты сам идешь в руки… тебе наши обрадуются больше…

Наверное, он произносит это очень громко, но я его почти не слышу – лицо впечатано в грубошерстный свитер, в ушах звенит, и я понимаю, что если он сейчас аппарирует, я не смогу его остановить. Я бешено вырываюсь, но он придавил меня своей ручищей, словно гранитной плитой. Палочка… нашарить палочку… нет, без шансов… еще секунда - и я просто сдохну от удушья… Черт, как глупо… прав был Снейп, опять он оказался прав…

Но вдруг что-то происходит – я снова могу дышать… и почему-то больно ударяюсь поясницей о край стола – будто какая-то неведомая сила отшвырнула меня от Пожирателя… или его от меня. Только это не неведомая сила. Это Снейп.

Мерлин… Таким я его никогда еще не видел. Я знаю, на что он способен в гневе, с палочкой и без палочки, - но чтобы вот так… руками… Позавчера я сравнил его с одушевленной ртутью – сейчас это оживший черный смерч. Напряжение, которое я так явственно ощущал все утро, теперь выплескивается стремительно и неудержимо, как лава, и он отбрасывает Барлоу с такой силой, что тот, не ожидавший столь яростного натиска, отлетает шага на два и, пошатываясь, растерянно смотрит на Снейпа, даже не пытаясь защищаться. Еще одно неуловимое, полное силы и ярости движение – и Пожиратель, на этот раз не удержавшись на ногах, всей тушей с грохотом валится на пол, опрокидывая стулья.

- Что ж ты меня… без палочки-то, а, Северус?.. – силясь говорить прежним уверенным тоном, щерится он, - или не доверяют?..

- Жаль тратить на тебя магию, - произносит Снейп так тихо, словно это не он секунду назад был похож на всех богов войны вместе взятых. Черт… похоже, на эту вспышку ярости у него ушли все силы, которые со вчерашнего дня удалось восстановить. Лицо побелело, рука, стиснувшая спинку стула, заметно дрожит, и я понимаю, что держаться на ногах он заставляет себя исключительно усилием воли. И Барлоу, похоже, тоже это понимает – растерянное выражение на мясистой физиономии сменяется глумливой усмешкой, и он, не вставая, нарочито медленно тянется к карману куртки.

Ну нет, дружок, меня ты зря исключил из расчетов – и авроров, кстати, тоже.

Непонятно, которое из трех наших заклятий достало его первым, но, так и не дотянувшись до палочки, Барлоу застывает на полу огромной уродливой глыбой. Ну все, о нем теперь можно не думать – а вот те, что были под Империо?… Я поспешно поворачиваюсь к двери и к своему изумлению вижу, что они по-прежнему нелепо толкутся рядом – да уж, приказ был вбит на совесть… но вот стекло почему-то никто не выбил.

- Не беспокойтесь, они не выйдут…. там запирающее заклятье… - с трудом выговаривает тихий голос.

О господи, Снейп… Как он еще стоит. Я поспешно пододвигаю стул, поддерживая его под локоть, помогаю сесть, встревоженно наблюдаю, как тяжело он переводит дыхание, и только тут до меня доходит, что он сказал - и что сделал.

И, к сожалению, не только до меня – рядом тут же оказывается один из авроров – тот, что пытался выдернуть палочку, уже у двери и сноровисто обыскивает покорно подчиняющихся маглов, не слишком при этом церемонясь. Подошедший к нам настроен не менее решительно – рывком приблизившись к Снейпу, он грубо встряхивает его, схватив за плечи, - и ошарашенно таращится на меня, когда я, перехватив его руки, решительно отпихиваю его от Снейпа.

Кажется, я действую вопреки корпоративной этике.

 Отправлено: 20.01.08 15:54. Заголовок: Суббота, 29 ноября. ..

Суббота, 29 ноября. Часть 2

Кажется, в комнатушке за эти несколько месяцев ничего не изменилось – пара стульев, столик на хлипких ножках и широкая продавленная тахта, взглянув на которую, я невольно краснею. Но Снейп, кажется, предпочел этого не заметить, а может, ему просто не до моего смущения, - сбросив куртку, он с протяжным вздохом вытягивается на тахте, прикрыв глаза и раскинув руки. Я, помедлив, присаживаюсь рядом.

Если бы у нас был хотя бы час… Может, он даже поспал бы. Но, по-хорошему, у нас нет и тех десяти минут, о которых я говорил внизу – Блэкстон приказал аппарировать немедленно, а я и так нарушил все мыслимые сроки. Как и все до единой инструкции. Сжав зубы, я опускаю голову на руки, в отчаянии сжимая виски – как им бы измученным он сейчас не выглядел, все равно это совсем не тот Снейп, которого в аврорате видели в пятницу. Удивительно еще, как авроры этого не заметили, - впрочем, может быть, на пятничном допросе их не было… Зато после их сегодняшнего доклада Блэкстону - я не сомневаюсь, что он будет невероятно красочным и ровно настолько же лживым – ни на какое снисхождение ни мне, ни Снейпу точно рассчитывать не придется. Хотя мне-то что - со мной «дружеских бесед» проводить не будут, самое большее отстранят от дела.

Отстранят. И, скорее всего, я его больше не увижу.

- Не терзайтесь вы так, - слышу я его негромкий голос, но рук от лица по-прежнему не отнимаю – я не заслужил такого успокаивающего тона. – Вы поступили так, как считали нужным… и, в конечном счете, все окончилось не так уж плохо. Все живы и относительно невредимы. А на милость вашего начальства я в любом случае не рассчитывал.

- Если бы я подошел к аврорам раньше, вам бы не пришлось накладывать на дверь заклятие, - угрюмо говорю я, наконец опустив руки и наблюдая, как он приподнимается повыше, закинув руки за голову. – Если бы не кинулся к Барлоу, вам не пришлось бы вмешиваться… а так, со стороны, было, наверное, непонятно, на кого вы, собственно, набросились.

- Да уж, я расслышал, как впечатляюще вы врезались в стол, - насмешливо хмыкает он, но взгляд тут же становится озабоченным. – Надеюсь, обошлось без последствий?

- Да вроде все нормально, - бормочу я, - мне совсем не хочется, чтобы эти недолгие минуты отдыха он потратил на мою спину. Но как назло именно в эту минуту поясницу будто прошивает тупой иглой. Меня невольно перекашивает – и Снейп, конечно, это замечает.

- Дайте посмотрю, что у вас там.

- Может, не надо? – смущенно говорю я, но Снейп, не слушая, усаживается рядом и задирает на мне свитер и рубашку, слегка надавливая на плечи и заставляя наклониться. Вздохнув, я подчиняюсь – а что мне еще остается? - успокаивая себя тем, что много времени это не займет. Да и потом, принимал же он от меня помощь, так что я рискнул бы обидеть его, если бы отказался. А когда холодные пальцы осторожно прощупывают позвоночник, я уже не против, чтобы процедура затянулась – боль действительно отступает... только вот щекотно. Я невольно дергаюсь – и Снейп мгновенно убирает руки.

- Так больно?

- Нет, просто щекотно…. ой!

- Придется потерпеть, - насмешливо фыркает он, как нарочно, задев какую-то особенно чувствительную точку - но тут же снова отстраняется.

- Нет, так неудобно, - слышу я его досадливое бормотание, - совершенно ничего не видно. Придется вам лечь. Да не тряситесь вы так, ничего я с вашей драгоценной спиной не сделаю. Даже помочь не обещаю - все равно под рукой ни мазей, ни настоек… но хоть оценю размер ущерба.

- Я и не трясусь, вот еще, - бубню я в покрывало, покорно опустившись на кровать, и он довольно бесцеремонно отодвигает меня на середину тахты. – Ой! – это он снова пробежался вдоль позвоночника, - а это… обязательно? – а это он слегка ослабил ремень на джинсах и чуть приспустил их книзу.

- А вы что, всерьез считаете, что поясница у человека заканчивается там, где начинается брючный ремень? – ехидно интересуется он, и я молча вжимаю горящее лицо в подушку. Только бы он не воспринял мой вопрос как намек, я ведь и правда не имел в виду… ничего такого. Но в следующий миг я забываю и о смущении, и о его усталости, и даже о времени, которого у нас так мало: он довольно быстро оценил… размер ущерба – и решил, что мне необходим массаж.

Всего неделю назад, когда он впервые ко мне прикоснулся, я вздрогнул от омерзения… а сейчас одно сознание того, чьи руки касаются моей кожи, способно свести с ума, уже не говоря о том, как чертовски классно он это делает. Ммм… как здорово… Уверенные жесткие пальцы разминают, растирают, поглаживают спину плавными размеренными движениями, и по телу растекается блаженное тепло. Мне уже совсем не больно и даже не щекотно, мне… так хорошо… только бы он продолжал, не останавливался… А он и не собирается останавливаться – только ритм движений постепенно меняется.

Мерлин… кажется, это уже не массаж. То, как он, слегка надавливая, медленно провел по расслабленным мышцам ладонью с сомкнутыми пальцами… будь я проклят, если это ошеломляющее своей откровенностью движение – не ласка. Так плавно… так… Волоски на коже немедленно встают дыбом, и он это, конечно, чувствует, но медлит всего мгновение – и узкая, чуть подрагивающая ладонь вновь скользит по спине, надавливая чуть сильнее и заставляя меня выгнуться и охнуть.

- Так… больно? – голос ровный… слишком ровный, чтобы я поверил в эту невозмутимость.

- Нет, - шепчу я, отчаянно боясь, что он остановится.

- А… так? - теперь он, едва касаясь, пробегает по одному ему ведомым точкам подушечками пальцев – и по позвоночнику словно прокатывается волна жидкого огня и устремляется в промежность, где мгновенно становится горячо и тесно.

Черт. Черт. Черт. Мне бы удержаться, но я вздрагиваю и напрягаюсь так заметно, что он, конечно же, все понимает – и…

О Мерлин, нет… Он убирает руки. Без судорожной поспешности, но решительно подтягивает на мне джинсы, заправляет в них рубашку, одергивает свитер – и встает.

Мать твою… Он что – решил, что я… испугался?!

Меня подбрасывает так, словно это не я пять минут назад растворялся здесь в блаженном покое. Мать твою… Кажется, так я на него еще никогда не злился. Вскочив одним движением, я подлетаю к нему – он уже успел усесться на стул, который отодвинул от тахты как можно дальше – но едва устремляю на него яростный взгляд, желание орать и возмущаться исчезает.

Я был прав, когда подумал, что не только я запретил себе что-то большее, чем простое общение с ним. Он тоже провел в наших… отношениях некую черту за которую поклялся не переступать. И казнит себя сейчас так же, как это делал я, когда позавчера чуть не поцеловал его… только стократ больнее, потому что он – не удержался.

Только пусть он сам мне об этом скажет.

- Почему? – хрипло спрашиваю я, глядя в растерянное несчастное лицо. – Почему вы… ушли?

- Простите меня, - с трудом произносит он, отводя взгляд. – Я… не должен был так поступать, позволять себе…

- А если я… не против? Если я хочу этого не только… телом? – выговариваю я пересохшим ртом. – Вы не допускаете такой мысли?

Задохнувшись, он пытается что-то сказать – и молчит, только растерянный взгляд перебегает с моего пылающего лица немного ниже, на недвусмысленное свидетельство моего желания, и на бледных скулах вспыхивают яркие пятна румянца.

Я могу предугадать все, что он сейчас скажет – что мы не можем себе этого позволить, что я об этом пожалею, что… да мало ли что еще. Плевать. Я сбился со счета, сколько раз за последние дни повторял себе то же самое – но я устал вести эту бессмысленную борьбу, продолжая врать себе и ему. Тем более что, скорее всего, больше мы не увидимся… так пусть хоть будет что вспомнить.

Самый ненавистный преподаватель из всех. Виновник смерти моих родителей. Убийца Дамблдора. Правая рука Волдеморта.

Человек, в очередной раз спасший мне сегодня жизнь. Человек, который нужен мне больше всего на свете. Человек, для которого я – единственное, что у него осталось. Человек, которого я…

- Мы не можем себе этого позволить, - говорит он уже тверже, - так, похоже, начал действовать легендарный самоконтроль. Ладно же… посмотрим, сколько он продержится.

- Да, - отвечаю я, подходя ближе.

- Вы об этом пожалеете.

- Да, - и я придвигаюсь еще ближе, и черные глаза, и без того огромные, расширяются как от удара.

- И вас не останавливает даже то, что я… старше… и все остальное? – кажется, он попытался усмехнуться.

- Да, - и я кладу ладони ему на плечи, тут же почувствовав, что дрожу теперь уже не я один. – Вас ведь не остановило то, что я младше… и все остальное.

- Ах ты… мальчишка…

Мальчишка? Ну и плевать – теперь, когда он наконец прекратил сопротивляться, пусть говорит, что хочет. Теперь, когда он поднялся со стула, и оказалось, что когда мы стоим вот так - вплотную – он выше меня всего на полголовы… Но все-таки выше – и мне приходится привстать на цыпочки, чтобы сделать то, о чем я мечтал с четверга – зарывшись пальцами в волосы и притянув его голову ближе, поочередно коснуться губами нежных впадинок под нижними веками.

Он замирает и, кажется, перестает дышать – а вот это зря, воздух ему понадобится, потому что останавливаться я не намерен – с трудом оторвавшись от изумительно нежной кожи, я скольжу по впалой щеке и наконец касаюсь его губ. И он отвечает мне – и отвечает так, что я понимаю, о чем мечтал все это время он сам.

Это безумие. Пусть. Он, конечно, прав… но какое это имеет значение. Ничто не имеет сейчас значения, кроме вкуса тонких губ, властных и мягких, осторожных и решительных, изучающих и завоевывающих. Кроме худой спины – ребра прощупываются даже через плотный свитер – вздрагивающей под моими руками. Кроме рук, узких сухих ладоней, скользящих по спине, сжимающих ягодицы, мягко, но настойчиво подталкивающих меня… куда?

Тахта. Ну конечно. Почти упав на нее, с хриплым сухим смешком я притягиваю его к себе, неуклюже пытаюсь стащить с него свитер – слава богу, хоть с застежками бороться не нужно, - но он вдруг отстраняет мои настойчивые руки.

Садист. Ну как есть садист.

- Пожалуйста… ну пожалуйста… - умоляюще шепчу я, хватая воздух распухшими губами и чувствуя, что еще немного – и постыдно разревусь от желания – и он отвечает мне глубоким ласковым взглядом и легко касается губ кончиками пальцев, прося молчания.

- Поттер, я как никто понимаю, что вы сейчас чувствуете, - даже сквозь судорожную дрожь я не могу не усмехнуться в ответ, оценив намек, - но все-таки позвольте мне кое-что сказать.

- Вы… думаете… что я смогу сейчас вас выслушать? – с трудом выдавливаю я.

- И все-таки попробуйте, - отстранившись, он садится рядом, но так, что я не могу до него дотянуться. Я негодующе вскидываюсь – он что, опять вздумал читать мне мораль или отговаривать?! – но тут сильная рука мягко, но властно прижимает меня к кровати, а другая рука… о господи… другую руку он кладет на выпуклость на моих джинсах и начинает поглаживать меня через ткань легкими скользящими движениями.

Ме-ерлин… Я сейчас умру… или кончу… или то и другое одновременно… Стиснув зубы, выгнувшись, чтобы теснее прижаться к его раскрытой ладони, я молюсь, чтобы он хоть чуть-чуть сомкнул пальцы, начал двигаться немного быстрее – но вместо этого он постепенно замедляет темп, скользящие прикосновения становятся совсем невесомыми, и это странным образом… успокаивает. Кажется… кажется я действительно готов выслушать то, что он хочет сказать, если уж это так для него важно.

- Так… легче? – расслабленная рука окончательно замирает и перемещается на покрывало.

- Да, - шепчу я, - говорите… только побыстрее.

- Постараюсь, - серьезно кивает он, все же позволив губам приподняться в легкой усмешке. – Так вот… скорее всего, мы больше не увидимся. Не возражайте, - он вновь прижимает пальцы к моим губам – вы ведь тоже это понимаете. Очень сомневаюсь, чтобы вам сошло с рук бесконечное нарушение инструкций, особенно после случившегося сегодня. Что же до вашего обещания помочь – для того чтобы вытащить меня из лап вашего ведомства, должно произойти чудо… а в чудеса в нашем мире верят только маглы.

- А вдруг?... – произношу я одними губами.

- Поттер, заблуждаться бессмысленно. Вы говорили о Дамблдоре, но я не представляю, что он может такого сказать, чтобы… - он вздрагивает, как от озноба, и продолжает очень тихо: - Тем не менее я искренне вам благодарен. За то, что попытались мне поверить. За то, что имели терпение выносить мое общество и выдергивать меня с того света. За то, что защищали перед коллегами и собственным факультетом. За то, наконец, - он запинается и заканчивает совсем беззвучно, - что сумели что-то ко мне почувствовать.

- За такое не благодарят, - хрипло выговариваю я, - и вообще… ничего нового вы мне не сказали. Стоит ли тратить время на слова, когда у нас его и так нет?..

- Вот именно, - невесело усмехается он. - Я понимаю, вам хочется… большего, но благодаря мистеру Джоэлу вы ведь знаете все о моих… предпочтениях. А вот я совсем ничего не знаю о ваших. Уверены, что вам хочется именно того, чего хотелось бы мне?

- А какое это вообще имеет… - начинаю я – и смущенно умолкаю. Действительно, я ведь и сам толком не разобрался в собственных предпочтениях. С одной стороны, мне совсем не хочется повторения той раздирающей боли, хотя – я почему-то в этом уверен – со Снейпом все было бы по-другому. С другой – быть… сверху, если этого не хочет он, особенно после того, что с ним почти ежедневно вытворяют мои коллеги… я даже зажмуриваюсь от подступившей тошноты – и он, конечно, все понимает.

- Вот видите, Поттер, имеет, и еще какое. Вы неопытны, и без должной подготовки физическая близость станет для вас пыткой, чего я, разумеется, не желаю. И не хочу, чтобы, выбери мы… другой сценарий, вы жили потом с сознанием того, что причинили боль мне, что сейчас, увы, неизбежно.

- Я больше никогда не сделаю вам больно, - тихо говорю я. – А вы… если вам нужно… я могу потерпеть.

- Нет, такой ценой мне этого совсем не нужно. Да Мерлин с ней, с физической болью, - он устало вздыхает. - И вы, и я вытерпели ее достаточно – но что вы будете потом делать с одиночеством? Поверьте, после потери того, кто стал… настолько близок, его будет еще тяжелее пережить.

- Но вы же… выдержали, - упрямо шепчу я, приподнявшись на локте, чтобы увидеть его лицо. Ничего хорошего там, конечно, нет – печаль, и усталость, и боль, которую он даже не пытается скрыть.

- Да, я выдержал. И знаю, что это такое – поэтому и не хочу, чтобы вы испытали что-то подобное.

- Значит… нет? – выталкиваю я через перехваченное спазмом горло.

- Нет. Того, чего вы хотели, не будет. Но… думаю, кое-что я все же могу себе позволить – вернее, просто обязан сделать, чтоб вы не думали обо мне совсем уж плохо.

- Что?.. – но холодные пальцы в третий раз за последние минуты прижимаются к моим дрожащим губам.

- Ш-ш… Закройте глаза… просто полежите тихо… вот так.

И я закрываю глаза, но слезы, которые я уже не в состоянии удержать, ползут из-под сомкнутых век и сбегают по вискам. Он вздыхает, и по скрипу кровати я понимаю, что он вытянулся рядом. Я бы вжался в него всем телом, стиснул так, чтобы хрустнули ребра – но сил нет даже на то, чтобы просто протянуть руку и дотронуться до него. В который раз за последние дни он оказывается прав?.. Если мне так больно сейчас, то после… всего осталось бы, наверное, только допить малфоевское вино. Как у него еще хватило душевных сил отправить меня вчера за противоядием?

Как больно. Но я не могу отвлекаться сейчас на боль. Раз он не хочет… большего, я должен запомнить хотя бы то, что есть. То, как он гладит меня по волосам. Как касается влажной щеки сомкнутыми губами. И как эти сухие шершавые губы накрывают мои… и как это правильно, что на этот раз он целует меня именно так – требовательно и властно, чтобы я ни на миг не забывал, с кем целуюсь… и чтобы одна боль заглушила другую. Он даже прикусывает нижнюю губу – и я глухо вскрикиваю, но не отдергиваюсь, а отвечаю тем же – и чувствую на губах солоноватый вкус его крови. Пугаюсь, что причинил ему боль по-настоящему, быстро и виновато зализываю кровоточащую трещинку – и слышу, как, на секунду оторвавшись от меня, он удивленно фыркает:

- Вы быстро учитесь… не ожидал.

Он это уже говорил… когда?.. Но он не дает мне возможности вспомнить – узкая ладонь вновь уверенно спускается ниже – и утихшее было возбуждение возвращается обжигающей волной. О господи, что он делает… это… я захлебываюсь протяжным стоном, который он тут же гасит новым поцелуем – и кайф от прикосновения его губ возрастает тысячекратно, потому что к этому присоединяются движения его руки там, где я уже и не мечтал ее почувствовать – одним движением он высвободил из джинсов мой член и сомкнул на нем прохладные пальцы – совсем как я в среду. Только мне до снейповского самоконтроля как до солнца. Я сжимаю кулаки так, что ногти вонзаются в кожу, и извиваюсь, и толкаюсь ему в ладонь, и выталкиваю между всхлипами:

- Еще… еще… еще…

А потом я уже ничего не могу выговорить – ритм его движений, поначалу сводивших с ума своей неспешностью, меняется – и меня словно подхватывает океанская волна, огромная, пронизанная солнцем, как я сейчас пронизан сумасшедшей смесью боли и счастья – весь, от губ, распухших от его поцелуев, до выгнувшихся ступней. Боже, я никогда еще… никогда… Последняя ярчайшая вспышка – и я, крича и задыхаясь, толчками выплескиваюсь в его руку, и он не отпускает меня даже тогда, когда, излившись до конца, я бессильно обмякаю, не в состоянии даже ответить на последнее касание его губ.

Да. Теперь мне будет что вспомнить.

- Спасибо, - шепчу я, едва выровняв дыхание, и, по-прежнему не открывая глаз, ощупью нашариваю его руку – другую, не ту, которая по-прежнему лежит на моем все еще вздрагивающем члене, поглаживая его легкими ласкающими движениями.

- За такое не благодарят, - кажется, он повторил мою недавнюю фразу, но в непривычно ласковом голосе нет насмешки. А сам-то он как же?.. Вроде бы так просто – протянуть к нему руку и потрогать, но у меня почему-то не хватает духа на это простое движение.

- А вам… не нужно?.. – все же решаюсь я спросить, чувствуя, как горят щеки. Мерлин, ну почему я так легко краснею – и не глупо ли так смущаться, учитывая, что я все еще выгляжу… так, как выгляжу?!

– О, не стоит беспокойства, - фыркает он, слегка отодвигаясь – видимо, для того, чтобы я действительно не вздумал оценивать… размеры ущерба. – Не Приапис. Переживу. Но если вы и правда хотите доставить мне удовольствие… тогда просто полежите тихо еще минуту. Подождите-ка..

Он осторожно вытягивает руку из моей ладони и, усевшись на скрипнувшей тахте, неспешными движениями приводит меня в порядок, застегивает молнию, поправляет рубашку и задравшийся свитер. Мерлин, он возится со мной как с ребенком, только я ничего не имею против – наверное, ему сейчас и вправду нужно именно это. Чтобы потом… было что вспомнить.

- Вы позволите воспользоваться вашей палочкой для Очищающего заклятия – или сделаете это сами? – негромко спрашивает он, напоследок, словно завершая некий ритуал, пригладив мои взлохмаченные волосы.

- Как хотите, - бормочу я, - она в кармане куртки, на стуле.

Мерлин, нет!.. Что я наделал!..

- Подождите, - выпаливаю я, рывком спускаю ноги с тахты, но уже поздно – поднявшись, Снейп уже убрал заклинанием влажные пятна с одежды и покрывала и, опустив палочку, устремляет на меня недоумевающий взгляд - но спустя секунду тонкая бровь иронично вздергивается. Ну да, конечно, ему кажется, что он понял, в чем дело – что я побоялся доверить ему палочку.

- Ах да, я и забыл… - начинает он язвительно, но я поспешно прерываю его:

- Это не то, совсем не то… я, конечно, идиот, каких мало – но вы-то?.. Вы ведь тоже читали письмо.

- И всего-то? А я уж было подумал, что вы наконец сообразили, с кем имеете дело, - он произносит это насмешливым тоном, но благодарность и облегчение во взгляде не замаскируешь никакой насмешкой – и я готов расцеловать его и стукнуть изо всей силы. Мерлин, ну о себе-то он почему не подумал?! Я притягиваю его к себе, заставляя усесться рядом, неуклюже обхватываю за плечи и выдыхаю, уткнувшись в ложбинку между шеей и плечом, вжимая лицо в густые пряди:

- Вы знаете, что вам теперь будет?

- Знаю. Но не думаю, что это многое прибавит к сегодняшнему взысканию. Должно быть, меня ждет, - как это у вас называется? – интенсивная терапия по классу А, - он произносит это невыразительным тоном, но плечи под моими руками напрягаются, и я в отчаянии стискиваю зубы.

Если бы от меня там хоть что-то зависело… Черт, ну почему я только стажер?!

- Я все им расскажу. Все как было, - хрипло выговариваю я.

- И вы всерьез считаете, что это что-то изменит? Впрочем, все равно спасибо.

- Послушайте, - быстро говорю я, отстраняясь, чтобы видеть его лицо. – Вы им пока нужны – и для сведений о Пожирателях, и в Хогвартсе, и для суда, в конце концов. Поэтому до смерти вас мучить не будут. Так что продержитесь до завтра, а завтра, если Дамблдор не поможет… даже если меня отстранят, я найду способ передать вам малфоевский подарок.

Его глаза удивленно расширяются – он пытается и боится мне поверить. Разжимает губы, чтобы что-то сказать – и снова плотно смыкает их… совсем как в тот вечер неделю назад, когда я впервые сделал что-то, чего он от меня не ждал.

Тогда я впервые уступил его просьбе – сегодня ему даже просить меня ни о чем не пришлось. Тогда я сказал себе, что не буду больше его унижать – сегодня готов сделать все, чтобы избавить его от унижений, причиняемых другими. Готов даже своими руками влить в него малфоевское вино – если к нему действительно применят… терапию, после нее он даже перышко удержать будет не в состоянии.

Но я сделаю это только после разговора с Дамблдором.

- Обещаете, что продержитесь до завтра? – очень тихо спрашиваю я, не отводя взгляда от его лица, вбирая его в себя, впечатывая в память все, до мельчайшей черточки и морщинки. – Обещаете?

- Да. А вы… обещаете, что действительно сделаете для меня то, о чем сейчас говорили?

- Конечно.

- Тогда пойдемте, - он поднимается и быстро, но без излишней поспешности одевает куртку, и на собранном лице теперь только привычное выражение спокойного достоинства. – Что там у нас со временем?

- Почти час как пора было аппарировать, - вздрогнув от этого «у нас», хмуро говорю я. – И я ничего не придумал в оправдание.

- Что бы вы ни придумали, это не стало бы оправданием. Готовы? – он первым подходит к двери. – Откуда вы решили аппарировать?

- Ну, посмотрим, если переулок безлюден… - начинаю я, спускаясь за ним по лестнице, но тут он открывает дверь, ведущую в бар – и вдруг застывает в проеме, как-то странно вздрогнув. Лестница очень узкая, и я не вижу его лица, только спину… которая внезапно становится еще прямее, если это вообще возможно. Мерлин, что там такое, что заставило его оцепенеть и так судорожно выпрямиться? Но его замешательство длится секунды две – и, отбросив волосы за спину своим обычным жестом, он, не оборачиваясь, выходит.

 Отправлено: 20.01.08 15:54. Заголовок: Очутившись в зале, в..

Очутившись в зале, в первое мгновение я не понимаю, что его так ошеломило. Бар почти пуст, только за одним из столиков расположился посетитель, сидящий ко мне вполоборота, так что я не вижу его лица. Но тут он разворачивается к нам – и я, похолодев, понимаю, что вопрос, откуда аппарировать, уже неактуален.

- И как прикажете это понимать, Поттер? – подняв невозмутимое лицо от магловской газеты, подчеркнуто спокойным тоном интересуется Блэкстон. На Снейпа он не смотрит. – Вам было поручено немедленно после операции доставить его в аврорат для допроса. Но ни вас, ни Снейпа я там не увидел. Как вы объясните вашу неявку и более чем странное поведение во время операции?

Интересно, он в самом деле ждет от меня ответа – или вопрос по большей части риторический? Но отмалчиваться в любом случае было бы глупо, и я подробно рассказываю ему о случившемся, сознательно опуская какую бы то ни было оценку и сообщая только факты. Ведь не дурак же, в самом-то деле, должен понять, что любые факты можно истолковать по-разному.

- … И ему в самом деле было необходимо немного прийти в себя, он даже аппарировать со мной не смог бы, так что я воспользовался разрешением хозяина и позволил ему немного отдохнуть наверху, - заканчиваю я, молясь, чтобы Блэкстон не стал слишком пристально рассматривать Снейпа. Но именно это он и делает – цепкий взгляд изучающе обегает Снейпа, и губы складываются в недобрую усмешку.

- Так-так, значит, позволили отдохнуть, - негромко произносит он. – И заодно воспользоваться вашей палочкой для Очищающего заклятия. Что вас так удивило? Вы не знали, что есть способы фиксировать не только факт применения заклятия, но и то, какое именно заклинание произнес преступник? Скажете, он очищал вашу одежду от пролитого кофе? – Блэкстон демонстративно вертит в руках пустую чашку, которую с нашего стола так никто и не убрал. Стоп, а где же маглы?.. Я встревоженно верчу головой – но не вижу никого ни за стойкой, ни в глубине зала – бар абсолютно пуст.

- Снова вы не о том думаете, - сухо усмехается Блэкстон. – Отвлекающее заклятье – и ваши добрые знакомые внезапно вспомнили о неотложном деле в противоположном конце Лондона… так что никто не помешает вам наконец ответить на вопрос – чем вы занимались наверху, целый час находясь в одной – очень небольшой, по моим сведениям – комнате с человеком, которого вы должны ненавидеть, с мерзавцем, к которому совсем недавно вы мечтали применить Круцио – а всего неделю спустя он применил очищающее заклятие к вашей одежде?

Мерлин, только не краснеть, твержу я себе, когда, говоря об одежде, Блэкстон подчеркнуто пристально разглядывает мои джинсы. Если он рассчитывал увидеть, как я униженно мямлю и оправдываюсь, этого он не дождется. Взять бы пример со Снейпа – стоит, скрестив на груди руки и глядя в пространство, на спокойном лице ни вызова, ни усмешки – словно он обдумывает процесс изготовления какого-то особо сложного зелья, а может, и правда отвлекает себя таким образом.

Только у меня так не получится – я слишком зол для подобной невозмутимости.

- Вообще-то мое отношение к профессору вас не касается, - произношу я сквозь зубы, и в глубоко сидящих глазах аврора загораются злые огоньки, - это мое личное дело. Как и то, чем я там с ним занимался. Ваше задание, за исключением последнего пункта, я выполнил, и, как мне кажется, достаточно аргументированно объяснил причину задержки.

Вышло резче и грубее, чем я хотел, но я даже рад этому – может, теперь он закончит свой идиотский допрос. И Блэкстон, похоже, действительно решает прекратить этот цирк – вот только делает он это так, что я немедленно жалею о вырвавшейся дерзости – поднявшись, он подходит к Снейпу, хватает его за руку, выкручивая запястье, сдергивает перчатку и зло встряхивает бледной кистью с багровыми пятнами ожогов:

- Значит, ваше отношение к этому подонку – или точнее будет сказать – ваши с ним отношения? – меня не касается? – зло цедит он. - А вот это вы как объясните? Ожоги свежие, но ему, – Блэкстон стискивает руку так, что Снейп заметно бледнеет, - больно, да… но совсем не так больно, как должно было быть. Значит, - заключает аврор, с отвращением оттолкнув Снейпа, - вы его лечили. И зелья ему давали, - он снова встряхивает Снейпа как неодушевленный предмет, бесцеремонно задирает одежду, обнажая спину со следами побоев. – Ну точно… шрамы не воспалены… пульс как у младенца… да он у вас почти как новенький. Подлечили, потакая его прихотям, или чтобы самому приятнее было пользоваться?

- Прекратите, - вдруг произносит Снейп, с неожиданной силой вырываясь из блэкстоновского захвата, и в низком голосе звучит такое бешенство, что даже аврор невольно вздрагивает. Я тоже вздрагиваю, но по другой причине – кажется, я знаю, что положило предел его невозмутимости, которую он сохранял, даже когда Блэкстон вертел его как куклу. Но это его самоконтроль не пробило – а вот оскорбления в мой адрес профессор, похоже, не выдержал.

- Прекратите, - повторяет он уже спокойнее, но устремленный на Блэкстона взгляд полон холодной ярости. - Не знаю и не собираюсь гадать, что вам нарисовало ваше убогое воображение, но Поттером двигали обычные человеческие чувства – жалость и сострадание, и то, что он смог испытать их даже к такой мрази, как я, говорит исключительно в его пользу. Впрочем, вы как профессионал лишены этих чувств по определению, и ваши представления о человеческих отношениях легко укладываются в примитивные схемы, основанные на подчинении, унижении и страхе. И вы пытались навязать эту мерзость чистому, доброму мальчику, не ожесточившемуся несмотря на все, через что он прошел. Неужели вам не пришло в голову, что Поттер, столько лет успешно сопротивлявшийся влиянию Темного лорда, никогда не станет вашей послушной марионеткой и не согласится…

Договорить он не успевает – Блэкстон прерывает его точно так же, как сделал это неделю назад – размахнувшись, дает ему хлесткую пощечину, а затем, придвинувшись, наносит резкий удар под ребра. Только сейчас, в отличие от того раза, не прерывая отработанных движений, он внимательно изучает мою реакцию.

Не дождется. Лучше сдохну, но не покажу ему, что каждый удар он наносит по мне. Что это я корчусь сейчас на полу вместе со Снейпом, и кашляю, и пытаюсь вдохнуть хоть немного воздуха. Что это меня он рывком поднимает с пола за волосы, намотав их на руку. Что это я наконец обретаю возможность что-то сказать – только Снейп хрипит что-то неразборчивое, а я ору, бросаясь к Блэкстону и пытаясь оттолкнуть его от Снейпа:

- Перестаньте! Он спас сегодня больше народа, чем погибло в Последней битве – вы ведь знаете, сколько людей в субботу в лондонской подземке! Я не выгораживаю его, он преступник, но он совершал – и продолжает совершать! – НЕ ТОЛЬКО преступления! Неужели это совсем ничего не значит?.. – задохнувшись, я вынужден остановиться, и Блэкстон немедленно пользуется паузой.

- Знаете, что сейчас действительно что-то значит? – спрашивает он с прежней наигранной невозмутимостью, размеренно цедя слова, - слава богу, Снейпа он отпустил, и тот полусидит на полу, привалившись к стулу и хрипло дыша. – Что сегодняшний доклад Симмонса – полная правда. Эта мразь сумела-таки подчинить вас себе. Я заподозрил неладное еще во вторник, когда вы перестали одевать на него наручники, но и предположить не мог, что все зайдет так далеко. В чем-то виноват я сам – мне следовало тщательнее продумать систему запретов, жестче вас контролировать… Но я доверился вам, Поттер, а в итоге… Вы хоть понимаете, что наделали? Вы свели к нулю все, чего нам удалось достичь, подавляя его волю, - то-то всю неделю мне казалось, что с его интонациями после сыворотки что-то не так. А он, разжалобив вас слезливыми россказнями, потихоньку копил силы, - и скопил достаточно, чтобы потрясти вас сегодня своим мнимым геройством. Не сомневаюсь, это только часть тщательно разработанного плана, следующей стадией которого было бы… ну, например, уговорить вас самостоятельно осуществить какую-нибудь рискованную операцию, и тогда, уже не опасаясь аврорского контроля, без помех сдать вас своим дружкам.

- Это тоже выводы Симмонса, или вы сами додумались? - хрипло спрашиваю я. – Да если бы он и правда планировал что-то подобное, ему достаточно было бы просто переглянуться с Барлоу, а дальше обездвижить меня беспалочковой магией и аппарировать в ту же секунду. А подавление воли… вы действительно считаете, что вам чего-то удалось достичь? Вы думаете, что он подчинялся вам, потому что боялся наказания? Ничего подобного, это он сам себя так наказывал за то, что сделал… поэтому и с собой до сих пор не покончил.

- Вот как? Интересная теория, - равнодушно произносит Блэкстон. – Ну что ж, мы дадим нашему стойкому, совестливому профессору возможность подтвердить ее на практике… А, прекрасно, вот и Джоэл! Обыскали их комнаты? – обращается он к появившемуся как из-под земли – или, точнее будет сказать, из воздуха – аврору.

- Что?.. – возмущенно начинаю я, но Блэкстон досадливо отмахивается:

- Помолчите. Вы должны были предвидеть последствия вашего безрассудства. Так что там?

- Осмотрел все досконально и выводы сделал самые неутешительные – не глядя на меня, постно тянет Джоэл, поджав губы, и меня перекашивает от злости и омерзения. Рылся в наших вещах, поганец… ну и черт с ним, но если он напакостил в лаборатории, которую нам стоило таких трудов привести в порядок? Я невольно бросаю взгляд на Снейпа, отвечающего мне таким же коротким выразительным взглядом, и Блэкстон это переглядывание, разумеется, замечает – театрально разведя руками – мол, полюбуйтесь, какова парочка – он кивает на нас Джоэлу, и тот, скорбно вздохнув, продолжает:

- Да, это я и имел в виду. В комнатах две кровати… В ванной два полотенца… В спальне пустые флаконы из-под лекарств, а на столе в гостиной - мазь от ожогов. В общем…

- В общем, идиллическая картина семейной жизни, - скривившись, цедит Блэкстон, и Джоэл подобострастно хихикает, - только любриканта на прикроватном столике недостает. Ну что ж, профессор, развлеклись – и будет, - аврор склоняется к Снейпу и я вижу, как Снейп, понимая, что его ждет, пытается подняться сам, но Блэкстон не дает ему это сделать и вновь рывком ставит на ноги, дернув за волосы.

- Наручники, - бросает он, развернув Снейпа спиной к Джоэлу. Тот поспешно перехватывает снейповские кисти; омерзительное клацанье – и Снейп, не сдержавшись, со свистом втягивает воздух – наверное, Джоэл, как это случалось раньше, защелкнул наручники так туго, что металлические кольца защемили кожу. Я сглатываю, а Блэкстон с удовольствием кивает:

- Неплохо, неплохо… Старая, проверенная методика – и ведь действует! Уже нет желания спорить, правда? И наше знаменитое высокомерие куда-то подевалось… Ничего, завтра вспомнишь, кто ты есть – хотя почему завтра, уже сегодня. На нижний ярус его, - аврор подталкивает Снейпа к Джоэлу. - И… интенсивная терапия.

- По классу А? – возбужденно сглатывает Джоэл, и в блеклых глазках загораются похотливые огоньки, а я отворачиваюсь, боясь, что не удержусь и тресну эту гадину.

- Ну да, только смотри, особо не калечь – он нам еще нужен. Можешь сломать несколько ребер, ну и там… обычный набор, не мне тебя учить. Обмочится или обделается – никаких очищающих заклятий, пусть поваляется до завтра в собственном дерьме. Пить не давать. Завтра зайду проверю. Можешь отправляться, я немного задержусь - нужно закончить с Поттером.

Аврор продолжает что-то еще говорить, обращаясь уже ко мне, но я, не вслушиваясь, не отрываю взгляда от высокой тонкой фигуры в черном. Джоэл уже ухватил его за руку, приготовившись аппарировать, но я еще могу успеть увидеть его лицо – если он успеет обернуться…

Успел. Секундное видение – спокойное ясное лицо в рамке черных с серебром волос, струящихся по плечам. До свидания, профессор… хотя правильнее, наверное, было бы «прощайте».

- Да что с вами такое, Поттер, приворожил он вас, что ли? – раздраженный голос Блэкстона сверлом ввинчивается в мозг. - Вы хоть что-то расслышали из того, что я сейчас говорил?

- Нет, - равнодушно отвечаю я. – Но суть мне тем не менее ясна. Я отстраняюсь от задания, так? И, наверное, от работы тоже, - я не пытаюсь изображать равнодушие, мне действительно все равно, но аврор, похоже, счел мое безразличие показным, и резкий тон немного смягчается.

- Ну, учитывая, что это ваш первый прокол, до такого не дойдет, но от задания вы на самом деле отстраняетесь, - произносит он чуть снисходительнее. – Вы ведь понимаете, что провалили его в самой существенной части, и не просто провалили, а, можно сказать, сделали это с блеском. Вы что, и правда что-то чувствуете к этой мрази?.. Хотелось бы все же думать, что виной всему ваша молодость и излишняя внушаемость, ведь так?

- Да, наверное, - безучастно киваю я в ответ на настойчивый пристальный взгляд – что-то объяснять и доказывать нет ни сил, ни желания… да и было бы кому. А то, что я чувствую к Снейпу, - вообще не его дело. От работы, значит, не отстранят… хорошо… значит, смогу передать вино. Или… нет, никаких «или». Лучше настроиться на худшее – так его будет легче потом пережить.

- Так что в понедельник утром явитесь ко мне, - деловито говорит Блэкстон, завершая воспитательный процесс. - Я назначу вам взыскание, и когда вы отработаете его, будем считать, что с этим неприятным эпизодом покончено. И вот еще что, Гарри…

Видимо, зря я счел воспитательную беседу завершенной. Но я пересиливаю себя и не отстраняюсь, когда широкая короткопалая рука аврора ложится мне на колено – лучше не злить его сейчас, чтобы завтра я смог что-то сделать для Снейпа. Что?.. Я не понял, о чем он меня просит?!..

- Да, Гарри, ты не ослышался, - опять этот омерзительный отеческий тон. – Я прошу тебя подумать о Снейпе. Хорошенько подумать о том, кем он в действительности является. Вспомнить издевательства, которым он подвергал тебя в школе, то, как он, будучи двойным агентом, много лет обманывал Дамблдора, как в конце концов убил его, как предал своих соратников по Ордену. Что бы он там тебе ни наговорил, это – его истинное лицо. И хотелось бы верить, что, осознав это, ты сможешь избавиться от своей унизительной зависимости. Договорились? Подумаешь?

- Да, сэр, - выговариваю я беззвучно. – Я могу идти?

- Идите, - вздыхает аврор. – Вам проще будет аппарировать прямо отсюда. Да, до понедельника освободите комнаты для… - но последних слов я уже не слышу.

Я не помню, как преодолеваю путь от хогвартских ворот до замка. Кажется, со мной кто-то здоровается… я машинально киваю в ответ… и вспоминаю, вспоминаю…

Издевательства, которым он меня подвергал?.. Насмешки, взыскания, несправедливо снятые баллы - все это сейчас кажется таким незначащим, мелким, ребяческим… а вспоминаются почему-то совсем другие моменты – то, чему я не придавал значения, что упорно отказывался замечать, не желая видеть в Снейпе ничего хорошего.

… Первый курс – и Снейп, непривычно вежливо поздоровавшись, со странной кривой усмешкой советует нам быть осторожнее – и в тот день я впервые столкнулся с Волдемортом…

… Второй курс… Джинни в Тайной комнате – и, услышав об этом, Снейп с силой стискивает спинку кресла, пытаясь сдержать потрясение и гнев…

… Четвертый курс – и в подтверждение слов Дамблдора он задирает рукав мантии и сует под нос Фаджу Черную метку – при Сириусе, при мне, при всех…

… Пятый курс - и он дает Амбридж фальшивый Веритасерум… хотя даже напои меня старая жаба настоящим, никто не пострадал бы, потому что я все равно не смог бы выдать ей адрес дома, где скрывался Сириус…

Это совсем другой Снейп – не тот, каким я привык его представлять. Этот Снейп не предал бы Дамблдора и… соратников по Ордену. Зато он поразительно похож на человека, с которым я провел шесть дней здесь, в подземельях – и о котором мне совершенно точно известно, что предал.

А Малфой утверждает, что он разговаривал с портретом Дамблдора – о чем?!

А школьников защищал от Пожирателей, как мог.

А для Макгонагалл, которую должен ненавидеть по определению, сварил Снотворное зелье.

Истинное лицо?.. Я с ума сойду до завтра, и расспрашивать Дамблдора будет просто некому.

- Гарри, осторожнее! – кто-то дергает меня за руку, и я понимаю, что уже в холле и точно врезался бы в колонну, если бы не Макгонагалл.

- Откуда ты? Что-то случилось? - директриса встревоженно заглядывает мне в лицо и, понизив голос, спрашивает:

- Что-то со Снейпом?

- Да, - глухо отвечаю я и по ее изменившемуся лицу понимаю, что она вполне оценила мое состояние и, возможно, даже поняла причину. Ну и пусть. У меня просто нет сил притворяться, что все в порядке. И я не обижусь, правда, не обижусь, если она отвернется и больше ни о чем меня не спросит. Честное слово, так будет даже лучше – не знаю, как я выдержал бы ее презрение, которое она, конечно, не сможет скрыть, узнав всю правду…

- Бедный мой мальчик, - очень тихо произносит Макгонагалл. Я потрясенно вскидываю глаза, но на знакомом до мельчайшей морщинки лице нет ни презрения, ни отвращения. – Пойдем, - она решительно берет меня за руку, как маленького. – Пойдем наверх, ты успокоишься, все расскажешь… все, что сочтешь нужным, конечно… и мы посмотрим, что можно сделать.

… И потом они забрали его, - последние слова даются с трудом, и я, сглотнув, умолкаю, не решаясь поднять на директрису глаза. Рассказ был недлинным, многое я, разумеется, опустил, но она слишком хорошо меня знает, чтобы не понять даже то, о чем я умолчал. Правда, теперь я уже не так отчаянно боюсь ее реакции, но так не хотелось бы увидеть на этом лице разочарование. Но она, кажется, не разочарована. Кажется… кажется она действительно мне сочувствует, хотя и смущена, похоже, не меньше моего.

- Хорошо, что ты решился рассказать, - негромко говорит она, и я, пользуясь тем, что она отвернулась, быстро вытираю глаза. - Если ты думал, что я буду тебя осуждать… Гарри, ты совершеннолетний, и только тебе решать, с кем… кхм… строить отношения… хотя, не скрою, я удивлена, что именно ты… кхм… неважно. Но в этом случае… прости, не хотелось бы тебя обидеть… но ты ведь не можешь не понимать, что у вас с ним…

- Нет будущего, - прерываю я ее. – Я знаю… просто больше не смог врать ему и себе. А что… именно я – думаете, я этого хотел? Думаете, я обрадовался, когда понял, что к нему чувствую? Думаете, я не говорил себе, что никогда себе не позволю… - задохнувшись, я умолкаю, и Макгонагалл крепко сжимает мою руку. Слава богу, она ничего не говорит, и через какое-то время, почувствовав, что снова владею голосом, я хрипло продолжаю:

- Только сейчас это все неважно. Важно, что они собираются применить к нему… интенсивную терапию, а это… я не буду это описывать, но тогда почти нет шансов, что мы его еще увидим. А он ведь еще нужен в школе… профессор, правда, я не для себя прошу…

- Конечно, Гарри, - теперь уже она перебивает меня, за что я безмерно ей благодарен – не меньше, чем за привычную суховатую сдержанность, вернувшуюся в ее голос. - Я не собираюсь оставлять школу без зельевара и сию секунду поговорю с Блэкстоном, - поднявшись, она решительно подходит к камину, и я прикусываю губу, боясь на что-то надеяться. Но если он и правда прислушается?.. а может, даже вернет Снейпа прямо сейчас?.. Но когда Макгонагалл вновь оборачивается ко мне, я понимаю, что не зря запретил себе надеяться.

- Блэкстон заблокировал камин, - выговаривает она. – Я, конечно, пошлю ему сову, но раз он так поступил… ты понимаешь…

- Да, - киваю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Я пойду, наверное. Спасибо.

- Не понимаю, зачем авроры даже сейчас продолжают применять свои методы, - вдруг с силой произносит Макгонагалл. – Во время войны такую жестокость еще можно было оправдать, но сейчас… так унижать человека, который и без того всего лишился и полностью от них зависит… право, я даже не знаю, радоваться ли, что ты выбрал именно эту профессию.

Я удивленно наблюдаю, как она гневно сжимает подлокотники кресла, как тонкие ноздри точеного носа белеют от ярости, и вдруг понимаю, что она не только – и не столько - за меня сейчас переживает. Она тоже тревожится за Снейпа. Ей тоже небезразлично, что с ним будет… и, наверное, поэтому, я решаюсь сказать ей то. что говорю.

- Он обещал мне, что продержится до завтра, - быстро произношу я. - Он сильный. У него должно получиться.

Пристально поглядев на меня, Макгонагалл молча кивает – и, усевшись за письменный стол, разворачивает пергамент.

А я ухожу к себе. В подземелья, которые за эту неделю стали для меня почти домом.

…Следы обыска в комнатах практически незаметны – Джоэл сработал вполне профессионально. Интересно, как он взломал пароль… хотя я ведь так его и не сменил.

Гостиная. С подлокотника его кресла свисает плед – сбросил, когда принялся расхаживать перед камином, даже не пытаясь скрыть, что беспокоится за меня. Я поднимаю пушистый шерстяной ком, медленно складываю – сегодня он никому больше не понадобится. Я не болен.

Мазь от ожогов. В баночке осталось меньше половины. Я зачем-то открываю ее, втягиваю носом горьковатый резкий запах. Наверное, я и сам так пахну - там, где сегодня меня касались его руки. Надо бы убрать мазь на место, но заглянуть в лабораторию не хватает духу – и я прячу баночку в карман.

Спальня. На прикроватном столике – вереница пустых флакончиков. Я подавляю невеселый смешок – действительно, только любриканта недостает; сажусь на аккуратно застеленную кровать. Сегодня я снова буду спать здесь – если смогу заснуть, зная, что он там в это время…

Резкая боль приводит меня в чувство. Оказывается, я с такой силой сжал в руке пустую склянку, что та треснула и острые мелкие осколки впились в мякоть ладони. Ч-черт… Не учился я у него самоконтролю, а теперь уже поздно. Для суицида, конечно, мелковато, но на увечье вполне тянет, думаю я как-то отрешенно, глядя, как струйки крови пачкают рубашку и свитер, и спохватываюсь, только когда несколько крупных капель попадает на покрывало. Да, придется все-таки идти в лабораторию, искать что-нибудь кровеостанавливающее… желательно с успокаивающим эффектом.

Но, оказавшись в холодной комнате, в которой мы провели с ним столько времени, я вдруг понимаю, что присутствие здесь успокаивает без всякого лекарства. Неделю назад она показалась мне жутко неуютной, а теперь здесь прямо-таки красиво – наверное, благодаря стройным рядам склянок, флакончиков и шкатулочек с ингредиентами за поблескивающими стеклами и на тщательно протертых полках. Так, вот то, что мне нужно… второй шкаф слева, верхняя полка, «Кровеостанавливающие»… в жизни в этом бедламе не разобрался бы без Снейпа… Я выбираю самое быстродействующее, правда, с побочным снотворным эффектом – ну и плевать, все равно делать мне сегодня нечего, будет повод лечь пораньше – и кровь сразу же перестает течь.

Я медленно обвожу лабораторию взглядом – просто чтобы убедиться, что Джоэл ничего здесь не трогал. Да, порядок почти идеальный… мы разобрали практически все. Последняя полка осталась.

Не знаю, почему я это делаю – но я быстро взмахиваю палочкой:

- Акцио зелья с полки номер пятьдесят.

Конечно, это безумие – почти такое же, как сегодня, когда я позволил себе поцеловать его. Вряд ли я без него, конечно, справлюсь, но… пусть. Пусть это будет в память о тех часах, что мы провели здесь вместе, я – старательно выводя названия зелий, он – проверяя студенческие опусы. Если не поднимать глаза на пустой стул напротив, можно даже представить себе, что он рядом.

Рядом… только очень молчалив, не язвит и не дает советов. А я и не спрашиваю. Сам разберусь. Так, что это у нас?.. Кажется, знаю… он упоминал что-то похожее… Смотри-ка, кажется, за эту неделю я основательно нахватался зельедельческой премудрости – минут через десять первое описание готово. Ну-ка, что там дальше?..

Я вожу пером по пергаменту, вспоминая его указания, и опять в памяти всплывают подробности – только уже не из школьных лет, а совсем недавние.

… Позавчерашнее утро… Я вхожу в ванную и успеваю увидеть, как он, вглядываясь в зеркало, быстро взмахивает палочкой… «Что это вы делаете, профессор?» - и слабый – тогда он уже температурил – но ехидный смешок: «А вы предпочитаете бриться магловским способом?» - и хмыкаю теперь уже я, представив Снейпа заросшим пиратской черной щетиной…

… Пятничный обед… «Поттер, на то, как вы терзаете ростбиф, без слез не взглянешь. Дайте, я покажу, как это делается…» Мое смущенное «Да не надо...» и его насмешливое: «Боитесь, что в приличном обществе узнают, кто давал вам уроки застольного этикета?»…

… Тем же днем в лаборатории, еще до воспламенившегося свитка… Он, щурясь, склоняется над очередным пергаментом… «Профессор, вы что, тоже неважно видите? А почему тогда не носите очки?» «Знаете ли, Поттер, не всем так изумительно идут очки… как некоторым» - и я фыркаю: неужели стесняется?!.. «А хотите, я подберу вам оправу? Вам подошли бы такие… ну, знаете…» - рукой я изображаю нечто, и теперь фыркает уже он: «Подберете, когда научитесь внятно формулировать свои мысли… а значит, в ближайшие годы очками я вряд ли обзаведусь»…

Будь я проклят, если он не получал от этих взаимных колкостей такое же удовольствие, как я. Наверное, они были для него чем-то вроде перекура в его персональном аду – и персональный черт снисходил до того, чтобы подносить ему зажигалку.

Нет, не так. Не снисходил. Был счастлив подносить ему зажигалку. «Обо мне никогда так не заботились»… когда я укутывал его пледом и просил для него горячего молока, кому из нас это нужно было больше?

А сегодня – когда он массировал мне виски, поил кофе, разминал ноющие мышцы и так неторопливо приводил меня в порядок после… Кому из нас это нужно было больше?!

Хватит. Еще немного – и я раздавлю в руке что-нибудь еще… хотя… смотри-ка, стол почти опустел – можно считать, что я справился. Интересно, похвалил бы он меня, или выдал бы что-нибудь ироничное? Ладно, что там у нас осталось? Две баночки с ярко-оранжевой взвесью – какая-то эмульсия Смиглицкого, ладно, выясню позже… если будет у кого – и небольшой флакончик с серебристо-белой жидкостью. И без всякой надписи.

Странно. Кажется, этот последний флакон - единственное в лаборатории неподписанное зелье. Кто его изготовил, когда?.. Я выдергиваю пробку, пытаюсь определить составляющие по запаху – но не могу различить в терпком пряном аромате ни одной знакомой ноты.

Странно, очень странно. С какой стати школьному зельевару не подписывать сваренное зелье? Ладно, попробую представить себя на месте этого зельевара. Я готовлю зелье, переливаю во флакон – и не подписываю… чтобы никто не смог воспользоваться – или чтобы воспользовался только тот, для кого оно предназначено и который без всякой расшифровки знает, что во флаконе?..

Стоп. Не этот ли флакон искал Снейп в прошлое воскресенье?

И не об этом ли зелье он говорил с портретом Дамблдора?

Кажется, двух мыслей разом многовато для моей гудящей головы, ставшей вдруг ужасно тяжелой – похоже, начала действовать снотворная составляющая выпитого мной снадобья. Черт, вот так всегда… только до чего-нибудь додумаюсь – или Снейп отвлекает, или клонит в сон… Сейчас отвлекать некому, значит, и спать не время… хотя бы эту проблему я должен попробовать решить…

«Зелье Сновидений. Совершенно необходимая вещь, если вам нужно увидеть во сне что-то конкретное… что помогло бы решить волнующую вас проблему», - даже сквозь наплывающую сонливость негромкий звучный голос слышен так ясно, словно Снейп и впрямь сидит напротив.

А ведь это, пожалуй, неплохая идея, особенно если учесть, что других вообще нет… но хотя бы до этой удалось додуматься. Акцио!.. Дрожащими от нетерпения руками я раскупориваю зеленоватую склянку и тут соображаю, что, наверное, лучше все-таки лечь – кто знает, сколько времени придется потом проспать.

Лечь… А значит, снова идти в спальню – глупо было бы спать на кушетке, когда кровать свободна. Скользнуть под одеяло – эх, надо было все-таки набросить сверху плед, хотя края никто не подоткнет… потереться щекой о прохладную наволочку, вдыхая почти неощутимый горьковатый запах – я уже знаю, что так пахнут его волосы.

Если повезет, когда проснусь, я буду знать о нем кое-что посущественнее. Если повезет… когда проснусь…

… Подземная пещера. Призрачный зеленоватый свет над каменной чашей. Черноволосый юноша с мрачным нахмуренным лицом… он погружает в чашу серебряный кубок, зачерпывая полупрозрачную жидкость… и склоняется к старику, стоящему у чаши на коленях… рыдающему… умоляющему: «Нет, нет… не надо!» - но юноша с непреклонным видом подносит кубок к губам и почти насильно вливает его в рот, разинутый в крике. Что он делает, это же мучительно, страшно!.. Что?... что он говорит? «Так нужно, выпейте, профессор» - и новая порция ужасного зелья, и вновь жалкие захлебывающиеся рыдания – но на мрачном лице нет жалости – там явственно проступает ненависть…

… Небольшая круглая площадка – кажется, это башня. Тот же старик, которого поили зельем… он так плох, что еле держится на ногах. Лицо побелело, восковые черты заострились… Мерлин, он почти покойник – но все-таки находит силы для умоляющего шепота: «Северус…». А тот, к кому обращена эта просьба – высокий черноволосый мужчина с палочкой наизготовку – медлит, пристально глядя в бесплотное старческое лицо. «Северус… прошу тебя…», - снова шелестят бледные губы – и мужчина стремительно взмахивает палочкой, на его мрачном лице явственно проступает ненависть – а из палочки вылетает зеленоватый луч… «Авада кедавра» - и старика подбрасывает, словно тряпичную куклу, он переваливается через ограждение – и исчезает…

… Узкая винтовая лестница. На верхней ступеньке застыл светловолосый парень. Он напряженно вслушивается в негромкий разговор наверху, и кое-что даже удается разобрать: «Северус, то, что ты делаешь, очень рискованно… всякое может случиться…». «Надеюсь, все обойдется – я сварил неплохое зелье… эксперимент, но, думаю, удачный…»… Дальше голоса становятся неразборчивыми, парень досадливо морщится, но, видимо, больше ничего расслышать не удается…

…Комната, заставленная шкафами и стеллажами с беспорядочными рядами флаконов – и на пороге застыл мужчина, произнесший «Авада кедавра», только он сам теперь выглядит ненамного лучше того старика, и в черных волосах серебрятся седые пряди. Помедлив, он неуверенно проходит вглубь комнаты, щурясь, внимательно рассматривает крайнюю справа полку, и на изможденном лице проступает надежда – кажется, он нашел то, что искал. Он раздраженно встряхивает скованными за спиной руками, вновь поворачивается к двери – и…

… И я просыпаюсь.

Спина взмокла, сердце неистово стучит где-то в глотке. Мерлин, как же все просто. Авроры, которые увидели сегодня только то, что готовы были увидеть… я ведь ничем от них тогда не отличался.

Тогда, на вершине Астрономической башни, я тоже увидел лишь то, к чему подготовил себя шестью годами острейшей неприязни, которой достаточно было последней капли, чтобы превратиться в слепую ненависть. И этой каплей стало то, что я счел убийством – а Снейп всего лишь делал то же, что и я в пещере – выполнял приказ Дамблдора… вернее, его просьбу.

«Прошу тебя, Северус…» А несколькими часами раньше - «Гарри, ты обещал!». И я поил его отравой, ненавидя себя за это – так же, как Снейп, посылая в Дамблдора заклятие. Любой, кто увидел бы нас с директором в пещере, подумал бы, что я медленно убиваю его – так же как все, находившиеся на башне, были уверены, что Снейп убил Дамблдора.

Нет, конечно, именно это он и сделал. Но теперь я знаю причину…. вернее, думаю, что знаю, но если завтра это предположение подтвердится, я смогу оправдать Снейпа не только перед самим собой. Тогда нам, пожалуй, удастся его вытащить.

Спокойно, Гарри, спокойно, пока это только догадки… Я стискиваю зубы, сдерживая дрожь, и только тут соображаю, в чем дело. Ох ты, черт... Я и не заметил, как вылез из кровати и кружу по холодной комнате – разжечь камин я, конечно же, не догадался - в одной пижаме. Клацая зубами, я набрасываю халат и взмахиваю палочкой - не хватало еще простыть, Снейпу я завтра здоровым понадоблюсь. И не думать, не думать о том, что с ним сейчас делают – лучше попробую вернуться к сновидениям – мне ведь привиделось не только то, чему я сам был свидетелем.

Итак… Дамблдор тревожится, Снейп упоминает о зелье. На первый взгляд информации действительно немного – в год владычества Волдеморта Дамблдор мог беспокоиться о чем угодно, а Снейп – говорить о зелье, нейтрализующем, скажем, последствия Круцио, - давал же он его школьникам. Но если предположить, что это то самое зелье, которое Снейп предназначил для себя, за которым пришел в тот вечер в лабораторию…

Застонав, я впиваюсь зубами в саднящую от порезов ладонь, которая тут же снова начинает кровоточить, но теперь мне на это плевать – если бы не то, что завтра я буду нужен Снейпу, я с радостью истек бы кровью. Мерлин… Всю неделю я говорил себе, что я идиот – но и предположить не мог, до какой степени.

Он ничего не помнит об Ордене Феникса. Не помнит, что помогал школьникам. Не помнит, почему вновь перешел к Волдеморту. Не помнит, почему убил Дамблдора. Не помнит, почему сжег его портрет.

Мерлин, любой, оказавшийся на моем месте, понял бы, что связывает звенья этой цепочки, - хорошо, пусть понял бы не сразу, через день – а я вот сообразил только сегодня.

Он не помнит о себе ничего хорошего.

Я ведь повторял себе это раз за разом – и каждый раз что-то отвлекало… правда, подбирался к истине ближе и ближе – но так и не смог понять, чем на самом деле было то, что всем казалось предательством.

Кровь все еще течет, и я машинально вытираю руку о халат. Как он потерял память? Возможно, что-то он приказал себе забыть сразу, как выполнил последнюю просьбу Дамблдора… затем слишком часто пил зелье Везения или накладывал на себя Обливиэйт?.. Хотя нет, зачем ему все это, он прекрасный окклюмент – значит, просто слишком искусно прятал опасную информацию от Волдеморта в тайниках памяти, и именно это блок был необратимо поврежден, когда аврорские заклятия отправили его в многомесячную кому.

Необратимо? Нет, что бы он ни делал, он предвидел последствия – поэтому и сварил зелье, рассчитанное на любое повреждение памяти. Он назвал это зелье экспериментальным – еще бы, вряд ли кто-нибудь еще приказывал себе столько всего забыть. Только вот одного он не предусмотрел – что забудет даже то, как восстановить память. Хотя… что-то же вело его в тот вечер.

Я медленно выхожу из спальни, делаю несколько шагов к камину. Вот тут он стоял, когда я оставил его в гостиной… шаг, другой – и он у двери, неловко толкает ее плечом… шаркая, переступает порог… и тут появляюсь я. Героический Поттер, решивший, что школе грозит опасность. Вот здесь он упал, когда я толкнул его… и окончательно забыл то единственное, что могло помочь.

Если бы я дал ему проделать этот путь до конца и вошел, когда он обернулся, он успел бы сказать мне, что ищет – и тогда ничего не было бы.

Не было бы допросов, Веритасерума, ночных кошмаров. Другого, правда, тоже не было бы – наших вечеров в лаборатории, пледа, горячего молока. Не было бы его исповеди, малфоевского вина, его безмолвного ответа и сегодняшнего безумия. Ничего не было бы. Он лежал бы сейчас в Сент-Мунго, выздоравливая, окруженный почтительным вниманием, смешанным со страхом, и если бы я вдруг решил его навестить, наверное, едва удостоился бы кивка.

А я и кивка не заслужил. Я ничего от него не заслужил. Я тупо гляжу на раскрытую кровоточащую ладонь, в тусклом свете единственного факела кровь кажется неестественно темной – и я вспоминаю четверг, струйку темной крови, стекающую в котел из глубокого пореза на бледном предплечье.

Он делал это… просто потому, что делал. Потому что жертвовать собой для него было так же естественно, как для Волдеморта – убивать. Неосознанно или сознательно, но, однажды оступившись, он решил, что не станет больше причиной ничьей смерти – только пошел гораздо дальше. Так что, спаса

 Отправлено: 20.01.08 15:56. Заголовок: Воскресенье, 30 нояб..

Воскресенье, 30 ноября. Часть 1

… И сейчас, когда портрет профессора Дамблдора, так много сделавшего для победы, снова в Хогвартсе, я хотела бы, чтобы мы почтили память всех, кто учил и учился здесь и, так же, как он, не дожил до этого дня. Тех, кто пожертвовал собой в год владычества Волдеморта, и тех, кто погиб в последней битве. Давайте… давайте вспомним их имена.

Молчание, затем шорох сотен ног, скрип отодвигаемых скамей – и Большой зал встает как один человек. Встают даже слизеринцы, хотя об их погибших никто сегодня не вспомнит.

Я сижу, - вернее, стою, - с гриффиндорцами. Рядом со старостой факультета. С той минуты, как я вошел в зал и занял место на скамье, Макнот все порывался мне что-то сказать, но так и не решился, а теперь мне уже не до него. Над директорским креслом, освещенный сотнями свечей, парит портрет Дамблдора – и весь зал, так же, как я, не сводит глаз с директора, самого почитаемого и любимого за всю историю Хогвартса.

- Гарри, ты ведь понимаешь, я не могу отменить церемонию… школа так этого ждала, - сказала мне Макгонагалл утром, и я, вздохнув, согласился – ведь я ждал этого не меньше. Только вот сейчас, глядя на величественное спокойное лицо, я понимаю, что чувствую совсем не то, что ощущал бы, увидев портрет неделю назад. Сам не знаю, чего во мне сейчас больше – радости от того, что снова вижу Дамблдора, или страха и беспокойства за человека, судьба которого сейчас полностью зависит от директора.

- Филиус Флитвик… Римус Люпин… Джастин Финч-Флетчли…

Голос Макгонагалл звучит устало и совсем не пафосно, но глаза все равно предательски щиплет, и каждое имя отзывается внутри глухой болью. Кого-то я просто знал, с кем-то дружил… тех, кто был по-настоящему близок, среди погибших немного, но тем больнее слышать их имена. А у скольких в зале погибли родные?.. Краем глаза я вижу, как Макнот кривится и смаргивает слезы, сжимаю его ладонь, и он не убирает руку. Конечно, он имел полное право мстить… только вот выбрал не того человека.

Ничего, скоро он это поймет, думаю я, глядя в голубые глаза Дамблдора, мерцающие за стеклами-половинками – как когда-то, они сияют ярче, чем что-либо в зале. Вы ведь поможете мне, профессор, поможете?.. То ли от волнения, то ли от бессонницы – заснуть мне так и не удалось – лицо Дамблдора расплывается, я яростно моргаю, пытаясь сфокусировать взгляд, а когда это наконец получается, понимаю, что в его лице что-то изменилось. Остальные, поглощенные переживаниями и торжественностью момента, вряд ли это заметили, но я достаточно хорошо изучил директора и вижу, как в его взгляде постепенно проступает беспокойство. Яркие голубые глаза обегают зал, смотрят вниз, на учительский стол, подолгу задерживаясь на пустующем кресле, крайнем справа, и недоуменное беспокойство становится все явственнее, словно он пытается кого-то найти – и не может.

Кажется, я знаю, кого он ищет. Да что там кажется… точно знаю – только мне от этого не легче. Потому что с тех пор, как я последний раз видел Снейпа, прошли сутки, а я слишком хорошо представляю себе, что такое интенсивная терапия в действии.

Ответа от Блэкстона Макгонагалл так и не получила – поднявшись к ней утром, я сразу понял это по ее расстроенному лицу и поэтому спросил только о том, когда смогу поговорить с Дамблдором.

- Боюсь, что сразу после церемонии не получится, - виновато проговорила она. – Явятся попечители, обещал быть Скримджер, мне нужно будет их принять… ты понимаешь, ситуация обязывает… так что нам придется подождать.

Я хмуро кивнул, но попросил разрешения подождать прямо у двери, надеясь, что беседа не слишком затянется. Вот они все, сидят за учительским столом, постно уткнувшись взглядами в пустые тарелки и изображая почтительную скорбь. Черт… не догадался прихватить мантию-невидимку - совсем не хочется выдавливать официальные улыбки, здороваясь с этими шишками, и выслушивать их выспренние сентенции, - можно подумать, кто-то из них действительно уважал и любил Дамблдора. Но ничего, ради Снейпа и не такое можно вытерпеть.

Скорбный список наконец заканчивается, и школьники снова опускаются на скамьи… а я по-прежнему не могу отвести глаз от лица Дамблдора, на котором беспокойство сменилось спокойной уверенностью – словно, обдумав увиденное и услышанное, он принял некое решение и теперь просто ждет момента, чтобы начать действовать – как, впрочем, и я. А в следующую секунду зал дружно ахает: Макгонагалл взмахивает палочкой, яркая вспышка – и портрет исчезает – конечно, чтобы наконец-то занять свое место на стене директорского кабинета.

Макгонагалл желает всем приятного аппетита, блюда наполняются яствами, но я не могу заставить себя проглотить ни кусочка. Еле дождавшись, пока гости вместе с директором поднимутся с места, я вскакиваю из-за стола и быстро иду к дверям, провожаемый удивленными взглядами – гриффиндорцы явно рассчитывали на мою компанию.

- Гарри, подожди, я хотел тебе… - кричит вслед Макнот, но я не оборачиваюсь – потом, потом… Запыхавшись, называю горгулье пароль, но, поднявшись наверх, понимаю, что Скримджер и остальные уже здесь – из-за двери доносится гул голосов. Вот и хорошо, и здороваться ни с кем не нужно, и ждать придется меньше, - но тут голоса внезапно стихают, двери кабинета широко распахиваются – и я вздрагиваю, услышав негромкий звучный голос, совсем не изменившийся с тех пор, как я последний раз говорил с Дамблдором:

- Рад, что всех вас вижу, - спокойно произносит этот голос, - но за дверью ждет Гарри Поттер, и у него ко мне совершенно неотложное дело… так что сожалею, но вынужден с вами попрощаться. Минерва, ты, пожалуйста, останься.

Эх, жаль, что здесь нет Рона, сейчас бы точно в восхищении крутил пальцем у виска – он обожает такие вот дамблдоровские выходки. Ошеломленные столь неожиданным поворотом беседы, посетители покидают кабинет так быстро, что я еле успеваю кивнуть каждому. Скримджер, вышедший последним, останавливается рядом, явно намереваясь что-то мне сказать, но в голосе директора проступает нетерпение:

- Министр, прошу прощения, но это может подождать… а мне необходимо поговорить с Гарри немедленно. Гарри, я жду, - и Скримджер, что-то проворчав, спускается за остальными, а я быстро вхожу в знакомую до последнего завитка на обоях комнату – и наконец-то встречаюсь взглядом с Дамблдором.

Поднимаясь сюда, я думал, что обязательно скажу ему, как долго ждал этого момента, как рад его видеть – но потом, позже… только вот не обидится ли он, если я сразу заговорю с ним о Снейпе? Но взглянув в искрящиеся голубые глаза, я понимаю, что ничего объяснять не придется.

- Гарри, я тоже очень рад, я горжусь тобой и так далее, - быстро произносит Дамблдор, и я сдерживаю невольный смешок, - но сначала я хотел бы знать, что с профессором Снейпом. В зале я его не увидел, в списке погибших его имени тоже не было. Вижу, тебя мой вопрос не удивил, поэтому надеюсь на быстрый и адекватный ответ.

- Не удивил, - так же быстро отвечаю я, - я поэтому сюда и поднялся – чтобы задать вам несколько вопросов о Снейпе. Он в аврорате, под следствием, и с ним обращаются так, что от ваших ответов в буквальном смысле зависит его жизнь.

Еще не закончив фразу, я понимаю, что уже получил ответ по крайней мере на самый главный вопрос, – в голубых глазах директора вспыхивают потрясение и гнев. Значит, все, до чего я вчера додумался, – правда.

- Значит, это все-таки случилось, - Дамблдор не спрашивает, а утверждает. – Как это произошло?

- Думаю, из-за того, что ему досталось во время Последней битвы. Он полгода пролежал в коме и потом так и не смог восстановить память.

- Этого я и боялся. Надеюсь, это не ты его обвинил?

- Нет, меня приставили к нему надзирателем неделю назад и только вчера я догадался, в чем дело, и нашел зелье, которое…

- Подождите, я ничего не понимаю, - умоляюще говорит Макгонагалл, о которой мы оба забыли. Я недоуменно сморю на нее и только тут соображаю, что ничего не сказал ей о своих выводах – значит, ей еще только предстоит пережить мое вчерашнее потрясение.

- Вы ведь говорите о Снейпе… - начинает Макгонагалл и, задохнувшись, умолкает – догадалась. Побледнев, переводит потрясенный взгляд с меня на Дамблдора и прижимает ладонь к дрожащим губам.

Он… невиновен? – наконец произносит она почти беззвучно. – Но как такое возможно? Объясните… я не понимаю… Гарри, ты же сам видел, как он убил…

- Убил, - покосившись на Дамблдора, который почему-то молчит, тихо говорю, я. – Убил, но сделал это по просьбе директора, - я понял это вчера, после того, как выпил зелье Сновидений. Так что он никого не предавал – ни Дамблдора, ни Орден, ни школьников… поэтому и помогал вам все время. А подробности… профессор, можно потом, сейчас надо скорее за ним, так что я пойду, ладно? – я готов метнуться к двери, но Дамблдор вдруг устремляет на меня серьезный взгляд и отрицательно качает головой.

- Гарри, сэкономив пару минут, ты можешь потерять больше, - негромко произносит он. - Видишь ли… все не так просто, как тебе кажется. Во-первых, одному тебе в аврорат отправляться не имеет смысла – если я не ошибаюсь, сомнения в виновности профессора Снейпа появились у тебя не вчера, и ты уже пытался донести их до своих коллег, но к тебе не прислушались, ведь так?.. поэтому сегодня будет лучше, если аврорам все объяснит профессор Макгонагалл. Во-вторых, чтобы ваши аргументы подействовали, необходимо, чтобы вы оба кое-что себе уяснили.

- А что тут еще уяснять? – говорю я нетерпеливо. – Вы хотите рассказать, почему попросили его об этом? Мне казалось, я понял – наверное, вы были обречены из-за той истории с кольцом, а он, сделав Волдеморту такой подарок, получил возможность уберечь Хогвартс от Пожирателей… я ведь не ошибаюсь?

- Да нет, в главном ты прав, - кивает Дамблдор. - Северус действительно сделал то, что ты видел на башне, именно с этой целью и, разумеется, по моей просьбе… хотя я бы не назвал это убийством с такой определенностью. Видишь ли, в тот момент, когда он произнес «Авада кедавра», нить, еще связывавшая меня с жизнью, была так тонка, что его вмешательства почти не понадобилось – смерть и заклятье настигли меня одновременно. Признаться, я даже боялся, что умру прежде, чем он взмахнет палочкой – промедли он еще секунду, и моя просьба оказалась бы бессмысленной…

- А его постигла бы смерть за нарушение Обета, - добавляю я, но Дамблдор внезапно прерывает меня:

- Нет. Не постигла бы.

- То есть как?.. – недоуменно выговариваю я, глядя на его помрачневшее лицо.

- Наберись терпения, Гарри… скоро ты все поймешь. Я действительно был обречен - но не из за той, как ты выразился, истории с кольцом, - Дамблдор делает отрицательный жест той самой рукой, которую я запомнил почерневшей и обезображенной страшным заклятьем и которая на портрете, слава богу, выглядит неповрежденной. – То, что всех вас так пугало, было… эээ… несколько болезненно, но отнюдь не смертельно – с Янгусом и таким зельеваром, как Северус, я мог бы долгие годы сопротивляться действию заклятья. Нет, мой мальчик, я был обречен с момента, когда ты влил в меня последний глоток того зеленого пойла.

Я потрясенно молчу, вспоминая, как все было – его страшный хрип и мое отчаянное «Вы же не умерли!». Да, тогда я действительно подумал, что он умирает. Стоп... но ведь он же сам тогда сказал…

- Сэр, вы же сказали, что это вас не убьет… - но Дамблдор перебивает, не дослушав:

- Если быть точным, я сказал, что это убьет меня не сразу… и теперь могу тебе признаться, что знал о действии этого, с позволения сказать, напитка абсолютно все – поэтому и принял решение выпить его сам. Я ведь обнаружил эту пещеру задолго до того, как спустился туда с тобой. Проделал те же манипуляции, что ты тогда наблюдал… уж прости мне этот маленький спектакль… вернувшись, рассказал о зелье Северусу, и профессор быстро… очень быстро определил, что это медленнодействующий яд, не имеющий противоядия, рассказал мне о других его свойствах и смог даже рассчитать время, которое будет мне отпущено после того, как я выпью последний кубок.

- Не понимаю, - внезапно произносит Макгонагалл, - если он столько знал о свойствах этого зелья, почему все-таки не попытался изготовить противоядие? С его талантом зельевара…

- Он пытался, - тихо говорит Дамблдор, и мне вдруг становится страшно. - Пытался даже после того, как согласился с моим планом и принес Нерушимый обет. И он бы справился, я уверен, если бы яд изготовил менее талантливый мастер – только вот собственному искусству ему нечего было противопоставить. Да, Гарри, именно он в свое время сварил это зелье для Волдеморта. Боюсь, этого он так и не смог себе простить.

Мерлин… Онемев, я смотрю на печальное лицо Дамблдора, на Макгонагалл, застывшую на своем неудобном стуле, – и вспоминаю ночь, комнату в подземельях и тихий дрожащий голос: «Альбус, прости меня… Я должен… должен был попробовать что-то еще, прежде чем…»… Значит, вот за что он просил у директора прощения – за то, что зло, которому он когда-то служил, снова и снова продолжает возвращаться, и он бессилен что-то изменить или исправить.

- Он пытался выяснить у меня, где находится пещера - тихо продолжает Дамблдор, - но, разумеется, я не мог допустить, чтобы Северус расплатился за грехи молодости такой страшной ценой. Не знаю, смог ли я убедить его, что моя смерть – всего лишь звено в цепочке событий, помогающее решить многие проблемы, и что гораздо больше пользы он принесет живым, оберегая школу… хотя последний аргумент, наверное, все же подействовал. Минерва, неужели вас совсем не удивляло, что никто из школьников серьезно не пострадал, что дети на удивление быстро справляются с последствиями Круцио, что взыскания слишком мягки?.. Знаете, это его даже забавляло – помню, он как-то сказал, что у него настолько дурная репутация, что каждый добрый поступок делает ее еще хуже… только вот чем больше хорошего он делал, тем меньше об этом помнил – я понимал это после каждого разговора с ним… и меня это пугало. Конечно, я знал, что Волдеморт с его маниакальной подозрительностью почти ежедневно подвергает легилименции всех приближенных, не исключая самых доверенных слуг, и Северусу приходится скрывать от него информацию слишком… слишком тщательно, прятать ее слишком глубоко – но у окклюментов есть множество способов восстанавливать память без всяких зелий. Только эти приемы бессильны, если ты действительно хочешь что-то забыть… если прячешь что-то от самого себя.

- Я думал, он забыл о себе только хорошее… – медленно выговариваю я.

- Я и не говорю, что он забыл это сознательно, как приказывал себе забыть то, что могло раскрыть его или навредить другим - печально вздыхает Дамблдор. – Но человеческий мозг невероятно сложен… да-да, прости, конечно, он уже говорил тебе об этом… я лишь хотел сказать, что процессами, вызванными нашими неосознанными желаниями, управлять гораздо труднее. То злосчастное воспоминание о зелье было частью информации о нашем плане – и стало камнем, потянувшим за собой остальное. Он понимал, что с ним происходит, но его это не слишком беспокоило – он уверял, что так даже проще – не нужно слишком напрягаться, беседуя с Волдемортом. И я с ним не спорил – мои возражения ничего не изменили бы, и потом, в случае чего у него был бы по крайней мере один свидетель. Но шло время, ты находил хоркрукс за хоркруксом, наш друг Реддл что-то чувствовал и злоба захлестывала его все больше…

- Помню, - мрачно говорю я, машинально дотрагиваясь до шрама. - И тогда вы решили сжечь портрет, чтобы как-то отвлечь его…

- Да, мы надеялись, что зрелище моего пылающего портрета немного остудит сжигающую Волдеморта злобу – он подозревал, что я каким-то образом передаю тебе ценные сведения через учеников и для острастки собирался напустить на школу Грэйнбека - но потом я все же попытался отговорить Северуса…

- Потому что в случае полной потери памяти у профессора оставалось бы только его экспериментальное зелье… до которого он так и не успел добраться, - тихо заключаю я. Макгонагалл, откашлявшись, тоже пытается что-то сказать, - и, всхлипнув, закрывает лицо ладонями.

- Не представляю, - с трудом выговаривает она, - как он решился сжечь портрет, понимая, что вы – единственный, кто знает о нем правду… и вы не отговорили его… не настояли…

- Думаете, он послушался бы? – я чувствую необходимость заступиться за Дамблдора, который впервые за весь разговор опускает глаза. – Думаете, признал бы, что риск действительно слишком велик? Да и выбирать тогда особо не приходилось – или собственная безопасность, или дети… ну, он и выбрал.

Макгонагалл, мелко кивая, быстро вытирает глаза, а Дамблдор, вздохнув, вдруг устремляет на меня проницательный взор, и я даже вздрагиваю – так непривычно вновь чувствовать, что тебя просвечивают насквозь.

- Рад, что ты понял профессора и не осуждаешь его, - негромко произносит он, - признаться, я боялся говорить тебе о зелье, памятуя о твоей… эээ… бурной реакции на историю с пророчеством – но другого выхода сейчас просто нет. Как я понимаю, ты собираешься дать ему то снадобье, которое он изготовил?

- Да, - тихо говорю я. – Конечно, доказательств его невиновности и так достаточно, но мне не хотелось бы, чтобы он продолжал чувствовать себя предателем.

- Тогда, - Дамблдор произносит это очень спокойно, но взгляд голубых глаз становится пронзительным, - ты, надеюсь, понимаешь, что в аврорате ни в коем случае не должны узнать о том, что именно он когда-то сварил убившее меня зелье, потому что это может быть истолковано как часть его собственного плана. Скажешь ли ты Северусу, чтобы он умолчал об этом, и, главное, сможешь ли пойти на это сам – ведь если все каким-то образом раскроется, тебя обвинят в том, что ты сознательно выгораживал преступника? – он умолкает, выжидающе глядя на меня, и я понимаю, о чем он думает – наверное, ждет, что я снова начну допытываться, почему он так уверен, что профессор действительно все это время был на его стороне. А что, план и вправду хорош - узнал собственное зелье… в очередной раз изобразил раскаяние… убедился в том, что директор готов собой пожертвовать - и в итоге даже руки пачкать почти не пришлось…

- Да, - говорю я так же спокойно. – Я предупрежу его и сам не упомяну об этом ни словом… как, надеюсь, и вы, профессор, – Макгонагалл быстро кивает, и я отвечаю ей благодарным взглядом. - Хватит ему платить по своим счетам – он уже за все расплатился… с процентами. А если вам интересно, почему я так решил, – неожиданно для самого себя добавляю я, и в ярких глазах вспыхивает удивление, - то все очень просто – я… доверяю профессору Снейпу.

И не только доверяю, отчаянно хочется добавить, но, кажется, в этом нет необходимости – удивление в дамблдоровском взгляде быстро сменяется пониманием. Догадался, конечно же, догадался… но я даже рад этому - все равно такой разговор состоялся бы, так лучше уж сразу. Конечно, будь у нас больше времени, я все объяснил бы, но что поделать, сейчас ему остается только воспринимать случившееся как данность. Но он поймет, я уверен… а если и будет беспокоиться, то скорее за Снейпа – и когда директор начинает говорить, я еле сдерживаю улыбку – я угадал даже осторожную интонацию.

- Я надеялся, что когда-нибудь ты повзрослеешь и изменишь свое отношение к профессору Снейпу, - говорит он негромко, - но, признаться, не думал, что эта перемена будет столь… радикальной. Разумеется, я тебя не осуждаю - и, пожалуй, был бы разочарован, если бы ты отказался от своего выбора из-за того, что он не вписывается в чьи-то представления о дозволенном, - но ты уверен в том, что действительно сделал этот выбор? В том, что тебе нужен именно Снейп? Северус – человек достаточно сложный, но я сейчас даже не о том, что тебе будет с ним непросто. Я опасаюсь, что через какое-то время твой… эээ… душевный порыв схлынет – а профессор Снейп уже… кхм… не мальчик, и я бы не хотел, чтобы он пережил еще и это. Ты уверен, что это не минутное влечение, связанное с… обстоятельствами?…

- Уверен, - перебиваю я, заставляя себя не отводить взгляд. – Мне нужен именно он - такой, какой есть… а с минутным влечением я бы справился, а он – тем более.

- Что, даже он?.. – потрясенно хмыкает Дамблдор, но тут же вновь становится серьезным. – Прости, что вообще заговорил об этом, но вы оба слишком мне дороги и пережили достаточно, чтобы…

- Я понимаю, сэр, - черт, снова я его перебил, но теперь, когда все наконец разъяснилось, каждая секунда бездействия кажется мучительной, - но друг с другом мы как-нибудь разберемся… только хотелось бы, чтобы у нас появилась такая возможность. Моуди никогда не рассказывал вам, что такое задушевные беседы или интенсивная терапия? – а вот это уже дерзость, и Дамблдор действительно мрачнеет – только сердится он не на меня.

- Да, я слышал об этих методах… и никогда их не одобрял, - быстро произносит он. – Спасибо, что прервал мою старческую болтовню… я рад, что на это у тебя по-прежнему хватает мужества – как и на все остальное. Я действительно очень горжусь тобой. А сейчас… Минерва, вы можете отправиться прямо через камин?

- Нет, утром я уже пробовала, но аврорский камин все еще заблокирован, - произносит Макгонагалл почти прежним сдержанным суховатым тоном, - наверное, тоже решила отложить переживания на потом. – Так что мы пойдем к воротам. Гарри, ты готов?..

- Да, - быстро говорю я, - только нужно забрать из подземелий мантию-невидимку и зелье… хотя я ведь и Добби могу об этом попросить.

- Тогда отправляемся немедленно, - директриса решительно поднимается, вдруг напомнив мне саму себя в день Последней битвы. - Не переживайте, Альбус, мы справимся.

- Удачи, - слышу я, уже переступив порог, и, не оборачиваясь, киваю. Удача… самый ценный ингредиент, как Снейп сказал в четверг. Он тогда справился – теперь очередь за мной.

… - Гарри, как ты думаешь, он согласился бы снова занять пост директора? Ты поможешь мне его уговорить?

- Не знаю, профессор, - я вздрагиваю больше от неожиданности, чем от холода. – Для начала я хотел бы убедиться, что он жив.

- Не сомневайся, он выдержит, - Макгонагалл шагает так размашисто, что я еле успеваю за ней, то и дело оскальзываясь на замерзших лужицах. – Раз выдержал то, как весь прошлый год к нему относились в школе… ты не представляешь, как мы его ненавидели…

- Почему же, очень хорошо представляю, - бормочу я, на ходу принимая от Добби сверток с мантией и засовывая зелье в карман джинсов. – Я не представляю, как никто не попытался его убить. Но тогда он хотя бы понимал, ради чего все это, и хоть перед собой мог оправдаться. А то, что он пережил за эту неделю… я даже не про допросы, но представляете, каково это – просыпаться и ощущать себя сволочью… а потом уроки, и у всех на лицах то же самое крупными буквами… ну и я на закуску в качестве тюремщика.

- Ну, себя-то тебе точно винить не в чем, - Макгонагалл даже приостанавливается, но тут же вновь устремляется вперед, продолжая что-то горячо мне втолковывать, но я почти не слушаю ее, машинально улавливая обрывки фраз – что-то про то, что я смог преодолеть давнюю предубежденность… докопался таки до истины… нашел зелье…

Ага. А еще унизил и надавал пощечин в первый вечер, наговорил гадостей во второй… Наверное, и правда глупо обвинять себя в подобном, учитывая, что мне предписывалось и как я к нему относился, но я все равно попрошу у него прощения. Но то, о чем я вдруг подумал… Что если с его стороны это… нет, не минутное влечение, а просто… благодарность?

Ты просыпаешься и понимаешь, что ты мразь. Тебе нет ни оправдания, ни прощения – а ты и не надеешься на что-то подобное, тем более от Поттера. Только мальчишка почему-то бросает странные взгляды… пытается заботиться, лечит, защищает… пытается поверить в несуразицу, которую ты несешь под Веритасерумом и после, в ночных кошмарах... Пытается доказать тебе, что ты… не такая уж мразь. Пытается показать, что ты ему не противен – кажется, даже физически – и ты… в благодарность…

Нет. То, что я увидел в его глазах в пятницу, было больше… намного больше, чем благодарность. И потом… у меня, конечно, не слишком много опыта в подобных делах – но из благодарности так не целуются. То, как он целовал меня вчера - словно хотел немедленно заполучить в свое полное владение – и опомнился лишь в последний момент… хорошо, что в лицо бьет резкий ветер, и на него можно списать мои пылающие щеки… только вот очень уж холодно... брр… прямо как в подземельях!

Буду топить там круглые сутки… если, конечно, мне суждено туда вернуться.

- Гарри, ты совсем закоченел, - восклицает Макгонагалл, обернувшись – я порядочно отстал. – Ну куда это годится… отправился как был – в свитере и джинсах… может, снова позовешь Добби?

- А смысл? Мы уже у ворот, с-сейчас аппарируем, - выговариваю я, стуча зубами, – но эльф уже здесь и с виноватым видом протягивает мне теплую темно-зеленую мантию. Мне не хочется его обижать, и я наскоро закутываюсь в плотную шерсть – и тут соображаю, что мантия может очень даже пригодиться – для Снейпа. Вряд ли они оставили ему магловскую одежду.

- Ну, ты готов? – Макгонагалл уже за воротами и в нетерпении притопывает ногой. – Аппарируем прямо ко входу!..

 Отправлено: 20.01.08 15:56. Заголовок: … Коридоры аврората..

… Коридоры аврората непривычно безлюдны – ни спешащих сотрудников, ни перелетающих из кабинета в кабинет папок с документами. Но я знаю, что у старшего аврора наверняка кто-нибудь дежурит… только вот этот кто-нибудь вряд ли поможет – Снейп слишком опасный преступник, и без разрешения Блэкстона нам даже увидеть его не позволят. Да и с разрешения не позволят, вдруг соображаю я. Он наверняка запретит – какие, по его мнению, у меня могут быть серьезные аргументы?.. решит, что наплел Макгонагалл что-нибудь жалостливое, но разбираться все же явится – с Макгонагалл Блэкстон считается.

Только… что если он явится не сразу или вообще перенесет разбирательство на понедельник?.. Нет, надо действовать по-другому.

- Подождите, профессор, - быстро говорю я – мы уже у нужной двери. – Сделаем вот как – вы войдете и объясните все дежурному. Скорее всего он скажет, что сам не может принять решение, и свяжется с Блэкстоном. А дальше… действуйте по обстоятельствам, только не говорите им, что я тоже здесь – они могут куда-нибудь перевести Снейпа.

- А ты попробуешь его найти? – негромко спрашивает Макгонагалл. - Есть соображения?

- Ага, - киваю я, встряхивая паутинную ткань, перетекающую между пальцами как вода. Дождавшись, пока я наброшу мантию, Макгонагалл, решительно постучав, быстро входит, а я решаю подождать - вдруг расслышу что-нибудь важное. Надеюсь, что мое «ага» показалось ей уверенным, но, по правде говоря, идей у меня не так уж много.

Я знаю только, что Блэкстон распорядился отправить его на нижний ярус, но там десятки камер… Камеры нижнего яруса – там держат только Пожирателей. Крошечные клетушки без окон, холод такой же, как в хогвартских подземельях – только вот каминов там, разумеется, нет. Там вообще ничего нет, кроме каменных стен и пола… нет даже отверстия в полу для… естественных надобностей - я закусываю губу, вспоминая блэкстоновское «пусть поваляется в собственном дерьме», и решаю отправиться вниз немедленно. Ничего не поделаешь, буду открывать каждую дверь - Пожиратели все равно в наручниках… черт, я ведь не знаю нового пароля – они меняются каждый день, а вчера мне его, разумеется, не сообщили. Применять заклятье Взлома?.. и сколько раз я успею это сделать, прежде чем меня засекут?.. Думай, Гарри, думай!.. Но сообразить что-то еще я не успеваю – дверь блэкстоновского кабинета распахивается, и на пороге появляется – меня даже передергивает от омерзения - высокая нескладная фигура. Джоэл. Ну конечно, кому бы еще Блэкстон поручил заглянуть к Снейпу после… терапии.

- Вот принесла нелегкая старую перечницу, - бормочет аврор, проходя так близко, что я вжимаюсь в стену. - Снейп ей, видите ли, понадобился… «Немедленно сообщите вашему начальнику», - передразнивает он Макгонагалл, и мне ужасно хочется дать ему пинка. И Блэкстону чего дома не сидится… припрется сейчас… а я вчера малек перестарался с гадом… придется проверить, как бы не подох.

Спокойно, Гарри, спокойно… Вдох, выдох… справиться с дыханием… Неделю назад ты и сам почти от него не отличался – скажешь, нет?.. да и мстить сейчас совсем не время. Просто иди за ним по коридору, спускайся по лестнице… хорошо, что эхо скрадывает шаги… если б он еще и заткнулся… Но это мне, похоже, не светит – Джоэл слишком выбит из колеи и продолжает бубнить под нос, на ходу противно хрустя пальцами:

- Да вроде не должен подохнуть… подумаешь, шкурку чуть-чуть попортил… ну, хлыст с шипами… ну, вставил пару раз… вот с Круцио да, переборщил… а все этот Поттер, педик поганый, - Джоэл даже приостанавливается, так что я чуть не врезаюсь в сутулую спину, - притворялся, что ненавидит гада, а сам устроил ему там курорт… а я тут отдувайся…

Нет, если он сию секунду не заткнется, я его точно прокляну… а потом наложу Империо, чтобы нашел мне Снейпа – и плевать на последствия!.. Но аврор уже остановился у нужной двери, бормоча пароль. Дверь чуть приотворяется, натужно скрипя, аврор нехотя переступает порог – и я, помедлив, проскальзываю за ним. Мерлин, как же мне страшно.

Каменные стены, забрызганные кровью. Каменный пол в бурых пятнах – и распростертое у стены обнаженное истерзанное тело. Полуседые пряди полностью скрывают лицо – но это Снейп, вне всяких сомнений… и он в сознании - услышав скрип, он шевелится, пытаясь отползти, вжаться в стену – но Джоэл в два шага пересекает крохотную камеру и цедит с брезгливым облегчением:

- Живучий, гаденыш… Смотри-ка, даже не обмочился! Между прочим, терпеть вредно для здоровья, - аврор визгливо хихикает собственной шутке – а в следующую секунду хрипит, отброшенный моим заклятием, с хрустом впечатавшись в противоположную стену. Но мне сейчас как-то не до Джоэла. Сунув палочку в карман, я бросаюсь к Снейпу, отвожу спутанные пряди и трясущимися руками поворачиваю к себе бескровное лицо.

- Живой, - бормочу я, - живой… - и темные ресницы вздрагивают, а запекшиеся губы с усилием выталкивают:

- Да… пока что… я ведь обещал… а вы… принесли вино?..

Страх снова прокатывается по телу ледяной волной, так безжизненно звучит слабый шелестящий шепот - словно ему достаточно моего кивка, чтобы без всякого вина оказаться по ту сторону. Спокойно, Поттер, чудо, что в таком состоянии он вообще способен что-то выговорить.

- Я принес, сэр… только не вино, - выдавливаю я, и он вздрагивает от этого «сэр», как от удара, и открывает глаза, и пытается сфокусировать на мне расплывающийся взгляд:

- А… что же… вы принесли?..

- Я все объясню… потерпите еще чуть-чуть, - я шарю в кармане, но вытаскиваю не зелье, а палочку. Истина может немного подождать - есть более насущные потребности.

Сначала наручники. Взмах палочкой, металлические кольца размыкаются – и я, сжав зубы, осторожно высвобождаю распухшие ледяные кисти. Растереть бы ему руки – но это потом, потом… сейчас ему, наверное, ужасно хочется пить. Трансфигурировав наручники в железную кружку – ни на что другое воображения не хватило – и пробормотав «Агуаменти», приподнимаю его голову и подношу потяжелевшую кружку к губам. Я думал, он будет пить с жадностью, захлебываясь и обливаясь, но он так слаб, что даже глотает с трудом и, сделав несколько глотков, утомленно прикрывает глаза и шепчет:

- Спасибо… достаточно.

- Пожалуйста, - зачем-то бормочу я – наверное, чтобы не разреветься. Так, Поттер, эмоции потом, это ему меньше всего сейчас нужно. Одежда. Быстро расстегиваю мантию, сбросив, расстилаю рядом и бережно перекладываю на нее бесплотное тело. Сделать это оказывается еще легче, чем я думал – он почти ничего не весит, но когда я просовываю руку под скользкую от крови спину, изжелта-белое лицо становится совсем восковым. Он не стонет и не жалуется, но я и так понимаю, в чем дело - Джоэл на редкость исполнительная сволочь. Ладно. Со сломанными ребрами сейчас все равно ничего не сделать. Значит, надо скорее дать ему зелье – не при Блэкстоне же это делать, учитывая, что я должен его предупредить – и…

Черт… на другое он ведь тоже не пожалуется. Хорошо, что я совершенно точно знаю, в чем он сейчас нуждается больше, чем в зелье или малфоевском вине. Новый взмах палочкой - и Снейп переводит ошеломленный взгляд на ночной горшок в веселеньких розовых цветочках – наверное, всплыла в памяти дамблдоровская байка о коллекции ночных горшков в Выручай-комнате.

Если бы мог, он, наверное, залился бы своим темным румянцем, но его смущение выдает только тающая в уголках губ слабая усмешка – зато мои щеки пылают как жидкий огонь. Ну, сейчас мне скажут… Но он молчит, и у меня опять холодеет в позвоночнике – неужели Джоэлу все-таки удалось выбить из Снейпа его неистребимую иронию?! – и тут я наконец слышу шепот, от которого хочется смеяться и плакать – это она, совсем прежняя снейповская интонация:

- Что… напоследок все-таки решили соблюсти инструкции?..

- Ага, - улыбаюсь я дрожащей улыбкой. - Только я отвернусь… не переживайте… просто попробуйте чуть-чуть приподняться… я помогу… вот так… - я бормочу этот успокаивающий вздор, но уже понимаю, что мне все-таки придется поучаствовать в процессе - он слишком обессилен и руки слишком распухли, чтобы справиться самому, и, конечно, я помогаю ему не только приподняться.

- Как вам не противно, - беззвучно выговаривает он, когда моя рука касается его там, где совсем недавно путешествовали похотливые джоэловские лапы. Там у него тоже все в крови, и я заставляю себя не вглядываться слишком пристально – во-первых, чтобы вконец его не смутить, а во-вторых – если Джоэл его… искалечил, я просто убью подонка сию же секунду. Но, слава богу, осязание подсказывает – ничего непоправимого вроде бы не случилось. Противно?.. Если бы не нашлось что трансфигурировать, я подставил бы вместо горшка собственные ладони… только ему я об этом, разумеется, не говорю.

Когда журчание стихает, я, отставив горшок и кое-как вытерев окровавленные ладони о свитер, быстро запахиваю на нем мантию, тщательно застегиваю ее сверху донизу – ни одна аврорская сволочь не посмеет больше пялиться на его тело – и только после этого вновь лезу в карман.

- Что это? – взгляд запавших глаз останавливается на флаконе с молочно-белой жидкостью. – Лекарство?.. Но… зачем?.. это бессмысленно… – но я прерываю его – незачем ему тратить силы на расспросы.

- Это зелье, восстанавливающее память. Вы его сами сварили, сэр, в прошлом году, - и он вновь вздрагивает, и на изможденном лице медленно проступает понимание:

- Сэр?.. Не думал, что когда-нибудь удостоюсь от вас… такой чести.

- Я тоже, - тихо говорю я, не отводя взгляда. – Выпейте, сэр… просто выпейте, и вы сами все вспомните, ну а если вдруг не получится – тогда я расскажу… только о главном вы, наверное, и сами догадались.

Догадался, конечно, догадался - он даже закрывает глаза, наверное, пытаясь осознать… масштаб догадки, и я радуюсь, что помог ему догадаться постепенно – в его состоянии любое сильное потрясение может навредить. Что ж, теперь ему будет проще.

- Давайте, - помедлив, произносит он. – Только… у большинства подобных зелий бывают побочные эффекты… сложно предположить… в общем, не пугайтесь, если что… просто побудьте рядом, ладно?

Господи, да куда ж я денусь, вздыхаю я, усевшись на пол, осторожно устроив его голову на коленях и поднеся пузырек к губам, и он, с видимым усилием проглотив тягучую жидкость, слабо фыркает, скосив глаза на валяющегося в метре от нас Джоэла:

- Да, действительно… места здесь не слишком много.

Интересно, он опять съязвил – или правда понял меня слишком буквально? Я ведь хотел сказать, что теперь всегда буду рядом… но додумать я не успеваю – его лицо вдруг страшно искажается и Снейпа встряхивает так, что голова чуть не соскальзывает на пол – хорошо, что я успел ее удержать.

Мерлин… Вот это и есть побочные эффекты?!

Почему меня совсем не встревожили его слова? Наверное, потому, что ни в одном описании я не встречал ничего даже отдаленно напоминающего тот кошмар, который сейчас беспомощно наблюдаю. Мучительная дрожь нарастает, негнущиеся пальцы царапают каменный пол, - а я ничего не могу сделать, только удерживать его, стиснув вздрагивающие плечи онемевшими ладонями. Новая судорога, такая сильная, что я почти физически чувствую, как волна боли катится через его тело, и с ужасом вижу, как он до крови прикусывает и без того искусанные губы – наверное, чтобы не кричать… чтобы не испугать меня еще больше. Господи, лучше бы кричал. Неужели я ошибся и в склянке был яд, мелькает в сознании – то, что я вижу, с каждой секундой все больше напоминает агонию.

А я с ним даже не попрощался.

И вдруг все заканчивается – так же неожиданно, как и началось. Совсем заканчивается – я понимаю это, чувствуя, как его тело как-то сразу расслабленно обмякает под моими руками, дыхание выравнивается, а лицо…

Может быть, именно так выглядят люди, которых помиловали непосредственно перед казнью, – не знаю, о таком я только читал. Зато теперь я точно знаю, как выглядит Северус Снейп, который позволил себе жить. Нет, не так – который наконец поверил в то, что достоин жить дальше.

- Ты понимаешь, Поттер?.. – шепчет он, не открывая глаз.

- Да, сэр, - выдыхаю я, потрясенный этой небывалой, невозможной интонацией – да нет же, я, конечно, ослышался…

- Ты понимаешь?.. я не возвращался к Темному лорду… - нет, похоже, не ослышался - это именно «ты», вне всяких сомнений, и распухшие губы складываются в неуверенную дрожащую улыбку, и я отвечаю такой же – но его глаза все еще закрыты, он не видит, как я ему улыбаюсь, поэтому я нащупываю его руку и осторожно пожимаю ледяные пальцы, молясь, чтобы он это почувствовал - и через долгие полминуты чувствую ответное слабое пожатие.

- Как ты нашел зелье? – спрашивает он, и в тихом голосе проступает любопытство. – Дамблдор подсказал?

- Нет, - неохотно отвечаю я – мне совсем не хочется сейчас хвастаться, но все равно ведь узнает. – Я решил разобрать последнюю полку… увидел флакон без наклейки… а потом выпил зелье Сновидений и просто сложил два и два. Ничего выдающегося.

- Совсем ничего, ты прав, - он наконец открыл глаза, и теперь уже я вздрагиваю от пристального взгляда, в котором в равных пропорциях смешались любопытство, восхищение и насмешка. – Зелье Сновидений… запомнил, надо же…

Он что, совсем идиотом меня считает?.. Я сердито смотрю в черные глаза, но увидев, как меняется его взгляд, забываю обидеться, потому что там уже не только насмешка – глубокий взгляд светится такой нежностью, что у меня перехватывает дыхание. Ну конечно. Теперь не только я могу разрешить себе то, что так долго сдерживал.

- Наклонись, - быстро произносит он, насмешливая нежность во взгляде становится почти осязаемой, и я понимаю, чего он хочет, и щекам становится жарко, а сердце пускается вскачь, словно с русских горок - совсем как в четверг, когда я запретил себе даже думать о подобном. А теперь… Все, что ты хочешь… все, что хочешь, думаю я, склоняясь к нему и немного приподнимая его голову так, чтобы ему было удобнее, и на этом связные мысли заканчиваются - губы, которых я нерешительно касаюсь, отвечают мне так, как я и мечтать не смел – словно он вложил в этот поцелуй все оставшиеся силы. Это могло бы отрезвить, но сознание того, что я целую Снейпа, целую после того, как почти потерял надежду снова его увидеть, лишает меня последних остатков благоразумия – и я не нахожу в себе сил оторваться от него, даже чувствуя, как к поцелую примешивается явственный привкус крови. Это ничего… главное, что он жив, что он вспомнил… что сам попросил меня наклониться… и теперь так щедро, так сладостно… так…

Я отрываюсь от него только когда мы оба начинаем задыхаться, но продолжаю обнимать его голову, с беспокойством прислушиваясь к тяжелому дыханию – Мерлин, кажется, я все-таки слишком… увлекся. Но когда я виновато всматриваюсь в тихое успокоенное лицо, неловкость исчезает – я действительно был прав. Это было нужно ему не меньше… пожалуй, даже больше – чтобы окончательно почувствовать себя живым.

- Ты похож на вампира, - произносит он, отдышавшись, и я с радостью замечаю, что говорит он по-прежнему очень тихо, но уже без мучительных пауз, словно поцелуй и впрямь прибавил ему сил.

- Это вы себя не видите - хмыкаю я, с сожалением слизывая с губ солоноватый вкус его крови. Осторожно укладываю его голову обратно, провожу по его губам указательным пальцем, стирая алые капли, и он слегка морщится:

- Да, зелье нуждается в некоторой доработке... Очень перепугался?

- Ужасно, - тихо отвечаю я - какой смысл скрывать, да и потом, я еще вчера решил никогда ему не врать. – Я… я подумал, что вы умираете. Я бы тогда, наверное, тоже умер… или нет, сначала разнес бы к дементорам эту аврорскую лавочку, а потом бы умер.

- Поттер, ты меня пугаешь. Преступные замашки, суицидальные наклонности… как тебя вообще приняли в эту… лавочку, хоть и на стажировку? – фыркает он, но холодные пальцы, нашарив мою руку, стискивают ее с неожиданной силой. – Я не собираюсь умирать, ни сейчас, ни в ближайшем будущем. Кстати, я хотел бы сесть. На твоих коленях довольно удобно, но я уже достаточно пришел в себя и, думаю, нам пора обсудить, что делать дальше.

Да, действительно, он прав… и, черт, самое время предупредить его сейчас, только вот… Он так спокоен… слишком спокоен для человека, вспомнившего то, о чем я собираюсь его предупредить.

- Сэр, - осторожно спрашиваю я, - а вы в самом деле вспомнили все… ну, что касается смерти Дамблдора и всего остального?..

- Ты хотел сказать, убийства, – спокойно поправляет он, - когда я взмахнул палочкой, он был еще жив. Да, я помню, что это было частью плана – но убийство от этого не перестает быть убийством… и, разумеется, я не снимаю с себя вины за то, что не смог изготовить противоядие. Как видишь, вспомнил - хотя да, действительно, что-то ускользает… что-то, связанное с тем зельем… - он морщитcя, пытаясь сосредоточиться, но быстро успокаивается. – Скорее всего, какая-нибудь несущественная подробность. А почему ты спрашиваешь?

Значит, так и не вспомнил. Я быстро опускаю глаза, чтобы он не разглядел вспыхнувшего в них облегчения. Пока он раздумывал, я торопливо подбирал слова, готовясь защищать его от самого себя, но никаких аргументов, слава богу, не понадобилось. Не вспомнил - ну и прекрасно, значит, аврорам больше не в чем будет его обвинить. А прошлое… пусть остается в прошлом, и будь я проклят, если когда-нибудь сам расскажу ему о том, что ему все-таки удалось забыть.

- Просто хотел понять, сколько у нас шансов, - кажется, у меня вышло достаточно убедительно, потому что он насмешливо фыркает:

- Не знаю, о каких шансах ты говоришь, но шансов когда-нибудь принять вертикальное положение у меня, похоже, не осталось. Давай я уже попробую как-нибудь сесть.

- Да, конечно, - виновато киваю я – каменный пол леденит тело даже через несколько слоев одежды, а на нем вообще только мантия. Можно было додуматься и раньше… хотя еще несколько минут назад он еле поворачивал голову, так что усадить я его тогда не смог бы. Да и сейчас это удается с большим трудом, как бы он ни пытался доказать обратное – несколько мучительных попыток усесться самостоятельно только причиняют боль, и в конце концов я приподнимаю его, ухватив под мышки. Привалившись к стене, он какое-то время, не в силах выговорить ни слова, хрипло дышит, пытаясь выровнять дыхание, и наконец выталкивает сквозь стиснутые зубы:

- Ничего… все в порядке… говори… что ты собираешься делать?..

- Я… - начинаю я – и умолкаю, боясь, что постыдно разревусь, уткнувшись в его мантию, на которой уже проступают темные пятна. Только бы не показать, как мне его жалко – отчаянно, до дрожи, до спазмов в горле. Мерлин, я все-таки разнесу к чертям эту лавочку!.. Только он, как всегда, все понимает - с некоторых пор он все про меня понимает.

- Перестань меня жалеть, - раздраженно шипит он, - у тебя еще будет не одна такая возможность. А сейчас соберись и излагай, внятно и разборчиво.

- Хорошо, - с трудом выговариваю я, все-таки шмыгнув носом. – Все… все очень просто. Сейчас мы отправимся к Блэкстону… Макгонагалл уже там и наверняка все ему объяснила, если он появился, конечно… если его еще нет – плевать, аппарируем не дожидаясь. Здесь я вас в любом случае не оставлю.

- Блестяще, - кажется, он немного пришел в себя и даже слегка усмехнулся. - То есть ты рассчитываешь, что он отпустит меня… под домашний арест – и всерьез думаешь, что Блэкстон поверит показаниям опального стажера… пристрастным показаниям, в чем он свято уверен… и портрета человека, известного своей… эээ… широтой взглядов?

- Ну, во-первых, Макгонагалл тоже найдется что сказать даже независимо от наших с Дамблдором показаний, - я возмущенно перебиваю его, не веря в то, что слышу – а во-вторых – чему тут можно не поверить?! Вы действовали заодно с Дамблдором… выполняли его приказы… столько сделали для школы…

- А в соседних камерах – теперь перебивает уже он, и в тихом голосе сквозит исчезнувшая было горечь, - сидят десятки Пожирателей, готовые подтвердить – под Веритасерумом и без – что я действовал заодно с Темным лордом… выполнял его приказы… участвовал во множестве операций против маглов и грязн… маглорожденных. Кому, как ты думаешь, Блэкстон… нет, даже не поверит – кому ему выгодно поверить больше?

- Выгодно?... – шепчу я, и Снейп невесело улыбается, не отводя взгляда, и я кажусь себе рядом с ним наивным первокурсником:

- Именно, Поттер. Он готовит блестящий процесс, который должен стать итогом долгой и многотрудной деятельности вашего славного ведомства… плодом, так сказать, тотальной зачистки… и мне предопределена там роль главного злодея. Этакое исчадие ада, блистательно обезвреженное доблестными стражами порядка. Да будь у тебя на руках десятки куда более достоверных доказательств, он и к ним бы не прислушался. Что вы, испортить такой триумф, упустить такую возможность доказать магическому миру свою исключительную полезность!..

- А заодно и оправдать свои методы, - заканчиваю я мрачно. Мерлин, а он ведь прав… опять прав. Я должен был это понять, еще когда Блэкстон отбрасывал все мои сомнения и неуверенные догадки, даже не пытаясь прислушаться – хотя, черт побери, был просто обязан выслушать Поттера, да хотя бы задуматься, с чего это парень, ненавидящий Снейпа, вдруг вздумал его защищать! А теперь он, естественно спишет все на мою… пристрастность – и будет уверен, что прав, и даже под Веритасерумом Снейпа допрашивать не станет – зачем?..

Мерлин, что делать-то?!

- Послушай, Поттер, - негромко произносит Снейп, и холодная рука касается моей кисти успокаивающим жестом. – Я предлагаю не дразнить гусей. Не позволяй Блэкстону втянуть себя в открытый конфликт… и Макгонагалл, - он улыбается с насмешливой нежностью, - это тоже ни к чему. Давайте спокойно дождемся суда – до него не так уж много осталось. Я… продержусь, а ты тем временем поговоришь со Скримджером, возможно, удастся настоять на моем допросе под Веритасерумом… соберешь показания школьников… возможно, это что-то и даст, но сейчас…

И снова он, наверное, прав – но оставить его здесь?! Он-то продержится, в этом я не сомневаюсь – теперь, зная про себя правду, он выдержит что угодно, да и Блэкстон тоже вряд ли захочет… открытого конфликта с героем войны и директрисой Хогвартса и поостережется обращаться с ним совсем уж скверно – только вот я не хочу, чтобы он еще хоть что-то терпел. Кажется, я впервые понимаю смысл затертой фразы «пальцем не дам притронуться» с такой пронзительной ясностью.

Пальцем не дам притронуться – никому, никогда. Волоску не позволю упасть. И что-то там еще про пылинки… ах, нет, это я буду сдувать с него пылинки, когда мы отсюда выберемся – только пусть он сначала со мной согласится. Пожалуйста.

- Нет, - тихо говорю я. – Сейчас. Конечно, прямо сегодня вас в любом случае не оправдают, ну и черт с ним – пусть будет… домашний арест, я не хочу, чтобы вы даже лишнюю минуту здесь находились. А не получится – чем мы рискуем? Мне он ничего не сделает – не посмеет, и вас больше мучить не будет, побоится огласки.

Мерлин, только бы он не начал спорить… поберег бы силы. Но он сосредоточенно обдумывает мои слова – и, кажется – нет, точно! – соглашается.

- Что ж, раз ты готов рискнуть карьерой… - усмехнувшись, начинает он и прерывает себя, увидев мой возмущенный взгляд. – Ладно. Пойдем… то есть как ты это себе представляешь? Только, предупреждаю, никакого Мобиликорпуса!

- Разумеется, - ответ на это вопрос у меня давно готов. - Я вас просто донесу.

- Это невозможно, Поттер. Ты надорвешься. Я пойду сам.

- Вы себе льстите, сэр, - фыркаю я, и он улыбается, уловив собственные интонации. – Только вот… не обещаю, что не будет больно… хотя я постараюсь, чтобы вам было удобнее…

- Можно подумать, ты оставил мне выбор, - ворчит он, когда я осторожно пристраиваю его руку к себе на плечо. – Хотя… давай я все-таки попробую немного пройти сам… что мы теряем?..

И ему действительно удается встать, привалившись ко мне, простоять с полминуты и даже сделать пару спотыкающихся шагов – но с каждым шагом его рука все судорожнее вцепляется в мое плечо, сердце под моей ладонью бьется резкими толчками, и в конце концов он вынужден остановиться, почти повиснув на мне и глотая воздух.

- Нет… не могу, - выдыхает он, и я стискиваю зубы, понимая, чего ему стоило это признание. - Придется тебе… если не получится - черт с ним, пусть Мобиликорпус.

Ну уж нет. И никому больше не позволю. Примерившись, я осторожно подхватываю его и оказываюсь перед дилеммой: прижать к себе покрепче - так ему будет слишком больно, ослабить объятие – рискованно, вдруг все-таки не удержу. В конце концов, прислушиваясь к неровному дыханию, я нахожу разумный компромисс и делаю по камере несколько пробных шагов. М-да… весит он все же несколько больше, чем вначале показалось. Но это ничего, я справлюсь – до главного входа я его, конечно, не донес бы, но до блэкстоновского кабинета – вполне.

Мобиликорпус… вот еще. Это я приберегу для Джоэла, если к тому времени не очухается. Хотя куда он денется… точно, кажется, начинает шевелиться. Мне совсем не хочется, чтобы он сейчас нас увидел – наверняка скажет какую-нибудь пошлую гадость. Мне-то плевать, но со Снейпа унижений достаточно. Я перешагиваю порог быстрее, чем собирался, и чувствую, что он, напрягшись, весь как-то подбирается на моих широко расставленных руках - наверное, боится, что потеряю равновесие. А может, я сделал ему больно?..

- Вам неудобно? – тихо спрашиваю я, не останавливаясь, немного перемещаю его, так, что холодный висок касается щеки, и я, решившись, поворачиваю голову и дотягиваюсь губами до голубоватой жилки, просвечивающей сквозь прозрачную кожу, - наверное, это не ко времени, но я просто не смог удержаться.

- Не отвлекайся, впереди лестница, - слабый смешок щекочет шею. – Неудобно?.. нет, скорее… непривычно -– меня еще никто не носил на руках… в сознательном возрасте.

- Не беспокойтесь, я держу. Крепко, - невпопад отвечаю я, смаргивая с ресниц дурацкую влагу. Хорошо, что он этого не видит – он опустил голову мне на плечо и, кажется, прикрыл глаза. Ответа я особенно не жду, но когда начинаю подниматься, осторожно нащупывая ступеньки, он негромко произносит:

- Я не беспокоюсь. Ты меня удержишь, я знаю.

И он прав. Я его удержу – со всеми его рубцами и кровоподтеками, распухшими руками, кашлем и сломанными ребрами. С его болью и слабостью, одиночеством и ночными кошмарами, ненавистью и унижением, которые ему пришлось пережить. С его дурной репутацией и отвратительным характером. С его смелостью и мужеством, верностью однажды данному слову и непоказной готовностью помочь. С его достоинством и гордостью, которую, слава Мерлину, так и не удалось подавить. С его язвительными репликами и ироничной усмешкой, с его привычкой встряхивать волосами и щуриться… со всем, что я уже успел полюбить, и со всем, что мне только предстоит узнать – но я приму любое открытие как подарок. Потому что он единственный, кто мне нужен – и я его… удержу.

Лестница уже позади и до блэкстоновской двери остается шагов двадцать, когда он произносит тихо, но очень настойчиво:

– Если Блэкстон… применит силу, обещай, что ничего не сделаешь. Что не будешь меня защищать – иногда чтобы выиграть, приходится отступить, и сейчас как раз тот случай.

- Ну уж нет, - от возмущения я даже убыстряю шаг. - Вы что, и правда думаете, что я позволю ему вас ударить?! А Макгонагалл – ей вы тоже запретите вмешиваться?

- Поттер, это не просьба и не совет, я на этом настаиваю - в тихом голосе звучит раздражение, и Снейп сильнее сжимает мое плечо. – Макгонагалл умеет сдерживать эмоции, ты же можешь наделать глупостей.

- Ага, - хмыкаю я, останавливаясь перед дверью. – Она тут на днях рассказывала, как швырялась зельями в вашем кабинете… по-моему, странный способ сдерживать эмоции, - я жду новых раздраженных увещеваний, но он вдруг насмешливо фыркает:

- Да, прекрасно помню этот примечательный эпизод… неплохой оказался повод, чтобы незаметно сунуть ей в карман очередную записку. Ладно, я понял, что не убедил тебя… черт с тобой, поступай как знаешь. Что ты так на меня смотришь? Тяжело держать? Так заходи скорее, сможешь меня усадить и…

Записки. Снейп сунул ей в карман очередную записку. Мерлин…

- Записку, - выговариваю я непослушными губами, – вы сказали – записку… так это вы их писали?..

- А разве ты не догадался? Я думал, это ты в первую очередь сообразил, - удивленно произносит он. – Конечно, тебе и орденцам записки мог подбрасывать кто угодно, но школа была под тотальным контролем, камины были заблокированы, досматривалась вся корреспонденция, чтобы не дать никому с тобой связаться – тебе ли этого не знать?.. Кто еще, по-твоему, мог их писать – сам Темный лорд?

Вопрос, конечно, риторический, но я в любом случае не мог бы ответить – горло стиснуто спазмом, и на этот раз я уже не в силах удержаться. Привалившись к стене и притиснув его к себе оцепеневшими руками, я реву, вжимаясь в его мантию, и сипло выдавливаю между всхлипами:

- Я т-такой идиот… Я должен был… должен был догадаться… еще в четверг… когда мы с М-макгонагалл обсуждали… хотя бы п-попробовать, дать вам хоть какую-нибудь… чтобы заклинание… П-простите меня… пожалуйста…

Простит, конечно, простит, раз до сих пор не упрекнул ни словом, ни взглядом, только мне от этого не легче. Разумеется, он не считает то, что сделал, ни подвигом, ни вообще сколько-нибудь примечательным поступком – была возможность помочь, ну, он и… помогал. А я, уже услышав от него «Вы предпочли бы, чтобы кто-то погиб?», уже сварив с ним Феникс Лакрима и, главное, уже поняв, что столь уникальную информацию мог передавать только кто-то из самых приближенных к Волдеморту, - я… не догадался. Куда там, я был гораздо больше озабочен проблемой, поцеловать его или дождаться воскресенья… идиот… он-то меня простит, только вот сам себя я вряд ли прощу.

Он молчит, но через какое-то время я слышу негромкий вздох, а затем холодные пальцы мягко поддевают мой подбородок. Наверное, хочет, чтобы я посмотрел на него, будет успокаивать… только я не заслужил ни его взгляда, ни этого ласкового жеста… лучше бы отчитал или съязвил по обыкновению. Но я все-таки поднимаю глаза – а когда встречаю его взгляд…

Я уже видел в его глазах это выражение - только теперь это не мгновенный промельк, как в пятницу. Свет, мерцающий в черных глазах, сродни тому яркому, щедрому сиянию, что всегда исходило от Дамблдора - но этот свет предназначен только мне, хотя я его и не заслужил… и я просто не могу отказаться.

- Успокойся, - очень тихо произносит он, проведя по моей влажной щеке кончиками подрагивающих пальцев. – То, что случилось… должно было случиться. Простить… что я должен тебе прощать? То, что только благодаря тебе я вообще выжил и мне есть ради чего жить дальше? То, что ты… впрочем, вчера я уже перечислял, что ты для меня сделал, и с удовольствием повторю это - но немного позже и в другой обстановке, согласен? Вот и хорошо… дай я вытру лицо… вот так… кстати, высморкаться тебе тоже не помешает, и, раз уж у тебя заняты руки, придется посодействовать… и не дергайся - на этой мантии уже столько пятен, что немного соплей погоды не сделают.

Ох… Он что это, серьезно?! Увернувшись – впрочем, без особого труда, после Круцио с координацией у него не очень - я оскорбленно шмыгаю носом, втягивая соленую влагу, – и успеваю заметить мелькнувшую в уголках губ довольную усмешку. Ну конечно… Снейп есть Снейп – и успокаивает он тоже в своей фирменной манере… и, Мерлин, как это прекрасно, что после всего он смог остаться прежним. Плакать мне уже точно не хочется. Мне хочется сказать ему – так, чтобы он услышал - все, о чем до сих пор я говорил только взглядом. Но он опять прав – лучше сделать это немного позже и в другой обстановке… благо ждать осталось совсем недолго – теперь я в этом почти не сомневаюсь. Теперь у меня есть доказательство, к которому прислушается даже Блэкстон.

 Отправлено: 20.01.08 15:58. Заголовок: Воскресенье, 30 нояб..

Воскресенье, 30 ноября. Часть 2

За блэкстоновской дверью слышны голоса – значит, аврор все-таки не решился отмахнуться от визита директрисы Хогвартса. Постучать?.. обойдется, да и руки все равно заняты. Я уже заношу ногу, чтобы толкнуть дверь носком ботинка – и вдруг совсем рядом раздается раздраженный голос Макгонагалл:

- … Раз вы отказываетесь сообщить, где держите профессора, я сама отправлюсь на поиски – и тут уж не обессудьте… я найду способ открыть любую дверь в вашем клоповнике… противозаконно?.. а то, что вы творите – законно?!..

Фыркнув, я переглядываюсь со Снейпом – о да, у Макгонагалл отлично получается держать себя в руках – но тут дверь стремительно распахивается и я еле успеваю отступить назад, опасаясь, что директриса в ее состоянии просто не успеет притормозить и врежется в нас так же, как в прошлое воскресенье я врезался в Снейпа. Но реакция у моего бывшего декана по-прежнему отменная… хотя, возможно, это просто шок – увидев нас, она застывает на пороге как изваяние, схватившись за сердце, и, бесслезно всхлипнув, с трудом выговаривает побелевшими губами:

- Мерлин мой… Гарри, ты нашел его… Северус… господи, какой ужас…

- Минерва, все в порядке, я чувствую себя лучше, чем выгляжу, - тихо говорит Снейп. Правды в этой фразе ровно столько же, сколько золота в лепреконских монетах, и Макгонагалл это понимает, но интонации и манера выражаться прежние, снейповские, и, кажется, это ее немного успокоило.

- Ничего… главное, ты жив, - произносит она, пытаясь улыбнуться. – Гарри, пойдем… там есть удобное кресло…

- Лучше что-нибудь, чтобы он смог лечь, - быстро говорю я, переступая порог, - у него несколько ребер сломано.

Кивнув, она взмахивает палочкой, кресло превращается в узкую кушетку с подголовником, и я осторожно устраиваю на ней Снейпа, а Макгонагалл, склонившись, поправляет складки мантии и вздрагивает, коснувшись его ледяной руки:

- Господи, ты совсем замерз... сейчас сотворю что-нибудь теплое.

- Такое же теплое, как та магловская шуба, в которой вы как-то явились на собрание Ордена? – Снейп улыбается ей уголками губ, и я невольно фыркаю, вспоминая, как забавно выглядела директриса в магловской одежде. Но Макгонагалл смотрит на нас без улыбки, и я понимаю, что ее тревожит. Хорошо, что с этим все обстоит гораздо проще, чем нам представлялось в Хогвартсе.

- Профессор действительно все вспомнил… практически все, кроме некоторых несущественных подробностей - поспешно отвечаю я на безмолвный настойчивый вопрос, горячо надеясь, что Снейп не придал нашим переглядываниям особого значения и Макгонагалл сумеет обойтись без лишней мимики. Но она быстро справляется с удивлением, понимающе кивнув, наколдовывает пушистый плед, разворачивает его – и вдруг, прервав движение, встревоженно спрашивает:

- Гарри, что у тебя с руками? Ты что, ранен?

А что у меня с руками? Недоуменно щурясь я оглядываю свои ладони, словно испачканные бурой краской… только это, разумеется, не краска. Свитер тоже весь перепачкан – я и забыл, что вытирал о него руки. И джинсы – я прослеживаю направление ее взгляда – джинсы тоже – я ведь стоял рядом со Снейпом на коленях.

Пожалуй, я не буду выбрасывать эти вещи. Спрячу подальше, чтобы достать, если вдруг придет в голову вернуться к полной тягот и трудов аврорской службе.

- Хлыст с шипами, - медленно говорю я, - изюминка интенсивной терапии. Шипы зрелой шипоглазки, они, знаете… намертво врастают в кожу при соприкосновении, ну и… отдираются только вместе с кожей, - я поспешно прерываю себя, вдруг сообразив, что Снейп тоже все это слышит, и сглатываю, вспомнив, как он выглядит под мантией. – В общем… это не моя кровь…

- Я уже поняла – выговаривает Макгонагалл, бесцельно вертя в руках плед, словно забыв, зачем его наколдовала. Нет, конечно же, не забыла – встряхнув шерстяной ком, она склоняется к Снейпу - и вновь на мгновение застывает, глядя на его лицо, на котором живыми кажутся только глаза, на распухшие руки, на мантию, испещренную темными пятнами. Но она больше не всхлипывает – побледневшее лицо мрачно, губы сжаты в тонкую полоску, и, бережно укрыв Снейпа, она поворачивается к аврорскому столу и произносит с ледяным презрением:

- Скоты. Ах, какие же вы скоты. Вам что, мало было Веритасерума?

- У вас свои методы, директор, у нас свои – бесстрастно произносит Блэкстон, до сих пор молча наблюдавший за нашими манипуляциями. - Результаты применения наших методов нас вполне устраивают, что же касаются ваших… ваш воспитанник только что совершил должностное преступление, и вы всячески ему в этом потворствовали – я не ошибаюсь, профессор? – в голосе аврора звучит металл, но для запугивания он явно выбрал не тот объект.

- Не ошибаетесь, - подчеркнуто спокойным тоном говорит Макгонагалл, сухо усмехнувшись. – Более того, могу даже назвать вам идейного вдохновителя этого преступления – да-да, вы угадали, это профессор Дамблдор… вам напомнить, кто он и что сделал директор для победы над Волдемортом? Или, может быть, вам напомнить, что сделал для этого мой… воспитанник, которым я безмерно горжусь?

- Да нет, не стоит… - скучающим тоном выговаривает Блэкстон, лениво откинувшись в кресле, - их заслуги перед магическим миром всем известны - признаться, я все ждал, когда же вы мне о них напомните? – вот только все это никак не оправдывает нашего бесценного профессора Снейпа, которому, я вижу, вы тоже имели несчастье поверить, наслушавшись слезливых россказней его любовника.

Ну и кто тут умеет сдерживать эмоции? Мне-то плевать на все, что он про меня скажет, но Снейп комкает плед, приподнявшись на локтях, Макгонагалл возмущенно подается вперед, и Блэкстон в притворном испуге вскидывает руки:

- Мерлин, какое трогательное единение… но нельзя ли по очереди? Сначала вы, профессор, - привстав, он отвешивает Снейпу ироничный поклон, - безумно интересно услышать, что вы скажете в защиту человека, с которым так необыкновенно… сблизились.

- Поттер в моей защите совершенно не нуждается, - выговаривает Снейп очень спокойно, - мальчик уже… достаточно вырос, в том числе и для того, чтобы самому решать, с кем ему… сближаться, и ни перед кем в этом не отчитываться. Но я удивлен, какого невысокого мнения вы о профессоре Макгонагалл – неужели она неспособна сделать самостоятельные выводы из тех фактов, которые стали ей известны?

- Северус, я целый час ему это объясняю! - Макгонагалл в раздражении всплескивает руками. - Я рассказала ему о том, как весь прошлый год ты защищал детей… причем умудряясь делать это незаметно, - она смотрит на Снейпа с сердитым восхищением, - рассказала, что ты сделал на этой неделе – и как я мучилась, пытаясь сопоставить такое самопожертвование со всем, что о тебе знала… и как после объяснений Дамблдора все встало на свои места – но он, по-моему, даже не слушал! Может быть, вы думаете, что я вру? - снова обернувшись к Блэкстону, выговаривает она со сдержанной яростью. - Или профессор Дамблдор заблуждается, считая, что, убив его и вернувшись к Волдеморту, профессор Снейп всего лишь осуществлял тот план, который они с директором вместе разработали?

- Да нет, не думаю, - произносит Блэкстон серьезно – слава богу, он прекратил свой идиотский спектакль. – И вы предельно искренни, и Дамблдор, которого я, представьте, уважаю не меньше вашего, скорее всего, был прав, думая, что профессор действовал по его приказу. Только вот… это ничего не меняет – и никого не оправдывает.

- Как… не оправдывает?.. - Макгонагалл обескураженно смотрит в хмурое лицо аврора. – Объясните… я не понимаю…

- Что тут объяснять, - да, похоже, он решил, что называется, расставить точки. - Почему вам не пришло в голову, что ваш драгоценный профессор действительно выполнил то, о чем просил его директор – но сделал это в своих интересах? О, мистер Поттер, кажется, сообразил, что я имею в виду, - так, может, он вам и объяснит?

- Как это? – бормочет Макгонагалл, растерянно обернувшись ко мне, но я спокойно встречаю ее недоумевающий взгляд – мне действительно есть что сказать и ей, и Блэкстону… только сначала я извинюсь перед Снейпом за то, что ему предстоит все это выслушать.

- Сэр, потерпите еще чуть-чуть, скоро все закончится, - тихо говорю я, опускаюсь на пол рядом с его кушеткой и беру в свои ладони холодную руку, игнорируя блэкстоновскую ухмылку. – Все очень просто, - я обращаюсь уже к Макгонагалл. – Мистер Блэкстон хотел сказать, что, убив Дамблдора, профессор в итоге получил что хотел – милость Волдеморта и директорский пост, ну а то, что его об этом попросил сам Дамблдор – всего лишь удачное совпадение, которым он позже в случае чего рассчитывал воспользоваться. А что, все логично – школьников защищал для очистки совести, портрет уничтожил для того, чтобы директор не понял его истинных намерений и не смог потом его разоблачить… память потерял вообще по чистой случайности… на этой неделе просто втирался в доверие… все правильно, я ничего не упустил? – я поднимаю глаза на Блэкстона и аврор, взглянув на меня, снова усмехается:

- Блестяще, я и сам не смог бы сформулировать лучше… досадно только, что, по-видимому, все сказанное нисколько вас не разубедило. Или вы накопали еще доказательств невиновности вашего… хм… столь же смехотворных, что и предыдущие?.. Поттер, поймите же наконец, - Блэкстон даже привстает, оперевшись о столешницу кончиками пальцев, - это же тварь, не достойная ни прощения, ни жалости, он же вас использовал…

- Это вы меня использовали, - перебиваю я, чувствуя, как вздрагивают в моей руке холодные пальцы. - А себя все это время пытались убедить… вот как раз в этом – что он тварь, мразь и так далее. Поэтому и издевались, как ни над кем из подследственных, поэтому и пытались выбить из него то, что вы называете спесью, - я говорю очень спокойно, но Блэкстон почему-то вжимается в спинку кресла и нащупывает палочку. – Потому что не понимали, что заставляет его держаться с таким достоинством – а достоинство проще растоптать, чем поверить в него, правда? А вы не дали себе труд не то что поверить – а просто проверить, хотя бы попытаться понять, в чем причина его амнезии – но вы этого не сделали, потому что так было проще, да? Проще засадить человека навечно и забыть о нем, чем заставить себя разобраться в истинных мотивах его поступков?.. – я с трудом заставляю себя остановиться. – Ладно. Вы хотели еще доказательств? Сейчас вы их получите.

Поднявшись и с сожалением выпустив чуть потеплевшую руку, я подхожу к аврорскому столу и усмехаюсь, заметив, как Блэкстон напрягся:

- Успокойтесь, я вполне адекватен и лично от вас мне ничего не нужно. Мне нужна только записка – та, которую вы оставили себе для опросов.

- Зачем вам? – сухо интересуется Блэкстон. – Предположим, Снейп вспомнит, кто автор – и что с того? Хотите поведать мне очередную байку о том, как ваш героический профессор вырвал автора записок из лап Волдеморта - но ах, было слишком поздно, и несчастный скончался… или еще какой-нибудь бред в этом духе?

- Ну зачем так усложнять, - бормочу я, хлопая себя по карманам – да нет, свои я давно выложил… эх, черт… - ничего я вам особенно рассказывать не буду, просто кое-что покажу. Так вы дадите записку?

- Поищите для своих фокусов что-нибудь менее ценное, - кривится Блэкстон, - и имейте в виду, это последнее, что я позволяю вам сделать – и то исключительно из уважения к профессору Макгонагалл.

Ага. Можно подумать, я собираюсь спрашивать позволения. Что ж, его записка не единственная, хотя с предупреждением о падении башни, на которой находился его сын, вышло бы нагляднее. Наверное, Снейп не зря подозревал меня в склонности к дешевым театральным эффектам, но уж очень хотелось бы увидеть лицо Блэкстона после того, как он прочел бы именно ее. Ладно, у меня и своих достаточно – и я почти готов позвать Добби, когда Макгонагалл, тоже шарившая в карманах, виновато вздохнув, показывает мне темный клочок:

- Вот, Гарри, возьми мою… я собиралась отдать Добби, но… как-то не нашлось времени…

Взглядом я пытаюсь ее успокоить – эльф вряд ли что-то вспомнил бы, а теперь этот клочок пергамента как нельзя кстати. Щурясь, всматриваюсь в кривые строчки – ага, об Удушающем заклятии… неплохо, тоже впечатлит кого угодно… только бы у него получилось. Черт, только как же он удержит палочку?.. может, попробовать беспалочковой магией? Но я тут же отметаю эту мысль – не стоит давать аврору лишнего повода для придирок, - и, молча переглянувшись со Снейпом, помогаю ему приподняться, поддерживая левой рукой, а правой вкладываю в его руку собственную палочку, осторожно сжав негнущиеся пальцы, чтоб не соскользнули.

- Профессор, можно поближе? – и Макгонагалл, кажется, уже сообразившая, в чем дело, волнуясь, быстро подносит пергамент, держа его так, что Снейпу остается только взмахнуть палочкой, - но тут Блэкстон, до сих под демонстративно глядевший в сторону, будто наши манипуляции нисколько его не интересуют, невыразительно произносит:

- Поттер, вы осознаете, что делаете, доверив свою палочку преступнику? Очередной серьезнейший проступок - и боюсь, что я вынужден буду настаивать…

- Настаивайте, - равнодушно говорю я, сосредоточившись на своих ощущениях – да, рука помнит этот короткий зигзагообразный взмах слева направо… чтобы у нас получилось, движения должны быть синхронными… что он там такое говорит?.. а, об увольнении… - да ради Мерлина, увольняйте, я и сам бы здесь не остался.

- Что ж, я рад, что вы понимаете… - но я, уже не слушая, поворачиваю голову к человеку, который столько раз взмахивал палочкой, накладывая меняющее почерк заклятие, - и спасал десятки и сотни, а теперь не в состоянии сделать одно-единственное движение, чтобы спасти самого себя. На меня он не смотрит – слишком напряжен, наверное, тоже мысленно пытается воспроизвести этот короткий резкий взмах. Конечно, он думает, что этот шанс – единственный, он ведь тоже слышал слова Блэкстона, и боится меня подвести, и снова рассчитывает только на свои силы – как в прошлом году, когда он остался совершенно один. Что ж, до сих пор он оказывался прав, а вот сейчас ошибся –больше ему не придется справляться с чем бы то ни было в одиночку.

- Сэр, вы сможете, - тихо говорю я, чуть сильнее сжав его руку. - Давайте вместе, на счет три. Раз… два…

Он использует невербальное заклинание – может быть, боится, что голос дрогнет, так же, как вздрагивают распухшие пальцы – но он сделал, сделал это единственное движение! – и, кажется… кажется, у него…

– Получилось!.. – потрясенно ахает Макгонагалл, и я поспешно отпускаю его руку, чтобы не причинять лишней боли. Палочка мгновенно выпадает из бессильно разжавшихся пальцев, но теперь это уже неважно – корявый детский почерк меняется на глазах, и Снейп, слабо усмехнувшись, выговаривает:

- Интересно наблюдать обратный процесс… честно говоря, я сомневался, что когда-нибудь снова его увижу.

Я тоже, хочется мне ответить, но в горле застрял комок, и я молча наблюдаю, как буквы делаются мельче, вытягиваются, заостряются, становясь все более узнаваемыми. Резкие линии, острые углы, решительный упрямый наклон… сколько раз меня передергивало от ненависти, когда я читал язвительные рецензии, написанные на полях моих работ этим самым почерком. Я ненавидел этот почерк, ненавидел этого человека – а теперь, когда его лицо светлеет и успокаивается, губы сами собой расплываются в дурацкой счастливой улыбке. Не помню, когда я последний раз был так счастлив – наверное, летом, когда Рон с Гермионой объявили о помолвке, но тогда, после объяснения с Джинни, к этому чувству примешивалась горечь. Теперь к нему тоже много чего примешивается, от тревоги за его состояние до опасения, что он все-таки вспомнит – но даже если это случится, мы… справимся – это я понимаю так же ясно, как вижу сейчас четкие разборчивые строки на темном пергаменте.

- Северус, я уже почти не надеялась, что когда-нибудь узнаю, кто оберегал и защищал нас весь тот проклятый год, - негромко произносит Макгонагалл, когда метаморфоза завершается. – Эта записка… я ведь нашла ее в тот вечер, когда вылила зелье… - запнувшись, она опускает глаза. – Как же я тебя тогда ненавидела… и как боялась, что тот, кто передал записку, пострадает… и вот… так и случилось…

- Не вздумай извиняться, - сердито говорит Снейп, но Макгонагалл, покачав головой, мягко, но решительно берет его руку в свои - и вдруг быстрым движением подносит к губам. Не знаю, чего он ждал, но он так ошеломлен, что даже не пытается сопротивляться – правда, потом с протестующим возгласом делает слабую попытку высвободить руку, но Макгонагалл, на мгновение коснувшись губами отечной кисти, сама осторожно укладывает ее обратно.

- Прости, - говорит она очень тихо. - Я знала тебя лучше, чем Гарри… понимаю, что так и было задумано, но я все равно не должна была верить в твое предательство так… безоговорочно. Прости… и спасибо за все, что сделал – для меня, для школы, для всех нас. И, - она неожиданно улыбается, ласково глядя в ошеломленное лицо, - привыкай к благодарности - я далеко не последняя, кто захочет сказать тебе все, что о тебе думает.

- Если… если только остальные не выберут для этого тот же способ, - наконец выговаривает Снейп севшим голосом. – Я понимаю, что сейчас похож на живые мощи, но это совершенно не повод для того, чтобы прикладываться ко мне или устраивать паломничества, - в его голосе звучит откровенный ужас – наверное, живо представил себе вереницу желающих приложиться к ручке, и мы с Макгонагалл весело переглядываемся – этим желающим явно не позавидуешь.

- Ну, вряд ли кто-то еще осмелится подойти к вам на столь близкое расстояние, сэр… в случае чего просто испепеляйте всех взглядом, как вы это умеете, - невозмутимо советую я, и Снейп, фыркнув, чуть заметно морщится:

- Поттер, если тебе не трудно, не смеши меня какое-то время… у тебя ведь нет под рукой Костероста?

- Есть… есть Костерост, - вдруг доносится хриплый голос, и мы синхронно вздрагиваем, повернув головы к аврорскому столу. О Блэкстоне мы как-то забыли… вернее, он сам о себе не напоминал – и, увидев его, я понимаю, почему.

Совсем недавно я уже видел такой мертвый потухший взгляд и застывшую маску вместо лица, только, разумеется, не у него - у Снейпа. А теперь и господин старший аврор, похоже, в полной мере ощутил, что значит чувствовать себя мразью, которой нет ни прощения, ни оправдания. Только вот Макгонагалл мне основательно польстила – не ко всякой мрази я способен испытывать жалость. Блэкстону вот почему-то совсем не хочется сочувствовать. Может быть, если бы он хоть раз прислушался к моим неуверенным предположениям, я не сделал бы того, что собираюсь сделать - но я подхожу вплотную к аврорскому столу и кладу прямо перед ним видоизменившуюся записку. Он торопливо отводит глаза, но я пододвигаю пергамент ближе.

- Это написано рукой Северуса Снейпа, - спокойно сообщаю я, глядя в серое лицо с выступившей на лбу испариной. - Почерк подлинный… впрочем, вы можете в этом убедиться.

- Я… я уже убедился, - бормочет Блэкстон, но я быстро взмахиваю палочкой, тоже применив невербальное заклятие – и с удовольствием наблюдаю, как его бегающие глаза в ужасе останавливаются на проступившей в нижнем углу пергамента четкой подписи.

- Значит, вы подтверждаете, - говорю я ровным тоном, - что эту записку - равно как и остальные – написал профессор зельеварения Северус Снейп? Подтверждаете, что переданная профессором Снейпом информация спасла сотни жизней, способствовала удачному завершению многих операций аврората и Ордена Феникса и в конечном счете помогла уничтожить Волдеморта?

Блэкстон торопливо кивает, и к горлу подкатывает злость – как он легко и, главное, молча со всем соглашается! Конечно, этого согласия я и добивался, но пусть не рассчитывает, что ему удастся вот так отмолчаться. Меня не отвлекает даже явственно прозвучавшее за спиной насмешливое фырканье - перечисляя профессорские заслуги, я ждал чего-то подобного, и мне ужасно хочется обернуться, чтобы увидеть его лицо, но я сдерживаюсь. Язвительные пассажи об изысканности моих формулировок я успею выслушать позже, а сейчас надо дожать эту сволочь.

- Так вы признаете, - подавшись к нему, негромко говорю я, и Блэкстон вжимает голову в плечи, - что даже не пытались по-настоящему расследовать дело профессора Снейпа? Признаете, - мне вдруг перестает хватать воздуха, но я хрипло договариваю, - что мучили и чуть не убили человека, спасшего жизнь вашему сыну?

Прошептав что-то невнятное, Блэкстон опускает голову на судорожно сжатые кулаки, а я заставляю себя отстраниться – еще немного, и я вцепился бы в мерзавца и тряс до тех пор, пока не получил бы внятный ответ – и тут слышу за спиной почти синхронное:

- Гарри, достаточно, - укоризненно произносит Макгонагалл.

- Поттер, это неспортивно, - глубокий голос очень спокоен, но, кажется, в нем тоже слышны укоризненные нотки. Неспортивно?.. Я рывком оборачиваюсь и выдыхаю, сердито глядя во встревоженные любимые лица:

- А мне плевать! Вы хоть понимаете, что ему ничего за это не будет – даже легкого взыскания, даже выговора? Потому что любое расследование приведет к огласке, а огласка… - Снейп чуть вздрагивает, дернув уголком рта, и я тихо договариваю: - вот именно. Поэтому я хочу, чтобы он хотя бы… - но я не заканчиваю фразу.

Хотя бы как следует прочувствовал, что натворил, хочется мне сказать, но я смотрю в серьезные лица Снейпа и Макгонагалл, перевожу взгляд на скорчившегося в кресле аврора, вспоминаю снейповское «унижать тех, кто не может ответить» и его же «вы успели научиться у Дамблдора человечности» - и желание додавить Блэкстона куда-то улетучивается. Не то чтобы мне стало по-настоящему стыдно, но… они правы. Надо остановиться, чтобы потом самому не было противно. Хватит, больше ничего ему не скажу – пусть сам себя судит и наказывает… хотя кое-что добавить все-таки придется.

- Можете не отвечать, - я вновь оборачиваюсь к аврору, стараясь говорить ровным тоном. – Вы слышали, что я сказал - никакого расследования ваших поступков не будет. Сейчас вы разблокируете камин и мы уйдем. Как именно вы это оформите, меня не интересует, но профессора я здесь не оставлю. И еще… неделю назад я получил от вас несколько инструкций, которых, слава Мерлину, не придерживался. Я тоже дам вам несколько… настоятельных рекомендаций – только посоветовал бы не брать с меня пример и выполнить все, что я скажу.

Дождавшись кивка и глядя прямо в серое лицо, я размеренно перечисляю:

- Первое. Я понимаю, что даже с учетом… новых обстоятельств суд состоится не завтра и к профессору еще могут быть вопросы. Но в аврорате он больше не появится. И если возникнет необходимость… побеседовать, - аврор сжимается, услышав это слово, - то только если он сам даст согласие… и только в моем присутствии.

- Или в моем - и, разумеется, никакого Веритасерума или легилименции, - быстро добавляет Макгонагалл и я, благодарно взглянув на нее, продолжаю:

- Второе. Вы возвращаете профессору палочку… разумеется, разблокированную, - Блэкстон вскидывается было, но, встретив мой взгляд, торопливо кивает и через минуту передо мной оказывается палочка, которую я быстро передаю Макгонагалл. – Вы снимаете ментальный контроль за его заклинаниями… и визуальный тоже – никакой слежки и надсмотрщиков.

- И последнее. Вы поняли, почему мы не будем требовать расследования, - я не спрашиваю, а утверждаю, и Блэкстон, сглотнув, опускает глаза. – Но если я вдруг узнаю… а я узнаю, не сомневайтесь, - я понижаю голос почти до шепота, раздельно выговаривая слова, словно говорю на парселтанге, - что кто-то из тех, кто участвовал в его допросах, выбалтывает… подробности или распространяет сплетни о наших… отношениях – долгой и счастливой жизни я им не обещаю.

Кажется, мой тон убедил аврора в том, что я не преувеличиваю – он снова судорожно кивает, в серых глазах плещется ужас, и я невольно усмехаюсь – еще бы, как тут не ужаснуться, когда скромный стажер, «вполне простецкий парень, хоть и Поттер», как он однажды кому-то обо мне сказал, вдруг оборачивается таким вот змееустым чудовищем. Ладно, действительно пора уходить, пока я не запугал его до потери координации… уже не говоря о том, что каждая минута задержки стоит Снейпу лишних мучений.

- У меня все. Можете разблокировать камин, - бросаю я, отворачиваясь, и Макгонагалл, решительно поднимается:

- Прекрасно. Думаю, нас больше ничто здесь не держит, так что я отправляюсь в Сент-Мунго – будет лучше, если я появлюсь там первой, чтобы подготовить персонал. Ну а вы, надеюсь, дальше справитесь без меня… Северус, что-то не так?

- Все в порядке, – голос очень спокоен, но что-то действительно не так - руки нервно поглаживают плед, перебирая бахрому, и морщинка между бровями прорезалась глубже. Может, ему стало хуже? Тогда на руках его нести не стоит.

- Сотворить носилки? – негромко спрашиваю я, склонившись к нему, но тут он произносит почти беззвучно – явно с тем расчетом, чтобы его услышал только я:

- Поттер, может быть… обойдемся без Сент-Мунго?

Вот оно что. Мог бы и сам догадаться, что в госпиталь ему очень не хочется, и дело даже не в том, что кому-то еще стали бы известны… подробности – врачебную тайну еще никто не отменял, а брезгливого равнодушия, шепотков за спиной или оскорбительных намеков после объяснений Макгонагалл можно не опасаться. Да и официальное оправдание не за горами, так что опасаться ему придется скорее сочувственных вопросов, подчеркнуто понимающих взглядов и навязчивого внимания. Вот именно. Хватит с него чужого внимания, чужих рук и взглядов, и спокойствие для него сейчас важнее зелий и примочек. А я… пусть колдомедик из меня никакой, и не поручусь, что мое внимание не будет навязчивым – но раз он сам попросил меня об этом, раз согласен на мою неуклюжую помощь, значит… значит, я для него уже не чужой. Только почему он попросил так тихо - чтобы оставить мне выбор? Неужели он еще не понял, что свой выбор я давно сделал?

- Конечно, обойдемся, - так же беззвучно отвечаю я, наклонившись ближе и скользнув губами по холодному виску – кажется, вышло незаметно. Быстро разгибаюсь и поворачиваюсь к вопросительно хмурящейся Макгонагалл, стараясь, чтобы голос звучал уверенно:

- Не нужно в Сент-Мунго. Мы и сами справимся – в Хогвартсе, только мадам Помфри предупреждать не надо. Профессор сам назначит себе лечение, а я постараюсь в точности выполнять его указания… в общем, мы справимся.

Слава богу, она не вдается в расспросы – наверное, еще одного взгляда на Снейпа ей хватило, чтобы тоже сообразить, в чем дело. Сокрушенно вздохнув, Макгонагалл, соглашаясь, кивает и после паузы выговаривает:

- Хорошо. Тогда… пойду предупрежу Альбуса, чтобы не задерживал вас расспросами. Ну и вы здесь… не слишком задерживайтесь.

Улыбнувшись Снейпу и презрительно дернув щекой в ответ на сдавленное блэкстоновское «До свиданья, профессор», она исчезает в каминном пламени… а я вновь оказываюсь перед дилеммой: все-таки трансфигурировать кушетку в носилки – или опять поднять его на руки? Откинув плед, я быстро оглядываю его – кажется, пятен на мантии не прибавилось… рискнуть?.. а вдруг кровотечение все же усилится?.. Я уже готов взмахнуть палочкой, как вдруг Блэкстон, поднявшись, произносит:

- Давайте… давайте я его пока подержу…

Еще чего не хватало! Рассерженно мотнув головой, я быстро загораживаю от него Снейпа, но, как оказалось, недостаточно быстро – обогнув меня, аврор неуловимым движением оказывается совсем рядом с кушеткой, и я вижу, как Снейп привстает на локтях, словно пытаясь отстраниться – но в заблестевших глазах нет брезгливости или страха. Впрочем, ненависти там тоже нет – там спокойная уверенность в том, что сделай Блэкстон еще шаг, и ни снейповская слабость, ни опасение закончить свои дни в Азкабане не спасут аврора от старой доброй Авады. Слава Мерлину, Блэкстон тоже это разглядел - он застывает, словно наткнувшись на стену, и хрипло бормочет:

- Я… я только хотел помочь…

- Вы очень меня обяжете, если оставите свои благие порывы при себе, - выговаривает Снейп тоном, от которого меня пробирает дрожь – именно так он говорил со мной во вторник, когда я всерьез испугался за свою жизнь. - Реакцию я сохранил, а вот нервы, знаете ли, несколько расстроены… боюсь не удержаться и применить к вам что-нибудь такое, что внесет коррективы в мои дальнейшие планы. Но раз уж речь зашла о помощи, - Снейп продолжает очень тихо, но так, что Блэкстон, рискуя споткнуться, пятится к своему столу, боясь повернуться к профессору спиной, - я хотел бы напомнить, что у меня изъяли некоторые ценные книги, и я очень рассчитываю получить их обратно. И еще - если от меня вновь потребуются показания, я, разумеется, согласен помочь, но при одном условии – я не желаю больше видеть никого из тех, кто меня… допрашивал, включая вас, мистер Блэкстон. Никого. Никогда.

Вы их больше не увидите, молча обещаю я, встревоженно наблюдая, как, задохнувшись, он умолкает, как пылают яростью ввалившиеся глаза, как стискивают плед дрожащие пальцы – он явно хотел что-то добавить, но удержался усилием воли. Вы правы, профессор, это неспортивно, и мстить мы никому не будем - просто пусть держатся от нас подальше… от меня, в частности – я на вашем месте сейчас… не удержался бы.

- Д-да… к-конечно… я понимаю… - сжавшись, выдавливает аврор и, допятившись наконец до стола, выдвигает нижний ящик и торопливо достает несколько флаконов, позвякивающих в его трясущихся руках:

- Возьмите хоть зелья… Вот… Костерост, кроветворное… и еще… возьмите, Поттер, он ведь сейчас не способен… и еще долго не сможет…

Вот этого ему говорить не стоило.

- Он сможет все что угодно гораздо раньше, чем вы способны себе представить, - рассовав пузырьки по карманам, быстро говорю я, но, взглянув на Снейпа, понимаю, что моих слов он не услышал. У снейповского самоконтроля тоже есть пределы - от проклятия он удержался, но хотел бы я сейчас посмотреть на того, кто помешал бы ему доказать свою… дееспособность непосредственно сию секунду. Во всяком случае, я этим кем-то точно не буду – жизнь мне еще не опротивела.

- Поттер, - произносит он очень спокойно, - помоги-ка мне встать. До камина я дойду сам.

- Сэр, может, лучше… - все же выговариваю я – черт, ну что за мальчишество, что и, главное, кому он собирается доказывать?! - и поспешно осекаюсь под его горящим взглядом. Ладно… неважно. Настоять на своем у меня просто духу не хватило бы – слишком часто и слишком многим он в последнее время подчинялся, и если эти несколько шагов до камина необходимы ему, чтобы доказать – Блэкстону, мне или самому себе – что он выжил и смог остаться прежним – пусть доказывает. А в случае чего… я ведь рядом. Подстрахую, подхвачу, если потеряет сознание… только я почему-то уверен, что он продержится.

Когда с моей молчаливой помощью он поднимается на ноги, я все же не решаюсь совсем его отпустить, придерживая под локоть, но он раздраженно стряхивает мою руку и делает первый шаг, дрожа и шатаясь, и я сглатываю тугой комок, а Блэкстон следит за ним от своего стола тяжелым остановившимся взглядом.

Шаг, еще один… ни на Блэкстона, ни на меня он не смотрит – глаза полузакрыты, изможденное лицо сосредоточенно и бесстрастно… кажется, он действительно пытается что-то доказать исключительно самому себе.

Шаг, еще один… измазанные в крови босые ноги ступают по гладкому полу так, словно он идет по битому стеклу - и я ступаю след в след, чтобы успеть его подхватить.

Шаг, еще один… прямая спина, гордый разворот плеч – вот так же он шел через весь тот проклятый год, балансируя над пропастью, сжав зубы и делая, что должно – и никого за спиной, чтобы подхватить, если упадет.

Шаг, еще один – и, слава Мерлину, он уже у каминной решетки, и теперь я с полным правом могу поддержать его, прижав к себе, с тревогой вслушиваясь в частое поверхностное дыхание. Рука, которую я осторожно пристраиваю себе на плечо, бессильно соскальзывает, но ему удается сделать этот последний шаг через решетку - и когда перед глазами возникает знакомая круглая комната, его сил еще хватает, чтобы улыбнуться и кивнуть что-то обсуждавшему с Макгонагалл Дамблдору:

- Рад снова видеть вас в Хогвартсе, Альбус… и я, как видите, тоже вернулся…

Слабый шепот обрывается, и Снейп повисает на мне безжизненной тяжестью - вот теперь силы закончились, все и сразу. Горестный вздох Макгонагалл, потрясенное молчание Дамблдора – он размыкает было губы, пытаясь что-то выговорить, но молча машет рукой - и я, обхватив бессильно привалившееся ко мне тело, выдыхаю:

- Подземелья.

 Отправлено: 20.01.08 15:59. Заголовок: 1 декабря, год спуст..

… - Северус…

- Ну наконец-то… - слабый смешок. - Я уж посчитал, что амнезия все-таки заразна. Что там у тебя?..

- Вот… мазь почти закончилась, - я растерянно верчу круглую баночку с размазанной по стенкам желтоватой массой - оказывается, в четверг на Льюисов он извел почти все, того, что осталось, не хватит и на мизинец - и слышу сонный вздох:

- Да? Досадно… впрочем, Мерлин с ней, отек и так спадет… постепенно… Поттер, я, кажется, засыпаю, поэтому перечисли, что и в какой последовательности ты сейчас используешь. Да, верно… нет, затем нужен бальзам… да, вот этот… потом примочки… лучше бы в сочетании с заклятьем, но ты его не знаешь… ладно, неважно, как-нибудь научу… - сонный шепот затихает – кажется, действительно задремал. Вздохнув, я послушно отставляю баночку - он прав, поле деятельности у меня и без того обширное, даже после десятка зелий и пинты заживляющего настоя, который я вылил в ванну – конечно, уже после того, как кровотечение прекратилось и я смог его вымыть.

Сознания он все-таки не потерял – когда я дотащил его до спальни и опустил на кровать, с ужасом глядя на стремительно расползающиеся по мантии темные пятна и испытывая горячее желание метнуться сразу в трех направлениях – в ванную, в лабораторию и к Помфри за консультацией… эх, похоже, без нее не обойтись, раз Снейп не в состоянии объяснить мне, что делать, - он прохрипел через упавшие на лицо волосы:

- Не мечись. Сначала зелья... запиши последовательность. Ванна потом. И никакой Помфри.

Поклявшись обязательно расспросить его, каким образом ему удается читать мои мысли даже с закрытыми глазами, я, призвав перо и пергамент, торопливо нацарапал десяток продиктованных хриплым шепотом названий - и тут же понял, что если я и правда попытаюсь справиться сам, лучше расспросить его обо всем прямо сейчас: номером первым в списке шло мое вчерашнее кровеостанавливающее, только доза на порядок больше, значит, и снотворный эффект сильнее… а будить его, когда заснет, я, понятно, не собирался.

- Профессор, может, сможете заодно объяснить, что делать потом, после ванны… хотя ладно, не надо, сам как-нибудь разберусь, – поспешно добавил я, когда, отведя спутанные пряди, понял, как ему плохо. Чертова гордость… надо было хватать его в охапку и отправляться сразу за Макгонагалл, не дожидаясь блэкстоновских благих порывов. А теперь он и мне примется доказывать, что вполне дееспособен для внятных объяснений, а до беспамятства ему, судя по всему, только пары фраз и не хватает… ну точно, пытается что-то выговорить… что?!

- Да, ты уж, пожалуйста… сам как-нибудь… разберись…

Кажется… нет это и впрямь не ирония, хотя теперь я точно знаю, что он способен язвить даже в таком состоянии. Но это… Он не пытается ничего мне доказывать, как не пытается прятать свою слабость. Он… он сам попросил о помощи. И, кажется, поверил, что я способен буду… разобраться.

- Хорошо, сэр, - с трудом выдавил я, и мгновение спустя его губы вновь шевельнулись:

- И перестань называть меня… сэр… или профессор…

- А… а как же?.. – но я уже понял – как, и когда он снова разомкнул губы, пытаясь выговорить собственное имя, я осторожно прижал пальцы к этим распухшим, потрескавшимся, единственным в мире губам, тихо выдохнув:

- Северус, – и он улыбнулся – я почувствовал эту улыбку кончиками пальцев.

А потом я принялся поить его зельями, вместе с ним задерживая дыхание и сглатывая, когда он сглатывал, и с облегчением перевел дух, когда темные пятна перестали расползаться и он наконец открыл глаза – впрочем, тут же вновь опустил ресницы, когда я начал расстегивать его мантию. Может, он боялся увидеть на моем лице брезгливость или отвращение, а может, просто стеснялся, но я подготовился к обоим вариантам, и когда с последней застежкой было покончено, я уже знал, что скажу ему прежде, чем снова увижу его обнаженным:

- Северус, - тихо сказал я, - Северус… ты ведь сам попросил так тебя называть. Давай пусть это будут не просто слова. Давай ты попробуешь… позволишь себе на самом деле быть для меня… не сэром и не профессором. Северусом.

Не знаю, насколько это его успокоило… наверное, совсем не успокоило – он не кивнул и не улыбнулся, а когда я осторожно откинул полы, он дернулся и руки дрогнули в попытке прикрыться. Но больше я ничего не стал говорить – главное он услышал… и со временем, надеюсь, поймет. Поэтому я просто поднял его на руки и отнес в ванную.

Я мыл его одной рукой, придерживая левой под лопатками, впервые так полно и подробно осязая его тело – и с болью ощущал, как он вздрагивает и сжимается всякий раз, как моя ладонь касается… даже не свежих ран и полузаживших рубцов – обезболивающее уже должно было подействовать - а нежнейшей кожи в паху и на внутренней стороне бедер. Но я молчал – слова сейчас все равно ничего бы не изменили, здесь могло помочь только время. Я бы успокоил его взглядом, но глаза он так и не открыл… поэтому все, что мне оставалось – молча целовать его всякий раз, как он вздрагивал – влажный висок, морщинку между бровями, сомкнутые веки. Губ я коснулся всего единожды – когда он дернулся, почувствовав, как моя рука скользнула между ягодицами и я смог оценить… размер ущерба. Может, надо было пробормотать что-нибудь ободряющее, но я просто накрыл его губы своими и поцеловал, как он меня в субботу - требовательно и жестко, чтобы одна боль заглушила другую – и он ответил мне, слабо, но вполне осязаемо, и с этого мгновения вздрагивал реже и слабее, а когда я закончил с его телом и сменил помутневшую от крови воду, влив в ванну зеленоватый заживляющий настой, он прошептал, по-прежнему не открывая глаз:

- Твой вариант терапии оказался… более действенным, чем зелья.

- Надеюсь, - выдавил я сквозь сжавшееся горло – я предпочел бы, чтобы он использовал другую терминологию. – Можно, я вымою тебе голову?

- Исполняешь заветное желание? – слава Мерлину, он наконец попытался усмехнуться – и, кажется, это было разрешением, и я втер в его волосы собственный шампунь, тщательно промыл густые пряди тугой струей, и горло вновь сжалось – теперь уже от восхищения, когда вместо грязной свалявшейся пакли на худые плечи упала тяжелая глянцевая волна. Сальные пряди, которые в свое время так меня раздражали… пусть даже не надеется, что я оставлю его волосы в покое, после того как увидел, какими они могут быть красивыми. Не удержавшись, я провел по ним ладонью – раз и другой, и вздрогнул, когда он тихо пробормотал:

- Он тоже любил это делать.

Кто, хотел я спросить - но, слава богу, удержался, потому что уже понял – кто, и сердце забилось резкими толчками, а он продолжал быстрым отчетливым шепотом:

- Он был моложе тебя… магл… нам было по шестнадцать… он приехал к родственникам на лето. Тогда я уже жил один, и он часто бывал у меня… Месяц… только один месяц. Он любил гладить мои волосы… он любил… - прерывистый шепот не умолкал, и я вслушивался, замерев, боясь спугнуть его вздохом, не то что словом, и с пронзительной ясностью понимая – это те подробности, те самые, которыми наслаждались на его допросах мои бывшие коллеги. И еще одно я понимал так же ясно – зачем он мне это рассказывает – чтобы мерзостные сцены из порнофильмов, в которые превратились его воспоминания о первой любви, снова стали для него… просто прошлым – светлым, полудетским прошлым, когда он еще не стал Пожирателем, и не было смертей, а был тот мальчик…

… Возвращаясь домой, он погиб… катастрофа… Потом у меня никого не было. Прости, что вообще… - но я не дал ему договорить, снова склонившись к бледным губам, только теперь чуть касаясь и не требуя ответа, и это снова помогло – через полминуты он произнес уже громче и с почти прежней снейповской интонацией:

- Надо было прервать меня раньше, раз уж я временно не в состоянии себя контролировать. Если уже насмотрелся на мои волосы, будь так добр, извлеки меня отсюда, а то я пропитался этим настоем как Сибилла Трелони – хересом, - и я, улыбнувшись, отнес его в спальню, старательно делая вид, что принял эту интонацию. Пусть. Пусть пытается доказать, что это просто потеря самоконтроля. Здесь тоже поможет только время, только время научит его мне доверять – но я не буду торопить события… тем более что первый шаг он все-таки сделал.

Я завернул его в слизнортовскую махровую простыню и призвал еще зелий – перечисляя названия, он не упомянул кроветворное – и был вознагражден за усердие краткой, но весьма выразительной лекцией о свойствах кроветворных зелий и нежелательности их употребления перед сном во избежание некоторых побочных эффектов. Ага, конечно, эффекты… редкостная гадость это зелье, я-то знаю, поэтому и оттягивает момент.

- Ты ведь уже пил его в пятницу перед сном, - возмущенно заявил я, на секунду ощутив себя мадам Помфри, врачующей строптивого студента, но Северус – кажется, я впервые назвал его про себя по имени – шансов почувствовать себя колдомедиком мне, разумеется, не оставил:

- Если б я тогда отказался, я обесценил бы твой героический поступок – фыркнул он, но тут же добавил с ласковой насмешкой:

- Это и правда подождет… впрочем, можешь дать мне немного вина - желательно из непочатой бутылки… и займись потом руками и всем остальным – поле деятельности у тебя… обширное.

Вот он, на столике – недопитый бокал с мерцающей рубиновой жидкостью. Я чуть приподнимаю его, как в пятницу, но прежде чем поднести к губам, тихонько говорю, глядя в спокойное – наконец-то спокойное – лицо:

- За тебя, Северус. За тебя.

А потом отставляю бокал и, закусив губу, откидываю простыню.

Почему я был уверен, что справлюсь?.. Пока что я с трудом справляюсь с собственной обморочной слабостью, поминутно вздрагивая от бешенства и жалости. Но прийти в себя и отвлечься от того, чем заняты руки, неожиданно помогают… другие подробности, проступающие даже через уродливую путаницу шрамов. Сморщенная кожица на локтях. Трогательная цепочка позвонков. Выпуклая родинка на правом бедре… в ушах снова звучит быстрый шепот - он говорил об этой родинке, что его мальчик любил… вот так… Черт, не удержаться… Я склоняюсь и чуть прихватываю губами мягкий комочек, благодаря всех богов, что он задремал – я вряд ли решился бы на такое, знай, что он это почувствует... и вряд ли решусь в дальнейшем, по крайней мере пока он не подпустит поближе. А не позволит - что ж, это его прошлое, и он вправе хранить о нем память… только я найду и другие способы доказать, что к нему чувствую – конечно, когда смогу изучить его тело по-настоящему.

Вздохнув, я с сожалением разгибаюсь и облегченно замечаю, что руки уже почти не дрожат. Вот и хорошо, значит, дело пойдет быстрее – и я действительно заканчиваю даже раньше, чем рассчитывал и, наконец облачив его в ночную сорочку, все же решаю хоть что-нибудь сделать с отечными кистями. Мерлин, ну конечно… даже в лабораторию идти не надо – вот она, баночка, которую я вчера машинально сунул в карман. Да, это лучший из возможных вариантов – и ожоги подлечит, и отек спадет уже к утру.

На что я, спрашивается, надеялся, думая, что следы исчезнут к понедельнику?.. Ни на что я не надеялся, вообще ни на что – теперь я уже могу себе в этом признаться, да и ему, если спросит. Просто любил. И он это понял – и выжил, и теперь я смазываю темные отметины, осторожно придерживая хрупкие запястья, укладываю руки на простыню, вытянув вдоль тела, укрываю его одеялом и, помедлив, осторожно опускаюсь рядом – до вечера еще далеко, но ноги гудят и глаза закрываются сами собой. Наверное, лучше было бы сразу уйти на свою кушетку, но я просто не могу заставить себя подняться – и не только потому, что хочется быть к нему как можно ближе. Галлюцинации… если уйду спать в гостиную, рискую не услышать, если ему что-то привидится. А что если кошмар снова будет связан с тем воспоминанием?.. Зябко поежившись от этой мысли, я призываю плед – можно было бы и одеяло с кушетки, но в тепле больше опасений, что засну, а засыпать я не могу… не должен…

- Я не могу этого допустить.

Может, я все-таки заснул?.. Пусть это будет сон. Пожалуйста. Но, распахнув веки и подавшись ближе, я, похолодев, понимаю – не сон. Конечно, он лежит в том же положении – сам он сесть сейчас не смог бы – но глаза широко открыты и в отрешенном взгляде та же горечь, что и в тихом голосе, интонации которого сегодня на удивление спокойны.

- Прошу вас, скажите мне, где пещера. Я сделаю это сам.

Рядом с ним снова Дамблдор… И явно что-то отвечает - взгляд становится задумчивым и сосредоточенным, словно он прислушивается к возражениям – и, судя по всему, они его не убедили:

- Альбус, поймите – вас любят. Вы многим нужны… очень нужны. А я – так сложилось, что моя смерть ни для кого не станет горем. И…

О чем говорит ему сейчас директор, если губы морщатся в скептической усмешке? Что его одиночество когда-нибудь закончится? А если… если я попробую заменить его невидимого собеседника? Дурацкая затея, но вдруг получится? Я придвигаюсь ближе, так, что губы касаются влажных прядей, и шепчу:

- У тебя обязательно появится тот, кому нужен ты и кто необходим тебе... Ты не всегда будешь один.

В обычном состоянии он наверняка ответил бы на это колкостью, но я уже научился разбираться в оттенках его сарказма и знаю, что чаще всего это просто щит, за которым одиночество и страх показаться слишком… человечным. Но когда-нибудь он перестанет прятаться от меня – а может, и остальных - за этим щитом. А пока - пусть язвит… интересно, что же он ответит?.. Что?!

- Не успокаивай меня, Поттер, - это уже не галлюцинации. Он пришел в себя… и все слышал - замерев, я вижу, как он медленно поворачивает голову и теперь его глаза совсем рядом. Так близко. Огромные, черные, полные горечи и тоски.

Вспомнил… все-таки вспомнил. Хорошо, что сегодня днем я уже подготовился к этому разговору – теперь мне есть что ему сказать.

- Хватит меня успокаивать. Я должен был сделать это сам, сам исправить то, что… - но я не даю ему договорить. Приподнявшись и сжав тонкое лицо в ладонях, я говорю – негромко, но со всей убедительностью, на какую способен:

- Исправить что? То, что ты натворил двадцать лет назад? Северус, ты был тогда мальчишкой, злым на весь мир, тщеславным и готовым на все ради признания твоих талантов – но ты изменился, когда понял, что за тебя расплачиваются другие. Ты смог измениться… и больше не должен никому это доказывать. Мне ты точно ничего не должен доказывать, я знаю, что это такое – совершить ошибку и быть не в силах ее исправить. Мой пятый курс… Сириус… он ведь погиб из-за того, что я так и не научился скрывать свое сознание… да, я знаю, что ты скажешь, - я прижимаю пальцы к возмущенно дрогнувшим губам, - он сам сделал этот выбор… но, знаешь, Дамблдор тоже сам сделал свой выбор. Что он тебе тогда говорил – то, что сейчас сказал я? Вот видишь, значит, он верил, что в твоей жизни тоже что-то изменится… и теперь есть ты… и я… если я тебе нужен…

- А я? – спрашивает он беззвучно, так, что я скорее угадываю, чем слышу слова. – Я тебе… нужен?

- Больше всего на свете, - шепчу я, - больше всего на свете. Ты… ты единственный… такой, какой есть… жалко, что я понял это так поздно… но ведь не слишком поздно, правда? – и горечь тает, уходит из его взгляда, и через долгие полминуты он выговаривает – медленно, словно сам удивляясь тому, что произносит:

- Нет. Не слишком.

Это не признание… но это больше, намного больше, чем слова, которых я от него точно не услышал бы. Спасибо, хочется мне выговорить, но я молча склоняюсь к нему и медленно, чуть касаясь, целую это единственное в мире лицо – прозрачные виски, веки, высокие скулы, вбирая остатки горечи, и когда касаюсь его рта, губы под моими губами наконец-то складываются в улыбку.

- Хватит меня успокаивать, - теперь он говорит это немного другим тоном, и я позволяю себе сделать то, о чем, признаться, давно мечтал – быстро, пока он не сообразил, в чем дело, скользнуть губами по резкой горбинке и стремительно чмокнуть его в кончик выдающегося во всех отношениях носа.

- Поттер!.. – негодующе шипит он и пытается выпростать руки, но я успеваю отстраниться, довольно улыбаясь – похоже, это стало достойным завершением терапии, если уж ему хочется называть мои утешения именно так… да пусть называет как угодно, лишь бы действовали. Этот сеанс, судя по всему, оказался вполне эффективным.

- Он еще и улыбается… только попробуй еще когда-нибудь это сделать, - ворчит он, сердито глядя на мое довольное лицо. – Предупреждаю, схлопочешь подзатыльник.

- А что такое? – невинно интересуюсь я. – Нос как нос… часть тела… такая же замечательная... прямо скажем, выдающаяся, как и все остальные…

- Много ты в этом понимаешь… мальчишка… - но он уже прикрыл глаза, голос вновь становится сонным, и через минуту я понимаю, что он заснул. Привстав, поправляю сбившееся одеяло - черт, тонкое, слишком тонкое. Укрыть пледом – а, собственно, зачем? Что мне мешает вернуть все как было? Взмах палочкой – и я подавляю смешок – Северус, утонувший в перине и укрытый пышным одеялом до плеч, кажется спичкой в коробке с ватой. Тонкое тело и черное с серебром пламя волос на белой подушке… сравнение уже не кажется смешным, и Северусу я о нем не скажу – вдруг ему понравится это пуховое безобразие?

А что, было бы забавно... Я ведь не так уж много знаю о его привычках. Знаю, что он любит хорошее вино и абрикосовый джем, что терпеть не может горячего молока… знаю и кое-что посущественнее – что он привык жить один. И… спать один. Интересно, что он скажет, если, проснувшись, увидит меня рядом?..

Хотя для меня это ведь тоже впервые – проснуться и понять, что ты не один. Что кто-то рядом.

Что он рядом.


1 декабря, год спустя.

Вечер. Неужели наконец-то вечер?

Вздохнув, я разворачиваю очередной пергамент. Конечно, работы можно было бы проверить и в лаборатории, но сегодня мне совсем не хочется посвящать вечер препирательствам с Северусом по поводу моего – «Поттер, ну кто бы сомневался!» - снисходительного отношения к гриффиндорцам. Впрочем, после он, хмыкнув, добавляет что-то вроде «ну конечно, сам не так давно научился отличать цитварник от полыни».

Неправда. Цитварник от полыни его стараниями я научился отличать еще в прошлом декабре. Собственно, заниматься со мной зельями – и так, что в первую неделю я скинул фунтов десять и цвет лица стал немногим отличаться от его собственного – он начал после прошлого Рождества, едва выздоровев – окончательно, как решительно заявил он, и очень приблизительно, по мнению Макгонагалл. Спорить при ней я, разумеется, не стал, но перед сном заметил:

- Знаешь, я могу и передумать.

- То есть? – спокойно спросил он, выходя из ванной. - Ты решил вернуться в аврорат?

Я бросил на него сердитый взгляд – вот язва, сам ведь присутствовал при моем недавнем разговоре со Скримджером. Явившись в Хогвартс, министр был немногословен – не глядя на Снейпа, он сообщил, что суд состоится в ближайшее время, и спросил у меня, не намерен ли я вернуться. В ответ я поинтересовался, не пора ли, по его мнению, познакомить магическую общественность с положением дел в аврорате. Скримджер промолчал, и я решил, что он счел мой вопрос риторическим, но через месяц - вскоре после суда, на котором Северуса оправдали - несколько авроров было уволено «в связи с несоответствием занимаемой должности и злоупотреблением служебным положением», как сухо сообщил очередной «Пророк». Блэкстона среди них не было – потом стало известно, что он уволился сам.

- Так что? Ты передумал заниматься зельями? – откладывать разговор он не собирался.

- Нет, не в том смысле. Я готов тебе ассистировать, но если ты хочешь сделать из меня учителя и для этого собираешься заниматься со мной теми же темпами, что мы варили Феникс Лакрима, зелье в итоге понадобится тебе самому. А я такое еще долго изготовить не смогу.

- Сможешь, - проворчал Северус, взбивая подушку. - И гораздо скорее, чем думаешь. То, что ты не идиот, мы уже определили… правда, тонкости в тебе не прибавилось, но того, что есть, вполне хватит для занятий с младшими курсами. Что ты на меня так смотришь? Высшие зелья я тебе, разумеется, не отдам, и не мечтай…

- … Вот еще, мечтать о преподавании Высших зелий – ты ведь вроде решил, что я не идиот…

- Посмотрим, что ты скажешь, когда мы с ними закончим… я прошел бы с тобой курс за три месяца, но так и быть, придется растянуть на полгода, раз уж ты так беспокоишься о моем здоровье, - но я не дал ему договорить, обняв и прижавшись щекой – обняв осторожно, хотя прикосновения давно не причиняли боли.

И он был прав. Высшие зелья мы освоили за полгода, и к концу этого срока меня просто распирало от желания немедленно поделиться с кем-нибудь новообретенными знаниями – я ведь помнил по занятиям с Отрядом Дамблдора, какой это кайф – учить тому, что тебе нравится и удается. А мне удавалось – по правде говоря, меня даже слегка настораживала - нет, конечно, не легкость, легким процесс обучения у Снейпа не мог быть по определению - а таинственная готовность, с которой это древнее искусство открывало передо мной свои секреты – словно музыкальная шкатулка миссис Фигг, послушно щелкнувшая замочком и, повинуясь прикосновениям пальцев, проигравшая мне все свои мелодии. Я даже начал подозревать, что с его стороны не обошлось без каких-нибудь специальных заклинаний, но когда осторожно спросил его об этом, он усмехнулся, но не раздраженно, а неожиданно ласково:

- Знаешь, так обычно и происходит, когда занимаешься тем, что действительно твое – или ты до сих пор считаешь, что на шестом курсе только мой учебник был причиной твоих успехов в зельеварении?

Хмыкнув – я-то помнил, сколь плачевными стали эти успехи после того, как презент Принца-полукровки пришлось спрятать в Выручай-комнате – возражать я все же не стал, потому что, честно говоря, это была чуть ли не первая похвала за полгода. Он был требователен до придирчивости, порой просто невозможен, он выжимал из меня все соки, сам при этом умудряясь вести занятия и варить зелья для больничного крыла. Впрочем, последнее постепенно стало моей обязанностью – он, разумеется, проверял каждое, поначалу демонстративно кривясь, потом – улыбаясь уголком рта, когда думал, что я его не разглядываю. Я не обижался – просто не представлял ситуации, когда смог бы всерьез на него обидеться... правда, пару раз что-то похожее все-таки случалось. Последний был как раз в прошлую субботу, когда он спокойно заявил, что в первую неделю будет присутствовать на всех моих уроках.

- Не то чтобы я тебе не доверял, но я должен убедиться, что ты справляешься, - и я, подавив вздох, не стал спорить – в конце концов, он был прав – и чуть позже был вознагражден за уступчивость сторицей. А потом была сумасшедшая неделя – нестройное «Здравствуйте, профессор Поттер» и мое горячее желание снять десять баллов с хихикнувшего пятикурсника-слизеринца; зелья, пергаменты, вопросы, расплавленный одним из Льюисов котел, мое первое Сферическое заклятие – и устремленный на все это внимательный взгляд черных глаз с последней парты; а все выходные мы занимались его исследованиями и засыпали, едва добравшись до постели. Но сегодня шанс у нас, кажется, появится - по крайней мере, можно будет на это надеяться, если…

- Вы необязательны, мистер Блэкстон, крайне необязательны, - голосом директора можно заморозить Гольфстрим, и я невольно сжимаюсь, представив несчастное лицо тихого белобрысого семикурсника – слава Мерлину, внешне он совсем не похож на отца. Я помню, как после сообщения Макгонагалл о том, что Блэкстон хочет забрать из школы сына, войдя в гостиную, я увидел, как Северус отбросил тот самый номер «Пророка» - хорошо хоть не разорвал надвое. Я не знал, как подступиться к разговору, но через полчаса он неожиданно проворчал:

- Успокойся, я не собираюсь мстить мальчишке. Одну подобную ошибку в свое время я уже сделал.

Уж не знаю, как Макгонагалл донесла это до Блэкстона, но парень остался - и Северус действительно не мстил, то есть относился так же, как к любому другому студенту… ну или почти к любому другому… по крайней мере, лучше, чем ко мне в свое время…

- Вам было ясно сказано вернуть работу в пятницу. А сегодня понедельник. И как вы это… - но я уже в коридоре и спрашиваю деловым тоном:

- Профессор Снейп, не заглянете на минуту? Необходима ваша консультация.

Раздраженно дернув щекой, Северус берет из подрагивающих рук парня измятый свиток и, покосившись на него, вдруг фыркает:

- Не тряситесь. Если работа достойная, баллы за задержку не сниму. Можете идти.

Не глядя на меня, он, чуть не задев плечом, проходит в кабинет, а я, кивнув в ответ на благодарный взгляд Блэкстона-младшего, захожу следом и спокойно интересуюсь:

- Как прошел день? Всех студентов запугал или мне сколько-нибудь оставил?

- Дождешься от тебя, как же, - фыркнув, он с облегчением опускается на жесткую ученическую скамью – конечно, устал, все-таки первый день в новой должности… то есть в старой должности… в общем, сегодня портреты на стенах небольшой круглой комнаты вновь приветствовали его как хозяина кабинета.

- Если бы только портреты, - нет, я, наверное, никогда не узнаю, как ему это удается – читать мысли, черт побери, не только не глядя в глаза – даже не притрагиваясь. – Аплодисменты в Большом зале… я думал, что оглохну – видимо, директорское кресло – некая акустическая зона, в которой фокусируется…

- Ага, акустическая зона, - фыркаю я, присаживаясь рядом. – Весь Большой зал – одна сплошная акустическая зона, просто ты отвык - со дня, когда тебя оправдали, прошел почти год.

Это верно – прошлое его вступление в должность сопровождалось, вне всяких сомнений, лишь слизеринскими хлопками, зато в тот январский день, когда его оправдали… Я, наверное, никогда не забуду, как распахнулись тяжелые двери и в проеме появилась высокая тонкая фигура в черной мантии, и разговоры мгновенно стихли, и в звенящей тишине он прошел к своему месту – крайнему справа - прежней стремительной летящей походкой, прищурившись и надменно вздернув подбородок. Не забуду, какими взглядами провожали его школьники – Макнот, рядом с которым я сидел, чуть не вывернул шею – и как менялись лица, когда он подходил ближе, и как весь зал устроил ему овацию, которой эти стены не помнили со дня праздничного пира после победы. Тогда так чествовали победителей, выживших в Последней битве, – и вот теперь его, выжившего и победившего. И когда он опустился на свой стул с высокой спинкой и, усмехнувшись, склонил голову, мы с Макгонагалл невольно переглянулись – только мы знали, откуда столько горечи в этой усмешке. Сегодня горечи было, пожалуй, чуть меньше.

- А что у тебя? – он оглядывает класс и морщится, заметив, что банкам с его уродцами опять пришлось потесниться – Гермиона прислала мне из Европы несколько замечательных образцов средиземноморских земноводных. – Котлы не взрывались?

- Обошлось, - потершись щекой о его плечо – черный бархат чуть щекочет кожу - я с сожалением поднимаюсь и подхожу к столу, заваленному пергаментами. - Слушай, у меня тут еще много работ – ты иди, я скоро буду, - но Северус вдруг тоже встает и, не присаживаясь, разворачивает один из свитков.

- Ладно уж, - ворчит он, стремительно пробегая взглядом убористые строчки, - так ты здесь надолго застрянешь, а у меня на сегодняшний вечер немного другие планы.

- Закончить с тем зельем?.. – невинно интересуюсь я, и он, усмехнувшись, перебивает:

- Ну конечно, только об этом ты и мечтаешь. Не отвлекайся, чтобы мне не пришлось потом переучивать твоих балбесов.

- Между прочим, год назад кто-то утверждал, что не прочь оставить преподавание, - бормочу я, приготовившись к язвительным возражениям – он не любит, когда его ловят на слове - но Северус отвечает неожиданно спокойно:

- Считаешь, я первый директор в Хогвартсе, совмещающий то и другое? Это всегда было обычной практикой. Дамблдор? Нет, он не преподавал - думаю, тебе не надо объяснять, на что у него уходило слишком много времени. Мне, благодаря одному настырному гриффиндорцу, бороться больше ни с кем не нужно.

Хмыкнув, - еще бы он признался, что ему нравится преподавать – всегда нравилось, только теперь он наконец-то позволил себе это признать, - я сосредоточиваюсь на чьем-то глубокомысленном опусе, искоса наблюдая, как он один за другим откладывает пергаменты, черкнув на каждом что-то не менее язвительное, чем замечания, оставленные им в свое время на наших работах, – и это по-прежнему жутко раздражает, и я не раз замечал брошенные на него сердитые взгляды и слышал сказанные в его адрес крепкие словечки. Но когда в марте ему снова пришлось варить Феникс Лакрима и на следующий день он был бледнее обычного, нужные ингредиенты для зелий появлялись на его столе быстрее, чем он успевал протянуть руку к шкафчику, и несколько гриффиндорцев, помявшись, сами подошли к нему после занятия за скребками для размазанных по столам останков флоббер-червей. Его до сих пор искренне забавляют такие случаи – ничего, когда-нибудь привыкнет, главное, что он остался в Хогвартсе.

Я знаю, что он окончательно решил это для себя после сентябрьского визита Скримджера, когда они о чем-то долго говорили с глазу на глаз в директорском кабинете. Конечно, я догадывался – о чем, Макгонагалл, с чьей подачи разговор и состоялся, давно рассказала, что попечители и общественность не против, так что последнее слово оставалось за ним. В тот вечер Северус решил побить рекорд молчаливости и даже в лаборатории ограничивался жестами, но я терпел и перед сном наконец дождался невыразительного:

- Он предложил мне директорский пост.

- А ты? – спросил я осторожно.

- Сказал, что подумаю. Ты еще не готов к работе, а я не смогу совмещать все сразу.

- Но когда я… буду готов, ты согласишься?

- И что потом? Ты – зельевар, значит, жить будешь здесь… не боишься, что пойдут сплетни? Конечно, я могу занять комнаты Дамблдора… не хотелось бы, я привык к своей лаборатории, но…

- И всего-то? – перебил я его, облегченно выдохнув – так это он о моей репутации беспокоится! – Северус, за эти полгода у меня даже гриффиндорцы не поинтересовались, где живу – все знают, что я – твой ассистент, значит, и жить должен где-то в подземельях, а где именно – никому не интересно. Кто и когда в этой школе интересовался личной жизнью преподавателей?

- Ты уже забыл о… - но я не дал ему произнести имя мучившего его подонка, перебив:

- А ты уверен, что он все это не выдумал? Ни я, ни кто-либо еще в этой школе никогда о тебе такого не слышал – действительно, когда я расспрашивал школьников в ту неделю, его какими только эпитетами не награждали, но слово «гей» не было произнесено ни разу. - Уверяю тебя, ни один школьник представления не имеет о том, где находятся личные комнаты учителей, и вряд ли кому-то придет в голову, что мы… что у нас… в общем, освобождать комнаты тебе совсем не нужно и переживать из-за сплетен - тоже, разве что мы сами дадим им повод, поцеловавшись в Большом зале или на лужайке перед замком. Северус?.. – я, кажется, упустил момент, когда из задумчивого выражение его лица сделалось предвкушающим, так что поцелуй застал меня врасплох.

- Ты решил… заткнуть мне рот… или это ответ?.. – наконец смог я выговорить, но он не дал мне отстраниться и вновь привлек к себе:

- Вы с Дамблдором, должно быть, сговорились – сегодня он полчаса убеждал меня в том же самом. Ну, раз уж тебе плевать на репутацию – мне вообще терять нечего… выгонят обоих с треском к чертовой матери… - он не договорил, но на этот раз я ничего не имел против.

И сегодня утром я помог ему уложить складки черной с серебром мантии, которую после того сентябрьского разговора мы выбрали вместе, и сам расчесал густые пряди, и критически оглядел его перед выходом, ища, к чему бы еще приложить руку – эх, нацепить бы орден Мерлина, так ведь не позволит же! – и дождался предсказуемой насмешки:

- Ты так хлопочешь, словно готовишь меня к Святочному балу, - но насмешка оказалась ласковой, и я произнес, стараясь говорить серьезным тоном:

- А что, это идея - только цвет мантии мы, разумеется, сменим… что скажешь о гриффиндорских цветах в честь дамы сердца? - подзатыльник оказался не менее предсказуемым, но я успел от него увернуться.

А потом любовался им в Большом зале, искоса поглядывая в сторону директорского кресла, и день тянулся как резиновый, и сейчас, когда он наконец отложил последний пергамент, мне уже как-то не верится, что через пару минут мы наконец окажемся у себя. В наших комнатах.

В гостиной уже ждет поднос с ужином, но Северус, не подсаживаясь к столу, на ходу цепляет тарталетку с вареньем и открывает дверь в лабораторию. Сердито подцепив соседнюю - к этой его привычке перехватывать на ходу я так и не приспособился - я иду следом, но, увидев, как усталое лицо освещается радостным предвкушением, забываю обидеться - черт возьми, кажется, эксперимент, на который мы потратили – загубили, как частенько бросал он в сердцах – два месяца ежевечернего каторжного труда, оказался удачным.

- Вот, смотри, - дожевав и тщательно отряхнув руки, он протягивает мне небольшую стеклянную плошку, на дне которой плещется голубоватая прозрачная жидкость.

- Красиво, - тихо говорю я. – Оттенок в точности такой, как ты объяснял. Значит, получилось… У тебя получилось.

- У нас, - поправляет он, и мне хочется обнять его за плечи, но я сдерживаюсь. – У нас получилось. Как мы его назовем?

- Может, просто Меморис? – неуверенно предлагаю я – что-то уж очень коротко и очевидно, но Северусу, похоже, нравится.

- Меморис, Меморис… - задумчиво повторяет он, осторожно ставя плошку на стол. – А что… неплохо. Кратко и выразительно. Представляешь, сколько проблем оно поможет решить – но, разумеется, только после того, как мы окончательно его доработаем. Переодевайся и приступим.

Меморис, думаю я, расставляя ингредиенты в нужной последовательности. Зелье, восстанавливающее любые повреждения памяти, помогающее при любых видах амнезии, вплоть до последствий Обливиэйта, исцеляющее даже таких, как Локонс… а что, это мысль.

- Испытаем на Локонсе? – невозмутимо предлагаю я. – Заодно проверим на побочные эффекты.

- Только давай в палату к нему войдешь ты, - он вдруг улыбается совсем по-мальчишески - я так люблю эту легкую улыбку без оттенка горечи или иронии. – А я, так уж и быть, спасу тебя от последствий гриффиндорского героизма.

- От героя слышу, - бормочу я, улыбаясь в ответ. – Хватит меня спасать. Пойдем лучше ужинать, там уже все остыло.

Но я ошибся – у стола нас ждет Добби. Словно священнодействуя, он с серьезной физиономией раскладывает тарелки и приборы, согревает остывший чай и с непреклонным видом – наверное, у меня в соответствующие моменты бывает такой же – придвигает к Северусу два блюда, накрытых салфетками.

- Мясной пудинг и пирог с абрикосовым джемом, - выговаривает он торжественно. – Добби сам испек это для профессора. Профессору нужно лучше питаться, особенно теперь…

- Чтобы представительнее выглядеть? – ворчит Северус, покорно убирая салфетки, и мы с Добби весело переглядываемся – перед своими любимыми блюдами он не устоит и съест все до крошки. – Чего вы добиваетесь – чтобы я стал похож на Слизнорта? Кстати, о Слизнорте – думаю, Меморис и ему сможет помочь – если подобрать определенную последовательность зелий…

Почти не слушая, - все равно слишком устал, чтобы что-то толком запомнить, а Северус не обидится – ему подобные лекции бывают нужны скорее для того, чтобы лучше все обдумать – я рассеянно оглядываю гостиную. Мы так и не стали ничего менять – разве что шкафов с книгами прибавилось и появилось еще одно кресло. Стоп, а это что такое?.. а, видимо, Добби с этим и пришел… Дотягиваюсь до таинственного свертка, но едва взяв в руку, уже понимаю, что в нем и от кого - хотя и надпись, несомненно, заслуживает внимания.

- «Профессору Снейпу и профессору Поттеру от четы Малфоев» - зачитываю я с выражением. – По-моему, подарок вполне равноценен поводу, а ты как считаешь?.. Добби, достань, пожалуйста, бокалы… да, вот эти… нет, спасибо, с вином я справлюсь сам.

Как хорошо, что До

 Отправлено: 21.01.08 20:31. Заголовок: mummi :sm19: На мо..

mummi
На мой взгляд, один из лучших фиков по этой паре!
Вам удалось так логично и органично вывести сюжет и характеры героев как оглавных, так и второстепенных (великолепно охарактеризован Малфой).
О, отдельное спасибо за ХЭ в начае фика , без него боюсь я бы не дочитала до конца... с первых пяти раз.

 Отправлено: 22.01.08 00:37. Заголовок: Юца Спасибо! С Малф..

Юца
Спасибо! С Малфоем даже как-то жалко было расставаться (не ожидала от себя, персонаж интересный, но далеко не самый любимый), и сцену с ним почти не переделывала. ХЭ уже после того, как закончила, чуть было не перенесла в конец - домашние говорили, что так не слишком интересно. Но теперь понимаю, что не ошиблась :)

 Отправлено: 22.01.08 17:03. Заголовок: Великолепоное произв..

Великолепоное произведение! Я в восторге! Это действительно одно и лучший, пожалуй, написанных не только по паре ГП/СС, но и вообще по ГП фандрому. Честно говоря, мне даже не приходит на ум к чему тут можно придраться) Просто не к чему.

 Отправлено: 22.01.08 22:43. Заголовок: Kris Спасибо за так..

Kris
Спасибо за такую высокую оценку! Я вот, перечитывая, понимаю, что придраться там много к чему можно, но обсуждение на других форумах уже показало - фик чаще всего либо принимают безоговорочно, либо отрицают все - и сюжетную линию, и трактовку образов... В общем, очень рада, что понравилось!

 Отправлено: 23.01.08 11:13. Заголовок: *выдохнула* фик потр..

*выдохнула* фик потрясающий! прочитала просто на одном дыхании! автор - Вы молодец!

 Отправлено: 29.01.08 22:14. Заголовок: danechka Спасибо, о..

danechka
Спасибо, очень рада, что понравилось. До сих пор удивляет, что при всей предсказуемости и наличии ХЭ в начале у многих хватает терпения дочитать до конца :)

 Отправлено: 30.01.08 15:28. Заголовок: mummi ну, я, по пра..

mummi
ну, я, по правде говоря, люблю предсказуемые сюжеты и ХЭ в том числе))
особенно, если хорошо написано))