|
Отправлено: 13.01.09 02:49. Заголовок: * * * Никто не смее..
* * *
Никто не смеет называть графа Фантомхайв ребенком! Да, ему четырнадцать, но кто еще в четырнадцать лет становился грозой преступного мира Англии, приближенным лицом королевы? Никто, кроме Сиэля. И поэтому юный граф ужасно злится, когда кто-то из знакомых бросает на него снисходительный взгляд, мол, какой же Вы еще ребенок, граф Фантомхайв…
Себастьян тоже любит вот так шутливо смотреть на него, подначивая своей лукавой ухмылкой. Ну разве взрослые аристократы обижаются и капризничают, когда не получают сладости и пирожные по первому требованию? Разве бросают они дротики в своих дворецких, чтобы хоть как-то отомстить им за непреклонность и верность распорядку дня? Сиэль прекрасно понимает, что порой ведет себя ужасно по-детски. И Себастьяна это веселит.
- Перестань так на меня смотреть, - сердито говорит мальчик и, хмуря брови, буравит дворецкого строгим взглядом голубого глаза. Себастьян улыбается и опускает взгляд.
- Но как еще мне смотреть на Вас, юный господин?
- Никак не смотри. Думаешь, я не знаю, о чем ты думаешь?
- О чем же? – улыбка дворецкого все шире и довольней.
- «Упрямый маленький мальчик», - вот, что ты думаешь!
- Вы ошибаетесь, господин.
Сиэль точно знает, что не ошибается. Все в этом доме считают его маленьким капризным ребенком. И уважают и боятся они не его, а Себастьяна. И за это Сиэль порой так зол на дворецкого.
- В общем, я хочу пирожное сейчас, и ждать обеда не намерен, - твердо произносит Фантомхайв. – Это приказ.
Все с той же загадочной ухмылкой на лице, Себастьян делает поклон.
- Как прикажете, мой господин. Но позвольте кое-что вам сказать…
Он подходит ближе, так близко, что ему, наверное, слышно учащенное сердцебиение взволнованного Сиэля, и выдыхает на ухо своему господину:
- Не воздержание от сладостей делает мужчину мужчиной, - дыхание дворецкого обжигает. Сиэль замирает, как зачарованный птенчик, и даже не пытается оттолкнуть Себастьяна, который, нарушив все рамки приличия, шепчет, касаясь уха мальчика теплыми губами: - Я могу рассказать вам об этом поподробнее, юный господин…
И вот он уже у самой двери, загадочно улыбаясь, затворяет ее за собой, а Сиэль так и сидит, не шевелясь, не в силах сбросить с себя магическое оцепенение.
«Что он?! Да что он себе позволяет?»
* * *
Руки в белых атласных перчатках мягко скользят по телу, освобождая его от одежды, снимают повязку, заботливо поправляют одеяло. Сиэль поворачивается на бок и, обхватывая подушку, приказывает:
- Останься со мной, пока я не засну.
- Да, мой господин…
…
Эта ночь не такая, как другие. Впервые Сиэлю не снятся его обычные кошмары. Нет, сегодня он видит другой сон. Но этот сон такой бесподобно-правдоподобный, что граф не знает уже, сон ли это? Он запутался в гранях реальности, но это уже не важно… Все, что важно сейчас - эти руки, медленно стягивающие одеяло… Горячие прикосновения мягких тонких губ к внутренней поверхности бедра. И то, как скользит по коже прохладный атлас. Сиэль никогда раньше не видел таких снов, и если бы все это происходило по-настоящему, он смутился бы. Но кто же смущается во сне? И поэтому он извивается в сладкой неге и громко и призывно стонет, словно говоря о том, что ему мало. Он понимает, что эти руки, ласкающие его так, как он ни разу еще себя не ласкал, - руки Себастьяна. Но коли уж это сон, можно, не задумываясь ни о чем, отдаться на волю наслаждению, помочь дворецкому освободить его тело от ночной одежды, стонать, протягивая руки и кусая губы, требовать новых ласк.
- Иди ко мне, - приказывает граф, и дворецкий повинуется, точь-в-точь, как наяву. Его улыбка такая же загадочная, такая же манящая, порочно-сладкая, как и в жизни. Граф требует, чтобы слуга снял перчатки, и Себастьян подчиняется приказу, срывая их зубами. А потом целует графа, и Сиэль задыхается от неземного блаженства, как будто это самое высшее наслаждение, доступное человеку. Только он ошибается, и понимает это через несколько мгновений. Когда дворецкий, скидывая с себя фрак и рубашку, прижимает его хрупкое тело к своей обнаженной груди. И тогда руки сами собой обхватывают Себастьяна за шею, а пальцы впиваются в мягкие, черные, как вороново крыло, волосы.
И тело мальчика, до сих пор не знавшее подобного желания, такой безумной, испепеляющей страсти, послушно льнет к телу мужчины, позволяя тому ласкать себя, как вздумается.
Себастьян нежен, но настойчив. Когда он снова целует графа, тот уже не может ждать. Он знает – что-то должно случиться, внутри него все уже горит, в ожидании… в предвкушении. И вот дворецкий проводит тонким пальцем меж ягодиц юного графа, расслабляя в это время его нежными горячими поцелуями в шею. И когда он входит в Сиэля, тот тает от его прикосновений, не чувствуя ни боли, ни сопротивления…
Нет конца безумию, исступленным поцелуям и остальным порочным ласкам. Тело Сиэля, по-прежнему, в огне, он мечется в наслаждении, словно в лихорадке, а Себастьян лишь еще больше разжигает бушующее пламя его страсти…
* * *
Дворецкий раздвигает тяжелые шторы, и Сиэль морщится от яркого света, слепящего в глаза.
- Доброе утро, юный господин. Как Вам спалось?
Сиэль вспоминает свой странный сон и, глядя на Себастьяна, не может скрыть своего смущения.
- В чем дело, граф? – спрашивает дворецкий, протягивая ему чашку утреннего чая.
- Мне снился сон, - коротко отвечает Сиэль.
- Снова кошмары? – сочувствует Себастьян, а на лице его появляется легкая усмешка.
Мальчик качает головой.
- Нет, - признается он, смущенно опуская горящее лицо. – Это был другой сон… Другого рода…
- Вы взрослеете, господин, такие сны вполне нормальны, - улыбается дворецкий. – Кто же Вам снился?
Сиэль еще сильней заливается краской.
- Элизабет, - отвечает он поспешно.
- Что ж, это только естественно, - отвечает дворецкий.
Пряча довольную ухмылку, он поднимает с пола ночную рубашку господина.
* * *
|
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
