Форум сайта "Мир Эсси Эрганы"

Когда я открыл глаза, еще даже не рассвело. Во сне Лекси увлеченно сопела, что навело на мысль о насморке и на том, что носового платка у нее в помине нет. Я аккуратно сдвинул ее и встал, разминая затекшие конечности. Как странно. Мне ничего не снилось, только глубина и мрак… и странно сразу превратилось в страшно. Мне ничего не снилось впервые за все последнее время.

Я сделал несколько шагов, и колени заныли. Не от неудобного положения. Я не хотел выходить из комнаты, не хотел входить в соседнюю, не хотел ничего видеть. Наверняка все уже кончено, я не хотел этого видеть.
Еще раз оглянувшись на Лекси, я покинул комнату – до следующей остановки, у дверей спальни. Я уже было собрался нажать на ручку, но только уперся лбом в дверь, представляя, как медленно стягиваю льняную простыню и вижу рассыпавшиеся по постели волосы – полностью красные, как кровь. Не могу. НЕ МОГУ.
А через «не могу»?
Я открыл дверь.
Страх ушел.

Я даже не понял, что произошло, просто вошел, потому что ноги начали меня слушаться. Они делали вполне уверенные шаги до самой кровати, и только зажигая лампу, прежде чем заглянуть, я сообразил, что больше не чувствую цианид. Миндаль слишком горек, чтобы привыкнуть. А в комнате был лишь запах ванили, слабый-слабый, но от этого не менее отчетливый.
Я включил лампу и остановился у ложа.
Дэшил лежал близко к краю, хотя я был уверен, что положил его где-то в середине. Вчера мне пришлось залезать с ногами, чтобы укрыть его. Теперь простыня слезла с лица, одна рука была все еще на груди, а вторая – рядом. Я осторожно дотронулся до нее – холод, но не лед. Но главное волосы – они были все еще черными, а кайма по краю выросла максимум на дюйм и остановилась.
Внезапно он шевельнулся. Не совсем внезапно, я этого ждал, хотя при таком неверном свете могло и показаться. Но не показалось, потому что он приподнял руку на груди, медленно перебирая пальцами, проверяя их гибкость. Я наклонился, и он что-то сказал. Слишком тихо, я уловил лишь движение губ.
- Что, Дэш?
Он поднял вторую руку к моему лицу, будто желая приблизить, дотронулся до щеки.
Я послушно наклонился еще ниже… и его руки сошлись в замок у меня на шее, потянули вниз. В них еще не было достаточно силы, чтобы удерживать, но этого и не потребовалось.

Как это было?.. Как я и думал БЫ, если БЫ вообще об этом думал. Если признать, что думал. Ваниль и миндаль, холодный шелк и теплый бархат, привкус смерти и запах солнца. И никак точнее – нет таких слов, не бывает… Сокровище. Радость. Счастье. Теперь мое?.. Консервативная (основная) часть меня восприняла этот поцелуй как искусственное дыхание, а остальной части на тот момент было просто наплевать.
Когда через неприлично долгих секунд десять я наконец отстранился, он открыл глаза – такие же сумеречные, как и прежде, только краснота на белках и темнота на веках.

- Двадцать один, - сказал он.
- А?..
- Мне уже двадцать один.
- Это значит, что я уже не распоряжаюсь твоими деньгами?
- Это значит, что теперь вас не посадят за растление малолетних.
Я рассмеялся – а что еще я мог? Это была шутка. А чувство юмора – совсем неплохой признак.
Прежде чем я нашел, что сказать, Дэшил закрыл глаза – руки соскользнули с моей шеи - и, кажется, снова заснул. Я лег рядом, не касаясь, только чтобы он чувствовал присутствие – на самом деле я совсем не собирался спать. Но мой организм решил, что предыдущее спанье в полусогнутом положении с Лекси не в счет, и отключился сам по себе.
Только в этот раз мне приснился сон.

Он начался с того момента, когда я отвернулся от полумертвой Шор, беззвучно упавшей в траву, и направился к веранде. Но на этот раз идти было все тяжелее, будто я преодолевал сопротивление густой и вязкой жидкости. А потом я остановился, потому что на веранде кто-то сидел.
В голове у меня было так же вязко, как и в ногах, и соображать казалось делом нереальным и даже где-то болезненным. Единственное позитивное ощущение – горьковато-ванильный привкус, оставшийся во рту. Не в состоянии напрячь мозги, я напряг зрение. Сначала я подумал, что это Натали, хотя у нее никогда не было таких длинных белых волос и от нее никогда не исходило сияние. Это сияние мешало смотреть, мысли вязли, и в конце концов я смирился.
- Что… ты… здесь делаешь? - спросил я. Слова вязли так же, как и мысли.
- Ох, глупый. Ну кто же еще позаботится о тебе? Ты запутался. Это хоть ты признаешь?
Я медленно кивнул. «Натали» сцепила руки вокруг колена и покачивалась, сияние волос все еще мешало хорошо рассмотреть ее лицо.
- Тебе надо что-то решать, Льюис, и решать быстро. Знаешь поговорку? «Коготок увяз – птичке каюк». А ты уже коготком не отделаешься. Ты уже увяз по самые…
- О чем ты говоришь?...
- О твоем подопечном, о ком же еще. Такие, как он, всегда подходят слишком близко раньше, чем ты заметишь.
- Я… тебя не понимаю, - я едва ворочал языком, но каждая мысль о реальности происходящего отдавала болью, и я снова оставил попытки.
- Все ты понимаешь. Ох, Льюис, знаешь, почему подобные тебе - редкость? Потому что они долго не живут. Ты по-прежнему доверяешь всем, кто тебе симпатичен, но к чему это приводит? Доверял Магнуссену – он тебя использовал. Доверял Шор – она предала тебя и чуть не угробила твою дочь. А что касается этого юного монстра…
- Не называй его так.
- Почему? – искренне удивилась «Натали».
- Ты его не знаешь.
- А ты? Знаешь?
- Ты… ведь не Натали, да?
- Ох, какая разница. Не отвлекайся, Льюис. Ты такой беспечный. Это дитя вскружило тебе голову – скатертью дорога, но не забывай – ты должен думать не только о себе.
- О чем ты?..
- Не о чем, а о ком! Подумай, а вдруг Лекси вырастет плохим человеком?
- Это бред, - возмутился я почти с нормальной скоростью. – И вообще. Он умер за мою дочь, я это видел.
- Не умер, - уточнила «Натали».
- Но он же не знал.
- Или знал?
Я тряхнул головой. Ваниль во рту сменилась металлом, солоноватым привкусом крови, будто я держал под языком медную монетку.
- Убирайся.
- Не забывай, он убил трижды. И вошел во вкус, раз сделал это даже с риском для своей жизни. Ты можешь сколько угодно говорить себе, что он защищал вас, но в глубине души ты знаешь, что это была просто месть. А если из мести он убил своего отца, то что он сделает с тобой, дай ты повод? И что будет с Лекси?
- Убирайся!
- Это ничего не изменит. Льюис, ты полный кретин. Тебя надо лишить родительских прав.
Я еще раз протестующе тряхнул головой и проснулся.

* * *
В этой комнате не было окна, но мои наручные часы извещали, что на улице предположительно вовсю сияет солнце. Было восемь. Я опаздывал на работу, а Лекси – в школу.
Лекси. Вот чьи ноги упираются мне в живот. Я поднял голову и увидел ее между собой и Дэшилом – ночью она нашла нас и теперь досыпала, обнимая его за шею. Их волосы сплелись пестрыми жгутиками - да уж, ей спалось получше, чем мне. Я вздохнул и потормошил ее.
- Александрия Стоун, у тебя полчаса.
Она что-то пробурчала, потом подняла голову:
- Пап… Я не сплю.
- Не поверю, пока не увижу.
- А Дэш спит.
- Ему не надо в школу, и у него гораздо больше времени, чем полчаса. Хотя, - я глянул на циферблат, - уже двадцать восемь минут. Я съезжу домой и привезу переодеться, а ты шевелись!
- ОК, - пробормотала она.

Я пошел в ванную и принял душ. Сон оставил после себя скверное послевкусие, такое скверное, что от одной мысли ломило виски и зубы. Поэтому душ был достаточно холодным. Выйдя, я еще раз подергал дочь за ногу, чтобы убедиться, что она все поняла.
- Доброе утро, - сказал Дэшил, приподнимаясь на локте и одной рукой пытаясь убрать с лица волосы. – О Господи, Лекси! Ты в порядке?
- Да, я Лекси… - подтвердила та сонно, понятия не имея, из-за чего шум и почему ее душат в объятиях.
- Она в порядке, - я уже был в дверях, и то, что он проснулся, прибавило мне скорости. – Прости, мы опаздываем.

Я выскочил за двери, будто на хвосте у меня сидела стая бешеных вервольфов. Да, я снова оставил там дочь, потому что был уверен в ее безопасности, но скверное послевкусие от сна противно ныло: надо было забрать ее с собой, забрать, забрать… и я чуть не вернулся с полдороги. Однако часы и рациональная часть взяли верх, я добрался до дома, переоделся, захватил ее вещи и вернулся с рекордной скоростью, трижды нарушив ПДД. Неужели никто мне не говорил, что полицейский значок нам выдают совсем не в этих целях?
Когда я вернулся, они завтракали на кухне. Вернее, это можно было так назвать с большой натяжкой, потому что они гоняли ложками по столу «буковки», сопровождая это визгом и смехом. Узри сейчас Глэм свою безупречную кухню, она бы покончила с собой.
- Дети!! – рявкнул я. – Прекратить!!!
Они замерли, две пары совершенно бессовестных глаз, имитирующих испуг, но на деле не боящихся меня ни капли.
- Пап, ты видел, что у Дэша с волосами? Ну скажи, что ему идет!
- Александрия, одевайся и марш в машину, успеешь на второй урок! Устроили здесь черт-те что, ей-богу как маленькие!
- Я все уберу, - сказал Дэшил и начал сгребать рассыпавшийся «алфавит» обратно в коробку, а потом шлепнул на стол губку, даже не догадавшись отжать. Я смотрел на него секунду, а потом вышел. Еще вчера я столько мог сказать, зная, что завтра не наступит… но оно наступило. Это не должно было ничего изменить, ничего из того, что я мог и хотел сказать вчера… но я просто ушел. Даже не попрощавшись, захватив только сумку-холодильник.

По дороге Лекси хранила какое-то коварное молчание, улыбалась, смотрела краем глаза, но на разгадывание тайн восьмилетних девочек у меня не осталось места в голове. Даже если эти девочки сами не знают, как прошлой ночью близки были к краю. Она не спросила ни про Шор, ни как оказалась дома – ее это совсем не волновало.
Блин, я что, сказал «дома»?..

А на работе нужно думать о работе. Я сам всегда так говорил, но так уж вышло, что сегодня проблемы меня занимали исключительно личные. В течение полудня, кроме резонных вопросов о фрагменте Бруно, меня спрашивали, где Шор (шеф), не заболел ли я (кто-то за соседним столом) и какого хрена я не смотрю под ноги (Хэнк Пирс). Потом шеф вызвал меня и ласково предложил воспользоваться моим последним отгулом, выторгованным за первую поездку к Дэшилу. Я тупо согласился и пообещал передать ему огромный привет – уверен, когда я его передам, все семейство шефа посетит один фешенебельный ресторан в центре города с особым меню. Удивительно, как меня еще не повысили за одну курьерскую работу…

Однако я поехал не домой, а в больницу, куда увезли Клинта Кейна. Его телохранители находились там же, но несколькими этажами ниже, в морге. Кейн же по непонятной причине был все еще жив – я даже подумал, что это поблажка от темной части Дэшила, его, Кейна, собственной части… пока не увидел весь набор.
Кейн лежал в отдельной палате, опутанный проводами, как муха в паутине. Не просто в отдельной – один на этаже, и это лишь отчасти было результатом его платежеспособности. Основная причина была в том, что он орал, не переставая. На него не действовали никакие успокаивающие ни в каких дозах, он замолкал, только чтобы вдохнуть воздух. Думаю, все здесь только и ждали, когда он сорвет голос, потому что не было ни диагноза, ни сколько-нибудь эффективного лечения. Он просто навсегда остался в своем страшном сне, и что бы ему ни снилось, оно имело с ним кровное родство.
Я слышал его вопли, даже когда закрылась дверь лифта, и в зеркале отразилось мое бледное, как творог, лицо. Будто это я видел кошмар, только наяву. Металлический вкус на языке не исчезал, напоминая об этом постоянно.
Черт, я понятия не имел, что мне делать.
Одна из череды странностей этого дня заключалась в том, что я хотел поехать к себе домой, а поехал совсем в другое место. И заметил это, уже въезжая в ворота. Я ехал в Бель-Эйр в полной уверенности, что еду домой.

Усомниться окончательно в своем рассудке мне помешало «бентли» Брианы во дворе.
Я вошел в сине-молочную комнату, достаточно хорошо освещенную, и там нашел их обоих. Память подсунула мне снимок сегодняшнего утра – Дэшил и Лекси, поедающие «алфавит» с молоком, но на этот раз это были Дэшил и мама, пьющие кофе. Готов побиться об заклад, что кофе варила она – и не потому, что Глэм умерла, а Дэшил не в состоянии даже со стола вытереть, а потому, что ей было бы приятно. Да и запах другой.
- Дорогой, тебя что, уволили? – спросила она, отставляя чашечку и показывая на место рядом с собой. – Что-то ты не очень выглядишь. Дэшил говорил, что ты плохо спал.
- Я замечательно спал, - поцедил я сквозь зубы, но рядом сел. Он мотнулся на кухню, принес чашку кофе и когда давал ее мне, пальцы подрагивали. Совсем как у меня когда-то.
Бриана глянула с укором, и я едва произнес «спасибо».
- Послушай, детка, мы тут поговорили, и нам пришла в голову отличная идея! – Она изящно поднесла чашку к губам, похожая на фарфоровую куклу ручной работы с неповторимой индивидуальностью. Волосы она уложила сзади, и попутно я заметил, что у Дэшила безупречная французская коса. С такой же от Брианы возвращается и Лекси.
- Идея? – переспросил я.
- Вам с Александрией обязательно нужно сюда переехать. Это прекрасный дом, - она положила руку мне на колено, пока я молчал в ступоре. – И недалеко очень хорошая школа, Лекси уже мечтает там учиться.
- Лекси?.. – снова переспросил я.
- Дэшил говорит, что она в восторге, - пояснила мама. – Правда, детка?
Я глянул на Дэшила, но он кивнул, не встречаясь со мной взглядом, а смотря аккурат в центр чашки кофе.
– Тут так одиноко, я сразу поняла, когда приехала! Представь, такой большой особняк. Не будешь же ты платить квартплату до конца дней, раз уж не хочешь, чтобы я тебе купила эту бетонную коробку. Ребенку всегда лучше в доме, и Дэшил со мной согласен, да, дорогой? К тому же ты по-прежнему распорядитель его имущества.
- Дэшил совершеннолетний, - сказал я уже напряженно.
- При чем тут это? – пропустила она мимо ушей мой тон. – Я читала бумаги, если ты не удосужился. Там сказано, что твои права бессрочны, потому что он денег сроду в руках не держал, правда, детка? Это если популярно.
Я ждал хоть одного его слова, но он молчал, будто язык проглотил.
- Так вы что, уже сказали Лекси?..
- Вообще-то это была ее идея, - впервые подал он голос.
- Она умница, - подхватила мама, - наша голова. Представь, теперь тебе не придется думать, кому за ней присматривать. Она только и говорит, как ей надоело шататься по одноразовым нянькам и твоим подружкам, когда ты задерживаешься.
Бриану Стоун, в девичестве Спенсер (родня, родня, не сомневайтесь), всегда очень раздражало, что чисто внешне Лекси была вылитая Натали, белокурая и кареглазая, поэтому она так часто подчеркивала ее «спенсеровский» уровень интеллекта.
- Ну что ты думаешь, Льюис? Это превосходная идея, ты не можешь не согласиться!
- Спасибо, что спросили, - усмехнулся я едко, - а я уж думал, вы все решили самостоятельно.
Но почему-то сегодня мама отказывалась вникать в мое настроение, а может, Дэшил на нее так эйфорично действовал. Она отставила чашку и поднялась, мы встали вместе с ней, как подобает джентльменам.
- Мне пора, дорогие мои, мы с Джорджем собрались в оперу. А мне нужно еще приодеться, так что придется вас покинуть.
- В какую еще оперу?
- В Метрополитен-Опера, дорогой, куда же еще. Это ближайший приличный театр, хотя в самолете легко испортить прическу. – Дэшил взял ее руку, чтобы поцеловать, но она сама обняла и поцеловала его в щеку («детка моя золотая!»), а меня по щеке только хлопнула. – И обещай подумать, Льюис. Хотя что тут думать, ты же в своем уме и не должен соображать хуже своей дочери.

Я проводил мамину машину взглядом и вернулся в дом поступью Командора. Дэшил был в холле, стоял в начале лестницы, держась за перила.
- Ты что себе позволяешь?..
Он не ответил, только поднялся на одну ступеньку. Но я и не собирался подходить, мне было до тошноты жутко. И то, что я чувствовал после первого визита сюда и после его ночевки в моем доме, не шло ни в какое сравнение. Может, потому, что душераздирающие вопли Кейна еще звучали в моих ушах.
- Дэшил, я задал вопрос. Как ты это делаешь?
- Делаю что? – отозвался он тихо.
- Манипулируешь людьми. Как это у тебя выходит? Это лайтовский талант или наследство от отца? Хотя у него, помнится, так не получалось.

Я говорил и почти ощущал, как слова горечью разъедают мне слизистую рта. Дэшил медленно опустился на ступеньки, держась за резьбу перил.
- Если бы я так хорошо манипулировал людьми, как вам кажется, - произнес он так, будто тоже чувствовал эту горечь, - то вы бы сейчас на меня не кричали…
Я замолк, будто кто-то враз зажал мне рот ладонью.
- И вы бы не держались на расстоянии, будто я заразный. Вы бы сделали то, чего я хочу, и о чем думал весь этот день, когда вы меня… оставили.
Блин. Правда. Я не подумал о том, что Дэшил никогда не оставался один, вокруг него всегда кто-то был: девочки Берлинг, потом Магнуссен, Бруно, Глэм… Я не подумал о том, как он это перенесет; о том, что он вернулся с того света, - просто оставил и все. После всего, что вчера произошло. Просто оставил. И сейчас шиплю, как змея-идиотка, в бессильной ярости, потому что мне тридцать семь лет, а я не в состоянии решить собственные проблемы. Потому что в эти собственные проблемы всегда входит еще и хренова туча чужих проблем.
Этот чертов сон выбил меня из колеи. Он озвучил мои страхи, и я совсем забыл, что кто-то здесь тоже боится, и возможно, гораздо дольше и сильнее меня. И что было последней каплей – неужели «детка моя золотая»? Да прежде я с ума сходил от злости, когда она меня так называла!
- Прости, - сказал я наконец. – Я просто не знаю, что мне делать.
Он поднял блестящие глаза, на расстоянии казавшиеся совсем черными.
- Для начала подойдите ближе. Ничего я вам не откушу.

Последнее заявление вызвало у меня смешок, и я подошел, медленно, но верно, встал на одну ступеньку ниже. Дэшил оторвался от решетки и обнял меня обеими руками за пояс, ткнулся лицом мне в бок со вздохом, будто что-то свалилось с плеч. У него гора, а у меня вот, вероятно, башня совсем слетела… Но в данный момент моральные разборки были более чем неуместны, и раз по мере поступления уже поздно, я решил решать проблемы по очереди. Поэтому просто осторожно опустил руку ему на голову. Лекси так обнимала меня, только когда радовалась.
А что он чувствует, я толком и не знал.

- Чего ты хочешь? – спросил я.
- Больше ничего, - ответил он приглушенно, так, что я чуть ли не чувствовал оба слова.
- А серьезно?
Он не ответил. Серьезно… О чем я вообще?
- Мне в этом году будет тридцать восемь, - сказал я, все еще держа руку на его голове. Сила (тьма?) встретила меня с удовольствием; тонкая прядка, сумевшая выбраться из тугого творения Брианы, ласково обвила палец. – Я мог быть твоим отцом.
- Не могли бы, - ответил он. – Вы бы никогда не поступили так, как он.
- Теоретически.
- Даже теоретически. - Он поднял лицо, сверху вниз под таким углом я видел почти одни глаза в терновом венце ресниц. – Хотя я получился бы лучше. И вы очень хороший отец, так что, может, я бы этого и хотел.
- Может?
- Может, да…а может, нет.
Я дал ему легкий подзатыльник, и он засмеялся. Потом я присел рядом, заставив его разомкнуть руки.
- Я серьезно, Дэш. Мне почти тридцать восемь, и я понятия не имею, как поступить, чтобы все были довольны. Ты любишь мою семью, моя семья любит тебя, и…
- А этого что, недостаточно?..

Вот уж точно устами младенца. Кто-то мечтал бы и о меньшем, а я все ищу двойное дно и пытаюсь заглянуть вперед и подстелить соломки во всех предполагаемых местах падения. Да так вся скотина Среднего Запада останется без провианта лет на двести…
- Чего ты хочешь, Дэшил?
…детка моя золотая?...
- Вы знаете, чего я хочу, это не вопрос. Я хочу семью, которую люблю, и которая любит меня. А вот чего вы хотите – это вопрос. И вам его решать. – Он встал, и я поднялся вслед, но он остановил меня. – Побудьте один, на вас никто не должен давить, ни Лекси, ни Бриа… то есть миссис Стоун. Ни я тем более. Я буду ждать столько, сколько нужно, и приму любой ответ.

Это было мудро и взросло. Дэшил поднялся наверх, в свою комнату, не оглядываясь, а я вышел на улицу. Сел в машину, понятия не имея, куда поеду. И поехал.

* * *
Странное чувство, знаете ли. Совсем как то, что вело меня в день смерти Бруно. Иррациональное, будто тело пронизано сотней ниточек, и они тянут, как марионетку, так слабенько, но тянут туда, куда нужно. Я послушно следовал ему, пока не выехал за черту города, достаточно далеко, чтобы холмы казались холмиками. Потом остановился и вышел.
Местность была пустынная, но разглядывать пейзаж у меня не было ни желания, ни возможности. Единственное, на что я мог смотреть – это пятно света передо мной. Кто знает, не набеги тучи, может, я бы его и не заметил. Но я заметил и шел к нему, так же как во сне, только на этот раз ногам ничего не мешало. Я должен был бояться, как во сне, но не боялся. И ни о чем не думал, пока не остановился в паре метров от нее.
Она сидела на большом камне, скрестив стройные ноги, ее окружало сияние, обычное для лайта дело, только вот это был не обычный лайт. Во всяком случае, для меня.
В начале повествования я сказал, что не помню ее лица. Лица посетившего меня ангела. А на деле оказалось, что я всегда ее помнил, и возможно, это была одна из основных причин, почему я влюбился в Натали.

Она действительно была похожа на Натали. Оказывается, я никогда ее не забывал. Никогда.
- Это ведь ты? – спросил я на всякий случай. Она улыбнулась и кивнула.
В прошлый раз на ней было платье, а теперь она больше подражала людям – джинсы, рваные на коленках, и белая майка с надписью «SEXteen», волосы затянуты в хвост. Совсем юная, но все равно она не была похожа на обычную девчонку - и не потому, что люди не светятся.
- Ты мне снилась? – решил уточнить я сразу. Она наморщила лоб и покачала головой – нет.
- Тогда откуда я знал, как ты выглядишь… а, ясно. Я всегда это знал. Значит, во сне я обсуждал свои страхи сам с собой. Так?

Она беззвучно засмеялась и всплеснула руками, мол, вот так штука. Удивительно, Я не могу это передать, но язык ее жестов и мимика при всей тонкости были настолько богаты, что понимать оказалось очень легко без всяких слов.
- Что мне делать? – спросил я устало. Вопрос года.
Она пожала плечами птичьим движением и вздохнула. Потом с вопросительным взглядом указала на меня подбородком.
- Чего я хочу? Если бы знать. Я знаю только, что не могу его бросить.
Она сделала легкий жест и приложила ладонь к груди.

- Не могу или не хочу? И то и другое. Послушайте, - я шагнул вперед, но она остановила меня жестом, едва заметно брызнув искрами. – Ладно, ладно, понял. Неужели вам трудно ему немножко помочь, хотя бы не игнорировать? Ведь его лучшая часть – ваша.
Она нахмурилась и махнула руками накрест, резко.
- Нет? Но почему?
Она провела ребром ладони по горлу.
- Это вам грозит?
Снова покачивание головой – нет.
- А… это потому, что он убийца? Но если вам нечего бояться, то что тогда?
Она посмотрела на свою ладонь и вытерла о джинсы воображаемую грязь.
- Значит, его существование вас оскорбляет, так? Вы не созданы убивать, и поэтому отвергаете его?
Она вздохнула и кивнула, потом указала на меня.
- Меня? Нет, мне он ничего не сделает. – Пожатие плечами. – Откуда, откуда. Оттуда. Знаю и все. – Снова пожатие. – Понимаю, что не ответ, но другого нет.
Она снова вздохнула, приложила руки к груди и протянула ко мне.
- Я тебе не безразличен?
Она кивнула и показала рукой ниже себя, маленький рост.
- Лекси? Она тоже тебе не безразлична, да?
Она нетерпеливо качнула головой, указала на меня и повторила жест.
- Ты помнишь меня маленьким?
Кивок, потом – указательный палец.
- Один? Первый? А, потому что я первый ребенок, которого ты увидела?
Фу-ух, изобразила она, улыбаясь, - наконец-то.
- Так что же мне делать, крестная фея?

Она пожала плечами, на этот раз тяжело, обозначая нелегкость проблемы. Потом показала рукой от себя.
- Это и есть твой совет? Мы уже выяснили, что я не могу и не хочу… хотя в общем-то это мне и надо было понять. Исключено. Ну помоги, раз так стремишься! Знаешь, немного облегчить ему жизнь вполне в твоих силах, достаточно, чтобы он перестал ощущать себя монстром. Поговори с ним!
Она сделала круглые глаза и медленно покачала головой. Ни за что. И зачем убеждать монстра, что он не монстр?
- Вот как.

Она развела руками с сожалением, потом медленно поднесла к горлу и повторила жест ребром ладони.
- Что ты пытаешься сказать? Что лучше бы ему умереть? Или не рождаться?
Она кивнула, простодушно глядя мне в глаза.
- И его мать сделала ошибку, отдавая ему жизнь?
Она с ужасом покачала головой и прижала пальцы к виску.
- Она что? Она не собиралась? Это вышло случайно?
Кивок, безнадежный всплеск рук. Ясно. Теперь и не поймешь, что быстрее убило Дэшилову мамочку – черная душа Кейна, отрезанные волосы или его семя.
- И вы бы уничтожили его, если бы могли?
Она просто смотрела, едва приподняв брови. Потом сложила руки на груди.

- Из милосердия. Понятно. Значит, убийство все-таки не так вас оскорбляет, как я думал, да, дорогуша? Ну и пошли вы все знаете куда! Обойдемся без вас. Большая дружная светлая семейка, где нет места неидеальным, знаете, кто вы? Чертовы расисты.
Она обиженно захлопала ресницами, но когда я сделал шаг вперед, обида сменилась легким испугом.
- Я вам не безразличен, да? А он не безразличен мне. И давайте не пытаться друг друга изменить, ясно? Чтобы я вас больше не видел, ни во сне, нигде! Вы нам не нужны!

Я поднял с земли камень, швырнул - и она рассыпалась в свет, как маленький фейерверк, оставив после себя только теплый воздух. Камень попал как раз в середину брызг.

- Ублюдки хреновы, - бормотал я, гоня машину назад в город, - натуральный ку-клукс-клан, блин, поверить не могу. Ну и пошли они. Сами справимся, тоже мне, семья. Вот у нас – семья так семья. А Бруно-то считал, что жертвовать – в природе лайта… Ангелы называется. Одно название.
Добравшись до квартиры, я почти успокоился. И даже, собирая вещи, пытался их складывать, а не швырять, как экзальтированная дамочка, уходящая от мужа. Не так уж много вещей у нас было - все мое уместилось в двух чемоданах и четырех коробках, вещи Лекси – посерьезнее, огромный старомодный чемодан, с которым еще Бриана приехала из Европы. Что до всяких игрушек-побрякушек, я взял только Зулу и то, что было в призеркальном шкафчике, а остальное оставил на ее совесть. И того набралось немало.

На пороге я оглянулся. Удивительно, что ничего не держало меня в этой квартире, где мы с Лекси прожили целых три года. Мы переехали сюда после развода, но я не помню, чтобы и предыдущая покинутая квартира, где мы жили всей семьей, вызывала что-то похожее на привязанность. Может, это потому, что настоящего дома у меня давно уже не было. С детства не было. А я его хотел.
Закинув все, что мог, в машину, я поехал в школу за Лекси. Наверное, лишним будет рассказывать, как она визжала и прыгала по оставшемуся в салоне месту, будто спятившая мартышка. Единственное, что могло ее утихомирить, - это мое заявление, что чем раньше она пристегнет ремень, тем раньше мы доберемся до дома. До дома. Черт, мы действительно ехали домой.

Прямо у дверей меня вдруг снова разобрала злость на всю расистскую лайтобратию, и это мне солидно помогло побросать чемоданы в холл. Александрия была нагружена коробкой с фотографиями и осознанием, что в машине еще таких много. Это не позволило ей как всегда залезть к Дэшилу на руки, в то время как он стоял на лестнице и наблюдал за всем этим с совершенно круглыми глазами.
- Чего стоишь?! – заорал я, бухнув об пол чемодан Лекси, похожий на кофр какой-нибудь актрисы, в котором содержалась вся ее жизнь и шмотки. – Так и будешь любоваться, как мы надрываемся?!

Позже я сообразил, что ему, может, еще нехорошо после вчерашнего, но он поднял мою ношу и понес вверх по лестнице, будто шляпную коробку. Лекси бежала следом, пританцовывая и напевая: «…я не сплю, не ем, я голодна лишь по тебе, когда ты смотришь на меня…». Элтон Джон, «Original sin». Отлич-чная песня для восьмилетки.

- Какая комната моя? – поинтересовалась она сразу же и, получив свободу выбора, заняла апартаменты Глэм. У меня тоже был выбор – комната Бруно на первом этаже или угловая, через одну от Дэшиловой спальни, рядом с сине-молочной. Я выбрал угловую. Частично из-за Лекси, да еще как-то не хотелось мне спать одному на целом этаже.

Она тут же принялась обживаться и расставлять все по местам, аккуратно складывая вещи Глэм, как я велел, в свой чудовищный чемодан. Я просто оставил все посередине комнаты и вышел на лестницу. Дэшил стоял там, у перил, смотря на бардак от коробок и оставшихся вещей внизу, в холле, будто не в состоянии принять реальность происходящего. Упрекать его было трудно. Я сам еще был в шоке.
- Честно говоря, я не верил, что вы выполните обещание, – выдал он наконец, не поворачивая головы. – Я же его отменил.
- Какое обещание?
- Вчера вы обещали мне, что не уйдете, пока я не умру.
Говоря все это, Дэшил старательно сохранял серьезность, но когда я взял его за подбородок и повернул к себе, он уже едва сдерживался. От смеха его глаза казались светлее, как солнце через темно-синий витраж.

- Издеваешься, - сказал я. – Очень смешно. Я еще и часа здесь не прожил, а у меня уже никакого авторитета.
- Папа! – раздался ухораздирающий вопль Лекси. – Ты забыл мои кроссовки!! И пижаму, она в ванной висела! Ничего нельзя доверить, все надо делать самой!!!
- М-м… кажется, у вас и без меня с этим проблемы.
- Кошмарище, - сказал я под аккомпанемент «как ты мог!», «куда ты смотрел!», «в чем мне теперь ходить?!» и «свои спортивные журналы небось в первую очередь уложил!». – А… больше я тебе ничего не наобещал? В состоянии аффекта?
Но Дэшил на шутку не среагировал, он продолжал смотреть вниз с лестницы, думая о чем-то своем.

- Почему вы на это решились?
- Считай это подарком на день рожденья.
- А серьезно?
- Да так, поимел один содержательный разговор. – Я снова повернул его лицом к себе. – И знаешь что? Этот разговор стоил всего материала о лайтах, которые перелопатили Бруно и Глэм, чтобы лучше тебя понять. Они ошибались, Дэш, на самом деле лайты вовсе не идеальны. Они такие же, как и вампиры, мы для них – корм и развлечение, не больше, и нечего по ним тосковать. Они того не стоят и сами те еще монстры. Теперь я уверен, что светлое в тебе совсем не от них; может, и не от Кейна, но не от них. Просто от людей.

- А тьма? – спросил он. Я приблизил руку к его волосам, они знакомо потянулись ко мне, прилипли к ладони, обвили пальцы. Он сам смотрел на это как на колдовство.
Я коснулся губами шелковистой пряди, и Дэшил прикрыл глаза, будто почувствовал.
- А с ней мы вроде ладим.

Тут незаметно, но очень кстати подкралась Лекси и влезла между нами, позволяя вдоволь пообниматься безо всякого там скользкого напряжения. Не знаю, как там будет дальше, везде соломки не постелешь. Но если мой долг делать близких счастливыми и я даже знаю как, то буду продолжать, пока получается. Тем более что я тоже часть этой семьи. И почему бы для разнообразия не попробовать радоваться настоящему, а не травить себя мыслями, начинающимися на «а вдруг».

Может, я беспечен, не знаю. А может, давно не слышал смеха своей дочери.

А может, сам давно не смеялся.
* * *
не конец!

ГЛАВА 7
Темная бездна была влюблена,
Все заклинанья забыла она.
Маленькой сказке подходит финал,
Замок для принца родным домом стал.

И двери распахнул дворец,
И стал светлей древнейший лес,
И пенье птиц звучит вокруг,
И звери корм берут из рук…

Я рассказал Джею Магнуссену всю правду о Дэшиле и его отце, которую знал и в которую сам верил. Он выслушал меня, ни разу не перебив, что само по себе нереально. Потом сказал: «Это многое объясняет», но я и тем был доволен. Наполовину или как, но Дэшил теперь для него ангел, и развеивать заблуждения я не собирался – в конце концов, откуда нам знать, какие ангелы на самом деле? Я осторожно предложил вернуть ему дом, но он отказался. Вскоре я узнал, что переезжать из города Джей передумал. В самом деле, если здесь есть место одному ангелу, то найдется и одному истинно верующему.

Дэшил серьезно подумывает о колледже. Я сказал, что без среднего образования это невозможно, а он ответил, что позвонит Лав и Руди, и как-нибудь все уладит. Лав – это миз Лавиния Шеннон, наш мэр. Кто такой Руди, я даже знать не хочу.

В любом случае, после того как мы заказали ему специальные линзы, Дэш гораздо чаще покидает свои темные комнаты. Хотя, может, и не в одних линзах дело… Что до «Темных Комнат», я открыл целую сеть и неожиданно обнаружил у себя талант - не только плетения ловцов снов. Даже после этого у нас остался целый пучок волос, и мы все думаем, как использовать его в благотворительных целях. Рестораны занимают все мое время, освободившееся после увольнения, – теперь наконец у меня появилась надежда отучить Дэшила называть меня «детектив». Он мне очень помогает в работе – особенно в те редкие моменты, когда чего-то не могут баксы. Я подозревал, что он здорово умеет ладить с людьми, но никогда не представлял, насколько здорово.

Да, кстати, я уволился. Не из-за денег. Слишком все там напоминало мне о Шор.
Я периодически позванивал в больницы и морги, пока однажды не услышал про рыжеволосую женщину, любящую гулять ночью по встречным. Ее сбил грузовик в одну из таких ночей, мало что оставив для опознания, но отпечатки пальцев криминалисты как раз собирались ввести в базу данных. Я так и не перезвонил, чтобы узнать результат.

Кейн умер на пятые сутки от нервного истощения и шока. Дэшилу я не сказал, а он не спрашивал.

Наш дом пропах ванилью, и все мы знаем, что это значит. Бриана (с Джорджем или без) навещает нас чуть ли каждую неделю, и мы просто дуреем от навалившегося на нас счастья. Правда, Лекси гораздо больше слушается Дэшила, чем родного отца, но я по этому поводу не беспокоюсь – пусть хоть кого-то слушается. В ее возрасте это жизненно важно. Тем более что пока Дэшил слушается меня, я все-таки остаюсь во главе. И на том спасибо.

Ну естественно, родителям надо быть готовым, что рано или поздно дети захотят своей жизни, и на самом деле я не против колледжа. Просто побаиваюсь, ведь за пределами нашей семьи окажется немало плохих людей. Я не думаю, что он готов. То есть не думал.

Пока однажды не случилось то, что не могло присниться мне в самом страшном сне – вернулась моя бывшая жена. То есть не ко мне вернулась, а заехала в город по дороге, куда бы она ни вела.
Как я понял, Натали рассталась с очередным партнером по экспедиции, в гранте на новый проект фонд ей отказал, и тут она услышала обо мне и всех моих переменах в жизни, в том числе и финансовых. Я всегда поражался, как человек такой творческой профессии как археолог, может быть таким до хрена прагматичным. Всю нашу совместную жизнь, в перерыве между командировками, она пилила меня за то, что я не беру денег у матери, которая ими «разбрасывается». То, что это деньги не Брианы, а ее нового мужа, Натали мало волновало. Вот и сейчас по телефону она вкратце объяснила, что думает обо мне как об отце и о моей частной жизни, что по мне плачет социальная служба. И добавила, что заберет ребенка назад, как только осядет, потому что ей предложили непыльную работку в университете. Она так и сказала – «ребенка». Увидимся вечером, Стоун.
Не то чтобы я испугался, при всех-то наших связях и ее собственной записке, которую она оставила три года назад вместе с Лекси. Скорее, это меня позабавило. «Ребенок» же, услышав о ее приезде, закатила истерику и потребовала отвезти ее к Бриане.

И только выполнив ее требование, по дороге к дому, до меня дошло, что уже вечер, и Натали наверняка решила сэкономить на гостинице. Одна эта мысль заставила меня покрыться холодным потом. Ледяным и липким. Я едва видел дорогу, едва держал руками руль, так мне стало страшно – я уже и отвык от этого чувства. Теперь я мог понять Бруно в полной мере. Теперь мог.

Когда я открывал дверь, тонко и едва заметно повеяло миндалем. Руки у меня дрожали, а колени противно ныли, ей-богу, так паршиво, до слез на глазах. Было темно. Дэшил никогда не включал свет без нас.

Однако он вышел меня встретить и зажег верхний светильник резким хлопком. От этого звука я вздрогнул так, что чуть язык не прикусил.
- Что случилось?.. – спросил он очень ровным голосом, спускаясь вниз текучей походкой. Я такую видел. У пумы по «Дискавери». Его волосы давно отросли до прежней длины и струились по плечам в такт каждому шагу, и от каждого шага у меня почему-то вздрагивало сердце.
- Ничего, - едва произнес я, вытирая лоб. – А ты как? Все в порядке?
- Ну да, - пожал он плечами, и я, слегка подуспокоившись, пошел на кухню. Сапожник без сапог – вечно голодный хозяин сети ресторанов. – Там вчерашняя курица в холодильнике осталась, и рис. Подогреть?
- Спасибо, я…

«Сам», хотел я сказать, когда увидел на столе пустую бутылку от шампанского. Красного. И по стечению обстоятельств, я знал только одного человека, который его пьет.
- Ах, да, - проговорил Дэшил за моей спиной невинно и плавно. – Я забыл, ваша жена заходила. Ваша бывшая жена.

«Забыл?..» - хотел переспросить я, но не мог и рта открыть. Что там – даже повернуться не мог. Бывшая? Насколько бывшая?

- И… что? – выдавил я наконец.
- Да ничего. Принесла бутылку шампанского. Хотела дождаться вас.
Я медленно повернулся, но Дэшила там уже не было. Я повернулся назад, и он оказался прямо передо мной.
- Знаете, я не понимаю, как вас угораздило на ней жениться. Она не очень хороший человек… может, не самый плохой, но определенно не очень хороший.
- Где она, Дэшил?..
- Натали? – Он улыбнулся, далеко не солнечно. - Ушла.
- Почему?

Голос у него был невинный, но не глаза. Он потрогал мой лоб ладонью.
- А вы, кажется, заболеваете. Надо глянуть, что у нас в аптечке есть.
- Стой, - сказал я и положил ему руки на плечи, хотя он и не собирался никуда идти. – Почему она ушла?..
- А почему нет? Она получила все, что хотела.

Произнеся это, Дэшил резко сбросил мои руки с плеч. Достал курицу из холодильника и почти швырнул ее в печь. Потом долго смотрел на нее и наконец обернулся - вид у него был донельзя расстроенный.
- У меня вышло, - сказал он тихо, совсем другим голосом, обиженным, почти до детского. – Она ушла отсюда живой и целой. У меня получилось, а вы даже меня не похвалите?..

Я подошел к раковине и плеснул на лицо ледяной воды.

- Ох, Дэшил Уинтерс… Бог свидетель, я тебя не заслужил.

* * *
На самом деле, как узнал я позже, Дэш дал Натали денег на ее благородный проект. Но хоть убейте, я не поверю, что такая стерва, как она, смоталась, не дождавшись меня, только из-за чека. И когда-нибудь я выпытаю, что он ей сказал… или сделал. А может, и нет. Может, я ничего не хочу знать – ведь, положа руку на сердце, испугался я вовсе не за ее жизнь. Я испугался, что Бруно был прав, и у Дэшила полетели тормоза. Просто иногда я забываю о его тьме, а она ведь никуда не делась, как никуда не делись и плохие люди, и не очень хорошие.

На личном фронте пока не штормит. Бывает, что я завожу кратковременные романы, но они всегда разбиваются о стены нашего дома, как волны о скалы. Дэшил вообще ничего не видит, кроме работы и нас. Периодически я пытаюсь выгнать его погулять, но он так отчаянно упирается… да и я особо не настаиваю – может, побаиваюсь отпускать, как и в колледж, а может, по какой другой причине. В любом случае, мне куда спокойнее, когда он под присмотром.

Да, я все еще не думаю, что будет, когда ему исполнится тридцать, а Лекси восемнадцать. Или если кто-то из нас троих все-таки вздумает семью расширить. Везде соломки не постелешь.

Просто сейчас наш дом пропах ванилью, и все мы знаем, что это значит.

* * *
На краю света, на краю земли
Синие розы цветут как цвели.
И так же утром солнце встает,
И звезды так же ведут хоровод,

И песни птиц звучат вокруг,
И звери корм берут из рук.
И лишь одна луна с небес
Помнит, что тьма
Есть…

ВОТ ТЕПЕРЬ - КОНЕЦ)