Отправлено: 12.01.08 04:32. Заголовок: WK: "Перечитай меня снова"; romance, R, Ран/Кен, Йодзи/Оми - продолжение от 08.02

Название: Перечитай меня снова
Ник: Saviri
Бета-ридинг: Verlis
Жанр: Romance
Рейтинг: R (уж больно буква хорошая!)
Пейринг: Айя (Ран) Фудзимия /Кен Хидака, Йодзи Кудо / Оми Цукиено (условный)
Аксиомы к теореме:
• действие происходит после первого сезона аниме;
• Санрюдзин (Эсцет) мертвы, но Айя-чан все еще в коме (скажите спасибо, что вообще не убила – просто кошмарно раздражает!);
• Вайсс по-прежнему живут в «Koneko»;
• Шварц находятся на вольных хлебах – со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Размер: «простынь»
Фик закончен и будет выкладываться по мере бета-вычитки.
П.С. Возможен сиквел (только возможен!)
Предупреждение: Сопли, слезы, ООС. Чрезвычайно тупые гэги и куча проходных персонажей. Ах да, еще флафф – куда ж без него…
Краткая аннотация: Прошло два года совместной жизни – и лодка любви разбилась об острые камни быта. Что делать: вычерпывать воду или бодро идти ко дну? И что выберет Кен – зная, что Айя активно дырявит днище?..
Отказ от прав (Disclaimer): не мое! А что, похоже?
Проект Weiss принадлежит господину Коясу и иже с ним. Я не владею ничем и прибыли, соответственно, не извлекаю. Сюжетная линия позаимствована из «Летучей мыши» (либретто Эрдмана и Вольпина плюс исправления Дреера для экранизации) – хотя осталось от нее до печального мало…
От автора: фик написан в подарок для Натаниэль – в благодарность и за заслуги: он первый человек (не считая моей беты), который признался, что да, он-таки читал мои фики! Кроме этого, он умеет заставить работать, конструктивно критиковать и – самое главное – восхитительно писать. В общем, спасибо тебе огромное!
Если я не ошибаюсь, ты ненавидишь, когда Кудо называют «Йодзи». Мои соболезнования… А еще ты, кажется, не любишь резкие переходы между флаффом - и не флаффом (см. «Йодзи»)

 Отправлено: 12.01.08 04:34. Заголовок: Любить – это, прежде..

Любить – это, прежде всего, отдавать.
Любить – значит, чувства свои как реку,
С весенней щедростью расплескать
На радость близкому человеку.

…Любить – значит, страстно вести бои
За верность и словом, и каждым взглядом,
Чтоб были сердца до конца свои
И в горе, и в радости вечно рядом.

… Любить – это видеть любой предмет,
Чувствуя рядом родную душу:
Вот книга – читал он ее или нет?
Груша… А как ему эта груша?

… Любовь – не сплошной фейерверк страстей.
Любовь – это верные в жизни руки,
Она не страшиться ни черных дней,
Ни обольщений и ни разлуки.

Любить – значит истину защищать,
Даже восстав против всей вселенной.
Любить – это в горе уметь прощать
Все, кроме подлости и измены.

… И к черту жалкие рассужденья,
что чувства уйдут как в песок вода.
Временны только лишь увлеченья.
Любовь же, как солнце, живет всегда!

Э. Асадов



Кен не дышал.
«Господи, Господи, Господи! Господи, пожалуйста!.. Лишь бы он не… лишь бы только он не…»
Бледное изящное тело неуверенно пошевелилось.
«Господи, Господи, Господи!»
Тонкие нежные веки нехотя дрогнули – раз, затем другой.
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»

Смахнув с лица непослушную красную прядь, настойчиво щекотавшую чувствительную кожу, Ран недовольно сморщил нос, перевернулся на спину и – засопел.
«… не проснулся».

Кен с облегчением привалился к стене, желая только одного: дышать! Втягивая воздух медленными скупыми глотками, он прилежно постарался не думать о том, что сейчас, вероятно, здорово походит на лошадь, забредшую на ипподром в безумной надежде поесть халявного овса, вот только вместо этого пришлось бежать забег за целое стойло…

«Не шуметь!» – напомнил он себе, с трудом удерживаясь, чтобы, махнув рукой на конспирацию, судорожно хватать воздух, пока не заноет в груди.
«Если Ран не хочет проснуться в компании трупа, ему следует спать крепче, – подумалось мрачно. – Еще одного раза я уже не выдержу…»

Легкие выразили полное согласие с утверждением, пытаясь вылезти через горло. Оно и неудивительно – он отказывал им в кислороде целых… Кен осторожно покосился на будильник: сколько?!
«Иду на рекорд», – решил Хидака в редком приступе самоуважения.

«А то как же, – откликнулось сознание, – мирового идиотизма…»
Печально вздохнув, Кен отлепился от стены и осторожно двинулся к кровати.
«Какого черта ты творишь? – возмутилось сознание. – Уходи отсюда немедленно!»
«Уже ухожу», – кивнул он согласно, приблизившись еще на крошечный шажок.

Нет, что ему нужно уйти, Кен, естественно, понимал. Понимал, что утро уже позднее и, несмотря на бессонную ночь, Айя скоро проснется. И если он, открыв глаза, увидит в спальне Кена… Об этом было страшно даже думать.
А значит, следует уйти – тут же и тотчас! Следует – но… Кен медлил. Айя выглядел таким красивым! Красивым той особенной неповторимой красотой, которая практически не встречается в жизни, но часто упоминается в книгах как повод для очередной эпической войны.

Длинные волосы, костром полыхающие среди белых льняных простыней – так хочется коснуться шелковистых прядей, чтобы проверить, не жгутся ли… Кожа, прозрачная и бархатистая, бледная – словно лепестки кувшинок, купающихся в лунном свете, безупречная – словно свежевыпавший снег. Такой Ран и есть – снег и пламя, стужа и жар, с легкостью способный и разжечь, и заморозить…

«Вот как сейчас», – отметил Кен грустно, чувствуя, как пересохло во рту, стоило Айе перевернуться на живот, потянув на себя легкую ткань постельного белья. Он прикусил губу: кому как не ему было знать – спал Айя исключительно нагишом.

Хидака тяжело вздохнул: черт бы побрал эти простыни! Послушный мысленной команде, спящий перевернулся, завозился – и ткань, до того благопристойно укрывавшая его до затылка, скользнула вниз. Пройдясь голодными глазами по сильной шее и скульптурному развороту плечей, Кен едва удержался, чтобы собственноручно не содрать с Рана проклятый лен – по мнению Хидаки, тот двигался чересчур, он бы даже сказал, инквизиторски медленно. Простынь поползла быстрее, с коварной щедростью явив изнывающему Сибиряку бледно-розовые соски… мускулистый пресс… плоский живот с темной впадиной пупка…

Кен застонал.
«Ой-е-е!..»
Жалко клацнув зубами, брюнет тихо взвыл: судорожно сжавшиеся челюсти прихватили язык. Теперь Ран просто не мог не проснуться.
Зажав рот ладонью, Хидака плюхнулся на пол, в какой уже – за последние полчаса – раз возопив «Господи!». Лихорадочно перебирая детские воспоминания о проведенных при католической школе годах, он попытался выудить из разрозненных кусков религиозных текстов наиболее подходящий к случаю. В голову почему-то настойчиво лезло «Упокой». Кен скрипнул зубами, размышляя, можно ли покрыть пробелы в теоретической части за счет избыточного энтузиазма.

«Господи, – взмолился он, так и не придя к однозначному выводу. – Прошу тебя, сотвори чудо! Ты говорил: блаженны убогие… Сейчас как раз тот случай! Ведь если Ран встанет и обнаружит меня под кроватью...»
Господь действительно всеблагой и всемилостив: Фудзимия не проснулся – только свесил с кровати длинную стройную ногу.

Хидака судорожно вздохнул: изящная щиколотка маячила под самым носом. Ноги у Рана были красивые – с пропорциональными икрами, аккуратными ступнями и аппетитными пальчиками. Кен мимоходом порадовался, что так и не успел убрать руку со рта: как пить дать, стонал бы. Меж тем, провоцировать небеса не хотелось.

Не обнаружив в себе достаточно храбрости, чтобы подняться с пола, к дверям решил ползти по-пластунски. К счастью, любовь Рана к порядку избавляла от необходимости огибать препятствия и предметы. Паркет в его комнате был безупречным: здесь можно было не только передвигаться – но с чистой совестью есть. Окажись Хидака у себя, наверняка не преодолел бы и метра, намертво увязнув в желе еще в начале дистанции.
Выскользнув в коридор осторожным ужом, Кен мягко закрыл дверь и, дрожа от облегчения, бессильно осел на ковер: пронесло!

«Ну да – на этот раз», – отметил едко внутренний голос.
«Знаю», – согласился он недовольно.
«Но ты же не думаешь, что так будет вечно? Даже ты не настолько глуп…»
«Это я тоже знаю», – вздохнул Кен.
«Ты должен это прекратить!»
Хидака беспомощно закрыл глаза:
«Как?» – поинтересовался он без энтузиазма.
«Будь решительным, настойчивым – твердым, в конце концов! Скажи ему все!»
«Твердым», – повторил он грустно.
«Тьфу», – распознав сексуальную неудовлетворенность, голос безнадежно махнул рукой.
«Ага», – согласился Кен. Воспитательные беседы с собой он вел уже которую неделю. Его альтер-эго выступало как Цицерон – упрашивая, уговаривая, угрожая:
«Ты должен поговорить с ним! Заставь его! Черт, заставь хотя бы себя!..»

И Кен, и голос хорошо осознавали, это – безнадежно.
Прижав разгоряченный лоб к двери, Хидака с отчаяньем вгляделся в темные доски. Крепкая, мореного дуба, а за ней – Айя, прекрасный, словно принцесса из сказки: так хочется войти и разбудить поцелуем. Не прятаться на полу среди тапочек, не рассматривать украдкой, проникая по утрам, словно вор – а войти и взять то, что принадлежит ему по праву! Вот только принадлежит ли?

Кен печально вздохнул: к этому времени они с Айей встречались уже два года.

* * *

«И что я только делаю, Господи!» – Кен стоял перед зеркалом и, высунув язык, пытался оценить нанесенный ущерб. Видимых повреждений не наблюдалось: язык как язык – в меру длинный, в меру острый, розовый… Осторожно пошевелив кончиком и с радостью констатировав: не болит! – Кен счастливо хмыкнул. Хорошо хоть заживает все как на собаке – иначе к этому времени язык бы страшно распух и просто не помещался во рту. В конце концов, в комнату Рана он проникал не впервые и травмировал его уже не единожды. В общем, пришел он к выводу, абсолютно обычный язык, как и сам Кен – абсолютно обычный парень.

Опершись руками о раковину, Хидака внимательно изучал свое отражение. Растрепанная темно-коричневая шевелюра с мелькавшими то тут, то там белесыми прядями. Косая рваная челка падает на глаза – совершенно обычные карие глаза, которые даже при максимально поэтичных потугах иначе как «цвета кофе» не назовешь. Нос курносый и слегка вздернутый, словно у дворового задаваки (спасибо хоть не картошкой или чем похуже!). Кожа смуглая и, в общем-то, типичная для азиата – разве что оттенок не желтоватый, а золотистый от загара. Рот… Кен недовольно скривился: какой-то уж слишком нежно очерченный, темно-розовый – почти… девчачий. Капризно выпяченный подбородок, щеки – немного впалые: в последнее время он не слишком хорошо спит. Хидака вздохнул: да и ест не так чтобы… Ресницы… слишком уж длинные для парня и – Кен вздохнул – изогнутые. Шея, руки – обычные: в меру длинные, в меру мускулистые… Сложение атлетическое (спасибо футболу!) – но и только. Плечи, талия, голени – жилистые. Правда, координация отличная – но что такого сексуального в хорошей координации? Несмотря на это, Кен искренне гордился своими порывистыми движениями, в глубине души надеясь, что манерой двигаться напоминает зверя.

«Ага, – вздохнул он, глядя в жалобно смотрящие из зеркала глаза, – олененка…»
В нем не было ничего необычного. Совсем ничего. Сотни тысяч таких Кенов ходят по улицам Токио, в то время как Айя… Он вздохнул. Айя был только один.

Кен неуверенно дотронулся до отражения на серебристой амальгаме: как сильно он хотел его стереть! То, что смотрело на него оттуда – эту жалкую посредственность – размазать, смешав краски как на палитре, и превратить ее в кого-то другого – необычного и удивительного, яркого и взрывоопасного, мимо которого не пройдешь, которого просто нельзя не заметить, который будет достоин Айи… Кен отвел глаза от зеркала и расстроено опустился на бортик ванной, баюкая уставшую от мрачных мыслей голову.

Ему до сих пор не верилось, что они с Айей вместе. Что Айя такой … такой… Кен махнул рукой, отчаявшись подобрать достойное слово. Что Айя обратил внимание на него.

Печальная улыбка тронула губы. Они и вместе-то были именно из-за Айи. Сам Кен оказался для этого слишком робким, слишком неуверенным – хоть Ран и заворожил его практически с первой минуты: прекрасный Ашура ¹, возникший из тьмы, чтобы забрать его жизнь – но удовлетворившийся сердцем.
«Я убью их всех! Твоих родных и близких, сестер и братьев – всех, кто дорог тебе, каждого, кто знает о твоем существовании. Я убью их всех!» ²
Кен мечтательно ухмыльнулся: вот только скажите, что это не самое романтичное признание в любви!

Любовь… Почему-то именно после знакомства с Раном Хидака, жизнь которого была бедна привязанностями, но зачастую горчила предательством, вдруг задумался о любви. Дальше мыслей дело, правда, не пошло: в свои девятнадцать с небольшим Кен имел до смешного смутное представление о предмете. Разумеется, его случай не был полностью безнадежным. Проведя большую часть жизни в приюте – пусть даже католическом, Кен был достаточно хорошо осведомлен о том, откуда берутся дети и венерические заболевания. Однако эти знания касались секса, и уж никак не отношений – а именно в этом вопросе Хидака плавал по верхам: полууличное воспитание не сочетается с романтикой.

Айя нравился ему – и нравился сильно, хотя Кен никогда не решался выразить симпатию чем-то большим, чем кружка горячего шоколада или миска попкорна с маслом к высокоинтеллектуальному фильму, которые Айя иногда позволял себе посмотреть. Впрочем, ранний Стэнли Кубрик плохо сочетается с кукурузой…
Кену казалось – не стоит даже пытаться. Столько препятствий, столько барьеров, столько разнообразных «против»…

Он убийца – и Айя тоже.
Он парень – и Айя тоже.
А если этого не достаточно… Он обычный, а Айя – Айя.
И все же, сколько б не твердил себе, что это абсолютно зря, мечтать о Ране он не перестал. Каждый раз при взгляде на него Хидаку охватывало странное томление, но что оно означало, и тем более – что с ним делать, Кен совершенно терялся. В этом состояла еще одна и пожалуй что самая главная трудность: физический аспект отношений заводил Хидаку в тупик. Секс? Поцелуи? Зачем?!

Католические догмы, которые в них годами вбивали в приюте, предписывали хранить целомудрие до освященного церковью брака, ибо тело человеческое есть храм, в котором обитает дух Господень. Отдавая должное официальной доктрине, сам Кен себя однако храмом не чувствовал. Тело виделось ему как некий полифункциональный механизм, главной задачей которого всегда оставалось выживание. Остальные менялись в зависимости от жизненных обстоятельств. Защищать себя, защищать других, играть в футбол, гораздо позже – убивать и заботиться …

С таким утилитарным подходом стоит ли удивляться тому, что гормональный взрыв, которого с таким испугом и нетерпением ожидает любой мальчишка, прошел незаметно и, можно сказать, практически мимо? Старшие ребята прятали под матрасом порнографические журналы, подглядывали в девчачьих раздевалках – после чего надолго уединялись в душе. А Кен стоял средь стонущих в кабинках одногодок и, судорожно прижимая к себе шампунь, всерьез не понимал: зачем?

С логикой у Хидаки всегда было несколько туго: обычно он предпочитал действовать, а не думать. Сколько Кен себя помнил, вокруг всегда хватало людей, принимавших решения за него. Отец, отдавший его в приют, настоятельница и воспитатели, футбольный тренер, говоривший как, когда, что и с кем ему делать, и, конечно же, Казе.

Несколько поцелуев, полученных в темной кладовке от старшеклассницы, решившей потренироваться на безотказном малыше с доверчивыми глазами Бэмби, Хидаку не впечатлили. Слишком слюнявые и отдающие креветками. Морепродукты ему, конечно, нравились – но есть их Кен предпочитал с тарелки.
Другие всегда говорили про секс. Секс, поцелуи, прикосновения… Кен, выросший на Святом Писании, решил, что секс должен быть истинным чудом. Не обязательно библейского масштаба, но все-таки чудом – раз уж вокруг им все так одержимы.

Его первый сексуальный опыт оказался куда как далек от чудесного. Не было ничего волшебного – ни захватывающего, ни замечательного. Невероятное – да, было: позор. Знаменательное событие настигло Хидаку в возрасте семнадцати лет, после чего попало в отдел мозга, помеченный красным мигающим грифом «НЕ ОТКРЫВАТЬ».

В плане инициативы происходящее здорово смахивало на ситуацию с поцелуями. Поспорив с подругами, что все-таки затянет в койку «того недотрогу с удивительными глазами», девица банально взяла его «на слабо». Отказаться от предложения – на глазах у однокурсников, прекрасно расслышавших каждое слово, было просто немыслимо. Кену было интересно, любопытно и… просто не хватило духу. Он выдавил «да» прежде чем сообразил, что у него открыт рот.

Сам опыт напоминал оживший кошмар. Затемненная комната с рядом коек, из которой ради оказии выгнали остальных обитательниц, тусклый ночник у изголовья кровати, девушка, раздевшаяся и слегка прикрытая простынью, бросающая на него все более нетерпеливые и вместе с тем оценивающие взгляды… Пересохшее горло, сбивающееся дыхание, непослушные пальцы и повлажневшие с перепугу ладони, носки – он никак не мог сообразить, снимать их или все же оставить... И дикий истерический хохот партнерши, увидевшей его длинное – до колен – полосатое белье, выдаваемое в приюте. Упакованный в блестящую фольгу квадратик презерватива едва не довел его до истерики. Окончательного позора Хидаке удалость избежать лишь потому, что в семнадцать лет потенция неуязвима как таковая. Девица осталась довольна, а Кен… Вернувшись в комнату после «события», он два часа всерьез раздумывал, а не принять ли ему постриг. Больше его на подвиги не тянуло – стоило только вспомнить, через что довелось пройти.

Потом он ушел в футбол, и даже появись желание – со временем для секса стало туго. Разумеется, женщины не обходили его вниманием: еще бы, один из самых молодых игроков за всю истории футбольной лиги! Однако желания завязать интрижку – пусть даже эпизодическую – у Кена не возникало. Фанаток избегал: они казались слишком хищными, такие способны сорвать с тебя одежду и изнасиловать прямо на воротах под ликующие крики «Оле!» Избыточная энергия, словно молния в громоотвод, благополучно заземлялась сквозь изнуряющие тренировки.

Вступление в Вайсс и, в частности, знакомство с Кудо воскрешению усопших идеалов не поспособствовали. Кен, запуганный сексуальной активностью блондина, долгое время старался не оставаться с ним наедине в закрытых помещениях, в глубине души считая Йодзи откровенным мазохистом. А как еще можно назвать человека, который занимается этим каждую ночь – добровольно, без принуждения, да еще и утверждает, что получил удовольствие?!
В общем и целом, Хидака зашел в тупик. Айя ему нравился, и сделать с ним чего-то все-таки хотелось. Но что? Вот тут он недоумевал.

Что собой представляют полноценные, так сказать, правильные отношения – и уж тем более, как их строить, Сибиряк не представлял себе совершенно. Наверняка он знал только одно: отношения бывают – или (согласно Йодзи) их имеют.
«Ну да, имеют, – фыркнул Кен, припоминая. – Позвольте Кудо опошлить прекрасное…»

Если верить редким просмотренным в детстве аниме, неотъемлемым компонентом любых отношений являлись плюшевые медвежата, домашняя выпечка и самодельные шарфы. Представить Фудзимию в обнимку с мишкой, связанным собственноручно Кеном – или того лучше, вяжущим пресловутого мишку ему? Такое не могло привидеться с пьяных глаз даже Кудо.

Кен был не в состоянии разобраться в себе. А посему вздыхал и просто смотрел. Проблему решил Ран, который не просто сделал первый шаг – но преодолел весь путь за двоих. Не было ни ухаживаний, ни прелюдии, ни хождения вокруг да около. Просто во время ужина Ран скучным голосом, в котором Хидаке теперь постоянно мерещилась сексуальность, сообщил Кудо, в попытке поддразнить привычно облапившему футболиста, что ему лучше убрать руки от ЕГО Кена – если блондин не желает осваивать размножение почкованием. После чего спокойно встал и, поблагодарив Оми за пищу, столь же спокойно удалился, позволив остальным переваривать еду и перспективы.
От удивления Йодзи едва не проглотил сигарету. Кен же, смущенный и недоумевающий, отправился в душ, пытаясь сообразить: то ли Айя пошутил (Айя – ПОШУТИЛ!), то ли у него начались слуховые галлюцинации. Сам же Фудзимия считал, что десяти минут вполне достаточно, чтобы Хидака свыкся с мыслью о новооткрытой принадлежности.

Промывая короткие волосы, Кен успел прийти к печальному выводу, что Айя, очевидно, все-таки шутил. Или шутил, или хотел уберечь от Йодзи – как и полагается защитнику невинных. Брюнет заалел: вряд ли разрабатывая свой боевой лозунг, Персия вкладывал в слово «невинный» тот смысл, который сейчас в нем привиделся Кену.
Внезапно дверь распахнулась – и на пороге возник Абиссинец.

– Айя, что ты здесь?.. – Кен поперхнулся фразой и протестующе дернул головой: Ран – в душе, что за нафиг?!!
– Хн, – хищно ухмыльнувшись, Фудзимия обласкал его одобрительным взглядом – и начал стаскивать с себя одежду.
– Айя?! – до Кена вдруг дошло: он целиком и абсолютно голый. Он голый и… Ран осторожно шагнул через бортик. И не только он один… Вжавшись в стену, Хидака отчаянно замахал руками, не зная, что прикрывать в первую очередь: то ли глаза, то ли срам. Тот факт, что у него имеются не только две руки, но и веки, Кен почему-то выпустил из виду.
– А-а-а-а… – выговорить «Айя» он так и не смог: голос безнадежно затерялся в гортани.
Ран что-то неопределенно хмыкнул. Кен вздохнул и попытался еще раз:
– Ра-ан? – ну что же, он почти не заикался.
– Хн-н-н?

Кен осторожно приоткрыл один глаз и, стараясь смотреть прямо перед собой, ну, в крайнем случае, вверх – и упаси Боже ниже! – смерил Фудзимию подозрительным взглядом. Будь это не Айя, а кто-то другой – и Кен бы решил, что над ним издеваются.
Теплое дыхание нежно щекотало переносицу, и мысли, и так не слишком толковые, превратились в окончательно бессвязные.

«Господи, что он здесь делает? Теперь-то уж точно не от Кудо спасает – раз Йодзи отсутствует… Может… – в животе вспорхнула пугливая стайка бабочек. – Может ли быть, что он тоже – меня?..»
Собрав воедино остатки храбрости, Кен заставил себя посмотреть в фиолетовые глаза.
– Ран, что ты здесь делаешь?
Ответный взгляд Фудзимии был полон снисходительной нежности:
– Глупый Кен.

__________________________________________________

1 - в буддийской мифологии Ашура – один из восьми телохранителей Будды. Трехголовый шестирукий Ашура дэва олицетворяет мощь божества, но в отличие от других хранителей, поражающих воображение своим устрашающим видом, лица Ашура дэва исполнены юношеской нежности, красоты и изящества.

2 - см. мангу «Убийца и белый шаман».

 Отправлено: 12.01.08 04:47. Заголовок: Тогда, в отдаленном ..

Тогда, в отдаленном сиротском прошлом, Хидака все же оказался прав. Физическая любовь и впрямь являлась чудом, а чудеса не происходят… так просто. Для этого нужна магия. Или волшебник.

Таким волшебником Абиссинец и оказался. В тот вечер под хрустальными струями воды, сердито брызжущими на мокрую плитку, вершилось чудо. Айя творил магию – руками, губами и всем существом, подарив Кену не только себя, но и его самого. Впервые в жизни Хидака почувствовал свое тело – не боевую машину, не спорттренажер и даже не храм – обычное человеческое тело. Теплое, живое, настоящее. Почувствовал каждую ткань и каждую клетку, горячий ток крови по венам и пульсирующий ритм сердца, почувствовал каждый сантиметр кожи, обласканный губами, и внутренности, свернувшиеся в тугой комок в горячечном возбуждении. Когда окружающий его мир зашатался, Кен, утонув в потемневших от страсти сливовых глазах, с замиранием сердца вдруг понял, что вот оно – чудо!

И бедный наивный Хидака пропал.

* * *

На следующее утро они уже были парой. Ран ничего не объяснял, а Кен был слишком ошеломлен, чтобы говорить – об отношениях и вообще. Неделю Хидака провел в состоянии, похожем на ступор. Лейки его лишили практически сразу, поскольку он то и дело норовил оросить посетителей вместо гардений.

Йодзи клялся, что в глазах Сибиряка трепещут сердечки. Возможно, так оно и было. Интересно, что маячит в его глазах сейчас? Надгробные кресты – по их с Раном любви?

Кен намылил руки и, брызнув водой на ненавистное отражение, мстительно порадовался, когда оно стекло в прозрачных струях. В последнее время ему хотелось переколотить все встреченные зеркала. Быть может, если он станет немного другим…
Кен протестующе затряс головой: к черту! Я такой, какой есть! Я не должен меняться!
Он печально вздохнул:
«Кого я обманываю?»

На жизнь Хидака смотрел достаточно трезво, а посему тот факт, что он – не самый яркий туз в колоде, осознавал хорошо. Раньше его это не беспокоило. У него было здоровое и сильное тело. Он был жив – многим людям повезло гораздо меньше. А то, что он не был красавцем – ну… С этим было довольно легко примириться. В конце концов, на фоне Йодзи убого выглядело абсолютное большинство. А на фоне Айи… убого выглядел даже Йодзи.

Тем сильнее его удивлял выбор Рана. По мнению Хидаки, тот заслуживал гораздо большего. Кен был для него слишком обычный, слишком банальный, слишком неподходящий.

– Почему? – однажды спросил он у Айи. Спросил один-единственный раз, внутренне обмирая от страха, что, задумавшись над вопросом, тот вдруг осознает свою ошибку– и тут же уйдет. Кен собирался с храбростью уже давно, он хотел знать – действительно хотел! Черт, ему было просто необходимо знать, что он нужен Рану, что это не какая-то прихоть, что тот не уйдет от него точно так же, как и пришел! Что между ними что-то есть… что-то серьезное… Возможно, даже… любовь?

– Хн? – Ран смерил его вопросительным взглядом и наклонился для поцелуя. Кен тяжко вздохнул: поцелуи поцелуями, но ответа сейчас хотелось сильнее. И он проворно накрыл рот Рана ладонью.
– Почему я? С тобой, – уточнил Хидака, видя, как недоуменно съезжают к переносице каштановые брови. – Почему это должен быть я?
– Потому что, – Ран проворно обхватил губами пальцы любовника, и Кен едва не заскулил от возбуждения – стоило мягкому язычку очертить границу кутикул.
– Потому что? Потому – что?! Что это за ответ?!
Гиблое дело – возмущаться, когда стекаешь в лужу от удовольствия.

– Глупый Кен, – в глазах Рана плескались дразнящие искорки и, золотистые на фиолетовом, они столь живо напоминали трепещущее на ветру королевское знамя, что завороженный зрелищем Кен позабыл сначала реплику, затем – сам вопрос, а после и вовсе позволил Рану утащить себя в кладовку. Больше они к этому не возвращались.
«Глупый Кен-Кен, – повторил он про себя горько. – Наверное, действительно глупый. И до сих пор не поумнел…»
Иначе смог бы указать, когда «они» пошли под откос, расщепляясь снова на «ты» и на «я», смог бы определить, когда и, главное – почему все разладилось…

Кен с сомнением поглядел на полотенце, которое Йодзи вчера приволок с распродажи. Вместо привычных уже полосочек – огромные женские груди и доброжелательный совет «Хватай возможность!». Вздохнув, он вытер влажные руки о джинсы и невесело побрел к себе в спальню.

* * *

Все время отношений Кену приходилось привыкать.

Сначала к тому факту, что он не один. Что они – вместе. Что он уже не беспризорный, но чей-то. Что он айин. Что он – не он, но часть тандема, в котором приходится рассчитывать не только на себя, но и на кого-то еще, рассчитывать, подстраиваться, страховать. Хидака не был тугодумом. Скорее – классический консерватор: чтобы принять какую-то мысль, времени ему требовалось много, зато, приняв, он держался ее до конца.

Потом он привыкал к себе. К своему телу и к удовольствию, которое доставлял ему Ран. Привыкал засыпать в чужой постели, потому что Айя категорически отказывался даже заходить в комнату, напоминавшую биологический рассадник. Привыкал к утренним поцелуям, остро пахнущим зеленым чаем и немного жасмином, к нежным ласкам и дразнящим прикосновениям. Привыкал к тем странным желаниям, которые охватывали его каждый раз, стоило хоть краем глаза заметить пламя айиных волос: коснуться, погладить, прижать к себе, защитить – и заняться любовью…

Затем он привыкал к Рану. Привыкал считать его своим. Привыкал к его требованьям, неразговорчивости, одержимости сестрой и работой, к его нотациям и маниакальному вниманию к деталям. Учился интерпретировать лаконичное «Хн», которое в зависимости от интонаций могло означать целую кучу вещей. Ковал броню против взглядов, которыми Айя награждал всех и каждого, когда что-то шло вразрез с его планами – а это происходило удручающе часто. Привыкал к тому, что Ран всегда был окружен людьми, привыкал не нервничать каждый раз, когда фанатки цеплялись за ЕГО Рана, суя записки за отворот отвратительного рыжего свитера. Привыкал просыпаться среди ночи и, нависая над Айей, ловить спокойное дыхание, слетающее с бледных, искусанных им же самим губ. Привыкал сворачиваться в клубочек и считать глухое размеренное сердцебиение, по-детски глупо радуясь: если сердце бьется – значит Ран живой. Привыкал (но так и не привык!) к тому, что, уходя на очередную миссию, может уже никогда не увидеть Рана, что может навсегда его потерять – или потеряться сам. Привыкал шептать «Люблю тебя» – сначала в подушку, а позже, осмелев, уже в лицо. Привыкал слышать «И я», произнесенное бесстрастным тоном, но от того не менее ценное.

Еще привыкал притворяться – сильнее, чем прежде. Привыкал примерять еще одну маску, осваивать новую разновидность двуличия. Парой они становились лишь в спальне – за очень плотно закрытой дверью. Везде же были просто Ран – и Кен. Сотрудники. Почти ровесники. Не связанные ничем, кроме профессиональной солидарности и корпоративной этики. И внешне, и внутренне абсолютно противоположные. Они никогда и никуда не ходили вдвоем, никогда и ничего не делали вместе. Не было традиционных держаний за руки, не было развлечений и совместных прогулок, не было общих интересов и очень мало – общих вечеров. Зато было секс – много секса.

Поначалу.

О том, что они встречаются, за пределами Критикер не узнали. Реакцию фанаток на новость предсказать было нетрудно – популярности «Конеко» мгновенно пришел бы конец. Взамен прогоревшего магазина Вайсс пришлось бы подыскивать себе другое прикрытие. На этом настаивал Ран – и Кен соглашался. Дело было не в доводах, которые приводил Фудзимия – пускай они и были более чем убедительны, но в том, что так сказал Ран. Он считал это правильным, нужным – и Кен безоговорочно верил. Счастье, казавшееся упоительно сладким, теперь отдавало полынью – но даже такое, скрываемое, словно позорный секрет, и пережитое урывками, оно продолжало быть счастьем.

Кену пришлось сломать свое мировоззрение. Сломать, переделать под Рана, под новый мир, который тот ему подарил – мир, в котором Кен был желанным и нужным, в котором его кто-то хотел и любил. Но он не жалел. Жизнь – особенно после Казе – была катастрофически бедна чудесами, но появился Ран и вывалил на Кена целый ворох. Хидака мечтал обрести человека, который укажет ему цель, которому он сможет доверять, который будет решать – справедливо и правильно. И вот нашелся Айя.

Фудзимию же ему переделывать не хотелось. Вот разве иногда – совсем чуть-чуть, и ради самого же Рана. Чтобы тот научился наслаждаться жизнью и, принимая окружающий мир таким как есть, смог радоваться простым вещам. Чтобы расслабился и жил, а не существовал, замыкая себя на месть, сестру, Такатори и деньги. Чтобы завел какие-то мечты и хоть немножечко оттаял… В то, что Ран на самом деле такой, Кен верить отказывался.
«Я знаю тебя уже три года, – подумал он грустно. – И все никак не пойму. Кто ты, Ран Фудзимия? Какой ты? Узнаю ли я это хоть когда-нибудь? Позволишь ли ты мне? Три года – три чертовых года! – а я вижу всего лишь верхушку айсберга…»

Кен против воли хихикнул. Фудзимия ненавидел, когда его называли Айсбергом, но с легкой руки Кудо это прозвище приклеилось намертво. Правда, в глаза его так называл исключительно Йодзи. Оми был хорошо воспитан, а Кен – слишком любил.
«Кудо, – рычал обычно взбешенный Айя, – еще один раз – и я…»
«А ты меня укуси!» – предлагал в ответ Йодзи, отклячивая зад…

У всех сказок, какими бы волшебными они ни были, имеется паскудное свойство – кончаться. Теперь, едва-едва свыкнувшись с новыми правилами, Кен снова привыкал.

И на этот раз – к постоянному отсутствию Айи.

 Отправлено: 12.01.08 13:15. Заголовок: Очень интересно, мне..

Очень интересно, мне понравилось.
Выкладывайте скорее дальше!

 Отправлено: 12.01.08 14:21. Заголовок: Saviri продолжения!!..

Saviri продолжения!!!

 Отправлено: 12.01.08 16:32. Заголовок: Saviri Интересно, л..

Saviri
Интересно, легко читается. Необычно.
Однозначно, ПРОДУ!

 Отправлено: 12.01.08 20:13. Заголовок: Saviri Красиво опи..

Saviri

Красиво описано. Нравиться. Заинтересовывает.

Но вот пейринг Йоджи/Оми пугает не по-детски. А он тут вытекает из сюжета или просто потому что: "мальчиков тоже надо было пристроить, а больше не к кому, только Шварц"?

 Отправлено: 12.01.08 21:12. Заголовок: Wintrin Спасибо! Ра..

Wintrin
Спасибо! Рада, что понравилось! Очень-очень рада!

Мария Карела
Постараюсь - но тут... Бета-ридинг - что тут скажешь?))

Котёнок
Ой! Приятно, так приятно, когда хвалят!!! Постараюсь оправдать такие щедрые комплименты.


Irma
Хы! Во первых строках моего письма спешу заверить всех Кудофилов , что пэйринг Йодзи / Оми - весьма условный. Ибо как сказал классик: верхи не хотят - низы не могут. До кульминации (читай яой) тут дело так и не дойдет. Хотя возможен сиквел, но... Побольше веры в Кудо!

 Отправлено: 12.01.08 21:27. Заголовок: Saviri!!!! Ну наконе..

Saviri!!!!
Ну наконец-то мы дождались этого чуда
Здорово, прочел на одном дыхании и твердо понял, что хочу еще и как можно больше!
Ты у нас умничка и вообще - такое можешь писать только ты.

 Отправлено: 13.01.08 09:59. Заголовок: Saviri Ойойойойой! ..

Saviri
Ойойойойой! Прелесть-то какая! слушай, за душу берет! И аж страшно делается - ведь все так обычно и кончается(((
Эт тебе!

 Отправлено: 13.01.08 11:05. Заголовок: Прелесть!!! Бедняжка..

Прелесть!!! Бедняжка Кен и коварный Ран)))) Хочу проды!!!!

 Отправлено: 13.01.08 14:17. Заголовок: Saviri Ну ты уже в ..

Saviri
Ну ты уже в курсе, поэтому я пока помолчу
Ты умничка
Но я Айку все равно люблю нежно и трепетно*отыскивая в шкафу бейсбольную биту*

 Отправлено: 13.01.08 15:55. Заголовок: Аааа! Савиричка! :s..

Аааа! Савиричка! Я тебя обожаю! Какое счастье, что ты написала такое чудо. (Ябедничаю) Ты не представляешь, что они тут делают - пишут фики с абсолютно не моими пейрингами! Причем пишут настолько хорошо, что мне нравится и я уже запуталась кого я собственно шиппер.
И вот ты явилась, дабы напомнить мне о моей первой любви – Ран/Кен! Оле-оле-оле!

цитата:

Айя-чан все еще в коме (скажите спасибо, что вообще не убила – просто кошмарно раздражает!);

А как она меня раздражает. Но не надо ее убивать - Ран расстроится. Мой любимый вариант - Айя-тян очнулась и тихо-мирно учится за границей, на медсестру или кем она там хотела быть, у нее любовь с однокурсником и после учебы она в Японию не вернется. И у Рана меньше поводов печалиться и под ногами девочка не путается.

цитата:

Шварц находятся на вольных хлебах – со всеми вытекающими отсюда последствиями.

О да! Шварц появятся? У тебя в "Личном аду" Шварц было немного, точнее один Шульдих, но зато выше всяких похвал.

цитата:

Фик закончен и будет выкладываться по мере бета-вычитки.

Красота!

цитата:

Сюжетная линия позаимствована из «Летучей мыши» (либретто Эрдмана и Вольпина плюс исправления Дреера для экранизации) – хотя осталось от нее до печального мало…

Ухожу узнавать что там было. О как! Чтение яойных фиков оказывается стимулирует познавательный процесс! [взломанный сайт]
Бедный Кен под кроватью. И Ран, чтоб его!
Saviri
Ты чудо! Пою тебе славу.
Жду продолжение.

 Отправлено: 14.01.08 10:39. Заголовок: Saviri пишет: «Госп..

Saviri пишет:

цитата:

«Господи, – взмолился он, так и не придя к однозначному выводу. – Прошу тебя, сотвори чудо! Ты говорил: блаженны убогие…

Любите вы Кена... или он себя?

За пейринг Ран/Кен спасибо. Многие не любят Хидаку, обзывая неуклюжим растяпой, который вечно что-то проливает, разбивает, роняет, причем обязательно на Аю, который шипит ему "Ши-не!". Хотя, собственно, какой он неуклюжий? У футболиста и рефлексы, и координация движений отменная (эээ... ну кроме, русских футболистов, конечно), тем более у вратаря.

Saviri пишет:

цитата:

Морепродукты ему, конечно, нравились – но есть их Кен предпочитал с тарелки.

Хе... улыбнуло.

 Отправлено: 14.01.08 13:58. Заголовок: MRtini Мурчик, ты м..

MRtini
Мурчик, ты мне безбожно и невероятно льстишь! Именно за это я так тебя и люблю.

Аки

Аки пишет:

цитата:

Аж страшно делается - ведь все так обычно и кончается(((

Знаю. Пока писала, не могла отделаться от ощущения, что получается какая-то брошюра из серии "Анатомия любовных отношений". Получилось... Что получилось, то и получилось

Yuko

Yuko пишет:

цитата:

Бедняжка Кен и коварный Ран

На самом деле, это второй фанфик из условного цикла "Ран Фудзимия - сволочь". Так что дальше будет только хуже. Всем - и особенно Кену. Последнего и вправду жалко - даже мне самой. И это притом, что он - мой любимый персонаж (так и хочется сказать, герой ). Вот уж и вправду, "минуй нас пуще всех печалей - и барский гнев, и барская любовь..."

 Отправлено: 14.01.08 14:20. Заголовок: Shellar Но-но-но! По..

Shellar
Но-но-но! Положь биту на место! Иначе так и не дождешься энда (хотелось бы сказать - хеппи-энда, но не поворачивается язык). И вообще, Айки всякие важны, Айки разные нужны.

Сосна

* внимательно слушает кляузу* Да что ты говоришь? Пишут - и не по твоим пейрингам? * листает УК* Хм-м... Это - статья. А если вдобавок пишут так, что нравится - это уже отягощающие...

Сосна пишет:

цитата:

Но не надо ее убивать

Не переживай, физическое устранение не мой профиль - я больше давлю морально.

Сосна пишет:

цитата:

Шварц появятся?

Э-э-э... Сюрприз?

Сосна пишет:

цитата:

Ухожу узнавать что там было

Вообще-то "Летучая мышь" - один из моих любимых фильмов. Я видела его, наверное, раз пятнадцать - и до сих пор смотрю с удовольствием. Правда, как я уже каялась, остались от нее - только рожки да ножки.


Ein

Ein пишет:

цитата:

Любите вы Кена...

Э-э-э... Если честно, люблю. Горячей, пламенной, НО платонической любовью. Собственно, именно поэтому я и начала вообще чего-то писать. Фанфиков с Сибиряком в русскоязычном фэндоме не очень много, а уж таких, где Кен - не полный идиот... Вот я - как Джеймс Хедли Чейз - решилась: сделай сам. Правда, боюсь, от этого Хидаке только хуже, но... Ну, в общем, как-то так.

 Отправлено: 14.01.08 14:30. Заголовок: Saviri Когда ожида..

Saviri

Когда ожидать еще кусочка

 Отправлено: 14.01.08 14:46. Заголовок: Saviri, за что??? н..

Saviri, за что??? ну за что?! ты так с Кеном????!!!! Он же такая лапочка!!! его любить надо, а не обижать!!! Надеюсь плохо ему будет не долго))))))

 Отправлено: 14.01.08 15:09. Заголовок: Irma Когда? Э-э-э...

Irma

Когда? Э-э-э... Возможно, сегодня - хоть я заранее и ничего не обещаю.

Yuko
За что? Хы! Знаешь, как в анекдоте "было бы за что - убил бы..." Кен безусловно лапочка. Поэтому-таки да - любить его будут. Вот кто - и как - другой вопрос...

 Отправлено: 14.01.08 17:25. Заголовок: Saviri Saviri пишет:..

Saviri Saviri пишет:

цитата:

Вот кто - и как - другой вопрос...

Спойлеры!!

 Отправлено: 14.01.08 20:40. Заголовок: Saviri Это не лесть..

Saviri
Это не лесть, а вежливое поторапливание =Р
И вообще, мы уже давно решили, что я тебя люблю без каких-либо продолжений, Кенов и яоя!

 Отправлено: 14.01.08 21:16. Заголовок: Выскажусь коротко и ..

Выскажусь коротко и только по делу: "ЕЩЁ!"

 Отправлено: 14.01.08 21:32. Заголовок: Аки Аки пишет: Сп..

Аки

Аки пишет:

цитата:

Спойлеры!!

MRtini


Nes
Возьму пример - и тоже выскажусь кратко и по делу: НА!"

 Отправлено: 14.01.08 21:38. Заголовок: Что с ними произошло..

Что с ними произошло? За последние… сколько? Месяц? Два? Или, быть может, полгода?

Кен вошел в комнату и, толкнув дверь ногой, неловко плюхнулся на постель. Прищуренные глаза с неудовольствием обежали помещение. Бардак – что, опять?! А ведь только вчера убирал… Думалось, если в комнате станет почище, возможно, и Айя захочет бывать здесь почаще… Вздохнув, Кен потер гудящий затылок и вытянулся на кровати: к черту! Такие мысли никуда не ведут. Ведь дело вовсе не в комнате, а дело… в чем?
Вот этого Хидака не знал. Он бился над ребусом целую вечность, но все никак не мог сообразить, в чем, собственно, закавыка.

«А может, я себя просто накручиваю? – подумалось вдруг с надеждой. – Может, на самом деле все у нас в порядке? Черт, да мне-то откуда знать, какими они бывают, эти «отношения»? Вон Айя, к примеру, тревогу не бьет, а ведь Айя – он умный... И это совершенно нормально, что…

Он забыл про нашу годовщину.
Свыше шести недель мы не бывали у его сестры.
Я не могу вспомнить, когда в последний раз мы говорили о чем-то кроме работы…»

Это нормально, абсолютно нормально, пускай, не для других – но для них?..
Попытка убедить себя (уже в который раз) не увенчалась успехом. Брюнет зажмурился – в глазах предательски щипало.

«Я скучаю. Господи, я так по нему скучаю! Вон он, лежит в соседней комнате: протяни руку, постучи в стену – и он наверняка услышит. Услышит и проснется. Но я не хочу, не имею права его будить. Ран так устал от этих бесконечных миссий!»

Брюнет перевернулся на живот. Полгода назад их отношения стали меняться. Полгода – месяцем раньше, месяцем позже – сказать наверняка было трудно: сдвиги были слишком невыразительны. Невыразительны, размыты – да просто недостаточны, чтобы Хидака начал бить тревогу! А Айя… Айя не видел повода для волнений даже сейчас. И это страшило.

Все началось с визитов к Айе-чан. Ран начал навещать ее один, отвергая предложения о сопровождении и поддержке. Чего Хидаке искренне хотелось, понимая, как больно и тяжело должно быть на душе у любимого: видеть сестру, такую жалкую и беспомощную, хотеть к ней приблизиться – и не сметь, чувствуя себя не в праве, терзаясь тем, что сохраняет ее хрупкую жизнь, отбирая чужие. Кен отпускал его с нелегким сердцем – лишь для того, чтобы спустя полчаса, окончательно изведясь от тревоги, бежать в больницу на поиски. Не привлекая внимания, он пробирался к палате, желая только одного: узнать, что с Раном все в порядке. Однако, заглядывая украдкой через стекло, он видел только Айю, неподвижно распростертую на больничной кушетке.

Айю – и ни малейших признаков Рана.

Куда Фудзимия пропадал, Хидака не спрашивал. Ему казалось, он и так отлично знает. Слоняется где-то по улицам, одинокий и неприкаянный, глодаемый виной и горьким пониманием того, что будь Айя в сознании, наверняка не пожелала бы видеть у своей постели такого брата. В подобные дни Кен старался быть особенно предупредительным, заботясь о желаниях любовника прежде, чем тот успевал открыть рот.

«Поговори со мной! – взывал он мысленно. – О чем угодно, только не молчи! Я готов выслушать, готов всегда быть рядом – ты только не уходи, не замыкайся в себе! Возможно тебе, нет, нам двоим, от этого станет хоть чуточку легче. Прошу тебя, поговори! Поговори со мной, Ран!»

Но Ран приходил – и молчал.

Потом добавились миссии. Дополнительные – только для Абиссинца и Балинеза. Многочисленные и наверняка опасные – судя по тому, сколько времени у них уходило на слежку.

– Почему? – орал Хидака на первых порах. – Ради всего святого?! Почему ты – и почему он?.. – Кен с ненавистью кивал на блондина. Не мысливший себя без света рампы, Балинез в таких случаях почему-то всегда оказывался в самом темном углу, где и сидел, механически щелкая зажигалкой и доводя и так уже взбешенного Хидаку до печеночных колик.

Кен все не понимал: почему? Какого черта это должен быть Кудо?!! Почему Йодзи – а не он, Кен? Почему он не может быть с Айей? Защищать его, оберегать, присматривать – просто быть с ним?

– Потому что я так хочу, – произнес Ран спокойно.
– Ч-ч-чт? – от потрясения и боли Хидака не смог закончить даже простейшее местоимение. – Ран, ты не хочешь, чтобы я – с тобой?..
– Глупый, – улыбнувшись одними губами, Айя осторожно погладил его по щеке. Здесь, в подвале в присутствии только Оми и Йодзи Ран иногда позволял себе ласки – пусть даже и мимолетные. Закрыв глаза, Кен всем своим существом подался прикосновению, так, не прикосновению даже – мазку, легчайшему как крылья бабочки-однодневки.
– Тогда почему?
– Я не хочу, чтобы ты лишний раз подвергался опасности.

У Кена отвисла челюсть. Несколько секунд он тупо смотрел на Фудзимию, пытаясь переварить услышанное и тщась сказать хоть что-нибудь, после чего покачал головой и зажмурил глаза, желая сдержать подступавшие слезы:
«Я не заплачу… Я не… Черт! Все что угодно, но только не слезы… Ран… Господи! Он не хочет, чтобы я… чтобы меня…»

– А если я хочу? – спросил он еле слышно. – Если я хочу – с тобой? Всегда – с тобой?
Ран отрицательно покачал головой.
– Я тебе не позволю.
– Не позволишь? Не позволишь?! Ты – мне? Да ты! Да я! Да как ты вообще?.. Ну, знаешь ли!.. – Кен сердито топнул ногой и, уперев руки в бедра, вызывающе взглянул на любовника, всем своим видом заявляя: да я даже с места не двинусь – пока ты…

– Кен-кун, – нерешительно подал голос Оми, все это время наблюдавший за ними с кушетки. – Тебе не кажется, что ты ведешь себя…
– Омитчи, не вмешивайся!
– Ну, знаешь ли, Хидака, – протянул Балинез с осуждением. – Малыш тебе чего плохого сделал?
– А ты вообще заткнись! – заорал Сибиряк.
– Кен, – повторил Фудзимия бесстрастно. – Я так хочу.

И Кен – сдался.

Ран не хотел, чтобы он подвергал себя риску? Не находил в себе сил за него беспокоиться? Прекрасно! Кен возьмет все это на себя. Он сможет – он ведь сильный! Он выдержит все, лишь бы только Айя был счастлив. Он научиться самому трудному – терпению – и будет ждать. Он будет ждать и дождется. А как же иначе? Разве может Айя к нему не вернуться, если Кен будет готов его встретить – в любое время дня и ночи?

Миссий становилось все больше. Оми на них тоже не брали: очевидно, оберегали – совсем как Хидаку. Каждый раз, когда Айя, затянутый в черный с заклепками плащ, покидал дом, Кен внутренне готовился к очередной бессонной ночи и дико сожалел, что им вообще стали давать такие задания. Жалеть о том, что он пошел на встречу желаниям Рана, Хидаке в голову не приходило.

Блондина он практически возненавидел. Глядя, как неуверенно взбирается по лестнице после очередной гулянки пьяный Йодзи, Кен холодел при мысли, что жизнь Айи и его благополучие зависят исключительно от Кудо. Что к следующей миссии тот не успеет проспаться, или отреагировать в нужный момент, или еще что-нибудь – и из-за двух бутылок пива, выпитых не в тот момент, он навсегда потеряет Рана. Каждый раз, встречая с миссии серого от усталости Фудзимию и невменяемого Балинеза, Кен разрывался между желанием уложить Рана в постель и разодрать блондина на части.

– Прекрати! – шипел он, втаскивая длинное тело Йодзи по ступеням. – Ты, гребаный ублюдок! Прекрати наконец пить!
– Кен-Кен, – улыбался Йодзи криво, после чего пытался встать, естественно, неудачно, и снова валился на пол – на этот раз вместе с Хидакой. – Такой хороший… Такой заботливый… А я вот сволочь! Какая же я сволочь, Кен!

В зеленых глазах Кудо блестели раскаянье и горечь. Такого Йодзи Хидака ненавидеть не мог. Да и за что его ненавидеть? Разве Йодзи хотел, чтобы все повернулось вот так? Снова пачкать руки и совесть чужой смертью? Вряд ли. И вот поди ж ты, носит на сердце грехи, предназначенные для Кена.

Вздохнув, Хидака поднимал беспамятное тело (правда, на этот раз более бережно) и, отобрав у Кудо дорожку, в которую тот пытался завернуться, тащил его в спальню. Там опускал на постель, сдирал слишком тесную для блондина одежду и, отирая со лба Йодзи холодную испарину, тихонько шептал: «Пообещай! Пообещай мне, что с ним ничего не случится».

* * *

Хидаке казалось, он сходит с ума. Он чувствовал себя песочными часами, которые должны отсчитывать время, не представляя, на сколько секунд в них осталось песка.

Однажды у него не выдержали нервы. Кен устроил сцену – жуткую безобразную истерику, гневно вопрошая у Мэнкс, неужели во всем Токио не осталось других убийц, кроме них? Иначе какого черта Фудзимия с Кудо уже целую неделю проводят вне дома, гоняясь по городу за тварями тьмы?

– Ну?! – фыркнул Кен, сжимая кулаки. Странно, но ни смущенной, ни полной раскаянья секретарша не выглядела. А вот сердитой, удивленной – это да, судя по тому, как раздраженно взмыли вверх изящные брови.
– Кен, – в голосе Рана звучало предостережение.
– Что?! – огрызнулся Сибиряк вызывающе, пытаясь спрятать за бравадой растущее недоумение. Ситуация получалась не совсем такой, как он планировал. А, черт – и близко ничего подобного! Кажется, он только что умудрился наворотить конкретного дерьма – иначе почему так внезапно напрягся Ран и побледнел Йодзи?

Некоторое время Мэнкс просто молчала. Буравила его глазами, раздумывая над ситуацией, уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но, передумав, покачала головой и снова стала размышлять. Вайсс тоже замерли, молчали и не шевелились: иногда даже случайное движение способно склонить чашу весов в ненужную сторону…

Хрупкое равновесие нарушил Ран: притянув к себе Сибиряка, обхватил того руками за талию и, уткнув подбородок в плечо, уставился на Мэнкс, словно гроссмейстер, провернувший удачную партию. Наверное, ход был действительно неплох – во всяком случае, с точки зрения секретарши. Мягко улыбнувшись Кену (тот моментально почувствовал себя сволочью), она решительно кивнула и медленно произнесла:
– Ну что ж… Я посмотрю, что можно сделать. Правда, – в голосе Мэнкс вдруг прорезалась сталь, – после того, как побеседую с Абиссинцем и Балинезом.

Беседовали они долго. О чем, Кен так и не узнал. Им с Цукиено указали на дверь практически сразу. Кен было подумывал, а, может, все-таки поупираться, когда подросток уволок его из подвала, ободряюще обнимая за плечи.

– Кен-кун, не бойся, с ним все будет в порядке..
– Думаешь? – переспросил Хидака с надеждой. Знать Оми, конечно, не знал, но Кен ощущал наивное, по-детски глупое желание, чтобы его сейчас хоть как-нибудь утешили.
– Естественно.
– Хорошо бы, – Кен застенчиво улыбнулся. – Я так волнуюсь… Ран…
– Ран?! – переспросил Оми с недоумением. – При чем тут Ран? Ах да, конечно же, Ран… Ну-у, с ним, естественно, тоже…

К несчастью, Сибиряк был слишком погружен в себя, чтоб обратить внимание на оговорку.

Время шло, но вопреки полученным посулам, ситуация не менялась.

Ночью Ран был на миссиях, днем – преимущественно отсыпался. Кен делал то же самое, но с точностью до наоборот. Они напоминали планеты, вращающиеся вокруг одного солнца, однако по разным орбитам, встречаясь только при полном затмении – невероятно редкое событие.

Кен чувствовал, что Ран отходит – от него. Видел, что тот отдаляется – и ничего не мог поделать. Каждый раз, почти решаясь на разговор по душам, уже открывал было рот – и, рассматривая лиловые синяки под лиловыми же глазами, вдруг с болью вспоминал: Ран делает все это для меня. Рискует, убивает – только для меня. Ради меня, из-за меня – неужели я не смогу потерпеть?!

Каждую ночь он проскальзывал в комнату Рана, долго лежал на постели и, уткнувшись лицом в подушку, вдыхал пьяняще сладкий аромат, пытаясь отделить от кондиционера для белья цветочный запах айиной кожи. Правда, скривился Кен, припоминая, в последнее время привычные запахи перебивал какой-то третий – неуловимый, чужеродный и абсолютно неуместный. Ран умудрялся притащить его с миссий – в придачу к усталости и перепачканным брюкам. Кен безрадостно подумал о том, что криминальные силы Токио как будто сговорились наперебой разить невероятно дорогими и столь же вульгарными духами.

Хидака чувствовал себя недостойным. Недостойным таких жертв, недостойным Айи.

«Если его убьют, я никогда себе не прощу.
Если его убьют, это будет из-за меня.
Если его убьют… Если его – или все же когда?..»

Кен начал находить седые волосы. Седеть в двадцать один?!

Любовь убивала его. Такая сильная, почти легендарная – раз для нее не жалко жизни. Ему бы чувствовать себя польщенным, да он бы и чувствовал – не мешайся она с отчаяньем.

«Если он любит меня, то почему я не чувствую? В его глазах всегда столько тепла – вот только оно почему-то не греет».
Кен вздохнул. Возможно, прокрадываться в спальню Айи – не самый лучший выход, но…
«Я был бы счастлив – прошепчи он во сне мое имя…»

 Отправлено: 14.01.08 21:46. Заголовок: Двумя месяцами раньш..

Двумя месяцами раньше.

После затянувшегося аутотренинга Кен наконец-таки решился на беседу. Откладывать дальше было не только глупо, но и опасно.

Айя сидел на диванчике и, цедя неизменный жасминовый чай, увлеченно читал – судя по весу, что-то жутко интеллектуальное. Кен расстроено рысил рядом, мимоходом отмечая, что дела у них и вправду шли не слава Богу – и вот вам еще один дополнительный признак.

«Раньше мы к этому времени уже давным-давно лежали. Ну… иногда, бывало, сидели – но не в такой же позиции!..»

Торопливо носясь взад-вперед, брюнет мучительно соображал, как подступиться к волнующей теме. Вываливать все вот так сразу казалось… ну, неправильным. В мыльной опере, которую Кен просмотрел в порядке ознакомления «как это происходит у людей» такие вопросы решались в несколько более торжественной обстановке. Ужин, свечи, романтика, а когда жертва расслабилась – душераздирающее «Ты меня больше не любишь?!»

Кен покачал головой: конечно, он может сейчас пойти настрогать бутербродов, но где гарантия, что Ран после такого заявления не подавиться насмерть?

«Сложная это штука, любовь, – подумал Хидака со вздохом, зарывая пальцы в уже порядком взъерошенную шевелюру. – И для здоровья небезопасная, причем не только в плане СПИДа…»
Как ни крути, а Рана следовало подготовить. Как-то постепенно, издалека, намеками… как-то… Как? В голове было потрясающе пусто.

«Знакомое состояние», – подумал он грустно.

Фудзимия невозмутимо шелестел страницами, и Кен почувствовал, что раздражается. Какого черта?! Я тут мучусь, беспокоюсь о нем, а он – читает?! Неужели – Кен бросил презрительный взгляд на трактат – какая-то книга важнее меня?!

Очевидно, что да, подумал он кисло: от чтения Ран оторвался исключительно для того, чтобы задумчиво изучить циферблат наручных часов – после чего опять погрузился в страницы.

Кен запаниковал:
«Он что, сейчас уйдет? Опять?! Да ведь я уже неделю пытаюсь…»
Хидака с мукой застонал.
– Хн? – с раздражением спросили с кушетки. Голову от книги Ран так и не поднял.

«Ну, естественно, – подумал Кен мрачно. – Хн. Это дурацкое «Хн» – причем, всегда! Айя, давай сходим в парк! – Хн. Может, ты хочешь кофе? – Хн. Черт, да даже во время секса!.. – Кен с горечью вспомнил, как в ответ на экстатическое «Айя, я, кажется, с-сейчас кон…» Фудзимия бывало изрекал свое обычное «Хн?». – Господи, я ведь действительно его люблю. Не то, чтоб меня мучили сомнения, но если вдруг приспичит доказательств… Встречаюсь с Раном вот уже два года – и до сих пор не придушил…»

Хидака скрипнул зубами: ну вот! Опять завелся с полуоборота – а ведь собирался спокойно поговорить, обсудить и, может, даже что-нибудь наладить. А не отъесть Рану голову.
Почему-то каждый раз проигрывая в уме предстоящий разговор, ему хотелось швырнуть любовнику в лицо обвинения в невнимательности, безразличии и холодности.

«Нет, – Кен протестующе помотал головой. – Ран любит меня. Я должен всегда об этом помнить. Да я и знаю, просто… Хочу еще раз в этом убедиться?»
«Очень убедительно, – прокомментировал внутренний голос. – Еще немного потренируешься – и сможешь пробовать себя в политике. Там как раз очень нужны такие таланты: врать не краснея…»

Хидака вздохнул. Хорошенькое начало для беседы по душам. Интересно, дальше-то что будет? Опыт предыдущих лет, воспитанный на суевериях, мрачно предсказал: хорошего – ничего.
Кен скрипнул зубами: нет, нет, нет!
«Давай же, Хидака, возьми себя в руки! Ты сможешь! У тебя все получится! Ты специально готовился – даже фразы придумывал…»

– Айя, – начал он неуверенно – и умолк. На этом заготовленные фразы закончились.
– Хн.
Кен нервно сжал руки…
– Э-э-э… Что ты читаешь?
– Хайдеггер.
– И… как? Интересная книга?
– Хн.

Кен тихо зарычал, однако в последнюю минуту все же умудрился взять себя в руки – и даже натянуто улыбнулся:
– Что – настолько интересная?
Ран наконец оторвался от текста:
– Кен.
«Ну, хотя бы не «Хн», – подумалось мрачно.

В сердитом взгляде Фудзимии читалось однозначное «И какого?..»
– Айя, я тут это… того… то есть, не я того, я просто… потому что… – запутавшись в словах, Кен смущенно уставился в пол и стал неловко ковырять носком кроссовка коврик.
– Кен.
Хидака заюлил:
– Ну, понимаешь, я просто подумал…
Брови Рана вытянулись в ниточку:
– Подумал – ты?!
– Очень смешно, – надулся Сибиряк по-детски. Айя вздохнул и, отложив наконец в сторону книгу, притянул Кена к себе на колени, после чего сдул с глаз растрепанную челку и терпеливо – словно у капризного ребенка – поинтересовался:
– Что такое?
Теперь уже вздохнул Кен.

– Я… – пробормотал он, доверчиво обнимая Рана за шею. – В последнее время мы не очень часто видимся… И я подумал… Ну, у других пар из-за этого возникают трудности… Я не говорю, что у нас есть трудности, потому что мы – это мы. Но если бы мы были не мы, а кто-то другой, тогда, возможно…

– Кен, – Ран медленно наклонился к нему. Бледное с заостренным подбородком лицо нарочито неспешно приблизилось и наконец замерло, позволяя Хидаке рассмотреть в черных с лиловым отливом зрачках свое растерянное отражение. Брюнет беспомощно умолк на полуслове. Ран рядом, совсем близко…. Кен нервно сглотнул. Так давно… так давно его не…

– Кен, – губы Фудзимии были в считанных миллиметрах от его пересохшего рта. Теплое дыхание с легким ароматом жасмина и жимолости скользило по чувствительной коже.
Хидака обмер: Ран меня сейчас – поцелует?! Сердце вприпрыжку помчалось в груди. Взглянув на любовника из-под дрожащих ресниц, Кен потянулся к нему – губы разошлись на встречу поцелую, когда…
Ран убрал с его лба непослушную прядь:
– Глупый.

Щелкнув Кена по носу, столкнул того с коленей и, подобрав с дивана книгу, снова уставился в текст. Брюнет почувствовал себя, словно его ударили. Он потрясенно смотрел на Айю то открывая, то закрывая рот. Ч-что? Что это только что было? И главное, что, это все?! Очевидно, он произнес это вслух, поскольку Айя оторвался от книги и недовольно посмотрел на него:
– Хн?

Кен попытался что-то сказать – и провалился с позором. Речевые способности удалось вернуть только с третьей попытки:
– Айя, я люблю тебя? – признание прозвучало на редкость жалко и в некоторой мере вопросительно.
– Я знаю, – Фудзимия кивнул и вновь нырнул за переплет.
Кен протестующе помотал головой, пытаясь собрать воедино строптивые мысли.
«Я так понимаю, – решил он невесело, – по мнению Айи, проблем у нас не существует».


* * *

По натуре оптимист, после длительных размышлений Кен пришел к выводу, что плюсов в ситуации гораздо больше, чем ему поначалу казалось. И раз уж Ран пока не вник, что крен в их отношениях почище, чем в Пизанской башне, у Кена есть реальная возможность исправить промахи не дожидаясь, пока любимый что-нибудь сообразит.

С печалью осознав, что справиться с проблемой в одиночку не по силам, Хидака положился на Всевышнего и, вспомнив из цитатника «Ищите да обрящете», он обратился за помощью… к Кудо.

Насилие, которое для этого пришлось совершить над собой, широкая общественность считала антигуманным и проводила по Конвенциям ООН как «преступления против человечества». Наступить себе на горло удалось с огромным трудом – и то исключительно потому, что Кен, уверовав в разумное мироустройство, наивно полагал, что каждое живое существо имеет на земле свое предназначение. Единственным достойным оправданием существования блондина являлись его фундаментальные знания в любовных вопросах. «Или так, – решил Кен, – или он ниспослан нам за грехи».

Получить помощь от Йодзи оказалось гораздо сложнее, чем он первоначально предполагал: кроме морально-этической подоплеки вопроса возник еще один, технически-процессуальный аспект. В те редкие мгновения, когда его не окружали поклонницы, плейбой был слишком пьян, чтобы шевелить – не только языком, но даже мозгами. Застать его в относительном одиночестве и физическом состоянии дать мало-мальски членораздельный совет можно было единственно в тот момент, когда Балинез намеревался расстаться со штанами.

Кен подошел к проблеме творчески, прицельно окатив блондина из поливочного шланга. Некоторое время план балансировал на грани провала: мокрая ткань джинсов эффектно подчеркивала длинные ноги, и Балинез уже почти решил остаться как есть, но… Пятно располагалось на компрометирующем месте и выглядело… достаточно двусмысленным.

В спальню Йодзи поднялся с надеждой, что вслед за ним туда подтянется эскорт из пары-тройки цветочниц постарше. Кен, опасавшийся того же, проследовал попятам, тыча в энтузиасток табличкой «Исключительно для служебного персонала».

Выждав для приличия минут пятнадцать, Хидака постучал по двери и вошел:
– Йодзи, у меня к тебе… Святое небо! – Кен начал заваливаться куда-то набок.

– Хм? – штаны снять Йодзи все-таки успел, благодаря чему, вертясь перед зеркалом, здорово смахивал на плакатную стриптизершу. Сходство довершали пижонские ковбойские сапоги, которые блондин почему-то не удосужился стащить вместе с джинсами, и тот факт, что Кудо принципиально не носил белья.

– Ты… т-ты… – пробормотал Кен заикаясь.
– Сногсшибателен? – пришел на помощь Йодзи.
Поскольку ноги после увиденного действительно не держали, Кен неуверенно кивнул и сполз по стене, спрятав побагровевшее лицо в ладонях.

«Господи, Господи, Господи, – билось в перепуганном мозгу Хидаки. – Это… это же…»
Кену уже доводилось слышать про жертвы во имя любви, но такие?..
«Вот так обычно и начинаются фобии», – подумал он невесело, все еще не решаясь выглянуть из-за безопасного заграждения ладоней.

– Ну, так чего ты хотел? – судя по звуку, Йодзи подкуривал очередную сигарету.
– Помощи? – предположил неуверенно Кен, уже и сам не понимающий толком, какую он помощь имеет в виду.
– Наверно, чего-то серьезное, – изрек блондин глубокомысленно, – раз валяешься в ногах от самого порога…

– Ах, ты… – Кен попытался пронзить нахала возмущенным взглядом, но тут же, издав звук, по частоте приближающийся к ультраволнам, поспешно зажмурил глаза: пользуясь его растерянностью, Кудо неслышно подкрался поближе, тем самым значительно улучшив общий ракурс обзора.

– Хидака, – голос Йодзи звучал уязвленно. – Ты что меня, оскорбляешь?! Застав меня во всей красе, другой бы на твоем месте воспользовался случаем и… ну, я не знаю, хотя бы налюбовался вдоволь, а ты? Какие-то странные жесты, нелепые комментарии... И постоянно зачем-то закрываешь глаза! А впрочем, – произнес Йодзи самодовольно, – если ты боишься ослепнуть от моей красоты…

– Боюсь, – проскрежетал зубами Кен. – Так что если ты не хочешь рассказывать Мэнкс, в каких обстоятельствах я потерял зрение, тебе лучше надеть на себя белье.
– Белье? Пфф, – Йодзи презрительно выпустил сквозь зубы струйку дыма. – Ты снова меня оскорбляешь…
«А ведь какой был план, – подумалось Хидаке с тоской. – Просто зайти и спросить…»
– Белье, – между тем развивал свою мысль Йодзи, – это деньги, выброшенные на ветер...
– Йодзи! – простонал бедный Кен.

– Ну ладно, – сжалился Кудо, – если уж тебе и вправду так не можется, я попытаюсь что-нибудь найти. Вот, к примеру, у меня есть чудесная коллекция дамских стрингов, и я мог бы…

Кен протестующе замотал головой и попытался просочиться сквозь стену.
– Я так понимаю, что эта идея тебя не очень вдохновляет, – пробормотал Йодзи. Кен согласно закивал. – Может, оно и к лучшему, – заметил Кудо задумчиво, – эти стринги, они, знаешь ли, ужасно впиваются…
– Кудо! – прорычал Кен. – Просто одень эти чертовы брюки!!!
– Да пожалуйста, – протянул Йодзи обижено.

Дробный стук каблуков по дощатому полу, скрип открывающейся дверцы платяного шкафа и долгожданный шелест ткани. Наконец-то!
– Все, – пропыхтел Йодзи, – ты можешь открывать глаза.
Кен осторожно приоткрыл веки. Первым, что он увидел, было злорадное выражение на лице Балинеза. Причина для злорадства обнаружилась полуметром ниже.

– Кудо!!! – провыл Кен возмущенно.
– Что? – протянул Йодзи невинно. – Ты сказал одеть штаны – я и одел. Ты же не говорил их застегивать…
Хидака понял: лучше отступить. Пробормотав чего-то невразумительное и все еще не открывая глаз, он попытался выбраться из комнаты на четвереньках.

«Глупая идея, глупая, глупая, глупая, – подумал Сибиряк, саданувшись головой о косяк. Шипя от боли, Кен продолжил жмуриться: что значит пара шишек по сравнению с психологической травмой! А травмой он с гарантией обзаведется, если еще хоть раз увидит Кудо «ню». – Глупая идея, глупый Кен…»
– Куда это ты собрался? – схватив за шкирку, Йодзи поволок его к кровати. Кен слабо засопротивлялся, но, памятуя о расстегнутых штанах, старался не размахивать руками слишком сильно. – Ты же пришел за помощью, нэ? Ну вот! – раздалось тихое вжиканье молнии. – Я тебя слушаю.

– Ты не слушаешь, а издеваешься, – пробормотал Хидака обвиняюще.
– Ну, – ухмыльнулся Балинез зубасто, – ты сам виноват…
– Я?! – Кен возмущенно сощурил глаза. Ну, естественно, кое-кто буквально выпрыгивает из брюк, а виноват конечно он!

– Естественно. Ты такой милый, когда краснеешь, – промурлыкал Балинез прямо на ухо. Хидака задрожал и попытался отодвинуться.
– О, Господи! – Йодзи осуждающе покачал головой. – Вот сраму-то: быть таким трепетным в двадцать один! И куда только смотрит Фудзимия? Будь я на его месте…
– Гм, – выдавил Кен. – Я, собственно, за этим и пришел…

– Что?! – брови цвета тимьянного меда удивленно поползли вверх. – Ты хочешь предложить мне место Айи?
Кен закатил глаза и залепил блондину подзатыльник:
– Кретин! Я хочу поговорить об Айе…
– А-а-а, – протянул Йодзи разочарованно.
Разочарованно? Прежде, чем он сумел успокоиться, Кену пришлось трижды напомнить себе, что Кудо любит женщин – всегда, только и исключительно.
– Что значит «А-а-а»? – поинтересовался он наконец с подозрением.

– Ну, я-то грешным делом думал, что у тебя наконец открылись глаза на мой шарм и обаяние, – Йодзи обиженно потер светлый затылок. – Но раз ты продолжаешь упорствовать в своих заблуждениях…
Кудо в негодовании воздел руки к небу – миссионер, несущий свет истины папуасам.
– Ладно, чего там у тебя?

Хидака замялся. Идея попросить совет у Балинеза теряла свою привлекательность с каждой новой секундой. Почувствовав неуверенность собеседника, Йодзи глубоко затянулся и ободряюще ткнул того локтем в бок:
– Да ладно, выкладывай!
– Ну, я… это… – Кен вытер о себя внезапно повлажневшие ладони. – Ран… он… мгхм… Я хочу сказать, я и Айя….
– Да ты не спеши, – протянул Йодзи едко. – Что там час, что там день – я тебе всю жизнь готов посвятить…
– Мне кажется, у нас проблемы, – выпалил Кен одним махом.

– Проблемы? – дурашливое выражение в зеленых глазах мгновенно сменило… Какое, Кен так и не понял: слишком уж быстро вернулась присущая Йодзи игривость.
– Ну, мне так кажется…. – Кен чувствовал необходимость оправдаться. – Не то, чтоб Айя… Или… Ну… Это трудно! – беспомощно барахтаясь в словесных конструкциях, он вскинул на блондина умоляющие глаза. – Просто я… В последнее время Айя стал… немного невнимательным, что ли… Хотя это совершенно не означает, что…

– Когда у вас в последний раз был секс?
Кен вытаращил глаза:
– А это здесь причем?!
Йодзи страдальчески наморщил лоб.
– Ну?
Глаза брюнета стыдливо забегали:
– Ну… мы… Айя в последнее время немного устал и…
– Кен.
– А?
– Просто скажи когда.

Хидака тяжело сглотнул и, потупившись, пробормотал чего-то невразумительное.
– Что-что? – Йодзи нахмурился. – Говори погромче, я ни черта не слышу, что ты там бормочешь.
– Два месяца назад, – пробормотал Кен тонким голосом.
– Ско?...

После трех лет знакомства с Кудо Хидака уже не надеялся, что когда-нибудь увидит что-либо, способное лишить блондина дара речи. Теперь он точно знал, что ошибался.
«Лучше б не знал», – подумалось ему мрачно.

Балинез рассматривал брюнета с выражением суеверного ужаса. Кен неуютно ерзал. Молчание затягивалось.
– Всего! Святого! Ради! – взорвался наконец Хидака, пытаясь замаскировать смущение раздражением. – Прекрати на меня пялиться и закрой рот. Можно подумать, что ты никогда…

– Упаси меня Боже, – Йодзи трижды сплюнул через плечо, после чего еще раз смерил Кена недоверчивым взглядом. В зеленых глазах забрезжило понимание:
– Так вот почему ты так рьяно от меня закрывался! «Не введи нас во искушение», да, Кен-Кен?

Теперь уже в сердцах сплюнул Кен. Ну, разумеется! Живи Кудо Йодзи в средневековье, и церковь наверняка бы сожгла его вместе с Коперником. Правда, если ученый считал, что планеты вертятся вокруг Солнца, то Балинез с чистой совестью помещал в центр вселенной себя.

Некоторое время они просто молчали. Йодзи задумчиво курил, время от времени бросая на Хидаку непонятные взгляды. Кен столь же задумчиво изучал свои руки, невесело размышляя о том, что он, наверно, все-таки кретин. Ведь если честно, к Йодзи он пришел совсем не за помощью, черт, и даже не за советом – просто хотел услышать от блондина, что ничего такого страшного у них с Айей не происходит, что это нормально и по-своему даже типично.

«Точно кретин, – вздохнул он с отвращением, – коль уж тебе хотелось утешений, то тут ты явно не по адресу. Обратился бы к Оми – вот кто известный утешитель: даже на смертном одре начнет уверять, что все в порядке – если и не поправишься, то перейдешь в лучший мир…»

Йодзи наконец пришел к какому-то выводу и, забычковав сигарету в кадке с фикусом, уже изрядно осыпанным пеплом, медленно произнес:
– Кен-Кен, мне, конечно, льстит твое доверие, но я как-то не совсем понимаю, чего ты именно хочешь. Свести с кем-нибудь, кто снимет с тебя сексуальное напряжение – или позаботиться об этом лично?
– Ч-чего? – Хидака, не ожидавший, что разговор может принять подобный оборот, испуганно прикрылся расшитой оборками думкой, выставив маленькую подушечку перед собой на манер спартанского щита.

В ответ блондин закатил глаза и выразительно постучал себя пальцем по лбу:
– Ну?
Кен яростно замотал головой – темные пряди, уже давно и отчаянно нуждавшиеся в стрижке, яростно захлестали по щекам.
– Н-нет.. я просто… просто Ран… – он жалобно взглянул на Йодзи. Зеленые глаза Балинеза светились пониманием и сочувствием.

– Ран, – произнес он мягко. – Ведь это должен быть именно Ран. Да, Кен-Кен?
– Естественно, – Хидака недоуменно посмотрел на блондина: что это вообще за вопросы? – Разумеется – я ведь его люблю, – добавил он простодушно.
– Ну, разумеется, – кивнул Кудо сухо. – Ты – любишь.

Убедившись, что ни напряжения, ни чего другого Йодзи с него снимать не собирается, Кен несколько воспрянул духом.
– И что теперь? – поинтересовался он неуверенно. – Чего мне делать дальше?

Губы Кудо искривились в ехидной улыбке.
«Сейчас скажет гадость», – сообразил прозорливо Кен.
– Пойти принять холодный душ.
Хидака закатил глаза:
– А потом?
– Потом тоже. И так пока я чего-нибудь не придумаю…
– А ты сумеешь? – поинтересовался Кен скептически.
Йодзи с укоризной посмотрел на товарища:
– Вот целый день так: оскорбление за оскорблением. Разумеется, смогу: я ведь не ты, мне сперма на мозги не давит…
– Так не на что давить… – ухмыльнулся Хидака криво.
– Один – один, – кивнул блондин одобрительно. – А теперь брысь отсюда!

Кен послушно сполз с кровати и засеменил к выходу. Последнее, что он увидел, покидая комнату, было задумчивое покачиванье светловолосой головы:
«Два месяца, Господи…»

 Отправлено: 14.01.08 21:52. Заголовок: – Вот, держи! И не с..

– Вот, держи! И не стоит меня благодарить!
– Да я и не собирался, – промямлил Кен, с опаской разглядывая кипу бумаг, которую настойчиво совал ему Кудо. Со времени их памятной беседы успела пробежать почти неделя, и Кен, который поначалу боялся, что Йодзи забудет, не найдет времени или просто поленится заняться его маленькой проблемой, вскоре стал истово на это надеяться.

Конечно же, ему не повезло.

Деятельность, которую блондин успел развить за столь короткое время, находясь под впечатлением от фразы «Два месяца», приобрела пугающий размах.
Воспользовавшись поводом, чтобы взвалить свою работу на Кена («О, меньшее из зол!» – решил тот хмуро), блондин в течение нескольких дней с задумчивым видом слонялся по дому, бормоча под нос слова «разброс», «дисперсия», «критерий Фишера», после чего подолгу пялился в пространство. По вечерам он выбирался в город, где – как утверждал сам – производил масштабные полевые исследования.

С одной стороны тот факт, что дело было поставлено на научную основу, должен был успокаивать, но… Кудо все больше смахивал на маниакального ученого, всю жизнь мечтавшего поставить эксперименты на людях, да все как-то не получалось, и вот нашелся идиот…

Кену казалось, что он прекрасно понимает средневековых алхимиков, которые, вызвав демона в надежде трансформировать свинец в драгметаллы, вдруг выясняли, что загнать его обратно, несмотря на каббалу, почему-то не удается…

– Сволочь, – рассеянно отметил Кудо, после чего, порывшись в поисках сигарет и счастливо пощелкав зажигалкой, попытался ослабить узел галстука, который, охваченный научной лихорадкой, таскал не снимая. Странное дело, но галстук прекрасно гармонировал с легкомысленной маечкой и низко вырезанными джинсами. Возможно, все дело было в зажиме, щедро разукрашенном фаллическими символами и непотребными картинками.

– Что это такое? – Кен с недоумением рассматривал пухлую стопку разномастных бумаг: тетрадные листы, стикеры, газетные обрывки… Попавшийся Хидаке на глаза обрывок туалетной бумаги (Кен с облегчением убедился – чистый!) свидетельствовал о том, что озарение настигало Йодзи в довольно странных, чаще всего не предназначенных для этого местах.

– Решение твоей проблемы.
– Пространственно-геометрическое, что ли? – Кен, ничего не понимая, рассматривал написанное: квадратики и треугольнички, соединенные пунктиром и жирными зигзагообразными стрелочками. Изредка среди рисунков мелькал случайный овал или эпизодический параллелепипед. Хидака попытался разобрать каракули, бывшие, очевидно, пояснениями к графике, попутно размышляя, что в графологии ³ как науке что-то, наверное, все-таки есть: на густо исписанных страницах буквы упрямо налезали друг на друга. – Т-та-ч-к-ка, – в итоге затяжных мучений брюнет сумел-таки разобрать название ссылки и теперь с сомнением смотрел на Балинеза: – Кудо, ты уверен?..

Йодзи довольно кивнул:
– Как в самом себе. Ты дальше, дальше читай!
Кен пожал плечами: какое отношение тачка или другое колесное средство имеет к их с Айей проблемам, он представлял себе смутно, но раз уж Йодзи так уверен…
По мере того, как карие глаза скользили по тексту, руки Хидаки начали мелко дрожать: разобрать все слова целиком ему не удалось, однако фразы «на колени», «пол» и «смыкая ноги за спиной» наводили на мысль, что если это и геометрия, то явно не евклидовая.

– Эт-т… – Кен в панике сжал листы и с ужасом уставился на Йодзи. – Что это такое? Эт-то то, что… что я думаю?!
Подтверждая самые черные подозрения, взгляд Кена упал на следующий рисунок, где, поменявшись местами в зеркальном подобии, малиновый треугольник и шоколадный овал обозначались «перевернутая тачка».

Кен обессилено привалился к конторке: бумаги выпали из ослабевших рук и веером рассыпались по полу, открывая перепуганным шоколадным глазам все новые геометрические абстракции.
– Эй-эй! – Кудо нагнулся и начал резво собирать листки. – Ты с этим осторожнее! Здесь, между прочим, дети ходят…
– Значит, выбросить не удастся. Придется жечь! – брюнет остервенело щелкал кудовской зажигалкой, пытаясь высечь из нее хотя бы искру.

– Кой к черту сжечь! – отвесив Кену смачный подзатыльник, Йодзи поспешно задул неуверенный огонек, который тому удалось наконец-то добыть. – Ты знаешь, сколько времени я убил, чтобы все это оформить? Бесценный опыт для грядущих поколений, уж можешь мне поверить! На тридцать позиций больше, чем в Камасутре – я специально считал, – в голосе Йодзи слышалась гордость настоящего профи. – Увековечит меня в веках – при условии, что я найду издателя… Кстати, как думаешь, может Персия заинтересуется? Или лучше сразу к Кроуфорду – тот нюхом чувствует коммерческий успех, а это станет настоящей бомбой! Как бы только мне ее назвать?

– Ммм… «Что, как и куда – в диаграммах»? – Кен незаметно пятился к выходу, раздумывая, где именно он сможет пересидеть весь этот кошмар. Гималаи звучали достаточно привлекательно.
– Ха! Мне нравится! – произнес Йодзи с энтузиазмом. – А на форзаце: апробировано на – и твое имя!
– Только через мой труп! – взвился Кен, разом забывший о бегстве. – А лучше – твой…
Кудо укоризненно покачал головой:
– Впервые встречаю такую черную неблагодарность.

– Действительно? – проскрежетал зубами Кен, слишком отчетливо представляя себе национальный масштаб позора, который постигнет его, если Кудо удастся воплотить в жизнь свою угрозу про апробацию.
– А ведь я всего лишь попытался разнообразить твою любовную жизнь, предыдущей опыт которой, – Йодзи смерил Кена осуждающим взглядом, – можно наверняка свести к словам «миссионерская поза». И никакой тебе сексуальной фантазии…

Вот тут уже Кен не сдержал возмущения: фантазии у него были, правда, более безобидные и, в силу затяжной любви к сладкому, касались в основном взбитых сливок и жидкого шоколада.
– Шоколад, сливки – детский сад! – заклеймил его Кудо презрительно. – Ты бы еще манную кашу вспомнил… Не-ет, после двухмесячного перерыва необходимо что-то по-настоящему радикальное! Так что иди – изучай и штудируй! Написано доступно – поймешь даже ты! – в зеленых глазах промелькнуло сомнение. – Или, может, лучше продемонстрировать лично?

Кен замычал и протестующе помотал головой: о таком-то и подумать было страшно…
– Ладно, иди, – смилостивился Кудо. – И не вздумай халтурить – все равно ведь проверю…
Хидака побрел в свою комнату, и, прижимая к груди учебное пособие, с грустью думал о том, что все больше склоняется в пользу шекспировского варианта решения любовных проблем: яд – оно хотя бы не так унизительно…

* * *

Сейчас, оглядываясь в прошлое, Кен мог уверенно заявить: какое бы решение вы не приняли, получив совет от Кудо Йодзи, вы будете об этом горько жалеть. Впрочем, тогда он был готов раскорячиться как угодно – лишь бы это помогло и Ран снова стал прежним. Сексуальный ликбез, как и планировалось, закончился в койке – правда, на сей раз больничной. Отрабатывая перед зеркалом особо заковыристую позицию, Хидака сместил позвонки, вследствие чего был срочно госпитализирован. Если об этом задуматься, большинство планов Йодзи – то ли личных, то ли профессиональных – в конечном итоге всегда приводили к госпитализации их непосредственных участников.

Домой Кен вернулся в состоянии, близком к суицидальному: пытаясь назначить лечение, дежурный хирург вымотал из него всю душу, желая узнать, при каких именно обстоятельствах было получено повреждение. При одной только мысли, что ему придется это рассказывать, Хидака начинал заикаться, что вылилось ему в дополнительный визит к логопеду…

Вернувшись в «Конеко», он желал одного: подняться в свою спальню – и замуроваться изнутри. Кое-как успокоив расстроенного Оми и впервые в жизни порадовавшись, что Ран сейчас шляется неизвестно где, Кен потащился наверх – лишь для того, чтобы на самом пороге, прижав к ближайшей стене, его перехватил Йодзи.

Брюнет с тоской рассматривал полуоткрытую дверь в свою комнату:
«А счастье было так близко…»
– Итак, – склонившись над Сибиряком, чтоб оказаться лицом к лицу – а точнее, нос к носу, Йодзи выпустил в лицо окосевшего от усталости и нервного напряжения Кена струйку сизого дыма. – Какого черта это было?
– Хн? – два года свиданий с Фудзимией не прошли для Хидаки даром.

Блондин закатил глаза:
– Тебе что было велено? Работать над собой – а не ублажать пошлейшие фантазии! Шоколад, игра в доктора – что это вообще за плебейщина?.. Вот как чувствовал – нельзя, ой нельзя было выпускать это дело из-под личного контроля! Ну, ничего… Сейчас все быстренько пройдем, потом несколько раз закрепим…
Отбросив окурок в сторону индифферентным щелчком, Кудо схватил брюнета за руку и потащил в комнату, всерьез намереваясь снискать себе славу на педагогической ниве.

– Неско?.. – Кен протестующе замычал и что есть силы вцепился в дверной косяк.
– Что, нет слов от радости? – крепко ухватившись за пояс на брюках Хидаки, Балинез ожесточенно тянул его на себя в тщетной попытке оторвать Сибиряка от двери и пропихнуть наконец-таки в спальню. – Право же, ты мне льстишь…

– Пшел в задницу! – Кен попытался выполнить невозможное: не выпуская из конечностей косяк, пинал супостата в лодыжку. Особого труда это не составляло: после тренировок по методике Кудо колени начинали гнуться другую сторону.
– В твою? Спасибо, я подумаю…
– Ку-удо! – провыл Хидака отчаянно. – Прекрати, дело вовсе не в сексе!

Йодзи был так потрясен – что даже перестал тянуть.

– Кен, ты что, головой ударился? Что значит, не в сексе? Как это не в СЕКСЕ?
– Да! Не спал он со мной два месяца – и пусть бы еще столько не спал!
– Ну да, – согласно кивнул Балинез. Кен встрепенулся: Йодзи – понял? – Точно сотрясение, – продолжил блондин. – Кажется, даже мозг поврежден…

Хидака только рукой махнул. Втолковывать что-то Йодзи…
– Я просто хочу, чтобы он был рядом! Хочу с ним гулять, хочу держаться за руки. Касаться – когда захочу, засыпать с ним – просто быть с ним! Неужели это так сложно понять?!

В ответ Йодзи попытался стянуть с него джинсы:
– Какого черта ты творишь?! – теперь Кен вцепился в штаны – как несколько минут до этого цеплялся за двери.
– Хочу опровергнуть свои подозрения. Видишь ли, ты говоришь совсем как девчонка!
– Что? – взвизгнул Хидака высоким фальцетом.

– Вот-вот, и звучишь точно так же… - Йодзи окинул покрасневшего от смущения и негодования Кена насмешливым взглядом и – раз уж занятия поинтереснее не намечалось – полез за сигаретами. – Может, тебе с фанатками пообщаться – обсудите… Что там девушки обсуждают? Питание, эпиляция, противозачаточные – очень актуальная тема (особенно, в твоем случае) … Про трепетные отношения тоже пообщаетесь…

– Сволочь ты, Кудо! Над чужим горе смеяться… – Кен с укоризной глядел на блондина. – Так и знай, что Бог тебя накажет…
«По крайней мере, я очень на это надеюсь…»

Меж тем, мысль, выглядевшая на первый взгляд абсурдной и в некоторой мере оскорбительной, начала казаться Хидаке все более привлекательной. В конце концов, что он теряет? Хуже все равно быть не может, после Кудо-то… И главное, Кену даже спрашивать ничего не надо – они и вправду все время болтают о чем-то таком…. Все, что нужно – просто незаметно крутиться рядом. Плевое дело для тренированного убийцы! Так Кен принял на вооружение новый план, неосмотрительно забыв, что идея первоначально исходила от Йодзи…

________________________________

3 - Графология, почерковедение – направление в прикладной психологии, согласно которому существует устойчивая связь между почерком и индивидуальными особенностями личности.

 Отправлено: 14.01.08 22:59. Заголовок: Saviri :sm27: :sm2..

Saviri

 Отправлено: 15.01.08 12:23. Заголовок: Saviri Я так поним..

Saviri

Я так понимаю, что первая глава, описывающая депрессию Кена, это последствия кучи различных попыток начавшихся "двумя месяцами раньше"?

Вот любопытно, Йоджи прикидывается идиотом, который не понимает что беспокоит Кена или он тут реально такой?

Если следовать сюжету "Летучей мыши" Кудо отведена роль брата главного героя, который прикрывает Рана на их "индивидуальных миссиях". Интересно что это за миссии.