Форум сайта "Мир Эсси Эрганы"

О трудоголизме секретаря Тацуми Сейчиро в Секане Энма Чо ходили легенды.
И вот однажды, трое его коллег, сидя под сакурами, затеяли серьезный разговор на эту тему.
- Если бы он не был уже мертв, он бы загнал себя в могилу раньше времени с этой работой, - предостерегающим тоном произнес Ватари, помахав вилкой в воздухе, чтобы привлечь внимание к своим словам.
Цузуки согласно кивнул:
- Трудоголик, - пробурчал он, - впрочем, он не меняется. – Трудновато было говорить четко с набитым яблочным пирогом ртом.
Хисока молча наблюдал за тем, как коллеги уплетают еду за обе щеки, раздумывая над их словами. Сам он время от времени подносил к губам чашку и делал очередной глоток.
- А ты как считаешь, Бон? – спросил его Ватари. – Тебе не кажется, что Тацуми слишком много работает?
- Ну, он каждый день составляет финансовые сводки для Секана…
- Каждый день – да. И ночью тоже.
- Ночью? – повторил Хисока. Даже Цузуки замер с полным ртом пирога, не дожевав.
- Вчера один из моих экспериментов продлился гораздо дольше, чем я ожидал, и я задержался в лаборатории до восьми вечера. Когда я уходил, свет в кабинете Тацуми был включен. Это было единственное светлое окошко во всем здании.
- Может, он забыл выключить свет?
Проглотив кусок пирога, Цузуки рассмеялся:
- Не-а, только не наш Тацуми. Меньше всего на свете он хотел бы, чтобы у нас появились огромные счета за электричество.
Ватари усмехнулся.
- Перед тем, как уйти домой, он всякий раз обходит задание, чтобы убедиться, что свет везде выключен. Представьте – он даже требовал, чтобы я выключал лабораторное оборудование в конце рабочего дня! Мне пришлось предоставить ему аналитический отчет, согласно которому, выключение моих приборов обойдется нам несколько дороже, чем если бы я оставлял их включенными на ночь. И только тогда он уступил.
- Он такой скупердяй, - вздохнул Цузуки, - он позабыл о том, что деньги для того и предназначены, чтобы их тратить.
- Твоя правда, - Ватари откусил яблочного пирога, - но хоть кто-то из нас должен быть бережливым. Благодаря твоим покровителям-шикигами, наши убытки возросли до небес…
- Ты что! Все совсем не так! А как насчет твоих опытов в прошлом месяце? Нас всех эвакуировали, в качестве меры безопасности!
Пока эти двое спорили, Хисока, невольно нахмурившись, потягивал чай. На прошлой неделе Тацуми сказал ему, что будет занят по вечерам, поскольку ему нужно подготовить полугодовой отчет. Будущее финансирование Секана будет зависеть именно от того, сумеет ли он впечатлить Джу-О-Чо сводками о возросшей продуктивности. Так что Хисока все прошедшие пять вечеров провел в одиночестве. Он пытался занять себя, тренируясь во владении катаной в додзе, и читал научные и исторические книги дома, чтобы расширить кругозор. Он пытался хоть как-то заполнить пустоту, ранее занимаемую Тацуми.
Он думал, что Тацуми приносил недоделанную работу домой, совсем как студенты, которые берут в библиотеке книги, чтобы заниматься у себя. Хисоке даже в голову не пришло, что Сейчиро допоздна задерживается у себя в кабинете.
- Погодите-ка! Я знаю, что делать! – весело объявил Цузуки. – Хисока, почему бы тебе не сказать ему, что не дело так много работать?
- Мне? – Хисока почувствовал, что краснеет. – Я ему не начальник… Я не могу ему приказывать.
- И все же ты все время командуешь мной! – сказал Цузуки. – Если ты можешь раздавать мне приказы, то и ему тоже можешь что-нибудь приказать, ведь так?
- Но… Тацуми-сан – человек самостоятельный. Он не идиот, в отличие от тебя!
Ватари разразился хохотом.
- Ладно тебе, Цузуки. Человек, решивший повилять на Тацуми, должен быть безоглядно храбр… и очень глуп. Никто из его ближайшего окружения этим параметрам не соответствует.
- Но ему нужно отдыхать! По крайней мере, ему следует делать перерыв на обед. На этой неделе я ни разу не видел, чтобы он покидал кабинет, чтобы пообедать, если, конечно, исключить то, что по утрам и после полудня он пьет чай…
- Хм... Ты прав. Когда у нас обеденный перерыв, он все время проверяет, не засиделись ли мы больше положенных пятнадцати минут.
- Вот именно, - Цузуки огляделся украдкой и наклонился к друзьям поближе:
- Для всякого такой образ жизни был бы вреден, а для Тацуми – особенно. Его язва желудка обострится, если он не будет нормально питаться.
- Язва? – для Хисоки это было новостью. – Но ведь он такой же шинигами, как и мы. Разве у него нет восстанавливающей силы?
- Конечно, есть, - согласился Ватари. – Но у нас есть незначительные болезни и недуги, от которых мы страдали в мире живых. У шефа Коноэ время от времени случаются приступы люмбаго, и у него артрит. У меня миопия – и я ношу очки, Тацуми тоже. Но у него есть и другие болезни – мигрень, желудочная язва. Это все характерно для типа А.
- Надо же, - нахмурился встревоженный Хисока. Тацуми никогда не казался ему больным. Наоборот, он выглядел, как и всякий пышущий здоровьем мужчина в расцвете сил и лет.
В их последнюю совместную ночь, Тацуми уговорил Хисоку попробовать сесть на него сверху. И Хисоке понравилось это чувство власти – он мог контролировать ритм и глубину толчков так, чтобы они доставляли удовольствие им обоим, и в то же самое время у него была возможность наблюдать за тем, как первоначальная сдержанность Сейчиро тает под напором яростного вожделения.
Теперь, думая об этом, он ощущал чувство вины. Он хотел бы попробовать еще раз заняться любовью в этой позиции, но, возможно, она вызовет у Тацуми проблемы с пищеварением или приступ язвы. Скорее всего, Тацуми все это время скрывал от него свои проблемы…
- Почему бы тебе не зайти к нему вечером? – спросил Цузуки. – И принеси ему чего-нибудь сладенького – сахар точно придаст ему сил! И, разумеется, головную боль как рукой снимет.
- Но… думаешь, он не будет против? Я не хотел бы мешать ему, когда у него сверхурочные…
- Да ну, ты просто заставишь его сделать передышку, ему это как раз нужно! Я уверен, что он будет рад тебя видеть!
Хисока покраснел. Цузуки был в курсе, разумеется, но зачем объявлять во всеуслышание?
В уголках глаз Ватари появились морщинки.
- Убедись в том, что он не злоупотребляет острой или кислой пищей – это может спровоцировать изжогу. Ну, и пища, насыщенная углеводами и жирами, тоже может негативно повлиять на пищеварение.
Хисока внимал словам мудрости. Сам он ровным счетом ничего не знал о том, как ухаживать за больным, а тем более – за человеком типа А. Ему понадобиться помощь и поддержка.

*****

К семи вечера кабинеты Секана опустели.
Хисока переходил из одного безлюдного коридора в другой, бумажный пакет, который он держал в руках, с каждым шагом шелестел. Он все еще сомневался, есть ли польза в советах, которые дали ему Ватари и Цузуки – сладкое, чтобы вылечить головную боль? – но все же лишнего вреда не будет. Он прихватил с собой обыкновенные лекарства, которое они ему порекомендовали, просто на всякий случай.
Дверь, ведущая в кабинет Тацуми, была закрыта. Полоска золотистого света проникала сквозь щель под ней.
Хисока остановился в сомнении. Тацуми четко провел границу между работой и личной жизнью – этот подход Хисоке тоже был по душе. Он не хотел, чтобы к нему относились по-особому лишь потому, что их связывают отношения.
И поэтому оттого, что он пришел к Тацуми в кабинет по личным причинам, на душе у Хисоки было тревожно. Ему не было назначено, а он, как никто иной, знал, что, когда у Тацуми дела, он не любил, чтобы его беспокоили. Возможно, он слишком много о себе возомнил, раз заявился сюда? Но рабочий день подошел к концу. Тацуми нужно поесть, а то у него будет приступ язвы. Ватари описал ему последствия в мельчайших деталях.
Все же, все это ради блага Тацуми.
Хисока постучал, не дожидаясь, пока мужество его покинет.
Полоска света под дверью исчезла, потом появилась вновь. Тоненькая паутинка тени выплыла из-за двери и обвилась вокруг его лодыжки.
- Кто там? – резко и сердито спросил Тацуми.
Хисока распрямил плечи, решив, что его ничем не запугать.
- Это я, Тацуми-сан.
Повисла полгая пауза.
- Заходи, Куросаки-кун.
Дверь распахнулась прежде, чем он успел дотянуться до дверной ручки. В комнате было темно, единственным источником света была лампа, бросающая светлый круг на большой стол, заваленный стопками книг и кипами бумаг. Сидящий за столом в черном кожаном кресле с высокой спинкой Тацуми представлял собой впечатляющее зрелище: суровое выражение лица, ссутуленные плечи, лицо почти полностью скрыто в тени. Эту незначительную деталь мог заметить только Хисока – узел галстука был немного ослаблен. Но, как бы то ни было, его рубашка была застегнута на все пуговицы, точно так же, как и коричневый жилет и нарукавные повязки. Даже в конце рабочего дня Тацуми не отступал от своего правила: всегда иметь достойный и приличествующий случаю вид.
- Что ты здесь делаешь - в такое время? – ручка двигалась быстрыми, решительными росчерками. – Я думал, что сейчас ты уже должен быть дома.
- Хотел вас увидеть, - Хисока повернулся, чтобы закрыть дверь, и заметил, что она медленно притворилась, будто сама по себе. Темное облачко соскользнуло с дверной ручки, потерлось о его лодыжки и спряталось под стол, смешавшись с другими тенями, там притаившимися.
Хисока посмотрел вниз, почти желая, чтобы дымка вернулась. Он успел соскучиться по играм с озорными тенями.
Тацуми поднял взгляд от бумаг. Очки в металлической оправе отражали свет, и невозможно было различить выражение его глаз.
- В чем дело? Что-то случилось?
- Нет, со мной все хорошо, - Хисока сел в кресло у стола, лицом к Тацуми – сиденье было расположено гораздо ниже, что еще больше увеличило их разницу в росте. – Я пришел вас навестить. Как ваши дела?
Тацуми снова взялся за ручку.
- Мой доклад уже почти завершен. Осталось только разбить его на разделы, чтобы облегчить слайдовую презентацию, и занести важные даты в соответствующие графы таблицы.
- Может, я смогу чем-нибудь помочь?
Тацуми моргнул.
- Все в порядке, Куросаки-кун. Закончить доклад – всего лишь одна из моих обязанностей как секретаря…
- Я умею пользоваться программами для составления электронных таблиц.
- Как и я, - суховато ответил Тацуми.
- Но у меня сейчас есть свободное время. Скажи мне, что ты хочешь, и я это сделаю.
Тацуми улыбнулся. Улыбка преобразила черты его лица, осветив в глазах неожиданное тепло – и открыв настоящего Тацуми, скрывавшегося за оболочкой педантичного бюрократа.
- Благодарю, но помощь мне не входит в твои обязанности.
- Я хочу помочь! – Хисока вскочил на ноги. – И сейчас я ничем особенным не занят…
- У тебя и так много дел, как у шинигами на оперативной работе. Было бы несправедливо обременять тебя лишними проблемами в свободное от работы время.
- Но несправедливо и то, что вы так много работали на протяжении последних двух дней. Мы не видели даже, чтобы вы покидали кабинет во время перерывов. Я знаю, для Секана этот доклад очень важен, но совсем не обязательно доводить себя до голодной смерти, чтобы его закончить.
Тацуми приподнял бровь.
- Откуда ты узнал, что я работаю допоздна?
- Ватари-сан видел, что прошлым вечером у вас горел свет. И никогда вы не отлучаетесь из кабинета на обед. – Хисока, пользуясь своим временным превосходством в росте, пристально смотрел на сидящего в кресле Тацуми. – Вы даже еще не ужинали, правда ведь?
Тацуми поправил очки на переносице.
- Куросаки-кун, мои привычки в еде тебя совершенно не касаются.
- И мне рассказали, что у вас есть проблемы со здоровьем.
- Что? – Тацуми застыл. – Что эти… они тебе наговорили?
- Что у вас бывают неприятности с желудком и часто болит голова. Ватари-сан думает, что у вас высокое кровяное давление…
- Ушам своим не верю, - Тацуми, скривившись от отвращения, отбросил ручку в строну. Они и так дольше всех отдыхают во время перерывов на обед, но – сплетничать, словно пожилые матроны, собравшись вместе и едва двигая челюстями из-за набитых бисквитами ртов…
- Яблочным пирогом, - поправил его Хисока, вынимая из пакета завернутый в фольгу кулек. – И мы оставили вам кусочек. Цузуки сказал, что, если вы не поедите, у вас будут проблемы с язвой. Я могу подогреть его…
Тацуми сердито взглянул на него.
- Им следовало бы лучше задуматься о своих рабочих обязанностях и огромных расходах, а не совать носы в чужие дела.
- Но они за вас беспокоятся! – Хисока не мог понять, почему Сейчиро так враждебно настроен. Даже сдерживая свою силу эмпата, он мог почувствовать грозную ярость, но не мог понять, как ее унять, не зная ее сути. - Вы никогда не говорили мне, что серьезно больны…
- Куросаки-кун, - ледяной голос Тацуми резал, как бритва, - мое здоровье, мои привычки в еде – только мое дело. А теперь, если ты меня извинишь, мне нужно вернуться к работе, - он взял со стола ручку и вернулся к своим записям.
Хисока опустил глаза, замерев на месте. Он только что получил словесную замену пощечины.
Тацуми был с ним до боли честен. Чрезвычайно скрытный и самодостаточный, он предпочитал держать свои личные дела и проблемы при себе. Он не хотел принимать от других советов – ни от друзей, ни даже о своего…
Хисока покраснел. Он не знал, кем он приходится Тацуми. Но, что бы к нему не чувствовал Сейчиро, он не хотел доверять ему своих проблем со здоровьем.
Он внезапно ощутил пустоту в животе – может быть, о себе дает знать голод. Нужно было поесть, перед приходом сюда. Наверное, нужно было остаться дома и поужинать. А на десерт был бы пирог…
Если Тацуми не хочет, чтобы он был рядом, ему совсем не обязательно подвергать себя дальнейшему унижению. Он уйдет, и пусть Тацуми остается тут один со своей чрезвычайно важной работой.
Под столом что-то зашевелилось, привлекая внимание Хисоки. Из-под стола выскользнула тоненькая ленточка тени и обернулась вокруг его лодыжки. Другая тень окольцевала его вторую ногу, третья обвила запястье. И все три тени осторожно тянули его куда-то.
Тацуми работал, сидя за столом, чуть наклонившись вперед, сгорбив плечи. Хисока не мог уловить ни единого всплеска эмоций, исходящего от него. Если бы он своими глазами не видел Тацуми, то мог бы подумать, что его вообще нет в комнате.
- Отправляйся домой и поспи немного, - голос Тацуми больше не был злым – просто усталым. – Незачем нам сидеть тут вдвоем.
Тени вокруг лодыжек Хисоки стали еще гуще. Они обвились вокруг его колен, укутав ноги до пят призрачным темным коконом. Тень, окольцевавшая его запястье, двигалась все быстрее и быстрее, точно щенок, пытающийся поймать себя за хвост.
Хисока был благодарен им за безмолвную поддержку. Тацуми, может, и умеет скрывать свои чувства, но не может одновременно с этим контролировать волю своих теней.
- Я не уйду.
Тацуми резко поднял голову.
Тень скользнула в рукав рубашки Хисоки.
- Тебе незачем оставаться, Куросаки-кун.
Хисока с вызовом поднял подбородок, не отводя взгляда. Но сердце в груди билось в два раза быстрее обычного.
- При всем моем к вам уважении, Тацуми-сан, думаю, причина у меня есть.
Глаза Тацуми сузились. Положив ручку на стол, он оперся локтями о стол и переплел вместе пальцы обеих рук.
Волна возбуждения пробежала по позвоночнику Хисоки. Он был в центре внимания Тацуми, и, являясь невольным источником его недовольства, Хисока не мог содержать волнения. Кипы бумаг, стол, разделяющий их, и весь кабинет словно исчез в плотном тумане. То, как Тацуми смотрел на него – словно не видел больше ничего и никого – с небывалой яркостью воскресило в памяти одно из воспоминаний…

- - -
В спальне Тацуми никогда не было по-настоящему темно. Он всегда оставлял неяркую лампу или какой-нибудь другой источник света в качестве развлечения для своих теней, чтобы те могли ночью занять себя. Повинуясь велению своей сущности, они выползали из закутков и углов, из-под мебели и из-за штор, и играли и танцевали по стенам.
Хисока наблюдал за странными, чудесными фигурами их танца, пока голова не начинала кружиться. Это чувство отрешенности было для него желанным, поскольку позволяло отвлечься от яростного ожидания, горевшего внутри.
- Тацуми-сан… - его пальцы сжимали влажные от пота широкие плечи.
- Не применяй эмпатию, - в низком голосе Тацуми, прозвучавшем у самого его уха, звучал приказ, которому невозможно было не подчиниться. Одной скользкой рукой он долгими, неспешными движениями гладил оба их напряженных члена.
Хисока жадно хватал ртом воздух, при каждом вдохе и выдохе его грудная клетка сильно вздымалась и опадала. Внутри него пульсировало наслаждение – жаркая боль, отчаянно стремящаяся к отдушине. Он изгибался на футоне, не в силах лежать смирно.
- Это слишком… я не могу…
Тацуми нежно поцеловал его, намереваясь успокоить и утешить. Но Хисока хотел большего. Он прижимался теснее и провоцировал Тацуми, пока тот не забыл о нежности ради неуемной страсти. Ошеломленный неожиданной жадностью Тацуми, Хисока вцепился в него, теребя и ероша каштановую копну волос, лаская кожу головы. Такое обилие невероятных ощущений – он и не подозревал, что секс может так кружить голову… выпуская на свободу, освобождая все чувства.
Изумленный силой испытываемого наслаждения, он ослабил внутренние барьеры, сдерживающие эмпатию, и его сила вырвалась на свободу. Она устремилась к сознанию Тацуми, пробираясь сквозь мыслительные преграды кагецу, испытывая их на прочность.
Невыносимый жар наполнил все чувства Хисоки. Во рту поселился солоновато-сладкий привкус, но чем больше он вкушал его, тем большего ему хотелось. Стройные, грациозные тела сплелись вместе, тесно, горячо. Боль в паху становилась все невыносимей, грозя выйти из-под контроля.
Тацуми резко прервал поцелуй.
- Нет! – и сильнее стиснул пальцы на плоти Хисоки.
Хисока закричал. Каждый мускул его тела напрягся, протестуя, но у него получилось – боль немного поутихла; он был все еще далек от разрядки.
- Я тебя предупреждал, так ведь?
Хисока удаленно моргнул, глядя на него. Какой же ужасной болью мучается сейчас Тацуми?
- Вы… в порядке?
Тацуми слегка склонил голову, тем самым, говоря «да». На его лбу блестели капли пота.
- Но… как у вас это получается?
- Сконцентрируйся, - он прижался губами ко лбу Хисоки, его дыхание охлаждало влажную и горячую кожу.
- На чем? Вы имеете в виду… мою силу?
- Нет! Сконцентрируйся… на мне.
Хисока подчинился. Он забыл о танцующих на потолке тенях. Он позволил Тацуми подготовить их обоих, а затем – лечь так, чтобы им было удобно. Его ноги были осторожно закинуты поверх широких плеч, выставляя самые сокровенные части его тела на обозрение внимательному взгляду Тацуми. Хисока не хотел чувствовать себя таким уязвимым, таким беззащитным. Но Тацуми не дал ему другого выбора – он разглядывал его так, словно искал тайну вселенной, раздевал его донага, не оставляя скрытым ни одного затаенного страха или желания.
Хисока не знал, нашел ли он то, что искал. Он поборол порыв спрятаться от жадного взгляда Тацуми.
Проникновение было проявлением совершенной близости, оно только укрепляло их эмоциональную связь. С первым толчком Тацуми склонил голову, и волосы в беспорядке упали ему на лоб, на глаза. Хисока глотнул воздуха и выгнулся, его мускулы мягко сжимались и разжимались, приветствуя желанное вторжение.
- Куросаки-кун… - голос Тацуми был хриплым, почти неузнаваемым.
Исчез прежний заботливый любовник и наставник – блестящие синие глаза Тацуми сузились, их взгляд был откровенно хищническим. С каждым вдохом его ноздри трепетали, а губы приоткрылись, пока он пытался вернуть хоть частицу утраченного самоконтроля.
Хисока не мог поверить своим глазам.
Его дрожащее под напором сильных толчков, изнемогающее от наслаждения тело изо всех сил стремилось приспособиться к требованиям его ненасытного любовника. Каждое движение пронзало его тело, заставляя его, трепеща, продаваться навстречу… пока не достиг разрядки, и удовольствие не взорвалось внутри, заставив его потеряться в окружающем мире.
Тацуми жадно следил за каждым проблеском эмоций, появившемся на его лице – неверие, удивление и экстаз. Поняв, что, скорее всего, не сможет сдержаться, он закрыл глаза и уткнулся лицом в плечо Хисоки, заглушив беспомощный стон.

***
Хисока залился помидорно-красным румянцем и опустил голову, смутившись. Для подобных эротических картин было явно не место и не время.
Тацуми с трудом сглотнул, слегка покраснев.
- Делай, как считаешь нужным, - он схватил ручку и вернулся к своим бумагам. – У меня нет достаточных полномочий для того, чтобы отдавать тебя распоряжения в свободное от работы время.
Хисока ушам своим поверить не мог. С чего вдруг Тацуми так легко сдался? Может, прочел его мысли? Нет, быть того не может – эмпатом он не был.
Но даже обыкновенный человек обладает силой интуиции…
Хисока посмотрел на тени, окружившие его лодыжки.
- Я пойду подогрею вам пирог.
- Я не хочу.
- Нет, вы его съедите, - ответил Хисока решительно, - и я налью вам чаю.
В подсобном помещении Хисока поставил в микроволновку пирог и, включив электрический чайник, вскипятил чай. Когда он потянулся к подвесному шкафчику за заварником и чашками, тень, прятавшаяся у него в рукаве, высунула один усик.
Хисока опустил руку и увидел, что она уютно обернулась вокруг его запястья. Когда он попытался поймать ее, тень проскользнула между пальцев и ленточкой обвила второе его запястье, бешено кружась вокруг него.
- Ну и где ты была, когда мне нужна была твоя помощь? Мне бы не помешала моральная поддержка.
Тень замедлила свои движения.
- Ты его не боишься, да?
В ответ тень скользнула к нему в рукав.
- Эй! – Хисока пытался разглядеть ее в складках ткани, - не убегай. – Он закатал рукав, обнажив руку – ничего. – Думаю, ответ «да» - и я тебя не виню.
Вода в чайнике закипела, и Хисока положил чайную ложечку измельченных чайных листьев в заварник. Подождав немного, пока вода не остынет, он вылил ее в чайник и хорошенько размешал бамбуковой палочкой. Увидев, как тень выскользнула из его рукава и обвила запястье, Хисока улыбнулся, не прекращая помешивать.
Может, Тацуми разозлился так сильно, потому что хотел держать в секрете свои проблемы со здоровьем. Хисока вдруг подумал, что с его стороны было довольно грубым поступком – резко поднимать такую деликатную тему.
Если у Тацуми не было времени позаботиться о себе самому, тогда в этом ему поможет Хисока – хочет этого Тацуми или нет.
Когда чай заварился, Хисока налил две чашки. Приятный запах яблочного пирога разнесся по комнате, стоило ему только открыть микроволновку, и Хисоке сразу же захотелось съесть хоть кусочек. С пирогом в одной руке и подносом с чашками – в другой, он направился обратно к кабинету Тацуми. Тень обвилась вокруг дверной ручки, пропуская его вперед.
- Спасибо, - сказал Хисока.
Тень обернулась вокруг его запястья и вновь скользнула к нему в рукав.
Дверь в офис Тацуми открылась, словно сама собой. Краем глаза Хисока заметил тень, растаявшую в углу комнаты.
Тацуми перебирал толстую пачку каких-то бумаг. Когда Хисока поставил на стол перед ним чашку с чаем, он побормотал «спасибо».
- Я столько пирога один не съем. Я вам оставлю половину, на случай, если вы проголодаетесь.
- Как хочешь, - Тацуми был слишком занят, чтобы смотреть на него.
Хисока вернулся на свое место и приступил к еде. Сладкоежкой он не был, но пирог так вкусно пах… а в желудке было пусто. Время от времени он запивал пирог чаем.
- Ты ужинал?
Хисока проглотил кусок, что был у него во рту.
- Разумеется, - покривил душой он. – Но вас это не касается.
Тацуми приподнял бровь, словно упрекая его за несдержанность.
- Очень хорошо, - он отхлебнул из чашки и вернулся к работе.
Спорить с Тацуми значило потратить время впустую, потому что сам он никогда не отвечал на колкости. Хотя в Секане о его бешеном нраве судачили на каждом углу, при личном общении он был на удивление спокойным и хладнокровным.
Хисока хотел бы иметь хотя бы частичку самоконтроля Тацуми. Будучи сдержанным по природе, Хисока не обладал умением и опытом секретаря Секана в подавлении эмоций. Эмоции сами по себе переменчивы и ненадежны, и каждую секунду они могут сменять друг друга. Хисока умел определять, какие они и от кого исходят, и на этом его способности ограничивались.
Умение управлять эмоциями было ему недоступно, и время от времени самоконтроль его подводил.
Хисока не обладал и малой долей самоконтроля Тацуми.
Теперь Куросаки больше не чувствовал злости. Нетронутый кусок пирога он поставил на стол рядом с чашкой Тацуми.
Тацуми мельком глянул на тарелку.
- Благодарю.
Хисока опять устроился в кресле и, взяв в руки сумку, вынул оттуда приотвокислотное средство и пачку обезболивающих. Украдкой он покосился на Тацуми. В слабом свете лампы были видны складки, залегшие у суровых губ и мелкие морщинки меж бровей – метки усталости, напряжение… и возраста.
Хисока отвел взгляд. Игра теней, вот и все.
Он посмотрел на свои тонкие руки и неуклюжее тело. Его пойманное в ловушку вечной юности тело было доказательством того, что шинигами не стареют.
Он был рад за Тацуми. А за себя…
Хисока нетерпеливо потряс головой. И что за мысли лезут ему в голову? Он ведь уже давно избавился от призраков прошлого…
Тени под столом пришли в движение. Они подплыли к Хисоке и свернулись клубочком под его креслом, время от времени протягивая «лапку», чтобы обвиться вокруг его ноги, и так же быстро и незаметно обретая прежнюю целостную форуму.
Хисока использовал свою эмпатию, чтобы незаметно исследовать мыслительные барьеры кагецу на случай, если вдруг сможет обнаружить хоть какой-нибудь признак боли или утомления. Ничего. Ни выражением лица, ни своей духовной силой, Тацуми не излучал ни одной эмоции.
Хисока принял решение. Он тихо положил лекарства на край стола.
Тацуми посмотрел на них стой же самой ненавистью, с какой взирал на банковские счета и уведомления о просроченном кредите.
- На всякий случай – вдруг понадобятся, - Хисока попытался воззвать к присущей Тацуми бережливости, - иначе они пойдут в мусорную корзину.
Тацуми посмотрел на него с искоркой изумления в глазах.
-Вряд ли они мне когда-нибудь понадобятся, - его губы невольно изогнулись в улыбке.
- Я тоже так считаю.
В животе у него словно бабочки порхали. В те моменты, когда Тацуми позволял ему увидеть брешь в его броне и улыбался – само по себе редкое явление – Хисока всякий раз вынужден был отводить взгляд. Это было все равно, что смотреть на солнце – слишком ярко и чудесно, чтобы вот так просто принимать это как должное. Легко было привыкнуть к постоянным улыбкам и доброжелательному нраву Цузуки, но к улыбке Тацуми Хисока не мог оставаться равнодушным, и каждый раз у него перехватывало дыхание.
Тацуми вернулся к своим бумагам. Хисока понаблюдал за ним какое-то время, потом опустил глаза. Почему этот человек имеет над ним такую власть? И знает ли об этом сам Тацуми?
Чувствуя, что настроение резко ухудшилось, и в какой-то степени обидевшись, Хисока достал из сумки книгу – «Введение в теоретическую физику», которую ему порекомендовал Ватари. Он все еще напряженно раздумывал над тем, отчего Тацуми отказался принять его помощь. Он чувствовал себя бесполезным и беспомощным. Может, ему и в самом деле стоило бы пойти домой, но гордость повелела остаться.
Он переворачивал страницы, щурясь, когда ему трудно было разобрать напечатанные в углу номера. При свете лампы текст был едва виден. Он ниже склонился над книгой.
Свет медленно залил книгу, лежащую у него на коленях. Тени в комнате поменяли свое привычное положение так, чтобы свет от лампы падал на открытую страницу.
- Чтение в темноте напрягает глаза и вызывает головную боль, Куросаки-кун. Если ты будешь слишком долго этим заниматься, тебе самому понадобится пара таблеток из тех, что ты мне принес.
- Я знаю, - глубокомыслие Тацуми заставило Хисоку почувствовать себя глупо. – Спасибо.
- Не за что, - Тацуми еще на секунду задержал взгляд на опущенной голове Хисоки, и только потом вернулся к лежащим перед ним бумагам.
Хисока нашел страницу, на которой остановился, и начал читать. Чтение было одним из его самых любимых занятий: ему нравилось погружаться в воображаемый мир и развивать мышление с помощью новых идей. Никакое другое хобби не приносило ему двойного наслаждения: пополнение знаний вкупе с бегством от действительности. Его жизнь рано оборвалась, и он был лишен возможности многое испытать, и чтение в какой-то степени восполняло упущенное. Плохо было то, что некогда было присесть и почитать спокойно. В рабочее время всегда были незавершенные расследования и отчеты. Даже во время затишья ему было на что отвлечься - в спорах Цузуки с Теразумой или Гушошинами он частенько выступал как заступник и судья, а по вечерам и выходным ему тоже было чем заняться. Любовный пыл Тацуми не давал ему заскучать.
Хисока заставил себя отвлечься от тревожащих воспоминаний. Тацуми занят, и теперь он может почитать. В кабинете было тихо и спокойно. Ничего не отвлекало. Ну, почти ничего.

tbc