Отправлено: 25.05.10 00:20. Заголовок: "Августовский Ветерок", NC17, Angst, Drama, Deathfic, Ориджинал

«Августовский Ветерок»
- Автор: Cana
- Бета: Къоллэ
- Рейтинг: NC17
- Пейринг: Август/Ветерок
- Жанр: Angst, Drama, Deathfic, Ориджинал
- Статус: Закончен
- Саммари: В этом несовершенном мире, нужно хотя бы во что-то верить, что бы жить без сожалений и умереть с улыбкой на губах.
- Комментарий: Размещать, если появится такое желание, можно где угодно, прошу только указывать автора и эмэйл (sanasa@m3x.org)

 Отправлено: 25.05.10 00:20. Заголовок: Пролог Усталость… В..

Пролог

Усталость… Вечная, казалось бы, безысходная усталость. Она окутывает сознание, притупляя все эмоции и чувства, оставляя за собой лень и смирение. Тихий вздох. Угрюмые деревья качают своими голыми ветвями в такт холодному ветру. Тот пронизывает до костей, забираясь в самые закрома души. Наивный - там давно уже ничего не осталось. Мертвая тишина, какое точное высказывание. Меж ровными рядами мемориальных плит, тянущихся до самого горизонта, протоптаны дорожки. Невысокие оградки из переплетенных железных прутьев небольшого объема… Несколько надгробий слегка накренились. Неудивительно - людей здесь уже давно не было. Старое кладбище забросили пару лет назад. За ненадобностью, наверное. Этот жилой район давным-давно уж вымер и прекратил свое существование. Люди перебираются в другие, более обеспеченные места, где летом еще зеленеет трава. Я бы сказал, как называется этот город, или как он назывался раньше, но запись при въезде была стерта, большинство домов разрушено, а городская библиотека под замком. Так было, когда я сюда пришел. Так будет, когда я уйду. Ведь, человек, сам по себе, неспособен перевернуть мир. Слаб, и жалок...
Весело потрескивают сухие ветки в небольшом костре. Я простоял тут уже больше пяти часов, пустыми глазами смотря на небольшой холмик свежей земли. Надгробие, что мне удалось сделать, хоть и выглядело непонятным куском гипса, отвалившимся от стены, все же содержало в себе те слова, что давали надежду. Погружаясь в воспоминания, я еще раз пробежал глазами по строкам…
«Лишь та душа, что не томится в бренном теле, так явственно помнит прошлое, живет настоящим и зрит будущее…»

Два месяца назад.

Зиму, саму по себе, я любил. Все вокруг покрывается белым, воздушным снегом, скрывая под собой остатки былой цивилизации. Большинство домов в моем родном городе опустели, впрочем, не только тут. По всему миру люди бегут, как крысы с тонущего корабля. Мир изжил себя, люди достигли той ступени, когда развитие больше невозможно. Их поглотили жадность и цинизм. Планета умирает, природные ресурсы истощились, земля больше не плодородна. Правительство давно не владеет ситуацией, погрязнув в коррупции и междоусобных войнах за власть. Преступность выросла, с невероятной скоростью, хотя это не удивительно. Столицы и развитые страны, переполнили эмигранты, так что границы пришлось закрыть. Теперь, люди, не способные оплатить, запредельную сумму таможни, вынуждены жить в городах, именуемых тупиками. Тупики – потому что жизнь там замерла, время остановилось, ни развития, ни движения, медленное угасание и в последствии смерть…
Забыл представиться, я - Август Вильям Брайс. И я один из немногих, кто еще может выживать в этом мире. Хотя, наверно, мне просто повезло. Моя семья имела сбережения и недвижимость, и когда мир погрузился во вторую великую депрессию, как я сам про себя называл нынешний век, смогла обеспечить себе вполне приличное существование. Сейчас отец с матерью, перебрались в ближайший, большой город, а я…я просто сбежал. Нет, не буквально, я сбежал от проблем, от косых взглядов и грустных глаз матери. Для всех остальных это просто поездка на заработок.
Прижавшись лбом к оконному стеклу поезда, всего на мгновение, остужая мысли, прогоняя воспоминания. В дверь купе тихо постучали. Полноватая женщина средних лет в униформе проводницы, заглянув внутрь, улыбнулась.
- Не желаете чаю или кофе, сэр?
Я невольно улыбнувшись в ответ, отрицательно мотнул головой. Прикрыв за собой дверь, она прошла дальше. За окном уже стемнело и зажигались фонари. Я вновь обернулся к окну. Смотря однако не на горизонт, а на свое собственное отражение. Смутное, немного размытое и грязное, хотя грязным, должно быть было само стекло. Полузакрытые глаза болотного цвета, тонкие губы, уголки которых с рождения опущены вниз. Волосы в вечном беспорядке, черные как смоль. Провожу по ним ладонью, пытаюсь пригладить, но тщетно. В Лондоне меня ждет квартира и неплохая работа. Реставрация картин не главная моя специальность, а только лишь вынужденная мера. Когда мир еще не был в упадке, родители строили для меня неплохие перспективы на будущее. Архитектура была нужной и перспективной профессией. Но это было тогда, а сейчас мир больше не нуждается в подобном. Закрываю глаза, укладываясь на жесткий матрац. Засыпаю как всегда быстро, но сна нет, одна только пустота.
Пробуждение. Просыпаюсь я всегда с большой неохотой, долго зевая и потягиваясь, но это если дома и на своей постели, а не в поезде. Лицо обдает прохладный воздух, по телу пробегает мелкая дрожь. Голова болит, глаза слезятся.
- Как же я не люблю эти поездки.
Голос хриплый и сдавленный, во рту сухо. Потираю шею ладонью и выглядываю из купе. В проходе стоит стройная, молодая девушка, должно быть только закончила учебу и проходит практику. Они всегда отличаются от проверенных опытом, женщин проводниц. То ощущение новизны, что возникает у любого человека, приходящего на новое место, выделяет их из окружения. Завидев мое помятое лицо, выглядывающее из купе, она засеменила ко мне, губы растянулись в улыбке.
- Чем я могу вам помочь, сэр?
Тонкий немного детский голосок, слегка раздражает с утра своими нотками радости. Я тру глаза, и пытаюсь сообразить, чего же я хотел.
- Скажите, а сколько еще времени до Лондона? Выговариваю я после минутной паузы. Девушка, взглянув на наручные часы, отвечает:
- Еще полтора часа, плюс минус пару минут.
Задумчиво отвожу взгляд.
- Тогда принесите мне, пожалуйста, кофе.
Проводница кивает, и быстрым шагом удаляется, попутно принимая заказы у пробуждающихся пассажиров. Откидываюсь на спинку сидения. Мысли опять заполняют голову, вздыхаю глухо и тяжело. Пытаюсь перенаправить их поток в другое русло. Думать о чем-то приятном, незначительном… например о пуховых облаках или о прибое. Выходит не очень хорошо, но положение спасает вновь появившаяся проводница. В руках у нее кружка с дымящим кофе, поставив ее на шаткий столик, она удаляется. Поерзав на сидении, продвигаюсь ближе к окну и грею ладони о горячую кружку. По телу проходит новая волна мурашек, на сей раз теплых и приятных. Дешевый, растворимый кофе, но другого все равно нет. Втягиваю носом, горький аромат и улыбаюсь. Затянувшийся рассвет медленно, но верно сменяет пасмурное утро. Время пришлось коротать в одиночестве - соседа по купе у меня не было, но это удача. Обычно люди считают, что если ты едешь с ними в одном купе, вам непременно нужно поговорить по душам, рассказать о своих проблемах и выслушать чужие. Лично мне лучше в тишине и покое. У меня никогда не было желания изливать свою душу мимолетному встречному, но еще больше не хочется взваливать на свои плечи груз чужих проблем. Будто мне своих мало. К тому же я законченный прагматик. От подобных бесед не вообще никакой пользы, тогда к чему они вообще нужны?
Из собственных размышлений меня выводит гулкий свист поезда, возвещающий о прибытии. Закинув небольшой рюкзак на плечо, продвигаюсь к выходу. Слякоть так свойственна этому пасмурному городу. Воздух пахнет дождем. Вдыхаю полной грудью, закрывая на секунду глаза. Лондон, вот он я…
Серые будни. Люди спешат на работу и по делам, погруженные в свои мысли, не замечают окружающего. От вокзала до моего дома буквально десять минут ходу Привычно, чуть сведя плечи, смотрю вниз. С виду может показаться, что мне холодно, но это вовсе не так. Привычка, знаете ли. Да и не особо вдохновляет пейзаж. Вот что меня удивляет. Несмотря на все то, что творится в мире, на все те разрушения и упадок - искусство вечно. Люди стремятся сохранить все то, чем гордится история. Цепляются за прошлое, даже не пытаясь что-то сделать для будущего. Хотя для меня это выгодно, именно благодаря таким людям у меня есть работа. Пройдя пару метров, я вижу оживление, несвойственное для этого времени суток. Интерес и любопытство берут верх и я иду взглянуть на толпу. На небольшой площадке, недалеко от живой изгороди, раздаются восторженные крики детей и аплодисменты. Толпа была небольшой, дети юрко шныряли под ногами нервно бормотавших взрослых. Событие, вызвавшее такое оживление у юного населения, оказалось цирком. Яркие, сразу же бросающиеся в глаза клоуны, прыгают, спотыкаются и падают на радость детям. Те заливаются звонким хохотом, невольно вызывая улыбки. Хорошо быть ребенком, наивным и беспечным, хотя…
Посреди всей этой радужной феерии, выделывая разнообразные, акробатические трюки, в меру возможностей обстановки, зрителей радовал мим. Опустив глаза, на небольшой стенд, и без труда найдя, по описанию, этого затейника, я прочитал имя, а точнее прозвище парня. «Ветерок – акробат. От его трюков захватит дух, а ваше сердце будет выпрыгивать из груди. Невероятные прыжки под куполом цирка». Должно быть, это выступление было направленно на заманивание клиентов. Впрочем, и увенчалось оно успехом. Простояв еще пару минут и потеряв к происходящему всякий интерес, я обогнул толпу и направился по первоначальному пути. Выступление также подошло к концу, маленькие зрители неохотно расходились, теребя рукава родителей и требуя немедленно купить билеты на представление.
Шагал я медленно, и как-то лениво, следя глазами за носками дорожных туфель. Как обычно, мимоходом, считая количество тротуарных плиток, так, от нечего делать. Сзади послышался смешок, оторвавшись от привычного занятия, обернулся. Удивленно взирая на того самого мима, я вскинул брови вверх, вопрошая. Тот, посвистывая, пожал плечами. Сдвинув брови, абсолютно не понимая происходящего, я зашагал дальше. Позади нарочито громко звучали шаги. Шаги мима, я не сомневался. Снова остановился, но разворачиваться не спешил, шаги тоже затихли. Хмыкнув, засунул руки в карманы, еще больше сдвинув плечи, продолжил идти. Те, другие шаги ускорились и нагнали меня в течение полуминуты. Теперь шагая рядом со мной, он беспрерывно улыбался. Должно быть, со стороны, это казалось довольно странным. Он никак не вписывался в окружающую среду. Яркий костюм мгновенно бросался в глаза, а его блуждающая улыбка ставила передо мной множество вопросов. Чему же сейчас можно радоваться? Но озвучить их я не решился, первым нарушил молчание мим.
- А куда ты идешь? – в его голосе было столько неподдельного интереса, что я тут же машинально ответил.
- Домой, а ты? – он еще шире улыбнулся.
- А я иду к тебе в гости. – я кивнул - его ответ ввел меня в легкий ступор.
- А почему? – глупо спросил я, продолжая этот непонятный разговор.
- Мне так хочется. – без колебаний ответил он и решительно кивнул.
- Понятно. – проговорил я, чувствуя физическую необходимость что-то добавить, но не имея ни малейшего понятия, что именно.
Дальнейший путь мы провели в молчании. Он продолжал улыбаться, и резво выстукивать каблуками по дороге, даже напевал тихую мелодию. Я же пытался привести все мысли в порядок, и логично обдумать ситуацию, но вид этого несерьезного парня путал все карты. Обреченно вздохнув, я зашел в подъезд четырехэтажного дома. Мим неотрывно следовал за мной.

 Отправлено: 25.05.10 00:21. Заголовок: Ключ в замке щелкнул..

Ключ в замке щелкнул и провернулся. Взявшись за ручку, слегка надавил, и дверь поддалась. В квартире было тихо и немного прохладно. Я благодарил отца, за то, что он позаботился о моем приезде, и тут заблаговременно все убрали и проветрили. Убранство комнат не было дорогим или эксклюзивным, но вполне пригодным для жизни. Большего мне не нужно. Разувшись и достав две пары тапочек, я, наконец, взглянул на непрошеного гостя. Тот, казалось, совсем не чувствовал себя смущенно или сковано, воспользовавшись предложенными тапочками, он вовсю расхаживал по квартире, направо и налево, раскидывая комментарии.
- А ты неплохо живешь, а что там? – мим упорно пытался открыть очередную дверь.
- Там моя комната. – проговорил я, проходя мимо него в кухню.
- А почему она закрыта? – с явным любопытством в голосе, спросил тот, следуя теперь за мной.
- Потому что мне так хочется, – отвечаю в тон ему с усмешкой.
Замолчал, вот только все же не удалось стереть с его губ эту беспечную улыбку. Включаю две газовые конфорки, надеясь хоть немного согреть комнату, потирая ладони, друг о друга, заглядываю в холодильник. Слышу его негромкий вопрос.
- А как тебя зовут?
Невероятно, хоть бы немного смутился. Напросился в гости к абсолютно незнакомому человеку и только теперь решил поинтересоваться именем.
- Август.
Пробурчал я, доставая из глубины холодильника небольшой кусочек сыра. Я всегда любил пить чай именно с сыром, и никакого печенья или конфет, только сыр.
- А ты Ветерок?
С толикой сарказма, но совсем не грубо спросил я, наливая воду в небольшой, медный чайник.
- Да, Ветерок. – Уверенно ответил он.
- И что же, настоящего имени у тебя нет?
С сомнением спросил я, оборачиваясь. Мой предыдущий вопрос был рассчитан на то, что он скажет настоящее имя, но так как эффекта не последовало, пришлось задать еще один.
- Ну, меня так все зовут, сколько себя помню, значит, это мое настоящее имя.
Вообще, я как большой фанат логики не мог не согласиться с таким причинно-следственным ответом, но все же Ветерок необычное имя для человека. Пожав плечами и не найдя, что ответить, достаю небольшой нож. Тонко нарезаю кусочки сыра, попутно складывая их на небольшое блюдце, вода в чайнике тем временем начинает закипать. Сквозь ее шум, доноситься очередной вопрос парня.
- Август, а ты когда-нибудь, желал парня в сексуальном плане?
Лезвие ножа сходит с дистанции, рассекая кожу на моем указательном пальце. Резко бросив нож, я ойкаю и встряхиваю рукой. Кто же такое под руку говорит? Злюсь на необычного гостя, и оборачиваясь, метаю в его сторону гневный взгляд. Он, завидев последствия сказанного, немедля приближается и с виноватым видом смотрит мне в глаза. Боль немного утихает, а с ней и гнев. Впервые я так близко вижу его лицо. Серые, с едва заметным оттенком синевы, глаза смотрят на меня немного виновато. Он берет мою руку своими едва теплыми ладонями и, взявшись за израненный палец, подносит ко рту, проводя по нему кончиком языка. А я все продолжаю смотреть в эти светлые глаза. Желал ли я когда-нибудь парня? Да желал. И не только желал, но и имел. Чего только не происходило в славные, студенческие годы. Обхватив губами мой израненный палец, он начинает бесстыдно его посасывать, неотрывно следя взглядом за моей реакцией. Я внутренне напрягаюсь, воображение рисует весьма непристойные картины. Молчу, то ли выжидая, то ли просто не знаю, что можно сказать в подобной ситуации, да и ему, похоже слова не нужны. Одной рукой с легкостью расстегивает пуговицу и ширинку на моих брюках. Прохладные, в сравнении с горячей кожей внизу живота, пальцы дотрагиваются до напряженной плоти. За всеми этими мыслями, я почти не заметил, насколько возбудился. Его тонкие пальцы чуть сжимают мой член, стягивая кожицу, лаская гладкую головку. Мышцы сокращаются чаще, в висках ощутимо стучит пульс. Недвусмысленно поворачиваясь ко мне спиной, спускает до колен свои черные, обтягивающие штаны из эластичного материала. Физически ощущая потребность снятия этого напряжения, своим телом прижимаю его к столешнице. Моих теоретических и практических знаний хватило, что бы сообразить и высказать свою мысль.
- Тебе же будет очень больно.
Мой голос охрип, а дыхание сбилось.
- А тебе какое до этого дело? - Улыбнувшись, проговорил он, и потерся ягодицами о мою возбужденную плоть. Сжав зубы, хмыкаю. И действительно, какое мне дело. Чуть раздвигаю его ягодицы, и ввожу головку члена в тугое кольцо его анального отверстия. Он закусывает губу до крови. Ему больно, я это вижу, но какое мне дело. Положив руки ему на бедра, сжимаю их, и резко вхожу до конца. Парень вскрикивает, на глазах выступают слезы. Задерживаюсь, давая его телу хоть немного привыкнуть, но он сам начинает двигать тазом. Больше не пытаюсь сдерживаться. Член входит туго, но парень пытается расслабить мышцы. Из груди вырываются стоны, когда я вхожу в его тело. Удовольствие, как давно я не получал удовольствие от банального секса. Без всяких обязательств. Двигаюсь быстрее. Его податливое тело рвется внутри, но мне уже все равно. Откидываю голову назад и кончаю. Тонкий свист чайника немного заглушает мой протяжный, гортанный стон. Минуту я стою вот так, прижимая его таз к себе, выжимая из оргазма последние капли удовольствия. Парень немного подрагивает, костяшки его пальцев побелели от напряжения, когда он сжимал угол стола. Выхожу из его тела, надев белье и застегнув ширинку, выключаю чайник. Помедлив, смотрю на его спину. На языке крутиться всякая банальность, не решаясь ничего сказать, выхожу из кухни, направляясь в душ.
В ушах стучит, и неприятно давит. Пытаюсь ни о чем не думать, включив воду, снимаю пыльную одежду и кидаю в стирку. Утро выдалось весьма насыщенным, тело немного ломит от неудобного сна в поезде, но горячая вода все смывает. Закрывая глаза, погружаюсь в воду с головой. Приятно, хорошо, так бы и сидел тут вечность. Выныриваю, и начинаю смывать дорожную пыль и грязь. Теплая вода размаривает и в сон клонит еще больше. Перспектива заснуть в ванне заманчива, но чревата последствиями, к тому же, в доме посторонний человек. Обреченно вздыхаю, выбираюсь с ванны, обтираясь немного жестким полотенцем. Укутавшись в него, и надев тапочки, выхожу в прохладную прихожую. Разгоряченное тело обдает прохладный воздух, скрестив руки на груди, потираю плечи. Пройдя в кухню, обнаруживаю, что там пусто, а на столе стоит кружка с недопитым чаем. Ветерок, пришел неожиданно и ушел незаметно. Усмехаюсь мысленно, и, найдя ключ от комнаты, наконец, придаюсь нормальному сну.
Вся прелесть моей работы заключается в том, что нет необходимости вставать рано утром и бежать на работу. Получив с посыльным фирмы две картины и точный срок сдачи, я могу вообще не покидать теплого убежища. Моя комната, которую я так тщательно скрываю от окружающих глаз, скорее напоминает заваленную хламом кладовку. Небольшая, она вмешает в себе односпальную кровать и небольшой шкаф, как дань ее прямому назначению. Большую же площадь занимает доска для черчения, мольберт и невероятное множество баночек, тюбиков и склянок с краской. Заказанные картины, уютно устроились на крышке комода, ожидая своей очереди.
Спустя неделю, я, весь измазанный в краске, непричесанный и голодный, заканчивал последнюю картину. За окном уже стемнело. Проведя пальцами по уставшим глазам, я отложил законченную работу и с облегчением выдохнул. Задумчиво смотря в пустоту комнаты, опять вспомнил необычного парня. Мысли о нем нередко посещали мою голову за последнюю неделю, и что бы от них избавится, приходилось изматывать себя работой до предела, чтобы потом, только коснувшись головой подушки, погрузиться в долгожданный сон. Покусывая кончик кисточки я задумался, но из размышлений меня выдернул звонок в дверь. Я машинально пошел открывать дверь, соображая, кто может прийти ко мне поздним вечером. Тем более, что у меня не было ни близких знакомых, ни друзей. Провернув ключ в замке, я открыл дверь и уставился перед собой. На пороге стоял Ветерок, с самой довольной улыбкой, он держал на вытянутых руках ярко-рыжий комок шерсти. Видя мою нерешительность, и нетерпеливо качаясь с мыска на пятку, Ветерок ворчливо проговорил.
- Негоже держать гостей на пороге, к тому же Тыковка замерзла.
Прижав котенка к груди, он еще раз лучезарно мне улыбнулся. Мотнув головой и несколько раз моргнув, я пропустил его в комнату. Похоже, намечается необычный вечер.

 Отправлено: 25.05.10 00:22. Заголовок: - Тыковка? Переспрос..

- Тыковка?
Переспросил я, проходя за парнем в гостиную. Он, по хозяйски усевшись на диван, наблюдал за котенком, важно выхаживающим по комнате. Тот, в свою очередь, исследовал новую территорию, принюхивался, забираясь под стол и шкаф.
- Да, Тыковка это подходящее имя. - Ответил он, отведя, наконец, взгляд и переместив его на меня, стоящего в проходе. Нельзя не согласиться, это имя подходило кошке как нельзя лучше. Рыжая с желтыми глазами, виляя хвостом, она пометила первый же угол и отправилась исследовать остальные комнаты. Я опомнился, возмущенно провожая взглядом бесстыдное существо.
- Стоп, а зачем ты принес ее ко мне?
Рассмеявшись, парень пожал плечами.
- Она забралась к нам в цирк, но там ее оставить не разрешили, наш хозяин настоящий скупердяй, и кормить еще одного нахлебника не собирается.
Постепенно, к концу предложения, голос его стал грозным и хриплым, а на лице застыло суровое выражение. Должно быть, он копировал реакцию хозяина цирка.
- Ну почему ты ее себе не забрал?
Продолжал возмущенно недоумевать я, чувствуя себя теперь гостем в собственной квартире.
- Я снимаю комнату, и там животных уж точно не разрешать держать.
Тон его был таким, будто он пытался сказать, «Ну как ты не понимаешь?». Поднявшись с дивана, Ветерок звучно потянулся. Мотнув головой, я мысленно успокаивал себя. Решив проверить, где еще этот комок шерсти успел пометить территорию, я прошел в кухню. К моему большому удивлению, Тыковка, свернувшись калачиком у батареи, уже мирно посапывала. Потерев лоб, я вернулся в гостиную и застыл. Парень, расстегивая ширинку на брюках, стоял посреди кухни. Справившись со штанами, он исподлобья посмотрел на меня. Было очевидно, чего он ждет, я, поддаюсь соблазну и подхожу ближе. На его лице растягивается довольная ухмылка. Пальцы его проворно стягивают мою домашнюю футболку. Прохладные, они касаются шеи, предплечий, груди. Тонкие, влажные губы ведут дорожку от уха по шее к небольшой ямочке между ключицами, потом ниже к груди и твердым соскам. Возбуждение накатывает волной, заставляя сердце биться чаще. Дышу глубоко и звучно, он опускается на колени. Спускает мои спортивные штаны почти до самых щиколоток, я слегка подрагиваю, не от холода, скорее от нетерпения. Мысли, почему он это делает, и почему пришел во второй раз хоть и возникают, но где-то далеко. Из забвения меня выводит новое ощущение. Член напрягается, его красноватой головки касается юркий язычок мима. При этом, он опять неотрывно смотрит мне в лицо. Это смущает, я напрягаюсь, но сдерживать рвущиеся стоны у меня нету сил. Его губы обхватывают мою плоть, заглатывают ее медленно, растягивая удовольствие. Колени немного дрожат, мне хочется на что-нибудь опереться. Парень умело водит губами, иногда совсем легонько покусывая возбужденный член. Облизнувшись, он отстраняется, и, стягивая с себя нижнее белье, опять поворачивается спиной. Руками упирается в мягкий ковер, прогибаясь в спине, давая недвусмысленно понять, чего он ждет. Не медля, опускаюсь на колени и скидываю мешающие штаны. Его тело, такое стройное, нежное… и эта поза, она волнует еще больше. Провожу рукой по его позвоночнику, ощущая худощавость тела. Желая подготовить его, ввожу два пальца в упругую плоть, но он протестующее откланяется.
- Я же сказал, это не твоя забота.
Почти ласково говорит он, что вызывает во мне гнев. Он ни капли не заботится о себе, ему боль нравится? Но на мысленные разглагольствования терпения нет. Чуть раздвинув его ягодицы, направляю член в его анус. Ввожу член, медленно, хоть как-то стараясь причинить меньше боли. Мне стоит огромных усилий сдерживать себя, не переходя на банальный, животный секс. Войдя до основания, прижимаюсь к его спине грудью. Обхватив его живот рукой, начинаю двигать тазом, врываясь в его неподготовленное тело. Он стонет, и не понято то ли от боли, то ли от удовольствия. Глаза покрывает матовая пленка, мыслей уже нет, остались только инстинкты. Вхожу все резче, испытывая невероятное удовольствие от тесного трения члена и стенок его ануса. Он вскрикивает, впиваясь ногтями в мягкие волокна ковра. Никаких слов и влюбленных вздохов, только удовольствие и страсть. Достигая вершины оргазма, кончаю, сжимая его крепче, делая ему больно. Он напрягается, но терпит. Когда взрыв проходит, и на его место является изнуренность и расслабленность, я выхожу из его тела и утомленно падаю на пол, сбоку от него. Интересно, получил ли он свое удовольствие? Хотя, это не мое дело. Нет сил даже руку поднять. Восстанавливая дыхание я спрашиваю:
- Тебе нравится боль?
Он, лежа рядом на животе, тоже звучно дышит, повернув ко мне голову, отвечает просто, в его стиле.
- Чувствуя боль, я ощущаю себя живым.
Пошатываясь, и на полусогнутых ногах Ветерок пробирается к дивану и без сил падает на его мягкую поверхность. Все это время, я неотрывно слежу за ним глазами. Дыхание восстановило свой привычный ритм, поднимаюсь и подбираю с пола свои вещи, уходя, задерживаюсь на выходе, гася свет, до слуха доносятся его тихие, насмешливые слова.
- Смотри, не влюбись в меня, Август.
- Не влюблюсь.
Так же тихо, но серьезно, обещаю я, и отправляюсь в свою комнату.
Наутро его уже не было.

Очередное утро и еще один заказ, на сей раз один, но куда сложнее. А еще мысли о Ветерке так некстати дают о себе знать, стоит мне только взглянуть на рыжего котенка. Еще одна тяжелая и насыщенная неделя, а потом опять придет он, опять разрядка. Тыковка, уткнувшись носом в мою ногу, требует внимания. Еще одно создание в моей жизни, вознамерившееся разрушить весь баланс и равновесие моего жизненного устоя. Как ни странно, неделя пролетает быстро. Наверно, все благодаря этой самой картине. Времена ренессанса, так же известные как Великое Возрождение. Тогда считалось, что «хорошая картина ценнее тысячи слов». Мальчик, с золотыми кудрями и небольшими крыльями играет на гуслях. Больше всего от времени пострадало его лицо и инструмент. Тщательная, кропотливая работа, требующая стопроцентного внимания. Делая перерывы на душ, еду и сон, к воскресению следующей недели работу я завершил.
Мимоходом я взглянул на свое отражение в зеркале и ужаснулся. Красные глаза, которым позавидует любой конченый пьяница, помятое лицо и тусклые, сальные волосы. Вот что значит - погрузиться с головой в работу. Отведя взгляд, я метнул его на настенные часы, после на входную дверь. В мыслях затаилась легкая паника, и даже обида. Мотнув головой и ссылаясь на усталость, я отрекся от подобных раздумий и оправился в ванную. Просидел я там около часа, невольно прислушиваясь к каждому звуку за дверью. Когда вода уже остыла, я неохотно покинул свою воображаемую засаду. Что бы хоть как-то оправдать время, которое я трачу на ожидание мима, я завариваю чай и кормлю Тыковку. Та, благодарно урча, после сытого ужина укладывается спать. В раздражении допиваю чай и тоже отправляюсь спать.
На следующий день, проснулся я на удивление рано. Даже будильник еще не зазвенел, заведенный на девять утра. Подумав, я решил еще немного поспать, но сон ко мне больше не шел. Я умылся и даже соорудил себе некое подобие завтрака. Поддавшись порыву, позвонил в фирму и сообщил, что сам принесу заказ. Потом несколько раз об этом пожалел, роясь в ящиках комода в поисках подходящей одежды. Спустя долгие пятнадцать минут, я уже иду по улице. Привычно смотрю в асфальт, но все же замечаю некоторые детали, которые видеть бы совсем не хотелось. Старичок, в потрепанной и съеденной молью куртке, устало и безнадежно смотрит вдаль, а в его шапке ютится пара купюр и горсть мелочи. Нищета. Подросток, выхвативший у женщины сумку, пытается скрыться в проулке. Воровство. Молодая девушка, средь бела дня, подцепившая невысокого, полноватого кавалера на пару часов. Проституция. На все это, людей толкает страх. Съедающий изнутри, мерзкий и тягучий. Не оставляющий выбора, лишающий воли и надежды. Стиснув зубы, и на мгновение, зажмурившись, продолжаю идти. Именно поэтому я так не люблю прогулки по городу.
Отдав заказ и получив свои заработанные деньги я побрел в неизвестном направлении, но ноги сами принесли меня к большой площади. Обычно, именно в таких местах устанавливают переездные Шапито. Но там пусто. Почесав затылок, обвожу взглядом площадь. На небольшой скамейке, подкармливая голубей, сидит бабушка. Чаще всего, такие вот милые старушки, знают практически все, что происходит вокруг них, хоть и жалуются на старческий склероз, бегая по больницам и высиживая жуткие очереди, после чего непременно будут жаловаться еще и на повышенное давление.
- Доброе утро, простите, вы не подскажете, в город пару недель назад приехал цирк, где он расположен?
Оторвавшись от своего занятия, он сердито смотрит на меня.
- Уехали они, вчера еще уехали, туда им и дорога.
Решив, что на этом наш разговор закончен, она продолжает кормить голубей.
- Уехали.
Вторю я, ее словам, и слабый намек на тоску сжимает грудь.
- Кого-то ищем?
Раздается позади, знакомый, насмешливый голос. Дабы не показывать свое смущение, напускаю на себя дельное безразличие.
- Да вот, в кои-то веки решил в цирк сходить, но он, видать, уехал, а клоуна-то оставил.
Серьезно говорю я, оборачиваясь. На душе сразу теплеет. Знакомый, тонкий образ, с вечно довольной ухмылкой и светлыми глазами. И когда это я умудрился к нему привыкнуть? Вздыхаю, разворачиваюсь и бреду домой, отчетливо зная, что он следует за мной.
С того дня, наши встречи стали происходить чаще, но так же внезапно. Он мог пропадать на два или три дня, не распространяясь о том, что он делает все это время. А я и не горел желанием знать. Но еще мог часами наблюдать за моей работой. Мне все же пришлось показать ему свою комнату, чтобы он не ныл. Тыковка была ему безмерно рада, и если в его отсутствие спала она исключительно под батареей, то в его приходы только на его груди. В те дни я начал задумываться, что от меня ей нужна только еда, ведь только тогда она ластилась и мурчала, утыкаясь носом в мою ногу. Корыстное создание. Проходили недели. В перерывах между работой и сексом, Ветерку пару раз удалось вытащить меня на прогулку. Гуляли мы молча. Я, беспрерывно смотря в пол, а он в пасмурное небо, довольно улыбаясь. И никак не мог я понять, что же он находит в этом затхлом мире, что заставляет его улыбаться так искренне, так смело. В одну из таких прогулок, он, задумавшись, спросил меня. И впервые тогда, с его матовых губ спала улыбка.
- Август, а что там, после смерти?
- Религия утверждает, что дальше ад или рай, иная, что после смерти душа перерождается… - Пожимая плечами, задумчиво отвечаю я.
- А что думаешь ты?
- Я думаю там пустота, тьма, ничего не видишь, ничего не слышишь, ничего не чувствуешь, исчезая из этого мира.
Я впервые задумываюсь о смерти, обычно я стараюсь избегать подобных мыслей.
- Август, ты боишься смерти? - Внезапно спрашивает он, чуть остановившись.
- Только глупец ее не боится. - С горькой усмешкой отвечаю я.
Мы больше не возвращались к этой теме. Жизнь течет своим чередом. То, что он дает мне, и что, похоже, даю ему я, нельзя назвать чувствами или отношениями. К тому же, после каждого раза, он непременно задает свой нелепый вопрос.
- Ты ведь не любишь меня?
- Нет, не люблю.
Отвечаю я, засыпая.
Прошли недели, хотя для меня они пролетели. Однажды утром, он пришел с рюкзаком на плече и с боевым настроем заявил, что мы отправляемся в путешествие. Я не спорил. Даже странно. Бросив работу… хотя, если честно, то у меня просто заказов не было, я собрал свою дорожную сумку. Тыковку оставить не с кем было, так что пришлось брать собой.
Опять поезд, скрывать присутствие Тыковки в купе было проблематично, она то и дело старалась выпрыгнуть в открывшуюся дверь, а подозрительная проводница частенько заглядывала к нам в купе. В эти дни, во время равномерных движений и перестуков колес, он рассказывает мне обо всем. О его рождении, детстве, вообще о жизни в целом, а я просто тихо слушаю. Оказывается, мы едем не куда-нибудь, а в его родной город. Небольшой, он всего в часе езды от близлежащего административного центра. А я все молчу, не понимая смысла и причин такой откровенности с его стороны. Иногда он спрашивает обо мне, с неохотой, но я отвечаю. Ближе к вечеру, когда до высадки остается всего пару часов, он вдруг тихо говорит.
- Знаешь, я еду туда, что бы умереть…
- Знаю.
Отвечаю я, вдруг все, четко понимая и осознавая. Как легко теперь все складывается в единую картину. Его разговоры и действия. Больше мы не говорим, а ночную тишину и уже привычный стук колес, нарушает только мурлыканье Тыковки.
Ночной воздух бодрит, на вокзале пусто. Чудом успевая на последний автобус, мы доезжаем до города. Хотя, городом это уже не назовешь. Пустошь. Сам по себе город небольшой. Одна главная улица, с полсотни жилых домов и одна школа. Небольшая библиотека и пара магазинов. Вот таких явных проявлений нынешней жизни я всегда избегал. Ветерок смотрит на все со щемящей тоской. Мы добираемся до небольшого дома на окраине, позади него пустошь, а за ней городское кладбище. Поднимаемся на второй этаж, парень достает ключ и проворачивает его в замке. Тот жалобно скрипит, но поддается. В квартире пахнет сыростью и затхлостью. Пыльно и грязно, я чихаю. Улыбнувшись, он проходит в одну из комнат. Нет даже намека на электричество, зато есть свечка. Похоже, это была его комната, в детстве.
- Вот я и дома.
Выдохнув, произносит он. Сложив пыльное покрывало, он ложится на кровать, положив ладони под голову. Неожиданно, он серьезно заявляет.
- Поцелуй меня.
Я удивленно смотрю на него. Ни разу, за те два месяца мы не целовались вот так, в губы. Ветерок считал это открытым проявлением чувств, и не хотел этого делать. А тут такое заявление. Но я ничего не говорю. Подойдя ближе, я склоняюсь к его губам. Мягкие, податливые, они открываются на встречу моим. Легкий, ненавязчивый поцелуй. Я даже не представлял себе, что это может быть так приятно. Когда я оторвался от его губ и выпрямился, он незамедлительно спросил.
- Но ведь ты меня не любишь?
- Нет, не люблю.
Отвечаю я, усаживаясь в кресло. Теперь я знаю к чему этот вопрос. Ему так проще. Так он знает, что своей смертью не причинит мне боль. Так он может улыбаться. Так он может умереть без сожалений…
Он засыпает быстро. Тыковка тихо посапывает на его груди. В пустом окне любопытная луна протягивает свои прозрачные лучики в комнату. Мне не хочется спать, и я тихо наблюдаю за его лицом. Даже во сне ему удается улыбаться. Тонкие, ровные черты лица, небольшой, курносый нос, и губы. Я только сейчас понимаю, как сильно мне нравится его улыбка. Даже не подозревая еще, что вижу ее в последний раз…
Тем утром он больше не проснулся, а я все так же сидел, смотря на эту улыбку, что перевернула весь мой мир, что изменила меня самого…

Из воспоминаний меня вывело мяуканье котенка. Сидя напротив, она смотрела мне в глаза, из которых капали слезы. Подняв Тыковку, я усадил ее себе на плечо. Оттуда
она плавно сползла в большой капюшон, и, свернувшись там, спокойно задремала. В последний раз я окинул взглядом маленький бугорок свежей земли.
«Нет будущего без прошлого. Нельзя по-настоящему почувствовать и понять то счастье, что у тебя было, не испытав грусти и печали. Отныне, я буду жить сегодняшним днем, храня воспоминания о тебе в своем сердце, и с улыбкой смотреть в будущее, как это делал ты…Слышишь меня?»
Поднялся сильный ветер, который лучше всяких слов ответил мне: Слышу…


Конец.


Посвящается всем тем, кто когда-либо любил, любит, и будет любить…

 Отправлено: 06.10.10 16:53. Заголовок: Мне понравилось...^^..

Мне понравилось...^^
Спасибо Автору)