Отправлено: 10.09.08 19:17. Заголовок: ГП. "Жизнь в зеленом цвете" часть пятая ГП/ФУ/ДУ, ГП/БЗ, ГП и другие NC-17, ангст/AU (продолжение)

Название: Жизнь в зеленом цвете,пятая
Автор: MarInk
Бета: Teufel
Пеиринг: Гарри Поттер/Фред Уизли/Джордж Уизли,
Гарри Поттер/Блейз Забини, Гарри Поттер и др.
Рейтинг: NC-17, слеш
Специальное придупреждение: пренуждение, экзекуция, жестокость, изнасилование, смерть персонажей, ООС.
Жанр: ангст/AU
Содержание: У всякой монеты есть две стороны, не говоря уж о ребре. Такие близкие и не способные когда-нибудь встретиться, не могущие существовать друг без друга, орёл и решка [особо проницательным: да-да, читай не орёл и решка, а Гриффиндор и Слизерин] ВСЕГДА видят мир с разных сторон, но однобокий мир мёртв. Гарри предстоит убедиться в этом на собственной шкуре, посмотрев на мир с той стороны, с какой он не хотел, но на самом деле смотрел всегда...
Разрешение получено.

 Отправлено: 10.09.08 19:27. Заголовок: Глава 7. Всего лишь..

Глава 7.

Всего лишь коротенькое развлечение,
чтобы разнообразить скучное путешествие...
Андрэ Нортон, «Королева Солнца II. Зачумленный корабль».

Утро ознаменовалось дружным дуэтом миссис Уизли и миссис Блэк – обе оглашали дом ругательствами разной степени нецензурности; но если портрет матери Сириуса, как обычно, делал упор на засилье грязнокровок в доме, то миссис Уизли разорялась по поводу Фреда с Джорджем, которые, как выяснилось позже, решили не тащить свои сундуки вниз, а левитировать, в результате чего сундуки наткнулись на Джинни на лестнице и сшибли её с ног.
- БОЛВАНЫ, ВЫ ЖЕ МОГЛИ ЕЁ СЕРЬЁЗНО ПОКАЛЕЧИТЬ...
- ГРЯЗНЫЕ ВЫРОДКИ, ОСКВЕРНЯЮЩИЕ ДОМ МОИХ ПРЕДКОВ...
Гарри сонно покивал, бросил взгляд на часы и вскочил, как по пожарной тревоге; до отхода поезда оставалось около получаса.
Едва он оделся, в комнату влетели смеющиеся близнецы; похоже, взбучка от матери не испортила им настроения, коль скоро Джинни, катившаяся по лестнице вниз два пролёта, не пострадала.
- А, ты проснулся! Мы уже думали тебя будить…
- А раньше почему не разбудили? – Гарри предпринял безуспешную попытку пригладить волосы.
- Ты так сладко спал, - Фред развёл руками, извиняясь.
- Брось это дело, Гарри, - участливо посоветовал Джордж. – Пожалей расчёску.
Гарри фыркнул, но совету последовал.
- Как там насчёт завтрака? Уже всё съели, да? – к своему удивлению, Гарри хотел есть. Всё лето по утрам он с трудом пропихивал в себя несколько ложек каши и выпивал немного сока; апатичный и вялый, погруженный в свои не сказать чтобы весёлые мысли. Теперь же…
- Не волнуйся, успеешь позавтракть, - усмехнулся Фред, галантно распахивая перед Гарри дверь комнаты. – Стурджис Подмор никак не явится, и Грюм отказывается ехать без него. Дескать, охраны будет меньше на одного человека.
- С каких пор мы ездим на вокзал с охраной? – Гарри сбегал вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньку и на поворотах с пролёта на пролёт цепляясь за перила.
- Это ты ездишь на вокзал с охраной, - поправил Джордж. – Тебя надо охранять, как зеницу ока, утверждает Грюм. Вдруг Вольдеморт выскочит из ближайшего мусорного бака и заключит тебя в недружественные объятия?
- Чушь какая, - Гарри вошёл на кухню первым. – Вольдеморту сейчас не до того, я так думаю.
- Ну, Грюм так не думает, - Фред подал Гарри тарелку с тремя сэндвичами. – Он считает, что Вольдеморт мечтает тебя заграбастать, буквально ни о чём больше думать не может.
- Кто не может, Вольдеморт или Грюм? – хмыкнул Гарри.
- К твоему несчастью – оба…
- И в любом случае…
- Что в любом случае?
- Авроры будут охранять тебя от толпы, - серьёзно сказал Джордж. Фред молча кивнул. – Члены Ордена Феникса знают, что все статьи в «Пророке» - бред и ложь, Дамблдор им популярно объяснил. Но весь прочий магический мир думает, что ты опасный псих и маньяк.
Гарри с усилием проглотил последний кусок сэндвича и отставил тарелку в сторону.
- Но толку-то? То есть, в школе, например, меня никто не сможет охранять…
- Мы будем с тобой, сколько сумеем, - вздохнул Джордж. – Конечно, тебе придётся ходить на уроки со слизеринцами, ночевать в подземельях… но мы постараемся быть рядом.
- Кстати, - задумчиво добавил Фред, - может, затем тебе и дали должность старосты, что старосты могут снимать баллы со своих и всё такое. Надо же хоть как-то тебя защитить... после всего, что писали в газетах, тебя могут безнаказанно придушить подушкой ночью в общей спальне.
- Мы за тебя, конечно, отомстили бы, но лучше не доводить ситуацию до критической.
Гарри всеми потрохами предчувствовал, насколько ему удастся не довести ситуацию до критической. Если измерять его будущие успехи в этом по десятибалльной шкале, то получится что-то вроде минус трёх.
- Фред, Джордж, Гарри, вот вы где! – запыхавшаяся Гермиона возникла в дверях кухни так неожиданно, что Гарри едва не выронил стакан с соком. – Идёмте, все уже готовы. Только вас ждём.

До вокзала они добирались пешком двадцать минут. Сириус, несмотря на причитания миссис Уизли о том, что Дамблдор строго-настрого запретил, превратился в собаку и сопровождал своего крестника; Гарри был рад, хотя это и было по-настоящему эгоистично с его стороны, учитывая, что грозило Сириусу в случае, если его узнают.
Люди на платформе кидали на него неприязненные взгляды; Гарри физически ощущал, как вокруг него сгущается, потрескивая, как электрическое поле, чужой страх, чужая злоба, чужое возмущение…
- Отличная собака, Гарри! – Ли Джордан, приятель близнецов, помахал Гарри рукой.
В сложившихся обстоятельствах подобная фраза вкупе с искренней улыбкой значила много больше, чем могло показаться на первый взгляд.
Много, много больше… Гарри подавил поползновение поморщиться от боли – эмоции кололи ему виски изнутри, как кучка бешеных ежей.
- Спасибо за комплимент, Ли, - Гарри, улыбнувшись, положил левую ладонь на голову Сириуса и потрепал густую шерсть.
Сириус жизнерадостно гавкнул и принялся гоняться за собственным хвостом под неодобрительное ворчание миссис Уизли и смех Джинни.
Грюм с тележкой, нагруженной чемоданами, усиленно замаскированный под носильщика, помог им закинуть вещи в поезд; с первым свистком Сириус встал на задние лапы и положил передние Гарри на плечи.
- Сириус, ради Мерлина, веди себя, как собака! – панически прошипела миссис Уизли.
Гарри быстро обнял крёстного – жёсткая шерсть скользнула по щеке – и снял тяжёлые лапы со своих плеч.
- Я буду писать тебе, Сириус, - шепнул он и вскочил на подножку вагона.
Поезд тронулся; все стоявшие на перроне – мистер и миссис Уизли, Тонкс, Люпин, Грюм – стремительно удалялись, а Сириус ещё некоторое время бежал наравне с набиравшим скорость поездом, и у Гарри странно перехватывало горло.
- Гарри, - Гермиона потянула его за рукав, и Гарри невольно улыбнулся – настолько детским был этот жест, и от кого – от всезнающей, обожающей командовать окружающими Гермионы. – Нам надо ехать в вагоне для старост…
- Увидимся позже, - Фред легонько поцеловал Гарри в лоб.
- Тебе ведь не обязательно сидеть там всю дорогу, - добавил Джордж. – Как освободишься, ищи самое шумное купе – там будем мы и Ли.
Близнецы ушли по коридору направо, левитируя за собой свои вещи и вещи Гарри.
- Идём, - Гарри, вздохнув, взялся за вещи Гермионы – ей было бы тяжело тащить сундук через несколько вагонов, и Гарри, если честно, было не легче. Но как раз это его не беспокоило. Дурсли приучили его и к тасканию тяжестей. Чего стоили, например, мешки с удобрениями для розовых кустов тёти Петунии; это удобрение она закупала в каком-то оптовом магазине, чтобы сэкономить несколько фунтов, и Гарри был вынужден таскать эти мешки от магазина до дома номер четыре по Прайвет-драйв. Один такой мешок весил как целый Гарри, но тётю Петунию это не беспокоило; поэтому Гарри тоже выучился практически игнорировать тяжесть взятого в руки предмета.
Вагон для старост существенно отличался от обычного вагона; там было пять купе, и на двери четырёх были изображены гербы факультетов. Следовало так понимать, это были купе для старост пятого и шестого курсов. Купе для Лучших Ученика и Ученицы, каждый из которых существовал в единственном экземпляре, щеголяло гербом Хогвартса. Туда и полагалось направиться за инструкциями, и Гарри вместе с Роном и Гермионой толкнул дверь купе Лучшего Ученика и Ученицы.
Там уже собрались все прочие старосты; Гарри узнал из Хаффлпаффа Эрни МакМиллана и Ханну Эббот; шестикурсников он, кажется, видел на квиддиче, но не взялся бы утверждать, что на самом деле помнит их лица. За Рэйвенкло отвечали Падма Патил и Энтони Голдштейн, а с шестого курса – Чжоу Чанг и некий парень, которого Гарри видел едва ли не впервые. От Гриффиндора за шестой курс были ответственны Кэти Белл и некий незнакомый Гарри парень, бывший в квиддичной команде Гриффиндора, кажется, вратарём. Седьмые курсы были Гарри незнакомы абсолютно за исключением Клементины Розье из Слизерина – девушки, чей нос перманентно задирался к потолку под таким углом, что она, видимо, находила дорогу в хитросплетениях коридоров исключительно на нюх или интуитивно.
Старостой девушек пятого курса Слизерина была Дафна Гринграсс; при виде Гарри её глаза расширились в неверии. «На Малфоя надеялась, что ли?». Старостами шестого курса Слизерина были Крейг Боуд и Патриция Деррик.
Лучшими Учеником и Ученицей были Фергус Монтегю из Слизерина и Алисия Спиннет из Гриффиндора. «Я понял, заветная мечта Дамблдора – чтобы все перегрызлись начисто», - Гарри прикусил губу изнутри, чтобы не рассмеяться при виде того, как сердито Алисия косится на Монтегю, и как последний независимо скрестил руки на груди. Надо полагать, они уже успели поругаться.
- Наконец-то все в сборе, - Алисия уничтожающе воззрилась на Гарри, обделив при этом вниманием точно так же опоздавших Рона и Гермиону. – Полагаю, теперь мы можем начать.
Гарри сел на свободное место рядом с Дафной; та немедленно отодвинулась на самый край сиденья. Гарри подивился про себя размерам человеческой дурости и принялся слушать.
- Как вы все уже знаете, старостам положено патрулировать вагоны, - под глазами Алисии залегли тёмные круги; в купе витала атмосфера усталости, перебивавшей даже неприязнь и страх. Похоже, в последние дни нелегко пришлось всем. – Помимо этого, по прибытии в Хогвартс, вам всем следует сразу же сходить к деканам и взять у них пароль вашей гостиной. После пира именно вы будете провожать первоклассников к общежитиям. Кроме того, по распоряжению директора, старосты будут регулярно патрулировать Хогвартс ночью. Обычно этим занимаются преподаватели или мистер Филч, но в этом году привлекли и старшекурсников. На переменах мы следим за порядком, пресекаем драки, дуэли и шалости. Напоминаю, старосты имеют право снимать баллы, но не нужно с этим усердствовать. Раз в месяц будет проходить старостат, явка на который обязательна – там будут раздаваться новые пароли, расписания ночных дежурств и будет проводиться разбор деятельности всех старост. Если вы не оправдаете возложенных на вас надежд, вас могут снять с поста, - при этом Алисия очень многозначительно посмотрела на Гарри в упор. Он бы ответил ей не менее пристальным взглядом, если бы ему не было так плохо; от чужих эмоций тошнило и сильно болела голова – в ней словно устроили гонки на танках. – Что ещё… разумеется, вы должны хорошо учиться. За отставание вас гарантированно снимут с поста старосты. Если появятся какие-то вопросы, обращайтесь ко мне, Лучшему Ученику, - она неприязненно мотнула головой в сторону Монтегю, - или вашим деканам. Всё ясно?
Нестройных хор голосов подтвердил, что всё просто прозрачно.
- Тогда распределяем сразу, - Алисия, прищурившись, оглядела остальных. – Сейчас обходить вагоны будут пятый курс Рэйвенкло. Через полчаса – Хаффлпаффа. Потом Слизерин, затем Гриффиндор. Ещё через полчаса в дело вступает шестой курс, точно в таком же порядке: Рэйвенкло, Хаффлпафф, Слизерин, Гриффиндор – все запомнили? Седьмые курсы Гриффиндора и Слизерина, будете работать поодиночке, не буду обрекать вас на сотрудничество. Последние часы мы берём на себя, - при слове «мы» на лице Алисии отчётливо проявилось отвращение. Надо полагать, Монтегю её совсем достал. – Всем всё понятно?
Снова «Да», уже более дружное. «Так нас скоро отлично выдрессируют в нужные моменты говорить «да», «нет», «не знаю» и «слушаюсь, сэр/мадам», - философски подумал Гарри.
- Тогда все свободны, кроме пятого курса Рэйвенкло – они начинают обход, - все начали подниматься со своих мест, и Алисии пришлось повысить голос, чтобы все услышали её следующие слова:
- И запомните: на вас должны равняться! Поэтому ведите себя достойно.
«Она что, под МакГонагалл косит?»
Выходя из купе, Гарри краем уха уловил раздражённую реплику Алисии:
- Хоть бы помог, Монтегю, чёрт побери! Тем более тут этот ваш Поттер…
- Боишься его, Спиннет? – ехидно уточнил Монтегю.
Дальнейший диалог Гарри уже не мог слышать – слишком далеко отошёл.
«И что я здесь делаю?» - задался он вопросом, едва за ним закрылась дверь купе старост Слизерина.
Гринграсс, Розье, Деррик и Боуд, старательно держа на лицах самые непринуждённые и спокойные выражения, забились куда-то к самому окну; Гарри присел у двери. Запах страха – одна из самых отвратительных вещей в мире… Гарри казалось, эта липкая мерзость окутывает его, мешает дышать, пытается вывернуть его наизнанку…
- Хорошая сегодня погода, - светским тоном сказала Патриция Деррик, усиленно смотря в окно, за которым наблюдались на редкость однообразные леса. – Тепло…
- Да, - чересчур оживлённо подхватил Боуд. – Такая погода редкость для нашей страны, не правда ли?
- Британия известна в мире своими дождями и туманами, - внесла свою лепту в беседу Дафна Гринграсс; осанка у неё была неестественно-прямая, как у куклы или манекена.
- Да, такой солнечный сентябрь – редкость в нашем неустойчивом климате, - улыбаясь страдальчески, как Невилл Лонгботтом при виде Снейпа со стопкой проверенных контрольных, добавила Розье.
Гарри сдавленно заржал в рукав; он честно старался промолчать и подождать момента, чтобы понезаметнее ускользнуть на поиски близнецов и Ли Джордана, но этот разговор, с точки зрения Гарри, достоин был, с учётом всех обстоятельств, занесения в мировые анналы кретинизма.
- Так, Поттер, - Боуд, нахмурившись, смотрел на Гарри. – Давай договоримся сразу: ты не портишь жизнь нам, и мы не превращаем в ад твою. Не знаю, как там насчёт Авад, которыми ты вроде бы раскидываешься направо и налево, но если ты попробуешь что-то предпринять против нас…
- …то я, без сомнения, успешно предприму всё, что захочу, - закончил Гарри за Боуда очень мягким тоном. – И вы мне не помешаете. Точно так же, как и предыдущие четыре года, я буду делать то, что мне заблагорассудится. Хотя если вы думаете, что предел моих мечтаний – это усложнять вам жизнь, то вам давно пора выгнать из гостей Манечку-Величку. Я ценю вашу попытку договориться мирным путём, но с этим вы года на четыре запоздали.
Гарри помолчал немного.
- Надеюсь, мы всё выяснили, - он встал.
- Я с тобой на ночное дежурство по школе не пойду, так и знай! – Дафна Гринграсс вызывающе вздёрнула подбородок.
- Тебя никто и не просит, - хмыкнул Гарри. – Последнее, чего мне хочется – это бродить по ночному Хогвартсу в компании кого-то, кто боится меня до обморока.
- Боится? Тебя? Ты слишком много о себе думаешь, Поттер!
Гарри сокрушённо покачал головой.
- Моя беда не в том, что я много о себе думаю. Увы, другие думают обо мне в прямо-таки запредельных количествах! И да, ты меня боишься. Весь этот долбаный поезд боится, если тебя утешит.
- С чего ты взял? – Боуд вскинул брови.
Гарри поглядел на него с жалостью и снисхождением, как на первокурсника, по умственному развитию пригодного скорее для интерната для умственно отсталых, чем для Хогвартса.
- Я это знаю совершенно точно. А вот откуда – ваше ли то дело, господамы? – Гарри вежливо оскалился – назвать это «улыбнулся» у него не повернулся бы язык.
Старосты Слизерина молчали.
- Вот и отлично, - заключил Гарри. – Если вы меня не тронете – живы останетесь, по крайней мере, я вас не убью, за других не ручаюсь. Если нет… пеняйте на себя.
Жаль, невозможно по-настоящему эффектно хлопнуть дверью купе.

* * *

Он без труда нашёл купе близнецов и Ли Джордана по указанным ориентирам, ещё за три вагона; там было действительно шумно, и распахнувшего дверь Гарри встретили взрывы смеха, магические фейерверки и разорвавшиеся карамельные бомбы. Собственно, конструкция этих бомб была такая же, как у навозных, но внутри содержалась, как нетрудно догадаться, карамель. Всё вокруг становилось липким и сладким на много часов – никакие очищающие заклятия не могли справиться как следует с карамелью, над которой поколдовали близнецы Уизли. Гарри благоразумно остановился на пороге, не решаясь ступить внутрь – у него было не так много одежды, чтобы жертвовать часть её карамели.
- Заходи, Гарри, - Ли Джордан сосредоточенно отчищал с волос карамель. Она, правда, не отчищалась, но Ли не оставлял попыток.
- Нет, спасибо, я тут постою…
- Сейчас всё будет в порядке, - успокоил его Джордж и совершил палочкой какой-то залихватский манёвр. – Как там было… recon… э-э, нет, как там… а, restituo niveum!
- Постой, не так!! – отчаянно воззвал к брату Фред, но было уже поздно.
Толстая струя воды стремительно вырвалась из палочки Джорджа; точнее, на вид это было водой, так же, как на вкус и запах. Но на деле… Гарри отшатнулся, но опоздал на долю секунды, и его окатило с головы до ног.
- Джордж… - беспомощно сказал Гарри, отплевавшись. Он не знал, смеяться или честно высказывать своё мнение о неожиданном душе.
- Всё в порядке, - несколько неуверенно заявил Джордж. – Только… э-э…
Гарри торопливо протёр очки краем футболки – пусть она тоже была мокрая, но после неё на очках хотя бы не было капель.
Его вооружённому взору предстало совершенно сюрреалистическое зрелище; в крайнем случае, злоязыкий скептик, знакомый с миром магглов, мог бы назвать эту картину мечтой домохозяйки.
Всё, когда-либо выкрашенное в другие цвета, стало белым. Белоснежным. Сияющим, как бельё в рекламе. Как первый снег, чёрт побери… Гарри приходили на ум самые дурацкие сравнения, пока он с приоткрытым от удивления ртом пялился на белые стены, белый потолок, белые сиденья, белую одежду и обувь, белые сундуки, полки, оконные рамы и всяческие разложенные на столике приколы.
Зато, по крайней мере, от останков карамельной бомбы Джордж и вправду успешно избавился.
Гарри ступил было в купе, но заметил, что его джинсы, до сего момента тёмно-синие, совершенно не выделяются на фоне всего прочего. Футболка и оправа очков от них не отставали.
«Уже хорошо, что на естественный цвет волос это не повлияло…», - немедленно нашёл Гарри некий плюс, глядя на по-прежнему рыжих и веснушчатых близнецов и черноволосого Джордана. «А то был бы у нас масштабный маскарад под Дамблдора…»
- Знаешь, Джорджи, даже мама не достигала таких успехов в стирке… - Фред горестно рассматривал свой когда-то тёмно-синий джемпер. – Ты просто ходячий универсальный пятновыводитель миссис Шваберс…
Джордж нервно хихикнул – раз другой; а потом захохотал в голос. Гарри привалился к косяку и тоже засмеялся; Фред и Ли с паузой в долю секунды последовали за ними.
Спустя несколько минут хохот приутих – Гарри только тихонько всхлипывал и улыбался, как ненормальный, потому что непривычные к смеху мышцы лица свело. Близнецы и Ли и вовсе уже затихли, узрев, во что превратились их обожаемые приколы, и теперь из купе доносились произносимые шёпотом проклятия, где упоминались в весьма двусмысленных позициях Мерлинова мама и Дамблдорова борода.
- …ты думаешь, это опасно?
- Ну подумай сама, он же тёмный маг! Не знаю, чем думал Дамблдор, делая Поттера старостой…
- Ну да, он всегда такой мрачный, вообще весь какой-то тёмный… - по коридору, занятые чрезвычайно интересным разговором, двигались Падма Патил и Энтони Голдштейн.
Гарри фыркнул, и их взгляды, до того обращённые друг к другу, остановились на нём.
- Я такой тёмный, такой тёмный, - поддакнул Гарри; белизна футболки, джинсов и кроссовок слепила его, хоть он и видел её лишь краем глаза. – И такой мрачный, ужас просто…
Не в силах сдержать очередной приступ смеха, Гарри счёл за лучшее ввалиться в купе и прикрыть за собой дверь.

* * *

В конце концов им пришлось найти себе другое купе – сидеть словно изнутри яйца было невозможно; это очень быстро выводило из себя. Неожиданное довольно глупое происшествие успокоило Гарри прочно и надолго; теперь он мог выслушать десяток пафосных речей Дамблдора, продолжая улыбаться.
Однако самое весёлое началось с патрулированием. Весь в белом и с серебряно-зелёным значком на груди (для мантии было слишком жарко), Гарри брёл по коридорам вагонов. Дафна Гринграсс держалась от него на расстоянии четырёх метров. Студенты, сновавшие по коридорам, со скоростью спасающихся от тапка тараканов прятались по купе, и в вагоне воцарялись мёртвая тишина и безупречный порядок. Гарри, заложив руки за спину, мечтательно улыбался на ходу; способности эмпата пока молчали, и он был им за это благодарен, хорошо представляя, что может сейчас витать вокруг него. Происходившее в каждом вагоне было удивительно однообразно… до тех пор, пока они не добрались до слизеринцев, а если быть совсем точными – до пятого курса. Малфой в сопровождении своих комнатных горилл поджидал Гарри посреди коридора, и пройти мимо было никак невозможно.
- Добрый день, Потти, - голос Малфоя дрожал от тщательно сдерживаемой ярости.
- День добрый, Малфи, - доброжелательно согласился Гарри. У него всё ещё было на удивление хорошее настроение.
- Я вижу, ты староста… значок к земле не тянет?
- А что, ты на него претендуешь? – Гарри поднял брови.
Малфой картинно скривился. Создавалось такое впечатление, что ему на великосветском приёме подали что-то тухлое.
- Претендовать на что-то, что раздают грязнокровкам? Уволь. Не хочу пачкаться.
- Врёшь, - отозвался Гарри почти весело. – Я бы отдал тебе эту бижутерию, мне её и не надо… но толку-то! Старостой всё равно буду я. Представляешь, как только ты пустишь в меня очередной Авадой, я смогу снять с тебя за это баллы.
Малфой выглядел озадаченным; чего он не ожидал, так это подобной почти дружеской – если не принимать во внимание смысл фраз – беседы.
Всё было просто.
Теперь, когда не было Седрика, Малфой практически ничего не значил. Все его попытки убить Гарри, изнасилование, это навязчивое стремление подавить Гарри, взять над ним верх… все они были жалки по сравнению с тем, что обрушилось на него в июне. Пожалуй, Гарри даже простил бы ему изнасилование, если бы всё ограничилось только им. Но Гарри собирался отомстить за всё остальное… за каждую каплю своей крови и каждую секунду боли. «Если я сказал, что однажды этот ублюдок пожалеет о том, что появился на свет, то так и будет».
Всё было куда проще, чем полагал Малфой.
Но одна деталь тревожила Гарри всерьёз… мысли о мести, её предвкушение, её неизбежность, само осознание того, что Малфой, хочет он того или нет, однажды заплатит за всё, были… такими сладкими. Такими приятными. Ему так нравилось думать об этом, перекатывать в мозгу мысли одну за другой, гладкие, как речные камешки, прохладные, аккуратные мысли о чужой боли. Почему ему кажется, что это… неправильно?
В любом случае, его странные терзания не входили в компетенцию Малфоя, и Гарри сосредоточился на текущем разговоре.
- Поттер, у тебя явно что-то с головой, - единственное объяснение, которое Малфой сумел найти, откровенно разочаровало Гарри. – Тёмный Лорд вышиб из тебя последние мозги?
- На всё-то у тебя одно и то же объяснение, - Гарри фыркнул. – Вышиб мозги, головой ударился, курил что-то… может у меня просто быть хорошее настроение?
Малфой был сражён наповал.
- Может… - растерянно признал он, не в состоянии понять, как ему теперь строить разговор, когда Поттер стал ещё непредсказуемее, чем раньше.
Гарри искренне забавлялся.
- Слушай, Поттер!.. – взорвался Малфой, заметив на лице Гарри тень издевательской усмешки. – Что-то было скучновато без тебя… а тебе, наверное, было весело у твоих родственничков-магглов? Слышал, ты у них за домового эльфа?
- Они не знают, кто такие домовые эльфы, – безразлично отозвался Гарри. Эта беспредметная беседа начинала ему надоедать.
- То-то от тебя воняет, Потти, грязной кровью, - Малфой, по всей видимости, лихорадочно сочинял на ходу, чем можно оскорбить Гарри, но пребывал в таком замешательстве, что ничего стоящего ему в голову не приходило.
- Могу только восхититься твоим обонянием, - Гарри дёрнул плечом. – Зато тебе было весело дома, да? С папочкой и крёстным?
Глаза Малфоя сузились.
- Что ты имеешь в виду, Потти?
На свой лад Малфой давал Гарри шанс избежать драки, признав свои слова неудачной шуткой без намёка на кое-что интимного толка. Но только вот Гарри в этом жесте пощады не нуждался.
- То самое, Малфи, то самое, - Гарри сделал совершенно неприличный жест, не оставлявший сомнений в толковании.
- Stupefy!
«Классическое начало…» Как-то раз Гарри отыскал в библиотеке дома Блэков книгу о дуэлинге и прочёл – без особого интереса, правда, но ему хотелось понять, что же такое дуэли на самом деле; Дуэльный клуб под руководством Локхарта не дал ему практически ничего. Ступефай был одним из основополагающих заклятий в дуэлинге; судя по тому, что было написано в книге, чистокровные дети, рано обзаведшиеся палочками, едва ли не развлекались пулянием этого заклятия в соседских кошек.
«Но я не кошка. Я – дракон. И об этом лучше не забывать…» Гарри без особых мудрствований рухнул на пол, пропуская красный луч над собой. Ступефай послушно пролетел дальше по коридору и врезался в Дафну Гринграсс.
На секунду Малфой застыл в растерянности, и этой секунды Гарри хватило, чтобы схватить Малфоя за щиколотку и резко дёрнуть.
«Определённо, лето с Дадли меня испортило. Этак я не «Вингардиум Левиоза» скажу, а пинком отправлю в воздух требуемое…»
Голова Малфоя соприкоснулась с полом, издав неприятный стук; Дафна Гринграсс тихонько завизжала откуда-то сзади. Гарри сел; Крэбб и Гойл с выражением полнейшего недоумения на лицах топтались рядом со своим предводителем и, кажется, не знали, что делать.
Малфой, против обыкновения, никого не порывался заавадить и даже не обещал это сделать. Он лежал неподвижно, с закрытыми глазами, и под его головой медленно, почти величаво расплывалось кровавое пятно.
«Что я сделал?»
- Asclepio, - Гарри осторожно приподнял голову Малфоя. Светлые волосы слиплись от крови. – Tergeo.
Насколько Гарри мог судить, рана затянулась, но Малфой упорно не приходил в сознание.
«Так же нельзя…», - беспомощно подумал Гарри.
- Эй, Крэбб, Гойл, - негромко позвал Гарри. – Возьмите его на руки и отнесите в купе. Ему нужен отдых.
В торопливых движениях штатных громил Слизерина читалось несказанное облегчение – они снова обрели кого-то, способного отдавать им приказы.
- Если не очнётся до приезда в Хогвартс, направьте на него палочку и скажите: «Ennervate!», - как мог доступно объяснил Гарри.
Крэбб и Гойл послушно кивнули и неуклюже, но бережно затащили Малфоя в купе.
Гарри, прислонившись к стене плечом, пребывал в растрёпанных чувствах.
Это так просто – захватить эту чёртову власть на факультете… это так просто – сделать так, чтобы все смотрели тебе в рот… так просто – стать таким же, как те, что боятся тебя, что ненавидят тебя, что завидуют тебе… «Неправильно, что это так просто! Так не должно быть… это должно быть трудно, чтобы было легче никогда этого не сделать…»
- Ты убил его, да? – растрёпанная, бледная Дафна Гринграсс жалась к двери тамбура.
- Нет, - Гарри удивлённо приподнял брови. – С чего ты взяла?
- Он… он такой тихий… и совсем не шевелится! – истерически взвизгнула она.
«Кажется, её слишком сильно ударило малфоевским Ступефаем».
- Он просто без сознания, - Гарри оттолкнулся от стены и сделал шаг к Гринграсс. – Слушай, тебя не сильно задело его Ступефаем? Может, тебе помочь? Я немного умею лечить…
- Не приближайся ко мне! Не приближайся!! – она всё повышала и повышала голос, пока не перешла на ультразвук, и, в конце концов, пока Гарри ошеломлённо хлопал глазами, выскочила из вагона в тамбур. Отправилась плакаться Деррик и Боуду? Или сразу Спиннет и Монтегю?
- Вне всякого сомнения, - зло высказался Гарри себе под нос, - она читала дрянной «Пророк» до последней долбаной буковки.
«Ну, если она хотя бы на уроках не будет устраивать таких сцен, то в остальном пусть думает, что хочет. Мне не нужны больше скандалы».
Обход Гарри завершил сам; настроение было испорчено безвозвратно, и белизна собственной одежды раздражала. Она была неуместной.
Чересчур неуместной.

* * *

В Хогвартс они прибыли уже ночью – безлунной и холодной; дождя, правда, не было, но Гарри и без этого продрог до костей.
Как староста он должен был, по идее, следить за порядком, но самая идея надзирать за растерянными маленькими детьми не очень-то его привлекала; так что Гарри, порядком злой, голодный и окоченевший, вместе с Фредом и Джорджем без проволочек влез в карету, которая должна была доставить их в Хогвартс.
Запряжённые в карету создания вызывали у Гарри двойственные впечатления; похожие одновременно на ложадей и на драконов, с кожистыми крыльями, практически лишённые плоти – кости выступали под шкурой сразу, так рельефно, что это почти отталкивало; чернильно-чёрные, с белыми большими глазами без зрачков они излучали какую-то ауру темноты. Они были, по мнению Гарри, слегка сродни дементорам; их присутствие заставляло думать о серьёзных вещах и хмурить брови. Но на свой лад они были красивы – этого Гарри отрицать не мог.
- Фредди, Джорджи, что это за странные лошади, которые везут кареты? – Гарри плотно обхватывал себя руками, чтобы согреться.
- Какие лошади? – близнецы смотрели на него так недоумённо, что ему на миг подумалось, что, должно быть, загадочные животные ему и впрямь померещились. – Кареты едут сами…
- Да нет же, - без должного энтузиазма возразил Гарри. – Их везут такие необычные лошади… у них головы похожи на драконьи… и они нагоняют грустные мысли…
Дверца кареты отворилась, и внутрь неторопливо, как сомнамбула, забралась невысокая светловолосая девушка. Выражение её лица было отрешённым и умиротворённым; выпуклые бледные сияющие глаза внимательно оглядели всех, кто уже был в карете, и остановились отчего-то на Гарри.
- Привет, - сказала девушка; чувствовалось, что она всего лишь исполняет формальность знакомства, и ум её витает где-то далеко, примерно в районе стратосферы. Гарри видел её пару раз за столом Рэйвенкло, и вспомнить её имени или хотя курса не мог в упор. – Я Луна Лавгуд. Я вам не помешаю? В других каретах уже занято…
- Конечно, - ответил Гарри за всех троих. В любом случае, то, что она его не боялась, уже характеризовало её с очень хорошей стороны, несмотря на то, что за ухом у неё торчала волшебная палочка, и на шее было ожерелье из пробок от сливочного пива. – Присаживайся.
Луна пристроилась в углу сиденья и закрылась каким-то журналом; читала она его, судя по надписям на обложке, вверх ногами. Гарри, решившему было не обращать внимания на не горевшую желанием общаться неожиданную попутчицу, показалось, что он увидел на обложке знакомое имя; однако прочитать что-либо точно в таком ракурсе было невозможно, и Гарри, не мудрствуя лукаво, встал на сиденье головой вниз, упираясь ладонями у висков – попросить журнал посмотреть ему как-то не пришло в упомянутую многострадальную голову. Близнецы тихо хихикали, наблюдая за потугами Гарри разобрать довольно мелкие буквы.
«Сириус Блэк: преступник или жертва?» Заинтригованный Гарри утерял равновесие, когда карета тронулась, и кубарем скатился с сиденья. Перепуганные близнецы бросились поднимать его в четыре руки.
- Ты в порядке?
- Ты Гарри Поттер, - произнёс спокойный голос Луны Лавгуд; она опустила журнал и смотрела на кучу-малу, образовавшуюся на полу кареты.
- Спасибо, я знаю, - буркнул Гарри.
- А вы близнецы Уизли, так? – взгляд Луны обратился к Фреду и Джорджу.
Фред и Джордж синхронно кивнули.
- Так вы правда его соблазнили? Я думала, «Пророк» врёт, как обычно.
Так Гарри, пожалуй, ещё никогда не краснел. Близнецы, надо полагать, тоже.
- Это очень мило, - с мечтательной улыбкой проинформировала их Луна. – Нет, правда. Я думаю, если бы у вас вышло что-нибудь интересное, о вас бы даже написали в «Придире».
- Интересное? – машинально подал голос Гарри.
- Людям неинтересно, когда всё происходит просто так, - охотно объяснила Луна. – Всегда нужно что-нибудь необычное. Например, если бы кого-нибудь из вас убили, а остальные два превратили убийцу в морщерого кизляка, это было бы достаточно необычно.
Гарри молча открывал и закрывал рот, решительно не в силах что-нибудь ответить; близнецы же хором возразили:
- Морщерогих кизляков не бывает!
- Бывают, - непреклонно качнула головой Луна; видно было, что за кизляков она готова биться до последнего случайного попутчика. – Про них здесь даже большая статья, видите?
- Все знают, что «Придира» печатает всякую чушь! – опрометчиво заявил Фред.
Глаза Луны сузились, оставшись при этом такими же отрешёнными; Гарри даже невольно захотелось научиться такому выражению лица.
- Мой папа – главный редактор «Придиры», - холодно сообщила она. – И вообще, как ты можешь утверждать, что морщерогих кизляков не бывает? Если ты их не видел, это ничего не значит!
Фред задумался на секунду над ответом, и тут Луна нанесла решающий удар.
- Хочешь сказать, ты больше веришь «Ежедневному Пророку»?
«Пророку» Фред совершенно определённо не верил, и теперь мог только ошарашенно моргать. Гарри усиленно прятал улыбку; на его памяти это был всего лишь второй раз, когда близнецы теряли дар речи.
- «Пророку» мы тоже не верим, но… - Джордж собирался ещё что-то сказать, но Луна ничтоже сумняшеся перебила его.
- Так вы ни во что не верите, - заключила она с долей интереса в голосе. – А по-моему, так жить очень скучно. Вот я, например, с утра всегда решаю, во что верю сегодня. На свете столько всего, во что можно верить!..
- И во что же ты веришь сегодня? – Гарри, уже обретший природный цвет лица, не пародирующий свеклу в разрезе, вновь вступил в разговор.
- Сегодня я верю в то, что завтра солнце погаснет навсегда, - серьёзно ответила Луна.
- А…хм… это действительно весело – верить в такие вещи? – рискнул поинтересоваться Гарри.
- Конечно! – беззаботно отозвалась Луна. – Понимаешь, завтра я буду верить уже во что-нибудь другое. Поэтому мне ничего не грозит.
Логика Луны сражала наповал; Гарри покивал, не в силах подобрать подходящих к случаю слов.
- А ещё есть вещи, в которые я верю всегда – это для стабильности, - говоря, Луна смотрела куда-то на стенку кареты – казалось, она вовсе не замечает своих предположительных собеседников. – Например, морщерогие кизляки. Их рога, кстати, один из ценнейших ингредиентов для зелий разума… а ещё я верю, что ты не убивал старика Тома, - взгляд Луны застиг Гарри врасплох.
- Правда?
- Ну да. Если бы ты его убил, вряд ли ты вёл бы себя при этом, как дурак – кидал заклинания, представлялся направо и налево собственным именем… Ты не похож на дурака, - Луна оценивающе осмотрела Гарри, словно прикидывая, нет ли в нём какого-нибудь глубоко замаскированного места, где он всё же выглядит дураком.
- Спасибо…
- Пожалуйста.
Карета остановилась; всех тряхнуло. Гарри приземлился на пол пятой точкой, близнецы распластались на сиденье, и только Луна Лавгуд непостижимым образом оставалась спокойна и недвижима.
- Мы приехали, - сообщила она, посмотрев в окно.
- Мы догадались, - фыркнули Фред и Джордж хором.
- Это хорошо, - серьёзно отозвалась Луна.

 Отправлено: 10.09.08 19:28. Заголовок: Глава 8 - В те врем..

Глава 8

- В те времена, когда была я новой,
А Хогвартс только-только основали,
Создатели сей благородной школы
Не ведали, что им судьба готовит.
Объединенные своей высокой целью,
Одно имели страстное желанье:
Свои умения и знанья колдовские
Все без изъятия потомкам передать.
«Мы вместе будем и учить, и строить!» -
Решили четверо друзей прекрасных,
Но в страшном сне им не могло присниться,
Сколь непростой им уготован путь.
Ужели сыщутся других таких два друга,
Как Слизерин и Гриффиндор бесстрашный?
И разве есть на свете две подруги
Любезней Хаффлпафф и Рэйвенкло?
И как же всё могло так повернуться?
Как дружба верная взяла да и распалась?
Я там была, и вам могу поведать
Печальную историю разрыва.
Рёк Слизерин: «Учить лишь тех я буду,
В чьих жилах кровь течёт чистейших магов»,
А Рэйвенкло сказала, что берется
Учить лишь тех, кто разумом силен,
А Гриффиндор решил избрать лишь тех,
Кто храбростью своею отличился,
И только Хаффлпафф сказала скромно,
Что всем готова знанья передать.
Когда впервые споры разгорелись,
Им не придали важного значенья,
Поскольку каждый основоположник
В той школе колледж собственный имел.
Взял Слизерин себе в ученики
Чистейшей крови магов;
К Гриффиндору
Шли смельчаки, характером тверды;
Те, кто умом пленял воображенье,
Шли к Рэйвенкло,
А славной Хаффлпафф
Все прочие без счёту доставались.
Так, до поры, все маги в нашей школе
Хранили дружбу крепко, нерушимо.
Счастливые года летели без печали,
В гармонии наш Хогвартс процветал.
Но все ж средь нас вдруг вспыхнули раздоры,
И колледжи, что как столпы творенья
Поддерживали школы основанье,
Вдруг повернулись каждый против друга,
Средь прочих каждый захотел стать первым.
И скоро стало всем уже казаться,
Что школе нашей уж недолго жить.
Дуэли, драки... Друг врагом стал другу,
И вот, в одно печальнейшее утро,
Покинул школу гордый Слизерин.
Вмиг прекратились споры и раздоры,
Но мы остались с тяжестью на сердце,
И с той поры, когда четыре друга
Тремя друзьями вынужденно стали,
Не знала наша школа единенья,
Такого как в былые времена.
И вот теперь я, Шляпа, перед вами,
Вам всем известно, по какой причине.
Я поделю вас на четыре части,
Исполнив тем своё предназначенье.
Но от себя я кое-что добавлю,
И вы мои слова не забывайте:
Вы знаете, что на четыре дома
Мне суждено вас вскоре разделить.
Но, исполняя долг свой неизбежный,
Я всё же не могу не опасаться,
Что косность устоявшихся традиций
Нас приведёт к печальному концу.
Так знайте ж, каковы мои сомненья,
Внимайте знакам, как история вас учит,
И помните, что школе нашей славной
Извне грозят ужасные враги.
Должны мы меж собой объединиться,
Иначе счастье мы навеки потеряем.
Я вас предупредила, всё сказала...
Пора и к сортировке приступать.
«Боже, какой бред». Гарри тёр ладонь о ладонь, мечтая о чашке горячего чая – не для того, чтобы пить, а чтобы наконец согреть занемевшие от холода пальцы. «Не иначе как ей Дамблдор диктовал. Так и вижу эту сцену: ночь, луна, лимонные дольки, Дамблдор в кресле строку за строкой размеренно декламирует эту дребедень, Шляпа на столе повторяет тоном первоклассника, пытающегося правильно выговорить «Вингардиум Левиоза»…»
Начало учебного года уже не радовало Гарри, а учитывая тенденцию оных учебных лет делаться чем дальше, тем поганистей, ему не требовалась Трелони, чтобы прозреть степень безрадостности своего будущего.
Он снова сидел один на конце слизеринского стола, и догадливые домовые эльфы не ставили приборов на три места в обе стороны от него – сюда всё равно никто никогда не садился, если не считать дурмстранговцев в прошлом году… стоп-стоп-стоп, о них вообще лучше не думать…
Проклятая способность снова распахнула свой шлюз, и сквозь открывшийся проход хлынули чужие эмоции; они давили Гарри гидравлическим прессом, мешали дышать, раскалывали виски изнутри – это было невыносимо, по-настоящему невыносимо… сотни блестящих насторожённых взглядов, едкий запах страха, пряный привкус ненависти – всё не своё, всё чужое, и от этого погибельное, убийственное… Это было даже хуже, чем в прошлом году, и Гарри ещё держался только благодаря тому, что прошло всего шесть минут с тех пор, как все расселись и Большой зал притих. Грёбаных шесть минут.
До этого знаменательного момента Гарри чувствовал себя почти комфортно – и пока шёл в замок, и пока брал у Снейпа пароль к гостиной, и пока поднимался из подземелий к Большому залу… но сейчас все видели его, и немедленная ассоциация соединила его в их мозгах с тем идиотским экстренным выпуском. Порой Гарри мечталось, чтобы никто вокруг него не умел читать; хотя тогда, если вдуматься, слухи распространялись бы из уст в уста, только и всего.
- Аберкромби, Эван! – провозгласила профессор МакГонагалл, строго взглядывая на толпу первокурсников.
- Гриффиндор! – ответствовала Шляпа.
Гарри бил озноб; чёлка липла к влажному лбу.
- Бристли, Уильям!
- Хаффлпафф!
Перед глазами периодически летали звёздочки, и виски сжимало, словно клещами. Гарри вынул из кармана бумажку с паролем, постарался запомнить его – «Горе тем, чья радуга – чёрно-белая» - и воспользовался вилкой, чтобы нацарапать собственной кровью на этом же куске пергамента: «Отведи малышню вниз без меня. Вот пароль». Касание палочкой – и пергамент, свернувшись вчетверо, летит к Дафне Гринграсс. Гарри рассчитывал, что она сначала прочтёт, и только потом до неё дойдёт, от кого записка. Объясняться с ней на словах у него было ни сил, ни охоты.
Можно было бы, конечно, как все нормальные люди, писать чернилами; но Гарри – как, видимо, образчик ненормального – не прихватил с собой в Зал ни пера, ни чернильницы, и единственным, на что хватило соображения в его лопающейся от боли голове, была кровь. Какая, в сущности, разница?
Всё вышло, как Гарри и надеялся; автоматически пробежав глазами неровные строчки, Гринграсс с отвращением и лёгким шоком уронила пергамент на стол, но дело было сделано.
- Пекиш, Глэдис!
- Рэйвенкло!
Идти на поклон к Снейпу? Кажется, он знает, что с этим делать…
Гарри нашарил учительский стол мутным взором и усилием воли заставил зрение сфокусироваться на сидящих там. «А где Хагрид?.. Ох, Снейп так выглядит, будто сейчас откусит голову кому-нибудь. Вроде двадцать минут назад немного добрее был…» Гарри отказался от мысли сходить за помощью к своему декану – голова была ему ещё дорога. Как память о детстве, можно сказать. Конечно, если её откусят, это будет способ избавиться от боли в ней… радикальный такой… но всё же чересчур радикальный. «Ага, давайте удалим причину кариеса – зубы! И всё будет о-фи-ген-но…»
- Ричи, Рэймонд!
- Гриффиндор!
Значит, надо как-то справляться самому. Зелье какое-нибудь сварить или чары отыскать… Гарри многократно обозвал себя имбецилом, кретином, идиотом, жертвой лоботомии, недоумком, которому стоило бы перевестись из Хогвартса в интернат для даунов – ну что ему стоило озаботиться этой проблемой раньше?! Нет, надо было думать о всякой чуши вроде Турниров и учёбы… об изнасилованиях и избиениях… Мерлин великий, как можно было допустить такую нелепую ошибку?.. «Лажануться, Поттер, лажануться, - мрачно цыкнул Гарри на самого себя. – Называй вещи своими именами – уж на это-то ты ещё способен, надеюсь?»
Голос профессора МакГонагалл периодически прорывался сквозь оцепенение Гарри. Имена первокурсников и названия факультетов достигали ушей Гарри как сквозь вату; аплодисменты же он скорее ощущал, чем слышал.
- Трики, Бартольд!
- Слизерин!
- Целлер, Роза!
- Хаффлпафф!
Декан Гриффиндора скрутила пергамент с именами в трубочку и подхватила Шляпу с табуретки, чтобы унести. Гарри сжал виски ладонями и уставился в стол; ему казалось, он чувствовал, как пульсирует под самой кожей боль, осязаемая, горячая, жадно толкающаяся в судорожно сжатые пальцы, выпивающая силы и волю, такая реальная, реальнее стола под локтями, реальнее света свечей и шершавости джинсов.
Сегодня же в библиотеку. Сегодня же… главное, не упасть в обморок между стеллажами… найти что-нибудь по ментальной магии, по стихийной эмпатии…
- Я очень хочу поближе познакомиться со всеми вами и уверена, что мы непременно станем хорошими, добрыми друзьями! – странно знакомый голос заставил Гарри приподнять голову.
Грузную жабоподобную фигуру Долорес Амбридж он узнал бы даже в куда худшем состоянии, чем сейчас; слишком отталкивающей персоной она была, чтобы так запросто забыться за несколько дней. Но что это за чушь она несёт?
- Министерство магии придавало и придаёт вопросу образования юных магов и ведьм огромное, жизненно важное значение. Редкий дар, которым каждый из вас наделён от рождения, не будучи взлелеян путём надлежащего обучения и наставления, может пропасть втуне. Мы не имеем права допустить, чтобы древние умения, являющиеся общественным достоянием колдовского сообщества, исчезли навсегда, а потому должны бережно передавать их из поколения в поколение. Мы, педагоги, больше других ощущаем, что наше благородное призвание – охранять и пополнять драгоценный клад магических знаний, накопленных нашими предками. Каждый из директоров и директрис Хогвартса привносил что-то новое в трудное дело руководства этой прекрасной, имеющей многовековую историю школой, и это правильно, ибо там, где отсутствует прогресс, неизбежно наступает стагнация и разрушение. В то же время, мы не можем себе позволить поощрять прогресс исключительно ради самого прогресса, так как наши древние, проверенные временем традиции чаще всего не нуждаются в изменениях. А значит, равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традициями и инновациями...
Тонкий девичий голосок Амбридж вызывал в сочетании с её внешностью удушливую тошноту. Гарри судорожно сглатывал, теряя на миг нить происходящего вокруг. В прошлом году, когда он метался по постели в бреду и лихорадке, он чувствовал себя немногим лучше. Совсем немногим.
Вдох. Выдох. А между ними – целая вечность. Вечность боли и удушья. Когда в этом Зале успел кончиться весь воздух? Или Гарри не хватало сил вдохнуть как следует…
- ...ибо всегда оказывается, что некоторые изменения – к лучшему, зато другие изменения, по прошествии времени, неизменно признаются ошибочными. Некоторые старые традиции мы обязаны сохранить, и это естественно, другие же, отжившие свой век, следует оставить и забыть. Итак, давайте же вместе, настроившись сохранять того (то), что надлежит сохранить, совершенствовать то, что нуждается в совершенствовании, и искоренять то, что, по нашему мнению, вопиёт об искоренении, устремимся вперёд, к новой эре, эре открытости, действенности и ответственности.
«Право слово, нельзя же так открыто показывать зубы. Совесть тоже иметь надо… не только чужие мозги…» Прозрачные намёки Амбридж на то, что Хогвартс может идти и праздновать поминки по своей прежней вольнице прямо сейчас, Гарри мог бы не заметить, только уже валяясь в отключке. До этого у него оставалось ещё какое-то время; терпеть боль Гарри умел.
Запах еды был Гарри глубоко противен; ему пришлось дышать через рот, чтобы не стошнило. Какая еда, когда так больно, когда руки дрожат, холодный пот стекает по лбу и шее, когда мышцы отчаянно дрожат в попытке удержать спину в более или менее вертикальном положении…
Дрожь пола под ногами – все поднялись, чтобы уйти в спальни; Гарри не почувствовал бы эту тончайшую вибрацию толстенных каменных плит, если бы не был так напряжен, если бы не ловил, сам того не желая, каждое, самое мельчайшее изменение в окружающем мире. Надо тоже встать. Надо уйти.
Гарри поднялся на ноги; никогда, должно быть, даже в глубоком детстве, ему не приходилось прикладывать таких сознательных усилий, чтобы ходить. Шаг. Ещё шаг. Чужие страх и ненависть давят танком, прессуют, прижимают к земле – сейчас захрустят кости от этого нажима, переломятся, как крекеры, с сухим отрывистым звуком…
Сразу за порогом Большого зала Гарри свернул в сторону, в крохотный затемнённый коридорчик, заканчивавшийся тупиком. Сюда никто никогда не ходил – за исключением, быть может, миссис Норрис. Шаг. Другой. Третий. Гарри упал на каменный пол, ударившись затылком о стену – это было просто прикосновение, никакой боли – больше боли, чем уже было, смог бы причинить только Круциатус; камень стены холодил лопатки через два слоя одежды.
«Сожми феникса, - внушал Гарри сам себе. – Сожми феникса, и в библиотеку. Там наверняка что-нибудь есть, не может не быть…» Он честно старался добраться рукой до феникса, но сил не было. Лихорадка трясла его, оторвать ладонь от пола дальше, чем на сантиметр, было попросту невозможно. «Ну, ты же уже столько всего невозможного сделал… Аваду отразил, тролля отступефаил, в дракона превратился… ну же, давай…», - Гарри терпеливо уговаривал самого себя, измученного, испуганного, потерянного. Сантиметр, другой… рука дрожит всё сильнее, пальцы кривит судорогами… ещё немного, ну же… давай, давай, ты сможешь… мышцы свело, и рука обессиленно упала на колено, оттуда соскользнула снова на пол – какой холодный, шершавый…
Гарри закрыл глаза и обмяк, позволяя боли свободно пульсировать в теле. У него не было больше не только сил, но и желания сопротивляться. В конце концов, такой способ умереть ничем не хуже других…
Под действием земного притяжения Гарри сполз по стене вбок; пылающий висок соприкоснулся с полом. Что-то в кармане давило на бедро; это же плюшевая мышка... Мышка, которую ему обещал подарить Седрик, давным-давно мёртвый, и которую он нашёл однажды на кровати… Гарри был на самом деле рад, что она с ним сейчас, когда он тоже умирает – этот зримый знак памяти, с которым было связано столько боли и нежности теперь, когда ничего нельзя было исправить из того, что случилось двадцать четвёртого июня. Жаль только, в руке её не сжать… в конце концов, кто-то засыпает с плюшевыми мишками в обнимку – почему ему нельзя умереть с мышкой в ладони?
Минуты текли; Гарри отсчитывал их собственными редкими, рваными вдохами, каждый из которых занимал секунды две. Он то и дело сбивался, но мог бы с уверенностью сказать, что прошло не меньше получаса. А то и час. Хотя на самом деле – пара веков… «Когда же они все заснут? Должно стать полегче, не может быть, чтоб я им снился, они забудут обо мне, я смогу доползти до библиотеки, обязательно смогу… Если раньше не сдохну». Гарри помнил, что от ужина до сна может пройти много времени – достаточно, чтобы как следует обсудить все сплетни, навозмущаться врагами и нарадоваться друзьям, настроить наполеоновских планов на грядущий год и ещё много что сделать. Поэтому оптимизм его угасал с каждым новым десятком вдохов и выдохов.
Щеке стало влажно, и Гарри, старательно прислушавшись к собственным ощущениям, понял, что у него носом пошла кровь. Интересно, можно так истечь кровью? Может, и можно… «Вот и выясним заодно».
- Поттер, ты что тут делаешь? Поттер? Гарри? Что случилось? – о нет… только не это. Хуже могло быть только в ещё паре вариантов…
- Уйди, Забини, - пробормотал Гарри – как ему самому казалось, внятно и громко, но послышался шелест мантии, и Забини опустился рядом с ним на колени.
- Что? Скажи громче.
- Оставь меня в покое, Забини, - повторил Гарри; от напряжения заломило челюсть и мышцы гортани.
- Тебе плохо, и я никуда не уйду, - спокойно и деловито ответствовал слизеринец. – Что случилось? Как тебе можно помочь?
- Мне нельзя помочь, - выдавил Гарри сквозь зубы. – Отвали и дай мне спокойно сдохнуть.
Прохладные руки приподняли его голову и уложили на колени Забини.
- Что с тобой? – с упорством, достойным лучшего применения, допытывался Забини; за спокойствием и деловитостью Гарри ощущал тревогу, беспокойство, искреннее желание помочь и… что-что?.. что это?.. – Ты весь в крови…
- Какая тебе разница… - Гарри еле размыкал губы, и Забини склонился к самому его лицу, чтобы расслышать. – Чёрт подери, лучше бы меня нашёл Филч…
Забини негромко рассмеялся.
- Tergeo! А теперь либо ты скажешь, что с тобой, либо я буду лечить тебя без этих сведений.
- Лучше скажи Avada Kedavra и иди спать, - посоветовал Гарри. – Приятных снов, Забини.
- Так мило с твоей стороны пожелать мне приятных снов, Гарри, - откликнулся Забини, доставая свою палочку. – Interaneam condicionem volo cognoscere.
- И что это значит? – волшебная палочка Забини неспешно продвигалась вдоль тела Гарри в дюйме от ткани мантии. – Эй, я тебя спрашиваю!..
Попытка повысить голос обошлась Гарри достаточно дорого – голос сорвался, Гарри закашлялся, кровь снова хлынула из носа рекой; боль в голове злорадно застучала молотками, так быстро и сильно, будто хотела пробить ему череп и вырваться наружу.
- ** твою мать! – недвусмысленно высказал Забини своё мнение о происходящем, осторожно обнимая Гарри и усаживая у стены. Гарри сопротивлялся бы, если бы мог.
Что это за странная эмоция у Забини? Знакомая, определённо знакомая… но Гарри никак не мог понять, что же это было; нужное слово вертелось у поверхности сознания, никак не всплывая.
- Asclepio, - Забини залечил кровотечение, придерживая Гарри за подбородок. – Немедленно говори, что с тобой происходит! Это заклинание? Тебя просто избили? Диагностика ничего вразумительного не даёт…
- Не даёт – и не домогайся, - буркнул Гарри; боль заходилась в голове припадками, полосуя его мозг.
- В кого ты такой упрямый, а? – с досадой фыркнул Забини. – Я хочу тебе помочь!
- Почему?
- Потому что я тебя люблю.
Повисло молчание. Гарри осмысливал эту информацию секунд пять, а потом понял наконец, что именно любовь он не мог распознать всё это время.
Любовь.
Убиться веником.
В данном контексте это звучит, как изощрённое издевательство.
Гарри облизнул пересохшие от прерывистого дыхания губы и сообразил, что Забини всё ещё ждёт ответа.
- Ну помогай, - великодушно разрешил Гарри. – Я подыхаю от того, что все вокруг меня боятся и ненавидят. Я, видишь ли, эмпат. И эти эмоции делают мне так больно, что я потихоньку умираю. Вот в прошлом году чуть не умер. Давай, действуй…
Гарри снова закашлялся; кровь хлынула из горла, заливая мантию Забини, обжигая язык солоноватым привкусом. Забини поддерживал его, не давая упасть, и Гарри казалось сквозь боль, что он слышит, как усиленно думает слизеринец. И даже ясно, о чём, то есть о ком.
Говорить что-то ещё Гарри не пытался, позволив себе обвиснуть на руках Забини; сам напросился помогать, так пусть хоть подержит.
Через два десятка вдохов и выдохов Забини прижал Гарри к себе плотнее и коснулся губами его виска; от этого прикосновения шло живительное тепло, странным образом успокоившее боль.
Но стоило Забини отнять свои губы от кожи Гарри, как боль нахлынула с новой силой, и Гарри, не сдержавшись, застонал; новая порция крови была остановлена спешным двойным Asclepio, и мягкие губы снова коснулись его.
Забини целовал виски, лоб, щёки, сомкнутые веки, словно опасаясь касаться полуоткрытого, искажённого болью рта; не отрывая губ, невесомо выцеловывал одному ему известные узоры на скулах, и боль уходила. Гарри купался в тёплых, пушистых волнах любви, заглушавшей чужой страх и чужую ненависть.
Всё было так просто… перекрыть одну эмоцию другой, более сильной, более близкой, жаждущей защитить от всего на свете…
Было что-то унизительное в том, чтобы принимать подобную помощь именно от Забини; Гарри не знал только, кого из них двоих это унижает, и думать об этом у него не было никакой охоты. Забини поклонялся ему этими поцелуями, боготворил его распухшие от слёз глаза с тёмными кругами под нижними веками, его мокрый от холодного пота лоб, ввалившиеся щёки; радость, благоговение, щемящее неверие грели Гарри, расслабляли, исцеляли… эти волны, золотые, переливчатые, нежные, заполняли его всего, закрывая собой синеватую, как электричество, угрожающую боль…
Забини, тот самый Забини, который мечтал убить его, который насиловал его, который сотни раз накладывал на него самые разные заклятия, который варил яд, чтобы отравить несносного Поттера… который всегда был на другой стороне – хотел теперь спасти его, защитить, и его любовь была настолько огромной, что у него это получалось без каких-то специальных усилий. Тот самый, который обманывал его, прикинувшись никогда не существовавшей собственной сестрой, которого он сам насиловал, который просил прощения, но так его и не получил…
Так не должно было быть. Этого никогда не должно было случиться, но оно случилось.
«Мы всегда были по разные стороны баррикад. И всегда будем».
Гарри замедлил дыхание и зримо, реально представил, как, упёршись обеими руками, закрывает дверь, сквозь которую рвётся золотое сияние – а позади настырно маячат синеватые сполохи… закрывает крепко, и приваливается к ней спиной, оставшись в полной темноте, и навешивает амбарный замок, и прячет ключ от замка в карман, а потом сползает на пол – один, наедине с собой, и слышит, как бессильно бьются снаружи сияние и сполохи, и твёрдое старое дерево двери цепляет его мантию, вырывая клок.
Гарри решительно высвободился из рук Забини и сел прямо без посторонней помощи.
- Спасибо, ты мне и в самом деле помог, - голос Гарри звучал равнодушно и бесстрастно, хотя в эмоциях самого Гарри – его личных, безо всяких посторонних примесей эмоциях – царила полная разруха, как во Франции в тысяча семьсот восемьдесят девятом году. – Уж не знаю, откуда ты понял, что надо сделать…
Забини как-то неловко пожал плечами.
- Я много знаю о ментальной магии… с детства… сам я не эмпат, но теорию чувств и ощущений изучил.
- С чем тебя и поздравляю, - Гарри чувствовал себя просто распрекрасно по сравнению с тем, как его корежило пятнадцать минут назад. Оставалась неприятная слабость, руки всё ещё подрагивали, голова кружилась, но в общем и целом всё было отлично. В похожем состоянии Гарри, бывало, совершал в доме Дурслей трудовые подвиги и успешно скрывался от жаждущего тесного общения с кузеном Дадли. Надо только немного отдышаться и отправиться в спальню.
- Ты хорошо себя чувствуешь? – Забини взял в руки левую ладонь Гарри и слегка сжал. – Ты сумел заблокировать свою способность, да?
- Да, - Гарри немедленно высвободил руку. – В общем, я тебе очень благодарен и всё такое… а теперь давай разойдёмся, как в море корабли.
Гарри встал, держась за стенку; ноги пошатывались, но в принципе держать его не отказывались.
- Я пошёл спать, - объявил Гарри очень официальным тоном отчего-то недоумённо распахнувшему глаза Забини. – Советую тебе сделать так же.
- И это всё, что ты хочешь мне сказать? – Забини говорил резко и холодно.
«Зачем я это делаю?»
- Да, - кивнул Гарри, наклоняя голову осторожно, как сделанную из фарфора – она то и дело порывалась закружиться до обморока и уронить своего хозяина обратно на пол. А он, между прочим, холодный и жёсткий. – Ты совершенно прав. Всё.
Продолжая придерживаться стеночки, Гарри двинулся в направлении подземелий; тёмный коридор был залит лунным светом, окрашивавшим пятна крови на руке Гарри в странный тёмно-багровый цвет. Шагов Забини не было слышно, и Гарри обернулся бы посмотреть, где там застрял слизеринец, если бы его голова не возражала категорически против малейших движений.

* * *

Спальня была уже тиха и мирна – видимо, ждать его с очередной порцией смертоносных сюрпризов никто не собирался, что, безусловно, привносило в жизнь определённую дозу оптимизма. Гарри стянул с кровати покрывало, сдёрнул с себя мантию и кроссовки и упал на кровать как был, в тех самых, отбеленных Джорджем, джинсах и футболке.
- Locus Singularis. Meus Locus Arcanus. Nolite Irreptare. Вроде всё…
Мышцы расслабились, глаза закрылись сами; Гарри мурлыкнул бы, если бы не заснул тотчас же.
- Так вот, Гарри, - сотканный из лунного света Седрик улыбался, как ни в чём не бывало. – В прошлый раз мы не договорили…
- А почему ты потом мне не приснился? – Гарри мгновенно вспомнил всё то, что забыл о том первом разе, когда увидел во сне почти что живого Седрика. Смеющегося, шутящего, спокойного – такого, как при жизни.
- Потом мне мешал дом.
- Дом?
- Ну да. Ты знаешь, это очень специфический дом – номер двенадцать по Гриммаулд-плейс. Он практически живой. И он очень хотел свести тебя с ума.
- В каком смысле?
- В прямом. Не давал мне тебе сниться, нашёптывал тебе всякую чушь… мышку вот подкинул…
- Так она не от тебя? Проснусь – выкину!..
- Нет, зачем? – взмахнул рукой Седрик. – Она точь-в-точь такая, как я хотел тебе подарить. Дом подсмотрел – ну, можно выразиться и так – мысли мои подсмотрел – и создал такую же. Он проверял тебя на прочность.
- И как, проверил?
- Ага, - кивнул Седрик. – А уж после того, как ты уронил в него каплю крови, он и вовсе признал тебя своим хозяином.
- Меня?
- Наравне с Сириусом Блэком, конечно. Кровь – это такая странная штука…
- Опять ты заговорил загадками, - наигранно пробурчал Гарри, чувствуя, что он бесстыдно, бессовестно, всепоглощающе счастлив. – Седрик…
Седрик молча обнял Гарри и привлёк к себе.
- Всё хорошо, котёнок. Всё хорошо. Ты же видишь, хоть я и умер, твоя жизнь продолжается…
Они довольно долго стояли, обнявшись, посреди пустого Большого зала; на ощупь Седрик был прохладный, как речная вода ранней осенью, невесомый, как туман или сигаретный дым. От него пахло свежестью, рассветным ветром таким, какой бывает, когда солнце ещё только начало вставать, и всё вокруг такое спокойное и сонное, что кажется, будто ты один здесь бодрствуешь, а весь остальной мир – в волшебном сне, как Спящая Красавица. Гарри боялся смыкать руки теснее из опасения, что его живые, из плоти и крови ладони пройдут сквозь Седрика, и он останется один, снова один.
- Так вот, Гарри, я тогда не успел тебе досказать, - вновь заговорил Седрик. – Самое главное…
- Что самое главное?
- Главное – помни о любви.
- Какой любви?
- Всякой разной, - объяснил Седрик, но понятней не стало. – Ты любил меня как брата и до сих пор любишь, поэтому мы здесь. Ты любишь Фреда и Джорджа – и они с тобой. Блейз Забини любит тебя – и если бы не он, кто знает, выжил бы ты сегодня вечером или нет.
- Почему мы должны разговаривать о Забини? – проворчал Гарри. – Раз уж ты знаешь, что случилось сегодня, то, наверно, знаешь, как мы с ним плодотворно общались предыдущие четыре года…
- Я знаю, но ты же сам говорил, что месть ни к чему не приводит, - Седрик не выпускал напрягшегося Гарри из объятий, и это успокаивало. – Она только иссушит тебя. А я не хочу, чтобы с тобой такое случилось. Лорд Вольдеморт стремился отомстить всем за свои детские обиды – посмотри, что из него вышло!
- Ничего хорошего, - вынужден был согласиться Гарри. Против такого примера не попрёшь... – Но я и не хочу мстить. Я просто не хочу иметь ничего общего с Забини. Ни любви, ни мести, ни ещё чего-нибудь. Никогда.
- Тем не менее, на практике получается месть, - мягко возразил Седрик. – Ему очень больно.
- Седрик, можно, мы не будем о нём говорить? – умоляюще попросил Гарри. – Я так тосковал по тебе летом…
- Хорошо, - сдался Седрик. – Сейчас я скажу тебе ещё несколько фраз, и на этом закроем тему. Не забывай, что Блейз Забини три раза спасал тебе жизнь – помимо его мотивов, можно упомянуть то, что это создаёт определённый магический долг между тобой и им. Он тебя не обязывает ни к чему определённому, но всё же связывает вас крепче, чем просто одноклассников. И ещё одно: я у тебя сейчас есть. А у Блейза никого нет. Я встречался после смерти с Девоном Забини и знаю, что у него нет возможности навещать брата ни во сне, ни наяву.
Это сравнение было как удар под дых; Гарри задохнулся. Если Девон столько же значил для Забини, сколько Седрик для Гарри… если хотя бы десятую часть того… в конце концов, сам-то Гарри убил Барти Крауча, а Забини так и не выполнил угрозу убить его, хотя и обещал ещё после первого курса… чувство вины за совершенное случайно убийство набросилось на Гарри с ожесточением, как месяц не кормленый аллигатор.
- Я не хотел его убивать, - губы Гарри дрожали. «Если ты сейчас разревёшься, я пойду и побьюсь твоей дурной башкой об стенку», - яростно пообещал Гарри самому себе.
- Я знаю, что не хотел, - ласково отозвался Седрик. – Но всё же помни о любви.
- Не работает твоя теория, - Гарри почти обиженно шмыгнул носом. – Я любил Билла, и что?..
- Он чувствовал необходимость быть с тобой, и был этим напуган, - отозвался Седрик. – Он не хотел попадать от тебя в зависимость. Поэтому поспешил предать тебя, пока ещё мог. А обратить внимание на Флёр ему было легче, чем на кого-то другого – она усиленно пользовалась своим вейловским обаянием, чтобы заинтересовать его. Она просто подвернулась ему под руку. По сути, она точно так же обманута, как ты.
- И откуда ты всё знаешь? – Гарри решительно сменил тему.
- Мы, призраки, очень интересуемся сплетнями из мира живых, - улыбнулся Седрик. – Не умирай как можно дольше, котёнок. Здесь достаточно скучно, чтобы заниматься доморощенным психоанализом, как самый распоследний внештатный корреспондент «Пророка».
Гарри рассмеялся.
- Держу пари, Рита Скитер и у вас бы не скучала…
- Наверняка, - согласился Седрик.
Они сели на пустой стол Хаффлпаффа; так странно было быть здесь в сумерках, в тишине и покое.
- А за порогом этого Зала есть что-нибудь?
- Именно этого – вряд ли, - покачал головой Седрик. – Ты и я создали это место, чтобы разговаривать. Зачем бы нам ещё коридоры, башни и прочее разное?
- Низачем, - Гарри готов был соглашаться со всем, что скажет Седрик. – А следующей ночью ты придёшь?
- Вряд ли, - Седрик беззаботно болтал ногами в воздухе. – Мне можно это далеко не каждый день, а только если у меня что-то важное к тебе… и если я действительно тебе нужен… погоди, я знаю, ты хочешь сказать, что я тебе всегда нужен, но это всё-таки не так. Я ведь мёртв, а ты жив. Об этом тоже никогда не забывай – ради меня, хорошо? Поэтому готовься, что встречи наши будут редкими и полными моих мудрых нравоучений.
- Нравоучений? – Гарри разулыбался до ушей. – Спорим, ты не умеешь их читать?
Седрик безнадёжно махнул рукой; в тёмно-серых, почти таких же, как при жизни, глазах плясали задорные искорки.
- Даже спорить не буду – всё равно проиграю…
Постепенно разговор их увял, потому что о том, что мог рассказать Гарри, Седрик уже знал, и сам он не мог рассказать ничего определённого о загробном мире – просто не мог подобрать подходящих слов, ограничившись туманным, но искренним «В своё время сам всё увидишь, котёнок». Они просто сидели рядом, бок о бок; рука Седрика лежала на плечах Гарри, и под этой невесомой, бесплотной защитой ему было по-настоящему уютно и спокойно.
- Рассвет уже был, - Седрик нарушил тишину после долгих часов совместного молчания, говорившего больше, чем километры слов. – Мне пора уходить, а тебе – просыпаться…
Гарри хотел умолять Седрика остаться, хотел вцепиться в него и просить не уходить, пока не наступит снова ночь, хотел просто-напросто позорно расплакаться – но ни слова не проскользнуло между разомкнувшимися было губами, и единственным движением Гарри было то, что он поднял правую руку и обнял Седрика за плечи. Через две минуты очертания Седрика начали таять, размываться, и рука Гарри уже безо всякого сопротивления упала на столешницу.
- Здесь больше нечего делать, - решил Гарри вслух, и пустынный Большой зал померк.

Гарри чувствовал себя совершенно невыспавшимся, но уже вполне дееспособным, в отличие от вчерашнего вечера. Он без особых проблем выполз из кровати, принял душ и почистил зубы. Надо будет почаще ходить в ванную для старост, что ли – мало ли какие сюрпризы могут поджидать здесь. Пароль к ней, как и к общей гостиной, Снейп вчера ему вручил – с такой кислой миной, что все цветы в радиусе мили должна были завять, бедная профессор Спраут… Мантия валялась на полу, и Гарри, чувствуя себя двухсотлетним старикашкой с ревматизмом, наклонился за ней.
При встряхивании с целью определения степени ущерба выяснилось, что плечо мантии заскорузло от крови, а на спине её обнаружилась приличных размеров дырка; и у Гарри была только одна догадка насчёт того, откуда могла взяться эта прореха.
Правда, ему совсем не хотелось думать, что пришедшая на ум догадка соответствует действительности.

 Отправлено: 10.09.08 19:28. Заголовок: Глава 9. Мы все учи..

Глава 9.

Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
¬А.С. Пушкин, «Евгений Онегин».

Первая неделя сентября всегда была неким подобием анонса к будущим неприятностям; враги показывали подросшие за лето зубы, учителя все крепче закручивали гайки, приходилось заново привыкать ко всему после душных месяцев в месте, где магия не то что не приветствовалась – была решительно неуместна, как розовые бантики на похоронах. Даже несмотря на присутствие дементоров.
Гарри не любил первые дни в Хогвартсе.
Первым же уроком были Прорицания, и Гарри заранее был готов услышать о своей грядущей неминучей смерти; правда, к чему он не был готов, так это снова оказаться в паре с Блейзом Забини. О том, что с третьего курса они на Прорицаниях были посажены вместе, Гарри ухитрился как-то благополучно забыть.
Единственным словом, приходившим Гарри в голову при виде Забини, было «айсберг». Тонкие черты лица словно застыли навечно в одном и том же выражении чуть брезгливого высокомерия; отросшие за лето волосы были собраны в короткий хвост, спускавшийся сзади по шее идеально ровно, как по линейке. На мантии ни единой складки, зелёно-серебряный галстук завязан ровнёхонько, ботинки сверкают. Гарри чувствовал себя средневековым крестьянином, случайно столкнувшимся с наследным принцем – лохматый, в смявшейся сразу же, как он сел, мантии (ну, хотя бы не той, что была в крови и с дыркой), без галстука – никакого желания носить что-либо, символизирующее Слизерин, Гарри не испытывал – растоптанные кроссовки и обтрёпанные белоснежные джинсы.
И ни единого слова. Только обжигающий холод за двадцать шагов, только брезгливость и равнодушие в тёмном, как крепкий-крепкий кофе, взгляде.
- Добрый день, - заговорила профессор Трелони. – Я очень рада вновь приветствовать вас на занятиях по прорицанию. Конечно, во время каникул я пристально следила за вашими судьбами, и мне отрадно видеть, что все вы возвратились в Хогвартс целыми и невредимыми... Разумеется, я знала, что так и будет.
«Надо же, какая проницательность…»
- На столах перед вами находится книга Иниго Имаго «Оракул сновидений». Толкование снов играет принципиально важную роль в предсказании будущего, поэтому, скорее всего, именно это вас и попросят проделать при сдаче экзаменов СОВ. Вы, конечно, понимаете, что, когда речь заходит о священном искусстве прорицания, результатам экзаменов нельзя придавать ни малейшего значения. Для того, кто обладает Видением, дипломы и оценки – пустой звук. Однако, коль скоро директору нужно, чтобы вы сдавали этот экзамен, то...
Трелони сделала выразительную паузу, давая понять, что её предмет неизмеримо выше таких низменных материй, как экзамены, но коль скоро этого настойчиво требуют, то так и быть, она снизойдёт.
- Откройте, пожалуйста, введение и прочитайте, что говорит Имаго о толковании снов. Затем с помощью «Оракула сновидений» разберите самые недавние сны друг друга. Приступайте, прошу вас.
Читая вполглаза донельзя бестолковое введение, Гарри мысленно благословлял многословие незнакомого ему Иниго Имаго; Прорицания не были сдвоенными, и читать эту ахинею им предстояло достаточно долго, чтобы был шанс не успеть приступить к обсуждению.
Однако, когда до конца урока оставалось ещё десять минут, Гарри прочёл введение уже два раза и понял, что следующий раз если не сведёт его в могилу, то усыпит с вероятностью процентов в двести. Он со вздохом захлопнул книгу и посмотрел на Забини. Тот сидел, уставившись в одну и ту же первую страницу; Гарри показалось, он и вовсе не видит, не замечает ни бумаги, ни напечатанных на ней слов – не говоря уже о том, чтобы вникать в их смысл. «О чем, интересно, он думает?..»
- Что тебе, Поттер? – почувствовав взгляд, Забини так резко вскинул голову, что Гарри инстинктивно шарахнулся назад и ощутимо приложился лопаткой о скрытый тяжёлыми шторами подоконник.
- Ничего, - поспешил откреститься Гарри. Абсурдом выглядела мысль о том, что вчера вечером эти плотно сжатые сейчас, побелевшие губы целовали его, закрывали его от сумасшедшей боли своей любовью, и были при этом такими мягкими, такими заботливыми и нежными… Сегодня он был для Забини не более чем грязной лужей на дороге, и это было… обидным. – Просто я дочитал и смотрел, закончил ли ты.
Отчего-то Гарри оказался в роли оправдывающегося, а Забини – обвиняющего; оба видели это очень чётко, и если Гарри было некомфортно в своей роли, то Забини в своей, напротив, как нельзя более удобно. По крайней мере, в атаку он кидался с полнейшей готовностью.
- А если и закончил, то что?
- Ничего, я же говорю. Совершенно ничего, - Гарри нервно переплёл пальцы.
- Ты абсолютно прав, Поттер – ничего, - Забини словно проткнул Гарри насквозь острым, как вязальная спица, неприязненным взором и снова уткнулся в книгу. При этом Гарри готов был подтвердить под Веритасерумом, что читать Забини даже и не думал.
Оставшиеся минуты Гарри просидел, как на иголках; Забини то и дело поднимал голову на секунду, словно проверяя, на месте ли Гарри, и каждый раз непроницаемый взгляд тёмных глаз заставал его врасплох. Чувство вины, словно специально дожидавшееся, пока он покончит с чтением учебника, накинулось на него с удвоенной силой, методично перечисляя все грехи Гарри перед Блейзом Забини: убил родного брата, четыре года оскорблял, изнасиловал, вчера вечером наплевал в душу. «Скотина, - вынес Гарри себе приговор. – Тупая скотина, не видящая дальше своего носа».
Что именно Гарри не узрел дальше своего носа, он решил не формулировать. Возможно, это ещё больше испортило бы ему настроение.

Сдвоенное Зельеварение с Гриффиндором – не самый лучший способ начинать учебный день. Гарри был в этом твёрдо уверен всё то время, пока заходил в класс, пока доставал всё необходимое, пока кивком и улыбкой здоровался с Невиллом Лонгботтомом, севшим рядом.
- Прежде чем приступить к сегодняшнему уроку, - вкрадчиво прошелестел Снейп, - мне кажется уместным напомнить, что в июне вам предстоит очень важный экзамен, где вы должны будете показать, насколько хорошо научились готовить и использовать волшебные снадобья. И хотя, бесспорно, некоторые из вас отличаются редкостным слабоумием, я надеюсь, что при сдаче экзаменов СОВ вы все сумеете получить как минимум «приемлемо». В противном случае я буду... крайне вами недоволен.
Его взгляд задержался на несчастном Невилле. Тот судорожно сглотнул слюну.
- Разумеется, по окончании этого года многие из вас закончат изучение моего предмета, - продолжал Снейп. – ТРИТОН по Зельеварению будут сдавать только самые лучшие ученики, а это, как вы понимаете, означает, что со многими из вас нам придётся проститься. Впрочем, до момента расставания у нас остаётся ещё целый год, - вкрадчиво продолжал Снейп. – Поэтому, вне зависимости от того, намерены вы сдавать ТРИТОН или нет, я рекомендую вам сосредоточить все усилия на том, чтобы в конце этого года получить наивысший возможный балл, ибо даже при сдаче экзамена СОВ я привык ожидать от своих учеников соответствия определённым стандартам. Сегодня вам предстоит изготовить зелье, которое очень часто встречается на экзаменах СОВ: Смирительный Настой, снимающий беспокойство и нервное возбуждение. Но учтите: если вы проявите неловкость при обращении с ингредиентами, то сон человека, принявшего ваше зелье, будет тяжёлым, а в некоторых случаях и непробудным, поэтому вам следует быть предельно внимательными. Состав и способ приготовления, - Снейп чуть заметно взмахнул палочкой, - на доске перед вами, - на доске, повинуясь невербальному заклинанию декана Слизерина, возник рецепт, - а всё, что вам нужно, вы найдёте, - он опять взмахнул палочкой, - в шкафу, - дверь шкафа приглашающе распахнулась, - на приготовление отводится полтора часа... Приступайте.
Гарри привычно отмерял ингредиенты и регулировал взмахами палочки температуру огня под котлами, попутно держа Невилла подальше от непосредственного процесса приготовления зелья; гриффиндорец не возражал, прекрасно понимая, что последствия его активной помощи могут оказаться плачевными, и только нарезал всё то, что нужно было нарезать – набирать, к примеру, цветки пижмы или отмерять кровь рогатой жабы Гарри предпочитал сам, во избежание. Готовить зелье для двоих было просто – нужно было только ускорить темп раза в два. Невилл только восхищённо вздыхал, следя за тем, как мелькают руки Гарри, словно в танце, и резал, засмотревшись, себе пальцы вместо ингредиентов. То есть, существуют, конечно, зелья, где и пальцы – ингредиенты, но Смирительный Настой – явно не тот случай…
- Curo, - Гарри, покончив с закладкой основных ингредиентов, залечил порезы Невилла.
- Спасибо. – Лонгботтом залился прямо-таки помидорной краской.
- Не за что, – Гарри мельком взглянул на часы, проверяя, не прошло ли время до того момента, когда надо будет уменьшить огонь и оставить зелье в покое.
- Как это у тебя получается? – с любопытством спросил Невилл. – Я всегда стараюсь действовать по инструкции, но никогда ничего не выходит…
- Я просто делаю, как мне кажется нужным, - пожал Гарри плечами.
По инструкции полагалось в этот самый момент помешать зелье дюжину раз по часовой стрелке. Гарри, вполголоса считая движения палочки в котле, помешал тринадцать раз. Невилл, старательно косившийся на доску с инструкцией, в испуге ахнул:
- Гарри, ты помешал лишний раз!!
- И ничего не лишний, - успокаивающе отозвался Гарри. – Ты, может, не заметил, но я не всегда следую инструкции. Там иногда бывают такие нелепости… Вот и сейчас, пока мы готовили это зелье, - это «мы» поразило Невилла настолько, что он больше не перебивал Гарри, - я менял рецепт. К примеру, положил меньше цветков пижмы, и влил черемичный сироп минутой позже, чем там указано.
- Н-но… почему?
- Потому что так будет более эффективно, - спокойно ответствовал Гарри. – Я хорошо учил Зелья все предыдущие курсы, и я, как бы сказать… я знаю, когда, что и как надо положить и сделать. Я просто сосредотачиваюсь на самом зелье и не обращаю внимания на Снейпа или ещё ни кого-нибудь. Спорим, наше зелье будет лучшим в классе?
- Но ведь это же рецепт Снейпа, - Невилл судорожно сглотнул. – Ты думаешь, он может ошибаться?
- Он – вряд ли, - улыбнулся Гарри. – Но это не его рецепт, а из учебника, одобренного Министерством. Он просто не имеет права давать нам на уроках что-то не из этой программы, да и я сомневаюсь, что он этого хотел бы. А школьную программу не обязательно сочиняли способные к Зельеварению люди.
Гарри уменьшил температуру под котлами и, выждав положенное время, синхронно закинул в абсолютно идентичные зелья последние ингредиенты – сушёные лепестки флаеля. Невилл заворожённо проследил за тем, как Гарри не взвешивая захватывает по щепотке в каждую руку и измельчает лепестки, перетирая, прямо над котлами.
- То есть, ты знаешь зелья лучше автора учебника? – выдохнул Невилл наконец.
- Правда, Потти, ты, оказывается, вундеркинд? – Драко Малфой оказался рядом совершенно неожиданно; увлекшийся разговором с вменяемым собеседником и приготовлением зелья Гарри напрочь забыл о наличии в этой комнате одного из своих злейших врагов. – Какая новость…
Рука Малфоя взлетела в воздух – вроде бы заправить за ухо выбившуюся из причёски прядь, но Гарри успел увидеть, как что-то мелкое и сверкающее летит вниз – прямо к котлу Гарри. Летит стремительно, и нет никакой возможности перехватить… Гарри резко вскинул ладонь, и надсадно взревевшая струя пламени испепелила, оставив только слабый дымок, лишнюю порцию лунного камня, стопроцентно испортившую бы зелье. Малфой отшатнулся.
- Тебе ещё не надоело вставать у меня на пути? – зло спросил Гарри, поймав глазами взгляд Малфоя. Кажется, испуг и растерянность – но не более. – Доиграешься, Малфой, доиграешься…
- Ой, как страшно…
- Тебе и правда должно быть страшно, - неожиданно вступил в беседу Невилл. – Потому что я только что что-то кинул в твой котел. Что именно – не разобрал, но много… ты бы лучше проверил, как там твоё зелье, а не лез к Гарри…
Малфой вихрем развернулся к своему котлу, обдав Гарри и Невилла запахом всё ещё чересчур взрослого для него одеколона, но не успел – его котёл взорвался с негромким треском. Гарри только успел бросить крышки на свой и Невилла котлы.
Все в классе оказались залиты с ног до головы тёмно-зелёной противно пахнущей гадостью, никоим местом не напоминающей Смирительный Настой; пока гриффиндорцы давились смехом, слизеринцы молча пытались счистить с мантий малфоевское варево, а Снейп скользящим стремительным шагом приближался к месту происшествия вплотную, напоминая пущенный в цель томагавк, Гарри торопливо убрал крышки и помешал зелья в последний раз – после этого оставалось только убрать огонь совсем и дать зелью настояться три дня, чтобы можно было им пользоваться.
- Я разочарован в Вас, мистер Малфой, - выплюнул Снейп. – Отработка сегодня вечером в моём кабинете.
- Да, сэр… - пунцовый от унижения Малфой покорно опустил голову; пропитанные тёмно-зелёным светлые пряди тяжёлым занавесом закрыли его лицо.
«Дайте я даже угадаю, чем он будет на этой отработке заниматься…»
Проверять зелья остальных не имело смысла – брызги малфоевской бурды, разлетевшись по классу, попали во все котлы, и теперь угрожающее бурление раздавалось со всех сторон.
- Evane… - Снейп явно собрался очистить все котлы сразу, но Гарри остановил его, вскинув руку.
- Сэр, наши зелья, моё и Невилла… туда ничего лишнего не попало… может быть, Вы их примете? – это, конечно, была та ещё наглость. Но отчего-то Гарри казалось, что Снейп оценит.
Снейп посмотрел на Гарри так, что ему захотелось спрятаться под парту и не вылезать оттуда, пока Мастер Зелий не уйдёт подальше. Невилл рядом слышимо постукивал зубами от страха – Снейп и его не обделил вниманием.
Гарри не сомневался, что Снейпу лучше всех присутствующих известно, что на самом деле случилось с зельем Драко Малфоя, но доказательств не было. Хотя, если вдуматься, кто в них нуждался…
- Что ж… - Снейп почти брезгливо зачерпнул по ковшу тягучей, как свежий мёд, иссиня-чёрной жидкости из котлов Гарри и Невилла. – Зелье выглядит идеальным. Один балл Гриффиндору за наконец-то выработавшееся умение держать руки подальше от собственного котла, и пять Слизерину. За расторопность.
Гарри подавил неуместный смешок.
- И, Лонгботтом… - Снейп сделал паузу, во время которой Невилл нервно кусал губы и с тоской во взоре смотрел на приоткрытую дверь кабинета. – В следующий раз получите взыскание. Вместе с Поттером.
- Но Гарри ни в чём не виноват!.. – вскинулся Невилл; извечная гриффиндорская жажда справедливости заставила его на миг забыть о страхе.
Гарри успокаивающе положил ладонь на пухлую руку Невилла, до белизны стиснувшую край стола.
- Мы всё поняли, профессор, - судя по тому, что все остались живы, да ещё и факультеты получили по чуть-чуть баллов, Снейп и в самом деле оценил.
Невилл робко и вопросительно взглянул на Гарри, и последний подбадривающе сжал его ладонь – всё в порядке, и спасибо за помощь.
Резкий звон привлёк всеобщее внимание; Блейз Забини собирал осколки уроненного на пол флакона с кровью рогатой жабы точными, как движения хирургического скальпеля, взмахами палочки.

За обедом у Гарри решительно не было аппетита; хотя чужие эмоции больше не мешали ему, собственные решили не оставлять всё, как есть, и сжирали его изнутри. «Я, чёрт побери, слизеринец, - угрюмо думал Гарри, выводя черенком ложки узоры на густом картофельном пюре. – Откуда у меня совесть?». Этот вопрос не имел ответа, и Гарри то и дело непроизвольно косился в сторону Забини, уничтожавшего свою порцию как ни в чём не бывало, сидя по правую руку от Малфоя. И Малфой, надо отметить, ничего не имел против, хотя в прошлом году они, кажется, рассорились… Гарри залпом выпил полкубка холодного тыквенного сока.
Досиживать до конца обеда у него не было никакого желания, и он раньше всех ушёл из Большого зала.

Урок ЗОТС, первый в этом году, начался для Гарри неожиданностью – появлением Долорес Амбридж. Вчера вечером ему было так плохо, что он не слышал, как Дамблдор объявлял её новым преподавателем Защиты; хотя не факт, что это не добило бы Гарри, прекрасно помнящего по слушанию, с каким «дружелюбием» относится к нему эта… это среднее-переходное между жабой и человеком. Даже крохотный чёрный бант у неё на голове, расположенный точно на темени, напомнил Гарри неосторожную муху, легкомысленно севшую на жабью голову.
- Ну-с, здравствуйте, дети, - из одной улыбки Долорес Амбридж можно было накристаллизовать сахара на месячную партию лимонных долек для Дамблдора.
Послышалось нестройное «Здравствуйте».
Амбридж укоризненно поцокала языком.
- Нет, дети, так дело не пойдёт. Прошу вас, хором и громко: «Здравствуйте, профессор Амбридж!». Итак, ещё разочек, дружно. Здравствуйте, ребята!
- Здравствуйте, профессор Амбридж! – послушно пропел класс.
- Так-то лучше, - сладко мурлыкнула профессор Амбридж; кажется, сам факт безоговорочного командования классом приводил её в чрезвычайно приподнятое состояние духа. – Совсем не трудно, правда? А теперь уберите палочки и достаньте перья.
Это явно не предвещало особо интересного урока; откупоривая чернильницу, Гарри следил, как Амбридж своей необычно короткой палочкой стучит по классной доске, и на последней появляются слова, написанные мелом:
«Защита от сил зла.
Повторение базовых принципов.
Задачи курса.
1. Введение. Основополагающие принципы защитной магии.
2. Выработка умения распознавать ситуации, в которых официально разрешено применение защитной магии.
3. Защитная магия как магия практическая».
Особенно Гарри умилил второй пункт. «Как здорово, что летом я этого не знал. А то пока распознавал бы, дементоры закусили бы и моей душой, и Дадли».
- Пожалуйста, запишите это, - Амбридж повернулась к классу, сложив ручки с короткими толстыми пальцами на животе. Под тихий скрип перьев она продолжила. - Думаю, все вы согласитесь, что изучали этот предмет крайне обрывочно и фрагментарно, не так ли? Постоянная смена преподавателей, большинство которых не давало себе труда придерживаться одобренного Министерством курса, к несчастью, привела к тому, что ваши знания не соответствуют стандартам, требуемым при сдаче экзаменов на СОВ. Поэтому вы будете рады узнать, что скоро положение вещей кардинально изменится в лучшую сторону. В этом году мы с вами будем проходить тщательно проработанный и одобренный Министерством теоретический курс защитной магии. Все приобрели «Теорию защитной магии» Уилберта Уиляйла?
- Да, профессор Амбридж, - слизеринцы на удивление быстро адаптировались к ситуации.
- Отлично, - одобрительно качнула Амбрдж головой; петли банта безвольно свесились книзу, и Гарри подумалось, что муха – и та сдохла на этом уроке. – А теперь откройте страницу пять. Глава первая, «Основы для начинающих». Читайте про себя. Объяснения не потребуются.
Зашелестели страницы; Гарри вчитался в главу первую, и через две минуты его веки неудержимо потянуло друг к другу. Так сильно ему не хотелось спать даже в том случае, когда он не смыкал глаз несколько суток подряд. Уилберт Уиляйл, по всей видимости, отличался редким антиталантом к изложению чего бы то ни было на бумаге – или, если угодно, был гением в медицинской области; конкретно в той, что борется с бессонницей. Один этот учебник, по оценке Гарри, мог бы заменить зелье Сна без сновидений, как минимум лет на десять. А потом можно купить какую-нибудь «Теорию защитной магии-2», например… а то ещё и уговорить этого достойного человека сграфоманить собственые мемуары, да чтобы во всех подробностях… Гарри отчаянно зевнул, прикрывая рот ладонью, и, пристроив палочку в рукаве, шёпотом наложил на себя Ennervate. В голове сразу прояснилось.
- Мистер Поттер? – цепкие припухшие жабьи глазки сразу уловили непредусмотренные движения губ и рук. – Вы читаете?
- Пытаюсь, - честно ответил Гарри. – Но это слишком бесполезная трата времени, чтобы я прочитал больше одной страницы.
- Вот как, мистер Поттер? – от Амбридж ощутимо повеяло опасностью; «Ну, авадить при свидетелях она меня не будет, а с остальным справимся». – Позвольте полюбопытствовать, являетесь ли Вы квалифицированным и сертифицированным Министерством методистом? Если нет, то боюсь, не Вам решать, что является «бесполезной тратой времени» в изучении какого-либо предмета, а что нет. Наша новая программа разработана людьми много старше и, поверьте, умнее Вас. Вы познакомитесь с защитными заклинаниями гарантированно безопасным способом...
- Безопасным? – Гарри показалось, что он чего-то недопонял. Защитные заклинания и, соответственно, различные заклинания нападения всегда сопряжены с некоторым риском. Гарантированно безопасных способов не бывает – на тот случай и мадам Помфри с арсеналом лекарств.
- Совершенно верно, - подтвердила Амбридж. – Самый лучший способ обеспечить безопасность школьников – это ликвидировать источник опасности.
- Ликвидировать? – снова повторил Гарри следом за Амбридж. – Вы имеете в виду, ликвидировать саму возможность произносить заклинания, что ли?
- Вы абсолютно правы, мистер Поттер, - Амбридж улыбнулась. – В Министерстве магии считают, что для экзаменов, которые, по сути дела, и есть конечная цель обучения в школе, теоретических знаний больше чем достаточно. И не забывайте о статусном обращении, мистер Поттер.
Гарри был «приятно» изумлён богатой фантазией Министерства.
- Конечно, многие из вас, - продолжала Амбридж, обращаясь вроде бы ко всем, но упорно смотря на Гарри, - до сих пор занимались вопиющей самодеятельностью в том, что касалось их обучения.
- Вы о моей анимагии? – вставил Гарри свои два кната, но Амбридж на сей раз не обратила на него никакого внимания.
- Вас обучали заклинаниям очень сложным, совершенно неподходящим для вашей возрастной группы и потенциально крайне опасным, можно даже сказать, смертельно опасным. Вас сумели запугать до того, что вы уверены, что в любой момент вам может угрожать нападение представителей сил зла…
- А Вы считаете, не угрожает? – опять встрял Гарри.
Он и сам не понимал, зачем лезет в открытый конфликт; но молчаливое согласие с тактикой жабы, демонстрируемое всеми прочими слизеринцами, было омерзительным.
- Ну кто же может угрожать таким детям, как вы, милые мои? – на этот раз улыбка была больше похожа на оскал. Обычные жабы скалиться не могут; стало быть, эта – генетическая мутация…
- Вольдеморт? – предположил Гарри, невинно хлопнув ресницами.
В классе повисла тягостная тишина. Гарри смотрел на Амбридж. Амбридж смотрела на Гарри. Слизеринцы наблюдали за шоу, держа кончики пальцев на той строчке «Теории защитной магии», где остановились.
- Минус десять баллов со Слизерина, мистер Поттер. А теперь позвольте мне объяснить вам некоторые вещи – раз и навсегда. Вам сказали, что небезызвестный чёрный колдун воскрес из мёртвых...
- Не из мёртвых! – скрипя зубами, поправил Гарри. – Но он действительно вернулся!
- Мистер-Поттер-вы-уже-украли-у-своего-колледжа-десять-баллов-не-делайте-своё-положение-хуже-чем-оно-есть, - на одном дыхании отчеканила Амбридж. – Как я уже сказала, вас проинформировали, что небезызвестный чёрный колдун вновь набрал силу. Это ложь.
- Ложь? – прищурился Гарри, которого начало задевать за живое. – Если это ложь, если на самом деле Вольдеморт не возродился, если ничего особенного, по-вашему, не случилось в конце июня – тогда отчего же Вы так настойчиво пытаетесь заткнуть мне рот? Чем для Вас лично и для Министерства в целом опасны глупые выдумки – настолько опасны, что Фадж решил подмять Хогвартс под себя и купил «Пророк» с потрохами, лишь бы я молчал?
- Мистер Поттер, Вы наказаны! – победно объявила Амбридж. Отвечать на все выданные Гарри на-гора вопросы она явно не собиралась. – Придёте в мой кабинет. Завтра вечером. В пять. А теперь повторяю: это ложь. Министерство магии гарантирует вам полную безопасность от каких бы то ни было тёмных магов. Тем не менее, если вас что-то беспокоит, пожалуйста, приходите ко мне. После уроков или на переменах. Мы поговорим. Если же кто-то будет продолжать тревожить вас глупыми россказнями о возродившихся тёмных магах, мне бы хотелось об этом знать. Я здесь для того, чтобы помогать вам. Я ваш друг. А сейчас, пожалуйста, продолжайте читать. Страница пять, «Основы для начинающих».
Гарри с треском захлопнул учебник. Сидящий в другом конце класса Драко Малфой презрительно хмыкнул и очень отчётливо пробормотал – так, чтобы слышали все, включая Амбридж:
- Гриффиндорец как есть, только немножко недоделанный…
Гарри думалось, что эта рана уже не болит. Но, оказывается, она не болела ровно до тех пор, пока в ней снова не провернули нож – острый, длинный, с зазубренным лезвием, вырывающим куски плоти…
- Дорогой мистер Поттер, - тихий, нежный голос Амбридж был единственным, что удержало Гарри от того, чтобы размазать кровью самодовольную ухмылку Малфоя по тонкому, почти девичьему лицу. Паршивый мелкий слизняк… - Отнесите это, пожалуйста, Вашему декану.
Она протягивала Гарри свёрнутый в трубочку кусок розового надушенного пергамента, запечатанный магией так, чтобы Гарри не сумел вскрыть – по крайней мере, чтобы это не прошло незаметно. Гарри выдернул пергамент, тщательно избегая случайных касаний, швырнул в сумку письменные принадлежности и учебник и вышел из класса.

Снейп молча читал записку от Амбридж, пока Гарри хмуро изучал все выщербинки на каменном полу кабинета своего декана. Так же было на первом курсе, когда он думал, что его исключат за полёты на метле без преподавателя, а его запихнули в ловцы ненавистного факультета… а сейчас что будет? Лучше бы исключили тогда – меньше проблем нажил бы себе на… голову. Да. Именно голову. Конечно же.
- Итак, Поттер, - Снейп с видимым отвращением бросил розовую записку на стол. – Вы на самом деле такой идиот или притворяетесь?
Подобная постановка вопроса поставила Гарри в тупик.
- Ну… э-э…
- Можете не отвечать, вижу, что не притворяетесь, - Снейп переплёл пальцы, оперевшись локтями о стол; Гарри стоял практически навытяжку и внимательно слушал. – Вы отлично знаете, Поттер, откуда Долорес Амбридж и кому она подотчётна. И при этом Вы пытаетесь доказать на её уроке, что Тёмный Лорд вернулся. Кому доказать, позвольте Вас спросить? Кого Вы рассчитывали переубедить своими пламенными речами борца за добро и справедливость? Пустите же в ход остатки Вашего здравого смысла, если у Вас вообще когда-либо имелся таковой, мистер Поттер.
- Но, сэр… я всё понимаю, но это так противно – эта пародия на урок, этот её ч… - Гарри, спохватившись, захлопнул рот, но внимательный Снейп не дал ему шанса отмолчаться.
- Её ч… что «ч», Поттер?
- Чёрный бант на голове, сэр, - бухнул Гарри, решив, что терять уже нечего. – Он как муха… сэр.
- Муха? – Снейп смотрел на Гарри как на заспиртованного тритона.
- Ну да… она сама похожа на жабу… а её бант – на муху, - уныло пояснил Гарри.
- И почему Ваша наблюдательность вечно льётся не в то русло, Поттер?
А?
- Не делайте такие удивлённые глаза. Лучше возьмите себя в руки и не провоцируйте её больше. Вы плохо представляете себе, что может с Вами случиться, если Вы продолжите свои публичные выступления.
- Что, например? – Гарри был уверен, что ничего принципиально нового. Да хоть Круциатус! Плавали, знаем…
- Вы не хотите этого знать, - убеждённо ответил Снейп, и что-то в его голосе заставило Гарри заткнуться. – Так или иначе, в этой записке было сказано, что с завтрашнего дня целую неделю Вы будете отбывать наказание у неё в кабинете. И упаси Вас Мерлин, Поттер, ляпнуть ещё раз что-нибудь не то!
- А то сами со свету сживёте? – не удержался Гарри, уже на втором слове кляня себя за чересчур длинный язык.
- Не премину, мистер Поттер, - холодно ответствовал Снейп. – Вы свободны.
Историю Магии Гарри досиживал кое-как, конспектируя спустя рукава, благо Биннс вообще мало внимания обращал на то, пишет кто-нибудь или нет. Большинство слизеринцев занимались своими делами, и Гарри не был исключением. Правда, его «своё дело» отличалось куда более возвышенным характером, чем, к примеру, занятие Кребба и Гойла, потихоньку резавшихся на задней парте в плюй-камни – он думал. Усиленно думал. Аж мозги кипели. Но так ни до чего определённого и не додумался, к сожалению…
Отчего Снейп, которому все эти годы было плевать с высокой колокольни, если Гарри насиловали или пытали, теперь битых десять минут потратил на то, чтобы внушить Гарри опасность споров с Долорес Амбридж? Чем же она таким могла ему угрожать, если в него кидались Авадой, Круцио и множеством менее распространённых пыточных заклятий – о чём, надо отметить, Снейпу было прекрасно известно? И не перегнуло ли Министерство палку, предпринимая такие масштабные действия с единственной целью усмирить Гарри Поттера? Хватило бы одного «Пророка» с его поистине неисчислимыми ушатами грязи… теперь ему всё равно никто не верит, что бы он ни говорил. Хотя…
Гарри усмехнулся и взял чистый лист пергамента – прежний был уже исписан обрывочными сведениями о войнах гоблинов уже вдоль и поперёк. Если Амбридж будет упорно пытаться его заткнуть, то много кто задумается – а вдруг все эти россказни о возродившемся Вольдеморте правда? Потому что уж кто-кто, а Амбридж восстановит против себя три четверти школы в рекордные сроки… Гарри склонил голову, пряча торжествующую улыбку – во-первых, для торжеств было ещё рановато, во-вторых, Малфой старательно наблюдал за Гарри, пытаясь, видимо, определить по лицу, что тот думает об уроке ЗОТС. Гарри мысленно показал Малфою фигу и углубился в конспект. Надо сказать, монотонный бубнёж Биннса – и тот был на порядок интереснее этого, да простит Мерлин, учебника Защиты, который изрядно отягощал своей полутысячей страниц сумку Гарри.

 Отправлено: 10.09.08 19:29. Заголовок: Глава 10. Огрызок ..

Глава 10.

Огрызок синего карандаша служил Кьоу
жезлом, с помощью которого он совершал
предварительные действа своего волшебства.
О.Генри, «Художники».

Потолок Большого зала был затянут свинцовыми тучами, как нельзя более подходившими к настроению Гарри; всю ночь ему снились какие-то тёмные коридоры, по которым он шёл быстрым шагом, а в голове пульсировала даже не мысль – одно слепое стремление добраться до чего-то, яростное, почти звериное, и он шёл и шёл, и никак не мог достигнуть своей цели… Это подобие ментальной физкультуры было, по большей части, причиной того, что он проснулся совершенно разбитым; другой же причиной плохого настроения были мысли о предстоящем вечером взыскании у Амбридж. Вряд ли она заставит его писать строчки или что-нибудь в этом роде… хотя худшее, что можно было измыслить, он уже проделывал в прошлом году – драил сортиры, например. Ничего более ужасающего устав Хогвартса не разрешал, насколько Гарри помнил.
- Привет!
- Привет, - машинально кивнул Гарри и только после этого вздрогнул и резко поднял голву.
Фред и Джордж как ни в чём не бывало садились за слизеринский стол по обе стороны от него; оба лучились такими безмятежными улыбками, что Гарри в первую минуту подумалось, что они просто перепутали столы. «Ага. Семь лет сидели по три раза в день за одним и тем же столом, а потом вдруг взяли, да и перепутали. Совсем заучились, однако».
- Мы тут думали, думали… - жизнерадостно начал Фред.
- …и решили, что нам просто необходимо… - Джордж дотянулся до ближайшего кубка и налил себе тыквенного сока.
- …узнать у тебя, как прошёл…
- …твой первый учебный день в этом году.
- Знаешь, по-приятельски.
- Ты же не против, что мы…
- …нарушили твоё уединение? – Фред ласково пригладил вечно стоящие торчком волосы на макушке Гарри, пропуская мягкие пряди меж пальцев.
- Не против, - слегка очумело помотал Гарри головой. Сам он, бывало, сидел за гриффиндорским столом; но никогда раньше ни один гриффиндорец (по крайней мере, на памяти Гарри) не садился за стол серебряно-зелёных.
Впрочем, близнецам любые правила всегда были не указ. Тем более неписаные, а витающие в воздухе, вечно потрескивающем от напряжения воздухе между факультетами Льва и Змеи. Мало ли кто там где витает – проветрить в комнате, и всех проблем.
- Хотите джема? – светским тоном предложил Гарри, оправившись от удивления.
- Отличная идея! – Джордж невозмутимо брякнул полную ложку яблочного джема прямо на мясной омлет в своей тарелке. – Ну что ты так смотришь? Вкусно, между прочим.
- Однажды мы случайно вылили вишнёвое варенье на яичницу, - объяснил Фред. – Нам было лет по семь, и мама сказала, что раз уж мы решили внести такие своеобразные коррективы в рецепт, то сами и будем есть. Такими словами и сказала, до сих пор помню – очень уж рассердилась, даже не кричала, а выговаривала сухим тоном.
- Мы, маленькие и беззащитные, очень испугались и проглотили всё, что было на тарелках, - добавил Джордж, прожевав порцию омлета. – И с тех пор наши ранимые детские души страдают от этого давнего стресса так сильно, что от привычки бухать сладкое в яичницу мы не избавились.
- Погоди, ты ещё не пробовал тушёные овощи в карамельном сиропе! – Фред заговорщически толкнул Гарри локтем в бок; Гарри поперхнулся молоком. Он был вовсе не уверен, что хочет пробовать что-то подобное.
Фред покачал головой и увёл у брата ложку омлета.
- Как вы можете это есть? – не выдержал Гарри.
- Хочешь попробовать? – хитро сощурился Фред.
Гарри был уверен, что здесь какой-то подвох. Но близнецам он доверял безоговорочно, и поэтому решительно кивнул.
Фред бережно обнял Гарри за плечи, слегка развернул к себе и склонился к его лицу. Последние несколько секунд Гарри было абсолютно ясно, что собирается делать близнец; это было безумием – в эти дни, когда все до единого считали его опасным психом, когда Долорес Амбридж рыскала по старому замку с единственной целью заткнуть его, когда Рита Скитер готова была из любого, самого невинного его поступка раздуть больного метеоризмом слона, когда Вольдеморт переходил в наступление, когда один-единственный неправильный шаг мог повлечь за собой лавину катастроф, из которых самой меньшей было бы исключение из Хогвартса с позором… но лёгкое, как пузырьки шампанского, весёлое безумие поднималось в нём, как прижатая до сих пор пружина, ударяло в голову, пьянило; воздушная, бесшабашно-отчаянная злость на всех, по чьей воле он торчал столько времени в душном аду Прайвет-драйв, предоставленный собственным кошмарам, по чьей вине он столкнулся с дементорами без единого счастливого воспоминания в запасе, по чьей вине он никогда не знал, что такое семья и спокойствие, и никогда не сможет узнать – эта злость наполняла его всего, проникала в вены и артерии, клубясь и бурля, как кипящая вода, как причудливый цветной пар, поднимающийся над нагретым котлом. И всем, что требовали эти чувства, был один-единственный поцелуй на глазах у всех, кому только было не лень пялиться. И Гарри приглашающе приоткрыл губы, позволяя языку Фреда беспрепятственно скользнуть между ними.
Это и в самом деле было вкусно, хотя, конечно, значительную фору омлету и джему давал собственный вкус Фреда; Гарри, прикрыв глаза, отдавался поцелую так самозабвенно, как никогда раньше. Кровь оглушительно шумела в ушах, и дикое возбуждение захлестнуло его при мысли о том, что все смотрят, все, кто в ужасе, кто в шоке, а кто, благословляя широкие мантии, беспомощно сдвигает колени, чтобы не выдать своих истинных чувств.
- Нет, Колин, нет, я сказал, никаких фотографий… потому что мы против… я отдам тебе камеру, как только у тебя не будет возможности заснять эту сцену… - мягкий, но непреклонный голос Джорджа был первым, что услышал Гарри, деликатно вынесенный Фредом из поцелуя, как из омута, где тонул бы.
- Гарри, Фред, Джордж, - почти весело сказал директор, пока Амбридж рядом с ним надувалась, готовая разразиться пламенной негодующей речью. – Прошу вас троих зайти сегодня после уроков в мой кабинет. Мы поговорим о вашем поведении, а пока прошу вас продолжать завтрак без подобных… эксцессов.
- Да, господин директор! – хором грянули Гарри, Фред и Джордж – не сговариваясь.
Им одним во всём Зале – ну, с добавлением, возможно, Дамблдора, ежегодно с неподдельным удовольствием изрекавшего перед такой же шокированной аудиторией совершенно бессмысленное «Тютя! Рева! Рвакля! Цап!» - было по-настоящему весело, хотя количество вежливых улыбок – вымученных, как жертвы инквизиции – превосходило все мыслимые ожидания

* * *

Профессора в этот день, словно сговорившись, обрушивали на несчастные головы учеников долгие сентенции о грядущих СОВах и необходимости начать учиться тем, кто предыдущие четыре года бил баклуши, и собраться с силами тем, кто всё это время что-то усваивал. Кроме того, они явно заимели зуб на Гарри за то, что он заставил их смутиться за завтраком, выбил из колеи, и придирались к нему больше других, все до единого, даже Флитвик и МакГонагалл.
«Возможно, не стоило устраивать такое шоу, - Гарри сосредоточился на улитке, которую ему предстояло заставить исчезнуть, и взмахнул палочкой под бдительным взором МакГонагалл, только и ждавшей подходящего повода снять с вконец обнаглевшего Слизерина баллы. – Хотя осмотрительностью я буду руководствоваться только тогда, когда не смогу себе позволить на неё плевать…» Улитка Гарри исчезла с первого раза, тогда как все прочие успели заунывным речитативом безрезультатно повторить нужное заклинание раз пять. Гермона была единственной, кому это удалось с третьего раза. Привкус яблочного джема и базилика, которым был посыпан омлет, всё ещё оставался на языке Гарри, когда он вежливо улыбнулся явственно разочарованной декану Гриффиндора.
«Стимул – великая вещь». Не то, чтобы Гарри берёг баллы Слизерина, но не дать никому повод придраться якобы по делу, а на самом деле – из-за того, что он при всех целовался с тем, кого любил – это стало для него едва ли не делом чести. Поэтому и Флитвик вынужден был признать, что Гарри отлично владеет Призывными чарами, которые были пройдены в прошлом году; половина класса сумела сдвинуть вещь, которую призывала, только на несколько сантиметров. Хорошо было чувствовать себя неуязвимым с этой стороны; Гарри показалось даже, что в глазах деканов Рэйвенкло и Гриффиндора промелькивало невольное уважение, но с заблокированными способностями эмпата он ничего не мог утверждать определённо, практически разучившись читать по лицам просто так.

Профессор Граббль-Планк, заменявшая куда-то уехавшего Хагрида, была настроена не так воинственно, как МакГонагалл и Флитвик; возможно, потому, что для неё это была временная работа, а возможно – потому что ей было действительно всё равно, кто с кем целуется. Подумаешь, большое дело – мальчик с мальчиком, девочка с девочкой, мальчик с девочкой… главное, чтобы не на уроке. Честно сказать, Гарри впервые получил представление о том, как должен был выглядеть образцовый урок Ухода за Магическими Существами. С Хагридом было, конечно, гораздо веселее, но зато не пример менее информативно.
Травология прошла без особенных происшествий; конечно, профессор Спраут тоже пятнадцать минут посвятила запугиванию несчастных пятиклассников на тему СОВ и была куда придирчивее, чем обычно, но конкретно Гарри она никак не третировала. К сожалению Гарри, её факультет подобной толерантности не разделял – в противном случае Гарри не пришлось бы вычищать из своей сумки солидную порцию драконьего навоза, морщась от вони. Джастин Финч-Флетчли при этом выглядел настолько подчёркнуто ни в чём не замешанным, что Гарри захотелось дать ему подзатыльник. И ничего, кроме подзатыльника, Финч-Флетчли не заслуживал – слишком детской была эта выходка. Даже Малфой поступил бы чуть более взросло – он не стал бы подкидывать навоз тайком. Хотя, возможно, хаффлпаффец Финч-Флетчли просто был недостаточно нагл/смел для этого.

К ужину Гарри был вымотан физически и морально, и больше всего ему хотелось поесть и рухнуть на кровать хотя бы на полчаса, а потом приняться за бесконечные домашние задания – каждый преподаватель задавал от души, словно забыв о наличии в расписании и других предметов. Но если он не хотел опаздывать к Амбридж – а он действительно не хотел – ему предстояло пожертвовать ужином, чтобы наведаться ещё и к Дамблдору по поводу своего аморального поведения.
- Ага, - глубокомысленно сказал Фред, когда близнецы и Гарри стояли перед дверью кабинета директора. – Кто-нибудь знает пароль?
- Наверняка МакГонагалл знает, - откликнулся Джордж. – Ну или Снейп, например. Вот только что-то не хочется искать ни первую, ни второго…
Гарри вздохнул. Ходить к деканам, которые и сами ошивались незнамо где, не хотелось и ему. Но позволить себе роскошь проторчать здесь полвечера он не мог…
- Ладно, - Гарри пытливо взглянул на близнецов. – Только держите язык за зубами!
- Конечно, - пообещал Джордж.
- Ладно, а о чём хоть?
Гарри погладил одну из горгулий у входа по шершавой каменной голове.
- Откройте мне и моим друзьям, - мягко приказал он.
- Повинуемся, Наследник, - горгульи разъехались в разные стороны, не заморачиваясь какими-то там паролями.
- Вау, - Джордж присвистнул.
- А нас так научишь? – загорелись глаза Фреда.
Гарри покачал головой.
- Для этого в вас должна течь моя кровь. Собственно, я случайно пролил на них немного, и как раз после этого они стали называть меня Наследником и открываться для меня беспрепятственно.
- Здорово, - хором решили близнецы, ничуть не расстроенные невозможностью заиметь такую же способность.

- Добрый вечер, мальчики мои, - Дамблдор излучал этакое пушистое добродушие всем своим видом; Гарри был уверен, что, будь он сейчас способен чувствовать чужие эмоции, непременно выяснил бы, что на самом деле директор зол. Или раздражён. В конце концов, это его выставили старым идиотом, неспособным удержать свою школу от потери последней морали.
- Итак, я хотел поговорить с вами по поводу того, что вы сделали за завтраком.
- Мы Вас внимательно слушаем, сэр, - Фред и Джордж глядели на директора кристально честными глазами.
- Не могу сказать, что одобряю вас или порицаю, - «сейчас будет долго жевать эту тему…». – Разумеется, каждый имеет право любить того, кого ему приказывает сердце. Любовь – это драгоценный дар, данный каждому от рождения…
«Пошло-поехало…»
- Я полагаю, вы знаете, что отношения между мужчинами считаются в нашем обществе не совсем нормальными, - «и мы знаем, и ты знаешь… полная идиллия». – Поэтому лучше для всех было бы, если бы вы потрудились заниматься тем, чем хотите, не на публике.
- Да, сэр, - послушно продекламировали Гарри, Фред и Джордж. Честно сказать, у Гарри уже успело пропасть желание шокировать почтенную публику; ну а близнецы крайне редко повторяли два раза одну и ту же шалость.
- Я рад, что мы поняли друг друга. И вынужден предупредить вас, мальчики мои – если вы позволите себе ещё что-нибудь подобное, то получите взыскание. И ваши факультеты лишатся немалого количества баллов.
- Конечно, сэр, - беспрекословно согласились «мальчики», напоминая самим себе стайку дрессированных попугаев.
- В таком случае, Фред, Джордж, Гарри… вы свободны. Насколько я знаю, тебе, Гарри, нужно к профессору Амбридж, отрабатывать наказание? – Дамблдор вопросительно взглянул на Гарри поверх своих очков-половинок.
- Да, сэр, - заученно провозгласил Гарри.
- Прискорбно это слышать, мальчик мой. Ты теперь староста и не должен подавать своим товарищам такого дурного примера.
- Конечно, сэр.
- Тогда поторопись. Опаздывать невежливо, Гарри, - Дамблдор отечески улыбался. В уголке его губ было несколько желтоватых крупинок сахара – явно от лимонных долек.
Вообще, разговаривать с Дамблдором было странно. Непривычно. Не так, как раньше. Гарри чувствовал теперь не злость, не опасение… теперь это была спокойная уверенность в том, что однажды Гарри станет причиной смерти директора Хогвартса. Гарри был уверен в этом так же, как и в том, что его самого зовут Гарри Поттер, ему пятнадцать лет, на лбу у него шрам в виде молнии, а на левой руке – другой шрам, длинный, спиралью обвивающий предплечье. Пожалуй, выдайся такая нужда, он без труда сумел бы опознать своё мёртвое тело, но представить подобную ситуацию Гарри пока не мог.
- До свидания, господин директор.
«Пока «до свидания». Пока не «прощайте». Но будьте уверены, что долго ждать я Вас не заставлю, сэр».

* * *

- Добрый вечер, профессор Амбридж, - Гарри ступил в личный кабинет преподавателя ЗОТС, ошеломлённый тем, какой вид приняло это помещение.
«Бьюсь о заклад, Хогвартс такого ещё не видел…»
- Всё вокруг было устлано отороченными кружевом скатертями, салфетками, покрывалами. На отдельных салфеточках стояли несколько ваз с сухими цветами. На стене висела коллекция расписных тарелочек с ярко раскрашенными котятами, каждого из которых украшал бант своего цвета. Котята были настолько мерзкие, что Гарри оторопело, почти в испуге смотрел на них до тех пор, пока профессор Амбридж не пропела:
- Добрый вечер, мистер Поттер. Садитесь.
Она указала на стоявший в углу маленький столик, накрытый тонким кружевом. На столике аккуратно лежали пергамент и перо. Строчки? И это всё? Тут явно что-то не то… Чувство опасности Гарри почти принуждало его при виде Амбридж дыбить спину, как разъярённая кошка. Во всём замке не было человека, более опасного для Гарри, чем Долорес Амбридж… хотя бы потому что она официально имела право распоряжаться им и его временем и хотела причинить ему вред, растоптать его, заставить замолчать. До сих пор эти две черты в одном человеке не сочетались; а учитывая её готовность идти по трупам или по живым – не всё ли едино – и кайф, который она ловила, подчиняя и унижая других.. Должно быть, сломать Мальчика-Который-Выжил ей было бы особенно сладко.
«Вот только много кто уже обломал на этом зубы… кусать дракона небезопасно, профессор».
- Я хочу, чтобы Вы написали следующую фразу: «Я не должен лгать».
- Сколько раз? – осведомился Гарри.
- Столько, сколько потребуется, чтобы до Вас дошёл смысл этих слов, - Амбридж улыбнулась; её дыхание еле заметно участилось.
Гарри сел на изящный неудобный стул и взял в руки перо – длинное, необычно тонкое, с очень острым кончиком.
- Вы не дали мне чернил, - напомнил он.
- Они Вам не понадобятся.
«И чему, интересно, она так предвкушающе улыбается?»
Чувство опасности посылало по его позвоночнику одну волну холода за другой, пока он тянулся пером к пергаменту. Я не должен лгать. Острая боль уколола ладонь Гарри, и он от неожиданности чуть не выронил перо.
- Что-то не так, мистер Поттер? – распялив свой лягушачий рот в улыбке, Амбридж в упор смотрела на него.
- Всё в порядке, - почти искренне улыбнулся Гарри.
Строчка была написана блестящей красной жидкостью, которая темнела, высыхая. Кровь. Его кровь.
Я не должен лгать.
Буквы проступили на тыльной стороне ладони и сразу же затянулись.
Я не должен лгать. Я не должен лгать. Запах крови вызвал у Гарри слабую тошноту – слишком хорошо он помнил и этот запах, и самый вкус крови. Своей и чужой.
Я не должен лгать. «Я и так не лгу. Для слизеринца я удивительно правдив».
Я не должен лгать…
Гарри улыбался, выводя слова собственной кровью; невидимый нож раз за разом рассекал его кожу, и с каждым разом кожа затягивалась чуть медленней чем раньше. Совсем чуть-чуть. Она всерьёз думала, что его можно сломить такой ерундой? Немного боли в руке… строго дозированной, почти слабой боли. Чуть-чуть крови на пергаменте. Должно быть, она очень плохо себе представляет, через какое количество боли ему уже довелось пройти и сколько раз он лежал в луже крови, собственной и чьей-то ещё.
Сумерки сгущались за окном, и Гарри, небрежно выписывая одно и то же предложение, с некоторой досадой думал о том, что если каждый раз это будет занимать столько времени, домашние задания придётся делать по ночам. И либо он будет спать на ходу, либо впервые в жизни отстанет в учёбе…
Я не должен лгать. Гарри зевнул, прикрыая рот левой, не участвовашей в процессе рукой. Боль проходила сквозь ладонь и исчезала где-то в районе запястья – никакого сравнения с огнём, сжигавшим Гарри вечером первого числа, в тупичке у Большого зала. Ерунда. Смазать маринадом горегубки, и даже намёка на воспаление не останется; а то, что происходит сейчас, можно вытерпеть даже не с улыбкой, а хохоча во всё горло. Над Амбридж хохоча, разумеется.
Я не должен лгать. Мерлин, как скучно. У Снейпа отработки и то веселее. По крайней мере, разнообразнее – там хоть котлы, которые надо отмыть, меняются. А здесь одно и то же, одуреть можно…
Луна встала над Хогвартсом, когда Амбридж велела:
- Подойдите ко мне, мистер Поттер. И дайте сюда Вашу руку.
Гарри дал ей руку не без внутреннего содрогания – слишком противно было видеть, как её короткие толстые пальцы, в три ряда унизанные перстнями, касаются тонких вспухших полосок на его руке, похожих на царапины, полученные от игривого котёнка.
Амбридж с нажимом провела по порезам, глядя ему в лицо. Гарри улыбнулся – эта боль была такой незначительной и мелкой, что ему было почти жаль торжествующую Амбридж, так непоколебимо уверенную в действенности и грозности своих «педагогических методов».
- Вы удовлетворены сегодняшней отработкой, профессор Амбридж? – голос Гарри был мягок и спокоен. Почему бы ему и не быть таким, когда сам Гарри был невозмутим и чуть ли не благодушен?
- Кажется, урок пока не слишком запечатлелся, - улыбнулась Амбридж в ответ. – Что же, у нас ещё будет время на повторение, не так ли? Завтра вечером, в то же время. А сейчас можете идти.
«Вздумал бросить мне вызов, наглый мальчишка?», - говорили немигающие жабьи глазки, почти целиком спрятанные среди складок пухлого лица.
«Почему бы и нет? – отвечали глаза Гарри из-за запылённых стекол круглых очков. – Я бросал вызов и тем, кто, в отличие от тебя, на самом деле делал мне больно. Поспорим?»
«Действительно, почему бы и нет?», - Амбридж осклабилась и отвернулась.
В коридорах было пустынно; все уже, надо полагать, давным-давно заснули, пока он издевался над собой по воле жабы в бантике. От Филча можно было в случае чего защититься значком старосты… но Гарри никто не встретился.
Сочинение для Снейпа о лунном камне написалось быстро – всего лишь двенадцать дюймов о том, что Гарри давно знал; собственно, лунный камень они проходили в прошлом году – надо полагать, Снейп рассчитывал не на то, что ученики освежат материал в мозгу, а на то, что все уже всё забыли. Сны для Трелони придумывались туже, потому что рассказать правду он не мог; как экзальтированная стрекоза могла отреагировать на чистосердечное признание во встречах с мёртвым Седриком Диггори – ему даже подумать было страшно. Надо было изобрести что-то, но было уже полвторого ночи, и голова не работала совершенно. «Скажем, в одном сне я… я… что делал? Я лежал и спал… ох, подушка и одеяло, моя мечта… - Гарри широко зевнул. – Ладно. Спал. Сон о том, что я спал… как-то по дзэн-буддистски получается, ну да ладно. Второй сон. Нужно хотя бы ещё один. И желательно такой, чтобы она в нём не усмотрела намёков на мою грядущую смерть. Хотя если ориентироваться на это условие, то лучше сразу плюнуть и пойти спать… Ну, например, я бреду в темноте и ищу… нет, не туалет. И не пистолет, чтобы пристрелить преподавателя Прорицаний. Пусть будут тапочки…» Гарри, зевая уже безостановочно, дописал свой «сон» негнущимися пальцами – почерк на последних фразах походил на загадочную шифровку. В сонной голове мелькнула мысль о том, что неплохо было бы встать и протереть руку маринадом горегубки, но глаза слипались… Гарри стянул очки и провалился в сон, прижимая к себе пергамент с началом «дневника сновидений», заданного Трелони.

* * *

Третий день учёбы не ознаменовался ничем особенно положительным; единственным плюсом было то, что царапины за ночь прошли совсем. Преподаватели были придирчивы, сокурсники угрюмы и недружелюбны – как и всегда; хотелось спать, и совершенно не хотелось тащиться к Амбридж, чтобы потерять чёртову кучу времени на старательную размеренную потерю крови.
- Добрый вечер, - Гарри уже без дополнительных указаний занял место за столиком, на котором его ждали перо и пергамент.
Я не должен лгать… «Это надолго». За окном темнело, царапины на руке воспалились почти сразу; кожа стала болезненно чувствительной, с трудом перенося даже дуновения воздуха. Надо всё же как-то снять воспаление сегодня. Curo и Asclepio не подойдут – тогда Амбридж выиграет этот не скрепленный никакими условиями спор. Если он будет лечить себя, это станет знаком того, что он сломлен. А до этого ему дальше, чем думают некоторые жабы…
- Доброй ночи, - Гарри снова возвращался в подземелья заполночь. И как только сама Амбридж умудряется не выглядеть сонной? Не иначе как чужая боль даёт ей силы, которые отнимаются недостатком сна…
Сочинение для МакГонагалл. Хотя бы несколько строчек по Уходу за Магическими существами. Гарри опрокинул чернильницу на пол, не дописав, мысленно плюнул на все на свете домашние задания и добрёл до кровати.

Четверг прошёл в подобии сонной одури; иногда Гарри просто выпадал из реальности, забывая, где он, что он и чем занят. Не переносившая пренебрежения к своему предмету профессор МакГонагалл, сняв со Слизерина в общей сложности тридцать баллов, велела ему задержаться после урока; её прищуренные глаза не сулили Гарри ничего хорошего.
- Мистер Поттер, Вы считаете мой предмет настолько незначительным, что позволяете себе не обращать внимания на то, что я говорю? Быть может, Вы считаете, что у Вашего факультета слишком много баллов?
- Что Вы, профессор МакГонагалл, - Гарри нечеловеческим усилием воли сдержал зевок – от подобной наглости МакГонагалл могла впасть в буйство и, превратив его, скажем, в диванную подушку, отдать Флитвику, чтобы на его уроках было больше подручного материала для отработки Отбрасывающих чар. Конечно, в Хогвартсе запрещена Трансфигурация как метод наказания, это Гарри помнил ещё по прошлому году, но какая разница? Вот такие вот перья, пишущие кровью учеников, наверняка тоже не приветствуются… - Мне жаль, но я просто очень не выспался… я отбывал наказание у профессора Амбридж…
Ярость в глазах МакГонагалл сменилась… сочувствием?
- Вы уже успели заработать наказание, Поттер?
- Я всего лишь сказал вслух, что Вольдеморт вернулся, и что Министерство пытается запудрить нам мозги бесполезными учебниками и учителями, - вольно пересказал Гарри свой спор с Амбридж. – Ничего, что не было бы очевидным, но взыскание я получил.
- Так Вы действительно это сказали? – изумление на лице МакГонагалл было неподдельным. Надо полагать, слухи по школе ползли, но она не верила.
- Профессор МакГонагалл, - устало сказал Гарри, которому очень хотелось на обед. – Что бы ни писал «Пророк» и чем бы я не шокировал всех тех, кто меня терпеть не может, по утрам в Большом зале – это ещё не значит, что я на самом деле сумасшедший и мечтаю привлечь к себе внимание. Я сказал правду – то, что я считаю правдой и вся... хм, организация некой птицы считает правдой. Вы туда, по-моему, входите, профессор.
- Я... я вхожу, да... – МакГонагалл не сразу удалось взять себя в руки. – Просто я думала...
Гарри взмахнул рукой, останавливая её. На обед хотелось всё сильней.
- Вы думали то же самое, что и все в этой школе, профессор, -
Гарри отчего-то захотелось подмигнуть МакГонагалл, но он не стал этого делать. – Я в Слизерине... и это навешивает на меня мешок стереотипов. Вы, как и все, думали, что я беспринципная сволочь. Может быть, сомневались в истинных обстоятельствах смерти Седрика Диггори и Барти Крауча-младшего и в благоразумии поверившего мне Дамблдора.
Виноватое выражение лица МакГонагалл лучше любых слов говорило о том, что сомневалась, и не раз. Вот только Гарри было решительно непонятно, почему она решила, что до сих пор заблуждалась в своём сомнении.
- Я тоже могу иногда сказать правду в лицо, не думая о том, что мне от этого будет только хуже – верите? – не удержавшись, Гарри всё-таки подмигнул преподавателю Трансфигурации и крутанулся на пятках, разворачиваясь к двери класса. – Можно, я пойду на обед?
- Конечно, Поттер. Идите, - голос МакГонагалл звучал необычно мягко. – Жаль, что Вы не в Гриффиндоре.
- Простите, что? – резко притормозил Гарри у самой двери.
- Идите на обед, Поттер, - с напускной строгостью посоветовала декан львиного факультета.

За обедом Гарри усердно не обращал внимания ни на кого, кроме содержимого своей тарелки, поскольку чувствовал себя помятым, как будто побывал у Дракучей Ивы в момент самого игривого её настроения. И Гарри искренне надеялся, что сумеет продолжать в том же духе хотя бы до вечера... до отработки.
- Добрый день, Гарри.
Увы и ах.
- Добрый день, Барон, - Гарри посмотрел на призрака так кисло, что будь тот молоком – свернулся бы непременно. – Чем обязан?
- Абсолютно ничем, Гарри, - призрак расплылся в улыбке, которую можно было бы назвать радушной, если бы общее перманентное выражение окровавленного полупрозрачного лица не было тоскливо-зверским. – Всего лишь светская беседа...
- О чём? – мрачно подставился Гарри.
- О пустяках, Гарри, исключительно о пустяках.
- И что же в вашем понимании пустяки?
- Когда я был жив и молод, Гарри, подходящими темами для светских бесед считались различные философские проблемы, - начал призрак издалека. – Например, проблема правды. Всегда ли оправданно её произносить, и не стоит ли иногда солгать к собственной выгоде... или хотя бы промолчать.
Или не издалека, а очень даже «изблизка».
- И какого же мнения в этих беседах придерживались Вы? – Гарри изобразил на лице неподдельную заинтересованность.
- На самом деле, Гарри, Вы без труда сумеете догадаться о моём мнении. Светская беседа обладает одним особым свойством, за которое и отделяется от всех прочих бесед – совершенной бессмысленностью. Я тоже когда-то учился в Слизерине... и это, вкупе с репутацией моей семьи, предопределяло каждое моё слово до того, как я успевал подумать об ответе.
- В таком случае, зачем так бесполезно тратить время? – Гарри рассеянно крутил в руках кубок с соком и с удивлением ощущал, что настроение, кажется, исправляется.
- У многих людей это – неотъемлемая часть жизни, - пожал плечами призрак. – Мне никогда не приходило в голову, что я трачу время зря – я слишком привык к такому распорядку.
- Но теперь в Вашем распоряжении – вечность... – задумчиво протянул Гарри. – И Вы можете себе позволить тратить время и на светские беседы, и на что угодно – этого времени у Вас больше, чем я могу представить... так?
- Так, Гарри, - удовлетворённо кивнул призрак. Создавалось впечатление, что Гарри – юный нерадивый ученик, а Кровавый барон – мудрый терпеливый старый наставник, готовый вдалбливать прописные истины в голову своего питомца любыми путями и искренне радующийся, когда что-то оседает в вечно занятых посторонними глупостями извилинах.
Впрочем, кто сказал, что это было не так?
- В таком случае, позволю себе пойти в своих рассуждениях дальше, - Гарри неторопливо склонил голову к плечу; это никому незаметное воспоминание о Седрике придало ему спокойствия. – Ваше мнение, если оно определялось исключительно факультетом и происхождением, я действительно могу воссоздать. Может быть, не в той формулировке, но без потери основного смысла. И единственное, что мне непонятно, так это какой реакции Вы ждёте от меня. Я должен согласиться или начать бурно протестовать?
- Вы ничего никому не должны, Гарри, - окончательно забывший об обеде Гарри готов был поклясться, что тон призрака был чистой воды отеческим. Это раздражало, но не сильно. – И Вы не должны лгать... самому себе.
- Так Вы считаете, я не должен лгать? – эхом повторил Гарри.
- Себе – никогда, - утвердительно наклонил голову Барон. – Другим... разве Вас волнуют другие?
Гарри посмотрел на близнецов, толкающихся локтями за столом Гриффиндора и смеющихся. Отчего-то бросил взгляд на Забини.
- К сожалению, пока волнуют. Возможно, когда я буду мёртв, как Вы...
- Вы никогда не будете мертвы так, как я, - возразил призрак. – И даже не будете мертвы так, как мёртв Седрик Диггори.
Гарри уронил кубок; оранжевая густая жидкость выплеснулась на белоснежную скатерть единой волной и принялась интенсивно отвоёвывать всё новое и новое пространство, включая рукава мантии Гарри.
- Ч-что? Откуда... Вы...
- Не волнуйтесь Вы так, Гарри, - сострадательно посоветовал Барон. – Никто не узнает о Вашем и Седрика секрете. Мёртвые умеют хранить тайны друг друга.
- Надеюсь на это, Барон, - серьёзно сказал Гарри, обретя некое подобие спокойствия.
- Надежда – глупое чувство, - наставительно заметил Кровавый барон.
- Безусловно, - не стал спорить Гарри. – Абсолютно не слизеринское чувство, глупое и нелогичное...
- Вот только и Вы не слизеринец, поэтому Вам простительно, - договорил Кровавый барон; Гарри, собиравшийся закончить фразу совсем не так, в удивлении приоткрыл рот.
- Не слизеринец? А кто же я тогда?
- Вы – это Вы, Гарри, - улыбнулся Кровавый барон. – Всегда и во всех обстоятельствах. Вгонять Вас в рамки какого-то факультета – если условно рассматривать принадлежность к какому-либо факультету Хогвартса как определённый тип мышления – занятие бесполезное и неблагодарное.
Гарри слегка замутило от стиля, которым воспользовался Кровавый барон. Для его сонной ничего не понимающей головы это было слишком. «Светские беседы – определённо не моё...»
- Ох... я лучше пойду, - определился Гарри, вставая из-за стола. – Прошу меня извинить, но мне не хочется опаздывать на занятия.
Какой-то жук полз по волосам Гарри – полз внаглую, перебравшись на лоб и едва не сунувшись в левый глаз. Гарри в раздражении смахнул его; жук, перевернувшись в воздухе несколько раз, с трудом выправился и сердито-пресердито зажужжал крыльями.
- А вот нечего наглеть, - фыркнул Гарри.
Жук, не восприняв совета, стремительно унёсся прочь.

Сегодня порезы не затягивались сами; периодически из царапин лилась кровь. Гарри морщился; он вообще не любил ощущение крови на коже, а с некоторых пор просто ненавидел. Алые капли останавливались через пару сантиметров, расчертив тыльную сторону ладони Гарри неровными полосками; это было похоже на решётку с толстыми прутьями, за которой выделялись тонкие очертания слов: «Я не должен лгать».
Скрип пера по пергаменту почти убаюкивал – если бы не запах и ощущение крови, Гарри мог бы прикорнуть прямо здесь. Боль не доставляла ему никаких неудобств – он свыкся с ней, третий вечер встречая её – одинаковую, слабую, назойливую, как зудение комара, которое тоже не мешает заснуть, если ты очень устал. Он даже удивился, когда Амбридж оказалась прямо перед ним.
- Чудесно, - почти сладострастно промурлыкала она, осматривая его кровоточащую воспалённую руку. – Это будет служить тебе хорошим напоминанием, верно? На сегодня всё.
Гарри в задумчивости поднёс руку к губам и слизнул несколько алых капель. Это было так солоно, с долгим, вяжущим послевкусием – кровь и пот... Глаза Амбридж расширились; то ли она просто не ожидала от него такого, то ли ей... понравилось.
- Доброй ночи, профессор, - Гарри левой рукой закинул сумку на плечо и направился к выходу, искренне надеясь, что у жабы будет очень недобрая ночь.

Пасмурным, хмурым утром пятницы Гарри был почти что бодр и свеж – вернувшись вчера от Амбридж, он решительно отказался от мысли делать хоть что-нибудь, благо конкретно на сегодняшний день ничего не было задано, и сразу рухнул в постель.
Уроков сегодня было меньше, чем обычно, и Гарри даже успел сделать немного домашнего задания перед тем, как идти к Амбридж – в последний, как он надеялся, раз.
- Вы знаете, что делать, мистер Поттер, - сладко улыбнулась Амбридж.
Гарри сел; уголок его рта дёрнулся в невольной усмешке. Она всё ещё думает, что это наказание что-то в нём изменит?
Я не должен лгать. Порезы открылись и немедленно начали саднить – гораздо, впрочем, слабее, чем, к примеру, последствия тренировок Дадли, явно искренне считавшего своего двоюродного брата эксклюзивной живой боксёрской грушей.
Я не должен лгать. Порезы углубились.
Я не должен лгать. Кровь потекла по запястью, странно гармонируя со смуглой кожей.
Я не должен лгать. Я не должен лгать. Кровь текла на пергамент, забиралась под широкий рукав мантии; ладонь сводило лёгкой судорогой, но Гарри не собирался позволять себе неуместных пауз. Он слышал, как тихо Амбридж листает какие-то бумаги, сидя за своим столом, и знал, что она так же тщательно прислушивается к нему, рассчитывая на неровный вздох, на стон боли, на слишком длинную паузу от скрипа до скрипа, на то, что собьётся размеренный ритм выписываемых слов: Я-не-дол-жен-лгать – я-не-дол-жен-лгать – я-не-дол-жен-лгать...
Пусть рассчитывается. Всё равно не услышит.
Я не должен лгать. Я не должен лгать. Пергамент был весь в крови, буквы расплывались, слегка пузырились, как будто вступили с чем-то в химическую реакцию; боль стала сильнее, трансформировалась из просто надоедливой в ноющую. На улице стемнело.
Я не должен лгать.
Я не должен лгать. Гарри давил зевки.
- Что ж, давайте посмотрим, дошёл ли до Вас смысл написанного, - ласково проговорила Амбридж.
Она с силой провела по незакрывающимся порезам; боль хлынула по руке Гарри волной, доставая до локтя. И одновременно с этим шрам на лбу вспыхнул короткой, острой болью – как будто кто-то провёл и по нему, но не короткими жирными пальцами, а лезвием бритвы.
Гарри ничем не выдал себя; только зрачки его расширились, но Амбридж, неотрывно смотревшей Гарри в глаза, хватило и этого.
- Больно, мистер Поттер?
- Ничуть, профессор, - Гарри слегка презрительно искривил губы.
Амбридж медленно подняла его изрезанную руку и поднесла к губам. Широкий розовый язык неторопливо слизнул пару ручейков крови, бежавших по запястью.
- Вкусно, профессор? – равнодушно поинтересовался Гарри.
- Не очень, мистер Поттер, - к величайшему облегчению Гарри, которого почти тошнило от омерзения, жаба выпустила его руку. – Вы свободны. Будем надеяться, до Вас дошёл тот урок, что я пыталась Вам преподать.
Гарри отдал ей салют средним пальцем и вышел. Кто победил, было неясно, но он не со

 Отправлено: 10.09.08 19:30. Заголовок: Глава 11. «Что тако..

Глава 11.

«Что такое?», - спросил я с беспокойством.
«Маленькая неприятность, - отвечал он,
подавая мне бумагу. – Прочитай, что я сейчас
получил». Я стал её читать: это был
секретный приказ ко всем отдельным начальникам
арестовать меня, где бы ни попался…
А.С. Пушкин, «Капитанская дочка».

«ГАРРИ ПОТТЕР – ЛОЖЬ КАК СПОСОБ БЫТИЯ?
Мы продолжаем следить за делами школы чародейства и волшебства Хогвартс, - писала специальный корреспондент «Пророка» Рита Скитер. – И, разумеется, мы никак не можем обойти вниманием одиозную фигуру Мальчика-Который-Когда-то-Выжил – нарушителя спокойствия и бунтаря, расшатывающего устои школы.
Прежде всего стоить упомянуть о похвальнейшей инициативе Министерства, решившего внести свой благородный вклад в дело образования наших детей. Долорес Джейн Амбридж, старший заместитель министра, собственноручно отправилась в Хогвартс, чтобы стать преподавателем Защиты от Тёмных Сил – следует отметить, что Альбус Дамблдор, бывший верховный чародей Визенгамота, так и не сумел подыскать подходящего человека на эту должность. Впрочем, и в прошлые годы в школе Хогвартс имела место быть текучка кадров, что наводит на мысли о некомпетентности существующего руководства школы в подборе служащих – взять хотя бы вопиющее происшествие с оборотнем, целый год преподававшим нашим детям ЗОТС. Не есть ли это гнуснейшее надругательство над нашими лучшими чувствами – тёмное существо преподаёт Защиту от самого себя! Так что Министерство магии, будучи решительно настроено на недопущение впредь подобных инцидентов, взяло дело в свои руки.
Долорес Джейн Амбридж – чрезвычайно приятная в общении, любезная дама, как неьзя лучше подходящая на роль педагога. «Я всего лишь хочу, чтобы в школе был порядок, и дети получили возможность спокойно учиться, - поясняет она. – Право же, на моём месте так поступил бы каждый». Что ж, поаплодируем мужеству этой бесстрашной женщины, схлестнувшейся в схватке с непокорством и вольнодумием, старательно насаженными среди учеников Хогвартса!
В первый же день учёбы Гарри Поттер открыто отказался подчиниться своему преподавателю, в грубой форме заявив, что не желает учиться по разработанной Министерством программе, считая её непродуманной и необоснованной. И, разумеется, он снова говорил о том, что Тот-Кого-Нельзя-называть якобы вернулся – чтобы хоть как-то обосновать свой бунт, бессмысленный и беспощадный.
Результатом первого занятия по ЗОТС у пятого курса факультета Слизерин, к которому принадлежит Гарри Поттер, стало четырёхдневное взыскание, целью которого было втолковать Поттеру необходимость отказаться от привычки изрекать ложь на каждом углу – пусть даже она приносит ничем не заслуженную дешёвую славу и внушает тем, кто поверил этим россказням, некоторое подобие трепета. Казалось бы, так легко понять и принять, что время, когда необходимо обращать внимание на мальчика-Который-Выжил прошло, и необходимо увидеть просто Гарри Поттера – к сожалению, далеко не идеального человека. Но не так всё просто.
Внушающее ужас привидение факультета Слизерин, Кровавый барон, близко дружит с Мальчиком-Со-Шрамом. Не так давно у них состоялась занимательная беседа о лжи, где упомянутому мальчику внушалось, что лгать другим людям достойно, ибо все они не имеют никакого значения. Честного гражданина Магического мира Британии тревожат эти слова! Не пора ли прочесть несколько подобающих случаю экзорцизмов, изгоняя зарвавшихся духов в царство мёртвых, коему они и принадлежат?
«Поттер всё время несёт какую-то ерунду про Сами-Знаете-Кого, - говорит Драко Малфой, красивый и умный юноша, одноклассник Гарри Поттера. – Он так любит всеобщее внимание, что готов ради этого нарушать любые правила, ломать школьные помещения и наносить вред ученикам. Но Дамблдор, разумеется, всегда покрывает его. Это покровительство не доведёт Поттера до добра. Посмотреть хотя бы, как он срывает уроки, чувствуя полную безнаказанность! А это его возмутительное поведение в Большом зале, когда он целовался с кошмарными близнецами Уизли, не обращая никакого внимания на то, что он в публичном месте!»
Трудно судить, насколько действия Поттера продиктованы его собственной волей, но несомненно, что он чрезвычайно внушаем и легко подчиняется призрачным авторитетам, диктующим ему неверные цели и неверные средства. Вне также всякого сомнения, что тяжёлое детство пагубно повлияло на психику Поттера. Британскому обществу, с рождения Поттера принимавшему в его судьбе горячее участие, остаётся лишь надеяться, что постоянная подрывающая устои мирной жизни всё же перестанет быть образом жизни Гарри Поттера, и влияние достойных людей – таких, как Долорес Амбридж – сделает его образцовым гражданином Магического мира».
Гарри с трудом сдержал улыбку. Амбридж и Малфой – чУдные авторитеты. Нашли на кого ссылаться, конечно же. Теперь как минимум полшколы задумается, не правду ли, случаем, говорит Поттер, коль скоро Амбридж пытается его заткнуть. И пассаж о «вольнодумии» был явно неудачен; любой, умеющий строить простейшие логические цепочки, в состоянии дойти до того, что Министерство собирается решать за учеников Хогвартса, что им и как думать. Иными словами, Фадж усиленно накликивает на свою голову крупные дурнопахнущие неприятности. Да и Рита Скитер хороша; в стремлении сказать побольше гадостей за один раз не думает, что пишет.
Настроение у Гарри было не то чтобы отличное, но вполне терпимое. Шрам на руке успел затянуться, став белой полоской, выделявшейся на смуглой коже. Воскресное утро началось совсем не так плохо, как могло бы.

* * *

Зато воскресный день, увы, не стал таким уж радужным. Всю неделю Гарри возвращался после того, как все ложились спать, и благополучно избегал встреч с милыми одноклассничками иначе, как на уроках. Всю субботу он потратил на разгребание домашних заданий; сначала в библиотеке, потом сидя на собственной кровати. В конце концов он отключился в обнимку с книгой, и, надо сказать, редко его сон бывал таким спокойным и безмятежным.
Но не стоило забывать, что Малфой не спустит происшествие в поезде на тормозах. В конце концов, если до сих пор ничего плохого не произошло (ну, если не считать Амбридж), это значило только одно – то, что случится, будет очень плохо.
Итак, воскресенье. Библиотека закрыта, близнецы даже не появлялись на завтраке, явно занятые по уши каким-то новым экспериментом. Едва ли не впервые в жизни перед Гарри встала мучительнейшая проблема: чем заняться?
Он пристроил подбородок на сложенные на столе руки и задумался ещё крепче, благо Зал был достаточно пустынным, чтобы никто не мог ему помешать. Пойти погулять к озеру? С утра жуткий дождь...
- Поттер, - голос Боуда застиг его врасплох; Гарри резко вскинулся, автоматически смыкая пальцы на палочке. – Эй, полегче!
Боуд шарахнулся от Гарри, как от прокажённого. «И правда, что я такой нервный? Нежнее, Гарри, нежнее, пока в Сейнт-Мунго не забрали». Гарри выдохнул и убрал руку с палочки, что заметно приободрило Боуда.
- Тренировки Слизеринской команды по квиддичу начинаются со следующей недели. В восемь вечера в понедельник на квиддичном поле должны быть все, - с прохладцей сообщил Боуд. Гарри честно попытался вспомнить, кем играет староста шестого курса Слизерина, но так в этом и не преуспел. Давно ведь дело было, ещё на третьем курсе.
- Ага, я буду, - кивнул Гарри. – Что-нибудь ещё?
- К счастью, нет, - выплюнул Боуд, развернулся и удалился, чеканя шаг.
Безо всякой эмпатии Гарри мог сказать, что Боуд был злее Пушка, у которого из-под носа выдернули чужую конечность, предназначенную им себе на обед; правда, здесь дело было в менее приземленной причине, чем еда – Боуд не любил испытывать страх, особенно перед теми, кто младше, ниже по положению, нечистой крови... бла-бла-бла. «Но всё же не я его боюсь, а он меня. Это значит, что-то не так в его мироустройстве...» Гарри устало потёр виски.

* * *

Солнце грело ярко-рыжую чешую дракона, пристроившегося на берегу озера. Налетавшийся досыта над Запретным лесом Гарри дремал, полуприкрыв глаза; драконий слух доносил до него разговоры за сотню метров, но, право слово, они были слишком бестолковы, чтобы Гарри стал уделять им особое внимание.
- Это он?
- Ну да, ты же была на Турнире...
- Какой огромный...
- Он ещё вырастет, кстати. До ста футов.
- Мамочки!
- Зачем он это делает? Почему ему не запретят? Вдруг он кого-нибудь покалечит?
- МакГонагалл же не запрещают...
- Анимагов контролировать вообще трудно...
- При чём тут МакГонагалл?! Она кошка, а этот... он...
- Дракон он, дракон, что ты обычных слов выговорить не можешь?
- Слово обычное, а дракон нет! Это же Поттер!
- Слушай, хватит ныть, а? Если он тебя съест, его посадят в Азкабан.
- Но мне-то будет уже всё равно!..
- Он меня нервирует. Что б ему не свалить от озера?
- Может, он хочет подраться с гигантским кальмаром?
- Зачем бы ему?
- Ну... не знаю... а зачем он выдумывает про Того-Сама-Знаешь-Кого?
- А ты уверена, что он выдумывает?
- Ты что?! Это же все знают...
- Он же опасный псих!
- Он же маньяк!
- Он убил Тома из «Дырявого котла»!
- А если это был не он?
- А кто?..
Гарри не без труда узнал голоса гриффиндорских пятикурсниц; идентифицировать среди них он смог только Гермиону, которая бросала раздражённые реплики без тени страха. Некоторые из этих реплик можно было даже озаглавить «В защиту Гарри Поттера», чем Гарри был немало озадачен. Хотя у Гермионы, в отличие от многих прочих, в голове не опилки, и она могла понять или хотя бы предположить, что нелюдимый мальчик, спасший её от тролля на первом курсе, вряд ли отправился бы летней ночью пить огневиски и убивать ни в чём не повинных людей.
- Гарри?
А вот этот голос, тоже знакомый, уже куда как ближе. Прямо у самого уха. Гарри заинтересованно приоткрыл один глаз.
Рон?
- Ты же сейчас говорить не можешь, да? – отчего-то смущённо продолжал рыжий, заворожённо смотря в глаз Гарри – глаз размером с треть Рона. – Может, это... превратишься в человека?
Гарри усиленно попытался изобразить на расслабленной драконьей морде вопросительное выражение, и, похоже, ему удалось, поскольку Рон понял его без слов.
- Ну… это… может, погуляем? Тебе же вроде как нечего делать? – Рон отчего-то процвёл густым румянцем. – Поболтаем…
Гарри открыл второй глаз и недоверчиво уставился на Рона.
- То есть, я хотел сказать, я же извинился тогда, в поезде… ты же на меня не сердишься?..
Гарри окончательно утерял нить Роновой логики и, чтобы поспособствовать более осмысленной беседе, превратился в человека.
Ох. От резкой смены сразу всех способов ощущения мира Гарри слегка замутило – так долго, как сегодня он ещё никогда не оставался драконом; он пошатнулся, и Рон придержал его за плечи.
- Ты в порядке?
- В полном, - Гарри дёрнул плечами, высвобождаясь и сделал глубокий вдох, справляясь с дурнотой.
- А… это хорошо, - Рон порывисто спрятал руки за спину, опомнился, выдернул их оттуда и оставил свободно висеть по бокам, явно не зная, куда их деть. – Ну… так что?
- Ну… - Гарри несколько секунд размышлял. – Можно и погулять.
Все обиды, которые Рон когда-либо ему наносил, Гарри давным-давно не то что простил – забыл. Смерть Седрика одним махом перебила всё плохое, что когда-либо случалось с Гарри, придавила чашку весов к земле; и на самом деле не имело никакого значения, пойдёт Гарри гулять с Роном по территории Хогвартса или нет, абсолютно никакого – но Рон, кажется, так не думал.
- Здорово! – рыжий просиял.
Как мало, оказывается, людям для счастья надо.

На опушке Запретного леса уже опали все листья – осень в этом году началась рано; Гарри рассеянно брёл, вороша носками кроссовок красно-жёлтые, гриффиндорских цветов, охапки листвы. Рон рядом держался очень близко, дюймах в двух-трёх, но старательно избегал касаться Гарри – словно боялся обжечься.
Какой-то необязательный разговор о квиддиче завял сам собой, и несколько минут они провели в молчании. Рон бледнел, краснел, с непонятной решимостью вдыхал и выдыхал; Гарри с любопытством естествоиспытателя задавался вопросом – решится или не решится спросить, что хочет? И Рон решился.
- Слушай, Гарри… ты… тылюбишьФредаиДжорджа? – выпалил он на одном дыхании.
- Люблю, - не стал отпираться от очевидного Гарри. – Их нельзя не любить. А что?
- П-просто… я…
- Что просто ты?
- Я… - Рон смутился, залившись краской уже целиком, от линии волос до шеи, и споткнулся о коварный корень дерева. – Ой!
Рон с высоты своего внушительного роста грохнулся на землю, и Гарри во мгновение ока оказался рядом на коленях.
- Как ты?
- Нормально, жить буду… блин… - рыжий перевернулся; лицо было исполосовано иголками каких-то опавших веток, похожих на еловые. Но обычные ели так изуверски, как правило, не поступают; словно много раз провели по коже бритвой, садистки и старательно. Непрерывно выступавшая кровь заливала побледневшее веснушчатое лицо; Рон непроизвольно морщился от боли, и от этого ему становилось ещё больней.
- Сейчас… - Гарри выдернул палочку. – Только не дёргайся… Curo. Curo. Curo…
В колдомедицине Гарри был не силён – знал немного общей теории, которую можно было найти в библиотеке Хогвартса вне Запретной секции, обезболивающие зелья и несколько слабых заклинаний, способных залечить порезы разной глубины, остановить кровотечение, зафиксировать перелом. И да, с некоторых пор – ещё и заклинание диагностики; хотя Гарри не мог ручаться за то, что хорошо его запомнил, услышав сквозь пелену боли. Надо больше внимания уделить этому делу, что ли… самому ведь в первую очередь надо. Если что – под «что» следует в данном случае понимать Вольдемортов, Малфоев и прочую шушеру – то кто лечить будет? До Помфри или Фоукса можно и не успеть добраться…
- О, чёрт, - пучок иголок вошёл Рону под кожу, и Гарри заметил это, только уже залечив порез. – Рон, у тебя эти идиотские иголки под кожей. Сейчас вырежу, не ходить же тебе с таким украшением, да и больно, наверно…
Гарри говорил тихо, больше занятый своими мыслями, чем речами; Рон ни в чём не возражал, беспрекословно замирая, когда палочка Гарри касалась изрезанного лица.
- А вообще, нефиг шляться по Запретному лесу, - пришёл к выводу Гарри. – В следующий раз лучше другое место выбрать… Caedo!
- Стойте, Поттер! – резкий голос за спиной заставил Гарри вздрогнуть, но, слава Мерлину, не разрезать кожу Рона дальше, чем следовало.
- Accio иголки в ране, - Гарри выкинул мерзопакостные иголки куда-то в сторону.
- Немедленно остановитесь! – голос позади Гарри явно не привык, чтобы ему не подчинялись с первого раза.
- Curo, - Гарри залечил многострадальный порез и осторожно переместил голову Рона со своих колен на мягкую листву – которая, впрочем, тоже могла таить в себе какие-нибудь неприятные сюрпризы, не из прихоти же администрации лес считался Запретным.
- Petrificus Totalus! – фу, какое неприятное ощущение; Гарри мешком упал на землю.
Незнакомые лица замелькали сверху.
- Мистер Уизли, с Вами всё в порядке? Он не причинил Вам вреда? – отрывистые, почти равнодушные фразы.
- В-всё в порядке, - Рон был сбит с толку. – Зачем вы это сделали? Гарри никогда не причинил бы мне вреда!
Чья-то нога в тяжёлом ботинке наступила на запястье правой руки Гарри; «Он же сейчас кости раздробит…»
- Кингсли, подбери его палочку, - распорядился незнакомый голос.
- Долиш, не хватит ли командовать? – с раздражением отозвался знакомый голос Кингсли Шеклболта; должно быть, напарник сильно достал аврора своими потугами руководить, если на задании Кингсли позволяет себе такие подрывающие авторитет реплики. – И сойди с его руки, сломаешь!
- С каких пор ты стал жалеть преступников, Кинг? – судя по голосу, Долиш ухмылялся; тяжёлый ботинок всё сильнее давил, и Гарри, парализованный Петрификусом, не мог даже дёрнуться.
Кость большого пальца хрустнула; правда, почувствовали это только Гарри и Долиш. И ещё почему-то Рон.
- Прекратите! – голос рыжего был почти истеричным; Долиш, застигнутый врасплох хлёстким ударом, потерял равновесие и упал. – По какому праву вы его калечите?!
- Долиш, Кингсли, хватит собачиться, - вступил недовольный голос Аластора Грюма. – Как сопляки из учебки! Берите его и идём в замок, разбираться.
- Ты считаешь, здесь есть в чём разбираться? – голос Долиша дрожал от злости.
- Пока я возглавляю эту операцию, я решаю, есть ли в чём разбираться, - рявкнул Грюм. – Кингсли, освободи Поттера и веди в замок.
Освобождённый Гарри стремительно откатился вбок и вскочил на ноги; правая рука пульсировала болью.
- Верните мне палочку, - потребовал он.
- Ты не в том положении, чтобы требовать, Поттер! – встрял Долиш.
- Замолчи, Долиш! – Грюм начал терять терпение. – Парень, - это уже относилось к Гарри, - потерпишь без палочки час-другой?
- Нет, - упрямо мотнул головой Гарри. – Когда на меня вдруг нападают со спины и ломают руки, я хочу быть вооружённым.
Грюм осуждающе покачал головой; Гарри и сам понимал, что, с точки зрения старого аврора, ведёт себя по-идиотски. Вряд ли ему ещё что-нибудь будут ломать прямо сейчас, и уж конечно, час или два без палочки он мог прожить. Но его в любом случае отправят к мадам Помфри, и если она узреет на его ладони беловатые шрамы, складывающиеся в слова «Я не должен лгать»…
- Хорошо, Кингсли, верни ему палочку, - раздражённо мотнул головой Грюм.
Гарри поймал свою собственность, поблагодарил Кингсли одними глазами и направил кончик палочки на раненую руку.
- Ferula, - снимать правильно наложенное Ферула мадам Помфри не станет, тем более что заклинанию диагностики оно помешать не должно. Убедится, что перелом есть, даст костероста и велит отлежаться. А потом можно будет как-нибудь выкрутиться.
- Идём, Поттер, - властно приказал Грюм и демонстративно развернулся к Гарри спиной – дескать, не боюсь я его, господа подчинённые, любители нападать на мальчишек со спины.
Гарри беспрекословно пошёл; время артачиться то ли уже прошло, то ли ещё не наступило.

В кабинете Дамблдора Гарри больше всего не любил портреты бывших директоров; большая часть их всегда была против учеников – или одному Гарри так везло, что всякий раз, как он здесь оказывался, он вынужден был слушать их шипение о «старых добрых временах», когда таких «наглых шалопаев и нарушителей беспорядка» наказывали как следует, не то что при мягкосердечном добром Альбусе. Сейчас они снова принялись за своё, и их голоса лезли Гарри в уши, раздражали, мешали сосредоточиться.
- Итак, господа, - директор был совершенно спокоен. – Как я понял, человека, который выглядел, как Гарри, заметили сегодня днём на Диагон-аллее. Там этот человек разрушил до основания два магазина, убил пятерых прохожих и ранил более пятнадцати.
Ну да, ну да… его трудно было бы не заметить. Другой вопрос, что они там, совсем расслабились, что ли? Наверняка в воскресенье утром на Диагон-аллее полно народу, хоть бы Петрификусом самым дохлым зацепили – и выяснили бы, кто это на самом деле. А то горазды кулаками после драки махать… Гарри молча сидел и злился, благоразумно рассудив, что его участие в разговоре ничего не изменит.
- Именно так, - кивнул Грюм. – После этого Поттер демонически расхохотался, вскочил на Молнию и скрылся в голубой дали.
Гарри скривился.
- По свидетельствам учеников искали его, искали, а потом обнаружили над валяющимся на земле Уизли, с палочкой в руке. И Caedo из зубов вылетает чёткое такое. А у Уизли всё лицо в крови, - злорадно подытожил Долиш, которому никто слова не давал.
- Гарри? – Дамблдор вопросительно взглянул на Гарри.
- Рон упал. Какие-то иголки расцарапали ему лицо. Я стал лечить с Curo, заметил, что несколько иголок остались под залеченной кожей. Разрезал, вынул, залечил, и на меня напали авроры, - конспективно изложил Гарри, всем своим видом усиленно изображая горячее желание помочь следствию.
В справедливость оного следствия он не верил – вспомнить хотя бы, сколько лет за просто так просидел Сириус, хотя порции Веритасерума было бы достаточно, чтобы выяснить его невиновность; но и дёргаться был не резон. Пока не резон.
- Как видите, господа, всему есть простое объяснение, - откомментировал директор в сторону авроров и снова обратил взор к своему подопечному. – Гарри, у тебя есть алиби на первую половину дня? Где ты был после завтрака и до того, как отдыхал у озера?
У Гарри противно ёкнуло под ложечкой. Всё это время он в драконьем облике нарезал круги и выделывал манёвры далеко над Запретным лесом; как правило, в этом лесу бывает один Хагрид. Но Хагрида сейчас в школе вообще нет, он за пределами Шотландии с каким-то поручением… и не алиби у Гарри получается, а дырка от бублика. «Вот *****, честное слово».
- Я летал над территорией школы.
- На метле? – сумрачно уточнил Грюм.
- Нет, метлу я в этом учебном году вообще ещё не трогал. Я летал в анимагической форме, - чётко, как на уроке, ответствовал Гарри.
- Думаю, имеет смысл проверить метлу, - задумчиво высказался Грюм.
- И палочку тоже, Аластор, - напомнил директор.
- А если он знает заклятие Deletrius? – снова высунулся Долиш, которого Гарри начал уж тихо ненавидеть.
- Гарри, ты знаешь?
Почему бы и нет? Всё равно Дамблдор отмажет, тем более что Гарри и в самом деле был ни в чём не виноват. То есть, не сказать, что ни в чём – но к этому конкретному точно не причастен.
- Знаю. Но не пользусь, - то есть, нечасто пользуюсь. Но, опять же, знать об этом никому не обязательно.
- Вот видите! – возликовал Долиш. «Да что ж он так старательно меня топит, а? Я ему лично вроде ничего не делал».
- Гарри, дай сюда свою палочку, - мягко попросил директор. – Спасибо. Priopi Inkantatem.
Проверка показала Curo, что Гарри, впрочем, и ожидал; директор не оставил своих попыток и произносил заклятие до тех пор, пока не добрался где-то до среды; времени на это ушло достаточно много, потому что Гарри колдовал на уроках, защищал на ночь свою кровать всеми заклинаниями, какими помнил, регулярно пользовался палочкой, разжигая огонь под котлом, пока варил себе зелья сам (что, по-хорошему, было в Хогвартсе запрещено) – в общем, использвал на всю катушку. Завидев откровенную усталость и скуку на лице Грюма, Дамблдор предложил остановиться и увериться в невиновности Гарри.
- Вы уверены, профессор Дамблдор, что это у него единственная палочка? – поинтересовался Долиш с вызовом.
- Вполне уверен, Август, мальчик мой, - Гарри едва не пробило на смех, такая мука отразилась на лице Долиша от этого обращения. «Дамблдор сволочь, но умеет ставить на место». – Accio метла Гарри!
Проверка Молнии прошла в пользу «преступника». Гарри не удержался от ехидного вопроса, адресованного Долишу:
- Вторую точно такую же метлу поискать не хотите?
Какое-то мгновение Гарри думалось, что Долиш его ударит. Не будь рядом Грюма и Дамблдора, наверняка ударил бы.
- Что ж, недоразумение разъяснено, - Грюм грузно поднялся на ноги. – Кингсли, Долиш, идёмте.
Долиш на прощание одарил Гарри взглядом из серии «в-следующий-раз-тебе-не-поздоровится-маленький-говнюк» и вышел первым. Грюм неодобрительно сдвинул брови.
- До свидания, профессор Грюм. До свидания, мистер Шеклболт, - вежливо сказал Гарри.
Остаться с Дамблдором наедине – это было не то, чего жаждал Гарри; тем более что директор буквально сверлил его глазами, словно читая в мыслях, действительно ли Гарри невиновен. Гарри помотал головой, словно стряхивая с волос капли воды – думать стало легче, как будто с мозгов убрали тяжёлое ватное одеяло – и встал.
- Могу я идти, профессор Дамблдор?
- Конечно, Гарри, - доброжелательно кивнул директор. – И будь осторожен.
«Ты ещё не исчерпал свою полезность», - добавляли яркие голубые глаза.
«Разумеется, нет, а вот ты – да», - хамовато отвечали глаза Гарри.

Рон ждал Гарри снаружи, прислонившись плечом к стене метрах в трёх от входа в директорский кабинет; порезы, которые Гарри не успел залечить, так и продолжали кровоточить всё это время.
- Тебя же ни в чём не обвиняют? – встрепенулся Рон, одним прыжком оказавшись рядом с Гарри.
- Ты что, не ходил к мадам Помфри? – одновременно уточнил Гарри.
- Нет, я… я о тебе беспокоился, - Рон отчего-то снова покраснел.
- Тогда идём сейчас, - вздохнул Гарри и, взяв Рона за руку, потянул следом за собой. В больничное крыло Гарри мог найти дорогу из любого уголка замка. Ему думалось, что это был уже своего рода инстинкт.
Мадам Помфри отчитала обоих за то, что забрели в Запретный лес, как будто они были первоклашками; Гарри воспринял её речи стоически, а вот Рон менял окраску кожного покрова с периодичностью светофора и пришёл в настоящий ужас, когда мадам Помфри дошла в своём монологе до темы профнепригодности:
- Подумать только, вы ведь оба старосты! Вы должны подавать пример другим студентам – что, теперь все понесутся в Запретный лес?! Если такое повторится ещё раз, я буду вынуждена поставить перед Дамблдором вопрос о вашем соответствии вашим должностям!
В основном мадам Помфри так разбушевалась из-за того, что в незалеченных порезах Рона нашлась какая-то микроскопическая зараза, которую надо было вымывать очень тщательно, и которая могла заползти глубоко в ткани за время, прошедшее с момента ранения; Гарри, ничуть не дороживший должностью старосты, отлично видел, что колдомедик выпустит пар, вымоет эту заразу и успокоится, и уж тем более не станет ставить никаких вопросов, но Рон был в панике.
- Так, а у тебя тут что? – мадам Помфри перешла к Гарри. – Кто накладывал Ferulа?
- Я сам.
- Хм… ладно, пусть будет, лишняя фиксация не помешает, - мадам Помфри взмахнула палочкой над его рукой, скороговоркой бормоча диагностические заклинания одно за другим. – Практически раздроблен сустав… ты уронил себе на руку кирпич?
- Нет, аврор наступил, - ляпнул Гарри и, только договорив, понял, на что себя обрекает этой репликой.
На ещё одну долгую возмущённую речь, длившуюся всё то время, пока мадам Помфри смешивала обычный костерост с чем-то ещё – для суставов не подходил обычный – поила Гарри этой гадостью и давала подробные инструкции, включавшие в себя снятие к вечеру заклинания Ферула и дополнительный визит к ней, дабы удостовериться, что всё восстановилось как следует, это ведь рука, которой он держит палочку! Гарри кивал, не собираясь на самом деле даже близко подходить к лазарету, как только снимет Ферула. Маньячка Амбридж…

* * *

Учитывая, что письмо могло быть перехвачено, Гарри шифровался, как мог. Хотя теперь ему не приходилось долго думать по поводу того, о чём же написать, чтобы послание не вышло слишком куцым.
«Дорогой Бродяга!
Как у тебя дела? Спрашиваю, потому что надеюсь, что хоть у кого-то хорошо. Учебный год у меня начался кошмарно.
У нас новый преподаватель ЗОТС – Долорес Амбридж. Она чуть менее мила, чем твоя мама. Мы с ней ладим, как ты с той крысой.
А ещё кто-то, прикидывающийся мной, продолжает громить Лондон. Если он будет действовать в таком же темпе, Британия останется без столицы. Авроры сегодня выясняли, не я ли это был на самом деле; выяснили, что не я, но, по-моему, не поверили.
Я очень скучаю по нашему самому большому другу. Надеюсь, он скоро вернётся?..
Как дела у Луни?
Пиши мне почаще.
Твой,
Гарри».

Хедвиг скрылась в темноте; Гарри поплотнее завернулся в мантию-невидимку и пошагал прочь из совятни.
Все уже спали, когда он вернулся. И снова для него не было никаких смертоносных сюрпризов в кровати или поблизости; Гарри находил это тревожным, но он слишком устал за день, чтобы обдумывать ещё и это.
Ему снились коридоры, заканчивающиеся закрытыми дверями, буйная ярость и сжигающее нетерпение; и снилось холодное наблюдение за самим собой… или за кем-то другим, которого пожирали эмоции, и который единственный был виноват в этих снах. Шрам на лбу пылал болью, и Гарри, не просыпаясь, стискивал зубы и изо всех сил прижимал к отметине от Тёмного Лорда холодные ладони.

 Отправлено: 10.09.08 19:31. Заголовок: Глава 12. …через не..

Глава 12.

…через некоторое время слова, которые вначале
писались кровью сердца, лишались всякого смысла.
Альбер Камю, «Чума».

На этот раз автором статьи была не Рита Скитер, но у Гарри создалось ощущение, что хрен редьки не слаще.
«МИНИСТЕРСТВО ПРОВОДИТ РЕФОРМУ В ОБЛАСТИ ОБРАЗОВАНИЯ
ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ ХОГВАРТСА УЧРЕЖДЁНА ДОЛЖНОСТЬ ГЛАВНОГО ИНСПЕКТОРА
ДОЛОРЕС АМБРИДЖ ПОЛУЧАЕТ НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ
Вчера вечером Министерство магии сделало блестящий ход, издав новый закон, согласно которому оно получило беспрецендентную возможность контролировать действия администрации школы чародейства и волшебства Хогвартс.
«Происходящее в Хогвартсе тревожило министра уже довольно давно, - сообщил нашему корреспонденту младший помощник министра Персиваль Уизли. – Предпринятые в настоящее время меры – адекватная реакция на неоднократно поступавшие сигналы от родителей, также чрезвычайно обеспокоенных тем, что школа, где учатся их дети, развивается в нежелательном направлении.
За последние несколько недель это отнюдь не первый случай, когда министр магии Корнелиус Фадж, неустанно пекущийся о повышении качества колдовского образования, издаёт новые законы. Так, 30-го августа этого года увидел свет декрет об образовании за номером 22, гласящий, что, в случае, если ныне действующий директор Хогвартса на протяжении определённого времени не может заполнить пустующую преподавательскую вакансию, право выбора подходящей кандидатуры переходит к Министерству.
Как мы уже знаем, вступление Долорес Амбридж в должность было поистине триумфальным. Профессор Амбридж сразу сумела революционизировать процесс преподавания столь сложного предмета, как Защита от Тёмных Сил и найти общий язык с наиболее сознательной частью учеников. Помимо этого, в её обязанности входит осуществление постоянной связи с Министерством и своевременное уведомление господина Фаджа о реальном положении дел в школе.
«Для борьбы с тем, что многие называют «стремительно опускающейся планкой стандартов» образования в Хогвартсе, Министерством разработан стратегический план, и введение новой должности – его принципиально важный этап, - добавил Персиваль Уизли. – Инспектору предоставляется право осуществлять проверку работы своих коллег, дабы убедиться в её соответствии требуемым нормам. Мы попросили профессора Амбридж совместить преподавательские обязанности с работой на этом посту, и, к нашей большой радости, она ответила на наше предложение согласием».
Новые реформы Министерства получили горячее одобрение со стороны родителей учащихся Хогвартса.
«Теперь, когда я знаю, что действия Альбуса Дамблдора подвергаются справедливой, объективной оценке, мне сразу стало легче на душе, - поделился с нашим корреспондентом мистер Люциус Малфой, сорокаоднолетний владелец особняка в Прельшире. – Последние несколько лет многим из нас, родителей, озабоченных будущим своих детей, приходилось постоянно испытывать беспокойство из-за некоторых довольно эксцентричных поступков Дамблдора, и мы очень рады, что теперь ситуация находится под контролем Министерства».
Вне всякого сомнения, под «эксцентричными поступками» уважаемый мистер Малфой подразумевал, в частности, некоторые касающиеся преподавательского состава школы весьма сомнительные решения: приём на работу оборотня Ремуса Люпина, полувеликана Рубеуса Хагрида и безумного отставного аврора «Грозного Глаза» Грюма.
Вполне естественно, что в магическом мире сложилось устойчивое мнение, что Альбус Дамблдор, в недавнем прошлом Наиважнейшая Персона Международной Конфедерации Чародеев и Верховный Ведун Визенгамота, вследствие своего почтенного возраста более не способен возглавлять престижную волшебную школу Хогвартс.
«Думаю, введение должности главного инспектора станет первым шагом на пути к тому, чтобы Хогвартс обрёл такого директора, которому мы все могли бы со спокойной душой доверить судьбы наших детей», - сказал вчера вечером один из работников Министерства.
В то же время, старейшие члены Визенгамота, Гризельда Марчбэнкс и Тиберий Огден, подали в отставку в знак протеста против учреждения в Хогвартсе упомянутой должности.
«Хогвартс – школа, а не место для игрищ Министерства, - заявила мадам Марчбэнкс. – Вся эта затея – лишь очередная грязная попытка дискредитировать Альбуса Дамблдора».
(Продолжение речи мадам Марчбэнкс, в которой она косвенно ссылается на связи с мятежными отрядами гоблинов, см. на стр. 17)».
Гарри, уткнувшись в газету, тихо хихикал. Они совсем с ума сошли, такое писать? Должно быть, они хотят в Хогвартсе бунта трёх факультетов. После этой в высшей степени содержательной статьи даже до самого последнего хаффлпаффца дойдёт, что Министерство суёт нос и прочие части тела туда, куда его совсем не просят, и упомянутый ученик постарается оные части укоротить – чтоб не совались в места, где впору вешать табличку «Не влезай, убьёт». Места наподобие Хогвартса.
«Фадж сам себе роет могилу, - беспечно заключил Гарри, откладывая газету. – Хотел бы я посмотреть на его лицо, когда он узнает, что Вольдеморт, который якобы мирно мёртв, захватил Министерство – а Вольдеморт захватит, хотя бы просто из вредности, не говоря уже о том, что это пункт, из которого весьма удобно руководить страной. Нет, правда, хотел бы».

В этот день Амбридж пришла инспектировать их Прорицания, что не прибавило Гарри хорошего настроения; он и так на Зельеварении кое-как ухитрялся держать подальше от котла одновременно Невилла и горящего злобой Малфоя («Неужели отработка у Снейпа не понравилась? Быть такого не может!»), и вдобавок приготовить такое зелье, чтобы декан Слизерина не сумел к нему придраться. Другими словами, обстановка была приближенной к боевой; последовавшая за этим лекция Биннса была даже тоскливее обычных, и дружный храп Кребба и Гойла порой заглушал монотонный голос преподавателя-привидения. В такие минуты разозлённому Гарри, который пытался учиться несмотря на все препоны, мечталось дать обоим громилам по головам скамейкой, но позволить себе он этого, к сожалению, не мог.
На Прорицаниях же опасность обстановки многократно усугубилась.
- Сегодня мы продолжаем изучать пророческие сновидения, - нервно сказала бледная и напуганная Трелони. - Пожалуйста, разделитесь на пары и с помощью «Оракула сновидений» растолкуйте самые последние сны друг друга.
«И как прикажете толковать всякую чушь вместе с Блейзом Забини, который кидает на вас взгляды, исполненные наивеличайшего презрения? – мысленно возопил крайне неуютно чувствующий себя Гарри. – Я виноват, я скотина… но если меня заавадят на этом же уроке, знайте, кого винить».
- Э-э… Бле… Забини… - робко подал голос Гарри. Со дня той встречи в тупике у Большого зала Гарри не мог себя заставить относиться к Забини с ненавистью или нейтрально; чувство вины делало Гарри косноязычным и неуверенным в себе. Однозначно, это не могло кончиться чем-нибудь хорошим.
- Что тебе, Поттер? – Забини говорил спокойно и холодно, но в блестящих чёрных глазах бушевало столько гнева и возмущения, что Гарри захотелось вжаться в стенку и помолиться кому-нибудь.
- Нам надо толковать сны, - Гарри с трудом взял себя в руки.
- Ну так толкуй, - равнодушно посоветовал Забини и опустил взгляд к учебнику.
- Мы должны делать это в паре, - обречённо напомнил Гарри.
- Клонируй себя, Поттер, - последовала реплика.
Гарри закусил губу. Не то чтобы он рвался заниматься всякой ерундой… но, во-первых, подло было бы подставлять тихо впадающую в истерику по мере разговора с инспектирующей Амбридж Трелони – ей и так, судя по всему, достанется, во-вторых, Гарри хотелось наладить с Забини если не дружеские, то хотя бы более-менее цивилизованные отношения. Безнадёжность этой затеи угнетала Гарри.
- Забини, ты будешь заниматься Прорицаниями или нет? – раздражённо спросил Гарри. Определённо, сегодня был не день дипломатии.
Забини выразительно поменял позу и закрыл лицо учебником, достаточно красноречиво намекая: а не пошёл бы ты, Поттер, к Мерлиновой бабушке. Заниматься Прорицаниями.
- Ты его даже не читаешь, - фыркнул Гарри.
Забини нарочито громко перелистнул страницу. Гарри не сдавался:
- Ты держишь его вверх ногами.
Забини дёрнулся.
- Ничего подобного!
- Но тебе пришлось посмотреть на страницу, чтобы проверить, - Гарри испытывал достаточно иррациональное желание показать Забини язык. «Тебе что, пять, Поттер?», - шикнул Гарри на себя. Хотя горькая правда заключалась в том, что в пять лет Гарри никому не показывал язык – он в основном учился спасаться от Дадли с бандой, и это занятие поглощало большую часть его времени.
- Пошёл на ***, Поттер, - Забини отодвинул свой пуфик на несколько сантиметров и вновь уставился в учебник.
Гарри прикрыл глаза и подумал несколько слов, которых вообще не полагается знать несовершеннолетним. Видит Мерлин, он сделал всё, что мог. «Я умываю руки, - Гарри был не на шутку раздражён. – Похоже, он поговорит со мной когда-нибудь только под Империо». Гарри прислушался к весьма занимательной беседе, которую вели Трелони и Амбридж.
- Надеюсь, вы могли бы что-нибудь мне предсказать? Будьте так любезны, - мурлыкала Амбридж; дрожащая, непроизвольно оглядывающаяся в поисках возможности сбежать Трелони трепыхалась в когтях свежеиспечённого инспектора Хогвартса.
- Я вас не понимаю…
- Я попросила Вас что-нибудь мне предсказать, - очень отчётливо повторила Амбридж, словно разговаривала с глухим.
- Видения не приходят по команде! – негодующе воскликнула Трелони.
- Понятно, - мягко произнесла Амбридж, записывая что-то в блокнотик.
- Я... но... но... подождите! – вскричала профессор Трелони. Она пыталась говорить с загробными и мистическими интонациями, но, к сожалению, гневная дрожь в голосе изрядно портила впечатление. – Я... кажется, я действительно что-то вижу... что-то, относящееся к Вам... о, я чувствую что-то... тёмное... какую-то беду...
Профессор Трелони наставила на Амбридж трясущийся палец. Та, недоумённо подняв брови, продолжала ласково улыбаться.
- Боюсь... Боюсь, вам угрожает смертельная опасность! - драматическим шёпотом закончила профессор Трелони.
Возникла пауза. Амбридж смерила профессора Трелони равнодушным взглядом, словно судьба преподавательницы Прорицаний была с этой минуты окончательно решена и при этом отнюдь не являла собой что-то очень занимательное.
- Понятно, - негромко сказала она и зацарапала в блокноте. – Что же, если это всё, что вы можете...
Гарри сокрушённо покачал головой. Можно было бы соврать и поубедительней…
Трелони, что было для неё характерно, отвела душу именно на Гарри, взяв его дневник сновидений и истолковав всё, что он туда записал, вплоть до случайной кляксы на полях, в пользу его скоропостижной мучительной смерти. Гарри показалось, что Амбридж, молча слушавшая всё это, довольно ухмыляется, беря на заметку судорожные речения Трелони. «Ну, если Амбридж ухитрится переехать меня паланкином, в котором будет Вольдеморт – это, кажется, на тот сон, где я ищу тапочки? – то я первый ей поаплодирую».
К началу ЗОТС Амбридж была в великолепнейшем настроении; она что-то напевала себе под нос, пока пятикурсники Слизерина рассаживались по местам.
- Итак, на прошлом уроке мы закончили изучение первой главы. Сейчас я прошу вас открыть учебник на странице девятнадцать и начать читать главу вторую, «Основные защитные теории и их происхождение». Объяснения не потребуются.
Улыбаясь, Амбридж села за учительский стол; немигающие жабьи глазки следили за тем, как слизеринцы листают страницы, открывая вторую главу. Все они, за исключением Гарри, воспринимали это как должное; Гарри же, откинувшись на стену – как обычно, его прибежищем была последняя парта – лениво листал страницы со скоростью одно перелистывание в шесть секунд. Он понимал, что дразнить гусей, то есть, в данном случае, жаб, глупо и неразумно; что есть шанс заработать ещё несколько месяцев изуверских взысканий; что таким образом он сам подставляется под удар… но та его часть, из-за которой Шляпа думала всё же и о Гриффиндоре, решительно противилась одной мысли о том, чтобы спокойно читать на уроках ЗОТС всякую лабуду под гордым названием «учебник», а потом в библиотеке самому изучать действительно полезные вещи. Эта часть требовала бунта, изгнания Амбридж, открытого противостояния Министерству и ещё Мерлин знает чего.
«Я органически не могу не напрашиваться на неприятности», - философски заключил Гарри, краем глаза наблюдая за тем, как Амбридж встаёт и приближается к нему.
- В чём дело, мистер Поттер? – прошелестела Амбридж над самым его ухом. – Вы считаете одобренный Министерством учебник недостойным своего внимания?
- Совершенно верно, - Гарри закрыл предмет спора и взглянул Амбридж в глаза. – Он совершенно бесполезен, прошу простить меня за прямоту, профессор.
- Вот как, мистер Поттер? – Амбридж выпрямилась. – Боюсь Вас огорчить, но здесь, в этом классе, Ваше мнение не имеет значения.
- Это Вы хотите, чтобы не имело, - возразил Гарри, мысленно задаваясь вопросом: «Зачем я нарываюсь?». – Скажите, неужели Вы думали, что заставить всю школу плясать под Вашу дудку будет так легко? Уверен, что на уроках с Гриффиндором Вам так вовсе не кажется.
В классе повисла тишина.
- Вы не из Гриффиндора, мистер Поттер, - Амбридж снова улыбалась; предвкушающе и торжествующе. – И я думаю, ещё одна неделя наказаний пойдёт Вам только на пользу.
Гарри почти шутовски развёл руками, слегка склонив голову к плечу.

- Поттер, чем ты думал, когда нарывался на наказание? – Боуд, пылающий яростью, наступал на Гарри, забыв о страхе. – Позволь напомнить, что у тебя сегодня КВИДДИЧНАЯ ТРЕНИРОВКА! И ты намереваешься её пропустить! Для этого ты хамил преподавателю, да?!
«А что, неплохая мысль. Никогда не хотел играть за Слизерин».
Гарри пожал плечами.
- И всё, что ты можешь сказать в ответ капитану команды – это пожать плечами? – Боуд шипел, ни в чём не уступая василиску. – Ты хочешь саботировать игры Слизерина, так? Всегда знал, что твоя гриффиндоролюбивость не доведёт тебя до добра!
Гарри вспыхнул.
- Придержи язык, Боуд! Гриффиндор здесь ни при чём! – разумеется, ни при чём… если не считать того маленького факта, что Гарри до сих пор отчаянно, тоскливо завидует Рону, Гермионе и многим другим, кто сумел попасть на львиный факультет. – Ты думаешь, если я пропущу пару паршивых тренировок, то не поймаю снитч?!
- Именно так, чёрт побери, я и думаю!!
- Поттер и Боуд, НЕМЕДЛЕННО прекратите этот балаган, - вступил в разговор третий голос, при звуке которого Гарри захотелось втянуть голову в плечи.
Снейп был зол. Очень зол.
- Что вы себе позволяете? Скандал в Большом зале, на виду у всех! Вы позорите Слизерин. Боуд, ещё раз такое повторится, и Вы перестанете быть капитаном. Поттер…
- Но, сэр, Поттер опять получил взыскание на неделю! – возмутился Боуд, пользуясь уже вполне цивилизованной громкостью. – Он пропустит тренировки!
- Это правда, Поттер? – вкрадчиво уточнил Снейп; Гарри не сомневался, что вопрос был риторическим. – И от кого же из преподавателей?
- От профессора Амбридж… сэр, - признался Гарри, с преувеличенным интересом смотря в точку между бровями своего декана.
- Итак, после нашего разговора в прошлый понедельник Вы всё ещё позволяете себе плохо себя вести на уроке профессора Амбридж?
- Да, сэр.
- Я бы назначил Вам отработку, Поттер, но тогда, боюсь, как ловец Вы станете и вовсе никуда не годны.
- Да, сэр.
- Поэтому ограничимся предупреждением, Поттер. Ещё раз – и Вы пожалеете, что открыли рот на уроке.
- Да, сэр.
- И потрудитесь держать себя в руках на людях. Никакие проблемы не должны быть выносимы за пределы подземелий – Вам ясно?
- Да, сэр, - эти два слова вырывались у Гарри уже совершенно автоматически.
Снейп развернулся, едва не хлестнув Гарри по ногам полой мантии, и направился к преподавательскому столу. Боуд пробурчал:
- В следующий понедельник чтобы был на тренировке, Поттер, - и, не дожидаясь ответа, направился к своему месту за слизеринским столом.
Котлета не лезла Гарри в горло.
Надо быть сдержанней.
Но Амбридж так бесит.
Надо молчать.
Но оставлять всё как есть невозможно.
Нельзя больше нарываться на наказания.
Значит, надо найти какой-то другой способ противостояния.

* * *

В понедельник вскрывшиеся шрамы с поразительной быстротой превратились в свежие раны; порезами их теперь можно было называть с натяжкой, потому что для обычных царапин они были слишком глубоки. Кровь начинала лить сразу же, стоило Гарри вывести первое «Я»; она пачкала пергамент, рукав, стол. Впрочем, это было всё равно далеко не так больно, как, вероятно, рассчитывала Амбридж, и Гарри умудрился отключиться от боли, мысленно перебирая в памяти список дел. Уроки, чёртов квиддич, защита от одноклассников…
Во вторник Амбридж отпустила его уже заполночь; рука кровоточила так сильно, что Гарри замотал её носовым платком – очень быстро, впрочем, пропитавшимся кровью насквозь. Надо было как-то унять кровотечение, иначе вся кровать к утру будет в красных пятнах.
Гарри забрёл в туалет Плаксы Миртл – сюда гарантированно никто не явился бы посреди ночи, даже Филч – и подставил руку под ледяную воду. Кожа быстро онемела, края порезов набухли и сделались какими-то бесцветными. Когда Гарри вынул ладонь из-под струи, кровь продолжала сочиться, но уже понемногу и бледная, смешанная с водой.
- Excuro, - платок избавился от пятен, и Гарри пришло в голову, что сам он, может быть, сумел бы убрать след своей крови в холле, оставшийся с начала четвёртого курса. МакГонагалл и Флитвик не сумели, равно как и очень старавшийся Филч, но ведь у них наверняка нет общей с Гарри крови…
Ещё пара минут, в течение которых ледяная вода лилась на тыльную сторону ладони Гарри – и он вообще перестал что-либо ею чувствовать. Гарри прислонился лбом к холодному кафелю над раковиной и закрыл глаза. В такие минуты ему особенно остро хотелось никогда не быть волшебником; тогда, возможно, он умер бы, когда Вольдеморт явился по его душу. И никаких проблем. И магический мир сам бы расхлёбывал всю эту кашу. И даже Амбридж было бы некого наказывать… если вдуматься, она вряд ли стала бы преподавателем Хогвартса в таком случае.
А ещё веселее было бы никогда не появляться на этот свет…
«Это кафель холодный, как присутствие дементора, или у меня температура?»
Чёлка липла к покрытому испариной лбу; левой рукой Гарри без особого энутзиазма провёл по волосам и с определённостью решил, что их пора мыть. «В ванной старост наверняка пусто…»
Однако там не было пусто. Гарри застыл столбом на пороге, увидев, как целуются завёрнутые в огромные пушистые полотенца Рон и Гермиона. Когда рыжий слегка наклонил девушку, переходя от губ к подбородку и шее, Гарри почувствовал себя свиньёй-вуайеристом и попытался уйти так тихо, как мог.
О, чёрт. Гарри умудрился задеть косяк больной рукой и зашипеть от неожиданной боли. «Идиот».
- Гарри? – Рон тяжело дышал.
- И-извините… - попытался оправдаться Гарри, ещё больше чувствуя себя свиньёй. – Я думал, здесь сейчас никого…
- Ничего страшного, - искусственно беззаботным голосом отозвалась Гермиона; вид у неё был совершенно зацелованный, что не прибавляло ей солидности. – Мы уже уходим.
- Да я сам уйду, всё в порядке, - Гарри уже почти закрыл дверь, когда услышал:
- Гарри! Постой!
- Что?
- Мы правда уходим, - решительно заявила Гермиона. – Уже ведь поздно. Рон, пойдём, - она потянула рыжего к раздевалке.
Гарри пожал плечами. Ну, если они так жаждут уйти из удобного местечка…
- Гарри, - уже одетые Рон и Гермиона возникли перед ним в рекордные сроки. – У нас есть к тебе разговор.
Гарри не стал бы на месте Гермионы так категорично употреблять местоимение множественного числа, но несколько сконфуженный Рон, казалось, ничего не имел против.
- Он может подождать? – устало уточнил Гарри. – Я сюда всё-таки помыться пришёл…
- Да, конечно, - кивнула Гермиона. – Мы тебя снаружи подождём.
«Жутко срочный – а иначе можно было бы и до завтра подождать – жутко секретный и жутко важный разговор. Будем надеяться, что по его окончании мне не сотрут память», - Гарри, не дожидаясь, пока Рон и Гермиона уйдут, скинул мантию. Дверь закрылась, когда он сбрасывал с плеч рубашку.
Оказывается, в том, чтобы быть старостой, были и свои плюсы; и самым большим из них, несомненно, являлась ванная старост. После неё Гарри чувствовал себя заново родившимся, и его даже не смущало, что порезы на руке от тёплой воды начали снова кровоточить.
- Так о чём вы хотели поговорить? – они втроём сидели на лавочках в раздевалке в ванной старост – Рон с Гермионой на одной, Гарри на другой.
- Мы тут подумали, Гарри, - Гермиона сидела прямо, сложив руки на коленях, и отчего-то очень волновалась. Боится? С чего бы? Или боится, что разговор пойдёт не так? – Надо что-то делать с Амбридж.
- Отравить? – уточнил Гарри. – Правда, как я сразу не подумал…
- Нет, конечно! – искренне возмутилась Гермиона, и Гарри заклялся больше так шутить, коль скоро эти шутки воспринимаются на полном серьёзе. – Я имею в виду, раз она нас ничему не научит, надо учиться самим!
Гарри тоже приходила в голову такая мысль; собственно, он собирался заняться самообразованием сразу, как только избавится от этой порции взысканий. Но зачем Гермионе разговаривать с ним на эту тему? Уж ей-то явно не требуется посторонняя помощь в учёбе.
- Ну да, - кивнул Гарри, ожидая продолжения.
- Можно, конечно, ходить в библиотеку, - добавил Рон, - там искать заклинания и иногда даже практиковать их…
Гарри вспомнил про то, что все произнесённые в школе заклинания фиксируются, и сделал себе заметку быть осторожнее; в конце концов, он тоже собирался практиковать иногда то, что выучит.
- Но толку от этого мало, - вдохновенно подхватила Гермиона. Видно было, что они с Роном уже не единожды обсудили эту тему. – Нужен учитель, который объяснит, что и как делать, всё покажет и поправит, если что.
Гарри был с ней целиком и полностью согласен.
- Но учителя-то у нас и нет, - напомнил он. – Амбридж на эту роль не годится никоим боком, а другие учителя не в Защите специализируются.
- Нет, мы думали не про хогвартских учителей…
- А про кого? – удивился Гарри. – Кто-нибудь из Ордена, конечно, справился бы, тот же Ремус, но у них всех много дел, и они вряд ли смогут появляться в замке постоянно…
- Нет-нет! – торопливо замотала головой Гермиона; длинные каштановые пряди обвились вокруг её лица, и она раздражённо смахнула их рукой. – Я вовсе не об орденских людях говорю.
- А о ком? – Гарри всё ещё чего-то недопонимал.
- О тебе.
Гарри открыл рот, подумал немного и закрыл. Сказать ему было нечего.
- Понимаешь, - снова заговорила Гермиона, - у тебя огромный опыт в Защите, ты один из лучших учеников, ты несколько раз противостоял Сам-Знаешь-Кому…
- Это всё были случайности, - перебил её Гарри. – Если бы не удача, меня бы сто раз уже здесь не было.
- На первом курсе ты встретился с Сам-Знаешь-Кем лицом к лицу…
- Если бы не защита моей мамы, мне бы пришёл конец!
- На втором ты спас Джинни от василиска и уничтожил Риддла…
- Если бы не серпентарго, василиск меня сожрал бы и даже подмётки от ботинка не оставил бы.
- На третьем курсе ты отогнал разом толпищу дементоров…
- А что мне оставалось? Ждать, пока Сириуса Поцелуют?
- А на четвёртом ты снова встретился с Тем-Кого-Нельзя-Называть и фактически победил его!
- Да я просто-напросто оттуда смылся, как только начал хоть что-то соображать! – взорвался Гарри. – Как вы вообще себе это представляете – победить Вольдеморта?!
Гарри вскочил и нервно заходил по раздевалке туда-сюда, не заметив, как дёрнулись Рон и Гермиона при упоминании имени Тёмного Лорда.
- Это вовсе не так легко звучит, как в перечислении, чёрт побери! Я вообще не всегда понимал, что делаю, я просто ляпал то, что приходило в голову, и если я вас научу, как хамить Вольдеморту, стоя в окружении Пожирателей, вам это вряд ли пригодится!
Гриффиндорцы заулыбались, что особенно взбесило Гарри.
- Вы ничего не понимаете! – выкрикнул он так, что его голос эхом отразился от мраморных стен. – Вы не знаете, как это – понимать, что тебя убьют в любой момент, корчиться под Круциатусом, чувствовать Аваду в дюйме от виска, видеть, как убивают на твоих глазах того, кто тебе дороже всех… - Гарри закашлялся и рухнул обратно на скамейку. – В общем, глупая затея. Я только шкуру свою спасал, кого и чему я могу научить?..
Вопрос был риторическим, но Гермиона на него ответила.
- Как раз этому и можешь, Гарри, - серьёзно сказала она. – Нам всем нужно уметь выживать.
- На вас вроде пока никто не нападает, - мрачно указал Гарри.
- Но ведь будет война, - не отступала Гермиона. – Я понимаю, ты не обязан ни с кем делиться знаниями и умениями, но мы тебе верим и поэтому просим научить нас защищаться и нападать. Пожалуйста, Гарри.
- Мы просим тебя, - добавил Рон.
«Мы тебе верим». «Верим». Гарри оказался застигнут этими словами врасплох и совершенно обезоружен. Верим. Это было последним, что он ожидал услышать в стенах Хогвартса.
- Но… я… я ничего не умею… я учить не умею… - промямлил Гарри в лучших традициях Невилла Лонгботтома. – Я не знаю, как можно этому научить…
- Мы тебя не торопим, - Гермиона положила прохладную ладонь на руку Гарри – прямо на порезы; ему хотелось вскрикнуть и отпрянуть, но перетерпеть было безопасней. – Просто подумай об этом, ладно?
- Хорошо… - сдался окончательно дезориентированный в этой жизни Гарри. – Подумаю.
- Вот и отлично, - Гермиона улыбнулась и убрала ладонь. Гарри с досадой заметил, что на её коже остались расплывчатые кровавые следы. «Будем надеяться, она не догадается, откуда они».
- Гарри, что у тебя с рукой? – Рон был наблюдательнее Гермионы.
- Ничего, всё в порядке, - Гарри поспешно спрятал руку в карман и встал. – Поздно уже, спать пора, спокойной ночи, Рон, Гермиона, - Гарри левой рукой сжал портключ. Феникс толкнулся в ладонь крылышками, и ошарашенные лица гриффиндорцев сменились до боли знакомым пейзажем, открывавшимся со смотровой площадки Астрономической башни.
- Разумеется, дальше закинуть меня было просто нельзя, - высказал Гарри наболевшее безмолвному портключу. – Accio мантия-невидимка!
Акцио в исполнении Гарри работало через почти бесконечное количество стен и на очень большое расстояние, в чём он убедился ещё в прошлом году, отрабатывая упомянутые чары для профессора Флитвика; сейчас никаких проблем тоже не возникло, и Гарри, завернувшись в отцовскую мантию, сбежал по крутой лестнице, ведшей из башни в основную часть замка.

Но поспать в эту ночь ему, по всей видимости, было не суждено. Стоило ему войти в спальню, как он зацепился за что-то ногой и полетел на пол, сильно ударившись плечом.
- Lumos! Incar… - голос говорившего увял в секундной растерянности, и этой секунды Гарри хватило, чтобы выхватить свою палочку.
- Petrificus Totalus! Silencio-o-o… - челюсти Гарри свело зевком.
- Так я и знал, Малфой, что это тебе не спится, - мрачно сказал Гарри, припоминая, что всё выходные Малфоя не было в школе – не иначе как домой гонял, за какой-нибудь смертоносной гадостью. – Как же ты мне надоел, дрянь белобрысая…
Малфой не мог ни высказать, что думает по этому поводу, ни даже скорчить подобающую случаю гримасу, но выражение глаз оставалось в его распоряжении; по спине Гарри пробежал холодок от того, сколько ярости и ненависти было в мерцающем серебре радужек блондина. Впрочем, сам Гарри с некоторым удовольствием отплатил Малфою точно таким же взглядом, правдивым донельзя.
- И что же мне с тобой сделать? – в Гарри начала просыпаться та ненависть, которую впервые он почувствовал ещё на чемпионате мира по квиддичу. Слепая, нерассуждающая, обжигающая; впрочем, Гарри мог держать её в узде.
«Ты отомстишь, но не здесь и не сейчас», - напомнил он себе строго.
Кто-то заворочался в кровати – судя по тому, как протестующе скрипнула кровать, Кребб или Гойл.
- Quietem age! – шёпотом распорядился Гарри, очертив палочкой круг.
Всё стихло. «Долго это заклинание не действует, значит, надо по-быстрому разобраться с Малфоем… и ведь упорный, поганец, сколько времени после отбоя ждал…»
- А знаешь что, Малфой, - почти весело сказал Гарри, которому в голову пришла, может быть, и не совсем идеальная, но бесспорно простая идея. – Пожалуй, не буду я с тобой ничего делать. Не стоишь. Двадцать баллов со Слизерина за идиотские шутки, из-за которых я споткнулся. Я как староста, видишь ли, могу снимать баллы со своего факультета. И что я раньше этим правом не пользовался?..
Гарри не рассчитывал услышать что-нибудь в ответ от скованного Silencio Малфоя, но смотреть, как тот злится, было определённо приятно.
- Levicorpus! – Гарри отлевитировал Малфоя на кровать и заботливо укрыл сверху одеялом; заботливость эта походила больше на издевательство, но другой взять было негде, да Гарри и не стремился. – Finite Incantatem. Учти, дёрнешься – получишь Круциатус в зубы. С меня станется.
Малфой был уверен, что станется. Гарри был уверен, что нет, но говорить это Малфою не намеревался. Пятясь, не отводя палочки от злобно скрипящего зубами Малфоя, Гарри дошёл до своей кровати – благо спальню он знал достаточно хорошо, чтобы ориентироваться в ней и с закрытыми глазами; пара движений – и полог оказался задёрнут за Гарри.
Пара-тройка защитных заклинаний – и можно засыпать наконец… Гарри вытянулся на прохладной простыне и закрыл глаза, но сон всё не шёл и не шёл.
«Это был очень длинный день», - мрачно заключил Гарри.
Рука ныла и кровоточила. Гарри запихал палочку поглубже под подушку, чтобы не было соблазна применить что-нибудь исцеляющее, и принялся зализывать ранки. Одну за другой, аккуратно и методично, буква за буквой.
«Я превращаюсь в животное, - заключил Гарри без особой печали. – Кажется, драконы не зализывают ран… или зализывают? Если нет, то кто я ещё?».
Ничего другого ему не оставалось; если он хотел хоть сколько-нибудь поспать сегодня, то вставать и искать что-нибудь кровеостанавливающее не было смысла. Раздражённым краям порезов язык казался возмутительно шершавым, но минут через пять кровотечение действительно унялось.
Сегодня ему ничего не снилось, кроме вкуса крови на языке..

 Отправлено: 10.09.08 19:32. Заголовок: Глава 13. Замысел и..

Глава 13.

Замысел иллюминатов, их заговор против церкви
начал представать перед ним во всей грандиозности.
Дэн Браун, «Ангелы и демоны».

Письмо упало Гарри в руки, почти сразу, как он сел на своё место за слизеринским столом. В ответ на резонную попытку вскрыть письмо оно вывернулось из пальцев Гарри и порезало его краем. Выступила капелька крови.
- Ты что творишь, неразумное создание! – вполголоса возмутился Гарри, зажимая порез салфеткой.
Письмо тем временем немного подумало и распечаталось само, на чём сочло свою миссию выполненной и рухнуло прямо в наполненную майонезом до краёв соусницу. Шёпотом ругаясь, Гарри вытащил его оттуда и обтёр всё той же салфеткой; жирные пятна всё равно остались, но письмо было, тем не менее, вполне читаемо.
«Гарри,
Сразу, как прочтёшь – сожги это письмо. Оно зачаровано так, чтобы не даваться в руки никому, в ком нет крови Блэков (если помнишь, моя семья в дальнем родстве с Поттерами), но ты не единственный в Хогвартсе, кто с нами в родстве.
Я давно заочно знаю Амбридж. Это она два года назад протолкнула несколько антиоборотневых указов, из-за которых Луни не может теперь найти никакой легальной работы. А в прошлом году ополчилась на русалок, предлагала всех поймать и окольцевать. Мерзавка ещё та, но не Пожирательница Смерти, совершенно точно.
Учиться вам не дают потому, что Фадж опасается захвата власти Дамблдором – дескать, вдруг он из школьников себе армию сколотит, пусть лучше они совсем ничего не умеют. Ещё чуть-чуть, и Дамблдора арестуют по какому-нибудь надуманному обвинению.
В общем и целом, дела у меня нормально. Как они ещё могут быть, если я большую часть времени сижу тут в компании Кричера и портретов и ни дементора не делаю?
Часто писать не могу, вдруг перехватят. Может, лучше я как-нибудь в собачьем обличье встречусь с тобой в Хогсмиде?
Твой,
Сириус».
То разумные вещи говорит, то как ребёнок. Ну куда ему в Хогсмид?! И так на платформе видели… Гарри вздохнул.
- Incendio.
- Что это Вы тут сжигаете, мистер Поттер? – прошелестела у Гарри над ухом Амбридж. Гарри резво обернулся, комкая в руке горящее письмо; огонь обеспечил Гарри обширным ожогом на левой ладони, но это беспокоило его в последнюю очередь. – Разве этим положено заниматься за завтраком?
- Это было такое незначительное письмо, профессор Амбридж, что я решил не отягощать им карманы, - невинно ответствовал Гарри.
- Вот как, мистер Поттер? – Амбридж с явным сожалением покосилась на кулак Гарри с зажатым там письмом. – А нельзя ли взглянуть на эту безделицу?
- Увы, нет, профессор, - сокрушенно покачал Гарри головой, разжимая кулак. Взглянуть на жирный чёрный пепел она, конечно, могла, но это ей совершенно ничего не дало бы.
- Вы обожглись, мистер Поттер.
- Ерунда, - беспечно махнул Гарри рукой. – Мадам Помфри залечит.
- Отчего же Вы к ней не идёте, мистер Поттер?
- Мне не так больно, чтобы я бросал надкушенный бутерброд, - ответ был, конечно, верхом дебилизма, но Гарри очень хотелось полюбоваться на реакцию Амбридж.
Реакция её разочаровала Гарри – выражение лица Амбридж ничуть не изменилось; она медленно кивнула и отошла от слизеринского стола, не сказав больше ни слова.
- Приятного аппетита Вам, профессор! – заорал Гарри вслед совсем уж издевательским тоном. По столам Гриффиндора и Рэйвенкло пронеслась волна невольных смешков.
Амбридж обернулась и смерила Гарри многообещающим взглядом – таким, что чувство опасности едва не заставило Гарри подскочить и свалить из Зала в темпе вальса.
«Кажется, я перегнул палку. Ну да ладно, в следующий раз буду молчать как рыба», - отговорился Гарри от своего некстати проснувшегося инстинкта самосохранения и доел и вправду надкушенный бутерброд.
К мадам Помфри, разумеется, ходить нельзя. А Curo и Asclepio с ожогами справляются только частично. «Ночью буду варить зелье…»

На площадке Астрономической башни было неудобно варить зелье – ветер рвал пламя под котлом, сам Гарри вечно мёрз; в котёл иногда заносило порывами ветра посторонние сухие листья, и насекомые разных калибров имели привычку являться туда, словно им было мёдом намазано. Хотя люди по ночам сюда не приходили, и Гарри предпочитал компанию насекомых. Оно было как-то уютнее и безопаснее. А влюблённые парочки, являвшиеся в Астрономическую башню целоваться и так далее, обычно предпочитали какой-нибудь пустой кабинет из имевшихся здесь в изобилии – отмораживать стратегически важные места на смотровой площадке дураков не было.
Гарри установил котёл, покидал рядом на пол все ингредиенты и сел на край площадки, свесив ноги в пустоту; после долгого вечера в обществе Амбридж и режущего пера ему жизненно необходимо было покурить. Сигареты он по-прежнему трансфигурировал из пергамента и был близок к тому, чтобы их возненавидеть; ментол всё же был гораздо лучше. С другой стороны, сигареты с запахом пергамента – это эксклюзив. Вряд ли такие где продаются… Гарри затянулся и выдохнул тяжёлый тёплый сероватый дым.
- О, привет, - Гарри не был удивлён, увидев Фоукса, прилетевшего откуда-то со стороны Запретного леса; уже не в первый раз они вот так встречались в этом до крайности уединённом месте ночью.
Вот дальнейшее поведение феникса было в высшей степени загадочным; Фоукс принялся с сердитым клекотанием гоняться по всей смотровой площадке за каким-то жуком. Жук, сердито жужжа, уворачивался битых десять минут.
- Фоукс, ты что? – Гарри с любопытством следил за этой странной погоней, не возражая даже против того, чтобы они опрокинули котёл – всё равно там пока было пусто. – Тебя Дамблдор, что ли, не кормит? Или просто лимонные дольки надоели?
Жук сдался первым и вылетел из башни, что-то возмущённо жужжа; Фоукс, зависнув в воздухе, бдительно наблюдал за тем, как насекомое скрывается в темноте.
- Всё, великая битва со злобным инсектоидом окончена? – чуть насмешливо уточнил Гарри и, поморщившись от боли, похлопал рукой рядом с собой. – Иди сюда, Фоукс. Поболтаем…
Фоукс, однако, предпочёл примоститься на коленях Гарри; коготки феникса были острыми, но короткими, и не пронзали мантию насквозь. Сама птица была такой лёгкой, словно из одних только перьев и состояла. Хотя много ли должен весить огонь?
Забытая сигарета тлела у Гарри в руке; Фоукс коротко, почти злобно курлыкнул и ударил по ней крылом. Сигарета выпала из пальцев Гарри, вспыхивая, превращаясь в крохотный язык пламени; до земли её пепел, наверное, и вовсе не долетел.
- Блюдёшь мой здоровый образ жизни? – Гарри погладил Фоукса по голове правой рукой. – А не всё ли равно? Вон руки у меня в худшем состоянии, чем лёгкие – на правой тыльная сторона ладони изрезана, на левой внутренняя – обожжена… скоро от меня такими темпами и мокрого места не останется.
Фоукс фыркнул и склонил окруженную мягким оранжевым светом голову к левой ладони Гарри. Горячая слеза феникса коснулась ожога, и пульсирующая боль ушла.
- Спасибо, Фоукс, - Гарри задумчиво посмотрел на совершенно здоровую кожу и дотронулся до неё кончиком языка. Слёзы феникса оказались сладкими, как фруктовый лёд. – Всегда знал, что горькие лекарства – неправильные лекарства.
Фоукс согласно потёрся головой о предплечье Гарри; тепло феникса проникало сквозь ткань. Гарри рассеянно перебирал кончиками пальцев нежные, мягкие перья; на него снисходили странные умиротворение и спокойствие, окутывали его тёплой волной, расслабляли и заставляли уголки губ слегка приподниматься – словно в ожидании чего-то очень хорошего: подарка на Рождество, поцелуя от того, кого любишь, солнечного прохладного утра с запахом полевых цветов, полёта среди облаков, оставляющих на чешуе или коже холодные капли, прозрачные и сияющие.
Этой ночью ему снился полёт дракона.

* * *

Первым уроком предстояли Чары, и до них жизненно необходимо было разлепить веки; на уроках Флитвика не рекомендовалось зевать – не потому, что что-то было таким уж сложным, а потому, что любой сосед мог попасть случайным заклинанием совсем не туда, куда собирался, а быть может, как раз туда. Гарри зевнул, прикрываясь кубком с тыквенным соком, и сделал большой глоток. Чёртова Амбридж, каждый день отпускает всё позже и позже…
Что-то было не так с навязшим в зубах за столько лет вкусом сока. Гарри по-кошачьи лизнул поверхность сока, пробуя; раз, ещё один… что-то было определённо добавлено, но вот что – Гарри никак не мог понять. «Мало ли рецептов ядов хранится в библиотеках старинных чистокровных семейств…» Гарри искоса взглянул на Малфоя. Тот не обращал внимания на Гарри так подчёркнуто и старательно, что сразу можно было выносить приговор: актёрская карьера наследнику рода Малфоев не светит. Талант в минусе. Хотя вряд ли он когда-нибудь планировал развлекать публику с подмосток.
«Ха, ну если бы не Северус… - Гарри благодарно зажмурился, вспомнив о василиске. Вряд ли Салазар Слизерин подозревал, что своей любовью к опасным домашним животным когда-нибудь спасёт жизнь своему потомку… - А так Малфоя ждёт большой и грустный облом». Гарри залпом выпил весь отравленный сок и краем глаза заметил, как на лице вроде бы мирно беседующего с Забини Малфоя неудержимо расплывается торжествующая, ликующая, улыбка победителя; улыбка человека, поставившего мат тому, кто учил его играть в шахматы, человека, убившего своего кровного врага, человека, получившего то, о чём мечтал так долго, что теперь, через несколько дней, когда эйфория спадёт, он поймёт, что не знает, о чём теперь мечтать.
К вечеру Гарри, как и ожидал, ещё не умер; он чувствовал лишь лёгкую дурноту, слабость в ногах и головокружение при резких движениях – яд василиска забирал его силы, чтобы бороться с чужеродным ядом. Впрочем, Малфой не проявлял признаков удивления – очевидно, этот яд должен был окончательно подействовать не в этот же день. «Да что он меня постоянно травит и травит? Одно слово, змеёныш… хотя если полезет в открытую – я ведь, - Гарри прыснул в рукав, - блин, я ведь и баллы снять могу. Малфою тогда от Снейпа достанется, как гвоздю по шляпке. Молотком. Снейп ведь слизеринские баллы бережёт… ну, не буду же я назначать Малфою отработку с Филчем. Всё равно отрабатывать не пойдёт, если только под Империо. Так что с этой точки зрения он поступает умно... другое дело, что бесполезно, он-то ничего не знает… Совсем ничего».

Гарри проснулся на этот раз не позже остальных, как он это делал чаще всего в этом году, а в одно время с Забини и Малфоем (Кребб и Гойл собственного режима дня не имели, целиком следуя малфоевскому). Тяжёлое молчание, всегда повисавшее в спальне после появления сонного Гарри из-за полога, можно было резать ножом и намазывать на хлеб; и подавиться этим бутербродом можно было со стапятидесятипроцентной гарантией.
Сегодня Гарри ожидало некоторое разнообразие – Малфой при виде вполне живого и бодрого Гарри уронил из рук слизеринский галстук и невоспитанно приоткрыл рот. Гарри испытал большое желание подойти к Малфою вплотную, лязгнуть зубами погромче и скрипучим голосом провозгласить: «Доброе утро, Драко Малфой! Знаешь, быть зомби так весело!..». Но Малфою, похоже, и без того хватало потрясений. Гарри ухмыльнулся во все тридцать два и пошёл умываться.
Забини всё это время поправлял перед зеркалом волосы и мантию так невозмутимо, будто кроме него самого в комнате больше никого не было. Гарри тоже хотел бы так уметь… но ещё больше он отчего-то хотел отучить от этого Забини.
Хотя какое Гарри дело?


Сегодня был последний день отработок у Амбридж, и Гарри воспрянул духом, предвкушая свободные вечера. Ну, не обязательно свободные, но уж наверняка не занятые художественной резьбой по своей же коже.
Стул был неудобным, как успел выяснить Гарри за эти две недели; сиденье было жёстким и чересчур маленьким. Во всяком случае, как только Гарри ухитрялся поместиться на нём, у него начинало затекать всё подряд. Возможно, так и было задумано Амбридж – как лишняя воспитательная мера. Интересно, можно ли отсидеть всего себя разом? Гарри попытался представить себе такого неудачливого человека, и, не сдержавшись, тихо рассмеялся.
- Чем таким весёлым Вы занимаетесь, мистер Поттер? – незамедлительно отреагировала Амбридж.
- Я пишу строчки, как Вы и велели, профессор, - признался Гарри вполне правдиво; всё это время он не прекращал выписывать: «Я не должен лгать», но боль и кровь его уже вовсе не беспокоили. «Человек – он такая подлая тварь, что ко всему привыкает».
Недоверчивая Амбридж не поленилась встать из-за своего стола и проверить, тем ли пером Гарри пишет, каким полагается. Гарри беспрекословно позволил ей с нажимом провести пальцами по свежим ранам – она пыталась сделать ему как можно больнее, но Гарри не вскрикнул – и придирчиво осмотреть перо.
- Что ж, мистер Поттер, ещё полчаса, и можете быть свободны, - заключила она мягко и отошла. К сожалению, не в мир иной, а всего лишь где-то на пару метров.
Полчаса – это ерунда.

- До свидания, профессор Амбридж, - Гарри очаровательно улыбнулся Амбридж напоследок и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Снаружи его ждал сюрприз – точнее, целых два сюрприза. Рон и Гермиона. Гарри про себя проклял Амбридж вместе с её наказаниями – кровь текла с его руки ручьём, и спрятать это было сложно. Он быстро сунул руки в карманы и вопросительно приподнял брови.
- Привет, - Гермиона заметно волновалась. – Мы хотели с тобой поговорить…
- Тогда давайте найдём какое-нибудь уединённое место, - предложил Гарри; он не чувствовал себя в безопасности, обсуждая что-либо в такой близости от Амбридж.
- Конечно, - торопливо кивнула Гермиона. – Пойдём в нашу гостиную. Там сейчас никого.
Гарри пожал плечами – если они готовы пустить слизеринца в свою святая святых… впрочем, близнецы ведь пускали, и не задумываясь… Но Фред и Джордж – это Фред и Джордж. Других таких нет.
- Мы хотели узнать, - Гермиона опустилась в мягкое кресло перед Гарри. – Ты подумал о преподавании?
Гарри, честно говоря, не думал – ему было не до того. Но Рона и Гермиону в это никто не посвящал, не так ли? Гарри кивнул.
- Здорово! – неизвестно чему обрадовался Рон. – Ты согласен?
Гарри глубокомысленно промолчал. Сама по себе идея учиться ЗОТС ему импонировала, но себя в роли учителя он представлял с трудом.
- Понимаешь, - принялась объяснять Гермиона, не дождавшись ответа, - если да, то мы могли бы уже договориться ещё с несколькими людьми, которые тебе верят. Надо тогда решить много организационных вопросов…
«Тех, кто мне верит, по пальцам пересчитать можно, - Гарри, задумавшись, начал загибать пальцы. – Рон, Гермиона, Фред, Джордж, Невилл, Луна Лавгуд, Ли Джордан, Джинни… восемь человек, не считая меня самого».
- Ну так что, Гарри? – Рон, перегнувшись через подлокотник, накрыл левую руку Гарри своей. – Ох… что с твоей рукой?
Гарри мысленно дал себе подзатыльник за утерю бдительности; прятать руку было поздно – и Рон, и Гермиона смотрели на окровавленную, изрезанную кожу, и их губы дрожали, а глаза расширились.
- Ч-что это? – в голосе Гермионы слышалось сострадание; Гарри принял бы его, не будь оно так похоже на жалость.
- Что это, Гарри? – Рон оправился быстрее. – Откуда у тебя кровь на руке?
Гарри почувствовал лёгкое раздражение. Они ему не друзья и не любовники, чтобы иметь какое-то право допытываться.
- Давайте договоримся так, - Гарри кое-как замотал руку носовым платком. – Я учу вас и кого вы сочтёте нужным, а вы никогда не пытаетесь узнать, откуда у меня кровь на руке. Ни от меня, ни от кого-либо другого. Это вас не касается.
Гриффиндорцы некоторое время молчали; очевидно, жажда справедливости и добрых дел была в них сильна.
- Хорошо, - грустно сказала Гермиона. – Можно, я хотя бы залечу это?
- Нет, - помотал Гарри головой. – Хотя если у тебя найдётся немного маринада горегубки, буду благодарен.
Гермиона подхватилась и через минуту поставила перед Гарри большую миску с желтоватым маринадом. Будто наготове держала.
- Спасибо. Excuro, - Гарри развернул платок, убрал с него кровь и погрузил руку в маринад. Жжение сразу же прошло.
- Это связано с Амбридж? – тихо спросил Рон, глядя, как красноватое марево крови расплывается по маринаду и медленно оседает на дно.
- Рон, никогда, ни одной попытки вызнать, что творится с моими руками, - напомнил Гарри. – Так насчёт преподавания. Я сам предупрежу Фреда и Джорджа, они, думаю, скажут Ли Джордану. Я так думаю, вы пригласите Невилла и Джинни?
Гермиона кивнула.
- Позовите и Луну Лавгуд, - улыбнулся Гарри.
- Полоумную Лавгуд? – удивился Рон.
- Она тоже мне верит, - спокойно сказал Гарри. – И не нужно называть её полоумной. Я и сам псих, если верить «Пророку».
Гермиона прыснула.
- Хорошо, Гарри, как скажешь. Может, ещё кто-нибудь будет – ты же не возражаешь?
- Нет. Когда собираемся все вместе?
- В первые выходные октября будет поход в Хогсмид, - Гермиона задумчиво выстукивала пальцами какой-то ритм по подлокотнику кресла. – Если соберёмся в «Кабаньей голове», меньше шансов будет, что подслушают. Вообще надо всё держать в секрете, потому что Амбридж вряд ли придёт в восторг от нашей идеи.
Гарри был полностью солидарен с Гермионой.
- Скажем, в одиннадцать утра, - предложил Рон. – К этому времени все точно проснутся и доберутся до Хогсмида.
- Договорились, - Гарри вытащил руку из миски и снова обмотал платком. – Я, пожалуй, пойду. Спокойной ночи, Рон, Гермиона.
У обоих гриффиндорцев почему-то были очень тоскующие глаза; словно им хотелось чего-то иного, не похожего на всё, что когда-либо у них было; чего-то, что не могло сбыться ни при каких условиях.

* * *

Сдерживаться на уроках Амбридж и делать вид, что он внимательно читает эту бесполезную книгу, оказалось просто; слизеринская часть Гарри была в нём тем более сильна, что гриффиндорская в кои-то веки поддерживала её всеми конечностями, будучи в восторге от идеи Рона и Гермионы. Гарри было смешно теперь всякий раз, когда Амбридж окидывала класс бдительным взором; он поспешно склонял голову ниже, скрывая улыбку, и думал о походе в Хогсмид.

Остаток сентября пролетел быстро; начались дожди, резко похолодало, и Гарри, даже натянув под мантию один из свитеров миссис Уизли, всё равно мёрз по дороге на Гербологию. Всё, казалось, шло по-старому, но сам Гарри теперь нервничал больше, чем когда-либо. Чему он будет их учить? Как он будет их учить? Он зарывался в библиотеке в книги; стопки фолиантов, пахнущих пылью, закрывали его от окружающих, загромождали стол. Защитные заклятия, заклятия нападения, заклятия скрытности, заклятия отвлечения внимания, заклятия, обостряющие пять чувств, мобилизующие все резервы организма, заклятия лечения на скорую руку, прямо посреди боя, заклятия разрушения и – при необходимости – созидания. Много самых разных заклятий, к концу каждого дня круживших у Гарри перед глазами разноцветной стайкой готических латинских букв; много потраченных усилий и искусанные в особенно сильном порыве нервозности костяшки пальцев. Как всё это будет выглядеть?
Чем ближе был октябрь, тем угрюмее делался Гарри. Он вообще не привык помногу контактировать с людьми, не ожидая удара в спину; а теперь он ещё и будет указывать всем, что делать! В такой трактовке воплощение хорошей идеи казалось вовсе никудышным, но, к счастью воодушевлённых Рона и Гермионы, Фред и Джордж рассеивали мрачные раздумья и сомнения Гарри. Он рассказал близнецам об этой затее на следующий же день после того, как согласился.
- Так это же классно, Гарри! – Фред притянул Гарри к себе и поцеловал точку, где сходились нахмуренные брови. – Из тебя выйдет отличный учитель!
Они снова были в Визжащей хижине, одном из немногочисленных по-настоящему безопасных мест; для того, кто знал тайные ходы Хогвартса, было очень удобно вести там разговоры – не шифруясь и не понижая голоса.
- Да какой из меня учитель! – Гарри насупился, чувствуя себя самое большее семилетним. – Я только пятикурсник…
- А мы семикурсники, и готовы поставить на кон всю прибыль за последний месяц, что ты нас можешь многому научить, - возразил Джордж, обнимая Гарри за талию. – Не будем перечислять все твои подвиги…
- …у тебя и без нас память не дырявая…
- …но суть в том…
- …что никто, кроме тебя…
- …в этой школе не может…
- …научить других тому…
- …чему нужно. Вот.
- А чему нужно? – заинтересовался Гарри, обхватывая обоих близнецов за плечи и притягивая к себе поближе. – Вы высказывайте пожелания, не стесняйтесь, вас же учить буду…
- А чему нужно – это знаешь только ты, - отозвался Фред. – Нет, серьёзно, не смотри так сердито.
- Как ни прискорбно это признавать, никто из нас не готов к войне, - продолжил Джордж. – И нам нужен учитель, который знает, что это такое. А ты – знаешь, - Джордж коснулся губами шрама на лбу Гарри.
- И сумеешь передать нам это ощущение.
Гарри хмыкнул.
- Швыряться в вас Авадами я в любом случае не стану.
- Нас не учили уворачиваться даже от самых дохлых Ступефаев, - «утешил» его Фред. – Так что любая крупица реального опыта, который ты можешь нам передать, нам пригодится.
- Гм, как раз от Ступефаев я уворачивался редко, в меня ими достаточно редко кидали… - Гарри вздохнул. Может быть, стоит начать действительно с самых азов… если, конечно, никто не будет против.
- Неважно. Это совершенно неважно. Главное, ты справишься со всем лучше, чем кто угодно другой на твоём месте, - Фред поднёс к губам правую ладонь Гарри и поцеловал. – Гарри? Что это?
Мерлинова бабушка… Ну, скрывать от близнецов было бы трудней, чем от кого бы то ни было ещё. Почему бы не сказать им правду? Гарри изложил в конспективном виде всю историю с режущим пером и, договаривая, был почти напуган сухим, злым огнём в двух парах синих глаз.
- Мы не будем уговаривать тебя поделиться этой историей с преподавателями или директором… - вздохнул Джордж.
- …потому что ты всё равно этого не сделаешь. Но если вдруг…
- …мы встретим Амбридж на узенькой дорожке…
- …то на том свете она пересмотрит свои педагогические взгляды.
Гарри молча закрыл глаза и ткнулся лбом в плечо Фреда, опиравшегося спиной о стену; Джордж обвил руками Гарри и брата одновременно, прижимаясь так тесно, как мог. Ласковые губы обоих близнецов блуждали по шраму, гласившему «Я не должен лгать», и постепенно Гарри начинало вериться, что когда-нибудь – не сегодня, не завтра и даже не через год, но когда-нибудь – всё обязательно будет хорошо. Не может не быть.

* * *

Утро первого похода в Хогсмид в этом году было ясным, ветреным и холодным; солнца не было видно, но всё равно было очень светло. Гарри щурился, кутаясь в мантию, и прикидывал, как лучше пройти к «Кабаньей голове», где он до сих пор ни разу не был – хотя, конечно, мимо проходил не раз. Он прошёл мимо магазина Зонко, где ожидаемо маячили две отлично ему знакомые рыжие головы и одна черноволосая, миновал почту, откуда то и дело вылетали нагруженные письмами совы, и свернул на боковую улочку, тесную и грязную по сравнению с главной дорогой. В двух шагах от поворота стоял старый, обшарпанный трактир, над входом в который на ржавом кронштейне висела вывеска, малохудожественно изображавшая отрубленную кабанью голову, из которой ручеёк грязновато-алой крови вытекал на скатерть – по замыслу дизайнера наверняка белую, но сейчас Гарри мог только со всей определённостью утверждать, что серую. Вывеска поскрипывала; Гарри поморщился – этот звук резал уши.
- Oleosus, - заклинание для смазки кастрюль и сковородок, подслушанное летом у миссис Уизли, должно было подойти и для старой вывески. – Отлично.
Гарри толкнул дверь, и на него пахнуло острым, крепким духом, напоминавшим отчего-то козлиный. Это было тем более странно, что никаких животных Гарри поблизости не замечал.
Зал «Кабаньей головы» был невероятно тесен и грязен; хотя, возможно, он казался тесным оттого, что через маленькие мутные окна проникало слишком мало света. Посетители в основной своей массе выглядели этакими тёмными личностями из приключенческого романа среднего пошиба – небритые, в непрезентабельной одежде, большая часть в скрывавших лицо капюшонах. Пол казался земляным, но был на самом деле каменным и ни разу, вероятно, со дня постройки трактира, не мытым.
Из комнаты позади стойки выскользнул высокий худой старик с длинной седой бородой и волосами; он кого-то напомнил Гарри, но взгляд бармена был слишком недружелюбным, чтобы долго рассматривать его в упор.
- Бутылку сливочного пива, пожалуйста, - сказал Гарри.
Искомая бутылка оказалась очень пыльной и грязной; Гарри подумалось, что вряд ли посетители «Кабаньей головы» часто заказывают сливочное пиво.
- Два сикля, - буркнул бармен.
Монетки звякнули о стойку; старик сгрёб их, на секунду задержавшись взглядом на шраме Гарри, и отвернулся.
«По крайней мере, здесь никто не будет охать вокруг меня». Гарри сел за уединённый столик и откупорил бутылку. До одиннадцати часов оставалось ещё десять минут, и Гарри провёл их в относительной тишине и весьма спорном спокойствии.
Дверь открылась, и свет, падавший в неё, был перекрыт сразу несколькими людьми. Гарри узнавал каждого; Гермиона, Рон, близнецы, Ли, Невилл, Джинни, Луна. Правда, он совсем не ожидал, что придут ещё Колин и Деннис Криви, Эрни МакМиллан, Ханна Аббот, некий парень из Рэйвенкло, кажется, игравший в их квиддичной команде, и незнакомая Гарри девочка из Хаффлпаффа с длинной русой косой.
После того, как все расселись с бутылками сливочного пива в руках и выжидательно уставились на Гарри, он почувствовал, что краснеет. Чёртова привычка заливаться румянцем по каждому поводу.
- Итак, - Гермиона взяла руководство в свои руки, - мы все знаем, зачем мы здесь собрались. Если вкратце, то нам необходимо научиться защищать себя теперь, когда нас ничему не учат насчёт Защиты от Тёмных Сил. Гарри согласился быть нашим учителем… вы ведь все знаете, как много Гарри уже сделал…
Уши Гарри горели; ему хотелось спрятаться под стол. Одно дело обсуждать свои так называемые «деяния» с кем-то вдвоём или втроём, и совсем другое – в таком людном месте. Чёрт, он предпочёл бы, чтобы они все направили на него палочки и сказали «Авада Кедавра», а не смотрели на него так, словно… словно восхищались им.
- Итак, - голос Гермионы чуть дрогнул, и Гарри понял, что она тоже волнуется, - если вы все тоже хотите учиться защите, мы должны решить…
- А правда, - перебила её незнакомая девочка с косой, - что ты умеешь создавать овеществленного Патронуса? – смотрела она при этом на Гарри.
Гарри склонил голову к плечу; этот жест всегда придавал ему душевных сил, напоминая о единственном старшем брате.
Эта девочка кого-то ему напоминала…
- Боунс, - сказал Гарри. – Ты родственница мадам Боунс из Визенгамота?
- Это моя тётя, - улыбнулась хаффлпаффка. – Я Сьюзен Боунс. Тётя рассказывала мне о дициплинарном слушании. Так это правда?
- Чистая, - сознался Гарри. – Мой Патронус – в форме оленя.
- Вау! – Ли Джордан был воодушевлён этой новостью. – Я и не знал!
Фред шутливо щёлкнул Ли по носу.
- Вот потому и не знал, ловишь фишку? Гарри и без того хватает внимания.
- Что правда, то правда, - Гарри сморщил нос. Все засмеялись, и атмосфера заметно разрядилась.
- А анимагия – это трудно? – пискнул до сих пор ни разу не сказавший при Гарри ни слова Деннис Криви.
Гарри моргнул. Объяснить это было чрезвычайно трудно.
- Не очень, - выбрал он наконец золотую середину. – Просто… приходит время, когда ты должен превратиться, и ты делаешь это. Теория – это хорошо; она нужна, чтобы не сойти с ума, но научиться анимагии по книжкам нельзя. А потом проще – получилось один раз, получится всегда.
- Круто, - благоговейно прошептал Деннис; его щёки горели, и, если бы его спросили, он наверняка поклялся бы, что его время – прямо сейчас, и он готов превратиться в бутылку со сливочным пивом, которую Гарри нервно сжимал ладонями.
- Может быть, - Гарри пожал плечами. – Я что хочу сказать на самом деле… мне всегда помогали, кто-то или что-то… в тех случаях, о которых вы все знаете… на том же Турнире я бы провалил второе испытание без помощи Фреда и Джорджа, - близнецы под испытующими взорами остальных и под слегка обиженный возглас Ли Джордана «А мне ничего не сказали!» приняли жеманные позы, как кинозвёзды под прицелом фотоапаратов и придали лицам до невозможности напыщенное выражение; Рон сдавленно хрюкнул себе в бутылку. – И в другие разы… если бы не серпентарго, меня бы съел василиск на втором курсе…
- Так это правда? – перебила его Ханна Аббот, до сих пор боязливо жавшаяся к Эрни МакМиллану; даже если она и верила Гарри, он всё равно внушал ей некоторое опасение. – Портреты директоров в кабинете профессора Дамблдора говорили об этом…
- Правда, но речь не о том, - Гарри начало казаться, что разговор заехал куда-то не в ту степь. – Я…
- И с драконом на Турнире ты всё сделал сам! – вставил свою лепту парень из Рэйвенкло. Его, кажется, звали Корнер. Майкл Корнер. – Чёрт побери, я увидел этот полёт и понял, почему ты так ловишь снитч на матчах!
Гарри замолчал, сообразив, что любое его слово будет если не перебито, то переиначено. Близнецы верно поняли страдальческое выражение на его лице, и Фред подал голос:
- Ну так что, все согласны брать у Гарри уроки?
Одобрительное мычание было ему ответом. Гермиона благодарно улыбнулась Фреду и продолжила:
- Тогда надо решить, когда собираться. Раз в неделю, думаю, достаточно, но и реже никак, чтобы был толк, верно, Гарри?
Гарри кивнул.
- А где? – спросил Эрни МакМиллан.
- Я думаю, мы это ещё решим, - сказала Гермиона расстроенно. – Я думала об этом. Надо найти такое место, где никто нас не застанет. Я думаю, все преподаватели будут против, не только Амбридж. Это ведь не кружок вязания.
Кое-кто захихикал.
- Тогда все поставьте здесь подпись, чтобы знать, кто был, - Гермиона протянула лист пергамента, радостно заграбастанный близнецами. – И я думаю, что… раз это всё серьёзно, то когда вы это подпишете, вы возьмёте на себя магическое обязательство никому не рассказывать обо всём этом. Только в разговорах друг с другом. Ни Амбридж, естественно, ни кому-то ещё.
Все беспрекословно поставили подписи, а Колин с Денисом поставили бы и по две, если бы Гермиона вовремя не пресекла это. «Всё, обратного хода нет», - Гарри вздохнул. Не то чтобы он собирался пойти на попятную в отсутствие магического контракта о неразглашении, но ему всё ещё было неуютно.
Обменявшись ещё несколькими словами, собравшиеся начали расходиться по двое и трое. Очень скоро с Гарри остались только Фред и Джордж; как только дверь закрылась за уходившей последней Сьюзен Боунс, Гарри уронил голову на сложенные руки.
- Эй, ты ещё жив? – с любопытством поинтересовался Фред.
- Пока да, - не стал отрицать Гарри. – Но умру на ближайшем… кхм… занятии.
- Отчего? – удивился Джордж.
- От стыда, - мрачно сказал Гарри. – Я не умею учить, хоть тресните!
- Это дело наживное, - в отличие от Гарри, близнецы не теряли оптимизма; собственно говоря, Гарри ныл сейчас только для того, чтобы лишний раз услышать их аргументы «за» и снова попробовать поверить. – Учителями не рождаются, а становятся.
- И в любом случае, - Фред хихикнул, - ты не можешь быть хуже Амбридж. На самом деле, я думаю, ты будешь лучше всех, кто у нас преподавал последние пять лет.
- Почему ты так думаешь? – Гарри поднял голову.
- Ну, Квиррелл был никакой. Он не приносил никакой пользы и вообще ходил с Вольдемортом в затылке. Сам понимаешь, его это не очень лестно характеризует…
- У меня вот связь с Вольдемортом через вот этот шрам, - Гарри для назидателности ткнул себя пальцем в лоб.
- Это не одно и то же, - Джордж приложил палец к губам Гарри и подхватил нить перечисления:
- Локхарт… ну, это без комментариев. Всё, что мы с ним узнали, так это то, какой его любимый цвет. Да и то, честно сказать, сразу забыли.
- Люпин… он классно преподавал, не спорю. Но он шёл по программе. Боггарты, финтиплюхи и прочие гриндилоу – это хорошо и в мирное время полезно, но нам-то нужно не это. Нам нужны заклятия для боя.
- Грюм… о да, он знал своё дело, но он чересчур много раз заявлял: «Постоянная бдительность!». Набдил полную Англию вольдемортов, вот и все дела… И слишком налегал на Непростительные, как будто в жизни нет никакого разнообразия. К тому же он так давно учился в школе, что успел забыть, что значит преподавать.
- Ну а про Амбридж и говорить нечего. На неё вообще не стоит тратить слова, если только одно – Круцио, - глаза Джорджа сузились.
- Так что ты – наша единственная надежда на нормальное образование, Гарри, - близнецы рассмеялись.
- Так и знал, что ваши помыслы корыстны, - Гарри обвинительно ткнул сидевшего ближе к нему Джорджа в живот и рассмеялся.
- Хочешь ещё сливочного пива?
- Хочу, - не стал отрицать Гарри.
- Отлично, - Фред встал с места. – Нет-нет, деньги не доставай, мы будем злостно спаивать тебя за наши деньги. И не думай даже возражать. По большому счёту, они твои.
Спорить с близнецами было бесполезно, к тому же два сикля были слишком маленькой суммой, чтобы возмущаться из-за неё.
- Тебе не кажется, - тихо обратился вернувшийся Фред к Джорджу, - что вон та странная особь кого-то нам напоминает?
Джордж взглянул на какую-то ведьму у стойки, с ног до головы закутанную в мантию и закрывшую лицо вуалью; собственно, нельзя было даже с уверенностью сказать, что она – это именно она, а не замаскированный он.
- Напоминает, - признал он.- Гарри, а ты не узнаешь?
- Нет.
- Вот и мы нет…
«Странная особь» проворно сунула руку в карман мантии, чтобы расплатиться; вроде бы обычное движение, но в исполнении «особи» оно было таким осторожным, таким вороватым… среди знакомых Гарри имелся только один человек, у которого могли быть такие повадки.
- Ого, - пробормотал Гарри. – Хей, Гнус!
Замаскированный Мундугнус Флетчер дёрнулся, постоял неподвижно несколько секунд, в течение которых близнецы беззвучно аплодировали Гарри, и, тяжело ступая, подошёл к их столику.
- Вы того, поосторожнее, парни, - Мундугнус явно был расстроен тем, что его узнали. – Думайте, где что орать.
- Мы тихо, - утешил его Джордж.
- Как дела в… старой компании? – поинтересовался Гарри, когда Мундугнус сел за их стол.
- Как сажа бела, - проворчал Мундугнус. – Вот за тобой приглядываем…
Гарри рассмеялся.
- А потом ты всё перескажешь, когда вы в очередной раз соберётесь, да? Все мои тайные замыслы…
- Не такие уж они и тайные, ‘арри, - едко заметил Мундугнус, глотая некоторые звуки – видимо, от избытка конспиративности. – Вас тут ‘то угодно мог слышать.
- Да здесь и нет почти никого. А в следующий раз мы соберёмся не здесь, - оправдался Гарри. – Амбридж здесь точно нет.
- Вы того, поосторожнее с ней, - Мундугнус многозначительно пошевелил бровями. – Она из вас всю кровь выпить может.
- Ты с ней встречался?
- Было дело, - скривился Мундугнус. Ясно было, что ни он, ни Амбридж приятных воспоминаний из этой встречи не вынесли. - Жутко порядок любит. Растопчет тебя, а потом Тергео скажет.
Гарри хмыкнул. Честно сказать, её методы не показались ей равнозначными слову «растопчет», произнесённому Мундугнусом зловеще, как «сатана» провинциальным священником. Хотя, быть может, кого-то другого, непривычного к боли и унижению, это сломало бы… как знать.
- На этот раз она не на того напала, Гнус, - Фред крутил в руках бутылку со сливочным пивом. – Всю школу не растопчет.
- Хорошо бы, - Мундугнус поднялся. – Ладно, парни, некогда мне тут болтать, дел много. Прощевайте, значит.
- Пока, Гнус, - отозвались близнецы хором.
- Пока, - кивнул Гарри.
- Надеюсь, в душе за мной не присматривают, - пробормотал он досадливо, когда за Мундугнусом закрылась дверь.
- Ты что! – возмутился Фред. – Это же такое упущение!
- Точно! – поддержал Фреда брат. – Вдруг как раз там на тебя нападут Пожиратели Смерти? Вылезут из дырки слива и скажут много нехороших слов.
Гарри подавился пивом, представив себе эту картинку.
- Так что, если за тобой там не наблюдают, мы готовы взять это многотрудное дело на себя, - закончил Фред так тихо, что у Гарри перехватило дыхание, и джинсы внезапно стали тесными.
- С омниноклями? – фыркнул Гарри, вспомнив отчего-то чемпионат мира по квидддичу.
- Куда же без них? – удивился Джордж. – Понаблюдаем, а потом будем просматривать в замедленном режиме…. регулярно…
- Вдруг обнаружатся какие-нибудь подозрительные детали, - Фред беззаботно рассмеялся. – Гарри, тебе нехорошо?
- Наоборот, мне просто отлично,