Форум сайта "Мир Эсси Эрганы"

Название: Мое имя
Автор: SK no Sentoki
Бета: Weiss
Фендом: Loveless
Пейринг: Соби/Сэмей, Рицка/Соби
Рейтинг: я в них плохо пока разбираюсь ;р ну, где-то PG-13, плюс агнст в начале, романс в середине и стебный Соби-тян в конце 
Предупреждения: жуткий ОСС на базе моей бурной фантазии. Отступления от канона, не слишком значительные, но и не мелочи. Мой первый фик. Сэмей у меня жутко матерится, в моем понимании он – неисправимый мизантроп ^^
Дисклеймер: да не мои они, не мои… Идея с диском бережно свиснута у Serpensortia. Комен нэ, просто ты так чудесно все описала, не могу представить себе это как-то по-иному ^_^

1.
Рицка успел сгруппироваться. Только поэтому он еще цел. Он раз за разом удивлялся этому обстоятельству, сидя на полу в полутемной комнате. Синяков на этот раз немного, пластырь вообще можно не доставать. Мамина болезнь, раз за разом показывающая себя, красующаяся, как девчонка на первом свидании, больше не могла задеть или расстроить Рицку.
«Да, моя мама – шизофреничка. Но при чем тут я?..» - устало спрашивал он себя раз за разом, меняя бинты, избавляясь от окровавленных пластырей.
Рицке начинало надоедать. Присутствие в доме чужого человека, который не вызывает чувств – никаких! Он не расстраивался, не задумывался об этом. Он банально устал.

Однажды, около года назад, Рицке в голову пришло обыскать дом. Конечно, вещи Сэмея не выбросили, мать просто собрала их все в одной комнате и никому не позволяла к ней приближаться. При этом комнату сына это не затронуло; заходя в нее, до сих пор ощущение, что хозяин только утром отсюда вышел и к ужину вернется.
Когда Рицка понял, что его брат погиб не без чьей-то заботливой помощи, он решил «докопаться до правды». В прямом смысле. На свалку, устроенную матерью, он почти не надеялся. Сэмей не мог бы оставить ничего важного на виду. Да, именно так, ничего важного на виду он и не оставлял. Немногочисленные, но убедительные аргументы их общих с братом знакомых до сих пор настигают Рицку, и, согласно им, Сэмей был этаким вежливым мальчиком-гением с опять-таки вежливой, заинтересованной улыбкой. О том, что улыбка эта была придумана, спланирована и великолепна сыграна, Рицка за последние два года задумывался не раз.
В комнате Сэмея было чисто и отчужденно. Его, сразу видно, эти стены не интересовали. Рицка огляделся. На вид – мест для тайника не так уж много. Сейчас проверим.
В тот раз он ничего не нашел и буквально видел, как Сэмей, стоя у дверного косяка и сложив руки на груди, спокойно усмехается.

Рицка положил ладонь на холодную дверную ручку. Из кухни слышалось бормотание матери, похожее на какую-то старую забытую песню. Рицка открыл дверь.
Комната Сэмея была с теневой стороны дома, но на закате солнечным лучам удавалось попасть сюда. Здесь, конечно, ничего не изменилось. Убиралась комната два раза в неделю и только в то время, когда Рицки не было дома. Он, конечно же, это замечал.
Сел, опустил хвост на деревянную спинку, огляделся.
«Нужно вспомнить, где я уже смотрел в прошлый раз» - пришло в голову.
Он методично перебирал книги на полке, рылся в шкафу, поднимал половик даже. Ничего. Видно, его брат был очень скрытным человеком. Слишком скрытным. Еще одна непрошеная правда, которую Рицка ненавидел. Сделав лишний круг по комнате, он тяжело опустился на пол. На столе стояла красная настольная лампа, Рицка на нее уставился, сфокусировал взгляд, замер.
«Не думай, - приказал он себе. – Не смей думать об этом»
Не думай о том, что услышал. Не смей вспоминать этот дрянной разговор. И голос его не вспоминай!.. И…
Рицка закрыл глаза. Вот он идет по улице от трамвайной остановки до поворота. Вот сворачивает и замечает знакомую лестницу и, дальше, знакомую дверь. Ставит ногу на последнюю ступеньку, протягивает руку и…
Все. Вот это именно то, что вспоминать не следует. Рицка открывает глаза. Лампа на месте. Взгляд скользит по полочкам, мягко и непринужденно. И останавливается на одном из многочисленных сувениров, которые брат привозил из Гоуры, где так любил бывать с друзьями.
«Ну еще бы он не любил, - едко усмехается Рицка. – А я-то еще гадал, с чего бы он так любил это место, там же ничего интересного…»
Он тянется за этой безделушкой, берет в руку, рассматривает. Керамический сундучок с такими же керамическими монетками и бутылками какого-то алкоголя. Гоура что, знаменита алкоголем?..
«Алкоголь. Да, это единственное приемлемое объяснение, - думает Рицка. – Иначе с чего бы он… зачем бы он так…»

Голос Соби звучит глухо и как-то надтреснуто. Даже стоя за дверью, Рицка различает в нем панические нотки страха; Соби говорит слишком быстро, сбивчиво, путается в словах, теряет нить разговора. Рицка никогда не слышал, что Соби разговаривал вот так… как будто ему то ли страшно, то ли до одури противно. И неизвестно, что хуже. Потому что Соби, незнакомый Соби за дверью произносит его, Рицки, имя. Тянет гласные; так говорят о детях и о смертельно больных.
- …не понимаешь, он, Рицка, просто не знает… ничего совсем не знает… А я боюсь, я не хочу, понимаешь?.. – Соби умолкает, раздается стук – кажется, что-то уронили.
«Ну вот, я опять чего-то не знаю», - Рицка пытается злиться, потому что иначе он вот просто здесь вот и рухнет. Все это слишком уж надоело. Слишком.
- Да, да, конечно, - а вот это уже, кажется, Кё. Рицка внутренне содрогается от… от всего содрогается. Но не уходит. – Ты не можешь ему ничего рассказать, это даже мне понятно. Он после такого в твою сторону даже не посмотрит.
- Н-но ты же… посмотрел… - Соби… неуверен?.. Что за чушь? И что это за «посмотрел»?!
- Я – другое дело. Я видел это своими глазами, тогда, помнишь, ваш выпускной? А ведь была еще поездка в Осаку, я же был с вами. Черт, я тогда чуть с ума не сошел!..
- Тогда я сам его защитил… иначе бы он погиб… я бы…
- Не иначе, а лучше бы! – Кё, кажется, затыкает Соби рот. – Если бы он сдох еще тогда, хотя бы остатки твоих мозгов сохранились бы в голове!
Рицка делает резкое движение, но дверь не открывает. Смотрит на нее стеклянными глазами и слушает.
Соби молчит. Рицку буквально мутит от этого молчания. Он знает, что Соби не хмурится. Просто смотрит в одну точку и молчит. Прямо как он. Соби молчит, Рицка слушает.
- Он не поймет, почему я ушел. Никогда не поймет.
Кё молча хмыкает.
- И ты ничего ему не скажешь, ясно? – Ну вот опять. Это точно не его Соби. Что за бред такой?..
- А почему ты уйдешь, собственно? Еще ведь ничего не…
- Он работал над этим, Кё… он…
Слышится глухой звук. Кажется, Соби упал.
- … он… я не знаю, какие техники он применял… не знаю, что из них было испробовано на мне. В последнее время он… - Соби на секунду замолкает - …он со мной почти не говорил.
- И ты боишься, что можешь неосознанно причинить Рицке вред?
- Нет. Я боюсь, что все эти техники… вся эта… чушь – это слово Соби буквально выплевывает – как раз и создана для того, чтобы причинить вред Рицке. И меня он тоже…
Раздается тихий стон. Рицка больше не ждет. Он врывается в комнату и застывает на пороге. И долго-долго смотрит, как Кё, стараясь не запачкаться в крови – НЕ ЗАПАЧКАТЬСЯ в крови Соби?! – перебинтовывает раскромсанную от предплечья до запястья руку. Вдыхает крепкий запах алкоголя и смотрит, смотрит, смотрит.
Соби шатко поднимается с пола. Окровавленный бинт падает с его руки с какой-то зловещей красотой, ложится спиралями на деревянном полу. Соби поправляется очки. Рицка не спускает с него глаз. Соби тоже смотрит. Смотрит и, кажется, совсем не мигает. А потом исчезает. Пропадает легким водоворотом теплого воздуха.

2.
Кацуко-сенсей все чаще говорит Рицке, что он почти здоров. Мать уже почти не бросается на него. Одноклассники и учителя больше не сторонятся. В ответ Рицка вежливо, слегка заинтересованно улыбается.
В прошлом месяце приходил еще один от Семи Лун. Обходительный, интеллигентный. На два года старше Рицки. Сообщил, что он Боец Loveless. Даже плечо показал для убедительности. Рицка посмотрел на темные буквы в опасной близости от темно-синей вены и послал его ко всем чертям.
Диск Рицка нашел через два месяца после исчезновения Соби. В тот вечер он впервые за все это время заплакал. Сидел и ревел, сжимая в руках пластмассовый бокс. А, успокоившись, открыл дверь на балкон и залез под одеяло.

- А потом мы еще были отличном магазинчике, тебе бы там понравилась, да, Яёй? – сообщает Юико, идя чуть впереди.
- Да уж. Но мы и без тебя прекрасно обошлись, ты уж не дуйся.
- Не собираюсь, - Рицка ухмыляется. Все выходные он учился телепортации. К чертям и обиды, и магазины.
Домой он сегодня не пойдет, мать просто в бешенстве – одна из ее подруг случайно задела полку с книгами Сэмея. Как она вообще попала на эту свалку артефактов, дверь в эту комнату обычно заперта.
Рицка прикидывает варианты. Юико смотрит на него с любопытством.
- Вы не знаете, есть здесь поблизости интернет-кафе?
- У тебя ж дома есть Сеть, - Яёй, похоже, слегка удивлен.
- Есть, конечно, но сегодня на линии какие-то неполадки, а мне горит, - Рицка ненавидит оправдываться, Яёй это уже знает, и потому ничего не уточняет.
- Раз так, сейчас напишу адрес, - вздыхает он.
Юико они, кажется, потеряли у какой-то витрины.

Рицка недолго объясняется со знакомым, явно желающим навязать ему свою кампанию. Тот уходит немного обиженный.
«Ну да, на халяву пожрать не удалось» - констатирует Рицка.
Садится за свободный стол, заказывает у подошедшего официанта кофе и какую-то экзотическую дрянь, которой однажды, правда безуспешно, пытался накормить его Соби.
Легко оглядывается и спокойно вставляет диск в дисковод. Вот и все. Запуск.
«Читать нечто подобное в интернет-кафе – похоже на пляску на костях. Причем, на моих. – Рицка хмурится, из-за угла появляется официант. – Но ждать даже час я бы сейчас не смог»
Берет горячую чашку в руки, слегка дует на пальцы. Открывает папку.
«И почему я так уверен, что это именно дневник? Здесь может быть что угодно: фото со школьных поездок, планы занятий, да хоть что…»
Нет, это дневник.
«Лучше бы я ошибся»
С два десятка текстовых документов, разбитых по папкам-годам. Рицка прикинул; его брат изливал душу монитору с клавиатурой с четырнадцати до самой смерти.
«А теперь, Сэмей, тебе придется мне все объяснить»
Почему у него тогда был такой голос? Почему так много крови? Почему он?..
Черт.

3.
14
«Наконец. Я уже и не надеялся. Он вроде вполне ничего, красивый. И послушный.
Сидит рядом на полу, ни одного вопроса, ни одного лишнего слова или жеста. Когда шли ко мне, он спросил, увлекаюсь ли я чем-нибудь. Я ответил, что ничем определенно. На мой вопрос ответил, что рисует.
Поспорить готов, когда-нибудь он захочет меня нарисовать»

«Соби сегодня пришел в Академию весь в бинтах. Когда я поинтересовался о причине, пытался отмалчиваться. Кажется, я смог доказать ему, что это неправильно.
Учебная программа у него, видите ли. Я влетел в кабинет этого его сенсея. Кажется он не ожидал. Высказал ему все в лицо, что я думаю о нем и о его воспитательной программе. Посмел поднять руку на мое оружие. Он мне еще целым понадобится. А «научить его терпеть боль» я и сам могу»

«Задумался, что будет дальше. Вот я выиграл очередную – последнюю и самую сложную – битву. Да, я здесь лучший, а дальше? Это-то я и так знаю. Хотя, вокруг так много того, что мне не нравится. Переделывать глупцов не в моих правилах. Глупцов не переделывают. Их убирают.
Соби упрямый. Кажется, он смог бы повиноваться кому угодно, даже законченному идиоту. Я сегодня избил его до полусмерти, бил грубо, не применяя техник, ногами по лицу, в живот. Он встал по первому требованию. Просто поднялся на колени, тяжело задышал и застыл. А потом взял и встал. Лицо в крови, на одежде – грязь и кровь, а он: «Да, Сэмей?»
Ублюдок»

«Купил телефон. И Соби приказал себе купить. Теперь он обращается ко мне, непосредственно не используя Связь. Только звонки. Так я могу не отвечать, когда не хочу.
Битый час объяснял ему, что он со мной не навсегда. Кажется, до него так и не дошло.
«Наша Связь… не навсегда?..» Даже рот приоткрыл от удивления и ужаса.
«Не волнуйся, Соби. Сейчас ты нужен мне, и это самое главное. Не так ли?»
Улыбаюсь ему. Спокойно так улыбаюсь»

«Написал абзац, тут же стер. Писать о моих свежеприобретенных планах опасно. Вряд ли кто-то будет это читать, но лучше не рисковать. Да и вряд ли я забуду о подобном. Хотя о Соби забыть тоже проблематично.
На днях он снова выкинул какую-то блажь. Решил с чего-то, что я в опасности. Их хоть и было трое, но я же не первокурсник какой-то. И не беззащитен без тебя, кретин. Но его, похоже, это не интересовало. Раскидал их так, что я начал думать, как скрыть убийство. Я думал, он их и вправду убил.
Когда он появился, один уже расстегивал мою рубашку. Я как раз думал, как лучше поступить – сломать ему руку самому или пусть это лучше сделает его дружок, благо гипноз – моя сильная сторона. Но Соби, очевидно, решил не давать мне времени на размышления. Он оторвал меня от них с такой силой, что чуть мне руку не сломал. Это при том, что прикасаться ко мне ему запрещено под страхом пытки. Хотя, когда это Соби боялся пыток?..
Отбросил меня на тротуар и, не поворачиваясь, прошипел: «Оставайся там» А потом он просто щелкнул пальцем и двое громил по краям рухнули с отвратительным звуком на асфальт. Тот парень, который меня лапал – не валялся бы он сейчас где-нибудь в операционной, пожелал, чтобы у него руки отсохли – так легко не отделался. Соби бил его долго, жестоко. Так я обычно бью его – без жалости, без сожалений, без страха. Соби бил с наслаждением.
Когда на парне уже не было живого места, Соби, поставив ногу ему на физиономию, закурил. И выкурил три сигареты подряд. А я сидел, как кретин, на мокром после дождя асфальте, и смотрел, как он выпускает пар изо рта, как впитывается кровь на его светлом пальто.
Соби обернулся. Как будто впервые меня увидел. Смотрит, молчит. Он вообще почти всегда молчит. Кретин.
Просто взял и ушел. Я весь в крови, да еще не в своей, мокрый, ни хрена не понимающий, сижу посреди улицы и смотрю ему вслед. Я его точно изобью»

15
«Мои занятия в обычной школе закончились. Зато я регулярно езжу в Гоуру. Рицка не перестает этому удивляться.
Когда я спросил Рицку, кем он хочет быть, он ответил: «Мороженщиком!»
Глупый. Немного погодя спросил то же самое у Соби. Он задумался. Всегда так делает, когда я внезапно к нему обращаюсь. Я до этого за всю встречу – четыре часа тренировок – и слова ему не сказал.
Он не знает, видите ли.
Привел его домой недавно. Рицке он понравился. Потом неделю от меня не отставал. «Какой у тебя классный друг, ни-сан» - улыбается во все зубы.
«Он мне не друг» - улыбаюсь в ответ уголками губ.
«А зря, - Рицка хмурится. – Он хороший человек»
«О да, это я знаю» - ухмыляюсь, вспоминая, как «хороший человек» убивает по моему приказу, а потом становится на колени в надежде – хоть на слабое, хоть мимолетное – прикосновение.
«К тому же он художник» - Рицка явно очарован. Ну да, в девять лет круче художника – только космонавт.
Да уж. Я хорошо это помню. Соби сидит на кровати и помогает Рицке собирать мозаику с каким-то странным зеленым истребителем.
- …и раз ты художник, ты можешь нарисовать мне его, - утверждает Рицка.
- Прости, Рицка-тян, но я не смогу.
Откуда такое обращение?..
- Ты не хочешь? Не любишь истребители? – Рицка – сама забота.
- Не поэтому. Я не умею их рисовать. – Вздыхает. Ну-ну. Плохое слово – не умею. Надо бы запретить тебе произносить подобное.
- Тогда все просто, - Рицка складывает руки на груди и встает в позу всезнайки. – Ты должен пойти в художественную школу. Там наверняка знают, как рисовать истребители. Так что тебя научат.
- У меня вряд ли будет время посещать ее, - усмехается, идиот. Наверняка обо мне сейчас подумал.
- Говорят тебе, просто пойди туда, и все! – Рицка произносит это властно, совсем не по-детски. Смотрю, как Соби замирает, как на секунду стекленеет его взгляд. Поднимает голову, долго, пристально смотрит на Рицку и обессилено как-то улыбается.
- Да, Рицка, я пойду.
А вот это уже лишнее. Мне побоку, что тебе там представляется, не так уж Рицка на меня похож. Но вот выполнять какие-то приказы, кроме моих – это уже ни в какие ворота. Чувствую, как начинаю звереть. Открываю дверь.
- Прости, Рицка, нам придется уйти. У нас лекции через час начинаются.
- Блин, вот так всегда, - бурчит братец.
Соби встает с кровати, берет в руки пиджак и выходит из комнаты. Он знает, что я зол, как никогда. Связь не позволит ему ошибиться. И не позволит ему ослушаться. Не позволит задержать мою руку. Как всегда»

«Соби водил меня в зоопарк. Я не хотел. Дома был скандал. От нас ушел отец. Я не ожидал такого. Нет, я знал, конечно, что у них с матерью не ладится. Но чтобы, вот так, банально – в моей семье… Я просто ушел в несознанку. Буквально почувствовал, как в мою жизнь крадется на цепких кроличьих лапках диагноз «такой же, как все». Сидел в комнате, обливался липким холодным потом. Звонок. Соби. Я даже ничего ему возразить не смог.
Почему у меня смутное ощущение, что мной воспользовались?»

«Я редко вижу Минами-сенсея. А Соби к нему и вовсе больше не приблизится. Эта дрянь его изнасиловала. Просто лишил его ушек, как проститутку какую-то. Нагиса утверждает, что это повторится, и не раз. Но кто слушает эту маразматичку?..
Дал ему пощечину – Минами-сенсею. И, думаю, внятно объяснил, что если свой Боец мертв, это не значит, что нужно тянуть лапы к чужому. Дрянь. Стоял, ухмылялся, как будто это я трахал Соби у него на глазах.
«Ты еще слишком юн, чтобы осуждать меня, Аояги-кун»
Я?! Слишком ЮН?!?!
Я взбесился. Я слишком часто выхожу из себя в последнее время. Чертов ублюдок. Слишком юн, да?..
- Соби.
Я буквально прошипел это. Минами приподнял одну бровь. Дескать, и что дальше?
- Да, Сэмей.
Молодец, Соби. Быстро. Умница, Соби. МОЙ Соби.
Схватил его за шкирку, встряхнул. Соби распахнул глаза так, что, казалось, шире уже не куда. Ну да, конечно, я же к нему почти не прикасаюсь. Никогда. Почти.
Я целовал его где-то минуты две. Чуть не задохнулся и его не задушил. Закинул руки к нему на шею, прижался всем телом. Хорошо, что я – не он. Еще немного, кажется, и он бы, пожалуй, скончался на месте. Но ничего, выжил. Ответил мне.
Я не обернулся. Я взял этого подлеца за руку, внутренне содрогнулся, но все же забил, и удалился из этого темного коридора, обитого деревянными панелями, из этой дрянной школы, из этой сраной Гоуры.
Я затащил Соби в ванну. Мой драгоценный Боец был нежного оттенка свежесваренной свеклы. Надо же, а обычно так мило краснеет.
Я тер его с остервенением, с которым средневековые служанки драили сорочки своих господ. Я, кажется, дыру бы на нем протер, если бы руки не устали. Швырнул мочалку ему в лицо.
Надо отдать ему должное. Он выглядел виноватым. Мокрый и виноватый. Просто блеск.
- Запомни, никогда…
- Я знаю, Сэмей. Я повинуюсь.
Первый раз он меня перебил. Похоже, действительно знает.
Хм… Повинуется он. Кретин, мать твою. Я скрипнул зубами и вышел из ванной.
А вечером, поднявшись с кровати, чтобы выключить свет, я обернулся и заметил на подушке пушистое черное ухо»

«Мы победили Rightless. Против их техник огня я все время предлагал воду. Логично, на мой взгляд. Очевидно, Соби так не считает. Он бился с ними своими излюбленными бабочками. Они горели, как факелы, врываясь в огонь сотнями, тысячами. Я орал на него. Что-то про его умственные способности и родственные связи до третьего поколения. Когда я стал настолько выходить из себя?..
Соби молчит, как партизан. Когда поединок достиг апогея, Соби выдал: «Это неверная тактика, Сэмей»
«Просто сделай это, черт подери!!!»
Соби повинуется.
Да накроет неверящих с силу огня истинная мощь пламени! – вопит Боец Утративших Правду.
Не выстоит огонь против стены вод! Отражение! – Соби делает эффектный взмах кистью.
Два заклинания борются, сливаются в чертовой круговерти, сворачиваются в спирали.
На моей шее смыкаются оковы. Обессиленно падаю на пустоту Системы.
- Сэмей!
У Соби встревоженный взгляд. Нехрен смотреть на меня, как на умирающего!
- Бейся…
- Сэмей…
- Я сказал, бейся… - хриплю ему злобно.
- Да, хозяин.
Когда мы познакомились. Он сказал это, когда мы познакомились. Я спросил, есть ли у него мелочь на автобус, и он ответил: «Да, хозяин». На такую дрянь – «Да, хозяин».
У Соби в двух местах сломана левая рука, перелом ребра, множество порезов – глубоких и не очень, и такое же множество синяков. Он бился. Дрался, как никогда. Черт, он каждого моего слова слушается. Каждого.
Иногда меня тянет проверить, что будет, если я прикажу ему умереть. Но я не проверяю. Я знаю и так»

«Рицке сегодня было плохо. У него упало давление. Приходил врач, успокоил. Сказал, что ничего серьезного. Посоветовал сделать обследование.
Рицка попросился спать в моей комнате. Заполз ко мне под одеяло с подушкой, начал приставать с расспросами. Как школа, куда ты меня поведешь, как это, как то… Черт.
За что мне это?..
Он похож на меня. Как две капли воды, я бы сказал.
Сегодня Соби был у меня. Рицка усердно поил его чаем. Соби, оказывается, любит зеленый чай. Хотя, с его привычками, неудивительно»

«Стою и жду его, как дурак. Связь блокирует. Да что он себе позволяет?..
Соби живет на первом этаже. Кто оплачивает его квартиру, я не знаю. Наверное, тот же, кто платит за обучение, покупает одежду, мольберты, кисти, еду, шампунь с запахом муската и шалфея, крем для бритья, который я недавно унюхал. Ах да. Еще сигареты. С недавних пор этот кретин курит.
Смотрю вниз с невысокого крыльца. В примятой, слегка желтоватой траве палисадника замечаю окурок. С фильтром, ярко-розовым от губной помады. Дрянь. Вот дрянь. Ничего, он свое получит. Я позабочусь.
Если я не собираюсь с тобой спать, это не значит, что ты можешь таскать к себе всяких шлюх.
Выходит из-за угла.
- Соби.
Приближается. Покорно опускает голову. Мне кажется, или он испытывает удовольствие вот сейчас?
Протягиваю руку. Даже не вздрогнул. Глаза закрыл. Хм…
Провожу по краюшку уха, по линии подбородка, по длинной пряди у самого виска, на которую слишком уж часто смотрю. Беру за подбородок, приподнимаю голову. Заставляю смотреть.
Тщательно вытираю руку об полу своего пальто. Улыбаюсь. Тебе больно, Соби? Ты не кричишь, не морщишься. Но ты не сможешь меня обмануть. Тебе чертовски больно, Соби, потому, что я брезгую тобой, не выношу твоих прикосновений, потому, что я – один, ты со мной никогда не будешь, потому, что я так решил, так лучше, на хрен ты мне не нужен, потому, что я – бессердечный ублюдок…
- Принеси мне кофе, Соби. Супермаркет же недалеко? – разворачиваюсь и открываю входную дверь. Своим ключом, конечно.
- Дома есть кофе, Сэмей.
Медленно оборачиваюсь. Ты такой жалкий. Ты слишком жалок для меня. Да, слишком жалок.
- Принеси мне кофе, Соби, - медленно, чуть ли не по слогам, повторяю. Ты не можешь ослушаться.
…Когда я выхожу из ванны, с полотенцем на плечах, ты уже дома. Сидишь у входной двери, оперевшись спиной на стену. А на полу – много, очень много твоей крови. В руках – банка черного кофе.
Хорошо хоть кофе принес.
Все верно. Я ведь не запрещал тебе вступать в битву без меня. Мне даже интересно, как хорошо ты будешь биться, когда защищаешь не меня, а свою собственную шкуру. Хреново ты бьешься, Соби.
Я медленно роняю полотенце, которое успел взять в руки. Подхожу к тебе, приподнимаю свитер. Все верно, рваная рана. Вот откуда столько крови.
Есть способ все исправить. Но если я это сделаю, считай, я проиграл. Ты – игрушка, Соби. Просто игрушка. Ты мне не нужен. Никогда не был нужен и никогда не будешь. Ты – дрянная старая деревянная кукла, пропахшая сандаловым маслом, с которой можно поиграть с утра, но только до того момента, пока из дома не позовут обедать. И я ухожу. Потому, что смогу обойтись без тебя. Я ухожу.
За бинтами и антисептиками. Возвращаюсь, приседаю около. Достаю тяжелый раскладной нож и делаю надрез на своей ладони. Без моей крови ни одно из заклинаний на такой ране не сработает.
Когда свет гаснет, осматриваю твой живот. Даже рубца не останется. Ну да, я же отличник, хм. Обрабатываю мелкие порезы и ссадины, стараясь не касаться тебя пальцами. Все мои усилия идут к чертям, когда приходится тащить тебя к кровати. Не за волосы же тащить.
Накрываю тебя одеялом. Смотрю. Внимательно, методично так тебя рассматриваю. Иду на кухню, забираю вещи, закрываю дверь, ухожу»

16
« - Подари мне Соби.
Только что откушенный кусок яблока благополучно встает поперек горла.
Оборачиваюсь. Рицка стоит в дверном проеме, нахмурившись, сжав руки в кулаки.
- Не могу, Рицка. Вряд ли Соби согласится, чтобы его вот так дарили.
- Сможешь. Ты обещал подарить мне все, что я захочу. Я хочу Соби.
Как уверенно он это произносит.
- Рицка, тебе всего девять. Что ты будешь с ним делать?
Кажется, Рицка тушуется. Стоит, краснеет, но кулаки не разжимает.
- П-подари мне Соби, они-сан.
- Рицка, он не…
- Если ты скажешь ему, то он согласится. Он тебя слушается, ведь так?
Еще бы он меня не слушался. Вздыхаю.
- Я не могу, Рицка. Я не хочу. Это единственное, что я не хочу тебе дарить.
Рицка теперь краснеет по полной программе.
- Эт-то п-потому, что ты лю… любишь его, да?..
Что за идиотский вопрос? Конечно же, я…
- Нет, Рицка. Я просто не могу.
Рицка молчит. Разворачивается, медленно кладет руку на жестяную дверную ручку.
- А Соби сказал, что я лучше, чем ты. И еще он сказал, что я красивый. Я видел, как вы целовались тогда, на лестнице. Ты думал, я спал. Я видел. Но ведь Соби не говорил тебе, что ты красивый, да, они-сан?
Смотрю на спину Рицки, куда-то чуть выше лопаток.
- Ты все равно подаришь мне Соби, да, они-сан? – спокойно спрашивает Рицка и, на секунду задержавшись в дверях, выходит в полутемный коридор»

«Телепортируюсь в какой-то дрянной парк. Кругом все зеленое, вялое и до невозможности пошлое. Нетвердой походкой иду вдоль небольших каменных строений, отдаленно напоминающих бараки в концлагерях. Хотя парк у Академии Семи Лун вовсе не дрянной, а, как утверждает общественное школьное мнение, «роскошный», а архитектурой вообще восхищаются все новички поголовно, мне на это, мягко говоря, насрать.
Дохожу до библиотеки. И куда подевалась моя приветливая улыбка, заставляющая людей таять, как поджаренный зефир? Грубо отталкиваю какую-то малявку, застрявшую у полки с книгами по теории укрепления Связи и защитных заклинаний. Охранных, да, лучше сказать – охранных. Вожу пальцем по корешкам книг. Корешки грязные, палец чистый. Ксо. Я покажу тебе, маленькая ушастая дрянь»

«К тому моменту я был уже пьян в стельку. За последнюю неделю узнал о таком количестве заклинаний-поводков разной силы, интенсивности и степени вреда для Бойца, сколько за всю жизнь не знал. Это при моей-то педагогике.
Когда Соби откликнулся, я уже расположился на его постели. Я даже не успел закончить фразу, как он уже открывал входной замок.
По физиономии вижу, что взволнован. Ну ничего. Плюнуть бы в эту физиономию. Что я и сделал.
Соби стоит у кровати, ничего не понимает, держит в руках свой идиотский зонтик. А я корчусь на кровати от хохота. Умираю прямо-таки. Дергаю его за руку, валю на постель. Сдираю с него все, что только можно содрать. Не забочусь: царапаю, оставляю синяки, рву ткань рубашки по швам. И усаживаюсь на него сверху.
Хохочу как ненормальный. Соби, мягко говоря, не ожидал. Ничего, милый. Будешь знать. Всю жизнь мне портишь, ублюдок.
Дышу на него алкоголем.
- Нравится? - извращаюсь, как могу. – А так?.. – запускаю его руку к себе под футболку.
Мучайся, тварь. Кто у нас там красивый, а?
- Нетушки, милый, хрен ты меня поимеешь! – снова хохот. Сколько я выпил, интересно?
Соби, кажется, уже не дышит. Зрачки расширены, руки холодные, как лед. Они что, дрожат?! Отлично, просто отлично!!
Делает слабую попытку встать, и бедром я чувствую, насколько ему не хочется этого делать.
- Обойдешься, я сказал!
Толкаю его обратно, достаю нож, очерчиваю пальцами ключицы. Шепчу заклинания и кромсаю его. Не берегу ни его кожу, ни его психику. Одной рукой, которая уже в крови дальше некуда, провожу по губам, волосам, тянусь к ледяным пальцам, другой режу на его шее имя. Мое имя»

«День катится ко всем чертям. Эти ублюдки мне угрожали. Как будто они смогут что-то сделать. После моего принятия в число Семи руки мои развязаны. Мы с Соби – самые сильные в этом дрянном местечке.
Домой почти не возвращаюсь. Эти двое меня раздражают»

«Набросился на меня ни с того, ни с сего, повалил на пол. Не то, чтобы я не ожидал. Он в последнее время какой-то странный, вечно ищет меня глазами, хотя Связь не позволяет сомневаться. Побочные эффекты «поводков», что ли?..
Соби хватается за меня, как утопающий за соломинку. Ладони не разжимает, намеренно оставляет синяки. Тянется ко мне, дышит в шею. Часто так дышит, прерывисто. Горячий, как печка. Отпихиваю его, грубо, не заботясь, как обычно.
- Сэмей…
- Отвали, Соби, если не хочешь еще пару переломов.
Вижу, как он напрягается, но встать, убрать ладони с моих висков и извиниться он явно не собирается.
- Соби, - спокойным голосом повторяю, - отвали.
И хотя он знает, что я зол, что я ненавижу прикосновения, ненавижу, когда меня вот так зажимают, что я его хозяин, а он – моя игрушка, Соби – послушный кретин Соби – целует меня.
Меня, который может за малейшее неповиновение избить до полусмерти. Который лишил его способности чувствовать Связь со мной на две недели просто за то, что он пошутил насчет моего хвоста. Меня, который использует его – нагло, открыто, по-хозяйски, не заботясь, безразлично, использует до износа. Который изрезал ему всю шею просто затем, чтобы он никому никогда больше не принадлежал, что бы не посмел попробовать принадлежать кому-то еще.
Соби целует меня. Я вспоминаю. Как звучит мое имя, когда его произносит Соби. Как он прикрывает сигарету рукой, когда закуривает. Как привычным жестом собирает волосы в хвост, когда идет к холсту.
Жмусь к нему так сильно, как это вообще возможно. Замирает. Ну да. Ты же не ожидал слабости. Ты ожидал тычок под ребра или пощечину, на худой конец.
Какого черта?! КАКОГО ЧЕРТА?!?! Вся эта дрянь, чувства, объятия… Дрянь…
Срочно встать и отбить у тебя желание так поступать. Навсегда. Или хотя бы надолго.
Но я с легким безразличием слежу, как скользит рука по моей спине, как сжимается ладонь на предплечье. Шепчу тебе на ухо что-то невнятное, стягиваю с тебя рубашку, вообще все стягиваю.
Кажется, у тебя пунктик на моей шее. Ладно, пока что я не против. Пока что»

«Соби уехал в школьную поездку. Ну и славно. У меня и без него дел полно. Для начала разберусь с Семью Лунами. А потом с мальчишкой. Легкий гипноз – и малыш никогда не вспомнит, что когда-то был жадным ублюдком.
Нагиса говорила, что его, скорее всего, возьмут в Академию. Ага, если к этому времени во главе Академии не встану я»

«Что еще за бред? Чистый Боец?.. Мое истинное Имя появилось там же, где я вырезал его на нем. Он - МОЙ Боец. Иначе это не объясняется.
В любом случае, любая иная Связь просто медленно прикончит его. Я могу не волноваться»

4.
Через месяц Рицка перестал ходить к Кацуко-сенсей. Кажется, она была расстроена. Провожая его в дверях, сенсей как-то странно щурилась и на вопросы Рицки упорно продолжала улыбаться и твердить свое вечное «дайжову, хеки»
Рицка убивал время двумя способами. Либо пропадал часами в самых разных библиотеках – от Центральной Токийской до какой-нибудь неизвестной в пригороде, либо бродил по художественным выставкам, вглядываясь не столько в картины, сколько в имена авторов.
А еще Рицка усердно тренировался. Конечно, Зеро не могли научить его всему. Ни одни, ни вторые. Но Натсуо рассказывал, как Боец может блокировать зов своей Жертвы, а Йоджи, подхватывая, добавлял, как этот блок можно обойти – под выразительный взгляд Натсуо и хохот Кё. И Ямато, задерживаясь с ним в очередном кафе, улыбалась и объясняла, что «поводки» - это особые заклинания-привязи, которые используются, когда нужно укрепить слабую, едва созданную или ослабшую Связь, навсегда привязать Бойца к Жертве.
- Ума не приложу, - ухмылялась она, - как Агатсума-сан смог создать Связь с тобой при наличии таких «подарочков» от прежнего хозяина.
Рицка пожимал плечами.
Конечно, она не знала, как эти «поводки» нейтрализовать, но Рицка никогда бы и не использовал чужые методы.

Нажав на print, Рицка откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову. Перевел взгляд на стенку. Фотографий прибавилось. И ни одной фотографии брата.
Когда принтер выплюнул последний лист, Рицка, аккуратно их скрепив, добавил сверху еще один. Адрес – обычный, электронный, номер телефона, место работы, даже фотография. Все, что сумел разузнать за 7 долгих месяцев блужданий по городу, информационным бюро, сети и художественным галереям – в поисках этих чертовых бабочек.
Кажется, это все.
Рицка накинул куртку – начинался дождь. Зонт он не возьмет.
Остался только билет до Киото.

5.
Соби, в общем-то, ожидал чего-то подобного. Рицка нашел бы его, если бы захотел.
ЕСЛИ БЫ захотел.
Но шел месяц, потом другой. Рицка не появлялся.
«Если он придет, значит, я – малодушный трус и редкостная скотина» - этим обычно заканчивались все внутренние монологи о Рицке.
Кё о Рицке принципиально не говорил.
- Сам все увидишь. Этот пацан тебя из-под земли достанет, точно тебе говорю. – Кё был убежден как никогда. Это, конечно, утешало, но…

- Ахо!!
Соби слегка покачнулся, но не остановился.
- Ты что, меня не слышишь, кретин?!
Пришлось обернуться.
Точно. Рицка собственной персоной. Холодина на улице, а он в легкой куртке, летних штанах и кроссовках. Да уж, хорош, ничего не скажешь.
Соби прищурился. Еще и мокрый. Восхитительно.
Рицке, похоже, было не «восхитительно». Похоже, он жутко зол. Ну да, а что он, плясать должен?..

Рицка приказал идти домой, хотя приказал – слабо сказано. Соби не возражал. Смысла в этом не было. Сейчас будут объяснения, совместное докапывание до правды. Но лучше уж так. Зато с Рицкой.
Едва Соби успел войти, как ему всучили какой-то увесистый сверток и, буркнув «Читай сейчас же», ушли на кухню.
«Интересно, откуда он знает, где здесь кухня» - Соби слегка покачал головой.
Рицка вошел с двумя кружками зеленого чая как раз в тот момент, когда Соби отложил от себя сверток. Всучив ему кружку, Рицка сел напротив и хмуро уставился на него.
- Ну и? – и как он может делать такое лицо?
- Все это уже не имеет значения, Рицка. Все, что он сделал, существует, и отношение Сэмея ко мне мало что меняет. Где ты…
Рицка вскочил, сгреб бумаги в руку.
- Ты кретин, Соби. Ты настоящий, живой кретин. Может, последний. Таких кретинских кретинов, как ты, больше не осталось.

Рицка рвет бумагу в клочья и швыряет мне в лицо.
- Ничего… из… этого… не… имеет… значения… долбаный… придурок…
- Рицка, я уже говорил, дело не в этом…
И правда. Смотрит на меня, как на законченного придурка.
- Ты и правда ничего не понял или так, дурака из себя строишь? – если он продолжит в том же духе, он банально лопнет.
- Я действительно не понимаю, Рицка.
Вздыхает, как будто в двадцать седьмой раз объясняет первоклашке простейшее правило.
- Хорошо, пойдем другим путем. Ты в зеркало сегодня смотрелся?
Да уж, я удивлен. Рицка – это вообще что-то.
- Да, конечно – отвечаю, приподнимая бровь и уголки губ.
- Когда это было? – Рицка все еще хмурится.
- Утром, кажется.
- Повтори эту увлекательную процедуру, пожалуйста.
Встаю, иду к зеркалу. Смотрю. Все вроде на месте. Непонимающе поворачиваюсь к Рицке.
- Бинты сними, ахо – бурчание в ответ.
Если ты так хочешь, Рицка. Снимаю бинты. Медленно оседаю на пол.
Имени. Имени Сэмея. Нет.
- Я снял твои гребаные блоки сегодня утром, - он уже успел подойти и усесться рядом. – Ты счастлив?
Резко тянусь к нему. И получаю звонкую пощечину.
Рицка смотрит на меня, нахмурив брови, не отводя взгляда.
- Кретин, Соби, ты кретин, настоящий кретин, чудовищный кретин… Семь месяцев… Придурок…
- Прости, Рицка.
Хочу поцеловать это недовольное, ругающееся, бурчащее существо, но не успеваю. Существо уже вовсю целует меня.

Когда я рыскал по пустой квартире, я едва мог дышать.
«Какой жестокий сон, мать твою» - когда это я начал ругаться?.. Рицка определенно на меня нехорошо влияет, хм. Сначала непроходимая тупость, те