Форум сайта "Мир Эсси Эрганы"

Боль настигает его столь же внезапно, как удар молнии. Очень похоже. Пахнет дымом. Перед глазами встаёт белая пелена. Внутренности горят. Сначала шок блокирует его восприятие, и затем первое, что он может почувствовать - интенсивное давление в центре его груди. Сила удара отбрасывает его назад на несколько шагов. Снова и снова. Туда-сюда. И только в конце он осознаёт, что они продырявили в нём сквозные отверстия. Он уже почти грёбаный покойник.

Почти.

Его окружает тьма и белизна. Тяжело, больно и горячо. Горячо, очень горячо. Что, чёрт подери, катится по его щеке? Как будто во сне, когда ты чувствуешь что-то, но на самом деле там этого нет.

Звёзды, думает он. В центре города нет никаких звёзд, только назойливо яркие, ослепляющие его неоновые вывески, кругом и всюду. Он собирается раствориться в них, сейчас.

«Всё настолько просто», - сказал Мелло несколько часов назад.

Да, думает Мэтт, просто. Нет ничего проще, потому что постепенно всё исчезает, и ему остаётся только исчезнуть вместе с этим. Смерть – самая простая вещь в мире. Намного проще, чем жизнь.

Он всё ещё стоит на ногах, когда это случается.

***

- Всё настолько просто, - говорит Мелло, облокачиваясь руками об стол. – Проще некуда. Это сработает. Ты хочешь, чтобы я повторил всё снова?

И это то, что делает Мелло. Как злодей в плохом кино, когда он начинает объяснять его план и уже не может заткнуться. Каждую деталь, каждый нюанс, раскладывает всё по полочкам. Он болтал больше часа и сорока грёбаных минут, и Мэтт думает, что если услышит хотя бы ещё одно слово, то возьмёт дробовик и позаботится о Кире старым добрым способом.

Ему не сложно.

Потому что, чёрт, зачем нужно всё это проклятое РАЗМЫШЛЕНИЕ? Размышление, и размышление, и размышление. L был близок к разгадке. Если бы он только переборол себя и сделал кое-что полезное, например, проделал отверстие в проклятой башке Киры, и тогда всё это ужасное дерьмо не случилось бы. Мелло никогда бы не стал настолько странным и исковерканным внутри, сердитым и грустным, и возможно они оба поступили бы в институт и оставались друзьями до конца своих жизней.

Мэтт не знает, можно ли сейчас назвать их друзьями. Нелегко чувствовать себя другом кого-то, кто просит, чтобы ты сдох ради того, что даже не является твоей проблемой. Ради того, что ты даже не считаешь проблемой.

Пусть Кира очистит мир. Чёрт, почему бы и нет? Он убивает только полнейших отморозков. И про себя Мэтт думает, разве это плохо?

Однажды он сказал это вслух, и чёртов придурок Мелло ударил его. Фактически, нанёс ему удар. Ножом. Четырнадцать грёбаных стежков.

- Эй, балбес, - говорит Мелло, - мы должны повторить план ещё раз?

- Нет, - Мэтт прочёсывает рукой волосы. – У нас осталось несколько часов, не так ли? Давай повеселимся.

***

Кровь Мэтта всюду на стенках раковины. На тарелках. Падает крупными каплями вниз на плитку.

- Что, чёрт подери? – он сжимает свою руку и обнажает в оскале зубы, как дикая собака. Никогда в своей жизни он не был более сердит. Никогда. Мелло стоит перед ним с ножом, и всё, о чём думает Мэтт – я хочу убить его. Убить его, убить. Быстро и жестоко за то, что он такой чёртов психопат.

- Он - зло, - говорит Мелло. – Кира - зло. Никогда не говори ничего подобного снова. Будто он прав. Он - зло.

И Мэтт думает, а что вообще есть зло? Ударить кого-то ножом в руку из-за высказывания собственного мнения кажется ему достаточно злым.

Мелло кладёт нож, но когда подходит ближе, Мэтт отстраняется, потому что он не уверен, что сможет сделать, когда то симпатичное горло окажется в пределе схватывания.

- Я подожду в автомобиле, - говорит он. – Бери ключи, а потом ты отвезёшь меня в больницу исправлять это дерьмо.

Им требуется три часа, чтобы найти медсестру, и ей требуется десять минут, чтобы сделать стежки. Мэтт отказывается от обезволивающего, поэтому чувствует, как игла колет, скользит через его кожу. Так лучше, потому что боль адская, но это испытывает его выдержку и является признаком того, что он жив.

… двенадцать, тринадцать, четырнадцать.

- Обязательно переговорите с регистратором на выходе.

Когда всё кончено, Мелло осторожно берёт его за руку и держит в своей, будто они любовники. Кажется, что он поражён свирепым взглядом, который бросает в него Мэтт.

- Что?

- Мы в больнице, потому что ты накинулся на меня с ножом. Что значит «что»?

- Ты всё ещё сердишься? – хмурится Мелло. Он поднимает руку Мэтта и нежно целует в ладонь. Биполярный парень или что-то вроде того, готов поспорить Мэтт.

Я хочу развод, думает он. Мы разобьём всю посуду. Ты можешь встречаться с детьми по понедельникам и средам, и всё в этом духе.

Но всё, что он говорит –

- Я ненавижу то, что люблю тебя, - и он не будет повторять это вплоть до ночи перед тем, как они похитят Такаду.

***

- Повеселимся? – Мелло качает головой. – Сейчас? Нет. Нам нужно повторить план.

- Если мы будем повторять план, меня стошнит. Честно, - Мэтт встаёт, потягиваясь так, чтобы услышать хруст костей. Он снимает свои гуглы и бросает на диван, затем подходит к Мелло и сбрасывает его на пол.

Губы, которые он целует, крепко сжаты, и Мелло дёргает головой, уворачиваясь ото рта Мэтта, словно застенчивая ученица младших классов.

- Пожалуйста? – он бормочет, проводя языком вдоль линии челюсти, щеки, целуя мягкое веко. – Ну, пожалуйста? Только это, если хочешь. И мы не должны сделать ничего больше, если тебе так уж неймётся вызубрить этот дурацкий план. Но поцелуй меня на прощание, хорошо?

Мэтт наблюдает за тем, как это происходит. Механизмы Мелло начинают перемещаться при слове «прощание». Он замирает. Он внезапно выглядит столь же жалким, как раненное животное, и Мэтт чувствует, что даже вес его тела над чем-то столь хрупким мог бы сломать его.

- Нет, - говорит Мелло, и он хватает Мэтта и трясёт его, бьёт его, а потом цепляется за него и начинает захлёбываться короткими, задыхающимися звуками. Этими икотами. Похожими на рыдание или смех, но они сухие, тихие и неврастенические. – Нет! Заткнись, блять!

Он сломлен, думает Мэтт и с больным сожалением желает, чтобы в его силах было предотвратить это. Он хотел бы найти способ для них свернуть на другой жизненный путь.

Он помнит их детство и ту сладкую дружбу, которая была между ними. Сладкую и крепкую, как кофе с сигаретами, и шоколад, и поцелуи украдкой в спящие рты.

И в какой-то момент всё это безвозвратно исчезло. Но, тем не менее, Мэтт правда очень не хочет умирать. Он хочет, чтобы всё было по-прежнему, как раньше – перед тем, как умер L и жизнь пошла наперекосяк. Он хочет вернуть своего закадычного друга. Он хочет, чтобы однажды они поступили в институт, пили пиво и цепляли симпатичных девчонок в пятницу ночью. Он хочет вернуться в прошлое и попросить L плюнуть на концепцию правосудия, сходить купить ружьё и достичь цели самым коротким и верным путём. Сделать всем им огромное грёбаное одолжение.

Но вместо этого Мелло жмётся к нему, сожжённый и разбитый, делая эти мягкие, жалобные звуки. Почти рыдания, почти.

Я не хочу умирать, думает Мэтт.

- Я ненавижу то, что люблю тебя, - говорит он.

Он мягко целует Мелло в губы, До свидания, босс. Удачи –

И несколько часов спустя, когда Мелло будет вести грузовик с Такадой по сельским шоссе, он нечаянно обнаружит в своём кармане те слова, написанные на клоке старой салфетки – последние слова, кривые каракули Мэтта. И он будет долго смотреть на них, прежде чем даже поймёт, что они означают.

***

Боль настигает его столь же внезапно, как удар молнии. Очень похоже. Пахнет дымом. Перед глазами встаёт белая пелена. Внутренности горят. Сначала шок блокирует его восприятие, и затем первое, что он может почувствовать - интенсивное давление в центре его груди. Удар происходит изнутри, заставляет его упасть на руль. Его внутренности сжимаются, органы трепещут, кровь стучит в висках и ревёт в венах. И только в конце он осознаёт, что это – сердечный приступ.

Он уже почти грёбаный покойник.

Почти.

Его окружает тьма и белизна. Тяжело, больно и горячо. Горячо, очень горячо. Клочок салфетки всё ещё лежит на его колене: «до свидания, удачи -». Его пальцы касаются бусинок чёток, как будто во сне, когда ты чувствуешь что-то, но на самом деле там этого нет.

Звёзды, он думает. Нет никаких звёзд здесь, в середине нигде, и всё, что он может видеть – тёмная, простирающаяся над дорогой к церкви, темнота. Он собирается раствориться в ней, сейчас.

«Я ненавижу то, что люблю тебя», - сказал Мэтт несколько часов назад.

В конце концов, Мелло ответил.

«В следующий раз, - сказал он. – В следующий раз мы сделаем всё правильно».

И Мэтт только беззаботно улыбнулся ему и сказал: «Звучит достаточно просто».

Да, думает Мэлло, просто. Нет ничего проще.

Он сделал это для L, думает он, потому что никогда никого не любил сильнее этого человека. И, наверное, он сделал это для Ниа, потому что возможно было что-то и к нему - в некотором роде Мелло преуспел, ведь, в конце концов, Ниа будет тем, кто закончит собирать эту мозаику. Как нехорошо получилось. Правосудие – такая трагичная штука.

Мэтт, думает он. Ничего из этого не было сделано для Мэтта. Абсолютно ничего.

Возможно, в следующий раз. Если им повезёт.

Это случается, и когда это случается, его глаза всё ещё широко раскрыты.