Форум сайта "Мир Эсси Эрганы"

- Придурок, водить научись сначала!..
Фудзимия неохотно открывает глаза.
- Ммм?..
- Не обращай внимания, - улыбаясь, Йоджи кидает быстрый взгляд на напарника. - Спи, нам еще долго ехать.
- Я не сплю, - еле заметная ответная улыбка. – Я думаю.
- Обо мне?
Айя улыбается чуть заметнее.
- Сомневаешься?
- Разумеется, нет. Просто хочу знать. Что ты обо мне думаешь.
- Что я тебя люблю, - глаза закрываются. Спустя пару секунд: - Смотри на дорогу.
Не удержавшись, Йоджи смеется и неохотно отводит взгляд.
Ехать действительно еще долго.
…

- Опять бездельничаешь?
- Айя, хороший мой, - зеленый глаз сонно приоткрывается и немедленно закрывается снова, - ну не всем же дано быть трудоголиками. А если нет никаких дел, почему бы и не побездельничать?
Бездельничает Йоджи, спору нет – со вкусом. В распахнутое настежь окно щедро светит весеннее солнце, яркими лучами заливая большую кровать, застеленную бледно-зеленым покрывалом и раскинувшегося на ней довольно жмурящегося Кудо. Он лежит, заложив руки за голову, в медно-золотистых волосах запутался солнечный луч. Айя с трудом отводит взгляд от полоски загорелой кожи и светлого пушка над поясом низко сползших свободных полотняных брюк.
- Иди ко мне.
- Нет, надо еще поработать внизу.
- Айя, оставь… наверняка это не срочно… давай, побудь лучше со мной.
- Нет, - говорит Айя, но не уходит.
Йоджи медленно и демонстративно потягивается. Брюки сдвигаются еще ниже. Под полуприкрытыми веками мерцают зеленоватые огоньки.
- Ну, подойди… на секундочку… я только поцелую и отпущу… - мурлычет, выгибая спину, Йоджи. Впрочем, оба знают, что он бессовестно врет.
Айя вздыхает, и делает шаг к постели. Прищуренные зеленые глаза, не мигая, внимательно отслеживают каждое движение.
- Честно? – подозрительно уточняет Айя.
- Уммм, - плавный утвердительный кивок.
Еще шаг вперед.
- И сразу отпустишь?
- Ммм…
- Знаешь, - не доходя до постели, Фудзимия останавливается на приличном, как ему кажется, расстоянии. – Я тебе не верю.
- Зря… - Йоджи делает внезапный рывок - и вот уже Айя, цепко схваченный за руку, не удержавшись, валится на радостно хохочущего Кудо. – Попался!
Спустя секунды, уже вытряхнутый из одежки и плотно прижатый горячим йоджиным телом к нагретой солнцем постели, Айя в который раз удивляется, признаваясь самому себе, что есть в его жизни минуты, когда он абсолютно и безусловно счастлив.

…В постели Йоджи потрясающе ласковый и страстный – он подолгу облизывает Айю, не оставляя без внимания ни единого чувствительного местечка на его теле, доводя любовника практически до пика одним только своим горячим шершавым языком.
Останавливается он, когда Айя, уже измученный, изнемогающий от невыносимого удовольствия, начинает его умолять.
И только тогда Йоджи берет его в их излюбленной позе: Айя, выгнувшись и опираясь на колени и локти, Йоджи – сзади; забываясь, он впивается ногтями, царапая бедра, кусает любовника за плечи и шею – двигаясь быстро и сильно, уже не щадя, каждый раз доводя и его, и себя до крика, почти до беспамятства…
А пахнет он… Ммм, раньше, когда Йоджи курил, от него все время пахло сигаретами – крепко и немного неприятно. А теперь он пахнет иначе. Острый сильный запах его тела кружит Айе голову: когда они занимаются любовью, он чувствуется гораздо сильнее. Это запах желания – резкий, мускусный, почти животный. В такие минуты Айя чувствует: он словно сходит с ума, испытывая непривычное желание кусаться, царапаться и рычать, подчиняясь бешеным толчкам Йоджи.

Хм... когда Йоджи курил?..

Не открывая глаз, Айя ерзает и слегка меняет позу, пытаясь устроиться поудобнее. Он пытается припомнить, когда тот бросил – кажется, это произошло где-то одновременно с тем, как они начали спать вместе. Или чуть раньше?.. После той самой финальной битвы на маяке?..

С тех пор, как Балинез бросил курить, он как-то изменился. Сначала было очень странно видеть Йоджи без привычной сигареты в зубах, но… нельзя не признать, что расставание с вредной привычкой явно пошло ему на пользу. Исчезли ранние морщинки в уголках глаз и перестали дрожать пальцы. Он уже не выглядит таким тощим и угловатым, движения стали плавными и грациозными. Чуть вьющиеся светлые волосы похожи теперь на светящееся золото. А устало-ироничный взгляд зеленых глаз сменился вызывающе-дерзким, загадочным и глубоким..

Кудо всегда был немного гедонистом, однако сейчас это начинает переходить любые границы. Он часами может сидеть у входа в магазин, греясь на весеннем солнышке и демонстрируя всем желающим свое восхитительное тело, покрытое золотистым загаром; он начал рано вскакивать по утрам, но завел дурацкую привычку укладываться на отдых после обеда, доводя этим Кена до пароксизма недоумения. Каждую свободную минуту Йоджи использует для сна. От желания вздремнуть его может удержать только присутствие Айи, которого он в таком случае немедленно начинает обхаживать с целью утянуть наверх, в спальню...

Нет, конечно, Айя ничуть не меньше любил его и прежним… Он даже не помнит уже, когда блондин с потрясающей улыбкой и измученным, тоскливым взглядом так прочно вошел в его жизнь. Долгое время Фудзимия успешно сопротивлялся его обаянию. Но когда Кудо внезапно начал виться вокруг него, как кот возле валерьянки, не сводя глаз, обещая, соблазняя каждым словом, каждым движением, Айя продержался недолго. Что ж, надо признать… с тех пор он счастлив – не было ни единой секунды в его жизни, когда он пожалел бы о своей капитуляции...

Абиссинец еле заметно улыбается во сне, и Йоджи несколько минут сидит - любуясь, жалея прерывать его сон. Наконец он легонько трогает Фудзимию за плечо.
- Айя, любовь моя, просыпайся. Приехали.
- Мм… Что? – стремительно выныривает из приятных грез Абиссинец. – Уже на месте?
- Да, - коротко отвечает Балинез. – Я не стал подъезжать слишком близко. Придется немного пройтись.
Айя согласно кивает, поправляя и застегивая плащ. Тянется за катаной.
- Идем.
…

Нужный дом ничем не отличается от своих соседей - низкая крыша, два этажа, такие же темные, словно пустые провалы, окна, зелень вокруг. Абиссинец внимательно оглядывает пустынную, темную улицу.
- Вперед.
…

Фудзимия в который раз окидывает долгим взглядом дом и сад и снова хмурится. Низкая декоративная оградка вокруг дома практически не прикрывает их от возможных взглядов с улицы.
Прошло уже минут пять.
- Йоджи… - еле слышно начинает он, но именно в эту минуту слышится щелчок открывшегося замка.
- Есть! – довольный Балинез осторожно нажимает на ручку. Нетерпеливо переминающийся рядом Айя облегченно вздыхает.
- Заходим, быстро, - шепчет он, первым ныряя в темный проем за приоткрытой дверью. Оглядевшись, Йоджи жадно втягивает сырой ночной воздух и следует за ним.
…

Бесшумно прикрыв за собой дверь, Йоджи смотрит, как Айя поправляет на лбу широкую резинку с фонариком.
- А ты? – запоздало удивляется Абиссинец. - Где фонарь?
- Не надо, - мотнув головой, шепчет Йоджи. – Хватит твоего.
Айя мгновение колеблется, потом пожимает плечами: он доверяет Йоджи – тот всегда знает, что делает.
Он вертит головой по сторонам. Неяркое пятно света мечется по стенам узкого коридора, выхватывая пару закрытых дверей, и дальше теряется в темноте. Лестницы на второй этаж не видно.
- Айя… - внезапно произносит Балинез. Он вскидывает голову, принюхиваясь к чему-то и игнорируя вопросительный взгляд напарника. - Мне здесь не нравится… - Йоджи говорит очень тихо, как-то странно растягивая слова. - Нехорошее место… Мертвыми пахнет.
- Что? – не сдерживает удивления Айя.
Но Балинез оставляет его вопрос без ответа.
По примеру Йоджи Айя втягивает носом воздух. Ничего необычного. Пыль, еле уловимый душок плесени – обычные запахи нежилого помещения… Пожимая плечами, Абиссинец хмыкает.
А чего, собственно, Балинез ожидал от дома, где до них уже бесследно пропали два разведчика Критикер?
– Давай, я иду первым.
- Еще чего! - фыркает Кудо. – Первым пойду я.
– Но… – его слова приходятся уже в спину напарнику.
Спохватившись, Айя поспешно следует за Йоджи.

Вдвоем они быстро осматривают ближайшие помещения – какие-то кладовки, полные пыльного хлама. Даже без фонаря Балинез движется очень уверенно – в отличие от Айи, которому с каждым шагом становится все более не по себе. Темнота словно давит на него, заставляя с трудом отвоевывать каждый вдох. Айя сердито сцепляет зубы: с каких это пор в нем проснулся страх ночи?!. Застоявшийся воздух кажется густым и влажным, как отвратительный кисель…
Внезапно щеки касается что-то липкое и невесомое; дернувшись, Айя вертит головой по сторонам.
Ничего.
Сглатывая, он переводит взгляд на гибкую фигуру Балинеза, скользящего впереди легко, словно ночная тень. В каждом движении Йоджи сквозит уверенность и спокойствие, и, глядя на него, Айе чувствует, что ему ненадолго становится легче.

– Шшш-ш-ш… – пронесшийся неизвестно откуда сквозняк чем-то холодным и мерзким дохнул Фудзимии прямо в лицо, заставив замереть и скривиться от отвращения. – Ха-ха-ха… - скользнув по виску, что-то снова коснулось щеки.
Не выдержав, Айя хватается за плечо Йоджи. Вздрогнув, тот мгновенно оборачивается.
- Ах-х-х…а! – Абиссинец с трудом удерживается, чтобы не вскрикнуть: отразившие свет фонаря глаза Балинеза выглядят огромными пылающими пятнами.
Ошеломленный, Айя шарахается в сторону и замирает, во все глаза уставившись на Кудо, но в следующую же секунду, приглядевшись, убеждается, что стоящий перед ним напарник выглядит совершенно обычно.
Йоджи хмурится, встревожено глядя на него.
- Все в порядке? – одними губами спрашивает он.
Одно долгое мгновение Фудзимия стоит, не шевелясь, затем с трудом заставляет себя кивнуть.
Померещилось?
Понимая, что, наверное, в глазах Йоджи выглядит сейчас как истеричная девица, Абиссинец чувствует, как на скулах вспыхивает горячий румянец.
Он делает резкий жест: вперед!
Помедлив секунду, Йоджи отворачивается, закусив губу.
«Черт! Как глупо…»

Движение вперед возобновляется. Коридор кажется бесконечным, через пару метров – снова две двери, одна напротив другой. И та, и другая открываются легко; Фудзимии достается нечто, похожее на библиотеку. Йоджи скрывается в соседней, что там, Айе не видно.
Перемещаясь быстро, но при этом совершенно бесшумно, Абиссинец обшаривает помещение. Пусто. Шкафы, шкафы…. полки… пара столов, черт, комната слишком большая для этого дома… странно даже, она что, занимает половину первого этажа? Непохоже… Айя заглядывает за последний стеллаж.

Море… Он всегда любил море… Зимнее, свинцовое и мрачное, и летнее – солнечное, прозрачно-зеленое, как глаза Йоджи… Сегодня мама не пошла купаться вместе с ними… Айя-тян визжит и виснет на брате, а Ран чувствует себя таким серьезным и взрослым, когда внимательно следит за сестренкой. Айя-тян хохочет и хлопает ладошками по воде, в лицо брата летят теплые соленые брызги… Она что-то кричит ему…
– Что? – спрашивает Ран. Сестра снова что-то кричит… Ран пытается протереть глаза, ему надо следить за сестренкой… но в лицо снова и снова хлещут холодные брызги… текут по лицу, стекают за шиворот… под рубашкой теперь тоже отвратительное ощущение холода и сырости…

Под рубашкой?!
Айя распахивает глаза. Вокруг темнота. Что за бред?.. Он снова вытирает лицо. Слышится журчание воды.
Вода... откуда?..
Фудзимия быстро оглядывается. Он сидит в луже на полу кухни. Незнакомой кухни. Срывая со лба фонарь и крепко сжимая его в руке, Айя вскакивает на ноги и быстро осматривается. Собственное дыхание оглушает до звона в ушах. Рука дрожит, луч прыгает и мечется. Черная вода льется из раковины, через край на пол. Фудзимия снова вытирает лицо. Стоп! Но если вода из раковины, тогда откуда?..
Он поднимает голову, направляя фонарь на потолок. Стремительно разрастающееся темное пятно на штукатурке наполняет его совершенно иррациональным ужасом.
– Нет… нет… – шепчет он, глядя как трескается и начинает медленно осыпаться потолок.
– Нееет!!!..
…

– …Айя!.. Айя!..
Постепенно он выплывает из темноты. Распахнутые глаза натыкаются на знакомые черты.
– Йоджи! – Фудзимия дергается, вцепляясь в отвороты плаща. – Что… где я? Что произошло?!
Сердце колотится так, словно хочет выскочить из груди, и Абиссинцу – возможно, впервые в жизни – начинает казаться, что это не просто метафора. Он оглядывается: все та же комната-библиотека.
Айя судорожно ощупывает сухое лицо.

- Айя, - глядя ему в глаза, очень медленно и очень серьезно произносит Балинез. – Успокойся. Ничего не произошло. Все в порядке.
- Но… - тяжело сглатывает Фудзимия.
Почти сразу Кудо перебивает его:
- Меня не было ровно две минуты. Вернулся – ты лежишь на полу без сознания. Можешь сказать, что произошло? Что ты помнишь?
- Ничего… - растерянно шепчет Айя. – Я… Йоджи, я не знаю. Я не понимаю, что происходит. Я видел море, нет, это мне померещилось… но вода, здесь была вода! И я был на кухне. Это было реально…
Йоджи вздыхает, стискивая зубы.
- Айя, я не понимаю, что с тобой, но возьми себя в руки. Черт, если бы Шварц не погибли на маяке, я бы решил, что это шуточки проклятого телепата, но… Здесь нет людей, - еле слышно бормочет он себе под нос.

Опираясь на его руку, Фудзимия встает.
- Я в порядке.
Но Йоджи видит: ничего не в порядке – Абиссинца трясет, зрачки неестественно расширенны, а пальцы в йоджиной руке холодные как лед.
- Айя, - шепчет Кудо, рывком притягивая его к себе. Быстрый поцелуй, сухой и горячий, почти укус. – Очнись!
Еще поцелуй - более долгий, глубокий. Затем он обнимает Абиссинца, крепко прижимая к себе, чувствуя, как постепенно выравнивается айино дыхание. Наконец Фудзимия глубоко вздыхает и отстраняется.
- Я в порядке, - снова говорит он, и на этот раз Йоджи верит.
- Вперед, нам надо найти лестницу наверх, - уже гораздо более твердым тоном произносит Абиссинец. – И давай сделаем это поскорее…
…

И снова бесконечный коридор. И расходящиеся на две стороны парные двери. Пустые комнаты – кухни, библиотеки, кладовые, ванные... Ни одного кабинета или спальни.
Напарники уже не заглядывают в них – они давно сбились со счета.
Айя больше не держит руку на рукояти катаны: три двери назад он чуть не убил Йоджи. То, что вместо напарника он на мгновение увидел замахнувшуюся на него огромным ножом женщину в черном, с бельмами вместо глаз, ничуть не оправдывает его в собственных глазах. Он до сих пор не понимает, как Балинез успел увернуться.

Снова коридор.
Теперь впереди идет именно Айя – он сам настоял. Потому что боится ударить Йоджи в спину. Он слушает стоны и завывания ветра, что-то скрипит и где-то звонко капает… Айе кажется, что ночь заканчивается. Впрочем, Кудо так не считает. Он показывает Айе часы и что-то говорит. Айя облизывает пересохшие губы и согласно кивает – сейчас он верит только Йоджи, а не себе.
Осенившую Фудзимию мысль, что они могли надышаться каким-то газом или наркотиком, проверить не удалось – ни рация, ни телефоны не работают.
Остается только идти вперед.
…

Но когда на границе света и тьмы перед ним мелькает гибкая фигура, Фудзимия все-таки хватается непослушными руками за оружие. Сейчас-то он точно знает, что Йоджи – у него за спиной.
- Так-так-так… - этот голос с отвратительным иностранным акцентом Абиссинец узнал бы из тысячи. – Ножки не устали ходить?
- Айя, отойди, - слышит Фудзимия за плечом напряженный голос. – Ты не справишься…
- С каких пор ты начал командовать, Кууудо? – насмешливо тянет Шульдих, вступая наконец полностью в круг света.

Шульдих?..
Болотно-зеленая рубашка… черные кожаные брюки… копна волос, правда, не перехваченная на сей раз привычной желтой банданой… Жесткий прищур глаз… Немец почти такой, каким Фудзимия запомнил его с их последней встречи.
Почти.
Потому что раньше у него не было длинного, оглаживающего бедра рыжего пушистого хвоста. И среди ослепительно-рыжих волос не шевелились, нервно подрагивая, лисьи уши с черными кончиками.
Расширенными от ужаса глазами Абиссинец смотрит на стоящее перед ним существо.

Облизывая языком длинный черный коготь, Шульдих явно наслаждается произведенным эффектом.
- Красиво, правда?.. Ему тоже нравится, - мурлычет телепат.
- Что тебе нужно от нас? – жестко спрашивает Балинез, шагая вперед и загораживая плечом Фудзимию.
- Мне? От вас? Вообще-то это вы сюда пришли, мои дорогие незваные гости. Впрочем, не вы первые, не вы последние… - многозначительный смешок. – Почему бы не поразвлечься? А что, кому-то не понравилось? Отличные были призраки, правда, Фудзимия? Правда, ты, Кудо, их не видишь… так нечестно, - демонстративное презрительно-обиженное фырканье.
- Призраков я вижу. И вполне могу отличить их от твоей убогой подделки.
Айя почти физически ощущает силу схлестнувшихся взглядов – зеленого и синего.

- Скучный ты, - кривит губы Шульдих. - А вот с твоим Абиссинцем я бы еще поиграл… - мечтательно тянет он, жадно оглядывая Фудзимию. – Я знаю еще столько захватывающих игр…
- Оставь его, - от клокочущей в голосе Балинеза угрозы у Айи по телу пробегают мурашки. Однако похоже, что на телепата это не производит особого впечатления.
- О… Балинез… да ты, я так понимаю, ничего ему не сказал… - мерцая ярко-синими глазами, вкрадчиво урчит Шульдих.
Йоджи бессильно сжимает кулаки, впиваясь ногтями в ладони: он в патовой ситуации, и ухмыляющийся Шульдих отлично это понимает. Присутствие Фудзимии связывает Балинеза по рукам и ногам: он сильнее, но не рискнет воспользоваться своим преимуществом…

- Заткнись!
Рыжий хвост неожиданно резко бьет по ногам.
- Сам заткнись! – шипит немец, зло щуря глаза.
- Отвратительная тварь! – с трудом выдавливает Фудзимия. - Ты даже не человек!
Абиссинца заметно передергивает от отвращения. Он не видит, как Йоджи рядом сжимается и на секунду обреченно прикрывает глаза.
- Да… я - не человек… - насмешливо тянет Шульдих, глядя на Балинеза в упор. – Здесь вообще сегодня мало… - он делает многозначительную паузу, - …людно.
Последнее слово - словно плевок.

Йоджи дергается, но по-прежнему остается на месте.
- Знаешь… а я тебя понимаю… он хорош, - взгляд снова направлен на Айю. – Так сладко пахнет, - точеные ноздри вздрагивают и резко раздуваются.
Не выдержав, Кудо предостерегающе рычит.
- Интересно, какой он на вкус, - в синих, с вертикальными зрачками глазах внезапно вспыхивают золотые искры; Абиссинец невольно отшатывается, смаргивает, фонарик дергается, заметавшись. А спустя мгновение на месте, где только что стоял и ухмылялся тот, кто некогда был телепатом из Шварц, уже никого нет. Зато до судорог отчетливо ощущается за спиной чужое присутствие, и горячий шершавый как наждак язык обжигает шею. Кажется, что это длится целую вечность.

Внезапно Фудзимию отшвыривает к стене. Метнувшийся мимо него Балинез катится по полу, мертвой хваткой сцепившись с Шульдихом. Сбитый с ног Айя ощутимо прикладывается спиной об дверной косяк, и эта боль окончательно отрезвляет, позволяя ему прийти в себя. Вскочив на ноги, Абиссинец торопливо рвет из ножен катану, но клубок мечущихся по полу тел не позволяет даже подойти, не говоря уже о том, чтобы нанести удар. В дрожащем свете взгляд выхватывает только мелькающую рыжую шерсть и черную кожу йоджиного плаща.

- …Шуульдииих…

Словно тихий, тяжелый вздох проносится по коридору.
Схватка продолжается, в темноте раздаются лишь звуки борьбы, болезненное поскуливанье, и низкое, на одной ноте, вибрирующее завывание. На секунду Балинез замирает, прижатый к полу сильным изворотливым телом.
Вот она, единственная возможность…

Но блестящее лезвие останавливается, не успев коснуться узкой спины, затянутой в болотно-зеленое.
Замерший с занесенной катаной Абиссинец чувствует, как разжимаются руки, бессильно роняя оружие, как ледяными мурашками покрывается все тело. Он лихорадочно оглядывается, не зная, с какой стороны в этом проклятом доме можно ждать удара, а главное – какую на сей раз он примет форму.

- …Шуульдииих…
Звук, лишь отдаленно напоминающий человеческий голос, приближается.
И снова оцепенение, только не туманящее мороком голову, а мертвящее, пробирающее холодом до самых костей. Фудзимия видит, как из темноты, в том месте, где – он уверен – была лишь глухая стена, материализуется фигура в белом. Тьма словно выплевывает, выдавливает ненавистный ей цвет.

Внешне Оракул Шварц изменился еще меньше Шульдиха: кажется, что кроме белоснежных волос ничто не отличает это от прежнего Кроуфорда, но его нечеловеческая сущность чувствуется гораздо острее.
Клубок на земле внезапно расцепляется, разметав тела в разные стороны. Шульдих отлетает к ногам Кроуфорда, и резко, болезненно фыркнув, немедленно вскакивает.
- Брэд, я…
Кроуфорд делает еле заметный жест рукой - и немец умолкает.
- Иди, Шульдих… - сейчас его голос почти неотличим от прежнего, обычного, человеческого.
Вытирая со щеки кровь и смерив напоследок яростным взглядом замершего Абиссинца, немец послушно исчезает во тьме за спиной Кроуфорда, вызывающе дернув напоследок порядком потрепанным хвостом.
Айя продолжает стоять, не спуская глаз с Оракула. Впрочем, он и не думает, что ему позволят двинуться.
Пару мгновений Кроуфорд просто молчит, словно размышляя о чем-то своем. Наконец бледные губы размыкаются:
- Уходите. Я вас отпускаю, - равнодушный взгляд скользит ему за спину. – Забирай своего кота и уходите.
Алый отблеск за льдисто-прозрачными стеклами - и там, где только что возвышалась высокая, широкоплечая фигура, лишь пустота.

Абиссинец моргает, пытаясь шевельнуться. Он не на секунду не верит в доброту этого… этой… твари, но не собирается упускать шанс, вполне возможно – единственный для них с Йоджи…
Йоджи!
Фудзимия стремительно разворачивается, шаря глазами в поисках напарника - и холодеет, увидев скорчившуюся на полу у стены фигуру.
- Йоджи! – секунда - и он уже на коленях рядом с Кудо, пытается приподнять светловолосую голову, внезапно ставшую такой тяжелой. – Йоджи, черт, Йоджи! Ты в порядке?..
Да что там – он и сам уже видит, что не в порядке, совсем не в порядке. Длинные пряди волос слиплись от крови, плащ весь изодран, а когда Айя пытается распахнуть его, чтобы осмотреть раны, Йоджи, прийдя в себя, невнятно, но очень болезненно вскрикивает.
- Нет!.. Оставь! Больно…

Айя чувствует, как страх затапливает сознание - более сильный, более острый, чем когда-либо за сегодняшнюю ночь; внезапно он осознает, что это йоджина кровь у него на руках, под ногами, всюду - он чувствует ее тяжелый запах.
- Йоджи… - задыхаясь, шепчет он. – Потерпи, я должен посмотреть…
- Ублюдок, – хрипит Балинез, - повезло ему… что я… только когти тупые… у него… плохо… Ааа! Больно! Не трогай!… - не выдержав, он на пару минут отключается, давая возможность Фудзимии освободить его безвольное тело от обрывков плаща.
Айя замирает в ужасе, видя, во что превратили звериные когти тело его любовника – глубокие, рваные раны на боках и бедрах, разодранное в клочья, видимо зубами, плечо и еще одна глубокая рана на шее.
Он бездумно тянется пережать рану в плече: оттуда сильнее всего сочится сейчас кровь, но первое же прикосновение возвращает Йоджи в сознание.
- Нет!.. Нет… не надо, не трогай, - бормочет он, вскрикивая и мотая головой, - уходи, оставь меня…
- Сдурел?! – рявкает наконец-то пришедший в себя Абиссинец. – Потерпи. Я перевяжу, – дрожащие непослушные пальцы выхватывают из кармана пакет с набором первой медпомощи. – Терпи, я перетяну…
- Не надо, - совершенно отчетливо шепчет Кудо, поворачивая к нему голову. – Айя, уходи...

Не отвечая, кусающий губы Фудзимия рвет стерильную упаковку. Как он жалеет, что основная аптечка осталась сегодня в машине.
– Подожди… ты потерпи, ты главное потерпи, - не слыша себя, шепчет он.
- Ох, - Йоджи откидывает голову, хрипло дыша сквозь стиснутые зубы, – оставь меня, уходи! За помощью, куда хочешь, только уходи… я не могу больше терпеть…
- Я не брошу тебя! Слышишь?! – ругается в отчаянии Абиссинец. Крови слишком много, его перевязочного пакета не хватает. Он шарит вокруг в поисках остатков плаща Кудо – где-то там тоже должен быть еще один пакет…
- Потерпи, - снова и снова шепчет он, не зная, не думая о том, слышит ли его Йоджи. – Я не брошу тебя, ты только дотерпи… я вытащу…
Но тот, видимо, слышит, потому что внезапно хватает Айю за руку, пытаясь приподняться. – Айя. Послушай… уходи…
- Нет!! – не выдержав, срывается Фудзимия. - Нет! Мы выберемся вместе!
Со стоном отчаяния Йоджи закрывает глаза.
…
Обстановка неуловимо изменилась: сейчас это просто нежилой, заброшенный дом – скучный и безопасный - но Фудзимия вряд ли замечает это. Йоджи сильно ослабел, и Айе страшно даже подумать, сколько крови тот потерял. Но Балинез все еще жив.
- Только держись, - как молитву шепчет Фудзимия, таща на себе тело, которое с каждым шагом кажется ему все тяжелее, – ты только держись…
Телефоны по-прежнему не работают, и Айя не представляет, сколько времени понадобится ему, чтобы дотащить напарника до машины. И продержится ли это время Балинез, который каждые несколько минут теряет сознание.
До выхода остается всего ничего, но Йоджи снова отключается. Айя осторожно опускает его, пытаясь перевести дыхание.
Внезапно Балинеза начинает трясти, он выгибается, выламываясь в спине, скребя ногтями по полу. Холодея от страха, что это конец, Айя в панике хватает его за плечи, что-то бессвязно крича, чувствуя, как из глаз неудержимо катятся слезы.
«Не оставляй меня!!!» - хочется выкрикнуть ему, так громко, чтобы остановить вытекающую вместе с кровью жизнь, но из пересохшего горла выходит лишь тонкое сипение.
Йоджи, не оставляй меня…
- Не… не… оставлю… - вдруг слышит он и, открывая глаза, натыкается на тусклый, затянутый мутной поволокой взгляд.
Жив.

- Жив… - шепчет Айя.
Тогда он снова пытается его поднять, но Йоджи вырывается и стонет так громко, что Айя отпускает его.
- Оставь… не мучай меня… пожалуйста… Айя… - голос еле слышен и Фудзимия склоняется к самым губам, – ...я… не выдержу больше. Если… если не хочешь уйти…
Айя отчаянно машет головой, смаргивая слезы, но Йоджи делает еле заметный знак рукой, и Фудзимия замирает.
- Отвернись… Айя, пожалуйста… не хочу, чтобы ты это видел…Обещай мне, что отвернешься…
В эту минуту Йоджи выглядит жутко – запавшие глаза, осунувшееся лицо и бледная до синевы кожа. Айя снова хочет покачать головой. Но, наткнувшись на умоляющий, почти отчаянный взгляд, сникает.
Айе хочется завыть от безысходности, но он только крепче обхватывает себя, отворачиваясь. Как просит Йоджи.

Зажмурившись, он сидит пару мгновений, но внезапно раздавшийся сзади звук заставляет его нарушить данное слово – и, обернувшись, Айя замирает, потрясенно глядя на представшую его глазам картину…
Йоджи, только что безжизненно распростертого на полу, снова выгнуло дугой. И опять этот звук – словно ломаются кости… Ногти… нет, не ногти – КОГТИ яростно скребут по дереву пола, ноги сотрясаются мелкой дрожью, двигаясь, укорачиваясь… Меняясь. Лицо, изысканно красивое лицо Балинеза вытягивается, превращаясь в гротескную маску…
Отшатнувшись в ужасе и шоке, прижавшийся к стене Айя стоит, не в силах сдвинуться с места - наблюдая за окончательным превращением человека в…
На полу перед ним лежит огромная кошка с золотистой шерстью. Остановившийся взгляд Абиссинца машинально отмечает полузатянувшиеся раны на тяжело вздымающихся боках животного.
...

На рассвете дремлющий вполглаза в своей комнате Цукиено слышит под окнами приближающийся звук мотора. Выскочив в коридор, он задерживается ровно, чтобы окликнуть Кена, и немедля сбегает вниз, в гараж.
Пошатывающийся от усталости Абиссинец успел уже выбраться из машины - и теперь упрямо тащит из нее бессознательного Балинеза. Оми сразу видит, что плотно замотанный в плащ Фудзимии Кудо неестественно бледен, но Айя на торопливо заданный подоспевшим Кеном вопрос только качает головой:
- Нет. Успокойтесь, никто не ранен. Просто вымотались.
Фудзимия тоже явно на пределе своих сил, но, вопреки ожиданиям, он никому не дает притронуться к Йоджи, позволяя Кену лишь перехватить и придержать длинные ноги Кудо, чтобы те не считали ступеньки.
Уже в комнате, после того, как Айя бесцеремонно выгоняет взволнованных и умирающих от тревоги и любопытства напарников, он внезапно чувствует, как его шеи робко и неуверенно касается теплый влажный язык.
- Очнулся? – хриплым уставшим голосом спрашивает он, бережно укладывая на постель свою бесценную ношу.
Йоджи еле заметно кивает, не сводя испуганных глаз с Айи.
- Что… ты…
Несколько бесконечно долгих мгновений Айя очень серьезно смотрит на него, затем склоняется, приникая к губам бесконечно нежным продолжительным поцелуем.
- Еще вопросы есть? – с трудом оторвавшись от Йоджи, шепчет он.

the end