Форум сайта "Мир Эсси Эрганы"

Текст помещаю в этом сообщении для удобства автору и читателям

Я забежал в гримерку, у меня только пять минут, а до конца концерта еще довольно долго. Поглядел в зеркало, стер капли пота на лбу. За сценой стояла Наташа, и она, конечно же, сама бы подправила мой макияж, но после того, как между нами пробежала «черная кошка», я ее игнорирую и занимаюсь своим личиком сам. Выудив из недр холодильника бутылку с охлажденным чаем, я плюхнулся на диван: «две минуты, только две минуты, и побегу назад!». Я взял косметичку, чтобы достать антиперспирант. «О! А это что?» - в косметичку была засунута записка. «Ох, Том….а еще не романтик типа!». Я развернул ее и прочел: «Сегодня в 23:50 на крыше нашего отеля». Я рассмеялся, спрятал записку в карман, стянул джинсы чуть пониже, чтоб скрыть наметившуюся эрекцию. Все, пора!
Подбежав к сцене, остановился, ребята играли вступление, я полюбовался из своего затемненного угла сосредоточенным личиком брата и запел:

I`m staring at a broken door
There`s nothing left here anymore
My room is cold, it`s making me insane
I`ve been waiting here so long...

Том, закусив губу, весь отдавался музыке. Когда он так делает, я не могу оставаться на другом конце сцены, меня влечет и тянет к нему непреодолимая сила. Подбегаю и пою, заглядывая ему в лицо, Том улыбается мне той самой улыбкой, которую всегда дарит только мне. Я пою, вся моя страсть выливается в песне, зал сходит с ума, а я… Я бы сейчас хотел его в свои руки..
Чувствую, что мне становится тесно, поправляю член рукой, плевать, что я на сцене, фанатам нравится. Джинсы и так держатся на честном слове, Густ даже прикалывается: «Они спадут с тебя посреди песни когда-нибудь!» Ну а что мне делать-то? Попробуйте-ка попеть рядом с самым соблазнительным на свете созданием. Стараюсь остыть, отбегаю на самый край сцены. Пою, вытянувшись во весь рост и подняв вверх руку, дрыгаюсь всем телом. По залу прокатывается волна визгов, на сцену летят и приземляются возле моих ног два лифчика, но я делаю вид, что это не ко мне, и я оказался рядом совершенно случайно.
Прижимаю руку к груди, а второй указываю на одну из фанаток передо мной. Полненькая, в очках, она меняет цвет лица и опирается на подругу. Она не верит своему счастью, что я обратил внимание на нее, а мне, собственно, все равно: полная, худая, смазливая или нет….у них нет лиц, они для меня как что-то одно целое, безликое, не имеющие отношения к моим чувствам, симпатиям и эмоциям. Ну вот, я уделил внимание поклонницам, наконец-то можно вернуться на свое место, а оно на всей сцене у меня одно - рядом с ним..с моим близнецом. Прислонившись спиной к его спине, пою, отстукивая такт ногой. Том мне подыгрывает, крепче прижимаясь ко мне попой и слегка поелозивая. В промежутке между словами убираю микрофон от лица и шепчу ему: «Хочу!» - Том улыбается, со стороны это застенчивая улыбка, но я-то знаю, насколько она многообещающая…ох как много чего обещающая. От нахлынувших картинок, заботливо подкидываемых воображением, у меня, что называется, дыханье сперло. Но я умею на сцене справляться с этой страстью: я преобразовываю ее в энергетику, которой заряжен воздух. Находящиеся вокруг не понимают, что происходит, но явственно ощущают на себе будто действие сильнейших афродизиаков. В меня впиваются тысячи глаз, они меня хотят, страстно жаждут. О Господи, что бы со мной стало, попади я в тот момент к ним в руки! Но мне это все нравится, это как экстрим: ты ходишь по краю, и это жутко будоражит кровь, выбрасывает в нее мощнейшие заряды адреналина.
Я снова смотрю на него, он делает вид, что не видит, он весь отдан ей, своей гитаре. Чуть откинул голову назад, рот приоткрыт, в глазах лёгкий туман, над верхней губой испарина. Для полной картины не хватает только резких, неумолимых движений бедрами, ведь именно так выглядит мой брат, когда занимается сексом. А с ней, со своей обожаемой гитарой, он именно этим и занимается. А вы думаете, почему еще он носит штаны на десяток размеров больше? Именно! Именно потому, что к концу концерта у него жестокий стояк. И первое, что он делает после выступления, это напряженной походкой направляется в туалет, чтобы снять накопившееся возбуждение. Для него это так же естественно, как для других отлить.
Вот и сейчас: концерт окончен, мы даже отыграли на бис, в то время, как Георг и Густав еще наслаждаются воплями фанаток, поворачиваясь в свете софитов всеми возможными ракурсами, мы с братом уже покинули сцену. Том, само собой, направился в сторону туалета. Мне хотелось плюнуть на все и последовать за ним, и я уже сделал шаг в его сторону, но тут меня перехватил Девид:
- Билл, погоди! Ты сегодня был просто великолепен!
«Таак, Девид начал разговор комплиментом, значит, стопудово, закончит какой-нибудь гадостью»
Пока Йост втирал мне какую-то лабуду про процентное соотношение, я прямо-таки видел, что происходит в каких-нибудь 20 метрах от меня: Том стягивает свои штаны вместе с трусами и закручивает на животе узлом майку - теперь ничего не стесняет его. Он проводит рукой по бедру и, охватывая основание члена, медленно ведет рукой по стволу, двигая податливую кожицу...с его приоткрытых губ слетает тихий вздох облегчения. Он крепче сжимает руку и совершает размеренные движения, его цель сейчас - просто снять напряжение, помочь себе расслабиться после двухчасового концерта. Дыхание становится чаще, сердце колотится, как сумасшедшее, движения рукой резче…..сейчас…
- Билл? В каких облаках ты витаешь? Ты меня вообще слышал?
«Ёпт.. естественно я нихера не слышал, кроме хриплого дыхания Тома, мы ведь прекрасно чувствуем друг друга на расстоянии, и я знаю, когда ему хорошо и насколько»
- Да, Девид, конечно я слышал, я обдумаю твои слова. Ты же знаешь, что после концерта я выжат, как лимон, и мыслить нормально сейчас не способен!
«Етитьмоюторпедувкачель! Йост, твою мать, я же, бл*ть, не могу мыслить обоими головами сразу! И сейчас этим процессом занята отнюдь не верхняя!»

**

Приехав в отель, я направился в свой номер. В мозгу так и свербила мысль о записке: "Что же такого удумал Том?". Я достал ее, любовно разгладил и принялся перечитывать вновь, будто за то время, что она провела в моем кармане, там прибавилась пара строк. Приняв душ и съев гроздь винограда, я в двадцатый раз поглядел на время – можно и собираться. Я подправил карандаш, делающий мои глаза более выразительными, и стер с губ остатки блеска, ведь Том ненавидит ощущать во рту его привкус.
В 23:40 я вышел из номера, от предвкушения и неизвестности захватывало дух. Вот и выход на крышу…хм, странно: темно и тихо. Я прошелся по крыше, поеживаясь от прохладного ночного воздуха. Никого нет. Может, это шутка была, а я, как дурак, повелся? Ну и пусть шутка, я даже рад, давно я не выбирался сюда, к звездам, я ведь люблю наблюдать ночной город с крыши. Там, где-то далеко внизу, спят люди, и всюду, насколько хватает глаз, огни. Красиво! А вверху звезды и бесконечность... Я могу часами любоваться их загадочным сиянием, и, кажется, даже подпитываюсь энергией из космоса. Иногда в такие минуты в моей голове сами собой возникают слова новой песни. Я подошел ближе к краю, задумчиво вглядываясь в расстилающиеся передо мной каменные джунгли. Внезапно я скорее почувствовал, нежели услышал чье-то присутствие: «Пришел-таки!» Мне сделалось тепло от одной только мысли, что Том рядом. Он подошел ближе, положил руки мне на плечи, я счастливо вздохнул и прижался щекой к его руке, продолжая глядеть на огни города. Его ладони дрогнули и скользнули по моим опущенным вниз рукам, перебрались на спину и нежно ее помассировали. Потом, помедлив, словно в нерешительности, накрыли мои половинки, ты прерывисто выдохнул, лихорадочно их сжимая.
- Том, можно подумать, что ты не касался меня целую вечность, и это не ты находился во мне почти всю прошлую ночь, – прошептал я тихонько, чтоб не нарушить волшебность момента.
А ты, только рыкнув с абсолютно непонятной интонацией, переместил руку на мой член, который, кстати, начал подавать признаки жизни, как только я почувствовал, что уже не один на крыше. Странное поведение брата интриговало и возбуждало, хотелось скорее тебя обнять, прижаться, но…видимо, в сегодняшней твоей игре это не предусмотрено. Твои пальцы легонько коснулись моего лица, погладили щеку и дотронулись до век, я послушно закрыл глаза, ты задержал подушечки на несколько секунд, и я понял, что таким образом ты выразил просьбу глаз не открывать. Повернул меня к себе и с едва различимым стоном, крепко обнимая мои бедра, опустился на корточки. Поспешно расстегнув мои джинсы и почти сдернув их, ты схватил член и замер. «Изучаешь? Ну конечно, ведь так давно не видел», - я улыбался этой мысли.
Аккуратно проведя подушечками вдоль, тронув головку, ты, всхлипнув, взял его в рот, я непроизвольно подал бедра вперед. Ты быстрыми, но нежными движениями заглатывал его почти до конца, как изголодавшийся зверь. Я понял, что такого темпа долго не выдержу: сказывалась и необычная обстановка, и нестандартное твое поведение. По телу проносились искорки удовольствия и концентрировались где-то в районе паха, я откинулся назад и наслаждался даруемым тобой удовольствием. Теперь я видел звезды даже с закрытыми глазами. Ты сжал основание члена, другой рукой обхватил яички, нежно их сжимая, мое тело пронзила вспышка сладкого удовольствия, я громко застонал, не в силах сдерживаться, и открыл глаза. В паре метров от нас я различил приближающийся силуэт и подавился своим стоном – кепка, дреды, собранные в хвост, и глаза Тома, метающие молнии.

*
Ты остановился, ничего не говоря, вытянул вперед кулак, разжал, и из него выскользнул белый листок.. «Записка!» - видимо, я так спешил, что оставил ее там, где читал в последний раз. Я в каком-то ступоре, хочу кричать, хочу доказать тебе, что произошла ошибка, но только смотрю в твои глаза взглядом раненого зверя, понимая, что все слова бесполезны против того, что ты видел.
Твои глаза очень изменились за эти секунды, в них что-то погасло, ушло, замерзло.
Смотришь на меня почти спокойным взглядом, но я-то знаю, что таится за показным спокойствием. Я молю тебя глазами, открываю рот в безумном, отчаянном, беззвучном вопле, ты чуть заметно качаешь в ответ головой, выдавливаешь в ответ только одно слово: "НИКОГДА!" – и, не удостоив больше взглядом, быстрым шагом покидаешь крышу.
Я стою, не в силах поверить в произошедшее, не в силах осознать, забыв, что тот, кто украл, разрушил мое счастье, так и стоит передо мной на коленях, уткнувшись лбом мне в живот.
С ненавистью и брезгливостью отталкиваю его, судорожно натягиваю штаны.
Он падает и остается лежать, не произнеся ни звука. Мне хочется его задушить на месте, хочется разорвать на куски, вытрясти из него душу. Подойдя ближе, я в ужасе замираю – ГЕОРГ?!
- Зачем?! Георг, скажи, зачем?!
Он закрывает лицо руками, плечи сотрясаются от рыданий. Я абсолютно перестаю что-либо понимать. Рыдающий Георг, Георг делающий мне минет…причем таким обманным путем. Мои пальцы непроизвольно впиваются ему в плечи, я трясу его изо всех сил и ору: "ЗАЧЕМ?????????"
Он вдруг обмякает в моих руках и пытается обнять мои ноги, меня передергивает, делаю шаг назад. Он ползет ко мне на коленях, твердя одно только слово: "Прости! Прости…"
Я разворачиваюсь и направляюсь к выходу. Следующие слова Георга заставляют меня замереть и осознать, что мы на крыше.
- Билл, мне нужно твое прощение, пожалуйста, это последнее, о чем я прошу.. хоть и понимаю, что нелегко простить такое...
Возвращаюсь к нему. Как бы то ни было, мы все так давно вместе, я не прощу себе его отчаянный прыжок в бездну.
Георг начинает говорить, я прислушиваюсь, постепенно вникая в смысл слов.
- Вы с Томом так счастливы, это видно по вашим лицам, видно в каждом жесте, взгляде. А я….я так давно тебя люблю. Вижу твои лучащиеся счастьем глаза и схожу с ума от ревности, от отчаяния. И я решился на этот шаг, я был уверен, что ничего не выйдет, и я скажу, что пошутил. Перед тем, как идти сюда, я принял те таблетки, помнишь, после которых Том перед полицейским участком решил показательный стриптиз устроить? Я бы остановился, я бы не дошел до конца, но, видимо, от них в моей голове перемкнуло, я не помнил, не соображал, не видел, я только чувствовал. Прости мне мое безумие, Билл, пожалуйста!
Он сидел прямо на полу, обняв себя руками и даже не пытаясь стереть ручейки слез. Теперь я видел перед собой знакомого мне Георга, только погруженного в отчаяние и самоуничижение. И я вдруг отчетливо понял, что нет в моей душе больше злости и ненависти к нему.
- Я прощаю тебя! Ты слышишь, я прощаю тебя, Георг! Мне бы только объяснить все Тому, и мы забудем об этом эпизоде.
Георг поднял на меня взгляд, постепенно он посветлел, и даже губ коснулось подобие улыбки. Ведь он уже, было, все с собой решил…
- Билл, может я…
- Нет, я должен сам…попытаться его убедить, иначе грош цена нашим отношениям..
Георг глядел на меня, в его взгляде было раскаяние и обожание одновременно. Мне даже было его искренне жаль, но сейчас важнее всего моя жизнь…Том.. нужно срочно его разыскать.
Георг понял, что я уже мысленно не здесь, и еще раз спросил:
- Ты ведь простил меня, Билл?
- Ты о чем, Георг?
Он благодарно улыбается и не может сдержать слез облегчения.
*
Бегу по коридору, конечно же, дверь Тома заперта, стучу, молю открыть…
Не знаю, сколько проходит времени, но он не собирается открывать, а я не собираюсь уходить. Все стучу, сбив костяшки в кровь, зато слышу, что Том подошел к двери, молчит, вижу, как он прислонился спиной к холодной поверхности двери и слушает мой отчаянный шепот. Наконец, дверь распахивается. Том, бледный, с пустым, ничего не выражающим взглядом, произносит, глядя мимо меня:
- Уходи!
- Том! Ну пожалуйста! Помнишь, когда-то мы договорились, что если один из нас станет на колени и будет молить выслушать, то какая бы размолвка ни произошла перед этим, другой не оттолкнет? – я падаю на пол, – Том, я молю, выслушай!
С минуту он раздумывает, его лицо ничего не выражает, потом с усталым вздохом идет в комнату, оставив дверь открытой.
Пулей влетаю в номер, пока он не передумал, и запираю дверь. Том стоит у окна, вцепившись пальцами в спинку стула и глядя невидящим взором в стекло. Подхожу, несмело поднимаю руку, хочу коснуться плеча. Понимает, вижу по напрягшейся спине и опускаю руку.
- Том…Я не знал! Я думал: это ты…поверь мне! Мне никто не нужен, кроме тебя! – мой голос дрожит, сердце рвется на части от боли и страха, что я его потеряю, – Том, пожалуйста!
Молчит...только ниже опустил голову и, кажется, крепче сжал руками спинку стула.
Медленно, но верно меня охватывает отчаяние
– Том! – уже ору я, – Я говорю правду! Если тебе так будет легче, то накажи меня, я все стерплю…Только не молчи! Ну пожалуйста!
Хватаю его за плечи, сжимаю их, прижимаюсь лбом. Аккуратно освобождается и отходит.
- Ты должен мне поверить! – кричу ему в спину.
Молниеносно разворачивается и в два шага оказываешься рядом.
- Ах, я должен? Я застаю его, стонущего, как дешевая шлюха, под чьими-то губами и руками, и я ему еще что-то должен?
Каждое слово он выплевывает мне в лицо, в его глазах такая ярость, что кажется, что он сейчас испепелит меня на месте. Я не выдерживаю и отвожу взгляд.
- Том..
Хватает меня за подбородок и заставляет смотреть прямо в глаза:
- Скажи мне, хорошо было? ТЕБЕ БЫЛО ХОРОШО?
- Том..
Теперь уже он, вцепившись в мои плечи, трясет меня так, что темнеет в глазах, и кричит:
– Ты решил попробовать с кем-то еще?! Тебе мало?! И как он?! Тебе понравилось?! Скажи, понравилось?!
Я не пытаюсь сопротивляться и говорить, пусть выскажется, пусть выльет свою ярость.
Не выдерживая собственной ярости, Том со всей силы замахивается кулаком, чтобы ударить, но в последний момент, видимо, спохватившись, чуть смазывает удар, но его все равно оказывается достаточно, чтобы сбить меня с ног. В голове шумит, будто где-то рядом включили водопад, из разбитой губы стекает на футболку кровь, но я не обращаю на такие мелочи внимания, я пытаюсь сразу встать на ноги, чтобы принять возможные последующие удары. Но Том не собирается меня больше бить, он опускается на кровать, обхватывает голову руками. Сажусь рядом. Дрожащей рукой обнимаю его плечи, не сопротивляется, начинаю их потихоньку массировать. Хочу забрать, впитать в себя твою боль.

**

- Том.. я не лгу тебе.. ведь в глубине души ты мне веришь?
Привычным жестом запускаю ладонь в твои дреды, я так люблю ощущать их тяжесть в своей руке. В их аромате причудливо сплелись гесперид, кумарин и амбра.
И мне безумно хочется зарыться в них лицом, вдохнуть родной, такой манящий запах. Хочу пробежаться губами по шее, скользнуть языком по плечу, оставляя влажный след, вырвать у тебя тягучий стон, чтобы ты задрожал от прикосновения воздуха к твоей увлажненной моим языком коже. Нельзя…..пока нельзя… Ты во власти демонов ревности, а они так просто не отпускают своих жертв. Мне придется выстрадать твое прощение, и я готов. Главное, чтобы после ты вернулся ко мне прежним…моим.
Ты, не поднимая головы, тихонько произносишь:
- А если бы я не нашел ту записку, не поднялся бы на крышу? Твое маленькое приключение осталось бы твоей сладостной тайной! - слова прозвучали, как утверждение, но я прекрасно понял, что это был вопрос.
- Нет, Том! Ты бы узнал об этом через пять минут после того, как я бы осознал свою ошибку. И точно также был бы вправе решить мою участь.
- Но тебе было хорошо! – сбрасываешь мою руку.
- Да…было. Но перед моим мысленным взором были твои руки, твои губы..
Ты прерываешь мою фразу, впиваясь в губы беспощадным поцелуем, терзаешь их.
Твои руки скользят по моим плечам, груди, пальцы глубоко впиваются в кожу, завтра в этих местах будут четко видны следы, но сейчас это меня меньше всего беспокоит. Я приму всё от тебя.
С силой опрокидываешь меня на кровать и со звериным рыком срываешь мою одежду. Останавливаешься, окидываешь взглядом мое тело.
- Принадлежу тебе, – шепчу я, пытаясь обнять.
- Замолчи! Я прекрасно видел!.. – с болью стонешь в ответ. Смотришь пристально злыми глазами, освобождаясь от одежды.
- Я спутал все твои карты, да, Билли? Не дал тебе вволю насладится твоим любовником?
Твой голос обманчиво нежен, но глаза как две льдинки. Хватаешь меня за голову и притягиваешь ее к своему паху.
- Давай, покажи мне, какое деликатесное блюдо ты ему готовил?! Ты же, оказывается, у нас ненасытная шлюшка!
Я не обращаю внимания на твои слова, перешагиваю через готовые пролиться из моих глаз слезы обиды, и нежно пробегаю губами по твоему напряженному члену. Ласкаю языком каждый изгиб, обвожу головку и заглатываю, насколько могу. С твоих губ слетает мучительный стон, ты подаешь бедра навстречу, и, удерживая мою голову руками, сам начинаешь совершать резкие движения, не позволяя мне быть нежным. А я просто стараюсь успевать дышать и плотнее обхватываю губами член. Твои движения становятся резче, закусываешь губу, видимо, хочешь оставить меня без ежедневного десерта: звука твоего голоса, выстанывающего мое имя. Я понимаю, что ты сейчас кончишь, но ты вдруг резко останавливаешься. Надавливаешь на поясницу, заставляя стать на четвереньки. Медлишь секунду, любуясь столь порочной картиной: твой брат на коленях, с прижатой к постели грудью, отставленным задом и широко расставленными ногами. По телу пробегает дрожь, не от колебания воздуха, но от твоего взгляда. Положив руки на бедра, нежно проводишь по ним. Твои ладони не грубые, они просто не такие мягкие, как мои, и я теряю остатки разума, ощущая их на себе. Но ты, словно очнувшись, впиваешься в нежную кожу руками и заставляешь прогнуться еще глубже. Облизываешь кончики пальцев, касаешься плотно сжатого колечка и, чуть надавив, массируешь, расслабляя мышцы. Ввинчиваешь сразу два пальца, и я прогибаюсь уже от боли, кусая губы, сдерживая болезненный стон. Твой член прижимается к моей ноге, в то время как пальцы подготавливают меня к вторжению. Я чувствую, как ты напряжен, как ты желаешь скорее оказаться во мне. Несмотря на боль, подаюсь тебе навстречу, пальчики ходят легче, и ты добавляешь к ним еще один.

Останавливаешься. Я даже не успел заметить, откуда ты достал его. Вибратор. Мне очень не нравится этот псевдо ты. Прекрасно об этом зная, со злорадным блеском в глазах, облизываешь его, обильно увлажняешь меня.
- Том…
- Что ты хочешь сказать? Что это не я? Ну, так тут и был бы не я…сегодня, – твой голос наполнен ядом.
- Не надо.. Том я не..- закончить фразу я не успел, я задохнулся ею и закричал. Ты вводишь его медленно, но это все равно невыносимо, безумно больно. Неживая плоть неумолимо продвигается вперед, заставляя меня извиваться от боли и беспомощности, слезы застилают глаза. Вцепившись в простынь, чуть не разрывая ее, я пытаюсь сдержать мольбы о прекращении. Ты с каким-то отстраненным интересом наблюдаешь, как вибратор пронзает мое тело. И хоть тебя колотит дрожь желания, ты наказываешь меня неприкосновениями собой. Наказываешь и меня, и себя. Однажды мы пробовали эту секс-игрушку: я сразу понял, что не мое это, но тобой овладела животная похоть, остановиться ты не смог…а потом, смазывая и зацеловывая растерзанную дырочку, ты просил прощения и обещал больше никогда не пользоваться имитаторами.
Каждое движение расходится волнами боли по телу, мне кажется, я больше просто не выдержу. Особенно мучительно знать, что ты это делаешь осознанно. Мучаешь, поддавшись терзающим тебя уродливым чувствам. Но тут ты немного меняешь направление, и дилдо упирается в простату - меня пронзает электрический разряд. Прекрасно понимая это, ты продолжаешь надавливать именно в эту точку. Тут уже мое тело, не подчиняясь больше мне, само рвется к тебе в безумном порыве получить эту сладость, ему плевать, что корчится в муках душа. Запутавшись в непрерывающихся стонах, захлебываясь в слезах, яростно подаю бедра навстречу твоей руке, вгоняющей в жаркую глубину равнодушный предмет. Я ненавижу себя сейчас, ненавижу тебя, но чувство отвращения тонет в ярких вспышках обыкновенной похоти, застилающей и взор, и разум. Ты, часто хватая ртом воздух, впитываешь в себя это зрелище, сотрясаясь всем телом. Кажется, во мне погасли все чувства, кроме лихорадочного желания получить долгожданную разрядку. Удовольствие, граничащее с безумием, такое острое, что у меня не остается ни единого шанса противостоять. Тону в омуте болезненного наслаждения, изгибаюсь. Стоны вперемешку с рыданиями, в мозгу взрываются звезды, способность видеть стерта яркой вспышкой, я кончаю, не замечая, что практически прокусил губу.
Ты, яростно обхватив себя, скользишь рукой по распаленному члену, со звериным рыком изливаешься на меня. Ты, так же, как и я, не в состоянии сопротивляться сокрушительной силе, говорящей на одном языке с телом, но не имеющей ничего общего с разумом. Она не спрашивает, она гнет тебя мучительным неистовым оргазмом, заставляя выстонать: "Бииилл!"
Постепенно чувственность выпускает нас из своих головокружительных объятий, уступает место совсем другим эмоциям. Мое измученное тело болит и ноет, но это не идет ни в какое сравнение с душевными мучениями. Все пространство пропитано запахом спермы, крови и пота. Молчим. Глотаю слезы. Встаешь, быстро приводишь себя в порядок и, не глядя на меня, почти выбегаешь из номера.

**

Подтягиваю колени к подбородку, обнимаю их, чувствую себя опустошенным, мне безумно обидно, что ты избрал именно такой путь.
От кого ты бежал? от меня? от себя?
А гнусавый голосок отчаяния твердит: "Можешь считать все это проверкой его любви. И ведь он ее не прошел!". Я пытаюсь сопротивляться ему, но ему вторит и вернувшаяся из изгнания гордость: "А Ты-то не виноват ни в чем!"
Сейчас мне больно так же, как было сладко, когда ты вбивал в меня нежеланное наслаждение. Ведь цианид тоже сладкий на вкус. И ты ушел. Ты бросил меня и сбежал. Если бы ты остался, то мы бы преодолели, вместе разобрались бы в происшедшем. Но ты поставил барьер, окончательно отгородился, спрятался за своей мнимой обидой... а ведь прекрасно понимаешь, что мог ошибиться. Хватит, я не буду терзаться! Все кончено!
На непослушных ногах иду в душ. Из зеркала на меня смотрит ну просто "очаровашка": спутанные волосы, местами заляпанные белесыми сгустками, распухший покрасневший нос и красные же глаза, искусанные кровоточащие губы и черные разводы на щеках. Становлюсь под душ, пытаюсь расслабиться, позволяю воде забрать, смыть с меня часть боли. Касаюсь себя там, где все пульсирует и ноет, пальцы окрашиваются кровью, смотрю на них и даю себе обещание...больше не смотреть в твою сторону.

**

Два часа ночи, я у себя в номере. Том так и не появился. Я, приняв душ и кое-как взяв себя в руки, пришел к себе и улегся в постель. И вот уже который час все произошедшее калейдоскопом кружит в голове, не давая забыться сном. "Я не позволю себе страдать! Не позволю!" - твержу, как заклятие. Хочется просто отключиться, не думать и не чувствовать. Встаю и открываю окно, ложусь, пытаюсь сосредоточиться на звуках снаружи. За окном, шумно махая крыльями, пролетела ночная птица, вдали пронеслась машина, в соседнем номере явно кто-то занимается любовью и методично, видимо, спинкой кровати долбит в стену. Хмм, а вот следующий звук классифицировать никак не получается...шорох, или скрежет и мат...мат???
Опять сползаю с кровати и плетусь к двери. Отворяю – никого. Опускаю взгляд ниже: рядом с дверью, уткнувшись лицом в колени, сидит это чудовище, мой брат. А вокруг царит алкогольный туман. Тут, наверное, смешался весь ассортимент ликероводочной промышленности Германии и еще, как минимум, половины существующих стран.
Поднимает голову, пытается сфокусировать взгляд:"Бииил..." Пытается подняться, но, видимо, пол ведет влево, и он шлепается на задницу. Я собираюсь просто молча закрыть дверь, но тут после очередной попытки встать, Том растягивается на полу во весь рост. Сначала слышно невнятное бормотание: "Вашу мать, ну, значит, буду разговаривать так!". А затем вопли: "Би-и-илл, я тут думал, мне надо сказать тебе! Я ТЕ-БЯ ЛЮБ-ЛЮЮЮЮЮ!"
Ёпт, сейчас на такие вопли сбежится вся охрана отеля! Сцуко, из-за того, что ты не удосужился подумать раньше, я теперь сидеть не могу!
Практически за шкирку затаскиваю орущее, икающее нечто в номер. Оно, видимо, забодавшись считать размноженные изображения меня перед своим взором, трясет головой и, зажмурив глаза, хватает меня за ноги, бормоча при этом: "Билли, любимый, прости! Прости меня! Иик. Я думал…ты его…я тебя.. иик.."
Кое-как добираемся до кровати, снеся по пути вазу и мою косметику с тумбочки. С размаху валится на постель, целуя подушку и, уже не размыкая объятий, бормочет ей о своих горестях.
"А вот не буду я тебя раздевать! Скажи спасибо, что не оставил тебя спать на пороге за дверью!" Но ты бы, конечно, не услышал, даже если бы я произнес это вслух, потому что, найдя утешение в ласковых объятиях подушки, уже благополучно был препровожден ею в царство сна.
С минуту задумчиво разглядываю такое родное и такое сейчас спокойное лицо, беру свой телефон, сигареты и отправляюсь ночевать в твой номер. Надеюсь, там после своей прогулки по барам ты не успел побывать, и градусы спиртометра там не покажут выше нормы.

**

Утро выдалось серым и мрачным. По небу бежали быстрые рваные облака, и, казалось, они сегодня до неприличия низко, что стоит залезть на крышу, и по пояс окунешься в них.
Вся эта серость никак не добавляла оптимизма и настроения. Я сижу на краешке стула, подперев голову одной рукой, а другой помешиваю ложкой давно остывший кофе. Какое все-таки полезное занятие – выискивать среди обрывков облаков очертания предметов и животных. Наконец-то получилось отодвинуть опостылевшие за ночь мысли на задний план и заняться этим увлекательнейшим созерцанием.
Это похоже на древний драккар викингов, а это на тигра с длиннющим хвостом. А вот еще одно интересное...хм, на что же оно похоже?.. это похоже…похоже ..на козырек кепки, которая сдвинута вправо, вон даже из-под нее видна повязка..воображение быстренько дорисовало недостающие портрету штрихи, и я от удивления чуть позорно не клюнул в чашку носом. Едва не топаю ногами от досады: "Нет, ну вы подумайте! Он и на облака воздействие имеет! Синоптик херов!
- Билл, ты чего тут бормочешь?
Я поднял голову и встретился взглядом с Георгом. Его глаза просто прожигали, столько в них читалось бушующих эмоций: раскаяние, сожаление о том, что доставил мне неприятности... но я сильно подозреваю, что он не жалел о самом свершившемся факте. И еще..теперь в нем отчетливо виднелся огонек, отнюдь не обозначавший дружескую привязанность. Или я раньше был слеп… или….Георг решил бороться за меня. О нет! Мне очень жаль, но если так, то у него нет ни единого шанса, кому как не мне знать это!
Георг тихонько произносит:
- Билл, я скажу это только один раз. Я просто хочу, чтобы ты знал….я….если ты решишь….Билл, ты сделаешь меня самым счастливым человеком, если…..Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, БИЛЛ!
С мольбой и ужасом смотрю на него. Я не хочу этого слышать! Чувствую, что краска заливает щеки, молчу, едва заметно качая головой. Он все понимает. Низко наклонив голову, о чем-то размышляет, мне даже кажется, что он плачет. Как мне претит вся эта ситуация. Я совсем не знаю, что сказать другу, ведь я не помощник в его проблеме, хоть и непосредственный невольный участник.
Но нет, он сдержался. Поднимает голову, глядит с грустной улыбкой, пытаясь накрыть мои пальцы своей ладонью, говорит:
- Ты просто знай, ладно?
Пытаясь избежать касания рук, я неловко дергаюсь, ложка летит на пол, жалобно звякнув в тишине. Срываюсь следом, будто самое важное на свете для меня - это поймать чертову ложку. Но Георг оказывается на пару секунд проворнее. Почти одновременно мы оказываемся на полу, инстинктивно успеваю чуть отклониться, чтоб не удариться лбами, и губы Георга с размаха впечатываются в мои. Отскакиваю и вижу в дверях Тома. Недоуменно-яростный взгляд шоколадных глаз, судорожный выдох и плотно сжавшиеся губы. Он, не говоря ни слова, выходит, оглушительно хлопнув дверью, чашка, стоящая на краю стола летит в компанию к ложке.

Смотрю вслед, боясь пошевелиться. Меня одолевает целая буря эмоций!.. но вдруг они уступают место полнейшей апатии. Мне кажется, я даже руку сам поднять не в состоянии. Просто позволяю своим ногам расслабиться и тяжело опускаюсь на стул.
Кажется, Георг мне еще что-то говорил, да только я не слышал.

**

О, как же я рад, что не надо вылезать из постели. Йост, зайдя сразу после ухода Георга, поразился моей бледности и даже отменил встречу, она, конечно, была не из разряда суперважных, но все же. Надо знать Девида, чтобы понять, какая это с его стороны жертва.
Н-даа, приятно осознавать, что хоть кто-то о тебе заботится. Я не преминул воспользоваться предоставленным шансом вдоволь повалялся в кровати: пожалел себя, пострадал.. но к вечеру мне это порядком надоело. Захотелось действий и смеха, ну не могу я больше нескольких часов находиться за гранью хорошего настроения. У меня будто реле-переключатель, он не может долго находиться на отметке «пасмурно».
Встаю. Улыбаюсь своему отражению, начинаю с особой тщательностью наносить макияж. У меня предчувствие чего-то хорошего, даже не верится, что утром у меня намечалась жуткая депрессия. Нет, определенно, скоро должно случиться что-то хорошее. Прислушиваюсь к своим ощущениям и счастливо смеюсь щекочущему чувству внутри, которому не знаю названия, но которое подозрительно похоже на счастье. Вот интересно, с чего бы это. В свете последних событий все это выглядит странно, но, тем не менее, настроение действительно радостное.
Я попробую вести себя как ни в чем ни бывало. Выхожу из номера и захожу за ребятами. Хочется собраться всем вместе за ужином, а то мы что-то все порознь последнее время. Густава в номере не оказалось. Вот уж кто легок на подъем, причем в любое время суток. Стучу в комнату Георга, он открывает мне и отворачивается.
- Георг, давайте соберемся за ужином вместе, а то что-то мы отдалились. Каждый сам по себе.
- Да, Билл, хорошо! Ты иди, я догоню!
Стоп, а почему он так усиленно отворачивается?
- Георг, ну-ка повернись!
- Билл, прошу Тебя, иди, я сейчас!
Подхожу и, приподняв подбородок, поворачиваю его лицо к себе.
-Уууу! Красотища какая!
Левый глаз Георга имел насыщенно фиолетовый оттенок, а по скуле будто прошлись наждачкой.
- И кто тебя так, расскажешь?
- Я просто не удержал равновесия и ударился о стену, – старательно прячет глаза.
- Ну конечно! Раз пятнадцать подряд! С разбега!
- Зачем пятнадцать? Хватило трех, – еле слышно бормочет себе под нос, по-прежнему не глядя на меня.
- Нет, ну правда, Георг, что случилось?
- Билл, я не хочу об этом говорить, ладно? И можно тебя попросить попользоваться твоей тоналкой?
- Ладно, Йорки, но если захочешь поделиться, всегда можешь прийти ко мне...друг.
Я быстренько выполнил просьбу Георга и сбежал вниз. Густав и Том о чем-то приглушенно разговаривали на диванчике. При виде Тома мое сердце, как всегда, пропустило пару ударов, но я же решил вести себя ровно, я не буду показывать никаких чувств. Тут наши взгляды встретились, и я замер. Его губа была рассечена и основательно припухла: "Ах, вот она, стенка, на которую налетел Георг! И когда они только успели? Неужели Георг попытался-таки объясниться с Томом?"
Ужинали вместе, но ничего хорошего из этого не вышло. Георг молчал, как сыч, уткнувшись в свою тарелку. Том тоже, только время от времени бросал на него красноречивые взгляды. На меня он не смотрел вовсе. Один только Густав, пытаясь показать, что все чудесно и у нас полная гармония, нес весь ужин всякую чушь, пытался шутить и сам же над шутками смеялся.

Прошла неделя. Целых семь дней без его глаз, рук и губ. Моя обида каким-то непонятным образом растворилась в тоске по нему. А он со мной не разговаривает, даже не смотрит. Стараюсь делать также, но иногда это просто бесит, хочется подойти, прижать к стене и, наплевав на ярость в твоих глазах, наброситься на губы. Дождешься ты, Том, я это сделаю!

**

Это не репетиция, это просто пытка какая-то! Трое из четверых не в форме. Густав сочувственно смотрит на Тома, который опять пропустил проигрыш. Том виновато улыбается:
- Густи, все будет пучком. На концерте я соберусь.
- Значит так, ребята, сегодня едем оттягиваться в клуб! Хватит, как мыши, по норам сидеть. Сегодня отдыхаем и расслабляемся! – Густав обвел нас взглядом.
Надо же, никто не отказался.
В клуб я отправился во всей красе. Сделал прическу, которая больше всего нравится Тому, само собой, закончил имидж любимыми напульсниками, кольцами и цепочкой. Впрочем, Том на меня и не поглядел даже. Только один раз я заметил его взгляд, да и то он просто задумался, глядя на мои губы. Меня бросило в жар, я облизнул в миг пересохшие губы. Томка скривился, как от боли, опомнился и отвел глаза.
Смотрю на него и откровенно не понимаю, почему всякие пустяки не дают быть нам вместе? Хотя нет, не только пустяки, мне ещё мешает моя гордость.
Я ведь прекрасно прочел обо всех твоих чувствах в глазах. И сколько еще мы будем мучить друг друга …любя?
Том тем временем резко поднялся и отправился на танцпол. Хмм….кажется, ему действительно весело. Такие па выдает, что окружающие расступились, образовав кольцо, и подтанцовывают. К Тому присоединилась девушка. Они очень красиво танцуют, да и девушка - просто богиня. У меня неприятно засосало под ложечкой. Танец закончился, но отпускать его она, похоже, не собиралась, а он, как видно, не собирался вырываться.
- Билл?
Я оглянулся. Густав показал на Георга:
- Погляди, он, кажется, тоже счастлив?! Не зря я вас сюда вытащил.
Георг в компании какого-то блондина потягивает коктейль и заинтересованно слушает собеседника, время от времени радостно смеется. Они, наверное, старые знакомые. И, похоже, Йорки совсем забыл о нас. Я рад за тебя, дружище, хоть кто-то проводит время интересно. Хотя о чем это я? Кажется, тут кое-кто тоже весьма интересно и, главное, с пользой отдыхает. Пробегаю глазами по залу, но не вижу Тома. Потом замечаю его в самом темном углу. Он сидит на диване, а та девчонка-богиня расположилась сверху, она держит его лицо в ладонях и целует, будто собираясь съесть. Да, уж, кто бы сомневался.
Бл*ть! Том Каулитц, какая же ты проститутка!
Не собираюсь становиться свидетелем этого беспредела, прощаюсь с Густавом и уезжаю в отель. Захожу в свой номер, саж