Отправлено: 07.04.08 23:51. Заголовок: WK: "Перечитай меня снова"; romance, R, Ран/Кен, Йодзи/Оми - финал от 27.04. (третий сезон)

Название: Перечитай меня снова
Ник: Saviri
Бета-ридинг: Verlis
Жанр: Romance
Рейтинг: R (уж больно буква хорошая!)
Пейринг: Айя (Ран) Фудзимия /Кен Хидака, Йодзи Кудо / Оми Цукиено (условный)
Аксиомы к теореме:
• действие происходит после первого сезона аниме;
• Санрюдзин (Эсцет) мертвы, но Айя-чан все еще в коме (скажите спасибо, что вообще не убила – просто кошмарно раздражает!);
• Вайсс по-прежнему живут в «Koneko»;
• Шварц находятся на вольных хлебах – со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Размер: «простынь»
Фик закончен и будет выкладываться по мере бета-вычитки.
П.С. Возможен сиквел (только возможен!)
Предупреждение: Сопли, слезы, ООС. Чрезвычайно тупые гэги и куча проходных персонажей. Ах да, еще флафф – куда ж без него…
Краткая аннотация: Прошло два года совместной жизни – и лодка любви разбилась об острые камни быта. Что делать: вычерпывать воду или бодро идти ко дну? И что выберет Кен – зная, что Айя активно дырявит днище?..
Отказ от прав (Disclaimer): не мое! А что, похоже?
Проект Weiss принадлежит господину Коясу и иже с ним. Я не владею ничем и прибыли, соответственно, не извлекаю. Сюжетная линия позаимствована из «Летучей мыши» (либретто Эрдмана и Вольпина плюс исправления Дреера для экранизации) – хотя осталось от нее до печального мало…
От автора: фик написан в подарок для Натаниэль – в благодарность и за заслуги: он первый человек (не считая моей беты), который признался, что да, он-таки читал мои фики! Кроме этого, он умеет заставить работать, конструктивно критиковать и – самое главное – восхитительно писать. В общем, спасибо тебе огромное!
Если я не ошибаюсь, ты ненавидишь, когда Кудо называют «Йодзи». Мои соболезнования… А еще ты, кажется, не любишь резкие переходы между флаффом - и не флаффом (см. «Йодзи»)

Одним куском фик выложен тута
http://www.diary.ru/~saviri/p43086672.htm

 Отправлено: 24.04.08 09:36. Заголовок: Nes А чего меня пи..

Nes

А чего меня пинать?? * меланхолично * Я, конечно, птиц гордый - пока не пнут, не полечу. Токо вот куды лететь-то?? В теплые края вроде как и не сезон...



Мария Карела

И ты, Брут...

 Отправлено: 24.04.08 23:42. Заголовок: Saviri а ты как дума..

Saviri а ты как думала?

 Отправлено: 25.04.08 10:14. Заголовок: Мария Карела Твои ..

Мария Карела

Твои аватарки - просто мм-м!!! И с каждым разом все больше!

 Отправлено: 25.04.08 12:23. Заголовок: Saviri Тут как-то ..

Saviri

Тут как-то подсчитали, что прода должна была бы быть 20-го. А у нас уже 25-е.......
Когда ждать-то?

 Отправлено: 25.04.08 12:40. Заголовок: Saviri, порадуй нас ..

Saviri, порадуй нас мы ждем!!!

 Отправлено: 25.04.08 12:56. Заголовок: Verlis пишет: Нету ..

Verlis пишет:

цитата:

Нету у Verlis слабых мест!

Записываем "Verlis шантажировать бесполезно - надо просто попросить".

цитата:

Сейчас вот "Дом на песке" дописывает. Потом сразу - следующая глава "Игры".

Ура.
Saviri пишет:

цитата:

А чего меня пинать??

Это если не ошибаюсь традиция уже . Часто встречается на разных форумах - добрые и благодарные читатели просят бет и знакомых "Пни там автора легонько/ласково"
Yuko пишет:

цитата:

Saviri, порадуй нас мы ждем!!!

Ждем.

 Отправлено: 25.04.08 13:57. Заголовок: Saviri Пасиб))) Мне ..

Saviri Пасиб))) Мне тоже нравится Ждем проды!

 Отправлено: 25.04.08 14:13. Заголовок: Седни будет!!! Прода..

Седни будет!!!
Прода то исть... Точнее - финал.
Я надеюсь.
А Лисенка я и сама с удовольствием пну. Она меня весь "Перечитай" - под плинтус загоняет)))

 Отправлено: 25.04.08 16:00. Заголовок: Сосна Записываем ..

Сосна

цитата:

Записываем "Verlis шантажировать бесполезно - надо просто попросить".

Не, ей надо помочь Или подкупить.

Saviri

цитата:

А Лисенка я и сама с удовольствием пну. Она меня весь "Перечитай" - под плинтус загоняет)))

Каким образом?

 Отправлено: 25.04.08 16:02. Заголовок: Saviri пишет: Седни..

Сегодня-сегодня!!!
Финал.

цитата:

А Лисенка я и сама с удовольствием пну.

Только ласково-ласково.

Irma пишет:

цитата:

А Лисенка я и сама с удовольствием пну. Она меня весь "Перечитай" - под плинтус загоняет))) Каким образом?

Пинками?

Мария Карела Аватарка - супер! Когда отправляла прошлое сообщение почему-то видела старую .

 Отправлено: 26.04.08 10:01. Заголовок: Сосна хн... мистика)..

Сосна хн... мистика)))

Saviri Финаааал?.. Я надеялась, это будет длиться бесконечно...

 Отправлено: 26.04.08 20:54. Заголовок: Мария Карела пишет: ..

Мария Карела пишет:

цитата:

Я надеялась, это будет длиться бесконечно...

+ 1 . Но надеюсь автор не обеспечит нам это бесконечным ожиданием?

Verlis, тебе как бете ответственное задание - пойти и пнуть автора, если спросит "за что?" скажи что это от меня.
Скрытый текст

Ну все, Saviri, ты меня довела и настало время показать насколько я страшна в гневе , не хочешь по-хорошему будет по-плохому . О чем должна быть третья часть ты надеюсь помнишь (всего-то семь месяцев прошло ), вот тебе пара картинок оттуда, . А еще у меня есть стирательная резинка. Смекаешь? Будь хорошей девочкой и гони проду, или я все сотру . У тебя на глазах. А еще Verlis скажу что в конце комикса она будет с Йоджи целоваться, но из-за тебя это нарисовано не будет. Короче, чтоб когда я вернусь прода была.

 Отправлено: 26.04.08 22:11. Заголовок: Сосна А еще Verlis ..

Сосна

цитата:

А еще Verlis скажу что в конце комикса она будет с Йоджи целоваться, но из-за тебя это нарисовано не будет.

Убойный аргумент

P.S А гдес первыми двумя частями можно ознакомиться?

 Отправлено: 27.04.08 01:33. Заголовок: Сосна :sm19: ..

Сосна

 Отправлено: 27.04.08 04:23. Заголовок: Saviri Saviri пишет..

Saviri
Saviri пишет:

цитата:

Ура-ура!!! Наконец-то - получилось!! Ритмика, чтоб ее...

Ага, получилось;) Молодца!
*ждет финала*

 Отправлено: 27.04.08 14:14. Заголовок: Saviri

Saviri
Куда ты опять пропала?

Мария Карела


Irma пишет:

цитата:

Убойный аргумент

На это и рассчитано.

 Отправлено: 27.04.08 16:19. Заголовок: Выключив зажигание, ..

Выключив зажигание, Айя подхватил с соседнего сидения неброскую спортивную сумку и, забросив на плечо узкий с обтрепанными краями ремень, выбрался из машины, возвращая на лицо привычное бесстрастное выражение.
Хищник, глядевший на мир его глазами всего лишь несколько часов назад, исчез, вернулся в логово, затаился и, спрятавшись там, в самой глубине нутра, басовито урчал, терпеливо ожидая новой охоты и интересной добычи.
Машинально бросив взгляд на левое запястье – «Интересно, сколько сейчас?..» – Фудзимия скривился: черт, поскорей бы разжиться часами – хоть какими-нибудь.

Хидака будет в шоке и прострации, когда узнает, что любовник умудрился потерять подарок.
«Не возвращайся я с опасной миссии, – хмыкнул Ран самодовольно, – глядишь, и Кен бы, может, даже разозлился…»

При мысли о сердитом Кене Айя ухмыльнулся. Хидаке никогда не удавалось злиться долго (по крайней мере – на него), когда же Кен таки умудрялся – то демонстрировал обиду довольно… своеобразно. Фыркал и едко огрызался, с торчащими во все стороны каштановыми волосами и раздраженно блестящими глазами напоминая Абиссинцу встопорщенного дворового котенка, готового выпустить коготки каждый раз, когда кто-то покушается на его корку хлеба. Обычно Кена хватало минут на пятнадцать…

Именно столько времени требовалось Айе, чтобы решить: пора уже, наверное, мириться… Фудзимия подкрадывался сзади и обнимал любовника за плечи, коварно улучив момент, когда брюнет был чем-то занят. Кен испускал удивленный вопль, роняя что он там держал в руках, и, громко ругаясь (чуть позже стоимость разбитого обычно вычиталась из его зарплаты), настойчиво пытался вырваться из цепких рук, раздраженно заявляя, что Айя – ублюдок и пусть он даже не думает, что…

Ран зарывался носом в пушистый затылок, вдыхая неуловимый запах корицы, присущий единственно Кену, неотделимый от него, словно кислород от воздуха; Хидака начинал заикаться, но все еще сопротивлялся – неловко ерзал, стараясь сохранить остатки выдержки и достоинства – должно же быть у парня хоть какое-то достоинство?
Айя хмыкал и принимался метить короткими поцелуями шею, затем помалу спускался в нежную впадинку за ухом… Умелые худощавые руки Фудзимии скользили по широкой спине любовника, сползали на талию, после на ягодицы – и уже там оставались надолго. Бледные губы дразняще скользили по смуглой коже, язык медленно обводил контур изящной ушной раковины – и Кен практически растекался лужей под действием острых до невыносимого разрядов физического удовольствия, абсолютно позабыв, из-за чего он только что сердился – как, впрочем, ссору как таковую.

Абиссинцу вдруг пришло на ум, что с Кеном они не ссорились уже… Фудзимия задумчиво нахмурил лоб: выходило – довольно давно.
Ран ухмыльнулся. Возможно, сегодня и впрямь следует спровоцировать небольшую стычку: будет довольно забавно… хм-м, примириться с Хидакой – после затяжного перерыва.

Забавно, отметил Фудзимия, поднимаясь по лестнице с черного входа, что ему вдруг ни с того ни сего вновь захотелось переспать с Кеном – и это после сегодняшней ночи!
Отреагировав на слово «ночь», педантичное айино сознание кинулось воспроизводить пережитое в воспоминаниях, живых, ярких и фотографически – словно оттиск на горячем воске – точных. Предвкушение… азарт… почти неразличимый скрип плетеных ремешков на дзори, когда те в сложных ката соприкасаются с навощенным паркетом… кровь… его, чужая – по коже, во рту, на кончике языка… тело, горячее, податливое – под ним, вокруг него…

Фудзимия нахмурился. Нории…

В случайном любовнике было все, чего он так искал – за исключением бессмысленной жажды к наживе.
Ран криво ухмыльнулся: впервые кто-то поимел наглость запросить с него что-то за секс. Обычно все происходило с точностью до наоборот: ни во время, ни тем более после секса осмысленной беседы между партнерами не велось – Фудзимия едва успевал отбиться от желающих. И вдруг – на этот раз «Что я за это получу?»…

Впрочем, не мог не признать Абиссинец, этот секс таки стоил – чего бы за него не запросили. Он был диким, страстным, практически животным – без запретов, без ограничений – опустошающе восхитительным.
Кожа любовника под его губами напоминала терпкое вино с отчетливым привкусом черной смородины и обласканного солнцем винограда – изысканный букет, в котором однако (как с удивлением отметил Ран) проскальзывали неразличимые, странно знакомые нотки… которые – сколько бы он не бился – никак не удавалось определить.

Фудзимия поднимался по лестнице, размышляя над странным и немного беспокоящим ощущением дежа-вю, которое он чувствовал тем острее, чем усерднее припоминал, чувствовал – и все-таки никак не мог определить, что именно такое это было.

«Возможно, он кажется знакомым потому, что я когда-то сам его придумал», – Ран безразлично пожал плечами.
Странно другое: он умудрился обнаружить эту редкость абсолютно случайно – не прилагая никаких усилий. Редкость… редкую драгоценность – камень-кровавик, требующий на свой алтарь подношений и жертв.
И пусть, ухмыльнулся Фудзимия зубасто, в конечном итоге победил именно он, Ран, но… Абиссинца мучило смутное сомнение: схватка еще не закончена – отнюдь! И даже если он выиграл битву, то все еще не выиграл войну.
Ну что же, тонкие губы искривила улыбка, которую нельзя было назвать иначе, чем хищной, это будут забавные… схватки. После таких невероятно трудно перевести дыхание и устоять на ногах – можно лишь остекленело пялиться в пространство, воскрешая в памяти особенно пикантные подробности. И Ран уже не мог дождаться следующей стычки.

Абиссинец очнулся от медитативных размышлений и непонимающе уставился на дверь, узоры на которой он машинально обводил пальцем… уже сколько? Сколько и, главное, почему он стоит здесь – здесь, перед… комнатой Кена.

Внутренне колеблясь, Фудзимия невидящим взглядом сверлил темное блестящее дерево.
Ран не признавался даже самому себе, однако циничное предложение Нории уязвило его непомерное самолюбие куда больше, чем хотелось, и даже сейчас, когда все наконец пошло, как он того хотел, сам факт о требованьи платы продолжал разъедать его гордость. Тот же Кен, к примеру, никогда не хотел от него ничего – сверх того что сам Ран мог или собирался ему предложить. Такая беззаветная, покорная, безо всяких условий любовь встречается редко. И Айя не был дураком, чтобы не понимать, как сильно ему повезло. Чтобы не знать, как хорошо, что у него есть Кен.

И вот сейчас Фудзимии отчаянно хотелось почерпнуть в Хидаке пошатнувшуюся в себе уверенность, напитать ее вассальной преданностью и абсолютной любовью, пылающей в карих глазах.
Конечно, не слишком-то это разумно – позволить Кену увидеть себя сейчас, в таком взъерошенном, но сытом виде, когда он еще не принял душ, и запах секса и чужого тела все витает вокруг – льнет к коже, запутался в волосах… В глаза это, конечно не бьет, в конце-концов он ведь переоделся в повседневную одежду, но лучше все-таки не рисковать. Поскольку Кена он терять не хочет.

Ран колебался, но... в конце концов, чем он рискует?

Сам Кен сейчас наверняка в магазине. Уж в комнате его-то гарантированно нету – утро, судя по всему, уже довольно позднее, а Хидака отнюдь не принадлежит к числу тех, кто любит нежиться в постели. Вечно куда-то торопится, стоит только проснуться – сразу выскакивает из кровати и бежит навстречу новому дню, словно боится опоздать или пропустить что-то очень хорошее. Капитально необъяснимый факт, поскольку – и все они прекрасно знают – не случится ничего такого, к чему бы следовало так стремиться. Довольно простодушно, впрочем что там – откровенно глупо, и тем не менее – это одна из черт, которые по-прежнему влекли его к Хидаке. Наивность, непоседливость, детская непосредственность – и возможность почерпнуть у Кена уверенность, что несмотря ни на что, все закончится хорошо.

И Рана не переставало удивлять такое отношение к жизни.

Возможно, именно поэтому он относился к Кену с эдакой вальяжной снисходительностью, нарочито покровительственно – уж сам-то Ран куда умнее, куда более зрелый и опытный – и, тем не менее, не упускал случая воспользоваться этими его качествами, чтобы жизнь не казалась столь беспросветно паскудной.
Как-то внезапно, безо всякой связи Фудзимии вдруг вспомнилось: в самом начале отношений ему дико нравилось сцеловывать с лица Хидаки улыбку – в этом тоже был своеобразный вызов. Правда, в чем-чем, а в этом он так никогда и не преуспел. Нет, улыбка исчезала с губ – трудно ухмыляться, когда тебя целуют по-французски – однако насовсем не пропадала: перемещалась выше и насмешливо светилась в умных глазах цвета горького шоколада.

Кен… Насквозь сотканный из глупых, необъяснимых противоречий, пытающийся привнести ощущение чуда в пресную повседневность – словно приютский мальчишка, который роется на куче мусора, потому что вчера ночью увидел, как туда упала звезда. Тем более странно, что никаких волшебных обстоятельств в жизни Кена нет – одна сплошная беспросветная рутина.

Дежурство на кухне – брюнет единственный вкладывал усилие в постылую готовку, разрисовывая черничные оладьи забавными мордочками. Болтовня с Цукиено. Изредка – сокер с детишками в парке. Работа в магазине, уборка в магазине – право слово, не слишком увлекательное времяпрепровождение, однако Хидака и тут умудрялся отыскать повод для веселья и беззаботного хохота.

Кена было невозможно воспринимать всерьез – однако было жизненно необходимо иметь его рядом.

«В любом-то случае, Хидаки нет – а, значит, я могу войти, – определился наконец-таки Ран. – А Кен, он ничего не узнает – не узнает, что я был у него. Мне нужно совсем немного времени – просто побыть там чуть-чуть, в безмятежной атмосфере, пропитанной спокойствием, беззаботностью и корицей…»
Возможно, если он увидит свою фотографию в самодельной рамке из морских ракушек, одну из тех наперечет, что он позволил сделать, почувствует любовь, которую к нему питает Кен, его уверенность опять восстановиться.
«Кен – мои батарейки. Мой вечный энерджайзер. Он питает меня – всегда, до полного насыщения…»

Остаток вечера Фудзимия провел среди гостей, пытаясь навести справки о случайном любовнике. В своих предположениях он оказался преимущественно прав. Айюми Нории, восходящая звезда, известная своими сольными хореографическими номерами. Правда, до сих пор эти самые выступления касались театральной традиции, чем классического баттодзюцу, но… Кажется, после сегодня репутация, слава и гонорары Нории взлетят гораздо выше – по крайней мере среди европейских почитателей его таланта. Сам он откуда-то из провинции, возможно, с Окинавы – хоть по акценту и не скажешь. Довольно популярный в обществе – чему-чему, а этому-то Ран как раз не удивлялся. Правда, как сообщила ему весьма шокированная хозяйка, Нории-сан отличался крайне строгими нравами и прежде (полный неприкрытого упрека взгляд) никогда не смешивал бизнес и удовольствие. Ран усмехнулся, сообразив, что де Лалланн, наверное, попала в число тех немногих, что вздумали подышать свежим воздухом, когда они с танцором… хм, достигли пика взаимопонимания.

Ну что ж, если она действительно права, то Нории на самом деле не остался к Рану столь безразличен, как хотел продемонстрировать (раз все-таки решился переспать). Возможно, тоже видел в Фудзимии вызов – вот и нанес удар на упреждение. Ведь это же основа всех основ – посеять у противника сомнение в собственных силах.
«Вот только, – ухмыльнулся Ран, толкнув дверь в комнату Сибиряка, – он никак не ожидал, что все мои тылы неуязвимы».

Пожелай Фудзимия этого – и он мог без проблем продолжить сексуальные эскапады – в дальнейшем неоднократно ловил на себе приглашающие взгляды присутствующих, однако столкновение с Нории его измотало. Такую победу следовало смаковать – а не обесценивать каким-то одноразовым сексом.

С приема он ушел около трех – вместе с последними гостями. Йодзи пропал гораздо раньше – где-то в середине, и Айя рассчитывал, что если Балинез и не объявится, то хотя бы даст о себе знать. «Севен» Кудо стоял там же, где они его припарковали – и Ран решил дождаться приятеля в машине. Там же он и заснул – незаметно для себя, опершись о руль, размышляя о Нории и вызове.

Проснулся Фудзимия уже засветло. С усилием откинулся на сидении, кряхтя и скрежеща зубами – тело после нескольких часов сна в сидячем положении, да еще и таком неестественно неудобном – отчаянно ломило.
Йодзи так и не показался. Впрочем, не только – на телефонные звонки он тоже не отвечал. Ран раздраженно покачал головой и… поехал домой.

В конце концов, уж там-то Кудо должен объявиться – рано ли, поздно ли. Они всегда сумеют изобрести правдоподобную историю для младших, а уж когда останутся одни, Ран сможет позаботиться о том, чтобы блондин впредь никогда не откалывал подобных фокусов.
Кивнув себе, Ран тихо вошел в комнату.

Как он того и ожидал, в помещении витал пряный запах корицы и яблок, щедро сдобренный ароматом цветущих роз – однако кроме этого здесь также было нечто, что Абиссинец уж никак не ожидал увидеть.
– Кен-чан, ну наконец-то! – встретил его мощный вопль. – Позволь же мне прижать тебя к моей любящей груди!

Правый глаз Фудзимии конвульсивно дернулся – Ран с нечитаемым выражением уставился на парня, который – пусть и по-хозяйски развалился на кровати (!) – определенно не был Кеном.

Шатен, лет двадцать восемь – максимум до тридцати. Внешность, типичная для японца – темные волосы, темные глаза, желтоватая кожа. Криво посаженные на нос очки в купе со щетиной.

И абсолютно голый – за исключением обмотанной вокруг талии простыни, но вот под ней?..
Ничего. По-крайней мере, судя по тому, что видел Ран.

Фиолетовые глаза Фудзимии сузились до тонких щелочек. Кто это такой и какого дьявола он делает в комнате ЕГО Кена?!

Судя по задумчивому выражению физиономии, изрядно заросшей темной колючей щетиной, неизвестного обуревали точно подобные мысли.

– Ты хто? – поинтересовался он, покачивая голой жилистой ногой.
– Хн? – Ран угрожающе выгнул бровь.
Незнакомец нахмурился:
– Немой, что ли?

Склонив голову набок, Фудзимия задумчиво рассматривал лежащего на кровати мужчину, пытаясь решить: расчленить – или сперва дождаться объяснений?

Первоначальную догадку о том, что это – грабитель, Абиссинец отмел практически сразу. Вряд ли эта публика валялась бы на кровати пострадавшего – тем более что это комната Кена: чего тут грабить-то? Футбольный инвентарь?? Или футболки в пятнах от травы??

А если не грабитель – тогда кто? Никаких других вариантов Фудзимия не видел. И… подождите-ка, чего он там кричал – когда Ран только-только вошел в комнату?

– Эй! – воскликнул вдруг незнакомец, бесцеремонно ткнув в Фудзимию пальцем. – Я тебя знаю!
В подтверждение своих слов он указал на фотографию, стоявшую на прикроватном столике у изголовья: все четверо перед «Конеко». Кен и Оми обнявшись, Йодзи – с вечной сигаретой и хитрым прищуром, ерошащий макушку Цукиено. И он сам – немного поодаль, скрестив руки и презрительно нахмурившись в камеру. – Ты – цветочный парень, ну-у… тот – с девчачьим именем!

Незнакомец радостно прищелкнул пальцами:

– Как там оно? Амелия? Алия?
– Айя, – проскрежетал зубами Ран.
– Ага, – кивнул брюнет счастливо. – Точно, Айя. Хей! – воскликнул он, нахмурившись. – А что это ты тут делаешь?
– Хн? – Фудзимия недоверчиво выгнул бровь. Роскошно. Этот… это имеет наглость спрашивать его – что он делает в спальне собственного парня. Даже будучи чертовски разозленным, Ран не мог не оценить абсурда ситуации.

– Даже если ты тут работаешь, я не могу допустить, чтобы ты проникал в комнату Кен-чана в его отсутствие, – незнакомец покачал головой и неодобрительно поцокал языком. – Кто знает, чего ты здесь в одиночку-то делаешь? Вдруг трешься о его белье – или еще похлеще? Мой сладкий Кен-чан слишком наивен, слишком чист, чтобы заподозрить в ком-то грязный умысел – и я обязан защищать его невинность. Я не могу позволить, чтобы ты…
Кен-чан?! Его Кен-чан?!!

Фудзимия решил, что с него уже хватит:
– Кто ты на х… такой и какого хрена здесь делаешь? – порычал он, автоматически опуская руку на рукоять клинка.
– Я?! – незнакомец нахмурился – но почти сразу же расплылся в ухмылке. – Ах, да, я позабыл представиться! Арата, – ухмыльнулся он довольно, – Арата…

Впрочем, заметив по-прежнему недоумевающее выражение на лице Фудзимии, он снова нахмурился: – Арата, парень Кена. Слушай, фотография и все такое – но ты точно уверен, что ты здесь работаешь? Кен-чан был просто должен обо мне рассказывать – в конце концов, мы собираемся пожениться и… Хотя, – отметил незнакомец задумчиво, – быть может, ты ему не столько важен – чтобы делиться такими новостями…

– Парень? – повторил Ран медленно, выговаривая слово столь тщательно – словно услышал его впервые в жизни. Сейчас он ничего не понимал и не совсем соображал, что происходит – за исключением того обстоятельства, что черта с два он позволит этому цирку продолжаться и дальше. Пока что Абиссинец выпустил из виду кусок про «не столько важен», решив сосредоточиться на более раздражающих словах.– Кен… твой… парень?

– Ага, – кивнул самопредставленный Арата гордо и от избытка чувств довольно замахал ногой. – Вот уже два месяца как мы обрели друг друга.
– Два месяца?! – выдавил придушенно Фудзимия, в голове у которого никак не желало укладываться то, что он только что услышал.

«Быть может, он сумасшедший, – подумал Айя, прикусив губу. – Какой-то псих – сбежал из клиники и вот теперь разгуливает по Токио в чем мать родила. И надо же было случиться, чтобы он забрался именно сюда!»
Гипотеза, что и говорить, выходила стройная и даже привлекательная… только откуда сумасшедший знает о Хидаке – как, впрочем, и о Ране, если уж на то пошло…

– Это был союз двух сердец, – закивал Арата согласно. – Свадьба во вторник. Я уже и родственников пригласил – дядя из Китая приедет. Родня так рада! В наше время трудно найти порядочную девушку…

Ран тупо пялился на Арату – внутренности в животе скрутило в узел. Девушка? Свадьба?! И это все про Кена?! ЕГО Кена?!!

– Его улыбка, непосредственность, а эта старомодная стеснительность… Мне пришлось целых два месяца доказывать Кен-чану глубину своей привязанности – пока наконец-то свершилось!
– Ч-что? – переспросил Ран глупо, чувствуя как неприятно холодеет внутри. Фудзимия почему-то ни капли не сомневался: то, что он сейчас услышит, ему не понравится.

– Вчера он наконец открыл свои объятья! – в этом месте Арата нахмурился. – Я, правда, плохо помню… Но, – добавил он жизнерадостно, – уверен, что смогу освежить поблекшие воспоминания – как только Кен-чан вернется.
Лицо Араты приобрело мечтательное выражение:
– Наверняка, он сейчас на кухне. Хочет подать мне завтрак в постель. Мой Кен такой трогательный, такой заботливый, такой аппетитный – так бы и съел, – глаза за стеклами очков пылали похотью напополам с энтузиазмом.

Фудзимия чувствовал, как застилает глаза кроваво-красная пелена: какого черта тут творится?! Кен, его Кен – и это? Это что, какая-то шутка?!!

– Так и вижу, как он появляется на пороге! – Арату буквально распирало. – В одном лишь фартучке – том коротком, голубом, с кружевными оборками. С подносом в руках. Восхитительно смущенный – о, у него такой восхитительный румянец!! Я так люблю вгонять его в краску – мало кто краснеет в наши дни! – указал горемыка. – Это так приятно будоражит… Я буду кормить его клубникой из собственных рук, буду слизывать сливки с этого восхитительного тела… Как только представлю…
Фудзимия никогда не жаловался на воображение и тоже – представил.


* * *


– Нет.
– Да.
– Нет!
– Да!
– Нет!!
– Шульдих, да!!!

– Хидака, это физически невозможно! Да ты хотя бы представляешь себе, как для этого следует изогнуться?!
Кен мрачно уставился на Кукловода:
– Представляю ли я?!!

– Ах, да, вижу, – в голосе немца зазвучало нечто, весьма похожее на восхищение – по крайней мере, насколько он мог восхищаться кем-то помимо себя.
Кен был не очень-то настроен на беседу, поэтому изрядно заскучавший немец стал рыться у него в мозгах, пытаясь отыскать если и не развлечение, то хотя бы что-нибудь интересное для себя.

Копаться в голове у Хидаки было занимательно, но утомительно: тот пребывал в состоянии полнейшего раздрая – и сам не знал, до чего такого может додуматься в следующую минуту. Поэтому немцу пришлось довольствоваться обрывками случайных мыслей и размышлений. Проще всего оказалось добраться до футбольных воспоминаний, однако просмотрев подробную нарезку впечатляющих моментов мировых чемпионатов по футболу, Шульдих вновь заскучал.

Мысли в голове пенистым буруном Хидаки закручивались вокруг Рана – возвращались к началу их отношений, к изменам Фудзимии, к чувствам самого Кена, опять к началу отношений, и если Сибиряк, до бесконечности прокручивая в голове одни и те же аргументы, пытался прийти к какому-то разумному решению, то Шульдиха от этого уже тошнило.

Кукловод уже собирался покинуть было голову брюнета, когда вдруг случайно набрел на упоминание о каком-то написанном Йодзи труде. Это было достойно его внимания – и немец решил задержаться. Выудить эти воспоминания оказалось еще проще, чем даже те, что были связаны с футболом: брюнет был слишком уж сильно шокирован – чтобы так просто забыть.

Теперь Шульдих с интересом просматривал скрипты, оценивая содержание с точки зрения эстетики, композиции и правдоподобности.

– Г-господи! – брюнет, окончательно измотанный безрезультативными размышлениями, устало навалился на стойку и обхватил руками голову. – Не думать, не думать, не думать…
– Нэ-э, Хидака, – прокомментировал рыжий насмешливо, – вот как раз об этом нет ни малейшей нужды беспокоиться. Вот если бы наоборот, тогда б тебе пришлось изрядно постараться…

– Шульдих, – Кен одарил Кукловода мученическим взглядом, – неужели во всем Токио не нашлось занятия поинтереснее – кроме как мучить меня?
Немец пожал плечами:
– Стыдно признаться, но в общем-то нет.

Хидака закатил глаза:
– И это с твоими-то многочисленными талантами... Я не знаю... Пойди котенка, что ли, утопи – или вон отбери клюку у старушки...
– Хидака, – рыжий смерил Сибиряка холодным взглядом, – ты часом не забыл, с какой легкостью я могу превратить твою жизнь в сущий ад?

– Не хотелось бы тебя расстраивать, – огрызнулся тот сухо, – но с этим ты уже как малость опоздал!
– Хм, – Шульдих призадумался. – Черт, кажется, ты прав…
Вздохнув, он укоризненно покачал головой:
– Мда, Хидака, следует отдать тебе должное – умеешь же ты испоганить настроение…
Кен устало смежил веки:
– Я?!

Немец открыл было рот, собираясь изречь что-то соответствующе его натуре – то есть, крайне едкое и крайне уничижительное, когда и глубины дома вдруг донеслось:
– Спасите!! Убивают!!!
– Ну, наконец-то! – рыжий радостно вскинулся и с интересом заозирался по сторонам, стараясь не упустить ни единой кровавой детали. – Хоть какое-то оживление…

Кен безразлично пропустил комментарий мимо ушей – по-прежнему не отнимая рук от головы.
Запрокинув голову, Шульдих с научным интересом изучал содрогающийся потолок.
Наверху кого-то явно гоняли. То и дело раздавался грохот, топот ног, приглушенные крики, мольбы, шум и треск мебели.
– Интересно, кто кричал? – пробормотал Кукловод под нос. – Надеюсь, что Кудо…

– Арата, – констатировал Кен безразлично. Вчера вечером – Господи, неужели это и впрямь было только вчера?! – он уже слышал похожие крики о помощи. Правда, на этот раз в них было больше правдоподобия…
«Надеюсь, – решил Сибиряк, – кто бы это ни был, на этот раз Арату-таки догонят – и у меня одной проблемой станет меньше…»
Шульдих осуждающе выгнул золотистую бровь:
– И эти люди называют меня порождением мрака…

А звуки борьбы тем временем приближались. Шлепанье босых ног – и в торговый зал влетел злополучный Арата – испуганный, растрепанный и абсолютно нагой, преследуемый по пятам предельно раздраженным Раном. Избегать атак красноволосого незадачливому кавалеру удавалось исключительно благодаря совместным усилиям Цукиено и Кудо, которые, позабыв на время о личных проблемах, дружно цеплялись один – за плечи Фудзимии, второй же – за правую ногу.

– Кен-чан! – узрев Хидаку, Кобаяси кинулся к нему словно утопающий к кругу и, молодецки перемахнув через прилавок, попытался укрыться за спиной Сибиряка. – Спаси меня – иначе овдовеешь так и не женившись…
Не известно, что разозлило Айю больше – то ли уменьшительно-ласкательное обращение, то ли упоминание о браке, то ли вообще – сам факт, что приблудный посмел-таки приблизиться к Кену, но, зарычав, Фудзимия стал вырываться из захвата с удвоенными усилиями.

– Кен-чан? – вцепившись в Хидаку, Арата с ужасом смотрел на Рана, трясясь словно осиновый листок. – Э-э-это кто?
Кен с отвращением посмотрел на поклонника:
– Мой парень.
– Это который смертельно больной? – уточнил Кобаяси с недоверием.
– ЧТО?! – судя по перекошенному лицу Фудзимии, с минуты на минуту у того должна была хлынуть пена.

Хидака закатил глаза, после чего выбрался из-за прилавка и, промаршировав к выходу, распахнул дверь, в упор взглянул на Арату и коротко кивнул в сторону улицы, на которой уже вовсю бурлило оживленное утреннее движение:
– Вон.
– Туда?! – с недоверием переспросил страдалец.

Кен закатил глаза, но все-таки сдержался и кивнул. Арата покосился на свои голые ноги, после чего выглянул на улицу, по которой как раз шла женщина с детской коляской, и машинально попятился вглубь магазина:
– Э-э-э… А другие варианты имеются?
Хидака пожал плечами и мотнул головой в сторону Айи. Кобаяси громко сглотнул.
– Кен-чан?.. – пробормотал он жалобно.

– У тебя… – Кен смерил вырывающегося Фудзимию взглядом знатока и что-то прикинул. – Минуты две – потом я за последствия не ручаюсь…
– Кен-кен, но я же не могу – в таком виде! – завопил Арата протестующее. – Я же голый – совсем, абсолютно!!
Брюнет пожал плечами, снял с полки фикус, после чего, сунув его растерянному Арате, бесцеремонно выпихнул страдальца на улицу и захлопнул дверь.
Присутствующие переглянулись и дружно перевели дыхание.
– Итак, – провозгласил Шульдих, – второй акт.

 Отправлено: 27.04.08 16:35. Заголовок: Ран был взбешен. Как..

Ран был взбешен. Какой там, просто ох…нно зол! И даже поройся в памяти, навряд ли сумел бы припомнить, когда в последний раз он злился так. Вот разве что на Такатори – правда, сейчас терзающая его злость была совсем иного рода.

Даже гоняя этого кретина – Арата, кажется? – в попытке оскопить по дому, Фудзимия делал это вовсе не потому, будто действительно поверил в то, что этот идиот рассказывал про Кена.

Кен любил Айю, боготворил Айю, и было абсолютно невозможно, да что там – совершенно исключено!! – чтобы он изменил Айе – когда-нибудь в принципе, и уж тем более с кем-нибудь, похожим на это жалкое убожество.
Поэтому изувечить настырного Кобаяси Фудзимия хотел скорее для профилактики – Арата осмелился покуситься на то, что принадлежало Айе, а, потеряв в жизни практически все, привыкаешь ценить то немногое, что у тебя осталось, держаться за это, держаться – и не делиться.

Однако сейчас, увидев Кена, небрежно привалившегося к прилавку, Ран с неприятным удивлением вдруг стал осознавать: возможно, не все, что нес этот кретином, было такой уже неправдой.

Фиолетовые глаза недобро сузились: такого Кена Айя никогда еще не знал. Вот и пытался сообразить: нравится ли ему то, что он видит – или прежний Кен был все-таки предпочтительней.

Темно-синяя майка льнула к телу Хидаки словно вторая кожа, не говоря уже о брюках, под которыми – Ран неодобрительно нахмурился – определенно не было ничего, за исключением разве что собственно Кена.
Прежний Хидака при таком осмотре бы обязательно смутился – этому же, судя по усталому безразличному взгляду, было абсолютно все равно.

Губы Абиссинца сжались в тонкую угрожающую скобку: золотистую кожу, которую тщилась прикрыть скудная материя майки, пятнали многочисленные следы засосов, укусов и поцелуев. Которые – Ран зло скрипнул зубами – оставил кто угодно, но только не он, уж это-то Фудзимия знал наверняка.

И то, что Кен одел столь откровенную одежду – причем, одежду, явно не принадлежавшую ему самому – означало, что Кен… хотел, чтобы Айя все это увидел??? Чтобы узнал про измену?!!
Неудовольствие Фудзимии росло с каждой минутой: он не знал, что и думать. Каштановые брови недоуменно сошлись у переносицы.

Склонив голову набок, Ран рассматривал любовника, словно видел впервые в жизни, мысленно задаваясь вопросом: как?!

Свидетельства измены Кена были налицо, он видел их так же ясно, как самого Хидаку – однако все еще не мог поверить.

Кен – лгал ему?

Ран чувствовал, какой опасной легкостью наливается вдруг голова.
Кен, смотревший на него обожающими глазами, Кен, утверждающий при каждом удобном случае, что любит его, Кен, выполняющий любую прихоть, любой его каприз, Кен, страстно отдающийся ласкам, краснеющий даже при самых невинных прикосновениях – этот Кен лгал ему?

Тот самый Кен, про которого – Ран дал бы руку на отсечение – он знал абсолютно все? Как?!

Кен, неспособный на ложь, на предательство, на обман – лгал, обманул и предал??

Фудзимия протестующе покачал головой: абсурд! Полнейшая нелепица! Кен просто не мог…

И все же сделал, насмехались отметины на шоколадно-смуглой коже…

Ран пялился на Хидаку неверящими, широко распахнутыми глазами.

Такого Кена он не знал. Красивого, немного отстраненного, лживого, интригующего, двуличного и безжалостного…
Фудзимию вдруг охватило престранное чувство. Так чувствует себя едок, которого вдруг начинает жевать его собственный бутерброд.

Он знал Хидаку до последней клетки, до малейшей мелочи и детали – знал, как тот сопит в подушку, знал, что тот любит и чего боится, знал все, и вдруг оказалось – не знал ничего.
«Он изменял мне? – Ран чувствовал, как зарождается внутри спасительная злость – Как долго? С кем?! И сколько это продолжается??!»

Привычная устоявшаяся почва шаталась под ногами. Его крепкий тыл обрушился – внезапно, в одночасье, вдруг, а он не удосужился заметить.
«В то время как я рисковал собой на миссиях – он мне изменял?!

Возмущению Фудзимии не было предела.

«Вот только ты не был на миссиях, – не преминула напомнить ехидная совесть, голос которой звучал до странного похоже на Кена, правда, прежнего, а не этого – этого он не знал. – Ты шлялся по Токио».

«Но он-то этого не знал! – взвился Ран. – И вместо того, чтобы ждать меня, чтобы переживать и беспокоиться, прекрасно зная – я могу и не вернуться, трахался себе спокойно с каким-то ублюдком!»
«Ну-у... Пока он изменял тебе здесь, ты изменял ему там. Так что все честно», – указала совесть.
"Черта с два! – прорычал Ран. – Он мне изменил. Он – мне!"

Ран чувствовал себя обманутым. Он словно умудрился проморгать что-то невероятно важное, лежащее под самым носом – из-за чего было вдвойне обидно.
Теперь он злился пуще прежнего: чувствовать себя глупо Фудзимия не любил.

К злости из-за факта, что у Кена хватило наглости ему изменить, примешивалась и другая: Хидака посмел скрывать от Рана такого себя. Двуличный ублюдок Кен, небрежно и с безразличной отстраненностью глядящий на него сейчас, был… сексуальным. Чертовски сексуальным.
Ран облизал губы.

Сейчас, впервые за очень долгое время он, кажется… хотел Хидаку – мешая вместе с раздражением щедрую порцию сексуального возбуждения.
– О, всего святого ради… – пробормотал где-то сбоку Шульдих.

Фудзимия смотрел на Кена, пытаясь решить для себя, какого черта делать дальше.
К этому времени он и думать уже забыл о внесенном на сегодня в распорядок приключении, благополучно позабыл о Нории – вызывающем вызове, сейчас его мыслями владел исключительно Кен.

Тот самый Кен, которого Фудзимия давно уже привык считать своим – и вдруг внезапно оказалось, что это все – не больше чем иллюзия. И что на самом-то деле Хидака вовсе ему не принадлежал, а – Ран мрачно скривился – играл за его спиной в свои маленькие грязные игры?

Рот Абиссинца наполнился едкой желчью.
«Да я убью его!»

Пространство, отделяющее его от Кена, Ран пересек буквально в несколько шагов и, угрожающе сверкнув глазами, навис над Хидакой – не до конца уверенный, что делать дальше, однако истово желающий схватить любовника за горло и трясти, выдавливая лживость вместе с кислородом. Фудзимия прекрасно знал: сейчас он выглядит пугающе – и ожидал, что Сибиряк попятится назад, однако тот не шелохнулся – стоял, скрестив руки на груди и опустив глаза куда-то в пол, рассматривал там что-то непонятное.

Гнев Абиссинца пошел на качественно новый виток – хотя, казалось, это было невозможно.
– Смотри на меня! – рявкнул он, хватая Кена за плечи.
Однако тот не подчинился. Темноволосая голова безвольно мотнулась, взгляд карих глаз скользнул выше – подчинение наконец-то? – вот только смотрел он… сквозь Айю.
Фудзимия заскрежетал зубами: а это что еще за новости!
– Хидака! – прорычал Фудзимия, схватив брюнета пальцами за подбородок и рванув его вверх. – Смотри на меня – когда я с тобой говорю!

Словно насмехаясь над ним, Кен смежил веки.

«Ты не можешь меня заставить» – Ран расценил это так. Вызов?!!
Кен вызывает – его??
«Вот только это не гребаный вызов, – отметил зло Фудзимия, – а бунт. Открытое неповиновение, вооруженный мятеж…»

Который будет так забавно подавить.

Темное, неконтролируемое желание хлестало по венам, стучало в виски – соперничая с яростью, видоизменяя ее, трансформируя и низводя до первобытного – владеть, подчинить!

Он все еще хотел Хидаку, точней, не все еще, а прямо сейчас – хотел, несмотря на измены. Плевать, что тот был лживым ублюдком – Ран хотел его. А к черту, хотел куда больше чем за долгое время! Не просто хотел – хотел оставить.

Пускай теперь ему придется постоянно приглядывать за Кеном и не спускать с того глаз, пусть каждый раз, когда брюнет откроет рот, он будет оценивать каждое слово, пытаясь определить, говорит Хидака правду – или все-таки лжет, пусть каждый раз во время секса он будет высматривать на золотистой коже следы чужих пальцев и губ – Ран все равно хотел оставить Кена.

Слишком уж долго тот был в его жизни постоянной величиной.

«Но, – сообразил вдруг Фудзимия, – я больше не смогу быть в нем уверенным. Не смогу доверять…»

И, осознал внезапно Айя, это было горько. Куда горше, чем он ожидал.

Отныне не будет убежища, в котором можно спрятаться, чтобы перетерпеть житейские невзгоды. Кен играл с ним точно так же, как сам Ран думал, что он играет с Кеном.

«Я заставлю его позабыть о других и сделаю своим – на этот раз по-настоящему, – Фудзимия отчетливо чувствовал во рту вкус свежей крови и вызова. – Заставлю полюбить меня по-настоящему. Сломаю его гордость и поставлю на колени. Сделаю столь зависимым от меня, как я думал, что он зависит. Утоплю его в нежности и привязанности – чтоб он смотрел на меня одурманенными глазами. Заставлю любить меня так, как я думал, он любит!»

– Хидака! – практически выплюнул Фудзимия в лицо любовника, автоматически отметив, какое у того на самом деле удивительно красивое лицо. Не столь безупречно классическое, как у Йодзи, не такое экзотическое, как у него самого, и – упаси Боже! – не вызывающее, как у Шульдиха – особенное. Словно у падшего ангела. – На этот раз я все-таки тебя прощаю, но…

Ему наконец-таки удалось – Хидака отреагировал. Правда, совсем не так, как думал Ран.

Кен завозился в его руках.
– Прощаешь – меня? – повторил он тихо. – Ты меня прощаешь? Да с чего ты вообще взял, что я в нем нуждаюсь, в этом твоем прощении?!

Фудзимия нахмурился.
Так не должно быть. Это… неправильно. Хидака должен был раскаяться, должен был ухватиться за шанс, который Ран ему так благородно предоставил, а не огрызаться – с горечью и отвращением, словно праведник на обвинения еретика.

– Ты, неблагодарный ублюдок! – Ран с силой толкнул любовника в плечо, и Кен, запнувшись, попятился назад. Восстановить равновесие не успел – Ран вновь толкнул его, на этот раз к прилавку, после чего, ухватив за куцую майку, насильно притянул к себе и задышал в лицо:
– Я даю тебе второй шанс, – Фудзимия произносил слова нарочито медленно, едва ли не по слогам, настойчиво ища глазами бегающий взгляд кофейно-карих глаз – чтоб знать наверняка, чтобы еще раз убедиться: до Кена дошло каждое слово, каждый звук и каждая буква.

Происходящее начинало походить на странный, неканоничный – но все-таки поединок. Один и них пытался поймать взгляд другого, в то время как этот другой старательно прятал глаза.
– Я даже закрою глаза на эти глупые выходки и позволю тебе искупить свою вину…
Кен рассмеялся.

Ран вздрогнул. Кен никогда не смеялся так – горько, цинично, уязвлено, как человек, ожидающий худшего, и ожидания которого полностью оправдались. Кен не умел смеяться так, не должен был смеяться так! Его Кен…
«Стоп!» – осадил себя Ран.

– Чего смешного? – рявкнул он, нахмурившись.

Вместо ответа брюнет швырнул на прилавок какой-то предмет.
Медленно, очень медленно Фудзимия разжал пальцы и, прекратив-таки цепляться за одежду Кена, тупо уставился на часы. Блеск серебисто-светлой платины, особенно ярко отстоявшей на фоне темного дерева, болезненно бил по глазам.

Ран осторожно коснулся пальцем холодного металла – и, словно обжегшись, немедленно отдернул руку. Во взгляде, устремленном на Кена, читалось нечто, похожее на испуг:
– Откуда они у тебя?..

Кен посмотрел на него – наконец-то! – и Ран попятился: лучше бы не смотрел.

Карие глаза черными дырами зияли на побледневшем лице. Сплавленные в них до неразличимого эмоции жгли – Фудзимия уже встречал подобный взгляд. Вот только в прошлый раз ловил его сквозь прорези на маске.
Ран тихо охнул и отшатнулся назад.
Улыбка, которой наградил его, Кен была страшной.
– Ты что-то говорил про искупление?


* * *

А Ран молчал. Молчал, растерянно смотрел на Кена, не в состоянии сообразить, что делать дальше – слишком внезапно поменялись роли.
Только что он был хозяином ситуации – и вдруг Хидака ничего ему не должен.
Наоборот, он должен Кену.

Фудзимия напряженно вглядывался в карие глаза, в которых неугасимым греческим огнем пылали боль, упрек и разочарование – и до него помалу стало доходить: случилось то, против чего предостерегал его Йодзи, чего следовало избегать – любыми жертвами, любой ценой!
Теперь Кен знает.
Кен знает, что он…

Фудзимия с трудом сглотнул – не просто знает, а…
Тело, горячее, податливое – под ним, вокруг него… Воспоминания – еще совсем свежие и недавние – обухом приложили по голове.

«Солгать – сказав, что я его узнал??»
Хидака понимающе нахмурился – и Айя понял: солгать не удастся.

«Кен… Этого не может быть!»
«И, тем не менее, это правда».

Фудзимия был слишком потрясен, чтобы реагировать – адекватно или вообще.
Еще мгновение назад Хидака был предателем. Мелким двуличным предателем, который изменял ему направо и налево. Принять эту мысль было трудно, но в некотором роде приятно: это позволяло Айе простить, пусть предварительно и поиграв – как Кеном, так и самой идеей прощения.

Он чувствовал себя таким благородным, принимая Кена назад – уже не того невинного и чистого, каким привык считать, но гулящего, лживого, запачканного в скверне мира.

Дни пребывания в Вайсс складывались в месяцы, те плавно перетекали в годы, а Ран по-прежнему недоумевал: как, несмотря на кровь, которую они проливали, Хидаке удается сохранять мальчишескую непосредственность и чистоту.

Это беспокоило Айю, выводило, тревожило – Кен умудрился сделать то, что у него не получалось. Не то, чтобы Фудзимия так уж нуждался в данном конкретном умении – невинный убийца! Что за абсурд…
В итоге оказалось, что Сибиряк и не умел – просто хорошо притворялся.

Кен вовсе не лучше и абсолютно не выше – ведь это Ран его прощает, снисходит до него…

Факт, который лишний раз подчеркивал: Ран имеет власть над Хидакой. А он хотел властвовать – властвовать и владеть.

Кен был с ним рядом целых два года.
Два года – это много. Целая вечность – если день изо дня отнимаешь чужую жизнь за считанные секунды, если рутинно свыкаешься со смертельной опасностью, в минуту которой перед глазами за мгновение между двумя ударами сердца успевает промелькнуть вся жизнь.

Ран предпочитал не задаваться мыслью: что будет с ним – если Сибиряка не будет рядом. В определенном роде Абиссинец чувствовал себя повенчанным супругом, поскольку искренне полагал: их может разлучить только смерть. Специфика профессии – и, тем не менее, есть в этом что-то… трогательное.

По-крайней мере, так считал сам Кен – когда Фудзимия в приступе нехарактерной болтливости, вдруг одолевшей его после секса, решил поделиться с любовником этой внезапно пришедшей в голову мыслью.
Ран уходил и возвращался. Вновь уходил – а Кен его ждал, оставался и ждал.
Всегда.

Уйти по своему желанию брюнет не мог. Ни за что – никогда! Поскольку он нуждался в Ране.
Даже такой вот, лживый, предающий, переменчивый – по-прежнему нуждался, чтобы надеть на него поводок, шипастый ошейник и обрезать когти.

До этой минуты Фудзимии как-то абсолютно не приходило в голову: он сам нуждается в Сибиряке гораздо больше.
Сейчас он это понял – и перепугался.

В карих глазах Хидаки плескались гнев, отчаянье и грустная покорная усталость.
Ран помертвел: Кен, который никогда ни перед чем не пасовал и не сдавался, который, стискивая зубы, собирал себя по кусочкам каждый раз, когда кто-то походя разрушал его жизнь, который каждый день – какой бы отвратительной ни выдавалась жизнь – встречал с улыбкой… Кен решил махнуть на него рукой. Махнуть – и уйти.
В отличие от Рана – навсегда.

А в том, что Кен способен это сделать, Фудзимия не сомневался.

Потому что Кен сильный. В отличие от Рана – питающегося силой от Хидаки, поскольку у самого ее ни капли нет.
И в отличие от Рана Кен справится – с легкостью. Стиснет зубы, улыбнется и… уйдет.

Сам Кен, наверное, никогда не думал, что все будет… так. Что это ему придется уходить от Айи… что вообще придется – уйти.
Как в случае с Казе: Кен ушел, а Казе остался.
Вот так останется и Ран.

Фудзимия так никогда и не узнал, что именно объединяло Кена с Казе. Хидака утверждал, что ничего «такого» не было – но Абиссинец все равно не верил. Считал, что дрянь, подобная Казе, не могла упустить такой замечательный шанс! Сам Ран бы точно ни за что не упустил!

«Но ты ведь упустил – свой шанс», – напомнило Фудзимии бесстрастное выражение на лице у любовника. Экс- ?...
«А, может быть, он все-таки меня простит?? – Ран истово цеплялся за надежду – утопающий, готовый хвататься даже за соломинку – лишь бы все-таки выплыть. – Простил же я его…»
«Ну да – ведь это было выгодно. И потому, что изменил Хидаке сам».
«Но я ведь все равно…»

Во взгляде Хидаки стыли горечь и обида. Теперь он уже не боялся встретиться глазами с Раном. А впрочем, раньше – тоже не боялся. Вот только сейчас в этих карих глазах не содержалось и намека на любовь.
Фудзимия вздрогнул. Это… неправильно.

Кен – он всегда смотрел с любовью. По-другому было так давно, что Ран уже не помнил – как это.
Сейчас же во взгляде Хидаки был холод.
Фудзимия поежился: Кен – его необходимо удержать. Пообещать чего-нибудь и удержать. Что следует наобещать Хидаке, чтобы он остался? Футбольный мяч? Или, быть может, новый мотоцикл?!! Он должен знать, он ведь все знает про Кена – абсолютно, до последней мелочи!

– Прочитанная книга, – прошептал Хидака тихо – словно читая мысли. Вот уж кто действительно знал…
Фудзимия поежился.
– Кен, – произнес он неслышно, потянув на себя смуглое запястье и сам толком не зная, что хочет сказать.
– Отпусти, – в голосе Кена отчетливо лязгнула сталь освобождаемых багнаков.

«Мда-а, Фудзимия, – прокомментировал язвительно Шульдих. – Знавал я людей, которые умудрялись облажаться – но чтобы так? Да у тебя просто талант – закапывать себя в дерьмо.
Ты ведь знал, когда шлялся, чем это может закончиться?
Знал.

Тогда какого черта ты сейчас скулишь? Уйдет? Неужели он уйдет? – передразнил немец высоким фальцетом. – Конечно же, уйдет. Хидака, разумеется, умом не блещет – но даже он не до такой степени кретин, чтобы остаться с тобой после всего того, что ты сумел отколоть – и это за один только вечер!»

Сознание Рана наполнилось образами: боль… недоверие… снова боль – возросшая вдвое… прерывистое сбивчивое дыхание… нарочито развязное поведение… холодный голос… безразличное лицо… бесстрастные слова «хороший мальчик»…

«А ведь это, – не преминул уесть Кукловод, – только вершина айсберга...»

Потом это случилось: обрывки чужой жизни мощным потоком хлынули в голову; слишком мощным, слишком интенсивным – так разливается в половодье мелкая деревенская река и, раздувшись до невозможного, ревет на перекатах, снося мосты и переправы.

Одиночество. Наполненные мукой ночи, когда хочется обнять себя за плечи и завыть – потому что понимаешь: то ценное, что вопреки всему таки нашел – ты можешь потерять его в любую минуту. Ощущение страха, потерянности и вины. Ненужности и заброшенности. И утекающий сквозь пальцы рассудок…
Вина, непроходимая, все возрастающая – пожирающая изнутри из-за того, что, может быть, из-за тебя… Грехи и смерть из-за тебя – а ты недостоин.

А все, чего хотелось – просто быть. Рядом. Быть, чувствовать, принадлежать. Любить и быть любимым. Казалось бы, такая мелочь, такой легковыполнимый пустяк…

Ран стиснул виски:
– Прекра... прекрати!..
В глазах Хидаки промелькнуло беспокойство, и Ран порадовался: раз беспокоится, значит, возможно, ему все-таки не все равно, и…
Заметив устремленный на него взгляд, полный неприкрытой отчаянной надежды, брюнет попытался вернуть своему лицу бесстрастное выражение. Какое же красивое лицо! Падший ангел. Падший – вот только упал он потому, что его столкнули.

«Самое интересное, – отметил Шульдих, – ему ведь действительно не все равно. Ты бы слышал, как он мучился – целую вечность! Браво, Фудзимия, ты воспитал в нем мазохиста! Как он страдал, как напряженно думал – несвойственно Хидаке, да? – и как перешагнул через себя. Ты ведь знаешь, что он ненавидит предательство? Как убеждал – и убедил! – себя предоставить тебе еще один шанс. Если ты будешь достоин.

Бедняга даже был готов разделить с тобой ответственность за неудавшиеся отношения.
Так надеялся, что ты сможешь подобрать правильные – или хотя бы нужные слова. Вот ты и сказал – что прощаешь его. Правда, Фудзимия, это было бесценно! Даже я не могу унизить человека сильнее – а ведь у меня за плечами годы опыта и упорных тренировок!»

В голосе Кукловода звенела жестокая радость ребенка, который из любопытства обрывает крылья жуку.

Зажмурившись, Фудзимия протестующе царапал ногтями виски: не слышать!!! Не слышать, не осознавать – не понимать, что он…
Кен оказался невиновен.
Он должен был сообразить гораздо раньше, ей-то Богу! Хидака – предатель?..

Ран думал, что знает любовника – так почему с такой легкостью поверил в худшее про него?? Быть может, потому – что… хотел?
Ведь Сибиряк, способный на предательство и подлость, ничуть не лучше других – и не лучше Рана. Совсем обычный – и нет в нем ничего особенного, правда!

Вот только если это правда, откуда это странное чувство страха и голодной нужды, что без него, словно без воздуха, никак невозможно?? Откуда всепоглощающая паника, рвущая изнутри: только бы не потерять, не потерять его!! – и страстное желание: лишь бы только Кен оставался, лишь бы только он был! А не то…

И не понятно, что «не то» – потому, что эта мысль настолько ужасна, что мозг противиться додумать ее до конца.
Что это за странное чувство зависимости? Зависимости и… беспомощности?

«Любовь?» – предложил тихо Шульдих.
«Любовь?! Я – люблю??»

«Фудзимия! – немец раздраженно закатил глаза. – Даже тебе с твоим комплексом йети ничто человеческое не чуждо!»

Все кончено. Между ними – все кончено. Уже – или будет. Через пару минут.

Будущее предстало перед Раном с ясностью затейливых завитков, оставленных тушью на рисовой бумаге – яркое, блестящее, словно расписные картинки на вертящихся перед балаганом шарах, предназначенные для того, чтобы заманивать публику и отвлекать ее внимание от полинявших декораций.
А в этом будущем…

Секс, много секса – чересчур много. Ночные клубы, многочисленные связи.
Каждая ночь в чьих-то объятиях, чужих – и каждая в разных.
А еще убийства.
И все. И больше ничего.

Сказать бы: до старости – вот только он не доживет – с такой то работой.
Да и сколько он протянет теперь – когда некому прикрывать сзади спину.
Не будет теплоты, и привязанности тоже не будет.
А будет вызов – главный, которого он так искал: найти кого-нибудь, кто бы о нем беспокоился. О нем, настоящем.
И Ран был вовсе не уверен, что в этот раз победит.

Ведь Кена он проиграл.

И все это станет правдой, как только Кен отведет глаза.
Фудзимия вцепился в смуглое запястье, понимая, что причиняет любовнику боль – и все равно не в состоянии ослабить хватку, чувствуя, как паника внутри превращается в неконтролируемый ужас.
Что-то похожее Ран испытывал, когда рушилась его прежняя жизнь: та же беспомощность – вот только сейчас к ней примешивались еще вина и стыд. И незаконченность, незавершенность – словно из него вынули сердце, а он осознал это только сейчас.

«Я не смогу без него, не смогу – не хочу!!!»

– Веский повод? Да, Кен? – произнес он помертвевшими губами.
В фиалковых глазах зажглась безумная надежда. Безумная – сейчас Фудзимия был не способен мыслить связно.
Не отводя глаз от Хидаки, не прерывая зрительный контакт, взял с прилавка тяжелые садовые ножницы и, рванув вверх широкий черный рукав, полоснул по руке от запястья до локтя.

Краем уха Ран услышал, как охнул на заднем плане Цукиено и грязно выругался Йодзи.
«Псих!» – заявил Кукловод убежденно.

Густая темная кровь хлынула из глубокого пореза, уродующего изящную бледную руку.
Фиолетовые глаза напряженно вглядывались в карие, потемневшие от потрясения и шока до цвета антрацита. Хидака с открытым ртом таращился на любовника.
– Айя-кун!!! – Оми кинулся к нему. – Кровотечение – нужно скорее остановить! Йодзи, ну что ты стоишь?! Аптечка! Жгут!! Тащи быстрее!!!

Голова противно закружилась, став еще более легкой, чем раньше.
Метнувшийся с перевязками Цукиено схватил его за руку – но Айя протестующе вырвался. Кровь веером плеснула на пол.

– Айя-кун?!! Что ты творишь!! Да помоги же ты, Кудо!
Йодзи торопливо закивал – теперь они накинулись вдвоем.

«Испортят! Все сейчас испортят!!» – Фудзимия отчаянно рванулся.
Подстегиваемое физическим усилием, сердце интенсивно перекачивало кровь, и та теперь толчками выливалась из продольного пореза. Ран чувствовал, как у него слабеют ноги, как подгибаются колени, и, окровавленный рухнул на пол, по-прежнему не отводя глаза от потрясенного лица Сибиряка.

– Айя-кун? – выдохнул испуганный Цукиено.

И Кен не выдержал – и опустился рядом.

 Отправлено: 27.04.08 16:45. Заголовок: А Айя понял: он внов..

А Айя понял: он вновь победил.

В конце концов, Хидака был слишком добрым, слишком мягким, слишком привык предоставлять второй шанс и… наверное, действительно его любил – ведь на самом-то деле ему требовалась вовсе не причина, чтобы простить Айю – а лишь достаточно правдоподобный повод.

Обмякнув на полу, Фудзимия позволил остальным бегать и суетиться вокруг него, устало смежил веки: теперь можно! – чувствуя, как сильные пальцы накладывают на руку жгут, пытаясь остановить кровотечение.
«Теперь все будет хорошо, ведь рядом со мной – Кен…»

С трудом открыв глаза, Ран окровавленными пальцами прочертил по смуглой щеке тонкую зигзагообразную полоску. Клеймя, пометил своим. Он всегда любил метить Кена, в конце концов, тот – самое ценное, что у него когда-либо было.

«Ну, ты, Фудзимия, и сволочь!» – в мысленном голосе Шульдиха звучало невольное восхищение и откровенная обида: рыжий как-то привык, что гадить было исключительно его прерогативой – и смириться с наличием соперника в этой сфере было достаточно трудно.
«Я знаю», – усмехнулся Айя.

И, заглянув в теплые карие глаза на перепуганном лице, прошептал:
– Нэ, Кен-кен? Второй шанс?
Хидака вздохнул и покачал головой:
– Последний.


* * *

Два дня спустя.
– Кен, я не понимаю, неужели нам действительно необходимо сюда идти?! – поинтересовался Айя кисло.
Кен раздосадовано закатил глаза, продолжая тащить упирающегося любовника за собой:
– Естественно! Чтобы отношения работали, над ними нужно работать!

Ран предпочел не комментировать, хотя на его взгляд утверждение и звучало… по-девчачьему. А ведь попробуй только намекнуть об этом Кену, тот сразу взбеленится – и примется доказывать свою мужественность. Спорить с Хидакой на эту тему Фудзимия остерегался: тот умудрялся приводить какие-то совершенно идиотские аргументы, навроде, что парни не спят с другими парнями…

– Не спорю, – заюлил Ран, автоматически переплетая свои пальцы с пальцами любимого. – Но почему бы нам не поработать над ними… тет-а-тет?
Брюнет сердито топнул ногой:
– Ты ничего не понимаешь!

И Ран действительно не понимал. Не понимал, какого черта им нужно тащиться на другой конец города и тратить целый час на какого-то дурацкого психоаналитика, когда это самое время можно было провести с куда как большей – если и не пользой, то удовольствием наверняка!

Пускай не секс (к несчастью, возможности человеческого организма несколько ограничены), но просто полежать, держа Хидаку в объятиях.

Разумеется, Ран никогда не станет типом, который расплывается в глупых мечтательных улыбках при одном только взгляде на пару, однако (и это Айя был готов признать – по крайней мере, себе), обнимать Хидаку было чертовски приятно – тут же вспоминался темный уединенный балкон, вкус ночи, крови – и Кен, похожий на большого хищника, стальные мышцы которого перекатываются под шелковистой шкурой. С некоторых пор Фудзимию буквально завораживало присущее Хидаке ощущение скрытой силы. Нравилось смотреть на Кена, словно он никогда его не видел, ну, собственно он и не видел – по крайней мере, по- настоящему…

Фудзимия был не из тех, кто игнорирует свои ошибки – сейчас он прилежно учился.

Чем бы заняться с Кеном помимо постели, о чем поговорить. Работать на отношения было ново, непривычно, сложно – однако Айя не жалел: если это цена, которую следовало заплатить, чтобы покрепче привязать к себе Хидаку, он с радостью готов ее платить. Не говоря уже о том, что общаться с Кеном о чем-то, кроме околомиссийных тем, оказалось неожиданно интересно. Умом брюнет обладал пускай и приземленным, зато трезвым и без сомнения гармоничным, и Айя поневоле задумался о том, что сузив их отношения единственно до секса, он обворовывал сам себя. Хидака был довольно интересной личностью – и стопроцентно оригинальной.

Старые привычки отживают себя с трудом – особенно, если накладываются на новые. Фудзимия по-прежнему не любил выводить Кена на люди, правда, если раньше это объяснялось тем, что Хидака мешал ему развлекаться, то сейчас повод был куда более раздражающим: оные люди посматривали на его Кена! Отчасти дело объяснялось тем, что Сибиряк решил внести в свой гардероб кое-какие изменения. Верный приверженец спортивного стиля, он стал таскать вещи на два, а то и три размера меньше, чем обычно. Результат был на лицо. Точнее, не совсем на лицо…

Айя всегда знал, что у Хидаки красивое тело. Сейчас же он с неудовольствием обнаружил: другие это тоже знали. И ограничивать себя абстрактными взглядами сия публика отнюдь не собиралась. Взять, к примеру, того же Арату, который добрался аж до самой постели! (То, что Кен ее с Кобаяси так и не разделил, значения не имело).
Вот почему Фудзимия предпочитал держать брюнета перед глазами, а лучше – под рукой.

Теперь Ран чувствовал себя скупцом, который, вот уже прорву времени владея какой-то картиной и считая ее очередной мазней – и ничего более, внезапно узнал, что это редкое и ценное полотно. И вот теперь не мог наглядеться на холст, пытаясь отыскать в размашистых мазках гениальную одаренность и ворочаясь по ночам: а вдруг воры?

Отвлечь же огонь на себя был тоже не выход – все равно, что самолично порвать с Кеном.

Вздохнув и мстительно пнув дверь, Фудзимия вошел в приемную. Окинул изучающим взглядом сидевшую там секретаршу: симпатичная мордашка, длинные точеные ножки, милое личико…

После чего уткнулся носом в плечо любовника и… от души зевнул, не удержавшись от злорадства: несмотря на то, что Кен его таки простил – безо всяких условий и упоминаний, Хидака продолжал автоматически отслеживать реакцию на наиболее привлекательные «объекты». Когда же не находил, в кофейных глазах мелькало раздраженное: если тебе так на них наплевать, тогда какого хрена ты с ними трахался?

Ран только пожимал плечами и довольно щурился: в конце концов, он нашел себе новый вызов – сохранить в своей жизни солнечный свет и персональное солнышко.

А впрочем, что там какая-то абстрактная публика – гораздо больше в данный момент Айю интересовало, с какой это стати данная девица разглядывает его Кена с таким престранным выражением:
– Вы?!
– Я, – признался Кен честно.
– На сеанс? – уточнила секретарша, пялясь на Хидаку так, словно всерьез ставила под сомнение его душевное здоровье.

«Проф. деформация, – определился Фудзимия. – Привыкла поди, что от хорошей жизни на психоанализ не ходят…»

– Ага, – улыбнулся Кен радостно.
– Вы считаете, что это безопасно? – усомнилась секретарша.
Фудзимия недоуменно нахмурился: безопасно?

Девица говорила так, словно им предстояла опаснейшая экспедиция на Амазонку, а не скучнейший сеанс психоанализа. Хотя, возможно, бабка-аналитик просто забалтывала клиентов до смерти бесконечными рассказами про молодость, правда, если пойти вдвоем, спать можно по очереди…

– О чем вы говорите? – потребовал объяснений Ран. – Что значит «безопасно»? Это ведь психоанализ – разве нет??
Секретарша замялась:
– Д-да… но вы не понимаете…
– Тогда расскажите мне, что именно я… – развить свою мысль Фудзимия не успел.

Селектор на столе ожил, нетерпеливо поинтересовавшись:
– Айяки-чан, этот милейший Хидака еще не пришел?

Абиссинец наградил устройство подозрительным взглядом: голос был молодым и… мужским?? Да еще это самое нетерпение… Профессионализм профессионализмом, но как слабо верится, что говорящий озабочен исключительно душевным здоровьем и благополучием пациента.

– Одну секундочку, сэнсей! Вы еще успеете убежать! – прошептала девица Кену.
– Кен?! – прорычал Фудзимия, намереваясь потребовать объяснений – тут и сейчас же. Господи, во что и, главное, когда Хидака уже успел снова вляпаться??
– Не беспокойтесь, – ухмыльнулась эта ходячая неприятность. – Все будет хорошо!
– В прошлый раз вы тоже так говорили, – вздохнула секретарша с укоризной.
– Да, но в этот раз нас двое…

Увидев, с какой властностью красноволосый парень обнимает брюнета за талию, секретарша повеселела.

«Какого черта тут творится??»

Девица с Кеном обменялись понимающим ухмылками. Айя скрипнул зубами: какая-то пакость! Наверняка! Вон, какая у Хидаки хитрая физиономия!
Но это ведь всего лишь психоанализ – обычный: по укреплению отношений. Какой тут может быть подвох??

– КЕ-ЕН???
– Кадок-сэнсей, Хидака-сан прибыл!
– Отлично! – голос на другом конце селектора хлестал энтузиазмом. – Сделай все возможное, чтобы нам не помешали. Никого не впускать! О том, чтобы не выпускать, я позабочусь лично…
– КЕН!!! – прорычал Фудзимия недобро, твердо намереваясь не двинуться с места, пока не получит от любовника мало-мальски правдоподобного объяснения.

Тот однако думал по-другому – кинулся к двери и, распахнув ее энергичным рывком, ворвался в кабинет. Чертыхаясь, Ран бросился следом – только для того, чтобы столкнуться нос к носу с молодым модно одетым парнем, пытающимся запереть оные двери у него перед носом. Закрыть – чтобы остаться с Кеном наедине?!

Фиолетовые глаза угрожающе сузились.

–Нэ-э, – поинтересовался Кен вкрадчиво, – Кадок-сэнсей, вы все еще хотите уговорить меня на кушетку???




КОНЕ-Е-Е-Е-Е-ЕЦ!

 Отправлено: 27.04.08 16:46. Заголовок: Все разрешилось к сч..

Все разрешилось к счастью - траля-ля-ля-ля-ля-ля!!!
К всеобщему согласью - траля-ля-ля-ля-ля-ля!!!)))

 Отправлено: 27.04.08 19:24. Заголовок: Saviri Ты - гений, п..

Saviri
Ты - гений, прочь сомненья, дарю в восторге лавры и цветы! (искаж. ©)
Как всегда... нет лучше, великолепно, волшебно и восхитительно! Убедительно. Эмоции скачут. Читала и просто видла все своими глазами.
Елки зеленые, до последних строк считала Айю сволочью и не верила ибо «частые измены признак распущенности или внутренней неудовлетворенности» и "горбатого могила исправит". Нечестно, Кен столько мучился, старался, из кожи вон лез, а Айя только рукой (с ножницами) взмахнул и все. Не ну больно конечно, но все равно усилия не равноценные, ИМХО. Мало, мало, мало Фудзимия страдал. И по морде не получил. Честное слово, читала Айины размышления и собиралась после пойти перечитать пару дедфиков, где Кена убили, а Абиссинец мучается, это я, которая терпеть не может когда кого-то убивают. В общем не верила и прощать не собиралась, и Кена заранее считала размазней.

цитата:

многочисленные следы засосов, укусов и поцелуев. Которые – Ран зло скрипнул зубами – оставил кто угодно, но только не он, уж это-то Фудзимия знал наверняка.

Хе-хе.

цитата:

Я заставлю его позабыть о других и сделаю своим – на этот раз по-настоящему, – Фудзимия отчетливо чувствовал во рту вкус свежей крови и вызова. – Заставлю полюбить меня по-настоящему. Сломаю его гордость и поставлю на колени. Сделаю столь зависимым от меня,

цитата:

Ну, ты, Фудзимия, и сволочь!

Шульдих, я тебя обожаю!

цитата:

какого черта им нужно тащиться на другой конец города и тратить целый час на какого-то дурацкого психоаналитика, когда это самое время можно было провести с куда как большей – если и не пользой, то удовольствием наверняка! Пускай не секс (к несчастью, возможности человеческого организма несколько ограничены), но просто полежать, держа Хидаку в объятиях.

Он вообще в курсе, что секс важная, но все-таки не единственная часть отношений?

цитата:

общаться с Кеном о чем-то, кроме околомиссийных тем, оказалось неожиданно интересно.

Похоже в курсе...

цитата:

Айя поневоле задумался о том, что сузив их отношения единственно до секса, он обворовывал сам себя.

Ну, в конце концов, все имеют право на вторую попытку...

цитата:

в конце концов, он нашел себе новый вызов – сохранить в своей жизни солнечный свет и персональное солнышко.

Мантра «Фудзимия – сволочь» не помогает, растекаюсь лужицей и верю в хэппи-энд. Совет да любовь!
Saviri, как ты это сделала?

Неужели и правда все?

Вопросы:
Что все-таки имелось в виду «Надеялся, что если поможешь обстряпать мои грешки, то я закрою глаза на твои?»
Кудо и Оми что там у них дальше будет? Мне даже все равно что, но как?
Арата, неужели смирился? В смысле от любви до ненависти... Хотя это уже детский сад.
Нории (всегда интересуют второстепенные герои ) как на его карьере и личной жизни отразилась Кенова выходка? Гонорары может сначала и подскочили, но если Нории ведь не умеет с катаной сражаться, и предпочитает девушек...

Прошу прощения что просила Verlis тебя пнуть.

Почему уже все?
Понятия не имею как в Японии футбол называют, но ИМХО «сокер» как-то не то.

 Отправлено: 27.04.08 21:19. Заголовок: Мне до безумия понра..

Мне до безумия понравилось))) особенно конец))))
Но действительно как на счет Оми и Йоджи?

 Отправлено: 27.04.08 22:36. Заголовок: Saviri это просто б..

Saviri
это просто блестяще! Изумительная вещь...очень насыщенная, очень живая.
Герои шикарны, и конец мне очень понравился...
В общем от прочтения получила истинное наслаждение!!!

 Отправлено: 27.04.08 22:46. Заголовок: Сосна Сосна пишет: ..

Сосна
Сосна пишет:

цитата:

Прошу прощения что просила Verlis тебя пнуть.

Во-первых - поздно!
Во-вторых... ТАК Я БУДУ?.. Прода (финал) то вот она!

Сосна пишет:

цитата:

Кудо и Оми что там у них дальше будет?

А ничего-о-о!.. *радуется*
Kuri пишет:

цитата:

Но действительно как на счет Оми и Йоджи?

А ника-а-ак!..

 Отправлено: 28.04.08 00:21. Заголовок: Verlis пишет: Во-пе..

Verlis пишет:

цитата:

Во-первых - поздно!

Что уже не простит?

цитата:

А ничего-о-о!.. *радуется*

(присоединяюсь) Это хорошо, но просто интересно как Йоджи от чибика отбивался, совет с остальными Вайс держал, с девушками Оми знакомил... В общем как? Уж больно Оми настойчиво за Кудо взялся.

 Отправлено: 28.04.08 07:46. Заголовок: Saviri :sm11: он З..

Saviri он ЗАКОООООООООНЧИЛСЯЯЯЯ... Ну почемуууу?..

Это невероятно. Потрясающе. Читать и перечитывать. Снова и снова. Такой Кен... Такой Ая... Ах... Сиквелов!!!

 Отправлено: 28.04.08 11:13. Заголовок: Saviri Какой финал..

Saviri

Какой финал!
Ран редкая сволочь, но он реально нашел единственный повод/аргумент, чтоб убедить дать второй шанс.

Шульдих во вовремя пришел. К самому вкусному.

P.S. А сиквел сюда и не нужен. Разве что серию зарисовок из дальнейшей жизни.