Отправлено: 09.02.08 01:08. Заголовок: WK: "Перечитай меня снова"; romance, R, Ран/Кен, Йодзи/Оми - продолжение от 07.04. (второй сезон)

Название: Перечитай меня снова
Ник: Saviri
Бета-ридинг: Verlis
Жанр: Romance
Рейтинг: R (уж больно буква хорошая!)
Пейринг: Айя (Ран) Фудзимия /Кен Хидака, Йодзи Кудо / Оми Цукиено (условный)
Аксиомы к теореме:
• действие происходит после первого сезона аниме;
• Санрюдзин (Эсцет) мертвы, но Айя-чан все еще в коме (скажите спасибо, что вообще не убила – просто кошмарно раздражает!);
• Вайсс по-прежнему живут в «Koneko»;
• Шварц находятся на вольных хлебах – со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Размер: «простынь»
Фик закончен и будет выкладываться по мере бета-вычитки.
П.С. Возможен сиквел (только возможен!)
Предупреждение: Сопли, слезы, ООС. Чрезвычайно тупые гэги и куча проходных персонажей. Ах да, еще флафф – куда ж без него…
Краткая аннотация: Прошло два года совместной жизни – и лодка любви разбилась об острые камни быта. Что делать: вычерпывать воду или бодро идти ко дну? И что выберет Кен – зная, что Айя активно дырявит днище?..
Отказ от прав (Disclaimer): не мое! А что, похоже?
Проект Weiss принадлежит господину Коясу и иже с ним. Я не владею ничем и прибыли, соответственно, не извлекаю. Сюжетная линия позаимствована из «Летучей мыши» (либретто Эрдмана и Вольпина плюс исправления Дреера для экранизации) – хотя осталось от нее до печального мало…
От автора: фик написан в подарок для Натаниэль – в благодарность и за заслуги: он первый человек (не считая моей беты), который признался, что да, он-таки читал мои фики! Кроме этого, он умеет заставить работать, конструктивно критиковать и – самое главное – восхитительно писать. В общем, спасибо тебе огромное!
Если я не ошибаюсь, ты ненавидишь, когда Кудо называют «Йодзи». Мои соболезнования… А еще ты, кажется, не любишь резкие переходы между флаффом - и не флаффом (см. «Йодзи»)

 Отправлено: 02.03.08 13:06. Заголовок: Saviri пишет: Когда..

Saviri пишет:

цитата:

Когда-то давно я сдуру громко и уверенно заявила: все мои фики заканчиваются хорошо.

Это было очень умное заявление.

цитата:

Сосна по этому поводу даже возмущенно плюется и требует в глаз...)

Кто я? Я не за это, я чтоб по справедливости, «Высеку – прощу». Классика.

цитата:

люблю "Айя / Кен"!!! Очень! Больше конечно * шепотом * Кена. Чем Айю.

[взломанный сайт]
Юца пишет:

цитата:

Да ладно, до 4го марта дотерпим, а потом "Кис-кис-кис...".

Честно хотела подождать до 4-го, но не могу, т.к. я, во-первых, выполнила свой гражданский долг,[взломанный сайт] и чувствую, что «имею право», а, во-вторых, кха-кха... начиналось как обычная простуда, [взломанный сайт] а завтра решится вопрос с больницей => меня ближайшие пару недель не будет. Люди, берегите горло!
Короче – Saviri, это тебе

Аванс. Чтоб когда я вернусь – прода была!

 Отправлено: 04.03.08 12:17. Заголовок: Saviri Нам как, 6-..

Saviri

Нам как, 6-го ждать (когда 2 недели отметим) или только 8-го, но сразу до конца?

 Отправлено: 04.03.08 16:13. Заголовок: Saviri :sm12: ..

Saviri

 Отправлено: 04.03.08 20:02. Заголовок: Прооооды :sm11: ..

Прооооды

 Отправлено: 04.03.08 22:27. Заголовок: Э-э-э... * нервно от..

Э-э-э... * нервно откашлялась * Народ!
Прода будет буквально на днях, проды будет много, но! * спецом для Ирмы * будет не все - ибо мы щас как раз на середине! Так что имейте в виду - прогноз такой вот... неутешительный!

 Отправлено: 04.03.08 23:28. Заголовок: Saviri Только на с..

Saviri

Только на середине?
Сколько кайфа нас еще ждет.... Небось и кающийся Айяка будет, кроме злобно-жестокого Кена.

 Отправлено: 05.03.08 09:06. Заголовок: Saviri :sm19: :sm1..

Saviri

 Отправлено: 08.03.08 22:36. Заголовок: Saviri Прооооды :sm..

Saviri Прооооды Пожалуйста

 Отправлено: 08.03.08 22:39. Заголовок: Saviri Ну хоть зав..

Saviri

Ну хоть завтра-послезавтра прода будет?

 Отправлено: 09.03.08 12:31. Заголовок: Аревика +1.....

Аревика +1...

 Отправлено: 10.03.08 11:24. Заголовок: Saviri Я конечно об..

Saviri
Я конечно обещала, тихо молча ждать, но... уже ТАК уже любопытство заело!
В общем, это... а когда прода?

 Отправлено: 10.03.08 19:26. Заголовок: :sm11: ПРОООДЫ!..

ПРОООДЫ!

 Отправлено: 10.03.08 20:41. Заголовок: Saviri,это просто за..

Saviri,это просто замечательноооо)))) Такооой фик! Так все живо,ярко,динамично!!! Картинки просто мелькают перед глазами и создается такая легкая и красивая атмосфера,чего добиться могут немногие авторы) Просто восхитительный фик...даже и слов других нет! Все настолько здорово,что просто-ах!!! Аригато тебе,Saviri ,за такое чудо по Weiss)))) Прооооды
Оййй...что-то Marise заговорилася...

 Отправлено: 11.03.08 03:39. Заголовок: Мария Карела +2..

Мария Карела
+2

 Отправлено: 11.03.08 12:40. Заголовок: Вот это даааа... Sa..

Вот это даааа...
Saviri, пожалей нуждающихся...
Проды

 Отправлено: 12.03.08 10:56. Заголовок: :sm55: :sm55: :sm..

Ну пожаааалуйста!!!!!!!Бьюсь в истерике... Неужели не жалко???

 Отправлено: 12.03.08 18:37. Заголовок: Уважаемый автор, жел..

Уважаемый автор, желаю Вам вдохновения, а нам - читателям - поскорей прочитать продолжение

 Отправлено: 14.03.08 02:05. Заголовок: :sm11: ..

 Отправлено: 14.03.08 16:45. Заголовок: Так и кто проду заде..

Так и кто проду задерживает? Бета или автор?
Кого тут слезно умолять надо?

 Отправлено: 14.03.08 16:50. Заголовок: :sm11: :sm11: :sm..

 Отправлено: 14.03.08 20:43. Заголовок: Marise * сделала кн..

Marise
* сделала книксен *
Пасиба! Очень рада, если нравится!

Marise пишет:

цитата:

даже и слов других нет!

Искренне надеюсь, что другие слова найдутся: я падка не только на колбасу, но и на лесть!)




Ворожея

Может, на "ты", а? Пасиба за пожелания, хотя мне вроде как неловко юзать * отглагольное прилагательное от слова "желать" * вдохновение)) Потому что этот фик дописан, а новых я начинать не планирую. Так что пусть уж лучше вдохновение останется у тебя, чтобы мы поскорее дочитали твой замечательный ориджинал! ))



Сосна!!!
Мясное я схарчила)
Так что выздоравливай, возвращайся и приноси еще! + хлеб)

 Отправлено: 14.03.08 20:49. Заголовок: Irma Irma пишет: ..

Irma

Irma пишет:

цитата:

Так и кто проду задерживает? Бета или автор?

Бета устыдилась и пошла заниматься своими прямыми обязанностями - пинать автора...

 Отправлено: 14.03.08 20:57. Заголовок: – Спасите, спасите м..

– Спасите, спасите меня, пожалуйста! – нехотя открыв один глаз, Йодзи с отвращением посмотрел на девицу: в попытке привлечь к себе внимание, нахалка столь рьяно дергала его за рукав, что он успел расплескать полбокала виски, прежде чем догадался поставить чертову посудину на стойку.
– Ну что тебе еще? – простонал он страдальчески. – Крови?
– Вы должны меня спасти! – заявила паршивка, скрестив руки на груди (силикон непотопляемым буйком взметнулся вверх) и нетерпеливо выстукивая туфелькой по полу.

– Звиняй, но против божьей кары я бессилен, – Йодзи поднял руки вверх. – Без обид.
– Причем тут это? – светлые бровки девицы заточенными серпами взлетели над маской. – Вы это что сейчас, шутить пытаетесь?
Йодзи скрипнул зубами:
– Что значит, пытаюсь?

– Слушайте, сейчас не время! – девица укоризненно покачала головой, смерив Балинеза взглядом, который обычно приберегают для щенков, прудящих на эксклюзивный ковер – Меня преследуют!
Йодзи скептически нахмурился:
– Что, по собственной воле?
Девушка скорчила мученическую гримаску.
– Ладно, – вздохнул Балинез. – предположим. Допустим, что тебя действительно преследуют. Другого не пойму: причем тут я? Обратись к охране или…
«Пообщайся с ним минут десять, ну в крайнем случае, пятнадцать – проблема тут же отпадет сама собой. Хотя, пожалуй, это радикальный способ – чересчур жестоко… »

Девушка наградила Кудо подозрительным взглядом:
– Или?…
– В общем, обратись к охране, – подытожил Йодзи. – Я полагаю, они с легкостью решат твою проблему.
«К примеру, вызовут лишенцу такси. С чего это его, мне интересно, развезло, что он вообще решил к тебе приблизиться?!»
– Я не могу, – девица с достоинством опустила ресницы. – Я… Мне бы хотелось избежать огласки.
– Послушай, – Йодзи устало навалился на стойку, – в этом гребаном зале кишмя кишит мужиками – с какого перепугу ты вздумала осчастливить конкретно меня? Пойди к кому-нибудь другому…
– Что?! – тонкие ноздри гневно раздулись, из-за чего девица разом стала походить на горячего породистого жеребенка. – Поверить не могу! Вы не спасете девушку в беде?!

– Я… – Йодзи неуютно поерзал. Помнится, ранее он не раз утверждал, что «враг женщин – мой враг», однако сейчас блондину вдруг подумалось, что лозунг как такой уже изрядно устарел – и срочно нуждается в пересмотре. – Ну, если ставить дело так…
Тяжко вздохнув, блондин сполз с табурета и несчастно уставился на занозу:
– Фиг с ним, показывай обидчика.
В голубых глазах девицы мелькнуло плохо скрываемое торжество.
«Хм… – Кудо рефлекторно поежился. – И почему я чувствую себя таким кретином?»

Предполагаемый обидчик обнаружился у столика с закусками, где дрожащими руками тщился затолкать в рот слишком большой для этого бутерброд. В то, что бедняга мог пристать хотя бы к кому-нибудь, верилось слабо – слишком затюканным он для этого выглядел, на что блондин – в присущей ему язвительной манере – и не преминул указать.
– Вы что мне – не верите?! – схватив спасителя за руку, девица с угрожающим видом поволокла его к столику.
«Черт, – Кудо лихорадочно перебирал ногами в попытке угнаться за обиженной, – да ей не защита – ей поводок нужен! И намордник покрепче».

Завидев девицу с тащившимся на буксире блондином, несчастный домогатель едва не подавился канапе и, таки проглотив его – пускай и с заметным усилием, предпринял запоздалую попытку забиться под стол.
– Стоять! – девица обвиняюще нацелила на него указательный палец. – Вы мне угрожали?
С отчаяньем заозиравшись по сторонам и убедившись: помощи ждать неоткуда, мужчина опустил глаза и что-то неразборчиво пробормотал.
– Не слышу, – протянула «жертва» угрожающе.
– Да-д-да… – произнес обидчик испуганным шепотом, после чего умоляюще добавил: – Пожалуйста, вы ведь теперь мне ничего не сделаете?

– Ну, что я говорила?! – девица с торжествующим видом повернулась к Кудо. – Видите?
О да, Йодзи видел. Видел, что происходящее начинает граничить с абсурдом.
– И чего ты хочешь от меня? – поинтересовался он со вздохом.
Нахалка расцвела в улыбке:
– Защитите меня! Станьте моим телохранителем – как Кевин Костнер!
– Упаси меня Бог, – Йодзи даже попятился.

– Вы что же, – поинтересовалась девица коварно, – бросите меня в беде? Это меня-то, хрупкую, ранимую и абсолютно беззащитную девушку?! – качественные прилагательные в последнем предложении были ненавязчиво подчеркнуты. Черным – дважды.
– Слушай, – прошипел блондин разозленно, – ты что, и вправду думаешь, что этот фокус сработает дважды?!
Ответить девушка не успела – ей помешало прокатившееся по залу сказанное мелодичным голосом «Мадам и Месье!»

* * *

– Мадам, месье! Прошу минуту вашего внимания…
Толпа неуверенно зашевелилась, но вместо того, чтобы смотреть на женщину, пустившуюся в пространные объяснения, взгляды присутствующих конденсировались на Хидаке.
«Какой гениальный план! Пробраться внутрь и, не привлекая к себе внимания, проследить за этим ублюдком… Чертов Оми!»
Кен напрягся, тратя последние крохи самоконтроля на то, чтобы не скрежетать зубами.

К этому времени на него уже пялились поголовно все.
Все?
Нет, не все.

Карие глаза машинально прочесали толпу, выхватив из сумбурного скопища людей блестящие красные волосы. Судя по скучающей позе, официальные развлечения Рана не привлекали – пускай у него и хватило такта и здравого смысла не игнорировать хозяйку полностью. Склонившись к облюбованной девице (причем, придвинувшись гораздо ближе, чем допускали правила приличия), Фудзимия со светским выражением лица нашептывал ей что-то, от чего та хихикала и смущенно краснела.

– Настал момент, которого мы все – не побоюсь сказать – так ждали…
По толпе пробежал возбужденный шепоток.
– По-крайней мере, лично я ожидала его с нетерпением! Убеждена, в этом зале нет человека, который бы не знал о нашем госте! – женщина театральным жестом махнула в сторону Кена. – Давайте, приветствуем Нории-сана!

Шепот превратился в возбужденный рокот. Хидака неуютно поежился: теперь, после столь интригующей рекомендации, на него голодным взглядом пялилось никак не меньше сотни любопытных глаз; ощущение от взглядов было едва не тактильным, словно его – от головы до самых ног – бесцеремонно щупали чужие руки.
– Он так любезно согласился продемонстрировать нам свое искусство!
Искусство? Под это слово можно было подогнать чертовски много определений – начиная совсем непотребными и заканчивая пением акапелло. Черт, Хидака отчаянно рылся в памяти, пытаясь выудить из нее хотя бы малейшее упоминании о ком-нибудь с именем «Нории» – однако не находил ничего. С точностью до наверняка это могло означать лишь одно: что неизвестный не играл в футбол.

Передав микрофон кому-то из обслуги, вертевшейся неподалеку, графиня послала Кену ободряющую улыбку и, отступив в сторону, взмахнула рукой. Пронзительно взвыл сямисен ²⁰, которому, выбивая сложный мотив, стали вторить ударные. Хидака кисло поморщился: пусть даже из лучших побуждений, хозяйка явно переборщила с местным колоритом.
И Кен остался один на один – с толпой, смотрящей на него в упор, скептически и вместе с тем нетерпеливо. Хидака криво ухмыльнулся.

Происходящее живо напоминало дурной сон, который хотя бы раз в жизни обязательно снился каждому: в нем ты стоишь один на один с толпой на публичном мероприятии, открываешь было рот, чтобы произнести заготовленный текст – и понимаешь… что не помнишь ни слова. Окружающие смотрят на тебя бесстрастными глазами, безжалостно, словно судьи, готовые вот-вот объявить приговор, а ты пытаешься открыть рот и сказать – что-нибудь, что угодно, лишь бы разорвать эту жуткую тишину, снять напряжение, которое давит прямо на мозг… и ничегошеньки не можешь сделать. Не можешь издать ни единого звука – лишь открываешь-закрываешь рот, беспомощно таращась на аудиторию. Сосед справа поворачивается к тебе – в его глазах пылает недоуменное: какого черта? Он словно шипит: « Придурок! Прекрати сейчас же! Не время страдать ерундой…» А ты беспомощно глядишь в ответ – молчишь, не в состоянии исправить ситуацию, хотя отчаянно насилуешь голосовые связки. Недоумение в глазах аудитории сменяется презрением – а ты все стоишь, по-прежнему беспомощный, по-прежнему не делая ничего, но в голову почему-то никак не придет отступить за кулисы.

Окружающие с хищным вниманием глядели на Кена. Кен с безразличием смотрел в ответ.
Карие глаза спокойно скользили по нестройным живым рядам, смело встречаясь с голубыми, серыми, зелеными – и устремлялись дальше, пока наконец не остановились на Айе. Словно почувствовав, что он решился, ритм ударных изменился: стук барабанов стал резче, отчетливей – удары сердца, сжимающегося в предчувствии недоброго.
Зал напитала липкая напряженная тишина. Ни слова, ни вздоха, ни шепота – только надрывные стоны струн сямисена и жалобные вздохи ударных. Стук самурайских дзори Хидаки дробным эхом вторил барабанам.

Плана у Кена не было. Что следовало делать Нории, он понятия не имел – зато прекрасно помнил, для чего явился сам. И что ему хотелось сделать. Улыбка, расколовшая лицо, была воистину демонической – кривой, устрашающей и, к счастью для окружающих, надежно скрыта за причудливо разукрашенной маской.
Брюнет решительно стиснул зубы. Он сделает то, что должен. И зрители ему не помеха. Совсем не помеха – скорее, наоборот. В конце концов, толпа, она всегда хотела и будет хотеть только хлеба и зрелищ.

____________________________

20 - Сямисэ́н, иногда сямисен — японский щипковый трёхструнный музыкальный инструмент. Ближайший европейский аналог сямисэна — лютня. Сямисэн наряду с флейтами хаяси и сякухати, барабаном цудзуми и цитрой кото относится к традиционным музыкальным японским инструментам. Сямисэн из-за специфического звучания часто используется для усиления "национального" звучания в некоторых японских фильмах и аниме.

 Отправлено: 14.03.08 21:03. Заголовок: «Прошу минуту вашего..

«Прошу минуту вашего внимания…»
Машинально повернувшись на звук и бросив мимолетный взгляд на говорившую хозяйку дома, девица раздраженно передернула плечами и, вытянувшись во весь свой небольшой росточек, рывком притянула блондина к себе – так, чтобы оказаться с ним нос к носу. Разозленные зеленые глаза уставились в не менее разозленные голубые.
– Уловка?! – прошипела она, возвращаясь к разговору. – А как же угрозы, которые этот…

Застыв на середине фразы, девица вдруг разинула рот – словно ее осенила какая-то мысль – неуверенно похлопала ресницами и вьюлой крутнулась в сторону грядущего представления. Золотистые волосы легко мазнули Йодзи по лицу. Он угадал, волосы и впрямь были мягкими. Мягкими, пахнули розами – и чуть-чуть сигаретным дымом.

Расширившимися от потрясения глазами девица смотрела куда-то перед собой. Мимо хозяйки вечера – Йодзи нахмурился – на молодого парня в костюме самурая, стоявшего в какой-то паре метров от графини де Лалланн.
– Ой-ё… – в девичьем голосе отчетливо слышался ужас. – Почему он… как он вообще там… Хреново, – сообщила она задумчиво. – Однозначно хреново…

Тонкие пальчики рефлекторно сжались, едва не удавив растерянного Кудо воротничком его же рубашки.
– Какого? – задыхающийся Йодзи тщетно дергал деликатное запястье.
«Свое искусство».

Девица непонимающе уставилась на хрипящего блондина и несколько секунд с недоумением его рассматривала, словно не могла понять, что происходит, кто это – и с какой это, интересно, стати он хватает ее за руки; затем смутилась, покраснела и, поспешно разжав пальцы, нервно хихикнула, тщетно пытаясь разгладить собравшуюся морщинами ткань – отчего скрипящий зубами Кудо испытал страстное желание заколотить нахалку в паркет.
Впрочем, одежда занимала девицу недолго. Пронзительные звуки сямисена (Йодзи недовольно скривился: черт бы побрал этих иностранцев, и что они находят в этих завываниях – лично он их никогда не любил!) вновь привлекли ее внимание к театрализованному действу.

Голубые глаза метнулись к закутанной в черное фигуре, неподвижно замершей посреди зала, затем опять вернулись к Йодзи, нерешительно заметались – между (как будто их хозяйка не могла определиться), после чего, вытянув губы в тонкую решительную ниточку, девица схватила Кудо за руку и резво потащила вперед, вонзая острые локотки в зазевавшихся окружающих.

– Какого черта?! – Йодзи попытался высвободить руку, думая про себя насколько, черт побери, бывает обманчива внешность. Девица выглядела хрупкой и анемичной, а вот поди ж ты… – Куда ты меня тащишь?!
– Поближе, – пропыхтела нахалка. – Приобщитесь к культуре и все такое…
– Это еще зачем?
– Да какая разница? – отмахнулась та. – И потом, вам ведь все равно нечем заняться…
– Да? – взвился Йодзи. – И чья это вина?!

Полный решимости: ни шагу дальше! – Кудо уперся каблуками в паркет… и щегольские ковбойские сапожки мгновенно разъехались на скользких досках. Девица упрямо тянула Йодзи за собой – вот он и скользил, оставляя за собой глубокие колеи на безупречном покрытии пола.
«Черт!»

Столь же внезапно, как и трогалась с места, девица остановилась – и Балинез, не в силах погасить инерционное движение, с размаху врезался в нахалку сзади, после чего, навалившись на нее всем телом, попытался хоть как-то стабилизироваться – и не упасть на пол, тем самым унизив себя окончательно.
Разумеется, девица истолковала эти действия единственно возможным способом:
– Потом, – нахмурилась она, отмахнувшись от блондина как от жужжащего насекомого.

Вот уже очень долгое время Кудо Йодзи не чувствовал себя столь оскорбленным. Какого черта?! Разумеется, он с самого начала не хотел иметь ничего общего с этой ходящей катастрофой – черт, и сейчас не хотел! – однако отмахнуться от него так просто?! И это после того, как она испоганила ему весь вечер, а сейчас еще таскала за собой словно щенка на поводке?!

Блондин нахмурился, наградив девицу, жадно наблюдающую за происходящим, угрожающим взглядом: НИКТО не имеет права игнорировать Йодзи Кудо. Никто – и он ей это докажет, даже если в последствии пожалеет и жестоко раскается. О да, у Йодзи зрело нехорошее предчувствие, что он определенно пожалеет.

* * *

«Продемонстрировать свое искусство».
Представление, каким бы ни было, Фудзимию интересовало мало. Учитывая абнормальную одержимость хозяйки японским укладом, следовало ожидать чего-то эдакого – в роде. Возможно, театральная постановка. Но, Кеген, Кабуки. ²¹ Ничего из того, что он не видел бы раньше – и в то же время полнейший гротеск, уродливое зрелище которого Ран с его врожденным чувством прекрасного не желал наблюдать.

Актеры, выступающие перед выскочками, не понимающими в происходящем ровным счетом ничего, однако же глядящими на все презрительно и несколько скептически «ну надо, же какой примитив!». В то время как лицедеи, ехидно посмеиваясь за стилизованными масками и разрисованными лицами, и столь же полные презрения, сумеют унизить своих зрителей так, что те и восвояси-то уйдут, не осознав, какому осмеянию подверглись.

Вместо того чтоб созерцать происходящее, Фудзимия давал оценку собеседнице и, улыбаясь ей медово-соблазнительной улыбкой, с печалью размышлял, что он в очередной раз пролетел. Девочка хорошенькая, безусловно хорошенькая, но всех ее достоинств – мордашка чуть смазливей, чем у остальных. А значит, вновь ему довольствоваться обыкновенным мясом. Конечно, сочным и чертовски соблазнительным – кто ж спорит, но…
И все же, что бы Ран себе не думал, качество комплиментов, которыми он осыпал глупышку, от этого не страдало. Фудзимия Ран, воплощенная вежливость и галантность.
К этому времени у него не оставалось ни малейших сомнений, куда движется их разговор (а также в том, куда направятся чуть погодя и сами собеседники). Дичь угодила в искусно расставленные силки, и все, что оставалось Рану – нагнуться и забрать добычу.

Глаза девицы, до этого следившие за ним словно пришитые, стрельнули куда-то в сторону – и удивленно расширились. Пухлые накрашенные губки образовали идеальное «О!», после чего их поспешно прикрыла затянутая в перчатку ладошка. Удивляться в высшем обществе прилюдно считалось крайне дурным тоном.
Укоризненно выгнув каштановую бровь и одарив даму взглядом, в котором недвусмысленно читалось: «Как, неужели нашлось нечто, более достойное внимания, чем я?!», Фудзимия самоуверенно обернулся, внезапно (а посему еще более остро) осознав, что взгляды большинства присутствующих обращены в его сторону.

Зрелище, представшее перед глазами Рана, не принадлежало к числу тех, которые ожидаешь увидеть – здесь и сейчас. Несколько секунд настороженного разглядыванья ушли на то, чтобы вобрать в себя картину, после чего идеально очерченные губы Фудзимии расплылись в сардонической улыбке.
Самурай?!

Перед ним стоял молодой, чуть старше двадцати мужчина. Темные каштановые волосы – недостаточно длинные, чтобы связать их тесьмой, и в то же время удовлетворительной длины, чтоб пропускать через пальцы – идеально гармонировали с черным шелком кимоно, рукава и фалды которого были расшиты изображениями раскрытого веера. Ран едва не рассмеялся от этого более чем самоуверенного намека: Миямото Мусаси? ²²

Мужчина стоял неподвижно, словно цветок, застывший в вековечном янтаре, позволяя Рану закончить скрупулезный осмотр. Фиолетовые глаза вернулись к лицу, разглядеть которое, к вящему неудовольствию Фудзимии, не представлялось возможным – мешала белая, расписанная черным, красным и пламенно-желтым демоническая маска. Однако глаза, угольями горевшие сквозь прорези керамики, более чем компенсировали сей досадный минус. Темные, чуть не дотягивают до гагатового (присущий большинству японцев цвет), но пламя, полыхающее в карей глубине, живое продолжение изображенного на маске, делало их взгляд замечательно выразительным и интенсивным. Взгляд, устремленный на него, на Рана. Все более пристальный, все более напряженный – глаз странный самурай не отводил.

Несколько секунд они просто разглядывали друг друга: фиолетовое на терновом. Человек с такими глазами, решил Фудзимия, не может не вызывать интерес – просто обязан это сделать. Странное голодное нетерпение, снедавшее Рана уже которую неделю, внезапно стало утихать. Нарочито, чтобы у присутствующих не осталось и тени сомнения в сущности его действий, Фудзимия бесцеремонно повернулся спиной к своей недавней собеседнице и наградил фигуру юноши взглядом, полным неприкрытого одобрения. Бурливший в зале шепоток сменился изумленным гулом.
Незнакомец моментально напрягся – в ответ на что сам Айя не преминул язвительно осклабиться.

Хорошенький. Пускай Ран и не знал наверняка, пускай не видел лица, он ни секунды не сомневался, что юноша привлекателен. Привлекательны сильные кисти рук с длинными артистическими пальцами, привлекательна сильная смуглая шея, на которой нервно ходит адамово яблоко, привлекательны густые и блестящие волосы… Судить об остальном мешал закрытый наглухо самурайский наряд, а впрочем Ран никогда не жаловался на недостаток фантазии… Тем более, что одежда была Мусаси чуток тесновата и, пусть и ненавязчиво, льнула к атлетическому телу, подчеркивая идеальные пропорции.

«Определенно хорошенький и несомненно аппетитный», – рот Рана, еще мгновение назад сжатый в тонкую скучающую полоску, наполнился слюной предвкушения.
Не отрывая глаз от незнакомца, Фудзимия вопросительно выгнул бровь.
Отступив шаг назад, юноша отвесил ему церемонный поклон.
Предчувствие удовольствие на лице Абиссинца сменилось удивлением, а после – недоверчивой ухмылкой: это что же получается, его только что вызвали на поединок?

_______________________________

21 - Театр Но – один из видов театрального искусства в Японии, наличие в котором целого ряда условностей и малопонятных нюансов делает приобщение к нему трудным для новичка. Представление Но не ставит своей целью реалистичную передачу пространства и времени. Скудное убранство сцены (если вообще есть) и на первый взгляд однообразные движения актёров призваны пробудить воображение у аудитории. Маски и громоздкое одеяния скрывают мимику и движения тела актёра. Но – это царство жеста, драма возвышенных переживаний и титанических страстей, по духу это высокая трагедия, хотя содержание пьес далеко не всегда трагично. Театр Кёгэн же – незатейливая комедия, грубоватый фарс, построенный на незатейливой шутке, шумной возне, даже скабрезности. Но элегантен, поэтичен, Кёгэн прозаичен и простонароден. При этом пьески Кёгэна традиционно исполняются в качестве интермедий в классическом спектакле театра Но. Театр Кабуки возник в Японии в эпоху сегуната Токугавы и соединял в себе танцы (сначала ритуальные, а позже светские), речитатив, песни и пьесы. Позже к нему добавилась пантомима.


22 - Миямото Мусаси (1584—1645), настоящее имя – Cиммэн Такэдзо. По имени деревни, где родился, взял себе имя Миямото. «Мусаси» же – это просто другое прочтение иероглифов Такэдзо. Историки и прочие лица до сих пор спорят, пытаясь отделить правдивые факты его биографии от вымысла. История Миямото противоречива, поскольку была описана как его друзьями и учениками, так и врагами (см. книгу Ёсикава Эйдзи «Десять меченосцев» (в оригинале «Мусаси») и одноимённый фильм 1955 года). Центральным событием его жизни является сражение с Сасаки Кодзиро – великим мастером меча, прошедшим лучшие в то время школы, не проигравшим ни одного поединка и ставшим исключительно знаменитым. Миямото Мусаси не имел такой школы, он обучался у отца, известного, но бедного самурая, а потом выработал свой собственный стиль, очень сильно ориентированный на физическую силу, которой Мусаси обладал от природы с избытком. В своей «Книге пяти колец» Миямото Мусаси в старости описал свой стиль, или правила борьбы, которые удивляют своей простотой. Нет ни популярных тогда «секретов» техники, ни духовных упражнений. И все же Мусаси победил Кодзиро. Он использовал совершенно неожиданное оружие, совершенно непривычные приемы. Рассказывают, например, что последние свои бои (перед тем, как удалиться от военных дел) он выигрывал, используя всякие подручные предметы – палки, весла. Миямото известен по всему миру как основатель школы самурайского искусства боя на двух мечах нита-рю и как создатель картины «Ворон на вершине сухого дерева», занимающей особое место в философской школе дзен. Последние годы своей жизни провел практически отшельником, живя в пещере, и похоронен от нее неподалеку.

 Отправлено: 14.03.08 21:18. Заголовок: Ран думал, они выйду..

Ран думал, они выйдут в центр зала, но этого не случилось. Отступив два шага назад – тем самым высвобождая пространство, юноша формально кивнул и медленно присел в традиционном приветствии, выставил перед собой по-прежнему укрытую в ножнах катану – да так и застыл, позволяя Фудзимии отреагировать на приветствие. Хакама тут же натянулись, и Ран не сумел сдержать одобрительного смешка: определенно хорошенький мальчик.

– Весьма-весьма польщен, что ты определился в мою пользу, – промурлыкал Айя сладко и, углядев, как нервно дернулся противник, довольно заблестел глазами: ни нарочито соблазняющий тон, ни откровенно эротический подтекст от оппонента не ускользнули.
Следуя примеру соперника, Ран столь же медленно опустился на корточки и, вытянув вперед меч, позволил ему скреститься с оружием противника, раздумывая о том, что он уже целую вечность не участвовал в кендо-спарринге – да и вообще, впервые участвует в тренировочном поединке без богу ²³.

Отдавая должное хозяйке, сама по себе идея поединка была довольно интересной. Куда интересней, чем заезженные театральные постановки, хотя почему она пригласила одного единственного мечника (если его и в самом деле можно так назвать – Айя окинул привлекательного самурая задумчивым взглядом) и, тем более, позволила ему сражаться с одним из гостей на боевых мечах – пусть даже в несерьезном поединке – оставалось загадкой.
Фудзимия нахмурил лоб. Считать очки никто не будет. А значит все рассчитано на эпатаж – и победу, которую можно будет определить даже аматорским взглядом. Хм-м…

А впрочем, пожал плечами Ран, если об этом задуматься, в происходящем было куда больше смысла, чем показалось бы на первый взгляд. Безопасность участников нивелировалась в пользу зрелищности. Еще бы, вернуться в средние века, смахнув пыль с тканых гобеленов и источенных ржавых доспехов! Блеск клинков и настоящий самурайский поединок, угроза членовредительства, крови, а, может быть, даже смерти. Все это возбуждает куда больше, чем безопасный спарринг на синаях ²⁴ облаченных в тарэ, до и мэн ²⁵ противников.

Фудзимия уже практически видел, как, разбредаясь по домам по окончании вечера, усталые, но крайне довольные увиденным гости унесут с собой воспоминания о чем-то едва не сакральном, произошедшем на приеме у графини де Лалланн, как будут неустанно поднимать престиж этой дамы, превознося произошедшее и стараясь изыскать возможность побывать на следующем суаре. Приходилось признать: у хозяйки оказалось довольно сносное стратегическое мышление – или достаточно хорошие советники, которых у нее хватало ума слушать.

Абиссинец скривился: гостям и невдомек, что максимум, который они на самом деле увидят, – это бряцанье клинка о клинок, несколько удачно (да и разве может быть иначе, принимая во внимание, что большинство людей, тем паче европейцев, имеет о кендо невероятно смутное понятие) проведенных ката ²⁶ , а в самом конце – зрелищно выбитое оружие (разумеется, без малейшего, кроме уязвленного эго, ущерба для его неловкого владельца). Затем под бурные овации победитель снимет с себя маску – и окажется не только искусным воином, но и прекрасным юношей, после чего присоединится к гостям, тем самым воскресив уже изрядно подугасшее веселье.

Наверняка какой-то местный увидел лишний шанс унизить напыщенных гайдзинов, которые, натянув костюм самурая и прицепив катану к поясу, нагло претендуют на звание воина. Особую пикантность унижению придаст тот факт, что юноша, сражавшийся под именем Миямото Мусаси, навряд ли сам искусный поединщик (в пользу догадки свидетельствовал факт, что Фудзимия, отслеживающий серьезных кендоистов как потенциальных противников, такого имени ни разу не слышал), а просто нахватавшийся основ птенец: пускай и зрелищно, но не выдерживает критики.

Ран ухмыльнулся, отыскав поверх скрещенных клинков пылающие черным глаза. Наверняка все обстоит именно так. В конце концов, он достаточно хорошо знал общество в целом и японцев в частности, чтобы предположить: процент истины в догадке невероятно высок.
Вот только есть, подумал Айя весело, один-единственный просчет. Мусаси следовало знать заранее, кого он вызовет на бой.

Не то чтоб этот выбор был большим. Присутствующие, из тех, кто все-таки одел костюмы, а не дополнил масками смокинги, предпочитали наряжаться в древнегреческие боги. Ран мысленно хмыкнул, припомнив язвительно про оговорки по Фрейду. Фактически кроме самого Фудзимии имелась только пара-тройка человек, которые подходили для исполнения плана. И не беда смазливого бойца, что он… слегка ошибся в выборе.
Юноша снова кивнул, и столь же медленно, как садились, оба встали, синхронно сделав шаг назад и все еще не разрывая зрительный контакт.

Ран уже наметил план действий и просто не мог удержаться от довольного хмыканья в предчувствии исполнения. О, разумеется, он посодействует замыслу и даст этим зевакам зрелище, которого они так ждут – волнующее, опасное, занимательное зрелище, позволив Миямото отработать полученные деньги. Правда с одним существенным нюансом – победа в конце достанется ему. Потому что – Айя хищно осклабился, и часть гостей, стоящих рядом, при виде этой ухмылки нервно отпрянула в сторону – побежденный достается победителю. А Ран отлично знал, как именно распорядиться завоеванным трофеем.

Хорошенький юноша – явление куда более волнующее, чем любая из здешних девиц, по крайней мере, не столь тривиальное. А уж этот конкретный парнишка… Разумеется, Ран попытается сдержать себя и не причинить потенциальному любовнику ущерба. Будет жалко превратить столь шикарное тело в манекен, годный лишь для демонстрации кендо-искусства – в то время как Фудзимия уже измыслил для него предназначение поинтереснее.
Абиссинец пристально следил за принимающим боевую стойку противником. Повернувшись боком и используя кисти рук в качестве щита, так называемый Мусаси выдвинул правый локоть, перенося свой вес на переднее колено и выпрямляя заднее. Фудзимия одобрительно кивнул: стойка была идеальной, словно срисованной из учебника по кендо. А значит, отметил он про себя, это будет школа Синкагэ. То есть удары, наносимые преимущественно по рукам.

«Колесо» служило более чем прозрачным приглашением к атаке.
Ну что ж… Ран криво ухмыльнулся. С его баттодзюцу ²⁷ будет довольно сложно приспособиться под не столь агрессивного и куда более медленного (а в этом он ни секунды не сомневался) противника. Что будет вдвойне забавно – так сказать, задача в задаче.
Движение, которым Айя выхватил катану, было значительно (хотя и не настолько, чтобы это бросалось в глаза) медленнее, чем того предписывали требования Тэнсин Сёдэн Катори Синто-рю.

«Не баттодзюцу даже вовсе, – ухмыльнулся Фудзимия криво, размышляя о том, в какой бы ужас пришел его бывший тренер, любивший цитировать учение школы: «Медленно движущийся меч не заслуживает названия техники бу-дзюцу. Если техника фехтовальщика предупреждает противника: "Я собираюсь атаковать лицо" или "Я наношу удар по запястью", это слишком медленно для реального боя».
Правда, он убил тренера, так что поди разберись, за что именно тот его гонял бы. До чертиков претензий накопил – и это не считая времени ученичества.

Единственное, что в данную минуту беспокоило Фудзимию: даже замедленный, удар окажется слишком быстрым, чтобы противник его отразил.
«Будет довольно неприятно, если он слажает… – Ран сморщился, представив, как катана рассекает ткани – и на навощенный паркет щедро брызжут кровавые капли. Желая исключить малейший шанс летального исхода, он даже целился левее, опасаясь рассечь грудную клетку противника, если тот окажется столь неопытен, что не успеет отбить даже медленный меч. Конечно, в этом случае ранения не избежать, однако против этого он был уже бессилен. Фудзимия философски пожал плечами: в конце концов, рука – это вам не грудина.

В случае же, если все пройдет благополучно, Ран ожидал, что противник встретит нападение рекомендованным в подобных случаях его школой тинрю – «драконом, свернувшимся на воде» – уйдя из-под удара в попытке провести очередную атаку по рукам. Которую сам Ран естественно парирует. Мысленно он уже успел выстроить рисунок будущего боя, адаптируя свои атаки и контратаки под технику Синкагэ. Поединок должен был получиться необычайно зрелищным.

Однако Абиссинца ожидал сюрприз – и сюрприз неприятный. Фудзимия инстинктивно напряг мышцы в ожидании удара… которого не последовало. Уклонившись от атаки гладким смазанным движением, противник проигнорировал специально открытые запястья и атаковал в лицо. Отточенное лезвие хищно лизнуло бледную щеку, оставив после себя косой кровоточащий порез.

Раздался коллективный вздох.

Ран среагировал мгновенно – отскочив назад и уходя из зоны возможной атаки. Одной рукой сжимая рукоять катаны, второй медленно провел по щеке, по-прежнему не в состоянии поверить в случившееся, после чего поднес к глазам испачканные красным пальцы.
Фудзимия рассчитывал, что неопытный противник будет шокирован успехом и кровью, которую ему удалось пролить, еще сильнее, чем зеваки, однако взгляд гагатовых глаз, которым наградил его Мусаси, был спокойным и нарочито бесстрастным.

Наивная уверенность, что произошедшее – случайно, рассыпалась в прах. Сомнений не оставалось: противник понимал, что делает, и понимал, к чему это приведет.
Не опуская глаз, Айя вопросительно выгнул бровь, намекая, что не совсем понимает. Ответный взгляд соперника взрезал: шквал эмоций, слишком сплавленных, чтобы отделить одну от другой, тем более – назвать, и в то же время столь сильных, столь интенсивных, что их, казалось, можно потрогать.

«Хм-м, он, кажется, и вправду жаждет моей крови…»

Желая показать, что время на раздумья вышло, Мусаси снова встал в «колесо».
Ран ухмыльнулся и, не сводя глаз с противника, нарочито медленно облизал окровавленные пальцы, после чего так же медленно вернул меч в ножны и, готовясь к атаке, принял низкую стойку. Во рту господствовал металлический привкус крови и жгучей горечи. Фудзимия чувствовал, как тягучий ручеек стекает по щеке и пачкает кимоно – и был не в состоянии сдержать ухмылки, пускай из-за ранения она и съехала на сторону.

Похоже, что он недооценил Мусаси. Похоже, что одетый в слишком тесное для боевого облачения рэйфуку парень и вправду был достоин звания противника. Противника, с которым не нужно сдерживаться, которому можно (и следует!) причинить как можно больше боли – поскольку он мечтает причинить ее тебе. Похоже, что – ухмылка Рана стала шире, затеплив огнем предвкушения аметистовые глаза – ему наконец-то встретился достойный вызов.

_________________________

23 - Богу – снаряжение для защиты, повторяет древние доспехи японских воинов. Богу состоит из нескольких частей: защиты паха и бедер, защиты груди и живота, защиты кистей и запястий рук, защиты головы, горла и ключиц.


24 - Синай – бамбуковый меч, используемый в кендо, пришел на смену катана и бокуто, так как, совместно со специальным оборудованием, позволил заниматься кендо совсем безопасно. Синай собирают из четырех расщепленных частей бамбука, одевая на него рукоятку (цука) и наконечник (сакигава) из кожи и связывая их с помощью ремешка (накаюи) и прочной капроновой струны (цуру). Синай гибок и прочен, и позволяет наносить удары в полную силу. Размером он может быть до 118 см. Вес синая не менее 500 граммов и поэтому такие удары даже в специальном снаряжении весьма ощутимы. Для защиты запястий на рукоятку одевают специальную защиту из прочного пластика или из нескольких слоев специально обработанной кожи (цуба).


25 - Составные части богу. Тарэ – защита бедер, нижней части живота и паха. До – панцирь, защищающий живот и часть грудной клетки (делается из твердых полос бамбука, покрывается кожей и многократно лакируется). Мэн – стальная маска на лицо, к которой пришиты полоски толстой хлопчатобумажной ткани, защищающие шею и ключицы (завязывается широкими лентами на шее и затылке)


26 - Ката – формы, в которых зашифрованы боевые ситуации – являются наиболее распространенным видом тренировки. Путем многих тысяч повторений ката владение мечом усваивается на уровне рефлексов, что позволяло фехтовальщику сражаться, не задумываясь.


27 - Баттодзюцу – Иначе называется иайдзюцу. Одно из обычных движений кендзюцу состояло в том, чтобы молниеносно вытянуть меч из ножен и взмахнуть им в режущем движении

 Отправлено: 14.03.08 21:29. Заголовок: Гнев – не лучший сов..

Гнев – не лучший советчик во время битвы. Кому и знать об этом – Кен прикусил губу – как не ему, попадавшему из-за взрывного темперамента в практически безвыходные и абсолютно дурацкие ситуации.
В бою же с таким серьезным противником, как Айя, любая эмоция, туманящая рассудок, была практически самоубийством. Кен понимал это – хорошо, чересчур хорошо… и все же ничего не мог с собой поделать.
При виде ухмылки, с которой любовник встретил его атаку, Хидака заскрипел зубами, чувствуя, что начинает клокотать от ярости. О, разумеется, для Рана это всего лишь игра. Еще одна игра – навроде пятнашек.

Кен был готов пойти на что угодно, лишь бы стереть с тонких айиных губ эту бесящую усмешку.

Хидака занес клинок, размышляя, удастся ли выполнить задуманное с теми жалкими крохами знаний, которыми он владел о кендо. Пусть Сибиряк сражался исключительно багнаками, как и любой другой член Вайсс, он был осведомлен (как минимум, в зачатках) о техниках владения другим оружием, чтоб – если вдруг – иметь хотя бы смутное представление о том, с чем столкнулся. Остальное уже зависело от ловкости и силы.
Сейчас все было по-другому. Багнаков у Кена не было – одна катана, чужое, незнакомое оружие, не лучшего качества, с коллекционным клинком Фудзимии его уж всяко ее не сравнить. Лезвие – длинное, отливающее серебром, одно заместо привычных пяти – Хидакой не воспринималось, тело видело его искусственным, насильно вживленным отростком.

«А впрочем, – отметил брюнет, глядя, как расцветают на белом шелке кимоно темно-красные капли, – с учетом всего я справляюсь неплохо».
По правде говоря, в активе Кена значилось всего два пункта – которые он собирался использовать максимально. Первое: не зная правил и ограничений, навязываемых кендзюцу, он, пусть и обедняя свою технику до скудности, не позволял им ограничивать свои возможности, сосредоточившись на том, чтобы достичь как можно большего урона.

«Правда, в случае с Раном, – ухмыльнулся Кен криво, – эпитеты «максимальный» и «ну хоть какой-нибудь» являются эквивалентными…»

А во-вторых… он слишком хорошо знал Айю. Годы совместной работы и жизни, львиная доля которых пришлась на спарринги один на один, позволили Хидаке изучить технику Абиссинца достаточно хорошо, чтоб если и не атаковать того успешно, то хотя бы уклоняться – по скорости они были равны.
А уклоняться приходилось постоянно: охваченный азартом, Фудзимия слетел с тормозов и окончательно перестал себя сдерживать – Кен видел это хорошо.
«Напряжение в его глазах, теперь оно не сексуальное», – читать любовника оказалось легко – сейчас, когда Хидака не боялся это делать. Ран жаждал триумфа: сломить противника, сломить, растоптать, получить в свое распоряжение и подчинить…

Сглотнув, Кен истово попытался убедить себя, что хочет того же.

* * *

«Ноги, – сообразил Фудзимия, – конечно же, это ноги…»
С той самой минуты, как начался бой, Ран напряженно вычислял, что именно было не так, и наконец пришел к выводу, что не так было все. Слишком уж много оказалось нестыковок.

Стойки, принимаемые противником (когда он вообще утруждал себя в них вставать) были не просто академически верными – идеальными. И это было все, что оставалось в технике Мусаси от традиционного кендо. Катану он держал по-разному: иногда как того предписывали правила, иногда за клинок, абсолютно не боясь поранить руки, но чаще всего так, словно это было совсем другое оружие. То же самое касалось и его кендзюцу: доля классических ката в нем составляла менее десятой части, а техник школы Синкагэ, к которой – как Ран поначалу считал – он принадлежит, была и того меньше. Но больше всего противника выдавали ноги.

В кендо различали шесть основных способов передвижения, каждый из которых соответствовал тому или иному ката (вари). Работа ног Мусаси не имела с ними абсолютно ничего общего. Затянутые в черные хакама, они двигались по какому-то замысловатом рисунку, эффективному несмотря на его полную чужеродность искусству поединка на мечах, и удивительно подходившему хищным повадкам противника.
«Словно тебя атакует голодный горный кот. Похоже, – ухмыльнулся Фудзимия, – от Миямото Мусаси в нем есть куда больше, чем просто вытканные на рэйфуку гербы».

Теперь уже Айя не сдерживался. Ахающая толпа, окружающие – все воспринималось отстраненно, как будто сквозь пленку, казалось отдаленным и лишенным смысла, неважным и второстепенным, единственное, что имело значение, до чего сейчас сузился мир, была облитая черным фигура, тенью ускользающая от атак.

Еще одна непонятная странность. Разгоряченный поединком, Ран вкладывал в удары всю боевую ярость, весь пыл, все искусство – теперь он не думал о том, чтобы уберечь или не ранить противника, не беспокоился, что будет, если атака все-таки достигнет цели – он с нетерпением этого ждал, однако сколь бы стремительными ни были нападения, все до последнего пропали втуне. Мусаси подавался под атаками, словно вода, ускользая за тончайший волос до удара – лишь для того, чтобы нахлынуть вновь. Сколько они уже сражаются – четверть, полчаса? – а Ран даже не смог его поцарапать. Не то что поцарапать – рэйфуку не сумел задеть!

«Все равно, что сражаться со своим зеркальным отражением, которому не нужно просчитывать, что ты предпримешь в следующий момент – потому что оно и так это знает».
По раскрасневшемуся лицу Фудзимии расползалась улыбка, широкая, ни капли не похожая традиционные формальные усмешки. Ран еле сдерживался, чтоб не расхохотаться от пьянящей радости. Да уж, действительно достойный вызов!
«Надеюсь, столь завидную изобретательность мой Мусаси проявляет не только сражаясь».

Свои предположения Фудзимия собирался проверить чуть позже.

* * *

«Я не могу».
«Ты должен».
«Я знаю, но… не могу».

Примерно к середине поединка Кен понял: Рана он убить не сможет. Не только потому, что это было почти невозможно технически: бой начался уже давно, но Абиссинец не слабел – наоборот! – без устали бросался на соперника, отыскивая мельчайшие огрехи в обороне, намереваясь загнать в угол, и с каждым новым разом попытки становились все успешнее. Но даже выпади ему подобный шанс, Кен просто не сумел бы себя заставить.
Кровь из поврежденной щеки стекала на кипенно-белое кимоно, пятная ткань как раз напротив сердца, словно ее выталкивало наружу пробитое предсердие – и при одной лишь мысли, что это может оказаться правдой, Хидаку начинало тошнить.

«Почему?» – терзался он, из последних сил уходя от ударов, становившихся все яростнее, все безумней и неотвратимее. – Почему я?..»
«А почему бы нет? – поинтересовался возникший из темных глубин сознания Казе, спросил и рассмеялся – Казе, располосованный его же багнаками. – Это твой рок, мой сладкий Кен: ты любишь их – они тебя предают. Потом ты их убиваешь – и все повторяется снова…»

Кен протестующе покачал головой и, запнувшись, сбился с шага. Потеря ритма едва не вылилась в катастрофу. От клинка он смог увернуться лишь по чистой случайности – заточенное лезвие просвистело у самого лица, обдав разгоряченную кожу волной холодного воздуха.
«Сейчас не время! – брюнет попытался сосредоточиться, слишком хорошо осознавая, чем именно рискует в случае неудачи: как минимум увечье и, скорее всего, необратимое.

Собраться не получалось: непроходящее напряжение последних месяцев плюс усталость, вызванная пренебрежением к своему телу, навалились на Хидаку свинцовой пеленой, мешая дышать, мешая сфокусироваться на происходящем. В голове гудело, горло судорожно спазмировало, перед глазами плавали разноцветные пятна…
Почувствовав, что противник слабеет, Фудзимия удвоил напор. Точеные черты исказились в голодной гримасе – и Кен не смог побороть мелкой дрожи: под взглядом беспощадных фиолетовых глаз он чувствовал себя так, словно в него впились и жадно терзали чьи-то хищные клыки.

Ответный взгляд, которым он полоснул Абиссинца, был полон отчаянья и отвращения. Скорей бы все это закончилось, весь этот поединок, этот фарс! Хидаке больше не хотелось мстить, он жаждал уйти и не видеть Фудзимию. Желательно никогда.
«Пора заканчивать», – решился Кен.

Клинки со скрежетом скрестились у гард ²⁸ и, образовав гротескную букву Х, так и застыли – каждый из противников тщился оттолкнуть меч другого – напряженные лица разделяло не больше ладони. Близко. Слишком близко. Фиолетовые глаза замкнулись на терновые – и Кен почувствовал на губах горячее дыхание Рана.

– Давай закончим, – предложил он хрипло.
– Почему? – в голосе Фудзимии отчетливо звучали веселые нотки. Уж этот несомненно забавлялся...
– Я так хочу, – пояснил Кен.
– Почему?
– Я так хочу, – повторил Хидака шепотом.

– Хн, – протянул Ран задумчиво, и Сибиряк от неожиданности вздрогнул: уж слишком неожиданным было это напоминание о том, прежнем Ране. – Тебе не кажется, что это не совсем справедливо?
– Я… Почему? – переспросил Кен тупо.
– Ну как же, – усмехнулся Абиссинец. – В конце концов, ты ведь пролил мою кровь. И вот сейчас предлагаешь прекратить поединок, в то время как я …. хотел бы получить что-нибудь… хм-м… равноценное.

А дальше все произошло молниеносно. Отбив клинок соперника своим, Ран обхватил его рукой за шею и, рывком притянув к себе – так резко, что тело врезалось в тело – впился в губы.
Кен охнул и растерянно застыл, чувствуя себя так, словно его окатили ушатом холодной воды. Сейчас он полностью забыл о контратаке, о том, что по-прежнему сжимает в руках оружие – мог только ошалело моргать, бессильно опустив зажатую в руке катану.

Целоваться сквозь узкую прорезь маски было трудно, однако Фудзимия справлялся мастерски. Раздвинув несопротивляющиеся губы, проворный язык Рана скользнул внутрь. Кен машинально подался вперед, отдаваясь уже слегка подзабытой ласке, чувствуя на себе насмешливый взгляд, ощущая как двигается, обводя контуры зубов, чужой язык, как коснувшись уже его языка, робко, почти неощутимо отступает назад и… как впиваются в нижнюю губу острые зубы, сжимаясь и безжалостно терзая.

Охнув прямо в полуоткрытые губы любовника, брюнет почувствовал, как рот наполняется острым привкусом железа. В фиолетовых глазах Айи светились дразнящая насмешка и чувство собственного превосходства, торжество победителя и обладателя. Давление на нежную плоть ослабело, зубы разжались – лишь для того, чтобы их вновь сменил язык, искусный, знающий, ловкий, осторожно пробегающий по следам укусов, тревожа маленькие ранки.
Секунду или две шокированный Кен разглядывал Фудзимию – после чего ударил. Даже нанесенный левой рукой, удар оказался достаточно сильным, чтобы отбросить Айю в сторону. Не ожидавший ничего подобного, Абиссинец упал на пол и… встать он уже не успел. Дрожа от ярости, Хидака пересек разделяющее их расстояние в один-единственный шаг и, наконец-то вспомнив об оружии, приставил клинок к беззащитному горлу любовника.
Некоторое время они разглядывали друг друга: Ран, сидевший на земле и ощущающий у шеи холодную сталь меча – и Кен, приставивший этот меч, все тело которого, кроме сжимающей оружие руки, периодически сотрясалось от дрожи. Фиолетовые глаза сцепились с карими, после чего Фудзимия пакостно ухмыльнулся… и начал медленно наклоняться на лезвие. Рот Кена непроизвольно открылся.

И тут в абсолютной тишине, воцарившейся в замершем зале, прогремели одинокие аплодисменты.

_________________________

28 - Гарда – предназначена для защиты руки от оружия противника. На раннем оружии гарды не существовало вовсе. Первые варианты гарды представляли собой планку, перпендикулярную лезвию и рукояти, и находящуюся в той же плоскости.

 Отправлено: 14.03.08 21:34. Заголовок: Не веря глазам, Йодз..

Не веря глазам, Йодзи ошеломленно глядел на происходящее: Ран – распростертый на земле. Ран – проиграл? РАН – ПРОИГРАЛ?! На днях дама, которую он сперва ужинал, а после долго танцевал, пыталась рассказать ему о модерновом искусстве, а если поточнее – о сюрреализме. Тогда блондин не слишком понял, что это такое – и вот сейчас он наблюдал его воочию.

До сих пор из схваток с Айей победителями выходили только Шварц – за вычетом Фарфарелло. Последнего интересовал исключительно Кен, багнаки которого оказались достойными многочисленных клинков берсерка. Из тех же, кто не обладал сверхъестественными способностями, побить Фудзимию удалось лишь Хидаке, и то – единожды и в драке на кулаках. Побить же Айю, когда он с катаной?!..

Блондин неуверенно заозирался по сторонам. Окружающие выглядели не менее пришиблено, не ожидая ни такого финала, ни – если уж на то пошло, кульминации с поцелуями – а посему не очень-то понимали, как следует реагировать.
Наблюдая за распростертым на полу Фудзимией, Йодзи посетило нехорошее предчувствие, что как только тот встанет, немного отряхнется и вспомнит, кто именно его сюда привел, сам Кудо долго не протянет.

«И все, что от меня останется, – подумал Йодзи с грустью, – это коллекция стрингов и эротических журналов, которые (зная моих товарищей по команде) переживут меня ненадолго. Правда, – вспомнилось Балинезу, – была еще и брошюра…»

Аплодисменты зазвучали в помертвевшем зале громовым раскатом.

Внутренне сжавшись в комочек, блондин протяжно застонал: захлопала девица. Не отрывая глаз от поединщиков и даже не утруждая себя тем, чтоб повернуться в его сторону, нахалка сжала губы – и прошипела:
– Хлопай!
– Ты с кем сейчас вообще говорила?
Вытянув губы в тонкую мрачную ниточку и не прекращая аплодировать, девица ткнула Йодзи в печень острым локотком:
– Хлопай давай, кому сказано!
– Хлопать – когда Айя поиграл?! – переспросил блондин. – Да ты с ума сошла… И не подумаю – он же меня со свету сживет!

Повернувшись к Кудо и хлопнув пару раз под самым носом, словно исполняя некий страстный латиноамериканский пасадобль, девица угрожающе пообещала:
– Не сживет он – сживу я. Советую подумать хорошенько, кого из нас двоих ты сейчас боишься больше…
Заглянув в чистые, по-детски прозрачные голубые глаза, Йодзи перевел взгляд на все еще лежавшего на земле Рана – и непроизвольно сглотнул.

«Черт, дилемма, – подумалось блондину с грустью. – Ран вроде страшнее, но она… она – ближе».
Прокляв в душе счастливый случай, благодаря которому ему-таки удалось разжиться гребаными приглашениями на этот гребаный вечер, Кудо неуверенно захлопал.
«Прости меня, Айя…»

Странно, но именно его аплодисменты прорвали плотину. Зал буквально взорвался овациями, перешедшими в одобрительные крики «На бис!» и «Виват!».
Йодзи почувствовал себя настоящим героем. Жаль лишь, что все известные ему герои обычно плохо заканчивали. Очень плохо.

Смерив задумчивым взглядом ликующую толпу, со всех сторон обступившую бойцов, девица нахмурила брови и, очевидно решив, что здесь теперь обойдутся без них, вновь ухватила Йодзи за рукав – и резво потащила прочь.
Вот только на этот раз блондин не собирался потакать произволу. И наживать еще неприятностей – в придачу к уже нажитым.
– Подожди! – сердито вырвав руку, Кудо раздраженно уставился на нахалку. – Куда ты меня тащишь?! И главное, с какой стати?!
– Ну-у, – мгновенно напустив на себя невинный вид, девица призывно взмахнула ресницами. – Вообще-то я о тебе заботилась…
– Правда? – прорычал Йодзи, почувствовав, что на виске вспухает вена.
– Ага, – кивнула она серьезно. – Ну-у… ты ведь сам сказал: твой друг захочет сжить тебя со свету... Думаю, когда он наконец поднимется на ноги, будет лучше если мы окажемся подальше.
– Хорошая идея, – закивал блондин согласно. – Мне нравится как это звучит – подальше. Особенно ты – от меня.

Крутнувшись на каблуках, Йодзи взял курс на стойку.
– Эй, – позвала девица вслед. – Куда ты собрался?!
– Топиться, – огрызнулся он через плечо.
– В туалете, что ли? – фыркнула нахалка.
– В алкоголе, – отозвался Кудо едко.

Единственное, что хоть как-то утешало Йодзи при мыслях о грядущей расправе в исполнении Абиссинца, было то, что в споре с этой мелкой язвой последнее слово осталось за ним.

* * *

Аплодисменты вырвали Хидаку из транса. Растерянно заморгав, он с недоумением уставился на сгрудившуюся вокруг него толпу, словно не понимая, каким волшебным образом вдруг оказался среди всех этих людей. Взгляд карих глаз метнулся к Айе (Фудзимия по-прежнему сидел на полу) и с ужасом отследил приставленный к его горлу клинок. Хидака недоверчиво взглянул на собственную руку, отбросил оружие и обмяк.

Люди вокруг прибывали, одобрительно качали головой и что-то говорили. Кен машинально соглашался, жал протянутые руки. Кто-то хлопал его по плечу…

Среди толпы он заметил бледное лицо хозяйки. Графиня смотрела на него с улыбкой, однако в серых глазах застыло недоумение, и Кен уже в который раз задался вопросом: а что должен был сделать настоящий Нории? О чем таком они договорились? Хидака напряженно размышлял, в то время как помертвевшие карие глаза искали в толпе Цукиено.

Кену хотелось, чтобы о нем позаботились, забрали отсюда – сама мысль о том, чтобы остаться в этом шумном, запруженном месте была непереносима. Он бы не медлил ни секунды и ушел один, но сомневался, что сумеет добраться домой самостоятельно. Впервые за долгое время Кен чувствовал себя больным и совершенно измученным.
Светлая макушка мелькнула в гуще наплывающей толпы, но, прежде чем Хидака успел окликнуть товарища, уплыла в неизвестном направлении в сопровождении черного стетсона.
«Йодзи, – сообразил брюнет. – Он с Йодзи, а это значит, что ему не до меня…»

Кен машинально оглянулся на человека, у которого до этого дня всегда искал помощи и поддержки. Ран сидел на полу, окруженный людьми, которые то и дело справлялись о его здоровье, предлагали вызвать доктора, поздравляли... Внимание Фудзимию тяготило. Насколько брюнет мог судить по нетерпеливым резковатым ответам, Абиссинцу не терпелось отделаться от присных. И если Кен просеивал толпу, пытаясь разыскать друзей, то Айя не сводил глаз с бывшего соперника, а убедившись, что наконец привлек его внимание, медленно слизал темневшую в уголке рта каплю крови.

«Моей крови», – осознал внезапно Кен.

Воздух, Хидака отчаянно хватал себя за горло, ему нужно на воздух.
И спотыкаясь, словно пьяный, он побрел к балкону – слепой к происходящему, глухой расспросам, предложениям и комплиментам.

* * *

Возмутительно!
Уперев руки в бедра, Оми с негодованием смотрел вслед уходящему Йодзи и клокотал от гнева. Да это ж ни в какие ворота! Кудо что, и вправду думает, что может вот так просто повернуться спиной и уйти – после всего того, что Оми довелось пережить?!!

Нет, Цукиено, конечно же, знал, через какой кошмар пришлось пройти самому Йодзи: что у того защитный механизм на любую привязанность, что сломить упорное сопротивление можно лишь перманентной любовью и лаской – он знал и был готов. Правда, сейчас хотелось наплевать на понимание, схватить любимого за светлые волосы и колотить о стойку бара до тех пор, пока в красивой голове не прибавится хоть столько ума.

Ноги на шпильках болели ужасно, не говоря уже о том, что при ходьбе приходилось зверски выкручивать позвоночник – из-за чего Оми чувствовал себя так, словно его целую вечность тянули на дыбе. В попытке наложить макияж он чуть не выбил себе глаз дурацкой кисточкой для туши. А стринги… не будем о стрингах…
Поправив сползающие груди (пара проходящих мимо пожилых мужчин испуганно шарахнулась – и их пришлось смерить ВЗГЛЯДОМ), Цукиено тряхнул головой и решительным шагом направился к бару.

…Отхлебнув из бокала, Йодзи с умилением уставился на бокалы, выстроившиеся перед ним образцово ровной шеренгой: пока что он опустошил не больше трети…
Счастье длилось недолго: на соседний стул уселась девица и шмякнула перед собой на стойку маленький расшитый блестками ридикюль.
Блондин уже практически не удивился.

– Опять ты, – пробормотал он, пытаясь просверлить нахалку взглядом. Получалось не очень: после выпитого глаза почему-то наотрез отказывались фокусироваться в общей точке.
– Опять я, – кивнула та равнодушно и принялась ожесточенно рыться в сумке. Для ридикюля столь скромных размеров поиски выходили мистически долгими и сопровождались тихим бормотанием «после того, что я», «неблагодарная скотина», «сволочь», «а ведь хотелось по-доброму» и почему-то «стратегическое планирование».
Йодзи недоуменно наморщил брови: последнее утверждение слегка выбивалось из логического ряда.

– Слушай, – попытался прояснить он ситуацию. – Т-ты чего тут делаешь?
– Сижу, – огрызнулась та, по-прежнему копаясь в сумочке и с каждой минутой мрачнея все больше. – Какие-то проблемы?
Йодзи открыл рот и… задумался: проблем в его жизни и вправду было многовато. Хотя у Балинеза зрела смутная опаска, что решать их девица не собирается – а вот расплодить новых…

– Ты просто держись от меня подальше, – предупредил он.
– Что, заразный? – поинтересовалась нахалка едко, после чего едва ли не нырнула в сумочку, бормоча недовольное: «Черт, и как они вообще в них что-то находят?!»
– Сама зараза, – огрызнулся Йодзи и, немного подумав, добавил: – Язва.
Его перебило ликующее:
– Нашел!

Девица извлекла какой-то подозрительно знакомый дротик, критически осмотрела – и метко ткнула Йодзи в задницу. От неожиданности Кудо охнул, задергался, после чего обмяк и, навалившись на стойку, наконец-то затих. Довольно кивнув, Оми обследовал дротик на предмет дальнейшей проф.пригодности, вернув его в сумочку, сполз со стула и, одернув под испуганным взглядом обслуги короткую юбку, попытался взвалить на себя беспамятного Кудо.

– И что вы собираетесь с ним сделать? – занервничал бармен.
– Открыть глаза, – пропыхтел Оми натужно. Даже переброшенный через плечо, блондин для Цукиено оказался слишком длинным – как следствие, кисти рук Кудо то и дело чиркали по полу. – Некоторые люди просто не желают видеть своего счастья!
– Оно конечно, – решив, что безопасней будет согласиться, бармен поспешно закивал и поинтересовался. – Не тяжело? Я имею в виду, – поправился он быстро, – счастье – довольно тяжелое бремя.

– Ага, – Цукиено попытался выпрямиться, царственно кивнул: – Можете вызвать нам такси, – и, неуверенно балансируя на каблуках, направился к лестнице, придерживая сползающего Кудо, пристроив руки на затянутые в кожу ягодицы.
– Так может вы его тут подождете? – предложил бармен неуверенно.
Цукиено задумался.
– Пожалуй, не стоит. К тому времени, когда такси приедет, мы как раз спустимся вниз.

Провожаемый недоуменными взглядами гостей, сгибаясь в три погибели, Бомбеец потащился к лестнице. У которой его перехватила хозяйка, возникшая едва не из разжиженного воздуха:
– Уже уходите? – бедняжка истово цеплялась за этикет, что по большому счету удавалось – за вычетом глаз: последние напоминали крупную мелочь.
– Собственно да, – Бомбеец снова попытался выпрямиться. Спина и каблуки протестующе застонали. – Все было просто замечательно… Надеюсь, вы простите столь ранний уход. Голова разболелась…
– У вас? – поинтересовалась хозяйка, рассматривая свисавшее с его плеча бесчувственное тело. Бомбеец вздохнул:
– У меня тоже.
– Аспирин? – предложила графиня растерянно.
– Лучше домкрат.
– Прошу прощения?
– Ничего-ничего, мы пожалуй пойдем…

К тому времени, как Оми наконец умудрился добраться до двери, он трижды взмок и загнанно дышал. Мужественно сражаясь со ступеньками и каблуками, несколько раз едва не выронил Йодзи, умудряясь предотвратить несчастье едва ли не в последнюю минуту, хватаясь за… разнообразные места. Не поднимало настроения и то, что гости, перегнувшись через перила, отслеживали прогресс с азартным интересом – совсем как до того следили за сражением. Оставалось скрипеть зубами, тащить и тащиться.

Сгрузив блондина на сидение такси, Бомбеец попытался втиснуться рядом. Светлая голова тут же плюхнулась на затянутые шелком коленки. Йодзи приоткрыл рот – и негромко захрапел. Дыхания у Цукиено хватило лишь на то, чтоб сообщить развеселившемуся таксисту адрес, после чего он бессильно откинулся на подушки .
– Знаешь, Йодзи-кун, – произнес Бомбеец убежденно. – После такого ты как порядочный человек просто обязан на мне жениться!