|
| |
Пост N: 18
Зарегистрирован: 16.03.08
Рейтинг:
0
|
|
Отправлено: 27.07.08 19:25. Заголовок: Слэш-пародия по "Трудно быть богом" бр. Стругацких
Нелюбовь разведчика Фэндом: "Трудно быть богом" бр. Стругацких. Жанр: юмор, местами самопародия. Герои: дон Румата, дон Рэба, барон Пампа, дон Гуг Рейтинг: PG Саммари: на чужой планете высоконравственного прогрессора сильно раздражали местные распутницы. А ведь могло быть намного хуже! Авторские комментарии: расслабляюсь после сочинения ангста по этому фэндому. Дисклеймер: все не мои, поиграю и положу обратно. Действие происходит в начале восьмой главы. Выпутываясь из обрывков чужого свежестираного тряпья, дон Румата Эсторский, он же разведчик Института внеземной истории Антон Гео-Графский, входит в Веселую Башню, где чиновник зачитывает очередному просителю: - Дон Жутан, номер..,улица.. За бранные слова, начертанные на стене спальни его преосвященства дона Рэбы, приговаривается к дюжине розог. Дон Жутан мрачно удаляется в коридор, а из очереди доносится пьяный голос: - А п-п-почему дон Ж-ж-жутан оказался в с-спальне его перо… п-пресво… преосвя… Его прерывает оплеуха и визгливый женский голос: - Заткнись, алкаш, горе мое! Просила же я тебя не нажираться! - М-м-милая, я же для х-храбрости… Румата проталкивается к столу. - Куда лезешь без очереди! - Мы, Руматы Эсторские, спокон веку не ждем в очередях, - гордо отвечает разведчик. Не успевает он обратится к чиновнику, тот бубнит: - Дон Румата, зайдите к его высокопреосвященству дону Рэбе. - Я уже был у него вчера. - Зайдите еще, - тихо, но значительно отвечает чиновник. Румата, пожав плечами, следует за стражниками. В очереди слышатся сдавленные смешки, а дон Сэра провозглашает: - Не вижу, почему бы благородному дону не ублажить наместника Ордена… Кабинет дона Рэбы. Хозяин: - Верно ли, что вы имели какие-то дела с известным бандитским атаманом Вагой Колесо? - Кто бы говорил, – парирует Румата. - Помогали ли вы вожакам мятежных холопов Гаранту Зубатому и Марату Брюхатому? - Не имел такой чести. - Говорят, что от вас они получили волшебные ящики, стреляющие молниями и градом. - Уж это точно не от меня! Мое несогласие с Теорией Бескровного Воздействия не заходит так далеко… - Румата спохватывается и зажимает себе рот. Дон Рэба недоуменно смотрит на него и продолжает: - Люди Святого ордена доложили, что нашли у вас это, - он вытягивает из-под стола потрепанную книжку, на обложке которой прелестное большеглазое сереброкудрое создание обнимает краснорожего детину с резной костью в носу. – Запрещеная богомерзкая поэма Шнура Рифмоплета об имперском принце Легасе, якобы полюбившем меднокожего варвара. - Врут. – Румата презрительно улыбается и небрежно-аристократичным жестом сморкается в висящую за его спиной портьеру. - Небось, сами и подкинули. - Еще о вас доносят, – дон Рэба роется в куче бумаг на столе, берет одну, читает: "… а также оный колдун и смутьян Румата путается со своими слугами, о чем сказала мне ихняя кухарка…" - Подлая клевета! Эта шлюха обиделась, что я не захотел присоединиться в постели к ней и моему кучеру, и захотела отомстить. - А если бы там не было кучера? – вкрадчиво спрашивает дон Рэба. - Я бы все равно отказался! - А если бы кучер был, а кухарки не было? - К чему вы клоните? - Хм-м-м… Э-э-э… Даже не знаю, как вам получше намекнуть. Дон Рэба замолкает, хрустя пальцами и нервно облизываясь. – Мой благородный дон… Я давно хочу вам признаться... Я сам не заметил, как мои сложные и противоречивые чувства к вашей особе переросли в нечто… еще более сложное и возвышенное. Пытается опуститься на одно колено, но подагричные суставы не позволяют. - Я люблю вас, как только мужчина может любить мужчину. И надеюсь, что вы сможете разделить мои чувства… Румата, не дослушав, с обалделым выражением аристократического лица, вылетает за дверь. Румата врывается в камеру, где барон Пампа дон Бау-но-Суруга и прочая и прочая, вися в кандалах на стене, ревет, как слон в брачный сезон: - Трусливые ублюдки шелудивых ослов, жертвы пьяных зачатий, труполюбы!.. Далее следует подробный рассказ барона об интимных связях, которые он якобы имел с допрашиваюшим его чиновником, палачом, стражниками и их родственниками обоих полов, но эти речи мы здесь ради приличия опустим. Румата направляется к палачу, тот кричит благим матом, и в камеру вваливается с десяток стражников. Землянин смотрит на них злобно-многообещающе. Вращая мечами. Слуги зла мнутся, не решаясь напасть. - Барон, воодушевленный появлением друга, орет: - Помет безухого шакала, мерины блохастые! Раскуйте меня, и мы сразимся, как подобает мужчинам! Тут укрывшийся за столом чиновник храбро метает в землянина чернилницу. Румата, отбивая ее, невольно раскрывается, и толстопузый сержант, пользуясь моментом, командует: - Вперед, все вместе! Приказ выполняется. Друг другу стражники мешают, так что большую часть ударов раздают не врагу, а своим же напарникам. Но их слишком много. Вот-вот землянин будет повержен… Спасение приходит неожиданно: в свалке один из стражников случайно хватает Румату пониже пояса. Тому это напоминает о недавних домогательствах дона Рэбы, от злости силы его удесятеряются, он расшвыривает и глушит противников. Освобождает барона, и они выходят из башни. - Друг мой! – прочувствованно говорит барон, - даже не знаю, как вас отблагодарить! Нет, знаю! Тянет его в кусты, скидывает с чресел фартук, обнимает Румату, и пытается поцеловать. Землянин в ужасе его отталкивает. - Я думал, вы верны баронессе! - Обычно – да. Но ради такого случая… Снова пытается облапить своего спасителя. Румата хватает его за руки, и на суровом мужественном лице барона отражается почти детская обида. Румата с облегчением смотрит на бегущих к ним через площадь монахов с дубинами. Барон неохотно отпускает его, запрыгивает в седло, перерубая повод, и бросает коня в галоп. Мы еще встретимся! Надеюсь, при этом вы будете в другом настроении, - бормочет землянин. Румата бредет домой сквозь непривычно малочисленную уличную толпу, и вдруг чувствует, что к нему за пазуху,щупая, лезет чья-то рука. Выкручивает, швыряет ее хозяина на мостовую и методично лупит его эфесом меча, приговаривая: - Вот тебе, паршивый мужеложец! Тот, закрываясь от ударов, обиженно скулит: - Я не такой! Я всего-навсего хотел спереть что-нибудь! Румата плюется, рычит:"а бес вас разберет!", но экзекуцию прекращает. Румата подьезжает к Пьяной Берлоге, входит. Мрачно косится на отца Кабани, спящего лицом в миске с кашей. Идет в кладовку, и видит починенный самогонный аппарат. Выхватывает из ножен меч, и, матерясь по-русски, по-эсторски, по-меднокоже-варварски, и еще на каких-то, плохо знакомых ему самому наречиях, крушит ни в чем не повинный механизм. За этим занятием его застает дон Гуг. - Антон, хватит! - Знаешь, как мне осточертела эта планета дикарей, уродов и извращенцев?! От последнего слова Пашка явственно морщится. Антон, не замечая этого, продолжает: - И ведь я с детства хотел на эту …ую планету, чтобы учить ее обитателей разумному, доброму, вечному! Помнишь, как мы с тобой и с Анкой играли в детстве? - Да. Эх, детство беззаботное!.. А помнишь, как мы дрались из-за того, кому с Анкой гулять? - Ага, до первой крови. Ты мне чуть ухо не откусил. А она обозвала нас дураками и белыми варварами, и стала ходить с тем долговязым десятиклассником, забыл, как его там. Зато нам не было обидно. Раз ни одному из нас не досталась… - Дон Гуг краснеет. Молча сгибает и разгибает невесть как оказавшийся в этой лагуге серебряный кубок работы ируканских мастеров, безуспешно пытаясь завязать его узлом. Наконец тихо говорит: - Антон… я ведь тебя тогда не просто так укусил. Я тебя… (еле слышно) поцеловать хотел. И сейчас хочу, через двадцать лет! И не только целовать. Тянется, блудливо улыбаясь. Антон смотрит на него с ужасом. - И ты, Брут?!! Его лицо искажается безумной гримасой, которой позавидовал бы даже настоящий Румата Эсторский, потомок двадцати двух поколений аристократов, прославленных зверством, пьянством, буйством и распутством. С диким воплем он замахивается мечом, и дон Гуг едва успевает отскочить. Румата преследует его, определенно пытаясь зарубить, они вываливаются из избы, наматывают вокруг нее несколько кругов, прежде чем Румата попадает в крепкие обьятия дона Кондора, обезоружившего его секретным приемом, неизвестным молодым сотрудникам Института внеземной истории. Сдавленно рыдает в его обьятиях, позволяя отвести себя в избу и уложить на нары, и засыпает. Выслушав неохотный, но честный отчет дона Гуга, дон Кондор постановляет: - На Землю! Лечиться! Обоим!
|