Отправлено: 30.06.08 17:43. Заголовок: Loveless. "Мой Ангел" Сэймэй/Соби, Соби/Рицка, Сэймэй/Нисэй 24-25 главы от 30.07.08 (продолжение)

Название: Мой ангел
Автор: Yuk@ri она же вместо_Шульдиха (yukari78@mail.ru)
Бета: нет, но есть консультант - Феникс_Задира (ака вдохновитель и пинатель ленивого автора;)) А так же особая благодарность Наое за неоценимый вклад в процесс написания фика
Рейтинг: R с легким налетом NC
Размер: Макси
Пейринг: Сэймэй/Соби, Соби/Рицка, Сэймэй/Нисэй (Нисэй/Сэймэй) и вариации на тему.
Жанр: драма/романс
Статус: в процессе
Саммари: А если бы Сэймэй не исчезал, истории бы не получилось?
Дисклеймер: Не был, не был, не был – даже рядом не стоял. =) Герои принадлежат Юн Кога, а я просто фантазирую на тему и совершенно никакой материальной выгоды не получаю. =)

разрешение на публикацию получено

 Отправлено: 17.07.08 11:10. Заголовок: Глава 20. «Я не отда..

Глава 20. «Я не отдам тебя».

- Что здесь происходит! – голос Сэймэя звенел скрытой злобой.
Соби медленно поднялся и выпрямился, но не стал оборачиваться, продолжая стоять лицом к отскочившему от него Рицке. Мальчик казался испуганным: кошачьи ушки опустились и руки с неожиданной силой сжали серебряный корпус фотоаппарата. Соби захотелось прикрыть глаза: видимо, разговор, начатый в университете, сейчас получит свое продолжение.
Между лопаток легким холодком неприятно пробежала стайка мурашек: даже теперь, когда Связь разорвана, даже теперь, когда в груди, слева, пугающе пусто, Боец мог чувствовать взгляд Возлюбленного. И этот взгляд сейчас был, ох, каким тяжелым. «Он видел, как я прикасаюсь к Рицке и, конечно же, сделал свои выводы. Неподчинение приказу», - Соби устало вздохнул и поднял повыше голову, готовясь к неминуемому объяснению. В лучшем случае, только объяснению. Когда появление Сэймэя превратилось в пытку?
- Замечательно, Соби, - негромко проговорил Сэймэй, расправляя складки на своей куртке, стряхивая несуществующие пылинки, - Ты, несомненно, внимательно меня слушал сегодня днем.
- Сэймэй, - Рицка сделал шаг по направлению к брату, - о чем ты говоришь?
Но Сэймэй поднял руку, словно прося мальчика помолчать, и Рицка осекся, видя выражение лица брата.
«Только бы не при нем», - пришла в голову Соби внезапная мысль: не хотелось, чтобы мальчик видел эту сторону своего брата. Впрочем, как и бессилие Соби, которым Сэймэй не преминет воспользоваться…
- Я прихожу к школе, чтобы встретить Рицку, а мне говорят, что он ушел с каким-то подозрительным взрослым: взрослым с длинными светлыми волосами и без ушек, - продолжал говорить Сэймэй в спину Бойцу спокойным вкрадчивым голосом.
Рицка про себя пообещал прибить болтливую Юико и Яёя за то, что вмешиваются в чужие дела: «Что стоило промолчать? Я же специально домой не пошел, из-за Сэймэя! И вот… Хотя, как он нашел нас? Юико и Яёй не могли знать, куда мы пошли».
- Как ты нашел нас? – Рицка не удержался от этого вопроса.
Сэймэй внимательно посмотрел на него: в глазах промелькнуло нечто, похожее на досаду. Возлюбленный медленно, обогнув Соби, подошел к своему брату. Протянул руку и погладил по растрепанным черным волосам, слегка задевая кошачьи ушки. Пальцы скользили между прядями волос, нежно касаясь кожи головы, провели по краю человеческого уха, на секунду замерли на кончике мочки. Потом, словно очнувшись, Сэймэй встряхнул головой и убрал свою руку.
- Рицка, неужели ты думаешь, что я не смогу найти своего брата, где бы он ни был?
Сэймэй осуждающе наклонил голову и постарался вложить в свои слова укоряющие нотки удивления тому, что Рицка не верит в него, но, начав говорить, понял, что получилось не очень: вместо праведного возмущения прозвучала лишь жалкая ирония… над самим собой.
Впрочем, мальчик ничего такого не заметил и виновато вильнул хвостиком:
- Нет, Сэймэй, я так не думаю.
- Я всегда тебя найду,– Аояги приподнял голову Рицки за подбородок, заставляя взглянуть себе в глаза, - Почему ты не пошел домой после школы? Или, может быть, ты хотел пойти, но тебе помешал Соби?
Последний вопрос был задан небрежно-мягко, так, как будто Сэймэй и не ждет ответа, но мальчик уловил в нем нехорошие нотки: что-то такое, что было неуловимо похоже на угрозу.
- Нет! – Рицка резко вывернулся из рук брата и отбежал к своему Бойцу, словно хотел защитить его от гнева Сэймэя, - Соби тут не причем! Я сам не хотел идти домой!
- Почему, Рицка? – Сэймэй прищурился: раньше таких проблем с братом не возникало и это злило.
«Как кто-то, даже собственный Боец, может заменить ему меня?!» - Аояги несколько раз сжал и разжал пальцы рук, чтобы немного успокоиться. Не помогло.
- Потому что я зол на тебя! Я не хотел с тобой разговаривать, понял?! – Рицка насупился и его хвостик коснулся коленки стоящего рядом Бойца.
Соби все это время молчал, чувствуя, что не должен вмешиваться. Внимание Сэймэя, рано или поздно, все равно переключится на него: то, что затрагивало брата, Возлюбленный отстаивал особенно яростно. Но Рицка коснулся его своим хвостом и что-то внутри сжалось в тугой узел: этого было более чем достаточно, чтобы все остальное стало не важным. Мальчик показывал, что он на его стороне, безотчетно ища в своем Бойце поддержки. Соби слабо улыбнулся.
Сэймэй не мог не заметить жеста Рицки. Внутри медленно поднималось белое пламя ревности. «Соби… Как он смеет так спокойно стоять сейчас и молчать, как он смеет трогать моего брата, как он смеет позволять себе, чтобы Рицка касался его вот так - хвостом?! И он улыбается?!!» - Сэймэй нахмурился. Рицка был единственным человеком, кого любил Возлюбленный, единственным, кого он признавал равным себе: все остальные - просто ничто перед этим. Любовь к брату – это не слабость, это можно, это совершенно иное. И вот Рицка, его маленький Рицка, которого никогда раньше никто чужой не касался своими отвратительными грязными руками, стоит сейчас рядом с Соби и трогает его хвостом! Как трогал Сэймэя, прося защиты, доверяя… «Это невыносимо видеть. Он не мог сам на такое решиться, не мог за такое короткое время так перемениться!» - уверенность в невиновности брата крепла, в то время как действия, равно как и бездействие Соби начинали приравниваться к прямому оскорблению: оскорблению лично Сэймэю.
С самого детства Сэймэй восхищался и любил своего маленького братишку, не было ничего важнее этого черноволосого мальчика в его жизни. Даже если это были его собственные планы – ничего важнее. С самого первого дня, как он увидел ребенка, Возлюбленный понял, что Рицка будет принадлежать ему и только ему: ни матери, ни отцу, а Сэймэю. И он старался, всю жизнь старался, чтобы именно так и было. Заботясь о брате, гуляя с ним, рассказывая всякие истории, купая его, укладывая спать, отдавая ему своего Бойца, который…
Из груди Сэймэя вырвался прерывистый вздох:
- Соби, - сдерживаться становилось тяжело, - почему придя сюда, в этот парк, я вижу, как ты у всех на виду обнимаешь моего брата? Разве для этого я тебя отдал? Чтобы ты его совращал?
- Сэймэй! – мальчик вспыхнул от слов брата.
Соби, конечно, вел себя иногда странно, но… совращать?!
- Помолчи, Рицка, я хочу послушать, что мне скажет Агацума-сан.
- Мне нечего сказать, кроме того, что ты сделал меня Бойцом своего брата: как развить Связь между Рицкой и мной, если мне не разрешено даже касаться его? Ты просишь невозможного. И я тебя внимательно слушал днем: я понял, что именно ты хотел сказать. Я не такой, - Соби говорил ровным голосом, изо всех сил стараясь выдержать взгляд Возлюбленного.
Это было все равно, что танцевать босиком на раскаленных углях.
- Ты даже не будешь оправдываться? – слова словно припечатывали, ставили точки, отдавались пощечинами.
- Нет, Сэймэй.
- Как ты меня назвал? – Сэймэй слегка наклонил голову и улыбнулся.
Получилось похоже на оскал хищника, и Соби понял, что добровольно загнал себя в угол.
Рицка наблюдал за разворачивающейся перед ним некрасивой сценой и не узнавал своего брата. То, что произошло вчера, уже успело подернуться налетом сомнений: а было ли это вообще? И вот сейчас его брат, любящий, ласковый, заботливый брат, на глазах превращается в какого-то незнакомца, способного говорить и делать вещи, так не свойственные Сэймэю. А может свойственные? Эта мысль теперь не давала покоя. И интонации, те же самые, которые мальчик подслушал дома, когда в первый раз увидел Соби. Это пугало, по-настоящему пугало. Хвостик Рицки прижался к бедру.
Соби упрямо поджал губы, его лицо слегка побледнело, но он все же ответил:
- Сэймэй.
- Как надо?
- Хозяин, - Соби опустил голову.
Маленькая демонстрация власти перед Рицкой? Окончательное определение статуса Бойца? Наверное, и то, и другое. Странно, что этого не произошло раньше. Хотя когда бы: Сэймэй занимался только Нисэем. Стало больно: Боец почувствовал себя вещью, по какой-то нелепой случайности, перешедшей к новому хозяину. А вещь не должна испытывать боль. «Когда я смогу избавиться от этого? Сколько же меня надо будет унижать, чтобы я, наконец, перестал думать о нем, как о человеке, которого?..» - Соби оборвал сам себя: он не знал ответов на эти вопросы.
- Сэймэй! Зачем ты так?! – воскликнул Рицка: «Вот почему Соби постоянно твердит мне это ужасное слово! Он просто… просто думает, что я… так же?»
Старший Аояги повернулся к мальчику:
- Как, Рицка? Соби должен знать свое место! Я для него – хозяин, как и ты. И этого никто не отменял, пока он носит мое Имя.
- Нет! – закричал Рицка, сжимая в руке фотоаппарат, - Как же так можно? Соби - живой человек, такой как ты или я. Зачем ты его оскорбляешь?
- Я не оскорбляю его. Правда, Соби? – делая безразличный вид, Сэймэй снова подошел к своему брату и попытался забрать у него из рук цифровик.
Мальчик с силой вцепился в серебристый корпус фотоаппарата своими пальчиками. Сэймэй приподнял бровь:
- Рицка? Ты не хочешь, чтобы я посмотрел, что там? Разве там есть нечто такое, что стоило бы скрывать?
Пальцы паренька нехотя разжались и Сэймэй взял цифровик в свои руки. По мере того, как он просматривал отснятые кадры, его лицо мрачнело. Соби почувствовал, как заныли шрамы на горле, когда Возлюбленный оторвался на секунду от своего занятия и взглянул на него.
Сэймэй рассматривал отснятое, мелькающее на дисплее фотоаппарата: смеющийся Рицка, улыбающийся Соби, какие-то люди, собака, листья в руках, опять Рицка, но уже рядом с Соби, который его обнимает за плечи… Фотоаппарат захотелось разбить: швырнуть его на землю так, чтобы во все стороны полетели осколки пластика и деталей.
С трудом переводя сбившееся дыхание, Сэймэй медленно поднял голову и посмотрел на Соби:
- Ну, так как, Агацума-сан, я вас не оскорбляю? Вы не ответили, - на «ты» к Бойцу обращаться сейчас было выше сил Сэймэя, который пытался сдержаться, чтобы прямо здесь не ударить Соби.
- Оскорбляешь, Сэймэй, - это вырвалось прежде, чем Соби смог осознать, что он собирается ответить.
Лицо Возлюбленного удивленно вытянулось, но он быстро справился со своими эмоциями.
- Вот значит как. Рицка, постой, пожалуйста, тут: мне надо поговорить с… с твоим Бойцом. Давай отойдем, Соби. Если ты не против, конечно, - в последних словах явно чувствовалась издевка.
Возлюбленный отшвырнул цифровик на школьную сумку Рицки, лежащую на лавке. Тот, громко стукнувшись о металлическую пряжку лямки, опасно съехал на самый край, и упал бы, если б Рицка не подхватил его:
- Сэймэй!
- Все хорошо, Рицка. Я хочу только поговорить с ним.
Не смотря на обнадеживающий голос Сэймэя, Рицка не верил в это «все хорошо». Что он хочет сказать Соби? Почему, почему Сэймэй не понимает! Достаточно посмотреть на Соби, чтобы увидеть, что что-то не так.
- Все нормально, Рицка, - Соби улыбнулся мальчику, словно услышав его мысли.
- Ну, если ты так говоришь, - неуверенно произнес Рицка, вертя в руках чудом спасенный фотоаппарат.
…Рицка нерешительно мялся около лавочки: Сэймэй и Соби вот уже минут пятнадцать стояли в шагах тридцати от него и выясняли отношения. Вернее, брат кричал на Соби, а тот молчал, только изредка поглядывая на мальчика. Совершенно не ясно: зачем Сэймэй отвел Бойца в сторону, если даже здесь его голос хорошо слышен?
Сэймэй отчитывает Соби, обвиняя в таких вещах, что щеки Рицки заливает жаркий румянец. А еще мальчик слышит постоянно повторяющиеся обидные фразы: ты – вещь, ты – никто, ты не имеешь права – все это действительно похоже на заклинания, о которых говорил Боец, на какой-то неизвестный и ужасающий ритуал. Соби просто стоит, не двигается – он вообще себяникак не ведет. И Рицку заполняет злоба: никогда еще он не испытывал такого к своему брату, но тот человек, которого видел сейчас мальчик… это был уже не Сэймэй, кто-то поразительно на него похожий, внешне, но не Сэймэй!
Сэймэя жгло изнутри, выворачивало от того, что он увидел: и в парке, и на снимках. Он отдал Бойца брату, но он не приказывал ему делить с ним Рицку. Раньше мальчик улыбался только Сэймэю, радовался, ждал его прихода, дорожил каждой минутой, проведенной вместе. А сейчас Рицка не захотел идти домой: пошел в парк и Соби позволил ему это! Разрушил возводимую Сэймэем стену между всем миром и им с Рицкой. Но самым худшим, что только можно было себе представить, являлось то, что Соби обнимал мальчика. Должны же быть какие-то другие методы зарождения и укрепления Связи! Но не объятия посередине парка!
- Ты просто жалок! На что ты надеялся? Что брат заменит тебе меня?! Что ты сможешь добиться от него того, что не вышло со мной? – Сэймэй подошел вплотную к Соби и взял его за отворот плаща, таща вниз, вынуждая опускаться на одно колено.
Он наклонился и, почти касаясь губами уха Бойца, выдохнул:
- Я не позволю, - Сэймэй брезгливо отдернул руку, как будто только сейчас осознавая, что прикоснулся к Соби.
Все, что было между ними - в прошлом. Сейчас имеет значение только Рицка.
Соби стоял на одном колене и не мог смотреть в глаза Возлюбленного. Зато он постоянно посматривал в сторону мальчика. Он пытался поймать взгляд сердитых фиолетовых глаз своей новой Жертвы. Фразы Сэймэя… они просто не доходили до сознания Соби, лишь обжигая, опаляя волнами неприязни. Сэймэй мог кричать и оскорблять его – это ничего бы не изменило. Потому что Сэймэй отказался от Соби и даже боль слов не сможет исправить этого, даже если Возлюбленный пожелает забрать обратно ранее выброшенную вещь: предав веру в нерушимость Связи, Сэймэй разрушил весь мир Бойца, лишая и так призрачной надежды.
Но Рицка… Рицка на что-то сердился, и это было сейчас важнее всего. Мальчик осуждает Соби, согласен с братом? Или что?
И когда Рицка, наконец, встретился взглядом с Соби, то что-то изменилось. Изменилось настолько, что стало ощутимо физически.
Сэймэй, морщась, взял Соби за подбородок:
- Ты меня слушаешь?
И впервые с легкостью с губ сорвалось такое простое и короткое слово, которое он не смел раньше произнести:
- Нет.
Опешив на несколько секунд, Сэймэй замахнулся, чтобы поставить зарвавшегося Бойца на место хорошей пощечиной. Но ударить так и не смог: в его руку крепко вцепился Рицка. Кошачий хвостик стоял трубой, черная шерстка топорщилась на нем во все стороны, ушки были направлены вперед, выдавая решимость своего владельца.
Мальчик долго стоял в стороне, не смея вмешиваться, но когда Сэймэй заставил Соби встать на колено, внутри у Рицки будто сработал какой-то невидимый датчик: это было слишком для всего, что происходило. И не зная, почему и как, в голове забилось только одно желание, нестерпимое, заставляющее сжимать руки в кулаки: «Я должен заступиться за него: Бойцы без поддержки своих Жертв, как говорил Сэймэй, ничто. Я не могу позволить унижать моего Бойца».
Мальчик решительно отбросил в сторону руку брата и взял лицо Соби в свои ладошки:
- Соби, ты говорил, что я могу тебе приказывать и ты выполнишь любой мой приказ, да? – Рицка посмотрел на Сэймэя с каким-то торжеством, потом перевел свой взгляд на Бойца и произнес, - Так вот: поделись со мной Силой!
И, зажмурившись, поцеловал Соби в губы. Почему он сделал именно это, Рицка не смог бы объяснить: просто почувствовал, что это должно быть именно так. Весь стыд, все волнение, куда-то ушли: он целовал своего Бойца и это было естественно.
У Соби от неожиданности широко распахнулись глаза: поцелуй, выжигал душу, разливался жидким теплом, стекая по венам, нервным окончаниям, сосредоточиваясь в кончиках пальцев. Поцелуй был невинен, так как Рицка лишь прижался губами ко рту молодого человека, но в то же время внутри начинало разворачиваться, раскрываться нечто особенное. Казалось, что еще чуть-чуть, и оно станет расти, выламывая ребра, вспарывая грудную клетку, трепеща в каждой клетке отдельным сердцем, задавая ритм, неумолимо просачиваясь наружу вместе с ним.
Рицка испытывал странные чувства, для которых нельзя было подобрать определений. Он не ожидал, что это будет так: тело внутри горело, плавилось и в этом огне что-то обрывалось, падало в низ живота. Ощущения были таковы, будто мальчик стоит на краю обрыва, под ним плывут бесчисленные облака, сквозь которые изредка проглядывает далекая, расчерченная на маленькие квадратики полей и городов земля, ступни щекочет от страха перед высотой и, в то же время, от восторга перед простором, который разворачивается прямо под ногами. Хотелось, забыв все на свете, раскинуть руки в стороны и начать падать вниз, в плывущие под ним облака – падать в небо. Собственно, Рицка и падал. Бешено колотилось сердце, отдавалось пульсом в ладонях, сжимающих лицо Соби.
Сэймэй в шоке отшатнулся, почувствовав в груди резкую боль, словно его ударили ножом. Рицка…
Возлюбленный попятился назад, не в силах произнести что-либо и когда брат, наконец, отстранился от ошарашенного Соби, понял, что не в силах больше находиться здесь, осознавать, что именно произошло на его глазах, видеть пульсирующую, четко различаемую нить Связи, связывающую Бойца и… Жертву.
Сэймэй развернулся и, слегка покачиваясь, пошел прочь. «Невозможно, невозможно… сам… Рицка, что же ты наделал!» - Сэймэй зажмурился, не заботясь, куда он идет, сжал рукой свои волосы, пытаясь собраться с мыслями, и случайно задел искусственное ушко. И внезапно стало так гадко от всего, что произошло за последние дни, что Возлюбленный с остервенением содрал ушко с себя, отшвырнув в сторону.
Душно, так, что начинает кружиться голова, и Сэймэй яростно шепчет:
- Я ненавижу свое Имя! Я ненавижу тех, кто мне его дал. Я ненавижу Соби, - Сэймэй был готов завыть от собственного бессилия, - Я ненавижу его потому, что я дал ему то, что не смог дать своему брату!
…Рицка стоял и смотрел на Бойца: наверное, он что-то должен сказать Соби, но слова внезапно закончились, оборвались вместе с поцелуем. Мальчик прижал вмиг вспотевшую от волнения ладошку к своим горящим после поцелуя губам. Соби молчит, но так смотрит, что становится невыносимо: взгляд ощущается даже кожей, как если бы Боец касался его руками.
И Рицка не выдержал: он бросился к лавке, на которой осталась его школьная сумка, запихнул в нее, лежащий рядом фотоаппарат:
- Извини, Соби, я… Мне надо… - мальчик крепче сжал лямку сумки, - Я хочу побыть один. Не ходи за мной!
Рицка сорвался с места и побежал по тропинке к выходу из парка.
- Рицка!..
- Не сейчас, Соби! - мальчик свернул с тропинки и стал невидим за деревьями.
Соби неверяще поднял руку к своим губам и дотронулся до них: «Интересно, Рицка понял, что он только что официально признал меня своим Бойцом? Это чувство, Связь… Но этого просто не может быть! Не за такое короткое время!» Боец встал с колена, отряхнул ткань брюк и, потянувшись к пачке с сигаретами в кармане плаща, вытащил одну и закурил.
Внезапно Соби напрягся, почувствовав ауру другого Бойца. Он развернулся и увидел Нисэя. Тот подошел, задумчиво смотря в ту сторону, куда убежал Рицка. Затем бесцеремонно вытащил сигарету изо рта Соби и сделал несколько затяжек. Соби молча смотрел на него: не имело никакого смысла устраивать сейчас выяснение отношений, если Нисэю так хочется попоясничать, то пусть он это делает быстрее и убирается.
Нисэй, покрутив в руках сигарету, кинул ее на усыпанную гравием дорожку и придавил носком ботинка:
- Все не так, как ему бы хотелось. Не правда ли?
Соби вздрогнул: что Нисэй имеет ввиду? Кто он?
Нисэй, поймав вопросительный взгляд синих глаз, только улыбнулся и, сунув руки в карманы куртки, побрел прочь.
…Рицка добрался до дома, когда уже давно стемнело. Он осторожно разувался, стараясь не шуметь, и надеялся незамеченным пробраться в свою комнату.
Но из кухни, услышав звук закрывающейся двери, вышла его мама:
- Рицка? Ты так припозднился…
- Прости, мам, я встречался с друзьями.
- Мой руки и приходи ужинать.
- Спасибо, мам, но я не хочу, - это была неправда: кушать хотелось очень, но Рицка не был уверен, что сможет сейчас вести себя так, чтобы мама не рассердилась на него, не заподозрила в нем «ненастоящего» Рицку, - А Сэймэй уже вернулся?
- Нет, его еще не было, - женщина внимательно посмотрела на сына, - Разве ты совсем не хочешь кушать?
Чувствуя, что ему лучше уйти, Рицка осторожно стал пятиться к лестнице на второй этаж:
- Нет, мама, я попозже поем.
- Рицка? – глаза матери недобро прищурились, - Ты не Рицка! Ты не мой сын!
Женщина сделала шаг по направлению к мальчику и он понял, что больше медлить нельзя: развернувшись, он побежал по лестнице.
Влетев в свою комнату, он захлопнул за собой дверь и запер ее на замок. Тут же послышались удары кулаком по поверхности двери с той стороны и крики его матери:
- Где мой сын? Верни мне Рицку, слышишь?! Верни мне моего мальчика!
Рицка устало скинул с плеча сумку: если не отвечать, то мама скоро успокоится и уйдет, а потом и вовсе забудет, что он дома.
Мальчик провел рукой по лицу: только сейчас он понял, насколько устал от всего, что случилось с ним за последние сутки. Все, чего хотелось, так это залезть в горячую ванну с любимой игрушкой (пусть даже это глупо и совсем по-детски), расслабить сведенные от напряжения мышцы и попытаться проанализировать все случившееся. Если получится, конечно. «Господи, я поцеловал его, - в который раз мысленно проговорил Рицка, - Я поцеловал Соби. Сам».
Мальчик мотнул головой: как только он вспоминал то, что сделал, в груди появлялось какое-то странное чувство, мешающее свободно дышать. Это совсем не было неприятным - это было именно странным.
…Рицка ступил на прохладный пол ванной комнаты, сбрасывая с себя одежду и забираясь в горячую воду, покрытую белыми шапками пены. Мальчик готов был мурчать как котенок от удовольствия: тело, получив долгожданную разрядку, блаженно вытянулось в воде.
Но вдруг Рицка услышал, как щелкнул замок в двери его комнаты, чьи-то шаги. Мальчик замер. Кто-то прошелся по комнате, подошел к двери в ванную. Сквозь матовое стекло был виден размытый и нечеткий силуэт. Дверь медленно открылась.
На пороге стоял Сэймэй.
- Рицка, - произнес Возлюбленный и замолчал, прикрывая за собой дверь.
- Сэймэй, ты вернулся, - зачем-то произнес очевидный факт мальчик.
- Я так и не извинился, - Сэймэй, казалось, не слышал, что произнес брат.
Он как-то виновато улыбнулся, отводя свой взгляд от Рицки, провел рукой по кафелю, покрывающему стены ванной комнаты, собирая пальцами осевшую на нем влагу.
И в улыбке Сэймэя было нечто такое, за что Рицка простил бы не только вчерашнюю выходку брата, но и вообще все на свете – это была улыбка прежнего, знакомого ему старшего брата.
- Прости меня, Рицка, - вышло тихо, очень тихо, шепотом.
Рицка даже приподнялся в воде, но потом, осознав свою наготу, покраснел и опустился вновь в мыльную воду:
- Я… я простил, Сэймэй. Только не надо так больше, ладно? – кошачьи ушки пригнулись.
- Не буду.
Возлюбленный прошел к ванне, сел на бортик и опустил кисть руки к воде. Пальцы скользили по поверхности, задевая пену. Рицка невольно следил за движениями своего брата. Увидев это, Сэймэй улыбнулся еще раз и сдул на братишку мыльные пузырьки со своей ладони. Рицка засмеялся, вытирая лицо, но Сэймэю этого показалось мало: он снова опустил руку в воду и стал брызгать на мальчика.
- Сэймэй! – Рицка пытался защититься руками от летящих в него водяных брызгов, - Что ты делаешь? Мне же мыло в глаза попадет!
Мальчик приложил мокрые ладошки к лицу, смывая, стирая капли воды, но мыло все-таки попало ему в глаза и он, с ворчанием, пытался его вымыть:
- Ну, я же говорил. Уууу, жжется! Сэймэй, ты…
Тут Рицка осекся, почувствовав, как колыхнулась вода в ванной и его ноги коснулось что-то теплое. Оторвав руки от лица, пытаясь проморгать невольно выступившие от мыла слезы, мальчик с удивлением увидел, как Сэймэй залазит в ванну. Вернее, уже залез. Сброшенная одежда Возлюбленного возвышалась бесформенной грудой на полу.
- Сэймэй, что ты делаешь?..
- Ты совсем вырос, Рицка, - Сэймэй погрузился в воду по плечи, откидывая голову на бортик ванны.
- Сэймэй! – мальчик возмущенно пошевелил ушками, над водой поднялся взъерошенный хвостик, - Опять, да?! Ты же обещал!!! Вылезь сейчас же!
- Почему, Рицка? – голос Возлюбленного был такой тихий и уставший, что совсем не осталось сил на него сердиться, - Помнишь, когда ты был совсем маленьким, я купал тебя? Помнишь?
- Помню, Сэймэй, но я же вырос! – Рицка попытался вылезти из ванны, не смотря на то, что брат увидит его голым.
Но Сэймэй ловко перехватил мальчика, разворачивая к себе спиной, прижимая, зарываясь носом в мокрые волосы, жарко дыша в затылок.
- Рицка, ты весь дрожишь. Ты боишься меня?
Рицку и правда сотрясала нервная дрожь. Так реально вспомнился вчерашний вечер: боль от укуса Нисэя, разбитый нос, жесткие пальцы на локтях, но хуже всего - смех над его беспомощным положением и невозможность что-либо сделать.
- Боюсь, - прошептал, признаваясь в своей слабости, Рицка.
Сэймэй ласково провел руками по плечам мальчика. Пальцы скользнули по напряженным мышцам, слегка разминая их. Рицка почувствовал, как левого плеча коснулись губы брата, он дернулся, но Сэймэй с легкостью удержал его на месте.
- Не бойся меня: я никогда не смогу причинить тебе зло, - Возлюбленный тихонько поцеловал братишку в затылок, - Прости меня, я не хотел причинить тебе боль. Я люблю тебя, Рицка.
- Я тоже тебя люблю, - голос Сэймэя был таким искренним, что мальчик позволил себе расслабиться в его руках.
- Я не хотел, чтобы так получилось, - продолжать шептать Сэймэй, уткнувшись лицом во влажные волосы брата, - я не хотел…
- Понимаю. Все хорошо…
Сэймэй только крепче прижал к себе мальчика:
- Я не хотел, - повторял он как мантру.
Рицка зашевелился в руках Возлюбленного, пытаясь развернуться к нему, и когда это, наконец, удалось, внимательно посмотрел в раскрасневшееся от тепла лицо:
- Сэймэй, я не сержусь на тебя, - он ласково провел ладошкой по щеке брата, убрал мокрые пряди волос с лица.
Сэймэй потянулся за маленькой ладошкой, перехватил ее, поцеловал в середину. Рицка вспыхнул:
- Сэймэй…
Но Возлюбленный вместо ответа, легонько оттолкнул Рицку от себя, полностью погружаясь под горячую воду: «Я не отдам тебя, Рицка».

 Отправлено: 21.07.08 23:28. Заголовок: мне очень нравится....

мне очень нравится.....люблю АУ по Loveless буду ждать проды....

 Отправлено: 24.07.08 12:48. Заголовок: Глава 21. Минами Рит..

Глава 21. Минами Ритцу.

В этом кабинете всегда царили легкие сумерки. Именно сумерки, а не полумрак, который стоит в плохо освещенных помещениях. Было такое ощущение, что где-то за одним из шкафов с книгами или бесчисленными рамками с бабочками, висящими на стенах, живет ночь. Она обнимает своими руками пространство комнаты, гладит пальцами матерчатые, всегда закрытые, жалюзи, оставляя на них разводы из теней, мягко растворяется в исходящем от монитора и маленькой лампы свете.
Тишина, изредка нарушаемая шорохом страниц, клацаньем клавиш, шуршанием компьютерной мышки, негромким спокойным голосом хозяина кабинета или… свистом, с которым кнут рассекает воздух, звуком ударов. Остальному тут было не место: не место вопросам, жалобам, бессмысленным слезам или просьбам.
Соби сидел на жестком диване в углу кабинета и вспоминал то время, когда основная часть его обучения проходила тут: индивидуальные занятия с Ритцу Минами, директором Школы Семи Лун. Чувство собственной исключительности и превосходства над другими учениками, быстро сменились настороженным ожиданием занятий и… страхом. Сначала это был страх боли, потом страх перед ее ожиданием, потом страх сделать что-то, из-за чего от него откажутся, изменят мнение о нем, как о лучшем Бойце.
Именно этот постоянный страх и толкнул однажды Соби тайком пробраться в кабинет Ритцу-сенсэя и вырезать на нижней стороне столешницы одно короткое слово: «Baka». Соби не знал, как ему пришла в голову такая недостойная мысль, тем более что уважение вкладывалось в головы учеников с особой тщательностью.
Боец помнил, как крался ночными коридорами Школы, и ему казалось, что сердце бьется так громко, что его должны слышать все. И под столом в кабинете директора, он постоянно замирал, настороженно вслушиваясь в тишину: Соби даже представить себе не мог, что бы сделал с ним Ритцу-сенсэй, если бы поймал за подобным занятием. Исключение из Школы виделось как наименее радикальный вариант наказания. Могло бы быть и хуже. Но его не поймали и знание о содеянном непотребстве странно грело душу мальчика: было уже не так страшно, когда он думал о том, что человек, вбивающий в него с такой жестокостью прописные истины поведения Бойца, сидит за столом, на котором написано «идиот».
Соби чуть склонил голову. Прядки светлых волос закрыли его лицо, создавая тень, за которой не было видно улыбки. Он не слышал, как открылась дверь, но присутствие своего сенсэя определил безошибочно: поля Силы у Жертв были не такими мощными, как у Бойцов, зато имели четкие оттенки принадлежности к Имени. Ведь именно по Жертвам и определялся противник.
- Соби, - Ритцу всегда здоровался, произнося имя молодого человека с особой интонацией.
Это было и обращение, и утверждение, и вопрос. Иногда это была угроза.
Соби поднялся и вежливо поклонился вошедшему:
- Минами-сан, - отвечать лучше всего было в таком же стиле.
Соби подчас казалось, что каждый разговор с директором - своего рода поединок заклинаний. Здесь не было цепей ограничения, зато были взгляды, жесты, выражение лица, которые действовали зачастую с не меньшей эффективностью.
Ритцу поправил очки: длинные пальцы скользнули по дужке очков, небрежно смахивая в сторону упавшую на щеку прядь волос: «Официальный тон? Соби совершенно не изменился: все так же держит расстояние, все так же непробиваем. Хотя, так ли уж и не пробиваем?»
- Я рад, что ты принял мое приглашение и пришел сюда, - Ритцу жестом разрешил Соби сесть, а сам опустился в кресло за своим столом.
Свет лампы освещал только часть лица, поблескивая на стеклах очков. Соби пришла в голову совершенно неуместная мысль, что Ритцу-сенсэй сейчас очень похож на оракула из комнаты гаданий, которую можно увидеть на ярмарках в честь празднования какого-либо события или даты. Оракул, хрустальным шаром которого является монитор компьютера.
- От вашего предложения сложно отказаться, сенсэй, - Соби подавил в себе желание произнести эти слова с нарочитой иронией, хотя намека на нее все же не смог избежать.
- Ты себе слишком много позволяешь, Соби, - слишком спокойно, чтобы поверить в просто замечание.
- Извините, Минами-сан, но я так не думаю.
- Хорошо. Я не буду с тобой спорить, но будь ты сейчас моим учеником... – Ритцу сделал многозначительную паузу, смотря в глаза молодого человека, пытаясь прочесть в них реакцию на свои слова.
Лицо Соби осталось спокойным и Ритцу вздохнул про себя: «А ведь когда-то этот мальчик ловил каждое мое слово, его так легко можно было прочитать. Определенно Связь с Аояги не пошла ему на пользу».
Наверное, молчание слишком затянулось, потому что Соби произнес тихим вкрадчивым голосом:
- Но я больше не ваш ученик, сенсэй.
Ритцу сделал раздраженный жест рукой:
- Да и это весьма печально. Ладно, оставим эту тему. Надеюсь, ты понимаешь, почему я тебя вызвал?
- Понимаю. Смена Бойцов?
- Да. Как ты себя чувствуешь, Соби? Разрыв Связи не мог произойти без каких-либо последствий для твоей Силы и, я полагаю, что…
- Спасибо за заботу, сенсэй, - Соби прекрасно понял, куда начинает клонить директор, и предпочел оборвать рассуждения и последующее за ними предложение, - я чувствую себя хорошо.
Ритцу внимательно посмотрел на молодого человека: «Кого ты пытаешься обмануть, мальчик? Никогда не умел врать».
- Я понял тебя. Но, скажи, у тебя сейчас новая Жертва? – Ритцу отвел взгляд от Соби, переведя его на какой-то документ, лежащий на столе.
Не хотелось, чтобы Агацума почувствовал страстную заинтересованность в Аояги младшем.
- Сенсэй, зачем вы спрашиваете о том, что знаете и без моих ответов? Я откликнулся на ваше приглашение лишь затем, чтобы сказать вам, что я, не смотря на поспешность Рицки, не считаю нас боевой Парой, способной…
Теперь настала очередь Ритцу перебить своего бывшего ученика:
- Соби, ты собираешься попросить меня, чтобы я не вносил вас в официальные списки? Мне жаль тебя разочаровывать, но это уже сделано. Напрасно ты считаешь, что сообщения об инициации, тем более такой, будут задерживаться в пути. Отчет лежал у меня на столе уже спустя полчаса.
Ритцу только умолчал о том, что подобный отчет он уже видел. Когда ему положили на стол первый документ, он решил, что его наблюдатели, впервые за достаточно долгое время, ошиблись. Сведения, содержащиеся во втором отчете, заставили Ритцу задуматься о некоей схожести братьев в своих порывах обладать, а директор именно так расценивал произошедшее в парке. Пусть причина была другая, но все сводилось к одному – подсознательная тяга к закреплению собственности, обретение целостности. И если Рицку все же можно было бы понять, то Сэймэя, два года назад, понять было невозможно: он с одержимой легкостью преступил все нормы правил и приличий, принятых в Школе, в сущности, уже тогда поставив под сомнение адекватность своих действий, как истинной Жертвы для своего Бойца. И вырезанное несколькими днями раньше Имя на Соби, лишь подтверждало это.
Ритцу с особой тщательностью хранил первый отчет: кто знает, это могло и пригодиться. Распутывать змеиный клубок, произошедших после случайностей было вовсе ни к чему. Можно ведь оставаться просто сторонним наблюдателем. Сэймэй иногда был наивным в своем неведении главного, растрачиваясь по пустякам: столкнуть с вершины горы снежный ком оказалось очень легко, но каковы будут его размеры, когда он достигнет критической точки?
- Вот как, ваши наблюдатели...
- Конечно, Соби. Когда начинают происходить совершенно аномальные колебания Силы, я не могу это оставить без внимания. Вы оба вызываете резонанс.
- Оба? – Соби слегка приподнял бровь, не совсем понимая, о ком именно говорит Ритцу-сенсэй.
- Именно, оба. Ты и Сэймэй. Вас достаточно долго подбирали друг для друга и я поверить не могу, что этот безответственный мальчишка мог поступить подобным образом!
- Как видите, поступил.
- Ты смиришься с этим? – пальцы Ритцу пробежались по строчкам, лежащего перед ним документа.
- Воля моей Жертвы - для меня закон.
- Да, но не та воля, которая ведет к смене приоритетов и размыкает боевую Пару. Как ты думаешь, что будет, если каждая Жертва будет поступать подобным образом? Существует определенный порядок составления Пар. Действия же Аояги подрывают устои, он ведет себя возмутительным образом!
Ритцу сжал листок бумаги.
- При всем моем уважении, сенсэй, все это вам следует высказать самому Сэймэю. Я лишь подчиняюсь приказам.
- У тебя сейчас новая Жертва, которая совершила инициацию! И я не понимаю, как такое могло произойти при столь странных, скоротечных обстоятельствах! Что ты будешь теперь делать? Подчиняться двум Жертвам, утратив с одной из них Связь?!
Соби чуть было не усмехнулся: конечно, Ритцу заметил, что с Сэймэем его сейчас соединяет только вырезанное на шее Имя. Возмущение в глазах директора не могло перекрыть его радости по этому поводу: Минами-сан никогда не одобрял выбор Жертвы для своего ученика, но подчинялся требованиям, предписанным в Школе.
- У меня одна Жертва.
- Что это значит?
- Мне кажется, что я выразился достаточно ясно, сенсэй.
- Прекрати дерзить мне! – Ритцу резко встал, сметя со стола смятый листок бумаги, и подошел к дивану, на котором сидел Соби.
- Простите, - Соби, извиняясь, склонил голову, но в его голосе не было ни капли раскаяния за свои слова.
Ритцу вдруг прищурился, раздраженно смотря на молодого человека:
- Поправь меня, если я ошибусь: у тебя одна Жертва, но… два хозяина?
- Да.
Ритцу тяжело опустился рядом с Соби на диван.
- Ты понимаешь, что ты говоришь? – Ритцу не мог поверить в то, что его бывший ученик не осознает серьезности всей ситуации.
- Имя на мне все еще может действовать. Оно не зависело от Связи между мной и Сэймэем. Вы же знаете.
- Знаю. Но что будет, если приказы этого… - Ритцу наткнулся на предостерегающий взгляд синих глаз Бойца и сказал несколько иное, чем то, что собирался, - этого мальчика пойдут в разрез с приказами твоей новой Жертвы?
Соби промолчал. Да, и что он мог ответить, если сам не знал ответа на этот вопрос. «Возможно, я умру, - эта мысль возникла так спокойно и ясно, что это даже не пугало, - Кто знает, как будет лучше…» Рицка и Сэймэй – Соби слишком отчетливо понимал, что рано или поздно, интересы двух братьев столкнутся.
Ритцу принял молчание своего бывшего ученика, не настаивая на ответе. И все же счел необходимым сказать:
- Соби, как бы то ни было, но ты должен привести Рицку сюда: я хочу с ним поговорить.
- Нет! – Соби сказал это слишком поспешно и встал с дивана.
- Почему нет? – Ритцу смотрел на молодого человека снизу вверх, но почему Соби так внезапно захотелось стать невидимым? – Приказ Возлюбленного? Это абсурд! Рицка должен быть здесь! Я приказываю тебе привести его!
Соби резко выпрямился:
- Вы не можете мне приказывать. Я больше не подчиняюсь вам. Простите, но это все, что вы хотели мне сказать?
Ритцу поднялся с дивана и подошел вплотную к Соби.
- На счет Бойцов и Жертв, да. Жаль, что ты не хочешь принять единственно верное решение. Но я думаю, что у меня будет еще время убедить тебя. Не правда ли, Со-тян? – Минами проговорил последние слова чуть наклонившись к Бойцу.
Он стоял так близко, что прядки волос Соби слегка подрагивали от его дыхания. Рука директора слегка коснулась запястья молодого человека.
Соби вздрогнул и медленно отступил на шаг назад. Слишком многое вспоминалось из того, что он так старательно хотел забыть. Ощущения на коже прохладных пальцев, жаркое дыхание, резь в истерзанной спине при соприкосновении с напольным покрытием кабинета, слова-приказы, лишающие возможности сбежать, следующие за ними поцелуи-укусы и крик Сэймэя, повергающий в обжигающее марево боли...
- Я думаю, что мы все обсудили, сенсэй. Я не вижу повода для повторного прихода.
- Соби, разве у нас не может быть других тем для разговора? Мы давно не общались с тобой… по душам, - в голосе Ритцу слышались нотки осуждения, - Ты совсем забыл про меня, не заходишь. Впрочем, я догадываюсь по чьей вине. Но раз ты теперь полностью от этого свободен, то…
- Я не вижу в этом необходимости, - с упрямством повторил Соби.
Ритцу задумчиво склонил голову и, обойдя Бойца, снова сел в свое кресло. Он положил локти на стол и, соединив пальцы рук, опустил на них подбородок.
- Ну, хотя бы на мои звонки ты можешь отвечать? – Соби медленно и нехотя кивнул, - И, будь любезен, в следующий раз, когда у тебя поменяется номер сотового, сообщи мне об этом.
Соби всегда гадал: насколько велика сфера осведомленности этого человека об учениках Школы? Вместо разбитого Сэймэем телефона пришлось купить новый, и молодой человек даже думать не хотел, как Ритцу Минами узнал его новый номер.
- Мне пора, сенсэй. Приятно было вас увидеть, - Соби произнес это ровным голосом, но и он и Ритцу понимали, что это лишь вежливая формальность.
Минами опустил руки на поверхность стола, поправляя сбившуюся стопку бумаг:
- Я буду надеяться, что когда-нибудь ты примешь мое предложение.
Соби не стал выяснять, что именно имел в виду сенсэй и, коротко поклонившись, вышел из кабинета.
Ритцу некоторое время сидел неподвижно, потом откинулся на спинку кресла:
- Я умею ждать, Со-тян.
Рука скользнула под столешницу, пальцы провели по вырезанным когда-то буквам. Ритцу улыбнулся: маленькие секреты делали жизнь куда более забавной.
Забыться, вспоминая прошлое, не удалось: в последний раз проведя по шероховатости букв, Ритцу убрал руку из-под стола и произнес, поправляя и без того идеально сидящие очки:
- Являться без приглашения – это верх неуважения с твоей стороны.
От стены напротив стола отделился темный, неясный силуэт человека – молодого мужчины.
- А если у меня были на то веские причины, сенсэй? – голос непрошенного гостя был тих и чуть отдавал хрипотцой.
- Веские причины? Какие же, позволь узнать?
Парень мягким движением скользнул за кресло директора, наклоняясь к нему, оплетая руками его плечи, прижимаясь щекой к волосам Минами.
- Я скучал… - голос говорившего сбился и он судорожно вздохнул, - Я скучал по тебе, Ритцу.
Ритцу повел плечами и чуть подался вперед, разрывая кольцо рук своего гостя.
- Только и всего? Я до сих пор не вижу необходимости врываться в мой кабинет.
Лишившись возможности прикоснуться к мужчине, молодой человек выпрямился и оперся руками о спинку кресла. Он опустил голову и волна черных волос, в неясном свете кабинета, кажущихся чернильным пятном, скользнула с его плеч на грудь, полностью закрывая лицо. Минами ощутил спиной пристальный и тяжелый взгляд.
- Я не врывался. Я пришел и у меня есть на это все права! – слова прозвучали, как обвинение и Ритцу поморщился.
- О каких правах ты говоришь? Ничто не дает тебе права находиться здесь, если я тебя не приглашал! Тем более таким путем: телепортация запрещена в Школе. Если бы ты еще учился здесь, то я бы тебя отчислил без колебаний!
Послышался тихий смешок, впрочем, наполненный горечью:
- Я больше не учусь здесь и очень давно, Ритцу. Твоими же стараниями…
- Ты хочешь предъявить мне какие-то претензии?
Парень помолчал и тихо вздохнул:
- Нет, - пальцы с силой сжали спинку кресла, - Скажи, ты хоть когда-нибудь, хоть что-нибудь ко мне… чувствовал?
Он произнес эти слова почти моля о положительном ответе, почти унижаясь в своем желании услышать пусть даже ложь.
Ритцу медленно поднялся и развернулся к говорившему:
- Я хочу, чтобы ты немедленно покинул этот кабинет.
Молодой человек вскинул голову и гневно сверкнул глазами из-под длинной челки:
- Хорошо, я уйду. Только ответь хотя бы, что он здесь делал? Что ему тут понадобилось в такое время, черт возьми!
- Если ты сейчас же не уйдешь, я вышвырну тебя отсюда, - голос Минами мог заморозить даже пламя.
Плечи парня опустились, он поднял руку, прикрывая свое лицо.
- Ну, почему он, почему именно он, Ритцу? Я же был предан тебе как собака, я бы все для тебя сделал, так почему же ты выбрал его?! – голос говорившего из-за руки звучал глухо.
А может быть причина была и не в том, что он прикрывает лицо ладонью, а в с трудом сдерживаемых слезах?
- Ты жалок.
Ответ заставил молодого человека вздрогнуть, как будто ему дали пощечину. Рука с лица переместилась на лоб, пальцы зарылись в густые черные волосы челки:
- Я ненавижу тебя, - вышло жалобно.
- Я знаю.
- Я ненавижу тебя, ублюдок! – молодой человек подался вперед, но Ритцу резко вскинул руку и парня отбросило к стене, ощутимо приложив спиной.
Не смотря на это, тот все же нашел в себе силы продолжать хриплым срывающимся голосом, пытаясь восстановить дыхание после удара:
- Я ненавижу тебя, потому что я тебя люблю! Так, как никто тебя не будет любить, слышишь?! Почему ты выбрал не меня, почему?!! Да, чтоб он сдох! Ненавижу… - молодой человек всхлипнул, - Ненавижу вас всех… Я… я докажу тебе, что я достоин, что я лучше!.. И тогда ты…ты…
Он закрыл подрагивающими руками лицо, подавляя судорожные вздохи.
Больше всего на свете, Ритцу не любил истерик. Он считал это проявлением слабости – самым отвратительным, что только можно придумать. Минами не мог испытывать жалости к человеку, который способен был опуститься до такого. Это претило всем его представлениям о достоинстве, контроле и правилах.
Поэтому Минами Ритцу, директор Школы Семи Лун, отвернулся от жалкого, дрожащего существа, которое не решился бы назвать сейчас человеком, и жестко произнес:
- Вон.

 Отправлено: 24.07.08 12:53. Заголовок: Глава 22. Снег. С ..

Глава 22. Снег.

С темного сумеречного неба срывались снежинки, замысловато кружась и бесшумно опускаясь на ветви деревьев. Белыми маленькими искрами на фоне черноты они медленно падали вниз, в совсем не по-осеннему холодные улицы.
Рицка втянул голову в плечи, прижал к голове кошачьи ушки и поднял воротник курточки, пытаясь защититься от внезапно поднявшегося пронизывающего ветра. Один за другим зажигались фонари, расчерчивая дорогу своим светом, делая весь мир похожим на большую шахматную доску, состоящую из черных и белых пятен.
«Еще квартал и я дома», - Рицка поежился, на этот раз не от холодного ветра: Яёй после школы пригласил его и Юико поиграть в новую компьютерную игру, подаренную старшей сестрой, и мальчик засиделся в гостях, совершенно забыв о времени. Придти домой после шести вечера – это значило нарушить комендантский час. Сейчас на часах было пятнадцать минут седьмого.
«Может, если я тихо прокрадусь к себе, мама не заметит?» - думал мальчик, ускоряя шаг.
Снег усилился: снежинки превратились в причудливой формы хлопья и стали похожими на небольших белых бабочек. Они заполняли собой все пространство, покрывая землю белым пушистым слоем. Рицка протянул руку, пытаясь ухватить летящий снег. Но хлопья, касаясь его пальцев, распадались на снежинки. Мальчик сжал руку в кулачок и прижал к своей груди: почему-то стало так одиноко, захотелось поскорее нырнуть в приятно согревающее тепло дома. А еще ему вспомнился Соби: его бабочки тоже рассыпаются, если до них дотронуться, совсем как снежные. Только вот снежные, если их поймать на ладонь, влажно стекают по коже каплями, так похожими на слезы.
…Осторожно прикрыв за собой входную дверь, Рицка развернулся и чуть было не вскрикнул от испуга: перед ним стояла его мама и вид у нее был сердитый.
- Привет. Извини, я опоздал, - мальчик нервно повел кошачьим хвостиком, незаметно стряхивая начавший таять на шерстке снег.
- Где ты был, Рицка? Разве ты не знаешь, когда надо быть дома? – женщина потянулась к сыну и слегка дернула за краешек черного ушка.
- Знаю, прости, мам, - ответил Рицка, осторожно наклоняя голову так, чтобы кошачье ухо выскользнуло из пальцев матери, - Меня Яёй пригласил поиграть на компьютере. Я увлекся…
- Поиграть на компьютере? – протянула мама, прикладывая указательный палец к губам, словно раздумывая о чем-то, - Ладно, мы потом поговорим об этом. Иди, вымой руки: я уже приготовила ужин.
Мальчик тихо перевел дыхание: кажется, на этот раз повезло. Рицка быстро скинул школьную сумку на пол, снял с себя куртку, разулся и поспешил в ванну, пока мама не решила, что он не ее Рицка.
На кухне Рицке всегда было неуютно под пристальным взглядом матери: как будто сдаешь экзамен. Он старался смотреть только в свою тарелку, но мама расспрашивала его о школе, и было сложно ее игнорировать.
Рицка послушно рассказывал школьные новости, поддевая палочками тушеные овощи с рисом. Он так увлекся этим и расслабился, что машинально отодвинул от себя тарелочку с жареными каштанами. Только по тому, как резко замолчала мама, перестав спрашивать о чем-либо, мальчик понял, что совершил ошибку: «настоящий» Рицка любил жареные каштаны. «Как можно было об этом забыть?!» - с досадой подумал Рицка, осторожно откладывая в сторону палочки: он же уже попадался на подобном.
Мальчик медленно отодвинулся от стола, когда мама стала подниматься со стула.
- Ты не Рицка, - ее взгляд сделался жестким, - Ты опять пришел вместо него! Что тебе от меня надо? Где мой сын, где Рицка?!
В такие моменты лучше было не отвечать: это злило ее еще больше.
«Если мама начнет сердиться, беги», - вспомнились слова Сэймэя, и Рицка, вскочив со стула, бросился из кухни. Он взбежал по лестнице, перескакивая через несколько ступенек сразу, желая только одного: побыстрее оказаться в своей комнате. Сердце бешено колотилось в груди, на кошачьем хвостике шерстка встала дыбом. «Это же моя мама, - с отчаянием думал Рицка, хватаясь за ручку двери и испуганно оборачиваясь на звук приближающихся шагов, - Но я так ее боюсь! Я просто не умею быть настоящим Рицкой! Я не он!»
- Куда ты? Вернись! Вернись сейчас же!
И удача изменила мальчику. Рицка не успел запереться в своей комнате: мать, с силой толкнув дверь, буквально отбросила его в сторону.
Женщина, тяжело дыша, стояла перед сыном, сжимая и разжимая пальцы рук. Вид у Аояги Мисаки был немного растерянный, как будто она и сама не понимала, что здесь делает и что хотела сказать. Ее взгляд скользнул по комнате и остановился на стене, где аккуратно прикрепленные булавками висели распечатанные на принтере фотографии. Как во сне, медленно, женщина подошла к ним. Рассматривая, проводя по шероховатой поверхности бумаги пальцами, она вынимала воткнутые булавки и фотографии с легким шорохом одна за одной падали на пол. Когда на стене остался только один снимок, который Рицка распечатал вчера после парка, Мисаки замерла: на фотографии мальчик был с Соби, который обнимал его за плечи. Глаза женщины потемнели от гнева.
Рицка стоял, боясь пошевелиться или что-то сказать, и чувствовал себя ужасным преступником, повесив свои воспоминания на стену. С каждым падающим на пол снимком, его сердце болезненно сжималось.
- Что это, Рицка? Кто этот человек? – Мисаки развернулась к мальчику.
- Это друг, мама, - тихо пробормотал Рицка, ловя рукой свой хвостик и сжимая его кончик в ладошке.
Женщина снова развернулась к фотографии и провела пальцами по снимку:
- У тебя есть взрослые друзья? У моего Рицки есть друг без ушек?! – пальцы Мисаки сжались, сминая фото, срывая его со стены.
Она даже не заметила, как булавка, все еще прикрепленная к бумаге, поранила ей ладонь:
- Ты опять врешь мне! Всегда врал!!! – закричала Мисаки, отбрасывая в сторону, ставший бесполезным клочок бумаги, оставляя на нем капельки своей крови.
Она грозно посмотрела на мальчика и тот отступил на несколько шагов назад, упираясь спиной в стену.
- Мам, это не только мой друг, но и Сэймэя тоже. Ты можешь у него спросить, когда он вернется. Я не вру, мама! – Рицка понимал, что, оправдываясь, он только подтверждает свою «вину» перед матерью, но ничего поделать не мог.
Рицке хотелось объяснить, дать понять, что он не такой плохой и испорченный, как думает сейчас мама: ведь и Сэймэй знает Соби. А если и Сэймэй знает, то… ничего страшного? Ведь можно, если это знакомый и старшего брата?
- Не называй меня матерью! Ты не мой сын! Мой сын никогда бы не стал фотографироваться со взрослыми мужчинами! – Мисаки подрагивающей рукой отбросила попавшие ей в глаза волосы слишком длинной челки, оставляя чуть выше брови маленькую кровавую черточку.
Она шагнула к Рицке и, вцепившись пальцами в его волосы, стала с силой их дергать, стараясь ударить мальчика головой об стену.
- Мама, не надо! Мама! – Рицка попытался избавиться от рук матери, причинявших ему боль, но она держала его слишком крепко.
- Ты не Рицка! Ты опять вернулся! Ты - чертово отродье, демон! Ты думаешь, я тебя забыла? – кричала Мисаки, одной рукой все еще держа мальчика за волосы, а второй нанося удары по его голове, рукам, когда он поднял их неуклюже защищаясь, - Я тебя помню, помню! Ты забрал моего сына! Ты забрал у меня Рицку и чуть не погубил старшего сына! Ты пришел за ним, да? Я не отдам тебе Сэймэя, слышишь?! Не отдам!!!
Ее пальцы скользнули по лицу мальчика, расцарапав ему щеку. Увидев кровь на руке, Мисаки отшатнулась, выпустив волосы ребенка, и сильно толкнула Рицку. Он, ударившись о стену, не удержался на ногах и упал на пол.
- Мама! Не надо! Что ты говоришь? Я не демон… - из глаз парнишки потекли слезы.
Все это было очень несправедливо: «Ну, почему мама не помнит меня, что же я сделал такого ужасного, что она относится ко мне так?! Почему я все забыл?» - Рицка прижал кошачьи ушки руками к голове, стараясь не расплакаться в голос. Ушибленное о стену плечо неприятно ныло и покалывало, будто в него впивались маленькие иголочки. Он не смел поднять голову, чтобы посмотреть на свою мать, вместо этого крепко зажмуриваясь. Ему было стыдно, что он ведет себя по-детски: ведь только маленькие дети думают, что если закрыть глаза или спрятаться под одеялом, то тебя никто не увидит, потому что и ты тоже никого не увидишь. Стыдно оттого, что он хотел, чтобы мама сейчас просто пропала из его комнаты, чтобы ничего этого не было. А боль в плече – это Рицка просто ударился… сам, оступившись. В это ведь можно было поверить, правда?
- Перестань врать мне! Я больше тебе не верю! Мой Рицка вел себя хорошо: он слушался, он не опаздывал домой! А ты…
Женщина пнула скорчившегося у стены мальчика ногой в живот. Рицка тихонечко заскулил от боли.
- Перестань! Перестань делать вид, что тебе больно! – она еще раз ударила ребенка ногой, - Ты и тогда тоже притворялся! Притворялся, когда пришел за Сэймэем, но тебе не удалось забрать его!
Рицка не понимал, о чем говорила его мама. Удары сыпались на него, погружая в липкую паутину боли и страха. Он плакал, кусая губы, стараясь сжаться в маленький комочек, исчезнуть, чтобы все это прекратилось.
- Мама, - пытался кричать Рицка срывающимся голосом в промежутках между ударами, - мама, не надо!
Брата не было дома, некому за него заступиться, он остался совсем один... Дышать стало трудно, после того, как Мисаки попала ногой по рукам мальчика, прикрывающим голову, разбивая тонкие пальчики в кровь. В темноте зажмуренных глаз, в пляшущих разноцветных искрах Рицка вдруг увидел лицо Соби. Не отдавая отчета в том, что он делает, мальчик ухватился угасающим сознанием за этот образ – образ своего Бойца и изо всех сил закричал про себя: «Соби! Собииии!!!»
…Как только Сэймэй переступил порог дома, стряхивая с куртки снег, его обдало душной волной страха, боли и отчаяния. Эмоциональный фон был настолько силен, что на несколько мгновений перехватило дыхание и заложило уши. Возлюбленный прижал к ушам ладони, морщась как от зубной боли: казалось, что рядом кто-то активировал боевую Систему, но присутствия кого-то постороннего, тем более Бойца, не ощущалось. Звон в ушах постепенно проходил, давая возможность нормально слышать. Сэймэй опустил руки и тряхнул головой. Тут до него донеслись крики матери и глухие звуки ударов.
Единственное кошачье ушко настороженно встало торчком и внутри у Аояги похолодело, закружилось снежинками, сковывая обжигающим льдом, гулко ударилось о ребра сердце: он узнал эту Силу и ощущения обострились, усилились в несколько раз, хлестнув по телу болью, которая была похожа на волны, то усиливаясь, то слабея. В глазах потемнело, Сэймэй качнулся, хватаясь рукой за вешалку, случайно задевая верхнюю одежду брата:
- Рицка!
Словно в ответ донесся приглушенный вскрик мальчика и Сэймэй как был в куртке и ботинках рванулся на второй этаж:
- Рицка!!!
То, что Сэймэй увидел, забежав в комнату, повергло его в шок: Рицка, его маленький Рицка, лежал сжавшись около стены, подтянув коленки к груди, закрывая лицо и голову руками и тихо плакал. Его пальчики были сбиты в кровь, на щеке полосками виднелись царапины с набухшими, наполовину размазанными багровыми капельками. Над мальчиком возвышалась фигура матери, которая с остервенением пинала ребенка ногами.
Она и раньше била Рицку, но не при Сэймэе и дело ограничивалось лишь синяками и ссадинами. Но то, что сейчас видел Аояги, переходило все границы: она избивала его Рицку ногами, она могла убить его! От этой мысли Возлюбленному стало жутко: если не станет братишки, то все остальное тоже исчезнет, потеряет всякий смысл. Никто не знал, что значил для него брат, никто бы не понял то, что испытывал Сэймэй, смотря на черные волосы, трогательные кошачьи ушки и вечно выдающий эмоции своего хозяина хвостик.
Мальчик на секунду приоткрыл глаза, скользнув взглядом по Сэймэю, не замечая или не узнавая его, и снова зажмурился. Аояги захотелось закричать от ужаса: после событий двухлетней давности, он опасался, что брат может забыть и его, что произойдет какая-то мелочь, какое-то событие, которое вытрет Сэймэя из памяти Рицки.
На руке заныло Имя, впервые каждой буквой, словно разъедая кожу до кости.
Из оцепенения Сэймэя вывел крик матери:
- Я ненавижу тебя! Из-за тебя исчез мой Рицка! Как ты мог подумать, что я забыла тебе то, что ты сделал с моим сыном?!
Она занесла ногу для очередного удара, но Сэймэй уже был рядом, отталкивая ее от мальчика, который, чуть слышно всхлипывая, был в полуобморочном состоянии от боли.
Сэймэй яростно сжал одежду на плече матери и рванул, разворачивая женщину лицом к себе. Взгляд Мисаки столкнулся с его глазами и Сэймэй стиснул зубы, чтобы удержаться от того желания, что начинало разгораться у него внутри, затмевая все остальные чувства, заставляя стыть вены. По подушечкам пальцев пробежал слабый ток, почти такой, какой возникал при поединках, когда Возлюбленный отдавал приказы своему Бойцу. Но сейчас был не поединок, сейчас он держал за плечо свою мать, которую хотел просто уничтожить. Не важно, что это мама, не важно, что его потом могли бы посадить: «Она ударила Рицку ногой, она хотела его отобрать у меня навсегда», - и это оправдывало все, любые действия.
- Сэймэй, отпусти меня! - женщина попыталась оттолкнуть сдерживающие ее руки сына, - Мы должны с ним покончить! Я не могу его больше видеть, Сэймэй! Он… пусть он умрет!
Эти слова заставили Сэймэя судорожно вздохнуть, чуть ли не разжать пальцы, но, услышав в ответ на них протяжный всхлип братишки, внутри у Возлюбленного словно что-то оборвалось:
- Он умрет? – Сэймэй слегка опустил голову и его голос стал тихим шепотом, - Нет, мама, это ты умрешь.
Он страшно улыбнулся, смотря на Мисаки исподлобья:
- Я не позволю тебе больше мучить моего брата, – Сэймэй обхватил горло матери руками и встряхнул ее, притягивая практически вплотную к себе, - Ты больше не причинишь ему вреда… мама.
- Он – демон! Он забрал моего сына, он чуть не забрал тебя! Я помню! Я все помню!!! Два года назад, тут, в этой комнате, он…
- Заткнись! – закричал Сэймэй, сильнее сжимая пальцы на горле матери.
Она ухватилась за его руки, царапаясь и хрипя, не в силах произнести больше ни слова.
- Заткнись! Не смей говорить об этом! Ты ничего не понимаешь. Не смей!
Рицка не сразу понял, что его больше не бьют: он осторожно пошевелился, постепенно приходя в себя. Сильно кружилась голова и живот сводило от боли, тело отказывалось слушаться. Мальчик провел ладошкой по своей щеке и с оцепенением увидел на влажной коже кровавые разводы. Рицка закусил губу и его чуть не стошнило. Всхлипнув, он поднял голову, стараясь сосредоточиться на том, что сейчас происходило в комнате: сквозь мутное марево дурноты он увидел брата, как тот…
- Нет! Сэймэй, не надо! Мама!!! – Рицке казалось, что он громко кричит, на самом же деле его голос был не громче шепота.
С трудом, цепляясь за стену, мальчик поднялся на ноги и потянулся к брату, буквально повисая у него на руке, ухватившись за рукав куртки.
- Сэймэй… Сэймэй… не надо… - боль и слезы мешали ему говорить, но Рицка со стоическим упорством пытался оттащить Сэймэя от матери.
Сэймэй что-то кричал маме, что-то злое и страшное, однако мальчик чувствовал себя настолько плохо, что слова брата никак не могли обрести смысла в его голове. Они дробились, рассыпались с легким звоном, переходя в мерное завывание. На какую-то долю секунды Рицке показалось, что он сходит с ума: перед глазами замелькали снежные хлопья, свет фонарей больно ударил по глазам, заставляя зажмуриться, и холодный ветер обжег мокрое от слез лицо. Мальчик понял, что еще немного и он упадет в обморок, просто погрузится в какой-то кошмар, в снег, в темноту, где уже не сможет ничем помочь своей маме. «Она ведь не виновата. Это все я… я, это опять я!» - мальчик с силой мотнул головой, сбрасывая с себя наваждение: он не мог сейчас себе позволить отключиться.
Рицка попытался отцепить руку Сэймэя, удерживающую горло мамы, разжать крепко сведенные пальцы, но брат, словно не видя ничего вокруг, находясь где-то в глубине своей ярости, с силой оттолкнул мальчика.
Рицка, не удержавшись на ногах, упал, и снова попытался подняться, цепляясь за одежду Сэймэя, карабкаясь по нему, скуля от собственного бессилия, но Возлюбленный опять его оттолкнул. И Рицку покинули последние силы: с братом ему самому было не справиться и, упав, мальчик уже не смог подняться. Отчаяние сжало его сердце, лишило последней гордости, заставив разрыдаться.
Чувство слабости и никчемности было настолько велико, что мальчик, уткнувшись лбом в свои израненные руки, простонал:
- Соби!!! Ну, помоги же мне, Собиии!!!
…Когда Соби вышел от Ритцу-сенсэя, на улице шел снег. Тротуары уже покрылись слоем хрустящих снежинок и ветер закручивал их в маленькие смерчи. Соби поплотнее запахнул полы плаща, поправил меховой воротник и достал из кармана сигареты. Только вот, посмотрев в темное, снежное небо, он положил пачку обратно: курить почему-то совсем не хотелось. Да и на душе было отчего-то тревожно. Впрочем, беспокойство можно было списать на разговор с бывшим учителем: такие беседы всегда заставляли нервничать, даже если Соби и не позволял себе в этом признаваться. Он был благодарен Ритцу за все, что тот для него сделал, как для Бойца, но были и иные вещи, которые даже при всем своем желании, Соби не мог выкинуть из головы. Это обжигало, ранило даже спустя несколько лет: Минами Ритцу был не из тех людей, которые считаются с нежеланием других выполнять его прихоти.
Молодой человек, не спеша, побрел к автобусной остановке. Ветер бросил ему в лицо очередную порцию снега и Соби поднял руку, чтобы стряхнуть снежинки с волос, как вдруг услышал слабый голосок:
- Соби!
Он оглянулся: ему показалось, что голос прозвучал где-то близко. Чувство тревоги усилилось до такой степени, что стало ощутимо физически.
- Собиии!!!
Соби в смятении оглядывался по сторонам: подобное не могло ему послышаться. Голос был похож на голос Рицки, но он звучал так неясно и глухо, что трудно было разобрать. Молодой человек не видел мальчика сегодня, из-за того, что он задержался сначала в университете, а потом надо было ехать к бывшему учителю. «Если б у Рицки был сотовый!» - Соби ускорил шаг: может, мальчику нужна его помощь? Он не был уверен, что это брат Сэймэя: Рицка еще не умел звать своего Бойца, хотя… может это у него получается так же неосознанно, как и инициация их Пары? В любом случае, Соби должен был это проверить.
Видимо из-за снега, автобус задерживался, и Боец то и дело нетерпеливо посматривал на часы: было уже начало восьмого.
И тут Соби совершенно отчетливо услышал Рицку, так, как будто бы мальчик стоял рядом:
- Соби!!! Ну, помоги же мне, Собиии!!! – волна боли ударила в грудь Бойца, натягивая нить Связи, делая ее видимой даже без дополнительных усилий.
Больше не колеблясь и, решая не ждать автобус, Боец прикрыл на мгновение глаза и представил себе образ мальчика, затем, чтобы через секунду оказаться уже в комнате Рицки.
Быстро оценив обстановку, Соби бросился к Сэймэю, оттаскивая его от Мисаки и, все же, оглядываясь, ища глазами Рицку. Мальчик сжался около стены.
- Рицка! – Соби с усилием разжал пальцы на одной из рук Сэймэя.
Тот, как полубезумный пытался оттолкнуть Бойца, выворачиваясь, снова хватаясь за мать:
- Я больше не позволю! Никому не позволю, слышишь?!
Рицка, подняв голову, посмотрел на Соби заплаканными глазами:
- Мама… Соби, пусть он не убивает маму! – мальчик всхлипнул, - Она не виновата, она не хотела… Соби…
- Я понял, Рицка, - «Черт возьми, Сэймэй, что же ты делаешь?!»
Соби с трудом, наконец-то удалось оттащить Сэймэя от женщины. Для этого ему даже пришлось ударить Возлюбленного по лицу. Применить что-либо другое против своей бывшей Жертвы, Соби бы никогда себе не позволил, не имея прямого приказа Рицки. Сэймэй не оставлял ему другого выбора, как просто ударить.
Это привело Возлюбленного в чувство и он, держась за скулу, удивленно уставился на Бойца, которому безумно захотелось извиниться за причиненную боль, понести любое наказание, только бы не видеть этого осуждающе-удивленного взгляда:
- Соби? Что ты здесь делаешь?!
Молодой человек не смог ему ответить и отвел глаза, предпочтя развернуться к осевшей на пол женщине, присесть около нее. «Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем, я не хочу тебе отвечать, Сэймэй. Иначе мне придется сказать, что меня позвал твой брат. Это нормально, ты и сам догадаешься, но я не хочу, чтобы ты спрашивал. Ну, пожалуйста, помолчи!» - Соби провел пальцами по лбу Мисаки. Хриплое дыхание матери Рицки стало выравниваться, посиневшие губы постепенно приобретали естественный цвет.
- Соби, - Рицка пытался подняться или хотя бы дотянуться до Бойца, - она умерла?! Моя мама!..
Соби взял Мисаки на руки и поднялся. Сэймэй, как завороженный, все еще держась рукой за скулу, смотрел на него.
- Нет, Рицка, она спит. Куда мне ее отнести? – он старался говорить ровным голосом, не выдавая всех чувств, что кипели сейчас в нем, пытаясь игнорировать взгляд Сэймэя.
Быть Бойцом иногда невыносимо сложно, особенно бывшим Бойцом, когда на тебя смотрит бывшая Жертва.
- На первом этаже ее спальня. В конце коридора…
- Я понял. Я сейчас вернусь, Рицка. Не двигайся, все уже хорошо, - он слабо улыбнулся мальчику и тот благодарно кивнул.
Сэймэй проводил Соби взглядом, потом развернулся к Рицке и через секунду был уже рядом со своим братом, стоя перед ним на коленях, обнимая за плечи и прижимая мальчика к себе, гладя его по спине и волосам:
- Рицка… Рицка, прости. Прости меня! Прости, прости, пожалуйста, – хотелось говорить, извиняться, даже унизиться до просьбы, только бы братишка не сердился, что Сэймэй не сдержался, только бы понял, что все это ради него одного, все для него.
Рицка устало уткнулся лбом в плечо Сэймэя, испытывая такое облегчение, что, казалось, еще чуть-чуть и он лишится чувств:
- За что? – спросил он тихо, гладя ладошкой по куртке брата, - Ты же хотел меня защитить, только не надо было… маму… так…
- Извини, Рицка. Я за тебя испугался. Я испугался, что я тебя потеряю! – Сэймэй немного отстранил от себя мальчика, взял в ладони его лицо, - Рицка, ты самое важное, что есть в моей жизни. Я никогда бы не смог…
Его руки дрожали и даже голос срывался, что совсем не было похоже на обычно спокойного Сэймэя. Рицка чувствовал эту дрожь, она отдавалась в его теле и странно грела, вызывая смутные ощущения.
А Возлюбленному казалось, что это его избили, что это ему причинили боль. Он нежно стал целовать брата: щеки, лоб, глаза, брови. Хотелось чувствовать каждую клеточку этого маленького, хрупкого тела. Он судорожно, осторожно, прикасался пальцами к шее, ушкам, волосам, боялся оторваться, опасаясь, что мальчик тут же исчезнет, стоит только Сэймэю выпустить его из рук.
Аояги снова сжал лицо Рицки в ладонях, лихорадочно целуя каждый сантиметр кожи.
- Сэймэй, ну, что ты? – слабо пытался сопротивляться Рицка, - Сейчас же все хорошо…
- Она могла тебя убить, она могла отнять тебя у меня, Рицка! – в голосе послышалось отчаяние и пальцы Сэймэя сжались, причиняя боль.
Рицка осторожно коснулся плеча брата:
- Но я жив, Сэймэй. Мама не виновата, что она такая. Я ее разозлил. Если бы я только помнил, что случилось, если бы я смог вернуть настоящего Рицку!..
Сэймэй с силой прижал мальчика к себе, рука зарылась в волосы на его затылке:
- Нет, нет, нет, Рицка! Ты и есть настоящий, все остальное уже в прошлом. Ты не должен думать об этом, не должен… - отчего-то шепотом, быстро заговорил Сэймэй, словно боялся, что Рицка не согласится с ним.
- Сэймэй…
- Прости, Рицка, я… не хочу, чтобы ты вспоминал.
Мальчик замер в руках брата:
- Сэймэй, скажи мне, ты… знаешь, что случилось тогда? Знаешь? – к горлу подступил комок.
Слова мамы и слова Сэймэя – может ли быть, что от него что-то скрывают? Все, кроме него, помнят, что произошло два года назад, но это настолько отвратительно, что… что его обманывают?!
В этот момент в комнату вошел Соби:
- Рицка, - начал было он, но осекся увидев на полу двух братьев, которые обнимали друг друга.
Возлюбленный повернул голову к Соби, его глаза подозрительно блестели, как будто в них стояли слезы. Он внимательно посмотрел на Бойца:
- Что ты здесь делаешь? Ты мне так и не ответил. Это теперь привычка, заставлять меня повторять все по несколько раз? – несмотря на все произошедшее, Сэймэй не менялся.
Соби вздохнул: выбора не оставалось и зря он надеялся, что этот вопрос ему не зададут позже.
- Меня позвал, Рицка.
- Ты лжешь! Он не умеет! Он не мог!
- Но это правда, - Соби горько улыбнулся, - Он моя Жертва и он позвал меня.
- Сэймэй, я… - прошептал мальчик, но брат еще крепче прижал его к себе, так, словно боялся, что Соби отберет своими словами у него брата.
- Уходи, - голос прозвучал тихо и хрипло, - Я сам в состоянии защитить Рицку. Ты нам не нужен.
Соби с грустью посмотрел на Возлюбленного: «Тогда зачем ты меня отдал ему, Сэймэй?» - этот вопрос почти сорвался с губ, но произнес Боец совсем другое:
- Как прикажет, Рицка, - внутри у него что-то дрогнуло: двойственность ситуации причиняла почти боль.
Соби подошел и присел около мальчика, игнорируя злой взгляд Возлюбленного. Рука сама поднялась и погладила Рицку по голове, ероша мягкие черные волосы. Затем пальцы скользнули по щеке ребенка, совсем рядом с глубокими ссадинами, осторожно стирая капельки крови. «Что бы ни говорил Сэймэй, даже оставаясь моим хозяином, Рицку уже никто у меня не отнимет, - Соби улыбнулся в ответ на растерянный взгляд мальчика, - Узы, которые сильнее, чем что-либо, не могут появиться при помощи насилия и боли, не могут возникнуть вместе с Именем под лезвием ножа. Теперь я это понимаю: нельзя заменить действительность искусственно созданной иллюзией. Ничто не сравниться с тем чувством, когда тебя зовет человек, который в тебе нуждается».
Рицка не знал, что ему делать. Сэймэй был в последнее время очень странный и пугал его, даже несмотря на то, что сейчас он защитил его от матери. Только чуть не убив ее при этом… Мальчик после того вечера, когда Сэймэй напился, стал немного опасаться брата.
И Рицка же сам позвал Соби: с ним было спокойно, хорошо. Может, он выдумывал, но даже тело, после того как его избила мама, начинало болеть меньше, стоило Бойцу приблизиться к нему. Это были странные ощущения.
Но Сэймэй сейчас так держался за Рицку, так смотрел в глаза, словно это его обидели и избили. И мальчик понял, что ему предстоит нелегкий выбор: если остаться сейчас с Соби, то брат наверняка уйдет и в том состоянии, в котором он сейчас, это неизвестно чем закончится. Сэймэй мог пойти к маме. От этой мысли по спине мальчика пробежал холодок. Но если Рицка останется с Сэймэем, тогда должен будет уйти Соби, а ведь мальчик его сам позвал. Получалось нечестно.
Сэймэй уткнулся в шею Рицки лбом, зарываясь пальцами в волосы на затылке мальчика, и тот тяжело вздохнул:
- Соби, прости… мне лучше сейчас побыть с братом. Давай завтра, после школы... Ты ведь сможешь встретить меня?
Соби чуть вздрогнул: иного ответа от своей маленькой Жертвы он и не ожидал. Бесконечно честное и доброе существо, на которое невозможно было сердиться потому, что он, не отталкивая и не прогоняя, просил о понимании. Это было сильнее любого приказа и Соби с радостью подчинился:
- Да, конечно, Рицка. Я тебя встречу. Не беспокойся.
Боец встал и вышел из комнаты, тихонько прикрывая за собой дверь.
Рицка до последнего момента смотрел на Соби благодарными глазами, пока дверь не разделила их. Потом он повернулся к Сэймэю и потерся носом о его щеку:
- Ты же мой брат…
Соби вышел на улицу. Все еще шел снег. Было так странно, что сегодня, впервые после того, как Сэймэй его отдал Рицке, смотреть на Возлюбленного было не так больно. Словно тот Зов, который услышал Соби, окончательно изменил положение вещей, примиряя, делая неизбежной ту реальность, в которой оказался сейчас Боец. И Соби осознал, что он сделал свой выбор только сейчас, отпуская себя, отпуская Сэймэя. Все еще любя, но уже не так болезненно как раньше.
Теперь появилось существо, ради которого можно было просто дышать и жить, ощущая себя безмерно важным. Сэймэй лишил его воздуха, заставил задыхаться, буквально умирать из-за холодного равнодушия и ненужности. Понимал ли Возлюбленный, чем являлась их Связь для Соби? Она была не средством для достижения побед в поединках, не способом создания идеальной боевой Пары – Боец и Жертва были двумя гранями единой судьбы. Если все можно было так легко разрушить, то было ли это на самом деле настоящим?
Соби улыбнулся, подставляя лицо под осторожные касания бесчисленных снежинок: ему внезапно стало казаться, что весь мир наполнился слабым мерцанием маленьких ледяных солнц.

 Отправлено: 24.07.08 12:53. Заголовок: Глава 23. «Защити ме..

Глава 23. «Защити меня от того, что я хочу».

Рицка шел и поддевал снег кончиками ботинок, оставляя за собой темные отметины следов на покрытом снегом асфальте.
Соби держался чуть позади мальчика, внимательно наблюдая за ним. Тот явно над чем-то размышлял, то и дело ероша свои волосы, накручивая прядки на палец, слегка дергая их и вздыхая.
Вчера Рицка попросил Соби прийти в школу и Боец послушно выполнил эту просьбу, но парнишка от самых школьных ворот еще не произнес ни слова. Соби тоже молчал, терпеливо выжидая, когда его маленькая Жертва заговорит первой, но после того, как мальчик несколько раз подряд вздохнул, Боец решил нарушить молчание:
- Тебя что-то тревожит, Рицка? Я могу чем-то помочь?
Мальчик обернулся к Бойцу и, внимательно посмотрев в глаза, снова отвернулся. Заметно приосанившись и уже не пиная снег, как раньше, Рицка продолжал, не спеша, идти вперед.
Соби уже решил, что мальчик не собирается отвечать и его надо просто оставить в покое, пока он сам не решит заговорить, но Рицка тихо и задумчиво произнес, смотря куда-то вдаль:
- Извини, что я вчера попросил тебя уйти. Мне стыдно перед тобой. Ты не обиделся? - черные кошачьи ушки нервно дрогнули и опустились.
Боец ласково улыбнулся и вдруг подумал, что мальчику пора бы уже надеть шапку: довольно холодно и ветрено для нежных кошачьих ушек.
Рицка спросил: не обиделся ли он - это ведь проявление заботы? Соби очень хотелось верить, что да, и, в то же время, он боялся поверить в подобное. По опыту он знал, что вера рождает привязанность и, иногда, привязанность перерастает в нечто большее. «Одного брата мне вполне достаточно, - невесело подумал молодой человек, рассматривая спину идущего впереди мальчика,- Я не могу допустить одну и ту же ошибку дважды. Ни как Боец, ни как человек – я не имею на это права. Это будет уже слишком. Но если я буду просто заботиться об этом ребенке, который, возможно, нуждается в ком-то, так же сильно, как и я, то так ведь можно?»
- Все нормально, Рицка, - Соби достал сигарету, - я не обиделся. Мне было… приятно.
- Приятно? Почему? – черные пушистые ушки мальчика тут же встали торчком.
- Потому что ты, - Соби немного запнулся, только пальцы на секунду сильнее сжали белый цилиндрик сигареты, - попросил меня.
Молодой человек, пытаясь закурить, несколько раз щелкнул колесиком зажигалки.
Мальчик промолчал, что-то обдумывая и посматривая назад, на Бойца, из-под длинной челки. Под этим взглядом Соби стало неуютно: Сэймэй смотрел на него так же, пытаясь определить, что движет на самом деле Бойцом. И выводы Возлюбленного были своеобразными, как и последствия этих выводов. Но Сэймэй был уже в прошлом: «Это ведь так? Или мне просто хочется так думать? Смешно, но я верю в такую возможность, пока снова не встречаю его, - Соби затянулся, задерживая дым на несколько секунд в легких, потом медленно выдохнул, откинув голову назад, - О чем сейчас думает Рицка? Может о том, что я вру? Но я ведь правда не могу на него обижаться: иногда искренность очень много значит. Да, он предпочел вчера Сэймэя, но лишь потому, что тот нуждался в нем.» Гадкий голосок где-то внутри тут же шепнул: а нуждался ли, не было ли это предлогом, чтобы избавиться от общества Соби со стороны мальчика?
Боец тряхнул головой: нет, Возлюбленный был серьезен, он не мог так сыграть. Соби посмотрел на Рицку: «Сэймэй так переживал за мальчика. Не знаю что именно, но что-то в этом было не так. В любом случае то, что произошло вчера… это ужасно. И я не смогу даже защитить Рицку, узнать, что с ним, если он не будет звать меня. Вчера… это ведь была случайность?»
- Рицка, часто с твоей мамой бывает так?
Этот вопрос заставил Рицку вздрогнуть. Хвостик пару раз ожесточенно вильнул и бессильно повис.
- Нет. Такое было впервые: обычно мама ограничивалась просто тем, что… - мальчик замолчал и было видно, что продолжать эту тему ему неприятно.
Соби не стал настаивать на продолжении, однако сдержанно заметил:
- Это опасно, Рицка.
- Ты думаешь, я не знаю?! – мальчик резко развернулся и его глаза сверкнули, - Я все знаю, но это… это же моя мама!
Соби вздохнул:
- Извините, хозяин, это, конечно, не мое дело, - сигарета слегка дрогнула в пальцах Бойца.
- Соби! Ты опять?! – Рицка топнул ногой, - Мне не нравится это слово!
- Я тебя рассердил, - Соби наклонил голову, - Я не знаю, говорил ли тебе Сэймэй, но если Боец в чем-то виноват перед своей Жертвой, та вправе наказать его. Существует система наказаний и…
- Соби, ты можешь выполнить одну мою просьбу? Впрочем, я тебя уже просил об этом, – Рицка перебил молодого человека тихим, но достаточно твердым и решительным голосом.
- Все, что ты пожелаешь, - несколько настороженно ответил Боец.
- Не называй меня больше хозяином. Это… унижает. И о наказаниях – не смей. Понятно?
Соби замер: унижает? Считает ли Рицка, что быть его Жертвой унизительно? «Господи, а считал ли так Сэймэй?!» - Боец подавил судорожный вздох.
- Ты не хочешь быть моей Жертвой? – у Соби неприятно засосало под ложечкой.
Рицка резко остановился и развернулся лицом к молодому человеку: «Почему он вечно все переворачивает с ног на голову? Разве я давал повод думать именно так? Бака!»
- Соби! Я не хочу быть хозяином! Мне неприятно, когда ты так говоришь.
- Я не понимаю. Это же твой статус в Паре. Ты от него… отказываешься? – порыв ветра разметал светлые волосы Бойца.
Рицка внимательно посмотрел на Соби: у него был такой растерянный вид, что мальчик понял, что тот действительно не понимает, почему он так говорит.
- Соби, я слышал, что говорил тебе мой брат, тогда в парке, - Рицка отчаянно качнул головой, - Это неправильно. Если мы Пара, то мы вместе, а если мы вместе, то не может быть один - хозяином, а второй… вещью. Понимаешь?
Соби молча смотрел на парнишку. Забытая сигарета тлела у него в руках и красный огонек медленно подбирался к золотистому краю фильтра.
- Ты хочешь сказать, что мы равны?
- Да.
- Но приказы – их отдает тот, чье положение выше. Разве не так?
- Соби, посмотри на меня! – в голосе Рицки слышались ироничные нотки, - Посмотри, я – ребенок! Как бы мне не хотелось быть взрослее, но мне всего лишь двенадцать лет! Я не могу быть ничьим хозяином. И я не хочу им быть. Но если нам с тобой теперь быть Парой, то… ты слышал слова «работа в команде»?
Соби кивнул. И вдруг почувствовал себя маленьким и слабым. Так не должно было быть, более того, так быть не могло. Только вот получалось, что именно это и происходило. Он всю жизнь упускал одну важную деталь: стремясь стать идеальным Бойцом, во всем подчиняясь своей Жертве, Соби все больше терял себя – ту основу, на которую и должна опираться идеальная боевая Пара. Невозможно добиться совершенства, пожертвовав собой: «Теперь я это понимаю. Я был… дураком».
- Вот у нас и будет команда. Я не знаю, как это было у вас с Сэймэем, - мальчик немного покраснел и опустил голову, - но я так не хочу. Если это поединок, то будут стратег и практик, но не хозяин и слуга. А ты постоянно все сводишь к этому!
- Ты нарушаешь правила.
- Какие?
- Правила обучения Бойцов: нас с самого начала учат, что Жертва главнее.
Рицка вздохнул: вот ведь упрямый.
- Соби, тогда к черту эти правила. Ты говорил, что будешь меня слушаться, верно?
- Да, все, что ты прикажешь…
- На поединках, - уточнил Рицка.
- Нет, всегда, - поправил Соби.
- Тебе так необходимо подчиняться кому-то? Это же глупо!
- Боец не может жить без желаний хозяина, - Соби низко наклонил голову и слегка побледнел: он спорит со своей Жертвой.
Сигарета обожгла пальцы и Соби отбросил ее в сторону, проводив взглядом маленькую красную искру, быстро погасшую, едва коснувшись заснеженного тротуара.
Рицка подошел к молодому человеку и тронул за рукав пальто, проводя по мягкой ткани ладошкой, зарываясь пальцами в мех на отвороте:
- Соби, мое нежелание быть хозяином не значит, что я не хочу быть твоей Жертвой. Я… просто я….
Мальчик покраснел и замялся. Соби приподнял его голову за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза:
- Что, Рицка?
- Я не хочу видеть у тебя такое выражение лица, как тогда, когда Сэймэй кричал на тебя, называя своей собственностью.
Последние слова Соби почти не услышал, потому что мальчик произнес их очень тихо, Боец скорее угадал окончание фразы по губам. Внутри потеплело и он улыбнулся, привлекая парнишку к себе, обнимая его за плечи:
- Рицка… - да, определенно, он позаботится об этом мальчике.
«Мне не понять всех приказов Сэймэя, только кажется, что в этот раз все получилось не так, как хотел Возлюбленный», - это было похоже на злорадство, если бы Соби был способен испытывать это по отношению к своей бывшей Жертве.
- Соби, - мех воротника Бойца попал мальчику в нос и он отчаянно пытался вырваться из сжимающего его кольца рук, борясь с желанием чихнуть, - Соби, прекрати! Ты что? Мы же на улице!
Соби медленно разжал руки и, улыбаясь, посмотрел на отскочившего мальчика. Вид у него был словно у взъерошенного воробышка. Рицка явно хотел что-то добавить по поводу поведения Соби, но громко чихнул. Потер нос, посмотрел на своего Бойца и махнул рукой:
- Ты безнадежен, Соби, - мальчик развернулся к молодому человеку спиной и побрел по улице.
Соби заулыбался еще шире и последовал за своей маленькой Жертвой. Но все же одна мысль не давала ему покоя:
- Рицка, как у тебя получилось позвать меня?
- Я не знаю, - Рицка пожал плечами и поправил лямку школьной сумки, - Я просто зажмурился и… позвал. А что ты почувствовал, когда это произошло?
Мальчик повернул голову в сторону Бойца. Тот, встретив взгляд своей Жертвы, отвел прядь волос, так некстати упавшую на глаза, и ответил:
- Я услышал голос, ощутил тревогу и – это был подлинный Зов, Рицка. Ты меня удивил. Обычно за такое короткое время, подобное невозможно. Наша с тобой Связь почему-то крепнет с каждым днем, даже если мы не находимся рядом и, - Соби кашлянул и как-то странно посмотрел на мальчика, - я тебя не касаюсь. Я не могу дать этому объяснения.
Глаза Рицки расширились:
- Так ты поэтому все время лезешь ко мне с… Соооби, - кошачий хвостик воинственно встал дыбом: Рицка мысленно ругал себя за недогадливость.
Все же было больше, чем очевидно! А он сердился на Соби. Тот ведь с самого начала честно сказал, о том, как достигается Связь в Парах.
- Я хотел укрепить нашу Связь и тем самым уберечь тебя от возможных неприятностей, - Соби опустил глаза, - Ты сердишься?
- Нет, не сержусь. А как было с Сэймэем? – Рицка спросил раньше, чем подумал, что именно он хочет сказать, но брать свои слова обратно было уже поздно, - Извини, Соби, я…
- С Сэймэем было не так.
Как Рицке рассказать об искусственной Связи между Соби и Сэймэем, потому что истинная не появилась даже через несколько месяцев после того, как их соединили в Пару? Не появилась ни при постоянном общении, ни после потери ушек, а была вырвана лишь страданием и болью, и заклинаниями, не позволяющими шрамам на горле заживать. Каждый Зов Жертвы был похож на холодное лезвие, скользящее по коже, вновь и вновь повторяющее контуры Имени Возлюбленного. И виноват во всем был только он, Боец: по Жертве определяется Пара, из-за Бойца появляется Связь. Но в Паре Возлюбленных этого не происходило, несмотря даже на родившуюся и окрепшую влюбленность Соби в свою Жертву. Было нечто, что сдерживало появление связующей ниточки: Соби это чувствовал, но объяснить не мог – не получалось. Надо полагать, что то же самое чувствовал и Сэймэй и считал, что мешает обрести совершенство не что-нибудь, а именно любовь Соби.
Боец вздохнул: ни одна «мера» не смогла выбить из него явного обожания Возлюбленного.
Видя, как погрустнело лицо молодого человека, Рицка не решился расспрашивать дальше. Возможно, если Соби захочет, то сам со временем все расскажет. А если нет, то… значит, нет. Он никогда и ни к чему не будет принуждать своего Бойца.
Некоторое время они шли молча, думая каждый о своем.
- Соби, а что Сэймэй тебе рассказывал обо мне? – вдруг спросил Рицка.
Соби удивленно посмотрел на мальчика:
- Ничего. Ну, кроме того, что ты его брат и что ты теперь моя Жертва.
- Он не говорил никаких странных вещей о… моем прошлом?
- Что ты имеешь в виду, Рицка? – Соби мягко положил ладонь мальчику на плечо и почувствовал, даже сквозь ткань куртки, как тот напряжен.
Он успокаивающе погладил Рицку по спине, неловко задев ремень школьной сумки, чуть не сбив ее с плеча мальчика.
- Два года назад я потерял память и совсем не помню, что произошло. А вчера мама и Сэймэй говорили такие странные вещи, - Рицка задумчиво потер кончик носа ладошкой и поправил сумку, - Мне кажется, что они знают, в чем дело, но не говорят мне. Вот я и подумал, что Сэймэй мог сказать тебе что-нибудь.
- Извини, Рицка, но Сэймэй не обсуждал со мной свою семью.
- Совсем ничего? – словно умоляя обнадежить, спросил мальчик.
- Совсем. Он предпочитал не делиться со мной своей личной жизнью.
- Сэймэй сказал, что не хочет, чтобы я вспомнил, что тогда произошло. Наверное, это что-то ужасное, что-то такое из-за чего… - Рицка запнулся и приложил ладошку ко рту в страшной догадке.
Соби подался вперед, видя, как внезапно побледнел мальчик.
- Рицка, что с тобой, тебе плохо?
- Соби, я совершил нечто страшное в прошлом, и из-за меня мама стала такой, - в расширившихся глазах Рицки блеснули слезы, - Если бы я только смог вспомнить! Почему я не могу этого сделать, почему они скрывают от меня мое прошлое? Если я виноват, то я бы мог попытаться исправить то, что натворил. А если я никогда не вспомню? Что мне делать, если я никогда не смогу вспомнить?
Рицка в отчаянии схватился за волосы, чуть наклонившись вперед. Сумка съехала с плеча, повиснув на руке, но мальчик даже не заметил этого. Его рот приоткрылся в беззвучном крике, он зажмурился, встряхивая челкой, пытаясь отогнать от себя ужасные мысли. «Я же знал, что виноват, знал! Все эти слова, намеки, мамина злость – я сам во всем этом виноват!» - мысленно простонал Рицка.
Соби присел рядом с мальчиком на корточки, пытаясь развести его руки, заставить посмотреть на себя, чтобы как-то утешить, объяснить, что… А собственно, что он мог объяснить? Сэймэй никогда не делился с ним подробностями личной жизни, никогда не посвящал в дела своей семьи.
Два года назад Рицка потерял память… Единственное, что было необычно, это то, что два года назад, посреди ночи Соби услышал, как Сэймэй зовет его. Боец сразу же откликнулся на Зов своей Жертвы и когда оказался рядом, то поразился насколько бледным и испуганным выглядел Возлюбленный. В его комнате пахло какими-то лекарствами, руки дрожали, когда он пытался обнять себя за плечи. Аояги невнятно шептал одно и то же, раскачиваясь из стороны в сторону:
- Я не должен был так поступать, я все разрушил, я не должен… Теперь я не смогу, я не смогу добиться…
Соби и сам тогда сильно испугался. Но было ли это как-то связано с Рицкой или с чем-то другим, Боец не знал. Возлюбленный тяжело приходил в себя, а когда осознал, кто находится рядом с ним, заботливо прижимая к себе, не давая опуститься на пол, свернуться жалким клубком, впал в такую ярость, что Соби до сих пор не хотел об этом вспоминать. Свежевырезанное Имя на горле показалось меньшей болью, чем тот гнев, который обрушил Возлюбленный на своего Бойца…
Рицка, с трудом разжав пальцы и отпустив свои волосы, посмотрел на сидящего перед ним Соби. Мальчик хотел что-то сказать, но вдруг вздрогнул. Его руки сами ухватились за запястья Бойца и Соби, с некоторой благодарностью за оказанное ему подсознательно доверие, перехватил маленькие ладошки, сжав их в своих руках.
- Что это, Соби? – пронзительный свист, такой, от которого перестаешь слышать что-либо и хочется прижать ладони к ушам.
Соби крепче сжал руки мальчика. От Рицки не ускользнуло резко изменившееся выражение его глаз: почти нежность, сменилась холодным спокойствием. Боец встал, все еще не отпуская мальчика, сделал шаг к нему, оказавшись стоящим почти вплотную, и внезапно Рицка все понял сам:
- Это другая Пара, верно? – от произнесенных слов у него по спине пробежал холодок.
- Да, - ответил Соби и добавил немного тише, как бы для себя, - Как же быстро…
Молодой человек досадливо поморщился: до дома Рицки оставались считанные шаги, достаточно было перейти мост и несколько домов, и мальчик был бы в безопасности. Соби сам бы разобрался, без своей пока что неопытной Жертвы: он не хотел подвергать Рицку опасности. Но теперь уйти Рицке не дадут, и, зная упрямый характер мальчика, он и сам не уйдет, не бросит Соби одного разбираться с возникшей проблемой. «Нет ничего, что я бы не смог сделать ради своей Жертвы, - повторил про себя Соби, сказанные когда-то слова, - Но как оградить Жертву от нее же самой?»
От размышлений Бойца отвлек тихий голос парнишки:
- Соби, мне больно.
Только сейчас молодой человек заметил, что с силой сжал свои пальцы, все еще держащие ладони мальчика.
- Извини, Рицка, я не...
- Не извиняйся, все нормально, - ответил мальчик, все же растирая руки и оглядываясь по сторонам, - Я больше ничего не слышу. А ты?
Соби не слышал: он чувствовал - чувствовал присутствие другого Бойца и его Жертвы.
И стоило ли удивляться тому, что Рицка услышал активацию Системы другой боевой Пары? Наверное, нет: «Это твой первый бой, Рицка. Я клянусь, что сделаю все, что в моих силах и даже то, что за их пределами, потому что я не хочу видеть твое страдающее лицо».
- Эй! – раздалось сзади, - Я даже не знаю, как к вам обращаться: Возлюбленные или Нелюбящие?
Говоривший громко хмыкнул. Соби и Рицка одновременно развернулись, при этом Боец постарался стать так, чтобы загородить собою мальчика. Из-за чего тут же получил несильный тычок кулаком в спину:
- Так нечестно! – прошипели сзади, но Соби решил проигнорировать это справедливое замечание.
Перед молодым человеком и Рицкой стояли два парня, похожие практически как две капли воды. Без ушек и хвостов. Боец узнал их и незаметно вздохнул: Пара была не то, чтобы сильная, но справиться с ними, даже при отсутствии опыта у Жертвы, было возможно. Проблематично, но возможно.
- Название Пары определяется по Имени Жертвы, разве ты этого не знал, Кано? – ровным голосом произнес Соби.
Кано широко улыбнулся и кивнул:
- Конечно, знал, Агацума Соби. Но в мире творятся такие удивительные вещи, - он поцокал языком.
Второй парень, подойдя сзади, положил свои руки на плечи Кано и оперся подбородком на тыльную сторону одной из них:
- Смена Бойцов, инициация школьниками боевых Пар – чудеса, да и только.
- Верно подмечено, Тору. Никакого уважения к существующим правилам.
- Кто бы говорил о правилах и уважении, - Рицка высунулся из-за спины Соби, - Не знаю, как там в вашей Школе, но приличные люди, прежде чем завести разговор, представляются.
Кано и Тору переглянулись между собой и весело рассмеялись:
- Соби, ками-сама, где ты выкопал такого недомерка? Он же тебе еле до плеча достает! - Кано криво улыбнулся, - А зачем представляться, если Соби нас и так знает? Сам ты еще ничем не заслужил, чтобы мы, завидев Нелюбящего, называли свое Имя. Нэ, малыш?
- Не называй меня так! Мне двенадцать лет! – Рицка вышел вперед и сложил руки на груди.
Он совсем не чувствовал страха перед незнакомцами. Мальчик слышал, что появление другой боевой Пары – это всегда поединок, но именно сейчас его это не волновало. Может быть потому, что Кано и Тору говорили с ним в пренебрежительном тоне.
Боец попытался остановить мальчика, взяв его за плечо, но Рицка вывернулся. Кошачий хвост предупреждающе вильнул: не трогай меня! Соби вздохнул и подчинился.
- Ему двенадцать, Тору. Ты слышал? Это конечно все меняет. И все же, как нам вас называть?
- Нелюбящие, - сдержанно ответил Соби, - Недогадливость – отличительная черта Senseless – Бесчувственных?
Рицка слабо улыбнулся: он и не подозревал, что Соби может быть язвительным. Мальчик внимательно посмотрел на своего Бойца, и в голову пришла мысль, что он, по сути, совсем не знает этого человека.
- А ты изменился, Агацума-сан, - Тору подошел к Соби и ткнул его указательным пальцем в грудь.
Он был чуть ниже Бойца, но уверенно и жестко смотрел прямо ему в глаза. Рицка даже немного завидовал: это был взгляд сильного человека, который мог себе позволить вольный тон и подобное отношение к противнику, равно как и подзадоривание перед поединком, что собственно и происходило сейчас. Тору был тем, чьи слова подтверждались Силой, и в нем угадывалась Жертва. Рицка же мог только показывать свой характер и делать вид, что его совсем не волнуют подколки этой парочки. Это было неожиданно неприятно: осознавать, что тебя не воспринимают как достойного противника. Даже обращались парни преимущественно к Соби. Как сейчас…
- И чем же я так изменился, Тору-сан? – в тон ему ответил Соби.
От Рицки не укрылось, что молодой человек немного напрягся, так, словно заранее знал, что ему ответят. Мальчик постарался стать так, чтобы кошачий хвост незаметно касался икры Бойца. Соби никак не отреагировал на это, только его ресницы чуть дрогнули. Впрочем, это могло только показаться Рицке.
- Ты разговариваешь, отвечаешь… Без разрешения своего хозяина.
Кошачьи ушки Рицки нервно дернулись. Соби бросил на мальчика быстрый взгляд: Тору прав, он слишком расслабился и забыл свое место, но… можно считать оправданием неопытность Жертвы, рассердится ли на него потом за это Рицка?
- О чем ты говоришь, Тору? Разрешение какого хозяина ему ждать? Возлюбленного здесь нет, а это недоразумение, - Кано показал подбородком на Рицку, хотя Тору, стоящий к нему спиной, явно не смог бы увидеть этот жест, - нельзя считать хозяином такого Бойца, как Агацума Соби. Да у них даже Имена разные!
- Ты прав, но разность Имен не помешало им создать Связь, - Тору противно хихикнул, - Я даже не берусь предположить, как именно это произошло.
- Я тоже: ушки малыша на месте.
От этого намека щеки Рицки вспыхнули:
- Хватит говорить гадости! – он топнул ногой.
- Почему же? Что нам может помешать? – Тору повернулся к Рицке.
Хвостик мальчика сердито вильнул и с силой ударил по ноге Соби. Рицка не хотел этого, просто так получилось, но Боец все понял по-своему. Как всегда.
Мальчик сердился и сердился, несомненно, на Соби, потому что тот допустил, чтобы сейчас Бесчувственные насмехались над ним. Удар хвоста – это ничто иное, как напоминание о статусе Бойца. Мальчик отпирается от существующих правил и не хочет признать себя хозяином, но это только из-за неопытности: Рицка - прирожденная Жертва, его действия на уровне инстинктов и эти инстинкты говорят сами за себя. Мальчик еще научится правильно обращаться с Соби, но: «Он научится всему. Я не должен утаивать от него всю полноту власти надо мной. Чем бы это не обернулось для меня: он имеет право на все, что только захочет. Хозяин…»
- Рицка, - проговорил тихо Боец, наклоняясь к парнишке, - тебе не стоит сердиться, достаточно просто приказать мне.
Мальчик удивленно посмотрел на Бойца, не совсем понимая, о чем тот говорит:
- Соби, ты…, - Рицка хотел спросить «о чем?», но Боец не дал ему договорить.
- Да, Рицка, я справлюсь. Тебе достаточно просто стоять позади меня: с ними я разберусь и в авторежиме, - это было слишком самонадеянно, но совсем не обязательно, чтобы Бесчувственные знали об этом: в конце концов, косвенное запугивание противника еще никто не отменял.
- Напрашиваетесь на драку?! – Кано присвистнул, - Сражаться без Жертвы в авторежиме с нами? Ну, ты и дурак, Агацума Соби!
- У меня есть Жертва, - молодой человек выпрямился и так посмотрел на Кано, что Тору поспешил отойти к своему Бойцу и взять того за руку.
- Маленький мальчик с большими ушками и другим Именем, который даже не прошел вводной по теории ведения боя? Это ты называешь Жертвой? Что ж, раз так, то вы принимаете наш вызов?
Соби посмотрел на Рицку. Мальчик ожесточенно сжал кулаки и кивнул: пусть он и не опытен, пусть это его первый поединок, но он сможет.
- Принимаем.
- Загрузка боевой системы! – Бесчувственные взялись за руки и прижались друг к другу лбами, произнося слова активации.
Рицку словно ударило воздушной волной. Он посмотрел на Бесчувственных, стоящих в неизвестно откуда взявшемся потоке светящегося ветра, на их развевающиеся одежду и волосы, и спросил у Соби:
- Что мне нужно делать?
Боец, немного замялся с ответом и мальчик настороженно повел кошачьими ушками:
- Соби, ты же не хочешь сказать, что…
- Я буду драться в авторежиме.
- Это значит, что ты будешь драться один?
- Рицка, я…
- Даже не думай! Просто скажи, что мне сделать! Один против них… они ведь не так слабы, как ты хочешь показать, верно?
«Черт!» - Соби выругался про себя: Рицка не говорил, а приказывал, наверное, и сам того не понимая. Голос мальчика отзывался в теле Бойца знакомой тяжестью, которой почти невозможно было сопротивляться. И все же Соби попытался это сделать:
- Верно, но если ты прикажешь победить, я не смогу тебя ослушаться. Для этого достаточно и авторежима.
- Прекрати дурить меня, Соби! Тогда ты победишь и без авторежима, но нас будет двое!
- Рицка, - Соби покосился на Бесчувственных, которые заканчивали ритуал загрузки боевой системы: надо было произнести слова активации до того, как они закончат, - ты понимаешь, что Жертва принимает на себя все атаки? Это может быть опасно.
- Я все понимаю. Что мне делать?
- Просто стать слева и чуть сзади меня и еще… - Соби запнулся и чуть опустил голову, из-за чего волосы светлым дождем скользнули вперед, полностью закрывая его лицо: «А еще мне нужно, чтобы ты поцеловал меня. Просто прикосновения, с разными Именами, мне будет не достаточно для победы».
Рицка терпеливо ждал, пока Соби перестанет упрямиться и скажет ему, что еще, когда внезапно четко в его голове прозвучал голос Бойца: «…чтобы ты поцеловал меня…», - кажется, голос произносил еще что-то, но слова слились в неразличимый шепот, пока совсем не затихли. Мальчик покраснел: Соби ведь не хотел этого произносить вслух, как же тогда получилось, что Рицка уловил отголосок его мыслей? Неважно, об этом можно было подумать потом, сейчас же…
Рицка решительно подошел к молодому человеку, взял его за запястье и чуть потянул вниз, заставляя нагнуться.
- Рицка, - синие глаза Соби удивленно распахнулись, - что ты…
- Я все слышал. Мог бы и вслух сказать, - проговорил красный от смущения мальчик и прижался ртом к губам ошеломленного Бойца, - Я хочу, чтобы ты победил.
Рицка отпустил, ставшую такой горячей, руку Соби и отступил на несколько шагов назад.
- Есть, хозяин! Загрузка боевой системы! – эти слова Соби проговорил вместе с последними словами Бесчувственных.
Над ними развернулось черное пространство системы.
Бесчувственные что-то тихо обсуждали между собой, кидая взгляды на Соби и Рицку. Кано слушал Тору и часто кивал головой, ласково улыбаясь своей Жертве. Тот одобрительно смотрел на него и время от времени гладил по запястью.
Рицка стоял позади Соби и его ощущения были довольно странными: все вокруг казалось безумно знакомым. Окружающее безмолвие системы, не имеющей ни верха, ни низа и вообще каких-либо сторон. Черное, огромное пространство с проходящими сквозь него потоками ветра. «Почему мне кажется, что я здесь уже был? - Рицка оглянулся: за ним простиралась только чернота, - И мне совсем не страшно, и… я не могу вспомнить, но есть что-то еще, я чувствую это!» Какая-то мысль или воспоминание упорно ускользали от Рицки и он никак не мог сосредоточиться и вспомнить, что же именно. Так бывает, когда идешь куда-нибудь с четким намерением что-то сделать, а когда вдруг оказываешься на месте, то забываешь, зачем ты тут. Но боевая Пара напротив, спина Соби впереди – это… это…
Мысли, не желая слушаться, словно лесные белочки разбегались в разные стороны: не ухватить. «Может ли быть, что я уже… Нет, - Рицка даже улыбнулся абсурдности своей догадки, - нет, не мог же я потерять память из-за того, что когда-то оказался тут? Это просто смешно! Я же ничего не знал о Бойцах и Жертвах, да и о самом существовании этой системы, тоже не знал. Ведь не знал? А если… я не понимаю! Если я был тут раньше то, каким образом? Я не был знаком с Соби и Нисэем! Я могу поклясться в этом! И я не знаю других Бойцов, которые могли бы меня инициировать».
Мальчик задумчиво потер лоб и взглянул на Бойца.
Соби стоял, замерев, прямой, словно внутри его спины был стержень, а не позвоночник: боевая система развернулась привычно мягко, как всегда, только вот Сила Соби при ее активации возросла настолько, что молодой человек еле удержался на ногах.
Поцелуй Рицки перед загрузкой, увеличил концентрацию адреналина и заметно ускорил ток крови в теле Бойца, настраивая его на определенный ритм поединка, но все же… все же… Это было ни с чем не сравнимо, даже с инициацией их Пары: сила, мягкими, тяжелыми волнами текла сквозь тело Бойца. Ему казалось, что еще немного и он, словно маленькая щепка в бушующем море, потеряет себя и нить Связи со своей Жертвой. Впрочем, свою Жертву он не потерял бы ни за что: ведь это и было то, что усиливало его ощущения в десятки раз. Молодой человек просто физически ощущал за своей спиной Рицку: «Его потенциал потрясает. Справлюсь ли я с таким количеством силы? Нет, я должен: Рицка приказал победить».
Соби поднял руку и посмотрел на свои пальцы: даже без заклинаний, без предварительной концентрации, на их кончиках танцевали бледно-голубые искры, готовые в любой момент сорваться разящим потоком. Он слегка пошевелил рукой, и по системе прошлась легкая дрожь.
Бесчувственные мгновенно приняли боевую позицию.
- Ты чувствуешь это, Тору? – Кано слегка повернул голову назад, - Его сила возросла. Он не мог настолько скрывать свой уровень до активации!
- Да, и он не в авторежиме. Мне это не нравится, но, в любом случае, они сейчас не в выгодном положении.
- Понимаю: их Имена.
- Точно и неопытность Жертвы. Нам лучше сыграть на этом: бей по Нелюбящему – это слабое место Соби. Если мы будем противостоять силе Агацумы, то проиграем.
- Будет исполнено, хозяин, - Кано несколько раз вздохнул, пытаясь прогнать невесть откуда взявшееся волнение: «Я не должен бояться Соби. Со мной Тору и он спокоен, значит все хорошо. Я не могу подвести свою Жертву: сдаваться до боя – удел неудачников. Меня не бросал хозяин, не предавал моего доверия. Я не уступлю тебе, Агацума Соби».
Кано широко расставил ноги и скрепил пальцы рук в мудру. Вокруг запястий тут же заходило змейкой бледное пламя.
- Это может показаться невежливым, Нелюбящие, но раз у вас такой крепкий союз, что даже разность Имен нипочем, то я позволю себе атаковать первым. Ведь ты не против, Агацума-сан?
- Не против, Кано, - Соби опустил руки и сосредоточился на своем противнике.
- Соби, чем я могу помочь? – снова спросил Рицка, переступая с ноги на ногу.
- Просто наблюдай за ними: Жертва – это стратег. Если заметишь что-нибудь, то скажи мне и, как практик, я постараюсь использовать это против противника.
- Понял, - Рицка решительно кивнул, отбрасывая школьную сумку в сторону, сжимая кулаки и концентрируясь.
Кисти рук Кано мелькают, скрепляясь пальцами в разные фигуры. В какой-то момент Рицка перестает улавливать отдельные движения: они сливаются в одно и руки Бойца Бесчувственных становятся похожими на крылья бабочки. Закончив связку заклинаний, Кано выбрасывает вперед ладонь, на которой пляшут иероглифы заклинаний:
- Вы обречены на проигрыш, несмотря на все ваши слова: самоуверенность не рождает Силу, - его слова тяжелы и от каждого словно идет тяжелая волна, - Будь Соби хоть трижды первым, без своей истинной Жертвы он просто бесполезен.
Рицка увидел, как руки Соби сжались в кулаки, но всего лишь на мгновение, тут же разжимаясь так, словно Боец сбрасывал с кончиков пальцев капли воды.
- Какая дешевая уловка, Кано. Ты вполне оправдываешь Имя своей Жертвы – Бесчувственный – если не можешь ощутить того, что моя истинная Жертва сейчас рядом со мной!
- Мальчик, забывший свое прошлое, забывший самого себя, не способный защититься даже от собственной матери – он не может быть моим противником. Но может стать прекрасной мишенью и… слабым местом, Агацума Соби! Моя цель – Аояги Рицка!
Рицка вздрогнул при этих словах. Он хотел казаться уверенным и бесстрашным, не обращать внимание на все то, что говорили Бесчувственные, но как не обращать внимание на то, что является правдой? Как же он раньше не подумал: «Я – эгоист! Эгоист! Соби, было бы легче справиться с этой Парой, если бы он был в авторежиме, без меня! Я - его слабое место, по которому можно нанести удар! Я подведу его, не зная, что мне делать. Наблюдать… да, кому нужны мои наблюдения, если Кано сейчас направит свой удар на меня?! Я никогда не оправдывал ничьих ожиданий: мамы, отца, даже Сэймэя. Как же я смогу оправдать ожидания Соби? Он столько раз говорил: хозяин, а я не могу им быть… Я не могу быть таким как Сэймэй! – Рицка в отчаянии посмотрел на Бойца, - Соби, прости меня, что я не подумал о том, каково будет тебе, если…»
Из груди мальчика вырвался тихий всхлип и по системе пробежала легкая дрожь. Соби качнулся, словно его несильно толкнули в спину, и обернулся, кидая удивленный взгляд на Рицку:
- Рицка?.. – мальчик не ответил, лишь закусил губу и покачал головой, скрывая свое лицо за длинной челкой.
В этот момент Кано сделал жест рукой и с его ладони сорвалась волна света:
- Свет, рассеивающий все иллюзии, развей обман одним ударом! Тот, кто не существует даже для себя, как может быть существен для других? В атаке ты усилься многократно! Вперед!
Рицка сжал кулаки: не существует. Не существует! Захотелось закричать. Пространство системы из вполне дружелюбного и безобидного вмиг превратилось в нечто давящее и огромное: «Я не справлюсь, не справлюсь. Я подведу его!»
- Бесполезно, - Соби, чувствуя как в Рицке поднимается паника, еще на несколько мгновений задержал на нем свой взгляд и повернулся к слепящей световой волне, - Отвергаю!
Одним движением руки молодой человек словно бы вытер режущее глаза сияние, сведя его к всего лишь нескольким тускло мерцающим искрам: ками-сама, сил на это хватило. Его лицо было совершенно спокойным, но на самом деле Соби лихорадочно пытался придумать выход из сложившейся ситуации: он буквально физически ощущал смятение Рицки, его сомнения, неуверенность. Мысли мальчика, пусть даже и не предназначенные для Бойца, каким-то образом отдельными фразами звучали в голове Соби, мешая концентрироваться, отзываясь неожиданной болью в сердце – болью Рицки: «Нельзя допустить, чтобы Рицка пал духом: если он сдастся, пусть даже морально, бой можно считать законченным. Мы связаны и его поражение будет и моим поражением тоже. Бесчувственным даже не придется применять цепи ограничения! Я должен как-то подбодрить его. Это невозможно, но с его отчаянием моя Сила становится минимальной, словно он отдает мне приказ проиграть! А колебания силы – это не то, что можно скрыть в боевой системе. Я хочу, чтобы ты победил – вот о чем я должен помнить, даже если Рицка сам про это забыл. Мне есть, кого защищать».
Глаза Кано расширились, когда он увидел, как легко Соби погасил его атаку, но Тору что-то прошептал своему Бойцу и тот поспешно кивнул в ответ.
- Я не могу проиграть тем, кто сам создает иллюзии, - спокойно произнес Соби, - Атакуя мое «слабое место» вы забываете о том, что именно моя Жертва усиливает мой потенциал Бойца. И вы не могли не почувствовать это. Пока рядом со мною Рицка – я смогу все!
Соби вытянул вперед руку и поймал на ладонь одну из оставшихся от атаки искорок: она тут же вспыхнула, словно спичка, увеличиваясь в размерах, превращаясь в шар, от которого во все стороны исходили тонкие лучики, так похожи на маленькие молнии: «Рицка, Рицка, умоляю тебя, посмотри! Посмотри! Ты сможешь все, ты же… моя Жертва». Боец уже понял, что система магическим образом влияет на мальчика, увеличивая уровень его восприятия до такой высоты, когда он может слышать отдельные мысли Бойца, усиленные эмоциями. Нужно только вложить побольше желания: «Рицка… я тоже могу звать тебя, сейчас… мне нужна твоя помощь».
Рицка резко поднял голову и уставился на шар в руке молодого человека: «Соби, так все-таки я… не бесполезен?»
- Подло играть на неопытности других. Вы били по Жертве, забывая, что у нее есть Боец, - Соби стряхнул светящийся шар с ладони, подцепляя пальцами одну из молний, заставляя сгусток света качаться в своих руках, словно маятник, постепенно набирающий амплитуду, - Свет измененный, вернись ту

 Отправлено: 24.07.08 12:54. Заголовок: …В лицо Соби ударил ..

…В лицо Соби ударил морозный ветер со снегом и на секунду показалось, что это небо решило опуститься на землю вместе со снежными тучами. Молодой человек повернулся к Рицке. Мальчик стоял, опустив голову. Ветер шевелил на кошачьих ушках черную шерстку и покрывал их снежинками. Рицка задумчиво гладил пальчиком лямку школьной сумки и был подозрительно притихшим.
- Рицка? – в голосе Соби слышалась тревога: все-таки это был первый поединок Рицки и он его выдержал более чем достойно… не то, что сам Боец.
Мальчик медленно поднял голову, распрямил плечи. Ветер разметал в стороны длинную челку. Соби вздрогнул, когда его глаза встретились с совершенно взрослым взглядом фиолетовых глаз мальчика. Казалось, что за то короткое время, в течение которого шел бой, Рицка повзрослел на несколько лет.
- Рицка, с тобой все в порядке? - Соби подошел к мальчику, осторожно дотрагиваясь пальцами до его кошачьих ушек, сбрасывая с них снежинки, - Я могу чем-нибудь…
- Проводи меня до дома, - перебил его Рицка и, не дожидаясь ответа, развернулся и пошел прочь.
- Рицка… - прошептал растерянно Боец.
Чувство собственной вины острыми когтями сжало сердце молодого человека: «Я допустил, чтобы ему было больно, чтобы он страдал. И кто кого в результате защищал? Я его? Вряд ли… Рицка – удивительный. У него был шанс отказаться от меня там, в системе, и его бы больше не стали трогать. Но он остался со мной. Сегодня он выбрал меня. И можно ли это сравнивать со вчерашним его выбором?»
- Ты идешь или так и будешь там стоять столбом? – окрикнул его Рицка.
Когда Соби посмотрел на мальчика, то увидел, что тот даже не обернулся, когда произносил эти слова. Но как же он тогда увидел, что Соби не пошел за ним?
- Я тебя чувствую. Теперь я тебя чувствую, Соби, - Рицка остановился и, по-прежнему не оборачиваясь, добавил, - Во мне сегодня что-то изменилось и я не могу понять что, но это меня пугает. Просто проводи меня до дома. Тебе же не сложно это сделать?
- Конечно, хозяин.
- Я тебя просил, Соби, не называть меня так, - в голосе мальчика отчетливо угадывались интонации Сэймэя.
«Насколько же он изменился после боя?» - Соби настороженно посмотрел на свою маленькую Жертву.
- Я помню, но я думал…
- Соби, - Рицка повернулся к молодому человеку лицом и сходство с Сэймэем стало просто разительным, - я не хочу быть хозяином. Все.
Они молча прошли остаток дороги до дома Рицки и уже на пороге, около входной двери, мальчик, стоя на третьей ступеньке лестницы, так что его лицо и лицо Соби были на одном уровне, тихо произнес:
- Прости меня.
- За что? – Соби ласково улыбнулся.
- За то, что я твоя Жертва, - рука мальчика легла на ручку двери, - Я бы хотел стать сильнее, чтобы тебе не приходилось выслушивать все это. Я обещаю, что стану таким, как Сэймэй, и тебе не придется меня защищать ценою…
Мальчик не договорил, внезапно смутившись и, бросив быстрый взгляд на опешившего от такой тирады Бойца, порывисто открыл дверь, замер на секунду на пороге и с грохотом закрыл ее с другой стороны.
Рука Соби легла на гладкую поверхность двери, длинные пальцы медленно прошлись, прослеживая структуру дерева, сжались в кулак.
- Рицка, я горд, что ты моя Жертва. И… не надо становится таким как он: сегодня я понял - ты гораздо сильнее, чем думаешь и… - Соби сглотнул и уперся лбом в сжатый кулак, - и лучше Сэймэя.
За закрытой дверью, мальчик медленно опустился на пол и обхватил свои плечи подрагивающими руками.

 Отправлено: 30.07.08 04:12. Заголовок: СУПЕР! НЕТ, ЧЕСТНО, ..

СУПЕР! НЕТ, ЧЕСТНО, ЭТО ЧТО-ТО НЕОПИСУЕМОЕ! ПОЛУЧАЮ ОГРОМНОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ! СПАСИБКИ!)))

 Отправлено: 30.07.08 10:20. Заголовок: Глава 24. Нисэй. Н..

Глава 24. Нисэй.

Нисэй сидел на футоне, подогнув ноги по-турецки и вертел в руках сотовый телефон. Он открывал и закрывал его крышку, смотря, как раз за разом загораются голубым светом кнопочки и дисплей. Смотрел и закрывал, чтобы через несколько секунд снова открыть.
Иногда Нисэй начинал набирать номер, но на последней цифре замирал и опять захлопывал крышку. Он специально не забивал номер этого абонента в ускоренный набор: так было больше шансов передумать и не звонить. Потому что если он позвонит, то будет унижаться, а унижаться Нисэй не любил. Он считал себя сильным, расчетливым, знающим чего он хочет, но каждый раз перед этим человеком он робел, путался и… унижался.
«Не звонить, не приходить, не пытаться «случайно» встретиться на улице, - Нисэй вздохнул и отбросил сотовый, - Тяжело. Что он, черт возьми, о себе думает?! Что он единственный? Что я буду плясать под его дудку, выполняя все, что он прикажет или даже на что просто намекнет?»
Молодой человек тряхнул головой, и черная челка упала на лицо: он уже знал ответы на все свои риторические вопросы – они все были положительными. И от этого становилось действительно гадко: в душе поднималась темная волна ненависти.
- Черт бы вас всех побрал, - устало пробормотал Нисэй и откинулся назад, опираясь спиной о стену.
Он попытался представить, как бы сложилась жизнь, не будь его в ней. Разум упорно отказывался что-либо выдавать в таком ракурсе и Нисэй вздохнул:
- У меня такое впечатление, что я знал тебя всегда, что ты сломал мою жизнь еще задолго до того, как она началась. А она началась только тогда, когда я встретил тебя. Вернее, когда ты меня подобрал, - Нисэй нащупал рукой сигаретную пачку и так же, на ощупь, вытащил оттуда сигарету, - как щенка...
Щелкнуло колесико зажигалки, и молодой человек глубоко затянулся, закрывая глаза.
- Радуешься? – спросил он пустоту комнаты, - Глупый вопрос: ты даже обо мне не помнишь.
Нисэй сделал еще одну затяжку, рука с сигаретой бессильно опустилась на колено.
- Просто прекрасно: я разговариваю сам с собой. Или нет, с тобой… без тебя.
Навалилась какая-то апатия, равнодушие. Если бы сейчас весь мир перевернулся, то Нисэй бы или не заметил, или просто проигнорировал это. Хотелось просто сидеть в полутемной комнате, курить и ни о чем не думать.
Но не думать не получалось. Нисэй посмотрел на сотовый:
- Выкину, - пообещал он сам себе и лег на футон, туша сигарету в пепельнице.
Наверное, еще никто его не видел таким как сейчас: в простой теплой рубашке, с забранными в хвост волосами, мягких домашних тапках. Это совсем не вязалось с образом крутого парня, но стоило ли притворяться дома?
«Правда что ли выкинуть телефон?» - сколько раз Нисэй лежал в темноте и смотрел на него, думая, мечтая, что тот волшебным образом оживет и в тишине квартиры раздастся мелодия звонка. Тогда бы Нисэй смог злорадно не отвечать. А телефон бы все звонил, звонил, звонил…
Нисэй задремал, когда его разбудил звонок. Юноша дернулся к сотовому и только потом осознал, что звонят в дверь. Досадливо поморщившись, он поднялся и пошел открывать.
- Ты затопил мою квартиру! – заорали на Нисэя, как только он открыл дверь.
Перед молодым человеком стоял его сосед снизу: противный старикашка, который вечно следил за жильцами из окна, много пил и любил говорить гадости по поводу и без повода.
- С чего вы взяли, одзи-сама? – иронично произнес Нисэй.
- У меня с потолка течет! – орал старикашка, обдавая молодого человека довольно сильным перегаром и размахивая клюкой.
- Вы бы поменьше пили. Я что, ваш единственный сосед сверху? У меня все в порядке с сантехникой, одзи-сама. Попробуйте покричать на кого-нибудь другого.
Нисэй захлопнул дверь перед стариком. Тут же раздался настойчивый звонок и стук палки.
Нисэй вздохнул и снова открыл:
- Послушайте…
- Не дерзи мне, щенок! Не дорос еще! Если я говорю, что это ты меня затопил, то это ты!
Молодой человек посмотрел на старика, прикидывая, стоит ли с ним связываться. Решив, что нет, Нисэй произнес:
- Одзи-сама, если я завтра куплю вам отличного сливового вина, вы сейчас уйдете?
Старик недоверчиво посмотрел на парня:
- Точно купишь? Течет ведь…
- Точно куплю, но если вы сейчас же уйдете.
- Что за молодежь пошла, - ворча, старик развернулся спиной к Нисэю, - никакого уважения к старшим. А вот были времена…
Разговаривая сам с собой, он стал спускаться по лестнице на первый этаж.
Нисэй захлопнул дверь, но не успел сделать и нескольких шагов, как снова зазвонили. «Я не буду открывать», - решил парень, уже еле сдерживаясь.
Звонок не умолкал. Его трель медленно, но верно действовала на нервы.
- Черт! – выругался Нисэй выходя из себя, - Сейчас я тебе устрою, ублюдок хренов!
Молодой человек, решительно распахивая дверь, сердито выдал:
- Послушай, ты, старый хрыч! Я же ясно выразился: убирайся отсюда! Я… - он осекся.
Перед ним стоял Сэймэй. Глаза Возлюбленного удивленно распахнулись:
- Как ты меня назвал? Старый хрыч?!
- Это было не тебе, - запнувшись от неожиданности, проговорил Нисэй.
Его рука было дернулась стянуть резинку с волос, но потом он передумал.
- Зачем ты пришел? – спросил парень, явно не собираясь пропускать в квартиру Сэймэя.
Но тот, отодвинув черноволосого в сторону, сам прошел внутрь. Бровь Нисэя иронично изогнулась:
- Ты много себе позволяешь, Возлюбленный.
Сэймэй развернулся, сдергивая с себя куртку, кидая ее на пол прихожей, и Нисэй увидел странный блеск в черных глазах своей Жертвы. Приглядевшись, он чуть не охнул от удивления: Сэймэй был пьян. Он, конечно, не напился до потери сознания, и его даже не качало, но Возлюбленный был пьян. И довольно сильно.
Сэймэй медленно подошел к Нисэю, протянул руку и через несколько мгновений его пальцы сомкнулись на горле Бойца. Он молчал, сжимая руку так, что Нисэй подумал, что завтра на коже проступят синяки.
- Демонстрация силы? – с трудом прохрипел Нисэй, даже не пробуя освободиться.
- Забываешься, Нисэй: ты – мой Боец, - пальцы на горле сжались еще сильнее.
Нисэй попробовал улыбнуться, но глупое тело настойчиво требовало воздуха, и он обхватил тонкое запястье Возлюбленного, с трудом отрывая его руку от своей шеи.
Сэймэй отшатнулся от Нисэя и упал бы, покачнувшись, если бы не оперся плечом о раздвижной шкаф. Дыхание сбилось, словно Возлюбленный только что пробежал стометровку.
- Ну, конечно, я – твой Боец, - Нисэй все же оскалился, потирая шею, пытаясь избавиться от болезненного зуда.
Его взгляд скользнул по фигуре Возлюбленного, на секунду задержавшись на бутылочке с сакэ, которую держал в руке Сэймэй. Держал так, что она готова была в любой момент выскользнуть из его пальцев: «И испачкать мне пол, разбившись. Черт, какого ты напился, Сэймэй?!»
- Не смей разговаривать со мной в таком тоне, - проговорил Возлюбленный, хмуро смотря на молодого человека.
- А то что? – Нисэй с силой захлопнул, открытую до этого момента входную дверь, - Вырежешь на мне свое Имя? Только, ах, какая незадача: я не Агацума.
- Вырезать Имя, - медленно повторил Сэймэй, прикладываясь к бутылке и делая большой глоток, - Это неплохая идея.
По его подбородку из края рта стекла капелька.
- Ты так думаешь? – черноволосый приблизился почти вплотную к Возлюбленному, заставляя того, отступить и опереться спиной о стену, - А ты попробуй.
Глаза парня нехорошо сузились. Он провел пальцем по мокрой дорожке от сакэ:
- Зачем ты пришел ко мне, Возлюбленный? – зеленые глаза смотрели серьезно, и Сэймэю стало неуютно под этим взглядом
Впервые с начала своего сегодняшнего пьянства, Сэймэй подумал, что зря он пришел к Бойцу. Он попытался отвернуться, но Нисэй с легкостью поймал его подбородок пальцами, разворачивая лицом к себе.
- Я жду.
- Ты мне приказываешь?! – слабая попытка Сэймэя освободиться привела к тому, что Нисэй его просто прижал всем телом к стене, - Отпусти!
- Не раньше, чем услышу твой ответ.
- Я хочу избавиться от уха, - Возлюбленный судорожно вздохнул и неуверенно дотронулся до своего кошачьего ушка подрагивающими пальцами.
Нисэй оттолкнулся от него и отошел в другой конец комнаты:
- И ты для этого напился и заявился ко мне? Я не благотворительная организация и никому помогать не собираюсь.
- Я не кто-то! – Сэймэй стиснул в ладони горлышко бутылки и Нисэю показалось, что еще чуть-чуть и он замахнется ею на него.
«Ненавижу пьяных!» - с ненавистью подумал молодой человек.
- И что с того? Я – твой Боец и я это уже слышал.
- Ты должен мне помочь, - голос Сэймэя дрогнул, и Нисэй готов был поклясться, что впервые услышал в нем просьбу.
- С чего бы? – Нисэй подобрал валяющуюся на футоне пачку сигарет.
Сэймэй сполз по стене на пол и зарылся свободной рукой в волосы:
- Из-за тебя уже отпало одно. Я не хочу больше быть посмешищем.
Боец закурил:
- Почему ты думаешь, что я соглашусь помогать тебе в этом, Возлюбленный?
- Я тебя в порошок сотру! – сердито прошипел Сэймэй.
- Весомый довод, - черноволосый кивнул, затягиваясь, и выпуская тонкую струйку дыма в потолок.
Сэймэй внимательно посмотрел на Нисэя. Его взгляд постоянно рассредоточивался, и Возлюбленному стоило определенных трудов сфокусироваться на черноволосом молодом человеке, стоявшем напротив него.
- Ты говорил, что будешь слушаться меня, - прозвучало, как жалкая попытка обвинить.
Нисэй усмехнулся:
- Разве я не слушаюсь? Как Боец я идеален, Сэймэй, - голос молодого человека был тих и уверен.
«Почему с ним так трудно? – Возлюбленный вздохнул, - Будь на его месте Соби…» Сэймэй постарался оборвать себя на этой мысли: ни к чему хорошему это не приведет, если он сейчас будет вспоминать своего бывшего Бойца. Тихого, покорного, ласкового, с обожающим взглядом, которому все произошедшее далось очень тяжело...
- Ты должен подчиняться мне во всем, - Сэймэй попытался подняться с пола.
Нисэй наклонился за пепельницей, постучал по ней сигаретой, стряхивая пепел.
- Я – не игрушка в отличие от некоторых. Не путай меня с неудачниками, Возлюбленный.
Сэймэй, все попытки которого встать окончились неудачей, еще раз приложился к горлышку бутылки, пытаясь вытрясти из нее последние капли спиртного. Через несколько секунд бесполезная бутылка отлетела в сторону и только чудом не разбилась, загремев где-то в прихожей, перевернув маленькую подставку для обуви.
Возлюбленный помолчал, оперся руками о пол, низко наклонив голову, его хвост вильнул и повис. Было видно, что последний глоток сакэ пошел явно не на пользу.
- Ты даже куришь такие сигареты как Соби. Мне никогда не нравились его сигареты. А сейчас я по ним скучаю: привык к этому запаху.
От этих слов Нисэя передернуло. Сигарета сложилась в его руке в маленький изломанный комок. Это ничего, что пепел обжог руку, это ничего, что на ладони останется ноющее красное пятнышко: его только что сравнили с Агацумой Соби!
Молодой человек бросил гневный взгляд на Сэймэя и хотел было высказать все, что он думает, но Возлюбленный, все так же, не поднимая головы, тихо продолжил:
- И еще он … всегда ждал меня, бежал встречать, радовался… а теперь шляется неизвестно где. С ним шляется! – Сэймэй мотнул головой, от чего его сильно качнуло.
Руки сжались в кулаки, и Возлюбленный то ли зарычал, то ли заскулил.
Боец молча смотрел на Сэймэя и не знал, что ответить: похоже его Жертва сейчас не услышит ни одного слова. Гнев на сказанное постепенно проходил, сменяясь… если бы перед ним сейчас был кто-то другой, а не Аояги Сэймэй, то Нисэй бы сказал «жалостью», но перед ним был именно Аояги и потому он не мог подобрать нужного слова. Жалеть Аояги мог только идиот.
- Вчера пришел, дверью входной хлопнул, ничего не сказал и в комнате у себя заперся, - слова Сэймэю явно давались с трудом, но, видимо, выговориться было важнее, - А вечером постучал ко мне и…
Сэймэй опустил голову на сжатые в кулаки руки и глухо продолжил:
- И спросил, что я от него скрываю. Он больше мне не верит. Мой брат повзрослел, Нисэй. Он скоро начнет видеть… все… и понимать. Он променяет то, что было на Соби. Я уже вижу это. Вчера увидел. Он ревнует, Нисэй. Ревнует… его… а раньше ревновал меня.
Нисэй медленно подошел к Возлюбленному и опустился рядом с ним на корточки. Его рука, на секунду замерев, дотронулась до спины Сэймэя, до выступающих сломанными крыльями лопаток. Парень вздрогнул и поднял голову, смотря мутным взглядом на черноволосого:
- Я ошибся: мне ничего не надо.
Рука Нисэя поглаживающая Возлюбленного по спине замерла: если этот кретин ему все испортит, он убьет его прямо сейчас. Это будет единственный выход. И единственный способ сделать то, к чему так стремится Нисэй.
- Мне ничего не надо, кроме брата. К черту планы…
Сэймэй подался чуть вперед и уткнулся лбом в локоть Нисэя:
- Нисэй, пожалуйста, я не могу с одним ухом…
Молодой человек хмуро посмотрел на Возлюбленного: «Свихнулся. Впрочем, так даже лучше, так легче: теперь он сделает то, что я скажу, и будет думать, что сам это выбрал. Надо только подтолкнуть. И все же…»
- Тебе лучше проспаться, Сэймэй, - Нисэй приобнял молодого человека за плечи и, поднимаясь, заставил встать на ноги и Аояги.
Тот ухватился за него руками, сжал ткань рубашки так, что она затрещала, грозя порваться:
- Не прогоняй меня!
- И не собирался. Давай я тебя уложу.
- Ты сделаешь то, что я прошу, Нисэй?
- Нет, - молодой человек мягко толкнул Сэймэя на футон, - Спи.
- Но почему?! – Сэймэй, упав, развернулся и ухватился за штанину Бойца.
- Я ненавижу пьяных.
- Да? Но в первый раз… ты сам меня напоил! И потом… потом ты… мы…
Нисэй легким движением вырвал из рук Сэймэя ткань своих брюк:
- А ты не задумывался, почему я это сделал, Возлюбленный?
- Ты хотел мне угодить… ты хотел меня… нет?
Взгляд зеленых глаз Бойца буквально прожигал своим холодом. В темной комнате Нисэй сделался вдруг похожим на гигантскую дикую кошку. Опасную…
- Я хотел стать твоим Бойцом.
Несколько минут Сэймэй молча смотрел на парня, пытаясь сообразить, что тот имеет ввиду. Потом до него дошло:
- Связь.
- Ты удивительно догадлив, когда захочешь, Возлюбленный.
- Ты сделал все это только ради Связи?! Ты… ты… ты мной воспользовался!
Нисэй только пожал плечами, отворачиваясь. За его спиной послышалась какая-то возня и через мгновение на плечо молодого человека легла ладонь, заставляя развернуться.
Черноволосый легко увернулся от нацеленного ему в лицо кулака, перехватывая и заламывая Сэймэю руку. Тот от боли зашипел сквозь зубы, выгибаясь:
- Какая же ты дрянь!
- Не больше, чем ты, Аояги Сэймэй! Не больше! Почему я должен с кем-то церемониться? Почему я должен думать о ком-то кроме себя?! – Нисэй с силой оттолкнул Сэймэя, - О ком думал ты, когда трахался со мной?!!
Тот рухнул на футон, сминая руками ткань покрывала, отбрасывая его в сторону, разворачиваясь, безумно сверкая глазами:
- Я убью тебя.
- Попробуй, - Нисэй чуть наклонил голову, - Я посмотрю, как это у тебя получится в таком состоянии.
Но Нисэй не дооценил Аояги. Молодой человек с неимоверной быстротой, так не вяжущейся с тем, сколько он выпил и с тем, что только что с трудом стоял на ногах, бросился на Бойца. Нисэй бы успел среагировать, но Сэймэй вскинул руки, и его отбросило, сильно приложив об угол шкафа. Рубашка на плече превратилась в лохмотья, в комнате запахло паленой кожей.
- Ты вынуждаешь меня, Возлюбленный, - Нисэй вытянул вперед руку и в его ладони сверкнул красным маленький электрический сгусток.
Боец прошептал слова-заклинания и красный шар энергии, расцветя маленьким солнышком, метнулся в сторону Сэймэя.
Нисэй прикрыл глаза, слыша, как тяжело упало тело Возлюбленного на пол.
Некоторое время, просидев неподвижно, молодой человек поднялся, подошел к Сэймэю, потрогал часто вздрагивающую жилку на его шее, и перетащил его на футон. Потом подобрал валяющееся в стороне покрывало и укрыл им Возлюбленного, устало опустившись рядом с ним на пол.
Нисэй стащил с себя испорченную рубашку, потянул за резинку, скрепляющую волосы, которые тут же рассыпались черными прядями по его плечам. Плечо ныло и Нисэй осторожно дотронулся до него кончиками пальцев. Потом перевел свой взгляд на Возлюбленного: на лице Сэймэя застыло удивленно-обиженное выражение, под веками беспокойно двигались глаза, дыхание было частым и рваным. Нисэй протянул руку и легонько ткнул пальцами в середину лба Сэймэя:
- Завтра ты не будешь помнить ничего, кроме того, что сильно напился. Так будет лучше для всех, Сэймэй, - лицо парня постепенно расслабилось, и он задышал ровно.
В тишине квартиры раздалась трель звонка сотового телефона. Нисэй сидел, не шевелясь, и смотрел на вспыхивающий огонек индикатора. Сотовый не замолкал.
Боец встал, прошел в прихожую и, сняв с вешалки куртку, одел ее, снова вернулся в комнату.
Телефон все еще звонил. Нисэй наклонился, подхватил его, сжал серебристый корпус в своей ладони, и, немного помедлив, положил обратно.
После этого молодой человек вышел на балкон, плотно притворив за собой дверь. Холодный снежный ветер вмиг растрепал длинные волосы, забираясь холодными пальцами за воротник, норовя распахнуть плотно сведенные полы куртки. Нисэй поежился и закрыл глаза.
Белая пушистая кошка грелась на верхних ступеньках дома. Она изредка шевелила своими ушками с маленькими кисточками на самых кончиках, приоткрывала желтые глаза и зевала. Она посматривала на маленького мальчика, который спрятался за сливовым деревом на противоположном конце двора.
Кошке казалось забавным, что всего лишь несколько минут назад человеческий детеныш, чуть ли не кубарем слетел со ступенек, заметался по двору, ища, куда бы ему спрятаться. Если бы кошка умела говорить, то она бы обязательно сообщила мальчику, что лучшее место для пряток – это кроны сливовых деревьев, что в обилие растут в саду. Но звери не умеют разговаривать и их совсем не интересуют глупые людские игры. Поэтому, сладко потянувшись, кошка перебралась на широкие перила веранды и легла, повернувшись к саду спиной.
Мальчик стоял за деревом, вжимаясь в жесткую кору щекой, с опаской смотря на дверь дома. Сегодня папа опять пришел в плохом настроении, опять стал кричать на маму. И ребенок прекрасно знал, что за этим последует, поэтому лучше всего было уйти из дома до того, как на него обратят внимание. Надо лишь немного подождать тут, может быть час или два, и мама выйдет позвать его к ужину, а папа… папа выпьет и, может быть, будет уже не таким сердитым.
Ребенок ненавидел себя за слабость и беспомощность, за то, что он каждый раз трусливо сбегает, оставляя мать одну с кричащим отцом. Но попадать в очередной раз под тяжелую отцовскую руку было очень страшно. Так страшно, что внутри все сжималось в холодный тугой комок, сердце начинало биться где-то у самого горла и хотелось зажмуриться, стать невидимым. Но больше всего он ненавидел запах спиртного, ненавидел людей, которые пьют, а потом издеваются над другими, более слабыми.
После того, как папу понизили в должности, он сильно изменился: приходя домой, он срывал все свое недовольство и плохое настроение на жене и сыне, бывая порою поистине жестоким.
Мальчик не раз видел, как мама, улыбаясь ему, украдкой смахивала с ресниц слезинки и прятала за широкими рукавами любимого бледно-сиреневого кимоно синяки и ссадины. Тогда ребенок клялся самому себе, что он больше не станет убегать, что он больше не будет бояться и в следующий раз… обязательно… защитит свою маму. Но когда наступал этот следующий раз и он видел папу, который, сердито хмурясь, начинал распекать жену за всякие мелочи, пришедшиеся ему не по вкусу, мальчик бежал со всех ног из дома и прятался в саду, в надежде, что отец не станет его искать. А потом ему уже будет не до своего сына: бутылочка горячего сакэ займет все его свободное время до самого сна.
Ребенок опустился на землю, все еще не отрываясь от дерева, наоборот, обхватывая ствол обеими руками. Из дома послышались громкие крики и звон разбивающегося стекла. Мальчик зажмурился.
Кошка, недовольно фыркнув, спрыгнула с перил и ушла, гордо подняв пушистый хвост, куда-то за дом.
По щеке мальчика потекла слезинка: он очень завидовал пушистому зверьку, который может жить так, как ему хочется и может никого не бояться. Ребенок вытер щеку тыльной стороной ладошки, оставляя на коже частички коры.
…Он задремал и поэтому вздрогнул от того, что плеча коснулись теплые пальцы.
- Ни-тян, вот ты где, - нежная улыбка коснулась бледных губ женщины, - Я тебя везде ищу.
- Мама…
Мальчик поднялся, отряхиваясь от прилипших к одежде комочков земли и коры.
- Папа… он…
- Все хорошо, Нисэй. Папа больше не сердится.
Женщина взяла сынишку за маленькую ладошку и повела за собой через сад. Но как только они переступили порог своего дома, перед ними появился отец.
Нисэй даже не понял, что случилось и что опять рассердило папу. Он только увидел, как мать упала, ударившись о стену плечом и прикрывая лицо руками. Желудок противно сжался, когда отец повернулся к Нисэю. Мальчик почти не слышал слов, не различая их в криках отца. Он только пятился назад, пока его спина не уперлась во что-то, и отступать было уже некуда. Рука отца сжалась в кулак и он замахнулся. И Нисэй, всем своим маленьким существом, понял, что он не сможет увернуться, не сможет защититься от удара, который…
Мальчик в ужасе вскинул тонкие ручки и закричал. Так Нисэй не кричал никогда в жизни: громко и отчаянно. И внутри него вдруг что-то словно бы лопнуло, прорвало невидимую преграду, от чего стало так легко дышать. В ладонях появилось ощущение тысячи покалывающих иголочек. Руки Нисэя дрогнули, он зажмурился и сквозь крепко сомкнутые веки различил яркую вспышку. Его тряхнуло и бросило на пол, весьма ощутимо ударив лбом о доски. Мальчик прикусил себе губу, и по его подбородку потекло что-то теплое, от чего привкус во рту быстро становился каким-то металлическим.
Он лежал на полу, зажимая ладошками уши, и боясь даже пошевелиться, ожидая, что его сейчас ударят. Но ничего не происходило. Более того, в доме стояла какая-то гнетущая тишина. Тогда Нисэй решился открыть глаза и поднять голову. То, что он увидел повергло его в шок: мама сидела около противоположной стены зажимая рот двумя руками и смотря на сына расширившимися испуганными глазами, а отец… отец лежал всего лишь в нескольких шагах от Нисэя. И в груди у него была огромная дыра, от которой поднимался чуть заметный дымок. Края страшной раны были словно опалены огнем, за рваными клочьями кожи и обуглившегося мяса торчали обломки грудной клетки.
Нисэй тоненько завыл и посмотрел на маму. Он совершенно ничего не понимал: что произошло?
- Мама… - мальчик, не в силах подняться, из-за того, что ноги вдруг отказались его слушаться, пополз к женщине.
Но та в ужасе замотала головой, пытаясь отодвинуться от мальчика как можно дальше.
- Нет, нет! Не приближайся ко мне!!! Не трогай меня!
Нисэй испуганно заплакал:
- Мама, мамочка… я не понимаю… мама!!!
- Ты… ты чудовище! – выдохнула женщина и Нисэй замер на месте, - Это ты его убил! Ты!!!
Она закричала, рыдая в голос и закрывая бледное лицо руками.
Нисэй, не замечая собственных слез, медленно развернулся к телу отца. «Я убил папу? Но как… как я смог… сделать это?» - сердечко испуганной птичкой ударилось о ребра. Голова закружилась и к горлу подступила тошнота. Его долго рвало, до желчи и икоты, до судорожных стонов.
А потом весь мир закружился, слился в один поток из разноцветных искр, которые потонули, все до одной, в безмолвной черноте, увлекая за собой Нисэя в холодное спокойствие темноты...
Несколько последующих дней прошли для мальчика как в страшном сне: запертый в своей комнате, он плакал и звал маму, хоть кого-нибудь, кто пришел бы и все объяснил ему, хотя бы поговорил и успокоил. Это же все не правда, что он убил своего папу! Он не мог этого сделать! Он слишком мал, чтобы нанести взрослому и сильному мужчине такие раны!
Нисэй пытался заговорить с матерью, когда та, приоткрыв дверь, торопливо просовывала в щелку поднос с едой. Он бросался к двери, стучал по ней, сжимая маленькие ладошки в кулаки, до тех пор, пока они не начинали болеть и не краснели. Но все, что мог расслышать мальчик, это приглушенные всхлипы мамы и слова молитвы, которые она начинала шептать.
А потом пришел он. Когда ребенок уже отчаялся, когда он стал отказываться от еды, предпочитая заморить себя голодом, чем жить так, тогда дверь распахнулась и в комнату зашел он. Тот, кто стал самым главным человеком в его жизни, кто смог подарить ему весь мир. Подарить, чтобы потом отнять. Ну, да это было уже после, а пока… пока он присел около Нисэя, легонько касаясь его кожи, отвел спутанные прядки волос с лица, и тихо, почти ласково произнес:
- Ты пойдешь со мной? У тебя очень редкий дар, Нисэй. Очень мало людей обладают им. Но чтобы управлять этим даром, тебе надо научиться им пользоваться.
Мальчик смотрел расширенными глазами на мужчину и… он казался ему ангелом. Мама часто ему рассказывала про ангелов, которые спускаются на землю, чтобы дарить людям надежду и утешение. И вот сейчас…
- Ты пойдешь со мной? – повторил свой вопрос мужчина.
- Да, - ответил ребенок, доверчиво вкладывая свою ладошку в протянутую руку.
Так жизнь Нисэя в родительском доме закончилась. Он предпочитал о ней не вспоминать: было слишком больно и… горько. Новая же жизнь захватила, околдовала, посулила множество возможностей.
Быть лучшим, быть впереди всех, чтобы он смог им гордиться, чтобы никогда не пожалел, что привел его за собой, учил всему, что знает сам. По крайней мере, так думал мальчик. Он не сходился ни с кем, не заводил друзей, старался держаться особняком, ведя себя настолько заносчиво, насколько только мог: никто не должен подойти ближе, коснуться, сделать больно. Нисэй очень хорошо усвоил жестокий урок: если у тебя не будет того, кем ты дорожишь и кого любишь, ты будешь непобедим, и никто не сможет причинить тебе страданий. Следовать этому правилу получалось, вот только его учитель, тот, кому он безоговорочно доверился и за кем слепо пошел даже, если бы он повел мальчика к краю пропасти и приказал спрыгнуть вниз – с ним все выходило не так. С точностью до наоборот.
Незнакомец, учитель, стал всем, ради чего можно было жить и все, к чему можно было стремиться. Сколько дней он провел в его кабинете, знал на перечет каждую мелочь, каждую вещицу, трещинку в потолке – все, что касалось ЕГО, было священно. Даже через несколько лет, когда учитель забрал его ушки, ничего не изменилось: единственный, любимый. Нисэй ничего еще в своей жизни не хотел и не желал с такой страстью, как его. А он ему позволял это. Разрешал пренебрегать некоторыми правилами, чтобы потом лично наказать, разрешал смотреть влюбленными глазами, тешить себя надеждой, что когда-нибудь, когда Нисэй станет намного лучше и сильнее, он станет его Жертвой. Предел мечтаний, цель, ради которой можно было пройтись по головам остальных: Нисэй заслужил это. Он искренне считал, что заслужил.
Не все было легко и просто, и учитель был порой слишком жесток к своему ученику, но мальчик прощал все.
- Если бы я мог умереть за тебя, если бы это тебя порадовало, я бы с готовностью сделал это. Я люблю тебя, безумно. Тебя никто не будет любить так, как я: как сумасшедший, как волк, как мужчина, как король. Люблю тебя, - говорил, шептал, кричал Нисэй, - Мое Имя - Ничей, но я хочу быть твоим, хочу носить твое Имя. Это ведь возможно? Скажи, скажи мне, что это возможно!
Он никогда не отвечал молодому Бойцу и мальчик сходил с ума, пытался сделать все, чтобы только порадовать своего обожаемого учителя.
Он приходил по вечерам в кабинет, становился напротив стола, за которым работал учитель, долго смотрел на мужчину, пока тот не поднимал голову и не удостаивал Нисэя своим вниманием. И тогда Боец раздевался, потягивался словно кошка, мягко, лениво (на самом деле еле сдерживаясь) подходил и перегибался через стол, практически ложась на него, снимал с мужчины очки в тонкой дорогой оправе и… целовал. И каждый поцелуй был его личным поединком, и каждое слово – его заклинанием, и каждое касание – цепями ограничения.
И все же, все же…все закончилось. Учитель охладел, уже не улыбался и не гладил, зарываясь тонкими и сильными пальцами в длинные черные волосы своего ученика, и все чаще двери кабинета были для него закрыты. Личные занятия свелись к необходимому минимуму. А потом его любимый сказал, что Нисэя отправляют по обмену опытом в другую Школу, как лучшего Бойца, на два года. В Китай. Но Нисэй не поверил: не могло все так закончиться, не могло! Он упирался, сколько мог, устраивал истерики и кричал под дверьми кабинета, пиная их ногами, распугивая окружающих, пока учителю это не надоело окончательно.
Через несколько дней Нисэй был вынужден, собрав свои вещи, уехать. Учитель не пришел даже проводить. Мальчик до последнего высматривал дорогое лицо в безликой толпе, надеясь хотя бы на прощание, хотя бы на взгляд издалека… на прощение, сам не зная за что.
Те два года, что он был в Китае, даже они не смогли внушить ему: все закончилось. Это могло быть правдой для кого угодно, но не для Нисэя. Он учился, старался освоить все, что ему предлагали, до полного изнеможения, до обмороков, чтобы вернуться и… доказать, что он – лучший, что нет никого, кто смог бы сравниться с ним. Может быть, тогда его любимый человек передумает и… простит, снова позволит обнять и все будет как раньше.
Нисэй, не смотря ни на что, до сих пор верил в сказки про ангелов: его сказка, начавшаяся еще в детстве, не могла закончиться так банально.
И когда он вернулся, бросив все, даже не зайдя в свою небольшую квартирку, оставив вещи в аэропорту, Нисэй поспешил к учителю. Он бежал по улицам, расталкивал людей, пытаясь быстрее… ну, быстрее же, добраться до того, кого не видел так долго!
Остановившись перед дверьми кабинета, уже не учителя, а директора Школы. Нисэй робко толкнул их, загадав, что если не заперто, то… И он увидел своего любимого, самого важного человека, целующего какого-то светловолосого мальчика с большими пепельного цвета кошачьими ушками и подрагивающим хвостиком. Нисэй так опешил, что просто стоял и смотрел, впитывая каждый жест, и понимал: все, что он загадал, все, о чем мечтал эти два года – этого уже никогда не будет.
Юноша тихо прикрыл дверь и прислонился к стене. По щекам текли слезы, а внутри было пусто. Ничей. Ничей… Ни-чей…
Когда он открыл глаза, мягко оттолкнувшись от стены, то его зеленые глаза казались почти черными из-за расширившихся зрачков. Он выпрямился, расправив плечи, и обернулся на двери директорского кабинета:
- Я не сдамся. Даже если я теперь тебе не нужен, я не сдамся. Если он рядом с тобой, то это значит, что мне просто надо выиграть еще один бой. Еще один бой, чтобы стать твоим. И я смогу, я смогу, Минами Ритцу!
Громко просигналила машина, и Нисэй вздрогнул, словно бы просыпаясь. Он все еще стоял на балконе и совсем не заметил, как ветел разметал в стороны полы его куртки и снег забился внутрь и за воротник. Молодой человек не заметил, как он замерз: удивленно посмотрев на свои руки, с посиневшими от мороза ногтями, с трудом сжав пальцы в кулак. «Мой бой еще не проигран и все только начинается», - подумал Нисэй, оборачиваясь к стеклянной балконной двери. Там, за ней, в темноте комнаты виднелась лежащая на футоне фигура Возлюбленного.
Боец выдохнул на стекло облачко пара и то, сразу же, покрылось множеством мелких капелек. На запотевшей поверхности Нисэй написал два слова, посмотрел, как они медленно исчезают и, вздохнув, открыл дверь, ступив в приятное тепло квартиры.
Он подошел к Сэймэю, поправил сползшее одеяло, а потом прошел на маленькую кухоньку. Открыв холодильник, он достал небольшую бутылку с минералкой, а в настенном шкафчике обнаружилась аптечка, в которой нашлось несколько таблеток аспирина.
Вернувшись в комнату, Нисэй оставил аспирин и минералку около спящего Возлюбленного: «Как было бы здорово, если бы все проблемы на свете решались с помощью минеральной воды и аспирина, Сэймэй. Но у каждого своя боль, верно?».
Молодой человек подошел к одиноко лежащему на полу сотовому телефону. Взял его в руки: на дисплее горело извещение о пяти не принятых звонках.
Нисэй прижал телефон к своему лбу и тихо произнес:
- Мне пока что нечего тебе сказать, но скоро… скоро ты будешь вынужден принять то, что я лучше его.

 Отправлено: 30.07.08 10:21. Заголовок: Глава 25. Вызов. Р..

Глава 25. Вызов.

Рицка сидел на полу около двери на балкон, прислонившись горячим лбом к ее поверхности: стекло приятно холодило кожу. Иногда мальчик вздыхал и прикрывал глаза, потом снова внимательно всматривался в снежную муть на улице. Опять шел снег: «А ведь еще осень», - отстраненно подумал Рицка и его мысли снова вернулись во вчерашний день, к поединку, к тому, что он нечаянно подслушал, коснувшись Соби. Последнее было неожиданно… неприятно.
«Соби любит Сэймэя. Так сильно… Почему меня это так задевает? Я бы тоже хотел, чтобы…» - мальчик встряхнул головой и нахмурился так, что между бровей пролегла глубокая морщинка.
- Сэймэй, я хочу, чтобы ты рассказал мне, что случилось два года назад, - Рицка застыл на пороге комнаты брата, нервно сжимая краешек своего свитера.
Сэймэй отложил в сторону книгу, которую держал в руках уже добрых полчаса, пытаясь вникнуть в смысл хотя бы одного предложения.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, Рицка.
- Прекрати придуриваться! – мальчик сердито топнул ногой, - Ты все прекрасно понял! Из-за чего я потерял память? Ты ведь знаешь что-то.
Сэймэй молча наклонил голову, провел пальцем по корешку лежащей на кровати книги.
- Сэймэй, я прошу тебя, - Рицка сделал шаг навстречу брату, - Мне нужно это. Я просто хочу решить…
- Решить что, Рицка, - не поднимая головы, вкрадчиво спросил Возлюбленный.
Рицка замер и, немного помолчав, совсем по-взрослому, усмехнулся:
- Значит, не скажешь.
- Мне нечего тебе сказать, брат.
- Ты врешь!
Сэймэй вскинул голову и сердито посмотрел на мальчика:
- Ты не очень-то вежлив, Аояги Рицка! – в его голосе слышалась едва заметная угроза.
Рицка скривился:
- У меня есть, у кого поучиться, онии-сан.
Вежливое обращение больно резануло слух: Рицка никогда не обращался к нему так.
- Что ты имеешь ввиду? – Сэймэй нехорошо прищурился, его рука с силой сжала корешок книги: по картонной обложке пролегли уродливые складки.
- Соби! – Рицка вскинул подбородок и с отчаянием посмотрел в глаза брата, - Соби, онии-сан.
В глазах Сэймэя словно бы закрылись невидимые двери, отгораживая его от всего остального мира.
- А что Соби? – вопрос был задан таким тоном, что это не предвещало ничего хорошего.
Впрочем, Рицка не обратил на это никакого внимания: он подошел к Сэймэю и наклонился к нему (Возлюбленный, сидящий на кровати, впервые в жизни, еле сдержался, чтобы не отвести глаз от ставшего внезапно таким тяжелым взгляда младшего брата).
- Он тебя любит, - с горечью выдохнул мальчик, - Он тебя все еще любит! Зачем ты так с ним поступил? Зачем ты отдал его мне, словно вещь!?
- Потому что он и есть – вещь. Это его долг – подчиняться. Что он тебе наговорил?
- Сэймэй, - Рицка взъерошил свою челку, на несколько секунд прижав руку, сжимающую волосы, ко лбу, - он ничего мне не наговорил, но я не понимаю ничего! Я запутался! Сегодня нас вызвали на поединок…
Сэймэй судорожно сглотнул и его взгляд скользнул по фигурке мальчика:
- Рицка, ты в порядке? Как ты се…
- Замолчи! – внезапно закричал Рицка и его кошачий хвостик встал дыбом, - Прекрати! Почему ты так удивляешься: это должно было произойти, раз у меня теперь есть Боец!
- Рицка, успокойся.
Сэймэй встал и попытался обнять мальчика за плечи, но Рицка, резко развернувшись, сбросил руки брата:
- Я не хочу успокаиваться! Таким бесполезным я себя еще никогда не чувствовал! Ты хоть понимаешь, каково это?! Ты понимаешь, как это ничего не помнить, не знать, не иметь возможности разобраться в том, что происходит вокруг?!!
- Рицка…
- Что?!! Что, онии-сан, - вежливое обращение Рицка выдохнул так, что оно прозвучало, как оскорбление, - Когда я оказался в системе, то… это было знакомо, это чувство мне было знакомо! Но я не знаю ни одного Бойца… не знал, до этого, так как же такое возможно, онии-сан?
В глазах мальчика блеснули слезы и он с силой сжал губы. Сэймэй слегка побледнел, и это не укрылось от пытливого взгляда Рицки.
- Ты знаешь, - слова были произнесены таким усталым голосом, что Сэймэй вздрогнул.
Я не…
- Ты врешь мне! Зачем? – Рицка немного помолчал, ожидая ответа, когда его не последовало, то он отвернулся к двери, взялся за ее ручку и тихо стал говорить, - Я много думал, и я решил, что я должен выдержать все это: все изменится, потому что я стану сильнее. Сильнее, чем я был раньше. Я найду способ перебороть свой страх. Пусть я совсем один…
- Рицка, что ты такое говоришь… - Сэймэй сделал еще одну попытку подойти к брату, но Рицка не дал ему такой возможности, опять перебив.
- Не путай меня, если тебе нечего мне сказать! Пусть я один и даже ты не хочешь мне помочь, я смогу стать сильным. Иногда я чувствую себя таким беспомощным…
Голос мальчика дрогнул, но он не дал себе возможности сбиться, решив выговориться до конца:
- Все мои чувства, словно в каком-то лабиринте и я не могу найти из него выхода. Я хочу научиться радоваться, я хочу, наконец, преодолеть все и… я хочу принять себя таким, какой я есть. Для этого мне необходимо все вспомнить! – пальцы Рицки сжались на дверной ручке, - Ты не был одинок, а я… до меня нет никому дела!
Мальчик замолчал и Сэймэй не решился сказать что-либо, потому что слова Рицки… они… они убивали. Каждое слово ложилось тяжелым камнем на сердце Возлюбленного: его брат никогда не поймет, если Сэймэй скажет… Но и сохранять молчание дальше – это только отдаляться от мальчика. «Выбор есть всегда», - с жестокой иронией, адресованной самому себе, подумал Возлюбленный.
- После сегодняшнего поединка я решил: я больше никому не позволю видеть свои слезы! Я сделаю это для настоящего себя. Для Соби, который вынужден быть моим Бойцом, и который… все еще любит тебя!
Рицка рывком открыл дверь и выбежал из комнаты Сэймэя. Через несколько секунд донесся грохот двери в комнату мальчика и щелчок запираемого изнутри замка.
Сэймэю захотелось уйти из дома и напиться…
Рицка бездумно чертил узоры пальцем на стекле. Иногда они складывались в палочки иероглифов, тогда он проводил по ним ладонью, стирая невидимые послания, и начинал все заново, даже не замечая, что повторяет одни и те же движения.
В комнате было тихо и темно, тишину нарушало только мерное тиканье часов. Сэймэя не было дома, мать заперлась у себя в комнате… Рицка тихонько вздохнул и прижал левую руку к своему боку, слегка сминая пальцами ткань тонкого свитера.
Снежинки за окном кружились, наталкивались на стеклянную дверь балкона и улетали прочь, теряясь в миллиардах себе подобных. Проехала машина, и свет ее фар на несколько мгновений осветил лицо мальчика, заставив моргнуть. «Хорошо, наверное, быть снежинкой. Или нет – бабочкой: не знать ни страха, ни обид, ни стыда, не знать, что ты всего лишь беспомощное существо, которое, забыв обо всем, желает достигнуть своей цели. Цели, что может отобрать все, но так ли это важно? Бабочки никогда не ищут протянутых к ним рук, не нуждаются в ласке. Бабочкам не нужен хозяин… вся их жизнь – это бесконечное стремление к свету, который…»
Рицка теснее прижался к стеклу: перед глазами вспыхивали разноцветные искорки, и снежная мгла за пределами балкона подрагивала и расплывалась. Сны, которые ему снились в последние дни, ответы в школе невпопад, внимательные взгляды на брата, превращались в единственный вопрос, который мальчик задавал сам себе: кто я ему? Кому ему Рицка так и не смог разобраться: образы Сэймэя и Соби сливались в один, путали его, мешая определиться и разложить все по полочкам, принять решение.
Дыхание мальчика сбилось, он закашлялся и, попробовав вздохнуть, ощутил в горле тугой комок: «Я не заплачу!» – ладонь еще плотнее прилегла к телу и сквозь пальцы проступили красные капельки крови. Ткань свитера давно уже промокла, по ней расползлось пугающе черное в темноте пятно. Теплое, липкое… «Мама совсем перестала меня узнавать, а я даже не стал уворачиваться. Зачем? Когда-нибудь я перестану существовать по-настоящему, - Рицка вздрогнул, - Нет! Я не должен так больше думать! Я же сказал брату, что стану сильнее, я должен сдержать обещание… потому что мне показалось, тогда, в системе, что Соби… немножко… нуждается во мне».
Тихий стук по стеклу заставил мальчика очнуться от своих мыслей: с той стороны двери, на балконе, стоял Соби. Дверь была открыта и, если бы Боец захотел, то смог бы войти и сам, но… он хотел, чтобы Рицка впустил его.
Мальчик сдвинулся чуть в сторону, подтянул колени к груди, что тут же отозвалось жжением в раненом боку, и правой рукой толкнул дверь балкона, распахивая ее перед Соби.
- Рицка, - произнес молодой человек вместо приветствия, вступая в тепло комнаты, принося с собой морозный воздух и несколько снежинок, которые задев щеку мальчика, тут же истаяли, не оставив даже следа на разгоряченной коже.
Рицка вяло посмотрел на Бойца и положил голову, оперевшись щекой на колено. Соби слегка нахмурился и присел рядом со своей маленькой Жертвой:
- Что-то случилось? – молодой человек пытался заглянуть в глаза Рицке, но тот или прикрывал их, или чуть отворачивал голову в сторону.
Соби чувствовал, что мальчику плохо или больно - было трудно определить, тем более, что Рицка этого не хотел показывать, подсознательно закрываясь так, что Боец не мог оценить его состояние. Оставалось только надеяться, что мальчик сам скажет, в чем дело.
Соби опустился на колени, сложив на них руки, не отрывая своего взгляда от Рицки. Мальчик сначала не реагировал, а потом… потом он взглянул на Бойца тем самым взрослым, тяжелым взглядом, что и перед их расставанием после поединка.
- Скажи, почему ты его любишь? – голос был тихим, спокойным, таким, каким обычно говорят засыпающие дети.
Боец моргнул от удивления, не зная, что ответить на этот вопрос.
Рицка все понял по-своему:
- Ты тоже мне ответишь, что не понимаешь о чем я? – ресницы мальчика дрогнули, опускаясь.
Соби помедлил, пытаясь осознать это «тоже», и произнес:
- Это сложно объяснить, - достаточно осторожный ответ.
- Ты не делаешь вид, что это неправда.
Молодой человек сменил позу, прислонившись спиной к двери балкона. Он согнул одно колено, обхватив его руками, и наклонил голову в сторону Рицки. Светлые пряди волос тут же скользнули по его щеке и мальчик с удивлением подумал, что это… красиво.
- Не делаю, Рицка. Это тебя… злит? Я твой Боец и должен…
- Соби.
- Да?
- Ты ничего не должен. Понимаешь? Разве можно это подчинить чему-либо? Это же невозможно, - тихий вздох, от которого по коже Бойца пробежали мурашки, - Скажи, ведь это правда невозможно влюбиться в кого-то по приказу?
- Я не знаю. Жертва…
- Соби, если бы Сэймэй тебе приказал влюбиться в меня, ты бы смог?
Боец удивленно посмотрел на мальчика: он был не готов к тем вопросам, которые ему сейчас задавал этот ребенок, но врать или хитрить, уворачиваясь от ответов, не мог. И не хотел.
- Наверное, нет, - Соби опустил голову, тут же поднимая ее, старательно всматриваясь в лицо мальчика, - Рицка, ты сам сказал, что по приказу подобное сделать невозможно. Но знаешь… я бы мог в тебя влюбиться, если бы узнал тебя… получше. Со временем.
Рицка кивнул и надолго замолчал. Соби, сбитый с толку, посмотрел на него: «Что-то случилось. Он… почему внутри так горячо? Я хочу помочь ему, но… хочет ли он моей помощи? Мне показалось, что он был на меня рассержен вчера».
- Я просто хотел узнать: почему он? Это ведь не из-за того, что он твоя Жертва, верно? Ты любишь моего брата не потому, что ты его Боец.
- Рицка, моя Жертва – ты. Почему ты завел этот разговор? – Соби потянулся к мальчику, и его пальцы легли на горячий лоб.
Молодой человек тут же вскинулся, придвигаясь почти вплотную к Рицке, обхватывая ладонями его лицо, прижимаясь губами к влажным прядкам волос, прилипшим ко лбу, замечая, наконец, насколько мальчик бледен, и только на щеках горит нездоровый, слишком яркий румянец.
Проклиная свое зрение, Соби отчего-то заговорил шепотом, словно боясь причинить какой-либо вред или неудобство мальчику:
- Рицка, Рицка, что с тобой?! Ты весь горишь! Рицка…
Парнишка приподнял руку, медленно, словно бы во сне, и его пальцы сомкнулись на запястье Бойца:
- Все хорошо.
По руке Соби потекло что-то теплое. Он перехватил ладошку Рицки, поднес к своим глазам и охнул:
- Это кровь! Рицка, ты ранен!?
Не слушая вялые возражения, Соби заставил Рицку опустить прижатые к груди колени и увидел на левом боку тяжело свисающий, набухший от крови рваный край свитера.
- Что это? – шептал молодой человек, осторожно приподнимая ткань, легкими касаниями пытаясь определить степень тяжести ранения мальчика, и тут же вздыхая от облегчения: просто очень глубокая царапина, - Рицка, это ведь от ножа, да? Почему ты не позвал меня?
Синие глаза почти с отчаянием взглянули в лицо мальчика: «Ты считаешь меня бесполезным? Не способным защитить тебя?! Рицка!» Это было самым страшным, что только могло произойти, если его Жертва и правда так думала!
Рицка молчал и улыбался. Его ресницы трепетали, то и дело, смыкаясь, словно бы мальчик засыпал. Впрочем, так оно и было. И все же…
- Я хочу быть настоящим.
- Ты бредишь! Это снова твоя мать! Я… я не оставлю тебя здесь! Это опасно! О чем только думает Сэймэй, оставляя тебя одного с этой женщиной!
- Соби… она моя мама… - голова Рицки тяжело откинулась назад.
Молодой человек встал и подхватил мальчика на руки, прижимая его к своей груди:
- Я заберу тебя к себе: там ты будешь в безопасности и я смогу перевязать тебя.
- Соби… ты понесешь меня на руках? Не надо… это стыдно…
Боец легонько коснулся губами волос мальчика:
- В экстренных случаях нам разрешена телепортация. Ты только держись крепче и через несколько мгновений мы будем у меня дома.
Рицке казалось все сейчас таким нереальным, даже его собственная комната, которая почему-то раскачивалась как палуба корабля, и только теплые руки Бойца были такими надежными и… родными, как у брата… Пальцы, перепачканные кровью, сомкнулись на отворотах плаща Соби.
Через секунду комната Рицки опустела. В тишине все так же тикали часы. Где-то далеко над городом прогремел в небе гром, и снежные тучи осветила яркая вспышка молнии. Резкий порыв ветра распахнул не запертую балконную дверь, словно бы приглашая в комнату, надвигающуюся зимнюю грозу.
…Рицка заснул едва Соби обработал и перевязал рану. Боец уложил его на свою кровать, укрыл одеялом, и ласково погладил мальчика по голове: «Тебе тоже приходится нелегко, верно? Ты-то чем заслужил такое, Аояги Рицка?»
«Почему ты его любишь?»
Рука дрогнула, и Соби отвернулся от своей Жертвы.
- Рицка, я, правда, не смогу это объяснить, - молодой человек снял очки и устало потер переносицу, - Никто не поймет каково быть в Паре с тем, кто возненавидел тебя за ненужные чувства. Никто не поймет, каково быть злым или грустным, когда ты не имеешь на это права и как тяжело это прятать, вынуждая себя говорить одну лишь ложь. Я мечтал о нем еще до того, как узнал Сэймэя. И мои мечты не такие уж и бестолковые, как это может показаться. Я ведь одинок… Моя любовь – это насмешка, месть, я на нее такую обречен. Сможешь ли ты понять, каково это чувствовать то, что чувствую я? И зачем тебе это надо?
Соби подошел к окну и сжал в руках ткань занавесок.
- Мне так хочется любить и в то же время избавиться от этой любви, которая мешает дышать. Свою боль, я держу в себе. Мало кто знает, каково это, когда тебя унижает и презирает любимый человек. И ты понимаешь: есть, за что и не жалко себя, ни капли. И просто хочется говорить правду. Только… в последнее время я заметил, что все стало меняться.
Боец повернулся к кровати, на которой лежал спящий мальчик:
- Я больше не хочу быть Бойцом Сэймэя.
Сказав это, Соби вздрогнул: то, что мучило его все эти дни, наконец, оформилось в слова и... они пугали его своей простотой.
Вдруг безумно захотелось курить. Соби провел рукой по карманам в поисках пачки с сигаретами и вспомнил, что так и не купил ее.
Боец снова взглянул на Рицку: «В ближайшие несколько часов он не проснется. Я вполне могу выйти на минутку за сигаретами».
Осторожно, стараясь не шуметь, Соби покинул комнату, и, тихонько открыв входную дверь, вышел на присыпанную снегом лестничную площадку.
Покупка сигарет не заняла много времени и, буквально через пятнадцать минут, Соби поднимался по лестнице в свою квартиру, отряхивая одной рукой воротник плаща от набившихся в него снежинок, а второй пытаясь нащупать ключи в карманах.
- Да где же они? – Соби похлопал по карманам брюк и, наконец, ощутил то, что искал.
Он вытащил ключи и ступил на верхнюю ступеньку лестницы. Около двери в его квартиру, облокотившись о перила, стоял Кио. Соби замер, сжимая в кулаке связку:
- Кио?
Кио демонстративно не смотрел на молодого человека, отвернувшись в сторону улицы: «Кио… Естественно, Кио, бака! Кто же еще может стоять под твоей дверью в такое время?!» Блондин подавил в себе желание жадно всмотреться в лицо своего друга: «С тобой все в порядке, Соби? Ты же сам не способен о себе позаботиться. Вернее, защитить себя от… Боже, о чем я только думаю?! Этот идиот ударил меня, а я волнуюсь из-за него! Каждый выбирает то, что хочет и Соби решил, что ему нужен этот мальчик. Не я, а этот чокнутый садист!»
Соби не двигался с места, пристально глядя на Кио: сейчас было лучше дождаться, пока блондин не заговорит первым, иначе они опять поругаются.
Кио вздохнул и достал из кармана своей куртки чупа-чупс в яркой упаковке, немного подумал и извлек еще один. Так же, не глядя в сторону Соби, Кио молча протянул ему чупа-чупс: «Я знаю, что ты их терпеть не можешь, но попробуй только откажись!»
Соби отказываться не стал, приняв из рук друга лакомство. Он повертел тоненькую палочку с леденцом в руках, рассматривая красочную обертку, и улыбнулся.
Кио, увидев эту улыбку, еле сдержал судорожный вздох и отбросил свою конфету куда-то в снежную темноту: есть сладкое почему-то расхотелось.
Звякнули ключи, открывая входную дверь, и Соби жестом пригласил Кио войти внутрь своей квартиры. Блондин, оттолкнувшись от перил, гордо прошествовал мимо Соби.
Как только Кио шагнул в приятное тепло, молодой человек прикрыл за другом дверь и, сняв плащ, повесил его на вешалку в маленькой прихожей.
Молчание затягивалось и Бойцу подумалось, что, может быть, Кио ждет, что Соби сам начнет разговор? Ладно…
И в этот момент Кио, разувшись, повернулся к Соби:
- Соби…
- Кио…
Так получилось, что они заговорили одновременно и тут же замолчали. Первым опомнился Кио:
- Да, да, продолжай.
- Нет, лучше ты, я не хотел перебивать. Только не шуми.
- А что такое? – брови Кио удивленно приподнялись.
Соби прошел мимо него в комнату. Кио последовал за ним, да так и остановился на пороге, увидев в кровати своего друга спящего мальчика:
- Соби! Кто этот ребенок?! Ты совсем с ума сошел: что он делает в твоей кровати? – громко зашептал Кио.
- Я просил тебя не шуметь. Пойдем на кухню.
Оказавшись в маленькой кухне, Соби зажег свет и, достав чайник, тихо спросил:
- Будешь чай?
- Соби, я вообще-то на минутку.
Боец повернулся к другу. Тот стоял оперевшись о косяк двери, даже не сняв с себя куртку, и пристально смотрел на Соби. По опыту молодой человек знал, что «минутки» Кио обычно растягивались на несколько часов.
- Я пришел, чтобы извиниться. Но, видимо, тебе это не нужно, - Кио слегка качнул головой в сторону комнаты.
Соби отвернулся от своего друга и занялся приготовлением чая. Его жесты были неторопливы и аккуратны. Настолько неторопливы и аккуратны, что Кио это разозлило:
- Я и не знал, что ты вдобавок ко всему еще и педофил!
- Хороший способ извиниться, - заметил Боец, слегка повернув к блондину голову.
- Разве я не прав?! – Кио еще раз взглянул на спящего мальчика и подошел к Соби.
- Нет.
- Тогда, что он делает в твоей кровати?
- Ты не поверишь, Кио, - Соби развернулся к другу и всучил ему в руки две чашки, - он там спит.
Кио даже задохнулся от возмущения:
- Что?! Что он там делает?!
Соби пожал плечами, пытаясь не улыбнуться:
- Я же сказал, что ты не поверишь.
Кио оставалось только покачать головой:
- И это ты говоришь мне – почти твоей жене?!
- Кио, у тебя странные представления о нашей дружбе. Поставь, пожалуйста, чашки на стол: у меня не так много посуды.
- Вот к чему ты сейчас это сказал? – подозрительно прищурился Кио.
- Ты так размахиваешь руками, что можешь разбить чашки.
- Я?! – Кио поднял руку и обличительно ткнул ею в сторону Соби.
От слишком резкого движения чашка выскользнула из его пальцев и с громким звоном разбилась, ударившись об пол. Блондин удивленно посмотрел на осколки несчастной чашки, потом на Соби и безапелляционно заявил:
- Это ты во всем виноват!
Соби только вздохнул.
- Пусть будет так, только не шуми: ты разбудишь Рицку.
- Рицку?! Так это Рицка?! Ты точно сошел с ума! Ты притащил его брата к себе домой?
- Кио, - голос Соби стал жестким, - это не твое дело. Ты хотел извиниться, но вместо этого ты опять устраиваешь ссору.
- Опять, да? Ах, значит, опять! Ты… ты…
Тут послышался скрип кровати и тихие шаги. В кухню, потирая глаза, вошел Рицка.
- Соби, что случилось? – мальчик щурился от яркого света и поэтому не сразу заметил присутствие Кио.
Кио резко замолчал, так и не договорив своей фразы, подошел к столу и припечатал оставшуюся чашку об столешницу так, что она тоже чуть не закончила свое земное существование. После этого блондин прошествовал к мальчику и стал ходить вокруг него, рассматривая со всех сторон. Рицка удивленно замер, навострив кошачьи уши.
- Таааак, - протянул Кио, больно дернув мальчика за краешек черного ушка, от чего тот ойкнул и схватился рукой за пострадавшую часть тела, - уши, по крайней мере, у него остались – уже радует. И хвост…
Хвост Кио ухватить не удалось, так как Рицка, отдернув его от руки сумасшедшего взрослого, прижал к своему бедру.
- С-Соби, кто это?
- Я его жена! – Кио воинственно упер руки в бока, - Почему ты голый?
Мальчик покраснел:
- Я не голый! На мне нет только рубашки! – кошачий хвост мальчика встал дыбом, Кио не замедлил этим воспользоваться и, поймав его кончик пальцами, несильно потянул.
Рицка возмущенно зашипел и отпрыгнул в сторону своего Бойца, поморщившись от слишком резкого движения, которое отозвалось болью в боку.
- В доме Соби быть без рубашки – это все равно, что быть голым! – назидательно произнес блондин, снимая куртку и вешая ее на спинку одного из стульев, окружающих обеденный стол.
- Кио, перестань говорить ерунду, - Соби мягко притянул Рицку к себе, и его ладонь легла между настороженных кошачьих ушек.
Кио встряхнул головой так, что его многочисленные колечки в ушах зазвенели: «Он его еще и трогает при мне! А я ведь извиниться пришел! И как после этого мне извиняться?»
Мальчик поднял голову и посмотрел в лицо Соби.
- Как ты себя чувствуешь, Рицка? – молодой человек осторожно провел рукой по бинтам, которые опоясывали тело мальчика.
- Уже нормально, - неуверенно произнес Рицка.
Соби наклонился и коснулся губами лба своей маленькой Жертвы: «Странно, всего полчаса назад Рицка весь горел, сейчас же его лоб кажется мне нормальным. Возможно ли, что наша близость способна ускорять процессы восстановления? Но ведь это в обычных Парах, хотя… что в нас необычного теперь? Этот мальчик даже сумел создать Связь, которая усиливает эмпатическое восприятие».
- Соооби, - Кио закатил глаза и со всего размаха опустился на стул, - только не при мне!
Рицка еще больше покраснел, а Боец, с невозмутимым видом проигнорировав фразу Кио, произнес:
- Я сейчас принесу тебе что-нибудь одеть, Рицка, - затем Соби выразительно посмотрел на своего друга, - Может, ты согласишься пока разлить чай?
- Соглашусь, - пробурчал Кио, берясь за ручку чайника.
Соби вышел из кухни. Терпения и выдержки Кио хватило ровно на столько, насколько потребуется разлить чай по чашкам. Затем он отставил чайник и повернулся к мальчику, севшему на краешек самого дальнего от блондина стула:
- Итак, – начал Кио, - ты - Аояги Рицка?
Рицка насупился и промолчал: этот слишком громкий парень казался ему подозрительным. Как у Соби могут быть такие друзья? Это… это ведь друг?
- Мда, - резюмировал молчание мальчика блондин, - ты определенно его брат. Тоже будешь меня игнорировать, как и Сэймэй?
Рицка мгновенно вскинулся:
- Ты знаешь Сэймэя?! – представить такое было уже слишком невероятно.
- Знаю, - Кио нахмурился, - лучше, чем мне бы этого хотелось.
Он замолчал, не слишком приветливо смотря на мальчика из-под длинной челки.
- Почему ты так говоришь?
- Потому что от Аояги у Соби одни неприятности! Из-за вас…
- Кио, - тихий голос Соби заставил блондина замолчать.
Кио взял одну из чашек с чаем и плотно сжал ее в руках: в конце концов, это не должно его так задевать, если Соби хочет страдать. Только хотелось позаботиться об этом упрямце, который сам не понимает, что для него было бы лучше. А лучше ему было бы, определенно, рядом с Кио! Уж он-то никогда бы - никогда - не причинил боли своему другу.
Соби подошел к Рицке и накинул ему на плечи одну из своих рубашек. Но прежде чем мальчик смог ее одеть, раздался звук открывающейся входной двери.
- Де жа вю, - угрюмо проговорил Кио, отставляя чашку в сторону, - я теперь даже извиниться нормально не смогу.
Как только Кио произнес это, на кухню зашел Сэймэй. Вид у Возлюбленного был такой, что Соби стало не по себе: полубезумные глаза, распахнутое пальто, небрежно наброшенный шарф, свисающий так, что еще чуть-чуть и он упадет, нервно сжимающиеся и разжимающиеся пальцы рук. Сэймэй тяжело дышал, в его взъерошенных волосах таяли снежинки, превращаясь в блестящие капельки.
Молодой человек обвел взглядом кухню, ни на чем конкретно не задерживаясь. Казалось, он даже не замечал троих людей, которые застыли, смотря на него.
Соби не решался что-либо произнести. Почему-то все мысли куда-то исчезли, осталась только одна, кажущаяся такой нелепой: «Как же он замерз…»
Рицка приподнялся со стула, задев его коленкой так, что тот чуть не перевернулся. Сэймэй сразу повернул голову к парнишке и замер, словно только что заметил его.
Мальчик шагнул к брату, протянул к нему руку:
- Сэймэй?..
И Сэймэй судорожно вздохнул, вздрогнул и бросился к мальчику, ловя протянутую руку, падая перед ним на колени, обнимая, утыкаясь лицом в живот:
- Рицка… Рицка… - он выдыхал имя младшего брата, и это было больше похоже на стон.
Тихо присвистнул Кио: «А он оказывается… человек».
- Сэймэй… что случилось? – внезапно онемевшими губами произнес Рицка, опуская руку на влажные от снега волосы молодого человека, - Что-то с мамой? Сэймэй!
Возлюбленный немного отстранился от мальчика: ладони скользнули по плечам, рукам, коснулись бинтов на животе, задерживаясь на них немного дольше. Он все еще молчал, лихорадочно ощупывая, осматривая Рицку, потом отчаянно посмотрел ему в глаза:
- Рицка… что они с тобой сделали? – получилось шепотом, как-то жалобно, - Почему ты перевязан? Рицка… они сделали тебе больно, они обидели тебя?
Сэймэй взял ладошки брата в руки, прижал их к губам.
- Все нормально, Сэймэй. Я просто… просто поранился, - мальчик взглянул на Соби, словно прося у него поддержки.
Возлюбленный кивнул. С явным усилием разжал пальцы, отпуская руки Рицки, и тяжело поднялся на ноги, опираясь о столешницу. Постояв некоторое время неподвижно, сгорбившись, он стащил со своей шеи шарф, который тут же выпал из его рук, оттянул ворот свитера, словно ему не хватало воздуха. Потом медленно выпрямился и повернулся к Соби:
- Почему он не дома? Почему он раздет? Что вы собирались с ним здесь сделать? - Сэймэй задавал вопросы довольно спокойным голосом, но даже Рицке было ясно, что брат еле сдерживается.
- Брат…
- Помолчи, Рицка, - Сэймэй сделал слабый жест рукой в сторону мальчика и криво улыбнулся, - Пожалуйста, помолчи.
- Но я…
- Что ты, Рицка? Что? – лицо Возлюбленного внезапно побледнело так, как будто ему стало плохо, - Ты мне хочешь рассказать, почему ты поздно ночью не дома? Почему ты не захотел дождаться меня? Или может быть, ты хочешь объяснить, почему в твоей комнате на полу пятна крови? Или почему дверь на балкон распахнута так, что снег намело даже на половицы? Или почему ты сейчас стоишь полуголый в его рубашке?
У Сэймэя дернулся краешек губы. Пару раз глубоко вздохнув, Возлюбленный продолжил:
- Я верю, что это был бы очень увлекательный рассказ, Рицка. Только вот я хочу услышать это от него! – Сэймэй указал пальцем на Соби.
Соби вздрогнул и внезапно осознал, что Сэймэя не очень-то и интересует, что произошло на самом деле: придя сюда, он увидел все, что хотел увидеть и сделал свои выводы. Главное для Возлюбленного, что Рицка не дома и раздет, а бинты на его теле… «Неужели Сэймэй мог допустить мысль, что я причиню мальчику какой-либо вред?» - Соби опустил голову.
- Почему ты всегда винишь Соби?! Он ни в чем не виноват!
- А кто виноват? – взгляд Сэймэя стал больным.
Тут со своего места поднялся Кио:
- Да никто не виноват кроме тебя, Сэймэй.
Возлюбленный резко повернулся к блондину.
- Ты так считаешь?
- Я в этом уверен.
- Кио, - Соби тронул друга за рукав, - не надо.
- Отчего же, Агацума? - голос Сэймэя зазвенел металлом, - Я готов выслушать все, что пожелает сказать мне этот…
Договаривать Возлюбленный не стал, только шумно вздохнул, пропуская воздух сквозь сжатые зубы.
- Я пожелаю сказать только то, что если у твоего брата проблемы, из-за которых Соби был вынужден даже забрать его к себе домой, то в этом твоя вина: ты не способен позаботиться о ком-то другом. О ком-то другом, кроме себя!
- Это неправда!
- Тогда почему мальчик тут в такое время?
- Вот это я и хочу узнать! – Сэймэй слегка ударил по столешнице кулаком, - Соби, долго собираешься молчать?
- Когда я пришел, Рицка был весь в крови, один в своей комнате. Как мне следовало поступить, Сэймэй? Оставить твоего брата с этой женщиной в одном доме? – синие глаза в упор посмотрели на Возлюбленного.
- Ты мог связаться со мной, если эти раны причинила и правда наша мать! Вместо этого ты привел Рицку к себе! Наверняка он даже сопротивляться не мог: у тебя просто талант уговаривать! Я понял свою ошибку: мне не следовало отдавать тебя Рицке. Надо было от тебя просто отказаться, чтобы не было того, что я вижу сейчас! Мне надоело. Надоело, что ты, вместо того чтобы защищать моего брата, настраиваешь его против меня!
- Ты, правда, так думаешь? – Соби удивленно посмотрел на Аояги, - Как я могу ослушаться твоего приказа? Ты совершенно ясно выразился тогда в университете.
- Да. А еще я тебе сказал, что не потерплю ничего, что повлекло бы… - Сэймэй осекся, но Соби и так его прекрасно понял.
- Сэймэй, это смешно. Я никогда…
- И ты думаешь, я тебе поверю, что Связь может родиться так просто?! Что это все Рицка?!
Соби отшатнулся, когда Возлюбленный сделал шаг к нему. Кио невольно встал между ними, пытаясь, хотя бы сейчас, хоть один раз, защитить друга от этого мальчика, который говорит и делает ужасные вещи, пользуясь своей властью над Соби. Но Боец мягко оттолкнул Кио, так что тот, натолкнувшись на стул, неловко сел на него: «Соби… опять?»
- О чем вы? – Рицка ухватился за рукав пальто Сэймэя.
Возлюбленный развернулся к брату, его глаза горели: «Господи, Рицка, что он тебе наговорил про меня? Что он сделал, что ты стал отдаляться от меня? Всего лишь за несколько дней! Я… у меня не остается другого выбора».
Сэймэй присел на корточки перед мальчиком, опустил ему на бедра руки, притягивая к себе, максимально сокращая расстояние: «Я знаю, это будет правильно. Будет правильно, если ты будешь принадлежать только мне!»
- Рицка, скажи, что ты чувствуешь ко мне? – пальцы Сэймэя прошлись по краешку брюк парнишки, - Ты любишь меня? Или ты меня теперь ненавидишь? Рицка…
Мальчик непонимающе посмотрел на брата:
- С-Сэймэй…
Но тот продолжал тихим голосом, чуть прикрыв свои глаза, склоняясь к Рицке так, что его челка задевала бинты:
- Если ты хотя бы раз скажешь, что ненавидишь меня, я не смогу больше быть с тобой. Пусть я и люблю тебя, пусть ты для меня важнее всех в этом мире, но… прямо сейчас. Ты любишь меня, Рицка? Или я должен быть каким-то особенным, чтобы ты меня любил, чтобы не отказывался от меня, ради своей новой игрушки?
«Игрушки? Что он говорит?! О чем он? О Соби?!» - Рицка в ужасе застыл в руках брата. Слова Сэймэя почему-то сильно пугали и каждое из них, удивительным образом, чувствовалось на коже, расползалось по ней, словно чернильные кляксы на белой бумаге, проникая внутрь, отравляя. Это было неприятно, это заставляло стоять и молча слушать, не в силах вымолвить даже слово, не в силах возразить: «Сэймэй… что ты делаешь, Сэймэй?!»
- Я должен быть идеальным для твоей любви? Но я ведь такой, какой есть. Я бы любил своего брата каким бы он ни был. Ответь мне: ты любишь меня? – Сэймэй мягко сжал пальцы на бедрах мальчика.
Он говорил спокойно, но биение крови в ладонях выдавало его: как бы ни пытался успокоить себя Сэймэй, это у него не получалось.
- Ну, же, Рицка? Если ты любишь меня, то позволь и мне любить тебя как раньше. Не злись на меня. Не держи меня. Дай мне свободу.
На этих словах Соби вздрогнул: догадка, худшая из всех, что только он мог себе представить, словно бы обожгла его, отозвавшись болью в шрамах на горле.
- Дай мне свободу, Рицка, - повторил Сэймэй и Соби, совершенно ясно услышал совсем другое: «Дай мне Силу».
И внутри поднялось чувство, которое заставило его, сжав кулаки, выкрикнуть, надеясь остановить Возлюбленного, не дать ему совершить то, что тот задумал:
- Рицка, не слушай его! Он хочет подчинить тебя себе! – горло сдавило от боли, и под бинтами неприятно защипала, делаясь все ощутимей, влага, - Сэймэй, одумайся… не надо...
Но Возлюбленный, казалось, даже не слышал Бойца, продолжая все тем же тихим, ласковым, обволакивающим голосом:
- Рицка, если ты любишь меня, не приказывай мне. Не ограничивай меня. Не убивай меня, - голос сошел на шелестящий шепот, - Если ты любишь меня, если любишь, позволь и мне так же любить тебя. Пожалуйста, Рицка, выбери меня. Отдай мне все, пожертвуй всем ради меня.
Соби, тяжело дыша, пытаясь пальцами оттянуть стремительно краснеющие на горле бинты, прохрипел:
- Рицка… не отвечай…ему.
Мальчик с трудом оторвал свой взгляд от лица брата, стоящего перед ним уже на коленях, и посмотрел на Соби. Увидев его, медленно сползающего на пол, пытающегoся держаться рукой за стену, мальчик рванулся к Бойцу, но на запястьях тут же сжались тисками ладони Сэймэя:
- Рицка! – окрик заставил вздрогнуть, пригнуться, прижать черные кошачьи ушки к голове.
- Сэймэй, - голос Соби звучал слабо, - не мучай Рицку. Не заставляй его бояться тебя.
Всего пол-оборота головы и взгляд черных глаз Возлюбленного обжигает, причиняет физическую боль, отбирает остатки воздуха в горящих легких.
- Рицка меня не боится, в отличие от тебя. Ты посмел открыть свой рот, хотя тебе никто не позволял перебивать меня. Я тебе этого не прощу. Замолчи.
Последнее звучит как приказ и все это отчетливо понимают и все же…
- Он… всего лишь ребенок. Не поступай так с ним… я… умоляю тебя…
- Ты меня умоляешь? – руки Сэймэя сжались на тонких запястьях мальчика, причиняя ему боль, но вырываться повторно Рицка не решался.
Его большие, почти черные от расширенных зрачков глаза смотрели на Соби. И Боец ощутил постепенно натягивающуюся нить Связи, биение сердца мальчика. Это ободряло и заставляло сопротивляться лишающей последних сил боли.
- Да, Сэмэй… я прошу тебя… за мою… Жертву. Не мучь его… не делай…
Голос Соби сорвался: на горле ожил импровизированный, вырезанный когда-то давно ошейник.
Рицка все же рванулся к Бойцу и Сэймэй неожиданно легко разжал свои руки. Мальчик опустился рядом с Соби, обхватил его за плечи, прижимаясь прямо к тому месту, где заканчивались бинты, из-под которых, прокладывая тоненькие дорожки, скатывались капельки крови.
Поглаживание маленьких ладошек Рицки, его близость, уменьшали боль, позволяя поднять, внезапно ставшую такой тяжелой руку, и коснуться мальчика.
Сэймэй поднялся с колен, выпрямился, и Соби инстинктивно постарался прижать к себе свою Жертву, жалея только об одном: что не может заслонить сейчас мальчика собою. Хотя кто сказал, что гнев Возлюбленного, который так ясно читается сейчас в его глазах, будет направлен на брата?
- Даже сейчас ты все еще моя собственность, Соби. Не забывай об этом. И где бы ты ни был, и с кем бы ты ни был, ты