Форум сайта "Мир Эсси Эрганы"

Когда Пит вышел из тюремных ворот, то, конечно же и не думал, что все станет настолько плохо. Как это там говорят? Он был преисполнен самых радужных надежд и веры в лучшее?
Да, Пит Доэрти был преисполнен самых радужных надежд и веры в лучшее, а за тюремными воротами его ждал под мелким моросящим английским дождиком лишь папарацци. Невысокий и щуплый паренек кутался зябко в свое пальто и смотрел на Пита так, как смотрел бы на старого и больного пса. Ты вот смотришь на него и не знаешь даже, то ли он пройдет мимо тебя, не заметив, то ли зарычит и укусит.
- Парень, телефон есть?
Парнишка дал ему мобильник без колебаний, наверное, опасаясь, что если замешкается, то Пит еще чего навешает ему пиздюлей и отберет телефон. Чтобы загнать потом и купить на полученные деньги наркоты, к примеру.
Ну да, Пит мать его Доэрти, гроза репортеров, торчок-неудачник, гребанный распутник, нищий бард, преступник….
Добавить метафор и синонимов по своему вкусу.
Перемешать, но не взбалтывать
А он в итоге просто позвонил Джонни Хэдлоку, пока этот напуганный сосунок делал свои снимки. Жизнь, по сути была ведь той же тюрьмой, только в тюрьме сделки заключались на сигареты, а здесь на гребанные щелчки фотокамеры.
Парень снимал его, пока Пит звонил своему приятелю и ассистенту, и руки у фотографа дрожали отчего-то. Снимки ведь теперь точно выйдут в большинстве своем хреновыми.
Ну, извини, родной, я тебе и так позирую. Снимать за тебя не нанимался.
Джонни Хэдлок трубку не брал долго, а когда, наконец Пит, услышал его голос там, с другой стороны, то даже не стал задумываться – настоящая ли радость в голосе Джонни или поддельная.
В пизду. Он слишком устал для этих пустых измышлений об искренности чувств своего приятеля. От костюма, в котором Пит был еще в зале суда несло тюремной химчисткой, а в его кожу и волосы как казалось Доэрти впитался затхлый тюремный запах и Пит мечтал теперь вовсе не о ширеве в этот момент, когда просил Джонни за ним приехать и забрать его отсюда. Пит мечтал и не косячке или хотя бы о сигаретах, хороших и крепких, с воли.
Пит мечтал в этот момент всего лишь о нормальном душе. О простом, нормальном душе наедине, где никто не будет пялиться на тебя, на твою задницу, на твое лицо, на твои татуировки… Пит мечтал о душе, который наконец смыл бы с него весь этот дерьмовый тюремный дух.
Расскажи он пацану-папарацци об этом, просто расскажи Пит о том, как же хочется ему оказаться в сраной своей ванной, наедине со всем этим кафелем, плиткой, тишиной, то этот маленький папарацци с дрожащими тонкими девчачьими пальцами решил бы, что Пит Доэрти там окончательно ёбнулся в своей одиночке за эти недели.
Может он бы и прав оказался, этот папарацци. Может, Пит действительно сдвинулся там в этом своем тюремном покое.
Да и не помог бы ему душ если так как следует подумать, потому что от всего этого дерьма, от того, каков он на самом деле, от жизни его гребанной, вода Пита бы не избавила.
Никогда Пит не станет чистым и законопослушным
Который раз ты побывал по ту сторону решетки? По ту сторону закона? Тебя уже совсем не волнует, что скажет твоя мать, потому что она поставила на тебе крест. И где твои друзья, где твоя девушка? Единственный кто тебя встречает у тюрьмы сегодня, так это стажер-фотограф, которого завтра еще и вздрючат за хуевые фото, но потом все равно погладят по голове.
Увидишь завтра свою мордашку снова в какой-нибудь сраной Mirror.
Хотя стоп. Ты еще года два назад отучил себя покупать газеты.
…- Я уже еду, - сообщил ему поспешно Джонни, прежде чем отключить телефон.
Джонни всегда очень резво гонял за пивом, в прачечную, за кошачьим кормом, наконец. Так что Пит думал, что доберется он до тюрьмы довольно быстро. И чем быстрее тем было бы лучше, потому что не мог он тут больше находится, даже рядом с этим гребанным зданием.
…А у папарацци оказались с собой сигареты. И зажигалка. И пока они оба курили, парень не сделал ни одного снимка.
…Джонни обнял Пита крепко-крепко и даже не поморщился, а Пит был слишком уставшим для того, чтобы разбираться что же Хэдлоком движет – тоска и дружба или чувство самосохранения и банальное лицемерие.
Пит ведь был все еще преисполнен самых радужных надежд и веры в лучшее.
Только вот выпить бы ему уже не помешало.
- Пойдем домой, Пит? – Джонни гладил его по спине и плечам, заглядывал в глаза, улыбался как-то несмело, что для него, Хэдлока это было совсем не типично, а папарацци все же был достаточно умен, для того чтобы не снимать их обоих сейчас.
Потому что папарацци как чувствовал, наверное, что щелкни он хоть разок и Пит через пару часов окажется снова в участке, его фотоаппарат разбитым в ближайшей мусорке, а сам он на больничной койке.
- Ага, пойдем, - сказал в ответ Пит, вымученно улыбнувшись.
… может эти дни, похожие один на один так, словно были откопированы на старом сломанном принтере то ли Богом, то ли Дьяволом, то ли пророком их Мухаммедом, и являлись как раз тем, что было нужно сейчас Питу. Может все, что и нужно ему было сейчас так это сломаться, сдуться, остаться один на один в четырех стенах квартиры, где только он да Джонни да отпрыски Джинджер. И все концерты, все поездки с группой были теперь для него как повинность, как чертово наказание, которое Пит притащил с собой сюда по какому-то чертовому недоразумению из тюрьмы на волю.
На волю?
Это воля?
Ой, что-то я сильно сомневаюсь в этом, дети.
Просто в своем коконе из наркоты (завязал он, как же), бухла и музыки, которая когда-то была его, а теперь принадлежала какому-то другому Питу, какому-то чужаку Питу, который вышел из тюрьмы вместо него…
В этом коконе он был спокоен. Впервые за хрен знает сколько лет Пи был спокоен. Только это было какое-то мертвое спокойствие. Да и не удивительно на самом деле – без Карла и Кэйти он и в самом деле был как мертвец.
Трижды ха-ха вот просто.
Может это ему и было нужно: быть мертвым без них двоих. Потому что быть живым, жить дальше без Кэйти, жить без Карла у Пита не выходило.
…и Пит даже не помнил, что же его притащило на эту гребанную вечеринку…MTV? Или VH1?
Или BBC?
Или…
Да какая разница?
Они пришли на нее лишь потому, что должны были там появиться. У них вроде даже альбом как второй вышел. Да и просто парням как всегда хотелось почувствовать себя немного значимыми. Ну, это комплекс первокурсников такой, которым вдруг разрешили прийти на вечеринку к выпускникам, которых посвятили теперь в свои и им уже все ранее запретное можно. Он то сам через все это уже прошел. У него, Пита, уже все эти сраные светские развлечения поперек горла стояли, но, черт возьми, все время забывал он видимо как-то, что кроме него в Babyshambles есть и другие музыканты.
А кривую шутку Адама: « Нет, Пит, ты обязан там быть, там ведь и Эми будет!», он пропустил мимо ушей.
Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не наркотой.
Но, может быть, Пит шел туда, чтобы только увидеть Кэйти. Или, скорее всего Карла.
Да, именно Карла.
Потому что он все еще путал их телефонные номера в своей голове и только раз случайно дождался, пока Карл снимет трубку.
…Это было уже ночью, и он был обдолбан. А Карл и его группа (у них у каждого теперь было по своей собственной группе, но, кажется, только Карла это и радовало) были где-то в Бельгии. Или в Германии. Или еще где.
Карл трубку снял.
Может быть у него там был день. А может тоже ночь, как тут, у Пита в Лондоне.
И Пит, выходит, что разбудил Карла. Или вытащил его из постели от какой-нибудь девчонки. Или от какого-нибудь парня.
Когда Пит услышал голос Карла, то ничего не сказал. У него даже дыхание замерло где-то в горле, а сердце в груди остановилось.
Французы называли оргазм маленькой смертью.
Пит это помнил. Ну надо же.
А потом Карл вздохнул.
И сказал:
- Питер, кончай уже.
И положил трубку.
…тут была толпа какого-то непонятного левого народу. Карла не было. Кэйти тоже. И Пит чувствовал себя немного обманутым. Парни чувствовали себя неловко. Эми висела на своем хахале и была уже порядком ужратой. А Пит вертел головой по сторонам и думал, что если уж он и его парни чувствуют себя среди всей этой сраной новой поросли и надежды британской музыки динозаврами, то, как же тут приходится братьям Галлахерам?
Да и вообще лучше было думать о чем угодно, но только не о том, почему тут нет Кэйти, и не о том, почему тут нет Карла.
Может Питу действительно было лучше не видеть здесь ни Кэйти, ни Карла? Может быть лучше их не видеть - таких счастливых, живущих без него своей жизнью. Словно Пита и не было у них никогда.
Ну, нет. Только не у Карла. Карл бы не мог так с ним себя вести в отличие от той же Кэйти. Избегали они друг друга лишь потому, что Карл мог только притворяться, что вычеркнул, выбросил его, Пита, из своей жизни. Все, что делал теперь Карл - он это все делал на показуху.
Посмотри мол, как мне без тебя неплохо, друг. Посмотри и успокойся. Я без тебя живу и научись ты тоже без меня жить как-нибудь. Только хватит звонить мне и сбрасывать, хватит звонить и сбрасывать, и молчать в трубку, когда я успеваю тебе ответить, потому что я так забуду, что обхожусь без тебя, Пит, что мне охеренно хорошо без тебя, Пит.
Я забуду, что тебя у меня больше нет. А этого я забывать не хочу.
За что же Пит все еще тогда цеплялся? За то, что накрутил себя, напридумывал тут себе надежду, уцепился за боль в глазах Карлоса в ту их встречу, когда они пели, вместе, снова?
Зачем он же он сюда пришел? Чтобы найти Карла здесь, увести под шумок, припереть к стене, не дать отвертеться, посмотреть ему в глаза и спросить у него все, узнать у него, наконец, блядь все как есть на самом деле.
Вывести Карлоса Барата на чистую воду.
Старина Бигглс один на один с ним среди всей этой крикливой пустой толпы не станет ему врать, потому что только они двое среди всех этих (ну может быть еще и Галлахеры) настоящие.
А все остальное и все остальные ну просто мусор какой-то.
Может поэтому Карл сюда и не пришел. Потому что знал, что Пит ведь сюда заявится, потому что боялся, что говорить на чистоту ему с ним придется.
А может просто потому его тут нет, что он, блядь, со своей группой в это время в туре, в каком-то клубе в Москве выступает, пока ты стоишь тут и думаешь о всякой херне. Не знак ли это тебе, что пора что-то со всей этой наркотой в твоей жизни делать, раз у тебя такая хуевая память, а, Питер?
…- Вот бля, а…, - Адам уже набрался и язык его заплетался порядком. Он хихикнул, тыкнул Пита в бок пальцем, - Смотри-ка, Пит, вон и уменьшенные копии Галлахеров.
Пит не понял ни хуя. Его уже подташнивало немного, потому что какого черта было надо глотать столько водки со льдом на почти голодный желудок. Но он исправно повернулся, чтобы посмотреть про кого это там Адам говорил.
И конечно же увидел он эту троицу пресловутую: двух парней парня и девчонку-блондиночку рядом с ними. И этих парней он знал. Не так чтобы и хорошо, но Лондон – большая деревня.
Да и трепятся некоторые о Пите Доэрти слишком много и часто.
В горле у него запершило, и Пит подумал бы привычное: «Тернер, мелкое дерьмо», если бы ему самому за последние года полтора не стало все равно кто и что про него, Пита, говорит.
А они втроем поравнялись уже с ними, Babyshambles. Ну, точь-в-точь хорошие детки из пригорода на прогулке, которые стараются не смотреть на по-настоящему плохих ребят, толпящихся у паба. Презирают, может там внутри, не показывая, потому что страх сильнее классового презрения…
И что ты там блядь говорил Тернер про простых рабочих парней,а?
Может быть, он даже что-нибудь сказал бы этим деткам, что-то, чего было бы достаточно для того, чтобы испортить им троим
(три три три - гребанное число-совпадение)
этот прекрасный вечер, да только за Глас Судьбы отдуваться выпало Люку Причарду.
- Ах ты, черт, они точь-в-точь как Барат, Доэрти и Мосс. Надеюсь, что и закончат они так же, -сказал Причард достаточно громко для того, чтобы этого не услышал никто, кроме тех, кому это услышать было предназначено.
И достаточно громко, для того, чтобы это услышал еще и Пит.
И Доэрти понял, что сейчас его стошнит прямо здесь, на туфли подружки этого гребанного сопляка Тернера.
Просто потому что столкнулся с взглядом Тернера. Просто потому что Тернер смотрел на Пита как на привидение, как на мертвеца, как смотрят во всех этих триллерах жертвы на плохого дядю с топором наперевес, зная, что их вот-вот убьют.
Смотрел он на Пита так как смотрят в шар гадалки и видят там свое будущее без прикрас, свое будущее без надежд, себя и свою поломанную жизнь.
Поэтому Пит зажал рот ладонью и, оттолкнув Адама, рванул в сторону туалета, предоставив Тернеру самому надавать этому пиздюку Причарду, предоставив Эми быть королевой этого представления и вечера без него.
Он просто позорно сбежал со сцены
… его сейчас словно за все эти годы пьянок и дурных вечеринок рвало, Пита словно выворачивало всем тем, чем он себя травил все эти гребанные годы.
Питу казалось, что еще чуть-чуть и его вырвет всей его же гребанной жизнью, вывернет его тут наизнанку, и Пит тупо сдохнет здесь, на этом чертовом балу, где еще чуть-чуть и воцарится Красная смерть.
Очень пафосный и очень торчковый конец для Пита Доэрти если подумать.
И в какой-то момент очень даже может быть это бы и случилось, потому что перед глазами у Пита все стало быстро темнеть и какие-то колокольца…
А потом кто-то торопливо умывает его, кто-то поит Пита с ладоней ледяной водой с привкусом хлорки и это у него просто очень плохой трип. И они оба в их квартире и Пит…
- Карлос, - шепчет он и улыбается.
Как идиот.
Музыка за стенами слишком громкая.
Гребанные Kills.
Пит часто-часто заморгал, чувствуя себя так, словно он с глубины всплывает, и вся эта пелена белесая перед глазами рассеялась как утренний туман с наступлением дня.
Ну да, дурацкая темная челка, темно-карие большущие глаза на бледном личике. Страх их еще больше ведь делает, - подумал Пит.
И похож Тернер на воробья. На птенца, что из гнезда только вывалился. И вроде бы опереньем покрылся, а летать ни хуя не умеет. И вон еще пушок кое-где топорщится.
И по-воробьиному сердце небось в груди скачет.
… Тернер помог ему подняться. От него чем-то приторным несло. Небось его подружка…как ее там?
(не помню, ну и к чертям тогда)
тоже любит, как Кэйти на себя по флакону выливать.
Любит, чтобы ее замечали.
Тернер молчал. Не говорил ничего. А потом стал вдруг дрожать. Мелкой-мелкой дрожью, словно озноб у него начался.
Такие как он всегда дети. Это они с Карлом были как подростки – громкие, шумные и язвительные.
А они, эти Тернер и Майлс – дети. Всего лишь детишки.
И, наверное, чувствовал Пит себя законченным педофилом в этот момент, а пальцы у Тернера дрожали как у того паренька-фотографа. Один в один.
И как-то странно все это вышло для них обоих.
Поцеловать для тебя что лучший способ отомстить, Питер?
И губы у Тернера правда были мягкими как у девчонки какой-нибудь и отдавали карамелью почему-то.
Но оно всё случайно вышло. Они ведь потом оба так думать будут, когда каждый сам перед собой оправдываться станет.
Да и после слов Причарда это было даже благословением для Тернера, потому что Пит просто знал.
Не будет у Кейна и Тернера так, как было у него с Карлом, так как было с ним и Карлом.
Потому что Алекс и Майлс - они не Пит и Карлос.
Просто не такие талантливые они, не такие яркие, не такие взбалмошные.
Они, эти Кейн и Тернер, всего лишь дети.
И, наверное, вот это вот и хорошо.
Потому что эти, в отличие от них с Карлосом, никогда не повзрослеют.
И, слава богу.