Форум сайта "Мир Эсси Эрганы"

Маленький брат Тома любит поговорить, вот уж действительно. О, у него всегда найдется пара слов в запасе на любую тему. Ему нравится звук его собственного голоса, да к тому же, собственно, его никто и не просит молчать. Границ здесь нет.

Тому тоже нравится звук этого голоса. Он так сильно отличается от его собственного, и, как ничто иное, заполняет его уши, подобно музыке. Болтовня Билла, шепот Билла, нытье Билла, шутки Билла, вопросы Билла – бесконечная мелодия, слетающая с губ брата. Том часто притворяется, что это раздражает его, а порой он и вправду расположен к этому куда меньше окружающих, но на самом деле голос Билла – это музыкальная тема, сопровождающая Тома всю его жизнь, и без нее - он одинок.

Но сейчас - тихо. Билл лежит в кровати, он спит почти беззвучно. Он никогда не храпит, только если бывает очень пьян, но даже тогда это скорее неспокойное прерывистое дыхание. А обычно он спит очень тихо, и единственный звук, нарущающий тишину – еле слышное придыхание на каждом пятом выдохе полуоткрытых губ.

Том сегодня не может уснуть. Билл слегка выпил вечером и поэтому отключился, как только его голова коснулась подушки. Он был таким уставшим.

Том думает, что никогда еще Билл не казался ему таким красивым. Брат спит, и нет вероятности, что он сейчас проснется, станет шутить или требовать чего-нибудь. Что станет вопросительно глядеть на него, отчего Том вновь почувствует вину за свои постоянные пристальные взгляды и ужасные, ужасные мысли. Он не может сейчас этого сделать, поэтому Том может просто сесть рядом и наблюдать, как брат спит, имея возможность рассмотреть его лицо как следует, придвинуться поближе и – проверить, просто проверить, не изменился и не исчез ли прежний Билл, пока Том не смотрел.

Билл не проснется, даже если Том приютится тут же на кровати, ложась подле него, лицом к лицу. Билл не проснется, даже когда Том будет придвигаться все ближе и ближе, пока их носы почти не соприкоснуться. Том наклоняет голову, двигается еще ближе, его губы уже почти дотрагиваются до щеки Билла, и он медленно втягивает воздух, наслаждаясь легким, теплым запахом нежной кожи за ушком. Он хорошо знает это место, это самое его любимое место на теле брата. Когда они обнимают друг друга, именно там чаще всего оказывается его лицо.

И оно пахнет так хорошо. Пахнет Биллом, его чистой кожей, его сном. Счастливыми днями из бесхитростного детства, уютом, домом.

Том поднимает голову, и запах волос Билла всколыхивает в нем совсем иные ассоциации. Эти волосы пахнут дорогим шампунем, миндальным маслом, календулой и прочей фруктовой фигней. Том прикрывает глаза, отдаваясь во власть этих запахов прекрасного мальчика, который заботится о себе. Мальчика, который готов к ласке.

Том никогда не ласкал его. Но хотел бы. Они никогда не говорят об этом, но у них уже была сотня почти-прикосновений, сотня почти-поцелуев и сотня моментов, когда Том отчетливо чувствовал сердце где-то в районе горла, и был в секунде, в половине секунды, в миллионной доле секунды от того, чтобы опрокинуть Билла на спину. Том хочет поцеловать его. Как следует, намеренно, сознательно.

Билл ведь не заморожен, он просто спит, и он шевелится чуть-чуть, тыкаясь носом в висок Тома. Том зажмуривает глаза. Если две бутылки пива вгоняют Билла в сон, то те же две бутылки лишают Тома самоконтроля, и сейчас он возбужден. Крайне возбужден, всего лишь от запаха своего запретного, драгоценного соседа по кровати.

Это было всего лишь пиво, так почему же его голова так кружится? Почему он не сдерживает себя, почему не отступает? Почему его рука движется, будто по собственной воле, к тому месту, где одеяло скрутилось вокруг бедер Билла? Билл всегда ерзает во сне, так что одеяло в итоге прикрывает его лишь наполовину. Потом посреди ночи он просыпается от холода и, ворча в полусне, закутывается обратно. Он никогда не сможет спать с кем-либо в одной кровати. Том надеется, что его брату не придется подстраиваться к кому-то. Он хочет, чтобы самому Биллу было удобно и хорошо.

Если кто-то посмеет дотронуться до Билла, Том сломает ему пальцы.

Его собственные пальцы находят меж тем треугольник обнаженной кожи на талии брата и легко скользят по нему – вроде щекотки. Ничего особенного. Угол звезды Билла, наверное, всего в миллиметре. Если он чуть-чуть отодвинет резинку...

- Билл? Ты спишь? – едва слышным шепотом. Том не хочет разбудить его, ему просто нужно знать, - ты так и будешь спать, да, Билл? – рука Тома поворачивается, большой палец скользит по самому верху татуировки. Девчонки всегда тянутся, девчонки кричат. Но ни одна девочка еще не дотрагивалась до этоц звезды. И Тому не следовало бы. Ему никто этого не позволял, - ты поспишь для меня? – спрашивает он почти нормальным голосом.

Его сознание не властно над его ртом и руками. Он как будто наблюдает со стороны за извращенцем, который выглядит точно также, как он. Откуда-то из глубины он смотрит на то, как какой-то больной пристает к его спящему брату. Всего два пива? Он не чувствует своих рук, но кончики пальцев слегка покалывает, когда он ведет ими вдоль резинки трусов Билла.

Билл очень редко одевает что-то на ночь, но сегодня как раз такой случай. На нем какая-то непонятная полосатая майка-безрукавка, и, может быть, это и сводит Тома с ума. Он всегда видит так много, что именно такая попытка скрыть, утаить что-то будто сталкивает его с края. Все, что он сейчас видит – это маленький кусочек кожи и слегка очерченный контур татуировки. Он засовывает руку себе в штаны и трогает себя.

- Поспи, - выдыхает он отрывисто, задавая себе яростный ритм, - еще пару минут, пожалуйста.

Это даже не слова. Сквозь защитный барьер, выстроенный из остатков моральных устоев, Том слышит лишь что-то вроде полу-эротического скулежа,который он выдавливает из себ, глядя на спящего Билла, в то время как рука его резко скользит по изнывающей плоти. И несмотря на все барьеры, он отчетливо чувствует облегчение, которое приносят ему эти быстрые движения.

Билл слегка двигается во сне. Том нависает над ним, взгляд мечется с оголенного участка кожи внизу на темный сосок, проглядывающий сквозь тонкую ткань, и, наконец, перескакивает на идеальные контуры рта, слегка приоткрытого – Билл размеренно и глубоко дышит во сне. Он слегка вздрагивает, и на секунду показывается кончик языка, облизывающего губы.

Демон, который овладел сегодня Томом, заставляет его двигаться быстрее. Он привстает на согнутых коленях, так, что обе руки его свободны. Одна нужна для продолжения начатого, а другая – другая для того, чтобы задрать майку Биллу. Всего немножко, немножко выше.

- Не просыпайся.

В своем роде это желание лживо. Том умер бы от стыда, если бы Билл проснулся, особенно сейчас, когда он уже не сможет остановиться. Но в глубине души, в тех фантазиях, которым он отдается, теряя над собой контроль, это именно то, чего он хотел бы. Билл просыпается, моргая со сна, и улыбается ему. Билл привстает, обнимая его за затылок, как он делает - вечно он так делает, и позволяет Тому прижаться к себе, в то время как тот продолжает ласкать себя.

К удовольствию Тома, Билл вновь облизывает губы, и столь экспрессивно, что Том видит шарик пирсинга. Он думает о том, как сильно бы хотел, чтобы этот шарик оказался у его ширинки, поиграл бы с его членом или просто очутился у него во рту. Том убыстряет темп - и в фантазии, и в реальности - в той самой комнате, в которой внезапно открывшиеся глаза Билла могли бы разом и навсегда разрушить все доверие и уют.

Том не может сейчас думать об этом. Он неподвластен себе, он не является самим собой. Он весь – одно-единственное алчущее нервное окончание, купающееся в удовольствии, и сейчас ему вообще все равно, проснется Билл или нет.

В том невозможном, идеальном мире Билл чувствует близость Тома к завершению и тянет майку вверх, обнажая свое стройное и бледное тело, скручивая ее и издавая неясный жалобный звук во сне, в тот момент когда Том, откидывая голову назад и бессвязно застонав, стремительно кончает ему на живот,

Именно так он стонет, кончая, и в реальном мире, но, поскольку его член все еще находится большей частью внутри его джинс, ему не приходится ничего стирать с живота брата. Билл все еще спит, и его майка на прежнем месте. Рука Тома, скользкая от спермы, тянет ее за край вниз, случайно слегка мазнув по коже. Он укрывает брата одеялом.

Он извращенец, он ненормален. Том – урод, домогающийся брата во сне, бездумно притворяясь, что он не проснется завтра утром на шаг ближе к признанию, на шаг ближе к тому, чтобы сдаться. Расскажет ли он когда-нибудь Биллу о том, что сделал сегодня ночью? Наверное. Это нездорово, но... он чувствует, что должен, это вопрос чего-то наподобие веры.

Том болен на голову и завтра он едва сможет смотреть на Билла.

А пока завтра еще не наступило, он может присоединиться к брату, к его чистоте и сну. Ему нужно отмыть все улики греха с отпечатков пальцев, и он старается не думать о преступлении, которое совершил.

Он отправляется в душ, не глядя на Билла. Он не видит, как медленно ползет его рука по животу, собирая липкую жидкость полосок, оставленных пальцами Томом, задевшими его кожу. Он не видит, как та же рука осторожно пробирается сквозь простыни, пока не достигает губ, и как Билл методично слизывает с нее все, что осталось на пальцах.

Том не видел этого. Билл проснется лишь тогда, когда Том будет к этому готов.

Fin