Форум сайта "Мир Эсси Эрганы"

Том сидел в кресле и недовольно водил длинными, раздраженно-вялыми пальцами по кожаной обивке. Обивка никак не реагировала, лишь отвратительно скрипела, соприкасаясь с кожей. Гости уже давно собрались и шумели в коридоре, с громкими криками и протестами выясняя, кому же "повезет" всю новогоднюю ночь протаскаться по квартире в розовых плюшевых тапочках с кроличьими ушами, подметающими пол при ходьбе. Тапки были старыми и весьма специфически пахли, что еще больше уменьшало круг их обожателей. Судя по громкости и импульсивности высказываний, в тесной прихожей собирался разразиться нешуточный мордобой. Ведь, как говорится, как Новый год встретишь, так и... А щеголять весь год в драных розовых тапках не хотелось, естественно, никому. Том продолжал неподвижно сидеть и тихо ненавидеть все содержимое обволакивающего пространства: и громкие визги, и отдающий раздражением в животе навязчивый стрекот телевизора, и шумно снующую из стороны в сторону толпу народа... Слишком много для уставшего подростка.
В общем-то, день не задался с самого утра. Билл, как всегда, заперся в комнате, "наводя марафет", как он шутливо выражался. А ему, Тому, даже не с кем было толком поговорить. Это злило, как злило то, что вот он праздник, помахивает разноцветными хрупкими игрушками прямо перед покрасневшим от холода носом... а вроде бы праздника и нет. Ощущение новой жизни? А тоже нефига... Только странное звенящее чувство в животе, словно случилось что-то плохое, а он, Том, об этом пока не знает... но продолжает смутно догадываться. Это такое противное, скользкое ощущение, что ты всеми заброшен, а праздник проходит мимо тебя... Грустные размышления Тома прервали громкий гогот жизнерадостного пробороносца, судя по всему, победившего в отчаянной схватке, и обиженные крики Густава, которому, похоже, все же придется стать счастливым обладателем заветных тапочек и приятного бонуса в виде запаха тухлятины.
Том закрыл глаза, просто больше не хотелось ничего видеть. Ну, может, бокал вина... а лучше три бутылки водки... Но это уже совсем другая история.
Чьи-то руки ласково легли на плечи, поглаживая, расслабляя, ухаживая. Чьи-то остро пахнущие лаком пряди волос, покачиваясь в воздухе, чуть коснулись чувствительной кожи на шее. Чьи-то острые гладкие коготки застенчиво-дразняще провели по внутренней части локтя. Чьи-то? Дурак ты, Том. Какой же ты дурак.
- Билл...- словно за спасительную соломинку в этом мелькающем, режущем глаз потоке.
- Билл... - шепотом, осторожно.
- Билл - доверительно , будто с ребенком.
Билл. И всё тут.
- Массаж заказывали, герр Каулитц? - нежно и нахально улыбается. Том тянется к его ладони и аккуратно целует. "Спасибо" на их языке.
Тот счастливо смеется.
- Садись со мной. - Том провел рукой по спине брата, увлекая его в кожаный рай на двоих.
Билл застенчиво ухмыльнулся, будто ему предложили что-то неприличное. Тома это удивило. Он продолжил тянуть слегка сопротивляющееся тело на диван, попутно ворча с плохо скрываемым досадливым нетерпением:
-Братец, ну что ты ломаешься, как девственница?! Садись уже, я же тебя не трахаться зову. Просто посиди рядом.
Билл как-то странно покраснел. Пятнами. И старший понял, что, кажется, попал в точку. Это обездвижело и обезмыслило его на пару минут. Билл продолжал краснеть.
Пятна становились больше.
Том подергал себя за дреды и откинулся на диванную спинку, виновато размышляя, что все это его предъпьяные фантазии. Типа в предвкушении.
Что там по этому поводу говорил дядюшка Фрейд, тоже не брезгововавший высокоградусными бесцветными жидкостями ?
Он не заметил, как брат исчез из комнаты.
Потом был бокал вина и три ящика водки, заботливо подкинутые Георгом. Парень своего не упустит. Рождественская гирлянда, обмотанная вокруг живота на манер казахского пояса, пьяные песни и счастливые сны под елкой. Новый год удался. Под занавес пьяный Георг, разозлившись на Билла за очередную шутку, со всей дури, которой было, как вы понимаете, много, врезал кулаком по стене. Том плохо разбирался в медицине, но чутье подсказало, что одним переломом тут не обошлось. Хорошо еще, что пострадала стена, а не Билл, успевший вовремя увернуться от здоровенной ручищи невменяемого басиста.

Стонавшего Георга уволокли в комнату Густав с Андреасом, видимо, лечить...оставшимися двумя ящиками «водички». Туда им и дорога. Старший Каулитц остался наедине со ставшей неприемлемо родной бутылкой коньяка. Пить так пить. Чтобы Санта обзавидовался нахрен. Горлышко бутылки взметнулось вверх. Одновременно с ней рухнул на пол стеклянный столик, неосторожно задетый ногой незадачливого алкоголика. Немецкая земля не слышала такого мата со времен Вильгельма Второго, однажды споткнувшегося в темноте о ночную вазу и попавшего в ее содержимое. Это при том, что с водопроводом в те времена было туговато.
В общем, на возгласы Каулитца старшего сбежались все более-менее способные двигаться гости. Их было немного, всего человека три. Причем двое из них приползли за оставшимися бутылками, а третьим оказался Билл. Он заботливо убрал осколки из под ног брата и уселся рядом с ним, явно собираясь разлучить с бутылкой. Том не сопротивлялся. У него в голове взрывались фейерверки и маячил Вильгельм Второй, так что бутылка коньяка его явно больше не интересовала. Билл как-то странно посмотрел на близнеца и прижался щекой к его животу, свернувшись калачиком почти на широко расставленных коленях брата. Том пьяно подумал о том, что Билл практически трезв для столь интересного поведения, но тут же отогнал загостившиеся в невменяемом сознании тревожные мысли. Они, в конце концов, братья или нет? Они не делают ничего запретного. Том уже было расслабился, крепко обняв брата сверху, погружаясь в бессмысленно-вязкий, как ликер, сон, как вдруг....
- А-а-а-а....блядь, блядь, не делайте этого....черт....психи ненормальные!!!!!
Да, это был Георг, и судя по интенсивности и нецензурности производимых им воплей, его там как минимум насиловали в извращенной форме. Хотя спать с Георгом и так - большое извращение.
Билл встрепенулся на коленях брата и удивленно посмотрел на дверь, ведущую в соседнюю гостиную, где, судя по звукам, развлекалась большая часть нетрезвой компании. Вопли согрупника и пьяный ненормальный смех не прекращались, и игнорироать их дальше не было никакой возможности.
Билл вскочил, дергая Тома за руки, встряхивая и увлекая за собой в сторону двери. Том висел мешком и не сопротивлялся. Бутылка коньяка явно была для него лишней.
Братья влетели в комнату кубарем:сначала Билл, а потом его пьяный близнец, причем скорость падения второго явно была заслугой силы тяжести, а не собственных усилий. Разлепившись на полу из непонятного комка, братья стали искать причину столь бурных переживаний Георга. То, что они увидели, было бы удостоено,в случае предъявления,премии оскар за самую шоковую ситуацию в современном неигровом кинематографе.

Небезызвестноо пробороносного бас-гитариста растянули между двумя креслами, привязав веревками за трепыхавшиеся конечности и устраивали на его голом животе рождественские гадания. Всё бы было ничего, если бы это было не гадание с горячим воском и водой. Да, да,да, в качестве воды и были
использованы части тела неудачливого друга. На все вопросительно-обескураженные взгляды Каулитцев компания в лице невменяемого Андреаса отвечала, что эти меры приняты для большей правдивости гадательных прогнозов.
Судя по всему, заныканных ящиков было больше, чем предполагал Билл.
Пока он растерянно решал плакать ему или смеяться, над георгом, которого, судя по всему никто не собирался отцеплять, заснувшего на коврике Тома уже переложили в одно из кресел. Младшему ничего не оставалась делать, как проследовать по этому же маршруту и втиснуться в вельветовую глубь,
обняв брата.
Вечер продолжался менее интенсивно. Погрузившихся в алкогольные объятия Морфея гостей бодрствующие и трезвеющие члены компании быстренько отволокли в разные части дома, впрочем не слишком бережно, и вечеринка продолжалась в узком семейном кругу. То есть,по сути дела,к апогею торжества в комнате остались Андреас, Билл, дрыхнущий Том, бутылка коньяка, ставшая на время членом семьи, Густав и Георг, который продолжал висеть словно на людоедском костре. Родители должны были вернуться только к вечеру начавшегося дня, поэтому компашка продолжила веселье. 4 утра - не время для философии.