Отправлено: 20.03.08 01:19. Заголовок: "Lover’s Diary. Хани." original, romance, R-общий. NEW 15/05+ арт

Название: Lover’s Diary. Хани.
original
Автор: Dara~Child of The Mist
Вычитка: aki-no neko, ga1axy
Рейтинг: R
Категория: яой
Жанр:romance/angst
Саммари: о попытке научиться жить заново
Статус: в процессе

От автора: aki-no neko, лови! это для тебя. спасибо за поддержку и терпение в работе с таким капризным и привередливым автором.

NB! Hani by U.G.L.Y.
Скрытый текст


"Hani and..." by U.G.L.Y.
Скрытый текст


"...you wish..." by U.G.L.Y.
Скрытый текст

 Отправлено: 20.03.08 01:25. Заголовок: 25 августа (кажется…..

25 августа (кажется…)

Результат бессонной ночи - еще один ангел в моей коллекции. С холста на меня смотрят алые, злые глаза. Сколько времени одно и тоже - ангелы с переломанными опаленными крыльями и багровые цветы – хищники, прорастающие сквозь их плоть… Рисую их ночь за ночью, чтобы утром, проснувшись, в очередной раз содрогнуться от понимания того, как черна моя душа.

Успокоительное на меня плохо действует.

Не удивляет, впрочем.

Так же как и то, что у всех моих мучеников-ангелов одно и тоже лицо в ореоле снежно-белых волос.

Пальцы не попадают по клавишам ноутбука. Когда в последний раз я вообще его открывал?

Сегодня размыто-серое течение времени разорвал телефонный звонок. Так неожиданно – когда мне в последний раз кто-нибудь звонил? – что я ответил. Мой агент – вампир с ненасытными, вечно голодными глазами. Он впивается в горло и не отпускает, пока не высосет всю кровь до последней капли. Не понимаю, почему он не отбросил мое досуха опустошенное тело еще месяц назад, когда была написана последняя картина, которую еще можно было продать. Почему он тогда сказал – «не думай об этом, пока будем пристраивать то, что уже готово, новое всегда успеешь сделать». Почему сейчас он позвонил и потребовал явиться в клуб, где сегодня будет наследник какой-то художественной галереи… Разве я уже не отработанный материал?

Я не могу отказать ему, хотя бы из-за того, что он единственный не бросил. А последнее время этот фактор играет в моей жизни решающую роль.
Глаза ангела смеются, кончик языка облизывает алые, яркие губы. Искушает. Проверяет.

У всех моих сереброволосых ангелов одно имя… Кэй.

Что же ты не оставишь меня, как и обещал?! Ни на минуту. Смотришь, насмехаясь, с десятка картин, не позволяя даже развернуть их к стене.

Хм… Снова звонок… Это уже даже…

«-»

Агент – не просто вампир. Хитрый вампир.

Контрольный выстрел в голову.

Перезванивал, чтобы узнать, не сбежал ли я или снова отправился спать. Ну и обсудить тактику и стратегию…

Ему не знакомо слово: «не хочу». Не удивительно, агента ведь мне тоже нашел Кэй. И при знакомстве, усмехнувшись, добавил: «Теперь если меня не окажется, будет кому напоминать тебе о реальном мире, Хани». Уже тогда знал, да, Кэй?!

Кого я спрашиваю? Почему я продолжаю говорить с тобой? Ты не ответишь, как и все эти прекрасные, изломанные, растворяющиеся в дымке, проткнутые стеблями цветов – одинаково-холодные, недоступные ангелы с холстов.

Я поеду, конечно. Назло тебе, Кэй.

План кровопийцы прост – мы должны «просто» познакомиться. По его словам, это не должно составить труда, потому что мы одного возраста и я несомненный «кукленок». Его слово! Нет, не его… Наверняка, твое, Кэй. Только ты мог…

Когда вы меня в последний раз видели, господин агент? Я вот себя час назад - в зеркале. Ничем не порадую.

«Хани, у тебя время до пяти часов»… А сейчас полдень, вампир несчастный!

Интересно, смогу ли я найти что-нибудь по размеру в шкафу? Потому что, судя по джинсам, которые на мне сейчас, по тому, как они висят на бедрах, на вырисовывающихся под кожей косточках, теперь мне нужна одежда на размер, как минимум, меньше.

«Хани, ты… такой тонкий. Пожалуй, стоит тебя накормить, прежде чем мучить» - низкий, довольный, предвкушающий смех, чужие руки в карманах моих джинсов, то тянущие к себе, то отталкивающие… Темно-зеленые, как июльская, утомленная жарой зелень, глаза смотрят сверху вниз, насмешливо, нетерпеливо.

Что бы ты тогда сейчас сказал, Кэй?

Кто бы мог подумать, что так трудно будет… принять. Эту простую, недвусмысленную истину. Что тот, для кого ты составлял центр вселенной, кто превозносил тебя превыше всех, просто…

Времени нет. Хотите увидеть беззаботного «кукленка»?

Да, не забыть. Имя моей жертвы.

Юма.

26 августа 1:00

Странный день…

Видеть, что мир ни капли не изменился. Оттого, что ты выпал из него на месяц. Твоего отсутствия никто не заметил. Даже те, что с придыханием недавно вышептывали: «У мальчика большое будущее. Мальчик засияет».

Но ведь это не должно удивлять? Таково течение жизни. Закон самосохранения. Так и я должен продолжать жить, не смотря на то, что Кэя в моем мире больше нет.

Так странно снова сесть за руль моей любимицы, откинуться в кресло и… привычно повернуться к пассажирскому сидению. Где он обычно сидел, задрав ногу в высоких зашнурованных почти до колен ботинках, уперев ее в пластиковую панель, задумчиво положив подбородок на согнутую руку.

-Слишком гонишь, Хани. Ты нас угробишь.

Ни тени страха. Извечная насмешка. Скрытый вызов.

Только на минуту я позволил себе уронить голову на руль... Может лучше было бы, если бы я и вправду нас тогда…

Поворачиваю ключ.

Тело помнит все, что нужно делать. Хорошо заученные реакции. Мозг воспроизводит перекрестки улиц и ответвления переулков – все, что мы с тобой изъездили длинными, бессонными ночами, Кэй.

И в клубе этом мы бывали. Место из тех, что ты любил.

Небольшое закрытое заведение не для всех. Впрочем, отличное место для проведения досуга наследником художественной галереи.

Мой вампир должен был ждать меня у входа. Но он никогда не отличался пунктуальностью. А ждать на улице у дверей, как мальчишка-недоросток меня не прельщало. Поэтому я беззастенчиво назвал фамилию Кэя, зная, что в подобных местах он внесен в список «доступ разрешен». А вот меня за месяц могли позабыть… Мальчишка на минуту прищурился, недоуменно вглядываясь в свои записи. Сердце споткнулось, пропуская удар. Мне почему-то показалось, что сейчас он поднимет на меня свой взгляд и укажет на дверь: «Не лгите! Кэй уже внутри». Я бы никогда не воспользовался такой идиотской уловкой, увереный, что уж его точно знают в лицо, но этот мальчишка явно здесь новичок.

Мне просто захотелось произнести вслух твое имя. Словно вновь мы оба поднимаемся по этой лестнице, и ты хохочешь: «Хани, тебя не пустят. Глядя на тебя можно подумать, что я привел несовершеннолетнего…»

Это только Кэй в шестнадцать уже выглядел на двадцать. А я до сих пор…

Внутри полумрак, рассеченный разноцветными неоновыми лучами, фоном играет что-то негромкое, успокаивающее. Мы нечасто приходили сюда так рано, когда еще клуб не набит до отказа, так, что между танцующими приходится протискиваться, пьянея от духоты и жара возбужденных тел.
Честно бьюсь с собой. Сдавшись, все же сажусь за наш столик с полукруглым диваном, на свое место – справа и, поджав ноги, жду, когда у меня примут заказ.

-О, боже мой, Хани! Это ты?

Вот этого не ожидал. Что меня узнает девчонка, которая здесь работает.

-Привет!

Следующий вопрос я предугадал задолго до того, как он был произнесен.

-А где…

Я борюсь с искушением сказать: «Сдох».

-В Лондоне.

-А ты? – а этот вопрос у нее вырывается прежде, чем девочка успевает подумать.

-Только сегодня утром прилетел оттуда.

-О, - облегченно тянет официантка. – Вот откуда такие изменения! – смеется – Лондон…

Мне даже интересно.

-Изменения?

-Сама не знаю. Что-то неуловимое. Ускользающее… - задумчиво поводит плечом. – Впрочем, ты всегда был… куколкой. Ой! – закрывает рукой рот, хихикнув.

Все-таки твое словечко, Кэй.

-Как обычно?

-Да. Минералку со льдом.

-Я помню, Хани.

Так странно тепло становится от этого. Тепло и больно. Ну, кто мне эта девушка? Мы все время с ней шутили, чаевые оставляли всегда весьма неплохие… и все же ничего личного – конкретного – о ней, ее жизни или проблемах. Я и имя то ее не утруждал себя запомнить. И, возможно, это всего лишь работа, возможность получить больше денег, но то, что кто-то в этом мире помнит меня…

Ты помнишь, Кэй?

Не успел я и глотка сделать, как явился мой бог и господин.

-Хани, ты мог бы и позвонить, что уже здесь. Сколько я должен был простоять возле входа, по-твоему?

-Тест на сообразительность, - мне даже удается рассмеяться. Он смотрит на меня странно, искоса, как на ракового больного.

Моему агенту лет тридцать, правда выглядит он на все сорок. Работа неспокойная. Каждый раз, когда мы встречаемся, он прибегает вприпрыжку, не может усидеть во время встречи на месте, то хватаясь то за мобильник, то поглядывая на часы, и уносится, поднимая тучи пыли. Но стоит ему почувствовать деньги, как он становится предельно педантичен и медлителен. Этакая пчелка – вампир.

Я всегда пью исключительно минералку со льдом, даже зимой, в самую вымораживающую стужу. Из-за этого самого льда. Мне нравятся серебряные рисунки, которые таящие кубики создают в стакане – преломления линий, расходящаяся сетка трещинок, отражающийся неоновый свет, дающий неимоверные оттенки. Стоит встряхнуть стакан, как картина меняется, заставляя все на те же кубики взглянуть совершенно по-другому. Недостижимый идеал.

-Зачем ты вообще примчался? Если хочешь, чтобы я неформально «подружился»?

Смотрит на меня удивленно. Мы, и правда, мыслим совершенно разными категориями.

-Ну, ты ж не мальчик-хост. Кто-то должен тебя представить. Просто сделаем вид, что мы тут случайно оказались.

-Почему бы не представить тогда, как и раньше, в офисе или галерее?

Пожимает плечами.

-Я просто хотел, чтобы ты выбрался.

Так. И откуда такая забота, черт возьми, от агента? Это злит. Поднимаюсь, чтобы уйти, но он перехватывает мою руку, заставляя остановиться.

-Хани, твое время уйдет, и ты никому не будешь нужен.

Сейчас начнет – о добром, о вечном.

-Сколько еще можно выезжать на том, что ты написал раньше? Когда закончатся запасы, на что собираешься жить? Пойдешь работать? Посмотри, - переворачивает мои руки ладонью вверх. – Эти пальцы умеют только писать картины. Этот траур, эта дань памяти кому? Кэю? Это ты ему был нужен, чтобы через тебя чувствовать, через тебя осязать… жить за счет тебя…

«Был нужен»…Ну почему же эта простая, кристально-прозрачная истина кажется такой непереносимой? Был самым важным… Превозносимый до небес… Ближе не бывает… Словно брат… ради которого в кровь… И все. Истина… Ты. Меня. Не. Любишь. Больше. Пять слов, смысл которых отвергает душа.

Опускаюсь на диван.

-Я…

Мужчина резко стискивает мою ладонь.

-Он здесь!

Поворачиваю голову ко входу. Администратор провожает вновь прибывших к отдельному кабинету – двух мужчин в костюмах и девушку в коротком, блестящем платье.

Мой агент живо подскакивает, пока группа не скрылась за дверью, через зал кричит:

-Эй, Юма!

Высокий, черноволосый мужчина, замыкающий процессию, останавливается, и чуть помедлив, оборачивается.

продолжение следует...

 Отправлено: 20.03.08 01:28. Заголовок: Dara Отличный подар..

Dara
Отличный подарок! Спасибо.

 Отправлено: 20.03.08 02:31. Заголовок: Dara Понравилось, по..

Dara Понравилось, потому что затягивает. Повествование динамичное, живое. Радует лексическая грамотность и плавность текста. Да и сюжет довольно занимателен. Спасибо, жду продолжения.

 Отправлено: 20.03.08 10:48. Заголовок: aki-no neko я очень ..

aki-no neko я очень рада, что ты довольна)

Пружинистое небо спасибо за ваш комментарий. потому что плавности (звучанию) такста уделяю большое внимание - это один из самых важных для меня моментов.
Пружинистое небо пишет:

цитата:

жду продолжения.

постараюсь не затягивать)

 Отправлено: 20.03.08 13:29. Заголовок: :sm19: :sm22: ..

 Отправлено: 20.03.08 17:33. Заголовок: Классно) Скорее прод..

Классно)
Скорее проду,плиииизз)

 Отправлено: 20.03.08 20:03. Заголовок: Мария Карела спасибо..

Мария Карела спасибо за поддержку!)

bastard спасибо! уже написана, так что со дня на день, как доводу до ума!

 Отправлено: 21.03.08 18:01. Заголовок: то, что ты пишешь вс..

то, что ты пишешь всегда так волнующе... не могла сдержаться ^_^
Шаг. Еще шаг. Шаг. И снова.
Смотришь в спину,
умоляешь.
«Не бройсай! Останься...» - сломлен,
дрожь по венам.
Не прощаешь.

Молча смотришь. Шаг. Заминка.
Я решил.
Ты мне не нужен.
Ангел в черном. Как с картинки.
Дождь.
Босой иду по лужам.

Шаг — и током бьет под кожей.
Дождь? А может
кровь из сердца?
Мост сожжен. Конец положен.
Падший ангел.
Заглядеться.

Шаг. Все дальше. Лед и стужа.
Память вспять.
«Не смей мне сниться!»
Я решил. Ты мне не нужен.
Шаг. Ушел,
чтобы разбиться...

 Отправлено: 21.03.08 19:42. Заголовок: Стихи хорошие.И прод..

Стихи хорошие.И продолжения просимо-плиииз!

 Отправлено: 21.03.08 21:55. Заголовок: ga1axy стихи, и прав..

ga1axy стихи, и правда, очень хорошие. Спасибо!

Krasa пишет:

цитата:

И продолжения просимо-плиииз

вторая часть уже готова. доводится до ума)) так что ждать осталось чуть-чуть!

 Отправлено: 23.03.08 01:34. Заголовок: продолжаем... )) 2..

продолжаем... ))

26 августа 14:00.

Впервые за долгое время я спал ночью. Результатом прошедший часов не стал еще один прожигающий меня алыми углями-глазами, растерзанный ангел с перепончатыми крыльями. Я рад, что эта ночь не была ничем отмечена. Просто двенадцать часов, которые я проспал. Пустое, но совершенно необходимое мне время. Вакуум, в который соскользнул на полуслове. Просто поднялся, чтобы налить воды на кухне, вернулся и…

Солнце, длинными, острыми лучами пришпилившее тени к полу и одеялу, мазнувшее плоской, пушистой щеточкой света по лицу, дразнит, пробуждая.

Никаких снов. По-крайней мере, сохранившихся в памяти. Просто подаренные мне кем-то двенадцать часов небытия.

Состояние похожее на умиротворение. Законная возможность так и не встать до вечера с постели…

Хотя… Нет! Что-то важное… Я так отвык от этого ощущения – необходимости что-то делать, что сейчас эта уверенность, что было что-то важное, кажется, совершенно чуждой. И все же…

Юма…

Да.

Можно было бы, конечно, как обычно, не вспомнить, о чем он там говорил, но почему-то при воспоминании о Юме, такая мысль кажется абсолютно неприемлемой.

Я так и не успел написать о нем.

Он из тех людей, которые, входя в комнату, заставляют всех присутствующих обернуться. Сначала ничего не видишь - только чувствуешь, оглушительную, пригибающую к полу, властную силу. Нечто, называемое харизмой, не поддающееся анализу, находящее вне пределов разума. Словно смотришь на картины Моне – попадая дыханием в ритм движения мазков, ненамеренно подстраивая стук своего сердца под них, и только потом, почти задохнувшись, подойдя ближе, ты видишь – как это единое, поймавшее в плен пространство, распадается на отдельные составляющие, и ты находишь в себе силы выпутаться из иллюзии.

Так и я, только спустя несколько секунд, понял, что смотрю на Юму, не дыша, и потом, жадно глотнув воздуха, смог рассмотреть его. Высокий брюнет – наверняка на пол головы выше меня, но едва ли чуть-чуть более крупный, в черном костюме – дорогом, строгом, и все же, не вписывающимся в канон «классики». Неуловимое впечатление, оттиск индивидуальности – узкие брюки, распахнутый пиджак, под которым белеет тонкая сорочка, с расстегнутыми верхними пуговицами. Галстук – тоже однотонный, темный, но со свободным узлом. Балансирование по грани – строгость и свобода.

Сколько ему лет? Не думаю, что он намного старше меня – около двадцати пяти.

Я чувствую кожей его спокойный, выжидающий взгляд.

Мой вампирчик-агент суетится, подлетев к группе, начинает здороваться, что-то рассказывать. И выглядит на фоне аристократической холодности Юмы этаким придворным шутом, заглядывающим в лицо повелителя, в надежде вызвать своими дурачествами улыбку.

Агент машет мне рукой и я, поднявшись с дивана, неторопливо подхожу к группе. Зябкая дрожь проходит по телу от его взгляда сверху вниз, ледяного, ничего не выражающего. Но у меня нет желания раболепствовать и впадать в экзальтированный восторг, поэтому я поднимаю на него взгляд – прямо в глаза и… Это уже восприятие несколько другого рода… Я хотел бы нарисовать это лицо. Потому что у Юмы поразительно бледная, как у китайских кукол, кожа, матово мерцающая в темноте, словно подсвеченная изнутри, и невообразимо глубокие, черные до фиолетового оттенка глаза. И я уверен, что это не игра света, не преломление разноцветных лучей прожекторов, а именно природный цвет. Темнота клуба просто создает впечатление дымчатости – словно по черному озеру растекается лиловый утренний туман.

И эти глаза – вновь не позволяют просто сказать о его лице просто – красивые и правильные черты. Опять – нечто большее. Побег из рамок строгой, правильной классики.

-Хани, раз мы закончили о делах, может, присоединимся? Нас приглашают, - доносится до меня радостный голос агента. Он умеет, когда это нужно, быть таким милым.

Юма, не отводя от меня взгляда, коротко кивает, словно подтверждая приглашение, и мы молча следуем за ним в отдельный кабинет.

Я могу вспомнить лица остальных спутников только благодаря профессиональной памяти. Они кажутся совершенно невыразительными. Присутствие их необходимо, но функция ограничивается лишь созданием безупречной композиции. Не яркие, не выделяющиеся, но удачно заполняющие пространство.

Лед в стакане давно растаял – пузырьки лопнули, и я прошу принести новую порцию минералки. Юма – ну еще бы! – заказывает…

И... нет! Я ошибся. С интересом смотрю, на усмешку, едва-едва скривившую тонкие губы мужчины, когда он произносит: «Кальвадос» прежде, чем приступать к основному заказу.

Девушка, откинув назад светлые локоны, поднимает глаза на Юму и, улыбнувшись, произносит мелодичным, негромким голосом:

-Почему бы в день моего долгожданного развода не выпить шампанского?

-Давайте-давайте. А я воздержусь. Шампанское в вашей компании заканчивается всегда… - он улыбается вдруг так искренне и открыто, что хочется глупо посмеиваться в ответ на любое его замечание. Ведешься, сам этого не осознавая. Но тот ледяной, несгибаемый стержень никуда не делся – я чувствую его, просто, словно он вмиг оплелся вьюнами с бархатными бутонами. И за созерцанием этого чуда, забываешь, что внутри прячется все тот же металл.

-А мы, пожалуй, остановимся на шампанском, да? – улыбается девушка второму мужчине.

-Смотри, как бы после него празднование развода, не обернулась новой свадьбой. В прошлый раз ведь ты именно так влетела?

Девушка насмешливо жмурится и качает тонким пальчиком:

-Не в этот раз.

И вновь оборачивается к своему молчаливому спутнику.

Мой пронырливый агент во время этой беседы успел куда-то сбежать. Я не уверен, что он уже вернется. По его мнению, он выполнил свою миссию блестяще.

Значит, можно посидеть еще чуть-чуть и отправляться домой. Я очень устал. Хочу вернуться в мою вознесенную к небу мансарду, которую для меня нашел Кэй, заявивший, что художники нигде просто не могут существовать правильно, кроме как в старых районах с мостовыми и непременно в мансардах, с пожарной лестницей на крышу. Я не знаю, как это «правильно». Мне по сути все равно, где писать. Но так приятно было сидеть рядом с Кэем прямо под таким близким, выгнутым, как купол итальянского храма эпохи Возрождения, небом, с - абсолютно точно - нарисованными звездами.

Теперь я живу за плотно закрытыми шторами. Я не хочу больше наивно тянуть ладони к небу.

Кэй, мои алоглазые ангелы, с плотью, пронизанной стальными розами и обвитой плющом, сочащимся ядом – это, по твоему, «правильно» для художника? Об этом я бы хотел спросить тебя.

Плавным движением пальцев прокрутив стакан, нарушаю приевшуюся уже мозаичную картинку льдинок и вздрагиваю, когда меня вдруг с головой накрывает теплая волна чужой неожиданной близости. У нее запах яблок – кальвадос? – и более тонкий, едва уловимый, но окутывающий, льнущий к коже – китайских курительных палочек.

-Боюсь, что затея бесполезная, - негромко, спокойно произносит Юма.

Я поворачиваю голову, встречаясь взглядом с насмешливыми, блестящими, как росистые лепестки фиалок, глазами.

-Что?

-Добиться чего-то с моей помощью. Галерея не принадлежит мне… пока. И хотя я там работаю, на мне финансово-техническая часть. Выбор работ от меня не зависит.

Не я первый, очевидно…

-И хотя мне интересно, конечно, что ты мог бы мне предложить, взамен на протекцию…

Он хочет шокировать меня? Выбить из колеи? Бесполезно. Я знаком с реалиями этого мира, я сам часть его. Поэтому позволяю себе только едва заметную улыбку:

-Но тогда нет смысла, наверное, тратить на тебя время?

Глаза Юмы удивленно расширяются. Только на мгновение, а потом жмурятся, искрятся от сдерживаемого смеха:

-Так и есть.

Поднимаюсь из-за стола.

-Хорошо. Тогда приятного вечера.

-И это все? – удивлено тянет мужчина.

Не понимаю.

-Эй, Юма, ну чего ты? Давайте уже ужинать! – смеется девушка, поворачиваясь к нам. – Твое имя… Хани?

Да, только вот твоего, девочка, я не запомнил!

Киваю.

Я очень устал. Сквозь перегородки до нас доносится приглушенные звуки набирающей обороты музыки и гул людской толпы, набивающейся в тесное пространство, торопящейся быстрее набраться до состояния любви ко всему миру, до легкого тумана в голове.

Кэй уже бы наверняка отправился в самую толпу. Просто чтобы почувствовать это единство, рваный ритм пульса – одного на всех, отдающегося стуком крови в висках. Он впитывал чужое, тяжелое, сбивающееся дыхание, энергию, взвивающуюся к потолку – намерено толкался бы, прижимался, упиваясь моментом.

Я же не мог дышать, зажатый в тесном пространстве, в темноте, оглушенный. Мое сердце – возможно, единственное здесь – билось в резонанс с заданным ритмом. Я задыхался, ловил ртом душный, застывший патокой воздух, захлебывался им. Но все проходило, когда он наклонялся к самому уху, чтобы не кричать, и выдыхал, обжигая кожу: «Эй, Хани, что с тобой?» Мне нравилось ощущение скольжения его влажной, обнаженной кожи по моим рукам – и чтобы еще более усилить этот контакт, я закатывал рукава свитера.

Странно, но даже в этом душном, влажном, задыхающемся мире твоя кожа всегда была прохладной, пахнущей ветром…

Кэй, в Лондоне люди такие же? Набиваются в клубы в субботние ночи и сплавляют биение своих сердец в единый, оглушительный, разрывающий барабанные перепонки, стук?!

Ты не скажешь. А я и так знаю ответ на этот вопрос. Люди всюду – одинаковые.

Надеюсь только, что тот, кто сейчас рядом с тобой, не захлебывается от мысли о том, чтобы раствориться в сокращающейся амебе толпы.
Я думал об этом, совершенно забыв о том, где нахожусь, когда до моей обнаженной руки у локтя – боже, я инстинктивно закатал рукава рубашки – дотронулись горячие твердые пальцы.

-Оу, уснул… - насмешливо потянул Юма.

-Что?

-Я сказал, куда ты так торопишься, и ты застыл. Так дословно и четко выполнять приказы… ну я уже и не знаю. Занятно.

-Не нужно пытаться…

Я совершенно явственно начинаю злиться на эту высокомерную, холодную сволочь.

Вы бы поладили, Кэй. Наверняка.

-Садись, Хани.

Подчиняюсь. Как голосу сверху. Имя, произнесенное им впервые… Встряхивает. И сразу же – истома. Словно мед льют на кожу – неуютно, некомфортно и все же… что-то в этом есть. Смотрю на него изумленно. В его глазах неприкрытая насмешка. Кончики губ подрагивают, словно Юма вот-вот рассмеется. Его забавляет моя реакция?

Почему это я позволяю ему командовать?

Достал.

-Приятного вечера.

Поднимаюсь из-за стола и молча выхожу в зал.

В лицо – мгновенно – волна душного, влажного воздуха – тяжело дышать, кожа моментально покрывается бисеринками пота.

Зал набит до отказа. Апокалипсис в багряно-желтых тонах – лучи перекрещивающиеся, плывущие, ломающиеся, прерывистые – выхватывающие из темноты – фигуры. Притиснутые друг другу. Пульс ускоряется. Чувствую его рваный, панически срывающийся ритм в ушах.
Все, что нужно, пройти к выходу – насквозь, через толпу.

Я очень устал.

Все кажется другим без тебя Кэй. Оказывается, я никогда не любил такую музыку и скопления людей. Я любил…

Влажные тела стискивают, затягивают… Мне жарко и неприятно от этих горячих, чужих прикосновений – они словно оставляют на коже вязкие, несмываемые следы. Рубашка промокла насквозь и прилипла к спине. Бесконечный путь.

Дышать нечем. Не вижу ничего, кроме хаотично двигающихся тел, мерцающих лучей – ослепляющих, протыкающих кожу. А если опустить глаза… Только пол – грязный, в облаке пыли, поднятой сотней пар обуви… Голова кружится. Останавливаюсь. Зажмуриваюсь. На секунду. Чтобы прийти в себя. Сердце колотится. Ничего больше не слышу, словно проваливаюсь в вакуум – только ударные, задающие, навязывающие свой ритм, и мое сердце, черт возьми, снова, не желающая подчиняться чужому приказу. Ноги дрожат. Что ж ты?! Давай. Иди. Откуда эта паника? Ты тысячу раз…
Застываю, когда вдруг прекращаются все эти толчки и липкие прикосновения, словно пространство очистилось и стало чуть легче дышать. Нет, не легче. Дыхание вообще перехватило. Потому что в этот момент на обнаженные до локтей руки уверенно легли ладони…

Тело одеревенело. Сейчас… Сейчас… Это знакомо… Движение воздуха… Дыхание… Обжигающее затылок… Шею…

Пальцы, которыми я закрываю рот, чтобы удержать всхлип, дрожат…

Голос…

«Хани, с тобой все в порядке?»

Другой.

Низкий, спокойный, холодный. И запах…Китайских ароматических палочек.

Ложь.

-Пойдем на улицу, Хани.

И мою ладонь уверенно, обхватывают сильные, теплые пальцы.

Помнишь, Кэй…

Ты обещал, что не отпустишь моей руки… Но каждый раз, когда в этой толпе тебе улыбалась очередная девчонка, ты усмехнувшись, подмигивал мне и ускользал… А я ловил раскрытой ладонью горячий, вязкий воздух… Пустоту.

А рука, сжавшая мою ладонь сейчас – она направляет, ведет, не позволяет выпутаться, ослабить хватку… Не ты. Определенно. Даже не пойдет для самообмана.

Сколько же я провел внутри времени, если на улице уже начало темнеть?

Я молча стою, прижавшись спиной к машине, скрестив на груди руки и даже не смотрю на Юму. Вру, конечно. Подсматриваю... Из-под ресниц и упавшей на лоб челки.

Вижу, как тонкие пальцы вертят зажигалку. Серебристую. С монограммой. Откидывают крышку, щелкают и исчезают из поля моего зрения. Так, что я инстинктивно поднимаю глаза вслед за движущимся огоньком.

В фиолетово-черных глазах Юмы на мгновение отражаются алые всполохи… как у моих ангелов. Щурится от дыма. Или насмехаясь надо мной. Что, будешь сейчас учить и задавать идиотские вопросы, господин наследник галереи? Ты-то уж точно все знаешь об этой поганой жизни, да?

Нет.

Не угадал.

Тычет в меня своими тонкими, длинными пальцами, в которых зажата сигарета, смотрит в упор глазами цвета летних сумерек и спрашивает:

-Знаешь это место?

И называет адрес ресторана «Le quai» на набережной.

Киваю.

-Хорошо. Приезжай завтра в семь.

И разворачивается.

Что-то я не понимаю…

-Взять с собой альбомы?

Останавливается, не поворачиваясь, усмехнувшись, качает головой:

-Ты не слышал? Это бесполезно, я не занимаюсь этими вопросами. Можешь даже не тратить время.

И уходит. Мне даже и сказать-то нечего.

А сейчас мне остается только пойти собираться.

До семи еще долго.

Но нужно успеть заехать за красками…

Зачем?

 Отправлено: 24.03.08 03:43. Заголовок: Шаг. Еще шаг. Шаг. И..

Шаг. Еще шаг. Шаг. И снова.
Смотришь в спину,
умоляешь.
«Не бройсай! Останься...» - сломлен,
дрожь по венам.
Не прощаешь.

Молча смотришь. Шаг. Заминка.
Я решил.
Ты мне не нужен.
Ангел в черном. Как с картинки.
Дождь.
Босой иду по лужам.

Шаг — и током бьет под кожей.
Дождь? А может
кровь из сердца?
Мост сожжен. Конец положен.
Падший ангел.
Заглядеться.

Шаг. Все дальше. Лед и стужа.
Память вспять.
«Не смей мне сниться!»
Я решил. Ты мне не нужен.
Шаг. Ушел,
чтобы разбиться...

 Отправлено: 25.03.08 02:13. Заголовок: ga1axy картинка супе..

ga1axy картинка супер и так в тему - спасибо!!! а стихотворение ты, кажется, продублировала
но это не так уж и важно, нэ? главное, внимание!

 Отправлено: 25.03.08 15:42. Заголовок: да, это я случайно....

да, это я случайно... я редактировать я не умею... хотела новое отправить и ошиблась... бывает исправляюсь...

Свинцовою бурей отравлен,
Исколот людскими глазами,
Несчастный, отвергнутый ангел,
С седыми как снег волосами.

Осмеян и выпачкан в саже.
Холодный, пронзительно тонкий,
Подобный фарфоровой чаше.
Разбит. Кровоточат осколки.

Ты знал, что не будет пощады,
Ломая и крылья и душу...
Тебе говорили: «Не надо!»
Спустился. Ты даже не слушал.

Дни ангелов очень не долги...
Над болью своей насмехаясь,
Твои кровоточат осколки,
По венам моим растекаясь.

 Отправлено: 25.03.08 21:11. Заголовок: ga1axy спасибо! прек..

ga1axy спасибо! прекрасное дополнение к тексту, на мой взгляд))
или это ты меня так поторапливаешь?

 Отправлено: 28.03.08 15:15. Заголовок: Мне очень-очень-очен..

Мне очень-очень-очень нравится!
С нетерпением жду проды

 Отправлено: 29.03.08 21:40. Заголовок: Бодрствующая Спасиб..

Бодрствующая Спасибо большое!

Бодрствующая пишет:

цитата:

С нетерпением жду проды

уже совсем скоро)) на стадии доведения до ума )) скорее всего сегодня-завтра...

 Отправлено: 30.03.08 22:08. Заголовок: продолжаем)) 27авгу..

продолжаем))

27августа 5:20
Если бы кто-то остался рядом со мной… Кто-то, знающей о тебе… Я смог бы разделить с ним свои воспоминания, вписать бы в него, как в книгу, каждую «нашу» минуту. Я говорил бы о тебе, даже зная о том, что ситуация до идиотизма банальна, и что люди, готовые быть рядом в такие моменты, обычно и не слушают вовсе, сочувственно кивают, в душе повторяя: «Терпи. Человеку нужно выговориться». Они правы, конечно…

Если бы кто-то остался со мной, я дал бы ему повод почувствовать себя лучшим другом, покивать, порадоваться тому, какой он хороший и заботливый.

Если бы… Вот только один человек мне был самым близким… И он никогда не стал бы терпеть бесконечный поток моих воспоминаний. Жаловаться тебе, Кэй, было бесполезно. Не пытаясь даже изобразить внимание, скривившись, ты бы в самом начале сказал: «Хани, о чем речь? Мне не интересно!» Это все, чего от тебя можно было дождаться.

И может не худший вариант, что никто не выслушивает меня нетерпеливо, про себя повторяя: «ну давай же уже, заканчивай…»

И все же… Я хотел бы разделить мою память с кем-то еще…

Потому что время – ворует тебя. Краски постепенно тускнеют, линии размываются. Кажется, что все в порядке, ты ж продолжаешь видеть саму картину, и нисколько не волнуешься, пока… не пытаешься разглядеть детали… пока время не съедает все, без остатка…

Я готов поделиться самым дорогим…

Нет. На самом деле ни одной минуты «нашей» с тобой – не отдам. Поэтому я так наорал на Юму вчера. Совершенно идиотский, необоснованный срыв, в ответ на слова, которые он так небрежно бросил, а я не мог расценить по-другому, кроме как посягательство на сокровище, и отреагировал «Мое! Не отдам!» Фраза-то пустяковая и даже не про мою честь: «Если эта дура наивно полагает, что я вернусь, и продолжает ждать меня… то уйти от того, у кого напрочь отсутствуют мозги, было единственно правильным решением…»

Кэй… Вопрос, на который мне жизненно необходимо получить ответ. Ты говоришь так кому-нибудь, кто теплым летним вечером сидит напротив тебя в кафе? Улыбаешься, шутишь, глядишь на собеседника поверх темных очков и, если и упоминаешь меня, то только как «Этот». Кэй, ты продолжаешь звать меня по имени? Хотя бы и только про себя… Ведь так непереносимо-больно думать, что никогда твой хриплый, резкий голос не произнесет больше моего имени…

Как в нашу первую встречу. Осенью… Багряно-желтый фон, на который нанесены длинные мазки уже по-осеннему мягкого, почти прозрачного, рассеянного солнечного света и, растекшиеся пятна – ультрамарином – обрывки неба в просветах траурно-черного кружева веток. На взрыхленной, пятнистой, как лоскутное одеяло, земле ярко, нахохлившимися воронами выделяются разбежавшиеся одноклассники.

Я сидел на корточках и разглядывал растопыренную лапу кленового листа, когда краем глаза заметил, как справа взметнулись вверх длинные алые ленты огня – кто-то из одноклассников утащил из дома зажигалку и решил похвастаться сокровищем. Рыжая проворная змейка скользнула меж камней, старательно избегая сочащуюся влагой землю, и улеглась на сухую, ломкую листву, закружила по ней, беснуясь, поднимаясь все выше и выше. Мне хотелось подойти ближе. Змеи множились, извивались. Их атласная, переливающаяся самыми невообразимыми оттенками кожа гипнотизировала, и хотелось протянуть руку, чтобы эти ленты перекинулись на запястье, обвили его, переплетаясь.

Шаг за шагом… Зарево пожара в осеннем лесу – столь идеально подобранная цветовая гамма, что мне хотелось только запомнить, запечатлеть внутри себя весь спектр… Но тут мое зачарованное движение было грубо прервано. Я по инерции попытался сделать еще шаг, но кто-то крепко держал меня за капюшон клетчатой куртки и концы желтого шарфа, так, что я, задохнувшись от давления на горле, застыл.

-Мелкий, ты идиот? – прямо над ухом прозвучал резкий, громкий голос.

Я пару раз моргнул, повернулся и, нахмурившись, отчаянно выкрикнул прямо в лицо обидчику:

-Я – Хани!

Зеленые, как только-только пробившаяся из-под земли весенняя трава, глаза и серебристо-белые волосы – все слишком яркое и совсем не вписывающееся в теплую цветовую гамму осеннего леса. Диссонанс. Мне хотелось снять шарф и обмотать им лицо стоящего передо мной мальчишки.

Хохот. И рука, так и не отпустившая моего капюшона, волокущая меня за собой.

-Хорошо, Хани.

Я очень хочу услышать, как ты зовешь меня по имени, Кэй…

Не могу поверить, что ты можешь обратиться ко мне как-то иначе, даже мысленно, даже в присутствии кого-то еще.

Ты не такой, как этот самодовольный ублюдок, Юма.

Который даже не утруждает себя тем, чтобы приехать на встречу, назначенную им же, вовремя.

Очарование «Le quai» составляют две вещи: открытый балкон, выступающий над набережной таким образом, что, если сесть у парапета, кажется, паришь над водой на платформе, лежащей на воздухе без опор; и необъяснимая атмосфера – одновременно места для избранных и при этом отсутствия даже намека на пафос и вычурность.

Мы ужинали здесь в начале лета с управляющим художественной галереи по поводу выставки, которая должна была пройти… да собственно, в сентябре. Сколько было радости, да, Кэй? Первое серьезное предложение. Мы тогда всю ночь катались по городу, сидели на тяжелом, мокром песке пляжа… А потом…

Потом уже стало неважно. Даже не знаю, как отолгался агент.

Сегодня я сидел у самого парапета, и при желании можно было просунуть руки сквозь переплетения чугунных прутьев, складывающихся в геометрический рисунок, представить, что ты летишь над рекой, пытаясь зачерпнуть ладонью воду. В прошлый раз столик был почти у входа, и оттуда можно было увидеть только лилово-серое пространство, перечеркнутое чуть более яркой, растушеванной линией горизонта.

Я успел выпить два бокала гранатового сока, полюбоваться зыбкой дорожкой расплавленного, червонного золота, бегущей по мокрому, трепещущему на ветру шелку реки, положив подбородок на сложенные на парапете руки, возненавидеть себя за слабость повестись на слова Юмы и притащиться сюда. И тут же оправдаться – не приедет, еще лучше. Это не должно помешать полюбоваться закатом, прежде чем я вернусь домой к моим ревнивым собственникам – ангелам, которые не любят отпускать меня.

И когда уже солнце побагровело, налилось соком – вот-вот брызнет, стоит чуть надкусить тонкую кожицу – как переспелый гранат, готовый упасть с ветки, я почувствовал разливающийся в теплом, неподвижном воздухе аромат лотоса и непреодолимое желание обернуться.

-Хани, добрый вечер!

Юма, улыбнувшись одними губами, нейтрально-вежливо, сел напротив, откинув полы темного пиджака. Как он может произносить мое имя так, что от звука его вкрадчивого, негромкого голоса кожа покрывается мурашками?

Ну что, мое любопытство, которое и так слишком долго испытывали, наконец, будет удовлетворено? Зачем я ему понадобился?

-Ты уже ужинал?

Как бы ни так!

-Нет.

-Хорошо. Значит, не будешь заглядывать мне в рот, когда я буду есть!

-Зачем ты меня пригласил сюда?

Прищуривается, коротким кивком приглашает официанта, и сразу же переводит насмешливый взгляд на меня.

-А какие у тебя были предположения?

О, вот как!

-То, что моя судьба вляпываться в знакомства с людьми, которым нельзя…

Опомнился до того, как закончил. Но все же успел сказать достаточно для того, чтобы теперь открещиваться от потока тупых вопросов, которые я даже сам себе остерегался задавать.

Но Юма, склонив голову, секунду внимательно рассматривал меня, а потом легко улыбнулся:

-Значит, судьба… Даже не знаю радоваться этому или печалиться.

Мой ответ прерывает приход официанта. Юма быстро диктует заказ, время от времени вскидывая на почтительно застывшего мальчишку короткий, испытующий взгляд, от которого тот каждый раз покрывается жарким, отчетливо заметным румянцем. Я настолько увлекся наблюдением, что пропустил момент, когда Юма заказал и для меня что-то из морепродуктов.

-Стоп-стоп! – очнувшись от своих мыслей, запротестовал я.- Только не это! Пожалуй, что-нибудь другое… Стейк. Да, вот так будет лучше.

Официант кивает и уходит. Юма удивленно смотрит на меня, не понимая причину такой бурной реакции.

Я не признаюсь ему никогда и ни за что. Кэй, ты один будешь знать этот секрет. Никогда не заказываю в ресторанах рыбу или морепродукты, потому что понятия не имею, как их правильно есть.

А продемонстрировать это Юме… Да ни за что!

-Мне нужно, чтобы ты отвез меня кое-куда завтра, - спокойно, глядя на потемневшее, темно-фиолетовое, с бордовыми разводами полотнище реки, произнес Юма.

-Что?!

-Ну, у тебя же есть машина?

Он, что, смеется надо мной?!

-Да.

-У меня нет.

-Почему?

К чему я задал этот вопрос…

Неопределенно поводит плечами, переводит на меня взгляд. Его глаза как глубокая, неспокойная вода под нами – обманчиво-неподвижные, затягивающие в глубину.

-А на такси денег нет? Наследники галереи теперь так ограничены в средствах?

Смеется. Качает головой:

-Вот-вот. Я очень расчетливый.

-Не сомневаюсь.

-Не дуйся, Хани, - хохочет уже совсем откровенно, глядя на меня.

Меня раздражает это обращение, как к обиженному ребенку. Хочешь так, да? Выводишь из себя!

-И что же я получу в ответ на эту услугу?

Качает головой:

-На протекцию можешь не рассчитывать!

-Знаю-знаю…

Что ж он так болезненно реагирует? Привык, что его все хотят использовать?

-Но представить меня владельцу ты можешь?

Взгляд застывает, леденеет, как ночное озеро, скованное льдом. И мне становится холодно и неуютно. Я зря, наверное, начал… Тем более, что на самом деле нет у меня желания затевать что-либо с галереей, и выставлять особенно тоже нечего. Так, вывести из себя хотелось… наверное…

Растеряно опускаю глаза на сложенные на коленях руки. Все, что угодно, только чтобы этот взгляд-клинок, входящий по миллиметру в горло, отпустил. Осторожно, беззвучно вздыхаю и поднимаю голову.

Секунду-другую Юма холодно смотрит на меня, и, когда это становится уже совсем невыносимо, и я собираюсь сказать хоть что-нибудь, взгляд становится мягче, лед тает, растекаясь чернильно-фиолетовой краской до самой радужки.

-Никогда не подумаешь, глядя на тебя, что ты такой расчетливый. Предложение принято.

От облегчения мне хочется рассмеяться. И сразу же - съязвить в ответ. Но мне мешает приход официанта. Я подозреваю, что он спас меня от необратимых последствий.

Не то, что бы я был голоден. Поэтому я больше наблюдаю из-под упавшей на глаза челки за Юмой, чем ем. Вернее, спустя несколько минут, я просто ловлю себя на том, что неотрывно смотрю на руки мужчины – на узкие ладони и длинные пальцы с короткими, аккуратными ногтями, на то, как неторопливо они движутся, изящно управляясь с ножом и вилкой.

Думаю, что женщины Юмы теряли голову от одних только этих рук. От того, что они могут делать… Если представить, как тонкие пальцы уверено, едва касаясь кожи скользят вдоль позвоночника… вниз…

Совершенно неподходящие для ужина мысли.

Точнее сказать, просто неприличные, неуместные вообще.

К щекам приливает жгучая волна. Опускаю голову еще ниже.

Ужин мы заканчиваем молча. После Юма вновь заказывает кальвадос.

-Почему-то мне отчаянно хочется назвать тебя «Доктор Равик»(1) , - глядя на медово-золотистую жидкость в бокале мужчины, замечаю я. Пожалуй, это единственная ассоциация, возникающая у меня с этим напитком.

Юма удивленно смотрит на меня и вдруг улыбается – совсем по-другому, так тепло и задумчиво, что по спине от нее растекается слабость… и возбуждение...

-«Нигде не огонька. Площадь тонула во мраке… В кромешной тьме нельзя было разглядеть даже Триумфальную арку…»(2) Ты был в Париже, Хани?

-Нет.

-Разве не естественно для художника жить в мансарде и мечтать умереть в Париже? – насмешливо улыбается, а глаза не отпускают, не позволяют даже чуть-чуть спасть этой мучительной лихорадке, неизвестно отчего охватившей меня.

Нет, Юма, ты ошибаешься, моя Мекка – не Париж…

И даже не Лондон – сам по себе. Мне все равно, где жить. Если только в этом городе – пусть и на другой улице, в другом районе – будешь жить ты, Кэй… Я смогу понять очарование тех мест, в которые ты влюблен. Пусть даже ты всегда влюблен во что-то новое, а я … напротив, отличаюсь постоянством…

-Для человека, который работает с художниками твое мышление весьма клишировано. Или художники ни о чем попадались?

Я вообще уже не смотрю на Юму – только на черную, глянцевую воду, приобретающую нефритовый оттенок в свете луны, выглянувшей из-за облаков.

-Поедем домой, Хани.

Что?!

Вздрагиваю и поднимаю голову на мужчину:

-Куда?!

Чувствую себя идиотом, когда понимаю, что Юма смотрит на меня, пораженно приподняв брови, и явно сейчас расхохочется.

-Домой. Каждый в свой, конечно, - вкрадчиво-мягко начинает он. – Ты же подвезешь меня, Хани?

От звука его голоса, растягивающего гласные в моем имени, я вздрагиваю. Обнаженная кожа на руках мгновенно покрывается мурашками.

-Замерз?

Пожав плечами, качаю головой:

-Не то чтобы. Но в любом случае, пора возвращаться.

-К недописанным картинам?

Какое твое дело-то?!

-Нет. Сейчас я ничего не пишу.

Сереброволосые ангелы, вы останетесь только моим секретом, хорошо?

Пробежав глазами по чеку, Юма ставит длинную размашистую подпись - с четким переплетением линий, напористо, едва не проткнув тонкую бумагу в конце.

-Ах, ну да, творческий кризис? - не отрывая взгляда от листа, бросает он.

Меня начинает трясти от небрежности этого презрительного замечания, от смысла, который он вкладывает в свои слова: «я все о вас знаю, ничтожные существа». Что может понять этот ледяной, самодовольный ублюдок, делающий деньги на наших слезах, наших радостях и нашем одиночестве?! Не успеваю подумать, как слова уже сами вырываются:

-Спасибо за ужин. Пока, – разворачиваюсь и быстро иду к выходу с террасы.

Как он может говорить обо мне? Человек, видевший только мою обертку.

И какое Юма имеет право сравнивать меня с кем-то еще, ничего, по сути, не зная?!

Глухой щелчок сигнализации, и, когда я уже тянусь в дверце, кто-то обхватывает меня за запястье и тянет. От неожиданности я теряю равновесие и по инерции шагаю в сторону. Почему меня все время кто-то ловит в последний момент, а, Кэй? Хотя я давно уже не ношу клетчатые куртки с капюшоном и осенне-желтый шарф мы благополучно потопили с тобой как-то весной в реке, пытаясь подтащить льдину, похожую на фрегат, к берегу.

Кажется, упаду прямо на Юму. Но раскрытой ладонью второй руки он останавливает мое движение, удерживая всего в паре сантиметров от себя. Мне жаль, что он чувствует, как под его пальцами бешено-громко, испугано бьется мое сердце.

-Я знаю, бывает время, когда опускаются руки и не хочется ничего делать. Но почему ты решил, что тебе позволительно это? Нужно вставать и идти вперед. Это необходимо. Всегда, при любых обстоятельствах идти вперед. Если тебе больно – напиши свою боль, но не молчи. Если твой дар – говорить.

Это те слова, что твердят мне каждую ночь растрескавшиеся, запекшиеся кровью губы моих истерзанных ангелов. Это те слова, которыми я сам заставляю себя каждое утро просыпаться…

Но откуда он может знать…

Сбрасываю горячую сильную ладонь со своей груди и киваю.

-Поехали.

В салоне становится сразу так мало место, едва мужчина садится рядом со мной – словно он заполнил все свободное пространство своей давящей, пульсирующей внутренней силой и кружащим голову ароматом лотоса.

Я поворачиваю ключ и вздрагиваю, забывая на мгновение, что тот, кто сидит рядом - Юма. Так естественно видеть здесь Кэя. Но этот человек так невозможно далек от легкого, сверкающего, как блики солнца на поверхности озера, Кэя… Этот – напротив - луна. Величественная, восхитительная, завораживающая, но обжигающе - ледяная.

Осознание того, что рядом со мной не Кэй, неожиданно-остро, болезненно скручивает изнутри спазмом, до тошноты и головокружения. Все, на что я способен, молча повиноваться коротким приказам Юмы, поворачивать, где нужно, останавливаться на светофорах, и, наконец, припарковаться напротив двухэтажного небольшого дома.

-Завтра ты мне нужен на весь вечер.

-Такая длительная поездка?

-Нечто вроде похода в гости. Только туда неприлично ходить одному. И отец попросил, чтобы на этот раз мне компанию составил кто-нибудь достойный. Ты выглядишь вполне милым, чтобы…

Откинувшись на кресло, перебиваю:

-Ну еще бы! – мой голос звучит страшно пусто, разочаровано, но это уже меня совсем не волнует. – Такой кукленок…

Задыхаюсь, когда вдруг расстояние между нами резко сокращается до нескольких сантиметров, и пальцы Юмы охватывают мой подбородок, приподнимают лицо. Дышать нечем, весь воздух выбили из легких. С головой накрывает волной летучего, пьянящего аромата. Прикосновения мужчины уверенные, резкие. Тело беснуется – его рвет одновременно дикая, неконтролируемая паника и наполняющее до кончиков пальцев, растекающееся в животе, лихорадочное возбуждение.

Я съезжаю вниз, вжимаюсь в кресло, чтобы избежать навязанного мне неожиданного контакта. Мои глаза широко раскрываются от ужаса, глядят неотрывно на Юму. Взгляд скользит по прямой линии тонкого носа, останавливаются на узких, чуть приоткрытых губах, сквозь которые, обжигая кожу, вырывается тяжелое дыхание, пропитанное ароматом яблок… Кажется, что сердце замирает на мгновение, чтобы потом броситься вскачь, в бешеном ритме, оглушительно-громко, перекрывая все звуки окружающего мира.

И когда этот рот - прямо передо мной, приоткрывается, и на мгновение становится виден мелькнувший кончик языка, я инстинктивно облизываюсь и перестаю дышать. Но губы Юмы всего лишь складываются в слова, доходящие до меня едва слышными, невнятными – словно сквозь расстояния в миллионы световых лет.

-Не кукла. Поразительно живой.

Большой палец перемещается с подбородка, ложится поперек нижней губы, чуть надавливает. Так хочется потянуться, обхватить ртом, вбирая вкус фарфорово-бледной кожи…

Звонок. Оглушительный, резкий. Как звук лопнувшего стекла. Юма отстраняется, достает из кармана телефон. На секунду прикрыв глаза, беззвучно выдыхает и резко сдвигает панель:

-Да.

Прихожу в себя. Снова начинаю дышать. Пальцы дрожат от напряжения, обхватываю себя руками, чтобы унять эту дрожь. После ослепляющей, оглушающей волны – холод пустоты… Снова.

Нет. Не так. Не больнее того, когда я первый раз проснулся, зная о том, что нас с тобой, Кэй, разделяют непреодолимые расстояния…

-Я не поеду за тобой, – голос Юмы хоть и отчитывает, но звучит несвойственно мягко, лаская. – Может, хватит, а? Страшно идти, возьми такси. Не будь таким ребенком! Сколько можно, – а губы вдруг растягиваются в теплой, заботливой улыбке, которая проходит лезвием по моему горлу, так, что я инстинктивно обхватываю шею руками и давлюсь то ли кровью, то ли слезами. – Нет, не приеду. Пока.

Я могу с этим справиться. Тяжело дышу, втягивая сладковатый теплый воздух ртом, отворачиваюсь, чтобы Юма не видел моего лица. Облизываю пересохшие, потрескавшиеся губы и едва слышно, сорвано произношу:

-Почему бы тебе девчонку свою не взять завтра?

-Потому что с последней своей «девчонкой» я расстался месяц назад, - в его голосе все еще отголоски щемящей, бесконечной нежности и заботы. И так легко обмануться, поверив, что она может быть адресована мне… Но я понимаю, кому она… Как и то, что в этой нежности я не нуждаюсь. Не от него.

Кэй… Ты умел заботиться как никто другой. Буду доказывать это всему миру. Всем, кто посмеет подумать, что ты совсем меня не…

-Если эта дура наивно полагает, что я вернусь, и продолжает ждать меня… то уйти от того, у кого напрочь отсутствуют мозги, было единственно правильным решением…

Фраза прозвучала. Упала в тишину салона – угловатая, острая, распарывающая плоть. Небрежная. Сквозь выдыхаемый серовато-лиловый сигаретный дым…

-Не кури… здесь… - голос сорванный, еле слышный, словно горло перехватило.

-Брось, Хани!

Так глупо было кидаться на него, вырывать эту долбанную сигарету, обжигая пальцы, царапаться и вырываться, когда Юма пытался успокоить меня. Все закончилось тем, что он, естественно, прижал к себе так, что не пошевелиться. Больно…

-Все… Все…

В какой момент сила в руках, обхвативших меня, прекратила давить и стала защищать, смиряя боль?

-Оставь меня в покое, Юма. Выходи из машины.

Кэй, ведь ты никогда так не скажешь? Обо мне…

Руки расцепляются, отпускают. Мужчина через плечо, бросает: «Завтра в пять. Здесь» и, захлопнув дверцу, уходит.

Изо всех сил борюсь с искушением послать его ко всем чертям.


Я не знаю, зачем пишу все это. Для кого? Так подробно? Словно, если ты вернешься и, улыбнувшись, спросишь: «Ну, и как ты тут жил?» я предъявлю тебе в качестве доказательства свой дневник. Я все тот же, твой Хани…

Пусть и вместо прозрачных, полных воздуха акварелей, тушью я рисую пепелища, руины, пустые города, где единственной живой душой остаются мои истекающие кровью, поломанные ангелы. Еще один, этой ночью родившийся, смотрит на меня презрительно сощуренными черно-фиолетовыми глазами из-под серебристых, закрывающих пол лица прядей.

Почему у него эти глаза?!
________
1.Главный герой романа «Триумфальная арка» (Э.-М. Ремарк)
2.Юма цитирует «Триумфальную арку». (Э-М.Ремарк)

 Отправлено: 01.04.08 19:32. Заголовок: ах, Хани, кажется я ..

ах, Хани, кажется я влюбилась... что же мне теперь делать?
афтор...

 Отправлено: 01.04.08 23:47. Заголовок: ga1axy :sm24: ga1a..

ga1axy
ga1axy пишет:

цитата:

что же мне теперь делать?

ммм... боюсь, что не могу пообещать взаимности
там уже есть... желающие любить Хани
прости, дорогая. не в этот раз)) разве что ты найдешь подобного Хани в реальности)) только вот жить с такими... боюсь, сбежишь, как и Кэй

 Отправлено: 01.04.08 23:57. Заголовок: Dara Итересно, кто ..

Dara
Итересно, кто эти желающИЕ. Ну, Юма похоже уже попал, а ещё кто?
А Кэй вернётся?

 Отправлено: 02.04.08 00:09. Заголовок: Бодрствующая я посчи..

Бодрствующая я посчитала Кэя)) мда...
новых героев - по крайней мере, активно учавствующих в событиях - не будет)

Бодрствующая пишет:

цитата:

А Кэй вернётся?

ой, как бы ответить на этот вопрос и при этом не разводить спойлеры и не перебить интерес?
может, оставим это пока нераскрытым ,а?

очень интересно вот что - Кэй нравится больше Юмы?

 Отправлено: 02.04.08 01:05. Заголовок: Dara пишет: я посчи..

Dara пишет:

цитата:

я посчитала Кэя))

Так Кэй же бросил Хани!

Dara пишет:

цитата:

Кэй нравится больше Юмы?

Мне пока нравится только Хани( стоял бы он рядом, затискала бы как котёнка ).
Хочу посмотреть, что будет дальше между Юмой и Хани. Вы ведь не будете меня мучить неизвесностью?

 Отправлено: 02.04.08 01:23. Заголовок: Бодрствующая пишет: ..

Бодрствующая пишет:

цитата:

Так Кэй же бросил Хани!

ну да! но никто ж не говорил, что он перестал его любить))
Хани так просто не забудешь))

после того, как закончу часть Хани, расскажу вам историю Кэя, как сайд-стори))

Бодрствующая пишет:

цитата:

Мне пока нравится только Хани

мне он тоже очень нравится

Бодрствующая пишет:

цитата:

Вы ведь не будете меня мучить неизвесностью?

не буду. обязательно расскажу все, до конца! обещаю))
и постараюсь не затягивать с продолжением!

Бодрствующая пишет:

цитата:

Хочу посмотреть, что будет дальше между Юмой и Хани

оу! весь текст об этом, по сути))
думаю, Юма уже повелся)) может ему тоже хочется "затискать как котенка"?

 Отправлено: 02.04.08 02:32. Заголовок: Dara пишет: может е..

Dara пишет:

цитата:

может ему тоже хочется "затискать как котенка

Надеюсь вы нам это покажете во всех подробностях. *заглядывает в шапку* Ага! Рейтинг-то R! *в предвкушении потирает лапки*
Dara пишет:

цитата:

но никто ж не говорил, что он перестал его любить

он вернётся, а место уже занято Юмой Такие мальчики, как Хани, одни надолго не остаются.

 Отправлено: 02.04.08 02:40. Заголовок: Бодрствующая :sm12:..

Бодрствующая все будет и не единожды))
Бодрствующая пишет:

цитата:

Надеюсь вы нам это покажете во всех подробностях.

эээ... все в рамках заявленного рейтинга

Бодрствующая пишет:

цитата:

он вернётся, а место уже занято Юмой

все ж кажется, Кэй вам не по душе)) впрочем, сам ведь ушел, ага?

Бодрствующая пишет:

цитата:

Такие мальчики, как Хани, одни надолго не остаются.

угу. только в данном случает, захочет ли Хани не остаться в одиночестве?
или доводы окажутся достаточно убедительными???

 Отправлено: 02.04.08 03:19. Заголовок: Dara, ээээээ, ну и л..

Dara, ээээээ, ну и ладно... ну и пусть он не мой... главное, чтобы ему было хорошо в итоге... и... если я найду своего Хани, то не стану причинять ему боль...
Бодрствующая пишет:

цитата:

Такие мальчики, как Хани, одни надолго не остаются.

такие мальчики просто так и не появляются... они всегда принадлежат кому-то одному, даже если пытаются кажаться свободными