Форум сайта "Мир Эсси Эрганы"

ГЛАВА 12. "Ран".

Возвращаясь из больницы, Кей вспоминал недавний разговор. Определенно, подумать было над чем. Каким образом тест мог дать отрицательный результат? В чудеса американец не верил, и то, что врачи могли ошибиться, тоже казалось крайне маловероятным. Но что же тогда произошло?..

То, что Нагано был пьян на момент аварии, сомнению не подлежало. Этот вопрос был первым из тех, что он задал Шуичи, расспрашивая его об обстоятельствах вчерашней ночи. Напуганный суровым тоном менеджера, Шиндо мгновенно припомнил, что его друг выпил не меньше трех-четырех крепких коктейлей, прежде чем покинуть клуб.

В глубине души Шуичи был невероятно рад, что мистер Кей не стал особо вдаваться в причины, по которым певец покинул вчера «Сияющую Ночь» один, без Хиро, да и вообще, вспомнил о гитаристе только наутро, когда узнал, что тот попал в больницу. Потому что, во-первых, было стыдно, получалось, он бросил друга в беде, а во-вторых, ему почему-то совсем не хотелось рассказывать американцу о своих новых знакомых. Тот иногда бывал до неприятного дотошным, а удивительная ночная встреча оставила в душе Шуичи возбуждающее щекочущее-теплое чувство, которым ему не хотелось делиться ни с кем.

«Сдается мне, я знаю, кто мог бы дать ответ на этот вопрос, - размышлял Кей. - «Замечательный молодой человек», совершенно «случайно» оказавшийся в тот момент рядом на шоссе, откуда у тебя так кстати оказался при себе эф*****? И какого дьявола ты вообще влез во всю эту историю? Зачем тебе понадобилось помогать Нагано?..».

Полчаса назад Хиро, в свою очередь, подтвердил подозрения менеджера, сообщив, что своего «знакомого» он впервые увидел сегодня днем у себя в палате. Больше гитарист ничего рассказать не мог, впрочем, это то, как раз, было неудивительно.

Раз за разом прокручивая в голове эпизод утренней встречи с врачом – единственный момент, когда он видел этого человека, американец пытался восстановить в памяти его внешность. Невысокий рост, непроницаемое, как у всех японцев, лицо... довольно молод... что еще?.. В конце концов, ему удалось все-таки вспомнить пару зацепок. Первое - на парне была явно мотоциклетная куртка, и под мышкой он держал шлем, и второе - его одежда была очень дорогой, чертовски дорогой, уж на это у бывшего агента глаз был наметан.

С этого можно было уже начинать, и приняв окончательное решение завтра же с утра заняться выяснением личности подозрительного незнакомца и мотивами его действий, Кей вернулся, наконец, к гораздо более приятным размышлениям.

Весь день его не покидали воспоминания о загадочной парочке, виденной сегодня утром у больницы. С одним из них он точно был совсем не прочь познакомиться поближе. По тому, что он успел увидеть и узнать, парни не производили впечатления домоседов, размышлял американец. Более чем вероятно, что они будут покидать номер для интересного времяпрепровождения. Почему бы не проверить эту теорию сегодня же?

* * *

- Нет, ну до чего вредное создание, - с возмущением думал Йоджи, поглядывая на только что вышедшего из душа и теперь стоящего в задумчивости перед огромным зеркалом в одних стрингах Фудзимию. Склонив набок изящную головку, тот задумчиво разглядывал флакончик каких-то духов. Приняв, наконец, решение, он одобрительно кивнул головой каким-то своим мыслям и по комнате поплыл яркий, чувственный запах бергамота и розы. Крылья носа Йоджи дрогнули – запах ему понравился. Необычный, впрочем, как и все, что сегодня вечером относилось к его товарищу. Теплый, откровенный, сексуальный. Полная противоположность самому Рану. Блондин, мечтательно прикрыв глаза, еще раз с удовольствием глубоко вдохнул.

«А на разгоряченной коже этот запах вообще будет… м-м-м…», - отвлеченно подумалось опытному плейбою. Он одернул себя и вновь вернулся к своим недовольным мыслям.

«Футболка-стрейч в обтяжку, джинсы сидят так, что ползадницы видно, стринги… стринги! На Ране!.. Духи… даже не одеколон! Черт возьми, да что такое происходит?..».

Он же сам буквально еще вчера вместе с остальными шутил насчет «нашего айсберга» и «Снежной Королевы». Он привык к такому Фудзимии! Нет, Йоджи, конечно же, будет только рад, если его друг пошлет куда подальше свои комплексы и начнет получать от жизни удовольствие.… Но почему Ран так резко решил изменить своим привычкам? И почему именно сейчас, сегодня?

Впрочем, сколько Кудо его помнил, с первого дня знакомства Фудзимия вечно делал все не так. Он не развлекался, когда развлекались все, он не смеялся шуткам Йоджи, в то время как Оми с Кеном от хохота катались по полу, он любил странные горькие запахи, острую, соленую еду, кислые напитки и холодную погоду. Он всегда вспоминал о дисциплине именно в тот самый момент, когда о ней напрочь забывали все остальные, и вот теперь, когда Балинезу выдался, наконец-то, шанс достойно «отомстить» бывшему лидеру, что делает рыжий? Вместо того чтобы упираться и спорить, а то и категорически отказаться идти с Кудо в ночной поход по барам и клубам, Ран преспокойно пожимает плечами и осведомляется у блондина, что ему лучше надеть. Уже приготовившийся было давить на Фудзимию Кроуфордовским авторитетом Йоджи почувствовал, что у него из-под носа украли триумф! Возмущению плейбоя не было границ.

Когда вчера вечером Кроуфорд сообщил Йоджи, что Фудзимия поступает в полное его распоряжение, и свои дальнейшие действия эта пара будет ориентировать именно на решения Кудо, а не бывшего лидера Вайсс, блондин, конечно, слегка удивился, но гораздо больше обрадовался. Возражений у него, разумеется, не было. И сегодня, с самого утра пребывая в приподнятом настроении, он то и дело с многозначительной улыбкой поглядывал на Рана, и мечтательно щурил хитрые зеленые глаза.

«Нет, все-таки в том, чтобы командовать нашим Абиссинцем есть что-то… что-то…», - Йоджи непроизвольно облизнулся, жадно уставившись на узкую изящную спину и маленькие, но восхитительно упругие даже на вид, практически обнаженные ягодицы, но быстро одернул себя, слегка испугавшись собственных странных, будоражащих фантазию мыслей.

Так и не подобрав подходящего определения, он, тем не менее, снова зажмурился от удовольствия. Блондин еще не знал, как именно он распорядится своей внезапной властью над высокомерным и упрямым рыжиком, но собирался обязательно что-то придумать. Брэд дал ему полный карт-бланш, и Кудо планировал оторваться на всю катушку. В голову ему одна за другой лезли всякие забавные идеи, причем самыми настойчивыми были мысли с каким-то…неприличным оттенком.

Первой же замечательной идеей было отправиться в клуб, и непременно с Фудзимией за компанию. Вот только тот как-то неправильно реагировал.

Глядя, как Ран задумчиво копается в сумке с одеждой, Кудо сидел в кресле и дулся. Такой замечательный план подразнить и поразвлечься за счет рыжика рухнул, и это было обидно. Фудзимия демонстрировал настолько явную готовность разделить с плейбоем радости и удовольствия ночной жизни, что тот даже чуть не передумал вообще куда-то идти. Хотя, это еще вопрос, сколько продержится его безупречная равнодушная маска, когда они окажутся в самом клубе. Обдумывая эту мысль, Йоджи заметно приободрился. Что ж, возможно, реванш еще состоится.

У самого же Фудзимии на душе было далеко не так спокойно, как он старательно демонстрировал. Неторопливо собираясь, он изо всех сил старался не показать Йоджи своей неуверенности. А пристальные, ощущаемые всей кожей странные взгляды блондина только усиливали его нервозность. И в эту минуту он был настолько взволнован, что его так и подмывало отказаться сопровождать Кудо в клуб сегодня вечером. И он именно так бы и поступил, если б не был абсолютно уверен, что, во-первых, коварный плейбой только этого и ждет, а во-вторых, и это самое главное, Йоджи не позволит ему увильнуть, а значит, идти все-таки придется. И единственное, что ему остается, это постараться хоть немного испортить самоуверенному мерзавцу удовольствие.

Сам Фудзимия, узнав, что какое-то время приказы ему будет отдавать Кудо, внутренне ощутимо напрягся. Разумеется, ему не пришло в голову оспаривать решения лидера, право командовать которого он сам для себя признал. Но Ран опасался определенных сложностей, а уж в том, что они непременно возникнут, он даже не сомневался – ведь речь шла о Йоджи!.. Проблема состояла еще и в том, что отдельным требованием Кроуфорда, высказанным лично Фудзимии, было не на шаг не отходить от Кудо, причем особенно это касалось ночного времени.

И Йоджи поторопился оправдать его нехорошие подозрения. Услышав от лучащегося самодовольством Кудо их общие планы на сегодняшний вечер, Фудзимия даже не удивился – он предполагал нечто подобное. Будучи практически абсолютно уверен, что рано или поздно тот потащит его в подобное место, Ран успел все обдумать, и даже найти определенные плюсы в происходящем. А почему бы, собственно, и нет? Раз уж все так складывается, он постарается извлечь для себя из сложившейся ситуации максимум пользы.

А увидев отразившееся на красивом лице разочарование, он мысленно поздравил себя с маленькой победой.

Сколько Ран себя помнил, ему всегда нравились парни. Жесткие, уверенные в себе, веселые и раскованные – одним словом, практически полная противоположность ему. Юный Фудзимия был мягким и застенчивым, легко смущался и совсем не умел шутить, хотя всегда мечтал об этом.

Произошедшие несколько лет назад события изменили всю его жизнь. Потеряв семью, он отгородился от мира непрошибаемой стеной отчуждения, скрыв под ледяной маской и мягкость, и застенчивость, и неуверенность. Нежного Рана сменил суровый, жесткий Абиссинец. С репутацией человека, не умеющего улыбаться и крайне немногословного.

Попав в Вайсс, Фудзимия, разумеется, машинально сразу оценил состав команды, в том числе и с точки зрения своего личного интереса. Два подростка и плейбой-натурал. Самоуверенный, до неприличия раскованный и невероятно веселый. С душой, отравленной трагической потерей возлюбленной, и теперь пытающийся заглушить боль беспорядочными случайными связями. Красивый, отчаянный, умный и сексуальный. Любимец женщин старше и младше восемнадцати, и товарищ по команде, всегда готовый прикрыть ему спину в бою. Очень быстро Ран выкинул из головы любые мысли о том, что между ними могло бы что-то быть. Абиссинец по праву гордился своим железным самоконтролем.

Время шло, жизнь снова и снова вносила свои коррективы. Отчаяние и горе сгладились, оставив лишь печаль и горькие воспоминания, молодость неудержимо брала свое, и страстному и пылкому Рану становилось все теснее в аскетичной шкурке Абиссинца. Душа и тело требовали любви, а изменившийся состав их команды, как назло, активно демонстрировал, что счастье вполне возможно.

Ран уже был готов быть с кем угодно, кого нашел бы достаточно привлекательным по своим меркам, но он отчаянно тормозил. Просто знакомиться в барах ради одноразового секса ему было стыдно, тем более, он понимал, что в поисках доминирующего партнера вполне можно нарваться на серьезные проблемы. И не факт, что он сможет с ними справиться. Но больше знакомиться ему банально было негде – сказывалась специфика профессии.

А полгода назад кое-что изменилось. Пустяк. Случайная и незначительная мелочь.

Одним прекрасным утром всегда ходящий по дому бесшумно, как кот, Фудзимия собрался принять душ. То, что эта же идея уже посетила кое-кого чуть раньше, он понял почти сразу. А вот Йоджи даже не заметил ни его бесцеремонного появления, ни поспешного бегства.

А вот Ран увидел. И услышал.

Йоджи удовлетворял себя и это было… это было красиво! Это было потрясающе чувственно и чертовски сексуально, впрочем, как и все, что касалось блондина.

Влажная загорелая кожа, полузакрытые глаза, кольцами прилипшие ко лбу растрепавшиеся золотые волосы… сильные длинные пальцы, ритмично движущиеся на потемневшем от возбуждения напряженном члене…

«У него больше…», - успела мелькнуть отстраненная мысль.

Закушенная нижняя губа и короткий полустон-полувздох... Фудзимия выскочил из душа, как ошпаренный.

Но восхитительная, неприличная картинка по-прежнему стояла перед глазами. А ночью, вместо какой-нибудь отвлеченной фантазии Ран впервые представил себе Йоджи. Таким, каким он увидел его утром в душе – неспешно и откровенно ласкающим себя. Оргазм пришел очень быстро и был опустошающим и потрясающе ярким.

То, что все это было большой ошибкой, Фудзимия понял не сразу.

Обычно эротические фантазии Рана приедались ему довольно быстро. Но этой он развлекал себя очень долго – несколько недель, меняя в ней лишь некоторые детали. Например, теперь он представлял, что Йоджи знает, что на него смотрят и знает, что смотрит Ран.

Оригинал фантазий ходил рядом, но Фудзимия начал воспринимать самого Кудо еще более отстраненно – они даже стали чаще ссориться – словно тот мог как-то опошлить или приглушить сексуальность своего ночного двойника. Хотя, не мог не признаваться самому себе Фудзимия, реальный Йоджи выглядел и производил впечатление ничуть не хуже воображаемого. Если не лучше.

Когда та фантазия потускнела, Ран пошел дальше. Теперь сексуальный блондин был уже в его мечтах не один. Попытка вообразить в объятиях плэйбоя кого-то другого Рана не завела, и тогда он, наконец, представил себя трахающимся с Йоджи.

И представлял до сих пор.

Каждую ночь, утро, вечер, каждый раз, когда молодое тело начинало отчаянно требовать разрядки. Потому что, даже бегающий за каждой встречной юбкой Кудо был теперь для Рана воплощением секса. И зря он пытался себя обманывать, что ничего не изменилось. Изменилось. И если раньше Фудзимия смотрел на Йоджи, щеголяющего в одних боксерах, и думал о работе, то теперь и на работе Ран мечтал о Йоджи в боксерах. И без них.

Ран томился, а по ночам видел во сне Йоджи, в то время как тот знать не знал о терзаниях своего товарища. И вел себя при этом так, словно задался целью специально сбить колеблющегося друга с толку.

Некоторые нюансы в характере и поведении Кудо уже не раз ставили Фудзимию в тупик, заставляя сомневаться в своей первоначальной оценке ориентации Йоджи. Задумчиво-оценивающие взгляды, которые тот порой кидал на разгуливающего по дому полуодетого Шульдиха, а то и на самого Рана, постоянное стремление обнажать и демонстрировать собственное тело, в том числе и мужской аудитории. Например, Йоджи обожал валяться по вечерам на диване в рваных джинсах и с обнаженным торсом, словно специально дразня Фудзимию своей гладкой, золотисто-смуглой кожей. Постоянные разочарования блондина даже в самых замечательных, красивых женщинах, словно он что-то искал и никак не мог найти. Йоджи любил и хорошо разбирался в мужской косметике и парфюмерии. Короче говоря, Ран был уверен, что Кудо порой вел себя как стопроцентный гей. Ну, по крайней мере, бисексуал.

Но даже тогда Фудзимия изо всех сил запрещал себе думать о возможности романа с товарищем по команде, ведь это явно чертовски бы все усложнило. А потом он вспоминал о Кроуфорде с Шульдихом, чей пример ярко и наглядно демонстрировал достоинства служебного романа, или Наги с Оми, которых по отдельности уже никто не воспринимал, и опять начинал сомневаться.

В отличие от своего хозяина, фантазия Рана рамок не признавала, бессовестно подкидывая каждый раз все новые и новые картинки. Йоджи, долго и со вкусом занимающийся с ним любовью на затянутой черным шелком огромной постели в роскошном номере отеля, страстно и бешено трахающий его на жестком и шершавом кухонном столе, Йоджи, небрежно раскинувшийся в большом кресле и он сам, яростно насаживающийся на его член. И, наконец, эта, самая любимая...

…Незримой черной тенью Ран бесшумно скользит по переулку. Он напряжен и в любую секунду готов отразить нападение. Но даже привычная осторожность и ловкость не спасают его – вырвавшаяся в одно мгновение из темноты сверкающая проволока мгновенно связывает по рукам и ногам.

Он яростно рвется из пут, с томительным восторгом осознавая бесполезность своих попыток. Все та же тьма не позволяет разглядеть противника, но Ран ощущает его обжигающе-горячее дыхание на своем затылке, и сильные, уверенные руки, быстро и ловко расстегивающие на нем одежду.

Ночной воздух холодит обнаженную кожу и заставляет вздрагивать от стыда и предвкушения, чувствуя, что брюки уже спущены до колен, а нетерпеливые руки вовсю хозяйничают под задранной футболкой. Ран протестующее мотает головой и яростно рычит и ругается, но его жалкое сопротивление лишь распаляет, вызывая у Йоджи низкий хрипловатый смешок.

Почувствовав первое проникновение, он отчаянно вскрикивает, а потом только хрипло и бессильно стонет, сходя с ума от собственной беспомощности, подчиняясь чужой воле и желанию. А чуть позже уже задыхается от безумного, сумасшедшего возбуждения, чувствуя, как нетерпеливые, безжалостные толчки грудью вжимают его в холодную кирпичную стену, выгибается, бессвязно требуя, чтобы глубже, сильнее… желая боли, сладкой, обжигающей, пронзающей насквозь острым невыносимым наслаждением…

И уже не ушами - всей кожей чувствует лихорадочный, срывающийся шепот: «Да, любовь моя, да, я дам тебе все, что захочешь… боль, нежность, страсть… что захочешь… попроси – я буду жестоким для тебя, буду ласковым, зацелую, изнасилую… только скажи, как ты меня хочешь… попроси меня…».

Но Ран не просит. Он требует. Требует каждым стоном и вздохом, каждым движением и каждым вскриком, упираясь пылающим лбом в стену и судорожно подаваясь навстречу глубоким, жестким толчкам… «Еще, Йоджи! Еще! Быстрее, Йоджи!».

- Йоджи-и-и!..

Приходя в себя от звука собственного голоса, Ран растерянно распахивает глаза, все еще вздрагивающий от только что испытанных эмоций и ощущений.

И чем откровеннее были ночные фантазии, тем старательнее Ран держал дистанцию с Кудо, а заодно и со всеми остальными. Особенно радовала неспособность Шульдиха читать именно его мысли, иначе, он, пожалуй, умер бы со стыда. Причем смущал его даже не Йоджи, а сама рыжая ехидина, которой не дай бог было попасться на острый язычок.

Вот только проблема отсутствия партнера по-прежнему оставалась проблемой.

И сегодня Ран, стиснув зубы и изо всех сил уговаривая себя не волноваться, готовился к своему первому в жизни визиту в ночной клуб.