Форум сайта "Мир Эсси Эрганы"

Once upon a December

Someone holds me safe and warm.
Horses prance through a silver storm.
Figures dancing gracefully
Across my memory...

Far away, long ago,
Glowing dim as an ember,
Things my heart used to know,
Once upon a December
Anastasia OST – Liz Callaway – Once Upon A December

Встреча первая. Кай.
Настоящее.

Кажется, я схожу с ума.
Круговорот цветных и прозрачных пятен окружает меня, не дает сосредоточиться, я слышу голоса – они зовут меня, туда, вниз, в глубину, но там темно и холодно, я не хочу, не хочу…
Среди толпы я вижу лица – знакомые, но нечеткие – они кривятся и скалятся, руки тянутся ко мне, рвут одежду, царапают кожу, вцепляются в волосы.
Вот они – первые сутки в Потустороннем мире.
Впрочем, после обретения демонической физической оболочки моя жизнь мало поменялась. Я плохо помню, кем я был. Да и сейчас, скажем прямо, я плохо понимаю, кто я. Меня зовут Кай. Это, пожалуй, все.
***
В этом городе на меня всегда накатывала странная ностальгия. Пускай он не так уж и стар, не так уж и сер, не так уж простужен – ему чего-то не хватает. Быть может, новых жертв. А может, какой-нибудь там любви. Знаете, такой вот, сопливо-глупой, как подписи на карточках из жвачки «Love is…».
Я не мог дать этому городу ровным счетом ничего. А вот он делился со мной своими воспоминаниями, своими праздниками и переживаниями обитателей. Питер – не жадный город. Питер – проплаканный и прокуренный насквозь – всегда хотел только светлой радости.
Неподалеку у фонтана я заметил влюбленную парочку. Хотя они держались за руки, веяло раздражением и отчаянием – то есть, по сути, близким расставанием. Я жадно впитал их эмоции и едва не подавился, но сделал усилие над собой и впустил это внутрь. По телу тут же разлилось тепло, а на языке осталась горечь, словно я глотнул крепкого, но паршивого вина. Натянув гетры на замерзшие пальцы (когда-нибудь питерский промозглый ветер убьет меня), я свернул на проспект и зашагал неторопливо, изучая лица и взгляды. Часто встречались пустые, бессмысленные, чуть реже – до остроты одинокие. Ничего, впрочем, выдающегося. Следующей мое внимание привлекла другая парочка – две девушки, у одной заплаканные глаза, а другая – мрачнее туч над Финским заливом. Я было посмотрел на них сочувственно, но вдруг накатившее вдохновение заставило меня, развеселившись, сделать шаг в сторону и преградить им дорогу.
- У вас все будет хорошо. Не завтра, но очень скоро, - пообещал я, и девушка, та, которая повыше, хотела что-то ответить мне (видно, не очень лестное) – но я быстро втянул ее негативную энергию, блестящую на вкус, похожу на пасту в гелиевой ручке, и, пробормотав «Ja nee» , торопливо свернул к подземному переходу.
Я спускался вниз, перепрыгивая через ступени, и сумка била меня по бедру, бренча значками и брелками. Безликая мегаполисная толпа плескалась в узком каменном колодце, брызгая в лицо коктейлем запахом. Внезапно какое-то внутренне чутье, шестое чувство – как угодно – заставило меня напрячься и принюхаться. Через какие-то мгновения я смог различить среди вороха ароматов один – особый, неповторимый. Я облизнул пересохшие губы и стал напряженно всматриваться в лица. В ушах колокольным звоном звучало имя. Имя из прошлого.
Но имя – не суть. Суть – вот она: светлые кудри, теплый отблеск камина в глазах и сплетенные пальцы. Болезненно сладкие ночи и ненавистный свет дня, наполненный глупым «нельзя» и «неправильно».
Развернувшись, я стал продираться через толпу, загустевшую, вязкую, ирреальную обратно к входу. Мелькнула светлая макушка, дразнящий запах стал четче, яснее, и я, зарычав от бессилия, рванулся вперед настойчивее, не обращая внимания на то, что стали оборачиваться и как-то даже расступаться люди – возможно, через миловидное личико юноши-фрика проглянула злобная морда твари Потустороннего мира. Наконец выбравшись на воздух, я торопливо завертел головой… но все исчезло. Лишь какой-то звонкий девичий голосок позвал: «Арти!», за секунду до того, как запах полностью растворился. Изумленный и растерянный, я сделал пару шагов вперед – и тут же получил тычок в бок локтем, второй с другой стороны… город жил своей жизнью. Фыркнув, я сосредоточился на крыльях – сгустках моей энергии – материализуя их, и уже через пару секунд летел в Первой Сфере, скользя между высотками. Хватит с меня на сегодня метро и прогулок – я и так два значка потерял.

Прошлое.

Сыпал снег.
Для меня – он вставал непреодолимой стеной, преградой на пути к огням, едва-едва различимым вдалеке, к жизни и теплу.
Я совсем обессилел – месть отняла у меня последние силы, иссушила меня, выпила до дна, оставив на прощанье насмешливое ощущение пустоты. Сколько я брел?.. Куда?.. К Кому?..
После стольких часов на холоде зима представлялась мне живым, мыслящим существом: я то скакал, кружась в безумном танце вместе с завываниями метели, то падал ничком, хватая ртом колкую белую воду. Я то ругал зиму на чем свет стоит, то обиженно скулил, сбитый с ног порывом ветра, и просил прощения за все. Кричал в небо обрывки песен и свое имя – бунтуя против монотонного спокойствия и безысходности падающего снега. Но тщетно: он не прекращал своего падения, время не оборачивалось вспять, и земля не вспучивалась гребнями. Я облизывал разбитые в кровь онемевшие губы и смеялся. Я был тогда совсем безумен – обреченный на смерть.
Сил выйти в Астрал у меня не было, я замерз и уже не чувствовал пальцев. То, что мой человеческий облик был всего лишь своеобразной иллюзией, привязкой к земному миру, не играло большой роли, ведь я не мог даже создать себе крылья – энергии не осталось. Но я отомстил, и уверял себя в том, что совершил самое главное… Я даже кричал это метели, но она твердила свой заунывный мотив и была паршивым слушателем.
Когда рядом взметнулся серебряно-черный вихрь, я просто замер у него на пути – решив, что это всего лишь очередной каприз зимы, который я еще в силах перетерпеть. Но прозвучал окрик, лошадь взвилась на дыбы, подняв в воздух столб пушистых снежинок, сверкнули глаза из-под прядей спутанных влажных волос. Всадник шагнул ко мне, что-то спросил на непонятном языке, а я, вместо того чтобы сделать что-нибудь разумное, упал в его объятия, потеряв сознание. Странно, но он успел подхватить меня.
Дальше в моей памяти только оранжевый, обжигающе яркий свет камина и ноющая боль обмороженных пальцев. Шумело в ушах, звенели какие-то голоса, перед глазами стелился плотный туман. Сквозь него можно было с трудом различить черты лица, склоняющегося надо мной – ослепительного в лихорадочном бреду, окруженного ореолом светлых волос. Я хватал своего спасителя за руку, прохладную и уверенно сжимающую мои дрожащие пальцы, тянул к себе, надеясь прошептать хоть что-нибудь на ухо… Но каждый раз не успевал: его губы прижимались к моим, приоткрывались, и я получал глоток травяного лекарства. Затем – снова засыпал, до нового приступа горячки, и все повторялось: ладонь на моем лице, пересохшие губы, поцелуй со вкусом горького лета.
Но в тот день, когда туман перед глазами полностью пропал и я смог встать с постели, мое божество – так я прозвал светловолосого спасителя – перестал появляться. Служанки приносили мне еды, были приветливы со мной, расчесывали мне волосы и рассказывали все последние сплетни - в том числе и про своего хозяина, владельца этого самого замка, графа Ангельского. Впрочем, титул был лишь прозвищем, данным за светлые волосы и, по выражению горничных, «воистину небесную красотищу». Я быстро добился всеобщего обожания и любви – сыграло не то мое обаяние, не то жалость, но через пару недель после выздоровления любая из девушек была готова продать душу за мое прикосновение.
В один из вечеров снежного декабря в замке царил переполох – возвращался граф. Мне было безумно любопытно, кто же он, как выглядит и как ведет себя – болезнь помогла мне осознать, что я – демон, и впереди у меня – века.
Что же, меня облачили в расшитый костюм («Как странно – будто на вас шили!» - щебетали служанки), и я, с досадой стараясь унять бешено колотящееся сердце, стоял в холле. Двери распахнулись, сперва ворвался клуб снега и белого холодного воздуха, а затем вошел Он. Стянул шапку с головы, пригладил спутанные светлые волосы, обвел всех взглядом – чуть дольше задержался на мне.
Я растерял все свое хладнокровие и неподвижно стоял, пока все обнимали его, поздравляли с возвращением, рассказывали наперебой про меня, и про морозную неделю, и про вино, привезено аж…
У него были точно такие, как у меня, глаза. Зеленые, какого-то матового, приглушенного цвета со светлыми крапинами – будто океанский шельф с высоты. Извинившись, граф прошел сквозь галдящую толпу и подошел ко мне. Незаметно взял за руку.
В ту секунду я понял, что пропал.

Настоящее.

Треньканье мобильного отвлекло меня от воспоминаний. Я взял трубку, мысленно дивясь, почему же не ощущаю звонящего, но прозвучавший в следующий миг голос расставил все по местам.
- Кай?
- Да, Архимагистр. – На губах появилась пакостная усмешка. Мне нравился этот старикан. Он забавный. К тому, кажется, единственный, кто смог использовать демоническую энергию во благо себе.
- У меня к вам дело, Кай, - подчеркнуто-вежливо.
- Интересненькое? – почему-то на этот раз воспоминания о графе не повергли меня в меланхолию, наоборот – я вновь ощутил прилив вдохновения, как от той парочки лесбиянок.
- Думаю, вас заинтересует.
- Одно условие, - везде надо находить выгоду, да?
- Какое? – все та же непреклонная вежливость.
- Вы расскажете мне, куда делся Кицуэки. Этот паршивец был мне должен кое-что.
- Кицуэки убит.
- Через час буду, - я бросил трубку и пошел искать ветровку.

Форум » » Once upon a December, ориджинал, R
	перенос